У свободы цвет неба

25 Капканы и ключи

Гавриил, выйдя из портала, направился прямо в обитель, задержавшись в Приозерске только для того, чтобы найти своему спутнику рубашку и штаны. В воротах Александро-Невской лавры они выглядели странной парой: два сааланца, один в рясе и с деревянным сундучком в руках, на другом старый комплект формы Охотников без знаков различия.

Монах занес вещи в келью, оставив спутника ждать снаружи, быстро вышел и направился с ним в храм. Там нашел отца Дионисия, уже собравшегося разоблачаться после службы.

- Вот, отче, - Гавриил подвел ничего не понимающего Пино к священнику. - Я крестил в воде, а крестить в Духе только ты можешь. Прошу, заверши обряд.

Отец Дионисий молчал почти минуту.

- Как так вышло, Гавриил?

- Хотел дать утешение преступнику перед казнью, он выжил.

- Как же так вышло? - повторил священник снова.

- Казнили водой, отче. Я ему в воду возглашал. И к нему приплыл... ну, ящер. И привез его на спине назад.

- Ясно. - Отец Дионисий повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу Пино, не понимающему ни слова. - Ты отрекался ли сатаны?

Пино заморгал, не понимая вопрос.

- Отрекся ли ты от старых богов? - перевел Гавриил.

Пино радостно закивал.

- И дуни и плюни на него? - уточнил священник.

Пино вопросительно посмотрел на Гавриила. Услышав вопрос на сааланике, подтвердил словесно: да, дунул и плюнул.

- Так, - кивнул отец Дионисий. - Ты сочетался ли Христу?

Пино с помощью Гавриила подтвердил и это.

- Ну хорошо, - вздохнул священник, - пойдем завершим обряд. Имя-то дал?

- Не успел, отче, - повинился Гавриил.

- Ну значит, будет Иона, - постановил отец Дионисий.

Новокрещенного разрешили пока оставить при храме, чтобы выучил язык и начальные молитвы хотя бы в первом приближении. Работу дали в монастырской трапезной, рядом с Гавриилом. Ему же назначили послушание учить Иону языку.

Гайям да Врей, мелкомаг, сотрудник южной службы порталов, нашел приют в Павловске. Город не сильно отличался от Исаниса, граф оказался добрым и понимающим. Он заверил беднягу, что из края выдачи нет, пусть даже его голову начнут требовать все да Шайни вместе взятые, посочувствовал прерванному в самом начале роману и выдал ключ от апартаментов. Его секретарь рассказала новенькому, где можно поменять чаши и кольца на местные деньги, рубли, и как обзавестись необходимым. Комнату Гайям счел маленькой, но вполне комфортной. Дом стоял на краю уже зеленого необъятного парка. В крае весна была в самом разгаре. Мелкомаг открыл окно, с удовольствием посмотрел на деревья снаружи, закрыл раму и пошел знакомиться с бароном, управляющим подразделением, и представляться досточтимому. Учиться дурному он тоже планировал, но позже, дней через пять, когда освоится. Жизнь его начиналась сначала, и она была хороша.

После инициации Сережа путался в ногах и ловил углы неделю. Когда он научился отличать мир плотных предметов, честно стоящих на своих местах, и явлений природы, известных с детства, но коварно поменявших свой вид после посещения сааланского храма, от мира предметов и явлений, не видимых ему до того дня, у него начались дополнительные занятия с директором. Выяснив, что Айдар Юнусович не просто сааланский маг, а считается довольно-таки крутым среди своих, мальчик сперва испугался, потом пришел в восторг. Но быстро выяснил, что директор точно так же, как и до того, настойчив и очень терпелив на своих уроках. Айдар Юнусович преподавал рисунок. Рисовать в интернате при резиденции умели все, кто проучился хотя бы год. А кто проучился дольше, умели рисовать хорошо. И теперь директор учил Сережу сплетать магические нити в полотно и строить простую защитную полусферу. Уже полчаса. Ученик был почти в отчаянии. Вместо полусферы, которую раз за разом ему показывал учитель, у него выходила то плоская салфетка, то мыльный пузырь, который приходилось ловить по всей комнате.

- Айдар Юнусович? - в обращении звучала просьба то ли помочь, то ли подсказать, как правильно.

- Нет, Сережа, - очередной раз вздохнул Айдиш, - так не получится. Ты тянешь за середину, а надо собирать края.

- Я никогда не научусь... - мрачно сказал подросток.

- Научишься - заверил директор. - Просто не через неделю. И знаешь что? Давай-ка начнем с еще более простых вещей.

- Вы же сами сказали, что проще этого не бывает? - удивился мальчик.

- Извини, забыл, - пожал плечами досточтимый. - Давно дело было, много лет прошло.

- А сколько? - поинтересовался ученик.

- Ваших почти сто пятьдесят, - невозмутимо ответил учитель.

- И вы все это время здесь? - вытаращился плохоиспеченный недомаг.

- Нет, конечно, - усмехнулся маг Академии. - Здесь я лет тридцать пять или около того. Ну, к делу. Клади на стол красную нить. Да-да, прямо взглядом. Можешь помочь рукой, если сложно. Ну, давай вместе: как... однажды... Жак... звонарь... городской сломал фонарь. Видишь? Получилось!

Посреди директорского стола вальяжно расположилась радуга. Сережа задумчиво посмотрел на нее.

- Айдар Юнусович? А почему цветов только семь? В настоящей их же больше.

- Не знаю, - сказал Айдиш, глядя на часы на противоположной стене - Мы привыкли так. У сайхов цветов в радуге вообще двенадцать, им так удобнее.

- Можно попробовать с двенадцатью? - спросило юное дарование.

- Можно, - согласился директор. - Послезавтра. Марш обедать, потом на урок по оптике.

Твист Полине оказался то ли не по силам, то ли не по настроению. Она поняла это на третьей минуте. В итоге сайни развлекались с Исианом, а она сидела на кипах шерсти, сложенных у входа в лавку, и смотрела на этот праздник. Исиан понял идею за пару минут, пока Полина еще участвовала в общем веселье, и сейчас получал искреннее удовольствие от процесса и компании. Он оказался ритмичным и четким в движениях, подвижным и совершенно неутомимым. Впрочем, последнее Полину удивило меньше всего: чего еще и ждать от мага, который выглядит ровесником или погодком собственного сына.

Через полчаса сайни разбежались, кто по гнездам, кто по найденным прямо на рынке убежищам, а сайх вызвался проводить Полину назад.

- Чак говорил, ты им еще и пела.

- Не им, а ему, - уточнила она. - Я не думала, что выживу тут, и хотела оставить ему что-нибудь на память.

- У тебя были все основания опасаться, - сочувственно сказал Исиан.

- Я не опасалась, - легко ответила Полина.

- Прости.

- Не стоит беспокойства.

Исиан быстро сменил тему.

- Этот танец, твист - он ваш, земной?

- Да. Частный случай другого танца, рок-н-ролла.

- Тот такой же задорный?

Полина невольно улыбнулась.

- Спроси сына. Макс отлично танцевал рок-н-ролл на Островах у Димитри.

Исиан вздохнул.

- Боюсь, мне не скоро представится такая возможность. Макс не жаждет со мной общаться.

- Извини, - тут же сказала Полина

- Не стоит. Это сделал я сам, а не твои слова. Ты сама не танцуешь рок-н-ролл?

- Умею, но не люблю.

- Вообще не любишь танцевать?

- Люблю, но не это.

- А что? - он выглядел заинтересованным, но Полина не хотела распространяться.

- Тебе показать прямо здесь? - спросила она, больше чтобы закрыть разговор.

- Отчего нет? - улыбнулся Исиан. - Улица совершенно пустая и довольно гладкая.

- Это не твист, надо танцевать вдвоем, - "...а ты не умеешь" она не стала договаривать.

- Покажи мне? - то ли спросил, то ли попросил сайх.

Полина развернулась к нему, подала правую руку, положила левую на плечо мужчины, выпрямила спину. Сделанный им шаг влево был очень коротким, лишь формальным обозначением начала движения. Она едва успела удивиться, как поняла, что он ведет ее, причем очень уверенно. Левая, правая, левая, шаг с правой в крест... Он знал этот танец, и знал хорошо. Более того, он отлично представлял себе, как можно продолжить - прямо здесь, на камнях, присыпанных снегом, при свете масляного фонаря. Но не стал, а подтвердил это словами, отпустив ее руку и отойдя на четверть шага.

- Ах, вот это что... Знаешь, когда я этому учился, танцем оно не было. В юности я был наблюдателем в одном из миров, там в этом стиле проводили ритуальные и судебные поединки. На круглом деревянном помосте и под барабан. Потом я вытаскивал оттуда нашу экспедицию, а когда мы вернулись, пошел учиться спасательскому делу. Чтобы в следующий раз принимать решения не по наитию и в тревоге, а спокойно и уверенно.

- И как? - поинтересовалась Полина. - Обучение помогло?

- Отчасти да, отчасти нет. Решать и действовать приходилось все так же по наитию и в тревоге, просто задачи оказывались все сложнее.

Исиан выглядел задумчивым, пока рассказывал, и до самого крыльца был задумчив до рассеянности. И немудрено, решила Полина. Воспоминания об опыте спасателя редко бывают веселыми и легкими. Ей было с чем сравнить. Перед самым крыльцом сайх приостановился.

- Я был бы рад встречаться еще, например, там же, у сайни на рыночной площади. Мне понравился твист. И то, что было на улице, мне тоже нравится. А на рыночной площади есть помост, на нем удобней.

И твист, и Исиан Полине были достаточно безразличны, но идея отторжения не вызвала, и это с ее настроением уже можно было счесть за счастье.

- Вообще, это не танцуют на улице. Лучше бы в помещении.

- Я знаю. Что-нибудь придумаем.

Он улыбнулся и скрылся в темноте парковой аллеи.

В холле Полину ждали Айриль и Онтра. Объятия, поздравления с окончанием расследования, с восстановлением доброго имени... Она улыбнулась.

- Вердикта еще нет.

Онтра захохотала в ответ так, что охрана с галереи шарахнулась к лестнице.

- Я посмотрела бы, с каким лицом магистр Академии скажет императору, что он не успел с вердиктом до Долгой ночи! Жаль, в этот раз у меня нет пригласительной марки. Этой зимой меня не звали на праздник к государю, он немного обижен на меня за один случай на море прошлой весной. Но думаю, это пройдет, и я еще узнаю, как все было.

- Матушка, - сказал Айриль, вставая со скамьи и подавая ей сверток, - мы у тебя нахозяйничали, прости. Вот твое платье для приема у государя.

Полина аккуратно отогнула угол свертка. Оттуда выглянул край ткани теплого вишневого цвета.

- Шерсть наша, из марки да Юн, - сказала Онтра. - А шили у вас. Я взяла платье из твоего шкафа и попросила повторить. Надеюсь, не будет велико.

Полина улыбнулась:

- Надеюсь, мне простят, если что.

Она ждала, что Айриль расскажет ей про дела "Ключика", но он только сказал, что землю под гаражами "Рыцарей" удалось официально оформить в собственность клуба и что над объединенными отсеками начали строить второй этаж. На этом быстро свернул тему, забрал Онтру и ушел вместе с ней. На прощание оба пожелали Полине удачного вечера у государя. После них пришла Марина с целой коробкой уходовой косметики. Полина только покрутила головой. Можно подумать, за две ночи и день реально поправить то, что методично и ежедневно портили месяц с лишним. Впрочем, она пообещала применить все привезенное согласно приложенной прописи. Сама Марина прибыла в шикарном брючном костюме, шелковой блузке под ним, со свежим маникюром и в новых золотых серьгах. И с глазами, полными тревоги, которой она не стала делиться. А кроме картонной коробки с уходовыми средствами отдала подруге маленькую бархатную коробочку. Полина открыла ее и замерла, увидев эмалевую желто-алую бабочку, довольно легкомысленные серьги в форме сердечек, с концов которых свисали на цепочках желтые, оранжевые и красные каменные капельки, и тонкий завиток кольца с крохотной мандариновой искрой.

- Нашла у себя, представляешь? - сказала Марина. - Еще со Львом тебе собирали на годовщину свадьбы по всем ярмаркам "Мира камня".

Полина качнула головой, вяло усмехнулась.

- Вовремя, да...

Лейшина шевельнула плечом.

- Знаешь, я почему-то подумала, что из шкатулки ты ничего надевать не захочешь. А без всего пойти - не поймут.

- Дикий народ... - кивнула Полина без тени улыбки.

Марина посмотрела на подругу странно, подавила вздох.

- Иди первую маску делай, ее за час до сна надо, а то лицо отечет.

- Хорошо, - кивнула Полина. - Иду.

Утром, выполнив все процедуры по прописи, найденной в коробке, Полина вышла в холл, попросив Чака проветрить комнаты от невыносимого для нее запаха чего-то цветочного и жженой шерсти. В холле уже был Дейвин. Он внимательно вгляделся в ее лицо и сказал:

- Завтра ты обедаешь у нас, и мы возвращаемся сюда вместе. Мы позаботимся о тебе. Ваши средства хороши, но недостаточно. Мама обещала попробовать спасти положение.

- Очень мило с ее стороны, - ответила Полина, - но вы же сами приглашены. Предстоят сборы, а тут я. Будет ли это уместно?

Дейвин улыбнулся.

- Более чем. И мы все очень рады тому, что на этом празднике государя ты будешь вместе с нашей семьей. Вообще, - добавил он, - моя мама всегда хотела смертное дитя, может быть, тебе понравится быть да Айгит, как я? Не ради меня, хотя я был бы счастлив видеть тебя сестрой, но ради нее, между тобой и ею ведь нет таких сложностей, как между нами.

- Я подумаю, - проговорила она, глядя в парк за окно, - но не представляю, как это совмещать с договорами, подписанными мной и Онтрой да Юн.

- Ну мы же не титул тебе предлагаем, а просто войти в семью, - засмеялся Дейвин. - Такой договор не накладывает обязательств, как было и с семьей да Юн. Просто у тебя появляется еще один дом, где тебя любят, ждут и хотят видеть.

Полина изо всех сил улыбнулась. Вышло неплохо. Исиана в парке не было, а жаль. В принципе его можно попробовать поискать на рыночной площади или даже дождаться там, вот только без блокирующего браслета на руке можно нарваться на неприятности. Но какая теперь разница.

- Я собиралась погулять сейчас. Марина оставила коробку со средствами и пропись к ней, тоже пытается спасти мой внешний вид, хотя, мне кажется, спасать уже нечего. После утренней части ее плана в комнатах было невозможно находиться, а впереди еще дневные и вечерние.

- Хорошо, - улыбнулся граф. - Занимайся пока насущными вопросами, потом обсудим остальное.

В парке уже был Димитри. И ему тоже было что сказать Полине.

- Нам предстоит показывать танго на приеме у государя, ты помнишь?

Полина почувствовала, что руки у нее неожиданно стали очень тяжелыми, а колени как будто сделаны из пластилина.

- А без этого никак нельзя? - спросила она, стараясь не выдать своего отношения к идее шоу в зале, полном неподготовленного народу, из которого примерно половина ее помнит по судебным заседаниям в ратуше, а десятая часть за месяц следствия выучила содержимое ее сознания, как хозяйка собственную кухню.

- Бесценный мой друг, - сказал князь, остановившись и преградив ей путь по аллее. - В этом весь смысл. Именно теперь, когда они знают, что ты не можешь даже улыбнуться, и считают, что смогут доделать на завтрашнем приеме у государя то, что не доделали за весь этот месяц, ты должна смочь. Чтобы у них даже мысли не возникло, что они победили или хотя бы свели вничью. Ты можешь не общаться с гостями на приеме, если не хочешь, попросишь Дейвина позаботиться о тебе. Да Айгиты приглашены в этот раз все. Я думаю, он и сам будет рад сделать это для тебя. И он, и его мать, и сестры. Но то, о чем я прошу тебя, нужно сделать обязательно. Если не ради тебя самой, то ради твоей земли. Если не ради твоей земли, то... то потому, что я прошу тебя, как друга.

Стиснуть зубы не осталось сил, она только медленно закрыла глаза и открыла их снова. Взгляд получился тяжелым, за гранью вежливости.

- И где я там, по-твоему, переоденусь и поменяю обувь?

- В комнате референта, - радостно сказал князь.

- Насколько я помню, референт вашего императора Вейен да Шайни, - заметила Полина без выражения.

Димитри широко улыбнулся.

- Именно! И он не сможет мне отказать в такой малости после того, как я избавил его от присутствия Унрио в столице. Пойду договорюсь с ним.

Полина вернулась в комнаты. Ей очень хотелось плакать, но на это не осталось времени, пора было делать очередную процедуру. На протяжении всего процесса Чак сидел рядом с ней и сочувствовал изо всех сил. Ему тоже не нравился запах. Да и сама идея казалась подозрительной. Но Лин сказала, что подруга плохого не посоветует и, значит, надо делать.

Зачистки в городе закончились, и мы приготовились было прощаться с городскими отрядами, но Асана передала по подразделениям, что общий совет командиров городских отрядов принял решение продолжить участие в Охоте за городом. Они осознавали, что в зеленке от них пользы меньше, чем в постройках, и поэтому предложили делить задачи. Нам оставляли прочесывание лесополосы и отстрел оборотней, а себе они планировали взять проверку заброшенных поселков и отлов фавнов. Не то чтобы в заброшенках совсем не было оборотней, а в лесу вовсе не встречались фавны, но предполагаемая статистика результатов была понятна сразу: собирать хвосты ребята не планировали. Их больше интересовала возможность найти зараженных и отправить их на лечение, раз уж это возможно. Их можно было понять: серьезную часть потерь Сопротивления составляли так называемые "гигиенические" смерти - зараженные предпочитали не дожидаться трансформации и кончали с собой, если успевали понять, что происходит, и применить оружие. Каждый отправленный на лечение фавн для ребят из городских отрядов был как бы данью памяти погибшим друзьям.

Мне итоги этого лечения казались малость сомнительными. Выздоровевшие все были немного на одно лицо и походили на неандертальцев из учебника истории древнего мира: с толстыми губами, тяжелыми надбровными дугами, сутуловатые и слегка косолапые, с выражением мучительной сосредоточенности на лице, как будто им не давалась какая-то очень трудная мысль. С социальностью тоже все было странно. При всей старательности и доброжелательности, они туго соображали, были не очень ловкими и не особенно шустрыми. Но судя по новостям с единственного телеканала и по роликам с портала администрации, все вылеченные были рады вернуться к семье и жить нормальной жизнью. Как оно на самом деле, я не спрашивала. Это же искать, списываться, задавать вопросы, на которые неизвестно как отреагируют... За нас это все делала начальник пресс-службы Охотников, она же вся пресс-служба в одном лице, Дина Воронова. Фотографии из рейдов мы теперь должны были сдавать ей. Я про себя удивилась, что никто не написал бота, который бы собирал фото с коммов, не оповещая нас, потом подумала про сааланское трепетное отношение к частным вопросам в совершенно неожиданных местах и порадовалась, что удивилась не вслух. Впрочем, заниматься моим воспитанием все равно было некому, кроме Унриаля да Шайни, а он учил меня в основном стоять и шагать и был не слишком разговорчив. Хайшен осталась за звездами, Дейвин появлялся и пропадал, пытаясь, кажется, успеть сделать все дела по обе стороны звезд одновременно, а князь вернулся на несколько дней и опять ушел. Там, в Исанисе, наступала середина зимы.

В этот раз никто из них не мог пропустить праздник. И это им ничем не грозило: пресса была надежно занята обсасыванием процесса, участники экспедиции в Аль Ас Саалан были королями момента и могли спокойно наслаждаться своим положением до весны, давая интервью менее удачливым коллегам и превращая в востребованные тексты все черновики и заметки, сделанные за две недели процесса. По соцсетям обсуждали то положение дел за звездами, то ситуацию с "Ключиком от кладовой", после легализации уверенно входящим в сегмент розничной торговли, то личную жизнь князя. А я тихо радовалась тому, что Исиан, по слухам, ушел за звезды то ли с князем, то ли с Дейвином, и его нет ни в Приозерске, ни вообще в крае. Без него колдовать получалось вполне сносно. Не так, как раньше, конечно, но Асана уверяла меня, что все восстановится. Подразделение понемногу привыкало к тому, что командиров теперь два, я и Сержант, мы с Сержантом учились не мешать друг другу и не ждать друг от друга больше, чем каждый может... в общем, жизнь как-то шла. Мысли о будущем я успешно гоняла, когда нагрузкой, когда чаем, который мне заваривал досточтимый Нуаль. Понятно, что долго так длиться не могло, но прямо сейчас я хотела думать не дальше следующего дежурства и следующего урока гимнастики с Унриалем да Шайни.

На следующий день, едва Полина успела умыться, зашла Арель и попыталась забрать ее платье и туфли, чтобы привести в порядок и сразу повесить там, где она должна будет их найти. Полина сперва тихо понадеялась, что ей всего лишь испортят и второе танцевальное платье и на том все кончится. Ей совершенно не хотелось ни этого праздника, ни тем более быть на нем главной причиной сплетен. То есть главной причиной планировал быть Димитри, по нему это читалось с трех шагов, но оказавшись с ним в паре, не отхватить внимания нереально, тем более учитывая еще не забывшийся суд. Полина погрустила, потом мысленно махнула рукой, решив, что прием - это всего один вечер и уже завтра будет какая-нибудь другая хрень, которая ее, несомненно, доконает, но на этот вечер сил еще всяко хватит. Вздохнув, она остановила Арель. Платье для приема осталось висеть в гардеробной, а на плечи и грудь женщины лег тонкий зеленый шелк и плавно стек по рукам и бедрам, прикрыв колени и локти. Поверх платья для танцев Полина надела юбку на пуговицах из пальтового сукна и такой же жилет. Потом погладила Чака по носу, спрятала босоножки в сумочку для туфель, взяла куртку и вышла в холл, ждать Дейвина, который вот-вот должен был подойти. Исиан так и не появился.

Обед у да Айгитов состоял из двух супов, трех пирогов с разными начинками, трех видов фруктового отвара и пяти или шести вариантов печенья. Полина попыталась хотя бы уменьшить размер порции, но Альена сказала, что нужно покушать как следует, ведь прием будет длиться часа четыре, а еды не подадут, будет только вино с пряностями и печенье.

Так и вышло. Зал был большой и высокий, и разглядывая его, Полина наконец вспомнила, что видит. Романский стиль, вот как это называется. Там и тут в зале были устроены небольшие уголки с угощениями: стояли кувшины вина с пряностями, блюда и вазы с печеньем, орехами, засахаренными цветами и фруктами на шпажках. Бокалы вручали прямо у входа в зал, наполнять их было можно самостоятельно. Полина, пользуясь постоянным присутствием Альены да Айгит с дочерьми, незаметно пропустила этот пункт программы. Номер удался легко: к Вайде и Вильдис время от времени подходили мужья и друзья мужей, так что затеряться в этой куче было несложно. Издали она видела маркиза да Шайни, который искал кого-то взглядом. Мимо прошел, рассеянно кивнув Альене, магистр Академии, и Полина было вздрогнула, но сразу же подошел Дейвин.

- Намечается развлечение, - сказал он весело. - Князь обещал посвятить песню Хайшен.

- Что, свою собственную? - оживилась Арна, младшая из его сестер.

- Нет, - ответил он, - за звездами нашел и выучил. Подходите к витражному окну, все будет там.

Альена немедленно шагнула с места, и вся группа двинулась вслед за ней, не прерывая беседы. Они успели к самому началу события: Димитри уже стоял напротив Хайшен, и его веселый взгляд был полон ожиданием озорства. Где-то с противоположной стороны образовавшегося круга, в котором находились Хайшен и Димитри, Полина увидела Марину в синем бархатном платье и с театральной сумочкой. Последнему Полина сперва озадачилась, но быстро догадалась - сигареты. Их надо где-то хранить. И зажигалка. Хотя зачем ей зажигалка в полном зале магов, подумала Полина про себя и тут же поняла, что едва не пропустила начало события. Через секунду она чуть не схватилась рукой за лицо и не испортила всю работу Дейвина, занявшую, между прочим, почти час. Димитри посвятил Хайшен "Гертруду" Веры Полозковой. Дейвин с усмешкой, невероятно хитрой, хоть и еле заметной, что-то делал руками в воздухе, из-за чего строчки текста на сааланике бежали прямо по полу между Хайшен и Димитри.

- Кто такая Гертруда Стайн? - шепотом спросила Вайда да Айгит Полину.

- Хозяйка очень известного литературного салона, - объяснила та очень тихо, - она жила почти сто лет назад, но ее еще помнят.

У Хайшен пылали уши, она стояла очень прямо и делала вид, что все происходящее ее ничуть не трогает. На словах про университет и карьерный рост, переведенных как "стану знатен знанием" зал наполнился смешками: князь вышутил самого себя довольно едко, не задев честь Хайшен и даже не бросив на нее тень. Остальное было предсказуемо. Только Полина не сумела скрыть улыбки, когда Дейвин перевел "прожектор ПВО" как "безжалостный механический светоч".

