Глава 1

Эрик

С возвращением: двенадцать лет спустя.

Это было так чертовски давно, но я вернулся в этот город. Двенадцать лет. Сто сорок четыре месяца. Шестьсот двадцать пять недель. Четыре тысячи триста восемьдесят дней. Казалось, это было целую вечность назад. Это было целую жизнь назад. Но я никогда не переставал думать о ней. Я уставился на знак, который приветствовал нас. Блю-Спрингс. Город, который я покинул двенадцать лет назад. Теперь я был другим человеком, мужчиной. Я был морским пехотинцем. Видел насилие, ужас. В доказательство этому, моя нога была покрыта шрамами, память о том, через что я прошёл в своей жизни. Мои воспоминания были полны темноты и боли, но дело было не только в том, что я получил травму во время боя, которая осталась со мной на моей коже грубым толстым шрамом. Речь шла о том, кого я оставил здесь. С этим городом меня связывало так много воспоминаний. Когда я только уехал, будучи ребёнком, не зная, как справиться, я так много раз кричал во сне.

— Ты можешь поверить в то, что мы вернулись сюда спустя всё это время?

Я повернулся и посмотрел на свою маму. Я знал, что она устала, была испугана и злилась больше всего. Но она хорошо держалась. Она осталась сильной, и я знал, что это из-за меня. Даже, если теперь я был взрослым мужчиной и должен заботиться о ней, она всё же пыталась защитить меня. Несмотря на то, что я видел войну и смерть, я был на её стороне, но она была матерью.

Я знал, что это для меня.

Я протянул руку и взял её за руку.

— Всё будет отлично. Я сейчас здесь, он больше не в нашей жизни, и мы можем начать всё заново. — Ну, начнём в том месте, в котором мы жили прежде, но она знала, что я имел ввиду, я был уверен. И, если я когда-нибудь снова увижу отца, я надеру его задницу. Мало того, что мы изменили нашу жизнь, столько лет назад, из-за его новой работы, но только совсем недавно мы узнали, что последние пять лет отец крутил шашни со своей секретаршей.

Он променял свою семью на дырку, двадцатилетнюю дырку. Моя мама улыбнулась. Я действительно гордился мамой за то, что она не смирилась с изменой отца и нашла силы уйти от него. Я рассеянно потёр свою ногу.

— Это тебя беспокоит? — Спросила она, и я покачал головой.

— Нет. Это просто привычка. — Когда взорвалась та бомба, осколок попал прямо в мою ногу. Теперь у меня был шрам, который пролегал по моему бедру до колена. Я сказал, что всё происходит по какой-то причине. Хотя я больше не служил, я заработал «Пурпурное сердце»[1], и теперь был дома с мамой в это дерьмовое время. Она ушла, и я ушёл. Ни в коем случае я бы не позволил ей пройти через это в одиночку. Даже в двадцать два года я знал, что должен быть рядом с ней. Я мог закончить обучение в Блю-Спрингс. Я уже подал заявку на весенний семестр в колледж, и планирую найти где-нибудь работу.

— Мне ненавистно то, что нам пришлось покинуть этот город на столько лет, только, чтобы вернуться и жить с твоими кузенами и тётей.

Я пожал плечами. — Лучше так, чем оставаться там с этим мудаком. — Я обхватил свои бёдра, желая ударить его прямо в его чёртово лицо.

— Он всё ещё твой отец. Не говори так о нём.

Я сжал зубы, но решил быть почтительным, и ничего не отвечать. Я мог бы рассказать о нём. Та его женщина чертовски многое объяснила. Почему он казался далёким, оставался на работе допоздна, а по выходным пропадал «на деловых встречах». Он пренебрегал нами, следуя желаниям своего члена. Да, у меня не было грёбаного сочувствия к этому ублюдку. Молчание растягивалось на долгие минуты, и мои мысли возвращались ко всем тем минувшим годам, к счастливым временам, к человеку, который меня никогда не подводил. Пейдж Мастерсон.

