Тысяча ликов ночи

Глава 6

Когда у входной двери зазвенел звонок, они переглянулись. Немного спустя Марлоу сказал:

– Было бы неплохо, если бы кто-нибудь впустил девушку в дом.

– Мария, – сказал папа Магеллан тоном, не допускающим возражений. – Открой дверь.

Мария покорно вышла. Они услышали звуки голосов в прихожей, потом показалась Дженни О'Коннор, остановившаяся нерешительно в дверях. Мария стояла за ее спиной с враждебным выражением лица.

– Мисс Дженни хочет поговорить с Хью, – произнесла она.

Дженни О'Коннор улыбнулась и торопливо покачала головой:

– Нет, пожалуйста, пусть никто не уходит. То, что я скажу, касается всех вас.

На ней была отлично сшитая юбка, коричневый замшевый жакет, тончайшие нейлоновые чулки плотно облегали стройные ножки. У Марлоу, как и при первой встрече, сразу же пересохло в горле и засосало под ложечкой. С трудом проглотив комок в горле, он спросил:

– Для чего вы хотели видеть меня, мисс О'Коннор?

Та покраснела и в замешательстве потупила глаза. На мгновение показалось, что она потеряла дар речи, и папа Магеллан со старомодной церемонностью взял ее за руку и проводил к стулу.

– Присядьте, моя дорогая, – предложил он. – У вас здесь нет врагов.

Мария злобно фыркнула и сложила руки на груди. Она крепко сжала губы, словно для того, чтобы не дать вырваться наружу своему гневу. Дженни О'Коннор улыбнулась ей:

– Пожалуйста, мисс Магеллан, не осуждайте меня прежде, чем не услышите, что я вам скажу.

Снова наступило молчание, и все ожидали, когда Дженни соберется с силами. Казалось, она испытывает еще большие затруднения, но совершенно неожиданно слова потоком полились из ее уст.

– Мой дядя, мистер О'Коннор, и я понимаем, что мой поступок покажется вам очень странным, но я не могу спокойно наблюдать за всей этой вереницей неприятностей и насилия, которые непрерывно следуют друг за другом.

Мария шумно и нетерпеливо вздохнула, а Марлоу осторожно спросил:

– И как же вы предлагаете покончить со всем этим, мисс О'Коннор?

Девушка медленно подняла взгляд, в ее ясных голубых глазах читалась тревога.

– Мистер Магеллан должен продать свое дело, – совсем просто сказала она.

Последовал короткий момент удивленного молчания, затем Мария, откинув назад голову, громко рассмеялась.

– Так вот зачем вы приехали к нам, – сказала она. – Вы принимаете нас за идиотов?

Папа Магеллан сердито обернулся к ней:

– Мария, если ты не можешь владеть собой, уйдешь из комнаты.

Секунду та с вызовом смотрела на отца, потом повернулась и выскочила в коридор, сильно хлопнув дверью. Магеллан, наклонив голову, обратился к Дженни:

– Я сожалею, мисс О'Коннор. Вы должны извинить мою дочь. Она очень переживает по поводу всего происходящего.

– Не скажете ли, почему мистер Магеллан должен именно теперь продать свое дело? – обратился Марлоу к Дженни, глядя на нее в упор.

– Потому что, если он этого не сделает, мой дядя сломает его, – ответила девушка. – Кеннеди вернулся час назад. Когда дядя услышал о том, что вы сделали, он был ужасен. Просто сошел с ума от злости. Я никогда не видела его таким сердитым.

– Это он послал вас сюда? – спросил Марлоу.

Она печально улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Мистер Марлоу, у моего дяди очень твердые убеждения относительно места женщины в деловых вопросах. Он никогда не позволял мне вмешиваться в его дела. Я люблю водить машины, и он, балуя меня, иногда разрешает мне немного поуправлять грузовиком, и только...

Папа Магеллан слегка нахмурился:

– Тогда могу я все-таки поинтересоваться, что привело вас сюда сейчас?

Она поднялась, подошла к окну и посмотрела на улицу, где шел дождь.

– Я ненавижу бессмысленное насилие, – спокойно сказала она. – Его и так слишком уж много. А при теперешнем положении вещей будет еще больше.

