Трое спасшихся

8

Чарли проснулся, как обычно, на заре. Разве поспишь допоздна в двухкомнатной глинобитной хижине, вмещающей четверых взрослых и пятерых детей семьи Эстанция?

Малыш Луис открывал рот синхронно с первыми петухами. Это обычно вызывало поток брани со стороны дяди Чарли, который был пьяницей и спал плохо. Лупе отвечала на брань бранью, и утро вступало в свои права. Все вскакивали почти одновременно, сонные, злые. Бабушка разжигала печь, мать ухаживала за ребенком, брат включал телевизор и усаживался перед ним, отец тихонько выскальзывал из дому, а неряшливая и толстая Росита, не снимая рваной ночной рубахи, становилась перед алтарем на колени и монотонно молилась, выпрашивая прощения за свои новые грехи, добавившиеся к комплекту старых за прошедшую ночь.

Как бы хотелось Чарли хоть немного пожить одному, чтобы не слышать воплей Лупе, рева Луиса, пронзительных жалоб матери, унизительных ответов отца, бредовых фантазий бабушки о том времени, когда возродится старая религия… Жизнь в живом музее была не из приятных. Чарли ненавидел поселок: его пыльные немощенные улицы, приземистые грязные дома, смесь полузабытых старых обычаев с непонятными новыми, а превыше всего — толпы бледнолицых туристов, которые появлялись каждый июль и август, чтобы поглазеть на обитателей Сан-Мигеля, как на зверей в зоопарке.

Но теперь, во всяком случае, у Чарли было нечто такое, что отвлекало его от всей этой мерзости — человек со звезд, Миртин, живущий в пещере возле высохшего русла. И сквозь монотонную сутолоку дня он пронес необычное, возбужденное состояние — этот человек ждет его! Марти Макино оказался прав… Что бы он сказал, если бы узнал о Миртине?

Но доверять ему нельзя. Марти думает только Марти. Он, не раздумывая, продаст инопланетянина за сотню долларов газете, купит автобусный билет и исчезнет. Чарли решительно настроился даже не намекнуть Макино на то, что кто-то, может быть, живет в пещере у реки.

С девяти до двенадцати Чарли был в школе. Проржавевший старый автобус приезжал в поселок пять раз в неделю, за исключением времени уборки урожая, подбирал всех детей от 6 до 13 и отвозил их в большое кирпичное государственное здание школы для индейцев. Но учили их там немногому. Чарли понимал это так: правительству не хочется, чтобы они, выучившись, покинули резервацию. Тогда бы штат лишился солидного дохода от туристов. В Таосе, где находился самый большой и известный поселок, только за то, что вытащить из футляра камеру, брали пару долларов. Стоило ли удивляться, что образование в государственной школе не ахти какое? Кое-как читать, кое-как писать, кое-как считать… История, которую изучали здесь, была историей белых людей, Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. А вот о том, как пришли сюда испанцы и превратили местных жителей в рабов, не рассказывали. Ничего не вспоминали о восстании и его жестоком подавлении испанцем по имени Варгас… Не хотели, видимо, чтобы в маленьких нечесаных головках зашевелились ненужные мысли.

Иногда Чарли получал хорошие оценки, иногда — плохие. Это зависело от того, насколько ему интересно, так как все предметы были легкими. Он самостоятельно изучил по учебнику алгебру и геометрию, принялся за астрономию. Знал принципы действия различных двигателей. Женщина, которая преподавала в школе, считала, что он должен стать поселковым плотником. Но у Чарли были иные намерения. Другой учитель, очень хороший, мистер Джемисон, сказал, что ему следовало бы через год поступить в среднюю школу, находящуюся в Альбукерке. Если ты способный, тебя будут учить независимо от цвета кожи. Но Чарли знал, что произойдет, заикнись он только об этом дома.

«Учись на плотника, — скажут родители. — Марти Макино учился в средней школе, и что это ему дало? Стоит ли ехать в Альбукерк, чтобы научиться курить, пить виски и пудрить мозги девчонкам?!»

То есть не пустят. Скорее всего, ему придется просто убежать из дома.

