- Слушаю внимательно, - прошипела принцесса.
Лемур нервно сглотнул, и краска отхлынула с его лица. Сорока сверлила его тяжелым взглядом, и неизвестно, чем закончилась бы эта стычка, но в эту минуту Кот обернулся и поцедил:
- Угомонитесь оба! – девушка сразу же опустила кинжал. – Руфус, прекращай эти речи. А ты, Танока, будь спокойней. Тебе еще многому предстоит научиться, так что сосредоточься на главном.
Сорока убрала стилет на пояс и, откинув с плеча черные локоны, сказала с вызовом:
- Доберман меня всему научил, пока был моим наставником. Зачем мне еще один, да еще и вроде тебя?
Глаза Крысолова стали холоднее, чем колкие зимние льдинки.
- Десото лично поручил мне завершить твое обучение, Танока. Ты никогда не выходила на дело и еще не знаешь, что подобает делать настоящему вору. Скоро у тебя появится своя территория в городе, и я уже не буду иметь права подсказывать тебе, что делать. Поэтому смотри на нас, помогай нам – и может быть, ты что-нибудь для себя вынесешь…
- Хорошо, - с неожиданной легкостью согласилась Сорока и легкомысленно улыбнулась. – Я всегда была послушной девочкой, так почему бы не быть ею и теперь…
Кот предпочел пропустить последние слова принцессы мимо ушей. Ему уже было трудно выносить общество этой строптивицы. Теперь он был готов признать, что разделяет мнение старого графа де ла Вар-вара относительно характера Таноки. Не вступая в близкие отношения с женщинами, Кот не имел понятия о присущей им чувственности и переменчивости, а женщина вроде Сороки с легкостью могла бы вывести из себя даже самого покладистого и спокойного мужчину – что и было ею продемонстрировано на примере Лемура.
Но при Добермане, как полагал Крысолов, она была совершенно другой. Десото, поразительный знаток женщин, умел укрощать непокорных красавиц, не применяя к ним грубой силы или словесных оскорблений (хотя порой пара грязных выражений готова была сорваться с его губ). Максимум, что позволял себе глава Гильдии – ненавязчивые, но очень действенные угрозы, и чаще всего этот хитрец проворачивал дело таким образом, что в случае скандала женщина обязательно оставалась виноватой. Кому-то такое обращение могло бы показаться ужасным, но Доберман полагал, что женщины, за золото продающие свое тело мужчинам, ничего другого и не заслуживают.
Узкий переулок круто уходил вниз, сбегая по ступенькам и плавно огибая высокий желтый дом. Там, за углом, он сливался с широкой улицей, ведущей в одну сторону к маленькому храму, а в другую – к знакомому нашим героям трактиру «Три веселых орка». В это солнечное утро на улице было шумно: по мостовой с грохотом катилась черная повозка с нарисованными по бортам зелеными змеями, в которой восседали двое мужчин в металлических нагрудниках и шлемах, напоминавших гвардейское облачение. Они горланили песни на всю округу, время от времени поднимая над головами мешочки, туго набитые чем-то звенящим, и искали среди местных босяков и торговцев кого-нибудь, у кого можно будет взять еще денег.
Вынырнув из своих размышлений, Кот юркнул в тень, и вся компания последовала его примеру. Взяв Таноку за запястье, Крысолов зашептал:
- Сборщики налогов – то, что нужно. Пересмешник, Зимородок, - воры подались вперед. – Отвлекайте их. Лемур, будешь мне помогать. Все понятно? Действуйте…
- А что буду делать я? – встрепенулась Сорока.
- Следи за нами и не мешай, - рявкнул Кот, и воры разбежались.
Когда толстяк в черном плаще, вооруженный палкой, выскочил из подворотни прямо перед носом сонной гнедой клячи, сидящие в повозке сборщики налогов едва не забыли свои собственные имена. Лошадь взвилась на дыбы и замолотила в воздухе ногами, вырывая поводья из рук незадачливых ездоков. Руфус, увернувшись от точного удара, стукнул коня по крупу и исчез так же внезапно, как и появился.
Как бы ни старались служители закона удержать лошадь, она всхрапнула и галопом понеслась в конец улицы, раскидывая по дороге бочки и ящики, попадавшиеся ей на пути. Копыта так и грохотали по скользким булыжникам, заглушая жалобный скрип телеги, которую мотало из стороны в сторону, и крики охваченных ужасом бравых солдат…
В нужный момент Эдвиг и Банди вышмыгнули из тени позади повозки и на бегу, вдвоем вцепившись в борта, как следует тряхнули ее. В следующий миг Зимородок уже лежал на мостовой, корчась якобы от невыносимой боли, а Пересмешник прыгал вокруг него, заламывая руки и крича:
- Помогите! Кто-нибудь, помогите! Эта бешеная кобыла задавила его насмерть!
«Бешеная кобыла» остановилась почти сразу, флегматично пожевывая удила, как будто ничего не произошло. Прохожие тихо хихикали, проходя мимо, а сидящие вдоль стен босяки схватились за головы, подыгрывая предприимчивым воришкам.
Обернувшись и сообразив, что к чему, храбрые мужички в доспехах выскочили из телеги и бросились пострадавшему на помощь. Пересмешник играл на славу: хватаясь то за голову, то за плечи одного из солдат, то за руку Зимородка, он не переставал причитать:
- Ведь вчера только какая-то кляча отдавила ему ногу… ах, мой бедный, бедный братец… что же теперь со мной будет?! Как же я пойду в армию, когда ты, мой сокол, лежишь при смерти?!
- Не волнуйтесь так, господин, - забормотал один из мужичков, нервно потирая густую щетину на подбородке. – Ведь кости у него целы…
- Что значит – кости целы?! – Эдвиг взвился в истерике. – Вы разорвали ему сердце! Вы размазали ему печень! О Могура, дай же сил мне пережить этот кошмар – нет, дай силы брату пережить этот ужас!..
- Давайте мы отвезем его к лекарю, - предложил второй, с лицом, украшенным забавной острой бородкой. – Это недалеко, на соседней улице, я знаю…
- Нет уж, я тоже его знаю! – капризно заявил Пересмешник. – Он мошенник! Шарлатан! Он давал мне микстуру из лебеды и порошок из лошадиных рогов! Нет уж, я согласен только на личного королевского лекаря, и никак иначе! Больше никому в этом ужасном городе нельзя верить!
А пока Пересмешник своей эксцентричной игрой отвлекал внимание солдат, Крысолов забрался в телегу и, хватая один за другим набитые золотом мешки, передавал их Лемуру, который резво относил их в темный угол подворотни. Награбить сборщики налогов успели немного, но даже этого количества хватало, чтобы каждый вор получил по мешку в руку. Когда сокровища закончились и Руфус скрылся в подворотне, Кот стрелой выскочил из повозки и подал сигнал Эдвигу и Банди заканчивать представление.
…Пересмешник тяжко вздохнул, еще раз возвел глаза к небу и сказал примирительно:
- Хорошо. Я избавлю вас от неприятностей и не стану жаловаться вашему начальнику. Помогите мне перенести моего несчастного брата во-он под тот навес, - он вытянул руку, указывая, под какой именно. – И можете ехать по своим делам, а я пока схожу за лекарем.
Солдаты аккуратно подняли скулящего Зимородка за руки и ноги и послушно отнесли под нужный навес. Пересмешник юркнул в соседнюю подворотню и притаился там. Буквально через полминуты Банди, убедившись, что солдаты не смотрят в его сторону, вскочил на ноги, как ни в чем не бывало, и бесшумно, словно призрак, нырнул следом за приятелем. А когда незадачливые сборщики налогов обнаружили, что их самым подлым образом обокрали, и подняли шум, Пересмешник и Зимородок уже воссоединились с остальной частью команды, и все пятеро теперь дружно насмехались над солдатами, стоя в каком-то переулке.
- Забирайте, ребята, - Крысолов протянул Пересмешнику и Зимородку четыре мешочка, набитых золотом. – Заслужили! Никогда еще не видел, чтобы воры так мастерски прикидывались!
- Мне давно говорили, что во мне пропадает актер! – гордо заявил Эдвиг, забирая свою половину, а вторую вручая Зимородку.
- Я бы так не радовался. В этот раз улов небольшой, - ворчливо заявил Лемур, разглядывая свои мешки. – Что там у тебя, Кот?
- Кто-то откупился от этих недотеп целой пригоршней самоцветов, - отозвался Крысолов, потрясая перед носом Руфуса самым маленьким мешочком. – Надо приберечь их на черный день. Ну, что, идем к Гастону в трактир?
Голодные воры ответили Коту одобрительными возгласами, но их радость бесцеремонно прервал возмущенный визг Таноки:
- А мне что, ничего не положено?!
Крысолов смерил девушку таким взглядом, будто вместо нее перед ним стояла дворовая батявка.
- Нет, красотка, не заслужила еще. Пошли…
И четверо парней, развернувшись, направились в сторону трактира, позвякивая мешками. Сорока помедлила: пока никто из компании не видел, она вытащила из-за пояса кинжал, погладила его лезвие и прошипела, словно раздраженная змея:
- Хорошо же, Кот Крысолов! Ты меня еще узнаешь…
В трактире, кажется, ничего не изменилось с тех пор, как два с половиной года назад там произошла разбойничья стычка. Все так же сидели за грязными столиками в задымленном зале хмельные гуляки, все так же лукаво улыбался за стойкой трактирщик, все так же суетилась кухонная челядь, не скрываемая так и не вставленной в проем когда-то выбитой дверью. Жизнь в этом маленьком закопченном мире всегда била ключом, какие бы бури не бушевали за окном маленького домика, приветливо подмигивавшего оконными ставнями каждому случайному прохожему…
Крысолов заказал четыре тарелки жареных овощей с острым мясом и столько же кружек пива; Танока ограничилась только мисочкой салата, к которому практически не притронулась. Пока друзья весело болтали, уплетая обед и заливая его выпивкой, она сидела за соседним столом, ковыряя вилкой в кучке жухлых салатных листьев, и размышляла о чем-то совершенно далеком от того окружения, в котором она находилась сейчас.
Первым плохое настроение Сороки заметил Пересмешник. Мимолетно взглянув на нее, он наклонился к Коту и зашипел ему на ухо:
- Слушай, друг, мне кажется, ты слишком грубо обошелся с нашей принцессой! Правда, ребята?
- Точно, - кивнул Зимородок, водружая на стол опустевшую кружку. – С женщинами так нельзя.
- Я просто хотел быть справедливым, - пожал плечами Крысолов. – Думаю, на моем месте Десото вел бы себя точно так же…
- Она ведь хочет быть полезной, - возразил Эдвиг. – А ты не даешь ей такой возможности. Вот она и дуется… Руфус, принеси еще пару кружечек. Только чего-нибудь другого! От местного пива у меня глаза на лоб лезут... нигде больше нет такой гадости.
- У нее еще слишком мало опыта, - протянул Крысолов и оглянулся, проверяя, не подслушивает ли их Танока. Если до ее ушей и доносились какие-то фразы, она не подавала виду, что слышит их. – Она может все испортить. Нам нельзя попадаться…
- Без риска она ничему не научится, - резонно заметил Банди. – Дай ей какое-нибудь задание и проследи за его выполнением. В случае чего всегда можно вмешаться…
Кот вздохнул. Вздохнул тяжко, как будто от него зависела судьба едва ли не целого мира. Сколько же неприятностей может доставить мужчине одна-единственная женщина?..
- Ладно. Найдем ей что-нибудь, пусть рискует на здоровье.
Когда Крысолов подошел к стойке, чтобы расплатиться за еду, трактирщик Гастон поманил его пальцем и сказал:
- Слушай, друг. Вчера ко мне зашли два посетителя, представились бродячими торговцами, якобы продают драгоценности и реликвии, добытые ими в дальних странах. Они устроили здесь настоящий пир, за все щедро заплатили, но, как только они вышли за порог, я глянул в кошель – а там фальшивые монеты!
Кот вздернул брови. Бродячие торговцы, таскающие с собой поддельные деньги? В его районе? Что-то новенькое!
- Как они выглядели, эти люди? – спросил он.
- Один – черный такой, заросший, - охотно принялся описывать посетителей Гастон. – Лет средних, крепок, широк в плечах. Второй – лысый, с бородой пшеничного цвета, толстый такой. Одежду их не припомню, вроде бы самая обычная…
- Торговцы? Так я ж их видел! – воскликнул какой-то постоялец, пристроившийся рядом у стойки. – Сегодня утром, прямо перед воротами храма. Сидят на бочках, а перед ними всякие фигурки стоят разноцветные. Еще у них мешочек с украшениями есть – я думал жене колечко купить, но когда они цену назвали, побежал скорее прочь.
- А как ты узнал, Гастон, что монеты фальшивые? – спросил Кот.
- Я присмотрелся к ним, - пожал плечами тот. – Вроде бы золотые, а вроде бы и серебряные. Странные какие-то. Я их взвесил, - тут он нагнулся под прилавок и достал оттуда небольшие медные весы. – Вместе с настоящими золотыми монетами. И оказалось, что фальшивки легче! И даже оттиски сравнил…
Кот попросил Гастона отдать ему мешок с поддельными монетами. Они снова взвесили их с настоящими золотыми, а потом серебряными монетками и выяснили, что фальшивые и в самом деле легче. Потом в свете свечи Крысолов присмотрелся к клейму, нанесенному на поддельную монету: изображение змеи, свернувшейся восьмеркой, было сделано очень грубо, будто его вырезали ножом.
Поблагодарив собеседников и забрав у трактирщика мешок с монетами, Крысолов пообещал отыскать этих торговцев и отбить у них охоту расплачиваться фальшивками. Вернувшись к друзьям, он рассказал им все, что узнал возле стойки, и компания воришек выработала план еще до того, как покинула стены трактира.
