У темного-темного леса

Глава 3

Иногда меня удивляла гибкость человеческого разума. Вроде бы, с момента показательного убийства Грейга прошла всего пара дней, а эта утрата уже начала бледнеть. Еще только вчера ночью я шмыгала тайком носом в своей постели, а сегодня утром уже бегала по школьным переходам из класса в класс, и замок мерно гудел голосами школяров и наставников. Нет, про эту смерть не забыли – но рана начала затягиваться.

Отчасти, такому отношению способствовал возраст большинства обитателей нашего славного заведения – отчаянно молодые, они всерьез не верили в собственную смертность. Но по большей части это было заслугой преподавателей, заваливших своих подопечных с головой учебой, чтобы нам некогда было предаваться хандре и раздувать панику.

Наставница Мадален в этом вопросе выделялась усердием даже на общем фоне. Целители всех восьми годов обучения падали с ног от нагрузки. Не знаю, кто как – но лично я, возвращаясь в комнату, валилась на кровать, и мечтала лишь о том, чтобы меня никто не трогал. Часов двадцать, хотя бы. Увы, мечтам моим сбыться было не суждено. На следующий день гонг будил учеников рано утром, и гнал на занятия, где заботливые преподаватели снова закапывали нас в знаниях с головой.

О том, что происходит в школе за пределами учебных классов, я узнавала от Нольвенн. Их куратор не был столь сногсшибательно заботлив, как наш, и у подружки оставалось немного времени и сил на общение.

Так, к примеру, я узнала, что, лишившись подозреваемого в лице Кайдена, общественное мнение нашло новых виновников всех наших нынешних бед. На этот раз возможными виновниками оказались демонологи, всей специальностью. Ничего удивительного, в сущности: демонология – направление очень узкое, склонность к нему встречается не слишком часто и популярностью не пользуется, даже среди магической братии. Очень уж «неаппетитная» это профессия. Никогда ее представители не ходили в общественных любимчиках.

Услышав об этом, коллегам-демонологам я посочувствовала, но с изрядной долей облегчения. Меня, все же, очень беспокоила возможность того, что случившееся попытаются поставить в вину Кайдену. Что у кого-нибудь взыграет ретивое, и жажда справедливости пересилит уважение к директорскому запрету. А что мой лучник может сотворить, загнанный в угол, я боялась себе представить.

Еще в школе стало известно, что убита была молоденькая метсавайма. Я не делилась полученными от бабки сведениями, но не была удивлена, когда эти слухи разошлись среди школяров. Глупо было бы думать, что только у одной меня есть личные связи с лесом. За время обучения они успевают появиться практически у всех. Кого-то с Брейденом связывало, как и меня, родство разной степени близости. Кого-то деловые или дружеские отношения, а кого-то и романтические.

В конце концов, парни – это всегда парни, и будь они хоть сто раз маги, но все равно будут падки на экзотическую девичью красу, а лесовички – прекрасны, все как одна. Либо умеют такими показаться. И они вовсе не прочь подарить свою благосклонность симпатичному и горячему молодому человеку. Тоже, те еще ценительницы мужской красоты.

И все же, кому могла помешать метсавайма? Или кто из школы мог додуматься совершить такое – намеренно переступить через Договор, прекрасно осознавая последствия?

Занятая этими мыслями, я привычно делала ежевечерние дела, когда в дверь постучали. Вернее – стукнули. Судя по всему, кулаком.

Я открыла дверь и ахнула. Но не от удивления, а от веса лучника, рухнувшего мне навстречу. С ловкостью, которой сама бы от себя не ожидала при иных обстоятельствах, я успела прихватить за куртку запнувшегося о порожек Кайдена, и отступила назад. Он выровнялся и, не доверяя неверным ногам, оперся спиной о стену.

– Кайден, где ты был?! – задохнулась от ужаса я, разглядывая его шатающуюся фигуру.

Избили? Прокляли?!

– У демонологов!

– Что вы там делали?!

Нет, некоторые подозрения у меня были, да и запах я уже опознала, только вот в голове у меня догадка не укладывались.

– Пили! – триумфально выдало мое великовозрастное чадо.

Ну вот. Лучше бы прокляли! Ну кто? Кто в здравом уме пьет с демонологами?

– Что вы пили? – Кайден начал оседать, и я принялась его тормошить – похлопала по щекам, распустила шнуровку рубахи на шее, потом принялась с силой растирать кончики пальцев и мочки ушей, пытаясь привести в чувство. Ну, или хотя бы удержать в сознании.

– Не знаю, но оно горело!

Ну, и что мне с ним делать? Он сейчас уснет прямо здесь, и дальше что?

Я растерянно разглядывала взрослого, сильного мужчину, наблюдавшего за мной из-под полуопущенных ресниц, и решительно не представляла, как следует поступить в этой ситуации. Нужно отметить, такое со мной случалось не часто.

Что ж, выставить его из комнаты и бросить отсыпаться в коридоре, на голых каменных плитах, мне не позволят совесть, целительское призвание и бережное отношение к собственному труду – я в этого белобрысого балбеса столько сил вложила, что просто жаль с ними так небрежно обращаться. Пожалуй, моей девичьей чести не случится особого урона, если он переночует на мой кровати.

С этой ироничной мыслью, я подступилась к подопечному:

– Кайден… Пойдем, я тебя в постельку уложу. – Я поднырнула под его руку, пристроила ее себе на плечи, сама ухватила его свисающую кисть одной рукой и обняла за талию другой, придерживая и страхуя. Мысленно вознесла благодарность спецпрактикуму для целителей, где нас учили и не такому. Ну, великая Бригита, не оставь в трудный час дочь свою!

Толкнула плечом в подмышку, рывком тронула с места, перехватила поудобнее и уже совсем собралась вести свою добычу к месту употребления по назначению, хе-хе, как неведомая сила крутнула меня на месте и припечатала к стене.

Светло-серые глаза, с более темной окаемкой смотрели на меня в упор. Кайдену пришлось наклониться для этого, но сейчас мы были на одном уровне. Глаза в глаза.

– Я. Её. Не убивал.

– Тише, тише! Т-ш-ш-ш! – я положила руку ему на предплечье, осторожно погладила.

Он дернул головой, потом локтем, скидывая не столько мою ладонь, сколько попытку его успокоить. Пьяное тело качнулось, чуть не повело хозяина в сторону, и он вынужден был разжать железные пальцы, впившиеся в мои плечи, опереться ладонью на стену над моей головой.

Как ни странно, но страшно мне в этот раз не было. Было немножко смешно, немножко интересно, что он мне скажет, пока ядреная выпивка демонологов развязала ему язык. А еще – было странно тепло. И душе – оттого что он пришел именно ко мне доказывать свою невиновность – и телу. От лучника тянуло жаром. Приятно, но непривычно… Я смутилась этих своих мыслей, и порадовалась, когда он продолжил:

– Я знаю, ты мне не веришь. Ты притворилась, а сама… Только я. Её. Не убивал. Понятно тебе?

