Ты будешь командовать батальоном, милый!

Секретарша, дама в отсвечивающем металлом одеянии, с ресницами в пару дюймов и губами, позаимствованными у напомаженного клоуна, величественно объявила, что начальство пока занято. Делать было нечего, и чтобы не умереть от скуки, я исследовал для начала приемную, осмотрев все настенные причиндалы — от забавных картин с овощами и фруктами до огромных морских раковин, в которые без труда можно было бы просунуть руку. Собственно, это я и попытался проделать, но та же секретарша что-то немедленно забубнила, так что пришлось ретироваться. Иных развлечений в наличии не имелось, и, следя за секундной стрелкой своих армейских часов, я задержал дыхание.

Мой рекорд в покое — около пяти минут. В движении, под водой, я выдавал, понятное дело, меньше. Хотя тут все зависит от глубины. Я уж не знаю, почему так происходит, но чем глубже ныряешь, тем дольше в состоянии выдержать. Надо понимать — какой-нибудь закон физики. Или ботаники… Рыбы ведь тоже без воздуха обходятся, а ныряют, между прочим, поглубже нашего. На второй минуте мимо пролетела муха, и, стремительно взмахнув рукой, я попытался ухватить ее за крыло. Ни за крыло, ни за лапы ухватить цокотуху не удалось, а чуть позже когда стрелка пересекла трехминутную отметку, меня вдруг осенило. Надо сказать, что я не люблю опаздывать, а точнее — не умею. Наверное, как всякий военный. И вот я вдруг рассудил, что коли уж мне назначено точное время, то к этому самому времени мне и следует прибыть. В занятость начальства я не слишком верил и слушаться секретарш не собирался. Она, может, и приближенная к ним особа, но в серьезных делах — всего-навсего женщина…

Сказано — сделано. Совершив отвлекающий маневр по приемной, я незаметно проскользнул в коридор. Номер комнаты мне указали в повестке, так что сориентироваться на местности и определить нужное направление было минутным делом…

Эти двое, конечно, не слышали, как я подошел. То есть, это я так думаю, а иначе зачем бы им было продолжать столь громкий разговор? Не то чтобы они выбалтывали какие-то там секреты, но речь шла обо мне, а я всегда интересуюсь подобными вещами.

Словом, подойдя ближе, я немедленно состыковал свой глаз с узенькой щелочкой между косяком и дверью и занялся наблюдением.

Еще раз повторюсь: одна из характерных черт военных — неумение опаздывать, и снова я мысленно похвалил себя за утреннее решение явиться чуточку пораньше назначенного срока. Иначе весь этот спектакль был бы самым обидным образом пропущен. А сейчас я имел прекрасную возможность видеть и слышать, как двое толстосумов лениво перемывают мои косточки.

Более чем странно, между прочим. Попробуйте мне объяснить, отчего это известных биржевых воротил, завсегдатаев первых газетных полос заинтересовал какой-то заштатный капралишка. То есть «заштатный» и «капралишка» — слова, само собой, неподходящие, но в данную минуту я пытался глядеть на мир с их точки зрения. А для этих дельцов с карманами, лопающимися от денег, я был именно капралишкой и самым что ни на есть заштатным.

Итак, я стоял за дверью просторного кабинета и лицезрел собеседников во всей их красе. Хотя, сказать по правде, никакой такой особенной красы не было. Невзрачные типы с бицепсами недоучившихся тинэйджеров, худосочными ножками и идиотскими бакенбардами. Точнее сказать, бакенбарды присутствовали только у одного из них, зато у второго отсутствие шерсти на щеках с успехом возмещал великолепных размеров нос. Этакий гигантский клюв, одолженный, должно быть, у какого-нибудь австралийского попугая. Окружающие называют такие носы горбатыми, хозяева — орлиными. У солдат же подобное чудо особым спросом не пользуются. И правильно, так как бьются и кровоточат такие украшения даже от самых несерьезных ударов. Ему бы ладошкой прикрываться, а он — ничего, — сидел себе и даже через слово улыбался. Я даже рот приоткрыл от удивления. Надо же — до чего иные особи не понимают собственных физических недостатков! И ведь смущения ни в одном глазу, ни в одной ноздре…

Словом, утопая гражданскими тушками в глубоких креслах, эти умники взирали друг на дружку, задрав подбородки, степенно кивая и аккуратно пересыпая речь разными мудреными словечками. Терпеть не могу подобные манеры! Простите, соблаговолите… Короче, эти шибздики выглядели чересчур умными и чересчур воспитанными, чтобы я мог наблюдать за ними без нервов. Даже зубы сами собой начали поскрипывать. Эх, в нашу бы казарму этих красавцев! Да коечки заставить раз сорок перезаправить, а после на мойку пола и чистку сапог!..

-..Позвольте все-таки закончить, мистер Кэттл, — носатый джентльмен говорил с неторопливой вальяжностью, чуть в нос, что выглядело для него совершенно естественным. — Я вполне разделяю ваш оптимизм в отношении Роситы, но согласитесь, имеется некоторая доля риска. Допустим на мгновение, что эффект от воздействия окажется не столь заметен. Чего ожидать в подобном случае? Не знаете?.. А я вам подскажу. Малейшая утечка информации — и произойдет крах. Мы потеряем более половины пунктов только из-за того, что покупатель начнет колебаться и придержит средства на будущие времена. Это и может стать началом конца. Возможно, я несколько преувеличиваю, но посудите сами — до сих пор Росита отличалась безукоризненной репутацией, слыла панацеей от бед и надежнейшим другом на все случаи жизни. В некотором роде, благодаря этим качествам, она и приобрела свойства мощнейшего плацебо. Чем бы ни болел человек, какими бы отклонениями не страдал, он вправе был обратиться за помощью к нам, и всегда Росита безотказно помогала. Но если произойдет неудача с вашим капралом, доверие покупателей тут же пошатнется. Вы же знаете, как происходят подобные вещи. Стоит только родиться какому-нибудь слушку, и в головах тут же возникнет брожение. В результате кое-кто начнет сомневаться, а чуть позже начнет и открыто возмущаться по поводу высокой цены модели. Ну, а мы с вами понесем в итоге колоссальные убытки.

