Татьяна Батенёва У ангелов нелетная погода

Все перипетии и действующие лица придуманы автором. Любые совпадения с реальными людьми или событиями являются чистой случайностью.

16 августа 2008 года, суббота

Ссориться начали еще по дороге в аэропорт. Аня не выспалась – рейс был чартерный, ранний. А когда Аня не высыпалась, она всегда злилась, раздражалась по пустякам. Ларису это свойство дочери возмущало, хотя она и понимала его биологическую природу.

– Ты же не кошка и не собака, – увещевала она дочь. – Ты человек, надо уметь держать себя в руках. Мало ли что, не выспалась! Я все время не высыпаюсь, но это не повод огрызаться.

– Ой, мам, не грузи! – хмурила дочь светлые бровки. – Я спать хочу!

Спать и есть – это были две святыни для Ани с детства. Никто и ничто не могло занимать ее, когда она хотела есть или спать. «Бабушка разбаловала, а я потакала», – корила себя Лариса. Зато сытый и выспавшийся ребенок был покладист и улыбчив. И чем старше дочь становилась, тем чаще Лариса ловила себя на том, что соотносит свои педагогические усилия с ее физиологией.

«Все-таки она меня выдрессировала, а не я ее», – думала Лариса, глядя на надутые губы ребенка. К тому же она и сама чувствовала себя виноватой – не подключила Анин сотовый к международному роумингу и не позволила взять с собой ноутбук, лишив дочь привычной возможности болтать с подружками полночи напролет. Сделала она это сознательно: бюджет поездки таких затрат не выдержал бы, но Анюта решила, что мать просто вредничает, и дулась еще и поэтому.

– Паспорт и билет отдала бы мне, – примирительно начала Лариса. – А то, не приведи господь, потеряешь.

– Ма, мне уже исполнилось восемнадцать, ты не забыла? – Аня открыла один глаз. – Не суетись, все будет нормально.

Лариса откинулась на спинку: да, с этим ребенком не сладишь уже, как прежде. Она и на отдых в Турцию лететь отказывалась. Что там делать? Тут туса, дела всякие! Лежать на пляже, бока наедать?

На все аргументы матери о том, что год был тяжелый – выпускные экзамены в школе, потом поступление в институт, что надо поддержать здоровье, поплавать в море, позагорать, – Аня только хмыкала. Но как-то в одночасье разъехались все подруги и друзья, и она нехотя согласилась:

– Но не больше чем на неделю, ма!

Лариса была и этому рада, да и денег больше, чем на неделю, все равно не было. Но путевки выбрала не дешевые – пять звезд, все включено. Так хотелось расслабиться, отдохнуть: год и у нее выдался непростой. Огорчал только чартерный рейс. Лариса не любила летать чартерами: вечно там то задержка, то проблемы с горючим, то двойные билеты на одни и те же места…

Не подвела ее интуиция и на этот раз – рейс действительно задерживали. Аня длинно зевнула, недовольно покосилась по сторонам: где бы присесть. Но свободных мест не было.

Домодедово забито пассажирами, середина августа – самый отпускной сезон.

Лариса и Аня пристроились у стеклянной стены, долго ждали объявления на регистрацию. Наконец сдали чемодан и сели в самолет. Как и следовало ожидать, места, указанные в посадочных талонах, уже были заняты. Аня злилась, Лариса минут десять выясняла отношения с бортпроводницей. Та затравленно извинялась – по всему видно, не в первый раз, потом побежала в сторону кабины пилотов.

Наконец их с улыбками и реверансами пристроили в салоне бизнес-класса, почти пустом. Аня развалилась в широком кресле, показала матери «о’кей» – пальцы, свернутые кольцом, надела наушники айпода, вытянула ноги в проход и закрыла глаза. Все, теперь ее лучше не трогать.

* * *

Когда самолет, длинно тормозя и подпрыгивая, сел в Анталии, Лариса расслабилась. Летать она не любила и боялась. Пассажиры разом, несмотря на мольбы бортпроводницы, повскакали с мест, начали доставать сумки и пакеты с полок. Аня открыла глаза, потянулась – за весь полет ни слова не сказала матери.

– Ну что, доча, прилетели? – Лариса подпустила в голос жизнерадостности.

– Ага, прилетели, – сумрачно откликнулась дочь.

– Ничего, часа через два будем в отеле, поспишь, потом на море пойдем. – Лариса делала вид, что не слышит недовольства. Не хотелось омрачать начало отпуска выяснением отношений и нотациями.

