Ты мой или ничей

Глава 1

– Проблемы нам не нужны, Каланос.

Лукас сердито стряхнул руку с рукава своего темного костюма, прежде чем одарить ее обладателя ледяным взглядом.

– Проблемы? – Он внимательно посмотрел в лоснящееся от пота лицо мужчины средних лет, который тщетно пытался урезонить его. – А с чего ты взял, что от меня могут быть проблемы, Янис?

Мужчина отступил на шаг и оглянулся в поисках поддержки.

– Послушай, Каланос, это похороны моего отца, вот и все. Время отдать дань уважения.

– Ах да, дань уважения, – со злобным сарказмом процедил сквозь зубы Лукас. – Я так рад, что ты мне напомнил. Так вот почему тут полно народу. – Он окинул неприязненным взглядом небольшую группку людей у могилы. – Очень многие хотят «отдать дань уважения» столь достойному человеку.

– Это семейные похороны, вот и все. – Янис отвел глаза. – И тебе тут не место, Лукас.

– Нет? Ну тогда плохо дело!

Лукас и сам не горел желанием быть на этих похоронах. Он вообще не хотел, чтобы этого ужасного человека хоронили. У Лукаса на него были совсем другие планы. Ведь этот негодяй убил его отца. И по его воле Лукаса упекли в каталажку за преступление, которого он не совершал. Четыре с половиной года Лукас провел в одной из афинских тюрем в компании настоящих отбросов общества. У него было полно времени, чтобы разобраться в мельчайших деталях его предательства и – что еще хуже – предательства его отца.

Четыре с половиной года он вынашивал месть. И что в итоге? Ни-че-го!

Потому что виновник всех его несчастий, Аристотель Гианопулос, умер в тот самый день, когда Лукас вышел на свободу. Как знал!

И вот теперь Лукас наблюдает, как гроб медленно опускают в могилу, пока священник торжественно читает последнюю молитву. Его холодные глаза внимательно рассматривают круг скорбящих в черных одеждах. Он смотрит на каждого долго и пристально, так чтобы они почувствовали и заметили его присутствие, чтобы встревожились и переключили все внимание с покойного на него – на того, кто жив.

Рядом с ним нервно переминается с ноги на ногу Янис Гианопулос, то и дело обеспокоенно поглядывая на него. Сын Аристотеля от второго брака, он совершенно не интересует Лукаса. Его брат Кристос тоже здесь. А вот парочка деловых партнеров, бессменный адвокат Аристотеля и одна из его подружек – картинно вытирает слезы. Чуть в стороне стоят Петрос и Доркас – последние верноподданные Аристотеля, которые работали на него, сколько Лукас себя помнит. Глупцы.

Под изнуряющим полуденным солнцем на прекрасном греческом острове собрались морально искалеченные и сломленные люди, этакие осколки жизни Гианопулоса. Собрались, чтобы похоронить человека, который, без сомнения, так или иначе оказал пагубное влияние на их судьбы. Но Лукаса не волновали все эти люди. Все, кроме одного. Точнее, одной.

В конце концов он остановил на ней взгляд. Молодая, изящно сложенная женщина с белой лилией в руке стояла, склонив голову. Калиста Гианопулос. Келли. Дочь Аристотеля от третьего брака. Единственное хорошее, что этот подонок сделал за свою жизнь. По крайней мере, Лукас так думал. До тех пор, пока она тоже не предала его.

На мгновение Лукас позволил себе насладиться ее явным беспокойством. Конечно, он узнал ее сразу же, как только вклинился в эту трогательную сцену. Пройдя через небольшое кладбище, Лукас миновал неухоженную могилу, где нашел последнее пристанище его собственный отец, и, приблизившись к свежевырытой яме, с удовольствием ощутил волну тревоги, что докатилась до него со стороны группки скорбящих.

И панику, охватившую Калисту при его появлении, он заметил сразу же. Хотя лицо ее было прикрыто вуалью, Лукас не пропустил вспышку ужаса, мелькнувшего в ее зеленых глазах, и то, как она покачнулась, прежде чем смогла взять себя в руки, и опустила взгляд.

Сейчас он смотрел, как она склонила голову еще ниже, словно пытаясь спрятаться от него. Но спрятаться от него шансов не было. Ни единого.

«Посмотри на меня, Калиста».

