Трудное счастье

Глава 2

Боль утраты терзала меня, не давая покоя ни днем, ни ночью. К тому же я никак не могла отделаться от ощущения, что в чем-то виновата перед отцом. Помню, как ночью, лежа в объятиях Рока, я часто плакала:

— Я просто уверена, что отца можно было спасти.

Рок изо всех сил старался утешить меня.

— Что ты могла сделать, дорогая? Откуда тебе было знать, что его ноги сведет судорогой? Пойми, это может случиться с каждым, если помощь не подоспеет вовремя.

— Но у него никогда не было судорог.

— В жизни все когда-нибудь случается впервые.

— Знаешь, в последнее время он вел себя как-то странно, с ним явно что-то происходило.

Рок нежно откинул прядь волос с моего лица.

— Любимая, ты не должна так терзать себя. Теперь мы уже ничем не можем помочь ему.

Он был прав. Мы действительно были бессильны что-либо изменить.

— Думаю, твой отец был бы рад, зная, что я с тобой.

Я не поняла, что он хотел этим сказать, но по его голосу почувствовала, что в этой странной фразе заложен какой-то особый смысл, я впервые вдруг испугалась. Испугалась, потому что поняла: Рок искренне сочувствует мне, но он не только не в состоянии разделить со мной мое горе, а даже испытывает некоторое облегчение, ведь теперь я безраздельно принадлежу ему одному.

Целиком охваченная горестными переживаниями, я была не в состоянии что-либо решать и делать сама и поэтому полностью подчинилась воле мужа. Он позаботился обо всем и решил, что нам следует как можно скорее покинуть остров. Отъезд, перемена обстановки помогут мне быстрее пережить эту трагедию.

Самые ценные из вещей отца были тщательно упакованы и отправлены в Пендоррик, где уже ожидали нашего приезда, остальное — распродано. Рок встретился с хозяином студии и прервал договор об аренде. Через две недели мы навсегда покинули Капри.

— Теперь мы должны постараться как можно скорее забыть о случившемся, — сказал Рок, когда мы на катере переправлялись на континент.

Взглянув на его красивый профиль, я вдруг подумала о том, что передо мной совершенно незнакомый человек. Не знаю, почему эта мысль вдруг пришла мне в голову. Вероятно, впервые после смерти отца я задумалась о том, что мне предстоит еще многое узнать о своем муже.

Два дня мы провели в Неаполе. Рок сказал, что не спешит домой и хочет, чтобы я хоть немного оправилась от потрясения, прежде чем он повезет меня в Пендоррик-холл.

— Мы останемся здесь до конца медового месяца, дорогая, — заявил он мне.

В ответ я пробормотала что-то невнятное, так как по-прежнему не могла отделаться от своих тягостных раздумий. Особенно часто я почему-то вспоминала ту ночь, когда застала отца сидящим в студии. О чем же он все-таки думал в те минуты?..

Снова и снова я корила себя за то, что была так невнимательна к отцу. Ведь я чувствовала, что с ним что-то неладно. Я должна была тогда все выяснить. Я не раз возвращалась к этой теме в разговорах с Роком.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Думаю, отец был болен. Может, поэтому у него и свело ноги. Рок, скажи мне, что случилось в тот день на пляже? Как ты считаешь, он действительно себя плохо чувствовал тогда?

— Не думаю, он выглядел как обычно.

— Если бы ты только остался тогда с ним! Если бы ты был с ним!..

— Да пойми же, Фейвэл, сейчас бесполезно говорить «если бы». В тот момент меня с ним не было. Знаешь, давай уедем из Неаполя. Это слишком близко от острова… — Притянув к себе, он нежно поцеловал меня. — Запомни, Фейвэл, теперь ты моя жена, и я хочу, чтобы ты успокоилась и думала только о нашем с тобой будущем. Твоему отцу бы не понравилось, знай он, что ты так терзаешь себя.

Конечно, Рок был прав. С течением времени боль утраты понемногу утихала. Постепенно я научилась принимать как данность тот факт, что отца больше нет в живых. Да, теперь у меня есть муж, с которым я обязана считаться. Року очень хотеться, чтобы эта трагедия осталась где-нибудь далеко в прошлом и чтобы мы снова могли быть счастливыми. И я должна сделать все, что в моих силах, чтобы оправдать его надежды.

По мере удаления от острова мне становилось все легче справляться со своим горем. Рок старался отвлечь меня от грустных мыслей и был чрезвычайно внимателен ко мне. Мы взяли напрокат машину и две недели провели на юге Франции. Я была буквально околдована окружавшей нас красотой. Но всякий раз, когда я восхищенно любовалась окрестностями и с интересом рассматривала красивые, яркие домики, казалось, прилепленные к скалам, муж лишь нетерпеливо пощелкивал пальцами.

— Подожди, — обычно говорил он. — Скоро ты увидишь Пендоррик-холл.

Эта фраза превратилась для нас в своеобразную шутку. Сидя, скажем, под разноцветным зонтиком где-нибудь в Каннах, я вдруг говорила:

— Конечно, здесь очень красиво, но ничто на свете не может сравниться с Корнуоллом.

После чего мы начинали так громко хохотать, что прохожие смотрели на нас с доброй улыбкой, понимая, что столь глупо вести себя могут только влюбленные.

Сначала моя веселость была несколько наигранной, я просто изо всех сил старалась сделать Року приятное, но затем вдруг поняла, что необходимость притворяться отпала. Все больше и больше я влюблялась в своего мужа, и утраченное было ощущение счастья постепенно возвращалось ко мне. Я видела, как Року хотелось вытащить меня из паутины печали, и знала, что он всегда добивается желаемого. И на сей раз его усилия не могли не увенчаться успехом. Я чувствовала в нем могучую внутреннюю силу, и это обстоятельство чрезвычайно радовало меня. Ведь именно таким, по моим представлениям, и должен быть муж. Отношение Рока ко мне нельзя было назвать иначе, как безупречным. Порой я даже изумлялась тому, как вообще могла хоть на секунду сомневаться в нем.

Но однажды сомнения все же вернулись. Это случилось в Ницце. Вечером Рок предложил заехать в казино, и по привычке я тут же согласилась. Наблюдая за его игрой, я вдруг вспомнила, как лихорадочно блестели его глаза в тот момент, когда он играл с папой. Увлекшись игрой и на этот раз, он пришел в крайнее возбуждение. Выражение его лица, взгляд не на шутку встревожили меня.

В этот вечер он выиграл и был просто на седьмом небе от счастья. Несмотря на все старания, я не смогла скрыть своей тревоги. Когда мы вернулись в гостиницу, я откровенно высказала свои опасения. В ответ Рок просто рассмеялся.

— Не волнуйся, — сказал он мне, — я никогда не рискую тем, что не могу позволить себе потерять.

— Да ты просто игрок, — тоном обвинителя заметила я.

Он обхватил мое лицо руками.

— Ну и что из того? Жизнь тоже своего рода игра. Может, именно поэтому игрокам и живется немного лучше, чем всем остальным.

Я отлично понимала, что он нарочно дразнит меня, как бывало и раньше. Тем не менее после этого злополучного вечера в наших отношениях что-то изменилось. Я вдруг поняла, что в душе Рок Пендиррик игрок и останется таким на всю жизнь. Вместе с этим горьким выводом ко мне пришло и смутное предчувствие надвигающейся беды.

Однажды ночью я проснулась в какой-то неясной тревоге. Лежа в темноте рядом со спокойно спящим Роком, я вдруг подумала о том, что всею два месяца тому назад вообще не подозревала о его существовании, жила на острове со своим отцом, помогала ему… Теперь в студии уже работает другой художник, а отца больше нет в живых. Конечно, у меня есть муж, но я практически ничего не знаю о нем. Единственное, что мне известно наверняка, так это то, что я безумно люблю его. Но разве этого достаточно? Мы по-прежнему были страстными любовниками, но это лишь одна из сторон семейной жизни. Размышляя так, я невольно вспоминала своих родителей. Они полагались друг на друга абсолютно во всем и всегда были уверены в том, что удача будет сопутствовать им, пока они вместе. Этой ночью я впервые взглянула правде в глаза. Да, я действительно почти ничего не знала о своем муже, как ничего не знала и о той жизни, которую он уготовил мне.

На следующий день, когда мы ехали по горной дороге, я решила поговорить об этом с Роком. Ночные страхи уже отошли на второй план, тем не менее, убеждала я себя, довольно странно, что он вообще не рассказывает о своем прошлом.

Мы остановились пообедать в небольшой гостинице. Все утро я думала о предстоящем разговоре и была довольно молчалива. Когда Рок поинтересовался причиной моей задумчивости, я решила, что подходящий момент настал.

— Рок, мы едем в Англию, а я ничего не знаю о Пендоррик-холле и его обитателях.

— Что ж, можешь палить по мне изо всех пушек. Я готов ответить на любые вопросы.

— Расскажи мне о доме и о твоей семье. Опершись на локти, муж вдруг слегка прищурился, словно смотрел куда-то вдаль.

— Ладно, сначала о доме. Ему около четырехсот лет. В средние века, как гласит семейная легенда, это был настоящий замок. Он стоит на скале, ярдах в пятистах от берега. Думаю, раньше дом находился на более значительном расстоянии от воды. Но, как известно, море имеет привычку наступать и вот уже несколько сотен лет постепенно приближается к дому. Он построен из серого корнуэльского гранита и может противостоять любому шторму. Над центральной аркой — одной из самых старых частей замка — высечено изречение. В переводе с корнуэльского оно звучит примерно так: «Мы строим на века». Помню, когда я был еще совсем мальчишкой, отец поднял меня высоко над «своей головой, чтобы я смог увидеть эту надпись. Тогда он сказал мне, что так же, как и эта старинная арка, род Пендорриков является неотъемлемой частью истории нашего дома. Затем он с грустью добавил, что все поколения Пендорриков просто перевернутся в своих могилах, если когда-нибудь семья будет вынуждена оставить его.

— Должно быть, приятно чувствовать себя частью такого старинного рода?!

— Теперь ты тоже принадлежишь к этой семье.

— И все же я чужая среди настоящих Пендорриков.

— Ты быстро почувствуешь себя одной из нас. Так всегда бывает с новобрачными Пендорриков. Очень скоро они начинают поддерживать семейные традиции даже с большим рвением, чем сами Пендоррики.

— В округе тебя считают сквайром?

— Сквайры уже давно вышли из моды. Хотя нам действительно принадлежит большая часть ферм в округе. — Он помолчал. — Должен тебе сказать, что старые традиции и различные суеверия очень сильны в Корнуолле. Все, что связано с прошлым, умирает здесь гораздо медленнее, чем в других графствах Англии. Ты практичная молодая женщина, Фейвэл, и, я думаю, удивишься некоторым из тех рассказов, которые тебе еще предстоит услышать в наших краях. Нужно просто смириться с этим. Ведь ты вышла замуж за Рока Пендоррика, а Пендоррики — коренные корнуэльцы.

— Уверена, что мне никогда не придется раскаиваться в том, что я стала миссис Пендоррик. Пожалуйста, расскажи что-нибудь еще.

— Замок почти правильной прямоугольной формы, расположение его сторон строго соответствует частям света. Если смотреть из окон дома на север, то за холмами видны фермы, на юг — только море, а на запад и восток открывается прекрасный вид на побережье. Такого красиво изломанного и в то же время опасного берега нет нигде во всей Англии. Появляющиеся во время отлива подводные скалы напоминают зубы акулы. Глядя на них, можно себе представить, что произойдет с кораблями, если они невзначай приблизятся к берегу. Да, забыл сказать, если смотреть в окна дома, выходящие на восток, то непременно увидишь кое-что, что портит весь вид. Именно поэтому мы и не особенно любим смотреть в ту сторону. В семейном кругу это» кое-что» мы называем «Капризом Полхоргана». Сейчас я тебе объясню, что это такое. Дело в том, что к востоку от Пендоррик-холла построен дом, как две капли похожий на наш собственный. В нашей семье его просто ненавидят и каждый вечер перед сном мы молимся о том, чтобы когда-нибудь это чудовище было снесено морем.

— Полагаю, ты шутишь?

— Ты так думаешь? — его глаза озорно заблестели. Он явно смеялся надо мной.

— Конечно же, ты шутишь. Тебе вовсе не хочется, чтобы это на самом деле произошло.

— Успокойся, вероятность того, что этот дом будет разрушен морем, практически равна нулю. Это жалкая подделка стоит на побережье вот уже пятьдесят лет, вводя в заблуждение туристов, принимающих ее за знаменитый Пендоррик-холл.

— Кто же владелец этого дома?

Муж внимательно посмотрел мне прямо в глаза. На короткое мгновение в его взгляде мне почудились гнев и злость. Словно он был за что-то очень рассержен на меня. Но затем я поняла, что это не что иное, как просто неприязнь к хозяину «Каприза Полхоргана».

