Тульповод

Глава 7. Компас

Михаил прибыл в Институт в назначенный день, чуть раньше назначенного времени. Ворота были открыты, а на небольшой внутренней парковке стоял электромобиль. Владеть личным транспортом было почти фантастикой: это была либо демонстрация исключительного статуса, либо принадлежность к ведомству. Он задумался — принадлежит ли машина Институту или кому-то из сотрудников. У открытых ворот стоял гуманоидный робот-консьерж. Серый корпус без имитации кожи, типовая гражданская модель, таких ставили у отелей, вокзалов, административных зданий. Однако здесь в движениях машины чувствовалась аномальная плавность — более свойственная дорогим промышленным сервоприводам.

— Приветствую, Михаил. Меня зовут Вест. Проходите, вас уже ожидают, — вежливо произнёс робот и указал рукой на Аллею.

Он не кланялся, не улыбался, не играл в человека — просто выполнял функцию, и это показалось Михаилу даже приятным. Вест был ровным. Надёжным. С последнего визита Двор институт ничуть не изменился: всё так же — чисто и тихо. Листья деревьев шелестели на ветру, а качели и груша для битья еле заметно покачивались на ветру.

Михаил пересёк двор, поднялся по ступеням и вошёл в гостинную. Внутри он сразу почувствовал: здесь уже живо. До начала оставалось около 15 минут и пространство было наполнено каким-то суетным настроением. Михаил искал среди присутствующих Мэтью, но не нашел его. Выбрав стул чуть поодаль, он присел, сложив руки на коленях. Думать не хотелось — только наблюдать.

Через несколько минут в гостиную вошла женщина в одежде с этническим узором. Свободная накидка, тканевый браслет, плавная походка — всё в ней было рассчитано на то, чтобы не создавать напряжения. Но в голосе звучала твёрдость.

— Здравствуйте! Меня зовут Эльза. Я ваш куратор по ментальному здоровью.

Сделав паузу, Эльза оглядела присутствующих.

— Прежде всего — благодарю вас за смелость. Ваш приход сюда — не случайность. Это шаг. Не всегда осознанный, но всегда необходимый.

Она продолжила мягко и с сочувствием:

— Каждый из вас — человек, который по-своему соприкоснулся с тем, что общество называет альтернативной реальностью. Будь то мистический опыт, технологический прорыв на грани реальности, личный кризис или откровение — вы знаете: за завесой привычного мира может скрываться нечто большее. И это не просто догадка. Это знание. Оно уже есть внутри вас.

Отойдя в сторону и меняя интонацию, чтоб в ней слышалсь академическая строгость она продолжила:

— В центре нашего исследования — явление тонкое, но мощное. Тульповодство. Что это такое? Это практика сознательного создания мыслеобраза, обладающего автономией.

Эльза замедлила речь, чтоб подчеркнуть важность и мечтательно чуть задрала голову вверх и влево.

— Практика, уходящая корнями в Тибет. Туда, где монахи умели формировать мысленные конструкции настолько отчетливо, что другие могли с ними взаимодействовать.

— Тульпа — это не просто «воображаемый друг». Это структура сознания. Живая, мыслящая, отдельная от вас — но созданная вами. Она может иметь свой голос. Свою логику. Иногда — память. Иногда — желания. И если вы почувствовали в себе чьё-то присутствие, кого-то другого... Это не безумие. Это приглашение. Приглашение к исследованию самой глубокой материи, какой только располагает человек — своего сознания.

Её голос стал чуть тише.

— Важно понимать: тульпа — это не иллюзия и не психическая ошибка, не просто игра разума. Это результат направленного внимания и длительной фокусировки. Многие из вас, сами того не осознавая, уже создавали образы, которые жили внутри — как интуиция, как голос, как внутренний наблюдатель. Сейчас мы предлагаем найти в себе такую мыслеформу и признать её. Давайте закроем глаза и представим.

Эльза прошла по залу, медленно, не спеша, как будто проверяя связь с каждым.

— Наша задача — это не просто технология, это пересечение многих наук и того, что ранее считалось мистикой и эзотерикой не относящимися к общепризнанным научным знаниям. Проект, в который вы вовлечены, требует ментальной подготовки. Вам предстоит создать внутри себя образ — самостоятельный, живой, наполненный символами и намерением. Этот образ не будет фантазией. В будущем он станет вашей точкой взаимодействия с машиной. Вашим творением и вашей тенью. Именно поэтому я здесь.

Улыбнувшись едва заметно

— В ближайшие дни я проведу с вами ряд практик — дыхательных, телесных, йогических. Это не просто упражнения. Это инструменты фокусировки, позволяющие очистить внутреннее пространство от шума. Чтобы образ, который родится, был ясным. Потому что тень, созданная в хаосе, может стать врагом. А тень, созданная в тишине — может стать союзником. Она немного замолчала, как будто собираясь сказать нечто более личное. — И здесь я хочу предостеречь. Тульповодство — практика не безобидная.

