Трофей моей любви

8

– Я хочу принять ванну, – бросила Эва, устремляясь в смежную со спальней комнату, как ручной голубь, ища укрытие, устремляется к своей голубятне.

– Эва, Нели сказала что-то такое, что тебя расстроило?

Она напряженно замерла, затем медленно обернулась.

– А что она могла такого сказать мне? – Eй удалось изобразить вполне искреннее удивление.

Зак развязывал галстук. Он не сводил с жены пронзительного взгляда, словно хотел угадать ее мысли.

– Лет пять назад я случайно встретил ее и пригласил на вечеринку. Она развлекалась тем, что перемывала косточки каждой из присутствовавших дам. Очень ядовитая особа. Больше я ее не видел, и уж конечно между нами ничего не было.

Бледность Эвы сменилась ярким румянцем.

– Тебе вовсе не обязательно оправдываться, – неловко произнесла она.

– Потому что тебе на самом деле все равно – было между нами что-то или нет, да, дорогая? – Мышцы вокруг его плотно сжатого рта напряглись, глаза, которые он не отводил от Эвы, превратились в узкие щелки.

– Нет, не потому. Я ведь не дурочка, – пробормотала Эва. В голове у нее так шумело, что она чувствовала себя совсем разбитой. – Я знаю, что у тебя есть прошлое… это очевидно.

– И жена, которая начисто лишена ревности. Мне крупно повезло, – негромко проговорил он сквозь зубы.

Эва удивленно взглянула на него, с трудом понимая смысл его слов.

– Зак… я не очень хорошо себя чувствую, – прошептала она. Напряжение заставило ее желудок мучительно сжаться.

– Тебе не нужно извиняться и не нужно прятаться в ванной, – резко проговорил он.

Он вышел из комнаты, оставив Эву в замешательстве. Ее несчастный желудок свело спазмом, она бросилась в ванную и несколько минут не

Отходила от раковины… Наконец она прислонилась покрытым испариной лбом к прохладной кафельной стене, постепенно приходя в себя. Потом принялась медленно раздеваться. Нели Рондирис была ядовитой и мстительной, об этом сказал Зак, это видела она сама. Раньше не обратила бы внимания на слова такой женщины. Но сейчас… Если принять во внимание скоропалительность их свадьбы, откровения Нели грозили заронить в ее душу ужасное подозрение.

Неужели Зак женился на ней только потому, что она напоминала ему Кетрин? Понимал ли сам Зак, что именно привлекло его в ней?

Всех поразило то, что Зак выбрал именно ее. Да и она сама была потрясена, когда он сделал ей предложение.

Но если она напоминала Заку женщину, которую он любил, а потом потерял и которую не мог забыть, то тогда становилась понятной, причина такого непреодолимого влечения. Неужели всем, что дал ей Зак и что возникло между ними с начала их совместной жизни, она обязана памяти о другой женщине? Его интересом к ее личности, необыкновенной заботливостью, пылкой страстью…

Эва сжалась в комочек на большой кровати, которая казалась сейчас особенно огромной, холодной и пустой. Все мышцы ее были напряжены до боли, казалось, все клеточки ее тела мучительно страдают…

Она полюбила Зака… но сейчас внезапно возненавидела за то, что он способен причинить ей такие страдания. В ее воображении замелькали картины мести… И в каждой совершенно уничтоженный Зак стоял и растерянно смотрел, как она с высокомерным достоинством и ледяным презрением собирает чемодан и решительно уходит-бросает его через две недели после свадьбы, и все узнают об этом.

Дверь спальни отворилась. Эва стремительно села и включила лампу. Зак уже успел подойти к кровати. На нем совсем ничего не было, но, как обычно, это его нисколько не смущало.

– Что тебе надо?! – воскликнула она гневно.

– Тебя, – коротко ответил он. Мрачный блеск его серебристых глаз не предвещал ничего хорошего. Все ее увлекательные планы отмщения съежились как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Зак был ой как далек от полного уничтожения! Он быстро лег на кровать и крепко сжал ее сильными руками, так что и думать нечего было высвободиться. Одним движением он повернул ее на спину, сковывая ее сопротивление весом своего тела.

