Тротиловый эквивалент

Глава 4 Костя Воронцов 5 марта 2003 г., Ханкала – Чернокозово

Представьте себе, что вы какое-нибудь должностное лицо. Например, опер (оперуполномоченный) с большим стажем – с милиционерами всем приходится общаться, это будет наглядно. На счету у вас пара сотен заметных дел, семь задержаний особо опасных преступников, куча почетных грамот, часы от министра в День милиции, три года до полной пенсии и даже двухкомнатная «хрущоба» в отличие от прочих «безлошадных» коллег. Все вас знают, недруги боятся, а коллеги уважают – матерый, мол, спиной чует, стреляет на звук, за мылом в бане не нагибается и все такое прочее.

В один прекрасный день вы, матерый со стажем, приходите в родной райотдел по какой-то бытовой надобности – например, зарплату получить, в ожидании приезда хронически опаздывающей бухгалтерии выходите во внутренний дворик, там, где патрульные наряды на развод строятся, и садитесь с парой-тройкой своих коллег забить «козла». От нечего делать, чтобы время скоротать. Стучите костяшками, балагурите… В это время во дворик с деловым видом заходит озабоченный мужлан в спецовке, раскладывает рядом с окном начальника райотдела сумку с инструментами и, мурлыча себе под нос, спокойно собирает какую-то железяку. И ведь не торопится, стервец, делает все основательно. Вы мужлана не знаете, но это не ваш личный двор, а несколько общий, мужлан занят вроде бы безобидным делом и зашел так, как будто ему можно. Что вы предпримете? Скорее всего, ровным счетом ничего. Потом мужлан соберет железяку – это окажется пистолет с глушителем, и через окно спокойно хлопнет начальника райотдела. Нормально? Нет, вы его тут же, не отходя от кассы, с помощью коллег обезвредите и, возможно, даже убьете к чертовой матери…

Но подумайте, как к вам потом будут относиться ваши коллеги, которые вас знают давным-давно, а в тот дурацкий день вместе с вами во дворике не сидели и таким образом очевидцами рокового события не являются? Как вы будете объяснять всем, что это всего лишь жуткое недоразумение, когда в протоколе черным по белому написано, что в вашем присутствии произошла вот такая залепуха, а вы и пальцем не шевельнули?!

Представили? Вот. Примерно то же самое чувствовали мы все, члены команды номер девять, которая за недолгое время своего функционирования успела обзавестись определенной репутацией и достаточно высоким неформальным статусом. Это был самый настоящий позор, более правильного определения не подобрать…

Ладно, это все лирика, как говорит полковник Иванов. В активе мы имели минимум информации, страшную жажду реабилитации, неугасимый огонь мести в глазах и собирались в ближайшее время поработать на полную катушку.

На следующий же день команда развила кипучую деятельность. Печально, что именно на следующий: по-хорошему-то надо было делать первые шаги уже сразу после обеда того дня, когда произошла трагедия. Например, отправить Васю с группой обеспечения к окрестностям пресловутого Кень-Юрта. У них хоронят до захода солнца, на похороны наверняка приперлись бы боевые товарищи безвременно усопших саперов… Глядишь, отсняли бы лица, потом можно было бы поработать по базе.

Однако в тот день мы были страшно заняты. Отписывались, отбрехивались, оправдывались, били себя ногой в грудь и пытались горячо доказывать, что это не мы такие, а просто судьба к нам задницей повернулась. Вот и упустили момент.