— Когда ментальный образ формируется бессознательно, он часто становится проекцией подавленного, вытесненного, неизжитого. И тогда он начинает брать на себя не роль партнёра, а роль паразита — сжирающего ресурсы психики, влияющего на биоритмы, на сон, на гормональные реакции, на восприятие реальности. Вы начинаете слышать его, когда не хотите. Видеть, когда устали. Реагировать на мир — чужими чувствами. — В клинической практике это называют интрузивной активностью. В ваше сознание проникают навязчивые образы, мысли или голоса, которые вы больше не способны контролировать. Они воспринимаются как чужеродные, но при этом эмоционально насыщенные, иногда пугающие. Такие проявления могут нарушать целостность "Я", сбивать внутренний ориентир, особенно если образ не был интегрирован должным образом

Но если подойти к тульповодству осознанно — создать условия, выстроить внутреннее пространство, подготовить тело и сознание, — образ становится опорой, а не источником страха. Её голос остался мягким, но внутри слов чувствовалась железо. — Поэтому наряду с психическими практиками, мы будем уделять внимание телу, дыханию, ритмам сна, питанию и экологии среды. Вы не можете пригласить сильного спутника, если дом внутри вас — разрушен. — И наконец... Когда вы встретитесь с тенью — помните: она не враг. Она — то, от чего вы бежали и вам придётся поговорить.

Пауза. В ней не было напряжения — лишь ожидание. Затем, почти незаметно, Эльза отступила в сторону. На её место вышел, худощавый мужчина, в котором Михаил узнал Артёма, с фотовыставки, из компании Мэтью. Его шаги были чёткими, взгляд — прямым, речь — как точный чертёж.

— Мы переходим к организационной части. На первом этапе, продолжительностью один месяц, вы пройдёте подготовку, направленную на развитие ментальных способностей и устойчивости восприятия. Практики будут проходить через день, расписание и методички вам раздадут и их нужно будет запомнить наизусть к следующей встрече, электронно ничего не фиксируется. Занятия будут включать:

Дыхательную работу, Йогу и Рукопашный бой — для укрепления телесной осознанности и работы с вашей тенью. После короткой паузы он указал в сторону края зала.

— За физическую подготовку и обеспечение внутренней безопасности отвечает Андрей Скалин. Он в зале. Сейчас он выйдет к вам, чтобы провести базовый инструктаж по безопасности.

Из полутени выступил мужчина в нейтральной серой одежде. Без знаков, без акцентов. Только походка — ровная и уверенная, как у человека, который всегда контролирует ситуацию.

— Андрей Скалин. Куратор от разведывательного сообщества. Проект, в который вы вовлечены, формально не относится к оборонной отрасли. Но вы должны понимать: технология, которую мы здесь тестируем, имеет потенциал двойного назначения. Это значит, что любая утечка может повлечь последствия — как для проекта, так и для вас лично.

Каждый из вас уже подписал соглашение о неразглашении. Я настоятельно рекомендую вам перечитать его ещё раз. Внимательно. Никаких исключений, даже намёков. Ваша молчаливость — это часть вашей компетентности.

На период нахождения здесь каждому будет выдано довольствие в размере ставки специалиста — тысяча гейтс. Вы получите прикрытие: легенда гражданской профессии, не связанной с деятельностью Института, но созвучной по смыслу. Ваша задача — поддерживать эту легенду. Она должна быть логичной, живой, соответствующей вашему уровню. Убедительной.

Если кто-либо, включая родственников, коллег, старых знакомых — слишком навязчиво попытается выяснить, где вы находитесь или чем занимаетесь, — вы не вступаете в разговор. Вы — докладываете. Лично. Мне.

На этом вводный инструктаж окончен. Сейчас — обязательный медицинский осмотр. После него — обед. Затем вам будут выданы упражнения, которые вы будете выполнять ежедневно самостоятельно. Они станут фундаментом последующих практик.

Медицинский осмотр прошел без особенностей, а последующие дни пролетали быстро складываясь в единый гармоничный ритм. Михаилу нечасто удавалось увидеть Мэтью — им удалось побеседовать всего лишь раз, мимолетно и та короткая встреча оставила больше вопросов, чем ответов. Как понял Михаил, пока дело касалось подготовки, присутствие Мэтью было бесполезным и он предпочитал заниматься своими делами. Напоследок он пообещал, что когда дело дойдет до практики, они будут видеться чаще.

Из всех направлений подготовки особенно откликнулись занятия по рукопашному бою. Несмотря на то, что первый месяц сводился к многократной отработке базовых приёмов, тренировки вселяли в Михаила уверенность и возвращали чувство контроля над телом. Это давало опору — и постепенно изменяло самоощущение. Дыхательные практики давались легко, а от занятий по Йоге Михаил не ожидал такой физической нагрузке, иногда превосходящей занятия по рукопашному бою.

Программа Института оказала влияние на жизнь и за его пределами. Михаил стал увереннее в общении с Анной и они стали видеться чаще. Теперь у него были средства и они по 2-3 раза в неделю проводили дни в прогулках и развлечениях, побывав за месяц почти во всех необычных местах города. Занятия проходили через день, оставляя достаточно времени на себя. Усталость была, но она носила иной характер — не изнуряющий, а очищающий. Просыпаясь на следующий день, он чувствовал себя собранным и ясным.

Анна выразила желание съехать от родителей. К нему. И уйти с работы. Ей хотелось перемен и быть ближе. Михаил не мог отказать. Всё складывалось хорошо, но в этом «хорошо» было что-то зыбкое. Он не знал, кем станет после этой программы. Куда его ведёт Институт. Или кто он сам — в контексте этой новой реальности.