Дженни быстро отошла от окна и продолжала:

– Я понимаю, что в данном случае мой дядя не прав, но у него деньги, могущество и хорошо сбитая организация. Он может вытеснить вас из бизнеса, используя совершенно легальные методы.

Марлоу мягко улыбнулся.

– А что, если мы не хотим быть вытесненными из дела?

– Но что еще вам остается делать? – Лицо Дженни выражало подлинное участие. – Он остановил вашу деятельность на рынке. Этим утром он блокировал розничные магазины, с которыми вы были связаны, предложив им более низкие цены. И все на совершенно законном основании.

Похоже, Дженни несколько поколебалась, но потом все-таки продолжила:

– Я выгляжу настоящей предательницей, говоря вам это, но я знаю, что дядя собирается выйти на владельцев садов, с которыми вы ведете дела, мистер Магеллан. Он может предложить им лучшие цены, чем вы. Как вы сможете выдержать такой натиск?

Мак нахмурился и взволнованно сказал:

– Есть много способов убить кошку, кроме как утопить ее, мисс Дженни. Возможно, у нас в запасе есть пара штучек, которые могут удивить вашего дядюшку.

Марлоу сильно толкнул его в коленку, а на лице Дженни О'Коннор отразилось смущение.

– Очень хорошо с вашей стороны, что вы приехали к нам, – сказал Марлоу, – но боюсь, что вашему дяде не удастся разорить нас. Но он уже начал это дело. И конечно, будет продолжать его до конца.

Дженни точно поникла, как и тогда, когда они виделись в последний раз. Она выглядела совершенно подавленной.

– Кажется, я понапрасну теряю время. – Дженни с трудом улыбнулась. – Но я была рада встретиться с вами, мистер Магеллан. Поверьте, если я имела бы хоть какое-то влияние на дядю, я постаралась бы использовать его, чтобы закончить это неприятное дело по справедливости.

Она кивнула Маку и двинулась к двери, ведущей в прихожую. Марлоу вышел с ней. Когда он открыл для нее дверцу ее «ягуара» и помог ей сесть, она сказала:

– Пожалуй, я выставила себя дурочкой.

Он покачал головой и вежливо ответил:

– Вам это никогда не будет угрожать.

Дженни казалась удивленной и задержалась на мгновение, положив руки на рулевое Колесо.

– Кажется, вы довольно много знаете обо мне?

Марлоу утвердительно кивнул:

– Я буду знать гораздо больше, если вы позволите мне увидеть вас сегодня вечером. Не согласитесь ли вы где-нибудь посидеть со мной, немного выпить и что-нибудь съесть?

Дженни посмотрела на него в упор, и медленная, печальная улыбка появилась на ее лице.

– А вы странный человек, – сказала она.

Марлоу усмехнулся:

– Чем дольше вы будете меня узнавать, тем более странным я буду вам казаться. Так как же, смогу ли я увидеть вас сегодня вечером?

Дженни торопливо набросала что-то в небольшой кожаной записной книжке и вырвала листок.

– Вот мой адрес, – сказала она, передавая листок Марлоу. – Заезжайте за мной примерно в семь тридцать.

Она нажала на стартер, и мощная машина завелась.

– Вы лучше быстрее идите в дом, иначе промокнете, – посоветовала Дженни, но он стоял с бумажкой в руке, пока машина не исчезла вдалеке, потом повернулся и пошел к дому.

– Что же там происходило во дворе? – спросила Мария с горящим взором, когда Марлоу вернулся в гостиную.

Он усмехнулся и показал листок бумаги.

– Адрес этой беби, – сказал он. – Сегодня вечером я ее увижу.

Всего лишь на один момент на ее лице отразилось смятение, тут же сменившееся гневом.

– Что это за странные игры, в конце концов?

Марлоу не обратил никакого внимания на ее слова, подошел к серванту и налил себе бренди. Он обернулся, поднял бокал, как бы приветствуя всех, и опорожнил его одним глотком. Когда тепло разлилось по всему телу, он удовлетворенно ухмыльнулся.

– Да, я собираюсь сегодня вечером заехать за этой леди, – сказал он. – Мы проведем вечер в Барфорде, где я постараюсь показать себя с возможно лучшей стороны.

Папа Магеллан и Мак, казалось, сразу поняли все.

– Ты хочешь сыграть роль приманки, – сказал Мак.

