Убей и умри

Он ответил ей очень серьезно:

— Я попытаюсь использовать их, мисс Локридж, чтобы сражаться с безобразиями. Я не пытаюсь сделать вид, что им не будет причинено никакого зла. Если мы проиграем — это произойдет. Но я обещаю вам, что они будут сражаться со злом.

— Посредством зла?

— Нет. Волшебство, как и все на свете, имеет две стороны. Оно может быть использовано как на добро, так и на зло. К несчастью, черная магия более могущественна. Вот почему нам нужна армия детей (чем больше, тем лучше), чтобы победить врага, состоящего из пяти ведьм.

— Но почему дети? В тот момент, когда их личность еще только формируется.

— Потому, что у нас мало времени. Потому, что то, что мы ищем, легко обнаружить в детях. Потому, что дети принимают вещи такими, какие они есть, не задавая тысячи вопросов. Но вы, мисс Локридж, — вы тоже будете в курсе того, что дети должны будут делать.

Он должен рискнуть здесь. Она могла бойкотировать все его действия. Возможно, ему придется избавиться от нее.

В этот момент она, наконец, смягчилась.

— Хорошо, я знаю, что мы боремся за свою жизнь. Трое моих учеников были убиты во время первого нападения. Но нельзя с помощью зла бороться против зла. Я не позволю юных и невинных девочек и мальчиков запирать обнаженными в палатках.

— Если они юные и достаточно невинные, — сказал Коттрел кротко, — разве это будет иметь какое-то значение?

Она фыркнула, но он был убежден, что она почти смягчилась. Он опирался на свою собственную теорию: невозможно быть хорошим учителем, коим она, без сомнения, была, не обладая чувством юмора.

— Мы до него добрались, — сказал Воин радостно.

Старуха произнесла скептически:

— Он еще не умер. Женщина его не отпускает. Она очень упряма.

— Это не может долго продолжаться. Она уже начинает замерзать.

— И все же она его не отпускает. А я устала. Мы зря израсходовали столько энергии на этого Коттрела.

Мать сказала:

— Эта женщина открыта. Она этого не знает, но у нее есть способность, небольшая, но… У женщины Коттрела ничего не было. Это его и спасло. А эта… Давайте попробуем нанести ей удар.

— Это очень опасно, — сказал Старик.

— Почему? — спросил Воин злобно.

Мать ответила:

— Я не вижу никакой опасности.

Старик понимал, что необходимо было добиться успеха на этот раз, и промолчал. Это было делом престижа. Ведьмы чем-то напоминали бизнесменов: никто и никогда не ставил на слабого.

Хотя он сначала обрадовался тому, что им не удалось установить контакта с Девушкой, летящей к Шану, сейчас он не был уверен в том, что это так уж хорошо. Теперь их было только Четверо.

Джойс вызвала Коттрела, чтобы сообщить ему:

— Мы готовим второй катер, он сможет отправиться через шесть часов. Я хочу послать его за Контролером.

— А почему вы мне это говорите?

— Чтобы узнать ваше мнение.

— Тогда я скажу вам, не делайте этого.

— Я так и думала. Естественно, этот разговор совершенно неофициальный, но Контролер Сектора Сибург находится в большой опасности. Если Лудильщики заметят его…

— Он сам сунул голову в эту петлю. Удивительно еще, что он не сообщил Лудильщикам, где находится.

— Но он же совершенно беспомощен. Не настолько же он глуп, чтобы вступать с Лудильщиками в контакт в таком положении.

— Приятно слышать, что даже у его глупости есть предел. Джойс, а вы непременно должны послать катер?

Последовала пауза, а затем она сказала:

— У меня есть выход. Мы не можем переговариваться с Сибургом, потому что Лудильщики могут перехватить наше сообщение, но он может переговариваться с нами. Он говорит, что он, вероятно, устранит поломку через сорок восемь часов. Зная, что второй катер не в порядке, он и не просил его присылать. Я могу не посылать единственный оставшийся у нас катер, пока есть надежда, что Сибург исправит свой.

— Отлично.

— Но прежде чем сделать это, я должна знать, как обстоят дела на Шане. Вы уничтожили один корабль. Это, конечно, победа. Если я дам вам возможность, вы сможете ей воспользоваться? У вас есть еще что-нибудь в запасе?

— Да.

— Вы мне не скажете, что?

— Если только вы не станете настаивать.

— Я не буду настаивать.

Во время длинной паузы, которая последовала, она пожалела, что он не разговаривал с ней более официально. Он назвал ее «Джойс», но больше ничего.

— Ну, тогда все, — сказала она и выключила передатчик. Она была заместителем Контролера, на посту Контролера. Она и так зашла слишком далеко. Возможно, подумала она впервые в жизни, женщины не должны быть военными контролерами. Женщины не умели относиться к своей жизни, как мужчины.

Она с тоской вспомнила того Рэя Коттрела, которого когда-то знала.

То, что ей холодно, — совершенно невозможно, — подумала Вера, стуча зубами.

Температура в палатке была невероятной. Вера ослабела, и у нее кружилась голова от огромной потери жидкости и соли. Она подошла к раствору соли, но не смогла заставить себя взять в рот ни капли.

Сначала Бриксби дрожал от холода. Сейчас ему стало лучше, и он находился в состоянии, похожем на обычный сон.

Она поняла, что теперь ведьмы направили свои силы против нее, и подумала, не разбудить ли его, чтобы он помог ей победить. Но хотя ему и стало заметно лучше, он только что избежал смерти и был очень слаб.

От влажных одеял, которыми они были покрыты, шел пар. Постепенно она поняла, что укрываться одеялом, когда тебя пронизывает внутренний холод, совершенно бессмысленно. Ей бы это все равно не помогло. Поняв это, она скинула одеяла, прижалась к Бриксби, который сейчас был теплее, чем она, и попыталась убедить себя, что ей не холодно.

К своему великому изумлению, она поняла через некоторое время, что это помогло. Она начала согреваться.

И с неожиданным ликованием она поняла, что нельзя сдаваться, сражаясь с ведьмами. Пятерка пыталась сломить ее и Бриксби по очереди. У них ничего не вышло с Бриксби, а теперь и она оказалась сильнее их.

Когда ей стало относительно тепло, она была так измучена, что с трудом боролась со сном.

А почему она не должна спать? Разве может Пятерка причинить им больше вреда, когда они спят, чем когда бодрствуют?

Но Бриксби был почти без сознания, когда победил их. Может, Пятерка насылает страшные сны? Вера так устала, что ей было все равно. Она заснула, и ей ничего не приснилось.

Бриксби и Вера поженились через несколько часов после того, как вышли из своей парилки.

Пока это было только формальностью, так как Бриксби побывал на волоске от смерти, и ему нужна была, по крайней мере, неделя, чтобы поправиться. В отличие от него, Вера совершенно не пострадала. То, что она потеряла в весе семь фунтов, приводило ее в восторг. Это давало ей возможность заняться собой по собственному усмотрению.

Коттрел обнаружил их в солярии позади Штаба, там, куда однажды его привела Линн. Бриксби, распростертый на раскладушке, был бледным и сонным. У Веры, с гордостью демонстрировавшей свою обновленную фигуру, все еще были черные круги под глазами, но чувствовала она себя, по ее собственным словам, превосходно.

Бриксби попытался сесть. Коттрел махнул ему рукой, а Вера наклонилась и твердо уложила его обратно.

— В течение следующих нескольких дней я буду сильнее тебя, — сказала она, — и попытаюсь воспользоваться этим. Этого может больше никогда не произойти.

— Я слышал, вы готовитесь к новому нападению, — сказал Бриксби. — Я вам необходим. Все в порядке. Даже если меня привезут на «Мститель», я смогу поднять его в воздух.

— На этот раз вы нам не нужны, капитан, — сказал Коттрел, садясь рядом с Верой и задумчиво поглаживая ее колено. — Я собираюсь использовать газ, действие которого проходит две ступени. Вы его знаете?

— Я не думал, что он у вас есть.

— Я привез его с Оскрана. Они используют его для охоты на йеги.

Бриксби кивнул.

— Один раз им можно будет воспользоваться.

— На это я и рассчитываю. Нам ведь необходимо побеждать Лудильщиков. Они дважды нанесли нам тяжелые удары. Затем мы уничтожили корабль, шесть тысяч Лудильщиков и одного из Шестерки. Им это не понравилось. Они попытались нанести удар мне, вам и Вере и потерпели поражение.

Бриксби снова кивнул. Он-то верил в колдовство с самого начала.

— Вы не собираетесь попросить его… — взволнованно произнесла Вера.

— К сожалению, я вынужден. Вы мне нужны, Бриксби. И вы тоже, Вера.

— А я-то что могу сделать? — спросила Вера удивленно.

— У вас есть телепатические способности. Может быть, не очень большие, но достаточные, чтобы нам помочь.

— Действительно, я что-то чувствовала, а Джек нет. Да, думаю, вы правы. А как у вас продвигаются дела с вашей «армией»?

