Куча бизоньих лепешек возле угла сложенного из дерна дома постепенно уменьшалась. В прерии их было еще много, но все они находились под по меньшей мере двухфутовым слоем снега.
Рейчел выбрала три штуки и выпрямилась, собираясь вернуться в дом, когда вдруг заметила какое-то движение в прерии неподалеку от их дома. Прикрыв ладонью глаза, она пристально вгляделась в снежную белизну прерии и поняла, что это лошадь и сани. Молодая женщина громко вскрикнула. Они появились ниоткуда, как призрак. Тем не менее сани были настоящие, и она даже различила сидящих в них людей. С тех пор как три месяца назад они с Уиллом поселились в «Райском уголке», она не видела людей и теперь не знала, радоваться ей или пугаться.
— Уилл? — неуверенно окликнула она мужа, а затем громче и настойчивее повторила:
— Уилл!
Он в это время копал погреб для овощей. Обогнув дом, Уилл поспешил на зов.
— В чем дело, Рейчел? Что случилось? — с тревогой спросил он.
— Ничего страшного. По крайней мере мне так кажется. — Она показала на приближающиеся сани. — Похоже, скоро у нас будет компания.
— Полагаю, они захотят кофе, — мрачно произнес Уилл.
— Кофе! В моем доме, Уилл Симмонс, они, если захотят, то получат не только это! Они останутся на ужин, если, конечно, мне удастся уговорить их!
— Не знаю, Рейчел, — с беспокойством сказал Уилл. — Нам нужно протянуть зиму, и…
— Кто бы они ни были, Уилл, это первые человеческие существа, если не считать нас самих, которых я вижу за все это время. И если мне нужно будет потратить немного продуктов, чтобы накормить их, я к этому готова. Я обязательно предложу им ужин!
— Хорошо, хорошо, — заулыбался Уилл. — Я знаю, что у женщин всегда найдется что-нибудь в запасе на такой случай. Мы накормим их. Нам не трудно. Будет совсем неплохо пообщаться с людьми.
— Спасибо, Уилл, — » сказала Рейчел, порывисто поцеловала его в щеку и поспешила в дом.
Внутри их дома было не очень-то много удобств. Стол был сколочен из ящиков, зато рядом стояли четыре стула с камышовыми сиденьями. Кровать, как и весь дом, была сделана из дерна, но покрыта высушенной травой, одеялами и бизоньими шкурами, и в ней действительно было очень удобно, Больше всего Рейчел гордилась печкой. Это была действительно хорошая печка, служившая и для приготовления еды, и для обогрева дома. Имелась также и лампа, но запасы угля и масла были ограничены, поэтому пользовались ею только в случае крайней необходимости. Днем свет в дом проникал сквозь окно, затянутое промасленной тканью, которая, пропуская солнечные лучи, задерживала холод.
И все-таки, несмотря на все усилия Рейчел и Уилла защититься от непогоды, подтаивающий снег просачивался сквозь крышу, и Рейчел постоянно слышала шипение капающей на горячую печку воды. Однако дом хорошо защищал от холода и казался ей необыкновенно уютным.
Рейчел лихорадочно размышляла, что можно было бы подать к столу. Затем она вспомнила, что у них осталось немного бизоньего мяса, которое как нельзя лучше подойдет для такого случая. Вскоре после первой снежной бури Уилл подстрелил двух бизонов. Мясо было завернуто в бумагу и хранилось на крыше, где в замороженном виде могло пролежать всю зиму.
Она только начала кипятить воду, когда Уилл привел гостей: мужчину, женщину и двоих детей — десятилетнего мальчика и девочку лет восьми.
— Рейчел, это мистер и миссис Уотсон. Наверное, наши ближайшие соседи. Их дом в пяти милях к востоку от нас.
— Рада познакомиться, — сказала Рейчел, довольно улыбаясь; ее обрадовала перспектива поболтать с другой женщиной. — А вы кто такие? — спросила она, взглянув на детей.
Девочка спряталась за юбки матери, поглядывая оттуда на Рейчел, но мальчик оказался не таким застенчивым.
— Меня зовут Джимми, — сообщил он. — А это Джинни.
— Отлично, Джимми и Джинни! Я ужасно рада с вами познакомиться.
— А у вас есть конфеты? — храбро спросил он.
— Джимми! — воскликнула его мать. — Как вы себя ведете, молодой человек?
