Глава 6


Гарри выдержал краткую битву с собственным телом, отчаянно жаждавшим схватить Плам в охапку, отнести в спальню и приложить все усилия к тому, чтобы долго-долго удерживать в состоянии абсолютного блаженства. Помогло напоминание самому себе, что он джентльмен, а не животное, джентльмены не ведут себя так, будто они жеребцы, скачущие вокруг кобылы во время течки.

Несколько минут все висело на волоске. Гарри был готов позабыть о чести и порядочности и превратиться в жеребца, но, в конце концов, лучшая сторона его натуры взяла верх. Он приказал себе подумать о самых неприятных вещах вроде застоявшихся выгребных ям и раздувшихся трупах и снова взялся за письмо, полученное всего час назад.

— Темпл!

Секретарь появился раньше, чем затихло эхо от его вопля.

— Вы кричали, сэр?

— Кричал. Мне нужен твой совет.

Темпл позволил удивлению промелькнуть по своему лицу.

— Вам нужен мой совет?

— Да. Сядь, тут требуются некоторые объяснения. Незадолго до женитьбы на Беатрис мне предъявили обвинение в государственной измене. По-моему, я уже об этом рассказывал.

— Да, сэр, рассказывали. — Темпл поджал губы. — Обвинения оказались ложными, и вас оправдали.

Гарри откинулся на спинку кресла и положил ноги на угол стола.

— Разумеется, они были ложными. В то время я работал на министерство внутренних дел, под непосредственным руководством премьер-министра. Я служил наживкой, чтобы поймать того, кто использовал министерство для раздувания мятежей.

Темпл ничего не сказал, но его глаза засверкали от возбуждения и восхищения.

— Полагаю, вы поймали того человека?

— Да, поймал. Правда, меня едва не повесили, но все уладилось, когда я точно выяснил, что тайным руководителем заговора с целью свергнуть правительство был не кто иной, как сэр Уильям Стэнфорд, глава министерства внутренних дел.

— Но… ведь он был вашим начальником? — спросил Темпл.

Гарри кивнул:

— Был. Я работал на него много лет и даже не догадывался, что он пользуется своим служебным положением, чтобы скармливать информацию анархистам.

— Боже милостивый! — Судя по лицу Темпла, история захватила его полностью. — А что сталось с сэром Уильямом? Анархистов поймали? И как вы оказались в тюрьме за государственную измену?

Гарри открыл небольшую кедровую шкатулку, стоявшую в дальнем углу стола, и вытащил из нее тонкую коричневую сигару. Приглашающе махнув рукой на шкатулку, он раскурил сигару и снова откинулся на спинку кресла с видом человека, готового рассказать интереснейшую историю.

— Сэр Уильям покончил с собой, как только я установил, что он предатель. Анархистов поймали, руководителей повесили. Меня судили за измену, потому что сэр Уильям сделал из меня козла отпущения, состряпав с помощью анархистов достаточно убедительное дело. Видишь ли, он понимал, что я уже близок к истине, и до его ушей дошло, что премьер-министр знает — кто-то из высокопоставленных лиц в министерстве внутренних дел предает правительство. Стэнфорд и решил пожертвовать мной.

— Захватывающе, — произнес Темпл, аккуратно стряхивая пепел в предложенную пепельницу. — Полагаю, письмо, полученное вами сегодня утром, имеет какое-то отношение к тому случаю?

— Вот именно. — Гарри опустил ноги на пол и хмуро посмотрел на письмо. — Это от лорда Брайсленда, нового главы министерства внутренних дел. Он пишет, что, по его недавним сведениям, Стэнфорд работал не один, и министр хочет, чтобы я явился к нему с документами — он намерен найти доказательства о второй, причастной к этому делу персоне.

— Похоже, что придется как следует потрудиться.