Лукас вдруг осознал, что ужасно хочет, чтобы она подняла на него глаза и встретила его негодующий взгляд. Хочет, чтобы она чувствовала себя виноватой перед ним, хочет видеть, что ей стыдно, хочет, чтобы она ощутила всю силу его презрения.

Или все же какая-то его часть, совсем маленькая часть, надеется, что он ошибся?

Но глаза Калисты были прочно прикованы к разверстой могиле, словно она была готова прыгнуть туда вслед за усопшим отцом, только бы оказаться подальше от него, Лукаса. Но нет! Ей не сбежать. Может, Аристотель и умер, прежде чем Лукас свершил свою месть, но Калиста-то вот она – живая, и ей придется ответить за все.

Лукас, прищурившись, неотрывно смотрел на нее. Как же он в ней ошибался! За годы общения они подружились, как считал Лукас. Они чудесно проводили летние месяцы на острове Таласса – в частном раю, купленном их отцами, когда их компания «Г&К Шиппинг» заработала свой первый миллион. На острове, ставшем символом успеха и вечной дружбы Гианопулоса и Каланоса.

Лукас, который был старше Калисты на восемь лет, вспомнил ту одинокую малышку, родители которой развелись, едва она выросла из пеленок. Ее невротичная сумасбродка мать на каникулы отправляла ее из Англии на Талассу – совершенно одну. И там жалкая неуклюжая Калиста хвостом таскалась то за одним, то за другим сводным братом по всей роскошной резиденции Гианопулоса. Ее нежная кожа быстро краснела под жарким греческим солнцем, а нос усыпали конопушки.

Она ходила по пятам и за Лукасом, разыскивая его на половине острова, которая принадлежала Каланосам. Обычно она встречала его лодку, когда он возвращался с очередной рыбалки, или же, вскарабкавшись на скалы, наблюдала, как он ныряет и плещется в кристально чистой бирюзовой воде, а потом приставала с разговорами о том о сем.

Потом она превратилась в нескладного подростка. К тому времени она осталась без матери, и ее устроили в школу-интернат, однако на летние каникулы она продолжала приезжать на Талассу. Келли прятала роскошную рыжую шевелюру под соломенной шляпой, а личико – за страницами какого-нибудь модного романа. Сводные братья ее больше не интересовали и Лукас, похоже, тоже. Хотя порой, когда она, думая, что он не видит, бросала на него взгляд своих прекрасных зеленых глаз и краснела до корней волос, если вдруг ловила взгляд ответный.

В восемнадцать лет Келли внезапно преобразилась в восхитительную женщину – Калисту. И она буквально затащила Лукаса в постель. С технической точки зрения в постели они не были – улучив момент, обошлись диваном в гостиной.

Лукас понимал, что это было неправильно, но устоять, конечно, не смог. Она была слишком хороша и соблазнительна, а он – сильно удивлен и польщен тем, что она выбрала именно его, чтобы лишиться девственности. Но оказалось, что она коварно обманула его.

И вот настало время расплаты.

Калиста почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.

О нет, пожалуйста! Только не Лукас… Не здесь, не сейчас. Но ошибки быть не могло: она узнала мужчину, сверлившего ее тяжелым взглядом с противоположного края могилы. Он здорово возмужал и раздался в плечах, его хорошо сшитый костюм сидел на нем как влитой, рукава плотно облегали внушительные бицепсы. Он стоял, скрестив на груди руки, всем видом давая понять, что уходить не собирается.

Калиста в панике опустила взгляд на могилу. Этого не может быть! Ведь Лукас Каланос сидит в тюрьме – отбывает наказание за соучастие в контрабанде оружия, которую организовал его отец, Ставрос, деловой партнер ее отца. И из-за этого преступного предприятия ее семья разорилась. Именно поэтому пять лет назад она уехала, отказавшись от своего грязного греческого наследства. Уехала, чтобы оказаться подальше от скандала, от склок между ее братьями, от отца, впавшего в алкогольную депрессию.

Но больше всего она хотела оказаться как можно дальше от Лукаса Каланоса – мужчины, который лишил ее девственности и разбил ее сердце. И оставил ей напоминание о себе – такое, от которого никуда не деться.