— Не думаю, — шибздик с бакенбардами, именуемый Кэттлом, покачал крупной, с залысинами головой. — Во-первых, людей, осведомленных о готовящемся эксперименте, достаточно немного. Огласку несложно устранить или свести к минимуму. Во-вторых, популярность Роситы столь высока, что одна маленькая неудача навряд ли сумеет повлиять на ее судьбу. Росита прекрасно зарекомендовала себя в работе с людьми самых различных характеристических типов. Припомните, именно нашу модель назвали в прессе универсальным средством от одиночества! Обладая неким минимальным разумом, в абсолютном своем большинстве человечество все-таки неразумно. Взрослые с интеллектом тринадцатилетних… Как бы то ни было, законов мирного общежития мы не приемлем и так же, как тысячи лет назад, продолжаем жить по законам эгоцентризма. Именно по этой самой причине одиночество в нашем перенаселенном мире — вещь самая обыденная. Художники-изгои, эмигранты, сбежавшие с родины, отцы, не понимающие детей и дети, лишенные родителей… Недаром конгресс медиков-психиатров единодушно присудил Росите пальму первенства. Мне думается, вполне заслуженно. А это было больше года назад. Последние же наши модели выгодно отличаются от своих прототипов. Более гибкая приспособляемость к объекту и тому подобные плюсы… Практически мы подвели гарантию психологического контакта к абсолютным ста процентам. И что бы вы там не говорили, я убежден в успехе.

— Одной убежденности недостаточно.

— Хорошо! Однако имеется третье обстоятельство, возможно, самое важное. Вы отлично знаете, что программа демилитаризации буксует. Те, от кого это зависит, находятся в растерянности. Они даже не знают, как подступиться к подобной проблеме. И миллионы военнослужащих продолжают забавляться пиротехникой, не умея и не пытаясь вернуться в нормальное гражданское состояние. Им просто некуда возвращаться! Своего гражданского статуса они по сути никогда и не имели.

— Так уж и не имели…

— Да, да! Не имели и не имеют! Они — лишние среди нас и прекрасно сознают это. Проблема — не в генералах и не в военных программах, — проблема в сложившейся системе человеческих отношений. Поломать ее невозможно, и потому необходимо НЕЧТО, что смогло бы оторвать армейцев от пулеметов и шаблонного мышления. Вы знаете, что в общем и целом генералитет не против. Он может начать роспуск войск прямо сейчас. Демобилизованные хлынут с южного архипелага, и что же тогда начнется? Психические заболевания, самоубийства, криминогенные всплески. От населения потоком пойдут жалобы… Короче говоря, в муниципалитете мне прозрачно намекнули, что в случае подтверждения эффективного воздействия Роситы на психику военного персонала, в ближайшие десятилетия нам будет обещан финансовый рай. Договора, налоговые льготы, монопольные привилегии. Понимаете?.. Поэтому данный капрал для нас нечто большее чем обыкновенный полигон. Это ключик от сказочного ларца. И Росита просто обязана заменить ему семью, мать, наставника, друга. Если он потянется к книгам или, скажем, к театру…

Носатый прервал его нетерпеливым жестом.

— Мы до сих пор не знаем, кого они нам подсунут.

Кэттл понимающе прикрыл глаза.

— Естественно. Знай мы о нем хоть самую малость, задача бы существенно облегчилась. Но увы, отбор кандидата взяли на себя представители генералитета, и это нормально. Они заинтересованы в чистоте эксперимента. Поэтому мы просто были вынуждены согласиться с ними. Кстати, сегодня они обещали прислать к нам выбранный экземпляр.

— Вероятнее всего, он прибудет прямо с южного архипелага. Мда… Если отбором занимался генералитет, можно судить о грядущих трудностях. Представляю себе!.. Какой-нибудь бравый непробиваемый солдафон…

Стукнув по двери костяшками пальцев, я вошел в кабинет. Собственно говоря, я бы мог послушать и дальше, но по коридору шагал кто-то из служащих. Судя по цокоту подковок — женщина. На нашей армейской обувке — подковы из титана и громыхают они так, что за версту слышно. Здесь же было легкое поцокивание и не более того. Возможно, все та же секретарша обнаружила наконец мою пропажу и ринулась на охоту.

— Добрый день, джентльмены! — я отпечатал два шага по звучному паркету и не без изящества продемонстрировал этим любителям махровых халатов свою армейскую выправку.

«Бакенбарды» и «Нос» не замедлили развернуться в мою сторону. Не сказал бы, что они обрадовались моему приходу, но во всяком случае оба изобразили на лицах довольно-таки благостные улыбки.

— О, мистер Бенчли! Так скоро!

— Капрал, сэр. Просто капрал.

— Хорошо. Если вам так нравится…

Кэттл кивнул мне на свободное кресло, и через секунду я уже барахтался в его плюшевой вязкости. Носатый, которого, как оказалось, звали Сиднеем Кэпотом, с ласковым любопытством наблюдал за мной. Оба они вели себя так, словно души во мне не чаяли, и ни единым звуком не дали мне повода намекнуть на то, что я знаю о предыдущей их беседе. Владели они собой просто здорово, чего я не мог сказать о себе. Скажу честно: всякие там рауты, презентации и переговоры с типами, вроде Кэттла, совершенно не для меня. Я сидел в топком кресле, поворачивая голову то к одному, то к другому, чувствуя себя башней окруженного врагами танка, и по мере возможности отвечал на сыплющиеся вопросы. А вопросы, уж поверьте, были похлеще иной пули!

— Вы, должно быть, мягкий человек? Не правда ли?..

— Мистер Бенчли, вы, вероятно, устали уже от службы? Вы ведь в армии со скаутского возраста?..

— Легко ли вы меняете убеждения, господин капрал?..

— Что, по-вашему проще — простить человека или записать во враги?..

Я отбивался от них, как мог, но, по всей видимости, чаще всего лепил мимо, потому что ответы их совершенно не удовлетворяли. Надо признаться, Сиднею я отвечал с большим желанием, потому как большой нос, по моему глубокому убеждению, не столь страшный недостаток, как бакенбарды. Как ни крути, нос все-таки часть тела, его не сбреешь и не отстрижешь. Другое дело — бакенбарды. Есть в них что-то лохматое, неприглаженное, стремящееся унизить отутюженные складки и аккуратную челочку собеседника. Кроме того, Кэттл по забывчивости продолжал величать меня «мистером», что мне очень не нравилось, и я уже устал поправлять его, что приходилось делать практически после каждой фразы. Это было чертовски обидно! Для чего, спрашивается, зарабатывать звания и регалии, если любой встречный-поперечный будет величать тебя заурядным мистером?