— Придется. — Гарри вздохнул и взял перо. — Я хочу, чтобы ты написал Крэбтосу и велел ему раскопать мои отчеты в Роузхилле. Пусть перешлет их сюда как можно быстрее. Кроме того, тебе придется помочь мне разобрать кое-какие бумаги. Бумаг, относящихся к тому времени, не так много, но мне помнится, что во время переезда я где-то видел шкатулку со своими заметками. О, и не забудь отослать объявление в «Тайме»!

Темпл вытащил изо рта сигару, подошел к камину и выбросил в него и пепел, и окурок. Затем протер стеклянную пепельницу носовым платком и снова поставил на стол Гарри.

— Объявление о вашем браке?

— Да. Так мне не придется писать письма всем своим знакомым. И Плам, вероятно, тоже хочется, чтобы ее родные и друзья об этом узнали. Проклятие! Именно тогда, когда я хочу провести как можно больше времени, наслаждаясь прелестями жены, приходится разбирать записи пятнадцатилетней давности…


* * *


— Мне бы очень хотелось понять, как этот бык попал в дом. Кто-нибудь из вас может мне объяснить?

«Чвирк-чвирк», — защебетал фазан. Плам посмотрела на него, давая понять, что его мнение ее не интересует, и, сделав взгляд очень суровым, перевела его на шеренгу слуг и детей, стоявших перед ней.

— Ну? Кто может что-то сказать?

На нее смотрели десять пар глаз, в которых светилась невиновность — такая невиновность, что даже херувимам немедленно захотелось бы оправдаться.

Плам вздохнула.

— Очень хорошо, раз уж вам так хочется все усложнить. Герти?

Пожилая женщина с каштановыми волосами, подернутыми сединой, кивнула.

— Вы отвечаете за детей?

— Ага… то есть отвечала; пока его светлость на вас не женился, а теперь за этих негодников отвечаете вы.

При этой мысли Плам с трудом подавила зарождающуюся панику. Они всего лишь дети, а у нее большой опыт общения с детьми Корделии. Плам играла с ними не один год, причем полностью отдавая себе отчет, что Дел позволила бы устраивать шумные игры, представляющие опасность или просто неподходящие. Однако теперь она сама оказалась в положении подруги и пребывала в печальном недоумении, что можно и чего нельзя делать с детьми. После утренних, не самых приятных, размышлений она пришла к выводу, что станет им другом, будет им помогать, направлять их — наставлять, но при этом без излишней строгости и наказаний.

В конце концов, для этого у них есть отец.

— Это верно. Однако у вас с ними куда больше опыта, поэтому вы должны догадываться, каким образом быка впустили в дом.

Женщина по имени Джордж (трудно себе представить более неудачное имя, поскольку Плам еще никогда не видела столь прелестного и соблазнительно пышного создания — ее не портили даже скучное серое платье и заляпанный передник) подняла руку:

— Через дверь?

Диггер прыснул. Индия возвела глаза к потолку и приняла такой скучающий вид, какой могут принимать только тринадцатилетние девочки. Плам прищурилась и сердито посмотрела на обоих.

— Ты мне ничего не хочешь сказать, Диггер?

— Конечно, хочу. Целую кучу всего. Джошуа очень дружелюбный, почти как Нэш.

Нэшем звали фазана, это Плам уже знала. Ей рассказал об этом Хуан, когда знакомил ее с няньками, лакеями и детьми.

— Джошуа?

— Так зовут быка, — пояснил Диггер. — Он дружелюбный, видишь? Он любит Мактавиша, поэтому, когда мы вернулись, разыскав хвост Джошуа…

— Я нашел бычий хвост! — счастливо воскликнул Мактавиш, поднимая вверх что-то высохшее и черное, больше похожее на обезвоженную змею, чем на хвост. — Теперь у меня будет котенок? Ты сказала, что будет.

Плам слегка приподняла бровь, посмотрев на Диггера, и едва заметно кивнула ему на Мактавиша. Диггер помотал головой. Она вознесла беззвучную молитву, благодаря за то, что ей не придется восхищаться возвращением на место бычьего хвоста, и продолжила:

— Это объясняет появление Джошуа в холле, но как он разбил три очень дорогие вазы и продырявил рогами дверь в туалет?