При мысли о маленькой дочурке губы Калисты задрожали. С Эффи все в порядке, она находится в полной безопасности дома, в Лондоне, и, возможно, прямо сейчас носится вокруг бедной Магды, ближайшей подруги Калисты, которая присматривает за крохой. Калиста торопилась домой, она не хотела оставаться здесь дольше, чем это необходимо, – пары дней хватит за глаза, чтобы завершить дела, подписать документы и навсегда уехать с этого острова.

Похоронная церемония почти завершилась. Священник призвал скорбящих присоединиться к последней молитве. Потом на крышку возложили цветы, и посыпались первые комья земли, ударявшиеся о полированное дерево с глухим стуком, от которого Калисту пробрала дрожь.

– Холодно? – Она ощутила крепкую хватку на своем локте. – Или так сильно расчувствовалась?

Он говорил на безупречном английском, хотя Калиста вполне неплохо понимала по-гречески. Лукас развернул ее к себе, держа так цепко, что вырваться не было никакой возможности, и угрожающе навис над ней, глядя сверху вниз.

– Лукас, пожалуйста… – Калиста заставила себя выдержать его жгучий взгляд, от которого ноги ее стали словно ватными.

Его непослушные темные кудри сменила короткая стрижка, из-за которой правильные черты его лица смотрелись более жесткими, линия скул, оттененная аккуратной щетиной, – более резкой. Но его глаза не изменились – темные, почти черные, завораживающие своей страстной выразительностью.

– Я приехала, чтобы похоронить папу, а не выслушивать твои оскорбления.

– О, поверь мне, любовь моя, что в плане оскорблений я даже не знаю, с чего начать. Настолько отвратителен был твой папаша.

Калиста судорожно сглотнула. Да, ее отца, конечно, не назовешь невинной овечкой. У него был весьма тяжелый характер, он здорово третировал ее маму, а некоторые его пристрастия окончательно и бесповоротно нарушили ее и без того хрупкое душевное равновесие. Откровенно говоря, именно он стал причиной ее передозировки. И тем не менее он был ее отцом.

– Буду благодарна, если ты перестанешь говорить о моем папе в таком тоне. И вряд ли ты вправе судить кого бы то ни было.

– Да неужели? – Темные брови поползли вверх в притворном удивлении. – И почему же?

– Ты сам прекрасно знаешь почему.

– О да. Ужасное преступление, в котором меня обвинили. Вот как раз об этом я и хотел поговорить с тобой.

– А я совсем не хочу говорить с тобой – об этом или о чем-то другом.

«Особенно о чем-то другом».

Холодная дрожь ужаса пробежала по ее позвоночнику при мысли о том, что может сделать Лукас, узнав об их дочери.

Вообще-то Калиста не собиралась скрывать рождение Эффи от Лукаса – по крайней мере, сначала. О своей беременности она узнала, будучи уже на пятом месяце, довольно долго считала, что виной тошноты, усталости и отсутствия месячных является стресс. Потому что ведь нельзя же забеременеть от первого и единственного в жизни секса, правда?

Разумеется, столь сильный стресс, который испытала Калиста, прежде чем узнала, что беременна, пошатнул бы здоровье человека куда более сильного, чем она. Внезапная смерть Ставроса, делового партнера и ближайшего друга ее отца, а потом ужасный скандал вокруг их компании, из-за которого бизнесу пришел конец. И в довершение всего – открытие, что Лукас причастен к контрабанде.

К тому времени, как она побывала у врача, Лукас уже ждал суда. А в день, когда она, одинокая и испуганная, попала в больницу на месяц раньше срока, чтобы пройти через мучительные роды, в которых ее поддерживала только акушерка, Лукасу вынесли приговор. Суд безоговорочно признал его виновным и дал восемь лет тюрьмы. И в день рождения дочери Калиста решила подождать, пока Лукас выйдет на свободу, и лишь потом рассказать ему об Эффи. Восемь лет казались целой вечностью. Временем достаточным, чтобы устроить свою жизнь в Англии, стать сильной и независимой. Вот так рождение малышки и осталось для Лукаса тайной.

И вот пришло время, когда Лукас должен узнать, что он отец. Это его право. Но только не прямо сейчас. Ей нужно подготовить себя – и Эффи. Она должна быть уверена, что он не причинит им вреда.

– Калиста, люди расходятся. – Неподалеку от нее, но на безопасном расстоянии от Лукаса Янис пытался привлечь ее внимание. – Они ждут, чтобы поговорить с нами.