Когда поток вопросов иссяк, с меня стекал уже седьмой пот. Теперь они уже не спрашивали, а рассказывали. В любую секунду ожидая подвоха, я сидел напряженным истуканом и слушал, как в два голоса эти толстосумы уговаривают меня согласиться на эксперимент. И самое главное, что я выловил для себя, это то, что за участие в их опыте они собирались платить мне настоящими евродолларами! Вот этого от них я никак не ожидал. Хотя сказать откровенно — к подобным вещам все мы так или иначе готовы. И если, скажем, какой-нибудь лейтенант Иванов из России или капитан Йенсен из Шведции выиграет сотню другую баксов в рулетку, можете быть уверены, инфаркта они от этого не получат. Словом, я не стал разубеждать эту парочку, объясняя, что уговоры моей персоны — дело абсолютно лишнее, потому как и без денег имелся приказ генералитета о поступлении капрала Бенчли в распоряжении фирмы «Моуделз Электрик». Может быть, они не очень в этом разбирались, а возможно, стремились подобным образом заработать мое расположение, но вопрос с деньгами все-таки был оговорен. И все бы ничего, да только я помнил, о чем они тут толковали еще десять минут назад…

— От вас потребуется самая малость, — Сидней посмотрел мне прямо в глаза и попытался придать лицу торжественное выражение, отчего стал еще смешнее и нелепее. Примерно с такой же физиономией мой денщик Лопарь хлопает комаров на своем животе.

— Я слушаю вас.

— Так вот, с сегодняшнего дня вы будете жить на загородной вилле, периодически получать определенные суммы на карманные расходы и вести дневник.

— Дневник?

— Увы, это обязательное условие! В течение всего этого времени рядом с вами неотлучно будет одна из наших моделей. Нас очень интересует тот характер отношений, что сложатся между вами. Сколько это займет времени, пока трудно сказать. Возможно, неделя, но может быть, и несколько месяцев…

Взглядом загипнотизированного я следил, как в такт словам Сидней помахивает ладонью. Левая нога, переброшенная через правую, проделывала аналогичные движения. Я слушал и по-прежнему не понимал, за что же я буду получать свои евродоллары.

-..Так что живите на вилле и ни о чем не беспокойтесь. Записи старайтесь вести по возможности подробно и регулярно. Можете касаться самых интимных подробностей. Для нас это крайне важно. Никуда, кроме как в этот самый стол они не уйдут. Поэтому вы уж постарайтесь. От души надеюсь, что скучать с Роситой вам не придется…

— Минуточку, сэр! — я строгим взором окинул Кэттла, хотя говорил вовсе не он. — Кто такая эта ваша Росита? Я так понял, это служанка? Или, может быть, стенографистка?

— Да, но мы же… Мы ведь вам уже объяснили… — Сидней, кажется, всерьез растерялся. — Это биомодель, выпускаемая фирмой уже седьмой год. Предназначена для психоконтакта с людьми. Основная ориентация — духовное единение на основе эстетического совершенствования и непрерывного роста оппонента…

— Словом, это прибор, — заключил я. — Вроде игрового автомата.

Какое-то время они молчали, потом Сидней потрясенно взглянул на своего приятеля.

— Боже мой! Он ничего не слышал о Росите!.. Просто невероятно!

— Мда… Они сделали отличный выбор, — Кэттл смерил меня изучающим взором. — А может, это и к лучшему? А, коллега?.. Зато никто не обвинит нас в подтасовке результатов.

— Не знаю…

— Так или иначе, мистер Бенчли, Росита вам не помешает. В этом можете не сомневаться. Но ученому совету необходимы ваши будущие записи, вы меня понимаете?

— Что ж тут не понять? Конечно, сэр. Все проще простого, правда, есть одна маленькая закавыка.

— Мы вас внимательно слушаем.

— Вы вот тут говорите о дневниках, а я не очень-то большой мастак по этой части. Может, выдумать что-нибудь другое? Я многое умею делать, вы уж поверьте. И стрелять, и строить, и уборкой заниматься, если понадобится.

Они переглянулись.

— Да, но… Писать-то вы, надеюсь, тоже умеете? То есть, я спрашиваю об элементарной грамоте?

— Само собой, — я даже обиделся на такой вопрос.

Кэттл пристукнул ребром ладони по подлокотнику и задумчиво предложил:

— В таком случае, может быть, диктофон, печатная машинка или текст-процессор?

— Сожалею, но с такой серьезной аппаратурой я никогда не работал.

Лицо Кэттла приобрело упрямое выражение.

— Что ж, капрал, значит придется потрудиться пером. Ничего не поделаешь. Это важнейшее условие эксперимента. В конце концов именно за это вы еженедельно будете получать деньги.

— Слушаюсь, сэр.

Впервые за всю беседу этот Кэттл назвал меня капралом, и я не видел причин, чтобы отказываться или строить из себя недотрогу. Как говорится, выполняли приказы и покруче. Дневник — так дневник, хотя занятие, конечно, изуверское. Но на то она и армия, чтобы истязать и подравнивать. Захотят — могут заставить и не такое вытворять…

…ЗАПИСИ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО 5-ГО ПЕХОТНОГО БАТАЛЬОНА КАПРАЛА МОРИСА БЕНЧЛИ.

24 июля

…Жарко. Изучал свое новое жилище. Вилла просторная: два этажа и пропасть комнат. Ума не приложу — зачем их столько. Пожалуй, можно разместить целую роту. Служащие фирмы оставили на столе деревянный ящик, и пожелав мне всего наилучшего, поспешили убраться. Перед тем, как уйти, многозначительно кивнули на свой ящик — «действуй, мол, капрал!» Как только фургон отъехал от дома, осторожно заглянул под фанерную крышку. Бомбой там и не пахло. Вообще ничем не пахло. Клочок газеты и больше ничего. Неплохое начало! Похоже, надо мной собрались крепко подшутить. В ярости обшарил весь ящик, в конце концов выудил на свет что-то совершенно непонятное — полупрозрачное, похожее на медузу, но на ощупь мягкое, шелковистое. Оно тут же зашевелилось под пальцами, и я уронил его на стол. Добрых полчаса мыл потом руки. Мало ли — какую гадость подсунули… К столу больше не подходил. Вечером принесли первый конверт с деньгами. Пятьдесят баксов! Тютелька в тютельку! Новехонькие — с двадцатью степенями защиты. Кажется, эксперимент начинает мне нравиться. Пересчитал их, сидя у телевизора, проверил на просвет. Все самое настоящее. Подумал, что пора бы господам ученым прислать эту свою Роситу. За такую отмазку можно, наверное, и потерпеть…

Смотрел допоздна бейсбол, пил пиво из холодильника. Холодное и чертовски приятное.

25 июля

С самого утра звонил Сидней, сообщил, что период адаптации должен бы уже завершиться. Спросил, как мы ладим с Роситой. Я ответил, что в доме жарко и скучно, а Росита, стерва такая, где-то, должно быть, загуляла и до сих пор на виллу не заявилась. Ох, он и выдал мне! Что называется — по первое число. Потом, правда, поуспокоился, узнав, что ящик уже открыт, и я брал Роситу в руки. (Кто знал, что это она и есть? Кстати, она или оно?) Велел обязательно прочитать вырезку из газеты, лежащую в ящике.