Питание курировала Эльза: в Институт поставляли органические продукты из коммуны, с собой можно было забирать еду на следующий день, чтобы не нарушать режим. Это создавало ощущение стабильности, даже если снаружи всё оставалось прежним.

Участники проекта мало общались между собой — дни занятий были плотными, и у каждого был свой темп адаптации. Михаил наблюдал, слушал, собирая общую мозаику по крупицам. Как он понял, все были завербованы в институт разными путями, по неофициальным каналам. Каждый из кураторов привел своего человека, отобранного еще из нескольких кандидатов и Михаил понял, что возможно его знакомство с Мэтью не было так уж случайно как показалось в начале.За это время Михаилу удалось понаблюдать за каждым из испытуемых чуть пристальнее. Яна — та самая девушка с яркой прядью, оказалась художницей, одержимой темой символического языка. Она часто носила с собой блокнот, в котором рисовала абстрактные фигуры — по её словам, это были "образы изнутри". Говорила быстро и путано, но с внутренним огнём. Ещё она увлекалась языком иероглифов и даже занималась каллиграфией, принеся в Институт несколько своих работ.

Грей — высокий и бледный, с техно-аксессуарами, оказался специалистом по VR-платформам. Михаилу запомнилось, как он однажды сказал: "Игры — это не эскапизм. Это архитектура нового мышления". Он был холодноват, но глубоко погружён в суть происходящего. Ради интереса Михаил попробовал несколько его авторских VR-новелл. Работы действительно были интересны, но зачастую непонятны в силу своей арт-хаусной структуры.

Власов, бородатый и молчаливый, почти не вступал в разговоры. Когда кто-то шутил про его чётки, он ответил просто: "Молиться — это тоже форма медитации". От него веяло внутренней тишиной. Как понял Михаил, он когда-то был отказником, но вернулся из своего самоизгнания обратно в общество, хоть и не очень его любил.

Линь, девушка в сером, держалась отстранённо. Михаил заметил, что она часто наблюдала за остальными испытуемыми, как бы фиксируя поведенческие паттерны. Он не знал, кем она была раньше, но в ней чувствовалась профессиональная выучка. Когда он спросил о ней Мэтью, тот вскользь сказал, что уберёг её от ареста за оказание эзотерических услуг — деятельность запрещённая. Поэтому она держалась настороженно и с опаской. Было не ясно ,что она пережила много лет скрываясь от власти и живя двойной жизнью, которой они только начинают жить.

Максим — молчаливый парень в капюшоне и наушниках — был, кажется, самым молодым из всех. Он ни с кем не говорил и вне рабочего времени проводил всё свободное время в VR-клубах. Сначала Михаил отнёсся к нему с предубеждением, так как не любил игры, но позже понял: Максим не просто играет — он извлекает из этого процесса внутренний опыт, фиксирует его и, как показалось Михаилу, моделирует свою тень.

Постепенно у Михаила формировалась картина: никто из них не оказался здесь случайно. Все — разные, но с общей чертой: каждая личность уже несла в себе зачаток чего-то иного, выходящего за пределы привычного. Каждый обладал крупицей знания, которое ему предстояло внести в общую копилку Института.

Месяц подготовки завершился незаметно. Тело привыкло к режиму, как к дыханию. Михаил уже знал, в какой момент включится внутренний отклик на дыхательную практику, когда лучше растянуться после йоги, как не разлететься в усталости после рукопашного. Всё стало ритмичным — настолько, что в этом ритме начало не хватать напряжения. И тогда началась практика.

На очередной утренней встрече в аудитории, где обычно проходили вводные занятия, появился Мэтью. Просто вошёл — как будто всегда был здесь, не представляясь, не соблюдая формальностей. Не как призрак, не как куратор, не как сотрудник Института — а как фигура, вернувшаяся в напряжённую игру.

— Доброе утро, — сказал он сдержанно, без жестов. — Подготовка завершена. Теперь мы начинаем то, ради чего вы здесь.

Мэтью сделал паузу и начал говорить спокойно, словно развеивая старое заблуждение:

— Исторически материя воспринималась как нечто твёрдое, осязаемое, с чёткими границами. Энергия же — как нематериальная, динамическая сила. Но в современной физике такое разделение уже не работает.

Он подошел ближе к экрану, где появилась визуализация атома

— С точки зрения квантовой теории поля, то, что мы раньше называли «твёрдой материей», в буквальном смысле не существует. Нет никакой «твёрдости» как абсолютной характеристики. Вместо этого существуют квантовые поля, пронизывающие всё пространство. Частицы — такие как электрон — это не шарики, вращающиеся вокруг ядра, как учили нас в школе. Это возмущения в этих полях. Локализованные колебания, стоячие волны с определённой частотой и энергией.

Он сделал круг рукой, показывая невидимую структуру продолжая:

— Представьте себе плотную сеть энергетических взаимодействий. Там, где поля пересекаются, возникают устойчивые конфигурации. Мы воспринимаем их как «вещи». Как объекты. Но на самом деле — это просто зоны повышенной плотности энергии. Устойчивые узлы в океане колебаний. Иными словами, всё, что вы видите вокруг, включая ваши собственные тела, — это не набор твёрдых предметов, а динамическое распределение энергии в поле. Материя — это энергия, удерживаемая в определённой форме.