Он склонился ко мне еще ближе, и мы стояли теперь нос к носу, почти уткнувшись друг в друга. Я не утерпела. Подняла вторую руку, погладила его по голове, мимоходом взворошив льняное богатство.

– Понятно, понятно, – и сама удивилась, насколько ласково прозвучали эти слова. – Идем спать?

Тяжелая голова упрямо мотнулась под моей ладонью:

– Ты мне веришь?

И я отозвалась:

– Верю…

В этот раз, кажется, не врала…

Кайден уткнулся лбом в мой лоб, и успокоено затих. А я наконец сумела перехватить лучника, пострадавшего в бою с самопальным пойлом демонологов, и отвести его к узенькой койке, пять с лишним лет служившей мне постелью.

Он послушно улегся и моментально провалился в сон – и я только тогда сообразила, что поторопилась. Прежде чем укладывать здоровенного мужика в постель, нужно было заставить его раздеться. Во-первых, я бы с удовольствием посмотрела, а во-вторых, теперь мне придется самой как-то раздевать лежачее тело.

Ладно. Пойдем от простого к сложному.

Сапоги поддались легко, и я радостно бросила их на пол, с некоторым изумлением изучив вывалившийся из левого голенища кинжал. Хотела подобрать и сунуть обратно, но передумала – кто его знает, что эти агрессивные и мнительные боевики могут навесить на оружие? Особенно мой, контуженый. Оставила лежать на полу, только тем же самым сапогом под кровать запихнула – чтобы не наступить случайно.

Кстати, а почему Кайден кинжал в левом сапоге держит, он же правша? Я с интересом оглядела растянувшееся на моей кровати тело.

– Так ты у нас обоерукий, что ли? – я улыбнулась, а Кайден промолчал. Сон держал его крепко.

Снять куртку было уже сложнее, но, повозившись, я справилась, и повесив ее на гвоздик в углу, перешла к самому интересному. К рубашке.

Распустила завязки на запястьях, шнуровку на шее, и так ослабленную мною при попытке расспросить Кайдена, и призадумалась. Как бы мне так изловчиться, и стянуть с него рубаху?

– Знаешь, ты мог бы мне помочь! – укоризненно сообщила я спящему подопечному и принялась за дело.

Само собой, Нольвенн именно этот момент выбрала, чтобы вернуться домой. Любой другой момент был бы недостоин Нольвенн!

– О! Разврат? – радостно и плотоядно воскликнула магичка.

– Да! Не видишь, я тут разнузданной страсти предаюсь! С бесчувственным телом, – пропыхтела я, стоя одним коленом на кровати и пытаясь протянуть еще чуть-чуть вверх задранную на лучнике рубаху. Дело продвинулось до лопаток, и намертво застопорилось.

– Странный выбор, подружка! – продолжала глумиться Нольвенн.

– А когда они в сознании, я стесняюсь! – с непередаваемым сарказмом отозвалась я и с силой дернула ткань. Она опасно затрещала, но не поддалась.

Нет, ну надо же было намахать такие плечи!

Я свирепо взглянула на Кайдена. Ну, почему он не разделся сам?! Я устала, я взмылилась, и мне откровенно неловко оттого, что рядом находится его голый живот, расчерченный гладкими сильными мышцами.

Нет, хватит с меня, оставлю в рубахе – пусть спит как есть! Я попыталась стянуть ее назад, к штанам – и чуть не взвыла от досады. Ткань скрутилась в плотный жгут, и теперь расправить ее, придавленную к постели спиной лучника, не представлялось возможным.

Нольвенн, застывшая посреди комнаты, с азартом наблюдала за неравной битвой, но помогать и не думала. Только с советами лезла:

– Да срежь ты ее!

Я с сомнением посмотрела на рубашку:

– Жалко! Хорошая же, почти новая. И с вышивкой вон…

Нет, будь Кайден ранен – я бы ничуточки не сомневалась, но портить целую вещь, только потому, что кое-кто напился?! Против этого протестовала вся моя натура. Лучше я сейчас попробую его приподнять…

– Нольвенн, помоги! – не выдержала я.

– Нет уж! – яростно замотала головой подруга, и я призадумалась, а подруга ли она?

– Нет-нет-нет, и не проси! Это твоя оргия, не моя! – и с этими словами она демонстративно уселась на свою кровать, явно приготовившись наслаждаться зрелищем дальше.

– Вот верно в народе говорят: «Не имей сто подруг, а имей сотню слуг!», – обиженно буркнула я, и попыталась обхватить Кайдена за плечи, чтобы приподнять. Не-а, никак. Вялое тело вываливалось из рук.

– Кажется, в народе говорят как-то не так! – захихикала магичка, достала из сумки яблоко и с хрустом в него вгрызлась.

– Ну, так у них, наверное, и подруги не такие! – огрызнулась я.

Мне немедленно тоже захотелось яблока. Кисловатого, твердого, сочного. Рот наполнился слюной. Я сдула выбившуюся из косы прядку, прилипшую к носу, и укоризненно взглянула на Нольвенн. Та лишь насмешливо приподняла черные брови. Учись, мол, целительница. Познавай, как горек твой хлеб.

Я возмущенно фыркнула и вернулась вниманием к Кайдену. В шнуровке на груди виднеется шнурок с кругляшом какого-то амулета, из сильных, но не сложных, рубаха задрана почти до самых подмышек. Хорош!

Какой-то он все же неподъёмный, на практикуме по целительству «условно раненые» из числа проштрафившихся школяров все же полегче были. Хотя они и не такие здоровенные. А этот вымахал!

Я снова попыталась приподнять Кайдена за плечи, и в этот раз даже кое-чего добилась. Правда, не того, на что рассчитывала – потому что лучник, не просыпаясь, дернул меня за руку, повалил на себя, и обеими руками обхватил сверху, как будто стальными обручами сковал. Я ошпаренной кошкой рванулась из этих объятий, и он разжал руки, выпустил.

В противоположном углу комнаты, повалившись на кровать, давилась хохотом Нольвенн. Метнув в нее испепеляющий взгляд, я опасливо изучила своего подопечного с надежного расстояния.

Нольвенн, откашлявшись от яблока (выходит, не только хохотом она давилась!) соскользнула со своей постели, то и дело принимаясь снова хихикать, изъявила готовность помочь.

– Я за подмышки приподниму, а ты рубашку одернешь! – скомандовала магичка, заходя к Кайдену в изголовье.

– Ага, а почему это я, а не ты? – трусливо пискнула я, и Нольвенн снова расхохоталась.

– Уж больно он у тебя рукастый! И хваткий. И вообще, твой пациент – тебе на острие атаки и вставать!

Я с грустью констатировала, что пациент действительно мой, и, чувствуя себя приговоренной к смерти через удушение в объятиях, приблизилась к Кайдену.

В этот раз операция прошла без сучка, без задоринки, рубашка, не придавливаемая больше лопатками лучника, послушно одернулась, и я смогла выдохнуть с облегчением.

Спать буду с Нольвенн, твердо подумала я, сидя рядом с подругой на ее кровати и отбирая у нее изрядно покусанное яблоко.

Так и порешили.

– Давай его разрисуем! – шепнула мне на ухо магичка, когда мы уже улеглись.