Эва испуганно и недоверчиво смотрела на него.

– Если ты меня не отпустишь, я тебя ударю! – дрогнувшим голосом выговорила она.

Зак выставил подбородок, его глаза вызывающе сверкнули.

– Пожалуйста, не стесняйся.

Она сжала пальцы в кулаки, а он наклонился и впился в ее губы обжигающим поцелуем. Ответный порыв страсти пронзил Эву, заглушая все остальные чувства. Он жадно терзал ее губы, и женские кулачки сами собой разжались, а руки незаметно обвили его шею. Овладевшее ею стихийное желание было намного сильнее, мучительнее, чем когда-либо прежде, я Эва ничего не могла с ним поделать.

Когда он наконец оторвался от ее губ, ее сердце колотилось так бешено, что она едва дышала, желание трепетало и пульсировало в каждой клеточке, каждой жилке тела.

Эва с трудом сфокусировала взгляд на его мрачном лице. Он сжал сильными пальцами ворот ее тонкой шелковой рубашки и, резко дернув, разорвал надвое. Треск рвущейся ткани неестественно громко прозвучал в напряженной тишине. Эва замерла от страха. Его горячие руки сжали обнажившиеся груди. Эва почувствовала, как ее тело становится податливым, мягким, словно бескостным.

Когда же он припал губами к ее груди, с ее уст сорвался сдавленный стон и она в безудержном порыве всем телом потянулась к нему.

Он снова поднял голову и окинул ее взглядом. Затем, сдернув остатки шелковой рубашки, закрывающие ее живот и ноги, уверенным движением провел снизу вверх по стройному бедру, коснулся влажного горячего живота; и нарастающее с каждой секундой возбуждение властно завладело Эвой.

– Нет, не думаю, что ты сможешь меня ударить, – негромко, но отчетливо выговорил он.

Эва с усилием напряглась, стараясь сосредоточиться на его словах, вынырнуть из жаркого потока наслаждения.

– Что?.. – пробормотала она, заставляя свой голос не дрожать.

– Когда я дотрагиваюсь до тебя, ты обо всем забываешь. Стоит мне прикоснуться к тебе в любое время дня или ночи, и ты мгновенно подчиняешься моим желаниям. Двух недель мне было недостаточно, чтобы в этом убедиться. Я получаю от тебя все, что хочу и когда только захочу.

– 3-зак, что ты…

– …Что говорю? – Пылающие глаза смотрели холодно и надменно. – Боже, я вовсе не жалуюсь, моя красавица. Вот только целый год потерян впустую. Я совершенно напрасно осторожничал, даже самому теперь неловко вспомнить. А было бы весьма забавно вгонять тебя в краску между шкафами с документами. Ты даже в разгар ссоры не можешь не обнимать меня! Так что, если ты и сохнешь по твоему смазливому блондинчику, почему я должен быть в претензии? В постели ты все равно готова всегда утолить мои естественные потребности… и свои тоже.

Эва потрясение уставилась на него. Впервые до нее дошло, что Зак может испытывать ревность, и эта мысль даже отодвинула на задний план обидное содержание его слов.

– Я и не думала о Трое, – как можно спокойнее и мягче произнесла она, стараясь заставить его поверить ей, и, если бы он хоть немного подбодрил ее, она сказала бы гораздо больше…

Но напрасно. В ответ Зак с оскорбительным равнодушием обвел глазами ее обнаженное тело, потом снова посмотрел ей в лицо.

– Да, именно сейчас ты не думала, – произнес он с таким явным презрением, что Эве показалось, будто он дал ей пощечину, – Но видишь ли, я не только в постели жду от тебя полного подчинения… Ты можешь страдать сколько тебе угодно, оплакивая разлуку с Воглером, но я советую тебе с этой минуты предаваться своим настроениям наедине с собой. Когда ты целый день представляешь из себя оскорбленную королеву, это действует мне на нервы.