Энн и Эндрю захихикали, но тут же сообразили, что смеются над одним и тем же, и обменялись недовольными взглядами.

— Вазы не были дорогими, мэм, — сказала Джордж. Остальные слуги закивали. — Его сиятельство никогда не поставит в холл ничего дорогого.

Плам нахмурилась:

— Да?

— Да, мэм. Он-то знает.

— Еще как знает.

— Да, мэм. Насчет детей.

— Ага. — Плам добавила пару дополнительных очков к своему мнению об интеллекте Гарри и возобновила расспросы. — А насчет двери в туалет…

— Там сидел Тавви, — сказал Диггер. Очевидно, он всегда говорил от имени всех детей.

Индия уселась в уголок голубого дивана напротив Плам и перестала обращать внимание на окружающих, сделав вид, что находится за тысячу миль от них.

— Нэшу нужно было на горшок, — добавил Мактавиш, дразнивший фазана высохшей змеей, которая считалась бычьим хвостом.

Плам довольно успешно выбросила из головы образ фазана на ночном горшке и храбро ринулась вперед:

— Раз уж мы все здесь друзья, давайте просто забудем про утреннее происшествие.

Слуги облегченно вздохнули. Плам обвела всех внимательным взглядом.

— Понятно, что я новый член семьи, но мне все же придется принять твердое решение насчет появления животных в доме. Впредь все животные, кроме домашних любимцев, будут жить на улице. Всем животным, кроме кошек и собак, запрещается заходить вслед за вами в дом. Всем понятно?

— Да, — кивнул Эндрю.

— Нет, — замотала головой Энн.

Диггер пожал плечами.

Герти и Джордж переглянулись. Хуан бухнулся перед Плам на колени, прижав одну руку к груди, а другую вытянув вперед.

— Пресвятая Дева да благословит вас, леди Плам. Бык устраивает в холле такой беспорядок, а мы с мальчиками должны все это убирать! На прошлой неделе здесь были павлины, а до них — голуби. — Он передернулся и, прикрыв глаза, послал ей такой похотливый, такой неприличный взгляд, что мог изумить любую девушку из гарема.

Плам его проигнорировала.

— Том, дорогая, мой блокнот для записей у тебя? Спасибо. О, надеюсь, вы уже все познакомились с моей племянницей, мисс Фрейзер?

Несколько голов кивнули.

— Отлично. Герти, вы с Джордж можете возвращаться в детскую. Хуан… да, спасибо, я высоко ценю вашу благодарность, но, право же, мне не кажется, что целовать мои башмаки достойно дворецкого маркиза… вы с лакеем можете и дальше продолжать уборку последствий разрушений, нанесенных быком.

Плам дождалась, пока слуги выйдут из комнаты (Хуан шел последним, на его красивом лице застыла соблазнительная гримаска, наверняка способная растопить сердце любой другой женщины).

— А теперь, дети, вы. Мне всегда казалось, лучше начинать так, как хочешь продолжить. Сегодня утром я набросала кое-какие заметки насчет того, что собой представляет приемлемое поведение и чего я ожидаю от каждого…

Все дети разом как безумные кинулись к двери и выскочили из комнаты в вихре фазаньих перьев, мелькающих нижних юбок и сверкающих черных башмаков.

— …из вас. Да будь оно все проклято! — Плам в смятении и досаде посмотрела на дверь, только что захлопнувшуюся за Мактавишем. И прежде чем она успела произнести еще хоть слово, дверь снова приоткрылась, и в нее просунулась голова самого младшего из ее новообретенного семейства.

— Котенок, — напомнил он.

Плам вздохнула, но губы ее тут же задергались — хихиканье Том переросло в настоящий взрыв хохота.