К часу Чарли был уже в Сан-Мигеле. Работы там было достаточно, в разные сезоны — разной. Весной нужно было, разумеется, сажать, и все население выходило в поле. Летом, когда наезжали туристы, детям полагалось околачиваться возле них с дружелюбным видом и позволять фотографировать себя в надежде заработать кое-какую мелочишку. Осенью начиналась уборка урожая. Зима была временем религиозных празднеств, начиная плясками Огненной Общины и кончая встречей весны в марте месяце. Празднества означали работу для всех: поселок нужно было вычистить и убрать яркими украшениями, мужчины чинили наряды, женщины делали керамику для продажи. Предполагалось, что обряды привлекут весной дожди, но Чарли знал, что единственное, что они действительно могут привлечь — так это туристов. Сезон начинался в резервации Хопи, где уже к концу лета исполнялись пляски Змеи, и продолжался, следуя на юг, через резервацию Суни, чтобы закончиться здесь — в деревнях, расположенных вдоль берегов Рио-Гранде.

До плясок Огненной Общины оставалось всего несколько дней. Чарли делал вид, что работает изо всех сил. На самом деле исподтишка засунул под расшитую материю плоские маисовые лепешки, чтобы ближе к вечеру спрятать их за старым заброшенным кива. Туда никто не сунется, потому что считается, что там обитают злые духи. Потом наполнил чистой водой пластиковую флягу, отнес туда же, поиграл с собакой, поругался с Лупе, почитал библиотечную книгу о звездах, понаблюдал, как священник пытается заманить группу прихожан на вечернюю молитву, заметил, что Марти Макино утащил Роситу во двор сувенирной лавки, быстро проглотил свой скудный ужин…

Наконец наступила ночь, но работа в поселке не прекращалась. Влиятельные люди были при деле — пожизненный вождь племени раздавал указания возле кива, Хесус Агильер — вновь избранный старостой общины, беседовал со жрецом Огня. Чарли небрежной походкой прошелся в конец улицы и, никем не замеченный, нырнул в старый кива. Потом, прижимая к груди свои припасы, понесся, словно ветер. То есть, так ему казалось. Детские ноги устали быстро, и пришлось сделать передышку уже в полумиле от поселка, рядом с силовой подстанцией, построенной электрокомпанией два года назад. Проектировщики догадались установить ее на некотором удалении от деревни, чтобы не портить ее внешний вид. Туристам нравилось делать вид, будто они путешествуют во времени. Автомобили и антенны на крышах им еще как-то удавалось не замечать, но силовая подстанция — это уже слишком! Чарли восторженно любовался большими трансформаторами и сверкающими изоляторами, представляя себе, как где-то на далекой электростанции распадающиеся атомы превращают пар в электричество, чтобы в его затерянной деревушке ночью было светло, как днем. Ему очень хотелось, чтобы школа когда-нибудь устроила экскурсию на электростанцию.

Отдохнув несколько минут, Чарли продолжил путь. Теперь, по тропинке, вившейся среди зарослей полыни и юкки, идти было легче. Он пересек первое пересохшее русло, затем — широкое ровное место, и вышел ко второму руслу, гораздо большему, с крутым обрывом на противоположной стороне, где в пещере прятался человек со звезд.

На краю глубокой расщелины Чарли остановился и посмотрел на небо. Ночь была безлунной, и звезды казались необычно яркими и четкими. Он отыскал созвездие Ориона и остановил взгляд на крайней звезде слева, названия которой так и не узнал, перелистав весь учебник. Она показалась ему самой красивой из всех звезд. По спине пробежали мурашки. Ему представились планеты, вращающиеся вокруг звезды, необычные города, существа, непохожие на людей…

Зачем глядеть на звезды? Что он знает о городах своей родной планеты — Лос-Анджелесе, Нью-Йорке?

Быстро поднявшись по обрыву, Чарли вошел в пещеру. Она была не более четырех метров в высоту и примерно шести — в глубину. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел Миртина. Человек со звезд лежал в прежней позе. Глаза его были открыты.

— Все в порядке, Миртин.

— Привет, Чарли.

Облегченно вздохнув, мальчик присел рядом с инопланетянином на корточки.

— Я принес тебе пищу и воду. Как ты себя чувствуешь?

— Вполне сносно. Кость заживает.

— На лепешки. Они холодные, но вкусные.

— Сначала воду.

Чарли открутил крышку фляги и влил все содержимое в рот пришельца. Как много он пьет!

— Теперь лепешки?

— Да.