Магистр Академии с задумчивой улыбкой кивнул несколько раз. Посвящение оказалось комплиментом, и даже не слишком на грани приличий. Хайшен, терпеливо выслушав посвященную ей песню, вручила князю сааланскую розу, которую держала в руках, - роскошную, с переходом цвета по лепесткам из зеленовато-белого в холодный розовый, - и немедленно отошла к досточтимому Эрве. Тот встретил ее сочувственной улыбкой, мол, чего ты от него хочешь, это же Димитри да Гридах.

Вайда да Айгит охнула:

- Лин, ты не успела переодеться!

- Уже пора? - спросила Полина с легким удивлением.

- Государь идет сюда, - сказала Вайда с беспокойством. - Сейчас спросит князя, что он привез еще.

- Ну так отойдем чуть-чуть, - предложила Полина. - Мне не так много времени и нужно.

Вайда двинулась из толпы вместе с Полиной, за ними пошла Вильдис, за ней - ее муж Арье. За кадкой с большим раскидистым деревом, похожим на гибискус, но с лилово-синими цветами, Полина быстро сняла жилет и юбку, оставшись в шелковом платье, и в несчитаный раз поблагодарила про себя итальянцев, умеющих делать практически немнущийся шелк-дюшес, почти не добавляя к нему искусственных волокон. Ее куртка осталась в гостевом крыле дворца. Когда они выходили утром, Дейвин сказал, что шали будет достаточно, и не ошибся. Эта же шаль, размерами больше похожая на одеяло, оказалась сейчас в руках у Вильдис, перекрывая остатки обзора любопытным. Стащить с ног шерстяные чулки и застегнуть босоножки было делом пары секунд. Она разогнулась и кивнула Вайде. Та шагнула в сторону, давай ей выйти из укрытия.

У витражного окна меж тем события разворачивались дальше. Император подошел к еще не успевшей разойтись толпе.

- Будешь показывать добычу, князь?

Вопрос не застал Димитри врасплох, он ответил почти без паузы:

- Добычи я не привез, государь. Только дары.

- Ну так хвастайся, - засмеялся император.

Князь улыбнулся:

- Нам потребуется место. Хотя бы пять шагов в длину и три в ширину.

Удивленная знать потеснилась, князь отошел на край освободившегося овального пространства. Император стоял вместе со всеми в толпе, обрамлявшей край этого овала и ждал. Димитри огляделся. Полина уже стояла точно напротив него, в своих серебряных босоножках на шпильке и в шелковом платье глубокого зеленого цвета. Он послал ей взгляд, и она ответила ему. Дворяне замерли, не понимая происходящего. Димитри соткал мелодию и сделал первый шаг к центру зала. С другого конца зала ему навстречу шагнула женщина, и публика, наконец, заметила ее.

Вейен да Шайни наблюдал все события из своей любимой точки обзора, от северного окна, ближайшего к комнате референта, ключ от которой так и не понадобился. Эта хитрая мистрис ухитрилась незаметно переодеться прямо в зале, при всех. То, что на ней осталось, можно было бы назвать люйне, не будь оно из чистого шелка. Обувь она тоже заменила, и даже успела снять чулки. Вейен невольно подумал о том, какие еще забавные уловки ей известны и каково было бы с ней наедине. Мимолетно улыбнувшись, он вернулся от своих мыслей к происходящему в зале. Там обсуждали происходящее.

- Она из Нового мира? Какая маленькая...

- Они там все небольшого роста.

- Похоже, это та самая, на суде потребовавшая у Академии справедливости для мертвых?

- Да, она. Но посмотри на ее обувь, ты видишь это?

- Ты хочешь сказать, что в этом можно двигаться?

- Но она же идет... бррр, я бы в этом и стоять не смогла.

Землянка и сааланец встретились на середине зала, и вопреки всем известным сааланской знати правилам танца кавалер поднял левую руку и выставил ладонь так, чтобы его рука могла встретиться с рукой дамы, а правую опустил. Дама завершила шаг, приложив правую руку к левой ладони кавалера и заложив другую руку за спину. Он шагнул вправо и повел ее по паркету. Это были простые прямые шаги, но знать охнула: дама шла по паркету спиной вперед в обуви, в которой и стоять-то было бы страшно. Опираясь только на ладонь кавалера, если соприкосновение ладоней можно назвать опорой. Зал тихо шелестел.

- О, пророк... Он что, рехнулся?

- Боги и духи, что это? Он думает, что делает?

- Наверняка подумал заранее, как всегда. У нее выдержка гвардейца...

- Да, и спина гребца. Интересно, они там все такие?

Пока зрители моргали и ахали, Димитри провел партнершу по кругу, чередуя большие четкие шаги с сериями маленьких и быстрых, а потом еще один круг, сериями маленьких коротких шагов, перемежавшихся остановками. Затем он пригласил ее сделать несколько перекрестных шагов и снова дорожку коротких, а потом несколько длинных - и все это время его правая рука была заложена за спину, как и ее левая.

Фанд, крепко держась за руку своего милого друга, не отрывала от мужа взгляд. Семья да Айгит в полном составе внимательно смотрела под ноги - или на ноги - танцующей пары. А Димитри провел даму затейливой цепочкой шагов с поворотами, и зал снова ахнул, видя опасно летающий подол ее платья. Не успела знать опомниться, как кавалер движением плеча направил даму за свой локоть - и она перешагнула его ногу сложным красивым шагом, показав зрителям острый каблук и ямку под коленом. Магистр откашлялся. Димитри, казалось, услышал это - и с улыбкой повторил фигуру танца, уже в другую сторону. Потом пара сделала несколько других сложных фигур, глядя на которые зрители только моргали, потому что уже не могли понять, кто из танцоров куда сейчас поставит ногу. Но и это было не все, потому что Димитри вдруг каким-то неуловимым движением развернул свою даму вправо и сразу влево. Кто-то из досточтимых зажмурился, кто-то покраснел: женщина взмахнула ногой сначала вперед, между собой и партнером, затем назад, перегнувшись почти полукольцом, при этом оба раза открыв колено. За этим последовала цепочка шагов с поворотами, остановка и снова простые шаги, длинные и короткие. И наконец с финальной нотой князь так преградил дорогу даме, что она должна была бы упасть - если бы не его вторая рука, внезапно оказавшаяся именно там, где женщине было бы удобно на нее опереться.

Только теперь Вейен заметил, что музыка смолкла и пара стоит в полуобъятии, напоминая статуэтку из камня или кости. Следующая мелодия началась раньше, чем кто-то успел пошевелиться или хотя бы перевести взгляд. Дью со своей дамой начали новый танец, не размыкая объятия. Музыка казалась немного медленной, очень романтичной и нежной, но быстро набрала темп. Казалось, что эти двое плывут, не касаясь земли, вот только при попытке сосчитать их шаги у зрителей начинало рябить в глазах. Задачу затрудняло еще и то, что пара не сделала на протяжение всей мелодии хотя бы двух прямых шагов подряд. Время от времени мистрис повторяла шокирующий взмах ногой назад, открывая колено, так что раз на восьмой досточтимым наконец надоело краснеть, жмуриться и отворачиваться. Зрители не успевали возмутиться, потому что повороты были такими стремительными, а движения такими быстрыми и рискованными, что кроме "о" и "ах" никто больше ничего не успевал сказать. Этот танец Димитри завершил, поставив даму в пол-оборота к себе и полностью замкнув объятие. Третья мелодия была более медленной но, пожалуй, самой яркой, этот танец состоял из красивых разворотов, длинных выпадов навстречу друг другу и сложных поддержек, в последней из которых пара и остановилась, когда музыка смолкла.

Досточтимый Эрве покачал головой осуждающе и восхищенно:

- Совершенно прекрасно. И абсолютно непристойно.

Хайшен, стоявшая рядом с ним, вполголоса заметила:

- Это еще что. На Кэл-Алар они танцевали примерно это же в таверне на столе.

Магистр посмотрел на нее широко открытыми глазами. Во взглядах обоих досточтимых читалось нечто сложное. Чем бы оно ни было, поверх лежал толстый слой очевидного и однозначного осуждения.

Мелодия смолкла. Димитри передал Полину с рук на руки Дейвину, и женщины семьи да Айгит окружили ее и увели куда-то, закутав до обуви в большую яркую шаль. А князь вернулся к государю и своей жене. Та встретила его восхищенным взглядом:

- Ты, как всегда, неподражаем. Но где твоя милая подруга? Она же подойдет познакомиться?

Димитри, смеясь, покачал головой:

- Не сейчас. Пусть все сперва переживут увиденное, а то ее затеребят до потери сознания, у нее и так был тяжелый год. И она не милая подруга, она бесценный друг.

Герцогиня да Винед наклонила голову:

- Поздравляю тебя и радуюсь за тебя.

Это было все, что им удалось сказать друг другу в последующие четверть часа, потому что на все вопросы сааланской знати пришлось отвечать князю. Перебрасываясь репликами и пересмеиваясь с подошедшими, он между прочим порадовался тому, что у него хватило ума ограничиться самыми простыми движениями. Мол, на более сложные фигуры ему пока недостает мастерства. Знать была изумлена и даже шокирована непривычным, но приняла новинку сразу. После этого Дью поискал глазами Полину, увидел, что семья да Айгит успела куда-то спрятать ее прямо в зале, и снова улыбнулся кому-то. Кипение любопытства вокруг Кэл-Аларца прервал император.

- Ну что же, князь, - сказал он со смехом, - конечно, танцевать это с женой совершенно непристойно, но с милой подругой, - он снова засмеялся, - это прекрасный способ провести время, не хуже прочих.

- Лучше, государь, - уверенно ответил Дью. - Во-первых, это можно делать публично, как все только что видели. И с едва знакомыми получается не хуже, чем с друзьями, это я уже проверял. Как видишь, даже политический противник может быть прекрасной парой. Главное, чтобы человек тоже умел танцевать хотя бы немного. А во-вторых, с другом это тоже можно танцевать, мне показывали. Правда, сам я пока не пробовал.

- Ну так попробуй, - ответил император. - Привези это сюда целиком, слышишь?

- Привезу, - кивнул да Гридах. - На Кэл-Алар. Там и будем учить - я и она. И ее земляки, если кто-то согласится.

Лицо магистра Академии на миг стало по-детски беззащитным и обиженным. Новая игрушка ускользала из рук стремительно и безвозвратно. Но император, кивнув, сказал: "Не вижу препятствий", - и Эрве оставалось только делать независимую мину.

- С обетами Академии подобное несовместимо, - произнес досточтимый с каменным лицом.

- Разумеется, - легко ответил император, - ведь это светское развлечение.

Вейен поморщился. Кэл-Аларец опять выиграл. И очень крупно. Можно считать, что он отыграл всю историю с судом в свою пользу.

Вайда да Айгит, опекавшая Полину, восхищенно сказала:

- Это было прекрасно. Наверное, в этот год ничего лучше уже не будет. Князь был очень прав, привезя это сюда, но как он убедил тебя?

- Очень просто, - Полина слегка улыбнулась. - Он пообещал гладкий пол и не озорничать.

Вайда засмеялась:

- Что же такое озорство, если не это?

- Мы были сама благопристойность, поверь, - ответила Полина, - и не позволили себе ничего сомнительного. В основном потому, что я недостаточно высокая для него, и со мной в паре проделать что-то по-настоящему яркое у него почти нет шансов. Чтобы озорничать свободно, ему нужна дама повыше ростом. Конечно, "почти" не равно "совсем", но... - она наклонилась и принялась застегивать пуговицы на юбке.

Вайда задумчиво посмотрела вслед мужу и изогнула бровь. Ей только что открылись новые возможности ее брака.

Познакомиться с женой Димитри Полине все же пришлось, хотя больше всего ей хотелось оказаться в кровати, хотя бы в сааланской, в тепле, тишине и полумраке, за закрытой дверью. Но Дейвин повел ее к Фанд и князю. К ее тоске, там же стояли император Аль Ас Саалан и магистр Академии. Она выпрямила спину из последних сил и натянула на лицо улыбку. Дейвин ободряюще сказал:

- Последнее дело здесь на сегодня, и можно отправляться домой.

Она взглянула на него изумленно, и он немедленно уточнил:

- То есть в твои апартаменты. Или, если хочешь, к нам.

- А... - кивнула она. - Я уж думала, действительно домой.

- Еще аудиенция у государя, - напомнил он. - Сейчас он скажет, когда именно.

Полина обреченно кивнула, удерживая на лице соскальзывающую улыбку.

Пока Димитри представлял ее своей жене, называя другом и незаменимым консультантом, хотя и слишком требовательным, рядом оказался император.

- Ну что, - спросил он, - ты довольна своей победой?

- Еще не знаю, - без задержки ответила Полина. - Я даже не знаю, победила ли. - Она сумела ответом подчеркнуть то, что Марина произнесла на суде: людям края этот человек приходится абсолютно никем, пока правовые основы не сведены.

Высокий мужчина в белом повернул голову:

- Эрве?

- Государь, - поклонился магистр, подходя.

- Вердикт уже обнародован и вручен? - уточнил император.

- Нет, государь.

- Да? - с интересом повернулся к нему император. - Почему же?

- Я хотел просить мистрис еще о нескольких разговорах, разумеется, уже в других условиях.

Полина обвела собравшихся вокруг людей взглядом, в котором читалась тоска, и вдруг увидела подошедшую Марину Лейшину. С интересом выслушав реплику магистра, правозащитница очень вежливо осведомилась:

- Господин наместник, похоже, представителям прессы придется присутствовать здесь и дальше?

Димитри повернулся к магистру.

- Досточтимый Эрве, - сказал он негромко, - тебе не кажется, что ты и твои люди причинили достаточно урона моей чести? Или у тебя есть план рассорить меня с краем окончательно?

Князь казался лишь слегка расстроенным, но император счел нужным вмешаться.

- Решим это завтра. Жду у себя в полдень всех вас. Тебя, князь, тебя, досточтимый, и обеих наших милых гостий.

Полина изобразила улыбку, наклонила голову, сделала шаг назад и спряталась за Дейвина. Выходя с ним из зала, она сказала ему:

- А вот теперь я влипла.

- Это не может быть надолго, - ободрил он ее. - Завтра государь все решит и отпустит тебя домой.

Она ответила очень грустной улыбкой.

- Ты думаешь иначе? - спросил граф.

- Если я выберусь отсюда до вашей весны, - сказала Полина со вздохом, - я очень удивлюсь.

На седьмой раз Унриаль решил, что я уже умею ходить и стоять, и дал мне новое упражнение. Проблемы у меня начались, как только я взяла в руки этот чертов деревянный меч. Унриаль хотел, чтобы я защищалась от его нападений, не убегая из круга. Я не поняла его мысли. Похоже, он собирался заставить меня стукнуть его за то, что он хотел стукнуть меня, а после этого еще и продолжить разговор. Когда мне в ребра уперся конец деревянного меча, который мой новый наставник держал в руках, он, кажется, удивился. По крайней мере, задал мне вопрос, а почему же я не защитилась, ведь меч у меня в руках. Я стояла и не знала, что делать. Унриаль очень вежливо спросил, намерена ли я убрать эту штуку от своих ребер. Пожав плечами, я отступила назад, но он сразу сказал, что так не годится и с места сходить нельзя. Я неопределенно улыбнулась. Он сказал: "Ничего, сейчас поймешь". Отошел на шаг и снова направил на меня меч. Теперь он двигался раз в пять медленнее. Сантиметрах в тридцати от меня лезвие его деревянного меча замерло.

- Ну, что теперь? - осведомился он весело. - Есть идеи?

Я снова неопределенно пожала плечами. Унриаль перестал улыбаться.

- Девочка, - терпеливо сказал он, - у тебя в руках метровая палка, которой ты можешь обезопасить себя в достаточной мере. И не только это тебе доступно, но давай начнем с простого. Подумай, что имеет смысл сделать, чтобы вот этот предмет снова не уперся тебе в ребра.

Я стояла и смотрела на него. Он, не меняя положения своего меча в пространстве, взял мою руку с мечом и направил мой меч на свой. "И это без магии, - подумала я. - Как же он колдовал-то, если сейчас, полудохлый, он пляшет вокруг меча, как хочет, еще и моим что-то делает..." Унриаль тем временем вернулся в исходное положение и слегка надавил своим мечом на мой. Конечно, моя рука отъехала назад.

- Верни оружие в соединение, - сказал он. Дождавшись, пока я верну руку с мечом на место, он объяснил. - Здесь ты должна остановить мой меч, когда он вот так в тебя летит. Пробуем снова?

Я обреченно кивнула. Да Шайни посмотрел на меня, наклонив голову вбок.

- Скажи, ты вообще понимаешь, зачем ты здесь?

- Потому что граф Дейвин так сказал, - ответила я без запинки.

- Хорошо, - кивнул да Шайни. По его лицу я поняла, что ничего хорошего в моем ответе он не нашел. - Что, по-твоему, ты делаешь здесь с этой тяжелой и неудобной палкой в руке?

- Стою... - ответила я.

- Нет, - сказал он. - Ты не стоишь. Стоя на месте, ты бы уже нашла способ наделать мне проблем, но ты же все время уходишь из круга.

- Так ведь ты сказал, что уходить нельзя, - растерялась я.

- Отлично, - радостно сказал он. - То, что уходить нельзя, ты уже поняла. Но на этот раз прими как данность. То, чем мы тут занимаемся, называется благородным искусством фехтования. Что такое искусство фехтования, ты знаешь?

- Как-то не интересовалась до этого дня, - призналась я.

- Послушай, - сказал он, опустив меч. - Я знаю, что ты на хорошем счету в своем подразделении, хотя сначала у тебя были проблемы. Ты освоилась с огнестрельным оружием легко, а ведь для мага это довольно непросто. Значит, ты пользовалась оружием до этого. Что это было за оружие? Каким был твой боевой опыт? Что тебе приходилось держать в руках?

Я вздохнула и с удовольствием опустила свою палку концом в грунт стадиона.

- Как бы тебе объяснить. Оружием я, конечно, пользовалась, но вот держать его в руках мне не приходилось. Я в нем, видишь ли, сидела. Так что глаз противника, вот так, как вижу твои, я видеть не могла, он был красной точкой на моем экране. А вместо меча в руке у меня был пульт с кнопками и рукоятками, штурвал и три гашетки. И моей задачей было сделать что-нибудь до того, как от этой красной точки отделится белая и направится в мою сторону.

- Одна? - уточнил он.

- Одной вполне могло хватить, - усмехнулась я. - У меня был легкий корабль, противоракетную защиту на такие не ставят. Оставалось или уходить под защиту станций, или, если боезапас еще есть, отстреляться сперва по ракете, потом по кораблю. А они тоже экономили боезапас, мы были не слишком почетными целями.

- В такой белой точке тоже сидел человек? - спросил он.

- Нет, то, что отражалось на экране белой точкой, летало само, - объяснила я.

- А зачем вы тогда там вообще были нужны? - удивился да Шайни.

Я замялась. Мне было не по себе. Он как-то грустно усмехнулся.

- Похоже, задача тяжелее, чем мне показалось с самого начала. На сегодня хватит, пожалуй. Я тебе сообщу через командира подразделения, когда буду готов.

Следующий день начался не рано: солнце успело не только полностью подняться над горизонтом, но и потерять утренние золотые и розовые краски. Полина успела проснуться, без спешки привести себя в порядок и даже поесть, хотя последние дни пыталась обойтись кружкой молока или травяного чая. После того как энц Жехар, постучав в дверь, спросил, долго ли ей собираться, она, поразмыслив, все-таки надела платье, привезенное Онтрой, и в сопровождении нобиля охраны отправилась по переходам из гостевого крыла в императорское. Сперва они шли по коридорам, из окон которых были видны то набережная и залив вдалеке, то облетевший парк. Потом по крытой галерее на высоте второго этажа, окруженной кронами деревьев, потом опять по коридорам и наконец по анфиладе залов, больших и поменьше, показавшейся Полине бесконечной из-за занавесей, штор и ширм. На самом деле весь путь уложился метров в семьсот.

Стены зала, в который ее привели, были белые, серые и голубые. А пол темно-коричневый, мореного дерева. В зале стояли полукругом пять кресел. Три из них занимали мужчины - один в белом, император Аль Ас Саалан, другой в сером, досточтимый Эрве, магистр Академии саалан, и третий в синем, Димитри да Гридах, граф да Гридах, князь Кэл-Алар, вице-император Ддайг и наместник Озерного края. В четвертом сидела женщина в коричневом, Марина Лейшина. Полина заметила довольно пошлую эстетическую рифму: люди были одеты в цвета интерьера. Но оценить эту шутку мироздания сил в себе она уже не нашла. Когда Жехар, открыв дверь, отступил назад, она бросила на него почти панический взгляд. Впрочем, не замедлив шаг.

- Ваше величество, - сказала она подойдя. Потом оглядела остальных саалан. - Досточтимый Эрве, господин наместник. - Повернувшись к Лейшиной, слегка улыбнулась. - Марина Викторовна.

Император молча указал ей на свободное кресло. Пока она дошла до него и села, в зале успела разыграться неприятная сцена, и начал ее Димитри. Он еле дождался, пока Полина завершит свое формальное приветствие. Едва она договорила, князь развернулся всем телом к магистру Академии.

- Эрве, ради всех пьевр залива, сколько еще ты будешь издеваться надо мной?

- Но что такое, Димитри? - искренне удивился магистр Академии.

- Что такое, Эрве? - князь говорил тоном безмерно уставшего от тупости собеседника человека, не надеющегося на понимание, но обязанного высказать свое мнение о случившемся. - Начнем с того твоего рожденного на камень создания, который выставил саалан ворами детей в крае. Ты хоть знаешь, чего мне это стоило?

- Бьерд из замка Зеленых ручьев? Но ты же его прислал мне на носилках! - попытался возмутиться Эрве.

- Я бы с большим удовольствием отправил сюда еще одни носилки, с тем глиноголовым выкормышем крыс, которого ты всучил Унрио в советники, - вздохнул Димитри, глядя куда-то мимо магистра.

- Выбирай выражения, князь, - оскорбился Эрве.

Димитри с интересом посмотрел на него.

- Ты правда этого хочешь?

- Я бы хотел, - обиженно проговорил магистр, - чтобы твои суждения были хоть чем-нибудь подкреплены.

Улыбкой князь чем-то напомнил Марине удава Каа из старого советского мультфильма про Маугли.

- Нет ничего проще, Эрве. Начну с того, что после всех его стараний мне предстоит объясняться с соседями по поводу смертей, которые он заставил меня подписать. Нет, оплатите их, конечно, вы. Но кроме денег, Эрве, есть еще и репутация. Он выставил меня мясником на весь мир, и будь дело только в этом, я бы пережил. Но после его решений я выгляжу еще и трусом, неспособным ответить на оскорбление самостоятельно.

- Как такое возможно, князь? - недоуменно возразил магистр. - Академия не вмешивается в светские отношения.

- О да, - согласился Димитри тоном, от которого Марина настороженно прищурилась, - особенно после того как устроит свару. Эрве, когда олухи твоего ставленника нарвались на мордобой от местных бойцов на мечах, присылать им вызов пришлось Дейвину. На тех дуэлях из четырех бойцов двое погибли, один наш и один их. Ивгар еще пригодился бы мне живым, а Дейвин до сих пор жалеет о том, которого убил Рейен. Кстати, ему дорого обошлась эта победа. Погибший боец показал школу боя на мечах, неизвестную графу да Айгиту. Это знание было бы незаменимо на Ддайг, но что уж теперь жалеть об этом, рыбы уже уплыли. Вернемся к моим собственным сложностям, созданным по вине твоего ставленника. Он осудил за некромантию и казнил человека, который и в мыслях не имел магического воздействия.

- Погоди-ка... - припомнил магистр. - История с наградой, принадлежащей мертвому? Вейлин писал мне об этом, и мы разбирали с ним этот случай. Что же, по-твоему, можно было иметь в виду, делая такое?

- Эрве, - усмехнулся Димитри. Взгляд его был темнее застывшей крови. - Я понимаю, что этого не знаешь ты. Но он-то, просидев в крае десяток лет по нашему счету, не мог не знать этого. Точнее, как мы теперь видим, мог, но чтобы принять такое решение, нужно потерять не только последний ум, но и все достоинство до последней крохи. Эрве, этот человек принес и попытался вручить мне награду мертвого, верно. Но он принес награду, снятую с мертвого врага, пытавшегося захватить эту землю. Ты понимаешь?

- Попытка оскорбления... - медленно проговорил магистр.

- Неужели вы заметили? - ядовито восхитилась Лейшина. - Ведь и десяти лет не прошло.

- Мистрис Марина, - вздохнул князь. - Ты вправе глумиться, но могу ли я просить тебя...

Марина пожала плечами и перевела взгляд на оконный витраж.