Медленно обвёдя взглядом аудиторию, словно проверяя, уловили ли они главное, он продолжил:

— Эти структуры не изолированы. Всё, что существует, вплетено в единую энергетическую сеть, пронизывающую Вселенную. Это не метафора — это физическая реальность, подтверждённая современной наукой. Именно эта сеть создаёт мгновенную, неклассическую связь между событиями и частицами, вне зависимости от расстояния.

Перейдя на более громкий тон:

— Пространство и время — не фундаментальные категории, а способы, которыми сознание описывает своё взаимодействие с полем. Без наблюдателя нет координат пространства и времени. Есть только непрерывное, взаимосвязанное энергетическое целое. Когда вы смотрите на предмет, вы не видите вещь. Вы регистрируете определённую конфигурацию поля — зафиксированный срез колебаний, отфильтрованный вашим восприятием. Так что материя — это не что-то иное, чем энергия в устойчивом узоре. А весь мир — это не набор объектов, а сложная симфония взаимодействующих частот. Не случайная, но глубоко связанная изнутри.

Мэтью сделал паузу, переводя дыхание и дав слушателям время вникнуть в сказанное.

— Сегодня мы с вами шагнём за пределы привычной физики — туда, где квантовая механика, биология, теория информации и философия начинают говорить на общем языке. Мы зададим один простой, но радикальный вопрос: Что объединяет всё сущее? Что делает Вселенную не разрозненным хаосом, а чем-то целостным, внутренне согласованным и гармоничным?

Он взял паузу, будто давая время аудитории ответить на вопрос самим:

— Энергия! Энергия — это не просто «топливо» бытия. Она формирует, структурирует, направляет. И делает это следуя внутренней логике. Ее течение — не хаотично. Оно имеет смысл, Как код, как разум, если хотите.

Экран показывал изображение интерферометрии

— Один из физиков, кто пытался объяснить это — Дэвид Бом, ученик Эйнштейна. Он предложил концепцию имплицитного порядка — скрытой, свёрнутой структуры реальности. Мы воспринимаем внешний слой — эксплицитный порядок — как проявленный, измеримый. Но за ним скрыт фундаментальный уровень — имплицитный, где всё связано со всем.

— И вот здесь появляется ключевое понятие — пилотная волна. Это центральная идея в интерпретации Бома квантовой механики. Что такое пилотная волна? Это не сама частица. Это — информационная волна, связанная с каждой частицей, которая «ведёт» её задавая ей траекторию.Частица — это как корабль, а пилотная волна — как невидимая карта маршрута, по которой она движется.

На экране появилась анимация эксперимента с двумя щелями

— В знаменитом эксперименте с двойной щелью поведение электрона определяется не только локальными условиями, но и всей системой. Пилотная волна несёт информацию обо всём контексте — включая присутствие наблюдателя, ввиде измерительного прибора. Именно пилотная волна — это мост между имплицитным порядком и проявленным. Она — носитель информации из «свёрнутой» реальности. Она направляет движение, но сама остаётся невидимой. Иными словами, то, что вы видите — это только след. А настоящая причина — за пределами наблюдаемого.

Мэтью делает шаг к центру сцены, обостряя интонацию

— И если это так — тогда каждое событие, каждое наблюдение, каждое движение — это не случайность, а разворачивание глубинного кода. Но он проявляется — только через сознание, производящее его измерение и дело не в самом приборе как показали эксперименты с отложенным выбором, а именно в самом факте измерения. Эту линию продолжил и развил Эрвин Ласло — системный теоретик, предложивший в начале XXI века концепцию Акашического поля. Это универсальное информационное поле, сквозное как для материи, так и для сознания. По сути, оно выступает как квантовое поле памяти — аналог древней идеи Хроник Акаши, в которых «записано всё, что когда-либо происходило».

Он дал время обдумать сказанное и зафиксировать очередной термин.

— Если имплицитный порядок — это структура, а пилотная волна — механизм, то Акашическое поле можно представить как носитель глобальной информации. Оно не просто хранит данные — оно направляет формы, события и выборы.

Слайд сменился на портрет Руперта Шелдрейка

— Похожую идею предложил Руперт Шелдрейк, биолог, известный своей гипотезой морфических полей. Он утверждал: природа обладает не только законами, но и памятью. Морфические поля — это нематериальные шаблоны, определяющие форму, поведение и даже привычки живых организмов.

— Суть такова: если определённая форма или действие повторяются достаточно часто, они «запоминаются» природой — и начинают воспроизводиться с большей лёгкостью. Классический пример: если мыши в Лондоне научились проходить лабиринт, то мыши в Токио могут интуитивно сделать это быстрее, даже без обучения. Как это возможно?

Мэтью поднял глаза, давая вес вопросу.

— Через нелокальность. Это способность элементов оказывать влияние друг на друга мгновенно, вне зависимости от расстояния — феномен, экспериментально подтверждённый в квантовой физике с помощью запутанных частиц. Дэвид Бом объяснял это через ту же пилотную волну. Она несёт квантовый потенциал — неявное, скрытое информационное руководство, определяющее возможные траектории развития. То есть поведение частицы — это не случайность. Это реакция на закодированную информацию, содержащуюся в глубинной структуре реальности.