Танока замерла на секунду, собираясь с мыслями, сделала короткий вдох и вышла из-за угла желтого дома. Эту улицу она уже знала как свои пять пальцев, как и то, что сейчас из той же подворотни за ней пристально наблюдают наставники, готовые в любой момент прийти на помощь. Губы Сороки тронула довольная улыбка: ей наконец-то отвели главную роль в важном деле, дав ей таким образом шанс показать себя во всей красе. И пусть Крысолов только попробует в следующий раз сказать, что она ничего не сделала…
Взгляд воровки сразу отыскал среди случайных прохожих двух торговцев, сидящих в нескольких шагах от чугунных храмовых ворот, перед которыми на куске полотна были разложены статуэтки из металлов и самоцветов и маленькие мешочки с драгоценностями. Их лица, омраченные тенью скуки, не вызывали у горожан никакого желания поинтересоваться даже о стоимости предлагаемого ими товара. Хотя, возможно, в цене и заключалась вся проблема – слухи по городам, как известно, распространяются быстро.
Легкой игривой походкой, звонко стуча по камням каблучками, Сорока подошла к мошенникам и принялась с придирчивым видом разглядывать статуэтки. Продавцы сразу оживились; один из них, черный, лохматый, расплылся в улыбке, обвел руками товар и сказал с плохо скрываемой алчностью в голосе:
- Выбирайте, милая девушка! Все, что угодно, все редкости мира – они у Ваших ног!
Второй энергично закивал, подтверждая его слова. Но на Таноку их приветливость не произвела должного впечатления. Она капризно надула губки и ответила с тяжелым вздохом:
- Даже не знаю. Сколько вы за них просите?
- За каждую, - бородатый поднял маленькую статуэтку из слоновой кости. – Семьдесят золотых.
Воровка вытаращила глаза. Такой наглости она даже не ожидала. За семь золотых червонцев, для сравнения, в Брестоле можно было купить хорошего мяса, овощей и вина на целый месяц. Просить такие огромные деньги за маленькие фигурки, возможно, даже поддельные, было просто неприлично.
Но у Сороки были с собой фальшивые деньги. Кроме монет, она положила в мешок несколько небольших камешков, чтобы сделать его тяжелее. После недолгих раздумий она отвязала от пояса этот мешочек, извлекла оттуда пару монеток, показала их продавцам и прощебетала:
- Я куплю у вас драгоценностей на вес этого золота.
Лохматый и бородатый поджали губы, но запах денег вынудил их согласиться. Они достали большие весы и, положив на одну чашу мешок, принялись составлять свой товар на другую…
Минут через пять они пожалели об этом. Весы никак не могли прийти в равновесие, хотя статуэтки и украшения уже не помещались на свою чашу. Они начали сомневаться в том, что в такой небольшой мешок могло уместиться так много золота, но жадность заставляла их продолжать нагружать весы. Танока молча наблюдала, как неудачливые мошенники расставались с последними ценными фигурками.
В конце концов, когда стрелочка задрожала посередине, возвещая об установлении равновесия, продавцы смахнули товар в другой мешок и вручили его Сороке. С обаятельной улыбкой на лице она забрала мешок и направилась обратно в переулок. Уже там, за углом, она услышала гневный крик обманутых ею пройдох и была этим полностью удовлетворена.
Точно так же, как и ее товарищи.
- Ну вот, Крысолов! – усмехнулся Пересмешник, обнимая Таноку одной рукой за плечи. – А ты говорил, что наша принцесса ни на что не способна! Еще как способна, правда? – он улыбнулся девушке.
- Согласен, - как-то без особого удовольствия протянул Кот, прислонившийся спиной к желтой стене дома. – Здесь она отлично справилась. Ладно, свой долг мы на сегодня выполнили. Пойду скажу Гастону…
Сорока подошла к Крысолову и протянула ему мешок с драгоценностями. Тот, не поняв смысл этого жеста, уставился на нее.
- Это ведь твое, - пояснила она. – Бери.
Эдвиг, Банди и Руфус переглянулись. А Крысолов утомленно вздохнул. Ему придется признать, что у Сороки отличная память, да и честность, как ни странно, не была вытеснена из ее головы меркантильными идеями Десото Добермана. Он вдруг поймал себя на мысли, что почему-то сердится на Таноку, почему-то отчаянно желает испортить ей если не жизнь, то хотя бы настроение. Несправедливо, нет…
- На этот раз ты заслужила, - мягко сказал он, положив ладонь поверх ее протянутой руки. – Оставь себе.
- Кстати, среди них должны быть милые вещицы, - добавил Пересмешник. – Танока, можно украсть у тебя одно колечко? Думаю, Лисичке-Белле понравился бы такой подарок…
И вся компания покинула знакомый переулок, мирно беседуя и, как обычно, не вспоминая обо всех трудностях уходящего дня.
Глава девятая: «Карательный отряд»
Лето приходит в Брестоль шумно и весело, словно какой-нибудь праздник. Для крестьян и горожан это – начало трудовых месяцев, для торговцев и воров – горячая пора, когда можно обогатиться, а для бродячих комедиантов, исколесившим все дороги Титрана – хорошая возможность заработать себе на хлеб.
Именно летом, когда расцветает природа болотистого края, разукрашенные повозки появляются в городах, и каждый вечер нищие артисты дают представления. Берут они немного, но попадаются такие, которые работают нечестно, умудряясь во время выступлений обворовывать зрителей. По этой причине между комедиантами и ворами сохраняется стойкая ненависть друг к другу. Но в открытый конфликт они, разумеется, никогда не вступают.
А с приходом к власти нового короля ситуация только ухудшилась. В Брестоле, никогда не славившимся строгим отношением к религии, внезапно начали укреплять позиции веры, строить новые храмы и – ввели инквизицию. Возможно, поводом для этого послужила давняя история с костяным драконом, которого «уничтожил какой-то юноша». При брестольской Церкви появился орден рыцарей, прозванный «Отрядом карателей», чья задача состояла в розыске возможных распространителей некромантии среди населения страны и дознании (допросах, пытках и прочих милых инквизиционных развлечениях).
По сути же, на карательные отряды возлагались дополнительные обязанности – например, слежка за ворами и их отлов. А после того, как гвардия разрушила воровские узлы в нескольких городах, угроза нависла практически над всем их сообществом. Поэтому противостояние между честными ворами и нечестными актерами, как бы странно это ни звучало, все больше обострялось.
Кот уже привык к тому, что, вопреки уставу Гильдии, ему часто приходилось брать с собой на дело Пересмешника, Зимородка и Лемура. Если раньше он старался делать это как можно реже, чтобы дать напарникам возможность спокойно работать на своих участках, то теперь они ходили за ним изо дня в день. А куда они – туда и Сорока, разумеется.
Принцесса оказалась способной ученицей. Хотя ее отношения с Крысоловом нельзя было назвать теплыми, она старательно помогала ему во всех начинаниях, получая столь драгоценные навыки и опыт. В командной работе она оказалась незаменимым звеном, и ее успехи не могли не радовать Десото, которому Кот постоянно о них докладывал. Доберман давно уже охладел к бывшей любовнице, поддерживая с ней связь только в качестве наставника – да и то очень редко. Поэтому Крысолов был единственной ниточкой, поддерживавшей хрупкую связь между этими людьми.
Самому вору общение с Танокой не доставляло никаких хлопот, но и удовольствия тоже не приносило. Возможно, он так и не смог осознать, почему глава Гильдии возложил заботу о принцессе именно на него. Напряжение между Котом и Сорокой росло, но даже в обозримом будущем никакой возможности разрядить его, разрешить немой конфликт между ними не наблюдалось. А рано или поздно это должно было произойти само по себе, хотели они того или нет.
- Десото хочет передать мой район Керту Медведю, - понуро заявил Зимородок. – Он считает, что я не уделяю участку должного внимания. Еще немного – и там начнется хаос.
- Он даст тебе шанс, - отозвался Кот. – Я сумею его убедить. Только закончим обучение Таноки, и можешь ни о чем не беспокоиться…
Банди только вздохнул:
- Не поможет, Крысолов, он думает, что я недостоин своего района. Я и захожу туда редко, и люди мне попадаются в основном нищие…. Может случиться так, что меня и вовсе выставят из Гильдии!
- Не думай о грустном, Банди! – попытался приободрить друга Эдвиг. – В любом случае, мы тебя никогда одного не оставим! Правда, Крысолов?
- О чем может быть речь? – Кот развернулся и, протянув руку, взъерошил понурому Зимородку волосы. – Мы ведь друзья! Если придет беда – мы костьми ляжем, но не дадим друг другу пропасть!
На лице Зимородка появилась слабая улыбка, и он, кажется, приободрился. Зато встрепенулся Лемур: когда компания воришек уже подходила по узенькой улочке к рыночной площади, Руфус схватил идущего впереди Крысолова за руку и зашипел:
- Посмотри туда! Вон, в центре, видишь?
Кот и Сорока оглянулись – и застыли на месте. Да, ошибки быть не могло. Толпа зевак собралась на площади вокруг деревянных подмостков, на которых двое юношей и девушка в цветастых нарядах разыгрывали какую-то сценку. Зрители так увлеченно следили за их действиями, что совершенно не замечали, как за их спинами, словно волки, незаметно бродят еще трое в таких же костюмах. Время от времени они запускали руки в чужие карманы и сумки, но, видимо, им в этот раз не везло. А люди даже не подозревали, что их пытаются обокрасть.
- Нет, этот балаган надо прекращать во всех смыслах, - рассерженно заявил Кот, зажимая в руке кастет. – Танока, запомни, с актерами нужно всегда быть настороже: это не какие-нибудь тупые солдаты, у них в каждом рукаве по кинжалу, а языки острее бритвы. Эдвиг, Банди, Руфус – ловите карманников, а мы с Сорокой пойдем в лобовую.
Представление бродячих артистов было неожиданно и грубо прервано. Толпа возмущенно загудела, расступаясь, когда прямо к повозке нагло прошествовала группа воров, трое из которых вели перед собой актеров-карманников с заломленными за спину руками. В голову каждого из них был нацелен заряженный арбалет.
Один из актеров на сцене, очевидно, хозяин труппы, поднял руки, призывая зрителей к тишине, и обратился к незваным гостям:
- Полагаю, если бы вы хотели посмотреть представление, вам следовало бы сначала заплатить!
- Мы уже достаточно посмотрели, - заявил Крысолов. – Что же вы, господа актеры, берете со зрителей две платы? До и во время своих выступлений?
По толпе зевак прокатился ропот. Люди стали стремительно покидать площадь, проверяя свои карманы, молодежь выкрикивала какие-то оскорбления в сторону актеров, кто-то засвистел. Хозяин труппы, видя, что дело плохо, внезапно преобразился: скинув с себя дурацкий колпак, он вытащил из складок длинной мантии меч, оказавшийся вполне настоящим, и, спрыгнув с настила повозки, угрожающе двинулся на Крысолова.
- Что же это получается, господа воры, - зарычал он, едва сдерживая ярость. – Вам все дозволено? Вы можете безнаказанно обчищать богачей, и никто вам слова не скажет? А бедные актеры, едва сводящие концы с концами, не могут честно зарабатывать даже на краюшку хлеба?!
- Заметь – честно, - спокойно отозвался Кот, многозначительно поднимая палец вверх. – Ты находишься в моем районе. А если ты воруешь здесь – значит, ты нарушаешь негласный устав, и я имею законное право убить тебя и всех твоих товарищей. Поэтому настоятельно рекомендую не наживать себе врагов в лице воровской Гильдии.
- Ха! – хмыкнул актер прямо в лицо Крысолову. – Ты не докажешь этого. Я могу с легкостью сдать тебя страже и прослыву героем по всему городу. А ты… в лучшем случае нас арестуют, но скоро мы все равно окажемся на свободе. И ты это прекрасно знаешь.
- Ты зря недооцениваешь Гильдию, - вмешалась Танока. – Воры имеют гораздо большее влияние в Брестоле, нежели король и вся его свита.
Крысолов хотел было наступить девушке на ногу, чтобы она прикусила язык, но в последнюю секунду передумал. Ему стало интересно, как отреагирует этот человек на такое заявление. А его это задело: он склонился над Сорокой, угрожающе сощурил глаза и прошипел:
- Именно поэтому за каждую вашу голову дают целый мешок золота. Я ведь мог бы не разговаривать сейчас с вами! - он отступил чуть назад и поднял над головой меч. Кот схватил Таноку за руку…
- Только тронь ее – и они умрут, - ледяным тоном отчеканил Зимородок, щелкая арбалетом. Карманник, которого он держал, мгновенно стал белее снега…
И в это время где-то на противоположном конце площади раздался звонкий перестук копыт. Из-за угла большого каменного здания вылетел целый отряд рыцарей в кольчугах и тяжелых шлемах, с развевающимися за спиной зелеными плащами. Вооружены они были либо мечами, либо копьями, однако ни те, ни другие не выглядели от этого менее внушительно. Актеры вскинули головы, хозяин труппы поспешил вернуться на подмостки и убрать меч в ножны. Крысолов велел Пересмешнику и остальным ворам отпустить карманников, а когда Танока, на секунду поддавшись панике, метнулась в сторону, схватил ее за руку:
- Не беги. Они все равно догонят. Может быть, мы сумеем их обмануть.
Каратели быстро достигли сцены и окружили всех, кто находился возле нее. Крысолов с самым невинным видом наблюдал, как они спускались с лошадиных спин; один из них, поигрывая мечом, направился к ним и спросил, окидывая безразличным взглядом то одного, то другого:
- Что здесь происходит? Мне сказали, что на площади воры…
- Так вот же они, - Кот кивнул в сторону столпившихся на сцене актеров. – Мы схватили троих, когда они обчищали карманы зрителей, но пришлось их выпустить.
- Вот как? Что ж, значит, эти бродячие фигляры так и не научились зарабатывать честно. Связать их!
Актеры шагнули вглубь сцены, закрывая своими спинами девушку. Рыцари вбежали на настил, и вскоре все они была связана по рукам и ногам. Пересмешник, Лемур и Зимородок не спеша направились прочь, пока никто из карателей не обращал на них внимания. Кот и Сорока тоже пошли было прочь, как вдруг хозяин труппы дернулся, словно пытаясь разорвать веревки, и крикнул:
- Что же вы, господа каратели? Актеров поймали, а настоящие воры уходят у вас из-под носа! Это же Кот Крысолов, самый знаменитый вор Брестоля!..
…Прежде чем рыцари успели что-либо сообразить, воры все как один бросились к лошадям. Вскочив в седла, они развернули их и бросились врассыпную. Семеро солдат, которые оставались в седле или успели быстро туда забраться, оставили своих товарищей и поскакали следом за беглецами, но тщетно – Крысолов и его друзья гнали лошадей по самым узким и извилистым улочкам, уносясь все дальше и дальше.
