* * * Нашар. Три года назад. * * *
Инанна, постепенно перебегающая дворами всё ближе к центру Утгарда, выглянула из-за стены, цепляясь за её угол когтями, и со смесью зависти и безысходности посмотрела на шпили Дворца Сталагмитов. Имея достаточно рабов для подпитки, Герусет могла хоть навечно в нём затаиться без угрозы для себя. Ну, а судьбы окружающих её не заботили.
— Если ты сильнее поцарапаешь этот дом, защита Дворца не исчезнет, — Зорат тоже зашёл под козырёк строения, смахнув с перьев капли. — Пока ты волнуешься, твоей воле сложнее воплотиться, потому что ты думаешь не о том, что тебе нужно, а о том, что мешает.
— И что теперь, переться напролом? — Инанна опустилась на четыре лапы, но хвост по-прежнему нервно дрожал. — Дурак конченный…
— Ты постоянно забываешь, что ты не одна во вселенной. Всемогущество достижимо лишь в том случае, когда ты ассоциируешь себя не только со своим телом, но и с миром, который его окружает. В этом и заключается магия кобничества — достаточно лишь чётко решить, чего тебе надо, и действовать так, как если бы это уже произошло. Вселенная прогнётся под сильную волю.
Зорат уверенно вышел из-за дома на улицу, шагая ко Дворцу так, будто бы и не было риска напороться на стражу и даже дождь не заливал отчаянно шкуру.
— В жизни без магии так не происходит, кобник, — Инанна заворожённо последовала за ним, но внимательно оглядывалась, готовая скрыться или отбиться от нападения, — а ты не колдуешь сейчас.
— Конечно не происходит, пока ты позволяешь своим проблемам себе мешать. Забывать о них не нужно, однако если ты правильно определишь цель, препятствия тебя не остановят. Да и кто сказал, что я не колдую?
Зорат дошёл до самой площади, куда Инанна уже не нашла смелости его сопровождать. Бывший отшельник, не отвлекаясь от ходьбы, расправил левое крыло, указав им на главную пирамиду, что темнела за дождевой занавесью красным и чёрным. И через миг на верхней её площадке проявились огромные навы в этаж или два высотой, а ещё чуть позже пирамида полностью скрылась за слоем мерзких пришельцев. Стража Дня перепугалась, но нашла в себе смелость тут же окружить нападавших, кружа вокруг пирамиды как враны над трупом и пробуя навов на прочность различными боевыми чарами. А вот Инанна просто стояла, окоченев от испуга. Предыдущие хозяева всегда могли вернуться… Но никто не думал об этом всерьёз.
— Чего ты? — насмешливо обернулся на рыжую драконессу Зорат. — Нам не туда, — и побежал прямиком ко Дворцу, предусмотрительно не взлетая, чтоб не мозолить глаза удачно отвлечённой страже. Опомнившись, Инанна метнулась за Зоратом, раздражаясь цоканьем о плиты своих же копыт и чуть не поскальзываясь пару раз.
— Дурак, ты будешь штурмовать ограждённый умервщляющим заклинанием дворец, да ещё и без Орниаса и Пенеаша?
— Нет уже заклинания, — немного замедлился дракон, чтобы его подопечная могла за ним поспевать, — а эти двое нужны нам снаружи.
— Как нет⁈ — Инанна, сначала догоняя Зората, невольно распахнув крылья, затормозила перед Дворцом, точнее, перед лишённой зданий и растительности областью, его окружающей. Зорат же демонстративно прошёл в эту полосу отчуждения, добрался до самых кристаллических стен и коснулся их лапой:
— Видишь? Я ещё жив. Влетаем!
Череда удивительных совпадений не могла не радовать Инанну, однако отчего-то ей казалось, что далеко не только собственной волей Зорат вызвал эти события. Ведь кто знает, кем был в прошлом, до знакомства с Инанной, этот странный тип, и отчего он был столь уверен, что «будущая сар-волод» действительно обретёт свой титул. Сговорился ли отшельник с навами заранее? Или просто откуда-то узнал об их планах, подгадав момент, когда защита Дворца внезапно ослабнет? И… если даже Зорат настолько могуч за счёт магии или связей, зачем ему была нужна сама Инанна, отчего он не захотел прорваться к власти сам, благо его способностей и ума хватило бы? Так или иначе, некогда стоять и думать. Все эти мысли пронеслись в рогатой голове драконессы, пока та взлетала ко входному балкону, располагавшемуся где-то на уровне восьмого этажа.