- Итак, Эрве, - подвел итог князь, - благодаря стараниям твоего Вейлина, я палач и бесчестный трус в глазах всего Нового мира. Мало этого. Он, в своих стараниях защитить нашу безопасность, перебил всех, кого я мог надеяться видеть в правительстве края. Всем, кто был способен говорить, он заткнул рот землей, досточтимый. Вы приковали меня к новой колонии надежнее, чем раба к веслу. И теперь, как будто этого всего мало, мистрис Полина не может вернуться в край, ведь вердикт все еще не готов. Что мне сказать людям за звездами, Эрве? Что мне сказать журналистам? Или, быть может, ты сам поговоришь с ними?

Ответ магистра удивил даже императора.

- Непременно поговорю, Димитри, - ответил он мягко и очень доброжелательно. - Присылай их сюда, потом я приду к вам сам, и мы устроим вторую встречу. Но есть причины, по которым вам всем, включая мистрис Полину, выгоднее согласиться на мои условия.

- Вот как? - с интересом спросила Лейшина.

Полина наконец сообразила, что ее смущает в этой сцене. Рядом с Мариной не было переводчика, а она участвовала в разговоре, бегло пользуясь сааланской речью. Она посмотрела на подругу внимательнее. Лейшина была в других, новых серьгах, не тех, что в день приезда. На ней были оправленные в золото звездчатые рубины размером с ноготь большого пальца. На лацкане пиджака Марины Полина разглядела свернутый характерной спиралью золотой лист папоротника. Внутри него играл звездой третий такой же рубин. "Наушники и микрофон по-саалански, - догадалась она, - а вообще... чем не решение, всяко быстрее, чем учить язык".

- Да, выгоднее, - повторил Эрве. - Речь идет о ваших детях. О твоих учениках, мистрис Полина.

"Сволочь, - обреченно подумала она, - знает, куда ткнуть". И обратила к магистру Академии вопросительный взгляд.

- Я всего лишь хотел уладить с вами вопрос о программе обучения инициированных подростков в крае, - улыбнулся магистр.

Полина с трудом подавила дрожь, уловив в его манере сходство с Вейеном да Шайни. Досточтимый Эрве, не заметив ее сложностей, продолжал.

- Я видел доклад Хайшен, знаю, что инициированный мальчик... - он улыбнулся ей и уточнил. - Сергей, кажется? - Получив вместо ответа неопределенное движение плечами, магистр завершил фразу. - Он жив и вполне благополучен, и значит, следующие, как ты и сказала дознавателю, скорее всего переживут инициацию благополучно. Мои вопросы не займут много времени, а по итогам разговора дети получат возможность воплотить свою мечту и быть магами, как их младшие сестры и братья. - Досточтимый Эрве легко улыбнулся ей и примирительно проговорил. - Всего несколько дней. Это же недолго, правда?

Лейшина посмотрела на него очень недобрым взглядом, но промолчала. Магистр улыбнулся снова. Досточтимый Эрве был не слишком скор на решения, но назвать его недальновидным или невнимательным было бы ошибкой. Он понял, что юридические базы не сведены и надеяться на встречу с фигуранткой следствия с ее стороны звезд не стоит. Для такой встречи нужно добровольное согласие и желание разговаривать, а после месяца расследования рассчитывать на это не было никаких оснований. Эрве знал, что получив вердикт, мистрис Бауэр уйдет домой за звезды и откажется встречаться с ним. Получать все согласия нужно было теперь, пока она не покинула Исанис. Марина, понимая, что кроме интересов Полины есть еще интересы края, и в них, увы, не входит ссора с империей, опять не смогла найти слова в защиту подруги. Димитри, связанный внутриимперскими отношениями, тоже не мог ей помочь.

Полина смотрела в лицо магистру, казалось, не видя его. Она задумчиво приподняла брови. "Размен завершен, звезда моя, партия сыграна".

- Правда, - сказала она. - Жизнь вообще недолгий процесс.

По лицу досточтимого Эрве пробежала тень.

- Не понимаю твоей шутки, - сказал он.

Полина смотрела на него прохладным отстраненным взглядом с вежливой улыбкой. Марина, увидев ее лицо, невольно сощурилась, как от боли.

- Несколько - понятие неопределенное, - проговорила Полина неторопливо. - Пять - несколько. И сто - несколько. Но я не вижу смысла торговаться.

У Димитри дрогнули ноздри и слегка сжался рот.

- Ты понимаешь, Эрве, что если я оставлю это как есть, я буду выглядеть именно тем, кем меня выставил Вейлин?

- Ты мне не веришь? - удивился магистр.

- Начнем с того, - заметил князь, - что тебе не верит она. И я на ее месте тебе тоже не верил бы. Где гарантия, что эти несколько дней не превратятся для нее в еще один месяц в твоей лаборатории?

Эрве было вдохнул, чтобы начать гневную отповедь, но его остановила реплика Полины.

- Никакой нет гарантии, - спокойно, даже безразлично произнесла женщина, - но какая теперь разница?

Взбешенный князь развернулся к ней в кресле едва не всем телом.

- Для меня разница есть. А гарантия... Я дам ее тебе. - И глядя в тень усмешки на лице Полины, он отчеканил. - Ты не останешься здесь одна. С тобой будет человек, который позаботится о твоей безопасности. И он будет присутствовать на всех твоих встречах.

- Как скажешь, - ответила она.

- Кого ты хочешь оставить с ней, князь? - полюбопытствовал магистр. - Графа Дейвина?

Улыбка Димитри не обещала магистру ничего хорошего.

- Нет, Дейвин нужен мне в крае, Эрве. Там оборотни, знаешь ли. Впрочем, ты обещал визит в край, тогда и увидишь все сам. С ней останется Исиан Асани.

Император, казалось, забавлялся, наблюдая сцену, развернувшуюся в тронном зале.

- Вы закончили? - осведомился он наконец.

Димитри повернулся к нему:

- Прости, государь.

- Тебе не за что просить прощения, Димитри, - улыбнулся император. - Так все стало даже яснее. Эрве, сколько на самом деле дней тебе нужно?

Магистр смутился.

- Не могу сказать точно, государь. Я не думал, что мистрис настолько недовольна событиями этого месяца, чтобы считать время.

Марина широко раскрыла глаза, потом сощурилась.

- К вашему сведению, господа, недоволен весь край.

- Не весь, - тонко улыбнулся магистр. - Положение мистрис Полины довольно двойственно, у нее есть и недоброжелатели. И их немало.

- И этим она тоже обязана вам, - подчеркнуто спокойно ответила Лейшина.

- Все-таки не лично магистру Академии, - проговорила Полина, глядя в пол посреди полукруга, образованного креслами.

Император Аль Ас Саалан протянул ей какой-то довольно крупный металлический предмет.

- Возьми это.

Полина послушно протянула руку и приняла ключ, оказавшийся длиннее ее ладони.

- Димитри проводит тебя, - сказал император. - Он, я думаю, не забыл дорогу.

Полина смотрела в лицо высокого темноволосого мужчины в белом и не знала, что говорить.

- Разумеется, этого недостаточно, - продолжил император. - Но надо же с чего-то начинать. Остальное решим, когда придет время. Эрве, у тебя десять дней. Мистрис Марина, до встречи в крае. Жди меня в гости на летнепраздник, князь.

После этих слов магистр встал, коротко поклонился и направился к выходу. Проводив его глазами, император повернулся к Полине.

- Мы продолжим разговор позже. Сейчас у тебя время отдыха и размышлений.

Марина, услышав это, дернулась было что-то сказать, но передумала, тоже поднялась, поблагодарила и вышла. Димитри молча смотрел на ключ в руке Полины.

Император, увидев это, предложил ему:

- Отправляйтесь прямо сейчас? - и его голос был очень мягким.

- Да, государь, - ответил князь, вставая. - Полина, пойдем, я провожу тебя.

Она сразу же встала и направилась к двери. Димитри нагнал ее в два шага.

За дверями тронного зала привычно скучал нобиль. Князь еле повернул к нему голову:

- Жехар, ты можешь быть свободен. Я приведу мистрис сам.

Унриаль да Шайни пришел к Дейвину да Айгиту поздним вечером после урока с Алисой.

- Добрый вечер, Унрио, - поприветствовал его граф. - Хочешь кофе или вина? Похоже, у тебя был непростой день... Алиса, да?

- Да, - подтвердил Унриаль, - она.

- Рассказывай, - улыбнулся да Айгит. Он только что отослал достопочтенному свой доклад о посещении бойни и о наблюдениях за своим новым питомцем. В докладе, после подробных и обстоятельных описаний, было предложение о проверке всех сельскохозяйственных животных края на договороспособность перед забоем, чтобы избежать вероятности отступления от Пути для саалан и при этом дать людям возможность получать рацион, соответствующий нагрузке. В докладе Дейвин определил такую вероятность как небольшую, но значимую. Что с Алисой без проблем не обойдется, он не просто знал, а был уверен. То, что Унрио продержался целый месяц без жалоб и попыток отказаться ее обучать, граф счел добрым знаком. Разумеется, делиться этим с подопечным князя он не стал.

- Дэн... - вздохнул Унриаль. - Ты уверен, что ей вообще можно давать оружие в руки?

Дейвин наклонился вперед в кресле, поставил локоть на колено и оперся подбородком на руку.

- Что случилось, Унрио?

- Дэн... ты понимаешь, что она такое? - Унриаль переживал явные трудности с формулировками.

- Все-таки она не что-то, а кто-то, кем бы она ни была, - мягко поправил его граф.

- Похоже, ты не все о ней знаешь, - осторожно возразил да Шайни.

- Вот как? - Дейвин улыбнулся и приподнял брови. - Расскажи мне?

- Дейвин... - Унриаль мучительно искал слова. - Она не боец, она оружие. Хуже того, она одноразовое оружие. Как я дам ей в руки меч?

- Унрио, я не понимаю тебя, - вздохнул граф. - Ты можешь выражаться конкретнее?

- Да куда уж конкретнее, - поморщился да Шайни. - У нее нет ни малейшего представления не только о достоинстве. Она ничего не знает даже о ценности собственной жизни.

- Как ты это выяснил? - быстро спросил Дейвин.

- Очень просто, - вздохнул да Шайни. - Показал ей первую защиту, увидел... - Он пожал плечами и поморщился. - Я увидел ничего, Дейвин. Вообще ничего. Как если бы ходил вокруг столба. И конечно, задал вопрос о ее боевом опыте. Знаешь, что я услышал?

- Что, Унрио? - Да Айгит понимал, что сейчас чувствует да Шайни. Сам он едва не убился об это прошлым летом. Эта верность и жертвенность за пределами разумного, эта безумная храбрость в защите собственных ценностей, безразличие к риску для жизни, репутации и даже рассудка... О да, знакомство с Алисой Медуницей было отличным способом надежно и быстро свести с ума любого сааланского мага. Но услышав от Унриаля пересказ разговора с девушкой, он только грустно кивнул.

- Я понял, Унрио. И знаешь, мне тоже было тяжело принять это. Но давай-ка вспомним суд снова. Помнишь, что сделала мистрис Бауэр на заседаниях?

- Взяла вину на себя. Я не понял зачем. Дэн, она же даже не попыталась доказать свою правоту, а просто сложила руки и приняла неизбежное.

- Верно. И смотри, что из этого вышло, Унрио. Да, ее имя поливают грязью в интернете, но все равно, если она не вернется в ближайшие дни, у князя будут огромные проблемы, да и у всей империи. А если она возвращается с оправдательным вердиктом, вся Академия ближайшие лет десять ест с хлеба вместо тарелок и ходит босиком. Стоило ей начать защищаться - и последствия были бы менее губительны.

- Я не понимаю, Дейвин, - Унриаль запустил пальцы в волосы и растрепал их, - ей совсем не дорога жизнь?

- О нет, - печально улыбнулся граф. - Сказать, что она ее продала недорого, довольно сложно, согласись.

- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил да Шайни, - что мистрис Бауэр на суде и твоя Алиса на уроке со мной делали одно и то же?

- Да, Унрио, - вздохнул Дейвин. - Я не вижу разницы. Разве что мистрис Бауэр, в отличие от Алисы, умеет и защищаться. К ней невозможно подойти ближе, чем она позволит.

- Ты давал меч в руки мистрис Бауэр? - полюбопытствовал Унриаль.

- Не потребовалось, - улыбнулся Дейвин.

- Но тогда откуда?..

- Унрио, - вздохнул Дейвин, припоминая. - У меня на глазах она, столкнувшись нос к носу с фавном, приостановилась, чтобы рассмотреть его, а потом ушла из-под моего заклятия кувырком мне же под ноги. Это было в середине октября, так мы и узнали, что город заражен.

- О Пророк... Что здесь за люди... Что у них за жизнь... Как они докатились до этого... - Унриаль сидел, закрыв лицо растопыренной пятерней, как рыбак, и говорил себе в рукав. Дейвин молча сочувствовал ему. Он был на месте Унрио всего лишь этим летом.

- Как докатились, я тебе даже могу рассказать. Только лучше завтра. Тем более что оно уже почти наступило. Но Унрио, скажи мне, сколько еще ты будешь удивляться этому миру? Ты же здесь в два раза дольше, чем я и князь.

- Дэн, дед написал мне. Я расстроен еще и этим.

- Вот как? Поделишься?

Унриаль да Шайни пожал плечами.

- Почему бы и нет? Он, в общем, верен себе. В этот раз слов было без одного две семерки. "В доме да Шайни нет места смертным, но для христианина мы сделаем исключение".

- Мда, - Дейвин слегка скривился, - сочувствую, Унрио. Будешь писать ответ?

- Знаешь, не стану. Писать ему подробное объяснение унизительно, а два слова не отличаются от отсутствия ответа, то и другое значит "нет".

- Понимаю, - кивнул Дейвин. - Хочешь выпить?

- Хочу, - кивнул да Шайни. - Но не могу, ты же помнишь. Пойду спать так. Спасибо, что выслушал.

Полина шла за Димитри по улице Исаниса. Князь молчал и выглядел погруженным в какие-то не слишком веселые мысли. Полина отчасти радовалась тому, что не надо поддерживать разговор, отчасти досадовала на то, что ее опять куда-то ведут неизвестно зачем и там наверняка снова придется что-то говорить, отвечать на какие-то вопросы и принимать какие-то решения. Она бы с удовольствием вернулась в холл гостевого крыла Старого дворца прямо сейчас и провела час или полтора, молча глядя в огонь камина. Нобили охраны, кажется, были несколько разочарованы тем, что она не обратила внимания на китар и вообще вечерние развлечения не возобновились, но вопросов не задали. После того как у Гайяма кончился контракт, энцы и моны стали немногословны и старались все необходимое передать с сайни. Чак каждый вечер убегал на час-другой на рыночную площадь, и тогда его заменял Юц. Он не пытался спать рядом с Полиной или трогать ее волосы, но был неподалеку, и стоило ей пошевелиться, как он поднимал голову и внимательно смотрел на нее, ловя слово или жест. Все это было почти хорошо, но слишком мало. Все время кто-то чего-нибудь хотел, приходилось открывать рот, что-то говорить, куда-то идти, с кем-то встречаться. А она так устала, что даже дно залива ей казалось сейчас хорошим местом: там, по крайней мере, она больше никому ничего не будет должна.

- Мы пришли, - сказал князь.

Полина вздрогнула и посмотрела на него. Они остановились напротив старого здания с затейливым декором на фасаде. Полина присмотрелась. Особняк не выглядел жилым, но Димитри уверенно поднялся на крыльцо и подошел к двери.

- Ключ у тебя, - сказал он.

Полина молча протянула ему этот самый ключ, размером почти с фруктовый нож.

- Нет, - Димитри покачал головой. - Ты должна сделать это сама.

Она пожала плечами и молча вставила ключ в замочную скважину. Пошевелив кольцо ключа, повернула его в замке. Дверь начала открываться на нее. Полина отступила на полшага и посмотрела на князя.

- Не хочешь войти и осмотреться? - спросил он.

- А зачем? - не поняла она.

- Например, из любопытства, - предположил Димитри.

- А если нет? - спросила Полина.

Князь пожал плечами и улыбнулся. Улыбка вышла несколько принужденной.

- Ну дверь-то ты уже открыла, почему бы и не войти?

- Манипулятор из тебя сегодня... - пожала она плечами. - Ты, похоже, не в ударе.

По его лицу прошла тень.

- Да, правда. Так что, войдешь или как?

Внутри было пыльно. И пусто. Витражи давно осыпались, и в холл нанесло снега. Похоже, это случалось не в первый раз, судя по состоянию досок пола.

- Это все чинится за сотню дней и не слишком дорого обойдется, - заметил князь.

- Наверное, - ответила Полина.

- Полина, - вздохнул Димитри. - Он твой теперь, этот дом. Вердикт тебе вручат после разговора с досточтимым Эрве, да даже если бы ты и отказалась с ним встречаться, все равно решение уже составлено, и оно в твою пользу.

- Какая связь? - поморщившись, спросила она.

Князь с тоской обвел глазами холл особняка, где они стояли.

- Это часть компенсации тебе за ущерб.

- Зашибись, - сказала она по-русски. И продолжила, тоже на русском. - А хозяева этого дома где? Я не спрашиваю про владельцев, он давно пустой, но наследники у них наверняка есть.

- Спасибо за мнение о моем народе, дружок, - неожиданно горько усмехнулся Димитри. - Мы, конечно, заслужили, но ты все-таки слишком откровенна.

- Я устала, - тихо сказала Полина. - Устала, хочу спать и... ладно, неважно.

- У хозяйки этого дома не было наследников, - тяжело проговорил князь. - Она приходилась мне приемной дочерью. Я был скверным отцом.

Полина молча посмотрела на него. Взгляд был безнадежным и невыразительным.

Димитри сделал шаг к ней.

- Дружок... на празднике у государя ты сделала то, что хотела бы смочь она. Но ей, к сожалению, не было суждено. Государь вручил тебе ключ, и это, пожалуй, лучшее, что могло случиться с ее домом. Он строился для хозяйки салона. Тут найдется место и для танца, и для беседы, и для библиотеки, и для всего, что ты захочешь... - Он осекся, увидев слезы в ее глазах. - Прости. Ты устала. Я слишком задумался и предался воспоминаниям. С этим можно было подождать. Я провожу тебя. Пойдем. - Он вышел на крыльцо, дождался, пока Полина запрет дверь, поставил портал и шагнул в молочно-белую мглу.

Шагнув за ним через десять секунд, она оказалась в знакомом холле Старого дворца. Прошла на галерею, вошла в свои комнаты, села на кровать и прислонилась спиной к стене. Минут через сорок встала, положила на стол ключ, который все это время держала в кулаке, сняла платье, села обратно на постель, подумала, легла и уснула.

Димитри, посмотрев, как она идет мимо него походкой деревянной куклы, вздохнул и отправился в свой особняк. Исиан ждал его в холле.

- Вы закончили? - спросил он.

- Нет, - Димитри качнул головой и двинулся вверх по лестнице.

Сайх пошел за ним.

- Ее бумаги все еще не готовы?

- Хуже того, - произнес Димитри, открывая дверь кабинета. - Ей предстоит еще несколько разговоров с магистром Академии.

- Но ведь расследование уже закрыто? - уточнил Исиан.

- Да, - подтвердил князь. - Но Эрве нашел способ получить свое. Тебе придется присутствовать при этих беседах.

- Конечно, Димитри, - Исиан улыбнулся одними глазами. - Я знаю, что с ними делать, если они решат перейти грань допустимого.

- Хорошо, - князь устало кивнул, посмотрел на сайха тоскливо и тревожно и добавил. - Я завтра назад в край. Потом вернусь, но... Исиан, постарайся не наделать мне больше проблем, чем у меня уже есть.

- Постараюсь, Димитри, - очень серьезно пообещал сайх.

Полина начала разговор с магистром Академии с вручения подарка.

- Я подозревала, что найду здесь кого-то, кому захочу оставить кое-что на память обо всей этой истории, - сказала она и положила на стол янтарный инклюз с мотыльком.

Досточтимый Эрве протянул руку и, взяв каплю света с насекомым внутри, внимательно ее рассмотрел.

- Забавный курьез, - улыбнулся он. - И, наверное, редкий.

- Считается редким, верно, - подтвердила Полина. - Но ничего курьезного я здесь не вижу. Насекомое, попавшее в смолу, обычно так и заканчивает свою жизнь. Это лишь пример закона природы в действии.

- Очень хорошо, что ты сказала эти слова о законах природы, - заметил магистр. - Так мне будет легче задать вопросы, ради которых я позвал тебя.

- Я готова ответить на них, - сказала она.

Досточтимый Эрве улыбнулся. От атаки этой скульты он благополучно ушел, теперь можно было свободно спрашивать все, что ему было интересно. А интересно было многое. Как всегда и бывает в публичном разбирательстве, самые важные вещи не были сказаны. Их-то он и надеялся выяснить в этом разговоре.

- Раз так, давай начнем. Тот серый ветер, о котором Хайшен говорила в докладе, что он такое? Что ты знаешь о его природе? Кстати, давай-ка присядем, разговор будет долгим.

- О природе этого явления я не знаю почти ничего, - ответила женщина, послушно садясь в указанное ей кресло.

Магистр опустился в кресло напротив.

- Однако ты и другие долгое время предпринимали какие-то меры к его обузданию, пока могли. И достаточно успешно.

На лице мистрис появилась тень улыбки, которая могла выглядеть как извинение, будь она чуть больше проявлена.

- У меня есть только предположения, - сказала она. - А так... мы просто делали то, что у нас принято делать. Как могли и как умели в сложившихся обстоятельствах.

- Что вы делали, я знаю, - кивнул Эрве. - Это есть в докладах Вейлина, в отчете Хайшен, в деле Тивера да Фаллэ и даже в письмах Унриаля да Шайни из края. Я хочу знать, зачем вы это делали.

- Чтобы не получить то, что вы получили прошлой осенью, - с легким недоумением произнесла Полина. И, подумав, уточнила. - По нашему счету.

- Хорошо, - Эрве наклонил голову, принимая ответ. - Откуда вы знали, что такое может случиться?

- Из опыта, - ответила она. - О нем не принято говорить, но это рано или поздно узнают все, причем своим собственным путем.

- Каким был твой? - быстро спросил магистр.

- Довольно обыденным, по сравнению с тем, что было вынесено на суд, - задумчиво сказала Полина. - Погибла моя одноклассница. Попала под машину на перекрестке незадолго до дня рождения.

- Это важно? - уточнил Эрве.

- Да, мы празднуем. Из-за этого все и получилось. Мы жили в соседних парадных, гуляли в одном дворе. А через неделю я шла из школы после продленки и в сумерках увидела ее в этом дворе на нашем с ней обычном месте, где мы встречались. Я удивилась, осмотрела двор, увидела, что кроме нас с ней никого нет, и спросила, что она тут делает, если ее похоронили три дня назад. А она сказала, что родители выкинули ее игрушки и вещи, и никакого пирога на день рождения ей не будет, а мама обещала. Родители у нее и правда были так себе.

- Что было дальше? - спросил магистр мягко.

Полина пожала плечами.

- Для начала, я залезла в мусорный бак, вытащила оттуда ее зайца и принесла домой в своем школьном портфеле. На следующий день пошла в букинистический магазин и купила на деньги, данные мне на завтрак, кулинарную книгу. Мама посмеялась, что вот, мол, хозяйка растет, скоро можно замуж выдавать, а я днем позже сделала для Тани пирог с яблоками, пришла с ним в школу и сказала, что кто со мной поедет сегодня к ней на могилу, тот как бы ее поздравит с днем рождения. Пошло половина класса примерно. И некоторые учителя. А ее родители не пришли. Я оставила там ее игрушку, остальные дети собрали деньги и купили цветов. Пирог мы разделили на всех, ее кусок остался там, на земле.

- И потом? - спросил Эрве.

- На другой вечер я нашла на нашем месте во дворе цветок, - чуть замедленно сказала Полина. - Там рос одуванчик и цвел. Первого октября.

- Когда обычно цветут эти цветы? - зачем-то уточнил магистр Академии.

- Последние отцветают в начале осени, а октябрь - средний ее месяц, - проговорила Полина. - Таня любила одуванчики. Говорила, что они как бы знак, что учеба скоро кончится и будет лето.

- И что было дальше? - Эрве надеялся разговорить женщину, но понял, что не преуспеет.

- С кем? - спросила она.

- Например, с тобой, - улыбнулся магистр.

- Таню я больше не видела. В классе ее быстро забыли, уже к зиме. Ее родители начали пить и ссориться, мать зарезала отца следующим летом, и ее осудили. В их квартиру въехали другие люди, странная пара с собакой. А я пошла заниматься спортом.

- А когда ты в следующий раз увидела мертвых? - спросил Эрве.

- Больше не видела, - ответила женщина.

- Хорошо, - сказал магистр, скрыв досаду. - Каким был твой следующий опыт в вашей традиции?

- Стандартный, - казалось, ей наскучил разговор и она продолжает его только из вежливости. - Смерть бабушки.

- Я могу выглядеть невежливым, - мягко сказал Эрве, - но все же хотел бы подробностей.

Мистрис посмотрела на него так, как будто он попросился к ней в спальню. Но заговорила.