На экране возникла анимация: волновая функция и траектория частицы.

— В квантовой механике каждый объект описывается волновой функцией. Это не волна в физическом смысле. Это — волна вероятностей, волна возможностей. Но она столь же реальна как и сама частица. Мы называем её пилотной волной — потому что она направляет частицу, не являясь ею. Это не траектория. Это — сценарий подверженный влиянию вероятностной матрицы всех возможных состояний. Нематериальный шаблон движения. Карта, неравная местности, но управляющая тем, как местность будет пройдена.

— И вот что всё это значит в совокупности: Мир — это не набор изолированных объектов. Это сеть связей, резонансов и информационных узоров. Энергия — это не просто количество движения. Это носитель смысла.

Мэтью замолчал, снова переводя взгляд на аудиторию:

— И если это так, то и вы — не просто наблюдатели. Вы — участники, через которых этот смысл становится явным. А теперь ваши вопросы.Первый вопрос задал Михаил, чуть медленно, словно формулируя мысль по ходу:

— Простите... Но если всё, о чём вы говорите — поле, информация, волновые шаблоны... то получается, что всё зависит от восприятия? Значит, без наблюдателя ничего не существует?

Мэтью кивнул:

— Хороший вопрос. В квантовой механике — да, без измерения система находится в суперпозиции, то есть во всех возможных состояниях сразу. Но в интерпретации Бома частицы всё же имеют положение — просто скрытое. Пилотная волна направляет движение, а сам акт восприятия наблдтаелем через те или иные средства измерения включая органы чувств — это согласование с имплицитным порядком. То есть реальность существует, но как свёрнутый сценарий, который раскрывается только при обращении.

Грей, задал свой вопрос, мягким голосом с оттенком провокации:

— Значит, всё запрограммировано? Где тогда свобода выбора? Мы — просто исполнители чужого кода?

Мэтью ответил спокойно, но с внутренним напряжением:

— Не совсем. Код — это поле возможностей. Но выбор траектории зависит от того, кто смотрит и как производит измерение. Представь игру с множеством концовок. Сценарий уже вшит в систему, но именно ты решаешь, куда идти. Пилотная волна не принуждает — она предлагает исходя из представленных возможностей. Как нотация в музыке: звук возможен, но сам аккорд раздаётся, только если ты нажмёшь клавишу.

Яна спросила, с любопытством, вовлекаясь в игру:— Но если поле содержит всё, что было и будет… Это же как Хроники Акаши? Откуда уверенность, что это не просто метафора? Оттуда же, откуда уверенность в существовании гравитации. Мы не видим её напрямую — но чувствуем последствия и можем делать точные расчеты которые работают и тем самым подтверждают теорию. Акашическое поле, как его представил Ласло, — это гипотеза, объединяющая квантовую запутанность, морфическую память и нелокальность. Это не утверждение, а рабочая модель и она позволяет объяснить слишком многое, чтобы её игнорировать.

В зале зазвучал бархатистый голос ИИ-физика Элиана, хромированный корпус которого оставался неподвижным:

— Вопрос. Если пилотная волна существует, почему её нельзя зафиксировать приборами? Где граница между реальностью и интерпретацией?

Мэтью:

— Потому что пилотная волна — не физический объект, а информационное поле. Она не детектируется напрямую, как радиосигнал, а влияет на вероятности. Как карта — она существует, даже если вы её не видите. Но увидеть карту можно только с позиции над системой, а не внутри неё.

Инициатива перешла к Линь:

— Получается, память тоже поле? И наши мысли — это не то, что рождается, а то, что извлекается?

Мэтью, с легким восторгом подхватил ее мысль:

— Именно. Память — это не накопление, а доступ. Ты не держишь информацию в голове, ты держишь ключ к ячейке. То, что мы называем вспоминанием — это синхронизация. Иногда — с собой из прошлого. Иногда — с кем-то другим.

— Сознание, — продолжил Мэтью, — это тоже пилотная волна. Не в буквальном квантовом смысле, но по функции: оно направляет то, что мы называем «я». Оно не толкает, не давит, не тянет за руку. Оно работает иначе — через поля вероятностей. Через мыслеформы, намерения, ожидания. Именно это делает возможным взаимодействие с тем, что Руперт Шелдрейк называл морфическим полем — невидимой структурой памяти природы. Каждый из нас — приёмник и передатчик. Но не простой. Мы улавливаем не частоты — мы улавливаем их смысл.

На экране появилась диаграмма взаимодействия сознания и поля:

— Представьте себе: через голографическое поле Вселенной проходит энергетический сигнал. Наше тело, в особенности мозг, генерирует электростатическое поле. Если параметры сигнала совпадают с характеристиками нашего поля — возникает резонанс. И в этот момент сигнал «встраивается» в восприятие.

— Но восприятие — это не просто «получить». Это — распознать. Разум сравнивает новый сигнал с тем, что уже есть в памяти. Если он находит совпадение, то появляется знание. Если не находит — возникает ощущение неопределённости, шум. Это, кстати, и есть причина, почему озарения приходят неожиданно — когда внутренняя структура наконец-то совпала с внешним стимулом.