Эва внутренне сжалась, иллюзорная догадка, что муж мог ревновать ее к прежнему возлюбленному, развеялась как дым. Люби его сколько душе угодно, вот каков был смысл его слов. Но только не раздражай меня своими глупыми переживаниями.

Эва чувствовала себя бесконечно униженной. Она поняла и другое – ее способность вести себя в постели как самая отъявленная развратница-вот единственное, что ценит в ней Зак!

Охваченная стыдом, она дрожащей рукой схватила простыню, неловко натянула на себя и отодвинулась как можно дальше. Ее кожа покрылась

Липкой испариной. Зак использует ее тело как оружие против нее же самой. Он заставил ее выглядеть в собственных глазах дешевой и жалкой. Когда-то Брэд назвал его холодным, лишенным эмоций человеком…

Эва оцепенело смотрела в поразительно красивые, но пугающе непроницаемые глаза, и ее охватило ощущение, словно она заглядывала в пасть удава, скованная своей слабостью.

Зак нахмурился, пробормотал что-то по-гречески и решительно привлек ее к себе. И Эва с горечью ощутила знакомое волнение… она знала, что Заку ничего не стоит вызвать в ней желание, что бы он ни сказал, что бы ни сделал перед этим. И эта мысль глубоко ранила ее, но заодно и отрезвила. Она протестующе подняла плечи.

– Не трогай меня!

Он сильнее сжал ее мускулистыми руками,

– Эва… я не смогу продолжать оставаться утешительным призом. Если хочешь сохранить наш брак, ты должна забыть о своей великой любви, – отчеканил он.

Упоминание о браке заставило Эву побледнеть.

– Так же, как ты забыл Кетрин? – взволнованно прошептала она.

Его угольно-черные брови сошлись на переносице.

– Господи, о чем ты?

– Ты ведь не можешь сказать, что забыл ее, правда? – с жаром выкрикнула Эва.

– Кетрин здесь абсолютно ни при чем, – резко и язвительно промолвил Зак.

Эва отвернулась. Ее бедное сердце так и норовило выскочить из груди.

– Я слышала, как кто-то сказал… на нашей свадьбе… что я ее точная копия….

Слова были произнесены. Наступило томительное молчание, которое, казалось, будет длиться вечно. Эва ждала, затаив дыхание.

– Что ты молчишь? – наконец пробормотала она.

Зак шевельнулся, и лампа на столике погасла.

– Мне нечего сказать, – произнес он без всякого выражения.

Ответ ошеломил Эву. Замерев, она лежала, напряженно вглядываясь в темноту. Но Зак, по-видимому, больше не собирался ничего предпринимать. В его вздохе, который долетел до Эвы, не послышалось ни досады, ни разочарования, скорее ленивое удовлетворение. Он вытянулся на простынях из тонкого льна, и скоро она услышала, как он задышал глубже и ровнее. Он спал, и Эва поняла, что медовый месяц кончился.

Оторвавшись от окна автомобиля, за которым мелькали городские улицы, Зак окинул Эву внимательным взглядом.

– У тебя усталый вид. Лучше тебе сейчас прилечь,

– Я чувствую себя прекрасно. Мне нужно распаковать вещи…

– Этим займутся слуги. А ты можешь отдыхать. Я сегодня поздно вернусь, – сказал он.

Эва выпрямилась.

– Тогда я съезжу в Хевелинг, посмотрю, как продвигается ремонт.

– Думаю, мне стоит самому сначала наведаться туда и посмотреть, что за рабочие там трудятся, – с усмешкой пробормотал он. – Если какой-нибудь загорелый штукатур вздумает снять у тебя на виду рубашку, я могу превратиться для тебя в далекое воспоминание, прежде чем узнаю об этом.

– Очень смешно, Зак. – Ее бледное лицо вспыхнуло.

– А я так и не рассказал тебе о своей любви.