Я положил трубку и взялся за статью. Это был тот самый клочок, на который я не обратил внимания. Мелкий шрифт и две длиннющие колонки! Чего только не приходится делать ради звонкой монеты. Задал я работку своим мозгам! Прямо скажу, статья эта никак мне не давалась. Пришлось перечитать ее раз семь или восемь, чтобы не забыть и осмыслить. Чудные все-таки вещи пишутся в этих газетах! Оказывается, Росита в своем первозданном состоянии всего-навсего сгусток каких-то полей. (Поля-полянки — совсем уж сбрендили!) И уже только потом что-то там с ней (или с ними?) начинает происходить. Словом, вся эта электромагнитная мешанина постепенно и в соответствии с подсознательным откликом пациента (это, стало быть, я — пациент?) приобретает оптимальные внешние формы. А далее эта фиговина принимается бомбардировать пациента всеми своими девятью чувственными каналами. То есть, организует какое-то позитивное возмущение нейронных структур, ну и… В общем, в вырезке многомудрые авторы не поленились изложить принцип физиотерапевтической телепатогномики, и, как я не старался, все эти замысловатые рассуждения остались вне моего сознания. Тем не менее, поручение я выполнил — статью прочел, а более от меня ничего не требовалось.

Как следует отдохнув, отправился искать эту штуковину. Роситу, значит… Странно, но на столе ее уже не оказалось. Само собой, перепугался. Перевернул всю мебель, заглянул в каждый угол и даже пару раз обошел вокруг дома. Изнервничался до такой степени, что пиво показалось безвкусным. Не хватало еще, чтобы эта холера (дорогая судя по всему) потерялась. Буду потом расплачиваться несколько лет!..

Роситу я обнаружил только ближе к вечеру на потолке, прямо над моей кроватью. Со злости швырнул в нее подушкой и сшиб. Ей хоть бы хны. Светит во все стороны какими-то радужными переливами и переползает с места на место. Совсем как улитка. По-моему, все время старается подобраться ко мне поближе.

Несколько раз выходил в сад и курил. Сшибал листья с яблонь и клумб, рвал какие-то кислые плоды. Не то манго, не то авокадо. Бейсбола и бокса в программах сегодня нет. Скука. Зевал так, что чуть не вывихнул челюсть. Один раз такое у меня уже было. Неприятная, надо признать, штука.

27 июля

Получил нахлобучку от полковника. Прямо по телефону. Должно быть, ему нажаловался Кэттл. На Сиднея это меньше похоже. Не пойму, откуда они пронюхали о том, что весь вчерашний день я провел в городе? Вероятно, кто-то наблюдает за виллой, а я, балбес доверчивый, даже не подозревал.

Пытался наблюдать из-за штор. Но вроде ничего подозрительного. Вокруг черепичные крыши, одноэтажные домишки. Улочка тихая, абсолютно безлюдная. Только пацанва и шмыгает на роликовых коньках. Поди разбери, кто тут и где укрылся. Битый час провалялся на кровати, позволял Росите глазеть на свои носки. Придумали же однако имечко! Медуза и есть медуза…

Пытался побольше бродить по саду. Если не двигаться, то хоть волком вой. Здесь почему-то ни турников, ни других спортивных снарядов. Росита скачет за мной, как привязанная. Напоминает большую стеклянную лягушку, но ногой не давится. Пробовал запирать ее в шкафчик, начинает мяукать. А вечером доставили с нарочным очередной пакет, и сразу полегчало. Пересчитал принесенное, сложил с тем, что уже накопилось, и еще раз пересчитал. Снова на всякий случай проверил на просвет. Вроде настоящие. Даже непонятно, чего ради люди отстегивают такие бабки. Явно ведь надувают, но в чем именно?

Ждал, когда по телевидению покажут полуфинальные бои. Полутяжи — моя любимая категория.

Ночью приснилась какая-то чушь. Был птицей, летал и свиристел, как ненормальный. И даже вроде как смеялся. Проснувшись, набросил на себя халат и выбрался на крыльцо. Глядел на звезды и гадал, зачем я это делаю. Небо, как небо. Этакий выкрашенный в черную окраску дуршлаг с серебристыми дырками. Предположил, что, может быть, через эти дырки и льется на землю дождь? Если так, тогда понятно, почему дождь — не водопад, а только огромное количество струек. Интересно, догадается ли об этом кто-нибудь кроме меня?.. Стеклянная диковина сидела рядом и тихо мурлыкала. По-моему, теперь она напоминает кота. Или кошку, не знаю.

28 июля

Сидней спрашивал по телефону, чем я тут занимаюсь и неужели меня совсем не интересует, что собой представляет их лучшая биомодель? Подумав про себя, что биомодель — не фотомодель, вслух я что-то согласно промычал. Сидней объяснил, что Росита будет действовать более продуктивно, если ей чуточку помогать, а я по всей видимости не ударил до сих пор пальцем о палец. Он еще много чего говорил, но я так и не решился спросить, что же он имеет в виду под помощью.

Хожу в одних плавках, отмахиваюсь от мух, через каждый час забираюсь под душ. Пробовал отжиматься от пола. Быстро устал. Начинаю терять форму. Снова по шестому каналу смотрел бокс. На этот раз любимых супертяжей. Пиво кончилось, по телефону попросил подвезти еще.

Когда за окном стало темнеть, в доме заиграла какая-то музыка. Бегал, искал источник. Так и не нашел. Ума не приложу, где эти стервецы припрятали радио. Правда, иной раз впечатление такое, будто музыка играет прямо в голове. Блажь, да и только!

Постоянно думаю о какой-то чепухе, и от всего этого в мозгах страшная чесотка. Вот если бы уметь чесаться изнутри! Так ведь никто не умеет. Разве что какие-нибудь гении…

Смутно подозреваю, что вся эта карусель из-за Роситы, но нет прямых улик. Да и разве это возможно?

29 июля

С самого утра опять музыка. Хоть на стену лезь! Прятал голову под подушку, не помогало. Наконец догадался сгрести кошкоподобную Роситу за хвост и вышвырнул в окно. Разбил стекло, зато добился тишины. И снова перепугался. Если с этой штуковиной что-нибудь случится, выйдет мне это безусловно боком. Но все обошлось. Котяра возвратился, как ни в чем не бывало. Через дверь. Уселся на пуфик и стал гипнотизировать меня своими жуткими глазищами. А я замер напротив и даже, кажется, не моргал. Пару раз зачем-то погладил его. Под пальцами мелкие щекочущие искорки. Без пяти минут — кошка, только глаза какие-то очень уж не кошачьи. Брр!.. Посадил его подальше от себя — на самые высокие антресоли.