- Бабушка была матерью матери, - сказала она. - Отношения между ними были так себе. Поэтому когда бабушка заболела, мать отправила к ней меня, ухаживать. Я была уже довольно взрослая, почти восемнадцать, но не сообразила, почему вдруг запрет на общение отменен. Я пробыла у нее десять дней, все ждала, что она начнет поправляться. И все это время пыталась сделать, чтобы ей было полегче.

- И как? Удалось? - спросил магистр осторожно.

- Да, - женщина равнодушно пожала плечами.

- Как именно?

- У нее были старые пластинки и проигрыватель. Я нашла и включила. Мы вместе слушали музыку ее юности. Потом она заснула. Утром я вызвала скорую, а потом участкового врача, чтобы зафиксировали смерть. Сидела, пока ее не забрали, потом завесила зеркало и зажгла свечу, у нас так положено, потом со справкой поехала на кладбище, договорилась обо всяких там технических вопросах. Посреди всего пришла подруга бабушки и мне хоть немного помогла советом и добрым словом, потому что я, конечно, была сильно растеряна и не все знала. Похороны, поминки, вот это все. Мать практически не участвовала.

- И что было после того, как вы завершили ритуал? - Досточтимый Эрве понимал, что он в шаге от заветной двери, но ключ был еще не у него в руках, и магистр двигался щенячьими шагами, чтобы неверная тропа не обрушилась.

Женщина посмотрела на него недоуменно.

- Послушайте. Вы ковырялись в моем сознании месяц, неужели этого нет в протоколах?

Эрве улыбнулся и развел руками.

- Мы искали не это. То, что ты рассказываешь, - частная жизнь семьи. Нарушений ваших обычаев в этих воспоминаниях не было замечено, поэтому мы не записывали эти эпизоды в рабочие тетради.

- В таком случае, о чем мы говорим сейчас? - спросила она. В ее голосе Эрве услышал то ли скуку, то ли раздражение.

- О сером ветре, - напомнил он. - Почти три десятка убитых, восемь из которых были магами, - это серьезно. Я пытаюсь понять, что это такое, и все еще надеюсь на твою помощь. Ты согласна продолжать?

Она молча пожала плечами.

- Так что же было после того, как ты завершила ритуал? - он повторил вопрос.

- Ритуал у нас завершается на сороковой день после смерти, - ответила женщина.

Эрве непроизвольно приподнял бровь.

- И все это время проводятся какие-то действия, имеющие отношение к смерти?

- Конечно, - ответила она.

- Но что можно делать столько времени? Прости, если я бесцеремонен, но я действительно не понимаю.

- Дел довольно много, и все они должны быть сделаны для того, чтобы жизнь умершего человека была должным образом завершена, а все его обязательства и отношения закрыты.

- Как это? - ситуация запутывалась все больше и больше. - Как могут отношения остаться незакрытыми, человека же уже нет!

Мистрис Бауэр посмотрела на него печально.

- А что, тут у вас смерть человека снимает и финансовые обязательства тоже?

- Нет, конечно, - признал Эрве. - Истребовать долги и завершение сделок можно с родных умершего. Не все, разумеется. Император прощает долги ушедшим за Грань. И мы, Академия, тоже. Но долг равному или менее обеспеченному должен быть выплачен.

- Но в любом случае для того, чтобы финансовые отношения были завершены, об этом следует оповестить, или у вас не так? - уточнила она.

- И у нас так, - подтвердил Эрве. - По-моему, это нормально.

- У нас нужно так же точно известить всех, кто может ждать от человека звонка, письма, визита или каких-то других форм контакта. Сообщить его работодателю и наемным работникам о том, что он больше не может продолжать отношения. Известить дальнюю родню.

- Ну да, но это всего лишь благородный жест, - сказал магистр. - Зачем включать это в ритуал?

- Я полчаса назад рассказала тебе историю про пирог ко дню рождения, который пришлось готовить мне, - сказала женщина, и в ее голосе Эрве услышал все ту же скуку.

- Подожди, - сказал он. - Поправь меня, если я ошибусь, но ты хочешь сказать, что ваши мертвые могут прийти требовать этого от живых?

- Это еще не самый плохой случай, - кивнула Полина.

- Расскажи про плохой, - решительно сказал магистр.

Женщина грустно улыбнулась и взглянула вверх, явно припоминая что-то.

- Мать всегда говорила ей, чтобы она берегла себя и носила резиновые сапоги, чтобы не замочить ноги. Кроме того, она говорила ей: "Чтоб ты провалилась". Будучи хорошей девочкой, она была в резиновых сапогах, когда упала с моста. Это из одной книги, досточтимый Айдиш ее тоже знает. А в моей собственной практике были случаи самоубийства, передававшегося по наследству от деда к отцу и от отца к сыну на определенном году жизни и определенным способом. Вот умеренно скверные варианты. Мне продолжать, или этого довольно?

- Напоминает какие-то дары наших старых богов, - Эрве качнул головой.

- Нет, - легко и безразлично сказала мистрис. - Это люди делают с людьми. Боги тут ни при чем, ни ваши, ни наши.

- Значит, есть что-то, что делают и боги?

Женщина неопределенно улыбнулась.

- В каком смысле "делают"... Древние боги - это абстракция, сделанная людьми для людей и из людей.

- Как это - сделанная из людей? - насторожился Эрве.

Она посмотрела на него внимательно и печально.

- Представляю, что вы себе вообразили. Но нет, не так.

- Откуда ты знаешь, что я себе представил? - уточнил он.

- Достопочтенный Вейлин был достаточно откровенен весь предыдущий месяц. Да и остальные дознаватели тоже. А у меня все в порядке с памятью. Нет, наши старые боги не имели привычки одеваться в мертвые тела, намеренно оставленные для них. Кстати, я все еще не представляю, как можно провернуть подобный трюк.

- Трюк... - тихо повторил донельзя удивленный магистр.

- Да, трюк, - повторила женщина, - потому что все, что делается якобы богом, делается всегда людьми ради него. Было только одно исключение.

- Иисус из Назарета, - слегка скептически кивнул Эрве.

- Да, - тон женщины был серьезен и спокоен. - Он сам прошел весь путь до конца, оставшись при этом человеком и учителем. Поэтому и остался единственным примером, который невозможно перерасти. А у наших языческих богов другие законы развития. Все они возникли, какое-то время были, потом перестали существовать и были забыты. Они все сперва были безобразны и безлики, желали разрушения и крови. В те времена, если человек творил определенные непотребства, по характеру того, что он сотворил, определяли, какой бог завладел его рассудком. Затем у богов появились образы животных, потом человеческие тела.

- Человеческие образы? - предположил магистр.

- Нет, именно тела, - возразила мистрис. - С головами животных и птиц. И только после этого у богов появились человеческие лица. А с ними и способности делать нечто прекрасное, недоступное человеческому уму и человеческим рукам. На самом деле, по-прежнему все то, что им приписывали, было деяниями людей, просто эти деяния настолько выходили за пределы представимого, что для того, чтобы признать их, люди приписывали сделанное богам. А делали это люди, во имя богов. Или даже не во имя, а богам это посвящали другие и позже. Но я все это говорила Хайшен, неужели она не рассказала вам?

- Я здесь один, - дружелюбно сказал магистр. - Не считая тебя, конечно. То, что она писала, я прочел. Сейчас я хочу услышать это от тебя. Итак, боги обрели человеческие лица. Что было дальше?

- Дальше люди победили их, появились герои. Так называется человек, способный совершить нечто, что по силам только богу, и сравняться с ним. Это очень непростая задача. Некоторое время таких людей приравнивали к богам, но потом их становилось все больше и больше, и наконец богами стали называть правителей. Как раз тогда и пришел Иисус.

- И почему же он так важен? - спросил Эрве, изо всех сил пряча усмешку. - Чем он отличается от других героев?

Полина вздохнула.

- Тем, что он не герой. Он не спорил с богами и не соревновался с ними. И не ставил себе цели быть равным богу. Он был любимым сыном бога и при этом человеком с начала и до конца, человеком и остался, уйдя к отцу в вечную жизнь. И все, что он делал, делалось не ради мирской власти, а ради людей. Чтобы показать пример того, что так вообще-то можно. Ровно настолько можно, насколько сможет сам человек. А бог, единый, а не какой-то из многих, был и остается его отцом. И существует еще в третьей форме, свободного духа, который может быть повсюду, где сочтет нужным.

- И здесь? - уточнил Эрве.

- Здесь он есть несомненно, мы же говорим о нем, - как о чем-то естественном сказала мистрис.

- В какой форме? - немедленно уточнил Эрве, оглядывая кабинет, и вздрогнул. Инклюз на столе неожиданно поймал солнечный луч и засиял нестерпимым золотым блеском. Тень мотылька отразилась на потолке и стала огромной, сравнявшись размером с открытой книгой на столе магистра, занимавшей половину столешницы.

Полина, проследив взгляд досточтимого, пожала плечами.

- Например, в этой. Или нет. Откуда мне знать. Может быть, он - те слова, которые мы сейчас о нем говорим. Дело же не в форме.

- А в чем? - с интересом спросил Эрве.

- А в том, что всякая душа, которая не летит к нему, как мотылек на свет, становится серым ветром, про который ты спрашивал. И неважно, при жизни или после смерти. Точнее, если это случается при жизни, смерть обычно вопрос времени, и очень недолгого.

- Я не знаю твоего бога, - медленно сказал Эрве. - Значит ли это, по-твоему, что я должен вскоре после нашего разговора перестать жить и стать этим ветром?

- Я не уверена, что ты его так уж и не знаешь, - ответила Полина. - Возможно, именно его ты называешь Потоком.

Эрве задумался на несколько ударов сердца.

- Подожди... Ты сказала - существует еще в третьей форме. И в ней присутствует здесь. Но каковы тогда первая и вторая?

Женщина глубоко вздохнула. Потом поморщилась и прижала два пальца к виску. Эрве терпеливо ждал, и в конце концов Полина заговорила, постоянно прерываясь, чтобы собрать слова.

- Это, - она с усилием зажмурилась на мгновение и снова открыла глаза, - сложно. Как точно все это сказать - самый сложный вопрос моей веры. О нем люди спорили веками, - Полина вздохнув, опустила взгляд на миг, потом посмотрела прямо в глаза магистру. - Ты это, похоже, уже знаешь, но я все равно повторю. Люди Земли убивали друг друга в этих спорах. Не боги, не проклятые существа, люди, сами, считая, что лучше знают... - она опять замолкла, собираясь с силами или набираясь храбрости. - Тем не менее. - Ее голос стал немного тверже. - Первая форма Бога, в Которого мы верим - это Отец, Творец всей Вселенной. "Он был, когда ничего не начало быть". Эту форму нельзя себе представить.

- Был он, и не было еще ничего другого? И из него появилось все? Действительно похоже на Поток... - проговорил Эрве.

- Не "из него появилось", а "он создал", - уточнила она, - но чем это отличается, мы сами не знаем. Вторая форма Бога - сам Иисус Христос.

- Но ты сказала, что он человек и любимый сын твоего бога? - Эрве слушал очень внимательно, следя за логикой произносимого.

- Да, Его сын, человек. И сам Бог, одновременно, - Полина вздохнула. - Я говорила, что это сложно. Именно об этом много спорили. И стали говорить, что Иисус Христос есть Человек и Бог, сочетающий в себе природу и волю человеческую и Божественную, не-слитно, не-раздельно, - мистрис очень искусственно сочетала сааланские корни. Получалось более-менее понятно, хотя такие слова вряд ли нашлись бы в свитках библиотеки Академии. - Именно потому, что он Человек и Бог, он мог принять за всех людей смерть. Подлинную смерть. И через три дня - вернуться к жизни.

- Но если он вернулся к жизни, где он теперь? Ты сказала - ушел к отцу, значит, он умер еще раз? - переспросил Эрве.

- Нет. Мы верим, что он вознесся на небо прямо человеком, в теле. Только не спрашивай меня, где это тело сейчас, этого вообще никто не знает... - Полина вздохнула глубже обычного и тяжело оперлась на подлокотник кресла, искривив спину и почти повиснув на локте.

- В таком случае, - решил магистр, - на сегодня достаточно, продолжим позже.

- Почему бы не закончить сегодня? - спросила мистрис.

- Ты так сильно хочешь домой, за звезды? - удивился Эрве. - Мне казалось, у тебя там сложности.

- Какие именно сложности? - уточнила она, выпрямившись.

- Ну, все эти слухи, сплетни... - он неопределенно повел рукой в воздухе. - Это же неприятно. Кроме того, где сегодня говорят, там завтра могут и сделать.

- Покинуть резиденцию наместника я не смогу, даже получив вердикт, - заметила женщина ровным тоном. - Сперва его нужно заверить в суде края. Пока это не сделано, я все еще считаюсь поднадзорной и не могу покидать территорию, определенную мне для пребывания.

- В таком случае какая тебе разница, где находиться? - улыбнулся магистр примирительно. - Вердикт я выдам, как только мы закончим.

- Вот поэтому я и предлагаю закончить сегодня, - сказала мистрис. В ее голосе, казавшемся спокойным, Эрве услышал нехорошие металлические нотки.

- Мне кажется, - осторожно сказал он, - что мы с тобой обсудили примерно половину необходимого. У меня на сегодня были другие дела, и я не готов менять планы.

- А как насчет моих планов? - спросила она холодно. - Я уж не говорю о планах людей, которые покинули край из-за репрессий, устроенных достопочтенным Вейлином, и не упоминаю тех, кто не успел или не смог уехать и расстался с жизнью из-за его политики. Кстати, как насчет планов ваших людей, погибших в ночь шторма в крае?

Эрве вздохнул.

- По крайней мере, на обед прерваться нужно в любом случае.

- Да? - женщина с интересом взглянула ему в лицо. - Ты правда так думаешь?

- Ты хочешь сказать, что не согласна продолжать разговор? Даже зная, что речь идет о судьбе детей, которых ты учишь? - спросил он, удерживая ее взгляд.

- Я просто не понимаю, почему бы не закончить сегодня, - ответила она.

- Мне кажется, - сказал он с мягким укором, - тебе не так интересны эти дети и их судьба, как ты показывала до сих пор.

Ответом была тень улыбки, напомнившая ему движение скульты в воде, еле заметную радужную тень в прозрачной толще, обещающую большую боль.

- А мне кажется, что тебе больше не о чем спрашивать и ты зачем-то тянешь время.

Эрве действительно рассчитывал обсудить услышанное с Вейеном. Но услышав слова мистрис, он обиделся, сам толком не поняв, на кого именно. Может быть, на Вейена, отказавшего в поддержке. Может быть, на Димитри, вытащившего на суд внутренние дела Академии и семьи да Шайни, как будто нельзя было решить все сложности спокойным обсуждением в Исюрмере. Возможно, на императора, поставившего неоправданно жесткие сроки.

- О, мне очень даже есть о чем спросить тебя, - сказал он неторопливо. - Я хотел бы знать, почему этот твой бог, который человек, помог преступнику в водах залива, но не помог тебе здесь. Я хотел бы понять, почему эта помощь подана руками не менее преступными, чем руки получавшего ее. А заодно и то, почему ты согласилась со смертным приговором, покорилась расследованию и терпела его почти месяц, хотя это не самая приятная процедура на свете, а вот сейчас жалеешь мне еще одной встречи. И я хочу знать, связано ли это с твоим богом, или ты снова делаешь нечто, что не понравится ему. И еще мне интересно, как он, аскет и философ, посмотрел бы на то, что ты делала вместе с князем Димитри на приеме у государя, а до этого на Островах. И почему он терпит то, что в вашем городе статуи старых богов стоят в главном городском саду и во многих других местах. Они ведь проиграли? Так зачем ему это соседство?

Он вдохнул было, чтобы продолжить, но осекся, посмотрев на женщину. Она сидела в кресле, заслонив лицо рукой, и плечи ее тихонько, почти незаметно дрожали. "Неужели плачет?" - подумал он и присмотрелся, готовясь смягчать разговор. Но нет. Она смеялась. Тихонько, почти незаметно, но когда убрала руку от лица и взглянула на него, смех еще кипел в ее глазах.

- Боюсь, что на все вопросы, которые ты задал, и на те, которые еще можешь задать, отвечать тебе должна не я, а хотя бы тот монах, который пришел сюда свидетельствовать за меня. Он бы справился лучше. Но я попробую. Хотя бы попробовать я должна. Тем более что на все эти вопросы ответ один.

- Вот как? - хмыкнул Эрве.

- Да, - подтвердила она, - ты спросил одно и то же раз пять, не меньше. Так вот, если говорить понятными тебе словами, то Он хочет от нас только одного. Чтобы мы были настолько хороши, насколько хорошими были задуманы Творцом. Ради этого Он пришел, этому учил, это показывал и ради этого пожертвовал своей жизнью. Любыми кривыми путями можно идти, лишь бы к Нему в себе и в других. Старые боги тоже хороший способ разметить путь, если ты не собираешься останавливаться и идешь от Ареса к Посейдону, а от Посейдона - к Гермесу, и так пока не доберешься до Зевса и не поймешь, что дорога продолжается, а обнаружив себя Гераклом или Персеем, не пойдешь дальше, к человеческому в себе, которое выше страстей, обожествленных из слабости перед ними.

- О Пророк, - мимовольно выдохнул Эрве, - как же красиво.

Некоторое время он молчал, глядя прямо перед собой, занятый своими мыслями. Молчала и женщина в кресле напротив. Наконец, он сказал:

- Ты была права. Второй день - это слишком много и безобразно мало. Решение этой задачи потребует не меньше нескольких лет твоего постоянного присутствия в Исюрмере.

- Моего? - она удивленно посмотрела на него. - Нет, это задача саалан и решать ее должны саалан. Вы все равно наткнулись бы на это, причем очень скоро. И выбора у вас нет, вы ее в любом случае решите, это только вопрос времени и количества потерь. Мы-то справились...

- Но на твою помощь я могу рассчитывать? - спросил магистр, вложив в голос все обаяние, которое только нашел в себе.

- Ты намерен сам этим заниматься? - ответила мистрис вопросом на вопрос.

- У тебя другие планы? Ты знаешь, кто это сделает лучше? - улыбнулся он.

- Да, знаю, - уверенно сказала она.

- Кто же?

- Досточтимый Айдиш, досточтимая Хайшен, князь Димитри да Гридах, граф Дейвин да Айгит. Если им потребуется моя помощь, я, конечно, буду помогать, пока смогу.

- Хорошо, - кивнул он. - В таком случае я буду ждать вас пятерых в Исюрмере после весеннего солнцеворота. Там и обсудим работу. Вердикт будет готов через четыре дня.

- Так долго? - спросила она.

Эрве улыбнулся:

- Завтра у меня встреча с вашей прессой, потом мы будем обсуждать с князем часть необходимых дел, после этого я смогу заняться вердиктом. Ты же понимаешь, что от него зависит не только твоя судьба?

Полина кивнула.

- В таком случае, - сказал он, - жди вызова в канцелярию государя. Пока можешь располагать собой в полной мере, только не уезжай из города.

Она кивнула еще раз и собралась было подняться из кресла.

- И вот еще что, - произнес он, глядя ей в лицо. - Сегодня я получил от тебя два подарка, стоящие как весь ваш Эрмитаж. Жаль, что я так и не собрался его осмотреть, пока не случилась беда, но я уверен, когда-нибудь мы встретимся с тобой в его стенах как добрые знакомые.

- Вряд ли я увижу его снова при своей жизни, - сказала она в ответ. - Но благодарю тебя за намерение.

- Посмотрим, - улыбнулся он. - Ступай.

Она в одно движение поднялась из кресла и тихо вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Эрве усмехнулся ей вслед. Теперь Академия прекрасно обходилась и без да Шайни. "Путь мотылька" - хорошее название для следующего священного текста. Не хуже, чем "Белая книга".

Утром Исиан пришел в Старый дворец слишком поздно. Нобили охраны сказали ему, что Полину уже увели беседовать с досточтимым Эрве. Это значит, что за ней пришли с самого утра. Ну может быть, дали поесть перед встречей. Припоминая месяц допросов, сайх вздохнул. Понадеявшись на то, что окончание следствия хотя бы немного ограничит бесцеремонность Академии, он ошибся и оставил свою подопечную в опасности. Ждать от этого разговора чего-то хорошего уже не приходилось. Исиан отвлекся от своих мыслей и очередной раз окинул взглядом холл и лестницу на второй этаж, как раз когда Полина показалась между балюстрадами двух галерей. Она замешкалась перед тем, как начать спускаться, меньше чем на секунду, но маг успел заметить и понять достаточно. Наверх он взбежал, шагая через ступеньку, там подал Полине руку и помог ей спуститься. Одним взглядом заставил дежурного монаха найти и принести куртку женщины и одел ее, как одевают детей. Затем взял за плечо, открыл дверь и вышел с ней вместе в сад резиденции. Скамейка, укрытая от ветра углом между крыльцом и стеной, попалась сайху на глаза почти случайно. Спустившись с крыльца, он повернул направо, прошел несколько шагов, держа подопечную под руку, сел на скамейку и откинул полу своей верхней накидки.

- Садись.

Женщина смотрела на него, не понимая. Имей она хоть каплю сил, скорее всего, он услышал бы возражения, а будь она в привычном для себя состоянии, возражения могли стать суровой отповедью. Но сейчас Полина могла только стоять и смотреть ему в глаза непонимающим взглядом. Он взял ее за пояс куртки, потянул к себе и усадил на свою накидку.

- Спи. Уже можно.

Сказать ей "ты теряешь сознание, стоит присесть" Исиан не рискнул. За предыдущий месяц он увидел достаточно, чтобы понять, что это плохое решение с ней. Он просто усадил ее и прикрыл второй полой накидки, создав кокон тепла. Выключилась она мгновенно, но еще целый десяток ударов сердца сохраняла устойчивое положение и только потом прислонилась к нему и положила голову на его плечо. Именно в этот момент нелегкая принесла маркиза да Шайни. По глазам Вейена Исиан понял, что маркиз видит вовсе не романтическую сцену.

- Ты что с ней сделал? - осведомился маркиз вполголоса.

- Я? - так же тихо усмехнулся Исиан. - В этом виде она вышла от твоего приятеля Эрве.

- Понятно, - кивнул маркиз и ушел в здание резиденции.

Маркиз да Шайни вошел в кабинет магистра Академии, не дожидаясь доклада. Лицо у него было очень недовольное.

- Эрве, зачем ты продолжил допросы после закрытия следствия? - спросил он с порога.

- Допросы? - магистр удивленно поднял брови. - Мы просто поговорили.

Вейен поморщился.

- Я не знаю, как вы поговорили, но сейчас она спит на скамейке у входа на плече у того самого сайха, который был наблюдателем от Саэхен на следствии. И я бы сказал, она в обмороке, Эрве.

Досточтимый Эрве недоуменно пожал плечами.

- Какой-то бред. Она же только позавчера танцевала, чем мог простой разговор повредить ей?

Вейен посмотрел на него, слегка прищурясь и приподняв подбородок.

- Ты знаешь, как выглядит правда, Эрве.

- Вейен, я знаю не больше твоего, если не меньше, - развел руками досточтимый.

- Пьевра твоя мать, недоумок! - в сердцах бросил маркиз. - Ты так и не понял, что на приеме у государя Дью да Гридах и она устроили нам с тобой рыночный балаган, чтобы не показать, что она измотана следствием до предела. Вспоминай хорошо, Альена да Айгит ни на удар сердца не отпустила ее от себя, за вычетом тех двух промежутков, пока она сверкала коленями по всему залу, доводя магов Академии до обморока. Все и запомнили именно эти два промежутка. А того, что к ней никто не смог подойти, не заметил ни один из присутствующих, кроме, разве что, меня. Колени, кстати, хороши до сих пор, не поспоришь. Но ни предложением, ни даже заявкой это не было, заметь. Я внимательно рассмотрел этот танец, Эрве. Дью да Гридах сказал очень верно: он танцевал не с женщиной, а с политическим противником. Женщину он показал нам всем только затем, чтобы мы не поняли ее место в расстановке сил там, за звездами.

Выслушав эту отповедь, магистр Академии грустно улыбнулся.

- Маркиз, я тебе благодарен за заботу. Еще более благодарен за то, что ты беспокоишься обо мне. Но ты больше десятки дней назад сказал, что больше не намерен исправлять ошибки, совершенные Академией. Ты и так много сделал для нас. Невероятно важно то, что ты рассказал мне теперь, я ценю это. Но принимать решение я буду сам. За себя и за Академию. Быть для тебя обузой я больше не хочу. Хватит тебе и своих забот.

- Да? - хмыкнул Вейен. - Ну наконец-то, слава Пророку, - развернулся и вышел.

Идя пешком по набережной, он размышлял о том, как покрыть потери. И понял, что пока мистрис Бауэр здесь, нужно хотя бы попробовать восстановить отношения. На внимание Лейшиной он не рассчитывал: ее время целиком заняли да Кехан и да Гранна, им предстояло долгое общение. Кроме того, Дью так просто не отдаст знати империи живого законника с той стороны звезд. А мистрис Бауэр, судя по тому, что говорили шпионы, в крае была сыгранной костью, и можно было еще успеть подхватить ее здесь, пока кто-то не сделал это раньше него. Для Дью она вот-вот станет обузой, и ему придется решать, что с ней делать, так что он вряд ли возразит, если они найдут общие темы для бесед.

