Туманный ЛуноМИФ

Глава третья, отрешательная

Я опять медленно брела по палубе. Во-первых, Федул выставил меня из своих громыхающих владений и поднял такого шороху, что теперь трясло весь корабль, во-вторых, кое-что я из него успела вытряхнуть прежде, чем за моим крупом… в смысле, попой с жутким лязгом захлопнулась дверь машинного отсека.

Спрут, разумеется, был не настоящий — робот-подлодка, предназначенный для обслуживания корпуса и винтов корабля. Бронированная сфера со щупальцами и сдвоенным винтом. Таких на «Аквилоне» было три. В принципе, хоть экипаж спрута состоял из двух человек, его запросто мог вести один пилот — второй преимущественно управлялся с манипуляторами, несущими инструменты, да и управление было вполне разумно рассчитано отнюдь не на асов подводного боя, автокормчий там был. Причём тут учёные? А они одного спрута взяли в аренду и увешали приборами — Народный Университет Бестиологии Ыргынополиса решил положить конец долголетним и доходящим до руко-, ного- и стулоприкладства спорам о существовании некоего подводного чуда-юда.

— Вишь ты, толком даже не знают, есть ли тот зверь, аль нет, а всё ищуть, что того Буджума, — бурчал Федул, конвоируя мою персону к люку. — Только морду, грят, с усищами огроменными изредка кажет, да тут же прячется, значить. Навроде электрофрегат «Фарагут» его как-то тралом накрыл, да тот усами из сетей распутался и ушёл. Давеча орали друг на дружку, чутка физии не били, одни — мол, нигде это чудо-юдо не водится, потому как выдумка, и зрят его, аки Змия Горыныча, исключительно после пятого стакану грибного рому из очепят, а те им — шалишь, просто шибко-де оно требовательное да привередливое, потому плавает только в одном кругосветном подводном течении Эквистриме с его особой солёностью и тиримпатурой, там, дескать, только и живёт такой, как ему по вкусу, этот, как его… фикопланктон! И переводит он его, усищами загребаючи, тьму-тьмущую, сталбыть, от души, по-нашенски. А чтоб какую другую живность — ни-ни. Даже название ему латинянское придумали — Mordanius Nehilоus, вродь. Так, усё, ты иди-ка теперь отседова, а я капитана сча обрадую. Чую, будет всем на орехи…

И за мной захлопнулась тяжеленная бронедверь, завизжав кремальерой. Поглядев на лестницы, зловеще ждущие отпечатков моих ног, рук и сразу засвербевших полупопий, я быстренько подключила к вопросу левитацию, и успела воспариться прежде, чем поднялся кипёж.

Насчёт орехов многоопытный мехлесник Кандидов не ошибся. Капитан Андерс поставил весь «Аквилон» на уши, матросы и почтенные доктора всяческих морских наук носились, как бриззи в духовке (лучше не спрашивайте!), широмамаша пыталась прыгнуть за борт и вплавь догонять угнанного спрута, пришлось дуру вязать и паковать в госпиталь.

Радисты пытались вызвать мелкого угонщика, но спрутмарина либо была уже слишком далеко для ультразвукового передатчика, либо… хотелось бы думать, что пацан просто не умеет включать приёмник. Я тяжело вздохнула и потёрла… татушку. Вот как чуяла, что придётся-таки лезть в местные реалии. Говорят, что капитан приказал развернуть корабль и идти на поиски, сонар засёк запуск и примерный курс уходившей спрутмарины, однако радиоакустики логично всё списали на очередные учёные забавы и тревогу не забили.

Но в любом случае уже поздно. Ибо наступает сорок девятое завершение этого чудного дня, комар его забодай. Я зябко дрогнула плечами и повернулась лицом к морю, благо успела неспешно догуляться до юта.

Теперь передо мной был закругленный фальшборт широченной кормы, флагшток с чёрно-золотым флагом Вечной Империи — золотая литера «N», увенчанная короной, на чёрном фоне с золотым же девизом Вечного Императора «Mobilis in mobile», знаменующим вечное движение и развитие — и тяжёлое туманное марево, смыкающееся за нами и словно пожирающее волны и кильватерный след «Аквилона». Тоскливый, пробирающий до костей беззвучный стон ударил снизу, содрогая палубу гиганта, завибрировавшего, как колоссальный камертон. Будто стонало от безысходности само море.

Одновременно в завесе тумана где-то далеко позади корабля полыхнуло чудовищное мертвенно-бледное зарево, медленно угасло, оставив странное ощущение… но на его осознание времени вновь не хватило. По нервам ударил нарастающий шелест — словно сухие кукурузные хлопья сыплются в молоко — и на корабль обрушилась туча мелкой мороси, а затем туман разорвало в клочья. Настигая «Аквилон», шла исполинская водяная стена, увенчанная пенным гребнем.

Но теперь ждать страшного удара, который ставил в этом дне если не точку, то многоточие, я не стала, как и пытаться его отразить. Погибнет ли на сей раз корабль сразу, будет ли ещё часа три бороться с разрушениями, либо же спокойно пойдёт дальше — финал будет тот же. И я опять проснусь в своей каюте от визгливого вопля в коридоре. Нет уж, пора решать вопрос капитально, я и так здесь подзадержалась.

Почти неслышно пискнул пейджер.

«Если слишком долго смотреть в бездну…»

…То я посмотрю в ответ, и мало не покажется. О, да. Я встряхнулась, распуская свою магию и ощущая закипающую силу. Что ж, пора снимать маски… кто не спрятался, я не виновата.

Сквозь переходящий уже в рёв водопада шум донеслись какие-то звуки — я оглянулась и увидела Френка Смита, который бежал ко мне, что-то крича. Чуть виновато ему улыбнувшись, я решительно перемахнула через фальшборт.