Твоё имя после дождя

Фигура в черном с темными глазами, которая однажды уже повстречалась ему на пути и палец на спусковом крючке. Воспоминания о последнем происшествии в Долине Цариц все еще терзали его, пока он шел, оставляя позади освещенные окна Ол Соулс колледжа [12], поворачивая по улице, огибающей Рэдклифф. Молодой человек миновал открытые пространства самых именитых колледжей Оксфорда и свернул в такой узкий переулок, что был вынужден идти почти боком, задевая отсыревшие кирпичные стены. Переулок Св. Елены, так называлась эта улочка, которой не было ни на одной карте Оксфорда. Она была столь глухой и зловещей, что жители прозвали ее Адским переулком. Лайнел с усмешкой подумал, что у графа Ньюберрийского и его сына волосы встали бы дыбом, если бы им когда-либо пришлось наведаться в эту часть города, столь далекую от привычных им кварталов.

Он не хотел признавать, но на каждом повороте столь знакомой улицы, его сердце начинало биться чаще. Когда он смотрел на нищих, которые стояли вдоль улицы, подпирая спиной расслаивающиеся от сырости стены, с потерянным взглядом и зловонным дыханием, то почти боялся снова встретиться взглядом с парой черных глаз, которые пристально смотрели на него сквозь складки платка. Лайнел был в таком смятении, что даже не обращал внимания на вонь, доносившуюся из подворотен, хотя обычно, проходя по эти закоулкам, он зажимал нос рукой.

«Я становлюсь параноиком», — подумал Лайнел, встряхнув головой. Он завернул за последний угол, отделявший его от дома… и замер, увидев, что кто-то дожидается его на обшарпанной лестнице. Лайнел с трудом сдержал вздох облегчения, поняв, что ожидала его вовсе не сводившая с ума фигура в черном. Потрескавшиеся стеклянные фонари, освещавшие Адский переулок, позволили ему узнать Веронику Куиллс. Она выглядела очень занятой кормлением с руки ворона, который часто сопровождал ее во время прогулок по городу, так что у Лайнела было время прийти в себя и подготовиться к встрече.

Вероника всегда могла заставить его улыбнуться, даже когда ей удавалось одеться более-менее согласно приличиям. Было привычным видеть ее в юбках, совершенно не сочетающимися с блузками, она комбинировала цвета самым экстравагантным образом и никогда не обращала внимания на детали, которые так важны для девушек ее возраста. Она была эксцентрична не только в одежде, но и в мыслях, а этим вечером выглядела особенно нескладно. Она надела длинную темно-синюю юбку (на ней была всего лишь одна капелька краски, что было большим достижением для Вероники), длинное пальто военного покроя, которое делало ее похожей на героиню «Трильби»[13], ярой поклонницей которой являлась девушка. Ворон Свенгали мог бы поручиться за это. Маленькая вязаная шапочка совершенно не сочеталась с пальто, но хотя бы помогала удержать на месте непокорную гриву вьющихся волос, которая обычно удерживалась при помощи любого платка или цветной ленты, попадавшихся под руку. Лайнел свистнул, чтобы привлечь внимание Вероники. Пухлые губки изогнулись в улыбке, когда девушка увидела вышедшего из тени Лайнела.

— По-моему, это не самое подходящее место для добропорядочной девушки, — Лайнел остановился напротив Вероники, что заставило Свенгали отлететь в сторону, роняя крошки — еще пару лет назад они объявили друг другу войну. — Боже мой, каждый раз, когда тебя вижу, твои волосы все длиннее и прекраснее.

— А ты с каждым разом все менее учтив с дамами, — отшутилась Вероника, падая в его объятия. — Поверить не могу, что ты уже вернулся!

Она обхватила руками его лицо и запечатлела звонкий поцелуй в губы. Лайнел порадовался, что поблизости нет профессора Куиллса. Им с Вероникой приходилось изобретать множество уловок, чтобы никто не догадался об их отношениях. Им пришлось поклясться Александру в том, что между ними нет романтических отношений и профессор успокоился. Если честно, то они его и не обманывали.

— Давно ждешь? — спросил Лайнел, когда они, наконец, разомкнули объятия.

— Часа два, может, три, — Вероника скорчила рожицу. — Но для меня это не проблема. Я принесла с собой блокнот, чтобы было чем заняться. Так что день не прошел зря. Я уже знаю о перестрелке…

Лайнел хмыкнул: новости распространяются со скоростью ветра. Он пошарил в карманах в поисках ключа от дома. Свенгали прыгнул с одного водостока на другой и, в конце концов, устроился на навесе здания с видом горгульи.

— Ты не собирался мне об этом рассказывать? — спросила девушка с недовольством. — Тебе не приходило в голову, что мой дядя и я беспокоимся о тебе?

— Вероника, я в городе всего один день. Мне надо было заняться неотложными делами и ты это прекрасно знаешь, — сказал Лайнел, открывая дверь и пропуская девушку вперед. — Более того, я был уверен, что увижу тебя здесь.

— Вечно ты недооцениваешь серьезность ситуации, — снова улыбаясь, заключила Вероника.

Она пошла вперед Лайнела вверх по лестнице на первый этаж. Он шел следом не в силах отвести взгляд от так хорошо знакомого тела, миниатюрного, как у рано созревшей девочки. Открыв дверь жилища — маленькой комнаты, в которой помещались лишь кровать, шкаф и стул со сломанной ножкой, Вероника расстегнула пуговицы шинели и позволила ему упасть на пол. Затем, подошла к Лайнелу и проделала то же самое с его пиджаком, а потом и с жилетом.

— Ого! Похоже, ты действительно по мне скучала. Вот что я называю «перейти прямо к сути вопроса»...

— Не будь идиотом, — рассмеялась Вероника — Я только хотела собственными глазами взглянуть на то, что с тобой сделали эти головорезы. Я слышала столько версий, что уже не знаю чему верить.

Она заставила его сесть на край кровати, на которой лежал лишь мягкий тюфяк. Ее ничуть не волновала скудная обстановка его комнаты и это было одной из тех черт Вероники, которые так привлекали Лайнела. Ей было все равно где жить — в роскошном доме дяди со всеми удобствами, или же в этой темной комнате с разводами на стенах, в которой она провела немало времени с тех пор, как они познакомились два года назад в Эшмоленском музее. С того момента она стала его лучшей подругой и любовницей, не говоря уже о том, что она была превосходной союзницей.

Он молча наблюдал за ней, пока она расстегивала пуговицы на рубашке, чтобы проверить его повязку. Вероника сняла шапку, и тяжелая копна каштановых волос щекотала Лайнелу плечо и грудь. Он не ошибся — волосы Вероники стали еще длиннее и, казалось, жили своей собственной жизнью.

— Эта шалость могла дорого тебе обойтись, — сказала девушка пару минут спустя.

— Шалость? Ты серьезно можешь назвать «шалостью» перестрелку, которая чуть не стоила мне жизни?

— Не строй из себя жертву, Лайнел. Меня не обманешь. Если тебя и ранили в Египте, то только потому, что ты сам лез на рожон, как ты всегда это делаешь, влезая в дела, которые тебя совсем не касаются. Что на самом деле произошло в Долине Цариц?

Отступать было некуда, да и не было смысла что-то скрывать от Вероники. Лайнелу ничего не оставалось, как рассказать все как есть. Слушая его рассказ, Вероника снимала старые бинты с пятнами запекшейся крови и накладывала новые, взятые в импровизированной аптечке, которую Лайнел держал на подоконнике. Вероника внимала ему и не смогла сдержать улыбку, услышав, как с каждым разом увеличивается количество курнских головорезов.

— Получается, что кто-то ждал пока ты не достанешь зеркало Мересаменти из его многовекового укрытия, чтобы атаковать. То, что они не сделали этого раньше, означает, что они понятия не имели где оно спрятано. Если бы не мой дядюшка и его вера в то, что в самых фантастических легендах есть зерно истины, открывающее его местонахождение, зеркало по-прежнему оставалось бы утерянным. Археологи мистера Дэвиса никогда бы его не нашли. По правде говоря, это серьезный урон для нашей газеты.

— Не сыпь мне соль на рану, — подал голос Лайнел. — И я имею ввиду вовсе не плечо. Более того, думаю, что я не единственный, кто повел себя как идиот.

— Что ты имеешь в виду? — продолжила расспросы Вероника, накладывая свежую повязку.

Лайнел закусил губу. У него искры из глаз сыпались, когда хоть что-то касалось его раны. Когда уже, черт возьми, она затянется?

— Лорд Арчибальд. Сам лорд Арчибальд. О чем ты, черт побери, думала?

Вероника хихикнула. Она поправила пару прядей волос, упавших на лицо, тем самым открывая пару пятнышек краски на виске.

— Все мы ошибаемся, — согласилась она. — И ты отлично это знаешь…

— У моих ошибок нет таких волос, словно на них вылили кувшин с маслом.

— Конечно, нет. У твоих ошибок большая грудь и маленький мозг. И любопытная привычка хныкать у тебя под дверью, поняв, что они тебе надоели.

— Это не правда, дорогая. У тебя потрясающая грудь, при этом твой ум даст сто очков вперед многим мужчинам из тех, что я знал, жизнь моя. Полагаю, что ты — исключение, подтверждающее правило, — он нахально положил руки на округлости Вероники, маячившие перед ним все время, пока она его лечила. Девушка рассмеялась. — Нет, правда, что ты нашла в этом ничтожестве?

— Я заблуждалась насчет него. Если хочешь, назови меня романтичной, но было время, когда я спрашивала себя — нет ли в Арчибальде чего-то от байроновского героя? Я пришла в восторг от того, что один недостаток может превратить скучного мужчину в прекрасный образец порочности. Разве я могла остаться равнодушной?

— По мне, так он больше похож на образец глупости и тщеславия.

— Но однажды ночью, я обнаружила его в опиумной курительной на задворках, в которую меня пригласили коллеги, чтобы я познакомилась «с богемной жизнью города», — рассказывала Вероника, манипулируя ножницами, чтобы обрезать бинт, который только что обернула вокруг плеча, — и там был лорд Арчибальд, валяющийся на лоскутном одеяле в трансе. Ты можешь представить его себе в таком виде?

«Если честно — нет», — вынужден был признать себе удивленный Лайнел. Жаль, что он не знал об этом, до встречи с графом Нюберрийским и его наследником. Старый маразматик умер бы от ужаса, узнав об этом.

— Я всего лишь хотела поразвлечься, но Арчибальд видел это по-другому. Пришлось разъяснить ему, что наши отношения — это не более чем приятное времяпрепровождение и это ему совсем не понравилось. Так что я решила компенсировать ему моральный ущерб, превратив его в одну из моих моделей, не спросив у него на это разрешения...

Вероника снова рассмеялась, подошла к окну и задернула занавески. Когда свет фонарей, освещавших Адский переулок, перестал проникать сквозь мутное стекло, комната погрузилась во мрак.