— Некто по имени Джошуа Флит, теперь скорее известный как лорд Полхорган. В наши края он переехал примерно пятьдесят лет назад из Мидлендса, где он на чем-то разбогател, не помню точно, на чем именно. Флиту понравилось наше побережье, климат, и он решил обосноваться в этих местах. Он построил дом, где поначалу проводил не больше одного месяца в году, пока наконец окончательно не переселился сюда. Именно тогда Джошуа Флит и стал лордом Полхорганом, ведь Полхорган — это небольшая бухта, расположенная чуть ниже, недалеко от его дома.

— Этот человек явно неприятен тебе? Или ты немного преувеличиваешь?

Рок слегка пожал плечами.

— В любом случае неприязнь между обедневшей родовой знатью и выскочками-нуворишами вполне объяснима.

— А мы что, очень бедны?

— Если судить по стандартам лорда Полхоргана, то да. Что особенно раздражает всех нас в этой истории, так это то, что еще шестьдесят лет назад, когда Пендоррики были крупнейшими землевладельцами Англии, этот человек буквально босиком бродил по улицам Бирмингема, Лидса или Манчестера. Я никак не могу запомнить точно, чего именно. Флит стал миллионером исключительно благодаря своему трудолюбию и природной смекалке. Что же касается моей семьи, то леность и праздность довели ее до такой черты бедности, что мы едва ли не ежедневно задумываемся о том, не передать ли наш дом в распоряжение Национального треста . Если когда-нибудь это все же случится, замок будет просто наводнен толпами любопытных туристов, желающих воочию увидеть, как в средние века жила корнуэльская знать.

— В твоем голосе звучит необоснованная обида.

— Просто ты настроена по отношению ко мне весьма предвзято. Ведь сама ты наверняка на стороне трудолюбия и природной смекалки. Да, Фейвэл, наш с тобой брак поистине уникален. В тебе есть все то, чего так не хватает мне. Поэтому, думаю, тебе всегда удастся держать меня в узде.

— Ты снова смеешься надо мной. Рок так крепко стиснул мою руку, что я даже слегка поморщилась от боли.

— Дорогая, я всегда смеюсь, такой уж у меня характер. И зачастую чем серьезнее вещи, о которых я говорю, тем громче мой смех.

— Я очень сомневаюсь в том, что ты вообще позволишь кому-либо держать тебя в узде.

— Любимая, ты сама выбрала меня, а это означает, что к моменту нашей свадьбы я вполне устраивал тебя. Если это действительно так, то ты вряд ли захочешь «ломать» меня теперь. Верно?

— Надеюсь, — серьезно ответила я, — что мы не изменимся с течением времени и всегда будем счастливы так, как счастливы сегодня.

На какой-то миг лицо Рока стало серьезно и буквально засветилось беспредельной нежностью ко мне, но затем он снова весело захохотал.

— Что я тебе говорил?! Наш союз просто идеален! Неожиданно мне в голову пришла мысль, что семья Рока, которая, по моим предположениям, была влюблена в свой знаменитый дом-замок, вероятно, будет разочарована, узнав, что он взял в жены бесприданницу. Мысль, что Рок женился на мне несмотря на мою бедность, сразу же привела меня в хорошее расположение духа. Ночные опасения мгновенно рассеялись, и я решила, что никаких причин для беспокойства у меня нет.

— А ты в хороших отношениях с лордом Полхорганом? — поспешно спросила я, стараясь скрыть свое внутреннее ликование.

— С этим человеком просто невозможно быть в хороших отношениях. Мы взаимно вежливы и только. Конечно, иногда я бываю у него. Дело в том, что старый Полхорган болен. За ним ухаживает сиделка и целая толпа слуг.

— А его семья?

— Он перессорился со всеми без исключения и теперь доживает свой век в гордом одиночестве. И хотя в Полхорган-холле более ста шикарно обставленных комнат, большую часть времени вся эта роскошь прикрыта чехлами. Теперь понимаешь, почему мы называем этот дом «капризом»?

— Бедный старик.

— Я знал, что твое доброе сердце дрогнет. Думаю, у тебя будет возможность познакомиться с нашим соседом. Вероятно, старый Полхорган сам изъявит желание встретиться с новобрачной Пендоррика.

— Ты не впервые называешь меня новобрачной, словно это какое-то имя…

— Так принято в семье Пендорриков.

— Пожалуйста, расскажи поподробнее о своей семье.

— Вся моя семья живет в Пендоррик-холле, хотя, конечно, теперь там все не так, как прежде. И хотя старинная мебель стоит на том же месте, что и четыреста лет назад, в нашей жизни многое переменилось. У нас служит старая миссис Пенхаллиган — дочь Джесса и Лиззи Плейделл. Несколько поколений Плейделлов верой и правдой служили Пендоррикам. Миссис Пенхаллиган — прекрасная хозяйка. Она постоянно чини г покрывала и занавеси, которые все время рвутся — вероятно, совсем обветшали. Кроме того, она присматривает за слугами, да и за нами тоже. Ей уже шестьдесят пять лет, впоследствии миссис Пенхаллиган сменит ее дочь Мария, которая так и не вышла замуж. Она тоже работает у нас.

— А твоя сестра?

— Сестра замужем за Чарльзом Чейстоном. Раньше Чарльз работал у моего отца. В последние годы тот много ездил и почти не жил дома. Сейчас Чарльз помогает мне управлять хозяйством.

Сестра с семьей живет в северном крыле дома. Мы же с тобой поселимся в южном. В Пендоррике достаточно места. Если тебе не захочется общаться с моими родственниками, ты можешь вообще не видеться с ними, за исключением тех моментов, когда мы все будем собираться за столом. Питаемся мы вместе: так издавна заведено в нашей семье. А сейчас, когда у нас проблемы с прислугой, это и вовсе стало необходимостью.

Тебя удивит то, как свято мы бережем семейные традиции. Тебе даже может показаться, что ты окунулась в прошлое, лет эдак на сто назад. У меня и то возникает подобное чувство, когда я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.

— Как зовут твою сестру?

— Морвенна. Наши предки свято верили в необходимость соблюдения семейных традиций и поэтому старались дать своим детям корнуэльские имена. Так и появились все Петроки и Морвенны. Двойняшек-дочерей Морвенны зовут Ловелла и Хайсон, последнюю — в честь моей матери. Ловелла называет себя Ло, а сестру — Хай. Думаю, у нее и для тебя припасены всевозможные прозвища, ведь эта девчонка просто невыносима.

— Сколько лет девочкам?

— Двенадцать.

— Они учатся в школе?

— Сейчас нет. Иногда мы все же отправляем их в какую-нибудь частную школу. Но у Ловеллы дурная привычка все время сбегать оттуда и заставлять Хайсон делать то же самое. Этот ужасный ребенок утверждает, что они несчастны везде, кроме Пендоррик-холла. В настоящий момент мы пошли на компромисс, взяв гувернантку, очень квалифицированного педагога. Чарльз и Морвенна хотят, чтобы дети побыли дома хотя бы еще один год, — в надежде, что Ловелла станет более уравновешенной. Тебе следует быть с ней поосторожней.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Если ты понравишься Ловелле, то все будет нормально. Но в любом случае она способна на любые выходки. Что касается Хайсон, то эта девочка — прямая противоположность своей сестре. Очень тихая и спокойная. Внешне дети похожи как две капли воды, но по характеру абсолютно разные. И слава Богу! Никто в доме не выдержал бы двух Ловелл сразу.

— А твои родители?

— Их уже нет в живых, и я мало что помню о них. Моя мать умерла, когда нам было по пять лет, и нас воспитывала тетка. Она и сейчас еще иногда приезжает в Пендоррик-холл, где у нее есть свои комнаты. Когда в нашем доме появился Чарльз, отец уже почти не бывал дома, он жил за границей. Чарльз на пятнадцать лет старше Морвенны.

— Ты сказал, что твоя мать умерла, когда вам было пять лет. Кого еще ты имел в виду?

— Разве я не говорил тебе, что мы с Морвенной — близнецы?

— Нет, ты сказал только о Ловелле и Хайсон.

Морвенна похожа на тебя?

— Мы с ней не полностью идентичны, как Ловелла и Хайсон, но люди находят в нас определенное сходство.

— Рок, — склонившись к нему, сказала я, — знаешь, мне не терпится увидеть твоих родных.

— Ну что ж, решено, — ответил он. — Нам действительно пора домой.

Мы выехали из Лондона после обеда, а когда сошли с поезда, стрелки часов уже показывали восемь. Рок решил устроить торжественную церемонию моего въезда в Корнуолл, начинающийся сразу за рекой Теймар. Он договорился о том, что на привокзальной площади специально для нас будет оставлена машина, так что он сам привезет меня домой. Старый Томе — шофер, садовник и еще Бог знает кто в доме Пендорриков — поставил ее там еще утром.

Сидя рядом с Роком в его довольно потрепанном «даймлере», я испытывала смешанное чувство ожидания и страха. Мне очень хотелось произвести хорошее впечатление. Только сейчас я до конца поняла, в какой ситуации оказалась: в чужой стране — ведь моей родиной был Капри — и без друзей. Наверное, я бы не чувствовала себя так одиноко, будь Эстер Макбейн сейчас в Англии. Но моя подруга в Родезии и с головой погружена в свою семейную жизнь. Так же, впрочем, как и я сама. Что же касается других школьных подруг, то ни одна из них не была мне так близка, как Эстер. Да и связи мои с ними прервались сразу после окончания школы. Мы даже не переписывались.

Что за глупые мысли? Может, у меня и нет друзей, но зато теперь у меня есть любимый муж.

Выехав с привокзальной стоянки, машина резко рванула вперед. Город остался позади, и мы сразу погрузились в тишину и покой летнего вечера. Обрамленная кустами шиповника узкая дорога вилась, словно серпантин. Воздух был пропитан медовым запахом цветущих растений.

— Далеко еще до Пендоррик-холла? — поинтересовалась я.

— Приблизительно восемь миль. Впереди нас — море, позади — болота. Придет время, и мы непременно осмотрим с тобой окрестности. Походим пешком и поездим на машине. Кстати, ты умеешь водить машину?

— Боюсь, что нет.

— Я тебя научу. Это место должно стать твоим домом, Фейвэл. Некоторым так и не удается прижиться в наших краях, но я почему-то уверен, что у тебя все будет в порядке.

— Я тоже верю в это.

Дома, мимо которых мы проезжали, были небольшими, чуть больше стандартных коттеджей. Красивыми их назвать было нельзя. Сделанные из серого корнуэльского камня, они, на мой взгляд, выглядели довольно мрачно.

Мы начали медленно взбираться по крутому подъему, и мне показалось, что запахло морем. Проехав через небольшой лесок, мы снова двинулись вниз. Передо мной открылась морская панорама.

— Увидел море — можешь считать, что ты дома, — сказал Рок, останавливая машину. Он положил руку на спинку моего сиденья и указал в сторону моря:

— Видишь дом вон там, на краю скалы? Это — «Каприз». Пендоррик-холл находится за горой и отсюда его не видно. Вон там, немного правее.

То, что мой муж называл «Капризом», выглядело почти средневековым замком.

— Не понимаю, почему его владелец не сделал ров и не построил перекидной мост, — ворчливо заметил Рок. — Хотя, конечно, ров здесь прорыть практически невозможно. Но если бы старый Полхорган захотел, то наверняка добился бы своего.

Он завел машину, и мы снова двинулись вперед. Море скрылось за прибрежными скалами. Еще полмили, и я наконец увидела Пендоррик-холл. Он был удивительно похож на тот, первый дом.

— Отсюда кажется, что два дома стоят совсем рядом, — сказал Рок. — Но по идущей вдоль берега моря дороге между ними расстояние приблизительно с милю. Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько справедлив гнев Пендорриков, ведь эта чудовищная подделка построена так, что ее просто нельзя не заметить.

Мы выехали на более широкую дорогу и, немного проехав по ней, опять свернули в сторону и продолжили спуск. Буйная зелень вокруг была вся в цвету. От елей, растущих вдоль дороги, пахло смолой.

Еще несколько минут, и мы очутились на скалах Открывшийся отсюда вид на побережье был необычайно красив. Спокойное море тихо шлепало волнами о берег, на котором среди густой травы и пышного папоротника кое-где проглядывали разноцветные побеги валерианы. Бухта выглядела просто великолепно. Был отлив, и в вечернем сумеречном свете было видно, как зловеще торчат из воды верхушки подводных скал.

Впереди нас, на расстоянии приблизительно мили, виднелся дом Пендорриков. От его величественного вида у меня даже захватило дух. Эта выстроенная из серого камня громадина с красивыми, украшенными амбразурами башнями, гордо вздымалась над морем. Благородный и надменно неприступный, замок, казалось, бросает вызов и морю, и непогоде, и вообще всему на свете.

— Вот и твой дом, дорогая, — сказал Рок, и в его голосе прозвучали нотки гордости.

— Да это просто чудо!

— Нравится? Я рад, что ты только сейчас увидела его. В противном случае я бы решил, что ты вышла замуж за дом, а не за меня.

— Я бы никогда не вышла замуж по расчету.