То ли осоловел от телеканалов, то ли еще что, но нашла какая-то дурь. Весь вечер лежал и листал книги. Будто кто упрятал в них сотенный билет. А надо вам сказать, что в здешних шкафах их целая пропасть. Книг, я имею в виду. Даже если сотенный билет и впрямь бы существовал, то мне эту гору не перелистать бы и за месяц. Правда, многие книги с картинками, но многие — без. И на обложках у всех разное — где интересное, а где и не очень. Не лень же было людям выдумывать! Хотя с другой стороны тоже понятно. На полках оно вроде как и красиво — корешочки, тиснения, буковки… Листал, листал, пока в глазах не зарябило. Так с книжкой в обнимку и задремал. Проснулся как раз к приходу почтальона. Принесли деньги. Все те же пятьдесят долларов. Эти толстосумы, надо отдать им должное, умеют держать слово. Не понимаю я таких простаков. Уж в армии-то они точно бы не выжили.

Стоило взять конверт в руки — и сразу повеселел. Рассыпал доллары по дивану, улегся сверху. Мечтал, как буду тратить их после задания.

От авторучки страшно устают пальцы. По-моему, даже появляются мозоли. Пробовал мазать кремом. А от головы принимаю анальгин. Трещит мой черепок. Раскалывается по всем швам.

30 июля

Звонил Кэттл. Опять называл мистером и ругался. Требовал уделять больше внимания Росите. А я сказал ему, что зато я аккуратно веду записи. Он брякнул, что этого мало, и чуть было не заставил меня выругаться. Ничего себе мало! Взглянул бы этот типус на мои пальцы!

Но в общем начальство есть начальство. Приказы не обсуждаются и все такое. Пытаюсь уделять. То есть, значит, внимание… Первым делом обыскал ее с головы до кончика хвоста. Хотел отыскать какую-нибудь кнопку или антенну. Подозреваю, что эта штуковина каким-то образом постукивает на меня Кэттлу. А иначе откуда бы ему знать, как я провожу время? В общем переправляет ему эта Росита ежедневные доносы, какие-нибудь подробные радиосводки, а кому это, скажите, может понравиться?..

Странно, но кот уже самый обыкновенный. Пушистый, теплый, мягкий. И окраска вполне человеческая. В смысле, значит, кошачья — как и положено — полосатая. Впервые внимательно присмотрелся к нему. Кот какой-то головастый, здорово подрос за последние дни. А ведь я его ничем не кормлю! С чего он так вымахал? Или это действительно прибор? Вот ведь чепуха какая! Я-то ведь вижу, что это обыкновенный котяра. Или кошка. Причем же здесь эта их Росита?..

От тяжелых мыслей моментально вспотел. Интересно, какого дьявола хотят от меня Сидней с Кэттлом? Это ж надо додуматься — уделять внимание коту! Что я должен, по их мнению, вытворять? Чесать у этой бестии за ухом? Или таскать день-деньской на руках?..

Пораскинув мозгами, кое-что придумал. К кончику кошачьего хвоста привязал бумажный бантик и отправился пить пиво. Потом от скуки маршировал по комнатам, распевал песни и, натянув сапоги, репетировал развороты на месте. Что ты будешь делать, — ну, люблю я эти штуки! Тонус в них какой-то есть, бодрость армейская!.. Умные, должно быть, ребята все это придумали. И команды-то все какие звучные! Ей-бо, даже ком в горле возник. И казармы родные вспомнились, блиндаж на передовой. Ведь пока я тут бока отлеживаю, корешки мои на плацу тротуар шлифуют, в мишени палят, автоматы разбирают на скорость. Вы вот, к примеру, разбирали когда-нибудь оружие? Собственными руками? О! Это я вам скажу! Похлеще любого джаза!.. Кто не работал с шомполом, знать не знает, какое это удовольствие. А как блестит ствол, наведенный на лампу! Особенно после часа работы!.. Вот честное слово, пишу — и слезы на глазах…

Вечером смотрел бокс и жевал картофельные чипсы. Боб-Улыбка в седьмом раунде завалил Джексона. Блеск! А кот какой-то чокнутый. На бантик не обращает никакого внимания. Сидит рядом и преспокойно смотрит телевизор вместе со мной.

31 июля

Началось все часов в двенадцать. Как раз к тому времени меня что-то здорово разобрало. Наверное, от жары. Костерил фирму «Моуделз Электрик» и всех ее чинуш. Нет, в самом деле, бывает ругнешься и вроде легче на душе, а тут и доброе словцо не спасло. Посадил этот кошачий обман перед собой и выложил ему все, что о нем думал, а думал я о нем до крайности неприличные вещи. Вот так и сказал — честно, прямо в глаза.

Господи! Ну разве мог я предположить, что он поймет? А ведь он понял, подлец! Честное-пречестное! Я по морде его увидел. А потом этот лохматый птицеед забрался ко мне на грудь и уставился прямо в глаза. Я, конечно, спросил, не собирается ли эта каналья меня поцеловать. Второй моей фразой естественно следовала одна из вариаций на тему: «а не поцеловать ли тебе меня в…?» Помнится, с одной моей давней подружкой мы любили пикироваться подобным образом. Маленькая китаянка воображала меня некой горой, сама же по обыкновению разыгрывала роль отважной альпинистки. Словом, мы неплохо резвились, и теперь я отчего-то вспомнил о тех славных, убежавших от нас деньках. Но едва я подумал о китаянке, о наших с ней забавах, как стряслось непредвиденное. Черт возьми! Да в первый момент я чуть не умер со страху. Этот кот прямо у меня на груди превратился в желтокожую девицу, которая тут же приклеилась губами к моему рту. Представляете!.. Кот — и вдруг эта девица! Естественно, я облажался. Дернулся так, что девица тут же исчезла. А на ковре появился пузатый карапуз лет двух-трех, который тянул ко мне толстенькие, в складочках ручки и что-то гнусаво распевал. Уж не знаю, какой шутник надоумил его называть меня папой. Я выскочил из комнаты, как ошпаренный. А минуты через две следом преспокойно вышел кот. Только не тут-то было. Теперь я глядел в оба и старался держаться от него подальше.

Вы когда-нибудь видели, как облизываются довольные жизнью коты? Я — да, и этот, по-моему, облизывался именно таким образом.

1 августа

Отвратительное утро! Зачем-то приходил сосед, пытался завести со мной разговор. Да только я догадывался, чем они тут все занимаются. Соседушки-наседушки!.. Сразу после его ухода тщательно задернул шторы на окнах, проверил все замки и запоры. Принесенный конверт с деньгами даже не вскрыл. Сунул в тайничок под ковриком и забыл про него. Все мысли крутились вокруг вчерашней желтокожей азиатки.

Откуда она взялась? Может, это и есть настоящая Росита? Тогда при чем здесь кот?.. Я бегал по комнатам и никак не мог угомонить расплясавшиеся нервы. Попробуйте-ка избавиться от воспоминаний подобного рода! Они сидят в голове точно занозы. Огромные, чуть раскосые глаза и эти теплые мягкие губы… Каждую минуту мне хотелось облизнуться в точности, как делал это кот.