— Пойдем, тетя. Я схожу с тобой и Мактавишем на конюшню. У одной из тамошних кошек есть котята, и их уже можно забирать.

Плам хотела еще раз вздохнуть, но решила, что слишком частые вздохи — признак слабого разума, а она только сейчас начала понимать, что не может проявлять перед детьми ни малейших признаков слабости. Гарри доверил их ей — значит, она и должна найти правильный способ справляться с ними и заставить их хорошо себя вести. «Я им друг, я им друг», — мысленно повторяла она, положив блокнот с записями на столик у дивана и отряхнув юбку.

Мактавиш с надеждой наблюдал за ней, уже приготовившись выпятить пухлую губку, если Плам откажется выполнить его требование насчет котенка. Она улыбнулась и протянула мальчику руку.

— Ну что, пойдем выбирать тебе котенка?

Мактавиш, сильно недовольный тем, что его ведут за руку, потащил Плам из дома в сторону конюшни. По дороге она решила написать Корделии и выяснить как ей удается справляться с юными сорванцами. И уже начала придумывать способы завоевать детские сердца.

Гарри вошел в столовую и с удивлением посмотрел на стол, накрытый на девять персон. Он привык обедать один или с Темплом. В комнате не было никого, кроме Хуана и старшего лакея Бена. Они выставляли на стол сервиз, который Гарри не видел со смерти Беатрис.

— У нас что, званый обед?

Хуан кинул на него полный сострадания взгляд и едва заметно сдвинул влево хрустальный бокал. Про Хуана говорили все, что угодно — Гарри уже много всякого успел услышать от каждой своей служанки, — но дворецкий знал, как сервировать стол.

— Леди Плам. Она говорит, что маленькие дьяволята буду обедать с вами.

— Маленькие… о, маленькие дьяволята. — Гарри криво усмехнулся и быстро взглянул на темно-красные, в разводах, обои столовой. — Ну, может, оно и к лучшему. Плам все равно захочет здесь все обновить, а обедающие тут дети наверняка только ускорят дело.

Хуан фыркнул. Гарри, решив, что тот выражает несогласие, поправил очки и постарался изобразить уверенного супруга, во всем поддерживающего свою жену.

— Будем верить, что она разбирается во всем этом лучше. Кстати, ты знаешь, где она?

Хуан пожал плечами:

— Вот этого я как раз не знаю. Час назад была здесь, велела нам накрыть и на маленьких дьяволят, а потом ушла.

Гарри, размышляя, потеребил нижнюю губу и вышел из столовой. Может быть, Плам отдыхает перед обедом?

Может, решила провести спокойный часок в комнате, которую он выделил ей в качестве собственной гостиной? А может быть, она сейчас с Том или с Индией и Энн. А вдруг лежит голая в постели, распустив эбонитовые волосы, и ждет, когда сможет завлечь его в ловушку из шелковистых прядей?.. Он тряхнул головой, избавляясь от этого видения, и отправился на поиски жены.

Он нашел ее запертой в одном из садовых сараев — грязную, голодную и в полном бешенстве.

— Гарри! — вскрикнула Плам, увидев его, и кинулась в объятия с самой что ни на есть благодарностью, трясясь и дрожа от ужаса и досады.

Жена в очередной раз продемонстрировала ему неожиданные глубины.

— Где они? — прорычала она, оттолкнувшись от его груди. — Где эти маленькие… маленькие…

— Дьяволята?

— Да! Именно! Дьяволята! Отличное название для них. И подходящее. Очень подходящее!

Она была великолепна в своем бешенстве. Иссиня-черные волосы выбились из когда-то аккуратной косы, глаза сверкали обещанием возмездия, щеки раскраснелись. И она принадлежала ему, вся, до последнего лакомого кусочка.

Впрочем, Гарри может вот-вот утратить все эти кусочки до единого, если не сумеет ее успокоить и убедить, что обычно дети не устраивают таких злых шуток и не запирают людей в садовых сараях.