— Знаю, ты слишком честна для этого. Вообще ты самая замечательная на свете женщина. Именно поэтому я и влюбился в тебя и решил во что бы то ни стало добиться твоей руки.

Мы находились уже в непосредственной близости от Пендоррик-холла, который явно доминировал над всем окружающим ландшафтом. В некоторых ею окнах горел свет.

— Это северная часть дома, — пояснил Рок. — Мы же с тобой будем жить в южной. К дому можно подъехать и с юга. Но сегодня мы подъедем к дому с севера, так как нас ждут Морвенна и Чарльз. Посмотри! — продолжил он.

Проследив за его взглядом, я увидела небольшую фигурку девочки в бриджах, ярко-красной блузке, с развевающимися на ветру черными волосами. Она бежала нам навстречу. Рок остановил машину, и она буквально прилипла к лобовому стеклу. Ее лицо, загорелое и обветренное, с продолговатыми темными, почти черными глазами, очень напоминало Рока.

— Привет! Я хотела первой увидеть новобрачную! — закричала девочка.

— И как всегда ты добилась своего, — заметил мой муж. — Фейвэл, познакомься, это та самая Ловелла, с которой нужно держать ухо востро.

— Не слушай его, — сказала она. — Думаю, со временем я даже стану твоей подругой.

— Спасибо, — ответила я. — Надеюсь, так и будет. Ее черные глаза изучающе двинулись по мне.

— Что я говорила?! У новобрачной действительно светлые волосы. Я была просто уверена в этом.

— Ты задерживаешь нас, — прервал девочку Рок. — Поезжай с нами или пропусти нас.

— Я поеду с вами, — объявила Ловелла. — Быстрее, дядя Рок.

Он послушно нажал на акселератор, и машина двинулась по направлению к дому.

— Все с нетерпением ждут тебя, — объявила мне Ловелла. — Мы очень волнуемся. Каждый старается угадать, как ты выглядишь. В деревне тоже умирают от любопытства. Всякий раз, когда кто-нибудь из нас спускается туда, там непременно спрашивают: «Когда же наконец приедет новобрачная?».

— Надеюсь, они останутся мной довольны. Ловелла хитро взглянула на своего дядю, и я вновь отметила сходство между ними.

— Ему давно пора было жениться, — сказала она. — Мы уже начали волноваться.

— Вот видишь, я не напрасно предупредил тебя, — вставил Рок. — Этот ребенок — настоящее чудовище.

— Я уже далеко не ребенок. Мне исполнилось двенадцать.

— К сожалению, с годами ты становишься все более несносной. При одной мысли о том, что с нами будет, когда тебе исполнится двадцать, меня охватывает дрожь.

Мы въехали в ворота и остановились перед массивной каменной аркой, которую охраняли два огромных высеченных из камня льва. Несмотря на то, что время изрядно потрепало их, они выглядели достаточно грозно.

Неожиданно я увидела стоявшую у входа женщину. Она была поразительно похожа на Рока, и я мгновенно догадалась, что передо мной его сестра. Позади нее стоял мужчина, вероятно, ее муж. Морвенна двинулась навстречу машине.

— Рок, наконец-то ты приехал. А вот и Фейвэл. Добро пожаловать в Пендоррик-холл, дорогая.

Я радостно улыбнулась ей в ответ.

Густые черные волосы Морвенны слегка вились и были уложены так замысловато, что в темноте казалось, будто на ней старинный чепец. Платье ярко-изумрудного цвета очень шло к ее темным волосам и глазам. В ушах у нее были красивые золотые серьги — Я так рада, что наконец познакомилась с тобой, Морвенна. Надеюсь, ты не очень шокирована моим внезапным появлением здесь?

— Меня никогда не шокируют поступки брата. Мы уже давно привыкли к его сюрпризам.

— Вот видишь, я их всех воспитал здесь как надо, — шутливо объяснил Рок. — А это Чарльз.

Его рукопожатие было настолько крепким, что я даже слегка поморщилась от боли. Хорошо, если в темноте Чарльз не заметил этого. Я внимательно взглянула в его полное, бронзовое от загара лицо.

— Мы с нетерпением ждали вашего с Роком приезда с тех самых пор, когда узнали о тебе, — сообщил он мне.

Я видела, что все это время Ловелла весело приплясывала вокруг нас. Ее длинные волосы развевались, и она что-то напевала себе под нос, отчего была похожа на юную ведьму.

— Ловелла, прекрати, пожалуйста, — слегка рассмеявшись, попросила Морвенна. — Где Хайсон?

Ловелла подняла руку, жестом показывая, что она не имеет понятия, где сейчас ее сестра.

— Пойди и найди ее. Ведь ей тоже хочется познакомиться с тетей Фейвэл.

— Мы не будем называть Фейвэл тетей, — тут же возразила девочка. — Она слишком молода. Мы будем звать ее просто Фейвэл. Ты ведь не возражаешь, правда?

— Конечно, не возражаю.

— Вот видите? — направляясь в дом, на ходу заметила Ловелла.

Морвенна взяла меня под руку с одной стороны, а Рок — с другой. Он громко позвал:

— Томе! Томе! Принеси наш багаж.

Я услышала, как чей-то голос ответил: «Да, сэр. Уже иду». Но прежде, чем появится тот, кого Рок назвал Томсом, Морвенна и ее брат провели меня в дом.

Я очутилась в огромном холле, по обеим сторонам которого красивые, украшенные резьбой лестницы вели на галерею. На отделанных деревом стенах было развешано старинное оружие, у оснований лестниц стояли рыцарские доспехи.

— Это крыло дома — наше, — объяснила мне Морвенна. — Дом очень удобен. Он разделен на четыре отделенных друг от друга части и рассчитан на то, что в нем могут жить сразу несколько семей Пендорриков.

В былые времена здесь было достаточно народа. Слуги тогда занимали специальные коттеджи, всего несколько из них жили в самом доме. Эти домики для прислуги очень живописные, но до последнего времени они не были модернизированы. Лишь недавно Рок и Чарльз наконец занялись ими, и теперь они вполне современны. Сейчас в доме вообще почти нет слуг: лишь Томе с женой и дочерью Хэтти и миссис Пенхаллиган с дочерью Марией. Да, за последнее время в нашей жизни многое переменилось. Ну да ладно, что это я? Думаю, ты голодна, Фейвэл?

Я объяснила, что мы поужинали в поезде.

— Что ж, в таком случае позднее мы просто немного перекусим. Тебе, конечно, не терпится осмотреть дом. Но может, ты захочешь сначала пройти на свою половину?

Я ответила утвердительно. Неожиданно мой взгляд привлек висящий в галерее портрет. Это была светловолосая молодая женщина в плотно облегающем фигуру платье. Глубокое декольте выгодно подчеркивало красоту ее обнаженных плеч. Волосы женщины были тщательно уложены в красивую, затейливую прическу, один завиток кокетливо ниспадал на маленькое ушко. Портрет явно был старинным и висел так, что доминировал над всей галереей и холлом.

— Какая очаровательная картина, — заметила я.

— Это портрет жены одного из Пендорриков, — пояснила Морвенна.

— Женщина такая красивая, и она явно очень счастлива…

— Да, это моя пра-пра… уже даже не могу сосчитать, сколько раз прабабушка, — сказала Морвенна. — В то время, погода писался портрет, она действительно была счастлива. Прабабушка умерла молодой.

Я снова посмотрела на портрет. В молодом, глядящем на меня лице было нечто настолько притягательное, что от него просто невозможно было оторвать взгляд.

— Рок, я решила, — продолжила Морвенна, — что, женившись, ты вероятно захочешь переехать в большие апартаменты.

— Спасибо, — ответил муж. — Именно это я и намеревался сделать.

Морвенна обернулась ко мне.

— Все четыре крыла дома связаны между собой, поэтому необходимости пользоваться отдельным входом нет, если, конечно, тебе вдруг не захочется это сделать. Сейчас мы поднимемся на галерею, и я проведу тебя на вашу с Роком половину.

— Должно быть, здесь огромное количество комнат?

— Всего их восемьдесят, по двадцать в каждой из частей дома. В нем многое переделано, но переделано так, чтобы сохранился не только облик, но и дух древнего замка.

Мы поднялись на галерею.

— Да, вот еще что, — сказала Морвенна. — Когда ты освоишь южное крыло, то можешь считать, что знаешь весь дом, ведь все его четыре части абсолютно идентичны.

Морвенна шла впереди. Мы с Роком, все еще держась за руки, следовали за ней. Дойдя до конца галереи, мы прошли через небольшую боковую дверь, ведущую в широкий коридор, в нишах которого стояли мраморные скульптуры.

— Конечно, сумерки — не лучшее время для знакомства с домом, — заметила Морвенна.

— Ничего не поделаешь. Фейвэл придется подождать до утра, вот когда она сможет по-настоящему им полюбоваться, — с улыбкой сказал Рок.

Я взглянула в одно из окон, выходящих в квадратный внутренний двор. Там росли самые красивые гортензии из тех, которые мне когда-либо доводилось видеть. Я не удержалась от невольного возгласа восхищения, и все на минуту остановились, чтобы я могла как следует разглядеть их.

— Цветам здесь раздолье. Много влаги и почти не бывает холодов. А стены дома надежно защищают сад от любой непогоды, — объяснила Морвенна.

Внутренний двор действительно был восхитителен. Небольшой, расположенный посередине пруд украшала красивая скульптура. Позже я выяснила, что это фигура Гермеса. Тут же, возле пруда, росли две чудесные пальмы, так что сад выглядел, словно оазис в пустыне. Между выложенными камнем дорожками росли пышные кусты, сейчас они были все в цвету. Вдоль дорожек стояло несколько красивых белых скамеек, затейливо украшенных позолоченной лепниной. Любуясь этой красотой, я неожиданно заметила множество напоминающих глаза окон, выходящих на сад. Мной овладело чувство досады от того, что в этом райском уголке, вероятно, никогда нельзя остаться наедине с самой собой.

Рок объяснил, что в сад ведут четыре выхода — из всех частей дома. Мы двинулись дальше по коридору и, пройдя через еще одну дверь, поднялись по лестнице. Рок сказал, что теперь мы уже в своем, южном крыле. Морвенна по-прежнему шла впереди нас. Наконец она настежь распахнула какую-то дверь, и мы очутились в просторной комнате с большими окнами. Тяжелые бархатные занавеси были раздвинуты, открывая вид на бескрайнее, простирающееся до горизонта море. В свете сумерек прибрежные скалы выглядели довольно мрачно. Комната была наполнена запахом моря, доносимым сюда легким, словно нашептывающим что-то ветерком.

Морвенна щелкнула выключателем, и комнату залил яркий свет красивой старинной люстры. Оторвавшись наконец от морского пейзажа, я увидела широкую кровать под балдахином, высокий комод и небольшие шкафы. Вся эта мебель была явно старинной и принадлежала к тому времени, когда люди по-настоящему ценили истинную красоту.

— Здесь просто замечательно.

— Мы, Пендоррики, гордимся тем, что нам удалось объединить комфорт двадцатого века с красотой и изяществом прошлых столетий, — сказала Морвенна. — А старый чулан мы переделали в ванную комнату.

С этими словами она открыла дверь в ванную. При виде этого творения современной цивилизации мне сразу захотелось побыстрее воспользоваться им, что, очевидно, немедленно отразилось на моем лице. Рок рассмеялся:

— Ладно, можешь принять ванну. А я пойду посмотрю, как у Томса обстоят дела с нашим багажом. Потом мы чем-нибудь перекусим и отправимся на прогулку при луне.

Я с радостью приняла его предложение. Сестра и брат вышли из комнаты, а я, оставшись одна, снова подошла к окнам, чтобы еще раз полюбоваться этой потрясающей красотой, и какое-то время стояла неподвижно, наблюдая за вспышками далеких маяков.

Затем я отправилась в ванную, где все уже было приготовлено, чтобы помыться с дороги. Думаю, об этом предусмотрительно позаботилась Морвенна. Очевидно, ей очень хотелось, чтобы я как можно скорее почувствовала себя здесь как дома. Я до глубины души была тронута оказанным мне приемом, теплым и полным благожелательности. Если бы я могла хоть на мгновение забыть о смерти отца, то наверное в эти минуты на свете не было бы человека счастливее меня.

Но ничего не поделаешь… Теперь мне предстояло начать новую жизнь, и я должна поглубже запрятать свое горе. Мне просто необходимо научиться быть веселой, ведь Рок не из тех мужчин, кому нравится, когда их жены грустят. С этими мыслями я наполнила ванну водой и, забравшись в нее, на какое-то время расслабилась…

Когда я вышла из ванной. Рока еще не было, но мои чемоданы уже стояли в комнате. Я открыла один из них и, достав оттуда шелковое платье, надела его. Сев за туалетный столик с красивым тройным зеркалом, я принялась расчесывать волосы. Неожиданно в дверь постучали.

— Войдите, — крикнула я.

Повернувшись к двери, я увидела молодую женщину и девочку. Решив, что это снова Ловелла, я ласково улыбнулась ей. Но девочка продолжала не по-детски серьезно рассматривать меня, а женщина сказала:

— Миссис Пендоррик, здравствуйте. Меня зовут Рэйчел Бектив. Я — гувернантка Ловеллы и Хайсон. Ваш муж попросил меня проводить вас вниз, когда вы будете готовы.