Когда Марлоу согласно кивнул, старик энергично покачал головой:

– Это безумие. Барфорд в ночное время нехорошее место. Моноган и его бандиты могут выследить тебя в темном переулке. Марлоу усмехнулся.

– А вот это идея! Вся эта шайка сосредоточит внимание на мне, ломая голову прежде всего над тем, какого черта я делаю в Барфорде. Они потратят на размышления так много времени, что на остальное у них его просто не останется.

– И это – единственная причина, почему вы туда поедете? – спросила Мария, не отрывая от Марлоу взгляда.

– О какой другой причине может еще идти речь?

На мгновение их взгляды встретились, потом Марлоу отвернулся и сказал:

– Пошли, Мак. Надо проверить твой грузовик и как следует нагрузить его перед этим длинным рейсом.

Они вместе покинули комнату; уходя, Марлоу чувствовал на себе неотрывный взгляд девушки.

Мария, конечно, угадала правду. У него была совсем другая причина увидеть Дженни О'Коннор, и Мария своей женской интуицией почувствовала это.

Когда Марлоу вышел из автобуса на главной площади Барфорда, то, увидев свое отражение в зеркале, помотал головой и решил, что никогда не сможет понять женщин.

Мария тщательно почистила и погладила его твидовый костюм, который ему выдали при освобождении из тюрьмы Уондсуорт. Рубашка была ослепительно белой и свежевыглаженной. Так что его костюм выглядел вполне прилично. Во всяком случае, он хорошо на нем сидел.

Проходя по тротуару, Марлоу услышал удар колокола церковных часов и проверил свои часы. Было семь, а Мак должен был отправиться в Лондон в восемь. Будет уже довольно темно, решил Марлоу, глядя на небо.

Он без труда нашел дом Дженни. Она занимала квартиру в небольшом доме неподалеку от площади. Оконные рамы были покрашены в ярко-красный цвет, на подоконниках стояло несколько комнатных растений. Марлоу нажал на кнопку звонка и, ожидая, осмотрелся вокруг. Нигде не было видно ее «ягуара», и он, не слыша в доме никаких звуков, уже забеспокоился, не ошибся ли он адресом.

Марлоу полез в карман, чтобы достать листок, но тут же услышал шаги, и дверь отворилась. Дженни стояла в дверях, улыбаясь ему. На ней был красный домашний халат из тяжелого шелка, а вьющиеся волосы сияли, словно золото. Она отошла в сторону, пропуская его в квартиру.

– Входите, мистер Марлоу. Вы появились немного раньше условленного.

Она прошла через отделанную дубом прихожую в нарядную комнату. Пол был целиком покрыт розовым ковром, тщательно замаскированные светильники окрашивали стены комнаты в тот же цвет. В камине ярко пылал огонь, а тяжелые бархатные занавеси на окнах, казалось, полностью отгораживали эту комнату от окружающего мира. Дженни пригласила Марлоу сесть в большое кресло с выгнутой спинкой, отошла к стойке для коктейлей и наполнила из шейкера два бокала.

– Я заранее все смешала, – сказала она, подавая ему один из бокалов. – Это «Мартини». Надеюсь, он вам понравится.

– Это мой любимый коктейль, – кивнул Марлоу.

Он отпил глоток, откинулся на спинку кресла и незаметно начал наблюдать за девушкой.

Она уютно устроилась на широкой софе с высокой спинкой, стоявшей рядом с его креслом, и улыбнулась:

– Я заказала обед в одном месте, которое хорошо знаю, в нескольких милях от Барфорда. Но, к сожалению, что-то случилось с моей машиной. Ее взяли в гараж. Оказалось, что ничего серьезного. Обещали привести ее в порядок через час.

Марлоу кивнул и предложил ей сигарету.

– Жаль, – посетовал он, – но и у вас здесь очень хорошо. Такая красивая комната.

Дженни кивнула и встала, чтобы долить его бокал.

– Я люблю красивые вещи, – сказала она. – Они создают настроение. А жизнь так однообразна, и в ней столько неприятностей.

– И плохо то, что даже за неприятности порой приходится платить, не говоря уж об удовольствиях.

– Не знаю, – задумчиво протянула она, – кое-что пока еще стоит недорого.

Дженни щелкнула выключателем у камина, и комната погрузилась в полумрак.