Зак улыбнулся. Казалось, ничто не могло испортить его жизнерадостного настроения,

– Ей было тринадцать, а мне двенадцать, но я соврал, что мне больше. Каждый раз, глядя на меня, она краснела. У нее была персиковая кожа, черные кудри и пластины на зубах. Целую неделю я был околдован.

– Удивительно долгий для тебя срок! Он добродушно засмеялся.

– Когда она узнала, что я младше, я перестал для нее существовать.

Поджатые губы молодой женщины невольно дрогнули: зачем она всю ночь лежала без сна, предаваясь тягостным раздумьям? Разве Зак обещал любить ее? Он сказал, что постарается сделать ее счастливой, и он сделал. Но глупо, очень глупо воображать, что раз она полюбила Зака, то и он тоже сможет полюбить ее…

Итак, она действительно напоминает ему Кетрин… Но хорошо известен факт, что людей часто привлекает один и тот же физический тип. И почему она усмотрела в этом что-то зазорное?

Кетрин исчезла из жизни Зака тринадцать лет назад, разлюбила его, бросила! Она скорее должна быть для него дурным, а вовсе не приятным воспоминанием.

Час спустя Эва стояла в той самой спальне, где почти два месяца назад проснулась в окружении цветочных корзин. Она вспомнила, какой ужас охватил ее тем утром. Теперь же ей казалось, что это произошло не с ней, а с кем-то другим… Да, она изменилась. В высоком зеркале Эва увидела женщину в элегантном платье – богатую, неприступную, с гордо поднятой головой. Но все же перемена больше коснулась ее внешнего облика и манеры держаться. Когда она оставалась наедине с мужем, то снова становилась сама собой.

Может, настало время рассеять его подозрения по поводу Троя? Если бы он только не видел ее в таком угнетенном состоянии в тот день! Но Зак видел и вообразил чересчур много лишнего. Неудивительно, что он до сих пор считает, что она любит Троя! А она палец о палец не ударила, чтобы его разубедить. Эва невесело улыбнулась. Нет, она не винит его в том, что он напустился на нее вчера. Им необходимо поговорить и выяснить отношения…

Дом стоял в лесах, и, судя по царившему повсюду оживлению и шуму, ремонт шел полным ходом. К счастью, никаких неразрешимых проблем в ходе реконструкции не возникло, и архитектор считал, что все задуманное удастся выполнить. Но когда основной этап будет завершен, останется еще миллион проблем, включая внутреннюю отделку комнат, меблировку. От обилия предстоящих забот у Эвы кружилась голова, но тем не менее она не могла дождаться, когда сможет заняться всеми этими увлекательными проблемами.

Она мечтательно бродила по кухне, когда в дверь просунул голову один из рабочих.

– Миссис Сфаэлос! Там вас спрашивает какая-то женщина.

Деспина! Эва на мгновение удивленно замешкалась, потом с улыбкой шагнула вперед.

– Я и не знала, что ты до сих пор в Новом Орлеане!

– Когда я закончила делать покупки, обошла все галереи и повидалась со старыми друзьями, то обнаружила, что мои недельные каникулы перевалили за две недели, – бодро произнесла сестра Зака. – Я заехала к брату на работу, а когда он сказал, что ты здесь, решила к тебе присоединиться… Ты не против?

– Наоборот, я очень рада компании.

– Я просто умирала от нетерпения увидеть Хевелинг и, знаешь, даже сначала глазам своим не поверила. Какой чудный старинный дом, необычайно живописный!

Деспина то и дело восхищенно ахала, пока они осматривали комнаты.

– Когда папа сказал нам, что Зак купил развалюху, мы все хохотали, потому что брат, как никто другой, ценит удобства цивилизации. Он в этом смысле слишком… привередлив. Грязь, пыль, беспорядок могут свести его с ума… Но какова сила любви! Он закрыл глаза на все несовершенства ради тебя!

– Зак хорошо знает, что мне нравится. – В Эвиных глазах блеснула откровенная радость. Заку вовсе не было необходимости прельщать ее Хевелингом и пачкать свои ботинки в его пыли в тот день, когда он сделал ей предложение. Она и так вышла бы за него замуж! Наверное, пора сказать ему об этом… – Но он вряд ли недооценивал все трудности. Вилла под Салониками тоже требует постоянного ремонта.