— Здравствуйте, — ответила я, удивленная неожиданной переменой в Ловелле.

На вид Рэйчел Бектив было лет тридцать. Глядя на нее, я сразу вспомнила слова Рока о том, что она очень квалифицированный педагог. Волосы Рэйчел были светло-русыми, ресницы и брови — почти белесыми и от этого практически незаметными. Не знаю, почему, но гувернантка как-то сразу не понравилась мне. В свою очередь Рэйчел тоже изучающе и настороженно рассматривала меня.

— Познакомьтесь, это — Хайсон, — сказала она. — Кажется, вы уже виделись с ее сестрой.

— Вот оно что! — Я снова улыбнулась девочке. — А я уж было решила, что ты — Ловелла.

— Я знаю, — довольно хмуро ответила та.

— Ваше с сестрой сходство просто поразительно.

— Мы похожи только внешне.

— Вы готовы спуститься вниз? — поинтересовалась мисс Бектив.

— Да.

Впервые с момента приезда я вдруг почувствовала себя неловко и была чрезвычайно рада тому, что, показывая дорогу, Рэйчел все время шла впереди.

Мы прошли по коридору и очутились в галерее. Но не в той, по которой нас вела Морвенна. Здесь висела совсем другая картина. Это был портрет женщины в черном костюме для верховой езды. Из-под черной шляпы виднелись светлые, почти белые волосы. Женщина была очень красива. Ее выразительные голубые глаза с грустью смотрели на меня. Картина была написана так, что избежать взгляда женщины, казалось, было невозможно. В какой-то момент мне даже показалось, что она словно бы хочет что-то сказать мне.

— Что за чудо! — воскликнула я.

— Это Барбарина, — сказала Хайсон. На мгновение лицо девочки оживилось.

— Какое необычное имя. Кто она, эта Барбарина?

— Моя бабушка, — торжественно объявила Хайсон.

— Она умерла при довольно трагических обстоятельствах, — вставила Рэйчел Бектив.

— Как ужасно!

Я вспомнила, что изображенная на том, другом портрете женщина, также очень красивая, тоже, как мне сказали, умерла совсем молодой.

Довольно истеричным тоном Хайсон добавила:

— Она была женой одного из Пендорриков, новобрачной, как мы их тут называем.

— Что ж, это вполне естественно, — заметила я, — ведь она вышла замуж за твоего деда.

Да, подумала я, эта Хайсон — довольно странный ребенок. Еще минуту назад она выглядела совсем апатичной, а сейчас ее лицо преобразилось до неузнаваемости.

— Она умерла двадцать пять лет назад, когда маме и дяде Року было по пять лет.

— Мне искренне жаль.

— Вам тоже следует заказать свой портрет, мисс Пендоррик, — сказала Рэйчел Бектив.

— Я об этом не думала.

— Уверена, что мистер Рок захочет этого.

— Он ничего не говорил мне на сей счет.

— Думаю, еще скажет… Ну, нам пора идти, нас ждут.

Пройдя до конца галереи, мы стали спускаться по лестнице. Все это время Хайсон украдкой рассматривала меня. Эта девочка показалась мне не в меру нервной. В ее гувернантке тоже было что-то неприятное.

Проснувшись посреди этой ночи, я никак не могла понять, где я нахожусь. Затем, увидев огромные окна и услышав тихий, ласковый плеск волн, сообразила, что я в Пендоррик-холле. Я почувствовала запах водорослей, на меня повеяло морской прохладой. Рок мирно посапывал рядом, и приглушенные звуки его дыхания звучали в такт плеску волн. В ярком свете луны я отчетливо видела контуры его красивого, словно изваянного скульптором лица. Таким я видела его впервые, и мне снова пришла в голову неприятная мысль, что я совсем не знаю своего мужа.

Видимо, мне снился остров и отец, так как мне почему-то вдруг вспомнились некоторые странности в поведении Рока, когда он узнал о несчастье. Как будто в тот момент он решил, что все случившееся к лучшему… Нет, не может быть! Эта чудовищная мысль наверняка — лишь плод моего воображения. Но в чем причина подобных подозрений? Что это — последствие дурного сна или нечто иное?

Я часто думала об отце, все время представляя, что, должно быть, он испытал в то страшное мгновение, когда судорога свела его ноги и он понял, что не сможет добраться до берега. А в это самое время мы с Роком хохотали, сидя на кухне!

Стараясь не будить мужа, я тихо лежала, уставясь в потолок, снова и снова перебирая в памяти события того злополучного дня. Через какое-то время мне все же удалось уснуть, но и на этот раз сны были тяжелыми. Откуда-то издалека доносились чуть слышные звуки. Музыка? А может, это так дышит спящий рядом со мной Рок? Затем мне почудился слегка хрипловатый смех Ловеллы. Или Хайсон? Она кричала:

«Новобрачные Пендорриков все умерли молодыми. Теперь ты тоже стала новобрачной одного из Пендорриков!»

Проснувшись утром, я вспомнила свой сон. То, что ночью представлялось полным какого-то зловещего смысла, утром не показалось мне столь уж значительным, и свои ночные кошмары я объяснила усталостью и обилием впечатлений минувшего дня. И постаралась выбросить все это из головы.

Стоя рано утром у окна, я наблюдала за тем, как блики солнечного света весело прыгают по воде. Казалось, какой-то гигант рассыпал на морской глади пригоршню бриллиантов и они переливаются на солнце всеми цветами радуги.

Поднявшись с кровати. Рок подошел ко мне и положил руки на мои плечи.

— Вижу, что Пендоррик-холл завораживает тебя не меньше, чем его хозяин.

Я улыбнулась ему в ответ и ласково обняла за шею. Обняв меня за талию, муж закружился со мной в беззвучном вальсе, а затем сказал:

— Я рад, что ты здесь, в Пендоррике. Сегодня утром мы объедем окрестности, и я познакомлю тебя с местными жителями. Приготовься к тому, что они покажутся тебе не в меру любопытными. А днем нам с Чарльзом придется заняться делами. Я слишком долго не был дома, дольше, чем первоначально предполагал, и теперь мне нужно как следует потрудиться. В это время ты можешь побродить где тебе захочется. Возможно, Ловелла изъявит желание сопровождать тебя.

Я заметила:

— Вторая девочка совсем другая по характеру, ведь верно?

— Хайсон? Да. И слава Богу! Мы бы не выдержали, если бы в доме было две Ловеллы сразу. Здесь бы просто все стояло вверх дном.

— И в то же время они настолько похожи внешне, что я даже не смогла отличить одну от другой.

— Пройдет немного времени, и ты научишься подмечать небольшую разницу между ними. Их голоса звучат немного по-разному. Конечно, сами мы их различаем, но как именно, точно сказать затрудняюсь. Вообще странно, что даже такие абсолютно идентичные близнецы, как Ловелла и Хайсон, могут так отличаться характерами и темпераментом. В них все разное, будто противоположные черты кто-то старательно разложил в разные стороны: одни — для Ловеллы, другие — для Хайсон. Рэйчел, впрочем, хорошо справляется с ними.

— Рэйчел? А, эта гувернантка.

— Мы не называем ее гувернанткой. В этом есть нечто викторианское, а в самой Рэйчел нет ничего от той эпохи. На самом деле она просто друг семьи. Ведь Рэйчел училась в одной школе с Морвенной. Ну, ты готова?

Мы вышли из комнаты, и я послушно пошла туда, куда повел меня Рок.

Мы поднялись вверх еще на один этаж. Как выяснилось, здесь тоже были переходы, объединявшие все четыре крыла. Проходя мимо выходящих на внутренний двор окон, я снова не удержалась и посмотрела туда. При солнечном свете сад выглядел еще красивее, чем вчера. Я тут же представила себя сидящей под одной из пальм. Как замечательно! Но затем мой взгляд снова упал на многочисленные окна дома.

— Как жаль, — прошептала я.

— Что жаль?

— Жаль, что в саду нельзя по-настоящему уединиться.

— Тебя смущают окна? Напрасно, ведь это окна коридоров, а там никто не задерживается надолго.

— Что ж, возможно, это несколько меняет дело. Я поняла, что мы уже находимся в северном крыле, лишь когда Рок постучал в какую-то дверь, прежде чем войти.

Близнецы сидели за большим столом. Перед ними были разложены тетрадки. Напротив стояла Рэйчел Бектив. При виде меня она улыбнулась довольно ленивой улыбкой. В этот момент она напоминала кошку, которую вдруг растормошили после сна.

— Привет, Фейвэл, — вскочила с места Ловелла. — А, и ты здесь, дядя Рок?

Один прыжок, и девочка уже обвила Рока за шею.

Он принялся весело кружить ее по комнате.

Рэйчел Бектив немного оживилась, но лицо Хайсон оставалось по-прежнему неподвижным.

— Помогите! — взмолился Рок. — Фейвэл, иди сюда! Рэйчел! Спасите!

— Ловелла всегда находит предлог для того, чтобы не заниматься, — едва слышно сказала Рэйчел. Ловелла отпустила своего дядю.

— Да, ну и что из этого? — сердито заявила она. — Просто мне хотелось показать, как я рада видеть дядю и его жену.

— Ловелла, я хочу попросить тебя об одном одолжении, — сказал Рок. — Ты не могла бы немного развлечь Фейвэл сегодня днем, пока я работаю? Не возражаешь?

— Конечно, нет, — Девочка улыбнулась мне. — Я так много должна ей рассказать.

В ответ я улыбнулась не только Ловелле, но и Хайсон. Та поспешно отвернулась.

— Ну, если уж мы пришли сюда, то, думаю, тебе следует осмотреть классную. Эта комната — настоящая реликвия. Многие поколения Пендорриков сидели вот за этим столом. Мой дед даже вырезал на нем свои инициалы, за что и был строго наказан.

— Как именно его наказали? — Ловелла хотела знать все до конца.

— Возможно, побили розгами, а возможно, его заставили немного попоститься на хлебе и воде и выучить целые страницы из «Потерянного рая».

— На его месте я бы предпочла розги, — заметила девочка.

— Не правда, тебе бы это не понравилось, — вступила, к моему удивлению, в разговор Хайсон.

— И вовсе нет, я бы действительно предпочла розги. Я бы просто вырвала их из рук моего экзекутора и принялась хлестать ими его самого. — При этих словах глаза Ловеллы весело заблестели.

— Слышишь, Рэйчел? Думаю, это своеобразное предупреждение в твой адрес, — сказал Рок.

Подойдя к шкафу, он показал мне учебники, которые, должно быть, стояли здесь не один год, и тетради, исписанные разными, но всегда по-детски неровными почерками. Здесь также лежало несколько грифелей и пеналы.

— Как-нибудь после уроков мы с тобой обязательно еще раз заглянем сюда и все рассмотрим как следует. А сейчас нам лучше уйти. Рэйчел, должно быть, устала от нас.

Он улыбнулся ей так, словно их связывало нечто интимное. При виде этой улыбки я почувствовала неожиданную вспышку ревности. И не удивительно: нельзя было не обратить внимания на то, с какой очевидной симпатией эти двое общались друг с другом. Причем, если мой муж довольно тепло улыбался Рэйчел, то она в ответ одаривала его более чем просто теплой улыбкой. Я невольно задумалась, насколько же глубока могла быть их дружба…

С радостью я покинула классную, оставляя позади бурлящую энергией Ловеллу, молчаливую Хайсон и слишком дружелюбно настроенную к моему мужу Рэйчел. У меня было о чем спросить Рока относительно этой женщины, но не желая сразу демонстрировать свою ревность, я все же решила на какое-то время отложить разговор.

Сидя в машине возле Рока, я забыла об этом небольшом эпизоде в классной и снова почувствовала себя счастливой. Рок был прав, когда говорил, что жизнь на новом месте поможет мне забыть прошлое. Обилие новых впечатлений действительно способствовало тому, что недавняя трагедия начала казаться чем-то далеким, совсем из другой жизни.

Рок нежно накрыл мою руку своей. Сейчас он производил впечатление весьма довольного жизнью человека.

— Я рад, что ты естественно вписалась в обстановку Пендоррика.

— Здесь так красиво и необычайно интересно. Твоя семья тоже очень понравилась мне. Он состроил смешную гримасу.

— Спасибо, я польщен. — Он помолчал. А потом добавил:

— Сейчас мы поедем мимо «Каприза Полхоргана», и ты воочию убедишься, что это лишь жалкая подделка под Пендоррик-холл.

Мы двинулись по крутой дороге в низину, а когда вновь поднялись на холм, перед нами предстал «Каприз Полхоргана». На первый взгляд, он показался мне таким же древним, как и Пендоррик-холл.

— Этому замку нарочно приданы черты средневековой ветхости. Обрати внимание, фантастические фигуры над центральным входом словно бы действительно крошатся от старости.