— Но я совсем об этом не жалею, — заверила она и, глядя в глаза Лайнелу, добавила — Мне же надо было чем-то себя развлечь, пока ты оставил меня без внимания…

Лайнел даже не дал ей закончить. Он встал, заключил ее в объятия и снова упал на кровать, увлекая за собой смеющуюся и лягающуюся Веронику, которая малоубедительно изображала бурное сопротивление. Он лег на нее, удерживая запястья девушки над головой, и увидел в ее глазах желание, ничуть не уступавшее его собственному. Не было необходимости в словах: оба слишком соскучились, чтобы тратить время на разговоры. Губы Лайнела не спеша прошлись по шее Вероники. Он не мог скрыть довольную улыбку, почувствовав, что тело девушки выгнулось ему на встречу, требуя продолжения.

— Подожди минутку, я кое-что вспомнила, — вдруг услышал он. Вероника приподнялась на локтях и Лайнелу пришлось на нее посмотреть.

— Мой дядя попросил, чтобы я тебе кое-что передала. Хочет встретиться сегодня днем с тобой, Августом и Оливером там же, где и всегда.

— Мне уже не хватало новостей от него, — пробормотал Лайнел и склонил голову, возвращаясь к декольте.

— Судя потому, что он сказал, дело касается чего-то очень важного. Он попросил меня лично запретить тебе увильнуть. Кажется, для «Dreaming Spires» это может…

— Да плевать я хотел на то, что может произойти с «Dreaming Spires» сегодня. Я слишком долго ждал, — он откинул ее снова на постель, прижал покрепче и накрыл ее губы своими. — Сегодня я не хочу больше ни о чем думать.

Его последней четкой мыслью была о его ране. Впрочем, жар, который оставила пуля в его плече, вскоре уступил жару совсем иного рода, который нравился Лайнелу гораздо больше. Во всяком случае, именно этого хотел молодой человек, прижимаясь к Веронике, ненавидя себя за нежелание признаться в том, насколько сильно завладел им страх....

——————————————

[1] Ушебти — специальные фигурки, изображающие человека, как правило со скрещенными на груди руками, либо с какими-нибудь орудиями труда. Необходимы они были для того, чтобы выполнять различную работу в загробном мире вместо хозяина. Изготовлялись ушебти обычно из дерева или мягкого камня — алебастра и стеатита.

[2] Каоба — красное дерево.

[3] Великая царская супруга, Великая Царица или Главная жена Царя — титул главной царицы в окружении фараона в Древнем Египте.

[4] амарнский период — На шестом году царствования Аменхотеп IV, изменивший своё имя на Эхнатон (Полезный Атону), покинул враждебные ему Фивы и основал на восточном берегу Нила новую столицу Ахетатон (Горизонт Атона), в местности, ныне называемой Амарна. Яркий, но недолгий период царствования фараона-реформатора принято условно обозначать как «амарнский период», а в искусстве — как амарнский стиль.

[5] Атон — В XIV в. до н. э. фараон Аменхотеп IV провёл религиозную реформу, оказавшую существенное влияние на искусство Нового царства. Стремясь ослабить власть жрецов и укрепить свою собственную, фараон запретил все многочисленные старые культы. Единственным и истинным богом был провозглашён Атон — само сияющее на небе солнце. Носитель великой животворной силы, Атон изображался в виде диска с исходящими от него лучами, которые завершались знаком жизни — анхам (крестом с петлёй в верхней части), и воспевался в ликующем гимне: «Утром ты озаряешь землю, прогоняешь мрак. посылаешь лучи света... Вся земля принимается за работу, деревья и травы зеленеют, птицы летают в своих болотах, крылья их величают дух твой... всё живёт, когда ты смотришь на нас...».

[6] Сент-Джеймсский дворец (англ. St. James’s Palace) — один из старейших в Лондоне. Находится на улице Пэлл-Мэлл к северу от одноимённого парка. Построен на месте средневекового лепрозория св. Иакова (Джеймса) из красного кирпича как вторая столичная резиденция Генриха VIII.

[7] Во время Французской революции собор Парижской Богоматери прекратил выполнять функции религиозного сооружения; якобинский Конвент объявил, что «все эмблемы всех царств должны быть стёрты с лица земли». Отдельный приказ Робеспьера предписывал обезглавить каменных царей из Ветхого Завета с фасада собора. Головы иудейских царей нашлись только в 1978 году во время ремонта в подвале Французского банка внешней торговли. К тому времени вновь освящённый и реставрированный в XIX веке собор уже украшали копии осквернённых статуй, поэтому найденные оригиналы представлены в музее Клюни.

[8] Крайст Чёрч — один из самых крупных аристократических колледжей Оксфордского университета . Основан в 1525 году кардиналом Томасом Уолси .

[9] Ипподром Аскот — один из самых известных ипподромов в Великобритании . Он расположен в маленьком одноименном городке .

[10] Этрурия ( лат . Etruria , Hetruria ) — северо - западная область древней Италии , граничившая на севере с Лигурией , Галлией и землей венетов , на востоке — с Умбрией по реке Тибр , на юго - западе — с Лациумом ; западную границу её составляло названное по имени жителей страны — тирренов — Тирренское , или Тусское , море .

[11] Чивитаве ́ ккья — город в центральной Италии на Тирренском море . Находится в области Лацио в провинции Рим , в 80 километрах к северо - западу от столицы . Город является морским портом Рима .

[12] Колледж Всех Душ — официальное название Староста и Коллегия Душ всех Праведных Людей , усопших в Университете Оксфорда — колледж университета в Оксфорде , в Англии .

[13] " Трильби " ( автор Джордж Дюморье , 1894) — первый английский роман , в котором без предвзятости показана жизнь артистических кругов , называемых богемой . Образ героини и весь тон романа Дюморье отличается целомудрием , необычайной чистотой . Дюморье опровергает ходячее мнение о жизни богемы как о жизни бездумной , беззаботной . ( http :// operaghost . ru / trilbi . htm )

Глава 6

На следующий день, когда звон колоколов раздавался над обесцвеченными габлетами [1] Оксфорда, провозглашая восемь часов вечера, Александр Куиллс, дрожа, толкнул дверь таверны The Turf. Он вздохнул с облегчением, попав в знакомые каменные стены. Входя внутрь, он наклонил голову, чтобы не удариться об низко расположенные деревянные балки. Слева, на стойке, была выставлена целая шеренга кувшинов, которые только что начистил один из официантов. Все казалось пропитанным запахом пива, fish & chips и свежеприготовленных мясных пирогов, а также ароматом бесшабашности, который привносили целые поколения студентов, посещавших заведение.

Волна ностальгии накрыла его, пока он пробирался сквозь толпу к столику. Именно здесь он встретился с Лайнелом и Оливером два года назад, чтобы сделать им предложение, от которого, как он был уверен. они не откажутся. Он оказался прав: это и произошло, когда он рассказал им об идее создания газеты. Именно здесь они придумали логотип, набросав его на листке, вырванном из блокнота Вероники, присоединившейся к ним в качестве иллюстратора. Август Уэствуд, друг-церковник Александра, согласился помогать «Dreaming Spires» с хрониками своих спиритических сеансов. В этом крошечном помещении, наполненном дымом, за ободранным деревянным столиком, у окна, защищавшего их от самых лютых метелей, они возомнили себя своего рода членами Пиквикского клуба [2], исполнителями сакральной миссии по посвящению своих читателей в новые науки. К сожалению, не все встречи отличались таким же энтузиазмом, как те, первые. Пятеро друзей вскоре поняли, что их газета, привлекшая на первых порах внимание пары сотен студентов, не могла конкурировать с серьезными изданиями. Несмотря на то, что публикуемые статьи всегда сопровождались научным обоснованием, которым занимался Александр, газета воспринималась читателями как нечто развлекательное. Готические своды Оксфорда, видевшие многое на протяжении столетий, устали обращать внимание на духов, бродящих в тумане, облизывающем тронутые временем каменные плиты. Что сейчас звучало в коридорах, так это эхо последних достижений европейских стран, технического прогресса, бурно развивающегося на континенте, того или иного решения, принятого Палатой лордов. Казалось, что ни у кого не было времени даже пролистать страницы, с таким трудом покидавшие раз в две недели стены почти подпольной типографии, организованной Александром в подвале Кодуэлс Касл. До сих пор никто не знал настоящих имен редакторов, так как статьи подписывались лишь инициалами. Благодаря этой предосторожности, читатели так и не узнали по чьей вине выпускается столь неинтересное чтиво.

Александр не обманывал себя, он понимал, что если ситуация не изменится, то «Dreaming Spires» недолго осталось биться в агонии. Им необходима была совершенно новая история, отличная от тех, которые они публиковали. Нечто, что привлечет внимание читателей, что будут передавать из уст в уста по всему Оксфорду. Нечто вроде того письма, присланного из Ирландии, повторял себе снова и снова Александр, оставляя позади большой стол с горсткой смеющихся студентов.

— Август! — окликнул профессор мужчину, сидящего за столиком в углу и смотревшего на улицу сквозь мутное окно. Тот улыбнулся и встал, чтобы обнять друга. — Как я рад снова тебя здесь видеть!

Александр всегда считал, что если и есть в мире человек, способный успокоить всех одним лишь своим присутствием, то это Август Уэствуд. Неудивительно, что его просто обожали прихожане лондонского прихода Св. Михаила. Ему только что исполнилось тридцать пять лет, но появившиеся в его коротких волнистых волосах залысины делали его немного старше.

— Ну, что скажешь на счет привидения Кэтрин Девор? — спросил друг после того, как Александр, повесив сюртук на вешалку, сел напротив и расспросил его о сестре и последних новостях. — Неплохая история, правда?

— Да, действительно, — согласился профессор. — Сегодня утром я ходил в Бэллиол-колледж к Оливеру и отдал ему бумаги, которые ты переправил мне по почте. Видел бы ты, как просияло его лицо, когда он читал о том, как мисс Девор призналась, что это ее сестра зацепила ей волосы за механизм за то, что Кэтрин увела ее жениха.

— Раз уж ты заходил к Оливеру, то наверняка уже поведал ему о том, что собираешься рассказать нам всем. Это нечестно.

— Ничего подобного, — ответил Александр, спокойно зажигая трубку. — Пока никто ничего не знает, и ты даже не представляешь, чего мне стоило сохранить все в тайне. — Маленькое белое облачко дыма проплыло над его головой, когда профессор сделал первую затяжку. — И это также не значит, что тема смерти Кэтрин перестает быть достаточно интересной, — добавил он. — Но делаю ставку на то, что моя информация гораздо интереснее.

— Ладно, в таком случае, я рад, что не придется ждать слишком долго, чтобы услышать твой секрет, — сказал Август, кивая головой в сторону входной двери.

Александр обернулся. Как он и предполагал, в таверну зашли Оливер и Лайнел. Профессор понаблюдал за ними, пока те приближались: Оливер со своими длинными каштановыми волосами, забранными в хвост, небритый Лайнел с черными растрепанными ветром волосами. Он не удивился, увидев, что эти двое спорят — это они делали постоянно, с тех пор, как Александр их познакомил. Никогда он не видел столь разных людей, чтобы при этом они были друзьями, каких поискать.

— Она слишком добра к тебе, — услышал он слова Оливера, пока они пробирались сквозь толпу к столику. — Не понимаю, как она тебя еще терпит, столько зная о тебе. Мне кажется невероятным, что она все еще слушается тебя, учитывая твои поползновения…

— Заткнись, — предупредил его Лайнел прежде, чем они обогнули последний столик на своем пути. Что-то подсказывало ему, что Александру Куиллсу не очень понравится узнать, что их разговор касается его племянницы. — Наконец-то мы здесь! На улице дьявольски холодно!

Оба сняли пальто, повесив их рядом с одеждой Александра и Августа, и сели на принесенные для них стулья. Оливер довольно вздохнул, снимая серый шарф, Лайнел снял перчатки.

— Salaam aleikum [3], — поздоровался Лайнел, сомкнув ладони перед собой жестом, претендующим на вежливость или на то, что Лайнел Леннокс понимал под вежливостью.

— Aleikum issalaam, — ответил Александр. — Вижу, ты вернулся в Англию, храня ностальгические воспоминания о Египте. Должно быть, тот еще опыт.

В тоне его голоса улавливалась легкая ирония, которую, казалось, не заметил Лайнел, но отлично расслышал Оливер. Оба скрестили взгляды, пока Лайнел отвечал:

— Могу описать его в двух словах: египетские танцовщицы, — он провел руками сверху вниз, имитируя изгибы женского тела. — Не знаю почему наша страна не торопиться импортировать эту красоту, которой я наслаждался в Эзбекийском кафе [4]. Клянусь, что я никогда в жизни не видел ничего подобного!

— Рад, что ты так впечатлен местным колоритом. Но я не это имел ввиду.

— А, понял. Еда тоже была неплоха, хотя, иногда я скучал по доброй кружке темного пива. — Лайнел повернулся, чтобы привлечь внимание официанта. — Но у них был отличный лакричный лимонад, по которому я буду скучать еще больше. А еще потрясающий пирог из бобов, ful medames [5], который действительно….

— Кончай придуриватся. Ты нас оскорбляешь, — сказал Александр, не глядя на него. Лайнел умолк. Профессор достал из кармана жилета вырезку из «Pall Mall Gazette», которую ему выслал Оливер, и положил ее на стол. — Перестрелка в Долине Цариц, согласно прессе, «которая обернулось бы настоящей трагедией, если бы не вмешательство одного из британских археологов»? Ты ничего не хочешь объяснить? Разве не это важно?

— Нифига себе! — Лайнел взял статью и расположил ее поудобнее, пока Август садился поближе, чтобы ознакомиться с содержанием. — Похоже, они немного сгустили краски.

— Сгустили — это не совсем верное слово, — вмешался Оливер.

— Закрой клюв, Твист [6], — остановил его Лайнел. — Тебя никто не спрашивал.

— Но Оливер прав: я поверить не могу, что то, о чем пишет «Pall Mall Gazette» — произошло на самом деле, — вступил в спор Август. — Внезапно появились сотни бандитов? Как ты смог им противостоять?

— Ладно, ладно, возможно, их было не сотни. Ты прекрасно знаешь, что журналисты любят…

— Перестрелка действительно была? — настаивал Александр, сверля Лайнела взглядом синих глаз, глядя поверх очков в золотой оправе. — Перед гробницей Мересаменти?

— Черт возьми, к чему этот военный совет, могу я знать? — запротестовал Лайнел.

— Нет, думаю, это был лишь один выстрел, а остальное — выдумки газетчиков, — заключил Оливер.

Лайнел схватил статью, смял ее в комок и швырнул в лицо Оливеру.

— Ты меня достал, Оливер. Я безумно рад что, проведя целый месяц в аду, в стране безумцев, встречаю столь теплый прием.

— Именно поэтому мы так разговариваем с тобой, — пояснил Александр. Официант подошел к ним, чтобы обслужить, так что пришлось сделать паузу до тех пор, пока он не закончил свою работу. — Все это время мы ничего о тебе не знали, и это нам показалось странным. Вернувшись в Оксфорд, я узнал от Оливера, что ты засветился в прессе из-за нападения на раскопках и ожидал самого худшего. Я надеялся, что ты дашь о себе знать, едва ступив на лондонскую землю, но если бы я не отправил к тебе Веронику, мы бы и по сей день сидели в ожидании новостей.

— У меня возникли проблемы с графом Ньюберрийским, — пробормотал слегка пристыженный Лайнел. Похоже, Александр обладал редким даром заставить его чувствовать себя виноватым с завидной регулярностью, чего не удавалось больше никому. — Старый стервятник отказался платить мне оговоренную сумму. И он, и его сын плевать хотели, что в их усыпальнице была попытка ограбления, и я рисковал жизнью, чтобы защитить ее.

— Если говорить точнее, то это не «их усыпальница», а Мересаменти? — уточнил Александр.

— Да знаю я. Это самая настоящая ведьма, если хотите знать. Я убежден, она стояла у меня за спиной все время, пока я находился в этом проклятом склепе.

Август приподнял брови. То, что неприкаянная душа принцессы XVIII династии могла находиться взаперти более 3200 лет, без того, чтобы ее эктоплазма потеряла форму, показалось ему очень интересным, но он не успел ничего спросить. Официант вернулся с их заказом: кувшин ароматного глинтвейна для Александра, чашечка Earl Grey с большим количеством сахара для Августа, черный кофе для Оливера и пинта темного пива для Лайнела, который не преминул заняться напитком, чтобы выиграть время.

— Что ты сделал своему другу графу, чтобы так его разъярить? — спросил Александр.

— Ничего. — отрезал Лайнел. — Ему не на что жаловаться. Я сделал в Долине Цариц все, о чем он меня просил. Кроме... кроме перестрелки.

Он снова замолчал. Оливер поставил чашку с кофе на стол, наблюдая, как Александр наклонился к Лайнелу и спросил ледяным тоном:

— Оно утеряно? Зеркало Мересаменти, — добавил он, вопросительно взглянув на поднявшего голову Лайнела. — Его забрали расхитители гробниц?

Лайнел глубоко вздохнул. Август, молча, наблюдал за происходящим. Казалось, что шум в таверне притих, и это мешало обсуждать подобные вопросы. Наконец, пошарив в карманах жилета, Лайнел продемонстрировал друзьям пулю. Она засияла зловещим блеском при свете свечей.

— Эта пуля почти покончила со мной. То, о чем говорилось в «Pall Mall Gazette» — не было преувеличением, во всяком случае, не все. Выстрелы в Долине Цариц действительно были, но я был единственным, в кого попали, — он положил пулю на потрескавшуюся поверхность стола. Александр, Оливер и Август внимательно смотрели на нее. — К счастью, ее извлек один из членов команды Дэвиса, профессор анатомии из Египетского университета, который прибыл для изучения извлеченной из саркофага мумии Мересаменти, — продолжил свой рассказ Лайнел. — Но это не были расхитители гробниц. Они не забрали ничего, даже не тронули многочисленные драгоценности из гробницы. Единственное, что их интересовало, это зеркало. Именно поэтому они ждали, пока я достану его из тайника.

— Это совсем не похоже на поведение обычных грабителей, — вынужден был признать Оливер, придерживая пулю большим и указательным пальцами.

— Они и не были ими, — заверил его Лайнел. — Это не были обычные грабители. Они точно знали, чего хотели. Возможно, давно это знали. И... они знали меня.

Пуля выпала из рук Оливера. Александр нахмурился.

— Быть такого не может. Никто в Египте не знал о том, что ты собираешься делать в Долине Цариц. В курсе были только мы и граф Ньюберрийский. Как они узнали про зеркало?

Лайнел пожал плечами, поморщившись от боли в плече.

— Силы, которыми обладала Мересаменти, вошли в египетскую мифологию с момента ее смерти. Вопрос не в том, откуда они знали про зеркало, а в том, как они догадались, что именно я найду его. Хотя, у меня есть некоторые догадки.

— Если ты подозреваешь кого-то, хочу, чтобы ты назвал его имя, — сказал Александр.

— Вы помните, что произошло со мной в Италии два года назад, вскоре после того, как я познакомился с вами?

— Разумеется, — усмехнулся Оливер. — Ты растрепал это всему женскому населению города.

— Освежи мне память, пожалуйста, — попросил Август.

— Я участвовал при открытии самого известного этрусского захоронения в некрополе Ольмо Белло. Я слышал об этой усыпальнице с тех пор, как начал участвовать в первых раскопках со своим отцом. Это были легенды, рассказывающее о доверху наполненной золотыми кольцами урне, на которую перед захоронением было наложено страшное заклятие. Если честно, я не особо верил во все эти истории, не более чем археологи, участвовавшие в работе, но я умирал от желания заглянуть в гробницу. К тому же один из моих клиентов попросил меня о небольшом одолжении…

— Чтобы ты принес ему одно из колец раньше, чем находку направят в Национальный музей этрусков [7], — опередил его Александр. — Знаем мы эту историю и уже тысячу раз говорили, что мы думаем о твоем понимании археологии.

Лайнел предпочел проигнорировать шпильку друга.

— Дело в том, что я не смог даже приблизиться к урне. Так же как и в Долине Цариц, я обнаружил, что меня опередили. Фигура в черном, завернутая в накидку и в шляпе, закрывающей лицо. Когда он заметил мое присутствие, то исчез так быстро, словно за ним гнался сам дьявол. Было нетрудно догадаться, что он там делал, тем более, что я никогда раньше его не видел.

— Он не был членом команды археологов? — с интересом спросил Август.

— Нет. Я видел только глаза, прежде чем он вскочил на коня, привязанного к одному из ближайших деревьев, но я уверен, что он не участвовал в раскопках.

— Ты преследовал его? — спросил Александр. — Эту часть истории ты не рассказывал.

— Потому что мне стыдно говорить об этом, — прошипел Лайнел, крутя в руках кружку с пивом. — Разумеется, я его преследовал, но это ни к чему не привело. Он исчез среди болот, словно привидение. Но я не забыл о том, что случилось и теперь знаю почему. Мне суждено было снова с ним встретиться.

Снова воцарилась тишина. Оливер чуть не подавился кофе.

— Ты хочешь сказать, — спросил он, откашливаясь, — что в Египте был тоже он?

— Именно он украл зеркало Мересаменти и подстрелил меня в тот момент, когда я целился в него, — подтвердил Лайнел. — Я совершенно в этом уверен.

— Лайнел, это не имеет никакого смысла. Скорее всего, именно египтяне украли заркало. Может, они и не банальные расхитители гробниц, но…

— Жизнью клянусь, что я прав. Оба вора — это один и тот же человек. Кто-то с темными глазами, подобными двум уголькам… глаза, которые будут преследовать меня до конца жизни, — прежде чем продолжить, он сглотнул, чувствуя себя не в своей тарелке под взглядами приятелей. — Он годами преследует меня, пусть меня повесят, если я знаю почему. В Ольмо Белло он был быстрее меня. В Долине Цариц он был проворнее меня и это так сводит меня с ума, что я не могу выбросить его из головы.

— Разница лишь в том, что на этот раз он пытался тебя убить, — прокомментировал Оливер.

Он не хотел в этом признаваться, особенно при Лайнеле, что ему стало дурно от мысли, что они могли увидеть в «Pall Mall Gazette» лишь некролог своего друга. Они смотрели как Лайнел возвращает пулю в карман жилета, пытаясь скрыть свою обеспокоенность ситуацией.

— Мне плевать что там будет говорить граф Ньюберрийский, — продолжил Лайнел более спокойным голосом. — Того, что он мне заплатит, хватить, чтобы продержаться хотя бы пару месяцев. Но я обещал вам возможность исследовать зеркало прежде, чем я передам его в руки графа. — Он помотал головой, еще больше взлохмачивая свои черные волосы. — Для «Dreaming Spires» это было бы успехом.

— Ладно, — промолвил Оливер. — У нас все еще есть история про несчастную Кэтрин Девор, с которой покончила ее сестра за то, что та позарилась на чужое.

Август улыбнулся и успокаивающе похлопал Лайнела по плечу.

— Главное, что ты вернулся живым. Слава богу, что твой таинственный преследователь не попал в цель, а об остальном пока нечего беспокоится.

— Легко сказать, — буркнул Лайнел, который никогда не был в хороших отношениях с Господом Богом, более того, сильно сомневался в том, что египетские захоронения XVIII династии находились в его юрисдикции. — Ты знаешь не хуже меня, что наша газета переживает не лучшие времена, если конечно у нее, хоть когда-нибудь были хорошие времена. Вы трое отлично это знаете, — он посмотрел на своих друзей. — Если не сможем продавать больше сотни экземпляров каждые две недели, то все окажется впустую.

— Я рад, что ты заговорил об этом, Лайнел, — ответил Александр. — Я очень этому рад, потому что это имеет прямое отношение к причине, по которой я вас сегодня собрал. Хочу рассказать вам об одном происшествии, о котором узнал вчера вечером. Если мы превратим его в новость, если поработаем все вместе, то это будет просто сенсацией и поможет разом решить все наши проблемы.

—————————

[1] габлеты — резные фронтоны в готическом стиле .

[2] Пиквикский клуб — Сэмюэл Пиквик — главное действующее лицо в первом романе Чарлза Диккенса « Посмертные записки Пиквикского клуба ». Мистер Пиквик — богатый старый джентльмен , эсквайр , основатель и бессменный президент Пиквикского клуба .

[3] Ас - саля ́ му ‘ алейкум (« Мир вам » или « Мир с вами »‎) — арабское приветствие , эквивалент слова « здравствуйте ». Ас - саля ́ му алейка — мир тебе ; Ва - алейкум ас - саля ́ м ‎‎ — и вам мир . Понятие « салам », однокоренное слову « ислам », первоначально имело чисто религиозное значение и использовалось в смысле « мир с Богом »

[4] Эзбекия — улица в Каире

[5] Фул медамес ( фуль мидамесс ) — национальное блюдо в кухне многих арабских стран , традиционно подаваемое к столу на завтрак . Оно представляет собой варёные на медленном огне бобы , которые могут быть приправлены чесноком , лимонным соком и оливковым маслом .

[6] отсылка к Оливеру Твисту — герою романа « Приключения Оливера Твиста » Чарльза Диккенса , о мальчике сбежавшем в Лондон из сиротского приюта .

[7] Вилла Джу ­ лия — бывшая загородная летняя резиденция римских пап , ныне — национальный музей этрусского искусства

Глава 7

Реакция на слова Александра была именно такой, как он и предвкушал. Август подался вперед, не выпуская из рук чашку с чаем. Оливер не шелохнулся, но глаза загорелись таким знакомым для его друзей блеском. Лайнел всем своим видом демонстрировал некоторый скептицизм, при этом подзывая официанта, чтобы заказать еще пинту пива. Так что Александр лишний раз убедился, что чутье на приключения его не подвело и привлекло внимание всей компании. Он улыбнулся, довольный произведенным эффектом, пошарил в карманах и вытащил потрепанный конверт.

— Вернувшись вчера домой, я обнаружил множество писем, собранных миссис Хокинс за время моего отсутствия. Два из них были вашими, — он кивнул в сторону Августа и Оливера, — а остальные — обычные приглашения на общественные мероприятия, на которые у меня никогда не было времени, кроме этого, которое я вам сейчас покажу. — Он продемонстрировал друзьям конверт. — Оно пришло из Ирландии.

Август протянул руку, чтобы взять письмо. Оливер придвинулся поближе, чтобы рассмотреть его.

— «Миссис Лиза Спиллэйн. Килкёрлинг [1]. Дублинское графство. Ирландия», — громко прочитал Август. Почерк привлекал внимание своей округлостью и аккуратностью, как если бы писала девочка-выпускница монастырской школы. — Кто бы это мог быть?

— Понятия не имею, — ответил Александр. — Никогда не знал никакую Спиллэйн.

— Любопытно, — заметил Оливер. — Она не посмела написать свой адрес.

— Видимо, хотела анонимно связаться с Александром, — предположил Лайнел.

— Как же ты ей ответишь, не зная точно где она живет? Я, конечно, понимаю, что в деревне все друг друга знают, но если надо ответить на это письмо…

— Миссис Спиллэйн не хочет, чтобы я отвечал на письмо, — пояснил Александр. Услышав его, друзья примолкли. — Что она хочет, так это, чтобы я как можно скорее приехал в Килкёрлинг и занялся довольно щекотливым расследованием, которое касается не её, а чего-то очень странного, происходящего в округе.

Август жестом попросил всех замолчать, открыл конверт и достал из него два сложенных листа, исписанных тем же почерком. Он прокашлялся и начал читать:

« Киркёрлинг .

01 февраля 1903 года .

Уважаемый профессор Куиллс :

Прошу прощения , что посмела написать вам , хоть мы и не представлены друг другу .

Недавно мне в руки попал номер «Light», в котором была опубликована подробная хроника конференции, проходившей несколько дней назад в лондонском отделении Сообщества исследователей сверхъестественного. Должна вам сказать, то, что я прочитала о ваших теориях и устройствах, позволяющих связаться с потусторонним миром не прибегая к помощи медиума, очень меня заинтересовало и я подумала, что вы — один из немногих людей, способных нам помочь в создавшейся ситуации.

Разрешите представиться : меня зовут Лиза Спиллэйн , я живу вместе с мужем в маленькой деревушке Киркёлинг , находящейся в двадцати пяти милях к югу от Дублина , на полпути между Гленнагири и Баллибрак [2] , совсем рядом с Уиклоускими горами [3] . Как вы сможете убедиться , едва ступив на наши земли , если примете приглашение и приедете к нам , то , что мы находимся так близко к столице , не мешает Киркёлингу заработать славу одного из самых загадочных мест острова . Земля здесь просто пропитана легендами и суевериями . А уж после произошедшего пару недель назад , мы ждем , не дождемся , чтобы вы , являясь лучшим в данной области , приехали и разобрались с тем , что здесь происходит .

На самой верхушке холма, возвышающегося над деревней, на краю утеса, омываемого волнами моря, которое в наших местах называют Muir Éireann [4], находится крепость Maor Cladaich [5]. От этого старого средневекового замка осталась только тень прошлого. Сейчас уцелело лишь одно строение, которое не раз перестраивалось в последние столетия, чтобы оно не рухнуло окончательно. Тем не менее, там до сих пор живут О´Лэри, потомки древнего клана, который обосновался здесь еще со времен вторжения норманнов. Нынешний, бросающийся в глаза, упадок, коснулся не только замка, но и семьи. На данный момент в живых остались только жена и дочь Кормака О´Лэри, последнего мужчины династии, умершего двенадцать лет назад от пневмонии. Все в Киркёрлинге в курсе финансовых проблем семейства, которые, в конце концов, вынудили выставить Маор Кладейш на продажу, чтобы выплатить долги, и, по мнению жителей деревни, начать новую жизнь в другом месте, где они могли бы забыть великолепие прошлого и трудности настоящего.

Не буду врать , что обитатели замка пользуются популярностью у местных жителей . По разным причинам они не особо общались с соседями с тех пор , как умер любезный мистер Кормак . Если честно , никто не будет по ним скучать , если они уедут . Но есть у О ´ Лэри нечто , что получат новые владельцы Маор Кладейш вместе с замком .

Профессор Куиллс, с незапамятных времен у них есть банши, существо, без которого не обходилась ни одна древняя ирландская династия, которые дошли до наших дней. Знаю, что большинство англичан воспринимает их как героев волшебных сказок, но богом клянусь, что в нашем случае банши действительно существует. И что самое страшное, время не лишило ее способности предугадывать смерть членов клана.

Две недели назад банши предрекла неминуемую смерть тому, кто провел нынешнюю ночь в Маор Кладейш. Но это совершенно несправедливо, так как дело касается вовсе не одной из двух О´Лэри, а Ферчэра МакКоннала, одного из наших любимейших соседей, несчастного старика, который на свою голову решил навестить О´Лэри и умер от инфаркта через пару часов после визита.

Той ночью по всему графству пронеслась страшная буря и МакКонналу ничего не оставалось , как переночевать в замке Маор Кладейш . Как только рассвело , его нашли у забора , лежащим ничком в грязи , с руками , протянутыми к калитке , от которой его отделяли буквально пару метров и открытыми от ужаса глазами , как если бы он увидел привидение , и , скорее всего , именно это и произошло . Весь Киркёрлинг знает , что это был совершенно здоровый мужчина , в ясном уме и здравой памяти , который не боялся смерти , пока не встретился лицом к лицо с ее посланником .

Что же на самом деле увидел Ферчэр МакКоннал перед смертью? Как могла банши О´Лэри знать, что он может умереть от сердечного приступа, если никогда не было никаких признаков болезни? А самое странное, что беспокоит всех жителей, почему банши пришла именно за ним, а не за членом своего клана? Я вас уверяю, что страх провоцирует множество подозрений среди нас, профессор Куиллс. Страх того, что нечто, ранее угрожавшее только могущественным кланам, теперь примется за нас, которые не сделали ничего, чтобы заслужить такое наказание.

Что касается О ´ Лэри , то они категорически отказываются брать на себя ответственность за происшедшее с Ферчэром МакКонналом и совершенно не слушают нас , когда мы просим их обратиться к специалисту в этой области , который мог бы помочь взять ситуацию под контроль .

Киркёрлинг не в состоянии находится в таком напряжении столько времени, в ожидании того, что каждую ночь банши будет выходить за пределы владений О´Лэри, чтобы рыдать под окнами заболевших, сопровождать своими стонами наши ежедневные заботы. Нам необходимо, чтобы приехал кто-то вроде вас, профессор Куиллс, чтобы благодаря своим знаниям и технологиям определил, находимся ли все мы в опасности, или же банши по-прежнему угрожает только обитателям Маор Кладейш, как и должно быть, если только в этом мире существует справедливость.

От всего сердца надеюсь , что мой рассказ привлек ваше внимание достаточно , чтобы оказать нам честь своим визитом . Если вы все - таки приедете , то , уверяю вас , вы можете рассчитывать на любую помощь с нашей стороны . Мы действительно словно блуждаем в потемках и ждем , не дождемся , пока кто - нибудь не выведет нас к свету и надежде .

Искренне ваша ,

ЛИЗА СПИЛЛЭЙН ».

После прочтения письма воцарилось молчание. Клирик задумался на некоторое время, прежде чем сложить письмо и вернуть его Александру вместе с конвертом. Оливер выглядел возбужденным, его глаза излучали невероятное волнение.

— Теперь я понимаю, почему ты напустил столько таинственности, Александр, — произнес он, — это письмо словно манна небесная. Это именно то, что нам нужно!

Александр кивнул. У него давно уже погасла трубка, но он даже не заметил. За последние двадцать четыре часа он перечитал письмо миссис Спиллэйн полдюжины раз, и каждый раз оно производило на него одинаковое впечатление. Он предчувствовал, что написанное в письме — правда и если он решит поехать в Киркёрлинг, то это станет величайшим достижением из всех, которые когда-либо публиковались в «Dreaming Spires». Спасение газеты было на расстоянии вытянутой руки.

Лайнел кашлянул, чтобы привлечь внимание друзей. Он был единственным, на кого письмо не произвело особого впечатления.

— Я понимаю, что мы все сейчас наброситесь на меня, но, что такое эта банши?

— Это дух в женском обличье, — поспешил ответить Оливер прежде, чем кто-либо еще успеет открыть рот. — Это одно из самых известных существ в ирландском фольклоре. Мне кажется, ее имя происходит от гэльского bean sídhe, что означает «женщина из загробного мира»...

— Да не нужны мне твои филологические изыски. Ты мне конкретнее объясни что это такое.

— Это НЕ привидения. Они не ведут себя как неприкаянные души. Они никогда не общаются с живыми даже при помощи медиумов. По традиции, каждая из них принадлежит одному из могущественных ирландских кланов, которым они служили испокон веков. Они появляются только тогда, когда приближается беда и провозглашают своим плачем приближающуюся смерть…

— Традиционно, банши — это своего рода глашатаи Смерти, — объяснил Александр Лайнелу, удивленно приподнявшему брови. — Когда кто-нибудь встречается с одной из них, это означает, что человек умрет в считанные часы.

— Они бродят по укрытым туманом окрестностям с длинными распущенными по плечам волосами, с запутавшимися в них веточками, словно сказочные феи, — продолжил Оливер с потерянным взглядом мечтателя. — Иногда поднимаются в воздух, чтобы заглянуть в окна комнаты, где лежит больной, который, услышав всхлипывания, понимает, что жить ему осталось недолго. Поэтому они пользуются дурной славой, хотя на самом деле они…

— Самые несчастные из потусторонних существ, как я погляжу, — вставил слово Лайнел.

— Мне они кажутся завораживающими, — продолжил Оливер. — Хотел бы я, чтобы на английской земле тоже обитали такие причудливые создания. Наши неприкаянные души ни в какое сравнение не идут с прекрасной женщиной с волнистыми волосами в развевающейся тунике.

Август усмехнулся, отпивая чай. Лайнел откинулся на стуле, покачиваясь на задних ножках.

— В голове не укладывается, что вы верите в такие вещи. Ладно Оливер, который до сих пор верит в бабушкины сказки, — Оливер пихнул Лайнела так, что тот чуть не перевернулся вместе со стулом, но вовремя ухватился за край стола. — Но вы-то двое? — он кивнул в сторону Александра и Августа, — Вы же взрослые люди, которые всегда предпочитали науку романтизму. Вы правда думаете, что банши существуют?

— А почему бы и нет? — ответил Александр, скрестив руки на груди. — Ирландцы абсолютно уверены в их существовании. Смею сказать, что эти люди больше чем другие связаны с потусторонними феноменами.

— Александр, брось, все это — не более, чем обман, детская сказка…

— Ушам своим не верю, о чем ты говоришь? — раскритиковал его Оливер. — «Dreaming Spires» опубликовала дюжины статей о неприкаянных душах, заколдованных домах, проклятиях, полтергейсте… И никогда еще ты так яростно не подвергал сомнению то, о чем мы писали. Банши тоже существуют!

— Ты сам говорил, что убежден в том, что дух Мересаменти сопровождал тебя в гробнице, — добавил Александр. — Тебе это не кажется таким же странным?

— Мы говорим о совершенно разных вещах, — запротестовал Лайнел. — Все знают, что духи существуют. Привидения — это не более чем люди, застрявшие в этом мире, потому что не успели завершить свои мирские дела. Наука, парапсихология и даже медиумы доказали их существование. Но существо из загробного мира, добровольно приближающаяся к смертным только из-за их богатства, чтобы предсказать им, когда они перейдут в лучший мир? Извините, но я не вижу в этом никакого смысла.

— Вспомни цитату Шекспира из «Гамлета» — «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», — напыщенным голосом добавил Август. — Если бы для того, чтобы поверить, нам надо было увидеть, то вся работа «Dreaming Spires» не имела бы смысла.

Лайнел умолк, сохраняя при этом недовольный вид. Александр смотрел на него несколько секунд, затем перевел взгляд на Оливера. Юноша взял письмо миссис Спиллэйн и перечитывал его так жадно, что глаза, казалось, выскакивали из орбит.

«Он явно умирает от желания начать писать об этом, — догадался профессор. — История с зеркалом Мересаменти наверняка сильно разочаровала его».

— Ладно, думаю, что лучшим способом проверить правдоподобность этого письма — это поехать в Ирландию, — объявил профессор. — Мне кажется, что эта история стоит того, чтобы ей заняться. Если никто из вас не захочет ко мне присоединиться, скажите прямо. Я, без сомнений, туда поеду.

— Я тоже поеду с тобой, — без колебаний воскликнул Оливер, — можешь на меня рассчитывать, Александр.

— А у тебя не будет проблем с Бейлиол-колледжем? Возможно, мы не скоро вернемся в Оксфорд. И если ты до сих пор не закончил свой словарь...

— Начиная с сегодняшнего дня, поработаю сверхурочно, — ответил Оливер, — но этого я ни за что не пропущу.

Александр кивнул. Он с улыбкой потрепал Оливера по плечу, который выглядел все более эмоционально, и снова повернулся к Лайнелу. Тот вздохнул:

— Полагаю, у меня нет выбора. Не позволю, чтобы вы развлекались без меня.

— Вот это другой разговор, — воскликнул Оливер, с энтузиазмом стукнув кулаком по столу.

— Но это совсем не значит, что я вам верю, — не сдавал позиций Лайнел. — Поедем, займемся этой историей, в которую мало кто поверит, но она поможет нам увеличить продажи «Dreaming Spires». Для меня этого вполне достаточно.

— Когда мы приедем в Ирландию, я припомню тебе эти слова, — предупредил Оливер, — Ставлю что угодно, что ты больше других влезешь в это дело, особенно, если столкнешься лицом к лицу с банши клана О´Лэри.

— Если это и вправду дух, фея или что-нибудь еще в этом роде, то не думаю, что мне есть от этого какая-то польза, — лукаво улыбаясь, ответит Лайнел, — предпочитаю женщин из плоти и крови.

— Август, твоя помощь нам тоже понадобится, — обратился Александр к клирику, тот кивнул в ответ.

— Я так и предполагал. Не волнуйтесь, я сообщу вам обо всем, что разузнаю об этих существах. Не могу надолго оставить приход, чтобы поехать с вами, но как только у вас будет точный адрес в Ирландии, дайте мне знать, чтобы я мог вам писать.

— Отлично. Для тебя будет отличным заданием разобраться, что это за существо и как выйти с ним на связь. Также не будет лишним, если ты поговоришь со своими друзьями-медиумами и узнаешь, сталкивался ли кто-то из них с банши. Например, эта Аннабель Лавлейс, которая постоянно появляется в прессе…

— Хорошая идея, — согласился Август, задумавшись. — Сейчас она — самый известный медиум в Лондоне. Я напишу ей, чтобы узнать, что она думает об этом случае.

— Это та рыжая, с которой мы пересекались прошлой осенью на площади Пикадилли [6]? Хотел бы я, чтобы ты представил ее мне в личном кабинете…, — предложил Лайнел с хитрым блеском в глазах.

— Лайнел, прекрати, ты неисправим? — пожурил его Оливер. — Некоторые мужчины ведут себя не так, как ты. Не у всех мозги расположены ниже пояса.

— Да что ты знаешь о настоящих мужчинах, Твист? Поговорим об этом после того, как ты поцелуешь хотя бы одну женщину, вот тогда я смогу серьезно воспринимать твое мнение на эту тему.

— Думаю на этом наше собрание можно считать закрытым, — сказал Александр, прежде, чем Оливер смог ответить на колкость друга. Он встал и протянул руку, чтобы взять сюртук. — Нам предстоит много дел, если мы хотим, чтобы эта новость осталась нашей. Мы не можем позволить, чтобы другие газеты нас опередили.

Все встали. Лайнел изобразил покорность, надевая перчатки, не обращая внимания на ярость в глазах смотревшего на него Оливера.

— Сначала Египет, теперь Ирландия. Похоже, это будет незабываемый год, — он повернулся и пошел к выходу из таверны, остальные последовали за ним. Они были рады покинуть, наконец, заведение, особенно Август, который терпеть не мог табачный дым. — Когда выезжаем?

— Как можно раньше. Думаю, лучше всего на следующей неделе, — ответил Александр. — Давайте соберемся завтра в Кодуэллс Касл, и спокойно обсудим план действий. Как насчет ужина?

Август не мог прийти, так как у него уже были запланированы неотложные дела, но остальные с радостью согласились. Снаружи стало еще холоднее, чем когда они только пришли в «The Turf». Поднялся такой сильный ветер, что даже из Адского переулка было слышно как трещат деревья на кладбище Холлиуэлл.

— Сегодня ветер будто стонет, — сказал Август, пока они шли по улице. — Интересно, голос банши О’Лэри звучит также?

— Скоро мы об этом узнаем. Впрочем, надеюсь, что ее голос не станет предвестником смерти для кого-то из нас, — ответил Александр, улыбнувшись. — Мы просто обязаны вернуться живыми в Оксфорд, чтобы рассказать о своем открытии.

— Да, и чтобы убедиться в том, что «Dreaming Spires» не пойдет ко дну, — добавил Лайнел. — В противном случае мне придется посвятить себя выкапыванию трупов с кладбища Холлиуэлл для студентов медицинских колледжей. Люди уже разучились ценить труд искателей сокровищ.

Лайнел помахал на прощание друзьям и ушел в сторону своего дома. Александр, Август и Оливер видели, как он шарит в карманах в поисках ключа.

— Вы, так же как и я, отлично знаете, что вовсе не скептицизм чуть не заставил его отказаться от поездки, — сказал Оливер, как только Лайнел скрылся из виду. — Сейчас он напуган как никогда.

— Да, я тоже обратил внимание, как менялось выражение его лица, когда он слушал наш рассказ о глашатаях смерти, — произнес Александр. — Нападение стрелка в Долине Цариц повлияло на него больше, чем я думал.

— Думаете, что его действительно кто-то преследует? — спросил Август.

Оливер пожал плечами, хоть и не мог скрыть своего беспокойства. Александр задумался, убирая погасшую трубку в карман жилета.

— Кто знает, — ответил он, наконец. — Лайнел всегда отличался от остальных. Он не выбирает легких путей и вполне мог нажить себе врагов.

— В этом случае для него будет лучше поехать с нами в Ирландию, чтобы уехать подальше от всего этого, — согласился Оливер. — Когда мы втроем вернемся с историей О’Лэри, то Лайнел поймет, наконец, что он в безопасности и все изменится...

——————————

[1] Киркёлингу — возможно автор имеет в виду Killiney ( Киллини ) — пригород в Ирландии , в графстве Дун - Лэаре - Ратдаун .

[2] Гленнагири — пригород в Ирландии , находится в графстве Дун - Лэаре - Ратдаун . Местная железнодорожная станция была открыта 1 ноября 1867 года . Баллибрак — юго - восточный пригород Дублина . Находится в графстве Дун - Лэаре - Ратдаун . Расположен к югу от Киллини и северо - восточнее пригорода Лохлинстаун .

[3] Горы Уи ́ клоу — горный хребет на юго - востоке Ирландии . С 1991 года территория Уиклоу получила статус национального парка

[4] Muir Éireann — Ирландское море .

[5] Maor Cladaich ( Маор Кладейш ) — с гэльского — морской страж . ( вымышленный замок )

[6] Площадь Пикадилли ( Пикадилли - серкус ) — площадь и транспортная развязка в центральном Лондоне , район Вестминстер .

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вода , камень и кровь

Глава 8

Справа — горы, настолько укрытые туманом, что можно было различить лишь вершины; слева — темная гладь Ирландского моря, доставившего их к этим берегам. Невероятное многообразие оттенков, о котором они и мечтать не могли в Англии, так как даже не представляли, что зеленый цвет может быть таким зеленым.

Перед их взором раскинулся таинственный и суровый Киркёрлинг — только такой и могла быть земля, связанная с потусторонним миром. Оливер нервно сглотнул.

— Мда, по крайне мере, местечко кажется довольно уединенным и очень живописным…

— Спокойное поселение, которое, должно быть, переживает непростые времена по вине банши, — добавил Александр. — Я рад, что мы приехали заняться этим делом.

— Дыра, в которой мы все сдохнем от скуки, если не произойдет хоть что-нибудь интересное, — вставил слово Лайнел. — Здесь не происходило ровным счетом ничего с того момента, как здесь высадились норманны. Похоже, что время здесь остановилось.

Не прошло и пяти часов с тех пор, как они ступили на ирландскую землю, но их с лихвой хватило, чтобы осознать — они гораздо дальше от Оксфорда, чем говорили географические карты. Они проехали на поезде до Ливерпуля, где пересели на корабль, доставивший их в Дублин. Далее они пробрались через несметную толпу, чтобы сесть на дилижанс, направляющийся на восточное побережье острова, останавливаясь в каждой деревушке графства. Киркёрлинг был последней остановкой, и там уже они действовали под руководством Оливера, единственного из них понимающего гэльский, совершенно недоступный Александру и Лайнелу.

Пока они шли через полузатопленные дождем поля, неся на себе поклажу — аппаратуру профессора они упаковали в Кодуэллс Касл и отправили морем, как только узнали где остановятся — Александр развлекал их рассказами о здешних местах, расположенных между морем и горами. Он рассказал, как с вторжением норманнов в XII веке знатные кланы О´Тулов, О´Бирнов, О´Лэхари перебрались на юг после поражения в битве с Генрихом II, королем Англии, герцогом Нормандии и Аквитании и графом Анжуйским. Они смогли укрепиться в Уиклоуских горах, впрочем, ненадолго — вскоре английская корона взяла реванш и поставила Ирландию в зависимость от своих монархов.

— Это могущественная земля, обремененная своей величественной историей, с которой мы обошлись очень несправедливо, — продолжал свой рассказ профессор, любуясь окружающим пейзажем. — Не знаю, осознаете ли вы масштабы катастрофы, произошедшей в середине прошлого века, когда вредители уничтожили весь урожай картофеля на острове…

— В Италии я познакомился с одной семьей, которая была вынуждена эмигрировать по этой причине, — ответил Лайнел. — По-моему, они потом уехали в Канаду, чтобы начать все с нуля.

— Многие так поступили, — подтвердил Александр. — В основном люди уехали в США, чтобы начать жизнь заново. Некоторые отправились в Австралию и занялись там скотоводством. Происшедшее было настоящим бедствием. Ирландия не заслуживала той нищеты, которая до сих пор присутствует в отдаленных от столицы уголках. Я считаю их жителей настоящими героями.

Прибытие в Киркёрлинг подтвердило его слова. Деревушка оказалась гораздо меньше, чем они себе представляли — она едва насчитывала сотню домов из грубо отесанного камня, почти всегда лишенных хоть какой-то штукатурки, с дырами в стенах, служившими, по всей видимости, окнами и дымоходами одновременно. Крыши были покрыты соломой, подгнившей от частых дождей и поросшей всевозможной сорной травой, среди которой иногда попадались один-два пробившихся к свету цветков. Нагруженные багажом друзья шагали к центру деревни, если его можно было так назвать, проходя мимо жителей, пытающихся с помощью примитивных лестниц устранить последствия последней бури. Одна девушка, с трудом сохраняя равновесие, балансировала на последней перекладине, а мальчик подносил ей охапки соломы, которым они пытались прикрыть прорехи в крыше, обнажавшие внутренние перекрытия дома. Справившись с работой, они заговорили между собой на гэльском. Увидев трех незнакомцев, девушка испугалась и чуть не упала, но вовремя ухватилась за лестницу. Миссис Спиллэйн не преувеличивала — в глазах каждого читался ужас, о котором говорилось в письме, страх того, что в любой момент разрушится тонкая грань между мирами живых и мертвых.

Друзья быстро обнаружили открытое пространство между домами — пахнущую рыбой и селитрой крошечную площадь, которая выполняла роль местного рынка. Несколько человек снимали парусину с каркаса, за которыми путешественники со вздохом облегчения разглядели нечто, похожее на паб, настолько маленький, что в таверне «The Turf» поместилось бы три или даже четыре таких. Тем не менее, это был паб, в котором они могли, наконец, расположиться.

— Не бог весть что, но на пару дней сгодиться, — с оптимизмом прокомментировал Александр. Он обогнул парочку ящиков с овощами, продвигаясь в сторону паба. — Нет смысла стучать в двери, чтобы спросить адрес миссис Спиллэйн — через пару часов стемнеет, а нам еще надо добраться до замка Маор Кладейш, чтобы познакомится с его обитателями.

На выцветшей от времени вывеске буквами, стилизованными под кельтские, было написано «Золотой горшок». Они с трудом протиснулись в помещение, стараясь не задеть дверной косяк чемоданами, и обнаружили, что название было более чем претенциозным. Не было там никакого золотого горшка, а лишь небольшая комната с покрытым опилками полом и унылыми стенами с рекламными плакатами. Вдоль одной из стен тянулась барная стойка, сделанная из того же темного дерева, что и круглые столики для посетителей. В настоящий момент в баре находился высокий мужчина средних лет с широченными плечами и редкими рыжеватыми волосами и девушка, судя по внешности, явно его дочь. Оба тихо переговаривались между собой, начищая стойку, едва видневшуюся из-под пузатых бочонков пива «Бимиш», «Мёрфис» и «Смитвикс», от вида которых Лайнел чуть не захлебнулся слюной. Он умирал от жажды с тех пор, как они покинули Дублин.

И отец, и дочь выглядели такими же растерянными, как и их соседи при виде незнакомцев. Чужаки явно появлялись здесь от силы пару раз в год.

— Háigh! — с некоторой долей настороженности поприветствовал их хозяин. — An bhféadfainn cabhrú leat? (Добрый вечер! Чем могу вам помочь? — пер. с ирл. — прим. ред.)

Александр обеспокоенно повернулся к Лайнелу, тот пожал плечами.

— Кажется, у нас есть филолог, да? — Лайнел пихнул в спину Оливера, чтобы тот вышел вперед. — Давай, покажи на что ты способен. Я умираю от желания выпить.

Оливер вздохнул, опустил свою сумку и подошел поближе.

— Tráthnóna mhaith duit. Is mise Oliver Saunders. Is iriseoirí muid, mé féin agus mo chairde. — Он повернулся к друзьям и указал на них рукой — Beidh muid ag fanacht sa bhaile seo ar feadh cúpla seachtaine. An bhfuil seomra le haghaidh dúinn? (И вам добрый вечер. Я Оливер Сандерс. Я и мои друзья — журналисты. Мы остановимся в этой деревне на несколько дней. У вас есть свободные комнаты? — пер. с ирл.)

Девушка открыла рот от удивления. Ее отец посмотрел на них с возросшим интересом.

— Англичане? — спросил он через пару секунд. — Журналисты, говорите?

— Мы остановимся в деревне на пару недель, — повторил Оливер, чтобы его друзья тоже поняли разговор, — и хотели бы узнать есть ли у вас свободные комнаты.

Мужчина бросил тряпку на стойку. «Lig dom pas a fháil» (Позволь мне пройти — пер. с ирл.), — сказал он тихонько дочери, чтобы она дала ему пройти. Девушка отошла в сторону, не отрывая взгляд от Оливера — возможно, она впервые видела мужчину с такими длинными волосами.

«А она ничего», — подумал Лайнел, пытаясь представить прелести, скрытые под простым платьем неопределенного цвета. Ей было около восемнадцати лет, максимум двадцать, но в кротком взгляде глаз цвета моря читалась некоторая подозрительность, выработанная благодаря тому, что девушке пришлось взрослеть прямо здесь, за стойкой бара, учась лицом к лицу сталкиваться с множеством клиентов. Толстая рыжеватая коса, из которой выбилась пара прядей, была перекинута через правое плечо, и, казалось, отражала солнечные лучи, проникавшие через окно.

— Моя дочь Фиона, — представил ее хозяин паба. Девушка покраснела как спелый помидор. — А я — Доннхад Лоулесс. Добро пожаловать в мой дом, хотя, если честно, у нас давно никто не останавливался. Почти все наши клиенты — это посетители, заходящие пропустить пинту-другую пива после работы.

— Думаю, это будет приятным разнообразием, — сказала Фиона вполголоса. — Папа, можно мы….

— На верхнем этаже есть несколько комнат, которые вам подойдут. Не надейтесь найти там гостиничных удобств. Мы простые люди. Обычно используем эти комнаты как склад, но за пару часов мы подготовим их для вас. У нас есть пара вполне удобных матрасов, — было заметно, как мужчина старается медленно проговаривать каждое слово, чтобы им было понятнее. — Не хотите ли пока что-нибудь выпить? Пару пинт лучшего местного пива?

Лайнел не смог сдержать вздох облегчения, но, прежде, чем они приняли приглашение, девушка бесшумно как кошка проскользнула к отцу, положила руку ему на плечо и сказала вполголоса, даже не подумав перейти с английского на гэльский:

— Пара часов это слишком мало! Ты же знаешь, что Джемима не вернется до вечера, а одна я не справлюсь со всеми этими матрасами, пока ты обслуживаешь посетителей!

— Можете не торопиться…, — вмешался Оливер, пытаясь сгладить ситуацию.

— Не волнуйтесь, — успокоил их Доннхад. — Мы позаботимся о том, чтобы вам было где отдохнуть до вечера, пока комнаты не готовы. Фиона говорила о моей дочери Джемиме. Она старшая и единственная, кто не работает с нами в пабе. Она прислуживает в Маор Кладейш, старой крепости на вершине холма и никогда не возвращается рано…

— Маор Кладейш? — перебил его Александр. — Замок семьи O’Лэри?

Доннхад моргнул. Фиона наблюдала с возрастающим любопытством.

— Совершенно верно, джентльмены, именно о нем я и говорю. Меня совсем не радует, что моя девочка проводит столько времени в этой развалине, которая может рухнуть в любой момент.

— Именно туда мы и направляемся, — разъяснил Александр. — Мы хотели поговорить с миссис О’Лэри сегодня днем. Что вы можете нам о ней рассказать? Думаете, она примет нас после всего, что случилось в Киркёрлинге пару недель назад?

— Вы имеете ввиду смерть Ферчэра МакКоннала после того, как он отужинал в замке?

Казалось, что в комнате возникло напряжение. Друзья осознали, что слишком открыто заговорили о столь деликатных делах.

— До нашей редакции дошли слухи о случившемся. Похоже, никто не может объяснить, как здоровый как бык мужчина вдруг упал замертво…

— Мы тоже не понимаем, — мрачно ответил Доннхад. — Я вас уверяю, что это стало большой потерей для всех нас. Ферчэр МакКоннал был одним из самых уважаемых посетителей. Всегда садился вон за тем столом, — он кивнул головой на противоположную сторону паба, — всегда готовый сыграть партийку-другую в карты перед уходом домой. И неважно, что он был одним из самых богатых людей в округе. В обращении он был простым, как обычный рыбак. Очень вежливый. Всегда угощал всех, когда жеребилась одна из его кобыл, а это случалось очень часто...

— Теперь я понимаю, почему его смерть так расстроила местных, — пробормотал Оливер.

— Это уж точно, — проворчал Лайнел. Мысль о том, что долгожданное пиво так и останется лишь на словах, испортила ему настроение. — У него была куча денег, чтобы угощать всех желающих. Даже банши, должно быть, была рада знакомству с ним!

Из рук Фионы выскользнул стакан, который она пыталась повесить над стойкой. У нее вырвался тихий вскрик, который не имел никакого отношения к разлетевшимся во все стороны осколкам. Девушка во все глаза уставилась на Лайнела. Оливер засопел.

— Ты как всегда... тактичнее некуда. Начинаю думать, что было бы лучше оставить тебя в Оксфорде.

— Умоляю, не обращайте внимания на моего друга, мисс, — попытался успокоить девушку Александр, ободряюще улыбаясь. — Надо сказать, он настроен несколько скептически в отношении к...

— Откуда вы узнали про банши О’Лэри? — едва слышно проговорила Фиона.

— Ладно… На самом деле, именно из-за этого мы и приехали сюда. Как и сказал мистер Сандерс, мы действительно журналисты, и мы хотели бы разобраться, что на самом деле произошло той ночью и пролить свет на эту темную историю. Доказать, что это не просто легенда, что банши существует.

— Разумеется, она существует, — фыркнул Доннхад. — К несчастью для нас. — Он побледнел. Пот струился по его высокому лбу и мужчина вытер его уголком фартука. — Я догадывался, что вас не цены на картошку интересуют. Вы — специалисты новейших наук?

— Более-менее, — более оптимистично улыбнулся Александр.

— Вы и вправду хотите узнать причину смерти Ферчэра МакКоннала? Это, скорее, задача для детективов, разве нет? Или то, что вам нужно, так это поймать банши?

— Не думаю, что это возможно, — поспешил пояснить Оливер, заметив, что Фиона дрожала как осиновый лист. — И тем более мы не собираемся тревожить это существо, mo chara (мой друг — пер.с ирл.). Мы просто хотим понять, что это и как оно могло просуществовать здесь на протяжении веков. Я обещаю, что вам ничего не угрожает.

Девушка порезала палец, и Оливер достал платок, чтобы забинтовать рану. Лайнел закатил глаза: если бы какая-нибудь девушка смотрела на него так, как сейчас Фиона смотрит на Оливера, то он давно уже нашел бы любой предлог чтобы, сопроводить ее наверх. Но Оливер никогда ничего не замечал.

— Ладно, — сказал Александр, глядя в окно, как сумерки сгущаются над рынком. — Полагаю, нам пора выразить наше почтение миссис О’Лэри, пока не стемнело. — Лайнел попытался протестовать, но Александр не обратил на него внимания — еще будет время напиться. — Так мы не будем тут надоедать, пока нам готовят комнаты. Спасибо вам за ваш рассказ, друг мой.

— Вам не за что благодарить. Будьте осторожны.

— Постараемся не нарваться на неприятности ни для вас, ни для нас, — Александр кивнул друзьям, чтобы они проследовали к выходу. Доннхад последовал за ними. Фиона осталась внутри, оборачивая платок Оливера вокруг порезанного пальца, чемоданы они оставили на покрытом опилкам полу. — Вы говорили, что холм, на котором стоит Маор Кладейш, совсем близко?

— Даже слишком близко, на мой взгляд, — буркнул ирландец, — посмотрите налево.

Трое друзей дружно повернули головы в указанном направлении. Сначала они разглядели только церковь недалеко от площади — строение из темного камня, пережившее немало реконструкций, но, тем не менее, все еще грозившее обрушиться. Через пару секунд мужчины поняли, что холм, о котором говорил Доннхад, находится прямо позади церкви. Склон был весь покрыт зеленью, среди которой то и дело виднелись каменные кресты, украшенные кельтским орнаментом. Нужный холм оказался кладбищем Киркёрлинга, изумрудно-зеленое полотно, казалось, соединяло небо и землю. За кладбищем, на самой вершине горы, возвышаясь над утесом, который друзья видели по дороге в Киркёрлинг, виднелся расплывчатый силуэт...

— Это зубчатые стены Маор Кладейш. Остатки старой средневековой крепости, видавший лучшие времена, хотя, в случае О’Лэри любое прошлое лучше настоящего, — объяснил Доннхад вполголоса. — Вы должны пройти через ограду — не волнуйтесь, моя дочь Джемима всегда оставляет ворота открытыми. Никто в здравом уме даже не думает посетить это место, а уж тем более обокрасть.

— Ну, значит, нас примут со всеми почестями, — воскликнул Лайнел. — Какая удача!

Похоже, его настроение ухудшалось с каждой минутой, впрочем, ни Оливер, ни Александр не обратили на него внимания. Профессор обернулся к Доннхаду, вспомнив кое-что:

— Еще один вопрос прежде, чем мы уйдем. Вы знакомы с миссис Спиллэйн?

— Спиллэйн? — удивился Доннхад. — Никогда не слышал такой фамилии.

— Вы уверены? — переспросил Оливер, недоуменно переглянувшись с Александром. — Мы думали, что в Киркёрлинге живет женщина по имени Лиза Спиллэйн.

Хозяин паба отрицательно покачал головой. На его лице не было ни капли сомнения:

— Должно быть вы ошиблись. Это очень маленькое поселение, джентльмены, здесь все друг друга знают, и я уверяю вас, что никогда не слышал ни о какой Спиллэйн. По-моему, здесь даже нет ни одной женщины по имени Лиза. Должно быть, это какая-то ошибка.

Александр замолчал и пожал плечами. У них еще будет время разобраться с этим. Они попрощались с Доннхадом, и пошли к горе, поднимаясь по склону кладбища. Там друзья встретили несколько старух, которые искоса посмотрели на чужаков, не переставая молиться, стоя на коленях перед могилам близких. Через окно церкви был слышен хор, поющий гимн, строки которого они слышали, даже оставив кладбище далеко позади. Когда мужчины добрались до ограды замка, о которой упоминал владелец паба, над их головами пронеслась стая грачей. Птицы затерялись в ветвях деревьев, которыми заросли сады, окружавшие замок. Сад так разросся, что побитые морскими ветрами зубчатые стены замка были едва видны. При ближайшем рассмотрении, то, что окружало территорию, оказалось не оградой, а остатками древней стены, построенной одновременно с замком. Местами в стене зияли проломы, обрушившиеся камни покрылись вековым мхом, некоторые дыры были кое-как заделаны железными прутьями, а в дверном проеме болталась расшатанная дверь. Как и говорил Доннхад, не пришлось никого звать, чтобы им открыли. Оливер слегка поднажал и дверь со скрипом повернулась на ржавых петлях.

— Жуть какая, — сказал он вполголоса, пока они шли через сад. С наступлением темноты, тишина накрыла друзей словно покрывалом, которое будто оживило тени, зажившие своей собственной жизнью. Казалось, что из темноты наблюдают тысячи глаз. — Прямо в дрожь бросает, — продолжил Оливер. — Вам не кажется, что что-то следует за нами с тех пор, как мы вошли через калитку? Что-то или кто-то?

— Я чувствовал тоже самое тогда, в гробнице Мересаменти, — добавил Лайнел. — Думаю, нам следует к этому привыкнуть.

Все трое не раз бывали в домах, считавшихся обывателями заколдованными, и лишь в некоторых случаях слухи подтверждались. Переступив порог Маор Кладейш, они почувствовали нечто совершенно иное, как если бы в каждой частичке пыли, танцующей над их головами, сконцентрировалась агония неприкаянной души, вынужденной обитать именно здесь.

Журналисты, молча, продолжили свой путь к замку, который все четче вырисовывался за ветвями деревьев. Сады резко ушли вправо, где участок земли спускался по крутому склону, превращаясь в скалистый обрыв. Здесь не было ни крепостной стены, ни железных прутьев: единственным, что могло защитить от возможного падения вниз на острые скалы, об которые били волны, был здравый смысл. Оливер почувствовал, как сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда из темноты вдруг показались каменные лица. Женские скульптуры, расставленные в саду, казалось, преследовали их по пятам, глядя широко открытыми глазами без зрачков. Одна из скульптур накренилась, готовая вот-вот упасть, пролетающая мимо пара грачей коснулась крыльями ее шеи, направляясь к замку. Взволнованный Оливер спрашивал себя, почему территория замка выглядела более зловещей, чем кладбище, через которое они только что шли, с его крестами и лампадами.

— Ты знаешь что-нибудь об этом замке? — спросил он у Александра, ускоряя шаг, чтобы не отстать. — Тебе удалось отыскать что-нибудь интересное о его строительстве?

— Немногое, — признал профессор. — Я искал информацию в библиотеке перед выездом из Оксфорда, но единственное, что нашел, так это то, что вначале здесь была деревянная крепость, построенная для защиты побережья от набегов пиратов. Кажется, однажды произошел пожар и на руинах старой крепости возвели новую, каменную…

— Старая, как мир, история, — вставил слово Лайнел. — А «Маор Кладейш» что-нибудь значит?

— «Морской страж» на гэльском, — не задумываясь, ответил Оливер. — Я думал про это, когда Александр впервые рассказал нам об этом месте, но мне даже в голову не приходило разобраться в истинном значении названия. Пока не увидел, насколько близко от обрыва находится замок.

Они снова повернули, и их взору открылся вид на замок. Окружающие его тисы не позволяли рассмотреть все детально, но, тем не менее, стало заметно, что от старой крепости уцелела лишь сторожевая башня, в которой и жили сейчас О’Лэри — тяжелая квадратная постройка из скрепленного известкой серого камня с парой бойниц. Последние отблески заката отражались в высоких окнах, расположенных на фасаде, слишком узких для того, чтобы можно было разглядеть украшающий их орнамент.