– Например, свет от камина, – продолжила она и снова села на софу. – Вот одна из вещей, которая не изменилась.

Марлоу был озадачен.

– Не изменилась с прежних дней.

Она положила головку на руку, как маленькая девочка, и повернулась к огню; в ее глазах отразились золотые и янтарные искорки.

– Когда я была маленькой девочкой, мы с отцом как-то пили чай в его кабинете часа в четыре дня, осенью. Это было особое наслаждение, что-то такое, что запоминается навсегда. Это была чудная комната, вся уставленная книжными шкафами, и в камине всегда горел огонь. Горничная приносила нам на подносе чай и горячие булочки, и отец предоставлял мне роль хозяйки. Мне нравилось заниматься серебряным чайником и красивыми китайскими чашечками. Возникала особенная интимная обстановка, а снаружи, вдоль высокого окна, падали желтые листья, и тени от них двигались по стенам комнаты.

В голосе Дженни слышалась глубокая грусть. Марлоу промолчал, не зная, что говорить; на некоторое время в комнате повисла тишина, потом Дженни быстро проговорила:

– Но все это было так давно. Еще до всемирного потопа.

Марлоу нахмурился. Чего-то в словах Дженни он не понимал.

– Потом что-нибудь случилось? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Отец разорился. Оказался втянутым в какое-то финансовое мошенничество. – И коротко добавила: – Он застрелился.

– Сочувствую вам, – отозвался Марлоу. – Страшный конец.

Она с грустью пожала плечами.

– Колоссальная неприятность для человека, который родился богатым, – это то, что он уже не представляет себе жизни без больших денег. А это означает, что для такого человека решение некоторых проблем часто оборачивается неприятностями.

Картина постепенно прояснялась.

– И вы уже нашли свое решение?

– Такое решение, как правило, найти бывает трудно. Как вы думаете, мистер Марлоу, сколько мне лет?

Он пожал плечами:

– Трудно сказать. Восемнадцать – девятнадцать.

Она рассмеялась.

– В следующем месяце мне исполнится двадцать восемь. В семнадцать лет я вышла замуж за богатого человека, потому что мне хотелось уверенности и безопасности. Он устроил мне десять лет адской жизни. Он был неверным мужем, пьяницей и под настроение не отказывал себе и в том, чтобы бить меня. Я терпела, потому что у меня не хватало смелости уйти и встретиться лицом к лицу с жизнью. Когда муж погиб в автомобильной катастрофе в прошлом году, я подумала, что теперь-то я свободна. Но, к несчастью, он не оставил мне ничего, кроме долгов.

– И здесь вмешался О'Коннор? – предположил Марлоу.

Она кивнула:

– Верно. Он единокровный брат моего отца. Я о нем очень мало знала. Знала, что у него в молодости был крупный скандал и он должен был покинуть дом. Он нашел меня полгода тому назад и предложил взять меня к себе.

– И вы согласились?

Дженни пожала плечами.

– А почему бы и нет? Я слабая женщина. Он добр ко мне. – Она обвела рукой комнату. – Каким-то странным образом он даже гордится мною. Ему нравится, что люди знают, что я его племянница. Я полагаю, он ищет видимости респектабельности именно теперь, когда стал богатым.

– И вы счастливы? – спросил ее Марлоу.

Она печально улыбнулась.

– Разве в Библии не сказано, что мы должны расплачиваться за свои слабости, мистер Марлоу?

Она как-то странно засмеялась и потянулась за сигаретой к серебряному ящичку, который стоял возле нее на маленьком столике.

– У меня есть все, чего я хочу. Все. Но временами я так одинока. Чертовски одинока.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и у Марлоу снова пересохло в горле. Свет от камина играл бликами на лице Дженни, и он увидел слезы в ее глазах. Потом она уронила сигарету, и ее лицо скривилось, как у обиженного ребенка.

– Так одинока, – повторила она. – Так чертовски одинока.

Марлоу поднялся на ноги, в нем все кипело, в ушах стоял шум, и он двинулся вперед, а она протянула руки и привлекла его к себе. Ее губы жадно приникли к его губам, и она простонала его имя. Когда он обхватил ее, она закричала в экстазе и, словно тигрица, вцепилась в него; вздымающаяся волна страсти подхватила их.

