Ты – Моя Любовь

Глава 4

Лика сидела недалеко от дома на берегу озера, окутанного густым туманом. Кажется, ничто не могло развеять густую молочную дымку. Но вот белое, как снег, солнце пронизало её яркими лучами и рассекло на мельчайшие частички. Сильный ветер незаметно прогнал густой туман. Водное пространство открылось в серебристой мелкой ряби волн. Отразив голубизну неба, блеснуло впереди чистое зеркало воды. По берегам потянулись в виде узоров следы сбежавшихся волн, которые живым серебром устремились к другому берегу.

Лика наблюдала, как озеро сверкает и переливается в лучах рассветного солнца. Опаленные жарой листья деревьев красиво отражались на озерной поверхности, разукрашивая воду в яркие краски. От того казалось, что у озера оранжевый цвет. Утро выдалось слегка прохладным. Становилось зябко. Захотелось вкусного ароматного кофе и укутаться в тёплый плед. В последнее время Лика испытывала постоянный холод. Тело леденело даже в жару.

Каркающие вороны закружились в диком танце над одним из деревьев, привлекая взгляд Лики. Слишком жаркое солнце опалило дерево настолько, что безжизненная береза казалась почти черной. Высохшее отрешенное дерево напоминало саму Лику. Такая же иссохшая от душевной боли, одинокая и полумертвая. Пострадавшая от жизненной непогоды, лишенная влаги любви и простого человеческого тепла, потерянная и одинокая. А ведь так было не всегда…

Маруся… девочка. Кудрявый ангелочек с голубыми глазками… где ты теперь? Лика помнила теплые прикосновения маленьких детских ладошек. Пухленькие пальчики тонули в ее взрослой руке. Так и хотелось прижаться к ним губами и зацеловывать, не переставая. У Маруси никогда не было внешнего сходства с Ликой. Если только кудрями. У Маруси они были золотистыми, лишь изредка переливались на солнце светло-рыжими прядями. Маруся, единственно светлое, что было у Лики в жизни, ради чего хотелось жить.

Лика помнила ее заливистый детский смех. Маленькая задорная хохотушка… Лика любила подкидывать ее в воздух, а она смеялась и озорным голосочком кричала: «Еще! Хочу еще! Выше!» Смелая открытая ее девочка. Ничего не боялась. Другие дети боятся, стесняются, плачут и маму зовут. А Маруся шла к незнакомцам на руки, всегда улыбчивая, всегда открытая. Ликин ангелочек.

Невыплаканные слезы застилали глаза. А плакать сил не было. Лике хотелось выть от боли, несправедливости, жестокости судьбы. Так не должно было быть. Это неправильно. Несправедливо. Только не с ней. Только не с ее Марусей.

Разрывает душу. Пронизывает болью. Никогда не перестанет. Не затянется рваная рана, хоть латай ее, не латай. Неисцелимая. И быть такой не может. Лика никогда не простит. Никому. Не забудет. Всю жизнь помнить будет. Особенно ублюдку Сергею. Твари этой последней. Ненавидит его. Лика искренне желала ему мучительной долгой смерти, чтобы он сгнил в безымянной могиле

Верила ему. Как она ему верила! Каждому слову его лживому, каждому обещанию. Предал ее, не задумываясь ни секунды. Продал семью за заграничные купюры. И, если на себя Лике однозначно плевать, то Марусю она ему не простит, не забудет.

Ей на плечо села легкокрылая бабочка. Большие невесомые крылья переливались из ярко-бирюзового в светло-салатовый оттенок, а затем и в ярко-сапфировый. Легкая, изящная бабочка… Без семьи, без любви, без вины.

Сергей… Как же сильно его любила. Бредила им. Конечно же, красивый, высокий статный брюнет. Невероятно эффектно ухаживал. А как читал стихи, складно говорил о чувствах. В сравнении с остальными мужчинами, не умеющими красиво ухаживать за женщинами, он выглядел невероятно галантным джентльменом. А как все романтично начиналось! За руки ходили под луной. В первую пору боялся даже притронуться к ней. Своей богиней называл. И было все равно, что не богат. Влюбилась. Всем ради него была готова пожертвовать.

Отцу Лики он сразу не понравился. Но деликатный интеллигентный папа не стал вмешиваться, уповая на благоразумие дочери. Как оказалось, зря… его дочь оказалась полной дурой. Все Сережины красивые слова о любви в конечном итоге оказались пустышкой. Это умение красиво говорить он потом не брезговал использовать в совсем других целях.