— Хорошо, но недостаточно быстро. Пока что нам удалось выявить только двоих взрослых: мисс Локридж и фермера, который, по правде говоря, не очень-то хорошо соображает. Еще около сорока детей не старше тринадцати лет, и они не понимают, что надо делать, чтобы выявить остальных.

— Вы хотите, чтобы я помогла вам?

— Это — сейчас. И кое-что еще, попозже. У Линн, если честно, это плохо получается. Ученые, как правило, всегда так. Кроме того, я хочу, чтобы она подготовила газовую ловушку. Вы поможете?

— Вот что, — сказал Бриксби, — я все про вас знаю, Коттрел. Если вы только дотронетесь до Веры, я вас убью. По правде говоря, вы уже до нее дотрагиваетесь, и мне это не нравится.

Коттрел поднялся.

— Мне достаточно одной женщины, Бриксби, — сказал он, — и, кроме того, я никогда не имею никаких дел с замужними женщинами. — Когда он это говорил, не смутившись совершенно, в голове у него пронеслось воспоминание о Лидии. Но Лидия была забыта ради Линн.

Вера улыбнулась.

— Я бы огорчилась, если бы Коттрел не обратил на меня внимания, — сказала она Бриксби. — Но ты должен помнить, Джек, что я решила заполучить тебя, как только увидела. Ты же это прекрасно знаешь. Тебе не следует волноваться по поводу Коттрела, потому что тебе не следует волноваться по поводу меня.

— Ну, ладно, с этим все ясно. Что я должен сделать? — спросил Бриксби.

— Я хочу, чтобы вы вывели «Мстителя». Вы сможете отдохнуть на борту.

— И я не должна буду отправляться с ним? — сказала Вера, нахмурившись.

— Ни вы, ни молодой Мессенджер. Он мне нужен здесь. Но вы можете забрать своих инженеров, Бриксби, и еще кого захотите.

— Я смогу управлять «Мстителем» одной рукой. Что я должен буду делать?

— Может быть, мне понадобится, чтобы вы подобрали Сибурга. Во всяком случае, необходимо, чтобы «Мститель» находился около Беты.

— Мне это подходит, — сказал довольный Бриксби. — Если есть возможность действовать, я не собираюсь ее упускать. А будет такая возможность?

Коттрел ответил честно:

— Я не знаю. Но может, вам придется атаковать их единственный корабль, когда он будет взлетать или садиться.

— Отлично.

— Нет, Джек, — сказала Вера резко.

— И я хочу, чтобы вы мне сейчас пообещали, — сказал Коттрел, будто не слыша, — что вы постараетесь свести риск до минимума. Если я вас попрошу это сделать, а этого может и не произойти, вы должны помнить, что вы и «Мститель» мне нужны невредимыми. Вы должны захватить их корабль. Мне надо, чтобы вы напустили страху на Лудильщиков и на Пятерку. Вам понятно? Вы обещаете?

— Я обещаю, — сказал Бриксби неохотно.

— Обещай мне, Джек.

Он пообещал.

Вера заменила Линн, и, хотя скоро выяснилось, что она не обладает никакими сверхъестественными способностями, она могла прекрасно координировать и контролировать действия всех остальных.

Коттрел был доволен. В войне против ведьм необходимо придумывать что-то новое постоянно. Они делают то же самое. Теперь, он надеялся, у него был шанс войти в контакт с одним из Пятерки.

Но в контакт вступит не он сам, а Вера.

Она лучше справится с этим, чем Линн. Линн была ученым. Вера была проще и человечнее. И он был рад, что это будет она.

В течение последних сорока восьми часов он даже не видел Линн. Поскольку на Шане не было сложных устройств для обнаружения противника, он установил простейшую систему подачи тревоги, которая не использовалась вот уже сто лет — обычные посты обнаружения, телевизионные камеры с автоматической системой управления. И прежде чем «Мститель» отбыл на Бету, он установил на нем устройства, которые позволяли ему и Бриксби переговариваться без боязни быть подслушанными Лудильщиками. Уже давно кодовые компьютеры сделали любые шифры практически бессмысленными. Но, если на Шане не было таких устройств, можно было предположить, что и Лудильщики их не имели.

Затем, в ночь перед предполагаемой очередной атакой Лудильщиков, Коттрел нашел Линн и попытался выяснить, на что он может рассчитывать.

— Нет, Коттрел, — сказала она твердо. — Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Без сомнения, ты слишком поздно вспомнила о приличиях, — сказал он сухо. — То, что произошло между нами, было продиктовано необходимостью. Во всяком случае, на это была причина. Теперь она отпала.

Она была молода, подтянута и непреклонна. Он посмотрел на нее более внимательно, со скрытым раздражением, потому что однажды, сорвав этот спелый плод без всяких усилий, теперь, возможно, ему придется затратить много энергии и времени, чтобы завоевать его вновь. Человек с его опытом должен был понять это раньше.

Это была другая Линн. Невозможно было этого не заметить. Ее белые шорты открывали те же золотистые ноги, но теперь на шортах было множество крошечных пуговок, просто для красоты, а чуть ниже была вышита голубая буква «Л». Блузка подчеркивала высокую грудь, и вся ее фигура стала округлой и женственной за эти несколько дней.

Он понимал, что, в конце концов, все это достанется другому, но не так же скоро. И его опытный взгляд сразу уловил, что она хочет быть привлекательной, но только не для него.

— Кто он? — спросил Коттрел.

Совершенно не смутившись, она сказала:

— Вы не совсем правы, если думаете, что все это для конкретного человека. Но даже если это и так, то это Брайан.

— Мессенджер, этот юноша…

— Да. Он молод. Гораздо ближе по возрасту ко мне, чем вы.

Именно тогда Коттрел понял, что она для него потеряна. Его мужская гордость не была уязвлена: иногда, когда он хотел бросить женщину, было гуманнее и проще позволить ей думать, что она его бросает, а не он ее, и это его вполне устраивало.

Однако, он был еще весьма далек от мысли бросить Линн.

— Я уверена, что вы недолго будете одиноки, — сказала она. — Только прошу вас, не пытайтесь соблазнить Веру. Это было бы ужасно.

Он кивнул и предпринял последнюю попытку — не на словах, а на деле. Она ударила его сильно и умело, ему было больно, потому что она знала, куда надо бить.

— Ладно, — сказал он, — но признайся, что ты мне должна кое-что.

— Вовсе нет, — ответила она. — С какой стати?

И именно поэтому, когда он связался с Сектором Контроля 1444, он неожиданно спросил:

— Джойс, это вы?

Она ждала этого. Она мгновенно снова стала женщиной.

— Заместитель Контролера Джойс Берри. Ригель, восемь лет назад.

— Я знаю, — сказал он неуверенно. — Только…

— Вы не знаете, какой из двадцати девушек была я?

— Не из двадцати. Только из трех.

— Я была той, которая смеялась.

Он сразу вспомнил ее и сказал:

— Теперь вы не смеетесь.

— Нет, когда исполняю обязанности Контролера, — сказала она и засмеялась.

Все женщины, особенно привлекательные для мужчин, обладают какой-нибудь только им присущей чертой. Иногда это что-то во внешности — волосы, глаза или лицо. Иногда — темперамент, искра таланта или милая привычка.

У Джойс такой черточкой был ее нежный смех.

Иногда, в самые неожиданные интимные мгновения, она смеялась просто так, ради удовольствия. Но в разговоре, в компании, ее смех мог значить больше для общения, чем любые слова. Некоторые боялись ее смеха — ироничного, веселого, феерического. Большинство любило его.

Ее смех очаровал многих, а некоторых уничтожил. Он мог привести ее к гибели, по крайней мере, к исключению из Армии. Однако, он приводил ее к повышению.

Пока, наконец, она не поднялась слишком высоко, чтобы смеяться. Она не могла смеяться над Сибургом. Да он и не был смешон. Для других — да. Но не для своего заместителя.

— Когда я буду улетать, — сказал Коттрел, — я обязательно свяжусь с вами. Возможно, вам придется отправиться на Оскран или Сцио.

— Возможно, — ей уже не было смешно. Она сказала себе, что была дурой. Он сорвет ее с высокой должности и испортит ей карьеру. Она знала, что за ее действиями внимательно наблюдают. Когда она сама станет Контролером, это будет не Сектор 1444, а один из наиболее важных Секторов. В сорок лет она сможет стать первой женщиной-адмиралом. А в шестьдесят…

Она сама приняла решение делать военную карьеру. Как у женщины, у нее было все, кроме замужества, и она сама поставила крест на этом.

— Возможно, — повторила она.

Девушка чувствовала опасность, и на сей раз это были не мины. Мины больше не сработают. Инженеры уверяли ее, что теперь они или сразу взорвут мины при спуске, или мины будут так защищены силовым полем, что вообще не взорвутся. Кроме того, она чувствовала, что Бриксби на планете не было.