Немного остыв, посовещались и решили: представителю Вите жаловаться не станем. Никто в беду не попал, вытаскивать никого не надо, все вроде в норме, претензий по основному профилю нет. Мы его порядком изучили за время совместной деятельности, можем наперед предсказать, как он отреагирует на такую ситуацию. То, что на нас теперь будут косо смотреть, ему плевать (и собственно на команду по большому счету – тоже, ему важен только результат ее деятельности). Кроме того, наш куратор – прагматик до мозга костей, можно сказать, чугунно-конкретный товарищ. Возьмет и спросит: а что вам мешало пристрелить этих мерзавцев? В самом деле, если разобраться, ничего ведь не мешало. И попробуй скажи ему про оперативную необходимость и какие-то сомнения по поводу ликвидации непричастных к операции лиц…

Итак, на следующий день мы разбились по функциям и приступили к работе. Петрушин, Вася и лейтенант Серега принялись осторожно нарезать круги около Кень-Юрта, а мы с Ивановым отправились в Червленную, на предмет плотного общения с «сейфами», то бишь представителями той самой «Safeland». Вчера они как раз шарахались по правому берегу, совсем недалеко от места спуска плавучей мины. Уверенности в том, что эти ребята прямо причастны к случившемуся, у нас, естественно, не было. Зато мы располагали компетентным мнением Иванова как об этой самой организации в частности, так и по факту евросоюзной благотворительности в целом.

– Да все они шпионы, мать их вприсядку! Вяжи подряд, не ошибешься…

Глебыч тоже увязался с нами, хотел зачем-то еще разок глянуть на места подрывов и, если получится, хоть краем глаза посмотреть «сейфовский» инвентарь.

– По экипировке можно враз сосчитать, чем они на самом деле занимаются, – многозначительно заметил сапер. – В смысле, разминируют или наоборот…

«Сейфы» угостили нас чаем и любезно отказались отвечать на вопросы по существу. Оказывается, вчера их весь день потрошили региональные чекисты – и все по тому же поводу. Глебыча к досмотру оборудования не допустили, сказав, что скрывать им, конечно, нечего, но, если господа желают чего-то смотреть, нужен звонок из штаб-квартиры.

Вежливо откланявшись, мы убыли в штаб-квартиру, располагавшуюся в городе. Там все оказалось еще хуже. Пообщаться с большими «сейфами» не удалось, нас перехватил у входа вызванный из управления полковник Нечипоренко – первый зам местного начальника УФСБ (видимо, филиал по рации «стукнул», средств спутниковой связи мы у них не заметили). Полковник с ходу, даже не выслушав нас, сообщил, что у «сейфов» очень строгая отчетность, постоянный контроль на местах и вообще их плотно курирует ФСБ. Затем нелицеприятно намекнул, что мы лезем не в свои дела, имеем шанс запороть и без того непростые отношения с такой славной организацией и если нам чего-то надо, то пусть наш куратор звонит и договаривается с начальником управления.

– Думаете, вы одни такие умные? Мы уже все проверили, разобрали по секундам весь день и выяснили, они тут ни при чем. А вам вчера надо было думать. Когда эти дебилы закладку по реке пускали…

«Дебилы» прозвучало с отчетливым выделением, при этом в глазах полковника сквозило такое выражение, будто он доподлинно знает, кто же на самом деле является дебилами. Очень может быть, что совсем не те, кто так ловко взорвал мост, а кое-кто другой.

Вот так. И как после этого решать какие-то вопросы? Витя из процесса пока был выключен, так что убрались мы оттуда несолоно хлебавши. По прибытии на базу Глебыч отправился к инженерам, чтобы обсудить свои ковыряния на местах подрывов, Иванов сообщил, что садится рожать какую-то головоломную комбинацию, которая якобы спасет всех нас, а я от избытка жажды деятельности лег поспать. Знаете, есть такая славная поговорка: если хочешь поработать – ляг поспи, и все пройдет.

В отличие от нас, никчемных «головастиков», у «силового блока» все устроилось самым наилучшим образом. Это ведь функционирующего «духа» в добром здравии устанавливать сложно: начнешь наводить справки по местным каналам, информация мгновенно утечет и поминай его как звали. А сейчас таиться не было смысла, фигурантов похоронили, и удрать они уже никуда не смогут. Поэтому адреса усопших саперов без особых проблем «пробили» через МВД. Вася быстро нашел удобное место неподалеку от села, хлопцы оборудовали замаскированную позицию и устроили там наблюдательный пункт. Теперь оставалось действовать по отлаженной схеме: затемно выдвигаться к рубежу безопасного удаления, затем пешочком красться на НП, сидеть там в светлое время и снимать на камеру с высоким разрешением всех, кто каким-то образом соприкасается с указанными адресами. Будет ли от этого толк – это уже другой вопрос.