Защита-то была дезактивирована, но огромные створки, еле заметные на фоне кристаллической стены, оставались заперты и поддались лишь совместному применению клинков и магии, да и то не сразу — Инанна ещё успела, пыхтя, прокомментировать:
— Окажусь у власти — первым делом укреплю стены и ворота… Потому что убивать всех пролетающих мимо за счёт страданий рабов я не собираюсь.
— Тогда не забудь сперва их освободить из пирамид, чтобы задействовать на эту работу, — Зорат, подцепив сияющим мечом гладкую, как и стены, дверь, отворил проход и пролез в ранее неприступную цитадель прежде, чем Кьлеменетот зарастил весь нестабильный разлом, а энергия вернулась на подпитку Ярящегося Хаоса у стен Дворца Сталагмитов.
Тишина и застывший воздух интерьера на миг дезориентировали вторгшихся смутьянов. Снаружи, невидимо им, продолжалась кутерьма, когда навы сваливали, попутно перенося на окраины Утгарда помогавших восстановлению их измерения беглецов. Но внутри Дворца время словно бы застыло, как на объёмной, но неподвижной иллюзии или как в неведомом, лишённом движения измерении. Даже бесшумное колыхание света редких кристаллических ламп не рушило впечатление.
Инанна собралась было побежать — но чуть не оглохла от внезапного для себя цокота своих копыт о лишь немного шершавый — чтобы не подскользнуться, как на льду — кристалл пола. Даже осторожное продвижение, впрочем, не слишком помогало скрытности, потому Инанна просто наплевала на неё, благо пока не виднелось никаких ответвлений, а Герусет славилась своей интроверсией и боязнью предательств — значит, вряд ли имела охрану во внутренних помещениях. Шедший подле Зорат поднял щит, экранируя себя и соратницу от возможных ловушек. Но самонадеянная Герусет ограничивалась лишь, как раньше считалось, безотказной внешней защитой, потому вторженцы дошли без препятствий до самой сар-волод.
Крутой свод длинного зала с боковыми нефами позволял разместить целый многоквартирный дом — или так казалось в полумраке. Ниши в стенах и пьедесталы по сторонам, за колоннами, полнились гордо выставленными реликвиями рода Аменемхата и кристаллов, что освещали всё циклопическое помещение лишь за счёт обилия вложенной энергии и своего количества. Однако ярче всего пульсировала энергетика непрозрачного, но пресыщенного праной неуклюжего и массивного каменного трона, покрытого мелкими рядами рун. На фоне этого неровного сияния сама Герусет, нынешняя сар-волод, воспринималась тёмной и грозной фигурой, поднявшейся встретить своих незваных гостей.
Зорат даже секунды тратить не стал на беседы — не разговорчив он был, да и предпочитал общаться с умерщвлёнными врагами, нежели с живыми, готовыми в любой момент испепелить праническим ударом. Кобник встал на задние и поднял обе ладони — с правой заструилась обжигающим потоком кипящая прана, с левой вырвались тени лишавшей сил антиэнергии. Последняя должна была в мгновение сорвать всю защиту с Герусет, первая — положить конец её мрачному и упадническому правлению. Только сар-волод не была столь наивна, как могло показаться вначале. Чёрно-белая шерсть дочери Аменемхата сама засветилась фосфорно-зелёным, когда в законную владелицу трона перешла вся заключённая в него сила — и она оказалась мощнее, чем Зорат мог бы нейтрализовать. Тем временем Герусет, ухмыляясь глупости и наивности своих врагов, подняла на них свой короткий жезл, подаренный навом-покровителем. И в тот же момент и Зората, и Инанну обуяла такая неудержимая и обезоруживающая боль, что из их голов вылетели все мысли помимо неё, заклинания, поддерживаемые мучимой душой, сбились, а тела с визгом и ором повалились на пол, не воспринимая уже речь приближавшейся самки:
— Я обхитрил и навов, и вас!