— Все в порядке. Извини, Джимми, но у меня нет конфет, — сказала Рейчел. Затем лицо ее просветлело. — Но к ужину я испеку пирог с сушеными яблоками. Тебе понравится.
— Не нужно никакого ужина, ребята, ничего такого, — запротестовал мужчина. — Просто я как-то увидел ваш дом — примерно с месяц назад — и сказал жене, что нам надо бы выбрать денек и познакомиться с вами.
— Мы очень рады, что вы приехали, — сказала Рейчел. — Ко мне уже давно никто не приезжал в гости. И разумеется, вы останетесь на ужин! Я ужасно расстроюсь, если вы уедете.
— Ну как, Зеб? — спросила миссис Уотсон, взглянув на мужа.
— Если вы уверены, мистер Симмонс, что мы не причиним вам неудобств… — сказал Зеб, обращаясь к Уиллу.
— В этом вопросе у меня нет права голоса, — улыбнулся Уилл. — Думаю, Рейчел не даст мне покоя, если вы не останетесь, так что окажите любезность.
— Хорошо, — согласился Уотсон. — Мы с удовольствием поужинаем с вами.
— Ура! — закричал Джимми.
— Я смогу попробовать пирог — спросила женщина.Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Да.
— Кстати, меня зовут Мэри.
— А я Рейчел. Я приготовлю жаркое из бизоньего мяса. Если хотите, можете почистить картошку и порезать лук.
— Кстати, ребята, не хотите ли мешок отличной картошки? — спросил Зеб Уотсон. — В прошлом году мы собрали неплохой урожай. Отдадите летом, когда у вас вырастет своя.
— Ну, не знаю, — с сомнением протянул Уилл. — Я не люблю причинять беспокойство соседям.
По правде говоря, картофель, который они закупили в Коннерсвилле, подходил к концу, и они уже стали экономить его.
— Никакого беспокойства. Для этого и существуют добрые соседи. Все берут взаймы, когда только поселяются здесь. Вы ведь еще не успели вырастить первый урожай. Я знаю, что у вас небогатые запасы. — Уотсон улыбнулся. — У меня в санях как раз оказался мешок.
— А у меня есть соленья. Я собрала овощи со своего огорода ранним летом, — сказала Мэри Уотсон. — Когда мы в следующий раз приедем, я могу привезти их.
— Это было бы замечательно, Мэри! — тепло поблагодарила Рейчел. — Мы вам очень признательны.
«Если Уилл и не откликнется на их великодушие, — подумала она, — то я способна оценить его».
Пока мужчины беседовали, сидя у стола, Рейчел украдкой рассматривала Мэри Уотсон — сейчас она чистила картошку. Женщина неопределенного возраста, где-то между двадцатью пятью — столько было самой Рейчел — и тридцатью пятью. Каштановые волосы сколоты в пучок на затылке, а фасон платья выбран из соображений тепла, а не красоты. Лицо испещрено морщинками, и на нем застыло выражение, как показалось Рейчел, вечной усталости. Руки красные и огрубевшие.
Рейчел невольно задумалась о том, что со временем она сама станет похожа на эту женщину, жену первого поселенца. Она прекрасно понимала, насколько тяжела здесь жизнь. Но у них не было зеркала, и Рейчел с трудом представляла, как теперь выглядит сама.
Совсем скоро ароматы жаркого и пирога с сушеными яблоками наполнили дом. Рейчел присела на край кровати и сделала знак Мэри подойти.
— Здесь много еще поселенцев? — спросила она.
— О да, — ответила Мэри. — На прошлой неделе, на Рождество, Хоганы устраивали вечеринку, и там было никак не меньше тридцати человек.
— Вы хотите сказать, что на прошлой неделе было Рождество? — удивленно спросила Рейчел.
— Совершенно верно. Рейчел вздохнула.
— Уилл, — позвала она, — ты знаешь, что Рождество уже прошло, а мы даже ничего не заметили?
— Прости, Рейчел, кажется, я совсем забыл, — робко произнес он. — Когда у нас будут дети, мы будем внимательнее к таким вещам, как Рождество.
Рейчел промолчала. Она была беременна. Она поняла это несколько дней назад и была уверена, что забеременела в их первую ночь под фургоном. Она точно не знала, почему до сих пор не призналась Уиллу. Возможно, это было своего рода наказание, поскольку Рейчел прекрасно понимала, как он обрадуется, узнав о ребенке. Насчет своих чувств она была далеко не так уверена.
