Ты мое безумие

Глава 24

—Я пришла! — кричу, вваливаясь в душную квартиру. Ставлю увесистые пакеты на пол и рукой стираю выступивший со лба пот. Конец июня — лето в самом разгаре. На улице в такое пекло невозможно и пяти минут продержаться, всё время хочется отыскать прохладный закуточек где-нибудь в кронах деревьев.

—С ума сошла? — в прихожую вбегает Верка поражённая количеством пакетов. На ней белое домашнее платье прикрытое фартуком и белая косынка. В руке скалка, а лицо и ладони испачканы мукой. Всё ясно, пока я опустошала магазинные полки, моя соседка рукодельница решила пошаманить на кухне.

Мы живём вместе уже месяц, ровно с того дня, как Вера предложила пойти к ней. А там где одна ночь, там и неделя пролетела, ну и собственно я осталась на постоянку.

Тем более— это Веркина квартира, доставшаяся ей от бабушки. Небольшая двухкомнатная панелька в обычной многоэтажке спального района. Все, что от меня требуется— соблюдать правила в доме, по-типу: уборки, мусора и посторонних. Ну и платить конечно же, но только за коммуналку. Изначально я думала буду комнату снимать, но Вера наотрез отказалась брать с меня деньги.

Что касается Бушманова, то всё произошло гораздо легче, чем мне казалось. Как только я поняла, что буду жить у Веры, сразу же поехала к нему домой за вещами. Он ничего не спрашивал и вообще вёл себя слишком отстранённо. Даже не удосужился поинтересоваться, где меня все эти дни носило. Было обидно, что ему плевать, но я уверяла себя, что это даже к лучшему. Лишний раз не придётся надумывать себе лишнего. Первую неделю меня колбасило. Нет, я не придавалась истерикам, но сердце в груди подрывало, а по ночам не получалось нормально спать. Тоска сжирала, хотелось узнать:, как у него дела, чем занимается, думает ли обо мне, но стоило взять в руки мобильный, как весь запал улетучивался. Мы друг другу никто и точка! То, что я как дура влюбилась, это только мои проблемы. Паше до них нет никакого дела. С этим и живу по сей день. И вроде даже легче стало. Практически не болит, не ноет. Может и не было никакой у меня любви. Просто красивый мужчина, просто одинокая я, забывавшая ласку и нежность. Обычные рефлексы, обычная иллюзия.

—Ты как это всё доперла? — Ахает моя соседка вертя в руках скалку.

—На такси доехала. — Пыхчу, скидывая голубые босоножки на плоской подошве. Взяв пакеты следую в сторону кухни. — Расценки у них конечно конские, но я ещё не совсем крейзи, чтобы в душном автобусе с пятью пакетами на перевес маяться.

—А я тебе говорила, давай вместе съездим. Но нет же, ты рогом упёрлась.

—Верка, ты порой такая ворчунья, не могу. Тебе всего двадцать, а кажется, что все шестьдесят.

Соседка только фыркнула себе под нос и опустившись на стул принялась раскатывать тесто, для пельменей. Обижаться или злится у неё не получается, потому что выглядит девчонка при этом, как надувная рыба ёж. Такая же милая, хоть и колючая. Разложив продукты, я ушла в комнату. Джинсовую юбку сменила на домашние шорты, а кроп топ на бесформенную футболку и вернулась на кухню. Устроившись у края стола, подперла локтем щеку, разглядывая, как мастерски Вера управляется с тестом. Пельмени получаются все одного размера и формы.

В готовке я совсем не айс, поэтому и не лезу. Один раз уже помогла, когда хотела приготовить ужин. Должно было получится мясо по французски, а получилось ночное рандеву: кто быстрее добежит до туалета. Ух, Верка до сих пор боится, что я вновь ударюсь в кулинарию и каждый раз крестится стоит мне заикнуться о подобном. Даже яйца в миску запрещает разбивать. Всё сама. Я на самом деле не против такого расклада, но всё чаще задумываюсь попросить несколько мастер классов. Пока живу в этой квартире парится не о чем, но так будет не всегда, а питаться чем попало меня уже не вставляет. Веркина стряпня уж больно впечатляющая оказалась.