Съев пять лепешек, Миртин дал глазами знак, что хватит.

— Из чего они сделаны?

— Из кукурузы. Знаешь, что это такое?

— Знаю.

— Мы перемалываем кукурузные зерна, делаем тесто и печем его на горячем камне. Так же, как и много лет тому назад.

— Почему ты с такой злостью говоришь об этом?

— А как же иначе? Какой сейчас год — 1982 или 1492? Почему мы не можем приобщиться к цивилизации, как все остальные? Почему должны жить по-старому?

— А что вам мешает?

— Белые!

Миртин нахмурился.

— Ты имеешь в виду, что они силой принуждают вас сторониться цивилизации? У них есть на этот счет соответствующие законы?

— Конечно же, нет. Мы вправе делать все, что пожелаем. Можем даже снести поселок и выстроить на его месте город. То есть имеем на это право. Но наша община очень бедная… А туристы приносят доход… Понимаете, наша деревня — это музей прошлого. Вы понимаете меня?

— Кажется, — пробормотал Миртин. — Преднамеренное сохранение архаичного образа жизни…

— Какого?

— Устаревшего.

— Вот-вот. Причем мы сами проголосовали за это, все племя. У нас ведь нет своих денег, есть только те, которые платят туристы за представления. Мы танцуем для них, мажем краской лица… Но все это показное, потому что мы уже забыли, что оно означает. Даже старики не помнят слова посвящения в тайную общину, и придумали новые. Все это — обман, сплошное надувательство! Обман! — Чарли задрожал от гнева. — Может быть, еще лепешку?

— Да, пожалуйста.

Мальчик удовлетворенно наблюдал, как человек со звезд насыщается.

— Нам нужны холодильники, — продолжал Чарли. — Нужно тепло, мостовые, настоящие дома и дороги. А мы живем в сплошной грязи. Автомобили и телевизоры — все, что досталось нам от технических достижений ХХ века. Мне тошно, Миртин. Знаешь, чего бы мне хотелось? Податься в Лос-Анджелес и научиться там строить большие ракеты. Или стать космонавтом. Я много знаю, но хочу знать еще больше, во много раз больше!

— Ты еще слишком молод, чтобы оставить родительский дом.

— Да уж. Черт, кому хочется, чтобы ему было только одиннадцать лет? Меня быстро арестуют. Но как же иначе? Ведь в начальной школе электронику не изучают… Хватит об этом. Мне не хочется говорить о своей вонючей деревне. Лучше расскажи мне о своем мире. Пожалуйста, Миртин!

Инопланетянин улыбнулся.

— Это будет долгий рассказ. С чего же начать?

— У вас есть большие города?

— Да, очень большие.

Глаза Чарли загорелись.

— Больше, чем Нью-Йорк?

— Некоторые — гораздо больше.

— И вы летаете на реактивных самолетах?

— Нечто подобное, — улыбнулся Миртин. — Мы используем ядерные реакторы. Ты видел, как один из них взорвался в небе.

— Какой же я глупец! Конечно! Вы же с летающего блюдца! А что заставляет их двигаться? Что-то вроде солнечной энергии?

— Да. Небольшой реактор, который создает плазму, заключаемую в сильное магнитное поле. Авария на нашем корабле обусловлена именно ослаблением этого поля.

— А как быстро летают ваши корабли? Пять тысяч миль в час?

— Что-то около этого, — уклончиво ответил Миртин.

Чарли понял, что ему следует удовлетвориться таким ответом.

— Значит, вы можете добраться отсюда до Нью-Йорка за какой-нибудь час? Да? И на своей планете вы летаете так же быстро? А сколько…

— Мне не следует ничего рассказывать тебе, Чарли, — мягко прервал мальчика Миртин. — Это, как здесь говорят, секретная информация. Совершенно секретная.

— Но я никому ничего не расскажу! Честно-честно!

Глаза его умоляли. Миртин тяжело вздохнул.

— Нас восемь миллиардов. Планета чуть больше вашей, хотя сила тяжести примерно такая же. Но мы не занимаем так много места, как вы. Мы очень маленькие… Можно еще лепешку?

Пока пришелец жевал, Чарли обдумывал его последние слова.

— Вы хотите сказать, что не похожи на нас?

— Совсем не похожи.

— Да, я помню. Вы спрятаны внутри земного тела… Расскажите о себе! У вас, наверное, другие кости, а сердце и желудок на похожи на наши?