Эрве на завтра назначил встречу журналистам из Нового мира, так что у Вейена оставалось на попытку не меньше двух дней, и он намерен был их использовать.

Дейвин нашел Макса в лаборатории князя. Сайх настраивал какую-то сложную схему из восемнадцати кристаллов, и когда граф вошел, мельком глянул на него и сделал жест, означавший "подожди". Дейвин терпеливо ждал, пока Макс разбирал свою конструкцию.

Закончив, сайх наконец поприветствовал его и спросил, чем может быть полезен.

Дейвин вздохнул. Тему он принес не самую простую.

- Я хочу расспросить тебя о твоей родине. Возможно, тебе не все понравится, но это касается Алисы и ее будущего. Так что я прошу тебя все-таки ответить на вопросы, даже если они будут неприятны тебе.

- Разговор официальный? - немедленно спросил Макс.

- Нет, частный. Но я должен знать, что сказать ее тренеру.

- Чему ее учат?

- Фехтованию.

Макс долго молчал, отвернувшись к окну, потом как-то странно глянул на Дейвина и коротко сказал:

- Спрашивай.

- Благодарю. - Да Айгит сделал короткую паузу, не больше одного вдоха. - Речь о ее боевом опыте, Макс. Расскажи мне о вашем оружии.

- О нашем оружии? - младший Асани выглядел удивленным. Очень удивленным.

Дейвин оказался в неловкой ситуации. Ему предстояло понять, кто солгал: собрат по Искусству или Алиса. Граф взял со стола чашку с чаем, сделал глоток, отставил чашку, почесал бровь.

- На последнем занятии Алиса сказала тренеру, что ее боевой опыт составляет пилотирование легкой вооруженной машины, летающей выше атмосферы. И уничтожение таких же машин противника. С кем вы воевали, Макс?

- Дейвин, - очень серьезно сказал младший Асани, сочувственно глядя в глаза собеседнику, - все, что Алиса сказала своему тренеру и что он передал тебе, действительно правда, но с чего вы решили, что это была война Созвездия?

- А чья еще это могла быть война? - удивился граф. - Если вы в ней участвуете, как она может быть не вашей?

Макс вздохнул.

- Инструктор Алисы тоже так думает?

- Я не спрашивал его прямо, - признался Дейвин, - но на его месте я думал бы именно это.

- Понятно, - печально сказал сайх. И вдруг предложил. - Позови его сюда, если он не спит? Чтобы мне не объяснять все дважды.

Унрио не спал. Точнее, еще не спал. Но утруждать себя надеванием хотя бы челека, не говоря уже об эннаре, он не стал, а так и явился в люйне поверх ночных штанов и в толстых вязаных носках на ногах.

- Что, Дейвин, ты решил рассказать мне страшную сказку на ночь? - весело спросил он, входя.

Граф невольно улыбнулся.

- Не я, а мастер Асани, Унрио. Хотя и по моей просьбе. Садись и слушай. Расскажи нам теперь все по порядку, Макс.

- Что конкретно вас интересует? - спросил сайх.

- Как Алиса оказалась на чужой для нее войне, и почему она считает ее своей, - уточнил вопрос Дейвин.

Макс сделал сложный жест рукой, выражавший трудности с формулировками.

- Для начала, та война была гражданской.

- Гражданской? - переспросил да Айгит. - Как здесь сто с лишним лет назад?

- Дейвин, - очень осторожно спросил Макс, - ты уверен, что такой разговор на ночь - хорошая идея?

- Макс, у меня нет другой, - улыбнулся граф. - И речь идет об Алисе. Давай побережем ее, а я уже давно вырос и думаю, ты не расскажешь мне ничего ужасного. Перед тобой все же маг, владеющий Искусством не первый десяток лет. Что до Унрио...

- Унрио, - перебил его да Шайни, - сам разберется с пьеврами под своим берегом.

Макс пожал плечами и начал. Сперва он в общих словах рассказал о планете, география которой состояла из единственного базальтового горного хребта, вылизанного океаном до блеска с одной стороны, а с другой прогрызенного неглубокими пещерами, с которых начался город, да архипелага, смываемого до камней регулярными цунами не реже, чем раз в три-четыре десятка лет. О том, что астрономия этой планеты насчитывала восемь лун, создавших столь причудливую географию, он упомянул коротко. В основном затем, чтобы его собеседники поняли, что такое "лунное безумие", почему "когда взойдет восьмая луна" значит "в день конца света" и почему в этом мире считали, что здравый и уравновешенный - это тот, кому хорошо подобрали таблетки. С тем, что таблетки лучше всего подбирают армейские врачи, сааланцы спорить не стали и приняли тезис сразу. Не возникло проблем и с мыслью, что прятаться от служб безопасности, занятых отловом инакомыслящих, проще всего именно в армии. Если не считать психушки, но из психушки работать наблюдателем не очень-то удобно. Услышав про двенадцать правящих домов, сменяющих друг друга у власти по жребию, и про двенадцать императоров, одного действующего и одиннадцать ожидающих дня жребия, Унриаль передернулся всем телом и пробормотал что-то про змеиную свадьбу. Дейвин выслушал это молча. Он не дрогнул, даже услышав о полном уничтожении тринадцатого правящего дома, за исключением одного наследника, входящего в общий совет императоров. А когда Макс рассказывал о партизанском движении, захватывавшем астероиды и космические базы на поверхности лун планеты, даже улыбнулся - мол, Сопротивление всюду одинаково. О судьбе Лисицы, девушки-пилота, разменянной командирами трижды и трижды выжившей, быстро рассказать не получилось. В сюжете были гибель подразделения практически полным составом, переход девушки на сторону бунтовщиков, блестящая карьера в их рядах и очень непростое возвращение обратно в ряды благонадежных. О том, как офицера старшего командного состава посылали возвращать эту девушку-пилота обратно, он тоже рассказал. Не умолчал и о том, что этим офицером был он и что именно по его приказу Лисица, которой и была Алиса, потом отправилась в бой против своих вчерашних друзей. Потом упомянул подразделение, считавшееся элитным, в которое она попала, и его историю, завершившуюся расформированием рода войск и отстранением Лисицы от полетов по надуманной причине на полгода. С подробностями, включая служебное расследование, прерванное почти перед формальным завершением. И возвращение в строй без предупреждения, естественно, с требованием сдать допуски к полетам и, разумеется, успешно сданные тесты. И о последнем ее задании, с которого она по плану командования не должна была вернуться, он тоже рассказал. А потом добавил десяток фраз о том, каким способом она уходила назад в Саэхен из точки гибели корабля за секунду до взрыва. И о том, как именно он передавал ей приказ уходить. Напоследок он, просто для справки, сообщил сааланцам, как в этом мире карались занятия Искусством. Когда Макс закончил рассказ, за окном во всю мощь сиял рассвет ясного дня начала лета.

Унриаль смотрел на него очень внимательно, хотя его знобило, и он завернулся в два пледа сразу. Дейвин, зажмурившись, подавил зевок.

- Макс, я тебе очень благодарен. Надеюсь, ты простишь мне эту бессонную ночь.

- Прощу, - улыбнулся сайх, - если ты мне скажешь, зачем ей это на уроках фехтования.

- Я отвечу тебе, - вдруг сказал да Шайни. - Если я верно понял мысль Дейвина, он привел ее ко мне затем, чтобы научить защищаться. Теперь я знаю: ей не просто можно давать оружие в руки. Это необходимо сделать. Чтобы она умела быть воином, а не оружием.

Макс посмотрел на Унриаля с каким-то задумчивым удивлением, как будто тот рассказал ему нечто очевидное, до чего сам Асани почему-то не задумался до этой минуты.

- Хорошая идея, пожалуй. Но если вы не возражаете, я вас сейчас оставлю. Насколько я понял, вам есть что обсудить. А я намерен использовать оставшиеся несколько часов, пригодных для сна, по назначению.

- Конечно, Макс, - кивнул Дейвин. - Добрых тебе сновидений.

Сайх кивнул, встал и вышел. Да Айгит повернулся к Унрио. Тот сидел, кутаясь в плед одной рукой, а второй держась за лоб.

- Унрио, ты в порядке? - осведомился граф.

- Какой же гадостью... - услышал он в ответ.

Развернувшись к Унрио, Дейвин ждал продолжения.

- Какой же невыразимой мерзостью, - сказал да Шайни с чувством, - становятся честь и верность там, где подлость и ничтожество выглядят благообразно. Я буду учить Алису, Дэн. Я знаю, чему ее нужно учить.

Следующий день Дейвин освободил, чтобы выполнить одно обещание, данное публично. Начал он с поездки в Павловск, в питомник. Выбрав там вишню сорта со смешным названием "Лотовая", он упаковал деревце, бережно уложил его на заднее сидение своей Гранд Витары и отправился по уже знакомому маршруту в сторону Луги. В головное устройство, которое местные почему-то называли магнитолой, он загрузил два диска того самого автора, песня которого открывала короткий трек-лист в памятном ему маршруте. Автор оказался простой, даже незатейливый, и какой-то очень трогательный. Некоторые песни были пронзительно хороши, некоторые треки без смеха граф не смог слушать, хотя понимал, что человек, к которому он едет, вряд ли понял бы его реакцию на свои любимые песни. Дейвин так и воспринимал эту поездку - как визит вежливости, необходимый после ссоры.

Добравшись на место, он вынул свой живой груз из машины, освободил вишню от веревок и мешковины и принялся колдовать. Соваться с лопатой в землю рядом с могилой он совершенно не хотел, поэтому обошел камень кругом с вишней в руках, дав ей почувствовать место, затем поставил саженец на землю там, где это было правильнее всего, и принялся заклинаниями помогать дереву углубиться в почву. Ддайгский кристалл был у него с собой, Дейвин планировал использовать его, закончив работу. Маг успел полностью закончить погружение корней и до половины довести вращивание, когда услышал звук мотора на дороге. Разглядывать визитера, кем бы тот ни оказался, граф совершенно не был настроен. Он стоял на коленях, держа дерево за ствол обеими руками, став одновременно стволом и корнями, восстанавливая тонкие живые нити, связывающие всякое растение с землей. Эту часть магии целительства он никогда не считал своим сильным местом, и вполне справедливо, но произнесенное обещание побуждало его сделать все возможное и больше того. Приехавший человек стоял молча и, слава Пророку, не пытался ни задавать вопросы, ни помогать. Закончив работу, Дейвин достал кристалл и поместил его между корней, чтобы обеспечить деревцу защиту от паразитов, мороза и болезней. Потом поднялся, отряхнул руки и принялся чистить жойс.

- На следующий год зацветет? - спросил женский голос.

- Завтра, наверное, - ответил граф. И, повернувшись, увидел женщину с позывным "Глюк". Подумал и добавил. - А вот ягоды будут через год. Точнее, на следующую осень. Этот сорт, как мне сказали, поздний. И ягоды темные.

Пройдя мимо женщины, он открыл дверь машины, достал из бардачка комм, сфотографировал дерево и отправил фото Валентину, сопроводив его коротким сообщением о том, что он намерен сейчас приехать в гости к Марине Лейшиной. И внезапно почти сразу получил ответ.

Очень вовремя. Если встретишь Глюка, скажи ей, чтобы тоже подъехала.

Дейвин с интересом взглянул на женщину, все еще стоящую у камня.

- Ты забыла где-то комм?

- Почему вдруг такой вывод? - сразу ощетинилась Глюк.

Да Айгит пожал плечами.

- Валентин Аркадьевич просил тебе передать, что тебя ждут у Марины Викторовны. Из этого я заключил, что связаться с тобой он не может.

Она поморщилась.

- Да, правда. Батарея села, я без связи уже час.

Граф приподнял бровь.

- Поскольку мое появление оценено как своевременное настолько, что через меня даже передали просьбу на случай, если я тебя встречу, мне кажется, за этот час случилось нечто серьезное. В этот раз позволишь мне быть впереди?

Глюк кивнула, надевая шлем. Дейвин улыбнулся ей и сел за руль. Всю дорогу, до самой улицы Некрасова, она держалась за ним, как приклеенная. Дейвин с момента начала движения и до тех пор, пока не припарковал машину, никак не мог понять, действительно ли обстоятельства поменялись и где именно, поскольку все происходящее никак не совмещалось с требованием никогда больше не попадаться на дороге "Рыцарям". Только поднимаясь по лестнице, он наконец сообразил, в чем дело: квартира Марины Лейшиной была нейтральной территорией. А сообщение, отправленное на комм, при всем желании нельзя определить как назначение встречи.

Дверь в квартиру оказалась открыта. Дейвин вошел, быстро стряхнул с ног броги и прошел в комнату, которую помнил по прошлым визитам как официально открытую территорию. В прихожей клацнул замок: Глюк вошла и захлопнула дверь.

- Добрый день, - произнес да Айгит, обращаясь ко всем присутствующим сразу.

- Ну, насчет доброго... - отозвался Валентин, глядя в экран ноутбука через плечо дамы с вьющимися, как у Лейшиной, каштановыми волосами. И, повернувшись к Дейвину, спросил. - У тебя комм при себе?

- В машине забыл, - огорчился граф.

- Ясно. - Валентин достал из кармана разгрузки свой комм, потыкал в него пальцем, открыл какое-то окно и протянул да Айгиту. Тот взял гаджет в руки и глянул на открытую страницу.

Москва. 27 мая. INTERFAX.RU - Полина Бауэр приняла первую часть компенсации от императора Аль Ас Саалан.

Магистр Академии Аль Ас Саалан заявил, что император вручил Полине Бауэр, оппозиционному лидеру Озерного края, ключ от особняка в столице империи, Исанисе. Собственность была передана ей в возмещение ущерба, понесенного госпожой Бауэр из-за ареста и судебного преследования, признанного неправомочным, передает РБК.

"На аудиенции у императора, в присутствии наместника империи Аль Ас Саалан в Озерном крае Димитри да Гридаха и Марины Лейшиной, ведущего правозащитника края, Полина Бауэр приняла ключ от особняка и в тот же день совершила ритуальное вступление во владение, заключающееся в самостоятельном отворении двери и посещении полученного в дар дома", - сообщил досточтимый Эрве.

Он считает также, что это первый шаг к получению госпожой Бауэр титульного гражданства империи.

По данным других источников в Исанисе, для нее есть рабочие предложения в столице империи и в Исюрмере, главном городе Академии Аль Ас Саалан.

Также по информации, полученной за звездами, Академия, предположительно, направит письмо наместнику края с просьбой ускорить вопрос о предоставлении Полине Бауэр гражданства империи.

По информации канала, этот шаг рассматривается в качестве попытки империи в обмен на уступки по вопросу свободы вероисповедания снизить давление на администрацию наместника со стороны оппозиции в связи с иском о репрессиях в крае, поданном Мариной Лейшиной в начале года.

Дейвин молча протянул комм хозяину.

- Что скажешь, Ведьмак? - с интересом спросил байкер.

Граф огляделся. Виктор Саамо, мужчина самого простецкого вида, с несколько бесформенным носом, клочковатой растрепанной бородкой и шевелюрой, лежащей неаккуратными прядями, сидел в кресле-мешке, вольно закинув руки за голову и глядя в потолок. Угадать в этом человеке рыбацкой наружности умного и хваткого юриста можно было только увидев его в деле. Елена Рубинчик, та самая дама с каштановыми кудрями и льдисто-синими глазами, сверлила его выжидающим взглядом. Марина Лейшина курила у форточки, отвернувшись к окну. Глюк уже подцепила комм к розетке и, дочитав статью, пристально смотрела на Дейвина.

Граф окинул Валентина непроницаемым взглядом темных глаз.

- Как официальное лицо или как говорил бы другу?

- Как можешь сказать мне, - проговорил байкер, внимательно глядя в лицо сааланцу. - Кто я такой, чтобы тебя спрашивать как официальное лицо?

- Но ты понимаешь, что мой ответ предназначен только вам и не может быть вынесен за пределы определенного круга? - Дейвин был так же насторожен и внимателен, как его собеседник. - Узким этот круг назвать довольно трудно, но все же.

- Можем выйти в ванную и включить воду, как бы двусмысленно это ни смотрелось, - хмыкнул байкер. - Можем выключить телефоны, если хочешь.

- Да, этого хватит, - кивнул да Айгит.

Валентин пожал плечами и демонстративно выключил комм. Вслед за ним к своему потянулась Глюк. Марина повернулась от окна к барышне за ноутбуком:

- Ленчик, паркуйся.

Виктор подал голос из кресла:

- Мой на кухне лежит. Кажется, на столе.

- Мой в кабинете, - отозвалась Лейшина.

- Ну вот, - произнес Валентин, - приватность обеспечена.

Дейвин движением брови переместил к себе стул и сел.

- В таком случае, - сказал он будничным тоном, - могу вам сказать, что другого такого тормоза, как досточтимый Эрве, по всей земле Аль Ас Саалан и Заморским землям Ддайг надо искать с фонарями. И если он начинает лепить такое публично под запись вашей прессе, это может значить только одно. Академия поцапалась с маркизом да Шайни.

- Ну еще бы, - заметила Глюк. - После всего, что он тут наворотил, другого ждать было бы странно.

- Не с ним, - качнул головой да Айгит. - Его лишили титула и отдали князю. Теперь за Унриаля да Шайни отвечает Димитри да Гридах. Но у него есть дед, Вейен да Шайни, императорский советник. Академия была его проектом до сих пор. Как вам объяснить... Это... - граф мучительно искал слова, глядя то в окно, то в потолок, вдруг его взгляд случайно упал на Марину Лейшину, и он радостно указал на нее. - Ты должна помнить. Ссора наркомов в тысяча девятьсот тридцатые, такие Ежов и Берия.

Ленчик поперхнулась вдохом и закашлялась. Виктор Саамо оглушительно захохотал.

- Мгм, - сказал Валентин. - Ты мне другое скажи. Какие шансы выжить у Полины? По тому, что ты сказал, оба они в любой момент могут решить ее по-тихому прикончить. Чтобы другому не досталась.

- По-тихому не получится, - сказал Дейвин. - Князь оставил с ней человека... я не хотел бы проверять, насколько он на самом деле хорош.

- А вроде говорили, что ты в империи лучший, - удивился Валентин.

- А он и не наш, - вздохнул Дейвин. - Это сайх. Созвездие Саэхен. Он лучший у них. И вообще-то крайне неприятный парень во всех отношениях.

- Это как-нибудь может коснуться Полины Юрьевны? - спросила Глюк.

- Не должно, - не очень уверенно сказал Дейвин. - Исиан Асани - непростая личность, но здесь он только до тех пор, пока князь согласен его терпеть.

- Он не входит в состав миссии Созвездия? - быстро спросила Лейшина.

- Нет, - Дейвин посмотрел ей в глаза и развел руками. - Он явился сюда как частное лицо и был уверен, что князь сам его примет в этом качестве, представляешь?

Ленчик тихонько засмеялась в своем углу.

- Что он вообще здесь делает? - спросила Марина.

Дейвин улыбнулся и развел руками:

- Пришел и попросился остаться.

Виктор Саамо поднял голову в своем гнезде:

- И это ему наместник доверил защиту политзаключенной?

- Я бы не советовал его недооценивать, - заметил да Айгит. - В двадцать четвертом году он наместнику вымотал все нервы, получая Алису себе, и в мае забрал ее в Созвездие. А всего-то в январе вернул назад в таком виде, что мы до следующего лета вились как ужи на сковородке, чтобы сохранить ей жизнь.

- А почему ее вообще ему отдали? - спросила Ленчик.

Дейвин развернулся к ней, сев боком на стуле.

- Видите ли, Елена, он ее учитель и руководитель. Это сложные отношения, их города представляют собой что-то вроде специализированных университетов, насколько я понял. И специалитет сайха, опять же, по моим представлениям, определяет его гражданство.

- Но она же гражданка края, - тихо, но с нажимом, выделяя каждое слово, произнесла Глюк.

Дейвин обратил к ней взгляд, исполненный вины и печали.

- Мы поняли это в полной мере только на суде. До этого не могли поверить.

- Это как - не могли поверить? - подал голос Валентин. - С самой аварии она вам это талдычила в каждом ролике и в каждом посте в своем блоге, а вы, значит, поверить не могли. Ну нормально так.

- Валентин Аркадьевич, - грустно усмехнулся Дейвин, - если бы у вас тут каждый второй взглядом предметы двигал или от пальца прикуривал, вопросов могло и не возникнуть. Но с вашим, - он сделал выразительную паузу, - научным подходом...

- Не понимаю, - честно сказал байкер.

- Хорошо, - вздохнул граф. - Объясняю сначала. После аварии вопросы к ней были только по поводу Манифеста Убитого Города. Призывы к убийству, разжигание розни, весь этот набор. Все остальное было личным делом каждого из вас. Да, в Заходское я шел за ней. Дело даже не в том, что теракт на Краснофлотском стоил нам многих жизней. Но прорыв фауны в город... я не смог найти объяснений этому тогда. Мы-то пришли говорить и договариваться, - он махнул рукой и некоторое время молчал потом продолжил. - Понимаешь, даже дрон, который она направила в князя, в конце концов, можно счесть личным делом между ними двоими. Но не это.

- А на Краснофлотском не она организовывала, - вдруг сказала Ленчик, и Марина Лейшина развернулась к ней, широко распахнув глаза. Ленчик усмехнулась. - Марина Викторовна, не надо на меня так смотреть. Вы прекрасно помните, как мы познакомились. Только у меня летом восемнадцатого года на Стрелке пропал приятель, с которым мы вместе в дэнж водились, а у организатора украли брата. И увезли в Турцию. И он не вернулся.

- А кто он? - осмелился спросить да Айгит.

- А это уже неважно, - спокойно сказала Елена Рубинчик. - Он часть того пепла, который летом двадцать второго по Заходскому ветром разнесло. Вы продолжайте, господин граф.

Дейвин на секунду прикрыл глаза, справляясь с болью.

- Хорошо, я продолжаю. Она, как у вас принято говорить, спалилась на усадьбе в Бусанах, куда поместили детей из Корытово. Оставила след магического воздействия. Дальше все было просто, месяца за два мы ее вычислили и отнеслись всерьез.

- Я помню, - вздохнул из своего гнезда Виктор Саамо. - Я на Финляндском вокзале в тот день был.

Дейвин кивнул.

- Она держалась два месяца. Я сам чуть не рехнулся, наблюдая это. Потом мы сняли ее защиты и обнаружили, что перед нами чужой маг. Списались с Созвездием, попытались объясниться с ними по поводу вреда, который она причинила краю...

- Она? - тихо спросила Глюк.

Дейвин обернулся к ней.

- Послушай. Я не знаю, как тебя зовут, и даже не спрашиваю этого. Я сейчас рассказываю обо всех ошибках, которые совершены в том числе и мной, по порядку, как вы просили. Можно я договорю?

- Дай ему рассказать, Глюк, - прогудел Валентин. - Видишь же, он старается, чтобы честно было.

Глюк кивнула и уставилась в пол. Маг с силой потянул себя за волосы, сцепил пальцы и продолжил:

- Они решали у себя, мы решали здесь. Наконец, она попыталась уйти от нас, как только от нее отвернулись на полминуты. И князь сдался. Созвездие потребовало ее вернуть, и он отправил ее им. Они устроили свое разбирательство. Через семь ваших месяцев она вернулась назад. Без магии. Без сил. Без иммунитета. И почти без рассудка. Так казнят сайхи. Приговор ей подписал этот самый Исиан Асани.

Марина чиркала зажигалкой на протяжении всей его реплики и никак не могла прикурить. Дейвин протянул ей огонь на пальце и продолжил:

- Она прямо сказала князю, что вернулась умереть, но он вылечил ее. То есть оплатил лечение. Служба в подразделении Охотников стала частью реабилитации. Никто не надеялся, что Дар к ней вернется, но это произошло. Полина Юрьевна очень много сделала для этого. Так что с тем доносом на нее больше всего повезло Алисе. Хотя, должен сказать, нам всем с ним повезло. Алиса пришла к князю с просьбой - и это был единственный способ предложить Полине Юрьевне отсрочку, не нарвавшись на дуэль прямо в камере. А вообще мы планировали успеть перехватить ее до Святой стражи. Не сумели. Не вычислили, - граф досадливо поморщился. - Даже Ирину Мостовец я нашел и переправил во Львов. Судьбу остальных, неожиданно объявившихся за границей, вы, кажется, уже знаете, а Ирину я сам привел домой к Евгению Ревскому. Но все, кого удалось вывезти, оставляли следы, а Полина Юрьевна - нет. Ее сдали свои.

- Волк тамбовский им свой, - процедил Валентин злым хриплым полушепотом.