– Расходятся? Так скоро? – скептически фыркнул Лукас. – А как же прощание с покойным? Как же тосты за великого человека?

– Лодки уже ждут, чтобы переправить всех желающих на материк. – Янис вытер пот со лба. – Лучше было бы и тебе туда отправиться.

Лукас расхохотался:

– Забавно, а я только что подумал то же самое о тебе.

– Ты принес разорение и позор нашей семье, Каланос, но Таласса – единственное имущество, которое отцу удалось сохранить. Сейчас ты владеешь половиной острова, но это ненадолго.

– Правда?

– Да. Мы намерены потребовать половину острова в качестве компенсации на причиненный нам твоим отцом ущерб. Наши адвокаты не сомневаются, что это дело мы выиграем. – Янис изо всех сил пытался говорить твердо и уверенно.

– Мы?

– Мы с братом. И Калиста, конечно.

При упоминании ее имени Лукас вдруг осознал, что обнимает Калисту за талию, и бросил на нее взгляд, полный такого омерзения, что у нее свело живот. Она и понятия не имеет, о чем толкует Янис. Она никогда не говорила с адвокатами ни о какой компенсации. Она вообще не хочет иметь никакого отношения к Талассе – ей не надо ни клочка этого острова, на который, как она полагает, она имеет право после смерти Аристотеля. И она не собирается бороться с Лукасом за его половину.

– Ну что ж, удачи. – Сузив глаза, Лукас отвернулся, давая понять, что этот разговор ему наскучил. – И кстати, нет. – Он снова повернулся к Янису и вперил в него гневный взгляд: – Вы должны бы знать, вы оба, что остров Таласса теперь принадлежит мне. Целиком.

– Да, конечно, – вмешался в разговор насквозь пропотевший Кристос, встав между Лукасом и Янисом. – Держишь нас за идиотов, Каланос? Ты же лжешь – это очевидно.

– Боюсь, что нет. – Лукас смахнул пылинку с рукава безупречно сшитого пиджака. – Я только удивлен, что ваши адвокаты вам не сообщили. Некоторое время назад я приобрел часть острова, которая принадлежала вашему папочке.

Лицо Кристоса побагровело, а Янис нашел в себе силы возразить:

– Это неправда! Аристотель никогда не продал бы тебе свою часть острова.

– А это и не потребовалось. Когда он и мой отец купили остров, они оформили собственность на своих жен. Трогательно, не находите? Или я наивен? Может быть, это была попытка уклониться от налогов? В любом случае это оказалось весьма удобно. Моя половина, разумеется, перешла ко мне после смерти моей матери – упокой, Господь, ее душу. Для того чтобы приобрести вашу половину, надо было только сделать первой жене Аристотеля предложение, от которого она не смогла отказаться. Даже передать вам не могу, как она обрадовалась. Особенно если учесть, что она и понятия не имела, что владеет половиной острова.

– Но ты же тогда сидел в тюрьме. Как тебе удалось провернуть это дело?

– Ты удивишься, такое дело возможно провернуть, если у тебя есть нужные связи на воле. – Лукас приподнял темную бровь. – Теперь я знаю, как можно найти человека для любого дела. Для абсолютно любого.

Янис заметно побледнел и повернулся к Калисте, словно ища у нее поддержки, но она лишь пожала плечами. Ей наплевать, кто владеет островом. Она просто хочет поскорее убраться отсюда.

Между тем Кристос, всегда больше полагавшийся на мускулы, нежели на мозги, сжал кулаки, демонстрируя свою злость и возмущение.

– Меня ты не напугаешь, Каланос! Я до тебя доберусь в любой момент!

– Я, кажется, слышал, что вас ждет лодка? – с преувеличенным равнодушием поинтересовался Лукас, буравя его ледяным взглядом.

Кристос было сделал шаг вперед, но Янис схватил его за руку и потащил в сторону, чтобы удержать от необдуманных поступков. Он резко повернулся и нечаянно наступил на зеленый брезент, покрывавший свежую землю у края могилы, ноги его заскользили, и оба брата чуть было не полетели в яму, но в последний момент сумели восстановить равновесие.

Янис снова потянул брата за рукав, стараясь спасти от унижения, удара в нос или от того и другого сразу.