Так или иначе, хотя Девушка и чувствовала опасность, она не знала, с какой стороны ее ждать, и что это такое. Несмотря на то, что она могла проникать в чужие мысли, она поняла только, что Альфиане поджидали Лудильщиков, что они их не боялись, что они что-то приготовили и рассчитывают на победу.

Коттрел подбирал людей с телепатическими способностями среди Альфиан. Ему было очевидно, что это необходимо. Но Альфиане не придавали этому большого значения. Девушка чувствовала, что они были в восторге от чего-то другого, более похожего на мины.

Девушка не имела ни малейшего желания умирать. На этот раз она путешествовала с молодым химиком, который отличался в лучшую сторону от всех ее предыдущих любовников. Привлекло его в ней только ее особое положение среди Лудильщиков, как члена Пятерки. В отличие от всех остальных, в особенности, в отличие от механика из прошлого путешествия, он старался доставить ей удовольствие. Он был умнее, воспитаннее, образованнее других, и это его от них отличало. Она начинала понимать, чего ей не хватало в жизни.

Сейчас меньше, чем когда-либо, ей хотелось умирать.

Ее знание военного дела, оружия, наук, чего бы то ни было, были крошечными. Если бы она знала, что Коттрел мог придумать на сей раз, она бы обдумала все варианты и выбрала наиболее подходящий. Но она не знала, где искать. Она напрягалась изо всех сил.

Картина начала вырисовываться.

Тринадцать слов, а число 13 было очень важным в этом деле. Она обязательно отыщет ключ к этой загадке — нужен только намек. Она вспомнила старый буквенный шифр, сложный и тяжеловесный. И вдруг она получила ответ. NH₃.

Молодой химик, крепко спавший, открыл глаза, когда она позвала его.

— Что такое NH₃? — спросила она.

— Аммиак. — Он еще не совсем проснулся. — Бесцветный газ, с характерным запахом, растворимый в воде…

— Опасный?

Чтобы ответить на этот вопрос, он должен был подумать.

— Ладно, — сказала она, — спи.

Итак, Шан собирался использовать газ, вовсе не обязательно этот, но в том, что газ будет ядовитым, она была уверена.

На этот раз спутники не обнаружили корабль, но Коттрел узнал о приближении довольно быстро благодаря ионным детекторам.

То, что на этот раз Лудильщики нападут со стороны незаселенных районов, ему очень подходило. Газ первой ступени не был опасен ни для корабля, ни для Лудильщиков, пока они не подойдут поближе. Но в этом были свои преимущества: можно будет дождаться, когда все Лудильщики окажутся внутри территории, охваченной газом, и усыпить их. Менее приятной была новость от наблюдателей, которые сообщили, что некоторые Лудильщики имеют респираторы. Их было немного, но это означало, что победа будет неполной.

Генерал Горас выругался.

— У них не было респираторов раньше. Откуда они узнали?

Коттрел пожал плечами.

— Не забывайте, что мы имеем дело с ведьмами. Одна из них что-то почувствовала. Всего у нескольких есть маски. Однако, нападение не было остановлено. Видимо, они использовали те маски, которые имелись на корабле для экстренных случаев.

— Как вы догадались? Почему у Лудильщиков должны быть маски на корабле?

— Вы мне сами говорили, генерал. Газ — это проблема на Бете. Они должны иметь маски. Кроме того, ядовитые испарения с болот Шана. Они должны быть готовы к этому.

Пока они ждали в затененном зале, Вера и мисс Локридж и около шестидесяти детей сидели молча, пока не настала их очередь действовать.

Зал был плотно закрыт, и, хотя воздуха в зале хватило бы на шестьдесят детей, находящихся там в течение часа, дети находились на расстоянии друг от друга, а мощные вентиляторы освежали воздух.

Темнота была не полной; стены слабо светились, а Вера была окружена сиянием. Коттрела там не было, он только организовал все это. Часто, когда имеешь дело со сверхъестественным, обстановка решает многое. Было достаточно света, чтобы приободрить детей, которые боялись темноты, но недостаточно для того, чтобы развеять ощущение неизведанного. Все дети сидели отдельно друг от друга и не могли переговариваться.

Мисс Локридж продолжала протестовать против использования детей, но Коттрел просто повторил свое раннее мрачное высказывание с новой силой:

— Будет лучше для этих детей, если они спасутся, хотя бы и отягощенные этим опытом, чем погибнут от рук Лудильщиков.

— Время пришло, — сказала Вера. — Глория, начинай.

Серьезная семилетняя девочка, стоящая впереди всех, прошептала: «приди». Худой тринадцатилетний мальчик пробормотал: «приди». Шелест пробежал по залу. Звуковые волны бежали одна за другой и захлестывали друг друга. Гипнотический шепот переполнял зал. Слово уже нельзя было не различить.

Естественное чувство ритма помогало детям автоматически вступать, когда приходила их очередь. Шепот начал пульсировать, и, несмотря на самые жесткие инструкции, некоторые стали произносить это слово-призыв все громче.

Они не знали, что они делают. Об этом только смутно догадывались Вера и мисс Локридж. Дети не могут сконцентрироваться на абстрактной идее, они не могут даже остановиться на одной мысли, пусть самой простой.

Когда вы зовете в темном доме в ночи: «Есть здесь кто-нибудь?», вы иногда знаете ответ, что кто-то там есть. Так было и с Верой. Люди говорят об интуиции, предчувствиях. Может быть, все это бездоказательно. Однако, снова и снова, люди, некоторые люди, не хотят садиться на борт определенного корабля или поезда и живут, в то время как другие умирают в страшных мучениях.

Вера знала, что кто-то там был. И она начала двигаться между детей, скользя по пластиковому полу, неся свое сияние с собой. Она шла молча, нежно дотрагиваясь до них, подбадривая. Она им нравилась. Это помогало. Они уважали, любили и боялись мисс Локридж. Вера им просто нравилась.

Ее прикосновения успокоили тех детей, кого заклинание разволновало, привели в сознание тех, кто находился на грани обморока, придали уверенности тем, кто был в замешательстве.

Они звали женщину. Коттрел объяснил, что хотя и существовали колдуны и волшебники, колдовство, по большей части, было ремеслом женщин. Поскольку мужчины были более склонны заниматься наукой, а женщины — спиритизмом, то, когда мужчина обнаруживал у себя способности к телепатии, он пытался изучать и развивать их, и неминуемо терял. В то время как женщины пользовались этими способностями инстинктивно, и становились ведьмами.

Итак, это была женщина. Молодая женщина. Она воплощала в себе зло и была уродлива.

Вера узнала это бессознательно и без всякого усилия. Когда она вернулась в свое обычное состояние, мисс Локридж пробормотала: «Зло. Она — это зло».

Очевидно, мисс Локридж поняла то же, что и Вера.

Неожиданно Вера хлопнула в ладоши, негромко, но так, чтобы перекрыть звук заклинания и остановить его. Несколько ошеломленных ребят еще продолжали говорить, затем и они остановились, и наступила тишина.

— Глория, — сказала Вера. Серьезная семилетняя девочка сказал отчетливо:

— Приди сейчас.

Худой юноша повторил за ней:

— Приди сейчас.

И новое заклинание стало нарастать, сначала медленно, непонятно, постепенно становясь приказом.

Коттрел дождался, пока все Лудильщики окажутся в зоне действия газа, и затем активировал его. Сразу же Лудильщики начали падать. Те, у кого были респираторы, надели их, не обращая внимания на упавших.

Не было ни неразберихи, ни паники, и никто не пытался убежать. В конце концов, они были самоубийцами.

Горас вопросительно посмотрел на Коттрела, который знал не только, что тот хочет у него спросить, но и что он ответит.

— Нет, — сказал он. — Подождите, пока газ не охватит всех. Кто-нибудь считает?

Брайан Мессенджер доложил с командного поста:

— На этот раз их всего пять тысяч. Шестьсот человек в масках. Сто не успело их надеть.

— Пять тысяч, — с удивлением заметил Коттрел. — Любопытно.

Генерал нахмурился.

— Что это значит?

— Шестерка — шесть тысяч. Пятерка — пять тысяч.

Генерал все еще не понимал. Поэтому Коттрелу пришлось объяснять:

— В первых трех нападениях каждый член Шестерки контролировал одну тысячу. Но теперь Шестерка превратилась в Пятерку. И поэтому атакует только пять тысяч.

Генерал был возбужден.

— Значит, мы побеждаем.

— Конечно. Мы же воюем не против Лудильщиков, а против Шестерки. Во всяком случае, так было раньше. Теперь их пятеро. Если вскоре их станет четверо, мы действительно побеждаем.

— Вы думаете, есть возможность сделать их Четверкой?

— Только с помощью газа — нет. Член Пятерки, который прибыл к нам, все еще на корабле — это совершенно точно. Нам надо его оттуда выманить. — Это звучало как-то не так, и он поправился: — Ее. Это женщина.