– Нольвенн, нам же не по шесть лет! – возмутилась я. И подумав, добавила: – Да и нечем, – напрочь смазав этим все впечатление от предыдущего заявления.

И еще долго, устроившись в обнимку на узкой койке, мы шептались и пихались локтями, как в далеком-далеком детстве могли бы возиться с сестрами, которых ни у нее, ни у меня не было.

* * *

Я проснулся от едкого запаха дыма. Вдохнул – и закашлялся, не находя в себе сил сделать повторный вдох. Кашель душил, скручивал легкие, я скатился с кровати на пол, вспомнив о том, что чем ниже, тем легче дышать, и обжег ладони о раскаленный камень.

Школа горела.

Языки пламени карабкались по стенам, облизывали окна, в мгновение ока пожирали мебель, превращая ее в обугленные головешки. Магическое пламя, поглощающее массивные стены из толстого серого булыжника так же легко, как и деревянную мебель.

Глаза нещадно слезились, кожа, казалось, лопалась от жара, а в ушах стучала кровь, перебивая рев пламени, но я упрямо пополз к окну. В голове настойчиво билось желание жить и осознание, что выбраться через дверь я уже не успею. Третий этаж – на смерть не разобьюсь, а сломанные ноги – куда лучшая участь, чем быть сожженным заживо.

Тем не менее, когда я, пошатываясь, поднялся, оперся на подоконник, не обращая внимания на языки огня, укусами касающиеся рук и лица, земля показалась чрезмерно далекой, будто я стоял на вершине огромной скалы.

Да защитит меня Эзус!

Я даже не спрыгнул – скорее вывалился из окна, почти теряя сознание от забившего все, до самого горла, дыма. И оттого приземлился не на ноги, а на спину, только чудом не сломав позвоночник. Вскинул глаза на пылающую громаду школы и обомлел – на ее месте полыхал Зубастый Замок.

В момент осознания этого дикого, противоестественного факта голова взорвалась оглушительным шепотом. Он ввинчивался в мозг, причиняя невыносимую боль. Я катался по траве, зажав уши и орал, срывая голос, но не мог перекричать, заглушить этот шепот, как раньше. Он утягивал за собой… а над головой раздался страшный треск, и я понял, что еще несколько мгновений – и меня погребет под горящими развалинами. Навсегда.

– Кайден… Кайден… Кайден… – шепот вдруг переплавился в звенящий беспокойством голос. Чистый, звонкий, обрушившийся на замок ледяным водопадом. Я вздрогнул, когда искрящаяся волна докатилась и до меня, скрывая с головой…

И проснулся.

Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была Шела.

Целительница сидела на краю кровати и старательно меня тормошила. Плечи с силой, неожиданной для такой хрупкой на вид девицы, тряхнуло еще пару раз, прежде чем она заметила, что ее старания таки увенчались успехом.

Девушка замерла, не убирая рук и озабоченно вглядываясь в мое лицо. А я, мучительно превозмогая головную боль, слабость и тошноту пытался понять – какого беса она забыла в моей комнате?

Взгляд скользнул с ярче проступивших в лунном свете веснушек по потолку, стене и неожиданно напоролся на еще одну девицу. Подружку, Нольвенн. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, будто видела впервые.

Так. Какого беса я забыл в их комнате?

– Кайден? Ты в порядке? – Шела переключила мое внимание обратно на себя.

Мысли в голове путались, метались, бились друг о друга и разлетались звенящими осколками. Я понимал, что меня все еще слегка потряхивает и не верил, что в очередной раз обошлось – настолько неминуемым все в этот раз казалось.

Я кивнул, садясь и скидывая тем самым ладони лекарки, в глубине души прекрасно понимая – до в порядке мне, как до края света пешком, и она это отчетливо видела и чувствовала.

Молча поднявшись, я нашарил на полу сапоги, натянул их и, пошатываясь, направился к двери, провожаемый двумя удивленно-обеспокоенными взглядами. И даже сделал несколько шагов по коридору, уже почти возблагодарив богов за то, что никто меня не удерживал и ни о чем прямо сейчас не расспрашивал, и тут в спину мне прилетел оклик.

Нехотя обернувшись, я увидел, как Шела прикрывает за собой дверь комнаты и нагоняет меня, как была – с взлохмаченными распущенными волосами, в длинной рубахе, неслышно ступая босыми ногами по холодному каменному полу.

– Ты куда?

По коридору промчался ночной ветерок, ворвавшийся в окна, и лекарка зябко обхватила себя руками за плечи.

– К себе.

– Тебя проводить?

Предложение вызвало у меня нервный смешок. Я смерил ее взглядом с растрепанной рыжей макушки до поджатых от холода пальцев ног, и Шела торопливо, но при этом очень воинственно исправилась:

– Только туфли надену – и провожу!

– Не надо.

– Но мне не сложно! И потом, я могу…

– Не надо, – повторно отрезал я, отворачиваясь – прямо сейчас на нее смотреть было почему-то просто невыносимо. – Возвращайся в кровать. Извини, что разбудил.

– Тебе часто снятся кошмары?

Вопрос я оставил без ответа, вместо этого просто зашагав прочь – от целительницы, ее беспокойства и ввинчивающегося в душу карего взгляда.

События прошедшего вечера и ночи постепенно восстанавливались в памяти.

С демонологами мы совершенно внезапно сошлись на почве всеобщей подозрительности. Их кто-то обвинил, я, вспомнив, как еще недавно так же безосновательно тыкали в меня, вспылил и прояснил людям, что они в корне неправы, и все закончилось приглашением присоединиться к пьянке.

Вообще-то пить мне было нельзя. Категорически. И уж тем более столько. Но отчаянные ребята в черных балахонах заверили меня, что у них тут через одного проблемы с контролем сил – как собственных, так и тех, с кем по воле судьбы приходится работать, и торжественно вручили испещренную рунами цацку. В течение первого часа я еще не особенно верил в то, что она работает, но, чем больше прислушивался к себе, тем больше понимал – не обманули. В голове было легко, как никогда за последний год. И в итоге я с упоением окунулся в веселую школярскую попойку…

Убедившись, что никакие озабоченные целительницы меня не нагоняют, я остановился и потянул за висящий на шее шнурок. Амулет, которого, по заверениям демонологов, им хватало на полгода, у меня выгорел напрочь за несколько часов, вместе со своей защитой снеся почти под корень еще и мою собственную, что едва меня не угробило. И не только меня.

Если бы Шела меня не разбудила… каким только ветром меня к ней-то занесло?

«Верю…». И тонкие пальцы, успокаивающе взъерошившие волосы.

Надо же, от идиотских пьяных порывов, оказывается, тоже бывает польза. Как отключился, я уже не помнил, но это, пожалуй, особого значения и не имело.

В висок стукнула, напоминая о себе, боль, и мысли снова вильнули в привычное мрачное русло. Внезапно всколыхнувшаяся надежда на то, что не все потеряно, и есть шанс зажить нормальной жизнью, была растоптана еще более жестоко, чем предыдущие. Судьба старательно тыкала меня лицом в безрадостную действительность, с каждым разом вкладывая в удар все больше силы. И я не был до конца уверен, насколько меня еще хватит это терпеть.