– Там другое. Для Зака вилла-дом его детства. Он чаще всего останавливается там. Папа сейчас редко наведывается в Грецию, – рассказывала Деспина, пока они обходили первый этаж, постукивая каблучками по каменному полу. – Он старается не бывать там с тех пор, как там умерла мать Зака.

– Он очень любил ее?

Деспина неопределенно пожала плечами.

– Говорит, что да, но они прожили вместе только три года. Я, наверное, очень цинична. С каждой очередной женой, кроме Маргарет, он заводил ребенка, а потом увлекался какой-нибудь красоткой и разводился. Я считаю, он просто очень любит женщин, но ему самому нравится думать о себе как об образцовом отце семейства.

– Все его дети, кажется, дружат между собой?

– Это заслуга Зака. Пока мы росли, он следил, чтобы мы чаще общались… но у него самого детство было очень трудное. К пятнадцати годам сменились три его мачехи, однако ни одна из них не стремилась стать ему матерью. – Деспина поморщилась. – К несчастью для Зака, он всегда оставался папиным любимцем. И каждая новая жена, чувствуя шаткость своего положения, считала, что ее ребенка обделяют в пользу первенца.

– Может быть, потому его и потянуло к женщине старше его, – неожиданно для себя задумчивого пробормотала Эва.

– Полагаешь, он разглядел в ней что-то материнское? – Деспина сдержанно рассмеялась и покачала головой. – Не думаю. Это Кетрин искала у Зака поддержки, льнула к нему. Из них двоих у него был более сильный характер, да и выглядел он всегда старше своих лет.

– Что она из себя представляла?

– Как друга семьи мы все ее любили… до тех пор, пока она не сошлась с Заком. – Девушка поджала губы. – Все знали, что ее брак неудачен. Ее муж не отличался верностью, а она не могла иметь детей. Думаю, Кетрин была ужасно несчастна, но никогда не жаловалась. Она много занималась благотворительностью, о ее добрых делах говорили повсюду.

– По твоим словам, она просто святая.

– Многие видели ее именно в таком свете, так что представляешь, какой разразился скандал, когда открылось, что она и Зак… – Ее глаза стали печальными. – С Заком Кетрин стала совсем другим человеком. Она вся светилась! Все очень удивились, когда она ушла от Зака – уже после того, как муж развелся с ней, но… честно говоря, и вздохнули с облегчением.

– Но почему? Из-за разницы в возрасте?

Деспина медлила с ответом.

– Пожалуйста, не обижайся… Но мне неловко говорить о ней. В любом случае я только могу повторить сплетни и собственные детские впечатления… вряд ли очень объективные. Зак никогда не говорил с нами о Кетрин.

Эва досадливо поморщилась.

– Извини, я не могла сдержать любопытства.

– Почему? – прямо спросила ее собеседница. – Зачем тебе думать о ней? Это случилось так давно; всего лишь мимолетный эпизод, о котором все поспешили забыть.

Если Деспина права, то ее опасения выглядят чистой воды истерикой.

– А ты хорошо влияешь на брата, Эва! Я сегодня нашла, что он изменился к лучшему. Он показался мне более спокойным, не таким сухим и нервным, как раньше. Тебе не понять, какое ты сотворила чудо. Никто из нас не ждал, что Зак женится. Если бы ты выросла, как мы, с разведенными матерями, тебе трудно было бы поверить в брак.

Но и Зак не верит в брак. О да, он проявил немалую настойчивость, чтобы заполучить ее. Однако для Зака этот брак был всего лишь экспериментом, а Хевелинг – опытной площадкой по созданию семьи. И он вовсе не удивится, если эксперимент провалится, и не замедлит обрубить концы, если их отношения не будут складываться достаточно гладко.

При этой мысли Эва подавила невольную дрожь.