— Их отправили в детскую без обеда.

— Прекрасно! — рявкнула Плам, оттолкнула его и прошествовала на свободу, пытаясь хотя бы чуть-чуть привести себя в порядок, пока шла к дому по заросшему саду. — Они не заслуживают хорошего обеда. Они заперли меня здесь, Гарри, заперли вместе с пауками, жуками и всякими скользкими тварями!

Гарри цокал языком и сочувственно что-то бормотал, обвив ее талию рукой — вроде бы для того, чтобы поддержать, но на самом деле просто потому, что ему нравилось к ней прикасаться.

— Мактавиш, тот самый Мактавиш, которому я только что подарила котенка, заманил меня в этот сарай и сбежал через узкий лаз в углу, пока остальные запирали дверь!

— Неблагодарное маленькое чудовище.

— Они все неблагодарные! Они растоптали мое предложение дружбы, буквально растоптали!

— Они вас не заслуживают, просто не заслуживают, — успокаивающе сказал Гарри и прикусил язык. Меньше всего ему хотелось подтолкнуть ее к мысли о разводе.

При этих его словах Плам на мгновение замерла, а потом зашагала к дому уже медленнее, погрузившись в глубокие размышления.

— Может быть, я чересчур поспешила с осуждением и они вовсе не такие плохие, право же.

Гарри, будучи человеком предельно честным, предпочел оставить это без комментариев. Он терпеть не мог врать, если в этом не было крайней необходимости.

— Честное слово, я думаю, дело в том, что они слишком энергичные, — задумчиво произнесла Плам. Пламя, пылавшее в ее прелестных темных глазах, затухало, подернувшись пеплом. — Живость в детях — это то, что следует только приветствовать.

— И в жене тоже.

Плам перевела на него взгляд своих больших бархатистых глаз.

— Дааааа, — медленно протянула она, и между этими дивными прямыми бровями залегла небольшая морщинка. Плам прикусила нижнюю губу, и как только ее небольшие белые зубки начали поигрывать с восхитительной розовой губкой, по телу Гарри словно разлился жар. — Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, будто я не в состоянии стать матерью таким чересчур живым и энергичным детям. Я могу, просто они застали меня врасплох своим…

— Бесчестным заговором с целью напугать? — подсказал Гарри, ни на минуту не обманувшись в подлинных намерениях своих детей.

— …хитроумным умением продумать подробнейший план и довести его до логического конца, — закончила свою мысль Плам, торжествующе улыбнувшись. Они как раз подошли к дому.

Гарри открыл единственную оставшуюся целой французскую дверь, ведущую с террасы в комнату, и повернулся к жене.

— Хитроумный… да, пожалуй, на хитроумие они горазды. Плам… — Он схватил ее за руку, словно собирался швырнуть через всю комнату, и начал большим пальцем поглаживать ладонь. Пальцы Плам сомкнулись на его руке. Гарри подумал, что уже очень давно не возбуждался только от того, что держит женщину за руку. — …вам вовсе ни к чему защищать их. Я уже велел оставить детей без обеда, и они ждут, когда вы придумаете им наказание за эту выходку.

— Наказание? — Плам опять закусила губу, а морщинка между бровями углубилась.

Он кивнул.

— Можете не сомневаться: любое наказание, которое вы придумаете, будет исполнено, несмотря на все их мольбы о снисходительности и сострадании.

— То есть? Вы хотите, чтобы я сама их наказала? — Ее голос внезапно сорвался на писк.

— Разумеется. Это вы пострадали — значит, вам и вершить правосудие. Один совет: не смотрите при этом им в глаза, это вам здорово поможет. Любой из них с легкостью начинает заливаться слезами, а это в сочетании с дрожащими губами бывает весьма эффективно.

— Слезами, — с дрожью в голосе повторила Плам.