Оставив рыночную площадь, воры скакали все дальше и дальше от замка Гильдии, к окраине Морквы, однако каратели и не думали отставать от них. Видимо, они решили во что бы то ни стало поймать знаменитого Крысолова и представить его справедливому суду. Друзья устремились через широкую улицу во дворы, поскакали к следующей площади, перепрыгивая через случайных прохожих и торговые прилавки – преследователи цепко держались у них на хвосте.
- Разделимся! – выкрикнул Кот, когда Пересмешник и остальные поравнялись с ним на несколько секунд. – Они погонятся за нами! Нельзя возвращаться этим же путем, или мы сами покажем им, где Гильдия!
- А Танока? – спросил Эдвиг, на полном скаку оглядываясь через плечо. – Она поедет с тобой?
- Она – еще более заметная цель, чем я! Вы втроем запутайте следы, окольными путями возвращайтесь и скажите Десото, что я уведу карателей как можно дальше!
- Хорошо… будьте осторожны, оба!
И дальше Кот и Сорока продолжили скачку в одиночестве. Эдвиг, Банди и Руфус отделились от них и увели в сторону троих преследователей, остальные четверо так и не отстали.
- Ты хоть знаешь, куда мы бежим? – спросила Танока, заглядывая Крысолову в глаза.
- Еще нет, - был ответ. – Но нам нельзя возвращаться.
Последние несколько домов, как бы испуганно расступившихся на краю улицы – и Морква закончилась. Стражники на башнях равнодушно проводили взглядом мужчину и женщину верхом на рыцарских лошадях и всадников-карателей, устремившихся на север от города, к зеленым холмам, которые вздымались над землей в венце из редких берез. Далеко впереди, на возвышенности, чернел густой сосновый лес, словно реющее знамя свободы и безмятежности.
Пыльная извилистая лента дороги плавно поднималась вверх, уводя всадников все дальше и дальше от города. Стоило оглянуться – и можно было еще различить вечно окутанные туманом зловонные болотистые низины. А здесь, на холмах, среди зеленых лугов, воздух был прозрачен, свеж и напоен ароматами целого букета полевых цветов. Птицы шумно вспархивали с густого ковра разнотравья и взмывали к небесной тверди, едва заслышав грохот галопа, но через несколько мгновений снова опускались на луг, когда всадники проносились мимо.
- Они отстали? – спросил Крысолов, оборачиваясь назад.
В серо-рыжем облаке пыли, протянувшемся за ними над дорогой, уже не видны были силуэты рыцарей, но отчетливо слышался в тишине полей топот лошадиных ног и скрежет железа.
- Нет, - отозвалась Сорока, подгоняя скакуна. – Здесь негде спрятаться, одна пустошь кругом. Они найдут нас, куда бы мы ни поехали…
- Я знаю это место, - сказал вдруг Кот. – Нам бы только перебраться через реку – на том берегу, рядом с монастырем, держит таверну мой старый знакомый. Он тоже пострадал от карателей, поэтому, думаю, не откажется нам помочь.
- Надеюсь, ты прав… - протянула Танока, впрочем, не вполне веря в его слова.
Дорога карабкалась все выше и выше по склону холма, и вскоре пара воришек оказалась на хребте, на вершине обрывистого берега. Внизу по-летнему сонно несла свои мутноватые сине-зеленые воды река, а над ними раскинулся аркой горбатый деревянный мостик. Крысолов и Танока пришпорили коней и проехали по нему на другой, еще более крутой берег, поросший сосняком, и скрылись среди деревьев.
Рыцари, конечно, последовали за ними, но все-таки не смогли сразу узнать, в какую сторону ускакали воры. Рисковать и возвращаться в Моркву ни с чем они не решились, поэтому принялись прочесывать лес, оставив одного из товарищей охранять мост на случай, если беглецы попробуют вернуться тем же путем.
Таверна «Медвежий угол» расположилась на берегу немного ниже по течению, на милом холмике, возвышавшемся над заросшей камышом запрудой. Хозяин заведения, бывший лесник и охотник, вышел в этот послеобеденный час проверить садки на реке, когда на тропинку на полном скаку вылетели Кот и Сорока.
- Билл! – выкрикнул наш герой, рывком останавливая лошадь. – За нами гонятся каратели…
Этого оказалось достаточно. Ни секунды не раздумывая, хозяин таверны побежал обратно к двери и отпер замок, в то время как Крысолов с Танокой слезали со спин взмыленных коней. Из кухонной дверки на улицу выскочили два здоровых парня, тут же взяли скакунов под уздцы и отвели в хлев, в то время как беглецы вслед за Биллом нырнули в сумрачные недра таверны.
Посетителей в такой час было немного, и все в основном местные. Не слышен был привычный гул возбужденных голосов, смех и звон кружек, не потрескивали горящие факелы, не лилось рекой дешевое пиво – «Медвежий угол» напоминал сейчас логово какого-то зверя, впавшего в зимнюю спячку. Впрочем, это было на руку ворам: вряд ли они хотели бы сейчас быть замеченными.
- Забирайтесь сюда, - хозяин таверны вынул из стойки гвоздь и снял одну из квадратных досок.
За ней обнаружился довольно просторный тайник, куда Кот и Сорока нырнули не раздумывая. Внизу и вверху, под столешницей, между досками были большие зазоры, через которые в тайник проникал воздух, и при желании можно было даже посмотреть, что творится снаружи. Словом, наши воры неплохо устроились.
Ждать им пришлось не так долго, чтобы они успели расслабиться. Тяжелый стук в дверь заставил содрогнуться не только их, но и всех, кто находился в тот момент в зале. Билл открыл дверь и пропустил в помещение трех карателей, по лицам которых было видно, что им очень не хотелось бы и дальше продолжать поиски беглецов. Учтиво поклонившись, владелец «Медвежьего угла» поинтересовался у посетителей, что такие благородные рыцари делают в таком диком и запущенном месте.
- Послушай, приятель, - начал один из них наигранно-непринужденным тоном. – Я знаю, что твою харчевню посещает разный сброд, но, полагаю, ты очень поможешь нам, если скажешь, не заезжали ли к тебе сейчас двое на гвардейских лошадях? Да, всего лишь мужчина и женщина. И, да, должен тебе сказать, что если командир узнает, что мы держали беглецов в руках и упустили их, он будет очень недоволен и нами, и, в частности, тобой…. Ну, так?..
Крысолов наблюдал за диалогом Билла и рыцаря сквозь дырку в стойке, и его напряжение передавалось Таноке, забившейся в угол тайника. Ему стоило чуть повернуть голову – и он видел ее взволнованное лицо, исполосованное тенями и тусклыми мазками света. Она не знала, чего ждать от случайного благодетеля; но Кот в нем, конечно, не сомневался.
Билл поджал губы и вытаращил глаза, изображая раздумья, для убедительности прошелся разок по залу, рассматривая посетителей, затем вернулся к троице карателей и произнес тоном, достойным звания гениального лжеца Брестоля:
- Увы, господа, но среди моих постояльцев женщин, как видите, нет. Тем более в паре с кем-то. Вот компании, или по одному – это да. А пар я давно не видал на своем пороге…
- Ну что ж, - притворно вздохнул рыцарь. – Видимо, наши глаза расскажут лучше твоих слов. Джон, Сергиус, обыскать помещение!
Крысолов отпрянул от стенки тайника и, стараясь не шуметь, подвинулся вплотную к Сороке. Им пришлось там улечься и замереть, чтобы солнечные блики, попадавшие под стойку с улицы, не выхватили из мрака их лица. Стук тяжелых сапог и противный цокот шпор раздавался то здесь, то там, постоянно приближаясь и удаляясь, и сердца затаивших дыхание воришек подхватывали этот страшный ритм. Большая тень закрыла собой свет – один из карателей догадался заглянуть под стойку. Танока незаметно поднесла руку ко рту и зажала пальцы в собственных зубах, чтобы не закричать…
- Видимо, и правда эти господа тебя не посещали, - заключил тот же каратель, и его шаги удалились от стойки к выходу. – Прости, что побеспокоили тебя, Билл, но уйти просто так мы никак не можем. Вы, - видимо, он обратился к товарищам. – Осмотрите конюшню. Я пойду наверх, возможно, они прячутся в комнатах. И глядите в оба! Если упустите…
Угроз, обращенных к остальным карателям, Кот и Сорока уже не слышали. Рыцари разошлись, но через несколько минут вернулись, распрощались с хозяином таверны и ушли ни с чем. В зале поднялся ропот, и Биллу пришлось успокаивать людей. Но, в конце концов, и эти немногочисленные посетители покинули заведение. Все это время воры сидели в тайнике, проклиная все на свете, и в первую очередь – этих поганых карателей. У них затекли конечности, им было невыносимо жарко; поэтому быстрый стук по столешнице и скрип вынимаемого из стойки гвоздя прозвучал для них, словно сладкая музыка.
- Я закрыл таверну, - сказал Билл. – Вам повезло, Крысолов, что вы им не попались. Мои парни расседлали ваших коней и спрятали попоны в сено, но от них все равно нужно избавиться… Вы, наверное, голодны? Садитесь, я угощу вас чем-нибудь…
- Нет, Билл, не волнуйся, - Кот покачал головой. – Мы и так перед тобой в неоплатном долгу.
- Ну, как знаешь, - хозяин таверны лукаво прищурился и посмотрел на Сороку. – А кто твоя спутница? Наконец-то нашел себе невесту, бродячий котяра?
- Познакомься: Танока Сорока, - хмыкнул Крысолов, указывая на девушку. – Принцесса нашей Гильдии. Десото лично обучал ее, но затем почему-то решил, что в моей компании она быстрее освоится в новой роли.
Билл удивленно вскинул брови:
- Танока? Уж не та ли это Танока де ла Вар-вар, которую два года назад искали в наших краях вплоть до самой зимы? Юная леди, я поражаюсь Вашей отваге и уважаю Ваш выбор, - он еще раз грациозно поклонился.
Вскоре Кот и Сорока уже сидели за столом и с удовольствием уплетали сытный обед, в то время как Билл, пристроившись рядом, не переставал донимать их вопросами:
- Как же тебя занесло на этот берег, приятель? Да еще и с дамой, которую здесь в любом дворе могут узнать?
- Пришлось, - отвечал Крысолов. – Каратели накрыли нас на рыночной площади, когда мы разбирались с этими бродячими мартышками… то есть актерами, - Билл кивнул. – Мы ускакали на их лошадях, но семеро бросились в погоню. Они теперь знают, кто я, и, уверен, нас уже ищут по всей Моркве. Возвращаться туда просто опасно – мы приведем их прямо к Гильдии.
- Нужно как-то сообщить Доберману об этом!
- Пересмешник и остальные должны это сделать, я их предупредил. Другое дело, что нам теперь придется уйти еще дальше…
- Зачем? Оставайтесь здесь! Крышу над головой и еду я вам обещаю!..
- Нет, Билл, - Крысолов вздохнул. – Спасибо тебе за помощь, но мы не сможем все время отсиживаться наверху или прятаться в тайнике. Если рыцари нас не найдут, то наверняка узнает кто-нибудь из посетителей. А за хорошие деньги можно мать родную продать, ты же знаешь…
- Ну, как знаешь, - Билл немного помолчал, задумчиво разглядывая дрожащее пламя свечи. – Тогда позволь дать тебе совет: ниже по течению, в полумиле отсюда, лежит разрушенный монастырь, а возле него – старая мельница. Дорога идет в другую сторону, к перевалу, и вас, скорее всего, будут искать именно в том направлении. Верхом вы каждый раз сможете приезжать ко мне за едой – я скажу парням.
- Спасибо, Билл. Ты нас выручил, - Крысолов улыбнулся и пожал ему руку.
Пересмешник, Лемур и Зимородок пробивались сквозь плотные ряды столпившихся в коридорах воров Гильдии, направляясь к дверям Десото Добермана. Почему в такой час здесь началось столпотворение, они понять не могли. Но люди роптали, возмущались, кто-то время от времени отпускал в адрес главы Гильдии оскорбительные выражения. У воришек создалось стойкое ощущение, что за те несколько часов, что их не было в замке, они пропустили нечто очень важное.
Чьи-то руки, вынырнув на мгновение из толпы, схватили Банди за плечи и утащили его в небольшой простенок между двумя колоннами. Эдвиг успел заметить это, и вдвоем с Руфусом они нырнули следом.
- Что здесь происходит?..
Похитители Зимородка оказались не кто иные, как Брекки и Белла Лисицы, бывшие принцессы могуропольской гильдии. С недавнего времени они поселились здесь, наравне с прочими ворами, хотя своего участка еще не имели. Впрочем, помочь двум очаровательным лисичкам в трудные времена соглашались все, включая и жадного Добермана.
Обе девушки были облачены в черные костюмы для верховой езды и знаменитые меховые пелерины. Их пышные копны рыжих волос были собраны в тугие хвосты. В руках каждая держала по хлыстику – видимо, принцессы тоже совсем недавно прибыли в крепость.
- Каратели хотят устроить облаву на воров, - сказала Белла взволнованно. – По всему городу уже развешаны плакаты. Они ищут Кота, а вместе с ним – Сороку. Члены Гильдии недовольны, они считают, что их нужно немедленно найти и выдать властям, чтобы остальных не тронули. Назревает бунт…
- Десото никого не пускает, - добавила Брекки. – Сейчас его волнует только то, что случилось с Крысоловом и Танокой и где они теперь. Вы были с ними, может, вы что-то знаете?
- Конечно, - успокоил ее Зимородок. – Но это мы скажем только Доберману с глазу на глаз. Если эти, - он кивнул на толпу. – Бунтуют, такую информацию нельзя озвучивать при них.
- Отведите нас к нему, девушки, - попросил Пересмешник и подмигнул Белле. - А то мы в этом живом лабиринте будем плутать, пока не дойдем до края Брестоля.
Лисицы пожали плечами и потянули парней за собой.
Десото застыл под картинами в глубине своих покоев, словно печальное изваяние. Когда служанка Марта ввела воров и принцесс в его комнату, он поднял голову и посмотрел на них с какой-то невыразимой надеждой. Глубокие морщины избороздили его гладкий лоб, тонкие пальцы рук были нервно сцеплены друг с другом. В тусклом свете двух канделябров он выглядел, словно мертвец.