Девушка, в общем, прекрасно понимала, что происходит. Коттрел создал силу, способную разговаривать с Пятеркой на ее собственном языке — силу не опасную, но которую нельзя было не принимать в расчет. С призывом, который ей посылали, она легко могла справиться. Он не мог заставить ее идти против воли.

И все же ее одолевало любопытство.

И еще не решившись провести большой эксперимент (распадись и восстань), она могла бы использовать этот новый фактор.

Сообщения нападающих подтвердили ее догадку, что на этот раз Альфиане использовали газ. Только десятая часть Лудильщиков могла действовать. Ничего. Все было в порядке. У Альфиан тоже было немного масок. Они положили голову на плаху.

Она приказала:

— Рассредоточьтесь и ищите спящих Альфиан. Убивайте их. Старайтесь найти целые семьи.

Она подумала, что Коттрел совершил грубую ошибку. Он помешал нападению Лудильщиков, но ценой того, что оставил сотни тысяч беспомощных Альфиан в полях и дома. Он опять забыл о силе отрядов самоубийц. Один Лудильщик в маске сможет убить многих спящих Альфиан с их семьями. В конце концов, его самого убьют. Но что с того?

Лудильщики рассредоточились. И Коттрел, узнав об этом, немедленно приказал выступать Альфианам в масках. Он был совсем не в восторге от всего этого. У них была только тысяча респираторов. А остальные Альфиане, мужчины, женщины и дети, подвергнутся действию газа, который не причинит им вреда. Шан, со своими ограниченными возможностями, смог изготовить еще только несколько сотен респираторов, которые добавили к тем, что имелись для работы в болотных испарениях.

И эта тысяча была слишком рассредоточена. Он смог собрать только около трехсот людей против пятисот Лудильщиков, что само по себе было и неплохо, если не принимать во внимание, что Лудильщики были самоубийцами, и надо было иметь полторы тысячи храбрецов, чтобы с ними воевать.

Вдруг Мессенджер доложил:

— Один Лудильщик покидает корабль.

— Что-что? — Коттрел резко повернулся к переговорному устройству. — Один, вы говорите?

— Да. И похоже, это женщина. Толстая и медлительная, но не старая.

Коттрел повернулся к генералу.

— Сделайте так, чтобы между этой женщиной и Лудильщиками было как можно больше наших людей.

— Она попытается до них добраться.

— Нет, она попытается добраться до нас. Забудьте про остальных Лудильщиков. Нам нужна она. Она из Пятерки.

— Что прикажете лучникам?

Коттрел на мгновение задумался и сказал:

— Пошлите их между Лудильщиками и женщиной. Я не вижу Лудильщиков с луками. Наши лучники вряд ли нанесут им большой урон, но они заставят Лудильщиков сохранить дистанцию.

Он повернулся к одному из офицеров:

— Приведите сюда доктора Бакстер.

— Вы сказали ей, чтобы она оставалась в госпитале, — напомнил Горас.

— Да, но это очень важно.

Сотня лучников рассыпалась по долине, двигаясь вправо от Лудильщиков. Те в недоумении остановились. Их корабль был в пяти милях, и они не могли видеть, что кто-то вышел из него.

Как только лучники приблизились настолько, что могли вести прицельную стрельбу, они выпустили сотню стрел. Лудильщики использовали силовые поля. Коттрелу сообщили, что не более трех Лудильщиков были убиты, хотя, возможно, несколько большее число было ранено.

Затем лучники остановились и построились в ряды.

— Хорошо, — сказал Коттрел. — Они встали как раз между Лудильщиками и женщиной. Но с той скоростью, с которой она двигалась, ей потребовалось бы два часа, чтобы добраться до нас. Генерал, пошлите за ней вертолет.

— Это покажет Лудильщикам…

— Не имеет значения. Вертолет успеет к женщине раньше, даже если бы наших лучников там не было.

Лучники, передохнув после короткого броска, теперь стреляли более точно, обрушивая град стальных стрел на Лудильщиков. На этот раз результаты были лучше. Пятеро убиты и не менее двадцати ранены. Они приготовились продолжать, но Коттрел приказал прекратить стрельбу.

— Если они будут продолжать, Лудильщикам придется атаковать их, — сказал Коттрел. — Возможно, они потеряют пятьдесят человек, но смогут вступить в бой с лучниками. И даже если они потеряют еще пятьдесят человек, они уничтожат всех лучников. Нет, пусть немного подождут. Лудильщики не будут знать, что вы делаете и…

Он замолчал. Вертолет пронесся у них над головами и скрылся за долиной. Это должно было озадачить Лудильщиков еще больше, так как он к ним даже не приблизился.

В темном зале дети тихо повторяли: «Приди СЕЙЧАС, приди СЕЙЧАС, приди СЕЙЧАС».

Девушка, которая плохо видела, с трудом различила две группы людей вдалеке и поняла, что в одной из них были Лудильщики в респираторах. Она уже проходила мимо тех, кто потерял сознание, так как у них не было масок. Не было необходимости дотрагиваться до них, чтобы убедиться в том, что они были лишь без сознания, а не мертвы.

Она увидела, как прямо на нее летит вертолет, и остановилась.

У нее в голове сразу же возникли различные сложные планы, но она тут же напомнила себе, что покинула корабль добровольно, а не потому, что у нее в мозгу пульсировал слабый призыв. Но ей не понравился вид этого вертолета. В общем-то, она всегда с недоверием относилась к механизмам; она считала их своими врагами, а приближающийся сейчас к ней вертолет был похож на летучую мышь, или на огромную мошку, или на стервятника.

Линн присоединилась к Коттрелу и всем остальным, кто внимательно наблюдал за происходящим. Все было почти неподвижно, но они чувствовали, что происходящее имело важное, если не решающее, значение. Коттрел сказал ей рассеянно:

— Получилось. Один из Пятерки идет к ним. Вопрос в том, смогут ли Лудильщики…

В этот момент Лудильщики, казалось, вдруг поняли, что происходит, и побежали. Они бежали в сторону от лучников, налево, стараясь обойти Альфиан и добраться до Девушки.

— Я не понимаю, — сказала Линн.

— Она им нужна, чтобы выжить. Если она на корабле, то им не страшна смерть. Если же она погибнет, то у них нет никаких шансов на спасение. Никаких.

— Да, да, конечно, — прошептала Линн.

Стрелки, которые сейчас не нуждались в приказах, начали стрелять. Лудильщики стали падать. Их товарищи не обращали ни малейшего внимания ни на упавших, ни на стрелков, прикрываясь щитами, когда могли, бежали к опускающемуся вертолету.

— Они не успеют, — заметил Коттрел с удовольствием. — Им мешают маски.

Затем, вдруг вертолет резко пошел на снижение. Девушка ненавидела его, она его боялась. Он слишком быстро приближался. Он был совсем близко. Ей не пришло в голову, что его послали за ней, что она должна была войти внутрь. Для нее его появление означало нападение.

Перепуганная, имея в своем распоряжении только одно оружие, она направила удар, яростный в своем отчаянии, на пилота, управляющего вертолетом.

И машина рухнула на землю.

Раздирающий, воющий звук взрыва оказался таким же неожиданным для Девушки, как и для всех, кто видел его издалека. Она не собиралась убивать тех, кто в вертолете, они для нее не имели значения. Она нанесла удар по машине так же, как убила бы муху.

Было ясно, что никто не остался в живых в этих обломках, находящихся на расстоянии ста ярдов от нее. Впрочем, ее это не волновало. Она прошла мимо обломков, даже не взглянув на них.

— Если бы вы пришли вовремя, Линн, — сказал Коттрел мрачно, — я бы послал вас с этим вертолетом.

Вдруг события стали развиваться с необычной быстротой. Лудильщики, уже потерявшие четверть своей армии, обошли стрелков и бежали к Девушке.

Коттрел схватил Линн за руку и потащил ее к машине. Генерал что-то закричал им вслед, но машина уже мчалась по неровной дороге.

— Если Лудильщики доберутся до нее первыми, — прокричал Коттрел, — они заберут ее силой. Без нее им грозит смерть, и они это знают.

— Люди в вертолете собрались ее убить.

— Нет. Я хочу взять в плен одного из Пятерки, чтобы вы ее осмотрели. Мне очень хочется поговорить с ней самому.

— С позиции силы, — сказала она зло.

— Если в этом возникнет необходимость. Но наши призывы должны были быть бесстрастными, иначе у нас ничего бы не вышло.

— Удивительно, — сказала Линн. — Эта ведьма виновата во всем, что здесь происходит, во всяком случае, частично. Только что она убила четверых или пятерых человек, а всем она нужна живой.

— Она все еще идет, разве вы не видите?

Машина не была приспособлена к езде по земле. Это было сделано специально. Урожай на Шане был дороже золота, и ни при каких обстоятельствах машины не должны были ездить по полям. Машины и грузовики должны были ездить по специально проложенным дорогам.