Глебыч, прибывший от инженеров с закономерно красными глазами и в хорошем расположении духа, выдал вердикт:

– Думаю, пригласили спеца со стороны. Может, даже импортный. Думаю, сборная солянка. И не самые худшие, судя по всему. Под общим управлением этого спеца.

– Хорошая идея, – одобрил Иванов. – Перед референдумом – самое то.

– Думаю, они еще устроят нам турецкую баню, – Глебыч весело хихикнул и почесал щетинистый череп. – Если не отловить вовремя…

– А чего веселый такой? – сурово уточнил Иванов.

– Нет, это я просто… – Глебыч слегка засмущался – он вообще у нас скромный, – представил вдруг, что там еще один я. Ну, не совсем я, но немного наоборот…

– Тебе чего там наливали? – слегка встревожился я – похоже, это уже мой профиль.

– Нет, водка хорошая, – заступился за коллег Глебыч. – Ты не думай, это просто так… ну, блин, типа, полет фантазии… Вот я и думаю, как бы я, который наоборот… как бы я покуражился над всеми вами… Ну, если бы работал на «духов», а они мне дали бы своих лучших саперов, инвентарь, какой попросил бы… Гхм… ну, вам понятно?

– Понятно, – кивнул я. – Тебе бы отдохнуть немного…

Вот это Глебыч сморозил. Такого, как он, у «духов» не может быть по определению. Потому что Глебыч у нас в единственном экземпляре, дубль не прилагается. Может, разумеется, быть хороший специалист высокого уровня… Но не Глебыч.

– Какая неожиданная мысль… – Иванова, как ни странно, высказывание сапера не на шутку озаботило. – Надо будет поразмыслить над этим…

К вечеру Иванов, как и обещал, родил комбинацию. Соавтором можно считать Глебыча – он не дал идее умереть в зародыше.

– Ну вот… Вроде бы есть идея, но упирается она в одно препятствие. Достаточно серьезное препятствие, если не сказать – летальное… Вот если бы его преодолеть…

– На любое препятствие есть штатная группа разграждения, – сыто икнул осоловевший после плотного ужина Петрушин (мы все вместе сидели в «столовой» и пытались думать по теме). – Договориться с артиллеристами, чтоб жахнули куда следует?

– А в Чернокозово у нас никого нет? – неожиданно поинтересовался полковник.

В Чернокозово у нас следственный изолятор. Это патронаж Минюста, а в команде никого из этой организации нет. И вообще, мы с ними как-то не контактируем по работе, пока необходимости не возникало. Поэтому вопрос был вполне уместным. Мы переглянулись и пожали плечами.

– Вот ведь незадача… – Иванов горько вздохнул. – А такая комбинация была – закачаешься… Жаль, Витю привлекать пока нельзя, так бы решили все с полоборота…

Да, Витю привлекать можно только при наличии чего-то конкретного, я уже говорил. Конкретного результата, расписанного по часам плана и так далее. На голые идеи он не покупается. До сих пор получалось так, что все идеи мы заготавливали сами, зачастую неформально и местами противозаконно, и на свой страх и риск принимались за их осуществление. А Витя уже подтягивался, когда имел место какой-то положительный результат. Вот такой у нас славный тандем. Вы работайте, я вас всячески поддержу и решу любые вопросы – если будет результат. Но если вы ненароком обделаетесь, извините – я вам этого не поручал, это вы все сами…

– Надо мосты навести, – неожиданно проснулся Глебыч. – Там у нас ОШ-3[17]?

– Там у нас ОШ, это факт… но не знаю какой, – Иванов с надеждой посмотрел на коллегу. – Кто-то есть?