Чем ближе подходила безумная сар-волод, тем меньше сознания оставалось в бедных драконах, а как только она коснулась их шкуры цилиндром Жезла Боли, те и вовсе безвольно вырубились.
Хотя сейчас гораздо большая опасность грозила тёте, Анепут не к ней полетела, а к матери, сестре и брату. Так выходит, что ты больше привязываешься к тому, с кем живёшь в одном доме, да и не слишком ждала свою племянницу отдавшая её навам Герусет.
Отца дома Анепут не застала — логично, учитывая, что сейчас творится. Сар-волх должен быть на передовой и решать те проблемы, что развела сар-волод. Зато сестрёнка тут же полетела навстречу, кидаясь обнимать чуть ли не в полёте, но ограничилась радостным кружением:
— Ура! Вы оба вернулись! Как хорошо, что ты жива и в порядке!
Приземлившись на крышу своего дома, сёстры тепло обнялись, и Анепут передала Виэнель Нергала:
— Спасибо тебе и дедушке, но его пора возвращать на место, а то папа заругает.
— Это я его заругаю, что он хочет держать меня взаперти! — Возмутился череп. — Лучше отнесите меня к моей дочери Небетхет. Хочу проверить, что она не делает глупостей и примет правильную сторону… в предстоящем перевороте. Тьма передумала благоволить Герусет.
Виэнель продолжала жаться к сестре, зажмурившись, не услышав речи черепа. Анепут этому удивилась, подняв уши, ведь до того, в пирамиде, Нергал мог свободно общаться со всеми присутствовавшими. Или дело было в магии нави, и с ним могли общаться лишь те, кто встречали его в другом измерении? Но с чего бы?
— Нергал сказал, что ему нужно к нашей маме, — растерянно пояснила Анепут сестре.
Виэнель почему-то не слишком сильно поразилась неожиданной возможностью сестры воспринимать слова немых останков. Возможно, тому способствовала ещё не выветрившаяся детская наивность. Младшая сестра вспорхнула со стены, хвостом подзывая за собой старшую:
— Летим же! И вы оба расскажите, что там было, в нави… Если это не слишком страшно.
В это время Небетхет находилась на первом этаже, задумчиво крутя хвостом и выслушивая обеспокоенную Нингаль:
— Твой муж обещал моему найти мою дочь, Инанну! Я уверена, что видела её совсем недавно влетающей во Дворец! Я попыталась полететь за нею, но смертельный барьер восстановился…
— Велеяру сейчас не до этого, к сожалению, — Небетхет посмотрела на Нингаль с соучастием. — Ворвались навы. Он должен обеспечить безопасность Нашара.
— Навы уже ушли, — заявила, подходя ко взрослым самкам на задних и держа череп в передних, Анепут. Небетхет округлила глаза:
— Почему ты здесь, дочь? И что у тебя за игрушки?
— Кьлеменетот сам меня отпустил, — Анепут глянула на кость в ладонях. — А это твой отец, и он недоволен тем, что ты его не узнала.
— Вы обе видели своих дочерей там, где их не должно быть, — на лапы поднялся прежде прятавшийся на внутреннем балконе Варшан. — Почему вы решили, что это на самом деле ваши дочери, а не принявшие их облик навы?
— Потому что ты онанировал в склепе, — при помощи дедушки Анепут смогла выдать ещё более обидную фразу в ответ. Однако Варшан уже настолько переобщался со своим циничным отцом-политиком, что, в отличии от всполошившихся мам, лишь усмехнулся:
— Вот уж чего точно моя настоящая сестра не знает! Не верю, подменыш!
Нингали подобное наглое поведение крайне не нравилось, и она рявкнула на чужого сына будто на своего, только даже без капли любви. Слишком её уязвили слова, что будто бы материнское сердце не способно почуять подлинность дочери:
— Ушёл в свою комнату онанировать там, пока взрослые разговаривают!