Это означало, что, хотя Коттрел и находился в машине, которая могла ехать со скоростью сто миль в час, а Лудильщики бежали, и бег их замедлялся из-за того, что им трудно было дышать через респираторы устаревшей конструкции, он вовсе не был уверен, что доберется до места первым. Ему пришлось ехать, делая бесконечные головокружительные повороты, пока Линн не пришло в голову указать ему на одну из хороших дорог, которая, хотя и не привела бы их непосредственно туда, куда им было надо, выходила на дополнительную дорогу, идущую в более или менее нужном направлении.

— А когда мы туда доберемся, — прокричала Линн, — она и нас уничтожит?

— Нет. Они уже попробовали, помнишь? А теперь посиди тихо. Я хочу кое-что попробовать.

Он попытался освободить свой мозг от посторонних мыслей. Он не знал, получится ли у него это, и понимала ли его женщина. И, все же, он пытался объяснить ей, кто он такой, и что у него нет никаких враждебных намерений по отношению к ней.

Девушка поняла его и шла к нему.

Она поняла теперь, что, возможно, была неправа, когда уничтожила вертолет.

Она знала, что Лудильщики хотят добраться до нее первыми, и знала, почему.

Без нее они пропадут. С самого начала Шестерка, исключительно ради собственной безопасности, знала, что без них переход невозможен. Необходимы были все, но особенно тот, кто находился с ними на месте, объединяя усилия остальных.

Возможно, альфиане это тоже знали, и в настоящих обстоятельствах убить ее — означало бы одержать решительную победу, такую же, как уничтожение корабля с Организатором на борту. И, все же, она шла дальше и дальше, зов Шана не был опасным, так же, как и Коттрел. Она это чувствовала.

Машина добралась до женщины чуть-чуть быстрее, чем Лудильщики. Как только она оказалась внутри, погоня тут же прекратилась. Коттрел увозил ее от Лудильщиков. И некоторые из них, те, кто был поумнее, поняли, что это означает, и бросились к кораблю.

У них теперь почти не было надежды получить новые тела. Они поняли, что должны сделать все, чтобы сохранить старые. Это был их единственный шанс.

Коттрел, который сказал однажды Линн, что он любит всех женщин, старых, толстых и уродливых в том числе, понял, что Девушка довольно-таки сильно поколебала его уверенность в этом. Она не была старой, но он знал многих женщин старше семидесяти лет, которые были гораздо привлекательнее ее. Она была просто отвратительна. Кожа у нее была землистого цвета, волосы спутаны, сама она была толстая и бесформенная — типичная ведьма. И говорила, медленно подбирая слова, скрипучим, неприятным голосом. Правда, частично виной тому была маска на ее лице.

— Вот и ваш шанс, — пробормотала Линн, и он прекрасно понял, что она имеет в виду.

И он повел себя, как надо. Он был единственным, кто сумел увидеть женщину в этой ведьме. И она это поняла.

— Я могла не приходить, — проскрипела она. — Я пришла сама. Помните это. Всегда.

— Я знаю.

— Куда вы меня везете?

— К тем, кто звал вас.

— Женщина. Та, которую мы пытались убить огнем и холодом.

— Да.

Она огляделась, увидела Лудильщиков, без помех бегущих к кораблю, и альфиан, которые связывали лежащих без сознания.

— Вы отпустите некоторых из них?

— Почему бы и нет? Они расскажут о том, что произошло.

Она кивнула.

— Как вас зовут?

— У меня нет имени. Когда перестанет действовать газ?

— Уже почти перестал. Можете снять маску, если хотите.

Она подозрительно посмотрела на лежащих Лудильщиков.

— Они не двигаются.

— Да, они получили большую дозу. Но для нас уже не опасно. Смотрите.

Он и Линн сдернули маски. Воздух был не опасен, хотя и чувствовался какой-то сухой, пряный запах.

Девушка тоже сняла маску. Она оказалась еще уродливее, чем они думали. А голос ее был еще противнее.

Коттрел с усилием старался ни о чем не думать. Он не знал, что она могла понять. Совершенно неожиданно он сказал:

— Эдвина, вы не возражаете?

— Имя Эдвина? Почему?

— Мне кажется, вам подходит. Может быть, я когда-то читал книгу, в которой героиню звали Эдвина.

— Вы имеете в виду, что ведьму звали Эдвина.

— Пусть будет по-вашему.

Они прибыли в Штаб. К ним бежали люди, но Коттрел подал знак Генералу, который немедленно отдал приказ. Им вовсе не надо было, чтобы толпа налетела на Девушку. Все это было слишком важно.

Линн поймала взгляд Коттрела и спросила, не нужна ли она, и должна ли идти с ним.

Коттрел кивнул.

Вера сказала детям:

— Все оставайтесь на своих местах. И ничего не говорите. Пожалуйста. Ради меня.

Они подчинились, хотя у некоторых из них вырвался приглушенный вздох, когда Девушка вошла.

— Это Эдвина, — сказал Коттрел. — Эдвина, Вера…

Девушка посмотрела на детей, сидящих на полу. Они разглядывали ее с явным любопытством, хотя и молча, подчинившись приказу.

Вдруг она резко рассмеялась.

— Понятно, одаренные дети. Едва обученные, но зато много. Я должна была понять. Это одна из причин, по которой я пришла.

— Эдвина… — сказал Коттрел.

— Эдвина, — передразнила она его зло. — Ваш бесполезный зов — неужели вы думали, что он заставит меня прийти? Я пришла по другой причине. Чтобы разрешить эту ситуацию.

Она выхватила длинный кинжал. Линн, к своему огромному изумлению, закрыла собой Коттрела. В дальнейшем она объясняла это автоматическое действие не любовью к Коттрелу, а тем, что он был необходим Шану.

Но кинжал был направлен не против Коттрела. Девушка вонзила его в свое сердце под крики и всхлипывания детей.

Было слишком много потерявших сознание Лудильщиков, чтобы Альфиане, имеющие маски, могли справиться с ними, а тысячи других альфиан, которые могли бы помочь, придут в себя одновременно с Лудильщиками.

Однако, когда первые Лудильщики, оказавшиеся на границе действия газа, стали приходить в себя, прошло совсем немного времени, прежде чем они поняли, в чем дело. Около сотни Лудильщиков, увидев, что они все еще живы, хотя давно должны были умереть, предприняли немедленные решительные шаги, чтобы исправить положение. Остальные, увидев, что корабль по-прежнему стоит на земле, сообразили, что перехода в другое тело не будет. И они просто сдались, перестав быть самоубийцами.

Пробуждение Девушки на корабле было необычным. Ее новое тело поддерживалось в состоянии, близком к жизни, настолько, насколько это вообще возможно. И ее переход, в отличие от предыдущих двенадцати тысяч, которые уже совершились, должен был быть чрезвычайно активным. Ведь ей приходилось делать все самой.

Вся Шестерка уже давно пришла к соглашению, что когда-нибудь этот эксперимент придется совершить одному из них. Никого из них не устраивало то тело, которым они обладали в данный момент. Все они хотели принять участие в этом таинстве, к которому они приобщили Лудильщиков. Все они хотели новой и лучшей жизни в новом и лучшем теле.

Было естественно, что именно Девушка первой решилась на этот эксперимент. Ее новое тело было изысканным. Теперь это тело принадлежало ей, и казалось, что до сих пор она и не жила по-настоящему. Она в мгновение ока превратилась из ведьмы в ангела, во всяком случае, внешне.

В отличие от совершавших переход Лудильщиков, которые находились в коме до момента возвращения на Бету, она была в сознании и полностью владела своим прекрасным новым телом, которое сразу же бросилась осматривать в зеркало.

Все было замечательно. За исключением…

Девушка закричала.

Нормальный человек, почувствовавший себя ненормальным, может в ужасе закричать.

С ней же было как раз наоборот.

Она была в юном, стройном и прекрасном теле, но она больше не была ведьмой, и знала, что это значило.

Четверка убьет ее.

Произошло то, чего никто даже не предполагал. Лудильщики, которые боялись, что она даст им умереть, не сделав перехода, ошибались. Она собиралась контролировать и совершить переход как обычно, только в своем новом теле.

Но теперь она была обычной девушкой. Очень красивой, но совершенно обычной. И когда она это поняла, даже ее удивительная красота не была для нее утешением.

Действительно, что толку быть красивой четыре дня перед тем, как тебя убьют.

У нее промелькнуло последнее предчувствие, то, что пришло к ней из прежней жизни, напоследок: она поняла вдруг, что может прожить четыре года. Она решила обдумать все это потом.

Сейчас она знала, что по возвращении на Бету умрет. Четверка, которая теперь соберется вместе, так же, как Пятерка собиралась после гибели Организатора, будет считать полет полной неудачей. Она успела сделать переход только для нескольких Лудильщиков, убитых лучниками. Для усыпленных газом она ничего не могла сделать — ведь они не были мертвы. А теперь и вовсе была бессильна.