- Что с ними? – глухо спросил Доберман.
- На площади нас настигли каратели, - сказал Пересмешник. – Актеры рассказали им про Крысолова. Мы ускакали на их лошадях, но они погнались за нами. Тогда Кот принял решение разделиться: они с Танокой увели рыцарей за город, прочь от Гильдии, а мы вернулись позже, окольными путями. Он просил рассказать вам об этом, а больше нам ничего не известно…
Десото слушал Эдвига, не перебивая. Потом вдруг оживился, заходил по комнате, мертвые очертания сошли с его лица.
- Мне тяжело это говорить, но ему придется остаться там, - наконец, произнес он. – Псы-рыцари пока отвлекаются на его поиски, а мне нужно как-то успокоить членов Гильдии. Только после этого мы можем попытаться как-нибудь ему помочь…
Пересмешник опустил голову. Остальные тоже сникли. Печально было осознавать, что их друг в опасности, а они никак не могут исправить эту ситуацию. Времена изменились, да – это придется усвоить всем. И ворам, похоже, в первую очередь.
На Брестоль опускались светлые летние сумерки. Гвардейские лошади бодро рысили вдоль речного берега, унося Крысолова и Таноку все дальше от знакомых мест. Рыжая сосновая роща сменилась темной, старой дубравой, которая то взбиралась на холм, то опускалась в сырую лощину. Желтоглазые совы удивленно таращились на всадников из густой древесной кроны, и Сорока, хоть и была не из трусливых, все-таки держалась ближе к Коту. Вор напряженно вглядывался в чащу, пытаясь угадать, когда же появятся обещанные Биллом шпили разрушенного монастыря.
Они покинули «Медвежий угол» в ранний предзакатный час. Вместе с ними хозяин таверны отправил в путь своих помощников, чтобы они бросили яркие лошадиные попоны где-нибудь на дороге, ведущей на север. Это была хоть и не гениальная, но все же попытка пустить ищеек по ложному следу. Теперь, если даже рыцари и догадаются об обмане, у воришек будет время прийти в себя и обдумать дальнейшие действия.
Билл не обманул. Вскоре деревья начали редеть, и буквально через несколько метров склон холма, плавно поднявшись с земли, вывел Крысолова и Таноку на край долины.
Река в этом месте делала плавный поворот и становилась все шире и мельче, а ее низкие берега обступили серебристые ивовые заросли. Долину окружали лесистые холмы, и никаких признаков людского жилья, кроме замшелых серых руин да одинокой мельницы, не было видно на многие мили вокруг. Как может такое райское место быть пустынным?
- Здесь они нас точно не станут искать, - удовлетворенно заметил Кот и пустил своего коня шагом.
- Это не дело, Крысолов! - возразила вдруг Сорока, подгоняя свою лошадку следом. – Отсиживаться где-то в лесу, когда Десото и остальным в Гильдии угрожает опасность! А сколько нам придется здесь прожить без еды и воды? И…
- Во-первых, - оборвал ее вор. – Воды здесь предостаточно, а с едой обещал помочь Билл. Во-вторых, я специально послал Пересмешника и остальных рассказать Доберману, что с нами случилось. Пока нас ищут каратели, возвращаться в Моркву опасно…
- А в-третьих, - упрямо заявила Танока. – Теперь все узнают о том, кто ты и кто я! И может так случиться, что кто-то из местных все-таки выдаст им, где мы находимся – не по совести, так за деньги! Крысолов, мы здесь в ловушке. Надо срочно что-то делать…
Кот резко обернулся и схватил лошадь Сороки за узду. Взгляд, которым он наградил девушку за эти слова, обещал убить ее медленно и в страшных мучениях. Четко разделяя каждое слово, он произнес:
- И что ты станешь делать? Побежишь к Десото в Гильдию и приведешь карателей к нашему дому? Или станешь носиться за воротами города, привлекая внимание стражей своей графской рожей? Скажи спасибо, что мы нашли такого человека, как Билл, который отвел от нас прямую угрозу, а самое главное – позволил спастись и нам, и всей Гильдии!
- Ты ошибаешься!
- Нет, ошибаешься ты!
- Мерзавец!
- Дура!
…Тонкая ладошка взметнулась в воздух и звонко опустилась на щеку Крысолову. Вырвав из его ладони поводья, Танока развернула коня и ударила его пятками в бока, равнодушно бросив парню:
- Говори что хочешь, но я не собираюсь сидеть в этой волчьей яме и дожидаться смерти. Я пойду и поищу другой путь спасения. А ты сиди здесь сколько влезет. – И скакун, выбрасывая из-под копыт комья земли, поскакал вверх по склону.
Кот, злой и разочарованный, даже не попытался ее догнать.
Голоса птиц смолкли, зато на все лады запели сверчки и цикады. На стремительно темнеющем синем небе засверкал серебряный полумесяц, прохладный свежий ветерок дул все слабее. Река лениво и нежно накатывала маленькие волны на берега, засыпая вместе с окружающей природой.
Крысолов со второй попытки высек огнивом искру и запалил мелкие сухие ветки. Расседланный конь, привязанный к колышку неподалеку, переступил копытами и продолжил мирно щипать траву, помахивая хвостом. Когда костер запылал, вор худо-бедно поужинал, затем улегся на траве, положив под голову седло, и погрузился в невеселые раздумья.
Итак, что он имеет на сегодняшний день? Собственно говоря, ничего хорошего. О возвращении в Моркву ему в ближайшие дни, а может быть, даже недели, придется забыть: после того, как знаменитый вор Кот Крысолов выскользнул из рук целого отряда карателей, они костьми лягут ради того, чтобы найти его и предать суду. Но вор беспокоился в первую очередь не за себя, а за Гильдию, как и не считал свое решение о побеге из города ошибочным.
Пересмешник, Лемур и Зимородок, несомненно, справились со своей задачей (даже если для этого пришлось пролить кровь этих закованных в броню убийц), и Десото должен обо всем знать. Возможно, он найдет какой-то способ связаться с Котом и подсказать ему, что нужно делать дальше. А если нет? Пребывать в неведении своей дальнейшей судьбы, даже находясь в относительной безопасности, на самом деле невыносимо.
«Танока так и говорила» - вставил свою монетку тихий внутренний голос, и Крысолов тут же заставил его заткнуться. Сейчас любая мысль об этой несносной девчонке вызывала у него отвращение, хотя он никак не мог перебороть себя и возвращался к ним снова и снова.
Щека все еще слегка горела от удара, равно как и сердце, которое жгла обида. Неужели Доберман не мог научить Сороку последовательности, которая необходима каждому вору, способности продумывать каждый свой шаг и каждое свое действие? Сбежав от Кота, она может натворить столько глупостей, что рано или поздно это выйдет ему боком, причем таким, на который ему было страшнее всего смотреть. Он в который раз проклял свою несчастную долю за то, что она подкинула ему такую упрямую, глупую, избалованную…
Крысолов сделал глубокий вдох, чтобы не начать ругаться вслух. Нет, он не стеснялся лошади или каких-нибудь насекомых, ползающих в траве, но эта короткая передышка позволила ему успокоиться. А ведь с другой стороны, она убежала от него. Значит, сейчас Танока одна. В лесу. Совершенно одна. И только из-за того, что он, Кот, не сумел ее удержать, успокоить, как сейчас успокаивает самого себя, объяснить всю серьезность нависшей над ними угрозы. А там, в окутанной ночью чаще, где полно дикого зверья, одна Могура знает, какие опасности могут подстерегать бедную безоружную девушку…
«Дура не она, Крысолов» - запоздало заметила пробудившаяся совесть. – «Вовсе не она. А кто дурак в этой ситуации, ты, будь добр, догадайся сам».
Вор уже был готов побороть свою гордость, вскочить на коня и броситься на поиски убежавшей принцессы, но шаги и тихое побрякивание сбруи сообщили ему о том, что девушка вернулась сама. Кот поднялся на локтях и обернулся на звук.
Да, это была она. Танока брела по лужайке к маленькому лагерю Крысолова, ведя свою лошадь в поводу. Вид у нее был понурый, даже виноватый, тусклые отблески костра освещали ее заплаканное лицо. Подойдя ближе, она хрипло спросила:
- Ты позволишь?
- Конечно, - старательно скрывая свое облегчение, отозвался Кот как можно более равнодушно.
Сорока сняла с лошади уздечку и отстегнула подпруги седла. Крысолов вытащил вторую веревку из мешка, и, пока он привязывал скакуна у ближайшего дерева, девушка устроилась на траве возле костра и печально посмотрела на мешок Кота – у нее с собой не было ничего съестного.
А ночь стремительно приближалась. Погода стояла замечательная, теплая, и бриллиантовую россыпь звезд на небе не скрывали от земных глаз пухлые темные облака. Полевые цветы сжались в тугие бутоны и поникли до рассвета. Зато в прохладном ночном воздухе обострились все запахи: сырой земли, луговых трав, лошадей и кострового дыма, отгонявшего назойливую мошку…
Крысолов вернулся и уселся на прежнее место. Первые несколько минут они просто смотрели на танцующее пламя и напряженно молчали: Сорока ждала извинений от Кота, а он, в свою очередь, ждал от нее примирительных слов. Обоим было неловко, но, к счастью, прежнего накала взаимной злобы между ними уже не чувствовалось. Как будто, накричав друг на друга полчаса назад, они сами его убрали.
- И все-таки, зачем ты пришла в Гильдию?.. – первым не выдержал Крысолов и решил завязать хоть какой-то разговор.
- Почему ты спрашиваешь? – Танока подхватила беседу, впрочем, без особого энтузиазма.
- Я говорил тебе, что быть вором – значит, рисковать каждый день и каждый час своей жизни. А ты все равно пошла на этот риск. Не жалеешь об этом?
- Нет. Это мое решение, - Сорока подтянула колени к животу и обняла их руками. – Я сама выбрала этот путь, Крысолов, и ничуть об этом не жалею. Останься я среди знати Могурополя – возможно, и меня втянули бы в эти грязные интриги. А правда – вот она, здесь…
- Правда у каждого своя, - резонно заметил Кот. – У вора, у короля, у карателя… и если они соберутся вместе, то настоящую Истину просто разорвут в клочья. – Он поднял глаза на девушку. – Я знаю, чему тебя учил Доберман, и что он сделал с тобой, чтобы ты стала воровской принцессой.
- Ты как будто завидуешь ему, Крысолов, - улыбнулась в ответ Сорока: кажется, его грустные намеки ничуть ее не задели. – Наоборот, я благодарна ему за все. Он мне даже понравился… было жаль с ним расставаться. Зато у меня есть вы, - ее улыбка стала еще шире. – На скуку и сожаление у меня просто не остается времени. Слушай… дай что-нибудь пожевать, я умираю от голода.
Кот с готовностью залез в мешок, и можно было сказать, что примирение между ним и Сорокой, пусть и без привычных просьб о прощении, но все-таки произошло. Хотя вот в чем парадокс – ссора между мужчиной и женщиной редко исчерпывает себя простым пожатием рук, особенно когда они оставлены наедине друг с другом, одни на целые мили вокруг…
Поужинав и залив речной водой костер, чтобы тлеющие угли не запалили ночью траву, Кот и Сорока стали готовиться ко сну. Так как шерстяной плед был только один, и принадлежал он запасливому Крысолову, то им пришлось улечься вместе. Сначала они оба глядели на небо, стараясь не встречаться друг с другом глазами, но здесь, как ни странно, все решило внезапное желание Таноки.
- Крысолов, ну все-таки, ты завидуешь Доберману? – игриво спросила она, повернув к нему голову. – Хотя бы немножко?
- Мы с ним давние друзья, - Кот вздернул брови. – Чего ради мне ему завидовать?
- У воров есть собственный кодекс, это и ежу понятно. Но воры – люди свободные, иерархия в нашей среде – такая непрочная вещь…. Сильный и талантливый лидер вроде тебя легко может сместить главу и занять его место. Это ведь так просто.
- Не понимаю, - Крысолов хмыкнул. – Он ведь наш отец и создатель, бог, можно сказать. Такими людьми в Брестоле не разбрасываются. И, кстати, ты ведь вроде говорила, что он тебе нравился! А теперь вдруг речи о зависти, смещении…. Почему такая резкая смена отношения?
А Танока, как нарочно, медленно стягивала с рук перчатки и не смотрела ему в лицо. Надув губки, как капризная девочка, она заявила:
- Он милый и многое умеет, но… сколько ему лет? Много, вот именно. Лет через десять он сможет соблазнять девушек только деньгами, а на золото зарятся только подзаборные шлюхи. Другое дело – молодые, сильные парни вроде тебя… - тонкий пальчик уткнулся Крысолову в кончик носа.
Тот удивленно поднял бровь. Взгляд Сороки был красноречивее любых намеков и слов, но Кот, увы, еще не оказывался в подобных ситуациях с женщинами, поэтому даже немного растерялся.
- Я не Десото, ты будешь разочарована…
- Да к черту Десото, - Танока вдруг сама прыгнула на него, словно голодная хищница.
Глава десятая: «Ловушка»
Прошло три недели.
Жизнь в Моркве была отравлена: днем и ночью улицы города патрулировали вооруженные отряды карателей, не давая местным жителям и шагу ступить без их ведома. Едва ли не каждый день где-нибудь забирали мужчин и под конвоем уводили в столицу. Некоторые возвращались через несколько дней, упорно не желая говорить о том, что с ними было – но судьба многих все равно оставалось неизвестной.
Градоначальник Морквы находился в весьма шатком положении. Рыцари искали конкретного вора и его спутницу, имя и фамилия которой были теперь широко известны, и пока не обращали внимания на старинный замок, возвышавшийся в центре города прямо у них на виду, но их интерес в любую минуту мог измениться. А ведь тогда пострадают не только прятавшиеся там воры, но и множество людей, которые не желали выдавать их властям. Нынешний король уже прославился своей жестокостью в мерах наказания, и никому не хотелось бы оказаться на его пыточном столе…
Впрочем, Десото испытывал примерно такие же чувства. Мелкий бунт в воровском обществе вызревал уже в настоящую революцию. Верные стражи, Черепан и Бумбараш – и те покинули его в трудную минуту. По прочному, незыблемому панцирю Гильдии пошла огромная трещина, угрожавшая вконец расколоть его и обнажить хрупкое, беззащитное, трепещущее нутро. Пересмешник, Лемур и Зимородок, сестры Лисицы, Волкодав и, быть может, еще десятка три членов Гильдии были готовы пойти с Доберманом до конца, остальные же не понимали, что происходит, если еще не окончательно примкнули к повстанцам. Никогда еще целое сословие брестольцев не находилось так близко от трагической гибели.