Телевизора я так и не включил. То есть, значит, за весь день ни разу, представляете? Спать улегся, едва дождавшись шести часов. Рядом на тумбочке нагромоздил пивных банок и принялся листать книги. Я желал поскорее заснуть.

Наверное, я уже начинал дремать, когда на одеяло запрыгнул кот. Вернее, это мне показалось, что кот. На самом деле это снова была та самая девица, потому что вытянутая в темноту рука наткнулась на ее грудь. Сердце у меня прыгнуло до самого горла и остановилось. Этого не могло быть! Женская грудь в этом доме?! По счастью, я не ошибся. Такие вещи я никогда и ни с чем не путаю. Это была в самом деле она, и я протянул вперед вторую руку. Две руки и две грудки, все правильно. Тогда чего же я мучусь?

Черт бы их всех побрал! Я не был святым, я был всего-навсего капралом, и все у нас с этим котом получилось. Точнее — с китаянкой…

2 августа

Во всяком случае, если это и есть их Росита, то могу поклясться, что Кэттлу больше не придется упрекать меня за недостаточное к ней внимание. Внимание есть — и внимание, я бы сказал, обоюдоострое. Вот и сейчас она тянет меня за руку. Настырная!.. Честно сказать, таких я и люблю. А всяких там скромниц и тихонь… Черт! Никак не отвяжется. Так что на этом закругляюсь. Точка!..

5 августа

Ну вот и все. Кажется, хоть теперь это можно назвать человеческой жизнью. Никаких котов и кошек! Я зову ее Ро, и она слушается меня, как стриженый новобранец сержанта. Смазливая, темненькая, с блестящими глазищами. Влюбленная до беспамятства. Иногда удивляюсь последнему обстоятельству, хотя вроде бы что тут такого? Парень я видный и на службе благодарностей было хоть отбавляй. Подтягиваюсь тридцать три раза, могу ласточкой сигануть в воду. Хоть даже с седьмого этажа. Впрочем, иной раз и на нее что-то находит. Вся дисциплина трещит по швам, и начинается какая-то говорильня про театры, про актеров, про мир искусства. Или вдруг принимается тянуть в какую-нибудь оперу или другую какую богадельню. То есть, можно было бы разочек и прогуляться, да только что я там не видел? То-есть, если разобраться, действительно ничего не видел, но что с того? Полысел я с этого, что ли? Или стал ниже ростом?..

Именно эти доводы я и выложил Росите — тердо, без обиняков, доступно. И она вынуждена была согласиться. Вот за что я ее люблю, так это за понятливость. Не кобенится моя девочка! Кивает и поддакивает. А это нашему брату завсегда нравится.

Точно так же мы разобрались с ее музыкальными приступами. Я объяснил Росите, что от виолончели и от разных там скрипок в голове у меня поднимается невообразимая чесотка, а потому попросту предложил ей заткнуться. Она и с этим согласилась. Как видите, дружба у нас завязывалась нешуточная. Уже через пару дней она усвоила все мои вкусы, привычки и желания. Бокс, пиво и боевики. То, что она попала в этот привилегированный список, по-моему, до сих пор переполняет ее гордостью.

Как-то раз я сообщил ей, что с должным уважением отношусь к красивым женщинам. Ясное дело, она тут же клюнула. Все они любят ошибаться на свой счет. Поэтому я ей сразу разъяснил, что всяческие там рекламные Мисс — на деле форменная чепуха. То-есть, это пусть другие на них пялятся и ахают. А по мне, если грудь — так чтобы грудь, а бедра — без всяких дураков. Обман и прочие надувательства — не по мне. Словом, Ро приняла мои намеки к сведению. Не знаю, как это у нее выходит, но она вытворяет со своим телом что угодно. Знали бы другие женщины, лопнули бы с зависти!..

Сегодня смотрели бои за кубок Австралии. Переживал за Джо Каунса. Счастливое это время — полоса чемпионатов! Пили пиво и хрустели соленым миндалем. Под занавес показали какое-то шоу с напомаженными девицами. Моя Росита моментально навострила ушки. Перед сном добрых полчаса провертелась у зеркала, пачкая свою мордашку косметикой. Я особенно не возражал, и поэтому легли пораньше. Только-только начинало темнеть. Если так пойдет дальше, из нее выйдет прок.

11 августа

Приходится писать. Всякий раз получая конверт, вспоминаю об этом чертовом дневнике. Но о чем писать? Каждый день одно и то же. Завтрак, обед, ужин. Телевизор, пиво, постель…

Есть ли на земле более скучное занятие, чем склеивать словечки и фразочки? Могу поспорить, что нет.

12 августа

Это Ро усадила меня за стол. И ручку даже умудрилась отыскать (я ее нарочно зашвырнул куда подальше). Сказала: раз платят такие бабки, нужно стараться. Я сказал, что она дура, но к дневнику все-таки вернулся.

А в общем все у нас, кажется, в порядке. Ро стала девчонкой хоть куда! Лихо курит, разгуливает по дому в серебристых чулках на подвязках, а главное — продолжает меня слушаться и не орет, когда я учу ее уму-разуму.

Сегодня, как обычно, ездили в пригородный бар, и я тягался на руках с Уилли. Есть там один бычок из местных, — так вот спорили на полсотни, кто кого перетянет. Парень он из здоровых, но не очень-то разбирается в тонкостях подобных турниров. И вот, когда я уже переваливал его потную ручищу на свою сторону, эта дурочка захлопала в ладоши и завизжала: «Морис, я горжусь тобой! Ты такой сильный!» Ясное дело, я расслабился и проиграл. На людях я, конечно, сдержался, даже хмыкнул, когда выкладывал кровные полсотни, но дома я ей выдал. Легко сказать, пятьдесят евробаксов! Без малого ящик пива!

Самое замечательное, что синяки и ссадины на моей девочке заживают почти моментально. И при этом никаких губ толще носа, никаких обид. Напротив, замечаю за ней тот же азарт, что и у себя. Вчера на скачках она так свистела (мы проигрывали), что нас чуть было не прихватила полиция. Но девчонка, не будь рохлей, первая вцепилась в одного из служак, так что на мою долю осталась лишь пара невзрачных копов. Не объяснять же им было, что мы в пух и прах просадили в тотализатор большую часть долларов из конвертов. Это надо чувствовать и понимать!..

Возвращались домой бегом, оглядывались, точно два шпиона.