– Щас, – Глебыч крутанул ручку ТА-57. – Надо сначала навести. Барышня, дайте-ка мне ответственного по ГОШ…

Пообщавшись минут семь с разными абонентами, Глебыч напоролся наконец на какого-то нужного человека и говорил с ним ровно двадцать три секунды. Подробности пересказывать не стану, а суть сводилась к следующему: надо встретиться, присесть на литр. Тут такой повод, такой повод… короче – при встрече.

– Все, – Глебыч индифферентно почесал щетинистый подбородок. – Завтра в обед. Нормально?

– Нормально. – Иванов осторожно уточнил: – А кто у нас там?

– Начальник штаба.

– Ну, Глебыч! – Иванов оживленно потер ладони. – На мелочи не размениваемся, нам подавай самого главного… И что у нас с начальником ОШ-3?

– Кореш, – Глебыч выразительно потер кадык. – Сидели разок.

– Только разок?

– Зато крепко…

Глебыч у нас, помимо всего прочего, ЗМС (заслуженный мастер спорта) по военно-прикладному застолью. Это особый вид спортивного состязания, и от нормальных гражданских банкетов он отличается так же, как самопальный сельский первач от натурального французского «Наполеона». Если покопаться в архиве событий, наш мастер «сидел» чуть ли не со всем составом группировки. И все, с кем он сидел, для него – «кореша». Такая вот популярная личность.

Впрочем, он у нас не один общественно значимый тип. Вася, например, товарищ малопьющий (спортсмен по жизни, как и Петрушин), но, когда за ворота выходит, может вообще руку не опускать: один черт, придется всех подряд приветствовать. У нас просто нет людей, которые не знают, кто такой Вася Крюков.

А я знаком со всеми медиками группировки и всегда пользовался бескорыстной любовью людей в белых халатах. По специфике приходится часто пересекаться.

Петрушина тоже очень многие знают, но руку ему поднимать сразу у ворот не надо. Потому что из этих многих треть просто боится первой с ним здороваться и старается перейти на другую сторону улицы, треть сразу прыгает в первый попавшийся окоп, а оставшаяся треть отворачивается и делает вид, что такого типа в природе вообще не существует. Чего это они так – ума не приложу. Парень, конечно, несколько со странностями, но в целом ничего. Отличный боец, верный товарищ, юмор понимает (по-своему). Надо только подход найти.

– Ну и отлично, – Иванов обвел всех торжествующим взглядом. – Завтра поедем, пообщаемся.

– А комбинация? – напомнил Петрушин.

– Я пока не готов, – уклончиво ответил Иванов. – Завтра съездим, посмотрим. Если будет результат, я вечерком доведу…

Есть такой товарищ – Сулейман Дадашев. Если кто не в курсе, сразу скажу: путать не надо, это вовсе не муж певуньи Бриллиант Дадашевой, а наш местный паренек едва за сорок. Работает эмиром Надтеречного района, а по-простому – полевым командиром. К слову сказать, у клана Дадашевых в Москве сильные позиции, и с этими столичными горцами наш лейтенант Серега знаком накоротке. Однако мы этой темы как-нибудь в другой раз коснемся, если Серега разрешит, а сейчас рассмотрим сиюминутную ситуацию.

Саперы, которых мы несвоевременно (Надо было раньше! Значительно раньше!!! А лучше вообще, в начальный период развития плода…) хлопнули у брода, – люди Сулеймана. Так сказал Лечи, и не доверять ему у нас нет основания. Его Петрушин допрашивал.

Иванов не на шутку уцепился за иносказание Глебыча и сформулировал следующую версию: мы имеем дело со «сборной», возглавляемой серьезным специалистом. Сборная, скорее всего, не районного масштаба, а чуть покруче, возможно, небольшой отряд, созданный по инициативе так называемой Большой Восьмерки (или ГКО – Государственного комитета обороны Ичкерии). И если ее своевременно не обезвредить, она нам всем еще покажет ту самую пресловутую мать.