— Я маленький, меньше метра длиной. У меня вообще нет костей, просто утолщения хрящей… — Миртин запнулся. — Будет лучше, если я не буду описывать себя, Чарли.

— Вы имеете в виду, что вот прямо сейчас, внутри вас, внутри того, что я вижу, сидит такая штука? Не больше ребенка, свернувшаяся внутри этого тела? Так?

— Именно так, — признался человек со звезд.

Чарли поднялся и подошел к выходу из пещеры. Он был потрясен, хотя и понимал, что это глупо. Кто сказал, что на других планетах должны жить существа, похожие на людей? Но Миртин… Чарли представил себе что-то вроде большого червяка, только еще хуже… Он взглянул на три яркие звезды и впервые понял, с каким чуждым существом столкнула его судьба.

— Я мог бы съесть еще одну лепешку, — раздался из темноты голос инопланетянина.

— Осталась последняя. Я не думал, что ты такой голодный, — извинился мальчик.

Когда Миртин покончил с едой, они продолжили беседу. Пришелец рассказал о своей планете, о Наблюдателях и их роли, о летающих блюдцах. Потом попросил маленького индейца рассказать о себе. Чарли попытался объяснить ему, как тяжело расти в деревне, в которой сохраняются доисторические обычаи, описать охватывающее его временами чувство бессилия, кипящее в нем нетерпение, жажду учебы, тягу к знаниям, страстное желание действовать…

Миртин слушал. Он был опытным собеседником, знал, где надо промолчать, а где — задать вопрос. Успокоил Чарли, пообещав ему, что наступит время, когда он уедет из Сан-Мигеля в настоящий мир, а пока следует внимательно присматриваться к окружающему и задаваться вопросами.

Чарли смотрел на этого толстяка с дружелюбными глазами и чуть тронутыми сединой волосами, и никак не мог поверить, что перед ним ни что иное, как какое-то бесформенное существо без костей! Миртин был так похож на человека, так добр! Как врач или учитель, только гораздо более близким и внимательным. Даже мистер Джемисон, человек, которого Чарли уважал больше других, временами забывал его имя, называя Хуаном, Хесусом или даже Джузеппе.

«Миртин никогда не забудет мое имя!» — отметил про себя мальчик.

Через некоторое время он понял, что, должно быть, утомил человека со звезд. К тому же пора было возвращаться в деревню.

— Очень жаль, но мне пора идти. Вернусь завтра вечером, принесу еще лепешек, и мы продолжим разговор. Хорошо?

— Хорошо, Чарли.

— Ты уверен, что у тебя все в порядке? Может быть, тебе холодно?

— Не волнуйся, малыш. Мне хорошо. И если ты будешь приходить каждый вечер, то, думаю, я поправлюсь гораздо быстрее, чем рассчитывал.

Чарли улыбнулся.

— Знаешь, ты ведь, вроде, как друг мне. Это так нелегко — находить друзей. До скорого, Миртин. Береги себя.

Он попятился к выходу, развернулся и помчался в деревню, пританцовывая и подпрыгивая от счастья. В голове у него гудело от рассказов о другой планете и ее далеко ушедшей вперед науке. Но главное — человек со звезд, который не просто проводит с ним время, а нуждается в нем.

«Я ему понравился, — думал Чарли. — Ему приятно говорить со мной. Он может многому меня научить.»

Радость словно придала ему крылья — так быстро добрался он до подстанции, и тут произошло непредвиденное. Этот укромный уголок был занят влюбленной парочкой, которую Чарли не успел заметить и с разбегу споткнулся о вытянутую ногу девушки, едва не упав. Поскольку ночь была холодной, они не сняли одежды, но мальчик был уже достаточно знаком с прозой жизни, чтобы понять, что испортил кому-то удовольствие. Девушка крикнула в его адрес что-то непристойное, мужчина, перекатившись, погрозил кулаком. Это были Марти Макино и лучшая подруга Роситы Мария Агильер, он узнал их и от всей души надеялся, что они не успели рассмотреть его возвращающимся со стороны реки, а тем более Марти — человек, от которого можно ожидать самых настоящих неприятностей.

Холодная волна страха прошла по худому тельцу Чарли Эстанция, и он во весь дух бросился бежать к деревне.