В светлом огромном здании аэропорта все сразу кинулись к кабинкам за получением визы, хотя там и так уже стояли огромные очереди. Громогласные дамы с выводками детей, писклявые младенцы на руках, какие-то разряженные старухи в пляжных шляпах, подвыпившие отцы семейств в гавайских рубахах – большую часть толпы составляли русские. Кое-где видны были чистенькие и спортивные немцы, в основном парами – их Лариса узнавала издали, даже не слыша разговора.

– Ма, я в туалет хочу, – пробурчала Аня. – Все равно очередь тут на час, не меньше.

– Знаешь где, да? – откликнулась Лариса. – Вон туда прямо, потом направо, под лестницей.

Очутившись в аэропорту, она тут же вспомнила всю его географию, хотя в последний раз они с дочерью отдыхали в Турции лет пять назад.

– Только недолго, а то очередь пропустим.

Независимо вздернув подбородок и не снимая наушников, дочь отправилась по указанному маршруту.

Лариса медленно продвигалась к кабинкам, приготовив деньги на визы, свой паспорт и ваучер. Аня все не возвращалась, хотя прошло уже минут пятнадцать. Стоящая впереди пара с малышом потихоньку ссорилась. Мальчик капризничал, недовольный муж шипел на жену, та вяло огрызалась. Вот так и весь отпуск проведут, грустно подумала Лариса, стоило за границу ехать.

Прошло еще минут десять, очередь продвинулась наполовину, а ребенка все не было. Лариса начала нервничать: что она там, просила же не задерживаться!

– Я отойду на три минуты? – обратилась она к стоящей сзади чопорной седой даме с молодым спутником. – Дочь поищу, где-то пропала.

– Да-да, конечно, – сухо кивнула дама.

Лариса быстро добежала до туалетов. В предбаннике с раковинами и сушилками никого не было, двери в кабинки полуоткрыты, закрыта лишь одна в самом конце помещения. Она подождала. Наконец оттуда, переваливаясь, вышла грузная тетка в цветастом платье и белом платке на голове.

Господи, где же она? Неужели пошла к киоскам? «Пить, есть и писать», – вспомнила детскую привычку дочери отвечать на вопрос «чего ты хочешь?». Быстрым шагом дошла до стеклянной стены, отделявшей зал прилетов от магазина беспошлинной торговли, – нет, тут не пройти просто так, только через паспортный контроль. Вдоль стены тянулись серые двери в какие-то служебные помещения. Ну не пошла же она туда!

Быстро набрала Анин номер. Заиграла любимая мелодия дочки – кажется, Земфира. Но женский голос проговорил бесстрастное заклинание: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети!» Ах да, сама же не подключила роуминг, вот черт!

По светлому полу возила уборочную машину какая-то очень смуглая тетушка в комбинезоне.

– Простите, вы не видели здесь девушку в джинсах, с наушниками? – растерянно обратилась к ней Лариса.

Та, изо всех сил улыбаясь, покачала головой: не понимаю. Лариса повторила вопрос по-ан-глий ски – с тем же результатом.

«Ну, погоди, вернешься – получишь по полной программе!» Лариса почти бегом вернулась к очереди. Чопорная дама стояла уже в двух метрах от кабинки, в которой сидел усатый пограничник. Лариса встала перед ней, вертя головой во все стороны. Ани не было видно. Прошло еще пять минут… – Я пропущу вас, хорошо? – Она обернулась к стоящим сзади. – А то ребенок куда-то запропастился, придется подождать.

Несколько человек с радостью протиснулись вперед, она уступила дорогу, потом вновь встала в очередь. Сердце начало колотиться, руки задрожали – не дай бог, случилось с ней что-то! Может, плохо стало?

Лариса, еще раз извинившись, опять побежала к туалетам, дождалась, пока откроются все закрытые дверцы. Из них выходили женщины разных возрастов, она тянула шею, чтобы сразу же увидеть Аню. Некоторые с удивлением смотрели на странную, явно встревоженную женщину в светлом сарафане.

Ребенок пропал. Лариса вернулась к очереди, еще раз пропустила пассажиров вперед, оставшись практически последней. Но по галерее уже мчалась толпа вновь прибывших, и она отошла в сторону: все равно без Ани делать в этой очереди нечего.


Аня вышла из кабинки туалета, вымыла руки, разглядывая себя в большом зеркале. Светлые, остриженные прядями волосы, ярко-карие глаза – мать всегда говорила, что это главное ее украшение, редкое сочетание. Но в остальном собственное лицо Ане активно не нравилось: нос бесформенный, бульбочкой, щеки слишком толстые, губы… Нет, губы, пожалуй, ничего. Только без макияжа лицо какое-то голое, невыразительное.

Она собрала волосы в хвост, заколола «крабиком», сняла джинсовую куртку и перекинула ее через висящую на плече большую сумку – тут даже при кондиционере жарко… Еще раз полюбовалась на свои глаза – м-да, без туши ресниц почти не видно, хотя они и темные.