Дейвин, обернувшись на это тихое рычание, сказал:

- Совершенно согласен. Я уже добрался до апреля прошлого года. С вашего разрешения, хотелось бы закончить. Получив от Алисы просьбу об отсрочке для Полины Юрьевны, князь ее отправил договариваться о том, чтобы эта отсрочка была принята. Надо сказать, у всех нас были серьезнейшие сомнения в успехе этого предприятия, но, - он пожал плечами, глядя на сцепленные руки, - просто повезло. Разумеется, получив ее в Приозерск, князь назначил ей встречу на следующий же день. Но в тот вечер за звездами что-то пошло не так, и ему срочно понадобилось быть на Островах. Он туда шагнул вместе с ней, без всякой задней мысли, полагая, что через несколько часов вернется назад, а ей, может быть, будет приятно посмотреть на какой-то иной пейзаж, кроме плохо выкрашенных стен и немытого окна за решеткой. Вышло так, что дела задержали его почти на семь наших дней. Это больше десяти ваших. За это время обстановка в крае накалилась, и князь наконец получил возможность вызвать дознавателя, чтобы проверить работу достопочтенного. Разумеется, как наместник, он и сам попадал под проверку Святой стражи, но это его уже не слишком волновало.

- О как... - сказал в потолок Виктор Саамо.

- Что удивительно, - продолжил граф, не реагируя на реплику, - так это то, что Полина Юрьевна, высказав все, что она думала по поводу небрежности с ее документами и вообще с соблюдением режима, в дальнейшем до самого суда тщательнейшим образом выполняла все обязанности, которые на нее были возложены. И в отношении воспитанников интерната при резиденции наместника, и в отношении Алисы. Не пытаясь протестовать или нарушать регламенты. Более того, она и от нас требовала их неукоснительного соблюдения. И в итоге как раз к окончанию имперской проверки Алиса оказалась в состоянии пережить повторную инициацию. Хотя их отношения с Полиной Юрьевной, к сожалению, пострадали, и довольно сильно. Объясниться после этого они не имели возможности, началась подготовка к процессу, а в Исанисе участникам слушаний запретили общаться друг с другом.

- И она все равно доказывала невиновность Алисы на суде... - проговорила Ленчик.

- Да, - подтвердил Дейвин. - И доказала блестяще. Относительно себя самой у нее, кажется, были другие планы. Крайне неудобные и невыгодные князю, всей империи, лично государю, Академии, да и кому угодно. Валентин Аркадьевич, ты мне в прошлый раз многое объяснил, спасибо. Через неделю после того разговора... или около того, сейчас не припомню, прости, так вот после того разговора Алиса столкнулась с Исианом Асани у меня в приемной и потеряла сознание. Я не уверен, что сам на ее месте отреагировал бы иначе, учитывая все сказанное. Полина Юрьевна в это время уже проходила дознание в Исюрмере, и наблюдатель от Саэхен признала, что недостаточно компетентна для выполнения своих обязанностей. Мы и миссия Саэхен пришли к согласию о том, что Исиан Асани будет лучшим из возможных наблюдателей. Я не могу сказать, что я полностью спокоен за Полину Юрьевну, но бросить свои обязанности сейчас я не могу: фауна, сами понимаете, не будет ждать, пока мы наиграемся в политику. Прирезать Полину Юрьевну или убить магически он не даст, пытать не позволит, а большего не сделал бы и я.

- Яблок нет, берите перец, - прокомментировал Саамо.

- Типа того, - усмехнулся граф.

- Ну что же, - сказала Лейшина, прикурив от окурка следующую сигарету. - По крайней мере, теперь понятно, чего хочет этот ваш магистр.

- Если ты думаешь, что у него планы получить Полину Юрьевну себе, то ты права, - подтвердил Дейвин.

- А что еще тут можно думать? - заметил из кресла-мешка Виктор Саамо. - Так облить дегтем репутацию человека можно только с одной целью: чтобы ему деться от тебя, красивого, было некуда. И ведь сработает, что характерно. Уже к вечеру можно ждать новой волны помоев.

- Почему к вечеру? - ответила Ленчик. - Уже наверняка понеслось.

Лейшина внимательно посмотрела на Дейвина.

- Ты сейчас не в Приозерск?

Он улыбнулся:

- Рассчитываешь на встречу с князем?

- Знаешь, да, - сказала она, - очень. И нагло надеюсь на ваши технологии, чтобы попасть домой до полуночи. Нам еще вопросы готовить к завтрашней пресс-конференции с этим вашим Эрве.

- Ну пойдем, - согласился граф, - порвем наместнику день на тряпки.

- И он согласится? - скептически хмыкнул Валентин.

Да Айгит посмотрел на него без улыбки:

- Валентин Аркадьевич... Князь мечтал посадить их в лужу около сотни лет. Как же он может не согласиться принять помощь в таком вопросе? Марина Викторовна, проверь карманы, шаг пятнадцать секунд, общее полторы минуты, жду в своем кабинете.

Портал он поставил точно в дверном проеме. Валентин, глянув в молочно-белое окно, в котором исчез сааланец, качнул головой и сказал:

- Позер...

Гранд Витара осталась ждать хозяина через улицу от входа в парадную Марины Лейшиной. Вместе с коммом Дейвина да Айгита.

Разговор с Димитри у Марины вышел какой-то невнятный. Вернувшись назад в сопровождении Дейвина через каких-то полтора часа в мрачном и безнадежном настроении, она закрыла за графом дверь и вернулась в свой "конференц-зал". За время ее отсутствия Глюк и Валентин успели смотаться в "Колобок" за пирожками, солянкой и картофельной запеканкой и заварить чай на всю компанию.

- Ну, что привезла, Мариша? - спросил Валентин.

- Не знаю, Валя, - ответила Лейшина.

- А точнее? - спросил он с обычной успокаивающей интонацией. - Ты солянку-то бери.

- Солянку сами ешьте, там сто пудов ветчина, - вздохнула Марина.

- А запеканка, думаешь, с говядиной? - хмыкнул байкер.

- Уверена, - ответила она. - Свиной фарш светлый.

- А. Ну сама смотри. Так что насчет конкретики?

- Насчет конкретики у нас карт-бланш на любые вопросы, потому что погоды они не делают. Алису саалан в любом случае будут переводить в свое гражданство, поскольку законы для мага есть только в их законодательстве и в наше правовое поле их не пропишешь, хоть на британский флаг порвись.

- А маг, по их мнению, должен соблюдать закон? - уточнил Валентин, и в глазах его загорелся нехороший огонь.

- По моему мнению тоже, - кивнула она, орудуя вилкой, - как и любой другой человек.

- А, - кивнул он. - То-то ты больше десяти лет нас тут привечаешь.

- Так, - сказала она раздраженно, - давай-ка закрывать эту тему.

- Как скажешь, - невозмутимо ответил он, мешая чай в кружке. - А про Полю что?

- А Полю они тащат сразу в четыре стороны. И в крае остаться у нее шансов не до фига в любом случае. Эрве намерен зашкварить ей репутацию окончательно за завтрашнюю пресс-конференцию, и единственное, что мы можем сделать, это помешать ему. Но есть еще Вейен да Шайни, и у него на нее совсем другие планы. Что до самого Димитри, у него личные планы в отношении Поли есть, но другого характера. Он, по крайней мере, не намерен ей объяснять, с кем она будет спать, а с кем нет. И что самое поганое, какие-то планы есть у их императора, который там вообще джокер в колоде, бог из машины и воплощение непредсказуемости.

- И что, узнать ее мнение, конечно, никто из них не собирается? - спросил байкер.

- Конечно, нет, зачем? - безнадежно сказала Марина. - Это же аристократические игры, и они в них всю жизнь играют. Мы против них деточки, им по две сотни лет, сволочам. Их лет, не наших. Да Айгит из них самый молодой, ему на наш счет сотни полторы годиков. У них план построить ситуацию так, чтобы ей было не дернуться с намеченного ими курса. Кто лучше играет в этот покер, тот и молодец. Знаешь, как ее развели на серию разговоров с магистром этой их Академии после следствия? Под обещание разрешить инициировать наших ребят, сирот из интерната при резиденции. Дать им быть магами.

Виктор Саамо одним движением встал из кресла-мешка и положил руку на плечо Марины.

- Давайте вопросы готовить. Завтра надо в форме быть, еще выспаться не помешает перед этой милой беседой.

После пресс-конференции досточтимый Эрве, отпиваясь чаем у директора интерната, задумчиво улыбался, говоря, что не видел настолько хвойного и чешуистого народа никогда и нигде за всю свою жизнь. Он успел договориться с правозащитниками края о взаимодействии с императорской судейской коллегией и пообещать краю еще один визит, более длительный. А заодно заверить журналистов и правозащитников в том, что мистрис Бауэр благополучна, но действительно очень нужна для выяснения некоторых деталей, уже не имеющих отношения к расследованию, и пообещать дать ей возможность вернуться в край хотя бы на несколько дней. Выразив между делом недоумение по поводу беспокойства о ней и рассказав об условиях, предоставленных женщине, в умеренно позитивных эпитетах. Подразделение Медуницы, вышедшее на дежурство, его не заинтересовало, а вот интернат он осмотрел очень внимательно и целый час потратил на беседу с воспитанниками. После чаепития он продиктовал секретарю директора разрешение обучать Искусству воспитанников этого учебного заведения, поставил подпись на листе, выплюнутом принтером, и отбыл. Князь должен был появиться в Исанисе через день и как можно быстрее вернуться в край вместе с мистрис Бауэр и наконец-то готовым вердиктом о ее полной невиновности по обвинению в незаконных занятиях Искусством. Академии предстояло платить за все. Разумеется, намечалась драка за каждый рубль будущих выплат, но эти детали уже ничего не меняли. И судя по настроению досточтимого Эрве, он все равно считал, что уходит назад за звезды в выигрыше.

На следующий же день князь, проходя в школьное крыло на конфиденцию, слышал, как первые подростки, введенные в Источник, делятся впечатлениями в холле.

- Ну и ничего страшного, - говорил юноша, минуту назад хваставшийся, что его инициировал "лично сам господин граф да Айгит". - Неприятно, конечно, как в крапиве вывалялся, но минут через сорок уже нормально.

Второй, крестник Айдиша, возражал ему:

- У всех по-своему, похоже. Я вот на месте ощущений никаких не помню, зато потом чуть полкухни не сожрал.

Третья, час назад введенная в Источник досточтимой Эрие, только пожала плечами:

- Да ну, ничего особенного, сквозняк и сквозняк. - И звонко чихнула.

Проходя мимо, Димитри сказал ей тоном, не допускающим возражений:

- Марш в госпиталь.

- Да, господин маг, - она шмыгнула носом, неуклюже изобразила полупоклон и направилась в названную им сторону.

Войдя в приемную директора, Димитри на ходу улыбнулся Айне, секретарю, и приоткрыл дверь кабинета Айдиша.

- Ты свободен, досточтимый?

- Жду тебя, князь, проходи, устраивайся. Хочешь чай или что-нибудь еще?

- Нет, Айдиш. Сегодня нет. Давай поговорим.

- Давай говорить, Димитри. Что ты принес мне?

- Все сразу, Айдиш, - Димитри вздохнул и сел в предложенное кресло. - Давно такого не было, чтобы я не мог отличить чувства от мыслей и понять, что во мне говорит и о чем, но сейчас это так.

- Тогда начни с того, что уже во рту, и продолжай, пока не исчерпаешь все принесенное. Потом обсудим.

Закончив, князь понял, что говорил почти час. И что за это время он ни разу не взглянул на досточтимого, а смотрел в основном в потолок, положив затылок на подголовник кресла.

- Вот это я и принес, досточтимый, - сказал он, наконец посмотрев на Айдиша. - И я не знаю, что мне с этим делать.

Айдиш кивнул, поднялся и принялся заваривать чай.

- Я предвидел это, - сказал он со странной интонацией, - еще когда отправилась первая экспедиция. Если уж на то пошло, Димитри, я счел более безопасным для себя присоединиться к первому рейду и остаться здесь, чем участвовать во всем, что заваривалось в Исюрмере тогда. Вейен... он уже тогда чувствовал, что если клан не сможет быстро приобрести дополнительное влияние, да Шайни начнут терять. А с ними и Академия, как ты понимаешь. Дело даже не в том, что ддайг избавились от ящеров со своей стороны предгорий и они переселились на нашу сторону. Скорее, в том, что у любого развития наступает момент, когда рост превращается в цветение, а цветение в завязи. А если этого не случается, дерево падает на землю, квам бесится, а рыба выпрыгивает на берег. Да Шайни пережили фазу роста и цветения, а плода не завязалось. Дед решил, что упавшее дерево может продолжить расти лежа, и создал партию войны. Я предпочел убраться оттуда.

Айдиш принес чайник, поставил на стол две кружки, разлил напиток с ароматом хвои, лимона и ванили и отошел к шкафу за печеньем. Димитри с некоторым удивлением смотрел, как он ходит по кабинету и носит предметы в руках. Досточтимый наконец сел в свое кресло, взял в руки чашку с чаем, вдохнул аромат напитка, отставил чашку и продолжил говорить.

- Димитри, я был так рад, когда увидел здесь Унрио. Но... Если в Аль Ас Саалан есть кто-то, кого можно назвать воплощением партии войны, то это Вейлин. Унрио подчинялся ему полностью, хотя страдал от этого неимоверно. Все, кого этот крысий выкормыш Вейлин натащил сюда, были еще тупее его. Зато абсолютно верны... - Айдиш горько вздохнул, - нет, не Академии. Вейену. Причем там, где он не просил и не ждал их верности. И их не смущало воровать у него за спиной, пороча его.

Досточтимый помолчал, глядя в чашку. Молчал и князь.

- Знаешь, я даже рад, что все рухнуло, - проговорил наконец Айдиш. - По крайней мере теперь этот дурацкий узел развязался. Я не знаю, что будет с да Шайни теперь, и очень рад, что Унрио получил отказ от дома.

- А что же будет теперь с Академией? - спросил изумленный князь.

Айдиш отнял руки от чашки и сделал неопределенный жест.

- Академия и без да Шайни не пропадет, поверь. У досточтимого Эрве есть целых три новых перспективных разработки. То, что он получил у Полины, он полагает едва не бесценным, и тут он прав, на это император денег даст, даже если их совсем не будет. То, что он увидел здесь, в крае, дает ему возможности свободно отсеивать всех, кого до сих пор держали в монастырях только из-за верности Академии. Да, перспективы реорганизации неотменяемы, но свежая кровь уже пришла. Пока что их четверо, к осени будет не меньше сорока. За третьим сокровищем магистр еще вернется сюда.

- И что же это? - Димитри был заинтригован.

- Он хочет, - улыбнулся Айдиш, - найти здесь танец не хуже, чем тот, что ты показал на приеме у государя.

Димитри мимо воли засмеялся. Потом посерьезнел снова.

- Выглядит очень обнадеживающе, но Айдиш... он же еще даже последствия сотворенного здесь его людьми не оценивал.

- Я не знаю, почему это его не беспокоит, - сказал досточтимый медленно. - Но его ведет Поток. Надеюсь, что все будет к лучшему, как магистр и чувствует.

- Да... - задумчиво произнес князь. - Я шел на конфиденцию, а попал на малый государственный совет. Но спасибо тебе, досточтимый. Пожалуй, это лучшее, что ты мог сделать для меня сегодня. Делать нечего, так или иначе, завтра я отправляюсь забирать оттуда Полину и ее вердикт. Пьевра-мать, Айдиш, эта история затянулась больше чем на год по местному счету. Я не представляю, что скажу, если меня спросят под запись. Надеюсь, Эрве действительно придет сюда опять и сам будет отвечать прессе на все вопросы.

Унриаль позвал меня на урок в самом начале июня. Дату я не запомнила, но вишни отцвели даже в Приозерске, и уже вовсю белела рябина и вонял боярышник. На стадион я пришла еще по свету. Унриаль был уже там, сидел на поставленной боком мишени для метания дротиков и коротких копий. Кроме него я издалека заметила еще одну фигуру, сперва мне показалось, стоящего человека. Но приглядевшись, я поняла, что он вытащил ростовой сааланский учебный манекен. Эти манекены у них были для всего: с ними отрабатывали рукопашный бой, работу с сетью и петлей, их расставляли, как статистов, для отработки каких-то действий в группе или с группой, ими изображали убитых и раненых на учениях, и даже читали им стихи, если язык не поворачивался прочесть свой опус живым слушателям. Говорят, с ними даже танцевали. Эта штука могла довольно устойчиво стоять на ногах, снабженных тремя шарнирами, изображающими суставы. Больше того: из-за специальным образом закрепленного утяжелителя в области таза от сильного толчка манекен мог шагнуть вперед, назад или вбок, хотя и довольно неловко, и еще умел махать руками, в которых были не шарниры, а веревки. Вместо шеи у манекенов тоже был шарнир. Чем-то эти штуки напоминали человечков из ИКЕА, игрушки моего детства. Мы их раскрашивали в разные цвета, изображая одежду, и наносили на головы разные узоры, типа прически. Этот раскрашен не был. Зато на нем имелись вмятины и засечки разных форм. Он был ветеран. Я подошла и поздоровалась с да Шайни.

- Начнем еще раз сначала, - предложил Унриаль, кивком ответив на мое приветствие. - Я попробую объяснить тебе саму идею этого занятия. Встань за моим левым локтем и смотри, что я буду делать. Но еще внимательнее слушай.

Я кивнула.

- В жизни, - сказал он, - нам приходится вести невероятное множество разговоров, и далеко не все из них происходят в словах.

Идея была не новой, но я решила согласиться. Он сделал жест левой рукой, показывая, что намерен сказать очевидную и скучную вещь. А в правой у него уже был деревянный меч.

"Он же не колдует!" - мелькнуло у меня в голове. Он, кажется, обрадовался.

- Вижу, ты начинаешь кое-что понимать. Слушай дальше. Цель любого разговора - заставить оппонента принять твою точку зрения.

Я было дернулась возразить, но передумала. В конце концов, передо мной был сааланец и он учил меня тому, что знал сам. У них разговаривают так. И если уж подумать хорошо, мы ведь так и общались все эти годы, с самого присоединения. Сначала они внушали нам свое, теперь мы вносим им в сознание нашу точку зрения. Они пока не понимают, как можно иначе, и не скоро поймут. У них впереди столетия проб и ошибок, еще одно мое возражение мало что изменит, и я здесь не за тем. Он заметил сложное выражение на моем лице, кивнул:

- Потом обсудим. Хорошо, что ты промолчала. - И сразу же продолжил. - Если оппонент настаивает на своем слишком упорно, можно заставить его пережить эмоцию, которая ему не понравится. Возможно, в другой раз мысль, которой он придерживался, будет ему менее приятна, и ему будет проще прислушаться к твоей позиции.

Он учил меня насилию. Будь я сайхом, я ушла бы сразу же. И долго отмывалась от омерзения. Но я не была больше сайхом. Мой Дом изгнал меня и лишил Дара. То, что я имела сейчас, было вручено мне императором Аль Ас Саалан.

- Тебе сложно? - спросил Унриаль да Шайни, развернувшись ко мне. - Мне подождать, пока ты сможешь слушать?

- Боюсь, - сказала я осторожно, - тут есть дырка в логике. Ну то есть я ее вижу.

- Да? - он улыбнулся с невероятно обаятельной иронией. - И какая же?

- Смерть и правда дает очень сильные эмоции, но вот внести мертвому оппоненту в голову свою точку зрения пока еще никому не удавалось, - говоря это, я думала, а не отведут ли меня за ухо к ближайшему досточтимому и не скажут ли, что я одной фразой заработала расстрел. А Унриаль только сочувственно кивнул.

- Да, кому, как не тебе знать об этом на собственном опыте... Но я хотел сказать не то, что ты поняла. Да, бывает так, что ты убиваешь на дуэли или в бою, но это, как бы тебе сказать... - он почесал кончик носа, выбирая слова, - это должно быть справедливым, понимаешь?

- Нет, - честно сказала я.

Он поочередно поднял брови, потом опустил. И вдруг задал ошарашивающий вопрос.

- Алиса, ты никогда не задумывалась над вопросом, почему стрелять в спину считается подлостью?

- Эээ... - сказала я.

- Или ты не считаешь это неприемлемым? - уточнил он.

- Конечно, нет! - сказала я. Поняла, что сказала двусмыслицу и срочно поправилась. - Это неприемлемо, конечно. Но я не знаю, почему так, я просто так чувствую.

Унриаль указал на меня пальцем и торжествующе сказал:

- Вот! Значит, выстрел - это тоже разговор. Только очень короткий.

- Ну, наверное, - согласилась я осторожно.

- Можно ли считать, что если люди идут стрелять друг в друга, они уже все друг другу сказали?

- Да, - немного подумав, ответила я. - Если стреляют, то сказано уже все, причем давно.

- Отлично! - обрадовался он. - А теперь представь, что у тебя нет времени доносить свою позицию. И бросаться оскорблениями тоже нет времени. Но ты можешь сделать нечто, что будет не хуже оскорбительных слов и даже вернее.

- В морду дать? - предположила я уныло. - Так это дикость.

Он засмеялся.

- До морды, девочка, еще надо дотянуться.

- Так обезьяны взяли в руки палки и начали первый философский диспут со смертельным исходом, - резюмировала я.

- Про обезьян я ничего не знаю, - признался да Шайни, - но смотри, что можно сделать с человеком при помощи меча. Встань снова за мой левый локоть и смотри на болвана.

Я послушно переместилась, отойдя на шаг, чтобы не болтаться у него под рукой. Да Шайни сделал короткий жест, манекен взмахнул руками и горестно сгорбился.

- Каким он выглядит? - спросил меня Унриаль

- Грустным, наверное, - я пожала плечами, присмотрелась. - Да, грустным.

Да Шайни сделал второй неуловимый жест деревянным мечом, и манекен поменял позу.

- А теперь?

Болван стоял почти прямо, только руки висели вперед, и голова была чуть наклонена к груди.

- Обижен? - предположила я, не слишком надеясь на успех.

Но Унриаль, посмотрев на манекен, согласился со мной:

- Пожалуй, что так. - И сделал еще один жест.

Незавершенный шаг вперед я все-таки заметила. А вот что он сделал рукой, опять не поняла. Голова манекена запрокинулась назад, а руки повисли вперед еще сильнее.

- Неужели страх? - догадалась я.

- Нет, девочка, - мой инструктор покачал головой. - Это горе. А страх выглядит вот так, - и он снова стремительно и незаметно ткнул манекен мечом куда-то в пояс. Болван слегка согнул колени и чуть присел.

- Обалдеть, - сказала я совершенно искренне. Этот театральный этюд мне очень понравился.

- Ну, если ты этого так хочешь, то пожалуйста, - он снисходительно улыбнулся, разрешая мне обалдеть. - Но мне кажется, ты все еще не поняла идею. Вот что я хочу сказать. - Он отложил меч и пошел по песку периметра стадиона рядом с гаревой дорожкой. Я шагнула вслед за ним, только потом поняв, что сделала, а он размеренно шел вперед, продолжая свою лекцию. - Представь себе, что перед тобой тот, кто портил тебе жизнь, а у тебя в руках... допустим, длинная палка. И ты можешь вот так, как я тебе сейчас показал, заставить его пережить все, что он тебе устроил, но быстро, в считаные минуты вместо дней и недель. А только после этого дать ему как следует, например, по голове, чтобы он запомнил, что с тобой так было нельзя делать даже один раз.

Я добросовестно попыталась представить себе, как я гоняю палкой по стадиону кого-нибудь. И поняла, что не вижу никого, с кем я бы хотела так поступить. Дейвин извинился и делает все, что в его силах, чтобы все стало если не как раньше, то хотя бы как надо. Князь честно тащит все обязательства, которые взял на себя - перед краем, передо мной, перед Полиной даже. Унриаль был, по большому счету, виноват не больше тех смертников, которые, взяв мои материалы из сети, устраивали саалан похохотать ценой своей жизни. Я попыталась еще раза три, результат вышел тот же. Вместо образа врага было белое овальное пятно.

Да Шайни посмотрел на меня, не прекращая идти.

- Сейчас ты скажешь, что тебя никто не обижал, - вздохнул он, - и гонять палкой тебе некого.

- Нет, не угадал, - возразила я, вдруг поняв, что происходит в моей голове. - Просто первое, что я услышу, показав палку, - это вопрос "за что?".

Он остановился и развернулся ко мне. И был очень серьезным, когда заговорил.

- А вот за такое, девочка, надо убивать. На месте, без разговоров и без пощады. А если побежит - догнать и убить. Этому я и постараюсь тебя научить.