—А ты никогда не задумывалась сменить профессию? — изрекаю я, подперев кулачком щеку. — Из тебя бы получился хороший повар.

—Да ну не, ты что — хихикает Вера, раскладывая готовый полуфабрикат на деревянную доску. — Это так, просто маленькое хобби. Стоять у плиты по шестнадцать часов — извольте. Мне подработки официанткой хватает. Вот получу свой диплом и махну в какой-нибудь офис бумажки разгребать. Тем более, мама мне такой подлянки не просит. У нас в семье все экономисты, я так сказать по стопам иду.

—А тебя саму устраивает будущая профессия или только чтобы мамочку с папочкой не расстраивать?

Вера тушуется. Я вижу это по едва вспыхнувшим щекам и бегающему взгляду. Вздыхает, а потом видимо берет себя в руки приподняв уголки губ вверх и демонстрирует фальшивую улыбку. Она как открытая книга. Все чувства на виду.

—Экономист — хорошая профессия — пытается защитится, пряча от меня взгляд. — Я еще с детства знала кем стану когда вырасту. Это как-то не обсуждалось, потому что само собой разумеющееся.

—Хорошая для кого? — Продолжаю давить на девчонку. Не знаю почему, но мне до чёртиков хочется вытащить из неё эмоции. Натолкнуть на протест. Вижу же, что не вставляет её. Что это всего лишь родительская прихоть, а она как послушная кобылица верна своему хозяину. Может это и не моё дело, но за этот казалось бы короткий срок нашего общения я слишком привязалась к Вере. Можно сказать мы только с ней и общаемся. Дашка хоть и самая близкая у меня, но она вся в семье. Лишний раз из дома не вытянешь. Всё со своим Костиком милуется. Коза счастливая.

—Хорошая для будущего! — Твердо заявляет, а я не выдерживаю, прыскаю от смеха.

—Верка, ну какое будущее. Экономистов нынче как и юристов на каждом шагу по штук десять. Прекрати жить самообманом, угождая матери и жертвуя собой.

—Да с чего ты вообще решила, что я жертвую и угождаю?! — Вспыхивает девчонка. — Ты не знаешь меня и мои цели тоже! Может я всю жизнь только об этом мечтала.

—Первый признак самообмана — филосовски заявляю я — Отрицание. Ты отрицаешь свою реальность, безоговорочно веря в сказанное. Таким образом пытаешься обмануть саму себя.

—Ты. Ничего. Обо мне. Не знаешь! — Медленно, по слогам повторяет Вера, меча глазами вспыхнувшие искры маленьких молний. Откинувшись на стену, я складываю руки на груди, ухмыляясь.

—Второй признак самообмана — говорить не то, что чувствуешь

—Прекрати.

И не подумаю.

—Третий признак — хотеть быть кем-то, а не самим собой.

—Всё, я не хочу это слушать!

Вера вскакивает со стула и фурией вылетает из комнаты, словно её кипятком облили. Мне бы в пору заткнуться, девчонка едва слёзы сдерживала, но напоследок всё же выкрикиваю. Так сказать для закрепления материала.

—Четвёртый признак — Боязнь признать ошибку.

В ответ слышу смачный хлопок входной двери. Кажется своими попытками встряхнуть девочку я немного перегнула палку. Ну ничего, когда-то нужно выползать из под маминой юбки и жить уже самостоятельно. А то профессию за неё выбрали, будущее предсказали расписав каждый шаг на десять лет вперёд. Сначала институт. Затем работа в компании, где всю жизнь трудились её Маман. До лет тридцати пять только карьера, а уже потом можно и о будущей семье подумать. Мне когда Вера всё это рассказывала, я челюсть под столом потеряла и с трудом потом нашла. До сих пор удивляюсь, как ей ещё позволили жить отдельно.