* * *

То, что Кайдену снятся кошмары, меня не особенно удивило. На фоне всех его проблем, помноженных на обширный военный опыт, было бы куда страннее, если бы они ему никогда не снились. Но вот то, что он отказался отвечать на вопрос, как часто…

Да и разбудившие нас с Нольвенн крики были слишком уж душераздирающими. Правда, не исключено, что и ядреная выпивка демонологов сыграла в этом свою коварную роль.

В общем, в копилку кайденовских удручающих симптомов добавился еще один, правда, что с ним делать я пока не знала. Вряд ли мне удастся уговорить его каждый вечер пить на ночь чай с медом, липой и ромашкой. Впрочем, в его случае – это вряд ли и поможет. Кошмары – следствие, а не причина.

Примерно так я рассуждала, поднимаясь после занятий в кабинет к вызвавшему меня директору Паскветэну.

– У меня есть поручение для вас с Кайденом, – с порога сообщил он мне.

Директор выглядел усталым и крайне озабоченным. Еще бы. До следующего выходного оставалось три дня. Время утекало сквозь пальцы, а убийца так и не был найден. И похоже, у учителей не было даже ни малейших зацепок на этот счет.

– Завтра нужно подняться вверх по реке, к фо-а⁸. Ты знаешь, что школа закупает у них речной жемчуг для алхимиков, водоросли для целителей, и рыбьи кости для рунников. Завтра – срок очередного обмена. Раз Договор еще в силе, они наверняка будут ждать. Ты упоминала, что Кайден с удовольствием ходит в лес – будет лишний повод.

– Хорошо, директор Паскветэн, – только и кивнула я, а что тут еще скажешь? В одном он прав, с занятий мой подопечный сбежит с большим удовольствием.

– Как продвигаются дела?

Вопрос был будничный. С отчетом я была не так давно, но, очевидно, раз уж я все равно стою в кабинете, то стоит поинтересоваться нет ли новостей.

– Он вчера с демонологами напился, – несколько смущенно признала я, и в выцветших стариковских глазах тут же сверкнуло нешуточное беспокойство, а потому я тут же добавила: – Но ведь это хороший знак? Что он с другими школярами сходится?

– Шела-Шела, – директор покачал головой. – Еще не хватало, чтобы он у нас в беспробудное пьянство впал, в его-то состоянии. Постарайся ты его держать подальше от демонологов с их сомнительными алхимическими экспериментами.

Я бы поинтересовалась ворчливо, как именно я должна удерживать от чего-либо и кого-либо этого лба упрямого и здоровенного, но вынуждена была признать, что доля истины в словах директора все же была. Выпивка с отчаянием дружит крепко, как бы и впрямь не сорвался…

Мне самой тоже хотелось задать директору Паскветэну вопрос – что там с убитой метсаваймой? Как планируют искать убийцу? И что будет со школой, если его так и не найдут?

Но смелости не хватило. Я пообещала выполнить задание завтра в лучшем виде и отправилась на поиски лучника, чтобы сообщить ему радостное известие – учеба отменяется.

Кайден нашелся во внутреннем дворе, на скамье под стеной, увитой плющом. И во всей его позе, во всей фигуре застыло отчаяние. Я молча села рядом и откинулась на оплетшие стену побеги, затылком прижалась к нагретой ласковым солнцем опоре. Прикрыла глаза.

Прислушавшись к чужому дыханию, к биению чужого сердца, постаралась выровнять свое дыхание – с его дыханием, и свой пульс – с пульсом Кайдена. И, когда ощутила, что мои ритмы пришли в согласие с его, попробовала расслабиться. Почувствовать всей кожей, всем телом, как хорошо, как тепло мне здесь и сейчас. Как согревают меня, касаясь, солнечные лучи. Как легкий ветер шевелит мои волосы, принося с собой далекие ароматы летнего леса. А когда тепло и покой пропитали меня полностью, осторожно, по одному, расслабила пальцы правой руки, что судорожно вцепились в дерево скамьи. Чуть переменила положение тела, отпуская напряжение. Прислушалась к себе – и одновременно к своему соседу. Дыхание выровнялось. Глубокое, спокойное. Пульс ровный.

Ну, не молодец ли я? Ай да умница, ай да великий целитель!

Голос Кайдена проник в мои мысленные самолюбования:

– Больше так не делай.

Я улыбнулась:

– Хорошо.

Он перекатил затылок в мою сторону, посмотрел насмешливо сверху вниз:

– Ну, и чему ты улыбаешься?

Я прижалась виском к теплой опоре, и отозвалась:

– Да вот, удружил мне директор Паскветэн. Подсунул пациента – мало того, что мнительный, драчливый, неуживчивый, целителей не любит, лечиться не хочет, так еще и чувствительность обостренная!

Он хмыкнул в ответ. Как мне показалось – очень самодовольно.

Выговаривать вот так Кайдену, расслабленно сидя рядом и глядя на него снизу-вверх, было одно удовольствие – он хоть и щурился ехидно, но не отпирался и не огрызался.

Да и вообще – чего бы мне не улыбаться? Хоть мою хитрость и заметили, а все же, свое дело она сделала. Из взгляда Кайдена ушла беспросветная тоска, помягчели закаменевшие плечи и расслабились судорожно сжатые челюсти. Разошлись брови. Сквозь меня, сквозь мою податливую целительскую сущность, уходила в землю чужая боль. А что пациент недоволен – ничего. Меня не радовать его приставили, а лечить.

За прошедшие недели Кайден отъелся, отоспался, и теперь внешне ничто не напоминало о случившейся с ним беде. Я рассматривала его, и отмечала произошедшие со времени его появления в школе перемены. Ну, и просто любовалась – чего скрывать. Хорош, все же. Красив грубоватой мужской красотой. И недаром в прошлые выходные две магички с теоретического подрались в умывальне, выясняя, которая в этот раз пойдет с ним в паре на полигон работать.

Мои губы снова против чуть дрогнули в улыбке – в итоге, в пару с лучником поставили Невена, братца моей соседки и подруги.

Кайден уперся в меня подозрительным взглядом. Я заулыбалась шире – недоверчивый какой! Не верит, что я больше не стану тайком его настроение перехватывать. Зря это он. Раз обещала, что не буду – значит, не буду.

…мало, что ли, у целителей других уловок?

Все же зря я тревожилась о том, как он приживется в школе. Даже несмотря на эту волну обвинений. Она как нахлынула с паникой, так и утихла быстро, когда я за него вступилась. С демонологами вон замирился, и пусть дружбы особой у него ни с кем из мужской части школяров не сложилось, но относились к нему с уважением. Хоть и с осторожностью, как к мандрагоре, которую опасались трогать даже некоторые опытные травники, услышишь стон покидающего землю корня – и смерть неминуема… Девушки же умирали от восторга. Еще бы!