Когда Зак вошел в гостиную своего городского особняка, было уже за полночь. Он увидел Эву, сидевшую в уголке дивана в окружении разбросанных журналов.

– Я думал, ты давно в постели. Ты дожидалась меня?

Эва не смогла сдержать улыбку.

– Зак, ты же сам предложил мне отдохнуть днем. Или я не правильно истолковала смысл задания?

Его высокие скулы слегка порозовели, но он тут же рассмеялся:

– Я и не знал, что меня видно насквозь.

– Как правило, тебя и не видно… – успокоила его Эва, всматриваясь в оживленное лицо мужа. – Хочешь чего-нибудь поесть?

– Нет. – От его пристального взгляда ее сердце забилось сильнее. – Что же, просвети меня, как продвигается операция по спасению исторической реликвии, – предложил он.

– Работы идут точно по графику.

– И когда мы туда въедем?

– Это зависит от того, как быстро я управлюсь с мебелью и отделкой. – Эва с трудом выдержала его взгляд. – Но если тебе не хочется жить в Хевелинге, ты можешь продать дом, когда ремонт будет закончен… Я не расстроюсь, – уверила она его.

Черная бровь приподнялась.

– Почему?

– Я согласилась стать твоей женой не из-за того, что ты обещал купить Хевелинг.

– Но это сыграло роль…

– Когда я в тот день осматривала дом, мне и в голову не приходило, что ты собираешься сделать мне предложение и что он когда-нибудь сможет стать моим.

Его выразительные губы медленно раздвинулись в улыбке.

– Но, по крайней мере, признайся, что ты воображала себе глянцевую журнальную картинку семейного уюта: камин с поленьями, собачки, кошечки, дети…

– Мне тогда казалось, что и ты настроен на ту же волну, – возразила Эва.

– На твою волну. Я скорее вижу, как дымят неисправные камины, царапаются кошки, воют собаки на поросшем бурьяном дворе, именуемом газоном. Но все это не так важно, если ты будешь довольна. Мне все равно, где жить, – усмехнулся Зак. – С детства я привык не привязываться к жилью, потому что едва такое случалось, как мы с Андреасом тут же переезжали на новое место. Оставленные жены с детьми всегда получали, говоря официальным языком, супружеский дом. Привычка к уюту, привязанность к четырем стенам не приносила мне ничего хорошего.

Эва мгновенно почувствовала себя виноватой. Ей следовало принять во внимание, что Зак все свое детство скитался с места на место и с каждым очередным разводом отца в очередной раз рушился окружающий его мир…

– А ты, – Зак пристально вгляделся в нее светлыми глазами, – ты выросла в доме, где чувствовала себя чужой, где ничего тебе не принадлежало и где ты, хотя и очень старалась приспособиться, все же так и не стала своей. Я теперь вполне понимаю, почему ты мечтала об устройстве собственного дома и почему для тебя это так важно. Но признаюсь, что еще месяц назад все это было выше моего понимания.

Зато вот в такие мгновения я понимаю, почему люблю тебя, подумала Эва. Горло ее сжалось, она соскользнула с дивана и устремилась к Заку. Его руки обвились вокруг нее, и Эва глубоко вздохнула.

– Если камины станут дымить, мы их починим, а для начала возьмем только одного крошечного котенка…

– Это слишком большая жертва, дорогая. Тем более что обилие мышей в доме потребует целой армии этих хвостатых тварей. – И, хрипло рассмеявшись, он притянул ее ближе и сверху вниз взглянул на ее прелестное лицо. – Только хочу тебя предупредить, моя красавица, если ты вздумаешь взять с собой в постель каталог с образцами обоев…

– …То ты немедленно продашь дом, – шутливо закончила она, когда он легко подхватил ее на руки,

– Это невозможно. Хевелшгг принадлежит тебе.

– Мне? – в замешательстве переспросила Эва.

– Он записан на твое имя. Считай его свадебным подарком.

– А тот дом в городе ты думаешь продавать? – удивленно пробормотала она.