Вейен да Шайни предпринял еще одну попытку договориться с мистрис Бауэр. Ради этого он даже согласился терпеть присутствие сайха, при условии, что тот не станет мешаться в разговор. Этот навязчивый тип наотрез отказался предоставить маркизу возможность для частного разговора с мистрис, а на вопрос "почему" начал плести сущую бессмыслицу про уже завершенное дознание. Развлечения из-за этого пришлось выбирать вовсе не такие, как маркиз собирался изначально. Он-то хотел устроить ей милый день с прогулкой по зимнему саду при его особняке, с обедом на крытой террасе, с катанием на повозке по столице - в общем, создать условия для того, чтобы прикосновение и откровенный разговор были естественными и ожидаемыми. Вместо этого они сперва ходили по открытым залам Старого дворца, рассматривая гобелены и витражи, успевшие Вейену надоесть хуже водорослевого супа, потом пошли в библиотеку, где мистрис вместе с сайхом созерцали свитки со стихами и карты земли Аль Ас Саалан. Затем Вейен предложил пообедать и отвел мистрис и ее сопровождающего в таверну, где обещали живую музыку ее земли. Хотя бы здесь ему повезло, праздничное меню еще не убрали. Более того, хозяин предложил им совершеннейшую экзотику из-за звезд: леща с гречневой кашей и похлебку из белых грибов. Мистрис, однако, не проявила к пище своей земли никакого интереса, а выбрала пресный пирог с овощами и сыром и десертную тарелку с фруктами и орехами. Сайх попросил только чай. Вейен пожал плечами и заказал себе рыбу в морском соусе. "Бывают же дни, когда у людей просто нет аппетита, - решил он, - и стоит попробовать скрасить вечер галантной беседой". Тему маркиз выбрал так, чтобы расположить мистрис если не к ответной откровенности, то хотя бы к какой-то симпатии к нему. Он начал рассказывать ей историю своей семьи. Она выразила вежливый интерес и даже начала задавать вопросы. Маркиз говорил легко и охотно. Свою бабушку он любил и восхищался ею, особенно историями времен ее молодости, до Ледового Перехода. Ради этой встречи он и припомнил одну из любимых своих историй.

- Тот род носит странное имя, - рассказывал он, с легкой полуулыбкой глядя слегка мимо собеседницы. - Они Тангариэли. Одни из немногих, оставшихся на Прозрачных Островах. Вероятно, так и живут там до сих пор, и вряд ли бедствуют.

- Там же, судя по вашим преданиям, нельзя жить? - спросила мистрис.

- Кому нельзя, - заметил Вейен, - те и ушли. А Тангариэли не видели в случившемся никаких проблем. Они были в особых отношениях с кем-то из старых богов. Бабушка предпочитала не вдаваться в эти подробности, ей и так хватало рисков. Но некоторые вещи я понял даже ребенком.

- Зачем же она поддерживала это общение? - удивилась Полина. Сайх, к счастью, молчал и смотрел на музыкантов.

- Она у них работала, - объяснил маркиз. - Была их алхимиком. В Ледовый Переход она ушла не столько от холодов и голода, сколько от своих работодателей. В их доме ей не пришлось бы голодать, но обстановка была довольно напряженной.

Мистрис кивнула, выражая понимание. Он возразил улыбкой и пояснил:

- Отношения в той семье были не самые простые - кого зарежут, кого отравят, кого оклевещут... доверять нельзя было никому, даже своему отражению в зеркале.

Мистрис приподняла брови, выражая уважение к серьезности ситуации. Маркиз легким кивком поблагодарил и продолжил:

- Она показывала мне их замок. Иллюзию, конечно. Если хочешь, я повторю ее на столе.

Полина неопределенно улыбнулась. Вейен, решив, что это согласие, поднял руку над столом. Над скатертью, прямо поверх тарелок, воспарило здание в стиле высокой готики, но не кирпичное, а как бы выплавленное из обсидиана, с темно-красными воротами и мостом черной меди перед ними. Замок поочередно открывал коридоры с загадочными потайными ходами и залы со странными гобеленами. Один гобелен Вейен решил показать поближе. На нем была изображена женщина с кошачьей головой. Она сидела на пороге клетки с распахнутой дверцей, одетая в светлое платье в викторианском стиле, закрывающее ей ноги до кончиков туфель. Между ушами у нее красовалась небольшая золотая диадема. Руки, вполне человеческие, эта кошачья леди сложила на коленях самым благопристойным образом, а ее огромные ярко-зеленые глаза с тоской смотрели вдаль. Клетка стояла на невысокой дорической колонне посреди пустыни. Пустыня на гобелене простиралась до самого горизонта. Под колонной на одном колене стоял рыцарь. Голова у него была вполне человеческая, и сам он был в общем скорее человек. В доспехах светлого металла, с длинными темными волосами, рассыпавшимися по плечам. С разноцветными грифоньими крыльями и львиными лапами вместо ног. По крайней мере, вместо одной ноги, на колене которой он стоял.

- Этот гобелен - одна из самых важных реликвий семьи, его история связана с особым даром старых богов Тангариэлям, - говорил Вейен, пока Полина продолжала рассматривать иллюзию.

Кайма гобелена была сделана из черно-белых карт со сложными сюжетами, которые объединяли четыре символа: посохи, диски, кубки и мечи. С кромок мечей стекали черные капли, собираясь в небольшие лужицы, аккуратно вышитые по нижней кромке.

- Особый дар? - повторила мистрис с вопросительной интонацией.

Вейен улыбнулся, продолжая держать иллюзию.

- Старые боги вручили саалан два дара: сайни, для тепла души и помощи, и квамов, для пропитания и прочих нужд. Тангариэли получили в дар своих собственных животных. Это гатты.

Он приблизил коридор, и Полина увидела в нем огромного кота размером с рысь, силуэт которого слегка размывался в полумраке и казался не вполне отчетливым. Она вопросительно взглянула на маркиза. Вейен улыбнулся еще раз, чуть загадочнее.

- Тебе не показалось. Бабушка так и рассказывала про них. Мол, идет гаттэ по коридору, заворачивает за угол, а моргнешь - и нет ни гаттэ, ни угла. Коридор прямой в этом месте, без поворотов, и тайных ходов тоже нет. Гатты умели говорить на нашем языке, но у них, конечно, был и свой. Бабушка мне рассказывала и даже пыталась научить немного, но я был мал и не запомнил. Они предупреждали ее по-своему, когда ей грозила опасность. И даже научили прятать в свои отсутствующие норы какие-то небольшие вещи и разрешали их там хранить. Она мне рассказывала про кинжал, который был серьгой в ее ухе, когда хранился у гатт. А взятый в руку, становился оружием.

- А зачем алхимику кинжал? - спросила Полина.

- С одной стороны, - мягко, почти вкрадчиво проговорил Вейен, - алхимик - лицо ценное, разбирающееся в ядах и разных потусторонних ритуалах с привлечением темных сил и духов из других миров. Со стороны другой, при таких отношениях в семье есть масса желающих именно это ценное лицо устранить, дабы не дать осуществиться планам, ломающим собственные расчеты желающего.

Полина приподняла брови и некоторое время молчала.

- Интересный подход, - проговорила она наконец.

- О да, - согласился Вейен. - Вполне в стиле той семьи были, например, такие политические интриги. Брат выдает сестру за правителя соседней территории. Не дружественного, нет. Именно за того, с кем семья постоянно конфликтует по межевому вопросу. Целью брака заявляется укрепление отношения и прекращение конфликтов. Но! - Вейен на секунду поднял палец вверх, и иллюзия на столе дрогнула и поплыла. Маркиз подхватил ее, восстановил призрачный темный замок, продолжая говорить. - Кожа новобрачной смазана медленно действующим ядом, он входит в состав косметического ежедневного средства - мыла или масла для кожи, неважно. У мужа этот яд вызывает симптомы специфической болезни, которой подвержены только некроманты, причем не слишком удачливые. А яд составлен так, что воздействует только на супруга. Любовники и любовницы жены не могут от него пострадать.

- Она же могла зачать? - произнесла мистрис с вежливым удивлением.

Вейен послал ей обаятельную улыбку сквозь иллюзию.

- Ты правда так думаешь?

- Да, я действительно не догадалась, что при таком подходе контрацепция тоже была заботой брата, - призналась женщина.

- Именно, - кивнул Вейен, придержав при себе все мысли о диких нравах Нового мира, и продолжил историю. - Кстати, контрацептив был заодно и противоядием. К тому дню, когда этот самый брат обвинил мужа сестры в черной магии и намерении захватить земли родни жены, незадачливый супруг моны был уже окончательно не в себе и оправдаться не мог. Далее очевидно: война, захват территорий, ненужный муж умирает от яда, овдовевшую сестру брат назначает наместницей - и она готова вступать в следующий брак, более выгодный с точки зрения торговых и прочих дел семьи. Моя бабушка готовила оба средства. И не только их. Она рассказывала мне про кубок, после изготовления которого ей пришлось прятаться от недругов заказчика неделю. Он определял и обезвреживал яды для хозяина, но сохранял их действие для всех других. Из подобного можно пить с врагом, и враг отравится, а хозяин останется невредим. Такой кубок невозможно ни украсть, ни подарить, он служит только тому, на чьей крови заклят. Когда ее перестали хотеть убить, та, кому этот кубок помешал больше всего, заказала зеркало. Не отличаясь на вид от других зеркал, оно отражало и усиливало все чувства того, кто к нему подходил. Забавно, что заказчица зеркала была двоюродной сестрой хозяина кубка.

Святая стража подошла к столу неожиданно. Полина даже вздрогнула.

- Господин маг, - произнес офицер, - прошу тебя пройти идентификацию.

Вейен да Шайни движением руки развеял иллюзию, небрежно протянул офицеру руку с перстнем мага. Тот поднес к камню в кольце маркиза каменную пластину, всмотрелся...

- Господин маркиз, прошу простить. По эманациям было похоже на колдовство на смерть, мы решили проверить, никак не предполагая встречи с тобой.

- Все правильно сделано, офицер, - с легкой досадой произнес да Шайни. - Это я рассказывал наши сказки гостье из-за звезд.

- Надеюсь, ничего запретного? - улыбнулся офицер собственной шутке, присаживаясь за соседний стол вместе с монахами.

Вейен небрежно повел плечом в ответ:

- Просто семейная история. И я уже закончил. - А затем, наклонившись к Полине, на хорошем русском тихо сказал. - Дорогая, твоя очередь рассказывать, иначе я буду в неловком положении.

- Моя очередь рассказывать, - повторила Полина вслух на сааланике слегка растерянно, - но я совсем не представляю, о чем.

- Ну, например, - улыбнулся Вейен, - о том шокирующем танце, которым вы с князем так впечатлили всех на празднике в Старом дворце.

Офицер Cвятой стражи, услышав упоминание про Старый дворец, едва не ерзал на скамье от нетерпения и почесывал нос. Маркиз был полностью уверен, что держит ситуацию в руках и сейчас направит ее в нужную ему сторону, но сайх, пьевра его мать, вдруг подал голос.

- Разве об этом можно рассказать? Это надо видеть. Хотя бы видеть. Но танцевать, конечно, лучше.

- Здесь не те условия и нет места, - отмахнулся Вейен.

- Ну отчего же, - не согласился Исиан.

Офицер Святой стражи и сопровождающие его монахи следили за разговором, даже не пытаясь его понять.

- Места здесь вполне достаточно, - продолжил сайх, - для умелого танцора.

Вейен проклял все на свете, включая собственную неосторожность и невнимательность. Два умелых танцора сидели с ним за одним столом. И Полина с очень большим интересом смотрела на Исиана после этой реплики.

- Но музыка... это же танцуют под музыку? - привел маркиз последний аргумент. - Я не смогу вам помочь, я не знаю этих мелодий.

- Возможно, их знают музыканты? - предположила мистрис с улыбкой.

Вейен уже видел эту улыбку, правда, на другом лице. И решил, что если этим двоим так нужен скандал, то мешать им, пожалуй, бессмысленно, а он сделал все возможное, чтобы сохранить хотя бы видимость приличий.

- Танцуют под музыку? - переспросил офицер Святой стражи.

- Именно так, - подтвердила мистрис.

Сайх, не отрываясь, смотрел на нее. Она встала из-за стола, подошла к музыкантам и обменялась с ними несколькими фразами, потом принялась что-то им писать.

Вейен продолжал держать на лице полуулыбку, про себя ругаясь самыми черными словами. Женщина уходила из-под его контроля стремительно и необратимо. И судя по тому, как сайх смотрел на нее и как она вела себя, Вейену не повезло мимо воли свести этих двоих. Стоит сайху взять ее за руку - и придется ждать не меньше года, пока между ними перестанут проскакивать искры.

Полина подошла к музыкантам и сказала по-русски "привет".

- Добрый вечер. - Мальчик-певец даже не удивился. - У вас есть пожелания?

- Да, есть, - ответила она. - "Бокал" Владимира Высоцкого знаете?

- Забыл. Напомните - сыграем.

Пока Полина, чертыхаясь про себя, писала слова лежавшим тут же карандашом в поданном блокноте, юноша развлекал публику "Несмеяной" Леонидова. Слов она практически не слышала, но сквозь ритм пришлось продираться. Она успела и подала певцу блокнотный лист, заполненный крупноватыми и не очень ровными буквами.

- Это слова. Поется на четыре счета, вот так, - она напела почти шепотом. - Что такое танго, вы в курсе?

- Справимся, - юноша кивнул.

Сделав два шага от подиума, поднимавшегося над полом едва ли на высоту ступеньки, она услышала первые ноты и поняла - справятся. Но улыбнуться не смогла. Не получилось.

Исиан встретил ее на половине дороги к столу, как и было нужно, почти дав пройти мимо, развернул к себе и повел, уверенно и даже почти жестко. Охнул монах из Святой стражи. Полина почувствовала спиной взгляд Вейена. Было уже все равно. "Лишь бы никто из этих олухов не высунул ногу в проход", - подумала она, и это была последняя мысль мимо музыки. Мальчик на подиуме понял смысл происходящего и мигнул своим, мол, отвязываемся и даем им потанцевать. Те, поняв, вставили минимум такта три между первым и вторым куплетом. Полина едва заметно кивнула, не зная, кому именно, им или Исиану. Сайх вел ее так церемонно, что ей показалось, она видит на нем фрак, а вокруг не столица чужой империи, состоящей из пиратов, магов и инквизиторов, а петербургский зал годов так двадцатых прошлого века. Ну тридцатых самое позднее. Исиан не умел, да, кажется, и не хотел танцевать шоу. Он просто был с ней и проживал вместе с ней эту музыку, горькую, как черный предутренний кофе в прокуренном зале, и это было лучшее, что он мог сделать для нее. И когда, остановившись с последней нотой лицом к ней так близко, что места для шага уже не осталось, он взял ее за оба запястья и притянул к себе, глядя ей в глаза над сжатыми руками, Полина поняла - все он умеет. Просто не захотел. Настроения не было.

Исиан встал навстречу Полине, едва услышав первые ноты. Остальное музыка сделала за него. Музыка и давнее чужое прошлое. Тот человек, которому сайх был обязан своим этим знанием, не знал и не мог знать этой мелодии, но слова и настроение, несомненно, были знакомы ему. Эта музыка была его сутью так полно, насколько вообще возможно. Этой сути Исиан и позволил быть здесь и действовать. Для него, того давнего и давно уже мертвого, возможно, и мелодия, и женщина были бы не те, но они были. И сам он тоже снова был живым. Хладнокровным, спокойным, умелым, потерявшим все и готовым сделать последнюю ставку, как в день знакомства с Исианом. Для рискованных экспериментов было не время и не место, обстановка позволяла только шаги, повороты и простейшие фигуры. Но выразить свои чувства он все-таки смог. Пока это происходило, маг в нем закончил работу, начатую, когда Вейен да Шайни плел свои заклятия, развлекая Полину готическими сказками. Конечно, это не было колдовством на смерть, просто заклятия подчинения. Держалась она, кстати, отлично, контроль не потеряла ни на секунду, и никаких движений в его сторону себе не позволила. Потянись она хоть пальцем навстречу его рукам или подайся к нему над столом, и он получил бы право прикоснуться к ней, чтобы завершить начатое. Объясняться после этого с Дейвином, а тем более с Димитри, Исиан совершенно не хотел, даже понимая, что вдвоем с любым из них стряхнуть с нее паутину да Шайни можно максимум за сутки. Четыре удара сердца, допустимые для паузы после танца, истекли, Исиан проводил Полину за стол и занял свое место.

- Что это было? - спросил маркиз да Шайни. - Что это за музыка?

- Не понравилась? - Полина приподняла брови.

- Не сказал бы... - Вейен задумчиво подбирал слова. - Твоя история, пожалуй, не хуже моей, хотя и рассказана в другой манере. Теперь расскажи мне об авторе.

Полина озадаченно замолчала и некоторое время смотрела в стол, опустив голову. Маркиз молча ждал. Наконец, она произнесла:

- Ты прав, предполагая, что автор стихов и музыки - один человек. У нас, с нашей стороны звезд, это не всегда так. Он был... как тебе объяснить... - она поправила волосы, собирая слова, посмотрела на музыкантов, на трактирщика за стойкой, потом снова взглянула на маркиза. - Мы не умеем делать иллюзии так просто, как вы, у нас их делают специальные механизмы.

"Чертов сааланик, - услышал сайх ее мысль, - даже слово "аппарат" не заимствовали".

Маркиз кивнул, показывая, что слушает.

- Специальные люди выстраивают картинку, потом ее фиксируют, обрабатывают - и получается иллюзия, - продолжила она пояснение.

- Я знаю, - сказал Вейен. И добавил по-русски с почти незаметным акцентом. - Мулльтики.

- Не только, - возразила она. - Мультики - это то, что рисуют. Если играют живые люди, называется иначе.

- Живые люди играют во что? - уточнил Вейен.

- В других живых людей и их жизнь, - почти без запинки ответила Полина. - Иногда это жизнь современников, иногда тех, кто уже умер. Иногда жизнь настоящая, хотя уже и прошедшая, а иногда придуманная. Это не игра для удовольствия, а работа. За нее платят деньги. Такая работа называется "артист". Оплата зависит от востребованности артиста и его умений. Ну и, конечно, от того, где и как человек играет. Так вот, автор песни был артист. Очень талантливый. Слишком талантливый для своего времени. Эту... это танго он написал через три года после того, как у него начались сложности.

- Сложности? - Вейен вопросительно улыбнулся. - Какие же?

- Ему запретили издавать свои тексты, - пояснила она. - Запретили говорить. Цензура, проверки, плохие отзывы в прессе.

- Другие его стихи были плохими? - спросил офицер Святой стражи.

- Нет, наоборот, - возразила Полила. - Несмотря на эти статьи и запреты, их переписывали, передавали друг другу, рассылали...

- Но тогда почему же? - не понял монах.

Полина вздохнула.

- Власти решили, что его и так слишком любят. И хотели не позволить людям любить его еще больше. Получилось еще хуже. Свое признание он получил, но оно уже было отравлено. Он умирал от этого яда долго, двенадцать лет.

- Он тебе нравится? - вдруг спросил маркиз.

- Терпеть его не могу, - совершенно искренне ответила Полина.

- И все же выбрала именно его песню, чтобы танцевать, - удивился офицер Святой стражи.

- Они, - Полина качнула головой в сторону музыкантов, - ничего другого похожего наверняка не знают. Так что я только сделала единственный верный выбор, попросив их сыграть то, что им точно известно.

- Тебе пора, - сказал Исиан, заканчивая разговор. - Я провожу тебя.

Полина без возражений встала, накинула куртку и через миг уже стояла в проходе, застегивая пуговицы.

- Хорошего вечера, маркиз.

- До новых встреч, - кивнул да Шайни.

- Если только за звездами, - ответила она. - Получив вердикт, я должна сразу вернуться в край, мне еще с нашим судом предстоит выяснять, кто кому что должен.

- Я не тороплюсь, - легко обронил Вейен, добавил к фразе улыбку и отвернулся.

Исиан поставил портал, едва выйдя на улицу. В окно, полное белой мглы, он вошел, обняв Полину за плечо. Просто для экономии времени. На крыльце гостевого крыла дворца он сказал ей, прощаясь:

- Мне совсем не нравится их активность. Я завтра приду с самого утра, не смущайся и не торопись, просыпайся в обычном темпе. Я побуду в холле, чтобы им не пришло в голову занять тебя снова.

Полине уже нечем было отказаться, но утром обнаружилось, что отец Макса был прав в своих предположениях. Нелегкая принесла каких-то законников с идеей неформального визита, Исиан их завернул, сказав, что Полина уже обещала время ему, и ей удалось по крайней мере не спеша позавтракать в его компании, а потом прогуляться по парку. А потом опять началось. Полину вызвали к императору для частной аудиенции.

Очередной чертов раз она шла по коридору, видя перед собой спину нобиля, на этот раз женщины. И очередной чертов раз ей предстоял разговор на неизвестную тему с непредсказуемыми результатами. На этот раз комната была поменьше. Судя по обстановке, Полина оказалась в рабочем кабинете императора.

Сам он сидел боком у стола, на котором громоздился ворох свитков и карт, и что-то читал с листа обычного офисного формата. Еще стопка таких листов лежала перед ним, несколько уже прочитанных страниц свисали с края стола, небрежно придавленные каменной статуэткой.

- Ваше величество, - сказала она, войдя.

Он отложил листы, приглашающе кивнул на второе кресло.

Полина послушно заняла его, опустила сомкнутые пальцы на колени и посмотрела в лицо высокому мужчине в белом, приподняв подбородок.

- Начнем с начала, пожалуй, - сказал император. - Твое имя я знаю. Меня зовут Сьюве. Теперь мы в равном положении и можем говорить открыто. Ты здесь сегодня потому, что я в ловушке и ключ от нее у тебя. Я знаю, что ты не особенно счастлива здесь и считаешь наш народ не слишком хорошей компанией. Я даже знаю, что ты попыталась уйти к своим богам прямо отсюда, настолько мы тебе надоели. Тебя даже не смутило то, что Димитри мог сильно расстроиться. И несмотря на это все, я прошу тебя помочь мне освободиться. Видишь ли, у меня вовсе не было планов торчать тут две с лишним сотни лет и наблюдать смерть жены, а потом еще отправлять лодки детей и внуков. Икроме тебя, мне не с кем говорить об этом.

- Но чем же я могу помочь? - растерянно спросила Полина.

- Похоже, мне придется объяснить более подробно - улыбнулся император. - Я родился смертным и совершенно не ждал ни того, что окажусь здесь, - он повел рукой так, что за жестом читалась не комната, а весь континент, - в этом качестве, ни того, что застряну на два столетия. Я был неосторожен, сказал слишком правильные слова в слишком важный момент - и вот. Я в ловушке, и мне не выбраться.

- Не понимаю, - призналась Полина.

Император Сьюве кивнул.

- Я говорил с Эрве. Для тебя естественно то, что для нас ново. Но так или иначе, ключ от капкана, в который я попал, в твоих руках. И я прошу тебя - не бросай меня. Не бросай нас всех. Не уходи. По крайней мере до тех пор, пока мы не поймем то, что ты начала рассказывать Эрве вчера.

- Я хотела домой... - вздохнула Полина.

- Но ты вернешься? - спросил император Аль Ас Саалан.

Она вздохнула. Вспомнила суровую девочку, попросившую у нее имя, и хромого юношу с застенчивой улыбкой, взявшего на свои плечи ее обязательства. И ответила:

- Да, ваше величество. Конечно.

- Хорошо, - кивнул он и вдруг улыбнулся. - Твой друг уже заждался. Ступай к нему. До встречи, Полина.

После аудиенции женщина вышла в парадный холл с очень сложным выражением лица. Исиан, увидев ее, сразу предложил пойти на набережную, пока там нет ветра и пока ее еще кто-нибудь не нашел. Она уже могла только кивнуть.

- Тот вчерашний автор, - спросил сайх, - что он еще писал? У него были другие мелодии в этом ритме?

- Танго? - все-таки спросила она.

- Да, танго.

- Есть еще одно, но оно, - женщина замялась, - как тебе сказать...

- Тебе не нравится? - догадался он.

- Да, не нравится. - Она довольно быстро восстанавливалась, стоило сменить тему и заговорить о чем-то, не имеющем отношения к расследованию.

- Ты его не помнишь? - Исиан высказал предположение, исходя из своих знаний о людях. К сознанию женщины он даже не стал прикасаться: необходимости в этом не было, ответ ничего не менял, кроме течения разговора, от которого, в свою очередь, тоже ничего не зависело.

- Почему же, помню, - неожиданно ответила она.

- Можешь сказать слова? - попросил он, не особенно надеясь на ответ.

- Могу. - Она повернула голову к морю и, глядя на воду, начала читать стихи.

Это была чудесная сказка, написанная очень простым языком, повествующая о влюбленных кораблях, которым удалось встретиться под конец жизни. Закончив, Полина хмыкнула, глядя на гавань:

- Занятно срифмовалось.

Корабли в Аль Ас Саалан не красили ни в черный, ни в белый цвета, но в почтовой части гавани стояли рядом, кивая согласно каждой идущей волне, темно-синий и нежно-золотистый кораблики, как бы иллюстрируя отзвучавшее стихотворение. Исиан свистнул невесть откуда взявшегося сайни, дал ему монету, попросил принести бале, снова обернулся к Полине.

- Очень милый текст. Наверное, неплохо танцуется.

- Возможно, - кивнула она, глядя на воду.

- Скажи, ты этого автора не любила всегда или только теперь не любишь?