Тошнота подступила к горлу при воспоминаниях. Мерзкий скрежет стального ножа …нет, не в спину, прямо в грудь. Сергей ничего не скрывал. Как до этого пел ей серенады на гитаре о любви, так же, глядя ей в глаза нанес удар… медленно, потихоньку, не спеша, вонзая нож прямо в грудь.

Бордель Кипра. Солнечный, жаркий Кипр… у кого-то этот остров ассоциируется с отдыхом, с теплым пляжем, прохладительными напитками и кристально-голубым морем. У Лики же ― с вонючим болотом. Она чувствовала, что, кажется, пропиталась помойным едким запахом борделя настолько, что уже не смоешь, не выведешь эту липкую зловонную грязь из себя. Просела в самый корень, в печень въелась, в кровь впиталась. Уже не отмоется. Никогда. И все равно, что не виноватая. Без разницы, что вынуждена была. Говорят, всегда есть выход. У Лики его не было. Ей пришлось. Пришлось изгаляться перед этими потными, грязными, вонючими, но богатыми мужчинами, всячески их ублажая. Пришлось. Что там орал ей Сергей, избивая ее до потери сознания? Что она конченная шлюха, блядь последняя. Наверное, он был прав. Лика сделала бы это еще раз. И еще раз. И снова, потому что выхода у нее не было.

А раньше все было по-другому. В далеком прошлом у нее была совсем другая жизнь. Да, не богатая. Да, жили трудно. Ей приходилось на двух работах пахать, чтобы семью прокормить. Сережа же страдал. Ему сложно было найти работу. Его все не устраивало. То начальник не тот, он не мог найти общий язык с ним. То зарплата маленькая, он отказывался горбатиться за такие копейки. Лике приходилось вкалывать за двоих. Тем не менее, на Кипре Сергей нашел свое “предназначение”. С каким энтузиазмом он общался с клиентами, как он расписывал и пел уже совсем другие песни. Лика хмыкнула с горечью. Ублюдок. Больной, мерзкий ублюдок. Ненавидит его. До боли в костях. До хруста пальцев. Стиснула зубы от обиды. Всколыхнуло. Темно-бордовая липкая жижа растеклась по всему телу. Обида. Смертельная. Такое не прощают.

Как же ей хочется все забыть! Почему у нее не может быть амнезии? Даже захотелось головой удариться основательно, чтобы не помнить. А главное, не чувствовать. Потому что нестерпимо, адски больно. Пронзительная, мучительная, незаживающая рана вновь стала кровоточить. Сволочь. Какая же Сергей сволочь! Как Лика могла в нем так ошибиться, как?! Ну не дура же, ан нет. Видимо, полная идиотка. Только добрались до Кипра, и Сергей живенько поменял мотив своих “любовных песен”. Как настойчиво и целеустремленно объяснял Лике ее новые задачи и цели. Она и повелась. Потому что… потому что была жизненно острая необходимость.

Как же ей хотелось, чтобы Сергей в один из своих многочисленных побоев ее убил, забил насмерть. Было бы в стократ легче. Подохнуть и не помнить ничего. Ничего не знать. Не знать, что жизнь – это ад. Что бывают вот такие ублюдки, как Сергей. Что люди паршивые мерзкие вонючие выродки. Почему же он ее не убил?! А, ну да… нельзя было. Хороший товар нельзя портить.

А говорил: вместе и навсегда. Ублюдок. Господи, да не существует такого ругательства, чтобы описать этого морального урода. Нет просто в природе. Убить его хотела. Только прав этот Феликс. Не смогла бы убить его. Но как же Лика этого желала. Всем своим естеством. Чтобы подохла конченая грязная скотина. Чтобы сгнил, чтобы заплатил за то, что сделал с ней… с ними.

Сергей растоптал ее жизнь. Прошелся по ней бульдозером, раздавил ее, расплющил сердце. Отчего люди настолько жестокие, равнодушные, бесчувственные и безжалостные к чувствам другого человека? Нет ему оправдания. Нет прощения. Хотя Сергею оно и не нужно. Подонок живет себе припеваючи.

