Трудное счастье мое (СИ)

Глава 4

Бесстужев

Волк с самого утра сходил с ума сам и ввергал в безумие человеческую половину. От нескончаемого скулежа и воя у Артема раскалывалась голова и тряслись руки. Внутренний зверь терзал человека, наказывал за бездействие и требовал-требовал-требовал.

Когда автобусы подъехали и из их душных салонов повалил народ, Артем, как заправская легавая, сделал стойку — замер на месте и напрягся так, что все мышцы зазвенели. Все его существо затаилось и сосредоточилось на одном единственном объекте. Блестящими глазами он следил за каждым движением Лены, беспокойно обнюхивал воздух, пытаясь полнее ощутить ее запах и, понукаемый зверем, кружил неподалеку, ища возможность подобраться ближе.

Как назло, вокруг Лены всегда кто-то находился, и, по-хорошему, Артёму бы следовало уйти и заняться пока неотложным делом — окончательно согласовать план мероприятия, но он не мог. Не хватало сил оставить ее, да и волк не давал даже головы отвернуть, возобновляя скулеж, как только Лена пропадала с глаз.

Так и крутился рядом, оглаживал взглядом, любовался каждой чертой мягкого облика, впитывал и навечно запечатывал в памяти солнечный образ и мелодичный голос. Его пара была великолепна, ошеломительно-идеальна, особенно, когда прошла совсем рядом, так близко, что Артема накрыло теплой волной живого аромата, и волк внутри потянулся за сладким шлейфом, не находя сил устоять.

Но Лена просто пошла дальше, своим путем, даже не повернув головы и не заметив присутствия того, кто подыхал без нее и не представлял жизни порознь.

Просто прошла. Не обратила внимания и даже не заметила.

Зверь внутри взвился, выкрутил суставы, прорезал кончики пальцев когтями, выступил на лице Артема высокими скулами и острым подбородком. Остановил неконтролируемый оборот Сергей, заслонив собой брата от возможных свидетелей и крепко схватив его за плечо.

— Не здесь, — вполголоса придержал Артема Сергей и его внутренний волк незаметно для окружающих заскулил, — попросил волка Артема успокоиться.

Это ненадолго помогло, но терпение зверя сегодня словно сговорились проверить все по очереди.

Сначала молодой волк Асташенко сунулся к домику Лены, хотя все волки стаи были предупреждены о ее статусе. Думал выслужиться, поиграть с детьми. А оно вон как получилось, — и ребенка напугал и Лену. Теперь она и смотреть не хочет в сторону зверей, боится.

Следующим испытанием стали приставания ее муженька, когда он решил зажать жену возле домика. Видит, Луна, еще секунда, — и Артема не удержал бы уже никто. Если кто-то смеет усомниться, то пусть спросит у вымотанных Сергея, Бельшанского и начальника охраны. Им пришлось не слабо попотеть, чтобы не допустить кровопролития на празднике.

Третье испытание Артем провалил.

Он видел, как Лена направилась в лес. Он ждал этого момента с самого ее приезда и собирался подойти и познакомиться. Просто пообщаться, поговорить о чем-нибудь и, в идеале, найти точки соприкосновения. Если она любит живопись — организовать выставку художников. Если обожает театр — выдать всему отделу билеты на премьеру. Посодействовать с садиком, предложить работу в управлении у себя под боком, — все, что угодно, лишь бы расположить к себе и немного приблизить.

План был хорош, но провалился с треском, едва Артем увидел, как свободно и задумчиво стоит его ненаглядная, обнимает дерево. Тонкое запястье примагнитило взгляд, длинные пальцы так и просились, чтобы их согрели ладони Артема.

Лена слегка наклонила голову, прижалась виском к шершавой коре, отчего нежная шея притягательно изогнулась.

У Артема поплыло перед глазами, рот наполнился слюной, и он отчётливо понял — на невинный разговор с девушкой его не хватит. Ему недостаточно видеть ее, слышать голос. Он хочет ее себе. Немедленно.

Возможно, неистовое желание овладело звериной сущностью, но человеческая половина тоже этого хотела, как бы Артем не оправдывал себя. Поэтому он без сомнений сделал то, что сделал — подошёл к девушке сзади и накрыл своими ладонями ее запястья, так, как и мечтал.