— Чтоб у тебя член загноился, мелкий некрофил, — Со схожими чувствами добавила яда своему сыну Небетхет. Она бы его гораздо сильнее избила за то, что он публично обеспечил род, но сейчас были гораздо более важные дела. Чёрная самка обняла Анепут крыльями, прижимая к шерсти. Жестокой и злой золовке, Герусет, не удалось разлучить её с дочерью, что сейчас растерянно обнимала её в ответ и дарила счастье.
— Да, это действительно Анепут. Если бы это был нав, вы бы все уже сдохли, — проворчал Варшан на беспечную идиотию самок. Нежные чувства, во всяком случае, были важнее им, чем собственная безопасность. А внезапно вернувшиеся родственники — дороже имеющихся.
Нингаль резко подняла голову и зыркнула на Варшана. Тот остолбенел, обиженная морда приняла нейтральное выражение. Потом он пошёл прямо к краю балкона и, не остановившись, свалился с него, не группируясь в падении и с треском ломая лапы, но даже не вскрикнув.
Этот душераздирающий и жестокий звук всполошил всех присутствовавших, мать и дочь расцепили объятия, обратив всё недоброе внимание на освирепевшую Нингаль, которая, лишь наградив тяжёлыми увечьями оскорбившего её и всех остальных ублюдка, успокоилась:
— Что взять с самцов. Даже если их воспитывать, они этого не воспримут своими тупыми мозгами. Им надо постоянно напоминать, что старшим нельзя перечить.
Варшан, с которого Нингаль уже сняла свой контроль, застонал и попытался ползти, подталкиваясь чудом не повреждёнными крыльями. Небетхет подбежала к нему и остановила, чтобы тот лежал ровно, дал вправить кости и восстановить их целостность, бросая Нингали сквозь зубы.
— Будь я Инанной, я бы не вернулась к тебе домой. Или ты только чужих детей калечишь?
— Моя дочь хорошо воспитана и не перечит старшим, — нервная из-за потерявшегося ребёнка Нингаль поняла, что уже нельзя надеяться на остальных в поисках чада, как говорила Зерая. Если Велеяр вместо клятвы Сину искать Инанну заботится лишь о начищении морд навам, а его жена не смогла даже вырастить почтительных детей, в этом доме Нингали нечего делать. И она, не оборачиваясь на израненного Варшана и его семью, но выставив щит на всякий случай, покинула дом Велеяра.
Зорат, возвращаясь в сознание, понял, что Герусет недооценила и переоценила его одновременно. Пришёл в себя кобник стоя на четырёх лапах: вернее, лапы его до локтя были вделаны в камень пола отдельного энергосборного уровня в пирамиде — помещения с низким потолком, энергетика которого очень быстро выкачивала энергию из находящихся в ней. Даже если комната была бы полностью заполнена пленниками, вытягивающий силы поток препятствовал любому колдовству. А Зорат находился на уровне один, и вся мощность вытягивавшей установки была направлена на него. Весь зал сиротливо темнел, зато вкруг Зората камень почти раскалялся от яркости символов светящейся резьбы.
Вся прана была уже давно выкачана из ауры, но ненасытная пирамида требовала большего и перешла на запас жизненных сил Зората. Мощность её насоса была куда выше той, что мог бы осилить рогатый, потому тело начало его подводить, отзываясь болью от невозможности сесть, лечь или даже повиснуть на врезанных в камень лапах. Пранику или слабовольному кобнику тут бы и настал конец, но Зорат давно убил в себе дурака.
Вместо энергии тела, чёрно-оранжевый стал отдавать пирамиде свой разум и своё восприятие. Безмозглый аппарат принял их, и так Зорат расширил своё тело до всего комплекса.
Зорат оборвал свой поток, чтобы не утечь на подпитку заклинаний Герусет, а так же прекратить мучить остальных пленников пирамид. Хотя и возвращать им относительно небольшой проточный запас энергии из пирамиды Зорат им не стал — ведь надо было освобождать не их одних, а всех сразу…
Инанна с трудом приоткрыла глаза. Высоко над её головой переливался сотнями белых искр тёмный свод, горящие факелы отбрасывали танцующие тени на белые стены и шестиугольные плиты пола. Рыжая драконица помотала головой, крепко зажмурилась и снова огляделась по сторонам — но ничего не изменилось.