17 августа

С едой и пивом полный ажур. Каждый вечер приезжает специальный фургон от «Моуделз Электрик» и оставляет у порога кипу пакетов. Но только мы давно поняли, что всего этого нам явно недостаточно. И Ро и я — оба не в меру азартны, и в этом наше главное несчастье. Ежедневно приходится думать, где бы раздобыть еще зелененьких. А в один из вечеров Ро прямо-таки изумила меня. В одной из лавочек она на моих глазах выудила их кассы пачку банкнот и проделала это так ловко, что не придрался бы ни один иллюзионист. И потом честно все до единой купюры передала мне. А что я уважаю в людях, так это честность и порядочность. За что и похлопал Ро ласково по щечке. Видели бы вы, как она заалела! Немудрено, что я простил ей все ее последние выходки, включая и ту, когда она вдруг заявила мне, что беременна. Ничего себе фокус, верно? Нашла придурка!.. Конечно, я тогда переборщил, по ведь и меня можно понять. Прошло всего-навсего три недели, а мне преподносят такой сюрприз! Хотел бы я видеть чудака, что обрадовался бы, узнав о возможности появления в доме маленькой микросирены, молока в бутылочках, памперсов и прочего горя.

В общем минут через двадцать она откровенно призналась, что пошутила, и желала только проверить, насколько сильно я ее люблю. Ничего себе шуточки! И потом, кажется, ни о какой-такой любви мы с ней не договаривались. Короче, пришлось ей добавить. Но после, конечно, снова помирились. Такой уж я парень. Если душевно извинятся, сразу прощаю.

22 августа

Все-таки порой совершенно не понимаю свою Ро. Словно что-то на нее находит. Правда, правда! Она становится какой-то другой — одержимой что-ли… Сказать честно, не такое уж удовольствие бить ее, но поверьте, без этого она чудила бы беспрерывно. А когда она снова приходит в себя и не талдычит о балете с драматургией, все сразу становится на свои места. Я уже упоминал, что миримся мы довольно быстро.

Еще один потешный момент. Я не ахти какой рассказчик, но Ро обожает меня слушать. Может быть, поэтому мне нравится растолковывать ей разные пустяковины. К примеру, до недавнего времени она, оказывается, совершенно не знала, сколько солдат находится в одной роте или какой чин следует за званием лейтенанта. Не говоря уже о том, что для Ро полная загадка, каким образом натягивается в темноте колючая проволока или расставляются противопехотные мины. Некоторые из подобных историй я повторяю ей не по одному разу. Слушатель она отменный! Не фыркает и не хмыкает. А главное — до сих пор не замечаю, чтобы внимания у нее поубавилось. Мои истории — как сказка про белого бычка, но с каждым разом она воспринимает их все более восторженно. Иногда это даже подозрительно.

В полдень на трубке объявился Кэттл, сердито сообщил, что до меня трудно дозвониться. А я этак смело ответил ему, что в договоре не было обусловлено, чтобы мы сиднем сидели дома. Да и что я могу поделать, если Росита любит погулять? Желания Роситы были для них аргументом номер один. Кэттл сразу заткнулся. Собственно, на этом наш далеко не дружественный разговор прекратился.

А вечером я таки сумел напоить Роситу до пьяна. В таком состоянии женщины — нечто особенное. Пробовали вы когда-нибудь шоколадные конфеты с коньяком? Я лично их обожаю. Кроме того, надо ведь как-то убивать время. А сколько его еще впереди! Страшно подумать! Время из тех непонятных вещей, что никак не подцепишь на крючок или мушку. Вот и приходиться изворачиваться.

27 августа

Сегодня я проговорился. Когда-нибудь это должно было случиться. После того, как она подсказала мне одну мудреную комбинацию с билетами на ипподроме, я просто не сумел сдержаться. Я назвал ее сообразительной, чертовски умной и прочими похожими словечками. И кажется, она задрала нос. То есть, она настолько возомнила о себе, что уже дома, у телевизора, этаким торжественным тоном попросила меня тщательно припомнить наш единственный разговор с заправилами «Моуделз Электрик». Я так поразился, что чуть было не закатил ей оплеуху. Честное слово! Слава богу, вовремя сообразил, что говорит она это неспроста и, должно быть, в ее кудрявой головенке созревает какой-нибудь интересный планчик. И верно. Она сообщила о нем ночью, когда мы, порядком подустав от любовных баталий, подкреплялись порцией холодного пива. Обняв меня за шею, она шепотом изложила свою задумку. Видели бы вы меня в тот момент! Когда я дослушал ее до конца, жестянка чуть было не выпала у меня из рук. Так все было толково и просто!

Я хотел ей сказать, что она умница, но успел спохватиться. План действительно был хорош. Мы получали возможность убраться с этой опостылевшей виллы, да еще с приличной суммой наличных. А еще Ро спросила, хочу ли я стать майором? Я ответил, что она дура, и что ей уже тысячу раз объясняли какой чин за каким следует. Но на всякий случай все же добавил, что, конечно же, стать майором мечтает каждый капрал. Это капитаны да лейтенанты суетятся, — майоры же сидят в уютных кабинетах и отдают односложные приказы, не подставляясь под пули. Выслушав меня, Ро торжественно заявила, что если я ее поцелую крепко-крепко, то она сделает меня майором и мы одержим над шибздиками из «Моуделз Электрик» сокрушительную победу. Я заметил ей, что она дура, но на всякий случай велел подставить губы.

Мы сидели в просторном кабинете шибздиков из «Моуделз Электрик» и курили сигары. Листая страницы, Сидней С Кэттлом сосредоточенно изучали мой дневник и приглушенно бормотали проклятия. Они так увлеклись, что не замечали ничего вокруг. Кэттл дочитал мои каракули последним и яростно швырнул тетрадь поверх стола.

— Что, черт возьми, это значит?

— Вам не пришлись по душе мои мемуары? — я ухмыльнулся.

— Брось, Мо. Он просто нервничает, — пояснила Ро. — В его положении это понятно.

— Что еще за «мо»? — изумленно вопросил Кэттл.

— Мо это я. Сокращенно от Мориса, — я кивнул на Ро. — А она Ро. Я Мо, она Ро, неплохо, верно?

Кэттл поглядел на побледневшего Сиднея и перевел взгляд на коленки Роситы. Вполне закономерный нюанс. Удивился бы, если б этого не произошло. И Ро, конечно, заметила его любопытство, потому что постаралась еще дальше вытянуть ноги. Ей-ей, им было на что полюбоваться.

— Ро… Росита?.. — Сидней дрожащими пальцами вынул из кармана платок и принялся вытирать взмокший лоб. — Наша лучшая модель?..

— Время дорого, джентльмены, — напомнил я. — Вы ведь не хотите, чтобы дневник стал достоянием гласности? Так чего ломать голову?.. Еще раз поясняю: вы можете заставить молчать своих служащих, но никак не нас.