Сообщу вам доверительно: Иванов у нас ЗМС (смотри про Глебыча) по рождению головоломных оперативных комбинаций. У нас, если разобраться, каждый в своей сфере ЗМС. Так вот, полковника пригласили возглавить команду именно за его оперативный талант. А сама версия… Если не брать в расчет коллективное самолюбие команды, походя растоптанное стараниями «духовских» саперов, версия выглядела вполне свежо и актуально – особенно в свете грядущего референдума.

– Думаю, именно отсюда нам и следует плясать, – уверенно заявил полковник. – Вот от этой обхезанной печки…

Почему именно нам следует плясать, понятно. У нас вроде есть еще такие товарищи, как ФСБ, военная разведка (ГРУ), МВД и так далее. А мы, по сути, «оперативно-аналитическая группа» с не совсем прозрачным статусом… Если непонятно, смотрите четвертый абзац этой главы.

Итак, к теме. По опыту предыдущих операций можно было вывести следующую закономерность: любую инициативу ГКО обеспечивает отнюдь не весь совокупно взятый свободолюбивый чеченский народ. Народу на такие инициативы плевать, он другими делами озабочен. Обычно этим занимается отдельно взятый эмир, реально контролирующий район проведения планируемых акций и имеющий, помимо пары сотен стволов за плечами, обширные связи, инвентарную базу и хорошую агентурную сеть в «мирных» селах и административных структурах.

В нашем первом деле это был Султан Абдулаев, люди которого активно работали на турецкого резидента и всесторонне обеспечивали все его мероприятия. Без этого резидент шагу бы ступить не смог. Султан в развязке той истории нечаянно умер. Петрушин со своими хлопцами до него раньше добрался, чем он до меня[18].

Во втором случае в роли оплота международного террориста Хасана выступал вот этот самый Сулейман Дадашев[19]. Хасана мы поймали, а с оплотом вышло недоразумение: до сих пор жив-здоров и, судя по всему, вовсю продолжает заниматься прежними делишками. Имеем два довода в пользу такого умозаключения: убитые нами саперы – его люди, акция проведена в пределах контролируемого им района. Кто не в курсе особенностей менталитета и местных нюансов, сообщу: Дадашев – серьезный амир, не чета тому же Султану Абдулаеву. Абы кому гадить в своем устоявшемся удельном княжестве не даст. Все, что здесь происходит, имеет его прямую санкцию. Этого вполне достаточно, чтобы сделать соответствующий вывод: если сборная действительно существует, то ее деятельность, скорее всего, обеспечивает именно Сулейман.

У Сулеймана есть младший брат – Аюб. Взяли мы его на разработке «Черная вдова», но не специально, а совершенно случайно. Мы тогда понятия не имели, чей он братец, и даже в мыслях не держали как-то давить через него на старшего Дадашева. Нет, родственная приязнь, конечно, у нохчей развита до безобразия, но на такого, как Сулейман, давить просто бесполезно. Договариваться же с ним по-хорошему, насчет обмена братца на кого-нибудь из наших – например, на десяток пленных, никто и не пытался. Незачем было договариваться. Это такой тип, что его нужно сразу убивать и при этом не забыть произвести семь контрольных выстрелов в голову. А то выживет ненароком. Да и братана его менять никто не даст: при проведении наркоанализа[20] он такого про себя рассказал, что у всех волосья дыбом встали. И не только на голове.

Сейчас Аюб скучает в Чернокозовском СИЗО и ожидает суда. Меру ответственности он прекрасно знает, но на ст. 59 УК[21] у нас сейчас мораторий, потому светит ему пожизненное. Было бы, как в Европе, так пара десятков пожизненных. Хотя, по моему мнению, это глупость в высшей форме, когда преступника приговаривают к полутора тысячам лет заключения. Жизнь, как известно, у нас одна, и более того, что тебе отведено судьбой, никому еще прожить не удавалось.