Действительность превзошла его ожидания. Хрупкие пальцы, которые в другой ситуации он бы долго и вдумчиво целовал, утонули в его руках. Малышка дернулась, рванула из захвата, закричала. Потом заплакала. И Артем душой плакал вместе с ней, выл неудовлетворенным волком, скорбел над выходкой Всевидящей Матери Луны. Но не мог выпустить свою ненаглядную из объятий и не мог позволить ей ходить без метки.

Она его! И никаким силам этого не изменить. И пусть пока он не может вырвать Лену из привычной жизни, не может забрать ее у детей, но для оборотней всего мира она теперь его жена.

Укус Лена перенесла с трудом. Ее болезненные стоны влажно и горько бились в его ладонь, зажимающую кричащий рот. Сладкий манящий аромат пары изуродовал резкий запах страха и боли. Она страдала, и Артем никак этого не мог исправить. Он сам причина ее боли.

Лена настолько ослабла, что безвольно обвисла в руках Артема. У нее не было больше сил сопротивляться и это тоже не обрадовало его, хотя некоторые волки находили в этом особое удовольствие — измотать самку до изнеможения, а потом с полным правом победителя забрать себе.

Нет, с его нежной Луной так нельзя, она особенная. Хрупкая и трепетная, робкая и очень неуверенная в себе.

И, в момент, когда Лена без сил лежала спиной на его груди и беззвучно плакала, Артем поклялся, что больше никогда не причинит ей боль и не позволит своей Луне бояться себя.

— Прости. — Он не мог себе позволить почти ничего, прекрасно зная, что волка будет не остановить, но, пригрозив зверю свернуть ментальную шею в случае неповиновения, все же решился.

Накинул на глаза Лене повязку, чуть резче, чем следовало затянул ее, проклиная свое нетерпение и предвкушающую дрожь волка, и жадно поцеловал предназначенную пару. Своим напором и жаром он хотел передать ей жажду, невысказанную дикую потребность, объяснить без слов, как нуждается в ней, как хочет ее..

Но, кажется, ещё больше напугал и заставил опасаться за свою жизнь — Лена билась и царапалась, как в последнем бою, а после, когда Артем заставил себя отпустить ее и отойти в укрытие, Лена долго плакала и в страхе оглядывалась.

Артем не уходил. Ждал и наблюдал, мысленно успокаивал и пытался передать напуганной девушке частичку своей уверенности и силы.

"Ну же, малышка, давай, успокаивайся… Все будет хорошо, я обещаю. Верь мне."

С огромным облегчением Артем услышал злое ругательство от Лены и с удовольствием отметил, что она правильно использовала его подарок — платок с логотипом компании. Людям не стоит видеть отметины от его зубов, а оборотни почувствуют метку даже под одеждой.

****

Лена

Моего отсутствия, похоже, никто не заметил. Дети все так же изводили аниматоров, группы поддержки команд переместились к реке, где шло форсирование водной преграды, и абсолютно никому не было до меня никакого дела.

Пару раз мне показалось, что на меня странно смотрят незнакомые люди, но это и неудивительно — из зеркала домика, куда я принеслась на всех парах, на меня взглянули абсолютно ошалевшие заплаканные глаза, да и весь мой взъерошенный вид производил то еще впечатление. Даже странно, что никто из тех, глазеющих, не подошёл с вопросом все ли в порядке. Ничего не в порядке! На меня напал неизвестный мужчина и я не знаю, какое божество благодарить за то, что он остановился и не закончил начатое, ограничившись поцелуем и укусом. А ведь, судя по этому самому укусу, мужчину нормальным не назвать и кто его знает, на что ещё он способен. Покрошил бы на кусочки и поминай, как звали.

Осмотр шеи окончательно вогнал в отчаяние. Четкий след от зубов алел припухшим рубцом на бледной коже. Снять отек не помогла даже холодная примочка, пришлось опять повязывать платок на шею.

Я сразу решила — Паше ничего о произошедшем говорить не буду. Не хочу втягивать его в это и наблюдать за тем, что получится. Он у меня спокойный и рассудительный, но были у нас в жизни некоторые ситуации, после которых мне расхотелось посвящать его в такие дела. Нет, никто меня раньше не кусал, но был один сосед и ещё один знакомый, которые в разное время оказывали мне знаки внимания, и, когда я честно об этом рассказала Паше, то добилась не совсем того результата, на который рассчитывала. Во-первых, и знакомый и сосед сразу перешли в статус бывших, а после соседа Паша даже съездил в травмпункт на снимок кисти, и, во-вторых, мне ясно дали понять, что и моя часть вины в произошедшем есть. Конечно, есть, — с соседом я приветливо здоровалась, а со знакомым разговаривала и гостеприимно приглашала на чай несколько лет назад.