В нашей школе хоть и не было установлено единого возраста обучения, но столь взрослых учеников было не так уж и много. Как правило, дар открывался все же раньше – а те, в ком сила проснулась уже в зрелом возрасте, далеко не всегда желали оставить налаженную жизнь, привычное ремесло, дающее надежный кусок хлеба, и идти в школу магов учиться невесть чему. Так что, если проявившаяся магия не доставляла хлопот, то на нее обычно махали рукой. Вот так и выходило, что учили наши наставники в основном молодежь и вовсе детвору. Нашим девицам, особенно теоретичкам и целительницам, которые дольше всех профессией овладевают, с ними скучно. А тут – такой красавец! И неженат, и в самом брачном возрасте. Да какой лихой! А то, что новенький оставался безразличен к стараниям прелестниц, их еще больше раззадоривало.

Да и не только удаль, мужская стать и равнодушие к женским чарам заставляла трепетать девичьи сердца. Наблюдательный, ловкий, привычный к нагрузкам, Кайден легко нагнал отставание в обучении в две недели, и теперь шел вровень с прочими школярами. Мог бы и получше многих учиться, я чувствовала, да это вообще заметно было всем, кто дал бы себе труд присмотреться – но не хотел. Он делал ровно столько, сколько требовалось, чтобы от него отстали. Оставили в покое. Не трогали. И это тоже меня беспокоило.

Сколько бы я не смотрела – все не могла понять, что он делает со страстью, от души, а не только, потому что «так надо». Разве что дерется вот. Ну, и из лука стреляет.

В ученицы к нему напроситься, что ли?

Я вздохнула, и уточнила у Кайдена:

– Голова болит?

Он согласно прикрыл глаза, ресницы дрогнули чуть ощутимо. Я вздохнула:

– И молчит! Рядом полный факультет целителей, а он молчит, ну, вы такое видели?! Разворачивайся, давай!

Не переставая ворчать, я заставила его сесть ко мне спиной, сама пристроилась рядом и притихла, пристроив по два пальца ему на виски с обеих сторон. Расслабилась, отпустила все переживания и ощущения, кроме тех, что испытывала здесь и сейчас. Сосредоточила внимание на кончиках пальцев, там, где они касались теплой гладкой кожи. Сплела нужное заклинание и позволила ему протечь сквозь меня в чужое тепло. Место, где мои пальцы касались его кожи нагрелось, стало ощутимо горячеватым. Я посидела еще немного, прислушиваясь к состоянию пациента и проверяя свою работу.

Все хорошо, можно отпускать.

Разорвала контакт, и с удивлением ощутила, что за время работы руки успели затечь.

– Знаешь, с твоей стороны было бы мило быть чуть пониже ростом! – сообщила я лучнику, демонстративно разминая плечи и предплечья.

Кайден ошеломленно развернулся ко мне.

О, это глубокое мужское негодование, читаемое даже в развороте широких плеч! О, это непередаваемое выражение лица! Никогда не устану им любоваться.

Заодно и от тоски-печали отвлеку. Но высказать все, что имелось у лучника сказать по этому поводу я ему не дала. Ну, не хочется мне про себя глупости слушать.

– Директор предложил нам с тобой завтра прокатиться по реке до общины фо-а, – сообщила я до того, как он успел раскрыть рот, и в двух словах пересказала, зачем именно нам туда надо. – Поедешь?

Лучник кивнул, не переставая разглядывать меня как какую-то диковинку.

– Не болит больше? – заботливо уточнила я, разглядывая его в ответ.

Кайден прислушался к своим ощущениям, и покачал головой, не найдя даже отголосков боли.

– Ты особо не радуйся, это просто обезболивание, оно не лечит болезнь, а лишь убирает ее симптомы, к тому же довольно сильное, и часто им пользоваться нельзя! – серьезно предупредила я, и без перехода спросила, – Расскажешь мне о своих кошмарах?

Глаза боевика опасно сощурились, ноздри дрогнули, и я улыбнулась, соскакивая с лавочки и оправляя юбку платья:

– Имей ввиду, поездка на весь день, так ты поесть с собой возьми!

И, не дожидаясь пока окончательно сбитый с толку боевик придет в себя, ускользнула в двери, ведущие в девичье крыло, а Кайден так и остался сидеть на скамье, осмысливая изменение своих планов на завтра и мою неповторимую и подкупающую манеру общаться.

И уже подымаясь по лестнице на свой этаж, спохватилась, что не попросила Кайдена научить меня стрелять из лука.

Ну и ладно, будет еще время, а на сегодня ему и без того потрясений достаточно!

Погода стояла прекрасная. Месяц остролиста продолжал радовать нас всех ясным небом, легким ветерком, яркой листвой, играющей с солнечными лучами. Жемчужная – одна из рек Брейдена – топорщилась от этого ветра мелкой рябью и сияла, как рыбья чешуя. Мерный плеск весел негромко стелился над водной гладью, а я, прищурившись, любовалась драгоценным блеском срывающихся капель… да, чего греха таить, украдкой еще и тем, как вздувались мышцы на руках Кайдена. По случаю теплой погоды рубашку он закатал много выше локтя, и взгляд нет-нет да и цеплялся за приятное женскому глазу зрелище. А чтобы лучник, не дай боги, не заметил моего праздного наблюдения, я, сидя на корме лодки, старательно его пону… подбадривала!

– И-и раз! И-и два! И еще немножечко, еще чуть-чуть!

– Я сейчас тебя на весла посажу! – Кайден сверкнул на меня снова ярко-голубыми глазами.

– Меня нельзя, – резонно возразила я. – Во-первых, я грести не умею, а во-вторых, мы бы тогда поплыли вниз по течению, а не вверх. И вся твоя работа насмарку!

– Зато какое моральное удовлетворение, – буркнул лучник себе под нос.

– От издевательств над беззащитной девушкой?!

– Где ты в этих местах найдешь хоть одну беззащитную?! Да, кстати, если верить нашим северянским байкам, то и с девушками тут тоже негусто…

– Что за байки такие? – встрепенулась я, пропустив мимо ушей сомнительный комплимент.

– Да так…

– Ну расскажи!

– У нас поговаривают, что возле Брейдена живут только ходячие мертвецы, да бабы-полуфейри с коровьими хвостами. На мертвеца ты не особенно похожа, так что… – Кайден с интересом присмотрелся к складкам платья, разложенным на скамье.

Я резко нагнулась и, от души зачерпнув пригоршню прохладной речной воды, плеснула ему в лицо. Кайден расфырчался, замотал головой, как взбрыкнувший конь, но выглядел при этом страшно довольным.

Вообще он сегодня с самого утра был в непривычно приподнятом настроении. То ли теплая погода, наконец, чуть растопила холодную северянскую душу, то ли его так порадовала возможность вырваться из замковых стен на целый день, то ли эффект от моего вчерашнего вечернего вмешательства еще не до конца выветрился. А может просто, сам того не заметив, он привык к моему присутствию и перестал расценивать малейшую фразу как попытку вывести на откровенность, а потому не сжимался чуть что в ощетинившийся иголками клубок.

Таким моментом точно надо пользоваться!

– Кайден.

