Трое в кустах, не считая собаки

Глава 4. Беги, Аглая, беги…

Проснувшись опухшей от слез, я порадовалась, что заранее все приготовила. Погладила платье и пригласила визажиста на дом. Сил делать хоть что-то не было, но мне предстояло ночь отстоять да день продержаться. А там наступят каникулы и… Додумать, что я буду делать на каникулах, раз уж планы отправиться с Мироном в Сочи пошли прахом, я так и не успела. В дверь позвонили.

Ко мне пришла Людка, подрабатывающая парикмахером, и сделала невероятные в своей фееричности кудри себе и мне. Мы напились кофе, а дальше день завертелся с невообразимой скоростью, и я на время совсем забыла о своих горестях.

Выпускной удался на славу. Как свадьба, пел и плясал: дети пытались тайком напиться, родители старались им в этом помешать. Хотя к концу вечера было неясно, кто больше преуспел в борьбе с зеленым змием. Трезвой на выпускном остались только я да закодированный трудовик. Людка, растрепав остатки прически, лихо выплясывала с чьим-то отцом, демонстрируя шпагат, когда я потянула ее за рукав:

– Давай сматываться, дети уехали в клуб, а потом отправятся встречать рассвет с родителями. Нам, по большому счету, делать здесь нечего.

И мы смотались: я бегом, Людка ползком. Время было позднее, фонари уже не горели, и Людка решила остаться у меня. На улице она освежилась и, ввалившись ко мне в квартиру, стала казаться совершенно трезвой.

– Ноги отваливаются. Чертовы каблуки. А ты чего совсем не пила? И в клуб со своими спиногрызами не поехала.

– Я же классный руководитель, какой пример… Да и настроения на клуб нет. А мое отсутствие уже никто не заметит…

– Ты зануда. Оторвалась бы, тем более, повод есть. Твой-то слинял. Гад. Это ж надо: от такой красоты – по бабам шастать. Не везет тебе, Аглая. Ну, да ничего, впереди лето. Слушай, а давай за это выпьем? Время еще детское, а у нас праздник.

Эта идея показалась мне привлекательной, хотя пила я редко. И то все больше вино. Ничего спиртного в моем баре найти не удалось: Мирон истребил все запасы вина, подаренного родителями нерадивых чад. В тоске я развела руками, предложив чай, но Людка не сдавалась и послала меня в ночник. Сама-то она ноги растерла, вот и осталась нарезать бутерброды.

Я натянула джинсы, схватила кошелек и припустилась вниз по лестнице. Разбитое Мироном сердце снова напомнило о себе, что придало мне ускорения.

Продавщица в магазине равнодушно выдала мне бутылку вина, несмотря на запрет на продажу спиртного в день выпускных. В другой день я бы возмутилась такой халатностью, но сегодня она была мне на руку. Я мелкой трусцой устремилась назад к дому, обогнув магазин с торца. У подъезда я вспомнила, что ключи оставила в вечерней сумочке, и позвонила в домофон. Людка открыла почти сразу, и я нырнула в подъезд. В этот самый момент «кожей» почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Неуловимое трепетание воздуха или запах перегара? Я попыталась прыгнуть вперед, но сзади меня резко перехватили и зажали рот прокуренной ладонью.

– Сейчас я отпущу тебя, но не вздумай орать, – сурово скомандовал чей-то хриплый голос, и я затихла.

Темнота не способствовала разглядыванию обидчиков, но я поняла, что их минимум двое. Меня толчками сопроводили в сторону лифта. Там у нас имелась кладовка уборщицы, в данный момент она почему-то была приоткрыта. Туда меня и сопроводили. В воздухе запахло групповым изнасилованием, и я сразу стала сражать обидчиков аргументами, при этом почему-то шепотом:

– Послушайте, вы, наверное, обознались. У нас Лариса есть, разведенка, но она в первом подъезде. К ней все ходят.

Типы, в свете, падающем из окошка, казавшиеся великанами, озадачено закряхтели. Я же воодушевилась еще больше:

– У меня дома Людка. А у нее дружок в тюрьме. Я сейчас не приду, и она полицию вызовет. Вот.

Тут я подумала, что про Людку я сказала совсем некстати. Теперь они решат, что вариант «два на два» вполне себе ничего, затащат меня в квартиру и… Пока я судорожно соображала, что делать, амбалы наконец обрели дар речи. Тот, что был повыше, ожил первым:

– Ты совсем дура? Слыхал, Кукиш, чего она удумала? Нафиг нам твои прелести. Мы за баблом.

– Каким еще, простите, баблом?

– Заткнись и слушай: твой красавчик Мирон Голубев – наш должник, – раздраженно гаркнул второй детина, которого первый называл Кукишем. – Усекла? Он у нашего хозяина деньги в кредит брал. Просрочка на нем, а он скрывается. Мы его дружка тряхнули, он сказал, как тебя найти. Мол, лямур тужур у вас, живете вместе. Где эта гнида?

– А я откуда знаю? Позвонили бы мне, я бы все рассказала… Что так, мол, и так, не живет он здесь больше.

Второй амбал принялся визгливо хихикать, но суровый товарищ его вмиг осадил:

– Может, мне письмо еще прислать? Твой дружок добегался. Времени ему давали предостаточно. Велено найти тебя и передать Мирону: мол, как бы невеста без уха осталась.