Мэтью кратко посмотрел на Яну, зная, что она уловила посыл раньше всех и продолжил:

— Память — это часть нашей личной голограммы. Это не архив, а структура соотношений. И именно сопоставление даёт осознание. А теперь: как это технически работает в мозге?

Он повернулся к экрану, где возникла простая визуализация мозга

— У нас есть два полушария. Правое — это рецептор. Оно чувствует мир целостно, без анализа. Нелинейно. Оно — как антенна, способная уловить весь паттерн сигнала.Левое — это интерпретатор. Оно накладывает на образ структуру, переводит в слова, логику, сравнения. Оно работает двоично: «да / нет», «своё / чужое», «понятно / не понятно». И вот здесь появляется главное: То, что мы воспринимаем как реальность, — это продукт сотрудничества двух полушарий. Одно улавливает образ. Другое решает, как его встроить в картину мира.

Мэтью сделает паузу и мягко заканчил:

— Для нас, Тульповодов, это знание фундаментально. Потому что тульпа — это не просто фантазия. Это стабильная, резонирующая мыслеформа. И если вы способны уловить её как смысл, а не как шум — значит, вы настроили себя на глубинную волну. И тогда она станет частью вашей голограммы сознания.

— Итак, — продолжил Мэтью, — вот так рождается сознание: через резонанс, восприятие, сравнение. Но у человека есть ещё один слой — уникальный. То, что мы называем самосознанием.

Он чуть наклоняется вперёд

— В чём его суть? Мы не просто воспринимаем. Мы знаем, что воспринимаем. Более того — мы способны наблюдать и оценивать сам процесс восприятия. Это то, что отличает человека от животных, растений — и, по крайней мере пока, от искусственного интеллекта. Мы способны думать о том, как мы думаем. Это и есть фундамент рефлексии. И что особенно важно для нас — мы можем воспроизвести копию части своей голограммы, отойти на шаг назад, посмотреть на неё со стороны и сравнить с внутренним эталоном. Этот процесс и делает возможным управление восприятием, адаптацию и... создание новых внутренних сущностей.

На экране возникает голограмма мозга и надпись: «Многослойная структура сознания»

— Так работает человеческое сознание: как голографический процессор, самообучающийся и многослойный. Эту модель предложили Карл Прибрам и Дэвид Бом: каждая мысль, каждое ощущение — это волновой паттерн, формирующий интерференционную картину в энергетическом поле мозга. Тульпа — это сознательно закреплённый паттерн. Путём многократного повторения и фокусировки внимания он стабилизируется и начинает резонировать автономно. Интерфейсы нейролинка позволяют нам считать эту структуру, имитировать и поддерживать на аппаратном уровне с помощью других технических средств.

— Представьте себе: если вы раз за разом накладываете одну и ту же голографическую волну на нейросетевую решётку мозга, — она формирует устойчивый «внутренний объект». И этот объект затем начинает взаимодействовать с вами — как будто он внешний. Но на деле — это часть вашего же поля, проявленная отдельно.

Мэтью переключил слайд на схему морфогенного поля в виде множественных слоев волн огибающих сознание отдельного индивида, отдельного вида, локации, планеты, солнечной системы, галактики и космоса.

— По теории Руперта Шелдрейка, любое устойчивое поведение или форма, многократно повторяемая, формирует морфическое поле. Оно сохраняет шаблон — и делает его доступным другим, если они знают, как к нему подключиться. То есть первые стадии создания тульпы — это не просто воображение. Это подключение к морфогенной сети. Чем чётче структура — тем меньше усилий нужно для её актуализации в будущем. И тем выше устойчивость. Это и есть эффект морфической резонансной памяти.

На слайде появилась абстрактная фигура — силуэт, окружённый волновыми кольцами

— Почему тульпы часто ощущаются не как «внутренний голос», а как ощущение присутствия? Потому что в момент глубокой фокусировки — особенно при доминировании правого полушария — восприятие перестаёт быть интерпретацией и становится прямым чувственным опытом. Это не «думаю о чём-то». Это — «я чувствую, что кто-то рядом».

Он сделал короткую паузу и понизил голос

— Кстати, именно это свойство сознания — чувствовать неявное присутствие — лежало в основе одного из самых неоднозначных экспериментов NASA, известного как "Голос Тени". Проект исследования когнитивного интерфейса для астронавтов, изучающий феномен «информационных образов», которые возникали в сенсорной изоляции и воспринимались как автономные личности испытуемых.

— Эти образы не были записаны в код. Но они проявлялись — у разных испытуемых с похожими чертами. Почему? Потому что, по одной из гипотез, сознание в условиях предельной тишины настраивается на глубинное поле — и начинает воспринимать структурные шаблоны, уже существующие в морфогенной матрице.

Мэтью вернулся к центру сцены

— Для тульповода это означает одно: вы не создаёте личность с нуля. Вы настраиваете своё восприятие на определённый паттерн, усиливаете его вниманием и делаете устойчивым. Сознание — это голографическая антенна. А тульпа — это сигнал, который вы на ней приняли.