Возможно мне невдомек семейные ценности, но одно я знаю точно. Каждый человек индивидуальность, принадлежащий самому себе. А реализовывать родительские мечты — это садомазохизм. Пусть лучше она сейчас это поймет и подумает, чего хочет, а не лет в сорок сопли на кулак мотать обвиняя всех кругом. Если и желает быть экономистом, то чтобы по своей собственной воле.

Вернулась Вера спустя двадцать минут и как ни в чем не бывало принялась возится с пельменями. На лице ноль эмоций, а я вдруг ощутила жгучее чувство вины окутавшее нутро. Вот вроде бы ничего такого не сказала, а стыдно за своё неумение держать язык за зубами. И зачем вообще стала уму разуму учить? Со своими бы проблемами для начала разобраться.,

—Верунь — елейным голоском обратилась к соседке, которая судя по поджатым губам не слишком настроена на разговор.

Но меня это не останавливает.

Потянувшись, беру Веру за руку, тем самым обратив на себя внимание. В васильковых глазах плещется недовольство и ожидание и я продолжаю.

—Прости меня пожалуйста. Я и не думала тебя обижать, просто хотела немного взбодрить. Ты же как затюканная зайчиха, живёшь в своём коконе боясь лишнее слово матери сказать. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. Разве о такой жизни ты мечтаешь? Скажи мне, что я не права, скажи, что тебя все устраивает и слова больше не услышишь на эту тему.

—Зачем?

—Что зачем?

—Зачем ты это делаешь, пытаешься мне помочь. Тебе от этого какая польза?

—Понятия не имею — Хмыкаю, выпуская из цепких пальцев Верину руку. — Просто ты мне понравилась. Ты очень хорошая и добрая, вот только счастья в тебе с горошинку. Мы месяц живём, а я практически не вижу твою улыбку и не слышу смех. И экономистом ты быть не хочешь. Ведь не хочешь?

Вера вздыхает падая на стул и прячет лицо в ладонях.

—Не хочу — глухо бормочет упираясь лбом об угол стола. — Я вообще всю жизнь художницей стать мечтала, но мама сказала, что это несерьёзно.

—И ты так просто взяла и отказалась от своей мечты? — Возмущено фыркаю — А как же твоё будущее? Кому только хуже делаешь. Вер, ты не телёнок на привязи, чтобы идти туда, куда мама велит. Ты взрослая девка, способная сама распоряжаться своей жизнью!

—Полька, тебе бы в психологи — говорит Вера поднимая на меня насмешливый взор.

Я Улыбаюсь.

—Я оканчивала курсы по психологии, но полноценно учится возможности не было.

—Почему?

—Из-за денег. Высшее образование — удовольствие недешевое.

—Понятно. Слушай, я пока гуляла, в булочную забрела, пирожков с капустой купила. Может чаю выпьем?

—А давай, но только кофе, от чая у меня изжога.

Верка вскочила и подбежала к кофемашине. Я тем временем вытащила из пакета пирожки, отправила в микроволновую печь и пока всё это добро разогревалось мы в четыре руки убрали со стола.

—Вот твой кофе — Передо мной появляется небольшая кружка дымящегося напитка. Втянув носом терпкий аромат, делаю глоток и тянусь за горяченькой выпечкой. Уже предвкушаю как умну вкусненький пирожок, отчего желудок протестующе требует ускорится. Кусаю, медленно жую, снова кусаю, но вместо удовольствия ощущаю внезапный приступ тошноты.

—Всё нормально? — Спрашивает Вера, видимо заметив моё перекошенное лицо. Ничего не говоря, зажимаю рот ладонью и пулей несусь в сторону уборной.