Комната была погружена в полутьму, и только последние тлеющие огоньки в камине освещали ее. Дженни потянулась и потерлась головой об его плечо.

– Нам надо идти, – сказал он ей. – Уже девятый час. Обед, который ты заказала, перестоялся.

Она нежно прильнула к нему и обняла за шею.

– Не стоит торопиться, – ответила она. – Из гаража еще не звонили насчет автомобиля.

Марлоу потянулся за сигаретой и прикурил от серебряной настольной зажигалки, стоящей рядом с ящичком для сигарет. Он выпустил длинную струю дыма в темный потолок, а она, теребя на груди его рубашку, спросила:

– Скажи, ты и в самом деле хочешь вступить в схватку с моим дядюшкой?

– Не вижу причин, почему бы и нет.

– Но у тебя нет никаких шансов, – сказала она, снова обнимая и целуя его. – Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Он улыбнулся, и его зубы блеснули в полумраке. Дженни отодвинулась от него.

– А что здесь смешного? – спросила она.

– Считай, что это твое последнее замечание, – ответил Марлоу. – Видишь ли, я-то думаю, что как раз твой дядюшка может кончить свою карьеру очень печально.

Марлоу взглянул на светящийся циферблат своих часов и заметил:

– Вот теперь Мак как раз отправляется в Лондон.

Дженни включила настольную лампу, и он увидел на ее лице удивление.

– Но зачем ему ехать в Лондон?

Марлоу пожал плечами.

– Чтобы продать партию товара на самом большом рынке в мире, в Ковент-Гардене. Даже твой дядюшка не в состоянии срезать там цены.

– О, мне кажется, это блестящая идея. Надеюсь, она сработает для вас, – улыбнулась Дженни и крепко обняла Марлоу.

Она поднялась, потянулась и, глянув на себя в зеркало, вскрикнула:

– Боже, ну и вид у меня! Я должна переодеться, а ты поправь свой галстук, как примерный мальчик, и выпей еще, пока я не приведу себя в порядок. Но прежде я должна позвонить в гараж и выяснить, в чем задержка.

Марлоу наливал себе «Мартини», слушая из прихожей ее приглушенный голос, – она говорила по телефону. Тут же Дженни, приоткрыв дверь, объявила:

– Они доставят машину совсем скоро, минут через пятнадцать.

Дженни снова скрылась за дверью, а Марлоу стал лениво просматривать какой-то журнал, но скоро отбросил его в сторону и начал обдумывать события сегодняшнего вечера. Он даже не пытался притворяться перед самим собой, будто влюблен в Дженни О'Коннор, зная, что это особый вид отношений между мужчиной и женщиной, который испытал до этого всего один раз в жизни: приходят в действие, какие-то железы внутренней секреции, вызывающие страстное желание немедленно получить сексуальное удовлетворение.

Марлоу снова посмотрел на часы. Было почти девять. Сейчас Мак уже наверняка отправился. Он попытался в уме подсчитать время, когда Мак доберется до Лондона. Примерно в три утра, и потом вполне может вернуться к ленчу. Если только намеченному ими плану ничто не помешает. Если план почему-либо сорвется, Магеллан, несомненно, навсегда лишится своего дела.

Щелкнул замок двери, и Дженни вошла в комнату. На ней было черное трикотажное платье без рукавов, прекрасно обрисовывающее ее стройную фигуру. Глянув на себя в зеркало, она довольно улыбнулась, достала меховое манто и накинула его на плечи.

– Я начинаю сомневаться, могу ли я показаться с тобой, такой шикарной, – сказал Марлоу. – Да и денег у меня маловато.

– Об этом не беспокойся. У меня хватит на двоих.

На какой-то момент в нем взыграла мужская гордость, потом он усмехнулся. А почему бы и нет, в конце концов? Ведь это деньги О'Коннора. Снаружи просигналила машина, и когда Дженни открыла дверь, они увидели механика в белом комбинезоне, стоящего возле «ягуара».

– Теперь у вас не будет с ним забот, мисс О'Коннор! – приветливо сказал он.

– Спасибо, Джерри, – поблагодарила она; повернувшись к Марлоу, сказала: – Вы можете повести машину, если хотите.

Он помог Дженни сесть в машину, а сам обошел ее спереди и сел за руль.