- Всегда не любила.

- Сейчас не любишь меньше, чем обычно, или так же? - Исиан сам не знал, зачем он это спрашивает и что им движет, его собственный интерес или вчерашние воспоминания, вызванные к жизни.

- Может быть, даже больше, - ответила она.

- Именно теперь, когда твоя жизнь так похожа на его обстоятельства? - уточнил он.

- Ну, я надеюсь, - коротко усмехнулась женщина, - меня хватит на то, чтобы не спиться и не начать употреблять наркотики.

- Не любишь проигравших? - Да, в нем точно говорили воспоминания, но какая разница. Здесь было для них и место, и время, так почему же не дать им жить.

- Не в этом дело, - она легко качнула головой, как бы стряхивая его предположение, но тут же подтвердила его своими следующими словами. - Проигрывать нужно красиво. Знаешь, их ведь целое созвездие было таких, рано ушедших сверстников. Очень талантливых, слишком талантливых для своего времени. И это созвездие как бы поделилось на две части по характеру смерти.

- По характеру смерти? - удивился он. - Как это?

- Долгий разговор, - она чуть поморщилась. - И невеселый. Но если коротко, одни спились или иначе отравили себя, сократив срок жизни, а другие сгорели, как метеориты, от трения об окружающую среду.

- И ты считаешь, что второе лучше? - улыбнулся он.

- Да оба хуже, - она махнула рукой. - Но помогать другим себя угробить, мне кажется, дурацкая затея.

- Мне кажется, просто слабость, - возразил он. - И я не стал бы обвинять в ней.

- Это же прямое сотрудничество с врагом, - хмыкнула она и сразу объяснила. - У тех, кто способен организовать травлю, что бы ни случилось от их действий, вечно виноват тот, на кого они ополчились. Так что и умирать лучше победителем... - она оборвала фразу и сменила тему. - Послушай, у меня нет никакого желания оказаться в гостях у досточтимого Эрве. Может быть, свернем в город? И заодно тему сменим?

- Да, хорошо. О чем ты хочешь говорить?

Полина долго молчала, потом протянула: "Да-а", признавая, что темы у нее нет.

- Что ты намерена делать, получив вердикт? - спросил Исиан.

- Я? - усмехнулась она. - Ничего. Точнее, я его просто предъявлю, а потом буду ждать, чем все кончится.

Сайни встретил их на улице, шедшей от набережной, вручил Исиану корзинку бале, получил в награду за труды один еще теплый сырный шарик и монетку и ускакал, довольный. Исиан протянул корзинку Полине:

- Будешь?

- Да, спасибо, - кивнула она.

- И что, ты думаешь, будет, когда ты предъявишь вердикт? - спросил он.

Она улыбнулась и взяла из корзинки сырный шарик.

Димитри оказался в Исанисе ровно за день до объявления вердикта по делу Полины Бауэр. С Аизо да Кеханом он встречался в ратуше, туда же должна была прийти и Хайшен. Им предстояло обсудить формат вердикта, но не затем, чтобы что-то поменять в его содержании. Наместник Озерного края и вице-император Заморских земель Ддайг хотел понимать, к чему именно ему следует готовиться и как распределять силы. Представлять себе ситуацию несколько заранее было полезно и дознавателю Святой стражи, расследовавшей обстоятельства в крае по требованию наместника.

Выслушав Аизо да Кехана, Димитри и Хайшен переглянулись.

- Ну что же, - сказал князь. - Теперь нам главное не вывалиться за борт, когда волна ударит, а она ударит дважды. Первый раз в крае, второй - на Ддайг. К счастью, это случится не одновременно. Хайшен, я подожду тебя в общем зале.

Он оставил настоятельницу с дедом, чтобы дать им хотя бы четверть часа поговорить без свидетелей, зная, что, несмотря на обеты, родственная связь и привязанность между ними все еще существовали, хотя никто не мог бы упрекнуть ни его, ни ее в нарушении правил. Глядя в окно на ратушную площадь, Димитри увидел Исиана и Полину. Они о чем-то разговаривали, стоя под часами, и ели бале. Из одной корзинки. По меркам саалан это была невообразимая фамильярность, допустимая только для любовников, даже не для братьев и сестер. Причем для того, чтобы подобная небрежность стала возможной в публичном месте, в связь они должны были вступить не вчера. Димитри горько вздохнул. Исиан все-таки наделал ему проблем. Вот только этого сейчас не хватало, чтобы все окончательно запутать. Он так распереживался из-за увиденного, что даже не услышал, как подошла Хайшен. Пара на площади тем временем обнаружила, что сырные шарики в корзинке почти закончились, и направилась в таверну, оставив корзинку тут же под часами. Пробегавший сайни сунул в нее нос, быстро перекусил, чем судьба послала, закинул пустую тару на спину и, придерживая ее лапой, поскакал на трех дальше по своим делам.

- Это было ожидаемо, - проговорила Хайшен.

Димитри услышал в ее голосе улыбку.

- Я не вижу поводов для радости, досточтимая, - сказал он, оборачиваясь к ней.

- По крайней мере, она не лежит без сознания снова, - тихонько засмеялась Хайшен. - Случись это в третий раз, тебе было бы сложнее объясниться с Новым миром. И по сравнению с этими неизбежными сложностями то, что мы сейчас видим, совершеннейшие мелочи, не стоящие внимания.

Димитри скептически глянул на досточтимую, вздохнул и ничего не сказал. Он предвидел крупные неприятности от этой связи.

Четверо ребят из группы Философа, среди которых был и Эние да Деах, закончили оценку обстановки в Малом Карлино и, доплетясь как-нибудь до кафешки на Пулковском шоссе, упали за столик. Крепче всего стоявший на ногах Илька подошел к стойке, тяжело оперся на нее, поздоровался со знакомой, стоявшей на кассе, и попросил четыре двойные порции блинчиков с курицей и четыре кофе покрепче. Толчок в бок едва не сбил парня с ног.

- Обомнешься, босота, тут люди торопятся, - услышал он с тупым удивлением и, глянув в сторону, откуда прилетело, увидел троих хорошо одетых людей. Под полой пиджака ближайшего из них мелькнули ремни кобуры. За ними Илька видел зал и Эние, уже поднявшего руки от стола.

- Эник, не надо! - успел он выдохнуть.

Хрен с кобурой под мышкой повернулся, проследив его взгляд.

- Ох, ну надо же. Слонятка в месте для нормальных людей. Вы привели, что ли? - и не прерываясь, бросил через плечо девочке за кассой. - Синего налей быстро.

Эние, рассеянно улыбаясь, сжал кулак. Илларион, праправнук грузинских князей, питерец в третьем колене, понял: сейчас день пойдет враскосяк. Грохот, вонь паленого мяса, грязища, вызов полиции на драку и трупы, Эник по итогам сто процентов отхватит от своих... короче, разведка стремительно приезжала в плохое. Вдруг из-за ближнего к стойке стола поднялась блондинка в мотоэкипировке и без предисловий выплеснула кофе в лицо одному из троих:

- Силенки кончились? На, подкрепись.

Илларион решил не ждать, пока добрый молодец протрет глаза от кофе и припечатал его товарища лицом в стойку: гулять так гулять, общение с полицией светило неотменяемо.

Открылась дверь туалета, оттуда вышли трое мужиков в мотоэкипе. Один из них сказал:

- Вот, блин, руки не помыть, вечно все пропустишь. - И, взяв третьего борзого за воротник куртки, слегка потянул ее вниз, с плеч, ограничивая человеку возможность движений.

Тот дернулся раз, другой, и поняв безнадежность попыток, коротко свистнул сквозь зубы. Открылась дверь и в бар вбежали двое. И тогда Эние все-таки разжал кулак и повел другой рукой.

- Илька, посади их! - то ли распорядился, то ли попросил он.

Илларион оставил того, чьим лицом он полировал стекло витринки с бутербродами и конфетами, и, шагнув к двум вошедшим, привычным ловким жестом посадил на пол сперва мужчину, потом женщину.

- Руна, вызывай полицию, - сказал он и вздохнул. Вместо перекуса и дороги домой светили долгие и неприятные объяснения.

- Зачем полицию? - неприятно удивился байкер, слишком долго мывший руки. - Как будто мы их сами не выкинем.

- Этих двух не шевели, - сказал Эние. - Я их блокировал, их нельзя трогать.

- Этих не буду, - согласился байкер. - Марго, сходи глянь, на чем они приехали.

Марго прошла через зал походкой женщины, знающей себе цену, вышла и через три минуты вернулась с ключами от машины.

- О, вольво, - одобрил байкер. И вздохнул. - Даже жаль губить аппарат.

Руна печально вздохнула из-за стойки:

- Перец, вот не надо взрывов на стоянке, а?

- Ну а куда их? - удивился байкер.

- Томсон, - вдруг сказал Эние, - у тебя мой комм далеко?

Тот, к кому он обращался, тощий жилистый синеглазый парень, молча сунул руку куда-то в недра куртки и, достав попрошенное, продемонстрировал.

- Очень хорошо, - сказал Эние. - В списке есть номер Данилы. Набери и дай мне в руку. И заберите у этих оружие и гаджеты.

Комм следователя по особо важным делам зазвонил и, вибрируя, пополз по столу. Данила цапнул его, не глядя на данные вызова:

- Слушаю.

- Данила Матвеевич? - спросил из трубки неизвестный голос.

- Да, я.

- Вы искали двух безымянных мелкомагов осенью, вам еще актуально?

- Да, конечно, - следователь встал из-за стола и сделал коллегам жест, мол, тише.

- Вы тогда отойдите от того места, где сейчас стоите, на три шага. Я их вам отправляю. Только они впятером.

Комм пискнул и выдал короткие гудки прерванного вызова. Данила, ничего не понимая, послушно попятился к окну. В центре кабинета хлопнул встающий портал. Из него вышли, почти выпали, двое сааланцев, мужчина и женщина, а за ними вывалились по очереди трое мужчин вполне земного обличья, которым на входе кто-то, видимо, придал ускорение. При виде этих троих один из присутствующих следователей присвистнул, а второй машинально схватился за личное оружие.

- Какие люди! - приятно удивился Данила. За каждым из появившихся в кабинете числилось подвигов лет на восемь даже с учетом мягких норм, действующих в крае. А по законам хотя бы Московии - так и на все двенадцать.

Пока нежданных гостей разводили по свободным комнатам за неимением камер, следователь мучительно думал, кто из сааланских магов мог так неформально подойти к просьбе. Потом, уже вернувшись в кабинет за бланками объяснений, вспомнил. Потеряшка Дэна Эние, подопечный Лейшиной. И в этот момент его комм зазвонил снова.

- Здравствуйте, - сказал в трубку то ли напуганный, то ли смущенный девичий голос. - Данила Матвеевич?

- Да, я, - вздохнул Данила.

- Эние мне оставил ваш телефон и просил вам позвонить и передать, что телефоны и оружие людей, которых он вам отправил, находятся у администратора кафе "Рогатка" по адресу: Пулковское шоссе, семьдесят. И их машина тоже там, на стоянке.

- Спасибо, - обреченно сказал следователь. - Сейчас приеду.

Уже садясь в машину, он попытался перезвонить по первому отразившемуся номеру, но безуспешно. Потратив без толку минут пять, все-таки поехал к Дальней Рогатке. На месте он до появления эвакуатора допытывался у девушки, как близко она знакома с Эние и не может ли подсказать, где его найти, но так ничего толком и не добился. Она его знала как одного из бойцов городского отряда самообороны. Ребята из таких отрядов время от времени заходили и заезжали в "Рогатку" поесть после зачистки или разведки, если, конечно, им было по дороге именно это кафе. А вообще здесь место для байкеров. Разливные пиво и квас, три вида легальных разливных энергетиков, пельмени, блинчики из заморозки, бутерброды и пирожные. И три вида супа: солянка, грибной и уха по-фински. В этот раз бойцы тоже зашли пообедать вчетвером, откуда-то из-за Шушар возвращались, и тут эти. Шум, гам, галдеж, драка... спасибо, что мебель цела. Объяснения подписать - да, конечно, и пакет, который бойцы оставили, вот он, пожалуйста. Кто, кроме Эние, был в группе, она знала, но пользы с этого было чуть: назвать она могла только прозвища.

Данила Матвеевич дал ей подписать объяснение, бросил пакет в салон машины и поехал назад, думая по дороге, что искать теперь этого Эние можно еще полгода. Оставалось только снова просить Лейшину, чтобы она передала по своим каналам связи. Но для просьб время было не слишком удачным: вот-вот должна была вернуться из-за звезд Полина Бауэр с решением суда метрополии, и решение, по слухам, вынесли оправдательное. Из него рисовались самые мрачные перспективы для обоих ведомств. Данила вздохнул, ткнул в комм, прилепленный на присоску к торпеде, поправил пальцем наушник в ухе.

- Слушаю, - раздался в трубке голос Рудого.

- Иван Кимыч, здравствуйте, это Данила. Последние сааланские безымянные у нас, но не одни, а с довеском. Студент да Айгита творчески подошел к вопросу, и сейчас у нас в управе трое звонких граждан, за каждым даже по нынешним нормам тот еще список. Но сделано, как вы понимаете, в обычной для гостей манере. Он их переслал по-саалански - там вошли, тут вышли. Я сейчас на место происшествия ездил за их телефонами и оружием. Причем где сам этот студент, выяснить теперь можно только у городских отрядов самообороны, то есть все равно у да Айгита или у да Сиалан. А на подтверждение задержания у нас остались сутки минус три часа.

- Так... - раздалось в наушнике. - Наместника в крае нет, он отправился получать Бауэр вместе с решением суда по ней, его замам сейчас звонить бессмысленно. Да Онгай тоже вряд ли в курсе дел самообороны. Знаешь, что сделай? Позвони-ка ты пресс-секретарю Охотников, Вороновой. Она может знать.

- Спасибо, Иван Кимыч, - задумчиво сказал Данила. Вечер у него наметился очень нескучный.

Вердикт дознавателей Академии зачитывали почти час, в присутствии судейской коллегии, потом еще не меньше часа обсуждали формулировки заключений светского суда. Полина устала, замерзла и хотела спать. Сидя между Димитри и Исианом, она думала только об одном: как не начать клевать носом прямо тут в кресле, будет неудобно, все-таки речь о деле, которое она же сама и инициировала. Наконец начали составлять общее заключение. Это заняло еще около получаса. Вручение пергамента, к счастью, не было особенно сложным ритуалом. Полине осталось только подойти к судейскому столу, расписаться на вердикте и в книге тяжб, и все, можно идти на место. Вот только кресло за то время, пока она ходила туда-обратно, конечно, успело остыть. Потом все вместе: и судейская коллегия, и дознаватели, и Димитри, и Хайшен - радостно пошли обедать в таверну, и, конечно, Полине обязательно нужно было идти с ними. За обедом судьи и дознаватели Академии поздравляли ее с замечательной победой, заказывали вино, а она улыбалась, глядя в пространство, и очень старалась не ляпнуть что-нибудь невпопад. Потом вся компания пришла в Старый дворец, устроилась в холле и продолжила общение. Когда Полину наконец отпустили собираться, она, закрыв за собой дверь комнаты, села на кровать без сил и обняла подбежавшего Чака.

- Лин, идешь домой?

- Да, Чак. Иду домой.

- Тебя собрать?

Полина сосредоточилась и посмотрела на сайни внимательно. Он совсем не выглядел грустным. Видимо, привык к мысли о расставании и освоился с идеей разделенной деятельности как способа сохранять связь, хотя вряд ли назвал бы то, что с ним происходит, этими словами.

- Ты настоящий друг, Чак. Собери меня, будь милым.

Он немедленно выскользнул из-под ее руки, засуетился по комнатам, собирая и пакуя вещи. Она прислонилась к стене и закрыла глаза. Показалось, что всего на несколько секунд, но когда Чак растолкал ее, он был немного встревожен.

- Тебя ждут, а ты спишь, - сказал он. - Я уже отнес твои вещи, просыпайся. Давай обниматься и иди домой. Я знаю, что мы еще встретимся.

"А даже если и нет, - подумала она, - твист и песенки все равно останутся тебе, малыш".

Обняла его, встала и вышла. В холле ждали Димитри и Исиан.

- Ты проснулась? - весело осведомился князь. - Пойдем теперь ставить все с ног на голову с вашей стороны звезд.

В крае было уже настоящее лето - зеленое, солнечное и ветреное. И совсем не жаркое. И до вечера было еще довольно далеко. Из зала Троп князь сразу направился к себе, обронив только две коротких фразы: Полине - что он ждет ее у себя через час, Исиану - что нужно проводить Полину. У двери своего спального блока она попыталась забрать у Исиана из рук свой багаж, но он только качнул головой.

- Несколько шагов ничего не меняют, оставим формальности для следующего раза. - И действительно попытался сразу выйти, едва поставив стопку книг и портплед, затянутый в ремни, на пол посреди комнаты.

Она окликнула его:

- Исиан?

Он обернулся, вопросительно взглянул.

- Спасибо, - сказала она. - За танго тоже.

Он еле заметно улыбнулся.

- Когда-нибудь снова. Надеюсь, ты вскоре будешь свободна, и тогда... - улыбнулся чуть ярче и шагнул за дверь.

Полина вздохнула и отправилась в душ. Выйдя и просушив волосы, покопалась в шкафу. На все, что там висело, было противно смотреть примерно в равной мере. На отражение в зеркале тоже. Она пожала плечами, оделась в то, что вызывало меньше отвращения, и пошла к князю с вердиктом суда в руках.

Он встретил ее, сидя за рабочим столом. Судя по скорости, с которой он открывал и закрывал окна в браузере, у него на экране была какая-то подборка новостей.

- Друг мой, - сказал он, указывая ей на кресло, - судя по новостям, мне нужно освобождать тебя из-под надзора экстренно.

- Кажется, минимум неделя у тебя на это точно есть, - сказала Полина, глядя на угол его стола.

- У меня и дня нет, - вздохнул Димитри. - В почте форменный шквал запросов о тебе.

После этих слов он присмотрелся к Полине внимательно, взял со стола карандаш и начал крутить его в пальцах, молча и очень внимательно глядя на женщину. Наконец, подвел итог своим размышлениям.

- Да, ты опять права. У меня теперь есть не меньше недели, а ты наконец сможешь выспаться. Только не убегай в своих снах так далеко, как в прошлый раз, хорошо?

Полина неопределенно улыбнулась и зябко повела плечами. Князь кивнул ей:

- Ступай в госпиталь, дружок. Или попросить караульных проводить тебя?

- Я вполне дойду сама, - уверенно ответила она.

- Хорошо, - согласился он.

Секретарь тут же заглянул в кабинет:

- Мой князь?

- Иджен, вызови кого-нибудь из караульных и попроси проводить мистрис в госпитальное крыло, - ровно произнес Димитри и ясно улыбнулся Полине. - Прости, я передумал.

В госпитале Эрие указала гвардейской барышне дверь свободной палаты и пошла в сестринскую за пробирками. Полина успела переодеться и забраться в постель, когда Эрие пришла брать у нее кровь и пообещала третий курс капельниц за полгода.

Студент да Айгита перезвонил сам, как Воронова и предположила. Случилось это в одиннадцать утра.

- Данила Матвеевич, здравствуйте, - услышал Данила в трубку. - Это Эние да Деах. У нас тут... как это... коллизия.

- Где "тут"? - осведомился Данила.

- Я на улице Димитрова, во дворе между тридцать седьмым и тридцать девятым домом, здесь Айриль да Юн, он случайно поранил Дагрита да Шадо бытовым предметом. Вы можете, пожалуйста, прийти? Я вам сейчас портал открою.

- Нет уж, - решительно сказал Данила. - Я приеду нормальным транспортом. Буду через час. Вызывайте скорую и никуда не уходите с места.

Приехав, он еще из окна машины увидел двух сааланцев у помойных бачков. Один был в домашней одежде и каких-то сандалиях или шлепанцах, с просто заплетенной косой, а второй щеголял роскошным ирокезом с фиолетово-алым градиентом и был одет как боец отряда городской самообороны, то есть выглядел сущим панком из книги про неформалов девяностых годов. Данила вышел из машины.

- Старший следователь УВД по особо важным делам Даниил Суконщиков. Эние да Деах - это вы? - обратился он к сааланскому панку.

- Да, я, - тот радостно кивнул. - Это я звонил, здравствуйте.

Данила кивнул и осмотрел место происшествия. На асфальте он заметил несколько темных капель, рядом с бачками стояла полая алюминиевая трубка длиной метра два.

- Что случилось? - спросил следователь у второго сааланца.

- Я вышел из дома выкинуть мусор, вот этот, и нес его в руке. Дагрит был между баками и вышел неожиданно. У меня проблемы с коленом, я не смог остановиться и шагнул. А поднять трубку я не успевал, она бы попала ему в лицо... - юноша едва не плакал от расстройства.

- Ясно, - кивнул Данила и принялся набирать номер секретаря да Айгита. - Нодда? Передайте графу, что он нужен в городе срочно, тут один из ваших другого случайно зашиб. Дагрит да Шадо в больнице. Еще не знаю в какой. Буду знать через два часа.

Димитри вместе с Унриалем да Шайни изучал новостную ленту. Картина рисовалась вовсе не радужная. Саалан выставляли гонителями свобод, попрателями прав и вероломными лжецами, которым нельзя верить ни на секунду.

- Похоже, мы в ловушке, а, Унрио? - невесело усмехнулся князь.

- Ну что ты, дядюшка, - нараспев сказал да Шайни с такой сладкой интонацией, что ее можно было мазать на хлеб вместо джема, - в ловушке вовсе не мы. Собирай пресс-конференцию. Я буду говорить.

- Ты? - Димитри с интересом посмотрел на подопечного.

- Ты же оставил меня в своем, как они говорят, аппарате? - уточнил Унриаль.

- Конечно, Унрио. Я буду очень рад, если ты найдешь себе занятие и поможешь мне чем-то, в чем можешь быть хорош. Ты уже знаешь, что это?

- Да, Димитри, - неожиданно серьезно сказал да Шайни. - Кто-то должен сказать им, кто они такие для нас. Позволь мне сделать это. Я знаю все нужные слова.

- Я могу хотя бы знать, что именно услышу? - осведомился князь с интересом.

- Ничего нового, - Унриаль легко улыбнулся. - Все это ты уже слышал во время нашей беседы с досточтимым Эрве.

Исиан, оставив Полину, отправился в город. Пользоваться порталом резиденции он не стал, справился сам, используя дикие Источники. В Адмиралтейство он попал уже во второй половине дня. Остаток рабочего времени он потратил на последовательное посещение четырех или пяти кабинетов, в которых ему по очереди рассказывали, где именно сейчас может быть Гайям да Врей. В Павловск он прыгнул только в десять вечера. Гайяма не было в доме магов, обслуживающих южную часть сети порталов, и Исиан пошел искать его в город. Мелкомаг забрался довольно далеко, кафе, где он проводил вечер, примыкало к вокзалу. Исиан узнал его сразу, хотя Гайям был не единственным сааланцем в зале. Сайх подошел к его столу:

- Ты Гайям да Врей?

- Я, - удивленно подтвердил сааланец и привычно улыбнулся.

- Я Исиан Асани, - представился сайх, - и у меня к тебе несколько вопросов о Полине Бауэр.

- О! - улыбнулся Гайям. - Она очень мила, хотя поначалу бывает строгой, и у тебя может уйти много времени на то, чтобы добиться согласия, но ты не пожалеешь!

- Выйдем, - Исиан коротко качнул головой в сторону двери.

Гайям поднялся и пошел за ним на крыльцо. На улице мелкомаг решил развернуть свою мысль.

- Я, к сожалению, встретился с ней только однажды, Вейен да Шайни не терпит, когда его подруги выбирают себе друзей без его согласия, и мне пришлось уехать...

Исиан не стал дожидаться конца истории и заткнул говорливого сааланца прямым в подбородок. Удар удался. Сидя на земле и держась за рот обеими ладонями, Гайям невнятно спросил:

- За что? Что я тебе сделал?

Исиан наклонился к нему:

- Никогда. Ни одному живому существу. Ни с одной стороны звезд. Ты не скажешь больше ни о том, что был с ней, ни о том, почему оставил ее, ты понял меня?

Гайям закивал. Большие карие его глаза были полны горькой обиды на жизнь.

Почти в полночь Иджен с извинениями вошел в малый кабинет и подал князю комм:

- Граф Павловский, мой князь.

Димитри взял комм:

- Корейн? У тебя что-то срочное?

- Да, мой князь, - вздохнул из динамика граф. - Некий Исиан Асани, сайх, разбил лицо человеку моего барона. Ссора вышла из-за женщины, пострадавший не хочет называть ее имя.

- Как его зовут? - вздохнув в ответ, осведомился князь.

- Гайям да Врей, - донеслось из комма. - Он прибыл из Исаниса, работал в службе Старого дворца, и я опасаюсь...

- Я понял, Корейн, - с легкой досадой сказал князь. - Свяжись со мной через пару-тройку дней, обсудим это.