Но Крысолов и Танока, поселившиеся в долине за рекой, почти не задумывались над такими мрачными вещами. Их жизнь текла совершенно по-другому, словно они вдруг оказались на первородной райской земле.
На эти зеленые холмы почти никто не забредал, потому что ближайшие поселения лежали в нескольких милях отсюда. Речное ложе здесь было мелким, поэтому, если по ней и проплывали какие-то суденышки, то это были самодельные рыбацкие челноки, издалека напоминавшие ивовые листья, упавшие на воду и подхваченные течением. Поэтому парень и девушка уже не боялись быть обнаруженными.
Каждое утро Крысолов садился в седло и отправлялся через лес к таверне Билла, и всякий раз у задней двери «Медвежьего угла» его встречал один из помощников с корзиной еды в руках. Одного самоцвета из маленького мешочка, который Танока выменяла у уличных торговцев за фальшивые монеты, хватало на то, чтобы все эти три недели не испытывать недостатка в пище. Кроме того, Билл старательно распускал слухи о том, что вор Крысолов и беглая графиня Танока якобы появлялись здесь недавно, но ускакали через перевал, поэтому искать их надо либо на севере, либо на востоке, то есть там, где их на самом деле не было. Именно благодаря этим скромным мерам рыцари до сих пор не могли напасть на след воришек.
Да, жизнь Кота и Сороки, если можно так выразиться, напоминала рай. Как в какой-то религиозной книжке, которая так и не прижилась в этом волшебном мире, покровителями которого были драконы и боги, воплощенные в материальных телах. Сама судьба как будто оградила их от внешних событий, от волнений по поводу Гильдии и инстинктивной боязни быть пойманным и убитым, заперев их на небольшом клочке земли посреди зловонного болотистого края. Каждый их день был наполнен солнцем и теплом, спокойствием и мирными размышлениями, а каждая ночь – безумными, пьянящими любовными играми, а после крепким, ничем не тревожимым сном. В конце концов, Танока даже была готова признать, что наконец-то она счастлива. А Крысолов…. А что Крысолов? Лишь изредка его мучили не к месту проснувшиеся сомнения, более ничего.
Но почему-то мир, в том числе и тот, о котором идет мое повествование, устроен так, что все в нем когда-нибудь заканчивается. И самое обидное, когда заканчивается хорошее. Преступник рано или поздно платит по счетам, а души, изнеженные раем, внезапно проваливаются в огненную бездну…
Это случилось в послеобеденный час. Погода стояла замечательная; как говорится, ничто не предвещало беды. Крысолов нежился на солнышке, растянувшись на зеленом ковре разнотравья, а Танока примостилась рядом с ним, свернувшись калачиком и положив голову ему на грудь. Говорить о чем-то им не хотелось, да и к чему? Им и так было хорошо вдвоем.
За все три недели они ни разу не сказали друг другу слово «люблю», и отношения между ними нельзя было назвать настоящей, истинной любовью – скорее, симпатией мужчины и женщины, у которых нет общей цели создать семью. Но, видимо, симпатия и наслаждения неразрывно привязали их друг к другу, поэтому правильнее будет сказать, что они любили, но по-своему.
- Кто-то скачет… - Кот вдруг напрягся и приподнялся на локтях, вслушиваясь в безмятежные звуки природы. Сорока тоже прислушалась: действительно, со стороны дубравы доносился слабый, приглушенный стук конских копыт. Воры вскочили, приготовившись к драке, но, когда пришелец появился на вершине холма, разом успокоились – это был не каратель.
Лошадь галопом проскакала через весь луг и остановилась в нескольких метрах от Кота и Сороки. Крысолов сразу узнал, кто это – Горди Крот, соратник по Гильдии воров в Моркве. Конечно, наш герой ожидал появления кого-нибудь из своих друзей, но в тяжелые времена один из осведомителей Десото Добермана тоже был неплохой новостью.
- Крысолов! – выдохнул Крот, буквально стекая с лошадиной спины, утомленный, видимо, быстрой скачкой. – Я едва вас нашел… Слава Могуре, вы здесь.
- Откуда ты, Горди? – удивленно спросил вор, направляясь к нему вместе с Танокой. – Ты от Добермана? Что-то случилось?
- Случилось, еще как случилось, - ответил посланец. – В Моркве творится что-то ужасное. Из столицы прислали целый полк карателей; они собираются форсировать реку и широким фронтом обследовать этот берег. Гильдия зажата в угол, в любую минуту ее могут вскрыть, тебя и Сороку ищут в каждой подворотне…
- Десото знает? Это он прислал тебя?
- Да, Крысолов. Десото велел передать, чтобы ты не возвращался в Гильдию.
Это заявление ошарашило Кота. Он беспомощно взглянул на Таноку, но и она была растеряна. Доберман прогоняет его? Отец и покровитель прогоняет из Гильдии своего лучшего вора вместе с принцессой? Этого не может быть, это предательство! Или он просто не хочет, чтобы Крысолов появлялся в Моркве, пока опасность не минует?
- Как же нам быть?.. – выдавил он, наконец.
- Не волнуйся, за этим я и приехал сюда, - отмахнулся Горди и залез рукой в сумку, притороченную к седлу лошади. – Возвращаться в Моркву тебе нельзя – Крысолову там рады не будут. Доберман предлагает тебе уехать из этих мест дальше, на север, и прислал вместе со мной карту.
Посланник извлек из сумки свиток, снял перетягивавший его черный шнурок и развернул бумагу перед Котом и Сорокой. Поверх четкого рисунка местности, нанесенного тонким угольком, были нарисованы жирная черная линия и крест наверху, обозначавший заветное место в самой гуще северного леса.
– В лесу на реке Оленёк есть лагерь беженцев – король и его прихвостни о нем не знают. Поедете вдоль торговой дороги до Медвежьего ущелья, а там напрямую до самой реки. Доберман хочет, чтобы вы оставались там до тех пор, пока вас не прекратят искать, и тогда он найдет способ с вами связаться.
- Времени у нас, я так понимаю, мало? – спросил Крысолов.
- Да. Отправляйтесь немедленно, может быть, каратели уже скачут по моим следам!
- Спасибо, Горди! – Кот поблагодарил посланца и бросился седлать лошадей. Сорока побежала собирать вещи, и уже через десять минут, забравшись в седла, беглецы распрощались с Кротом и поехали прочь.
Дождавшись, когда всадники исчезнут среди деревьев на вершине холма, Горди неторопливо вернулся к своему коню и из той же сумки вытащил туго набитый золотом мешок из зеленого сукна с королевской печатью. Слушая, как звенят внутри монетки, Крот злорадно посмотрел вслед беглецам и усмехнулся:
- Скачите, скачите, да…
Они проехали сырую дубраву, затем светлую, вечно залитую солнцем сосновую рощу и вышли на ту самую дорогу, на которую когда-то пытались заманить карателей. Им хотелось вернуться немного назад, в «Медвежий угол», взять с собой припасов и поблагодарить Билла за помощь, но страх гнал их вперед. Желтоватая лента широкой караванной тропы прихотливо легла перед ними на горбы холмов, утопающих в изумрудной зелени, и устремилась к болотистой низине, такой же мрачной, туманной и зловонной, как и все прочие в Брестоле. Сразу за болотами вздымались из-под земли низкие древние горы, разрушенные ветрами и льдом, узкий проход между которыми – Медвежье ущелье – вел в заветную точку на реке Оленек.
Было уже не просто тепло – жарко. Пыль, взметаемая лошадиными копытами, не желала укладываться обратно и тянулась за всадниками, словно длинный шлейф. Это беспокоило Крысолова: если отпечатки подков на сухой дороге различить сложно, то облако пыли выдаст вернее любого следа. Однако по лику лазурной небесной твердыни уже плыли редкие паруса тяжелых дождевых облаков, так что, возможно, не все еще потеряно для наших беглецов.
И все же Сорока заметила, что Кот на протяжении всего пути был как-то особенно задумчив и даже сердит. Кони, устав от стремительного галопа, перешли на спокойный, размеренный шаг, что позволяло их седокам побеседовать между собой.
- О чем ты думаешь? – спросила девушка.
- Странно все это как-то… - отозвался Крысолов. – Десото не мог отослать меня так далеко от Гильдии. Я не верю, что он бросил меня и никак не попытается выручить. Это противоречит Кодексу – да что там Кодексу, всем законам дружбы! И Горди… почему Доберман не прислал кого-то другого? Странно…
- Ты не доверяешь Кроту?
Кот замялся.
- Меня больше смущает другое. Я не слышал и даже не видел на картах Добермана никакого лагеря беженцев на северной реке. Если он и был – почему Десото о нем молчал?.. Есть еще кое-что: к западу оттуда стоит брестольский пограничный гарнизон и башня Заппа – храни нас Могура от этого адского места. Необычное место укрытия беженцев, ты не находишь?
- По берегу Оленька много разных поселений, - заметила Танока. – Но подумай сам: есть ли у нас выбор? В Моркву нам возвращаться опасно, а Доберман не станет просто так рисковать нашими жизнями. Оставаться в долине тоже рискованно – если даже этот Горди без труда нас отыскал. А переезжать куда-то еще – пустая потеря времени. Если рыцарей действительно так много, подумай, какую площадь они смогут покрыть за сутки? Я только в одно не могу поверить… - она опустила голову. – Неужели все это – только ради того, чтобы принести мерзавцу Орхольду наши с тобой головы?..
- Это судьба вора, - тяжело вздохнул Крысолов и вдруг, наклонившись, взял тонкую ручку Сороки в свою ладонь. – Не бойся, Танока. Пока я дышу, эти грязные псы не посмеют причинить тебе зло.
Девушка улыбнулась: может быть, она не очень верила в такие слова, но это была улыбка, пусть даже и слабенькая. А с улыбкой любая беда уже не выглядит такой страшной.
- Доберемся до Медвежьего ущелья, а там посмотрим, - решил Крысолов.
Через час Горди Крот, весьма довольный собой, уже брел по улице в направлении городской ратуши. Монетки весело побрякивали в зеленом мешочке у него на поясе, а на лице играло безмятежно радостное выражение. О чем, интересно, думает человек, перерезавший горло своей совести ради пригоршни золотых кружочков? Наверное, о том, что он поступил честно, по правде. А правда, как известно, у каждого своя…
Внезапно какая-то тень вынырнула из подворотни и пошла наперерез Кроту. Горди флегматично скользнул по ней взглядом – силуэт соратника по Гильдии, Руфуса Лемура, был ему хорошо известен. Он даже не остановился, не попытался взглянуть бывшему товарищу в глаза и спокойно двинулся дальше, надеясь, что Лемур заторопится куда-то и не обратит на него внимание.
И это стало его роковой ошибкой.
Руфус быстрее кошки метнулся к Кроту, схватил его могучими руками за плечи и утащил в темный зев переулка. Там, среди нагромождения бочек и ящиков, набитых каким-то мусором, предателя уже поджидала вся компания: Пересмешник и Зимородок с заряженными арбалетами, Брекки и Белла Лисички с обнаженными короткими саблями. Судя по их лицам, они не искали с Горди милой дружеской беседы.
- Итак, презренный бес, - ледяным тоном произнес Эдвиг. – Обсудим с тобой пару вопросов. Во-первых, что ты делал возле ратуши среди королевских рыцарей и о чем разговаривал с ними, а во-вторых, куда ты ездил после этого и почему так скоро вернулся обратно?
Крот молча таращился на обступивших его воров, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь отговорку. Сначала это у него не получилось; он попытался вырваться и сбежать, но руки Лемура держали его мертвой хваткой, не давая даже шевельнуться. Предателю пришлось выкручиваться:
- Что вы, ребята… - залепетал он. – Я ничего плохого не замышлял, зачем вы меня держите?..
- Отвечай, - с нажимом сказала Белла, свободной рукой обнимавшая Пересмешника за талию.
- Солдаты остановили меня на улице, - Крот начал отчаянно юлить. – Привели на крыльцо и начали допрашивать, мол, вор я или нет и кто мои покровители. Я им ничего не сказал, клянусь! Они меня отпустили, а после этого я уехал из города, чтобы встретиться с одним человеком, вот и все!..
- Собака, ты врешь! – рявкнул Банди, с чувством пнул Горди в колено и, когда тот с кряхтением разогнулся, превозмогая боль, поднял арбалет и прицелился ему в голову. – Мы видели, как каратели дали тебе денег, чтобы ты привел к ним Крысолова и Таноку! Где они?! Куда ты их отправил?! Отвечай, или я вышибу твои крысиные мозги!!
Предатель выпучил глаза и словно онемел, продолжая что-то невнятно лепетать и обливаясь потом. Но тут вмешалась Брекки: положив изящную ручку поверх арбалета, она спокойно сказала Зимородку:
- Не петушись, красавчик. Такие, как он, смерти не боятся. Посмотри, как он заговорит, если оставить его в живых, но… - быстрым движением она сорвала мешочек с золотом с пояса Крота. – Лишить честно заработанных денег.
Как ни странно, это возымело эффект. Горди, едва ли не рыдая и не падая на колени, вдруг завопил:
- Нет! Умоляю, только не золото! Прошу вас, я все скажу, только верните его!..
- Ну, так говори, - прозвучал все тот же сдержанный голос старшей Лисицы. – Или твои деньжата останутся у нас.
Из Горди, не отрывавшего взгляд от вожделенного мешка, потоком полились слова:
- Каратели угрожали мне расправой, но потом предложили деньги, и я согласился. Мне дали фальшивую карту и сказали, что именно я должен делать. Я подслушал ваши разговоры про то, куда уехали Кот и Сорока, и тогда поехал за реку. Один трактирщик поверил мне, когда я сказал ему, что ищу Крысолова по поручению главы Гильдии, и он рассказал мне, где именно они скрываются. Я нашел их, отдал им карту и отправил в нужное место…
- Куда? Куда они уехали? – перебил его Пересмешник.