Управлять такой машиной было просто мечтой; когда они выехали на главную дорогу, ведущую от Барфорда, Марлоу ускорил движение, пока стрелка спидометра не остановилась на восьмидесяти милях в час.

– Какая прекрасная машина, – похвалил он.

– Лучшая из всех, – подтвердила она. – Тебе хотелось бы иметь такую же?

Он немного поколебался, подумав, не рассказать ли ей о своем прошлом. О тех днях, когда он постоянно водил автомобили, подобные этому. Когда у него было все: деньги, костюмы, женщины. Промолчал потому, что внезапно понял, что подобные вещи потеряли для него ценность. Машина и есть машина, у нее мотор и четыре колеса, и она доставляет тебя из одного места в другое. Так ли уж важно иметь именно такую, которая стоит две тысячи фунтов?

Он выругался про себя, решив, что если начнет думать о таких вещах, то наверняка испортит вечер. Он загнал эти мысли в самый дальний, самый темный уголок своего сознания и свернул на стоянку возле того ресторана, куда они направлялись. Приближаясь ко входу, Марлоу заставлял себя думать о том, каким приятным будет продолжение сегодняшнего вечера.

Было уже одиннадцать часов, когда они возвращались к дому Дженни. Марлоу развернулся, и остановил машину. Некоторое время они сидели молча, потом Дженни сказала:

– Я получила истинное удовольствие. Для такого крупного, как ты, мужчины ты прекрасно танцуешь.

Он пожал плечами:

– Это благодаря твоему «Мартини». Я просто почти все время был только наедине с самим собой.

Она неопределенно хмыкнула.

– Хочешь выпить еще стаканчик на ночь?

Она положила свою руку на его, и что-то шевельнулось в нем. В конце концов, почему бы и нет? Он приоткрыл дверцу, собираясь выйти из машины.

И тут же получил удар кулаком по лицу. Но в момент удара он инстинктивно нагнулся, и поэтому удар только скользнул по щеке. Марлоу тут же рывком отворил дверцу и оттолкнул ею чье-то массивное тело, а сам бросился вперед. Его охватила леденящая ярость.

Чей-то удар ногой свалил его на мостовую, он инстинктивно закрыл лицо руками и покатился по земле, чтобы избежать других подобных ударов. И все-таки его настиг удар ногой в бок, другой пришелся по лицу. Он тут же изловчился и вскочил на ноги. Дженни О'Коннор как не бывало. На мгновение у него возникло страшное подозрение, что именно она сыграла с ним эту злую шутку, но тут же открылась входная дверь ее дома. Оттуда во двор потоком хлынули лучи света.

– В дом, Хью! Быстрее в дом! – услышал он голос Дженни.

В этом потоке света стали отчетливо видны фигуры Блеки Моногана и его двух дружков. Один из них обеими руками держал кусок железного прута. Он кинулся вперед, целясь Марлоу в голову. Марлоу быстро пригнулся, и удар пришелся по каменной стене. Он вытянул ногу и ударил нападающего в пах. Железный прут с грохотом упал на булыжник, а бандит со страшным ревом осел на землю.

Моноган немного отступил и вытер рукой лицо. Судя по всему, он был пьян.

– Ну ты, выродок, сейчас ты получишь свое, – прорычал он. Он обратился к своему подручному, не отрывая взгляда от Марлоу: – А ну-ка, Педди, пощекочи его хорошенько.

Педди вытащил руку из правого кармана и, медленно раскрыв старомодную бритву с костяной ручкой, с вытянутой рукой направился к Марлоу. Тот подождал, пока Педди не приблизится к нему на три-четыре фута, а потом, неожиданно опустившись на колено, схватил железный прут, который выронил другой бандит, и ударил им Педди по правой руке. Кость хрустнула, словно сломанная сухая ветка. Педди, потеряв сознание, с искаженным лицом повалился на мостовую.

Когда Марлоу начал подниматься с колена, Моноган подскочил к нему и врезал ногой в бок, опрокинув его навзничь и ударив о стену. Ирландец быстро кинулся к нему и занес ногу, чтобы попасть в незащищенное лицо. Марлоу схватил ногу, вывернув ее, и Моноган тяжело рухнул поперек противника. Некоторое время они перекатывались по мостовой, вцепившись друг в друга, и когда уперлись в стенку, Марлоу оказался наверху. Он дважды сильно ударил Моногана кулаком в челюсть, голова того дернулась в сторону, и он затих.