Уилл беседовал с Зебом Уотсоном:
— Понимаешь, когда мы ехали сюда, я предусмотрел практически все, но забыл о календаре. Даже не знаю, какое сегодня число.
— 3 января 1868 года, — сказал Зеб. Уилл широко улыбнулся:
— Рейчел, девочка, уже Новый год. Очень обязан тебе, Зеб. Мне нужно будет завести себе что-то вроде календаря, чтобы знать, когда весной приступать к севу.
— Если вам, ребята, нужны семена кукурузы или что-то еще, у меня есть лишние.
— Спасибо, Зеб, мы прекрасно справимся сами.
— Вы, ребята, тут совсем одни и, полагаю, не слышали никаких новостей, правка?
— Нет, с тех пор как сюда приехали, — сказала Рейчел.
— Ну так вот, давайте посмотрим. Во-первых, президента Джонсона признали невиновным, — сообщила Мэри. — Об этом только и говорили на рождественской вечеринке у Хоганов.
— Президент Джонсон? Невиновен в чем? Я даже не знаю, что он был под судом.
— Думаю, это не совсем суд. Это называется импичмент. Его хотели отстранить от должности. Знаете, очень многим никогда не нравилось, что он стал нашим президентом. Я имею в виду, что он южанин, а война закончилась совсем недавно.
— Он никогда не симпатизировал Югу, — резко возразила Рейчел. — Во время войны он был вице-президентом у Эйба Линкольна.
— Знаю, знаю, — сказала Мэри. — Но некоторые люди не видят разницы. Как бы то ни было, его пытались отправить в отставку. Я так и не поняла почему. Только у них ничего не вышло, и он по-прежнему президент.
— Нечего забивать ей голову новостями из Вашингтона, женщина, — сказал Зеб. — Кому здесь интересно, что там у них происходит! Если хотите знать свежие новости — армия уже почти очистила от индейцев всю территорию.
— Кровавый Нож был убит, — важно сообщил Джимми.
— Правильно, — кивнул Зеб. — Знаете, Кровавый Нож минувшей осенью привел банду краснокожих в «Конечный пункт» и сжег его дотла. Не знаю, сколько людей погибло в ту ночь.
— Ни один человек не был убит.
— Да, но мы слышали совсем другое, — нахмурилась Мэри. — Этот Кровавый Нож и его дикари сожгли оперный театр — кажется, он назывался «Паровозное депо», — а там как раз шло представление. Сотни человек погибли! И не только это — был уничтожен вокзал и все железнодорожные шпалы, которые хранились там.
— Более двадцати тысяч долларов убытка, — добавил Уотсон.
Рейчел поняла, что им рассказали ложную версию случившегося, и хотела поправить их, но Уилл бросил на нее предостерегающий взгляд, и она промолчала.
— Так что там насчет Кровавого Ножа? — спросил Уилл.
— Ах да, — спохватился Уотсон. — Так вот, после того как он совершил тот набег на «Конечный пункт», армейский полковник поклялся поймать его, и солдаты преследовали краснокожих до самой Дакоты. Затем — кажется, это было недели за две до Рождества — они рано утром напали на индейскую деревню, застав их врасплох. Мне говорили, что было убито около сотни краснокожих. Конечно, это недостаточная расплата за то, что они натворили в «Конечном пункте», но по крайней мере погиб сам Кровавый Нож.
Рейчел живо вспомнила ночь, когда она сама наткнулась на Кровавого Ножа и отряд его воинов. У них был такой величественный вид, когда они скакали по направлению к «Конечному пункту»! Она задавала себе вопрос, убит или нет тот молодой индеец, что спас ее. Ее охватила печаль. Кровавый Нож был благородным человеком. Он и его воины совершили преступление, но не такое, чтобы за это их убили во сне.
— Думаю, скоро с проблемой индейцев здесь будет покончено раз и навсегда, — сказал Уилл. Зеб Уотсон медленно покачал головой:
— Хотел бы я, чтобы это было правдой, но, говорят, теперь дела обстоят еще хуже, чем мог предполагать Кровавый Нож. Дело в том, что, когда солдаты настигли его. Кровавый Нож был в лагере других индейцев. Ворвавшись в лагерь, солдаты убивали всех подряд. Они убили Кровавого Ножа и многих его воинов, но они также убили многих людей из другого племени, включая жену и сына вождя. Я слышал, что этот вождь поклялся воевать с бледнолицыми, пока не прогонит их всех или не погибнет сам. Ну вот, теперь вы знаете, как обстоят дела. Кстати, это очень опасный краснокожий!