- На север, к реке Оленек, через Медвежье ущелье…
- Башня Заппа… - в ужасе распахнув глаза, зашипела Брекки.
Пересмешник и Зимородок переглянулись с таким видом, будто по их вине случилось что-то непоправимое. Среди воров (да и не только среди них) эта странная башня была хорошо известна. Семейство де ла Вар-варов построило ее в отдаленном месте еще в те времена, когда Брестоль и Бестиаполь были единым королевством, и проводило там пытки и расправы над своими врагами. Не было никаких сомнений в том, что нынешний правитель использует ее в тех же целях. И место, куда отправили Крысолова и Таноку, скорее всего, было выбрано не случайно…
- Там стоит гарнизон, - продолжал, запинаясь, Горди. – Командиром туда поставлен генерал Мако, и он уже знает, что Кот и Сорока едут туда…
- Дьявол! – выругался Эдвиг. – Старик Николас знает Крысолова как Бернарда Блэквулфа. Если он в своем котелке сварит два этих образа, произойдет катастрофа!
- Нужно немедленно ехать за ними, - деловито сказала Белла. – Времени прошло еще немного. Если возьмем в Гильдии лучших лошадей – возможно, мы успеем предотвратить беду.
- Верно! – подхватил Зимородок. – Лисицы, бегите к Волкодаву за лошадьми. Руфус, Эдвиг, собираемся в дорогу. Сразу и поедем…
- Эй! А как же я? – возопил Горди, видя, как Белла убегает с его деньгами.
…Сердитый стрекот арбалета был предпоследним, что предатель услышал в своей короткой жизни. Последними были раздраженные слова Банди:
- На тебя, паскуда, у нас нет времени.
Лемур презрительно откинул в сторону застреленного в упор Крота и на прощание пнул его тупым носком тяжелого сапога. Дальнейшая судьба его тела уже никого не заботила.
А через полчаса три вора и две принцессы уже скакали прочь из города, окольными путями обходя патрули карателей, в том же направлении, в каком почти месяц назад его покинули Кот Крысолов и Танока Сорока.
Могура была одним из самых древних богов в этом мире, тех, кто унаследовал часть своих сил от Первородных Драконов. Никто из народов, кроме брестольцев, более не поклонялся ей на Титране. В телесном обличии Могура являла собой огромную и старую болотную гадюку с узором на черной чешуе, сливающейся с зеленой трясиной. Четыре глаза – два обычных и два маленьких незрячих – горели в туманном сумраке, словно болотные огни. На голове богини-змеи восседала черная адамантовая жаба, державшая пламя в открытой пасти.
Обычно толстая и неповоротливая Могура лежит в самой непроходимой топи, а ее длинный цепкий хвост, появляясь из воды то тут, то там, хватает зазевавшихся путников и утягивает их в раскрытый рот болотной гадюки. Однако роль Могуры меняется, когда наступает засуха, голод, эпидемия или иная беда не только в Брестоле, но и на всем Титране. Тогда старуха-змея призывает шаманов, ведьм и целителей и ведет их в потаенные уголки болотных заводей и лесов, где цветут самые редкие травы, зреют самые редкие ягоды и грибы и где можно найти иные ценные ингредиенты для зелий и заклинаний.
Могура умело обманывает врагов: если какая-нибудь армия соберется напасть, допустим, на Могурополь, богиня заманит неприятелей в топи и заставит их долго бродить в зловонном лабиринте, отправляя их одного за другим на дно болот, в свою ужасную ядовитую пасть. К обитателям своей страны древняя гадюка гораздо более благосклонна, но даже бывалым брестольским путешественникам следует быть осторожными, исследуя скрытные болотные тропинки.
Крысолову и Таноке это тоже пришлось усвоить. Через топь они шли пешком, ведя лошадей в поводу, и порой преодолевать сотню метров им приходилось часами, прощупывая каждый дюйм мягкой болотной почвы. Вонь и сырость были их неизменными спутниками в эти ужасные дни. Иногда казалось, будто сама богиня-гадюка пыталась вмешаться в ход событий и не дать Коту и его спутнице добраться до заветной реки.
В пути они мало общались, поскольку были измотаны трудной дорогой. Костров они не жгли – в болотах это делать опасно – поэтому ночами дрожали от холода, рискуя серьезно заболеть. Запасы еды таяли буквально на глазах, а о воде и говорить нечего. Но все же, несмотря ни на какие невзгоды, они упрямо шли дальше, поддерживая друг друга по мере своих сил.
Так, в борьбе и лишениях, прошло четверо суток. Крысолов и Танока, кажется, и сами не заметили, как на рассвете пятого дня воздух стал свежее, а тропа потянулась все выше и выше. Предгорья встретили их сухим каменистым ландшафтом, диким и неприветливым, словно выжженная безжалостным солнцем степь. Кругом – никаких поселений, не было ни намека даже на самую захудалую деревеньку. Впрочем, Кот уповал на то, что за этим тонким горным поясом, в густых, почти таежных лесах северной области Брестоля, должны обитать люди. Раз уж есть гарнизон – значит, есть и что охранять. Тем более что Сорока была уверена в том, что русло Оленька окружено населенными пунктами; а кому еще довериться, когда больше никого не осталось?..
Медвежье ущелье, на самом деле, не заслуживало какого-то особого описания. Когда-то оно было частью караванной тропы, соединявшей центр Брестоля (вернее, его более древнего прародителя) с северо-восточными землями Бьорнланда – нынешнего Бестиаполя. Когда отношения двух королевств обострились и границы закрылись, тропу забросили, и теперь она использовалась разве что местными жителями, ради жалких грошей возивших древесину и добытую в лесах дичь на рынки южных городов. Воры были очень осторожны, когда переходили по ущелью на другую сторону горной цепи, но, на счастье, никто не поджидал их на вершинах скорбных серых хребтов.
На короткое счастье, если быть честным.
Первым, что насторожило Крысолова примерно за полмили до речного берега, была тишина. Птичий щебет раздавался далеко за спиной, а отсюда они как будто улетели по некой причине. И это была не простая тишина, а какая-то гнетущая, мертвая, словно затишье перед бурей.
Сколько бы Кот ни вглядывался в промежутки между деревьями, он никак не мог отыскать тонких струек дыма, поднимавшихся в небо над трубами домов или над уличными кострами. По пути сюда им никто не встретился, хотя в разгар лета унылым брестольским дорогам самое время оживиться. Зато подлесок был вытоптан, будто совсем недавно этот лес прочесывала целая конная армия.
Еще несколько метров – и воры выехали к реке. Ее пологие берега были зажаты между двумя высокими стенами густого темного леса. Оленек лениво плескался и журчал в своем узком каменистом русле, оживляясь на живописных порогах и поблескивая в солнечных лучах. Седые ветлы меланхолично склонялись к воде, купая в ней концы своих гибких веток. Но вряд ли Крысолов и Танока оценили этот скромный, но такой прекрасный нерукотворный пейзаж: берега были пусты.
На карте именно в этой точке стоит красный крестик.
- Где же они?.. – тихо произнес Кот, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
- Может быть, мы приехали не туда? – спросила Сорока с надеждой, но голос, внезапно раздавшийся за спинами воришек, подавил и этот слабый росток:
- Нет, господа. Вы приехали именно туда, куда следовало.
И ту же со всех сторон, словно черти из-под земли, откуда ни возьмись появились знакомые Крысолову и Таноке рыцари в кольчужных доспехах и зеленых плащах, с обнаженными мечами и размотанными веревками, и окружили воришек плотным полукольцом. Коту не стоило терять бдительность и следовало догадаться, что странный примятый подлесок над мелкими лесными оврагами и еловые ветви, сильно пригнутые к земле, могут быть отличным местом для засады.
- Что вы здесь делаете? – спросил Крысолов, лихорадочно соображая, можно ли выкрутиться из сложившегося положения. – Где беженцы?
- И это – величайший из воров Морквы Кот Крысолов, - глумливо улыбнулся командир карателей – тот самый, который месяц назад во главе маленького отряда накрыл их вместе с бродячими комедиантами на городской рыночной площади. – Поверивший в то, что на севере Брестоля под самым носом у вооруженного гарнизона сидит в лесу жалкая кучка каких-то беженцев! Удивительно, насколько прихвостни воровских князьков доверчивы к своим более честным и благородным собратьям…
- Крот… - сокрушенно произнес Крысолов, пораженный внезапной догадкой.
- Господин Горди был необычайно любезен, когда согласился нам помочь, - продолжал издеваться каратель. – Не безвозмездно, правда, но король Брестоля Орхольд необычайно щедр с теми, кто помогает властям поймать отъявленных нарушителей закона. Но о чем мы говорим, друзья… взять их!
Кот и Сорока пришпорили лошадей и бросились на прорыв, но веревки, просвистев в воздухе, опутали конские шеи. Крысолов вылетел из седла, но быстро оправился после удара о землю и, нацепив на руку когтистый кастет, ринулся в бой. Его спутница до последнего держалась на лошади, пиная любого, кто посмел бы приблизиться к ней вплотную. Но что могли сделать почти безоружные и беззащитные воры против целого отряда закованных в железо королевских воинов? Через несколько минут отчаянной борьбы оба были схвачены.
- Госпожа Танока де ла Вар-вар, - медленно и с чувством произнес командир, разглядывая связанных по рукам пленников. – Сколько же времени прошло с того момента, как гвардия прекратила последние попытки отыскать Вас! Все это время Вы, высокородная графиня, находились среди этого сброда жалких, низких, грязных воришек – уму непостижимо! Как же раздосадован будет Ваш благородный дядюшка, когда узнает об этом! Позор, какой позор…
Кот метнул в Таноку быстрый выразительный взгляд, который означал примерно следующее: «Молчи и терпи». Сорока правильно поняла это безмолвное послание и только крепче сжала зубы, продолжая не смотреть карателю в лицо. А тот, видя, что его слова не возымели действия, завершил свою речь с чуть заметным раздражением:
- Доставить их в гарнизон к генералу. Пусть Николас Мако сам с ними разбирается.
Воришек рывком подняли с земли и под конвоем повели прочь. Процессия карателей направилась вдоль берега Оленька вверх по течению, на восток. Над деревьями уже маячили шпили гарнизонных башен и реющие на ветру зеленые флаги, возможно, предвещавшие Коту и Сороке их скорую смерть.
Но до них было еще далеко, а пока у воришек было достаточно времени обдумать свою дальнейшую судьбу. А она не сулила ни одному из них ничего хорошего.
Крысолов пытался совместить в голове сразу несколько обрушившихся на него событий. Само предательство Крота расстроило его не так сильно, как сам факт того, что кто-то из приближенных Добермана продался королевским ищейкам. Значит, в самой Гильдии действительно творится нечто ужасное, и спасение его, Крысолова, было возложено на жертвенный стол в обмен на сохранность самого воровского общества. Коту, конечно, было неприятно чувствовать себя эдакой разменной пешкой, но он принадлежал к числу тех людей, которые считают, что порой можно отдать одну жизнь во имя спасения сотен других, а потому был готов принять это как данность.
Но это – в теории. На практике перед ним стояло еще более тяжелое испытание: командиром гарнизона был генерал Николас Мако, знавший Крысолова под именем Бернарда Блэквулфа. Кот не рассчитывал на то, что ему представится шанс выжить, но он не хотел, чтобы старый знакомый узнал обедневшего графа в оборванце-воришке, а потому дал себе слово всеми силами помешать этому свершиться. Он представил себе, как его, связанного, грязного и униженного, приведут пред светлые очи генерала, и от этого на душе Кота делалась все более и более мерзко. Будь проклят тот злосчастный день, когда паскуда Орхольд убил старого короля и занял его место…
Что касается Сороки, то она была в панике. Девушка даже представить себе не могла, что когда-нибудь, причем так скоро, ее поймают и отправят не за решетку, а в последний уцелевший родовой замок де ла Вар-варов. Старый граф наверняка давно уже похоронил племянницу, но от того, что ее привезут к нему в кандалах с особым письмом от командира королевских войск, он точно не испытает радость. Нет, Танока не боялась дяди – вряд ли она теперь вообще кого-то боялась – но лучше бы он и дальше считал ее мертвой…. Она не желала быть причиной позора его старинной фамилии. Воровка среди благородных дворянок – уму непостижимо! Она проклянет и предков, и потомков одним лишь фактом сотрудничества с воровской Гильдией, возможно, разорит его и опустит на самое дно брестольского общества. Но кого в этом винить? Крысолова? Десото? Графа де ла Вар-вара? Скорее, ее саму…
- Веселее, - рявкнул командир, ехавший во главе процессии. – Подгоняйте этих крыс, не церемоньтесь!
Тут же посыпались тычки, пинки, окрики…. Воры шли и сквозь зубы поносили карателей самыми последними словами. Неужели их конец будет таким унизительным?! Хотя о чем может быть речь: титулы «великого вора» и «опустившейся графини» еще никому не приносили почестей.
Гарнизонная стража встретила конвой равнодушно; зато генерал Мако, сидевший в большой комнате с распахнутыми окнами, потирал руки в предвкушении расправы. На протяжении всей процедуры допроса Крысолов с трудом удерживался от того, чтобы не заехать кулаком по его самодовольной физиономии. Танока, впрочем, заботила его в этот момент гораздо больше: стараясь не потерять контроль над собой, он внимательно следил за девушкой и за тем, как она отвечала на вопросы.
- Значит, - протянул Николас Мако, раскладывая на столе исписанные свитки. – Графиня Танока де ла Вар-вар наконец-то нашлась. Сударыня, ответьте мне, - он обмакнул перо в чернильницу и разложил перед собой чистый пергамент. – Куда вы исчезли из замка Могурополя, когда Ваш дядя устраивал торжество?
Сорока скосила глаза на Кота. Тот, перехватив ее взгляд, одними губами прошептал: «Не говори ничего», но девушка уже знала, как следует отвечать.