Поэтому, сейчас, как бы ни было мне страшно и больно, как бы ни хотела я поддержки, но Паше о произошедшем рассказывать не собиралась. Ничего я этим не добьюсь, только испорчу ему настроение, заставлю подозревать сослуживцев и получу закономерный вопрос — зачем я пошла в этот лес?

Соревнования первого дня закончились через час и я к тому времени успела привести себя в порядок. Умылась, переоделась, причесалась и спрятала глаза под солнечными очками.

Семья ввалилась в домик шумной гурьбой. Паша занял ванную и, перекрикивая шум воды, вещал из-за двери о честно заработанное первом месте. Дети со стонами попадали на кровати — устали, и сразу загалдели, требуя воды, сока, кукурузных палочек и мультиков.

— Никаких палочек! — Паша вытер волосы, накинул полотенце на плечи и чмокнул меня в нос. — Идём на обед.

Марина с готовностью поднялась, Андрей закапризничал, но, в итоге, тоже согласился и через пять минут мы всем семейством уже вышагивали в сторону столовой.

По дороге к нам примкнули Смирновы и сразу стало ещё шумнее и веселей. Для всех кроме меня. Но за оживленной беседой никто не заметил моего подавленного состояния и чрезмерной задумчивости. Только Наталья спросила, куда я делась во время испытаний, а я отговорилась больной головой и этого оказалось достаточным.

После обеда я устроилась на лавке, чтобы с удобствами сторожить играющих детей. Паша и Иван таинственным образом испарились, Наташи тоже не было видно, но я этому только обрадовалась. Вот вообще никакого настроения для болтовни не наблюдалось и лучшая для меня компания сейчас — одиночество.

Мужчину возле себя я заметила не сразу, но, даже увидев его, внимания не обратила.

Просто ответственный папа наблюдает за играющим на площадке отпрыском. Все правильно, так и нужно, дети нуждаются в постоянном присмотре.

Я обернулась, разыскивая глазами Пашу, ойкнула и зажала шею ладонью. Проклятый укус запульсировал дергающей болью и на глазах опять навернулись слезы.

— Все нормально? — Мужчина придвинулся ближе и внимательно всмотрелся в мое лицо, а я невежливо отмолчалась, отвернулась и отползла подальше от незнакомца, причем даже не собираясь скрывать от него свое нежелание общаться.

— Может быть, вам воды принести или ещё чего-нибудь?

Я отрицательно качнула головой и всхлипнула — рану опять дёрнуло. Господи, надеюсь тот изверг ничем таким не болеет? Сходить бы к врачу, сдать анализы на всякий случай.

— Саша, осторожнее! — крикнул мужчина кому-то в ватаге сорванцов и неожиданно уселся рядом. — Вы извините, но я нарушу ваше одиночество. Сил больше нет стоять, такой активный день.

Я не стала комментировать свободные лавочки вокруг нас и молча отодвинулась ещё дальше, к краю своего временного места отдыха, но мужчина этого, кажется, не заметил. Или ему было все равно.

— Мам, смотри, как я могу! — Андрей с гиканьем спрыгнул с высокой горки, я схватилась за сердце, моментально забыв про шею, а мужчина рядом рассмеялся.

— Ваш сорванец?

— Мой.

— Молодец.

— Молодец? — Я повернулась к улыбающемуся незнакомцу и хмуро посмотрела на него.

Тёмно-серые, почти графитовые глаза лучились теплом, острые высокие скулы смягчались широкой улыбкой, но, при всем его кажущемся веселье, мужчина не производил впечатление добродушного балагура. Я смотрела на него не дольше приличных нескольких секунд, но мне их хватило, чтобы понять — мужчина из руководящего состава и привык носить скорее офисный костюм, чем свободные трикотажные брюки и футболку.

— Конечно молодец! Какое главное предназначение в жизни у пацана, знаете? Регулярно доводить маму до инфаркта. Ваш, вижу, справляется, значит — все в порядке. Растет нормальным, крепким парнем.

— Вам кажется это смешным? — Пришлось опять повернуться к странному собеседнику. — Тогда, что насчёт цели жизни для девочки? Нервировать отца, доставать мужа, бесить зятя?

— А что? Мне нравится! — Хохмач хлопнул себя по колену и протянул эту же ладонь мне для пожатия. — Артем.