— Что-то здесь не видно никаких признаков жизни…

— А в этой половине дома никто и не живет. Апартаменты хозяина находятся на южной стороне и выходят на море. Ему принадлежит и расположенный внизу пляж, и разбитые на скалах прекрасные цветники. У старого Полхоргана все сделано со значительно большим размахом, чем у нас. А когда-то все эти земли принадлежали Пендоррикам. Старик купил их у моего деда.

— Да, вид отсюда действительно прекрасный. И нельзя не заметить, что в него вложено немало средств и труда.

— Немудрено, ведь большую часть времени обитатель этого дома проводит, сидя у окна. У него слабое сердце, и он нуждается в покое.

Мы проехали Полхорган-холл, и Рок продолжил:

— А теперь я хочу показать тебе нашу деревушку. Уверен, что она тоже тебе очень понравится.

Мы повернули обратно и поехали по идущей вдоль берега дороге. Проезжая мимо Пендоррик-холла, теперь уже и моего дома, я по-хозяйски снова оглядела его. Дорога шла наверх, к основной магистрали. Все это время море оставалось слева от нас.

— Береговая линия настолько изрезана, что с непривычки здесь легко заблудиться, — заметил Рок. А еще через несколько минут торжественно объявил:

— Сейчас мы обогнем мыс и подъедем к деревне под названием Пендоррик.

И действительно, вскоре я увидела небольшую, но очень симпатичную деревушку. При въезде в нее стояла крохотная церковь в норманском стиле, стены которой были сплошь увиты плющом. За церковью раскинулось довольно обширное кладбище, что, как и старинные, потемневшие от времени надгробья, свидетельствовало о древности селения. Впрочем, были здесь и новые надгробья: деревня продолжала свой путь во времени. Возле кладбища стоял построенный из серого камня дом с лужайкой перед крыльцом и небольшим садом, видимо, принадлежащий викарию.

Стоящие вдоль деревенской улицы дома — видно, о них говорила Морвенна — по внешнему виду казались ровесниками старинной церквушки. Неподалеку виднелся гараж с явно жилой надстройкой.

— Раньше здесь была кузница, — объяснил Рок. — Все мужчины в семье Бондов, до сих пор живущей здесь, из поколения в поколение работали кузнецами. Джим Бонд чуть не умер от горя, когда лошадей в округе осталось так мало, что специально содержать кузницу стало разорительно. Но старый Джим все же нашел выход из положения. Старая кузница по-прежнему жива, и я даже иногда прихожу сюда, чтобы посмотреть, как подковывают лошадей. Теперь здесь еще и гараж.

— Джим! — притормозив, закричал Рок. В открывшемся наверху окошке показалась симпатичная женщина. Черные как смоль волосы водопадом рассыпались по ее плечам, алая блузка, казалось, была слишком тесна ей в груди. Внешностью женщина походила на цыганку.

— Доброе утро, мистер Рок, мы рады вашему возвращению, — сказала она.

— Привет, Дина.

Муж приветственно махнул женщине рукой. В этот момент из дверей появился мужчина огромного роста.

— Здравствуй, Джим, — поздоровался Рок с вышедшим из дома мужчиной.

На вид великану было лет пятьдесят. Он выглядел именно так, как, по моим представлениям, и должен выглядеть кузнец. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая могучие загорелые руки.

— Я решил показать своей жене старую кузницу и деревню.

— Очень рад встрече с вами, мэм, — сказал Джим. — Может быть, зайдете и выпьете бокал сидра?

Я с удовольствием приняла приглашение. Мы прошли в кузницу. Молодой человек, подковывавший кобылку, вежливо приветствовал нас. Его тоже звали Джимом, этого сына старого Джима Бонда. Как мне объяснили, в каждом поколении семьи Бондов один из сыновей по традиции получал это имя.

— Надеюсь, что так будет всегда, — с грустью в голосе заметил старый Джим. — Хотя, конечно, времена меняются…

Старый Джим отошел в угол кузницы и наполнил бокалы из стоявшей там бочки с сидром.

— Бонды издавна славятся в округе своим прекрасным сидром, — объяснил мне Рок.

— Это верно, — довольно заметил старый Джим. — Моя бабушка обычно сажала в бочку с сидром жабу, отчего он всегда был необычайно вкусным. Но не пугайтесь, мэм, теперь мы уже не делаем этого. Наш сидр приготовлен из обычных корнуэльских яблок, но по особому рецепту.

— Твой сидр ничуть не хуже, чем раньше, — похвалил кузнеца Рок.

— Мне он тоже очень нравится, — похвалила я напиток.

— Правда, он слишком крепок и порой бьет в голову, особенно тем, кто не привык к местным напиткам, — глядя на меня в явной надежде, что я уже захмелела, заметил старый Джим.

Его сын по-прежнему продолжал заниматься работой, так ни разу и не повернув голову в нашу сторону. Неожиданно открылась дверь, и в кузницу вошла та самая женщина, с которой разговаривал Рок. Ее темно-карие, почти черные глаза весело блестели, она слегка покачивала крутыми бедрами, отчего при ходьбе ее короткая, пышная юбка красиво колыхалась. На стройных, загорелых ногах были сандалии.

Я отметила про себя, что все мужчины по-разному прореагировали на появление Дины. Старый Джим лишь сердито взглянул в ее сторону. Молодой Джим не сводил с нее глаз. Что касается Рока, то по выражению его лица в этот момент было просто невозможно понять, как он к ней относится. Его реакция на появление Дины так и осталась для меня загадкой.

Окинув меня внимательным взглядом. Дина явно отметила в моем облике все, вплоть до последних мелочей. Она презрительно поморщилась, и я поняла, что ей не понравилось мое платье. Затем, уперев руки в бедра и приветливо улыбнувшись моему мужу, она бросила на него довольно смелый, лукавый взгляд. В этот момент я даже устыдилась своих мыслей. Может, я чрезмерно ревнива? Но в любом случае я не должна позволять себе задумываться о том, в каких отношениях Рок с каждой знакомой молодой женщиной.

— Это Дина, молодая миссис Бонд, — объяснил мне муж.

— Здравствуй, Дина, — сказала я. — Как поживаешь?

Женщина улыбнулась.

— Очень хорошо, спасибо. Я ужасно рада, что мистер Рок привез с собой жену.

— Ну что ж, спасибо за угощение, — заметил Рок. Он довольно торопливо осушил свой бокал. — Пожалуй, нам пора, ведь у нас еще полно дел, — добавил он. Мне показалось, что Року вдруг почему-то захотелось побыстрее уехать отсюда.

— Заправить вашу машину, сэр? — поинтересовался старый Джим Бонд.

— У нас достаточно бензина, Джим.

У меня немного закружилась голова. Это все сидр, подумала я и с радостью вышла на воздух вслед за мужем.

Старик и Дина молча смотрели нам вслед. На лице женщины играла легкая улыбка.

— Дина явно помешала нашей приятной беседе, — отметила я.

— Старый Джим просто ненавидит ее. С тех пор как эта женщина поселилась здесь, на кузнице не все в порядке.

— Она весьма привлекательна.

— Да, так считают абсолютно все, включая и саму Дину. Надеюсь, что со временем у них все образуется, но мне кажется, сейчас молодой Джим живет как меж двух огней. Старому Джиму хотелось, чтобы сын женился на одной из дочерей Паскоу. Женись он, как хотел отец, сейчас в кузнице бегал бы маленький Джим. Но молодой Джим, всегда такой покладистый, на этот раз настоял на своем. И теперь здесь нет покоя. Дина, знаешь ли, наполовину цыганка…

— Она хорошая жена? Рок рассмеялся.

— Разве Дина производит такое впечатление?

— Нет, совсем наоборот.

Да, Дина не станет притворяться и терпеть то, что ей не по нраву…

Рок остановил машину у какой-то калитки. И тут же раздался чей-то голос:

— Мистер Пендоррик, как хорошо, что вы вернулись домой.

К забору направлялась полная, розовощекая женщина. В одной руке она держала корзинку со свежесрезанными розами, в другой — ножницы. Подойдя к калитке, она облокотилась на нее.

— Познакомься, Фейвэл, это миссис Дарк, жена нашего викария. Миссис Дарк, позвольте представить вам мою жену.

— С вашей стороны очень любезно, миссис Пендоррик, сразу же навестить нас.

Миссис Дарк открыла калитку, и мы прошли на небольшую, украшенную цветочными клумбами лужайку.

— Викарий будет очень рад познакомиться с вами.

Он у себя в кабинете, работает над очередной проповедью. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами по чашечке кофе?

— В ругой раз, миссис Дарк, мы только что пили сидр в кузнице. И пожалуйста, — добавил Рок, — не беспокойте своего мужа.

— Он очень расстроится, узнав, что пропустил ваш визит. — Она повернулась ко мне. — Мы так рады, что теперь вы будете жить здесь, миссис Пендоррик.

Надеюсь, вам здесь понравится и мы подружимся. Всегда приятно, когда обитатели большого дома проявляют интерес к тому, что происходит в деревне.

— Фейвэл очень интересуется всем, что касается Пендорриков, — объяснил Рок. — И ей не терпится осмотреть церковь.

— Ну, в таком случае я тем более должна позвать Питера.

С этими словами миссис Дарк поспешила домой, а мы с Роком направились к церкви.

— Сегодня нам никак не удается остаться наедине, — взяв меня за руку, сказал Рок. — Всем хочется посмотреть на тебя. Я намеревался сам показать тебе церковь, но теперь, думаю, через минуту-другую здесь появится преподобный Питер Дарк.

В церкви стояла торжественная тишина. У меня возникло ощущение, что я окунулась в глубь веков. Думаю, церковь, построенная еще в XIII веке, мало изменилась с тех пор. Наверное, и семь столетий назад свет оконных витражей вот так же падал на убранный красивым покрывалом алтарь. На каменной стене были высечены имена викариев, служивших в церкви с 1280 года.

— Все они были местными жителями, — объяснил мой муж. — Дарки — первые, кто приехал сюда со стороны. Но хотя они оба родом откуда-то из Мидлендса, тем не менее знают о наших местах значительно больше, чем все мы, вместе взятые. Питер Дарк — специалист по старинным корнуэльским обрядам и обычаям. Он собирает материалы на эту тему для своей книги…

Даже сейчас, глядя на Рока и слушая его рассказ, я думала не о викарии и не о церкви, а о выражении глаз Рэйчел Бектив и Дины Бонд, когда они разговаривали с моим мужем. Конечно, Рок действительно необычайно привлекательный мужчина, это я поняла уже при первой встрече с ним. Ведь тогда я мгновенно влюбилась в него, почти ничего о нем не зная. Теперь я лучше узнала своего мужа и полюбила его еще сильнее, чем прежде. Я могла бы считать себя абсолютно счастливой женой, если бы не сомнения, которые, хоть и редко, но терзали мою душу. Вот и теперь я невольно задалась вопросом: не вышла ли я замуж за донжуана? А вдруг то, что он прекрасный любовник, объясняется как раз его слишком богатым опытом?..

— Фейвэл, что-нибудь не так? — спросил Рок.

— А по-твоему, что-то непременно должно быть не так?

Он обнял меня и нежно прижал к себе.

— Наконец-то ты со мной, здесь, в моем доме. Разве уже одно это не счастье?

Звуки шагов заставили нас оторваться друг от друга. Я увидела вошедшего в церковь мужчину.

— Здравствуйте, господин викарий, — просто сказал Рок.

— Доброе утро. Сюзанна сказала, что вы здесь. Лицо Питера Дарка было на редкость подвижным и недвусмысленно свидетельствовало о том, что, несмотря на возраст, он сумел сохранить интерес к жизни. Викарий пожал мне руку.

— Добро пожаловать в Пендоррик. Мы очень рады, что вы здесь. Как вам нравится церковь? Она просто очаровательна, не правда ли?

— Несомненно.

— Я получаю огромное наслаждение, изучая старинные рукописи. Знаете, мне всегда хотелось жить в Корнуолле. По-моему, это самое интересное графство Великобритании. Вы так не считаете?

— Вполне готова поверить в это.

— Корнуолл — совершенно особое, неповторимое место. Я всегда говорю, что, пересекая Теймар, сразу попадаешь в иной мир, отличающийся от такой прозаичной Англии. Здесь, в Корнуолле, у меня возникает чувство, словно все невозможное возможно. Местные жители уважают древние обычаи и вполне искренне верят старинным легендам. Вечером многие из них по-прежнему оставляют на пороге своих домов хлеб и молоко и утверждают, что к утру все это исчезает.

— Я предупреждал тебя, дорогая, — заметил Рок, — что наш викарий — большой энтузиаст по части корнуэльских традиций.

— Да, не буду отрицать. А вы интересуетесь подобными вещами, миссис Пендоррик?

— Я никогда особенно не задумывалась об этом. Но, должно быть, традиции и легенды — тема действительно очень увлекательная.

— Вот и отлично. В таком случае, мы непременно должны еще вернуться к этому разговору. Мы принялись осматривать церковь.