Услышав это, Гарри захотел поцеловать ее сильнее, чем прежде. Разве может быть на свете женщина более совершенная? Он позволил себе еще дважды поцеловать ее руку, а потом открыл дверь в холл и сопроводил Плам к подножию изогнутой дубовой лестницы.

— Только не поддавайтесь жалости, когда они кинутся к вашим ногам и начнут умолять о милосердии. — Плам издала какой-то невнятный горловой звук. Гарри отпустил ее руку и направился в столовую. — Я велю Хуану убрать детские приборы…

— Нет!

Гарри остановился, удивившись страстности ее протеста.

— Нет? Но ведь вы не хотите вознаградить маленьких дья… дьяволят, оказав им честь пообедать с нами?

Плам сделала глубокий вздох (с учетом ее тесного лифа Гарри это очень понравилось) и сжала в мольбе руки.

— Пожалуйста, Гарри. Я так хочу, чтобы мы стали одной семьей, и я подумала, что это так удобно — никто из гостей у нас сегодня не обедает, и поэтому дети могут присоединиться к нам. Мои родители часто разрешали нам с сестрой пообедать с ними, и у меня об этом сохранились самые чудесные воспоминания. Пожалуйста, пожалуйста, позвольте детям присоединиться к нам!

Гарри нахмурился и уже хотел сказать, что она хозяйка в этом доме и ей не требуется его разрешение, но тут Плам подошла и сжала его руки.

— Обещаю, они будут вести себя хорошо и не устроят никаких неприятностей. Я уверена, что они уже жалеют о своей шутке, и мне очень не хочется наказывать их из-за такой глупости. Пожалуйста, позвольте им пообедать с нами. Они не будут нам докучать, вот увидите.

Гарри высвободил руку и провел большим пальцем по нижней губе Плам. Каждый мускул в его теле, каждая жилка, каждая мельчайшая часть его существа жаждала подхватить Плам на руки и унести в постель. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь противостоять этому соблазну, пытаясь овладеть собой — какой-то частью сознания поражаясь тому, как сильно он на нее реагирует. Должно быть, причина в его долгом пятилетнем одиночестве (уж не говоря о воздержании). Больше никак не объяснишь, почему его так сильно влечет к женщине, с которой он познакомился всего несколько дней назад.

Очевидно, Плам восприняла его молчание не как борьбу разума с телом, а как размышление о ее способности стать детям матерью.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Гарри улыбнулся и поцеловал ее в губы, прогоняя тревогу прочь, — просто короткий поцелуй, потому что, честно говоря, он совершенно не доверял самому себе и мог позволить только мимолетный контакт с этими восхитительными, соблазнительными, похожими на спелые ягоды губами. Но все-таки это был поцелуй, и его тело (уже возбудившееся после всех необузданных фантазий) отреагировало так, будто ему подали сигнал «в атаку». Гарри направил свое вероломное тело прямиком в столовую, кинув через плечо:

— Как угодно, Плам. Если вам хочется, чтобы дети обедали с нами — а я ничуть не заблуждаюсь на их счет, они ни капли не раскаиваются в том, что натворили, — то пусть обедают. Буду ждать вас в столовой. — Когда он сядет, выпуклость на брюках можно будет прикрыть кружевной скатертью, а со временем он сумеет взять себя в руки. Но хочется надеяться, размышлял Гарри, глядя, как Плам приподняла юбки и побежала вверх по лестнице, что такое время не наступит по меньшей мере еще лет шесть. Или восемнадцать. А если повезет, то никогда.

— Спасибо, Гарри! — крикнула Плам, добравшись до верхней ступеньки. — Это будет чудесно, вот увидите!

Это будет кошмар, и он прекрасно это понимал, но готов был вытерпеть все, что угодно, лишь бы на ее лице чаще возникала радостная улыбка. Плам, решил Гарри, продвигаясь в сторону столовой, это лучшее, что могло случиться с бандой его дьяволят. Он только надеялся, что они поймут это до того, как окончательно сведут ее с ума.


Загрузка...