Я косо посмотрела на протянутую руку и поежилась от неприятной ассоциации. Новоявленный знакомый что-то понял для себя по моему лицу и спокойно убрал руку.

— А у вас есть имя?

— Лена.

Разговор с чужим мужчиной здорово тяготил меня, но и демонстративно встать и пересесть на другую лавку было неудобно, поэтому я коротко представилась и окончательно отвернулась, загородившись от Артёма плечом и распущенными волосами.

— Мама! Смотри, где я!

Головы с соседом по лавке мы вскинули одновременно, но отреагировали на Андрея, стоящего на самом верху сложной конструкции для лазания, по-разному. Я привычно схватилась за сердце, а Артем упруго поднялся, в пару прыжков преодолел расстояние до спортивной площадки и легко запрыгнул на нижнюю перекладину.

— Стой на месте, малой.

****

Я, конечно, испугалась, но из-за скорости развития событий не успела прочувствовать весь спектр отрицательных эмоций.

Мой новый знакомый с невероятной ловкостью и силой подтянулся на руках, гибко изогнулся и забросил себя на следующую перекладину, затем ещё на одну, и ещё. Он проделал это так непринужденно, что со стороны казалось — очень легко так скакать, плевое дело, но это, естественно, было не так. Я сама и на первую перекладину, самую низкую не залезу. Не хватит ни растяжки, ни силы рук, ни уверенности. Паша-то сможет, он у меня парень спортивный, но вряд ли у него получится подняться так же изящно. Да и где тот Паша, когда сына нужно выручать?

Ещё мгновение, и ничего не понимающий Андрейка оказался на руках у Артема, а потом они, под сбивающийся ритм моего замирающего сердца, начали спуск.

Прыг-скок, скок-прыг, и вот уже улыбающийся Артем протягивает мне недовольного самоуправством сына. Наши руки соприкоснулись, Артем вздрогнул, а вместе с ним и я, неприятно удивлённая его реакцией.

Ну извините, господин недотрога, не собиралась я вас щупать, просто по другому ребенка не возьмёшь.

— Спасибо, — сухо поблагодарила его и отвернулась. — Марина, нам пора.

— Ну мам… — дети синхронно закапризничали, но я была непреклонна и полна решимости уложить их если не на полноценный дневной сон, то хотя бы просто полежать и отдохнуть.

Паша появился в номере, когда Андрей честно отбыл положенный час в постели, а Марина дочитала заданную на лето "Голубую чашку".

Сказать по правде, поведение Паши меня немного задело. Отправляясь за город, я надеялась хоть немного отдохнуть, развеяться, сменить привычную обстановку, и что в итоге? Я все так же привязана к детям, к их режиму и потребностям. Нет, я не жалуюсь, дело не в них, а в Паше. Вот кто отдыхает на полную катушку. Глаза сияют, на лице улыбка, сам из себя весь такой воодушевленный и энергичный. И я, — выжатая досуха лесным приключением, детскими капризами и небольшой постирушкой, — Марина умудрилась перепачкать светлые джинсовые шорты и футболку травой.

— Семья, как дела? Чего грустим, в номере сидим? Давайте на воздух, сейчас в пляжный волейбол играть будем. Поболеете за меня?

— Да!! — Дети побросали книжки и наперегонки бросились к дверям, а я устало вздохнула, отодвигая мечты о спокойном отдыхе.

На спортивной площадке мне пришлось взять невысказанные претензии обратно и похвалить собственную выдержку. Паша в окружении новых друзей выглядел таким довольным и светящимся от нескрываемого азарта, что я устыдилась своего эгоизма. Можно подумать — ему сейчас легко! Да ему в тысячу раз тяжелее. Переезд, новая должность, гигантская ответственность за всех нас и редкие моменты настоящего мужского отдыха. А у меня из забот — кашу сварить, белье постирать да за детьми присмотреть. Легкотня. И я ещё не довольна, и хочу испортить мужу отдых.

А его, между прочим, капитаном команды назначили! Просто так, что ли? Нет, не просто. Значит, доверяют. Выделяют среди остальных.

Аутотренинг помог, но ненадолго. Настроение испортили две девушки в обтягивающих шортах, играющие с Пашей в одной команде. Или, даже не они, а зудящая над ухом Наталья, с чьей подачи и мне начало казаться, что Паша как-то слишком заботливо и аккуратно пасует им, улыбается по делу и без, и бесконечно проводит рукой по волосам — стопроцентный признак того, что хочет понравиться.