Четверке было бы очень интересно услышать то, что она сейчас могла рассказать. Но они тогда не станут делать перехода для себя, если это будет означать потерю всей их силы. Им будет очень интересно, но это не помешает им убить ее, чтобы сохранить знание для себя.

Потребовалось много времени, чтобы убедить Лудильщиков в том, что они могут умереть и родиться вновь в новом, молодом теле. Затем было два удачных опыта. И если бы все так и продолжалось, у Шестерки не возникло бы проблем с Лудильщиками.

Тогда они потеряли корабль, теперь — команду. Только несколько сотен Лудильщиков вернется.

А Пятерка превратится в Четверку.

Она должна уйти с корабля. Альфиане были ее единственной надеждой на спасение.

Управление кораблем не входило в ее обязанности. В любой момент, как только ситуация прояснится, корабль стартует.

Она поискала одежду для себя, но нашла только новый белый комбинезон. Ничего не могло быть лучше. Комбинезон был совершенно новый, его никто никогда не носил, и наденет его девушка, которая еще не жила по-настоящему.

Она очистилась от скверны. Ее новое тело было чистым, как и ее душа, но она не знала, сможет ли убедить в этом кого-нибудь еще.

И по иронии судьбы она была девственницей.

Выйдя из кабины, она увидела двух членов экипажа, которые уставились на нее. Но они знали, кто был перед ними — она махнула им рукой, и они подчинились.

Эдвина. Это подойдет. Теперь ей нужно было имя. Обычные люди нуждаются в именах.

Хотя она мало понимала в кораблях и вообще в технике, она умела открывать люки, а один из них был поблизости. Ей придется спрыгнуть с высоты около двадцати футов. Сможет ли она сделать это, не повредив своего нового, превосходного тела? Ей придется попробовать.

Она открыла люк, и в голове у нее промелькнула мысль (характерная для ее прежнего злобного обличья), а не оставить ли его открытым? Это могло привести к уничтожению корабля, это она знала.

Вместо того она устроила все так, что люк захлопнулся после ее прыжка.

Она переменилась. У нее в голове была половина мозга Девушки, но не та половина, которая делала ее той, кем она была раньше. Она помнила историю про доктора Джекила и мистера Хайда… не было никакого сомнения, какую половину своей личности она потеряла.

С рождения она была проклята уродством и способностью ко злу. Теперь она потеряла то, и другое.

Смогут ли остальные понять это? Или они, так же, как и Четверка, будут стараться ее уничтожить?

Когда она упала на землю, которая была много ниже, чем в двадцати футах, то подумала с запоздалым страхом, что, если бы она свернула себе шею или просто потеряла сознание, корабль уничтожил бы ее при старте, который произойдет уже совсем скоро.

А если она сможет уйти, не будет ли это тоже путем к смерти?

Она легко приземлилась, больно ударившись лишь пятками. И потом, когда побежала прочь от корабля, то поняла, какой легкой она стала, меньше половины своего прежнего веса. Она бежала очень быстро, в первый раз испытывая животную радость от самого процесса движения.

Ее зрение тоже было хорошим. Она не носила очков, они никогда ей не подходили. Для ведьмы было лучше быть близорукой, чем признаться в обычной человеческой слабости, надевая очки. Теперь она видела далеко и четко.

Она чувствовала чудесную упругость своего нового тела, даже не глядя и не дотрагиваясь до него. И постепенно, еще не сознавая этого, она стала пересматривать свое отношение к сделке, которую совершила.

Было непросто, после того, как корабль улетел, убедить встретившихся альфиан доставить ее к Коттрелу. Новые и новые Лудильщики приходили в себя, некоторые не хотели сдаваться, и их приходилось убивать. Некоторые, не разобравшись, убивали себя в надежде ожить в новом теле.

Альфианам было приказано взять в плен как можно больше Лудильщиков. Но она не могла рисковать, когда многие Лудильщики по-прежнему были готовы сражаться.

Красота — вот что помогло Эдвине спастись. Несмотря на уроки второй атаки, альфиане все равно не были готовы убивать женщин, тем более красивых.

Ее упорное желание увидеть Коттрела интриговало их. Ничего подобного не случалось раньше.

И ей удалось добраться до Коттрела и увидеть его.

— Эдвина? — спросил он, заключив в одном вопросе многое.

Линн сказала:

— Этого не может быть.

— А я думаю, может. Это легко проверить. Эдвина, расскажите нам, что произошло здесь в прошлый раз.

Она рассказала им достаточно, чтобы убедить в том, что она была той же Девушкой, только в ином обличье. Затем она сказала Коттрелу:

— Я хочу поговорить с вами наедине.

Коттрел покачал головой.

— Вы можете убить меня, а я представляю ценность для этой планеты.

— Я без оружия. Пусть кто-нибудь обыщет меня.

— Переоденьтесь в тунику. И я поверю вам.

— Нет. Все девушки здесь носят тунику. Я хочу отличаться от них. Люди оборачиваются на меня, когда я одета в этот комбинезон. Мне это нравится.

Линн убедилась, что у нее не было оружия, и скоро Коттрел и Эдвина остались вдвоем на солнечной лужайке за Штабом Шана.

Она сказала:

— Я хочу жить.

— Вы думаете, что заслуживаете этого?

— Да. Я отвечаю за убийства. Я убивала. Но теперь это невозможно. Если же я убью теперь, то меня следует уничтожить. Но этого никогда не произойдет. Я изменилась.

Коттрел промолчал. Если ты не можешь оставить врагу его жизнь, но хочешь получать от него информацию, то можешь позволить себе роскошь быть с ним честным до конца.

— Почему вы пришли ко мне? Почему бы вам не представиться обычным Лудильщиком?

— Потому что я хочу помочь вам. Я не предатель. Я не перехожу просто так с одной стороны на другую. Перемена произошла внутри меня.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Это потому, — продолжала она, пристально глядя на него, — что с самого начала меня тянуло к вам, Коттрел. Вы мне нужны.

— Предположим, что вы меня совершенно не интересуете. — Ему потребовался весь его опыт, чтобы понять, что когда женщина уже влюблена, он ничего не теряет, отвергая ее.

— Я думаю это не так. Я потеряла способность чувствовать правду, но у меня появились другие возможности.

— В определенном смысле вы привлекаете меня. Но вы убийца и ведьма.

— Уже нет.

— В судах существует довольно-таки странный обычай судить людей по тому, чем они были в прошлом, а не по тому, чем они стали. Бесполезно объяснять суду, что вы раньше были убийцей, а теперь больше этим не занимаетесь.

— Любому суду придется потрудиться, чтобы доказать, что Эдвина — член Шестерки. Конечно, я вам в этом призналась. Но как насчет доказательств? Их нет. Послушайте, я не ведьма и не зло. Они всегда вместе. Кстати, мне кажется, что я проживу совсем немного. А суду понадобится, по меньшей мере, лет пять, чтобы добраться до меня.

— Подождите, Эдвина, не все сразу. Во-первых, как это понимать, что вы больше не ведьма?

— Шестерке тоже нужны были новые тела. Но мы знали, что с нами все будет иначе. Мы не могли получить новые тела так же, как и другие. Но у нас была защита, от которой мы не могли отказаться, даже если бы захотели. Каждый из нас должен был отвечать за свой собственный переход.

Коттрел кивнул.

— Понятно.

— Мы обнаружили, что не можем сделать это просто так. Здесь могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, это вообще могло быть опасно. Мы сказали Лудильщикам, что переход можно осуществить только после смерти. Это было почти правдой.

— Поэтому один из Шестерки должен был попробовать. Продолжайте.

— Вы знаете, что я сделала. Я была среди вас пленницей. Если бы альфиане не убили меня, они бы стали меня пытать, чтобы узнать то, что я знаю. Ваши одаренные дети, может, и смогли бы сломить меня. Я сделала единственное, что могла сделать.

— Вы так сами решили.

— Конечно, но в момент смерти, ненастоящей, конечно, я вдруг поняла, что умру, самое большее, через четыре года, и произойдет это неожиданно, без предупреждения. И это было последним проявлением моих бывших способностей. В этом теле я бессильна. Я самая обыкновенная девушка.

— И вы ничего не можете? — спросил он с интересом.

— Ничего.

— А можете научиться?

— Может быть, если заключу договор снова вернуться ко злу, но я не собираюсь этого делать.

Он задумчиво посмотрел на нее. Раньше она была не очень-то умна. Сейчас казалось, что она поумнела, неужели это возможно? Интеллект, лишившись всего отвратительного, мог стать острее.

Внешне она была необыкновенно привлекательна поразительной красотой невинности. Она правильно поступила, оставив себе белый комбинезон. Он совсем не скрывал прекрасных линий ее фигуры, и все это замечали.

— Чего вы хотите? — спросил он резко.

— Я хочу уехать с вами. Я хочу, чтобы вы увезли меня отсюда.

— Это невозможно. У меня здесь еще есть дела.

— Скоро вам здесь будет нечего делать.

— Лудильщики сдадутся?