— Как зовут этого вождя? — спросила Рейчел.
— Его зовут Предназначенный-для-Лошадей.
— Необычное имя, правда? — передернула плечами Мэри Уотсон. — И я вся дрожу от страха при одном только его упоминании.
— Да, но это еще не все новости, — сказал Уотсон, явно наслаждаясь своей ролью. — Далеко не все. Несколько недель назад произошла ужасная железнодорожная катастрофа. Погибли почти сто человек!
— Железнодорожная катастрофа! — выпрямился Уилл. — Где, здесь?
— Не очень далеко отсюда. То место называется каньон Эддисона. Мост рухнул, и все вагоны свалились в пропасть. А потом они загорелись.
— Боже мой! — Рейчел напряглась, обменявшись взглядами с Уиллом. — Кто-нибудь выжил?
— Мне говорили, что немногим удалось спастись. Локомотив уже миновал мост, когда тот рухнул, так что машинист и кочегар уцелели. С ними в кабине ехал охотник на бизонов, и он тоже не пострадал. Затем он вместе с машинистом и кочегаром каким-то образом спустился в ущелье, и они спасли человек сорок. Точно не помню сколько, но они посадили всех в тендер и привезли в «Конечный пункт». Это было во время первой снежной бури. Пострадавшие все могли замерзнуть.
— Как, вы сказали, назывался мост? — тихо спросил Уилл.
— Каньон Эддисона, — ответил Уотсон. — Милях в двадцати по ту сторону…
— Да, — перебил его Уилл. — Я знаю, где это. Он молча встал и пошел к двери. Он постоял некоторое время на пороге, а затем так же молча вышел.
— Уилл, — с беспокойством позвала его Рейчел. — Уилл!
— В чем дело, Рейчел? — спросила Мэри Уотсон. — Что с вашим мужем?
— Он долго работал на железной дороге, — объяснила Рейчел, вставая. — Думаю, новость потрясла его. Вы не проследите, Мэри, чтобы ужин не подгорел? Мне лучше пойти к нему.
— Конечно, прослежу, милая, — кивнула Мэри. — Идите. Рейчел быстро надела пальто и взяла одежду Уилла — он выскочил в одной рубашке с короткими рукавами. На улице было холодно, но яркое полуденное солнце, отражавшееся от снега, заставило ее прищуриться. Она оглянулась по сторонам и наконец заметила Уилла, который, опустив голову, брел к пристроенному к дому амбару. Она поспешила вслед за ним.
— Уилл?
Он остановился и обернулся. Рейчел подошла к нему и протянула пальто:
— Вот, надень. На дворе мороз, и ты простудишься. Уилл, избегая ее взгляда, взял пальто и надел его. Из его носа и рта при дыхании вырывались облачка пара.
— Каньон Эддисона, Рейчел, — наконец страдальческим голосом произнес он. — Зеб сказал, что мост упал и убил всех этих людей. В каньоне Эддисона!
— Мы не знаем, правда ли это, Уилл. Ведь что рассказывают о нападении на «Конечный пункт»! Мы точно знаем, что никого не убили, а говорят о сотнях погибших.
— Он прав насчет каньона Эддисона. Я знаю, что он прав. И это все моя вина.
— Вовсе нет Как ты можешь считать это своей виной, Уилл? Ты не мог ничего с этим поделать.
— Я слышал, как Эвелл Рэнкин и тот парень собираются ослабить конструкций. Я мог сообщить кому-нибудь и остановить их.
— Нет, не мог, — настаивала Рейчел. — Мы уже обсуждали это, Уилл. Ты прекрасно знаешь, что ничего не мог сделать. Ты никому не мог доверять настолько, чтобы рассказать об этом.
— Но кто-то все-таки должен был знать, — упрямо возразил Уилл.
— Тогда я несу не меньшую ответственность, чем ты. Я тоже слышала, что они замышляют.
— Это совсем другое дело. Ты женщина. Рейчел примолкла, заставив себя проглотить вертевшуюся на языке колкость.
— Все уже в прошлом, Уилл. — Она коснулась его руки. — У нас теперь новая жизнь. Что сделано, то сделано. Ты не должен больше терзаться из-за этого.
— Ты права, — вздохнул Уилл и оглянулся на дом. — Думаю, нам лучше вернуться. Я не хочу, чтобы гости подумали о нас плохо. Они будут удивляться, почему это мы оба так заволновались.