Конечно, все эти вещи Наташа говорила про своего Ивана, ревностно выискивая все новые и новые признаки адюльтера, но и Паша делал все тоже самое!

Команды сменились, и Паша увел свою в сторону, к дряхлому тополю. Мужчины и девушки сгрудились в плотный кружок, и до меня долетел голос Павла. Команда разрабатывала стратегию следующей игры.

— Волк! Волк! — Андрей клещом вцепился в ладонь и повис на мне, требуя поднять на руки. — Мама, волк!

Серое животное просто невероятно огромных размеров прошло сквозь толпу и уселось неподалеку. На вопли Андрея зверь не особо отреагировал — повернул здоровенную голову, посмотрел на нас и опять отвернулся.

— Не бойся, видишь — он даже не смотрит на нас. Он пришел поболеть за свою команду.

Андрей несколько минут понаблюдал за волком, после чего согласился с моими доводами и удивил желанием подойти ближе.

— Ты точно этого хочешь? — Говорить, что волк смирный с безопасного расстояния было легко, а вот подойти к нему — уже не очень, но Андрей не оставил мне шанса на отступление.

— Хочу. Ты же сказала не бояться. Я не боюсь!

Вот тут мне точно крыть нечем. Попала в свои же сети.

К волку я подходила медленно, каждую секунду опасаясь его реакции на наше стремление с ним пообщаться.

Животное вело себя спокойно, но его настрой заметно отличался от поведения ранее виденных нами волков. Те излучали дружелюбие и сами предлагали поиграть с ними, а этот просто спокойно сидел и, кажется, не замечал нас. Только когда мы подошли вплотную, зверь отвлекся от наблюдения за игрой и повернул голову к нам.

С большим достоинством посмотрел на нас с сыном и наклонил голову вбок. Чего, мол, надо?

— Можно погладить? — Очень глупо было спрашивать у волка разрешения, но он словно понял мою просьбу, — коротко взвыл и вздернул голову выше, подставляя свою шею.

Я первой протянула руку. Пальцы погрузились в мягкую шерсть, подушечки приятно согрело теплом. Волк оказался на удивление горячим. И очень ласковым.

Мокрый язык неожиданно и щедро лизнул меня по запястью, отчего я отдернула руку, а Андрей заливисто захохотал.

— Фу! Гадость!

Волк, вот клянусь, рассмеялся вместе с нами, поднял переднюю лапу и сунул ее Андрею.

— Смотри, он тебе лапку даёт. Какой умничка!

Мы по очереди пожали зверю лапу, ещё немного потискали его, пытаясь увернуться от любвеобильного языка, после чего Андрей потерял интерес к пушистику и умчался бегать с сестрой и компанией. А я воспользовалась передышкой и уселась на лавочку, с удивлением обнаружив возле себя волка. Он пришел следом за мной. Так понравилась моя компания?

На песчаную площадку опять вышла команда Паши.

— Видишь тех девиц в шортах? — зачем-то спросила я у зверя. — Укусил бы ты их за задницы, чтобы не крутились перед моим мужем.

Волк так посмотрел после этих слов, что мне стало стыдно.

— Ладно, шучу, не нужно никого кусать. Хорошие они, наверное, работницы. И Паша хороший. А я хочу спать…

Волк отреагировал на печальный тон, приподнял уши и заскулил. А потом и вовсе положил тяжёлую голову на мои колени и с сочувствием посмотрел в глаза. Я машинально опустила ладонь на его лоб и почесала.

— Только ты меня понимаешь.

****

На следующее утро я не смогла встать с постели. Поднялась температура, да и общее состояние оставляло желать лучшего.

Дети отчаялись получить от меня хоть какой-то отклик и дружно осадили отца требованиями помочь с прической и поисками чистой одежды.

Паша растерялся. За годы нашей жизни я не часто болела, и единственный раз, когда ему пришлось брать на себя заботу о детях был в период моего нахождения в роддоме с Андреем. Вот тогда-то он всерьез поднапрягся с маленькой Мариной — отводил ее в садик перед работой, и самостоятельно решал мелкие бытовые вопросы с кормлением, купанием и стиркой детских вещей.

Во все остальное же время я справлялась сама. Иногда было терпимо, иногда совсем тяжело, как в тот раз, когда я почувствовала себя плохо, а Андрюшке только исполнился месяц. Ну куда я с ним?