Марлоу поднялся на ноги, прислонился к стене и некоторое время стоял неподвижно. Потом повернулся и двинулся по направлению к дому. Дженни стояла в дверях, глядя на него с удивлением, и страхом.

– О Боже, может ли кто-нибудь справиться с тобой? – воскликнула она.

Марлоу пропустил мимо ушей это замечание и толкнул Дженни внутрь дома.

– Надеюсь, ты не позвонила в полицию? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой, и он кивком одобрил это.

– Отлично! Сделай двойной бренди. А когда я уеду, позвони своему дядюшке и расскажи ему, что случилось. Пусть приедет и лично заберет своих бандитов.

Дженни быстро подала ему бокал.

– А как они, в порядке? – неуверенно спросила она.

Марлоу пожал плечами.

– Думаю, что в относительном. Если ты спрашиваешь, не убил ли я кого-нибудь из них, то я отвечу, что нет. Хотя твоему дяде непременно придется обращаться к врачам, а специалисты по таким делам очень недешевы.

– Блеки Моноган в следующий раз убьет тебя, – уверенно сказала Дженни.

Марлоу пожал плечами и поправил галстук.

– Много людей пытались убить меня, – возразил он. – А пока я все еще жив.

– Твое лицо просто ужасно, – сказала она. – Пойди в ванную и приведи его в порядок.

Марлоу попытался улыбнуться.

– Нет, спасибо. Я потороплюсь. О'Коннор может подослать еще кого-нибудь. – Он наклонился к Дженни и погладил ее по щеке. – Все было прекрасно, мой ангел, но наш чудесный вечер закончен. Мне надо убираться отсюда. Дай мне пять минут, а потом звони ему.

Когда Марлоу проходил через двор, Педди начал стонать, а третий бандит непрерывно всхлипывал, словно ребенок. Марлоу быстро шагал по темной улице. Ему повезло. Когда он вышел на площадь, подъехало такси, и он поднятой рукой остановил его.

Марлоу откинулся на сиденье и закрыл глаза. Он чувствовал себя усталым, очень усталым, все тело болело от ушибов. Каждый раз, когда он делал вдох, в груди, в том месте, куда его ударил Моноган, вспыхивала боль, и он боялся, нет ли там перелома. Когда он обдумал все случившееся, то понял, что в глубине души ожидал этого весь вечер. Так или иначе, Моноган дал ему хорошее предупреждение. Он и его дружки спланировали все очень тщательно.

Марлоу вымученно улыбнулся. По крайней мере, он отвлек их на то время, пока Мак повез товар на юг. Его план сработал превосходно, и он очень хорошо узнал, что представляет собой Дженни О'Коннор. Если собрать все воедино, то вечер прошел с пользой, несмотря на полученные побои и синяки.

Он вышел из такси у ворот дома Магеллана и расплатился с шофером. Некоторое время стоял в темноте, слушая удаляющийся шум машины, а потом направился через двор ко входу в дом.

Полоска света пробивалась из-под двери кухни, Марлоу ощупью прошел вперед и повернул ручку двери. У огня на старом стуле сидела Мария и тихо плакала. Она подняла залитое слезами лицо и воскликнула с ужасом:

– О, Хью, что они с тобой сделали?

Она быстро перебежала комнату и кинулась к нему в объятия. Он крепко держал ее и нежно гладил волосы, а рыдания все сотрясали ее маленькое тело.

– Ну что ты, мой ангел? Не о чем так беспокоиться. Они только немножко пощипали меня.

Мария подняла к нему опухшее от слез лицо и сказала, стараясь совладать с рыданиями:

– Из маленького городка возле Питерборо звонил Мак. Он зашел в придорожное кафе выпить чаю, а когда вышел, то увидел, что наш грузовик угнали. – Она беспомощно покачала головой. – Ты разве не понимаешь, что это значит, Хью? Нам конец. Больше мы уже ничего не сможем сделать.

Ее тело забилось в рыданиях, а Марлоу, обнимая ее, с отчаянием смотрел в пространство. Он думал, что, окажись сейчас О'Коннор в этой комнате, он убил бы его собственными руками.