— Вот ложи Пендорриков, — продолжил Питер Дарк. — Видите, они отделены от остальных мест и самой кафедры. В старину ложи до отказа заполняли многочисленные члены семейства. Да, с тех пор многое изменилось в нашей жизни…

Он обратил наше внимание на один из самых красивых витражей.

— Он выполнен в 1792 году в память о Ловелле Пендоррик. Это самый уникальный витраж из тех, которые я когда-либо видел.

— В северной галерее дома висит портрет Ловеллы, — напомнил мне Рок.

— Это та женщина, что умерла совсем молодой?

— Да, — ответил викарий. — Она скончалась при родах. Ловелле было всего восемнадцать лет. Местные жители называют ее первой новобрачной Пендорриков.

— Первой? Но, должно быть, и до этого у Пендорриков было немало жен?

Викарий невидящим взором уставился в окно.

— Вы правы, конечно. Просто здесь принято так называть эту женщину. В Корнуолле вообще множество довольно странных на первый взгляд и непонятных обычаев. — Викарий помолчал. — А вот еще один своеобразный памятник члену рода Пендорриков. Этот витраж сделан в память о национальном герое, друге и соратнике Джонатана Трелони. Я имею в виду того самого Трелони, который восстал против короля и о котором поется в песне «Казнить ли Трелони?»

Показав нам всю церковь и снова повторив приглашение своей жены выпить кофе, викарий наконец решил оставить нас одних, напоследок сказав, что будет с нетерпением ждать новой встречи со мной и что он счастлив возможностью познакомить меня с историей Корнуолла. Мне показалось, что по его лицу пробежала легкая тень беспокойства, когда на прощание он сказал:

— Не следует всерьез воспринимать все эти старинные предания, миссис Пендоррик. Они интересны лишь как любопытные свидетельства прошлого Корнуолла, и не больше…

Когда мы вышли из церкви, Рок облегченно вздохнул.

— Когда он садится на своего любимого конька, то становится почти несносным. Я уж было решил, что его лекция продлится до бесконечности и мы никогда не сможем избавиться от него. — Он взглянул на часы. — У нас осталось не так много времени. Но если мы поторопимся, то сможем еще взглянуть на старинное кладбище. Некоторые надгробья там довольно интересны.

Мы пошли между могилами. Надписи на некоторых из них почернели и почти стерлись от времени.

— Когда мы с Морвенной были детьми, то часто приходили сюда и читали их, — сказал Рок с улыбкой.

Споткнувшись, я неожиданно упала на одно из заросших травой надгробий.

Рок помог мне подняться.

— С тобой все в порядке, дорогая? Сильно ушиблась?

— Все нормально, спасибо. Расстроенная, я взглянула на свои ноги.

— У меня поехал чулок, а больше, кажется, ничего.

— Ты уверена? — его глаза светились таким участием, что при виде этого я снова повеселела, мгновенно позабыв все сомнения, еще недавно так мучившие меня. Я заверила Рока, что волноваться не из-за чего.

— Корнуэльцы сочли бы, что это падение — дурное предзнаменование, — неожиданно сказал Рок.

— Какое именно?

— Не знаю. Но сам факт падения на могилу… Местные жители непременно увидели бы в этом какое-нибудь значение. Особенно если учесть тот факт, что это твое первое посещение кладбища.

— Должно быть, этим людям очень трудно жить на свете, — принялась размышлять я вслух. — Если во всем видеть только одни предзнаменования, то не остается никаких шансов для исполнения своих собственных желаний и для реализации своих возможностей.

— А ты, конечно, абсолютно уверена в том, что сама, а не звезды на небе, распоряжаешься своей судьбой?

— Думаю, что да. А ты, Рок? Наклонившись, он вдруг поцеловал мне руку.

— Как и всегда, мы с тобой едины в убеждениях. Оглядевшись вокруг. Рок сказал:

— А вон там находится наш семейный склеп.

— Я хочу увидеть его.

Мы подошли к тому месту, которое он указал. На этот раз я старалась передвигаться осторожно. Это был затейливо украшенный позолотой небольшой мавзолей. Три ступеньки вели вниз, к входу в него.

— Здесь покоятся останки многочисленных Пендорриков, — объяснил мне Рок.

— По-моему, сегодня с меня достаточно упоминаний о смерти, — невольно вырвалось у меня.

Нежно обняв меня, он снова поцеловал мою руку. Затем спустился по ступенькам и слегка подергал за ручку двери. На одном из столбиков ограды я заметила свежий лавровый венок и, подойдя поближе, принялась внимательно разглядывать его. К венку была прикреплена красивая ленточка с надписью «Барбарине». Я ничего не сказала Року о венке, а он, казалось, даже не заметил его. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось побыстрее уйти из этого мрачного места куда-нибудь поближе к морю и солнцу.

Обедали мы в одной из небольших столовых в северной части дома. Морвенна и Чарльз изо всех сил старались, чтобы мне понравилось в Пендоррике. Девочки и Рэйчел Бектив тоже обедали с нами. Ловелла болтала без умолку, Хайсон же не проронила ни единого слова. Рэйчел вела себя так, словно она и впрямь была членом семьи. Она отчитывала Ловеллу за чрезмерную словоохотливость и, казалось, решила быть дружелюбной по отношению ко мне. Я даже устыдилась своей неприязни к ней.

После обеда Рок с Чарльзом принялись за дела, а я отправилась к себе за книгой. Мне захотелось посидеть в саду, под одной из чудесных пальм, о чем я мечтала с момента приезда сюда.

С книгой в руках я отправилась во внутренний двор. Под деревом было удивительно прохладно.

Я любовалась окружающей меня красотой. Все вокруг было в цвету. Даже воздух здесь, и тот был напоен запахом лаванды. В пруду мелькали золотые плавники рыбок.

Открыв книгу, я попробовала было читать, но мысль о многочисленных окнах не давала мне покоя, и я постоянно поднимала на них свой взгляд. Ерунда, кому нужно следить за тобой, мысленно урезонивала я себя. Даже если кому-то и взбредет в голову такая сумасбродная идея, то в конце концов, что в этом такого? Мои опасения просто смешны.

Неожиданно чьи-то руки закрыли мне глаза. Слегка растерявшись, я довольно резко спросила:

— Кто здесь?

Закрывавшие мои глаза руки явно были детскими. Сзади кто-то довольно хмыкнул:

— Попробуй угадать.

— Это ты, Ловелла?

Руки освободили мое лицо. Девочка весело запрыгала передо мной.

— А я умею стоять на голове, — объявила она. — А ты не умеешь.

Она тут же продемонстрировала свои способности. Ее длинные, тонкие ноги опасно задрыгались совсем близко от берега пруда.

— Хорошо-хорошо, — поспешно ответила я. — Вижу, что ты и впрямь это умеешь.

Сделав сальто, Ловелла улыбнулась мне. Ее лицо слегка порозовело от усердия.

— А как ты угадала, что я Ловелла? — спросила девочка.

— А кто еще это мог быть?

— Например, Хайсон.

— Я с самого начала была просто уверена, что это ты, Ловелла.

— Потому, что Хайсон так себя не ведет, верно?

— Думаю, что твоя сестра просто немного стеснительна.

Девочка сделала еще одно сальто.

— Ты не боишься, Фейвэл?

— Чего я, по-твоему, должна бояться?

— Быть женой одного из Пендорриков?

— А что в этом плохого?

— Но ведь теперь тебя тоже называют новобрачной?

— Новобрачной?

— Да. Новобрачной Пендорриков.

— Ну и что?

Глаза девочки неожиданно сузились и стали похожими на щелки. Застыв на месте, она пристально посмотрела на меня.

— Так значит, ты еще ничего не знаешь? — изумленно спросила она.

— Нет. Именно поэтому я прошу тебя рассказать мне о том, на что ты явно намекаешь.

Девочка подошла и, положив руки мне на колени, снова внимательно посмотрела на меня. Лицо Ловеллы было так близко, что я свободно могла как следует рассмотреть ее продолговатые темно-карие глаза, чем-то напоминающие мне глаза Рока, и по-детски чистую, без изъянов, кожу. Что-то еще в ней вдруг напомнило мне мужа. Может, полный лукавства взгляд?

— Ну, так ты расскажешь мне? — ; спросила я. Так ничего и не ответив, девочка воровато озиралась на окна. Я продолжала настаивать.

— И все-таки почему ты спросила, не боюсь ли я? Чего, по-твоему, я должна бояться?

— Конечно, потому что ты — миссис Пендоррик. Моя бабушка тоже была женой одного из Пендорриков. В южной части дома, в галерее, висит ее портрет. Ты видела его?

— Ты имеешь в виду Барбарину?

— Да. Она тоже была новобрачной Пендоррика и умерла молодой.

— Перестань говорить загадками, Ловелла. Почему ты считаешь, что каждая миссис Пендоррик непременно должна умереть?

— Кроме Барбарины в Пендоррике была еще одна новобрачная — Ловелла. Ее портрет висит в северной галерее. Раньше ее призрак все время бродил по замку, до тех самых пор, пока не умерла моя бабушка. Тогда душа Ловеллы успокоилась.

— А, теперь мне все понятно. Так значит, это история о призраках?

— В какой-то степени, да. Но она касается и ныне живущих людей.

— Мне не терпится услышать твой рассказ. Девочка напряженно вглядывалась в мое лицо.

Я даже подумала, уж не запретили ли ей говорить со мной об этом.

— Ладно, — наконец шепотом сказала она. — Когда-то очень давно в Пендоррик-холле устроили пышный прием по случаю свадьбы Пендоррика и Ловеллы. Ее отец был очень богатым человеком и жил в северном Корнуолле. На церемонию бракосочетания в Пендоррик съехались все родственники. Торжество было в самом разгаре, когда в зал неожиданно вошла женщина с маленькой девочкой. Женщина объявила, что эта малютка — дочь Петрока Пендоррика. Конечно, это был совсем другой Петрок, а не твой муж, — ведь эта история произошла очень давно. Петрок женился на Ловелле, а эта бедная женщина с ребенком считала, что он по праву принадлежит только ей. Она жила в лесу со своей матерью-колдуньей. В тот самый день колдунья и прокляла Пендоррика и его новобрачную. И с тех пор всех жен Пендорриков преследуют неудачи.

— Когда это произошло? — поинтересовалась я.

— Приблизительно двести лет тому назад.

— Ну, это очень давняя история.

— Тем не менее, ее продолжением стала трагическая судьба Барбарины. Может быть, то же самое ожидает и тебя.

— Каким это образом?

— Я еще не рассказала тебе, какое проклятье наложила тогда колдунья. Новобрачная любого из Пендорриков непременно умирает молодой и ее душа преследует наш дом до тех пор, пока не погибнет следующая миссис Пендоррик. И, конечно, тоже молодой.

От этих слов девочки у меня отлегло от сердца, и я улыбнулась. Наконец-то я поняла значение загадочных и полных какого-то таинственного смысла слов «новобрачная Пендорриков». Не удивительно, что именно в Корнуолле, где так живы различные предрассудки, старая легенда сохранилась до сегодняшнего дня. И не просто сохранилась — снабдила этот старый замок привидением.

— Неужели тебе и впрямь все равно? На твоем месте я бы не была так спокойна.

— Ты еще не закончила свой рассказ. Так что же случилось с Ловеллой?

— Она умерла при родах ровно через год после свадьбы. Тогда ей было всего восемнадцать лет. Согласись, это не тот возраст, в котором обычно умирают люди.

— Думаю, многие женщины умирали при рождении детей, особенно в те времена.

— Конечно. Но говорят, ее душа не покидала замок до тех пор, пока ее место не заняла новая миссис Пендоррик.

— Ты хочешь сказать, что теперь Барбарина тоже бродит по дому? — засмеялась я.

— Дядя Рок тоже всегда смеется, как и ты сейчас. А мне совсем не смешно. Я знаю, что так оно и есть на самом деле.

— Значит, ты веришь в привидения? Она согласно кивнула головой.

— Я это чувствую. Поэтому и хочу предупредить тебя, что скоро тебе будет совсем не до смеха.

Девочка снова вскочила на ноги и проделала еще одно сальто. Теперь ее ноги мелькнули перед самым моим носом. Закончив демонстрацию своих трюков, она снова подошла ко мне и как ни в чем не бывало сказала:

— Я рассказала тебе об этом, так как считаю, что тебе необходимо знать правду. Ловелла не оставляла в покое Пендоррик-холл до тех самых пор, пока не умерла моя бабушка. Тогда душа Ловеллы успокоилась, ведь ее место заняла душа Барбарины. Вот уже целых двадцать пять лет, как призрак моей бабушки то там, то здесь появляется в нашем доме. Думаю, она порядком устала и ей хочется наконец успокоиться в своей могиле. Готова дать руку на отсечение, что теперь она ждет не дождется, чтобы следующая миссис Пендоррик заняла ее место.

— Теперь мне понятно, что ты имеешь в виду, — беспечно заметила я. — Ведь следующая миссис Пендоррик — это я.

— Тебе все еще хочется смеяться? — отступив на шаг, девочка опять ловко перекувырнулась на месте. — Что ж, у тебя еще будет возможность убедиться в том, что я права.