– Я сейчас заору, – пискнула я. – Мне без уха никак. Я учитель…

Все это время Кукиш обыскивал мою сумку и вдруг присвистнул:

– Опа-ча, тут такой подарок. Паспорт Мирона Голубева, права. А говоришь, он тут больше не живет. Отлично подготовилась, красотка. Ты что, должна была ему их передать? Где там прячется твой возлюбленный?

Я мысленно прокляла тот момент, когда решила припрятать документы Мирона у себя (естественно, история со знакомым была не более, чем блефом). Теперь подозрение падет на меня в первую очередь.

– Вы сами подумайте. Если бы я должна была ему передать, я бы шла не домой, а из дома. Верно? Я на выпускном была. Учительница я. Денег нет. Мирон подлец. Он меня бросил, точнее, я его выгнала. И документы припрятала, чтобы его окончательно изгнать.

Пару минут я вводила амбалов в курс дела, попутно размышляя, когда у Людки хватит мозгов поинтересоваться моим отсутствием.

Наконец дверь на третьем этаже скрипнула и послышался Людкин встревоженный голос:

– Аглая?

Амбалы недовольно переглянулись, словно принимая решение, после чего суровый вынес вердикт:

– Пошли квартиру еще раз осмотрим, вдруг этот хмырь успел проскочить…

На ватных ногах я стала подниматься наверх, лихорадочно размышляя, как обезопасить хотя бы Людку. Человек тут вообще ни при чем… Людка в дверях выглядела испуганной. Отодвинув ее, амбалы молча осмотрели квартиру и, к моему облегчению, вроде бы собрались уходить:

– Ладно, шум поднимать пока не будем. Документы забираем. За тобой присмотр организуем. Как только твой Мирон объявится, чтобы забрать документы, звонишь нам. Телефон пришлю смс-кой. Вздумаешь чудить – кишки выпустим. Пока, училка. А вы, Людмила, дружку на зону почаще пишите. Небось, тошно ему там, по себе знаю.

Людка так и продолжила стоять, открыв рот. Пришлось рассказать ей всю историю, благо, бутылка вина как раз способствовала снятию стресса.

Когда в небе забрезжил рассвет, а на дне бутылки ничего не осталось, Людка стала философски смотреть на жизнь:

– Тебе надо бежать. В конце концов, все наша жизнь – бег через невидимые препятствия, и все мы, подобно хомячкам…

– Покороче можно? – вздохнула я.

– Короче, я эти дела знаю. Парни непростые, и в покое они тебя не оставят. Ценные вещи ты у меня припрятала, квартира на сигнализации. Выпускной позади. Садись на машину и сматывайся на ближайшие месяцы куда подальше. Директрисе я скажу, что у тебя тетка заболела, срочно вызвали. Наплету что-нибудь. Есть куда ехать?

– Ага…

– Только мне не говори, – предупредила Людка, – если начнут пытать, я могу не сдержаться и выдать тебя. Ты уж извини…

– Людка, ты настоящий друг, – расчувствовалась я, пожимая ей руку. – А вдруг пронесет? Может, просто пугают? Мирон объявится, в конце концов, ему нужны документы. Пусть они сами с ним разбираются.

– Знаю я эти блат-кассы, просто официально оформленные, типа банки. Воровской общак. Дают деньги взаймы, а потом от них такие вот коллекторы ходят, избивают да насилуют. Или кислотой обольют, что вероятнее. Ты рожи их видела? Мирон твой, если не дурак, уже в бега кинулся. Бабки у него есть, ты сама говорила. Паспорт новый купить не проблема. У него, может, в каждом городе по кредиту. И по бабе. Вот он карася и окучивал, чтобы у нее пожить, потому что жареным запахло.

Мотай отсюда, пока все не уляжется. Документы ты уже отдала. В конце концов, им надоест тебя искать, и они займутся кем-то другим. А полиция тут не поможет, так и знай. Беги, Аглая, беги…

Нарисовавшаяся перспектива меня не обрадовала, но в Людкиных словах я почуяла недюжинную логику. Скорее всего, потому, что, как я уже сказала, один Людкин кавалер сидел в тюрьме и часто писал ей письма, подбрасывая в костер ее фантазии занимательные факты. Теперь я знала, как сделать зарядное из кипятильника, шахматы их хлебного мякиша, а еще ловко смогла бы спрятать телефон на зоне.

Познакомилась она с товарищем из мест не столь отдаленных в соцсетях, и долгое время он писал ей, что служит на подлодке. Однако Людка провела небольшое расследование и выяснила-таки правду. К ее чести, переписку они продолжали, хотя ничего хорошего от жизни подружка уже не ждала, но письмами зачитывалась, как шпионскими романами.

Проводив Людку и обещав ей писать на адрес главпочтамта до востребования, я почувствовала себя героиней трагикомедии. На всякий случай я пару раз набрала номер Мирона, но, как и предсказывал амбал, тот оказался недоступен. Решив, что мне необходимо поспать перед дорогой, я скрутилась калачиком на диване.

И тут же провалилась в тревожное полузабытье, прерываемое редкими обрывками сна.