– Ты еще пожалеешь об этом, Каланос! – прокричал через плечо разбушевавшийся Кристос, пока Янис упорно тащил его прочь, маневрируя между могилами. – Ты за это заплатишь!

Калиста в изумлении наблюдала, как удаляются ее сводные братья. Разве они не собирались провести на острове пару дней, чтобы разобраться с делами и подписать документы? Похоже, передумали. И кажется, их не волнует, что они оставили ее наедине с Лукасом. Да уж, каждый сам за себя. Или каждая… Но это вовсе не значит, что ее здесь что-то держит. Разве что этот устрашающий мужчина, который словно прирос к земле рядом с ней.

Она вдруг осознала, что до сих пор держит в руке лилию. Шагнув к могиле, Калиста разжала пальцы, цветок упал на гроб – ее последнее безмолвное «прощай» отцу. В горле встал ком. Не из-за отца – ее связь с ним всегда была какой-то тягостной, омраченной болью и страданиями. Просто Калиста понимала, что прощается не только с Аристотелем, но и с Талассой, со своим детством, со своим греческим наследством. Этот этап ее жизни завершился.

Она было развернулась, чтобы уйти, но тут же наткнулась на непреодолимую преграду – широкую крепкую грудь Лукаса. Поправив сумочку на плече, она попыталась его обойти.

– Если позволишь, мне пора.

– Куда это, например?

– Я уезжаю с острова вместе со всеми, разумеется. Оставаться здесь мне совершенно незачем.

– Ошибаешься. – Крепко ухватив Калисту за запястье, Лукас притянул ее к себе. – Ты, любимая, никуда не собираешься.

Калиста вздрогнула, ее охватила паника, она ощутила какой-то парализующий страх… Странно, но она не назвала бы это чувство совсем неприятным.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал. У нас с тобой есть незавершенное дело. И ты не уедешь с Талассы, пока я не позволю.

– И что же, ты намерен держать меня в плену?

– Если понадобится – да.

– Не будь смешным!

Она старалась говорить жестко, твердо решив не тушеваться перед новым для нее – пугающе грозным Лукасом. Отстранившись, она многозначительно посмотрела на свое плененное запястье, и тогда он отпустил ее руку.

– И что же это за незавершенное дело? Как я уже сказала, нам не о чем говорить.

Произнося эту ложь, она так крепко сжала кулаки, что ногти впились ей в ладони. Но нет, она не станет сообщать ему об Эффи. Если бы он прознал о том, что у него есть дочь, он немедленно разрушил весь ее мир.

– Не говори мне, что ты забыла, Калиста. Потому что я-то ничего не забыл. Скажем так, образ твоего полуобнаженного тела на моем диване не покидал меня все эти годы. Возможно, я вызывал его в памяти куда чаще, чем должен был. Что поделать – так влияет на человека тюрьма. Приходится искать удовольствие где только можешь.

Келли вспыхнула, мысленно порадовавшись, что темная вуаль частично скрывает ее лицо. И тут же Лукас нежно, почти благоговейно приподнял и откинул назад тончайшую ткань. На мгновение Калисте показалось, что он хочет поцеловать ее, словно она этакая невеста в черном.

– Так гораздо лучше.

Он так жадно разглядывал ее, что у нее захватило дух. Каждая, буквально пропитанная тестостероном секунда казалась дольше предыдущей. Под его пристальным страстным взглядом ее кожу словно покалывало, а сердце бухало в груди, как барабан.

– Я и забыл, как ты прекрасна, Калиста.

Она с шумом выдохнула. После их весьма неприятного разговора она никак не ожидала от него комплиментов. Хотя этот комплимент прозвучал несколько угрожающе.

– Не могу передать, с каким нетерпением я ждал продолжения наших отношений. Ждал почти пять долгих лет.

Нет! Калиста с трудом подавила рыдание. Он же не думает, что она снова повторит свою катастрофическую ошибку?! Ее снова охватила паника, по спине пробежал ледяной озноб.

– Если ты вообразил, что я опять лягу с тобой в постель, Лукас, ты сильно ошибся.

– В постели… на диване или спиной к стене прямо здесь, у могилы твоего папочки, как пожелаешь. Мне все равно. Я хочу тебя, Калиста. И предупреждаю, если я чего-то хочу, я это получаю. Без вариантов.