— Ну а сама ты когда-нибудь видела привидение? Хотя бы ту же самую Барбарину? Думаю, что нет.

Ловелла молча взглянула мне в глаза и затем, повернувшись, молча направилась к северной части дома. Продолжая на ходу выполнять свои акробатические трюки, она все дальше удалялась от меня, пока наконец совсем не исчезла в дверном проеме.

Я снова взялась за книгу, но по-прежнему без конца отвлекалась и поглядывала на окна. Да, такое обилие окон, напоминающих внимательно наблюдающие глаза, может удручающе подействовать на психику любого, кто сидит в этом саду. Нет, что за ерунда! И все из-за этой глупой истории о призраках, подумала я. Рок был абсолютно прав, предупреждая, что корнуэльцы ужасно суеверны. Вспоминая разговор с Ловеллой, я поняла, что девчонка просто решила немного попугать меня.

Дверь северной части дома с грохотом распахнулась, и я снова увидела загорелое лицо, обрамленное темными волосами, завязанными в хвост.

— Привет! Дядя Рок попросил меня побыть с тобой, чтобы ты не скучала.

— Мне кажется, ты уже выполнила его просьбу.

— Извини, просто я никак не могла найти тебя. Я обежала весь дом, но затем вспомнила про двор и пришла сюда. Скажи, чем бы тебе хотелось заняться?

— Послушай, Ловелла, ты ведь уже была здесь, и совсем недавно.

Девочка недоуменно уставилась на меня.

— Ты рассказала мне легенду о новобрачных Пендорриков, помнишь?

Ловелла испуганно зажала рот рукой.

— Неужели она и в самом деле осмелилась рассказать тебе об этом?

— Ты ведь не Хайсон, верно?

— Конечно, я — Ловелла.

— Но она сказала…

А говорила ли та, вторая девочка, что она — Ловелла? Я совершенно запуталась и теперь уже не была уверена ни в чем.

— Хай в самом деле притворилась, что она — это я? — Ловелла громко расхохоталась.

— Так значит ты все-таки Ловелла? На самом деле?

— Клянусь, что не вру! — Ее слова звучали вполне искренне.

— Но зачем в таком случае твоей сестре вдруг понадобилось притворяться, что она — это ты?

Ловелла нахмурила брови и, немного подумав, сказала:

— Вероятно, Хай не по душе, что из нас двоих ее считают тихоней. В мое отсутствие ей нравится притворяться мною, ведь посторонним людям трудно различить нас. Фейвэл, ты не хочешь сходить на конюшню и взглянуть на наших пони?

Я охотно приняла приглашение. Мне хотелось побыстрее уйти отсюда, точно так же, как сегодня утром мне хотелось побыстрее покинуть кладбище.

Ужин в этот вечер прошел весьма удачно. Близнецы ужинали отдельно, так что за столом нас было пятеро. Морвенна пообещала вскоре показать мне дом и объяснить, как ведется хозяйство.

— Рок считает, что пока ты еще не привыкла к жизни здесь, все в доме должно оставаться по-старому, — сказала Морвенна и с нежностью взглянула на брата. — Но, конечно, окончательное решение за тобой.

— Не думай, — вставил Рок, дружелюбно поглядывая на сестру. — Венна не против каких-либо перемен. Конечно, если речь не пойдет о таких изменениях, которые просто неприемлемы для нее. Надеюсь, тебе не захочется срубить магнолию или превратить цветник в детскую площадку?!

Морвенна приветливо улыбнулась мне.

— По правде сказать, я не очень-то хорошая хозяйка, Фейвэл. Да и какая разница? Живя в этом доме, особой необходимости заниматься хозяйством нет. Миссис Пенхаллиган прекрасно справляется со своими обязанностями. Мне действительно очень нравится сад, но если тебе все же захочется что-то изменить в нем, то ради Бога.

— Ага, — шутливо воскликнул Рок. — Значит, битва за деревья все-таки вот-вот начнется.

— Не обращай на него внимания, Фейвэл, — сказала Морвенна. — Просто моему брату нравится дразнить нас. Думаю, ты уже успела убедиться в этом.

Мне было приятно слушать их шутливые пререкания. Ведь эти несерьезные колкости на самом деле свидетельствовали лишь о глубокой взаимной привязанности Рока и Морвенны. Рок был очень деликатен со своими близкими. Будучи умным человеком, он прекрасно понимал, что теперь в семейном укладе неизбежны определенные изменения, и старался невзначай не обидеть ими сестру. А когда Морвенна и Чарльз принялись расспрашивать меня о Капри, при этом очень тактично избегая расспросов об отце, я догадалась, что Рок предупредил их о пережитом мной горе. Его деликатность не могла не восхищать меня, и я была бесконечно благодарна ему за то, что он никогда не выставлял свою заботу напоказ.

Морвенна и Чарльз тоже были очень привязаны к Року и очень предупредительны в общении со мной. Что касается Рэйчел, то в ее искренности я не была уверена. Вообще эта женщина вела себя так, словно изо всех сил старалась убедить прислугу в том, что она член или почетный друг семьи, а не присматривающая за детьми гувернантка. Казалось, она все время оборонялась от каких-то одной ей известных врагов. Я исподволь наблюдала за ней и иногда ловила на ее лице выражение горечи и разочарования.

Мы сидели в одной из небольших гостиных и пили кофе, который нам подала миссис Пенхаллиган. Чарльз и Рок разговаривали о делах, а Морвенна и Рэйчел принялись описывать местные порядки. Мне было интересно слушать их рассказы, особенно после того, как сегодня утром я побывала в деревне. Морвенна пообещала отвезти меня в Плимут за покупками, предупредив, что в местные магазины поначалу лучше не ходить одной.

Я горячо поблагодарила ее за любезность, а Рэйчел сказала, что я вполне могу рассчитывать и на нее в том случае, если Морвенна будет занята и не сможет сопровождать меня.

— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, — ответила я.

— Ради новобрачной Рока я готова на все, — прошептала она.

Опять меня называют новобрачной, с досадой подумала я. Почему новобрачная, а не жена? Думаю, что именно с этого самого момента со мной и стали происходить довольно странные и необъяснимые вещи. У меня было такое ощущение, словно я вдруг оказалась одна в кромешной тьме.

В тот вечер мы отправились спать довольно рано. Проходя по коридору вместе с Роком, я невольно снова выглянула в окно и вспомнила о сегодняшнем разговоре с девочками.

Рок остановился позади меня.

— Вижу, тебе очень нравится этот двор, верно?

— Да, за исключением этих окон. Они — как следящие за мной чужие глаза. Сегодня в саду меня не покидало ощущение, что на меня кто-то смотрит.

Он весело рассмеялся.

— Ты уже говорила об этом. Не беспокойся, в Пендоррик-холле все слишком заняты, чтобы подглядывать за тобой.

Мы направились в спальню, и Рок вдруг спросил:

— Тебя что-то тревожит, дорогая?

— Да нет, ничего особенного.

— Так значит, все-таки что-то беспокоит тебя? Я постаралась перевести разговор в шутливое русло, но этот огромный дом давил на меня своей гнетущей тишиной. Невольно в голову приходили мысли о том, какие фарсы и трагедии должно быть разыгрывались в этих стенах на протяжении нескольких веков. Конечно, в студии отца я бы наверняка не думала ни о чем подобном. Здесь же, в старинном доме все, казалось, заставляло мысленно погружаться в глубь веков. Не выдержав, я выложила мужу начистоту все, что произошло сегодня днем.

— Ох уж эти несносные девчонки, — буквально застонал он.

— Эта история о новобрачных Пендорриков…

— Такие истории встречаются в Корнуолле буквально на каждом шагу. И все они как две капли воды похожи на эту. Пойми, корнуэльцы — это тебе не рассудочные и флегматичные англичане. Их предками были кельты, а они сильно отличались от холодных англосаксов. Конечно, я неоднократно слышал рассказы о том, что в Хантингтоне, Херефорте и Оксфордшире есть старинные дома, где встречаются привидения. Но на мой взгляд, это самые обыкновенные дома. Если же верить корнуэльцам, то весь Корнуолл буквально кишит привидениями. Чаще всего рассказывают про маленьких гномов в алого цвета камзолах и конусообразных колпачках на голове. Здесь полно и всякой другой сказочной нечисти: черные и белые ведьмы, привидения…

— Кажется, привидения — это именно то, что водится в Пендоррике.

— Ни один старинный дом в Корнуолле не обходится без призраков, по крайней мере, без одного. Пойми, это своего рода символ, своеобразный признак подлинной древности. Даю голову на отсечение, что тот же лорд Полхорган готов выложить из своего кармана тысячу, а то и две тысячи фунтов за то, чтобы в его доме тоже завелось привидение. Но корнуэльцы никогда не согласятся на подобные уступки в своих традициях. Полхорган здесь чужак, и поэтому его дом недостоин привилегии быть населенным призраками.

Его слова немного успокоили меня, и мысленно я отругала себя за то, что позволила напугать себя этими глупыми историями. Да, Хайсон действительно довольно странный ребенок, и мне не понравилось то удовольствие, которое она явно испытывала, стараясь вывести меня из душевного равновесия.

— Но эта история касается всех новобрачных Пендорриков, а значит, и меня, — заметила я.

— Ловелла Пендоррик умерла точно в день первой годовщины своей свадьбы. Вероятно, именно это обстоятельство и послужило причиной возникновения такой грустной легенды. Женщина родила сына, после чего умерла сама. Довольно распространенное по тем временам явление. Но здесь, в Корнуолле, люди хватаются за любой предлог, чтобы выдумать красивую историю. Так появилась и эта.

— С тех самых пор Ловелла и начала бродить по дому?

Рок согласно кивнул головой.

— Думаю, что со временем все бы забыли о злосчастной Ловелле, если бы не смерть моей матери. Она умерла в двадцать пять лет, когда мы с Морвенной были еще совсем маленькими.

— Как это случилось?

— Трагические обстоятельства ее смерти тоже в какой-то мере способствовали возрождению легенды о новобрачных Пендорриков. Дело в том, что мать упала с галереи. Она облокотилась о прогнившие деревянные перила, и те не выдержали. Это действительно всего лишь несчастный случай. Но поскольку портрет Ловеллы висит именно в северной галерее, как раз рядом с тем местом, откуда она упала, то вину за это несчастье приписали ей. Ловелла якобы устала бродить по дому как неприкаянная и решила, что Барбарине пора занять ее место. Вероятно, тогда и родилась вторая часть легенды, которая гласит, что душа каждой из новобрачных Пендорриков будет жить в замке до тех самых пор, пока не погибнет следующая миссис Пендоррик. Ты еще не раз услышишь, что теперь по дому бродит Барбарина, моя мать. Конечно, для такого старинного дома она — довольно молодое привидение, но зато наши привидения сменяют друг друга.

— Понятно, — сказала я.

Положив руки мне на плечи, Рок рассмеялся. Я смеялась вместе с ним, стараясь, чтобы мой смех звучал естественно.

Изображенная на портрете женщина в костюме для верховой езды и украшенной голубым бантом шляпе полностью захватила мое воображение. В минуты уединения меня словно бы притягивало к тому месту, где висел ее портрет. Я не стеснялась того, что кто-то может заметить, как часто я прихожу в галерею и рассматриваю его. Что ж, если меня и впрямь заметят, то просто решат, что я тоже верю в эту старинную легенду.

Женщина на портрете была написана столь искусно, что казалась живой. Ее глаза слегка поблескивали, а на губах играла улыбка… Я все время думала о том, какие ужасные секунды, должно быть, пережила эта бедняжка, когда поняла, что под ней трещат перила и она падает вниз. Интересно, проявляла ли она такой же нездоровый интерес к той, другой новобрачной Пендорриков, как я к ней? Конечно же, нет, уверяла я себя. Да и меня заинтриговала лишь картина. Я — цивилизованный человек и не позволю какой-то легенде испортить мне жизнь. Но несмотря на все эти разумные доводы, я всякий раз не могла удержаться, чтобы еще раз не взглянуть на портрет.

Именно за этим занятием Рок и застал меня два дня спустя после нашего разговора. Он обнял меня и предложил вместе отправиться на прогулку.

— Мы с сестрой совсем не похожи на мать, ведь верно? — заметил он. — Не нужно бояться Барбарины. Ведь это всего лишь ее портрет, и только.

Потом мы отправились на прогулку. В это утро муж повез меня на болота. Я была зачарована дикими просторами с разбросанными здесь и там валунами причудливой формы. Мне стало понятно, почему Рок так хотел, чтобы я получше узнала этот удивительный край.

Мы проехали много миль, добрались сначала до Каллингтона, а затем до Сент-Клиера, небольших городков, фасады домов которых были отделаны серым гранитом, и снова выехали на болота. Рок не без гордости показал мне сооруженное из камня захоронение эпохи неолита. Наверное, ему хотелось убедить меня в том, что такая древняя страна, как Корнуолл, просто не может обойтись без старинных легенд.