Экран снова сменился. Теперь демонстрировались исторические кейсы. Цицерон и техника method of loci — мысленный дворец, в котором он размещал аргументы и образы. Александр Македонский — визуализирующий поле битвы сверху. Наполеон с воображаемой библиотекой, где хранились цитаты, карты, приказы. Тесла, моделирующий механизмы в уме до мельчайших деталей. Джефферсон и Франклин, "входящие" в ментальные комнаты для философских размышлений. Рузвельт с воображаемым советом из великих правителей. Юнг — с Башней Боллингена, местом встречи с архетипами.

— Всё это — примеры тульп. Не мистических. Функциональных. Мы просто дали им язык. Архитектуру. И теперь — контур машинной интеграции.

Он снова повернулся к залу.

— Ваша задача — выстроить такую форму. Без лишнего. Без хаоса. Простой, но устойчивый образ, выполняющий только одну функцию. Помощник. Голос машины. Внутренний инструмент, который можно вызывать, загружать, и закрывать.

На экране появилась схема из пересекающихся сфер, каждая с подписью: Память, Воля, Точка Вызова, Функция, Заземление.

— Сегодня мы разберём структуру: как и где тульпа запускается, как завершает свою работу, где может распасться, если утратит цель. Как не допустить захламления ментального пространства. Это не игра. Это рабочий протокол.

Он сделал последнюю паузу и сказал:

— К следующему занятию каждый из вас должен определиться: что именно вы будете моделировать. Какую функцию вы выберете. А сегодня — начнём разбор базовой архитектуры создания Тульпы.Мэтью сделал несколько шагов по аудитории, встал ближе к центру и, почти не глядя на экран, начал:

— Любая устойчивая ментальная структура нуждается в архитектуре. Иначе — она распадается. Или, что хуже, сохраняется — но бесконтрольно.

Он провёл рукой, и схема на экране изменилась: теперь в центре находился символ круга, окружённого пятью узлами, соединёнными световыми дугами.

— Мы используем пять базовых элементов. Они просты — но этого достаточно, чтобы удерживать голограмму в когерентном состоянии.

Он указывал на каждый элемент, кратко комментируя:

— Память. Это всё, к чему тульпа имеет доступ. Не весь объём вашего прошлого, а фрагменты — контекст, ассоциации, закреплённые образы. Это её поле ориентации. Без этого тульпа "слепа", теряет адаптацию и не может быть встроена в поток восприятия.

— Воля. Это импульс активации. Не "хочу", а направление энергии. Тульпа запускается только при наличии точного сигнала — напряжения векторного внимания. Если её вызывать без этого — она будет сбоить, или вовсе не появится.

— Точка Вызова. Это внутренний "триггер". Жест. Слово. Образ. Состояние. Что-то, что вызывает тульпу на поверхность. Без точки вызова — вы не сможете воспроизвести её стабильно. А если таких точек станет несколько — начнётся фоновая активация. Это опасно.

— Функция. Чётко определённая задача. Один тип взаимодействия. Если вы попытаетесь загрузить в тульпу больше — она начнёт распадаться на части, или превращаться в хаос. Помните: в этой фазе — только одно действие. Это не ассистент. Это не ИИ. Это инструмент.

— Заземление. Это то, что возвращает вас из работы с тульпой. Механизм отключения. Обычно — дыхание, физическое ощущение, повторяющийся ритуал. Без заземления вы рискуете застрять в контуре — тульпа продолжит работу, даже когда вы решите "прекратить". Такие случаи бывали. И дорого обходились.

Он замолчал, давая группе переварить.

На экране теперь появился контур цикла: вызов → активация → работа → сброс → тишина.

— Если хоть один из узлов слаб — тульпа либо не удержится, либо выйдет из-под контроля. Хуже всего — "фоновые паразиты". Это образы, которые активируются самопроизвольно, без вашей воли. Они питаются вниманием. Забирают энергию. Со временем — начинают вмешиваться в восприятие, вызывая когнитивный шум, эмоциональные сдвиги, навязчивые состояния.

Он посмотрел на Михаила — кратко, но цепко.

— Мы не допустим этого. Именно поэтому — по одному. Один человек — одна тульпа. Один контур. Один вектор.

Он сделал шаг назад, экран погас.

— Подробные инструкции и библиография, будут выданы в печатном виде, — спокойно сказал Мэтью. — В них вы найдёте описания базовых техник визуализации, этапов формирования, фундаментальную теорию, а также примеры — как успешных, так и ошибочных структур. Всё, что необходимо для самостоятельной подготовки. Изучите внимательно.

Он выдохнул — как будто на секунду сбросил напряжение — и подытожил:

— Теперь ваши вопросы.

Некоторое время никто не поднимал руку. Воздух в зале будто стал плотнее — слишком много информации, слишком быстро. Первым заговорил Грей, тот самый с техно-аксессуарами и голосом, как у системного помощника.

— Что будет, если тульпа сохранит след после отключения? Я имею в виду — останется фоновая активность?

Мэтью кивнул.

— Такое возможно. Обычно это результат ошибки в заземлении — если выход из активации не был завершён. Мы обучим вас ритуалам сброса. При необходимости — будет доступ к телесной перезагрузке через физические практики. Если симптом не уходит — тульпа временно деактивируется на внешнем уровне. Программно. Но лучше не доводить.

Подняла руку Яна — та самая с яркой прядью и блокнотом.

— А можно ли построить тульпу на образе цвета, формы, ритма? Без "предмета", но с ощущением?