Пленница находилась в самом центре округлого зала с высоким куполом, и эхо под ним было столь зычным и гулким, что даже своё тяжёлое дыхание Инанна ловила острыми ушами как непрерывный рокот волн… Или же просто собственное сердце слишком сильно гнало взволнованную кровь. Хищно щерились статуи драконов, овивавшие колонны, наблюдая за позором и поражением руководительницы «Воли к свободе». Да… Только воля у неё и осталась. Свободы её лишили.
Инанна подвигала лапами, определяя своё положение. Она лежала на боку, и в её тело болезненно врезались широкие чёрные ремни, исписанные какими-то знаками, как будто бы в насмешку мигающие золотым свечением. Они оплетали её задние и передние лапы, крепко прижимали к телу крылья и опутывали грудь и шею. Мутантка попробовала освободиться, но ни магия, ни физическая сила не могли сладить с колдовскими путами.
— Это так же бесполезно, как подрывать моё правление. Теперь-то ты поймёшь, что я неуязвим, как сама Тьма? — пара глаз сверкнула в темноте металлом — хладно-серебристый и задорно-золотой. А после на неяркий свет вышла и сама Герусет, безумная правительница мрачной империи. Пасть недобро улыбалась, глаза щурились с издевательством над заведомо более слабой крылатой. Красные когти водили по цилиндру, что вырубил Инанну во время её плохо спланированной атаки… К эху трепетного дыхания добавился цокот когтей на задних.
— Ты… — прорычала Инанна. Герусет оскалилась надменной ухмылкой:
— Жалкое зрелище для моих глаз, — произнесла она. — Твой маленький бунт подавлен, Инанна. Теперь самое время получить награду за свой поступок.
Инанна бешено задёргалась. Она сто раз предпочла бы встретиться с охочими до молодых любовниц самцами, но сейчас ей предстояла участь, ужаснее которой самка не могла себе и представить. Она находилась в полной власти Герусет!
— Твои попытки освободиться ни к чему не приведут, — повторила серая. — Эти ремни околдованы таким образом, что твои попытки вырваться лишь делают их крепче.
Инанна сипло выдохнула и расслабилась, помня уроки Зората. И, как бы наивно это не выглядело, они не подвели её. Стоило лишь ослабить вырывания, и оковы перестали получать от Инанны энергию, направляемую на её же сдерживание, чёрные ленты безвольно опали.
Герусет шокировано отступила, поднимая Жезл Боли. Инанна проявила сверкающий радужными переливами меч. Она бы не успела поразить врага и снова бы проиграла битву, но прекращать бороться просто не желала. И Герусет воспользовалась этим в свою пользу. Она дёрнула рукой, ленты снова напрыгнули на Инанну, получая от неё силы вновь. Рогатая подставила меч, разрывая путы прежде, чем они её оплетут. Потом накатила волна чудовищной агонии — Инанна еле выстояла на ногах, зло обернулась к обучающей её энергией жезла Герусет. Мука была столь же невыносимой, но на этот раз Инанна была к ней готова.
— Р-р-а-а-а-а! — она, распахивая пасть озверело, ускорилась праной и рванула на сар-волод алой кометой. Инанна подпрыгнула к своему старому врагу и, одной лапой ловко выбив жезл из ладони Герусет, другой, победно и ехидно оскалившись, перерубила уже надоевшей самке шею.
— Велеяр, ты не на той стороне, — к тяжело дышащему от быстрого бега сар-волху подошла, накрыв ему спину крылом, его жена Небетхет. — Я понимаю, что ты любишь её, ведь она твоя родная сестра. Но если взглянуть трезво, как ты это любишь — достойна ли она быть сар-володом?
— Никто не достоин, не в этом дело, — отвечая своей самке рефлекторно, Велеяр основной частью сознания творил поисковые чары, стремясь отследить Герусет и прийти ей на помощь. — Надо пытаться удержать страну от развала.