– Зачем? Он еще пригодится, если мы захотим устраивать приемы…

Покинутым женам супруг оставляет дом? Зак сохраняет свой новоорлеанский особняк для себя на случай, если их брак распадется? Нет, сумасшествие с ее стороны думать об этом сейчас… сейчас, когда Зак склонил к ней темноволосую голову и запечатлел на ее губах такой долгий страстный поцелуй…

Позже, удобно свернувшись в клубочек и умиротворенно вздыхая, Эва нежно потерлась щекой о его гладкое загорелое плечо и представила себе его

Беспорядочное, лишенное семейного уюта и материнской заботы детство.

– Ты ведь дружишь со своими братьями и сестрами, правда?

– Я до сих пор не перестаю удивляться, каким несносным плаксой и врунишкой был в детстве Валиас, как он порой бесился… – задумчиво проговорил Зак. – А Деспина… она всегда была спокойной, серьезной. Она ходила за мной по пятам. Двойняшки… Они родились вскоре после того, как я поступил в колледж и отдалился от запутанной отцовской личной жизни. Но их мать была уверена, что я патологически ревную к ним отца. Боже, она просто ударялась в панику, когда я приближался к ним.

– Истеричка! – с чувством воскликнула Эва. Зак сдержанно усмехнулся.

– Теперь она переменилась. Она больше не вышла замуж и ненавидит Маргарет, а если с Янной и Элени возникают проблемы, обращается ко мне.

– А почему не к их отцу?

– Андреас под любым предлогом увильнет, а его предлог-это Маргарет. Она держит отца в ежовых рукавицах. Гордится, что продержалась дольше своих предшественниц. У нее очень властная натура, но иногда мне становится ее жаль. Ей уже тридцать семь, и я уверен, что она хотела бы иметь детей, но убеждена, что ребенок приведет ее к разводу. Судя по предыдущим случаям, она, скорее всего, права, – заметил Зак. – Как и я, Маргарет давно поняла, что стоит супруге стать матерью, как Андреас теряет к ней интерес.

Эва насторожилась.

– Но ведь ты не такой?

– Если я и такой, глупо было бы тебе признаваться, – усмехнулся Зак.

– Зак, .. пожалуйста, будь серьезен.

– Зачем? Ведь детей у нас в ближайшем будущем не предвидится, – ответил он убежденно.

Эва нахмурилась, неприятно пораженная тет, что он, видимо, не считает необходимым узнать е мнение по этому поводу.

– А когда же… ты полагаешь?..

Он нетерпеливо передернул плечами.

– Скажу тебе откровенно – я вовсе не собираюсь состязаться с твоим бывшим женихом в способности к воспроизводству потомства. Да и твоя кузина тоже не объект для подражания.

Услышав его ответ, Эва в замешательстве приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.

– И в ближайшее время я менять своих планов не намерен! Обращай пока свои материнские инстинкты на четвероногих друзей человека.

Эва отпрянула от него, словно ее укусила змея.

– Значит, и ты такой же, как твой отец! – воскликнула она.

– Матерь Божья, если бы я был таким, как Андреас, ты была бы покинута прежде, чем на брачном свидетельстве успели высохнуть чернила!

Она застыла, не веря своим ушам.

Зак не стеснялся прибегать к запрещенным приемам… А ты разве удивлена? – назидательно произнес голосок внутри нее.

– Ну и почему же ты так не поступил? – спросила она.

– Я сейчас не расположен продолжать разговор.

И, выругавшись сквозь зубы, Зак потушил свет и повернулся к ней спиной. Эва с огромным трудом заставила себя промолчать. Но внутри все кипело от возмущения. Да, она хотела бы иметь от него ребенка, но только когда убедится в прочности их союза.

А Зак, он не хочет детей вообще или не собирается допускать случайной беременности, раз уверен, что их брак не окажется продолжительным?.. Эва вспомнила с горечью, как сама недавно подумала, что влюбленная женщина, которой мужчина не отвечает взаимностью, становится неуверенной в себе, мнительной и беспокойной. Именно это сейчас и происходило с ней.