Она вышла из туалета и чуть не уткнулась в грудь высокого мужчины в темно-синем костюме. «Это в такую-то жару!» – подумала машинально.

– Простите, это вы – Анна Северцева? – Мужчина был подтянут и хорошо выбрит, и пахло от него дорогим парфюмом. В руке он держал сотовый какой-то новой модели, Аня таких еще не видела.

– Ну я, а что? – Аня независимо вздернула голову.

– Прошу извинить, дело в том, что вашей маме стало плохо в очереди, ее увезли на «скорой». – Мужчина сочувственно покачал головой. – Я провожу вас, она просила. Мы доставим вас в больницу, в которую повезли вашу мать. Пройдемте. – И он легко подхватил ее под правый локоть.

– Как? – оторопела Аня. – Что плохо-то? Почему? Я же только что отошла от нее, все было нормально…

Она вертела головой, пытаясь увидеть очередь и стоящую в ней мать, но они уже повернули за угол, откуда очереди к паспортному контролю не было видно совсем.

– Видимо, с сердцем что-то, – тем же сочувственным тоном проговорил мужчина. Слева Аня увидела еще двоих, так похожих на первого, что их всех можно было бы принять за близнецов. – Хорошо еще, что тут всегда дежурит машина скорой, ей уже оказали первую помощь, но нужна кардиограмма, вдруг это инфаркт, вы понимаете?

– А… багаж как же? – Аня никак не могла понять, почему все изменилось так быстро. – И у меня же еще визы нет, мы не успели!

– Не беспокойтесь, дайте ваш паспорт и ваучер, сейчас мы все это уладим. – Мужчина протянул руку, и Аня машинально, как заколдованная, вложила в нее свой загранпаспорт и цветастую бумажку – туристический ваучер. Он передал ее документы напарнику, и тот стремительно повернул куда-то за угол.

Аня и двое ее спутников быстрым шагом вышли из здания аэропорта, прошли по жаркой подъездной аллее и сели в черный БМВ – она даже глазом моргнуть не успела. Водитель в таком же темно-синем пиджаке («Что их тут, в униформу, что ли, наряжают?») рванул с места. Аня покосилась на спутника, севшего рядом, – он бесстрастно смотрел вперед. Облизала губы, пить очень хотелось, в полете давали бутерброд с соленой рыбой.

– Хотите пить? – обернулся к ней проницательный водитель. – Вот, возьмите. – И он протянул запотевшую бутылку с какой-то местной газировкой ядовито-оранжевого цвета.

Аня скрутила крышечку, жадно выпила сразу чуть не полбутылки. Посмотрела на сидящего слева – показалось или нет, что он как-то вытягивается в длину, меняется в габаритах… Она начала что-то говорить – собственный голос звучал как-то странно, замедленно. И мгновенно откинулась на мягкую спинку, закатив глаза…


Лариса металась по залу прилета уже целый час, то подбегая к туалетам, то возвращаясь к очереди. В голове мутилось, в ушах звенело. Ани нигде не было, и она никак не могла сообразить, что же теперь делать. Люди, волнами наплывавшие с прилетающих самолетов, шарахались от странной тетки с растрепанными волосами, которая безумно вглядывалась в новые лица, расталкивала окружающих.

Наконец она совсем обессилела. За ней с интересом и подозрительностью наблюдали турки, сидящие в кабинках паспортного контроля, но никто не подходил. Очереди снова рассосались. Лариса подошла к крайней кабинке.

– Понимаете, у меня дочь пропала… – попыталась она объяснить сидящему в ней плотному черноусому турку, который, она слышала, немного изъяснялся с туристами по-русски. – Вот мой паспорт, вот ваучер… Мы прилетели из Москвы, она пошла в туалет и пропала. Понимаете?

Турок выжидательно смотрел на ее руку, в которой торчала бумажка в пятьдесят долларов.

Лариса, спохватившись, сунула ее в окошко. Он взял деньги, посмотрел купюру на свет, дал сдачу и шлепнул в паспорт визу. Лариса не отходила.

– А как же дочь, она тут в зале прилета где-то, – бормотала она. – Она потеряется, если я уйду, понимаете?

Турок широко улыбнулся и помахал рукой: проходите, мол.

– Нет, вы не поняли, – начала Лариса по-английски. – Я прилетела вдвоем с дочерью. Она пошла в туалет и потерялась. Уже больше часа назад. Я не могу уйти, у нее нет денег на визу, понимаете?