— Они не будут думать о нас плохо, — сказала Рейчел. — Я объяснила им, что ты долго работал на железной дороге.
— Молодец! Тогда, значит, мне не нужно будет ничего объяснять.
Когда они вернулись в дом, Мэри Уотсон вытаскивала из духовки пирог. Он был покрыт золотисто-коричневой корочкой, и воздух маленького домика наполнился густым ароматом корицы и печеных яблок.
— Кажется, жаркое тоже готово, — сказала Мэри.
— Тогда давай быстрее есть, мама, — принялся торопить ее Джимми. — Я хочу попробовать этот пирог. Ух, как здорово!
Джимми погладил себя по животу и закатил глаза. Взрослые рассмеялись.
— К сожалению, у нас только четыре тарелки, — сказала Рейчел. — Мы с Уиллом можем подождать.
— Глупости, — резко возразила Мэри. — Пусть дети подождут.
— Я не могу ждать, мама, — захныкал Джимми. — Я голодный, честное слово.
— Тогда можешь взять мою тарелку, — сказала мать.
— А Джинни возьмет мою, — добавила Рейчел. — А мы с вами, Мэри, присядем на кровать и чудесно поболтаем, пока не придет наша очередь поужинать.
— Великолепно!
Женщины присели рядом на кровать и скромно расправили юбки. Помолчав немного, Мэри Уотсон сказала:
— На днях я получила свой каталог семян. Я их просто обожаю, а вы, милая?
— Не знаю, — ответила Рейчел. — Не думаю, что видела хотя бы один.
— О Боже, — сочувственно сказала Мэри. — Дорогая, вы здесь без них просто не выживете. Это лучшее средство против «домашней лихорадки».
— Домашней лихорадки? Мэри рассмеялась:
— Полагаю, в первую зиму в прерии она до вас еще не добралась. Но если бы вы прожили здесь семь лет, как мы с мистером Уотсоном, тогда бы вы очень хорошо знали, что это такое. Иногда начинаешь думать, что больше не выдержишь здесь ни дня. Это и есть «домашняя лихорадка».
— Я… мне кажется, я знаю, о чем вы говорите, — нерешительно сказала Рейчел. Она бросила взгляд на мужчин и увидела, что они увлечены разговором. — Я уже чувствую нечто подобное… иногда. Только мне было стыдно признаться себе в этом.
— Не нужно стыдиться, милая. Это случается со всеми нами, особенно с женщинами. Именно поэтому вы должны заказать себе каталог семян. В них такие яркие, чудесные рисунки всех весенних цветов. Синие, красные, желтые. Даже в разгар зимы они заставляют тебя думать, что весна уже совсем близко.
— Да, — кивнула Рейчел. — Могу представить себе, как это красиво. А я люблю разглядывать журналы мод.
— Журналы мод?
— Ну да. Чтобы шить платья.
— О, конечно, А у вас есть такой журнал?
— Да нет, — виновато сказала Рейчел. — Сейчас нет.
— Мне бы хотелось посмотреть на новые фасоны. Весной мистер Уотсон собирается в Омаху на организационный съезд ассоциации.
— Какой ассоциации?
— Это ассоциация фермеров. Зеб услышал о ней несколько месяцев назад и написал письмо. Его пригласили на съезд в Омахе, и он обещал взять с собой меня и малышей. Дети с младенчества нигде не были, да и сама я с трудом помню, что видела другие места. Мне очень хочется поехать, но я переживаю, что мне нечего надеть.
— Я могу одолжить вам платье. После небольшой подгонки оно отлично подойдет. Можете его взять сегодня же.
— У вас есть нарядное платье, милая? — удивленно сказала Мэри.
— Да, — рассмеялась Рейчел. — Я не знаю, доведется ли мне когда-нибудь надеть его. Во всяком случае, не здесь, это уж точно. Пойдемте, я покажу его вам.
Рейчел прошла в угол комнаты и открыла крышку чемодана. Порывшись в вещах, она добралась до дна, где нашла два платья, которые захватила с собой из «Конечного пункта». Затем на мгновение задумалась. Одно из них имело очень глубокий вырез, другое же было менее вызывающим. Она выбрала то, что поскромнее, и показала его Мэри.
— О Боже, — с благоговением прошептала Мэри. — О, Рейчел, я никогда в жизни не видела такой красоты!