- Это случилось после того, как мы поссорились с графом Бернардом Блэквулфом, - с невинным выражением лица заговорила она. – Я была рассержена, наговорила дяде много плохих вещей и убежала на улицу. Потом я надеялась вернуться обратно в замок, найти его и извиниться, но… - она притворно вздохнула. – Меня похитили.
- Кто Вас похитил?
- Не знаю. Я не видела лиц. Они завязали мне глаза, бросили в карету и увезли в другое место. Там мне предложили – хотя нет, скорее, все-таки заставили – стать одним из воров, и мне пришлось согласиться.
- Кто был главарем?
- Я даже не успела спросить, как его звали, потому что Гильдию в нашем городе вскоре разогнали, и мы бежали в Моркву.
- Хорошо, - генерал Мако озадаченно поджал губы. – Вы, графиня Танока, связались с очень, повторяю – очень дурной компанией, и вряд ли это понравится Вашему дяде. Я буду обязан написать ему особое письмо, потому что, признаться, мне совсем не хочется сажать Вас за решетку вместе с этим… - он кивнул в сторону Кота. – Капрал, отведите графиню в другую комнату. Я должен закончить допрос.
Сорока встала, и ее повели к двери. У порога она обернулась и бросила на Крысолова прощальный, жалостливый взгляд, но все, что он мог сделать, так это кивнуть ей на прощание…. Затем деревянная створка закрылась за девушкой и солдатом.
- Итак, что касается тебя, - продолжал генерал, постукивая по бумаге высохшим пером. – Я не стану перечислять твои «заслуги», Крысолов, ты и сам их прекрасно знаешь. За твои злодеяния тебе грозит никак не меньше трех смертных казней, учти это!
- Дрожу от страха, - невозмутимо отозвался Кот. – Послушайте, генерал, оставьте этот повелительный тон. У вас своя правда, у меня своя.
- Заговариваешь мне зубы, мерзавец? – Николас Мако вскочил со стула.
- Нет, я просто говорю, как оно есть на самом деле. Оставьте девушку в покое, она здесь ни при чем. Вам ведь нужен был я, не так ли?
- Графиня Танока отправится к себе в родовой замок, где останется, скорее всего, под домашним арестом. За ее судьбу можешь не волноваться – лучше побеспокойся о себе, потому что тебя я посажу в башню Заппа, где ты останешься до вынесения окончательного приговора. – Генерал вывел последнюю строчку на пергаменте, расписался ниже, а затем поставил печать.
Крысолов покорно опустил голову.
Глава одиннадцатая: «Конец Кота Крысолова»
Очередной тоскливый вечер опустился на королевство Брестоль. Небо впервые за несколько недель заволокло тучами, и на землю обрушился сильнейший ливень. Ветер выл как Пес Преисподней, гоняя волны по залитым дождевой водой полям и пригибая тонкие деревца, и со свистом врывался в решетчатые окна тюремной башни.
У стены, в цепях и колодках, сидел Кот. Он был черен от грязи и запекшейся крови – было видно, что его жестоко и неоднократно били. Черно-белый мех на его куртке тоже был вымазан и кое-где торчал клочьями. Вид у грозного вора был сломленным и подавленным.
В течение тех дней, которые он провел в заточении, Крысолов корил себя за все, что только мог придумать его воспаленный мозг: и за доверчивость, и за наивность, и за неосторожность, и за тот сотни раз проклятый день, когда он и его команда связались с актерами на рыночной площади. Себя он не жалел: философия рядового члена Гильдии воров читателю уже известна, и смерть от гильотины или петли на шее его давно уже не страшила.
Больше всего он переживал из-за того, что подставил Таноку. Кот не знал ничего о дальнейшей судьбе девушки, но то, что ей грозили крупные неприятности, было очевидно; и не только ей, но и всей Гильдии. Пока Танока была рядом, он мог контролировать ее поведение и речь – теперь же она вольна будет говорить все, что только взбредет ей в голову. С одной стороны, она может броситься с покаяниями в ноги своему благородному дядюшке и рассказать ему все, что с ней произошло; тогда гибель Гильдии воров будет неизбежна. А с другой стороны, если Сорока осталась верна своему воровскому имени и тому, чему она посвятила несколько лет своей жизни, она будет молчать. Точно предугадать одно из двух этих событий Крысолов, к своему огромному огорчению, никак не мог.
- Кот! – над головой пленника вдруг раздался знакомый голос, прорезавшийся сквозь нескончаемый шум дождя. – Посмотри вверх, Крысолов!
Вор с усилием поднял голову – и увидел в маленьком окошке на высоте двух метров от пола камеры лица трех его товарищей.
- Пересмешник! Лемур! Зимородок! – крикнул он и натянул цепи, намертво приковавшие его к стене. – Как вы сюда попали?
- Мы развязали язык Кроту, - отозвался Руфус и просунул сквозь прутья решетки руку с чем-то звенящим. – И нашли тебя по горячим следам. Стражники здесь не больно умные – сестры Лисички их отвлекают. А мы скромно выполнили свою основную работу…
В кулаке вор сжимал тонкое железное кольцо, на котором висело несколько ключей разных размеров и форм. Окаменевшее было лицо Крысолова вмиг озарилось радостью:
- Вот черт, Лемур! Я бы удивился, если бы ты не смог стащить ключи!
- Спасибо. Откроешь сам?
- Я в колодках.
Руфус тихо выругался и зашептался с остальными ворами. Потом к Коту обратился Зимородок:
- Жди. Сейчас мы тебя освободим.
Лица из окна исчезли, и Крысолов опять остался наедине с самим собой. Ожидание тянулось бесконечно долго. За шумом дождя он не мог различить ни одного звука, который подсказал бы ему, что спасение близко. Призрак одиночества и отчаяния снова навис над пленником, угрожая свести с ума.
Стараясь прогнать тяжелые мысли, Кот закрыл глаза и вспомнил Таноку. Теперь, когда надежды не осталось, а седая старуха-смерть, мерзко хихикая, дышит ему в спину, полустертый из памяти образ графини казался вору священным ликом ангела на расшитом золотом гобелене. Он вспомнил ее норовистый нрав и колкие речи; вспомнил ее трудолюбие и отвагу, смелость и преданность; вспомнил ее дивные серые глаза, нежные губы, бархатистую кожу и волосы, пахнущие душистыми травами, с соломинкой, запутавшейся в локонах…
Тихо, осторожно заскрипела дверь темницы, и в каменный рукав скользнули, словно тени, товарищи Крысолова. Зимородок и Пересмешник сразу бросились к оковам и принялись, передавая друг другу ключи, открывать замки. Лемур встал на страже у двери, прикрыв ее внимательно вглядываясь большими зоркими глазами в темную трепещущую завесу дождя.
- Где Лисицы, Руфус? – крикнул Эдвиг, отпирая очередной замок.
- Там, у телеги, еще, кажется, болтают. Парни, вы все равно поторапливайтесь!
Но Кот уже вскочил на ноги, потирая затекшие запястья, и сбросил с себя последнюю цепь. Банди накинул на него плотный шерстяной плащ, и они быстро, на цыпочках покинули башню. Шум дождя и рев ветра заглушали все звуки и позволяли ворам уйти незамеченными. Однако Лемур ненадолго покинул товарищей, и им пришлось дожидаться его, сидя в мокрых от ливня кустах.
Башня Заппа возвышалась в самом центре пустыря, окруженного густым лесом. Пустырь плавно спускался с холма вниз, к Оленьку, русло которого в этом месте становилось широким, а течение – более спокойным. По низеньким берегам реки расположились деревенские домики и приветливо мигали окошками; в сыром воздухе еще чувствовался легкий запах дыма, тянувшегося из печных труб. Однако вид унылой пустоши, поросшей редким кустарником и жухлым сухостоем, ни у кого не мог вызвать светлых чувств. Для довершения мрачной картины не хватало только прозрачных силуэтов парящих над землей привидений – хотя не было твердой уверенности в том, что души замученных в этой башне пленников не появлялись в лунные безоблачные ночи над ее прохудившейся крышей…
Руфус вскоре вернулся к поджидавшим его друзьям. Он насквозь промок, однако на его лице сияла улыбка. На удивленные взгляды товарищей он ответил так:
- Стражники должны быть уверены, что за время их отсутствия ничего не случилось. Дверь закрыта, а ключ все так же висит на поясе у командира. А без приказа генерала они не посмеют сунуть нос в темницу.
Кот, стуча зубами, в который уже раз подивился ловкости и наглости Лемура. Через некоторое время к четверке воришек окольными путями присоединились Брекки и Белла, и все шестеро припустили по тропе вниз, к деревне. По словам Пересмешника, в местной таверне их уже поджидали оплаченные комнаты.
Вымокший до нитки Крысолов с удовлетворением отметил, что проливной дождь смыл грязь и кровь с его лица и одежды. Правда, черно-белый кошачий мех на куртке, которым он так дорожил, было уже не спасти – от него уже мало что осталось. Но в целом, если не обращать внимания на такие вещи, Кот вполне мог появиться в деревне и сойти за простого путника, застигнутого врасплох внезапной грозой.
- Сегодня ночью обсохнем и отогреемся здесь, - сказал Пересмешник, когда вся компания вышла, наконец, на центральную улицу. – А завтра утром, пока не начали искать, вернемся в Моркву. Каким образом – не знаю, но за ночь мы что-нибудь придумаем. Только вот… - он запнулся. – Что с Танокой? Где она?
- Ее… - Кот обреченно вздохнул. – Ее выслали из гарнизона. С особым письмом. В родовой замок.
Пересмешник, Лемур и Зимородок переглянулись, и последний протянул с досадой в голосе:
- Да… Десото Доберман точно оторвет нам головы…
- И без тебя знаю! – вдруг рявкнул Крысолов, и руки его сжались в кулаки. – Знаю! Поэтому плевать на него хотел!
Товарищи и Лисицы в изумлении уставились на него.
- О чем ты говоришь?..
Кот тяжело и шумно вдыхал влажный воздух, смаргивая с ресниц капли дождя. В его душе внезапно вскипела злоба, словно в жерле проснувшегося вулкана. Он зашипел:
- С меня довольно. То, что Танока оказалась в лапах властей – это моя вина, но по чьей милости, из-за чьего бездействия мы с ней оказались в ловушке?! Доберман не справился со своими подчиненными, проглядел крысу в своих рядах – значит, он слаб! А теперь, когда Сорока вне нашей досягаемости, я боюсь даже подумать, что может случиться! Я не знаю, как она будет себя вести и что говорить, выдаст она Гильдию или нет. Если я вернусь в Моркву – Десото не простит мне потерю принцессы. Риск потерять все слишком велик!
- В Гильдии назревает мятеж, - попыталась вмешаться Белла. – Доберман тоже рискует. Его хотят свергнуть, поэтому каждый верный боец у него на счету.
- Значит, я уже не тот, кто ему нужен, - упрямо заявил Кот. – В Гильдии меня никто не ждет. Все желают моей смерти – а кто-то думает, что я уже мертв. Поэтому, ребята, я должен покинуть вас. Кот Крысолов обязан умереть, чтобы оборвать след, ведущий к Гильдии, раз и навсегда!
- Ты дурак… - покачал головой Зимородок. – Они знают, в каком городе ты жил и промышлял. Твоя смерть ничего не решит, а Таноке, если ее хорошенько припугнуть – что, скорее всего, и сделают каратели – легко сдаст с потрохами всю Гильдию! А ты бросишь нас на произвол судьбы, уйдешь от наказания, как последний трус?..
Как ни странно, эти слова немного отрезвили замутненный разум Крысолова. Он посмотрел на Банди, насупившегося, сверлящего друга угрюмым взглядом, и успокоился. У него появилось несколько секунд на осмысление того положения, в котором он оказался, но его решения это, увы, не изменило.
- Не забывайте, что я все еще сижу в тюрьме, - Кот попытался объяснить понятнее, что именно он хотел сказать. – И пусть власти так и думают. Если им нужен был только я – они на какое-то время угомонятся, и это даст шанс Десото уладить свои внутренние дела, если, как вы говорите, в Гильдии грядет бунт. А когда ищейки задумают напасть на воров, им некого будет допросить – я вернусь сюда в облике графа Бернарда и сделаю все, чтобы Кот Крысолов исчез с лица земли. Поймите, что Доберман не будет рад моему возвращению. После разоблачения Сороки мне там больше нечего делать.
Объяснение вышло путаным, но друзья поняли все. Им не под силу было что-то исправить, не нарушив тонкого баланса на грани закона и катастрофы. Помочь Коту они тоже ничем не могли.
- Значит, о нас ты тоже забудешь? – протянул Пересмешник.
- Нет, что вы? – Крысолов встрепенулся. – Ни в коем случае… Я никогда не забываю своих товарищей! Пусть я буду вести жизнь законопослушного человека, но память о вас у меня останется навсегда, и двери моего дома для вас всегда будут открыты, несмотря даже на ваше ремесло и на мой долг…
- И мы с тобой навсегда, Крысолов.
Все четверо заключили друг друга в объятия, а потом, оставив этот разговор, направились дальше.
Тихое потрескивание огня в камине, вкус и аромат горячей еды, нервное, писклявое повизгивание чьей-то флейты и обволакивающее тепло усыпляли измученного Крысолова. Он проглотил последний кусок чуть подгоревшего омлета и привалился спиной к бревенчатой стене таверны, ощущая, как жизненные силы постепенно наполняют его тело. Лемур сидел рядом с ним, сгорбившись и угрюмо поглядывая на Пересмешника и Беллу Лисицу, которые весьма непринужденно болтали, расположившись на лавке напротив. Зимородок, имевший довольно жалостливый вид, молчал и старался не встречаться глазами с Брекки; а она, в отличие от всех остальных, выглядела задумчивой и сосредоточенной.
- Куда же ты пойдешь теперь, Кот? – участливо спросил Эдвиг, на секунду отвлекаясь от своей обожаемой Беллы.
- Заберу из замка вещи и деньги, - лениво отозвался тот. – И поселюсь где-нибудь в Моркве. Домов много…. Но первым делом я вернусь сюда и выполню свое обещание.
Пересмешник не нашелся, что ответить, тем более что Белла его перебила:
- Ты можешь взять костюм Эдвига! Вполне сойдешь за дворянина. Не на бал же тебе одеваться…
- А ведь ты права, - секунду поразмышляв, согласился Крысолов. – Смотрите, народ уже подтягивается…. Пора идти спать, пока кто-нибудь из местных нас не узнал.