Лучник настороженно зыркнул иcподлобья. Тяжелый жизненный опыт уже приучил его к простой истине: чем ласковее мой голос, тем большую гадость я приготовила.

А сейчас я говорила о-о-очень ласково.

– Кайден, а расскажи мне о своих кошмарах!

Да, подлый прием – но что делать? В любом другом случае он от этого разговора сбежит, в самом прямом смысле, а вот с лодки никуда не денется.

– Шела. Отстань!

Я насторожилась – голос лучника был столь же ласков, как и мой собственный. А взгляд – еще ласковее.

Не теряя надежды добиться-таки своего, я залилась сладкоголосым соловьем:

– Ну, Кайден, ну в этом же нет ничего такого уж страшного, и мне просто нужно знать, что тревожит твою душу, чтобы лучше тебе помочь, и…

– Шела. Утоплю!

Я одарила его возмущенным взглядом и снова плеснула водой, на этот раз еще и побольше.

Вместо того, чтобы опять смешно расфырчаться, лучник рывком выдернул весла, уложил их поперек лодки и приподнялся в мою сторону с явно угрожающим намерением. Да все это так стремительно, что я от неожиданности перепугалась и среагировала еще раньше, чем что-либо произошло. Небольшой сгусток чистой энергии, который должен был просто отбросить Кайдена обратно на его место, как бы говоря, что отдельно взятые целительницы крайне против утопления, лишил лучника и без того шаткого равновесия. Он взмахнул руками, опрокинулся назад и с громким плеском ушел под воду, щедро окатив оной лодку.

Я ойкнула и перевесилась через бортик, опасно накренив, закачавшееся на волнах судно. Прошла секунда, другая, а мокрая голова злющего, как демон, Кайдена, угрожающая мне немедленным утоплением через повешение и четвертование, из воды все не появлялась.

Бригита всемогущая! А вдруг он плавать не умеет?! Да брось, Шела, какой наемник не умеет плавать? А вдруг вот этот конкретный не умеет?! Кто их знает, этих северян, может, они там вообще не плавают! Утопнет, и что я директору скажу? Избавила пациента от отчаяния кардинально и навсегда?

И только я уже собралась воззвать к водяничкам, чтобы вернули мне подотчетного лучника желательно хотя бы не совсем захлебнувшимся (а дальше я уж сама откачаю!), как водная гладь вздыбилась бугром. Кайден вынырнул стремительно, одной рукой уцепился за лодку, другой за меня, я успела увидеть, как коварно сверкнули серые глаза, а в следующее мгновение с громким визгом плюхнулась в речку.

…когда спустя некоторое время мы оба, мокрые – хоть выжимай, тяжело дышащие, с водорослями в волосах и за воротом, выбрались на берег, захлебываясь то кашлем, то смехом, то взаимными обвинениями, выяснилось, что дурачество обернулось серьезными потерями. Мы остались без лодки с товаром для фо-а, которая, избавившись от пассажиров, благополучно уплыла обратно, я лишилась обеих туфель, а Кайден одного сапога.

– Дурак! – вынесла вердикт я, выпутывая из распустившейся косы – неплотно завязанная лента в воде тоже сползла – кусок цепляющихся за волосы склизких водорослей.

– Я?! Ты первая начала! – Кайден стащил рубашку через голову и принялся ее отжимать.

– Я-то случайно!

– Случайно сбросила меня с лодки магией?

– Ты меня напугал!

– Я хотел передохнуть и спину размять!

Мы возмущенно уставились друг на друга и оба, почти сразу же отвели взгляд, чтобы вконец не расхохотаться. Хотя Кайден веселился, возможно, еще и по другой причине. Видок у меня, должно быть! Платье мокрое, тяжелое, к ногам липнет, волосы сосульками висят, с носа из-за них капает…

– Давай я тебя высушу, что ли, – «смилостивился» начинающий боевой маг, встряхнув отжатую рубашку. Та взлетела еще влажной, а вот опустилась уже сухой.

Не дожидаясь моего ответа, он сделал какой-то пасс в мою сторону… и спустя мгновения я поняла, что явно неприличный! Потому что от разом погорячевшей одежды повалил густой пар, и я буквально ощутила, как встают дыбом распушившиеся беличьим хвостом волосы.

Лучник такого умопомрачительного эффекта и сам, очевидно, не ожидал, потому что сначала изумленно сморгнул, и только потом торопливо нырнул в ворот рубашки, пряча в ней неукротимый смех.

Мне ужасно захотелось его чем-нибудь стукнуть. Да побольнее! А потом лечить самыми противными и вонючими лекарствами и самыми болезненными методами! Долго! И медленно! Злорадно убеждая, что так и надо!

Что-то, наверное, отразилось в моем взгляде, потому что Кайден вдруг отступил, явно вознамерившись куда-то слинять.

– Ты куда?

– За лодкой. Течение медленное, может, еще успею нагнать.

– Не надо. – Я со вздохом решила, что сейчас силовой перевес, к сожалению, на стороне лучника (ничего, я терпеливо подожду, пока его кто другой покалечит, чтобы лечить!), а поэтому отодвинула планы мести. – Сейчас вернем…

Подойдя к реке, я опустилась на колени и коснулась раскрытой ладонью водной глади.

Погладила, пошепталась с волнами немного…

Лодка появилась минут через пять. Плыла себе, мерно покачиваясь, вверх по течению, и никаких гребцов в ней не было. Поравнялась с нами, и вильнув бортами, повернулась носом к берегу. Тут-то и стало видно, что поднималась вверх по течению она вовсе не сама по себе, а побуждала ее к тому плывущая рядом девушка. Из воды виднелись лишь голова и плечи, но с первого взгляда было видно – девушка невысокая, хорошенькая и очень молоденькая. Хрупкая и беззащитная.

Ах, как обманчив первый взгляд… Нет, таки прав был Кайден – беззащитных девушек здесь днем с огнем не найти.

Дэноэла, при всей ее видимой нежности и хрупкости, тяжелую двухместную лодку, на совесть груженую товаром, гнала без особых трудностей. Просто придерживая ладонью за борт.

Волосы водяницы, в отличии от моих, красивыми влажными прядями лежали на мраморно белых плечах и на высокой (совсем не рыбьей) груди. Крупные чешуи, влажно блестящие подводным серебром на ключицах и чешуйки помельче, на скулах до висков, подчеркивали нечеловеческую природу красавицы. Дивно хороша!

Если не знать, во что это прекрасное тело превращается под водой.

Дэноэла придержала лодку за пузатый бок, дождалась, пока я понадежнее ухвачусь за борт, и перехвачу веревку.

– Может быть, вам все же помочь? – уточнила она, продолжая утренний разговор – я тогда сразу предупредила, что в этот раз к общине фо-а мы доберемся сами, и помощь русалок нам не понадобится.

Голос журчал ручьями, пел капелью. А вот когда я одна была, он звучал почти обычно, почти по-человечески. Я чуть покачала головой – вот ведь, вертихвостки. И не важно, есть у них хвост, или нет, водные они или воздушные!

– Спасибо, мы сами! – непреклонно отказалась я от щедрого предложения русалки.