Турок озадаченно прокричал что-то по-своему в соседнюю кабинку, оттуда вышел пограничник помоложе, с красивым, совсем европейским лицом. Он по-английски осведомился, чем может помочь. Лариса с безумной надеждой, что вот сейчас все разъяснится, быстро принялась повторять то, что уже пыталась рассказать черноусому. Молодой слушал внимательно, потом спросил:

– Сколько лет вашей дочери?

– А какое это имеет значение? – не поняла Лариса. – Восемнадцать.

– Ну, может быть, она не захотела ехать с вами в отель? – улыбнулся турок. – И поехала отдельно?

– Да что вы такое говорите! – Лариса готова была зарыдать в голос. – У нее нет денег на визу, она не могла выйти без меня.

– А паспорт ее у вас? – вежливо спросил молодой.

– Н-нет, у нее… – растерянно сказала Лариса.

– А туристический ваучер?

– Тоже у нее.

– Так поезжайте в отель, скорее всего, она уже там, вы просто не заметили, а деньги у молодых девушек всегда есть. – Турок приложил ладонь к форменной фуражке.

– Не-ет, – замотала головой Лариса. – Этого не может быть! Она пошла в туалет и оттуда не вернулась, понимаете? Там ее нет, я проверяла. Куда она могла выйти мимо паспортного контроля?

– Ну хорошо, пройдите на первый этаж, в отделение полиции, сделайте заявление, – безразлично посоветовал молодой пограничник. – И поезжайте все-таки в отель, там встретитесь с вашей дочерью.


В отделении полиции сидел пожилой черноусый турок – Ларисе показалось, точная копия того пограничника, с контроля.

Она опять попыталась рассказать ему, что случилось. Он внимательно и долго слушал, кивая. Но потом проговорил что-то по-турецки, позвонил куда-то по телефону, а ей указал на потертую кушетку в углу.

Через двадцать минут пришла немолодая замотанная женщина-переводчица. На плохом русском она стала переспрашивать Ларису – пришлось рассказать все еще раз. Ей казалось, она сходит с ума, сама уже не верила тому, что говорила. Казалось, надо выйти из этого тусклого прокуренного помещения, и там, на воздухе, к ней кинется Аня, веселая и довольная.

Но турок все бубнил свои вопросы, писал что-то на компьютере, переводчица уныло переводила, Лариса повторяла, что прилетела из Москвы, что вот он, ваучер, что дочь пошла в туалет и пропала. Ее спросили, где она покупала ваучер, какая фирма-туроператор, каким рейсом они летели, в котором часу сели в Москве и приземлились в Анталии… Потом долго выясняли приметы Ани – рост, вес, размер одежды и обуви, цвет волос и глаз, особые приметы, во что была одета и обута, не болела ли психическими заболеваниями… Спросил, есть ли у нее с собой фото дочери, и Лариса растерянно развела руками: фото нет, и в телефоне у нее нет встроенной камеры…

Вопросам не было конца, потом турок опять принялся звонить куда-то, говорил, коверкая ее фамилию, – у него получалось не Северцева, а какая-то Сыверсыва, и не Лариса, а Лырыс. Только имя Анна он произносил как надо, и от этого становилось еще страшней.

Потом он наконец повесил трубку и сказал, что в списке пассажиров рейса 611 из Москвы не было никаких Северцевых – ни Ларисы, ни Анны.

Лариса чувствовала, что сейчас сознание отрубится, – она ничего не понимала.

– Как не было? А как же я? Я же вот, а вот мой билет. – Она протянула корешок посадочного талона.

Турок заинтересованно повертел его в руках. Потом нажал на кнопку, принтер выплюнул лист бумаги. Полицейский произнес длинную фразу по-турецки.

– Ваше заявление зарегистрировано, распишитесь вот здесь, – устало проговорила переводчица. – А сейчас идите в отель, мы примем меры и вам сообщим. Завтра.

– Как завтра? Почему завтра? – На глазах Ларисы кипели слезы. – Я не могу до завтра. Где мой ребенок?

Полицейский что-то сердито проговорил, коротко рубанув ладонью и вставая из-за стола, переводчица потянула Ларису за руку.

– Пойдемте, вам надо забрать багаж.

«Какой багаж, зачем? – тупо думала Лариса. – Где Аня, что с ней, это же я схожу с ума».

Она безразлично следовала за усталой переводчицей, забрала свой чемодан, сиротливо стоявший у замершего конвейера, дошла до автобусной стоянки. У столика с названием турфирмы подала ваучер веселой девчушке в фирменной бейсболке и села в автобус, уже полный туристов.

Автобус тронулся, все происходящее казалось Ларисе нереальным. В голове звенело, тошнота подкатывала к горлу, она бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. По щекам полились горячие и какие-то вязкие слезы.

«Что я тут делаю, зачем, Анечка, доченька моя, где ты?»

Загрузка...