Быстро покончив с ужином, воры гуськом потянулись к лестнице, ведущей на второй этаж.
Кот и Лемур ушли первыми. Пересмешник и Белла задержались на ступеньках, шутливо о чем-то споря и смеясь, как все влюбленные. А Зимородок, внезапно решившись на что-то, взял за руку идущую рядом с ним Брекки и потянул ее за собой в сторонку, где никто не мог их потревожить. Она не стала сопротивляться, даже наоборот – всем своим видом показывала готовность его выслушать.
- Послушай, Брекки, - начал он неуверенно, постоянно отводя взгляд от личика младшей Лисицы. – Я понимаю, сейчас это будет некстати, но… - он запнулся, видимо, чуть ли не силой выдавливая из себя слова. – Давно хотел тебе сказать, что… ты такая милая, такая замечательная… я хочу сказать, что…
Но девушка вдруг подняла руку и приставила пальчик к его губам:
- Послушай, Банди. Я все понимаю. Я ведь нравлюсь тебе, так?
Зимородок оторопел от таких внезапных речей, но все-таки кивнул.
- И ты мне нравишься, - продолжала она абсолютно серьезно. – Но сейчас у нас другая задача, Банди. Крысолов в опасности, да и Гильдия тоже. От нас сейчас требуются все силы, какие у нас есть, чтобы не допустить краха всего воровского общества. И Кот в большой опасности, ты и сам это прекрасно знаешь.
- Да, - у Зимородка внезапно прорезался голос. – И мы найдем способ ему помочь. Но, Брекии…
- Банди, - девушка покачала головой. – Я все понимаю. Но времени у нас нет. Прости.
Она отвернулась и побежала по ступенькам вслед за сестрой, оставив бедного Зимородка одного в темном уголке возле лестницы.
Генералу Николасу Мако из столицы пришло письмо, в котором говорилось, что за поимку опасного преступника его представляют к награде. Генерал был горд: раз уж не довелось стать героем на поле брани, он рад и в мирное время постараться на благо Брестоля. Ожидая этого счастливого дня, он каждый день доставал из ящика стола письмо, перечитывал его и все больше и больше раздувался от гордости. Да! Все-таки, что бы ни говорили о короле Орхольде, а простой воин сам завоевывает к себе расположение сильных мира сего.
Николас Мако со дня на день ожидал распоряжения, согласно которому ему следовало немедленно покинуть свою ставку и прибыть в Могурополь, оставив за главного какого-нибудь из своих командиров. Однажды вечером к нему в комнату постучался солдат и, почтительно склонив голову, отчеканил:
- К Вам посетитель, мой генерал.
Тот поднял голову и взволнованно вскочил со стула:
- Это посол? Из столицы?
- Нет, мой генерал. Это граф Бернард Реджинальд Блэквулф.
Николас удивленно захлопал глазами, но, опомнившись, начал спешно приводить себя в порядок: поправил волосы, одернул смявшиеся края ливреи, оправил манжеты и вытянулся возле стола по стойке «смирно». Впрочем, когда граф Блэквулф появился на пороге, ему пришлось сесть.
Бернард буквально влетел в помещение с какой-то бумагой в руках: вид у него был разгневанный и растерянный. Одет он был в простой дорожный костюм, замызганный грязью, сапоги также были выпачканы – видимо, он очень спешил на встречу с генералом.
- Позвольте спросить! – воскликнул он. – Что все это значит, генерал Мако?!
- Ч-что… о ч-чем Вы? – изумленно пробормотал Николас.
- Посмотрите! – граф Блэквулф бросил на стол генералу сорванный откуда-то плакат с портретом Кота Крысолова. – Или этот парень как де капли воды похож на меня, или это чья-то злая шутка!
Генерал нащупал на столе лорнет, нацепил его себе на нос и вгляделся в поданный ему листочек. Действительно, сходство было поразительным – как будто граф Блэквулф и воришка Крысолов были братьями-близнецами, разлученными в детстве.
- Я не понимаю, как это могло произойти…. А что случилось, позвольте спросить? – генерал попытался успокоить разгневанного графа.
- Неделю назад меня задержали солдаты прямо на окраине Могурополя! – продолжал сердито кричать Бернард. – Схватили, тыкают в лицо вот этим плакатом! Я ведь только что вернулся из Бестиаполя, из графства Солнечного Льва, я никак не могу быть этим преступником! Что Вы, какой-то жалкий проходимец и я, наследный граф?!
Генерал задрожал так, что лорнет соскользнул с его носа, и тому пришлось потрудиться, чтобы поймать его. Положив хрупкий предмет обратно на стол, он вскочил и, пытаясь вернуть себе прежний уверенный вид, заговорил:
- Я приношу Вам свои искренние извинения, граф Блэквулф. Я немедленно выясню, кто задержал Вас, и заставлю их также извиниться перед Вами.
- Было бы неплохо, - отозвался Бернард с видом оскорбленного достоинства. – Но этого недостаточно, генерал. Этот вор уже самим своим существованием наносит мне непоправимую обиду. Его немедленно нужно казнить!
- Но, граф, такого распоряжения не было…
- Мне не нужны распоряжения, чтобы сделать это.
- Но тогда мы не сможем его допросить…
- Я требую, чтобы его немедленно казнили! – вспылил граф Блэквулф. – Это приказ, генерал!
Нужно сказать, что Крысолов, прятавшийся под маской графа, откровенно наслаждался тем, что может помыкать Николасом, словно слугой. Котом давно уже владело желание отомстить генералу за арест, но наносить ему прямое оскорбление или увечье у него не было повода. А этот способ был куда более изощренным и даже, пожалуй, более изысканным.
И Николасу Мако пришлось подчиниться. Он не был уверен в том, что королю понравится такое решение, но надеялся, что граф возьмет на себя труд объясниться с Орхольдом. Генерал тут же отдал приказ собрать отряд и соорудить таран, а когда все приготовления были закончены, вместе с графом Блэквулфом отправился в пустошь, к башне Заппа…
Бернард с удовлетворением наблюдал, как сыпалась каменная кладка под мощными ударами тарана, и через несколько секунд башня превратилась в руины. Если бы внутри в этот момент оставался человек, у него не было бы шансов выжить под обвалом. Затем граф приказал засыпать остатки каменного рукава песком и щебнем, а сверху кургана выложить осколками гранита изображение свернувшейся восьмеркой богини-змеи.
Кот Крысолов умер. Бернард Блэквулф, поблагодарив генерала за помощь и распрощавшись с ним, уехал обратно в Моркву. Старая, воровская жизнь закончилась – пришло время начинать новую, по совести и по закону. А остальное… уже неважно.
А в это время по почтовой дороге, ведущей к владениям графа де ла Вар-вара, в старенькой разбитой карете с грузным, веселым и пьяным возницей ехала бывшая воровская принцесса Танока Сорока. Она тоскливо глядела сквозь грязное стекло окошка на черные брестольские болота, укрытые плотным ночным туманом, на подернутое облаками грозовое небо, на тусклые далекие огоньки какой-то деревни в предместье. Она уже не думала о том, что произошло, не вспоминала об аресте или о Крысолове: все ее мысли были заняты сейчас возвращением домой. Как ее встретит дядя? Что скажет о том, что она ввязалась в банду воров? Девушка нервно теребила в руках ожерелье с черно-белыми сорочьими перьями и представляла себе то одну реакцию старого графа, то другую, и все они были ужасны.
Копыта вороного тяжеловоза, тянувшего карету, громко хлюпали по жидкой дорожной грязи. Извозчик что-то бессвязно напевал, чмокал и даже разговаривал с конем. А один раз, когда ему вдруг стало скучно, обернулся и крикнул в карету:
- Эй, красотка! Что притихла? Поговори со мной, крошка!
- Еще одно слово, толстячок, - в бешенстве рявкнула Танока. – И будешь тянуть повозку вместо своей клячи!
Возница притих и от досады начал безжалостно нахлестывать выбивавшуюся из сил лошадь. Сорока откинулась на спинку сиденья, вздохнула и опять погрузилась в мрачные раздумья.
В довершение картины на землю обрушился проливной дождь. Карета преодолела болотистую низину, затем проехала сквозь густую еловую рощу и оказалась на территории родового графского замка. Описав полукруг по небольшому парку, карета остановилась у аллеи, ведущей к дверям замка. Толстяк спрыгнул с облучка и, насвистывая себе под нос, вразвалочку направился к дверце кареты.
Но Танока сама открыла ее и уже спустилась на мощеную дорожку, залитую потоками воды, и, придерживая одной рукой шляпку, а другой – дорожную сумку, под косыми струйками дождя и порывами ветра побежала к замку.
- А заплатить? Эй! – крикнул извозчик, отряхивая ноги от вязкой грязи.
Но Сорока не удостоила его ответом. Взбежав на широкие ступени, по которым, как по порогам водопада, стекала вода, девушка вцепилась в дверной молоток и заколотила по дубовым доскам изо всех сил.
Через пару минут дверь открылась: прикрывая рукой зажженную свечу, в проеме показался седовласый дворецкий. Увидев графиню, он широко раскрыл глаза и спросил изумленно:
- Госпожа Танока? Вы? Где же Вы… ах, нет, не стойте под дождем, входите же!..
Танока вбежала под крышу, торопливо сбросила шляпу, швырнула сумку и принялась стряхивать с платья воду. Дворецкий закрыл дверь, с усилием задвинул засов и зажег от своей свечи два канделябра на столе.
- Где же Вы пропадали, госпожа? – спросил он у графини. – Господин граф объехал весь Брестоль!
- Не весь, - Сорока опустилась на скамью, стоявшую возле стены, и закуталась в теплый плед, протянутый дворецким. – Меня похитили… разбойники, - она нарочно не сказала «воры».
- Разбойники? О Могура, это же… это ужасно, госпожа! Я немедленно позову господина графа, а Вы отдыхайте… - и, подхватив свечу, дворецкий торопливо побежал вверх по лестнице в спальные покои.
Танока перевела дух и огляделась. Да, все по-старому, ничего в замке не изменилось: разве что витражные стекла чуть потускнели да на большой люстре собралась паутина. Как будто ее, Таноку, здесь уже никто не ждал и не надеялся увидеть…
Внезапно девушка почувствовала, как у нее закружилась голова и накатила дурнота. Она зажмурилась, потерла руками виски, но лучше не стало. Как в тумане она увидела бегущего по ступеням дядю и встала; но в глазах почернело, ноги подкосились, и Танока, взмахнув руками, рухнула без сознания на пол дворца.
Когда за лекарем закрылась дверь, граф де ла Вар-вар схватился за волосы и запричитал:
- О Могура, ох, какой позор!.. Мало того, что моя племянница, моя единственная наследница, связалась с ворами, с этим презренным сбродом, так она еще и беременна от кого-то из них! Танока, о чем ты думала?! Неужели тебе совершенно все равно?..
Девушка сидела, закутавшись в простыню, скрестив руки на груди и отвернувшись от дяди. Что бы ни говорил ей старый граф, как бы ни взывал к ее благоразумию, она не желала его слушать. Танока очнулась буквально минуту назад, и известие о том, что она ждет ребенка, подействовало точно так же, как и на ее дядю. Здесь же, на кровати, в ногах у графини сидела Гренна, пожилая дородная женщина, служившая в замке де ла Вар-варов экономкой: она тоже выглядела подавленной и, тоже вцепившись руками себе в голову, медленно раскачивалась из стороны в сторону, как маятник.
- Скажи мне, Танока, - граф порывисто бросился к племяннице. – Тебя заставили? Это было насилие? Кто это сделал? Скажи, я все сделаю, я сотру этих мерзавцев в муку!
Сорока еще больше нахмурила брови. Конечно, она ничего не собиралась говорить дяде, но и молчать тоже не могла.
- Нет, меня не заставляли, - наконец, произнесла она. – Я сама… этого хотела.
Граф отшатнулся от кровати. Лицо его посерело, а глаза стали круглыми, как блюдца. Казалось, его вот-вот хватит удар.
- Как ты могла, Танока?.. Как ты могла?.. О Могура, за что мне такие страдания?! Что же теперь скажут обо мне в свете? О, какой позор на мои седины!..
Воздевая руки к небесам и громко сетуя на судьбу, граф выбежал из покоев и, расталкивая столпившихся у дверей слуг, удалился к себе. Танока натянула простыню еще выше и откинулась на подушки: теперь ей самой нужно было осознать все, что сейчас произошло в этой комнате.
Гренна, наконец, перестала раскачиваться и устремила на Сороку взгляд своих красных от плача глаз.
- Разве ж так можно, госпожа моя? Как бы был человек хороший, а то ж ведь – разбойник! А Вы ведь еще так молоды, почти дитя…
- Нет, Гренна, - отозвалась Танока. – Ты ведь знаешь, мне уже давно не восемнадцать. И это было мое решение. Мне даже кажется, что я любила его… - девушка вспомнила Крысолова и горестно улыбнулась. – В любом случае, я сама смогу родить и воспитать своего ребенка.
- Но Ваш дядя… он не позволит ему жить в замке! Незаконнорожденный сын или дочь – еще больший позор для дворянина, чем его связь с ворами…
Танока молчала. Она была уверена, что, когда ее ребенок появится на свет, дядя ни за что не захочет избавляться от него. Малыш будет носить фамилию матери, кем бы ни был его отец, и жить он будет в замке. Так, по крайней мере, хотела сама Танока.
Глава двенадцатая: «Триумф Его величества»
Свет не прощает ошибок. Можно говорить о неправильно подобранных туфлях к сюртуку или о блюде на праздничном вечере, испорченном каким-нибудь нерадивым поваренком – тогда о вас в худшем случае будут говорить как о человеке, страдающем отсутствием вкуса. Но если в семье дворянина произошло что-то более серьезное, порочащее его доброе имя (пусть даже это будет чей-то злой умысел) – ни о каком прощении не может быть и речи. Несчастного заклеймят позором до конца его дней, и не только – то же самое клеймо получат и его родители, и потомки, и даже дальние родственники, не имеющие, казалось бы, к нему никакого отношения. Дурная слава распространяется как чума, как невидимая и неизлечимая зараза, от которой невозможно избавиться.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги