Твой муж будет моим

Глава 28.

— Лучше… Лучше отпусти, — задыхаюсь.

Мне действительно нечем дышать. Горло сжалось, волнами пробирает дрожь. Я еще никогда подобного не испытывала. И с чего я решила, что могу манипулировать им? Он, похоже, уже все за нас обоих решил. Либо сейчас, либо никогда. Другого не дано.

Сама противное, что я даже двинуться не могу, парализовало всю. Те слова и то с трудом вымолвила.

— Я с тобой дружить не буду, Янина, — сообщает он мне, крепче вжимаясь в меня. — Но ты и так это знала. Ты не похожа на глупую. Ты все понимала с самого начала. Что и как будет.

Нет, я не позволю себе увязнуть. Как бы не шевелились те самые бабочки у меня в животе от его близости — я должна его остановить. И сама остановиться… Ничего не получится. С ним так просто невозможно. Только если взаправду. Но я на такое не способна.

— Ты слышал, что я сказала? — задаю вопрос сдавленным голосом, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце в груди. — Отпусти меня, — приказываю.

— Зачем мне это делать?

— Потому что я так сказала, — грубо и бескомпромиссно. Иначе сейчас не могу. Только что-то резкое возможно может его отрезвить. А то едва ли не каждое мое движение и слово за флирт принимает. — Богдан… Я прошу тебя, — требовательно, но в то же время с просьбой.

Богдан отстраняется совсем чуть-чуть, не выпуская из своих рук, начинает рассматривать меня в этом полумраке. От этого невыносимо страшно. У меня сердце из груди выпрыгивает. Я ужасаюсь своим собственным чувствам. Как себя вести — не знаю. Не представляю, что можно с ним, а чего нельзя. Вместе с тем я чувствую, как поднимается гнев, ибо какого черта он себе позволяет! Я не раз сказала ему, что спешить не хочу и не буду. А он нагло гнет свою линию.

Терпение лопается на следующей секунде. Хочу резко толкнуть его руками, но он ловко перехватывает мои руки за запястья и прибивает их к этой же стене.

— А! Что ты…

— Чего ты так напугалась, м?

Все он понимает, чего я испугалась. Здесь только мы. И мне с ним не тягаться. Да и бежать мне некуда. Он все рассчитал, а я, дурочка, полагалась на то, что своей холодностью заставлю его держаться на расстоянии. Ни черта подобного.

— Отпусти меня. Мы так не…

— Не договаривались?.. А о чем мы договаривались? О том, что будем за ручку ходить сколько ты скажешь? Ах да, мне же тебя даже за руку без разрешения взять нельзя.

— Я не…

Хмурится настолько сильно, что я сразу умолкаю.

— Либо ты мне сейчас же всю правду скажешь, либо…

— Либо что?! Какую еще правду? Я тебе уже сказала, что пытаюсь кое-кого забыть.

Правды ему нельзя знать. Врать, так до конца. Сейчас ложь во спасение уже.

— Так давай приступим к этому? Я помогу тебе с этим, — не отпуская моих рук, становится ближе. От чего мне хочется снять туфли, чтобы резко стать ниже и не быть так близко к его губам. Туфли легко снимаются в нейлоновых колготках, но сейчас как назло не получается. Деваться некуда, я полностью заблокирована им. Он разве что кляп в рот мне не вставил, чтобы я была полностью в его власти.

— Ты же понимаешь, что после всего этого ты меня больше не увидишь? — шиплю я, смотря исподлобья.

— Ну и угроза, Янина. Увижу, и не раз… Ну как ты мне помешаешь, скажи?

Действительно...

— Ты... маньяк! И я жалею, слышишь, очень жалею, что связалась с тобой!

Его вообще не трогает, что я говорю. По лицу это вижу. Взгляд совершенно равнодушный, отчасти насмешливый. Потому что треснула холодная кукла, вместо нее теперь перепуганная девчонка.

— Не надо жалеть. Надо просто принять меня таким, какой я есть.

— Представь себе даже не собираюсь, — огрызаюсь. — Руки убери от меня. Я сейчас же уезжаю. И не смей меня больше преследовать.

— Чего ты хочешь? — серьезно.

— Ничего!

— Ладно… Чего ты хотела? Чтобы я вился у твоих ног, ничего не получая взамен? Или что я буду ради наших редких встреч без взаимности весь твой?

— Ты не можешь быть всем моим. У тебя есть Ангелина.

— Так в ней дело?

— Нет.

— Тогда не думай о ней, — жестко. — Я больше не хочу слышать ее имени. Не упоминай.

— Не собираюсь, ведь я ухожу, — кручу запястьями. — Синяки будут! Пусти уже меня! — психую.

— Ты не пойдешь никуда.

Меняю тактику. Расслабляю руки. Не вырываюсь. Но его хватка не слабеет.

— Напрасно. Только же что стало понятно, что ничего не выйдет у нас.

— Я думаю иначе, — говорит он и, отпустив одну мою руку, касается моей щеки, обжигая ее своим прикосновением. Все тело прошибает, а внизу живота почему-то сводит. Я и забыла каково это, когда касаются. Это словно что-то из другой жизни и не со мной было. И это ненормально. — Наша маленькая перепалка подтверждает это.

— Это не маленькая перепалка, — хватаюсь за его руку на моем лице, но не могу ее убрать, не хватает сил. Ряд попыток не увенчаются успехом. — Убери…

Но вместо этого, спустя всего секунду, он накрывает мои губы своими, тут же с напором проникая языком мне в рот, вдавливая меня затылком в свою ладонь, которую положил туда за мгновение до этого. Можно подумать, что так он заботится обо мне, чтобы мне не было больно упираться в стену, но спасибо я ему за это не скажу, когда смогу прекратить это безумие.

Это не то, чего я хотела! Не то! Но все обернулось против моих планов, едва все началось!

Моя жалкая борьба, мои руки на его груди, конечно же, ничего не дают, и я чувствую, как начинаю сдаваться. Хочу не хочу, но я не могу не думать о том, что его близость мне приятна, как и его влечение ко мне. Больше ни о чем не думается, а злость как-то даже отступает.

Мужская рука с моего лица соскальзывает вниз, ложится на мое оголенное плечо, чуть сжимает его. Он продолжает делать все для того, чтобы я поплыла. Что и происходит: колени подгибаются, тело немеет, а из груди вырывается невольный стон.