– "Мы"?! – сдавленно протянул-прошипел у меня за спиной Кайден.

Я сдержала улыбку и шагнула с берега в лодку, осторожно придерживая юбку платья. От стремительной сушки ткань загрубела, стала неприятной. Да и подсела, кажется – по крайней мере, в груди определенно стало теснее. Что там у меня с волосами, мне и представлять пока было страшно – с моими прекрасными, любимыми, ухоженными волосами!

Нет уж. Никакой помощи – грести будет сам!

И я ни за что не признаюсь, что в таких случаях попросить русалок о помощи самое обычное дело, так делали все школяры, расплачиваясь какой-нибудь ерундой – яркой лентой, нарядным гребнем или каким-нибудь зельем из тех, что в реке не добудешь, тут уж как договоришься. Кстати, о ленте.

– Дэноэла, а ты мою ленту не видела? И туфельки. И сапог! – я с надеждой заглянула в прозрачные светлые глаза с вертикальным кальмарьим зрачком.

Русалка отрицательно качнула головой, и с любопытством уточнила у меня:

– Поискать?

Я огорченно вздохнула, отказываясь. В том, что она способна найти уплывшие вещи, я ничуточки не сомневалась, зрение у водяницы куда лучше, чем у человека. Благодаря удивительному строению глаз, они и под водой, и даже в темноте способны разглядеть оброненную иголку, но… Чем я расплачиваться-то буду?

Пришлось мысленно проститься с потерей – а какая лента была, какая лента! Чудесного темно-бордового цвета, с мелким жемчугом и вышивкой на концах, которую делала лично Нольвенн, еще на третьем году обучения. Они тогда как раз графические заклинания проходили… Туфли тоже было жалко, с практической точки зрения, они даже и важнее ленты – в чем я ходить буду? В школе босячкой не побегаешь! Но…

Ленту я любила, берегла – очень уж она к этому платью цветом подходила, да и вообще. Вот жалко, и все!

Кайден, смерив меня насмешливым взглядом, ехидно хмыкнул и обратился к водянице:

– Найди, пожалуйста, – и протянул ей ножик с костяной ручкой.

Водяница заинтересованно стрельнула в него взглядом, и улыбнувшись – мол, не нужен мне твой нож, так отыщу, что с вас взять, сухопутных, выпрыгнула из воды почти вся, и извернувшись играющей рыбиной, ушла под воду снова, плеснув напоследок по речной глади широким хвостом.

* * *

В мокрых сапогах сидеть было противно. Сушить их магией я не рискнул, кожа – не ткань, потрескается еще, поэтому они теперь красовались рядом с товарами для фо-а и туфлями Шелы. Целительница снова восседала на корме, поджав под себя босые ноги, недовольно сопела, бросая на меня укоризненные взгляды, и пыталась пальцами разобрать спутанные пряди волос. Ярко-рыжая копна светилась на солнце огненным ореолом и без сопротивления даваться в руки хозяйке не желала. Да еще и расшалившийся ветер, то и дело выдергивал пушистые локоны из пальцев, заставляя лекарку шипеть ужом и еще больше ненавидеть меня и мою благотворительную сушку.

Мне же едва удавалось сдерживать рвущуюся наружу ухмылку, без которой наблюдать за этой девицей было попросту невозможно. А воспоминание о мокрой ткани, предательски облепившей все изгибы женского тела, но при этом оставляющей простор для фантазии, я старательно гнал прочь. Бесстыдно выставленные напоказ прелести фейри, пусть и приятные глазу, куда меньше будоражили воображение.

– И почему мы не могли воспользоваться помощью русалки? – Гребля меня вовсе не раздражала и порыкивал я на понукающую меня целительницу что сейчас, что тогда больше из принципа, но некоторое любопытство все же терзало.

– Физические нагрузки полезны для здоровья! – наставительно ответствовала Шела.

– Да меня наставник Одран и так каждый день с утра до ночи гоняет.

– Значит, мало гоняет! – фыркнула лекарка, вплетая в косу возвращенную из речных глубин ленту. – Ты в курсе, что до предела вымотанные люди спят без сновидений? А если тебе снятся кошмары…

Вот упертая! Дались ей мои кошмары! Да они вообще с усталостью или ее отсутствием никак не связаны.

– Мне снится огонь, – буркнул я, отворачиваясь. – Довольна?

Не то, чтобы я наивно полагал, что в ответ на это целительница кивнет и успокоится, но все равно досадливо поморщился, когда она азартно вцепилась в подачку. Ну кто меня за язык тянул?

– Просто огонь? Или пожар? Или ритуальный костер? Или сожжение?

– Все.

– И ты… горишь?

– И я.

– И?..

– Во время последнего штурма, в котором я участвовал, мы брали замок некромантов-демонологов. Замок был сожжен дотла со всеми его обитателями. Живыми и мертвыми. Все. Не о чем здесь больше разговаривать.

Я твердо посмотрел ей в глаза, давая понять, что тему продолжать не намерен. Шела смотрела на меня, прикусив губу, но вины в ее взгляде не было – только глубокая задумчивость. А я порадовался, что вовремя прикусил язык и не уточнил – как горел замок я не видел. Я даже не видел, как закончился штурм… потому что умер чуть раньше.

Краем глаза я заметил какое-то движение вдоль бортика, покосился туда и вздрогнул. Мутноватая речная вода, как по волшебству, вдруг сменилась кристально прозрачной – можно было разглядеть каждую ракушку, каждую песчинку на дне… каждый выбеленный временем и песком человеческий череп, каждый скелет, застывший в отчаянной, тянущей руки к водной поверхности позе.

Шела проследила за моим взглядом и совершенно спокойно отметила:

– Добрались, наконец.

Все хорошее настроение скатилось с меня прохладной речной водой. Я против воли напрягся, чувствуя, как под кожей начинает разгораться все еще чужая и непривычная магия. Зловещая атмосфера места пробирала до костей – казалось даже, что и лес по берегам стал темнее, и тишина – мертвее, и солнце – тусклее.

Два белоснежных, невероятной красоты жеребца на берегу, мирно щиплющие травку, вскинули головы при нашем появлении и проводили лодку немигающим взглядом – белая радужка, узкая вертикальная полоска зрачка.

Мне категорически не нравилось, куда я приплыл. Более того – мне категорически не нравилось, куда я привез Шелу.

– Кайден?

Прохладные пальцы сжали запястье. Я вздрогнул и перевел взгляд на наклонившуюся ко мне целительницу.

– Все хорошо, – проникновенно произнесла она, с ласковыми убедительными нотками в голосе, будто разговаривала с маленьким ребенком. – Договор все еще в силе, здесь не опасно.

– Они, поди, тоже так считали. – Я кивнул за борт, где черепа и кости теперь выстраивались в причудливые скульптуры, имеющие мало общего с очертаниями человеческого тела.

– Для учеников школы – не опасно, – разумно поправилась лекарка. – Никто в Брейдене не способен переступить через условия Договора. Если он еще в силе, значит, он в силе. Фо-а – не самые приятные создания, я согласна, но школяров они не трогают.