Допуск к нашему интересанту закрыт, общается он только с «важняками» из столичной следственной бригады, содержат его в одиночке, в полной изоляции от всех. То есть нас к нему на пушечный выстрел не подпустят. Представитель Витя мог бы решить проблему одним звонком, но, как уже сообщалось выше, подключать этого товарища имеет смысл только в том случае, когда будет что-то конкретное, с подробным планом и обоснованием на десяти страницах. А у нас пока имеется голая идея, рожденная за один день полковником Ивановым.

Вот она, идея:

– Предложим Сулейману… поменять брата на эту самостийную команду саперов.

Это полковник сказал по дороге в Чернокозово, куда он, я и Глебыч отправились на следующий день ближе к полудню. В обморок мы не упали и от восторга не подпрыгнули, но отреагировали по-разному.

– Хорошее дело, – одобрил Глебыч. – Сразу все проблемы решим.

– И как вы себе это представляете? – я, честно говоря, был не готов к такому повороту событий и с ходу оценить гениальность идеи не сумел. Мне пока виделись только проблемы. – Кто нам его даст? Мотивация Сулеймана? Мотивация представителя?

Полковник тут же одарил меня взглядом из серии «вот уж не думал, что мой коллега такой придурок!», неодобрительно покачал головой и веско сообщил:

– Сейчас наша главная задача – договориться насчет «стрелки» с Сулейманом. Витю заинтересовать – это я беру на себя. Насчет мотивов Сулеймана на досуге подумай, сам разберешься. Менять Аюба мы, естественно, не станем, просто всех надуем, как всегда. А теперь давай составим план беседы с нашим узником…

Чернокозовский СИЗО, или третий «фильтр»[22], как его многие продолжают называть по привычке, расположен наособицу, как совершенно самостоятельный объект. Сам СИЗО представляет собой, если можно так выразиться, этакий крохотный закрытый городок, который стоит на бугре. С одной стороны между ним и селом, как буфер, торчит небольшой базар, который обслуживает преимущественно персонал изолятора, со всех остальных – «полоса безопасности».

СИЗО разделен на два участка – административный и собственно изолятор, на территории располагаются штаб, клуб, столовая, ныне не функционирующие «промка» (промзона), ПТУ, помещения для персонала и корпуса для «контингента» – содержащихся под стражей. Есть еще водокачка высотой в пятиэтажный дом и не работающая по ряду причин старая мечеть. Территория по всем правилам военного искусства окружена солидной линией обороны, «зеленка» по периметру вырублена на дальность прямого выстрела из автоматического оружия, на водокачке круглосуточно дежурит снайперская пара. Охраняют СИЗО три сотни «штыков», включая роту охраны, сводный отряд спецназа ГУИН в составе двух взводов и неслабо вооруженные сотрудники ОШ-3. Усилено все это дело минометной батареей и парой «зушек»[23]. А со стороны старого стрельбища (тут недалеко, в противоположную от села сторону) все подходы заминированы, да с таким перекрытием, что в этом секторе можно вообще бойцов в окопы не садить. Кроме того, тут рядышком граница, рукой подать до Моздока, откуда при необходимости может быстро выдвинуться резерв.

Это я обрисовал на тот случай, если кто-то шибко соображает в военном деле и ненароком чешет репу: отчего это грозный Сулейман до сих пор не взял этот «фильтр» штурмом да не вызволил братца? Да, он, конечно, грозный. Но взять штурмом такой бастион – извините, грыжа вылезет. А может, сразу две, и обе с летальным исходом…

На КПП наш «УАЗ» не в шутку досмотрели, а потом спросили, по какому поводу имеют честь. По-моему, надо было сделать это в другой последовательности, но мы были не в том положении, чтобы диктовать условия. Глебыч сказал, что его ожидает начальник штаба, после чего суровый боец минут пять изучал наши удостоверения личности, потом наконец соизволил позвонить. Пока он звонил, на нас этак непринужденно смотрели четыре ствола, торчавшие из бойниц в бетонных блоках. Через пару минут Глебыча пригласили проследовать в штаб, стволы исчезли, а нас попросили оставаться в машине, которую милостиво разрешили припарковать на площадке рядом с КПП.