— Большинство замков острова было построено после вторжения норманнов, но в случае Маор Кладейш, речь идет о внутреннем здании, — объяснил Александр, наклонившись, чтобы не оцарапать лицо ветвями деревьев. — Первоначальная постройка была дополнена более светлым камнем, как и зубчатая стена, которую облюбовали все эти грачи, думаю, все это датируется XII-XIII веками. Часовня, выстроенная наверху башни, — он показал на поблекшие руины, — должно быть, относится к тому же времени.

Уже можно было разглядеть вдалеке большие кованые ворота, увитые буйно разросшимся вьюном. Волнение Оливера все возрастало, пока он шел за своими друзьями. Он уже хотел было спросить у Александра, не было ли рва вокруг замка, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение со стороны аллеи у обрыва. Сначала он подумал, что это грачи пролетели от дома к саду, но потом разглядел, что там было на самом деле: что-то белое, бесшумно скользящее меж деревьев.

Нечто, слишком похожее на платье.

Оливер резко остановился. Он уставился на лоскуты белой ткани, видневшиеся по ту сторону зарослей, раздвинул руками ветки, чтобы попытаться подойти и разглядеть получше, но, осознав, что это, не смог сдвинуться с места.

Посреди аллеи стояла женская фигура. Это была женщина с длинными светлыми волосами, с белой, как снег кожей, широко раскрытыми как у совы глазами. Фигура, казалось, застыла подобно каменным статуям, которые они видели в саду. Она спокойно стояла, вытянув руки вдоль тела, не отрывая взгляда от Оливера.

— Твист, что ты, черт возьми, делаешь? — услышал он голос Лайнела. — Ты язык проглотил?

Оливер открыл рот, но не смог произнести ни слова. Казалось, кровь застыла в его жилах, как только он встретился глазами с тем созданием. Фигура была такой белой, что казалась сотканной из тумана. Единственным цветовым пятном была серая накидка, наброшенная на плечи.

— Оливер? — на этот раз это был голос Александра. Оливер услышал хруст упавших веток под ногами вернувшихся за ним друзей. — Куда ты полез? Ты нашел что-то интересное?

Оливер шумно сглотнул. Видение тоже заметило приближение двух других мужчин. Оливер увидел, как призрак поднял крошечные, как у ребенка ладони и набросил на голову капюшон. Парень сделал несколько шагов вперед, но увидел, что фигура исчезла. Контур ее плаща затерялся в зарослях так, как если бы его никогда там не было.

«Как привидение», — подумал ошеломленный Оливер. Он был готов прыгнуть следом, когда почувствовал на плече руку Александра.

— Что случилось? — спросил профессор, внимательно разглядывая Оливера. — Ты такой бледный, словно тебе поставили пару пиявок.

Оливер потряс головой, приходя в себя. Он провел по лбу дрожащей рукой.

— Знаю, вы подумаете, что я сошел с ума... совершенно сошел с ума.

— Об этом мы и раньше думали, — сострил Лайнел, — просто не говорили об этом, чтобы не связываться. Что случилось-то?

— А то, что я только что видел её. Банши О’Лэри действительно существует и… — он снова нервно сглотнул и продолжил, — … она посмотрела мне прямо в глаза.

Глава 9

Несколько мгновений друзья молча смотрели на Оливера, пытаясь по выражению его лица понять, не шутит ли он. В конце концов, Лайнел первым нарушил молчание:

— Ты только что столкнулся лицом к лицу с банши, — и это был не вопрос.

— Она была там, Лайнел, прямо там, на аллее, — бормотал Оливер, указывая рукой направление. — Она смотрела на меня так, словно читала мою душу, будто знала обо мне все, в том числе и точное время моей смерти…

Услышанное так озадачило Лайнела, что ему и в голову не пришло подшутить над приятелем. Александр также не улыбнулся, а продолжал вглядываться в глаза побледневшего парня.

— По-моему, ты был так взволнован от возможности увидеть настоящую ирландскую банши, что выдал желаемое за действительной, — наконец промолвил Александр. — Я не говорю, что тебе все померещилось, просто, скорее всего, это было что-то безобидное, например, отблеск заходящего солнца меж деревьев.

— Александр, ты прекрасно знаешь, что в этом нет никакого смысла. Вы всегда считали меня фантазером, но клянусь, что я бы никогда не дал себя обмануть отблеском света. Говорю тебе, она была там.

Он пролез еще глубже в заросли, раздвигая ветки руками, и Александру с Лайнелом ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Здесь, — остановился вдруг Оливер. — Именно здесь, под этими деревьями. Она как-будто бы шла по направлению к Маор Кладейш с противоположного конца сада, — он повернулся, пытаясь разглядеть, что находилось за тисами, но было так темно, что ничего не было видно дальше пяти метров, — со стороны обрыва.

— Может, она любит порыбачить в свободное время, — ехидно предположил Лайнел.

Оливер пронзил его взглядом, который мог бы разрубить пополам алмаз.

— Как выглядела эта предполагаемая банши? — примиряюще поинтересовался Александр.

— Блондинка, похожая на фею с длинными шелковистыми волосами.

— То есть она принимает облик молодой девушки? Любопытно, действительно любопытно. Не знаю почему, я представлял ее в виде худой старухи со скелетообразным лицом.

— Нет, Александр, в ней не было ничего ужасного. И не было на ней изодранного савана. Она была одета в белое платье и серую накидку с капюшоном, который набросила на голову, услышав ваши шаги…

— Ага, значит, она не показывается всем подряд. Похоже, она довольна избирательна с публикой, — прокомментировал Лайнел со все возрастающим скептицизмом, похлопывая Оливера по плечу. — Прямо не знаю, поздравить тебя или посочувствовать.

— Да я и сам не знаю, — тихо ответил Оливер, — я не понимаю, что сейчас чувствую. Предполагается, что я должен быть в ужасе от увиденного, но… — он умолк.

Александр и Лайнел переглянулись и профессор спросил:

— Хочешь сказать, ты почувствовал нечто большее, чем страх? Что ты имеешь ввиду?

— Что она прекрасна, хоть и необычной красотой. Я никогда не видел ничего прекраснее.

Лайнел фыркнул — у него явно закончилось терпение. Похлопывания по плечу превратились в толчок.

— Ну все, эта капля переполнила мою чашу. Даже не смей продолжать в том же духе. Ради Бога, можешь превратить банши в одну из твоих муз, — он пихнул Оливера, направляя его обратно к Маор Кладейш, — но я ни в коем случае не позволю тебе сходить с ума по призраку.

— Ты о чем вообще? Что заставило тебя подумать, что я…

— Как будто мы тебя не знаем. Можешь беситься сколько хочешь, но мы оба знаем, что у тебя слюни текут при мысли о ней. Все как в твоих готических сказках. О чем будет следующая? О медиуме, влюбленной в привидение?

— Лучше нам позвонить в дверь, пока не стало слишком поздно, — предложил Александр. Он продолжал обеспокоенно смотреть на Оливера, но юноша был так смущен и взволнован тем, что увидел или тем, что он думал что увидел, что профессор решил не дергать его дальнейшими расспросами. Во всяком случае, до возвращения в «Золотой горшок» после разговора с хозяйкой замка.

Они поднялись по ступенькам к воротам. По центру висело толстое бронзовое кольцо, и Александр дважды постучал им в дверь.

— Я знаю, как ты можешь выбросить из головы все эти глупости, — услышал он за спиной голос Лайнела, пока они ждали, чтобы им открыли дверь. — Что тебе нужно прямо сейчас, так это замутить с женщиной из плоти и крови, которая заставит забыть о бестелесных созданиях, сводящих тебя с ума. Сегодня же попрошу Фиону Лоулесс составить тебе компанию, когда мы с Александром пойдем спать. Я уверен, что своими прекрасными голубыми глазами она…

Лайнел не успел закончить фразу. Глаза, точь-в-точь такие, как он только что описывал показались в приоткрывшейся на пару сантиметров двери. Разумеется, глаза принадлежали лицу, а лицо — телу. Девушка лет двадцати выглянула на улицу.

— Cad ba mhaith leat? (Что вам угодно? — ирл.) — спросила она, чтобы скрыть свое замешательство.

— Добрый вечер, — поздоровался Александр. — Полагаю, вы — Джемима Лоулес.

Глаза превратились в щелочки.

— Это я и без вас знаю. А вам-то это откуда известно? Вы, собственно говоря, кто?

— Мы — постояльцы «Золотого горшка» на ближайшие несколько дней, — объяснил ей профессор, слегка поклонившись. — Ваш отец сказал, что вас можно найти в Маор Кладейш.

Джемима Лоулесс задумалась на несколько секунд прежде, чем отворить им дверь. Девушка была одета как и подобает горничной в богатом доме — темно-синяя форма, белый передник и чепец с выцветшим кружевом.

— Dia dhaoibh, (Здравствуйте — ирл.) — поздоровалась она в ответ. — Да благословит вас Бог. — И, бросив взгляд на Оливера, добавила, изображая кокетливый книксен, — к вашим услугам.

Она была достаточно похожа на Фиону для того, чтобы уловить семейное сходство, но, тем не менее, между сестрами имелись существенные отличия. Джемима была меньше ростом, но с более округлыми формами, соблазнительно выделяющимися под бесцветным платьем. Старшая сестра также была рыжеватой блондинкой, но ее буйные непослушные кудри едва удерживались чепцом. Светлые глаза смотрели вызывающе, а на полных губах играла насмешка. Подбородок слегка выдавался вперед чуть больше, чем у Фионы. Она могла быть такой же красивой, как и Фиона, но некоторая чрезмерность ее черт выглядела почти вульгарной.

Лайнелу она показалась более чем аппетитной. Появление совсем не субтильной нимфы в проеме двери вернуло ему хорошее расположение духа, особенно, когда он вспомнил, что ночевать она приходит домой в Киркёрлинг к отцу и сестре.

— Боимся, показаться вашей хозяйке невоспитанными, появившись вот так, не будучи представленными, — продолжил профессор, пока девушка пропускала их в дом, — но у нас не было времени — мы только что прибыли и…

— Вы хотите встретиться с Рианнон, моей хозяйкой? — спросила Джемима, скептически приподняв бровь. — Если честно, не думаю, что ей захочется вас принять.

— Почему вы так считаете? — спросил Оливер, проходя внутрь.

Должно быть, когда-то это был оружейный дворик замка, над которым позже построили тяжелые готические своды. У северной стены добавили лестницу, ведущую на первый этаж.

— Вообще-то она никогда никого не принимает, впрочем, к ней никто и не приходит, — ответила Джемима, пожав плечами. — Она не самая популярная персона. Если честно, мне и самой интересно, зачем вы пришли.

— Боюсь, мисс, что это касается только вашей госпожи, — сказал Александр.

— Ни к чему быть таким нелюбезным, друг! — воскликнул Лайнел, глядя как Джемима сморщила нос. — Не обращайте на него внимания, мисс Лоулесс. У вас есть такое же право знать о причинах нашего приезда в Киркёрлинг, как и у миссис О’Лэри. Раз уж мы собираемся заняться этим расследованием, то стоит быть вежливыми со всеми свидетелями…