Очередная стремительная тень промчалась под водой. На этот раз я успел разглядеть длинный шипастый хвост и серебристую гриву. В груди и под кожей заворочалось дремлющее пламя, пощипывая язычками ладони и кончики пальцев. Община фо-а насквозь провоняла угрозой всем чужакам, и эта угроза выводила меня из себя.

На очередном гребке весла вдруг увязли в воде, будто та враз загустела, и лодка, дернувшись, застыла на месте. Я обернулся и увидел, как прозрачная гладь за спиной вскипела белой пеной и из нее, медленно и величаво показалась сначала голова с узким безносым лицом и глазами, как у лошадей на берегу, затем такие же узкие и костлявые плечи, на которых волнами лежала роскошная серебристая грива, тощий торс, плавно переходящий в чешуйчатый шипастый хвост. Я где-то слышал, что фо-а могут превращаться в прекраснейших девушек и юношей, чтобы заманивать жертв в свои водоемы, но для нас он не расстарался. То ли потому, что заманивать не собирался, то ли потому, что уже…

– Поворачивайте, – бесстрастно объявил фейри, уставившись на нас немигающим взглядом.

– Но сегодня день обмена! – Шела поднялась на ноги, не обращая внимания на неустойчивую опору. – Мы привезли…

– Обмена не будет. Поворачивайте.

– Это какое-то недоразумение, – лекарка нахмурилась. Вот дурная девица, сдались ей эти товары. – Договор…

– Договор не позволяет мне прямо сейчас пустить ко дну вашу лодку вместе с вами и украсить эти берега двумя новыми черепами, – скрипучий нечеловеческий голос фо-а ввинчивался в мозг. Я стиснул зубы и прикрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Уймись, она знает, что делает. – Но он не обязывает меня вести дела с его нарушителями. Поворачивайте, а не то…

Если бы он просто в третий раз повторил приказ, я бы плюнул на все, шикнул на лекарку, развернул лодку и убрался бы подобру-поздорову из этого места, подавляющего в душе все человеческое. Но фейри вздумал угрожать.

Я вскочил на ноги, рывком разворачиваясь, но лодка даже не шелохнулась. Фо-а оборвал фразу на полуслове и перевел взгляд с Шелы на меня. На миг в нем мелькнула доля заинтересованности, но быстро исчезла под ледяной коркой равнодушия.

– Ты же не собираешься нарушить Договор повторно, – уголок тонких бледных губ дернулся в усмешке, – человек.

От нестерпимого желания испарить эту надменную гадину я почти взорвался. Взгляд заволокло кровавой дымкой, в висках пульсировало: «Угроза. Убить». Я стиснул кулаки, чувствуя, как их охватывает жаркое пламя, и вдруг мне в спину прилетел удар.

Вернее, в первое мгновение мне показалось, что меня ударили по голове. От обрушившегося на меня спокойствия даже в глазах потемнело, ноги подкосились, я покачнулся и был подхвачен твердой целительской рукой.

– Мы уедем. – Голос Шелы звучал как в тумане. – Отпусти лодку.

Я тряхнул головой, пытаясь прийти в себя, – получилось не ахти. Насильно внедренное чувство, подавившее бушевавшую до этого бурю, связывало по рукам и ногам, не позволяя ни пошевелиться, ни сосредоточиться. Если вчера лекарка легким ювелирным касанием подправила мой настрой, то сейчас у нее в руках оказался тяжелый кузнечный молот, никак не меньше.

– Извини, – плывущее сознание выхватило до предела серьезный карий взгляд, кажется, она удерживала меня за шею, чтобы заглянуть в глаза. – Я не успела придумать ничего другого. Ты же на него чуть не набросился, сумасшедший! На фо-а! В его общине! Да тебя бы в одно мгновение растащили по косточкам, которые они так любят…

Равнодушие и оцепенение отступали медленно и неохотно. Лодка, влекомая течением, возвращалась к школе сама, владения фо-а уже давно скрылись из виду, а Шела, все еще бледная от испуга, продолжала на меня ворчать:

– Он же нарочно нас провоцировал. Есть те, кто ждет не дождется возможности смести школу с лица земли вместе со всеми ее обитателями. А мы бы с тобой и этого уже не увидели.

Тонкие пальцы гладили меня по волосам, по щекам, по плечам, медленно впитывая излишки практически убийственного спокойствия, и оно постепенно развеивалось, возвращая мне меня.

– Что это было? – озвучил я, едва удалось разомкнуть губы. Целители, чтоб их! Что лечить, что калечить горазды.

– Вообще успокоительное. – Шела, решив, что я достаточно оклемался, отдернула руки и перебралась обратно на свой конец лодки. – Ну, перестаралась немножко! Но его вообще сложно в нужных пропорциях рассчитать, там столько нюансов… скажи спасибо, что я первый порыв не воплотила! Очень хотелось, знаешь ли!

– И какой был первый?

– Веслом по голове, – чистосердечно призналась добрая и милая целительница душ. – Но не успевала дотянуться и пришлось вот…

– Уж лучше бы веслом, – в свою очередь пробубнил я, снова мотая головой, словно надеялся таким образом вытрясти из нее остатки чужого вмешательства.

Удивительно, но злости на лекарку не было. Совсем. Впрочем, и на себя тоже. Нарывался в этот раз фейри, а не я и, если что, он получил бы по заслугам. Я повел плечами – тело, вроде, снова слушается – и взялся за весла. Надо вернуться в школу скорее. Хватит с меня на сегодня беззаботных прогулок.

– Кайден.

Я метнул в лекарку недовольный взгляд. Даже если я на нее и не злюсь, это вовсе не значит, что она должна об этом знать. Она смотрела на меня пристально-пристально и на лице читалась глубокая задумчивость, не сулившая мне ничего хорошего.

– Как давно ты маг?

– Какая разница?

– Не с детства. – Не получив ответа, Шела не растерялась, а продолжила беседу сама с собой. – Иначе у тебя вряд ли были бы проблемы с контролем дара, да и вряд ли ты бы вообще взялся за оружие. Наемники сражаются в первую очередь за деньги, а не за идею, а магам платят больше. Значит, дар проявился не так давно, что вообще-то происходит крайне редко. Бывает, что магия крепко спит в теле носителя, и он о ней даже не подозревает – так у обычных людей рождаются дети со способностями – но она может проснуться в моменты глубокого потрясения или ужаса. Ты сказал, что тот штурм был последним, в котором ты участвовал, это случилось тогда, да?

Отпираться не было особого смысла, поэтому я только кивнул.

– Расскажешь?

На мгновение мне захотелось. Отчаянно захотелось. Очень уж убедительным был ласковый голос, очень проникновенным взгляд… но потом я представил неконтролируемый ужас в карих глазах, и поспешное бегство, и… нет, если директор не посчитал нужным поставить ее в известность – значит, так и надо.

– Ну и ладно, – Шела совсем по-детски надула губы и скрестила руки на груди. – Но я все равно когда-нибудь все узнаю!

Тут я и не подумал бы спорить.

Когда-нибудь точно узнаешь. Правда, в этот момент тебе лучше находиться от меня подальше.