На вершине одного из холмов Рок остановил машину и показал мне необычную по форме скалу. Нежно обняв меня за плечи, он сказал:

— Это чудо природы называется «Головка сыра». Подожди. Когда-нибудь я отвезу тебя еще дальше и покажу «Веселых девушек»— девятнадцать камней, лежащих по кругу. Местные жители всерьез начнут уверять тебя, что некогда эти камни были живыми девушками. Старая легенда гласит, что когда-то давным-давно девушки принялись танцевать в святом месте, и в наказание за святотатство они тут же были превращены в камни. Если говорить честно, то по форме эти валуны действительно напоминают фигуры танцующих людей.

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Дорогая, со временем ты привыкнешь к тому, что в Корнуолле легенды встречаются буквально на каждом шагу. И их не стоит воспринимать всерьез.

Я поняла, что Рок обеспокоен, и поспешила заверить его, что никаких причин для волнений нет. Ведь я всегда так гордилась тем, что здравый смысл и рассудительность никогда не покидают меня.

— Знаю, — ответил он. — Но смерть отца — большое потрясение для тебя. Оно сильнее, чем ты сама осознаешь. Думаю, сейчас я должен быть особенно внимателен к тебе.

— А ты не боишься избаловать меня своим вниманием и заботой?

— Не забывай, что я как-никак твой муж.

— Что ты, милый, это просто невозможно забыть!

Рок нежно поцеловал меня и крепко сжал в объятиях. Казалось, в этот момент мы оба старались убедить друг друга в глубине наших чувств. Я была чрезвычайно признательна мужу за его чуткость и поддержку, в которых так нуждалась сейчас.

В отличие от меня после подобных довольно интимных сцен Рок быстро обретал обычное уравновешенное состояние. Вот и на сей раз он уже вскоре снова принялся подшучивать надо мной, а затем начал рассказывать мне такие «корнуэльские легенды», что я вынуждена была обвинить его во лжи. На обратном пути мы придумывали различные истории о тех местах, мимо которых проезжали. При этом каждый старался перещеголять другого в фантазии и изобретательности.

Мы возвращались домой в приподнятом настроении, и я не преставала удивляться умению Рока в нужный момент успокоить и поддержать меня.

Последующие несколько дней мы почти не разлучались. Рок объезжал свои фермы и всегда брал меня с собой. Нас повсюду встречали очень приветливо, обычно предлагая выпить бокал домашнего вина или сидра, даже угощали горячими, прямо из печки, знаменитыми корнуэльскими пирогами. К счастью, я не чувствовала той настороженности, с которой, как предупреждал меня Рок, корнуэльцы встречают любого, кто приезжает с другой стороны Теймара, хотя, наверное, я казалась им иностранкой.

— Если тебя примут за чужую, ты никогда не станешь здесь своей, — сказал мне Рок. — Конечно, ты жена корнуэльца, это облегчает дело. А когда ты родишь маленького корнуэльца… В противном случае ты еще лет пятьдесят не приживешься здесь.

Морвенна, как и обещала, пригласила меня поехать с ней в Плимут за покупками. По пути мы остановились выпить по чашке чая.

— Знаешь, мы с Чарльзом очень довольны женитьбой Рока, — сказала она. — Нам так хотелось, чтобы он наконец обзавелся семьей.

— Ты очень привязана к Року, верно?

— Конечно, ведь он — мой брат, да мы еще и близнецы. К тому же Рок — действительно необыкновенный человек. Думаю, ты согласна со мной, не правда ли?

Полностью разделив точку зрения Морвенны, я почувствовала, что подобные беседы все больше располагают меня к ней.

— На Рока всегда можно положиться, он очень надежный человек, — продолжала Морвенна. Она задумчиво помешивала чай. Ее глаза затуманились, словно она погрузилась в какие-то воспоминания.

— Наверное, ты все же удивилась, узнав о столь неожиданной женитьбе брата?

— Немного, да и то лишь в самый первый момент. Поступки Рока нередко были неожиданными для окружающих. Так что неожиданность вашего брака не помешала нам с Чарльзом обрадоваться за Рока.

— Обрадовались несмотря на то, что он женился на абсолютно неизвестной вам женщине? Морвенна рассмеялась.

— Но ведь теперь мы уже не только познакомились, ты стала одной из нас.

Не скрою, мне было очень приятно услышать эти слова.

Мы с Морвенной навестили викария. Я с интересом слушала рассказы Дарка о корнуэльских предрассудках и подивилась его наблюдательности, когда он сказал:

— По-моему, местные жители настолько уверены в том, что с ними непременно должно что-то произойти, что тем самым сами накликают на себя беду.

Мы также поговорили о тех людях, которые живут на землях Пендорриков. Я просияла от гордости, узнав, что многое здесь изменилось к лучшему, с тех пор как Рок стал управлять делами.

У викария я познакомилась с доктором Эндрю Клементом, приятным мужчиной лет тридцати. Доктор был высок, светловолос и настроен весьма дружелюбно. Мне кажется, симпатия наша друг к другу была вполне взаимна. Доктор объяснил, что его, как и меня, считают здесь иностранцем, так как он родом из Кента и живет в Корнуолле всего восемнадцать месяцев.

— Я часто проезжаю мимо Пендоррик-холла, когда навещаю вашего соседа — лорда Полхоргана, — сказал он мне.

— Значит, он все-таки серьезно болен?

— В общем да. К тому же его преклонный возраст дает о себе знать. За ним требуется тщательный уход. При нем постоянно находится медсестра. Она живет у него в доме. Вы еще не встречались с ней?

— Нет.

— Иногда она приходит в Пендоррик, — сказала Морвенна. — Думаю, ты вскоре познакомишься с ней.

День прошел на редкость удачно. По дороге домой мы продолжали говорить на семейные темы. Речь неожиданно зашла о близнецах.

— Кажется, Рэйчел действительно очень хороший педагог, — заметила я.

— Да, очень.

— Хорошо, что она работает у вас. Ведь квалифицированного специалиста заполучить довольно трудно.

— Вообще Рэйчел здесь временно. Через год-другой девочкам все равно придется поехать в какую-нибудь школу. Не могут же они вечно оставаться дома…

Мне показалось, что голос Морвенны изменился при упоминании Рэйчел. Может, это просто мое воображение? На какое-то время мы замолчали, и я принялась мысленно ругать себя за мнительность, которую в последнее время стала подмечать за собой. Неужели это и впрямь влияние Корнуолла?

Мне очень хотелось продолжить разговор о Рэйчел и разузнать о ней хоть что-то еще. Например, каковы ее отношения с Роком? И не было ли между ними чего-то особенного? К сожалению, Морвенна перевела разговор на другую тему. Она живо принялась рассказывать о Дарках, о том, что при них в местной церкви многое изменилось к лучшему.

Днем я снова отправилась во внутренний двор. Казалось, что-то так и притягивало меня туда против моей воли. Ведь сад с южной стороны дома гораздо удобнее для отдыха и уединения. Там можно посидеть в одной из беседок и полюбоваться морем… Но какая-то непонятная сила снова привела меня в это не очень уютное место. И опять чувство необъяснимой тревоги овладело мной. Я снова расположилась под пальмой с книгой в руках и опять никак не могла сосредоточиться на чтении, без конца поглядывая на окна.

Очень скоро появились близнецы. Когда они находились вместе, отличить одну от другой не представляло особого труда — . Ловелла — сама жизнерадостность, Хайсон — сдержанная, как всегда. Я уже начала сомневаться, Хайсон ли рассказала мне историю о Барбарине. Или все же это была Ловелла, которая решила напугать меня, а потом уверила, что это сделала Хайсон.

— Привет, — за двоих сказала Ловелла. Расположившись на траве, девочки уставились на меня.

— Мы тебе не мешаем? — вежливо осведомилась Ловелла.

— Нет, я не слишком-то увлеклась чтением.

— Тебе здесь нравится? — не унималась она.

— Здесь очень тихо и спокойно.

— Да, Пендоррик-холл надежно защищает сад со всех сторон. Хайсон тоже нравится сидеть здесь. Правда, Хай?

Хайсон согласно кивнула головой.

— А что ты думаешь о нас?

— По правде сказать, я пока не могу сказать ничего определенного.

— Я имела в виду не нас с Хай, а все семейство Пендорриков. Что ты думаешь о замке, о дяде Роке, о маме с папой и о Бекки Шарп?

— О Бекки Шарп?..

— Ну, о Рэйчел Бектив.

— Почему вы называете ее Шарп?

— Хай считает, что Рэйчел действительно похожа на Бекки Шарп, о которой она прочитала в «Ярмарке тщеславия» Теккерея. Хай вообще много читает.

Я вопросительно взглянула на Хайсон, и та в подтверждение кивнула головой.

— Хай рассказала мне о Бекки, и я тут же сказала, что она очень похожа на нашу Рэйчел. С тех пор мы так ее и называем. Конечно, только между собой. Я вообще люблю придумывать людям разные прозвища. Например, себя я называю Ло, а Хайсон — Хай. Разве не здорово, что родители назвали нас такими старинными именами? Хотя, по правде говоря, я бы предпочла быть Хайсон. Конечно, только по имени. Что же касается характера, то мне нравится оставаться самой собой. Ведь Хай только и делает, что молча сидит и о чем-то размышляет.

— Что ж, не самое плохое занятие, — улыбнулась я Хайсон, которая по-прежнему беззастенчиво рассматривала меня.

— У меня для всех есть прозвища, но я держу их в секрете.

— А как ты называешь меня?

— Тебя? Новобрачной. По-другому тебя просто не назовешь.

— А мисс Бектив знает о своем прозвище? — поинтересовалась я.

— Нет, я же сказала: это секрет. Дело в том, что Рэйчел училась с мамой в одной школе и с тех самых пор все время приезжала к нам в гости. Хай даже сказала, что когда-нибудь эта женщина просто останется здесь навсегда. Ведь ей совсем не хочется уезжать отсюда.

— Рэйчел сама говорила вам об этом?

— Конечно же, нет. Она никогда не скажет ничего подобного. Она все держит в тайне. Ее истинные намерения никогда никому не известны. Но Рэйчел и в самом деле ужасно хочется остаться здесь навсегда. Мы даже думали, что когда-нибудь она просто выйдет замуж за дядю Рока.

Подойдя вплотную, Хайсон положила руки мне на колени. Глядя мне в глаза, она сказала:

— Поэтому-то она не слишком довольна тем, что миссис Пендоррик стала ты.

— Ты не должна так говорить, Хай, — предупредила Ловелла.

— Я буду говорить то, что захочу.

— Нельзя.

Хайсон неожиданно разозлилась.

— Нет, я буду говорить только то, что считаю нужным.

Довела продолжала настаивать на своем:

— Нет, этого делать нельзя, нельзя!

Она принялась бегать вокруг пруда, а Хайсон бросилась вдогонку. Я наблюдала за тем, как они носились по двору до тех пор, пока Ловелла не исчезла в дверях северной части дома. Хайсон хотела было последовать за сестрой, но затем, после минутного колебания, снова подошла ко мне.

— Ловелла ведет себя совсем как ребенок, — серьезно сообщила она мне. Опустившись на колени у самых моих ног, она снова пристально посмотрела на меня. Слегка смутившись от ее недетской серьезности, я спросила:

— Почему ты почти не говоришь в присутствии сестры?

В ответ Хайсон неопределенно пожала плечами.

— Я молчу лишь тогда, когда мне нечего сказать, — едва слышно произнесла она.

Казалось, теперь ей тоже нечего было сказать мне, так как она опять замолчала. Затем вдруг поднялась, глянула на окна и помахала кому-то рукой. Проследив за ее взглядом, я заметила, что занавески в одном из окон слегка раздвинуты, и отчетливо увидела кого-то в черной шляпе с голубым бантом…

— Кто это? — резко спросила я.

Девочка медленно сказала:

— Это — бабушка.

Улыбнувшись, она неторопливо отправилась к северной двери, оставив меня одну в этом ужасном саду. Я снова взглянула на окна. Там уже никого не было и занавески были задернуты.

— Барбарина, — прошептала я, чувствуя в этот момент себя так, словно глаза этой женщины и впрямь смотрели на меня. И не только смотрели, но даже, казалось, смеялись надо мной. Мне больше не хотелось оставаться здесь ни на минуту.

Да это просто смешно, пыталась я убедить себя. Хитрая уловка? Ловелла вошла в дом и, поднявшись в одну из комнат, помахала нам оттуда рукой. Близнецы решили немного повеселиться. Хотя у окна стоял не ребенок, а взрослый человек. Это была женщина, притом довольно высокая…

Поспешно войдя в дом через южную дверь, я на мгновение задержалась перед портретом Барбарины. Мне показалось, что она смотрит на меня с явной усмешкой.

— Чушь, — вслух заметила я, поднимаясь по лестнице. — Я — нормальный, современный человек без комплексов. И не верю ни в какие привидения.

Неужели я и впрямь изменилась, приехав сюда? Прежняя ли я Фейвэл? Конечно, нет. Ведь я познала любовь, ревность, а теперь еще и страх. До встречи с Роком я никогда не испытывала ничего подобного.