— Можете взять его.
— Ой, спасибо! Господи! — Она выхватила платье из рук Рейчел и поспешила к стопу. — Зеб, посмотри на это. Рейчел сказала, что я могу надеть его, когда мы поедем в Омаху. Разве ты видел когда-нибудь такую красоту?
— Тебе виднее, Мэри, — невозмутимо откликнулся Уотсон. — Вы очень добры, миссис Симмонс. Вы уверены, что хотите одолжить платье?
— Уверена. — Рейчел с грустью посмотрела на платье. — Сомневаюсь, что мне представится случай когда-нибудь надеть его. В крайнем случае у меня есть другое, если возникнет такая необходимость.
— Знаешь, что я сделаю, Уилл? — Зеб Уотсон уже опять повернулся к Уиллу. — Я дам тебе шесть свиней, четыре свиноматки и двух боровов, а также — слушай внимательно — пятьдесят подросших цыплят, половина из которых петухи. Я так щедр, потому что твоя жена очень добра к моей Мэри.
— Если не возражаешь, Зеб, — сказал Уилл, — я перекинусь словечком с Рейчел, прежде чем принять решение.
— Давай, — великодушно разрешил Зеб. — А я пока положу себе еще один кусок пирога.
Уилл сделал знак Рейчел, чтобы она отошла с ним в дальний угол комнаты, и, понизив голос, сказал:
— Рейчел, я знаю, что у тебя есть пятьдесят долларов.
— Да, конечно. Их я накопила еще в «Конечном пункте». А в чем дело?
— Мне нужны эти деньги.
— Тебе нужны деньги? Зачем? — с подозрением спросила она. — Что это ты задумал, Уилл?
— У Зеба я могу купить еще одну корову и бычка, а также шесть свиней и еще цыплят. Все это за пятьдесят долларов. С тем, что у нас уже есть, это будет отличным началом нашему домашнему хозяйству.
— Наверное, ты прав, Уилл. Ты мой муж. У нас все общее. Но неужели ты хочешь сказать, что пятьдесят долларов — это все наши деньги?
— У меня осталось двадцать долларов, и я хочу сохранить их на случай чрезвычайных обстоятельств.
— Уилл… — она бросила взгляд в сторону стола и заговорила еще тише, — мне казалось, ты говорил, что после сделки с Эвеллом мы стали обеспеченными людьми?
— Да, но речь не шла о деньгах. Он лишь отдал нам документы на этот кусок земли. На закупку товаров в Колнерсвилле я тратил то, что мне удалось накопить, и на это ушли почти все деньги.
— Понятно, — медленно протянула она.
Вот, значит, к чему пришло. Она так же бедна, как и до брака с Уиллом, и так же загнана в угол. Но раньше у нее оставалась по крайней мере личная свобода.
— Хорошо, Уилл, я дам тебе деньги.
Она подошла к восточной стене дома и, повернувшись спиной к остальным, чтобы те не видели, что она делает, вытащила один из блоков дерна. И тут же мысленно рассмеялась. Что из того, если они узнают? В образовавшейся нише лежал небольшой мешочек с горстью золотых и серебряных монет, всего пятьдесят долларов. Деньги были спрятаны на случай… на случай чего? Их, конечно, не хватит, чтобы уехать достаточно далеко, даже если ей и удастся освободиться. Она повернулась и отдала мешочек Уиллу.
Широко улыбаясь, он подошел к столу.
— Получай, Зеб. — Он с размаху опустил на стол мешочек с монетами.
Рука Зеба потянулась к мешочку, но затем отдернулась назад:
— Может, ты лучше подождешь и заплатишь, когда заработаешь.
— Нет, бери сейчас. Я тебе верю.
— Ну ладно.
Мужчины встали из-за стола и присели на корточки у печки. Уотсон зажег зловонную трубку из кочерыжки кукурузного початка и продолжил разговор, не обращая внимания на женщин.
Рейчел и Мэри теперь могли сесть за стол и поесть то, что осталось. Мэри не переставала болтать во время еды. Рейчел, занятая своими мыслями, рассеянно слушала ее.
То, что она одолжила платье Мэри Уотсон и отдала все свои сбережения Уиллу, казалось Рейчел символом ее мрачного будущего. Теперь она уже не могла повернуть назад. Ей было суждено прожить жизнь здесь. В это мгновение она почти ненавидела Уилла. И самое ужасное — она носила под сердцем его ребенка.