Она не ответила, и он дал ей обещание, которого она от него ждала. Он не был уверен, сдержит ли свое обещание.

— Я увезу вас, когда вы сделаете так, что я смогу уехать.

Она поднялась и начала ходить по комнате, объясняя. Она гордилась и радовалась своему новому телу и не скрывала этого. Она прыгнула с высоты двадцать футов и пробежала много миль и могла все это повторить. Ей нужен был мужчина, именно этот, но совсем не так, как раньше. Она должна была быть терпеливой, сдержанной, участливой — раньше в этом не было необходимости.

Шестерка была собрана Организатором. Они встретили старого доктора, который до ужаса боялся смерти. Он создал для себя новое молодое тело и был достаточно умен, чтобы понять — дальше наука еще не зашла. Нужно было нечто иное, чем наука, чтобы он смог получить свое новое тело.

Организатор убедила его в том, что ее способности ограничены в густо населенном цивилизованном мире, и что им надо отправиться на дальние планеты. Это было правдой, но только отчасти. Она также показала ему свои возможности, от которых он пришел в восторг и поверил в то, что его план удастся, если он сможет победить и обеспечить себе ее поддержку.

Организатор же стремилась к наибольшей выгоде. Деньги редко играли большую роль в жизни ведьм, хотя некоторые и копили их, так как с их помощью можно было получить власть. Только власть имела значение, но самой радостной, самой могущественной, была власть над людьми.

Ведьмы в наше время могли управлять только небольшими изолированными народами. Поэтому ей было необходимо несколько ведьм. Сначала она посчитала, что ей понадобятся еще двое, а затем, когда она решила, что займется Персефоной Бета, она поняла, что ей нужно для этого, по меньшей мере, пятеро.

Она должна была обнаружить мир, который испытывал острую необходимость в чем-то, мир изолированный, невежественный, мир, где царит беззаконие. Она нашла Бету и Лудильщиков.

И когда она нашла их, все постепенно встало на свои места. Доктор собрал несколько машин Джордана, столько, сколько смог достать. Она держала его в руках, объяснив ему, что он не сможет получить новое тело, пока она не найдет себе еще пять компаньонов.

Это было легко сделать. Ведьмы всегда знали, как найти друг друга, если в этом появлялась необходимость.

Лудильщики, жившие в нечеловеческих условиях, были склонны к суевериям, и Шестерке во главе с Организатором было нетрудно установить над ними тайный незаметный контроль. Старый доктор собрал машины Джордана, не понимая, зачем их нужно так много, если одна может дать сразу двести новых тел.

Сначала они дали доктору его новое тело. Смерть произошла по вине самой Беты, с некоторой помощью Организатора. Его похоронили под тысячетонной скалой, и он снова стал молодым доктором. Этот опыт прошел с потрясающим успехом.

Многие Лудильщики были старыми. Им нужны были новые тела, и все же идея Организатора, заключавшаяся в том, что они должны напасть на Шан армией самоубийц, привела их в некоторое замешательство. Они были вовсе не против нападения на Шан, но они не верили в то, что все получится, как задумано. Необходимо было провести несколько экспериментов, чтобы убедить их.

Успех первой атаки все переменил. Шесть тысяч Лудильщиков расхаживали в своих новых телах, более сильных, здоровых и молодых. Неудач не было. Похоже было, что они ничем не рисковали. Вам нужно было не побояться отправиться на Шан и быть убитым, а если нет, то убить себя самому.

Здесь Коттрел прервал ее в первый и единственный раз. Он умел слушать, а Эдвина, постепенно увлекшаяся своим рассказом, была неплохим рассказчиком.

— Вы не рассказали мне о вашем козыре, — сказал он.

— О козыре?

— Ну, что-то же у вас было. То, чего не знал ни один Лудильщик.

Она кивнула.

— Каждый из нас мог контролировать тысячу. Мы могли работать и с Беты, если один из нас был на Шане, чтобы направлять усилия. Хирургическая операция была простой. Ее делала одна из перестроенных машин Джордана. Доктор сначала внес некоторые изменения и улучшения, прежде чем умер.

— Умер?

— Я расскажу об этом позже. Один из нас должен был быть на месте, в корабле. Остальные могли оставаться на Бете. В первый раз мы отправились все. Во второй раз — только я. Мы были не слишком уверены, но и в тот раз мы добились успеха, и Лудильщики нам окончательно поверили. Наш козырь… заключался в том, что каждый из нас обладал неограниченной властью над своей тысячей.

— А-а, — сказал он мягко. — А какой властью?

— Они не могли противиться нам. Возможно, мы могли их убить, как убили доктора. Он отказался работать с нами дальше. Он сказал, что то, что мы делаем — зло.

— И он был прав.

— Нам было наплевать на Шан, разве что жить там было бы удобнее, чем на Бете. Целью этих атак было сделать так, чтобы каждый Лудильщик оказался в нашей власти.

— Понятно, — сказал Коттрел спокойно. — Продолжайте.

После второго нападения престиж Шестерки на Бете был необычайно высок.

Нет ни одного мужчины или женщины, которые были бы совершенно удовлетворены своим телом и не хотели каких-нибудь изменений. Нарцисс жил много лет назад, если вообще когда-либо жил, но даже и он, если бы ему дать такую возможность, захотел бы внести какие-нибудь изменения в свою внешность.

Лудильщиков приглашали в Центр Джордана, который находился в том единственном районе, где никогда не было землетрясений. Сверкающие новые тела были, конечно, органическими, не совсем живыми, но и не мертвыми. Техникам, обслуживающим машины Джордана, хорошо платили за то, чтобы они там присутствовали, доброжелательные и готовые прийти на помощь.

Через несколько часов шесть тысяч должны были умереть. Считалось, что будет лучше, если никто из них не вернется, как и во второй атаке.

Никто не вернулся. Но никто и не погиб.

Лудильщики, наконец, полностью поверили в проект. Они могли убивать, а сами при этом оставались живыми. Шан должен был сдаться.

Шестерка, имевшая более сложные цели, сказала им, что никто не может отправиться дважды, и это было правдой. Нельзя было иметь половину мозга.

Еще после нескольких атак, вне зависимости от того, сдался бы Шан или нет, Шестерка имела бы власть почти над всеми Лудильщиками.

Затем, во время третьего рейда, погиб Организатор и шесть тысяч Лудильщиков.

Оказалось, что Шестерка, ставшая теперь Пятеркой, не была неуязвимой.

Четверка сможет снова взять все в свои руки, но для этого понадобится много времени. И кроме того, они очень ослабели, даже не потому, что их стало Четверо вместо Шести, а…

— Потому что они потеряли вас.

— Да. Организатор была… лучше, чем мы все. И хотя план ее был злом, и сама она вынуждена была быть злом, она нам нравилась. Мы ей доверяли. Если бы вы убили не ее, Коттрел, вы бы проиграли. А то, что в корабле оказалась именно она, было чистой случайностью.

— Может быть.

— Что касается меня, то теперь я думаю, что я тоже была важна для них. Я была раздражителем. Я заставляла их делать то, что в других обстоятельствах они, может быть, и не стали бы делать.

Коттрел кивнул. Так могло быть. Существовали люди, которые были значительными, не будучи очень умными, умелыми или образованными. Это, вероятно, касалось и ведьм.

— А как вы думаете, что Четверка станет делать теперь?

— Мне кажется, я знаю, — сказала Эдвина, посмотрев мимо него на Веру, которая неожиданно вошла и, похоже, имела какое-то сообщение. — Мне кажется, что это уже произошло.

Заместитель Контролера Джойс Берри была в спортивном костюме, когда поступил вызов Бриксби. Среди персонала станции было семь женщин, и они получали спортивный зал в свое распоряжение только на один час в день. Сибург составил специальное расписание — он обожал составлять расписания.

По его мнению, было совершенно объяснимо, что женщины захотят иметь спортивный зал только для себя, хотя бы иногда. Так же, как и мужчины. Вполне вероятно, что иногда они захотят заниматься вместе. Принимая все это в расчет, Сибург составил такое расписание, по которому все могли заниматься, когда захотят.

Но теперь, когда Джойс снова решила заняться своей фигурой, она могла получить зал для себя только между семью и восемью часами утра, когда ее коллеги-женщины либо исполняли свои обязанности, либо не хотели заниматься так рано.

Избавиться от лишнего веса оказалось на редкость легко. Выяснилось, что главная трудность заключается в том, чтобы получить назад ту фигуру, которая у нее была, и обладание которой она считала естественным. Быть всюду худой или всюду пухленькой было элементарно просто. А вот быть худой в одних местах и пухленькой в других… эта проблема доставила ей массу хлопот. Но она уже начала добиваться успеха.

По сигналу вызова она накинула форму на спортивный костюм и побежала. Сибург бы ужаснулся дисциплине на станции в его отсутствие. Он при этом, вероятно, не заметил бы, что каждодневная работа делалась лучше.