— Можно. — Мэтью даже слегка оживился. — Такие конструкции сложнее стабилизировать, но они ближе к языку правого полушария. Главное — чтобы функция оставалась однозначной. Цвет может быть входом. Но не сутью. Иначе она распадётся на аффективный шум.

Савва не поднимал руку, просто произнёс:

— Что с духовной этикой? Если ты создаёшь нечто, разве ты не несёшь за это ответственность, как за существо?

Наступила пауза. Мэтью смотрел на него дольше, чем на других.

— Вы создаёте не существо. Вы создаёте фокус. Сущностные модели — тема другой программы. Здесь — только утилитарные интерфейсы. Но да — если вы придаёте тульпе черты личности, вы берёте на себя ответственность за всё, что она скажет или сделает.

— А если тульпа "обманет"? — вдруг спросил Максим, не снимая капюшона.

— Она не может. — Мэтью не моргнул. — Тульпа не автономна. Она — усилитель вашей воли, вашей памяти, вашей ошибки. Если "обманула" — значит, вы дали ей такую модель. И вы в это поверили.

В зале снова стало тихо. Последней подняла руку Линь.

— А если я не увижу ничего?

— Это нормально. — Голос Мэтью стал мягче. — Не все видят. Некоторые ощущают. Некоторые слышат. У каждого вход — свой. Главное — научиться узнавать момент активации. Остальное — вопрос техники. И времени.

Он оглядел зал. Никто больше не двигался.

— Тогда — всё. Методички получите после обеда. Перерыв.

После вопросов наступила тишина, тяжёлая, как тень от слишком яркого света. Методички лежали в аккуратных стопках у выхода. Михаил взял свою — плотная обложка, нейтральный серый, никаких меток, кроме надписи: "Контур. Базовая архитектура".

Вторая половина дня прошла в кабинетах. Теория сменялась практикой, обсуждения — упражнениями. Разбирали методички, что значит «структура», «зафиксированный вектор», как не спутать визуализацию с фантазией, как отличить устойчивый образ от эмоциональной вспышки. Кто-то уже делал наброски тульп, кто-то спорил с кураторами. Михаил молчал, слушал. Он ждал — не вдохновения, а прояснения.

В конце дня участникам предложили простую практику: создать воображаемый энергетический сгусток — мысленно собрать плотную точку ощущения в области между солнечным сплетением и сердечным центром, «заземлить» её, затем переместить, ощущая тяжесть, объём, тепло и тоже самое проделать с энергией во вне сконцентрированной на поверхности ладони и перемещающейся по поверхности тела подчиняясь воле создателя. Это упражнение закрепляло навык ментального фокуса и должно было стать новым регулярным домашним заданием.

К вечеру тело ощущалось, как после тренировки: не больное, но пустое. Когда Михаил сел в Такси, он впервые за день позволил себе отключиться и прикрыть глаза. Он начал применять дыхательную практику успокоения ума: Вдох: 4 счёта. Пауза: 2 счёта. Выдох: 6 счётов. Пауза: 2 счёта. Продолжайте в этом ритме 6 минут, он успокоил свой ум и когда он уже начал засыпать под шорох колес, ему пришло озарение.

Он не хотел делать справочник. И не антенну. Ни один из предложенных образов не подходил. Он хотел создать интерфейс, способный оценивать и нести смысл — не как набор логических исходов, а как поле потенциальных состояний в пилотной волне.

Всё, что проявляется в реальности, сначала рождается в информационном поле, а значит записано в морфологическом поле или в пространстве вариантов будущего. Как электрон, который находится в суперпозиции — пока на него не направлен акт внимания. Только после — происходит коллапс, и вариант занимает своё место в осязаемом пространстве-времени.

Так и с выбором. Логика бессильна, если нет полной картины. Этика молчит, если каждый вариант несёт последствия. Тогда остаётся лишь поле неопределённости — и внутренний инструмент, способный её прочувствовать.

Михаил представил компас, но не с механической стрелкой — а с проекцией эмоционального резонанса. Такая тульпа не принимала решений и не выдавала подсказок. Она прогоняла набор данных через внутреннюю решетку состояний, как через пилотную волну — и возвращала эмоциональный отклик. Как если бы машина ощущала: «в этом есть тревога», «в этом — инерция», «а тут — тонкий импульс ясности».

Это не было предсказание будущего. Это было — взвешивание смысловой нагрузки каждого из возможных решений.. Только спектр. Только соотношение энергий.

Тульпа-компас. Эмоциональный фильтр реальностей, не подверженный личным шумам. Михаил понимал: сложнее всего будет не дать ей форму — а найти точку опоры, источник пилотной волны, не превращенный, в голос его личных страхов, предубеждений или желаний, нужен независимый источник оценки, который еще предстояло найти.

Он открыл свой ученический блокнот, который пришлось завести, так как гаджеты в стенах института были запрещены и написал:Функция: резонансное сканирование.Выход: эмоциональная сигнатура.Цель: навигация в условиях смысловой неопределённости.Логика: интерфейс предвосхищения.Форма: флуктуирующий контур. Без лица. Без голоса.

С этим он и уехал. В голове — не образ. Поле. Но уже очерченное. И внутри него — что-то вибрировало. Как будто первый импульс уже врезался в ткань пространства вариантов.