Она была моим лучшим другом с детского сада, и в течение следующих четырёх лет мы были неразлучны. Оставить её позади, когда мы переехали, было самым сложным из того, что я когда-либо делал. Я мог бы быть только ребёнком, но, даже сейчас я всё ещё помнил её. Я помнил её сладкий запах и то, как она заставляла биться моё сердце.

— Жаль, что ты потерял контакт с Пейдж, — наконец сказала моя мать, нарушив молчание.

Я посмотрел в окно с пассажирской стороны. Это была трагедия, что мы потеряли контакт. Но теперь я вернулся в город, и у меня впереди вся моя долбаная жизнь, чтобы сделать для неё всё, всеми возможными способами. Я вспомнил, как всё было, как мы отдалялись друг от друга. Я должен был стараться быть лучшим другом.

Через год после того, как мы переехали, я писал ей каждый день. И, если мне везло, я мог позвонить ей. Но в то время у моих родителей не было сотового телефона с неограниченными минутами. У нас не было Интернета, где я мог общаться с Пейдж. Я был во власти писем, но иногда мне везло, и мои родители были щедрыми и позволяли мне позвонить ей.

Но увидеть её снова, на самом деле, вернуться в Блю-Спрингс, тогда не было возможности, не тогда, когда дорога занимала три дня, и у меня не было прав. Мои родители также не могли позволить себе билет на самолёт. И к тому времени, когда я был достаточно взрослым, и у меня было достаточно денег, мы разошлись до моего разрушения. Таким образом, эти несколько телефонных звонков были моим спасательным кругом.

Но по мере того, как годы шли, письма, которые мы писали друг другу, становились всё реже и реже. Школа, друзья и расстояние вбили этот клин между нами. Я ненавидел то, что всё дошло до того, что мы даже не старались оставаться на связи. Затем я пошёл в армию, прямиком из школы. Четыре года спустя я вернулся, раненым, но моё сердце всё ещё билось для одной, единственной девушки.

— Да, это позорно. Это чёртова трагедия. Но я никогда не забывал о Пейдж.

Я никогда не переставал думать о ней, как о своём лучшем друге, никогда не переставал видеть её своим другом. И, возвращаясь в город, меня пробирало такое волнение, которого я не ощущал никогда прежде.

— Она тебя не узнает, — сказала моя мама и начала смеяться. Она взглянула на меня, глядя на мои руки и шею. — Ты сошёл с ума от татуировок и тренировок. Я сомневаюсь, что даже твои кузены узнают тебя.

Работа была не просто для моего здравомыслия, а потому, что я должен был быть сильным, чтобы быть морским пехотинцем. Не только телом, но и разумом.

Я снова посмотрел в окно, думая о ней, представляя, как она выглядит сейчас. Мы могли посылать фотографии друг другу на протяжении этих лет, но я не видел её с тех пор, как нам было по тринадцать лет. Её тёмные волосы остались длинными и волнистыми? Её глаза такие же голубые? В последний раз, когда я в реальности видел её, был, когда я был опустошённым десятилетним ребёнком, желающим удержать её и не отпускать. Я всё ещё слышу голос Пейдж в своей голове. Насколько она действительно изменилась? Так же сильно, как я? Боже, я хочу увидеть её, так отчаянно. Даже сквозь дерьмовую бурю, которая была нашей нынешней ситуацией, я ожидал, что, приехав в Блю-Спрингс, снова буду общаться с Пейдж. Я не сомневался в том, что это будет так, словно я никогда не уезжал. У вас не было дружбы, если вы не чувствовали, что знаете всё о человеке, даже спустя тысячу лет. Но одна вещь, которая застряла во мне, как живой кошмар реальности, была тем, что возможно у неё кто-то был. Чёрт, ей было двадцать два сейчас, того же возраста, что и я. Насколько я знал, она может быть замужем, иметь детей. Сама мысль о ней с кем-то ещё, о том, что у неё есть семья без меня, заставила меня чертовски беспокоиться, что я заёрзал на своём месте. Нет, я бы туда не поехал. Если бы я узнал, что у неё есть кто-то, что она счастлива, я бы с радостью принял её в своей жизни в качестве друга.

Я бы взял от неё столько, сколько мог. Ты уверен, что сможешь просто отпустить это?

Загрузка...