Повезло, что пришла детская медсестра с патронажем, заметила мое состояние и договорилась в детской поликлинике, чтобы у меня взяли кровь на анализ. А поднять низкий гемоглобин помогла наш педиатр — Ирина Николаевна, святой и светлый человек, настоящий специалист своего дела.

Остальные моменты нездоровья и вспоминать не стоит, я разбиралась с ними, как любая женщина — где таблетку выпила, где перележала, да и все на этом.

Сегодня я тоже надеялась отлежаться несколько часов до отъезда и с сонной рассеянностью наблюдала за мечущимся взглядом мужа. Бедняга явно не мог решить, что важнее — сидеть с детьми, пока жена спит, или двигать команду к победе. Я не ждала от него таких жертв, поэтому подсказала обратиться за помощью с детьми к Наталье, а самому бежать с командой по маршруту.

— А ты как же? — Паша присел возле меня на корточки, пощупал лоб, поправил одеяло. — Горячая…

— Посплю и все пройдет.

Я, конечно, слукавила. Мне было очень плохо и сон вряд ли исправит ситуацию, но расстраивать Павла я не хотела. Ему ещё флажки по лесу собирать, премию зарабатывать.

Едва за шумным семейством закрылась дверь, глубокий тяжёлый сон душно навалился на плечи и утянул в темноту, но телесная боль не оставила и в царстве Морфея. Укус на шее дергало, мышцы выкручивало до судорог, да ещё и температура скакала, из-за чего озноб сменялся ощущением жара, но, стоило мне раскрыться, он возвращался.

Я тряслась под одеялом, когда услышала скулеж. В домик проникла собака? Но как? Хотя, чему я удивляюсь, вчера к нам заявился очень наглый голубь. Правда, тогда дверь была нараспашку, а сегодня Паша ее закрыл, но, скорее всего, не плотно, потому как скулеж повторился уже над самым ухом. Заставить себя повернуться я не могла, поэтому попыталась выгнать гостя словами.

— Кыш отсюда!

— Уу… у..

— Уходи!

— Вуу…уу..

— Я серьезно! Выйди и дверь закрой. Не видишь — плохо мне.

— Уу!

Зубы стучали так сильно, что слова с трудом получалось выдавливать из себя, и больше всего я хотела с головой залезть под одеяло, — мерзли даже уши, но упорная собака оказалась ещё наглее вчерашнего голубя и не только не ушла, но и осмелилась запрыгнуть ко мне на кровать.

Большое тяжёлое тело прижалось со спины и я, несмотря на возмущение, почувствовала облегчение — животное оказалось теплым, даже горячим. И от него совершенно не пахло псиной или ещё чем-нибудь неприятным, типа нечищеных зубов или селёдки на завтрак.

Я с трудом развернулась и, увидев, кто именно ко мне пожаловал, даже не сильно удивилась. В моей постели вольготно развалился вчерашний волк, с которым мы на пару смотрели игру в волейбол и даже немного секретничали.

Зверь смотрел все так же сочувствующе, как и вчера, словно все про меня знал и понимал, водил носом и вопросительно двигал пушистыми бровями.

— Что смотришь? Да, заболела я. Может простыла, а может заразил меня тот козел чем-то.

Волк фыркнул и двинул головой, отворачиваясь, но сразу же повернулся обратно и ткнул носом мне в плечо. Он был весь такой теплый и уютно-мягкий на вид, что я не удержалась — протянула руки и спрятала ледяные ладони у волка подмышками, а потом придвинулась ближе и прижалась к живой печке настолько тесно, насколько смогла. Зверь не протестовал и выглядел довольным, от него приятно пахло и ещё приятнее веяло теплом, поэтому я быстро согрелась и незаметно для себя крепко заснула.

Во сне мне показалось, что до моей шеи кто-то дотронулся — стянул прожаренный температурой платок ниже и тщательно обработал ранки от зубов. Это было больно, — я даже дернулась, но почему-то не смогла ничего предпринять, как и проснуться. Захныкала во сне, забарахталась, запутавшись в одеяле, но вскоре боль прошла и я опять заснула, поражаясь снам, навеянным высокой температурой.

Мне казалось, что меня ласково баюкают, обнимают, поглаживают теплые и надёжные руки. Кто-то большой и сильный заботливо щупал мой лоб, целовал ухо и, — о ужас! — раненую шею. И я, мама двоих детей, чувствовала себя так спокойно и умиротворенно, словно это я малышка в руках любящего взрослого, но это взрослый точно не приходится мне родственником.