— Особенно меня, — вставила Ро.

— Но это же шантаж, — тихо пробормотал Сидней. — Это гнусно!

Кэттл с сопением навалился на стол. Его глаза-буравчики готовы были просверлить меня насквозь.

— Согласен! — выдохнул он. — Это более чем гнусно!

— А не гнусно проделывать эксперименты над живыми людьми?

— Нет! — взвизгнул Кэттл. — ТАКИЕ эксперименты и над ТАКИМИ людьми — нет!

Сидней успокаивающе поднял ладонь.

— Почему вы думаете, что мы боимся огласки?

— Не будем играть в прятки, — я изучающим взглядом окинул свою сигару. — Я не думаю, я знаю. Росита — это нечто, от чего зависит ваша судьба, ваше благополучие. Не в ваших интересах доводить до сведения общественности информацию о неудачном опыте с моделью. Все это я слышал своими собственными ушами возле дверей этого кабинета примерно с месяц назад.

— Подлец! — снова взвился Кэттл. — Если вы еще и любитель подслушивать, мистер Бенчли, то вы просто подлец!

— Капрал, — строго поправил я его. И добавил: — Пока еще капрал. А вашего «подлеца» я так и быть пропущу мимо ушей.

Сидней, обхватив голову руками, застонал:

— Но Росита! Она не могла так поступить!.. Это просто невозможно! — голос его истерически дрогнул. — Не верю! Это какая-то самозванка!

Кэттл перегнулся к моей подруге и грубовато ухватил за кисть.

— А вот сейчас мы это проверим! Нет ничего проще…

Лоб его нахмурился, густые брови сомкнулись на переносице.

— Черт!.. Они не врут, Сид. Папиллярных линий действительно нет. Это… Это она.

Сидней шумно задышал, кажется, собираясь заплакать. Кэттлу однако удавалось сохранять невозмутимость.

— Как видите, мы имеем дело со свершившимся фактом. Каким-то образом этот мм… капрал сумел перепрограммировать нашу Роситу, — он покачал головой. — Ничего не скажешь, нам подсунули достойный экземпляр. А помниться, я предупреждал вас. Еще тогда! Да и начало эксперимента прямо указывало на то, что что-то идет не по плану.

— Теперь-то это ясно, — Сидней мрачно кивнул. — Вероятно, для подобных типов порог защиты моделей следует поднимать. Может быть, на целый порядок.

— Вероятно, — Кэттл энергично кивнул. — Она просто вынуждена была подыгрывать ему, шаг за шагом отходя от предначертанных правил, а все ее попытки исправить положение он грубо отвергал. И в результате — эта внешность, эти вульгарные манеры…

— Какой-то Пигмалион наоборот, — Сидней нервно рассмеялся.

— Эй, джентльмены! — я постучал по столу костяшками пальцев. — Похоже, вы немного отвлеклись? Нам ведь надо еще обсудить художественную часть моих мемуаров? Не так уж они плохи, как вы говорите. Во всяком случае я знаю несколько местечек, где к ним проявят должный интерес. Для начала, скажем, небольшая колонка в «Дейли Ньюс». Или…

— Нет! — быстро сказал Сидней. — Только не это!

Кэттл напряженно уставился на меня и медленно проговорил:

— Чего вы хотите, черт возьми?

— Мо, ты позволишь мне? Слишком уж долго я молчу, — Росита улыбнулась ярко накрашенным ртом и медленно, с нейлоновым шуршанием закинула ногу на ногу.

— Итак, нам действительно кое-чего хочется — это вы угадали. Я изложу вам все по пунктам. Во-первых, необходимо, чтобы вы отправили рапорт генералитету о завершении эксперимента, естественно, с самыми лучшими рекомендациями в отношении капрала Бенчли. Во-вторых, нелишне будет походатайствовать о начислении ему денежной премии. Как никак он исполнял не очень завидную роль — роль подопытного кролика…

— Подумать только! — Сидней хлопнул себя по ляжкам. — Нас шантажируют, Кэттл! Они действительно нас шантажируют! Этот тип и наша Росита!

— Не ваша, — поправил я его. — Моя!

— Продолжайте! — Кэттл нервно забарабанил по столу. Он продолжал смотреть в упор то на меня, то на Ро. — Это все?

— Разумеется, нет, — Росита очаровательно повела плечиком, застенчиво полуприкрыла глаза ресницами.

— Сам он об этом, конечно, не скажет, но… Дело в том, что Мо мечтает о звании майора. Не думаю, что вам это будет трудно сделать. Все-таки определенное влияние, связи… Поэтому я настоятельно просила бы вас удовлетворить и эту просьбу.

— Просьбу? — Кэттл фыркнул. — Хороша просьба!

— Я что-то не соображу… Майором? Его? — Сидней окончательно упал духом. — Он что, собирается вернуться в армию?.. Кэттл! Вы понимаете, что это значит?

Кэттл с шумом набрал полную грудь воздуха, но не рявкнул, как я того ожидал, а спросил звенящим голосом:

— Теперь все?

— Теперь все, — Ро кокетливо изогнулась, поправляя на плече сумочку. Более высиживать здесь было нечего, и мы поднялись. Я сгреб свой дневник, Ро небрежным движением одернула юбочку. Сидней поднял на меня горемычный взор.

— Капрал, неужели вы возьмете ее с собой? Такую вот…

Хотя он и назвал меня капралом и не пыхтел подобно Кэттлу, он явно не разобрался в ситуации.

— А что в этом плохого, Сид? Не станете же вы отбирать ее у меня? И кроме того, на архипелаге поощряют, когда старшие офицеры заводят жен.

— Но ведь она не человек, поймите! Она всего-навсего биологическая модель, некое подобие ваших мыслей и желаний, облеченное в человеческую оболочку. Это придаток к вашему «я» и только!

— Помолчите, Сидней! — Кэттл недовольно выпятил нижнюю губу. — Неужели вы не видите, что его этот придаток вполне устраивает?

— Вы совершенно правы, — я небрежно кивнул. — Вполне устраивает, как, впрочем, и тот факт, что вы аккуратно исполните все наши условия. Полагаю, нас здесь ничто уже не держит?

— Ничто и никто! — отчетливо произнес Кэттл. По крайней мере он было краток. Из таких тоже получаются неплохие сержанты.

Когда мы вышли на улицу, Ро приобняла меня за талию.

— Теперь мы будем командовать батальоном. Правда, милый?

— Мы?.. Ты произнесла «мы»? — я пребольно ущипнул ее за локоть.

— Я хотела сказать «ты», милый, — поспешила поправиться она.

— Милый… — Я смерил ее пронизывающим взглядом будущего майора и чеканным шагом двинулся в сторону стоянки автобусов.

Цокая на каблучках, она поспешила следом.