— Неужели ты не видишь, что именно Герусет её разваливала? Да, твоими стараниями она держалась, но теперь, когда твоя сестра больше не будет творить безумства — крайне нелогичные безумства — не полетят ли дела вверх? — Небетхет попыталась воззвать к прославленному самцовому здравомыслию, встав перед мордой Велеяра. — Разве ты до сих пор считаешь Герусет невиновной ни в чём? Ты не устал хоть как-то латать страну после её эксцессов? Ещё немного, и в Нашаре осталась бы лишь она одна… все остальные бы погибли в пирамидах. Даже варисамы — рано или поздно. Велеяр, ради меня и детей, дай Герусет уйти. Уйти в историю. Я устала жить в этой помойной яме, в этом могильнике, Утгард достоен большего, и ты это знаешь… Знаешь, что, если вернуть Герусет, всё будет лишь хуже. Навы улетели, пусть и Герусет улетит.
— Так или иначе, а убийство сар-волод спускать с лап нельзя, — Велеяр мягко дотронулся ладонью до плеча Небетхет, заглянув в её глаза, и, мигнув, пропал, перенёсшись ко врагам если не Нашара, то власти.
Велеяр уже был внутренне готов увидеть труп сестры, но не саму её убийцу. Несмотря на то, что давно искал её, не подозревая, в какие беды выльется её пропажа. Да, это была племянница его Небетхет, Инанна — внебрачный потомок первого сар-волха Утгарда, Нергала.
— Ты вся в свою мать, — Велеяр неожиданной фразой остановил собиравшуюся было напасть на него революционерку. — Кстати, она жива.
По обыкновению, Велеяр говорил лишь правду — но ту её часть, что играла в его пользу. Ведь похожая даже внешне на эту мутантку — не по приобретённым неведомо как мутациям, конечно, а по цвету шерсти и рогам — Нингаль была столь же жестока даже к собственным родственникам, что уже говорить о чужих. И, действительно, Нингаль была жива на данный момент — в отличии от Сина, отца Инанны. Однако слова Велеяра возымели должный эффект.
— Мне пришлось это сделать, — не развоплотив, но опустив меч, что держала в одной лапе, Инанна приподняла голову Герусет, на которой навеки застыл оскал. — По праву сильной теперь я сар-волод, и я клянусь, что моё правление будет лучше. Если ты поклянёшься мне Тьмой и всем, что тебе дорого, что будешь служить мне, я оставлю тебе твою должность, ведь в первую очередь сар-волх заботится о Нашаре, и ты не производишь впечатление безумца…
— Право сильного? — Велеяр внимательнее осмотрел ослабшую драконессу, лишь чудом и неимоверными усилиями расправившуюся с Герусет. Откинув отрубленную голову Герусет, Инанна проявила в лапе Жезл и наставила его на Велеяра, другой лапе держа наготове меч на случай, если регалию вновь попытаются выбить.
— Жезл Боли и Трон Солкара теперь мои. А ещё — Радужный меч и воля Тьмы, благоволившей мне. Этого набора вполне хватит, чтобы оставаться сверху, каким бы сильным магом ты ни был. Даже если я отпущу всех рабов из пирамид, что я и собираюсь сделать. Герусет потеряла власть не потому, что проиграла мятежникам, а потому, что предала драконов, позволив этим мятежникам появиться. А я буду править ради народа, а не против него, как прошлая сар-волод. Если кто-то будет служить мне, то лишь добровольно, но если кто-то вздумает мне перечить — получит моего гнева сполна. Все остальные вольны улетать куда захотят, возможно, к Светлым на старый материк — переучиваться в послушных слуг заповедей, если им нравятся тираны. Моя воля велика, но я — не тиранка. Я знаю, что такое совесть. И если то, что о тебе рассказывают — правда, если ты ценишь Нашар больше всего на свете, я готова принять тебя под свои крылья. А ты готов променять безумную и жестокую сестру на свободный и счастливый Нашар?
— Герусет в прошлом… — Велеяр прикрыл очи. — Но, закрывая глаза, я всё ещё вижу её живой.