Лика является той, кто она есть, благодаря ему. Ладно бы, если бы Сергей ее просто не любил. Ну и пусть. Справилась бы. Больно, но как-то выжила бы. Но Маруся… ее-то за что? Что Сергею сделала это невинная кроха? Маленький ангелочек, неповинный ни в чем? Мало было ему издеваться над Ликой. Мало… Добить решил, сволочь… как в тот день выжила? Как с ума не сошла? Сама не понимает. Хотя выжила ли? Лика давно не живет в полном смысле слова. Существует на автопилоте. Душа иссушена, а рваное сердце загублено, изрублено на мелкие кусочки. Она больше не человек. Не личность. Она сломана. Как это чертово дерево, не дающее ей покоя. Кто-то его вырубит. Выкорчует. Чтобы красивый пейзаж не портило. Вот так и ее, сломленную, израненную, загубленную вычеркнут из жизненного пространства за ненадобностью. Вопрос, кто это будет? Сергей или Минаев? Или все же Феликс, кто добьет ее, и так еле живую?

Феликс. Непонятный он. Лика догадалась, что бандит. Странный он. К ней не пришел… Лика практически не спала всю ночь. Ворочалась, прислушивалась к шагам. Не пришел… В первый раз в жизни клиент Лику игнорирует. Ей бы радоваться. Можно спокойно выспаться. Девчонки из борделей только и мечтают, что отдохнуть в кои веки от клиентов. Она точно ненормальная. Чуть ли не расстроилась из-за того, что Феликс не принуждает ее отрабатывать свои деньги. Что с ней творится?

Лику пугало его бездействие. Феликс был слишком странным. Слишком непредсказуемым. Если бы он на нее моментально набросился, то Лика бы поняла. Это было бы логично, разумно. В порядке вещей. А так…

Блины… Серьезно? Лика ожидала чего угодно из длинного списка мужских сексуальных предпочтений… но блины? Феликс псих. Ненормальный. И Лика была с ним в лесу практически заперта. Почему он ее не трогает? Отчего не приходит к ней? Не требует оплату телом? Испытывая с одной стороны неимоверное облегчение, с другой… Лика не была дурой и прекрасно осознавала, что одними блинами мужчина долго сыт не будет. И почему блины, кстати?!

Придет час, и Лике придется отрабатывать его помощь. Одно дело ― за границей. Приехав сюда, Лика хотела оставить ту жизнь в прошлом. Нет, не забыть. Это невозможно. Просто оставить там. Однако ей снова… придется ложиться под очередного клиента.

Господи, как тошно то! Казалось, Лика слышала издевательский смех госпожи Судьбы, потому что в очередной раз у нее не было выхода. Придется терпеть. Опять, снова. За что ей эти мучения?! Да что Лика такого сделала-то, где согрешила настолько, что ее жизнь наказывает? Одинокая слеза скатилась и упала на землю. Единственная. Скупая и безжизненная, как мертвая вода. Такая же, как она сама. Функционирующий мертвец, который вроде бы трепыхается, дергается. Бездыханный ходячий труп, который не может смириться со своей участью. И стоит ли смиряться? Может, склониться, согласиться с мучительной судьбой?

Нет, Лика не могла. Надо бороться. Надо суметь справиться. У нее была цель. А ради такой цели можно и потерпеть очередного конченого мудака. Ей не привыкать. Надо будет, на коленях постоит, прогнется, ублажит очередного богатого папика. Но Лика добьется своего. А потом… а потом плевать, хоть земля не гори.

Феликс принес ей вещи. Странно. Она думала, что в привезенных им пакетах продукты. Оказалось, не только. В своей комнате нашла аккуратно сложенными несколько пакетов с вещами. Из обуви: кроссовки, спортивные туфли и пара балеток. И как, спрашивается, он угадал ее размер? Все вещи были брендовыми. Стильные, но скромные. Несколько футболок, пара летних платьев, джинсы и шорты. Из добротного материала отличного качества. Однако это не те вещи, которые носят такие, как она. Удивило Лику не только то, что Феликс угадал ее размер. Белье… оно было простым, хорошего качества, опять же нужного размера. Однако не в таком белье клиенты хотят видеть заказанную ими девочку. Обычное. Простое. Что Феликс от нее хочет? И как в этом Лике его соблазнять?! Лика бы поняла, если бы он желал видеть ее в сексуальном белье. А тут складывалось ощущение, что Феликс просто привез ей вещи, как хороший гостеприимный хозяин, который заботится о том, чтобы незваной гостье, попавшей в беду, было комфортно. Здесь что-то не сходилось. Платит сумасшедшие деньги за секс и не пользуется возможностью. В голове пронеслась шальная мысль: а вдруг он не потребует оплаты? Вдруг оставит ее в покое? Лика сразу отмела ее. Так не может быть. Так не бывает. Она это прекрасно понимает.