Твоя не любимая

Глава 11.2

Паша был инвалидом не с рождения. Когда-то он не просто ходил, он бегал, он летал, парил. Он вытворял такое, о чем люди не могут и мечтать. На моте, паркур, лыжи, сноуборд, скейтборд. Что угодно лишь бы не находится на месте. Самые экстремальные виды спорта. Ему нравилось, когда адреналин рвет нервы и все тело сжимается в комок. Примерно то же самое он испытывал, когда взламывал сложнейшие коды, когда вскрывал системы, когда творил такое за что могли посадить на долгие годы, а он ловко заметал следы. Тогда он еще не думал, что придет время, когда это станет его кормить.

В тот день Пашка поднялся на подъемнике на одну из самых высоких гор, лыжи, палки и он навстречу ветру летит прямо вниз по самой опасной и крутой трассе.

Скоро настанет вечер, небо окрасилось в золотой цвет, синева смешалась с красным золотом и начала отливать багрянцем. И лыжи скользят на всей скорости вжух-вжух. Из стороны в сторону. Вылетают брызги снега, рядом никого. Внизу километры белой пустоты, деревья и свобода.

Паша просто мчится вниз и вдруг его подкидывает, переворачивает в воздухе. Вначале он кричит от всплеска адреналина. Летит по воздуху и понимает, что должен приземлиться, пикирует вниз, стремиться к белоснежным волнам, блестящим как бриллиантовая дорожка в лучах солнца…но вместо этого слышит треск ломающейся лыжни.

С ним ведь ничего не случится, вот сейчас он удачно упадет как его учили…но вместо этого со всей дури падает на спину, потом на бок, потом его со скоростью относит в сторону и впечатывает в дерево, снова спиной. Кажется, что он согнулся пополам в другую сторону. Разломался как игрушка. С диким криком перекатывается на живот, вцепившись взглядом в пустоту и понимая, что, наверное, это конец. Потому что больше не чувствует ног.

Потом больница, кома, несколько операций… и инвалидное кресло, а еще и вечный ингалятор какого-то хрена началась астма. И никто не знал, что именно ее вызвало. Возможно обморожение. Ведь он тогда пролежал в снегу долгие часы. В те самые сложные дни единственные кто приходили к нему это Алина и ее мама, родная тетя Паши – Александра Ивановна.

У самого родители давно умерли. Один за другим, когда ему было тринадцать. Тетка к себе забрала, и они вместе с Алиной росли, как родные. Ему тринадцать, она на два года старше.

Любил ее как родную. Жизнь мог за нее отдать. Самое страшное время когда тетя Саша умерла, а Алька от горя с ума сходила, он рядом был. Молча все подавал, есть готовил. Она ничего не рассказывала. Но он и так знал. Вскипал от ненависти, заводился, понимал правда, что бессилен против Салтыковых. Ему бы Альку на этом свете удержать. Кажется, она совсем умом тронулась.

Когда они обе в больнице лежали тетя Саша при смерти и Алька, избитая до полусмерти, он думал, что если они обе не выживут он тоже веревку перекинет через карниз и сиганет вниз с пятого этажа. Выжила только Алька. Пришла из больницы, чуть прихрамывая, в комнату матери пошла. Какое-то время сидела там, а потом как завоет. Словно зверь дикий, как будто ей мясо с костей отрывают. Выла, а он, стиснув зубы в коридоре сидел и не трогал.

- Мама…мамочка…маленькая моя мамочка. Какая же ты у меня маленькая была. Мама, где ты? Приди и забери меня, мамааааа!

Пашка сам плакал. Бился головой о стену и рыдал с ней вместе как ребенок. Потому что ее горе ломало его самого. Сам родителей потерял, но Алька убивалась по матери очень сильно. Наверное, привязана была слишком. Иногда есть связь такая. Невыносимая. Между матерью и ребенком. Алька бывает утром встанет, шатаясь придет на кухню и в пустоту смотрит. А потом с ней разговаривает, а у Пашки волосы шевелятся.

Когда Салтыковы отобрали все, даже квартиру перебрался вместе с ней к себе, в свою двушку. Около месяца она в постели лежала и смотрела в одну точку, а он еду привезет, под дверь поставит и уезжает, потом забирает полную тарелку. И так каждый день. Иногда она что-то ела. Через силу. Словно давилась. Водой запьет и снова ляжет. Грязная, немытая, нечесаная. Похожа на скелет, обтянутый кожей с огромными впавшими глазами. По ночам рыдает. То мать зовет, то по дочери плачет. Он тогда и втянулся в работу. Брал всякие дела с махинациями, взламывал все что можно было взломать и получал деньги ото всюду. Они как-то умудрялись выживать на его финансы. Да он бы и прокормил их и на ремонт бы хватило и вообще…Пашка теперь уважаемый человек. Ему такую работу дают…опасную, но и платят хорошо.

А потом вдруг все изменилось. Он и сам не заметил и не понял, как это произошло. В один прекрасный день она пришла, села напротив него и тихо сказала.

- Все! Нищета кончилась! Все кончилось! И Алина-тряпка тоже кончилась!

- Что такое?

- Дядька наш двоюродный умер где-то в Америке. И нам все завещал. Точнее мне. Почему-то.

- Охренеть!

- Не то слово как охренеть…

Потом подняла глаза-озера на брата и так же тихо сказала.

- Теперь я встану с колен и превращу его жизнь в ад. У меня есть время, есть деньги и есть огромное желание уничтожить Владислава Салтыкова. Его мать суку и всех, кто ему дорог.

- Ты хочешь его убить?

- Нееет, - она вдруг истерически расхохоталась и Пашке даже страшно стало. Потому что в этот момент Алька походила на сумасшедшую. – нет, это слишком просто. Я хочу отнять у него все. Я хочу отобрать то, чем он живет, хочу превратить его в ничтожество, ползающее на коленях, но самое главное – я хочу отобрать у него дочь.

Она вдруг схватила брата за руки.

- А ты мне поможешь. Ты узнаешь все об их фирме, узнаешь все что только можно. Сделки, счета, офшоры, отмывание денег. Все. Я хочу, чтобы его империя, чтобы его вонючий Салток…рухнул.

Потом посмотрела Паше в глаза.

- Или…нет, не рухнул. Я хочу, чтобы он стал моим. Я хочу забрать у него все.

- Это довольно сложный процесс и долгий.

- Я никуда не тороплюсь. Пока что я начну свою работу, а ты свою. Ты начинай узнавать все про Салток и придумай как его развалить.

- А ты?

- А я займусь уничтожением Владика. Медленно…очень медленно. Например, сегодня я поеду на фирму к его матери и буду умолять впустить меня к моей дочери. Меня конечно же прогонят. Но я буду приходить снова и снова.

- Зачем?

- Однажды он узнает об этом и это будет первым моим козырем.

- А вторым…

- Он сам вернет меня в свою постель и в свою жизнь.

С тех пор прошло два года…

.