— Заместитель Контролера Берри? — послышался голос Бриксби. — Мне надо добраться до Коттрела, а я нахожусь на дальней стороне Беты и не хочу, чтобы Лудильщики знали, что я здесь.

— Вам нужна трехлинейная связь по субпространственному радио? Ладно. Алек, соединитесь с Шаном. Какие новости, Бриксби?

— Мы обнаружили катер Сибурга. Ему повезло, что Лудильщики не знают, где он. Он находится на свободной эксцентрической орбите Беты, которая расположена на расстоянии тысячи миль от планеты.

— Вы собираетесь его подобрать?

Бриксби заколебался. Он бы не стал связываться с Сектором Контроля, если бы мог избежать этого. Но шифр, о котором они договорились с Коттрелом, хоть и был бы непонятен Лудильщикам, но они могли заподозрить: что-то происходит. Он мог связаться с Коттрелом только через военную станцию, с их субпространственным радио.

Джойс сказала:

— Я должна знать, что происходит, капитан. Я не могу позволить вам с Коттрелом переговариваться через станцию и при этом не знать, о чем пойдет речь. Но, возможно, полезно будет напомнить, что сейчас я здесь за все отвечаю, а не Сибург.

— Может быть, — сказал Коттрел, который подключился к разговору, — очень даже может быть.

Почти немедленно послышался голос Сибурга и тут же возразил:

— Я здесь. И, естественно, я принимаю командование на себя.

— Сибург, ради бога, не выдайте нас Лудильщикам, — сказал Бриксби взволнованно. — Они не знают, что вы здесь, а мы делаем все возможное, чтобы они не узнали.

— Я не дурак, капитан Бриксби. Да будет вам известно, что я нахожусь в двухстах милях от вас. Даже здесь можно с трудом слышать ваши передачи и передачи Сектора Контроля 1444. Их не услышат на Бете. А мы — тем более.

Коттрел попытался выйти из создавшегося положения, хотя, как и Бриксби, он предпочитал обойтись без Джойс в этом разговоре, не говоря уж о Сибурге.

— Вы вызвали меня, надеюсь, не для того, чтобы просто поболтать, Бриксби. Что случилось?

— Небольшой корабль только что стартовал с Беты. И не в сторону Шана. Похоже, он направляется на Сцио.

— Мы не засекли никакого корабля, — сказал Сибург сердито.

Они не обратили на него внимания.

— Уничтожьте его, — сказал Коттрел.

— Именно это я и собирался сделать, — согласился Бриксби.

— Чепуха! — воскликнул Сибург. — Мы должны дать им возможность…

— Погубить нас, Контролер?

— Это не обычный корабль Лудильщиков. Это корабль, о котором альфиане ничего не знают. Полагаю, это быстроходный катер, способный к субпространственным прыжкам, обладающий мощными защитными экранами и пушками Джонсона. Если мы совершим глупость и обнаружим себя, мы потеряем шанс уничтожить их и дадим возможность уничтожить нас.

— Вы не можете взять и…

— Сибург, — сказал Коттрел ядовито, — вы великолепно провели эту операцию. Каждый ваш шаг был неверным. И вы продолжаете в том же духе. Неужели вы не понимаете, что Бриксби, представляя Шан, воюющий с Бетой, имеет полное право уничтожить любой их корабль?

— Формально — да. Но правильней в этой ситуации было бы попытаться захватить корабль. Именно это я и собираюсь сделать.

— Ваш корабль поврежден.

— Вот тут-то вы и не правы, Коттрел. Мы смогли привести в порядок двигатели, по крайней мере, на несколько часов работы. Наши защитные поля в полном порядке. И мое решение таково: захватить этот корабль в плен.

— Уничтожьте его, Бриксби, — резко сказал Коттрел.

— Чепуха! — повторил Сибург. — Им не спастись. Они не смогут совершить субпространственный прыжок в поле планеты. А мы сможем подойти к ним так близко, что наши экраны не дадут им выйти в субпространство. Мы должны попытаться захватить корабль. Если это важно…

— Это важно, Коттрел? — спросил Бриксби, вкладывая много в этот вопрос.

— Жизненно, — ответил Коттрел многозначительно.

Если бы он мог говорить с Бриксби один на один, он бы сказал ему, насколько, по его мнению, это важно.

— Тогда я вступаю в бой.

— Подождите, — впервые вмешалась Джойс. — Сибург…

— Да, Берри?

— Они правы, сэр.

— Что это значит, Берри?

Коттрел на Шане и Бриксби на «Мстителе» поразились тому, как изменился тон Сибурга. Они подозревали, что между Сибургом и его заместительницей существовали такие странные отношения, при которых Сибург, частенько отдавая приказ, ждал, как прокомментирует его Джойс.

— Коттрел знает нечто, о чем он не рассказал нам, сэр. Я чувствую, что мы не должны настаивать.

— Но, Берри, это же невероятно… Впрочем, ладно.

Сказав это, Сибург дал всем, слушающим их разговор, понять, кто был настоящим Контролером Сектора.

Бриксби и Сибург заложили в свои навигационные компьютеры данные о расположении трех кораблей и приготовились к нападению.

Корабль Лудильщиков управлялся неумело. Бриксби, мастер своего дела, решил, что кораблем управляли люди, которые были научены этому много лет назад и давно не практиковались.

Управление производилось поэтапно, все делалось верно, и, в конце концов, корабль, выйдя из атмосферы, произвел необходимые маневры и лег на курс, в то время, как Бриксби сумел сделать то же самое гораздо быстрее.

Но почти сразу же он и Сибург потеряли преимущество, которое Бриксби хотел сохранить подольше. Корабль Лудильщиков засек их во время маневрирования.

И вдруг корабль Лудильщиков изменил курс и направился прямо на катер Сибурга, который был к нему ближе всего. Сибург сразу же прибег к прямой радиосвязи: они потеряли преимущество внезапности, да и невозможно было бы во время боя пользоваться субпространственным радио.

Он сказал:

— Они вооружены пушками Джонсона. Мои поля могут оказаться недостаточно мощными. Бриксби, прикройте меня сзади.

— В сторону, Сибург! У меня хватит мощности на все.

— Тем более, подойдите ко мне сзади.

Бриксби, который собирался продолжить спор, вдруг почувствовал страшную слабость и сразу понял, в чем дело.

В момент стремительного старта на Бету он смог легко перенести перегрузки во время ускорения и торможения, для него это было привычкой. Но все же, он еще был далек от полного выздоровления. А этот неожиданный удар был продолжением того, что недавно чуть не убило его.

Четверка в полном составе была на корабле Лудильщиков. Коттрел знал или догадывался об этом. Вот почему он просил Бриксби уничтожить этот корабль…

Зная об этом, Сибург, конечно, стал бы вдвойне настаивать на поимке лидеров Лудильщиков и на публичном суде над ними. Коттрел, который был практичнее, больше беспокоился о конечной победе, чем о соблюдении закона. Ведьмы могли спастись. Они могли уйти, но они могли вернуться в более подходящее время. Если бы их удалось поймать и судить, они смогли бы оправдаться, ведь колдовство уже давно перестало быть преступлением. Битва на Шане могла бы продолжаться, и неизвестно, кто одержал бы победу.

Для Коттрела и Шана уничтожение Четверки было бы победным завершением войны. Хотя Бриксби и не знал того, что Коттрелу удалось узнать у Эдвины, он догадывался, что уничтожение Четверки будет значить для тысяч Лудильщиков, что они были обмануты.

Но сейчас трудность заключалась в том, что Четверка нанесла удар по Бриксби, который был еще очень слаб и, к тому же, без Веры. Он был один на корабле.

У него не хватало времени одновременно управлять кораблем, бороться с Четверкой и спорить с Сибургом.

— Проклятье! — пробормотал Сибург. — Они меняют курс, направляясь к вам. И я не могу…

Бриксби догадывался, что имел в виду Сибург. Он не мог маневрировать. Его залатанный катер, обычно более маневренный, чем любой корабль, мог передвигаться с трудом. Однако, глупо было говорить об этом возможным слушателям на корабле Лудильщиков.

Бриксби попытался одним отчаянным усилием выйти из-под влияния ведьм, потерпел неудачу, и почувствовал, что тиски, в которых он оказался, сжимаются. Они чувствовали ситуацию и хотели сначала разделаться с «Мстителем».

«Мститель» был им не по зубам, но если капитан заколдован… От этой мысли Бриксби сделал конвульсивное движение и выстрелил, не целясь. Но промахнулся.

Корабль Лудильщиков снова изменил курс, по-прежнему направляясь к «Мстителю», но по более дальней траектории, хорошо видимой на катере Сибурга.

Сибург, конечно, подумал, что он делает роковую ошибку. Бриксби не был так в этом уверен. Он показал Четверке, что все еще может сражаться, что он не совсем беспомощен перед ними.

Защитные поля Сибурга не должны были быть эффективными. Поля «Мстителя» могли полностью защитить его, если только Четверке не удастся заставить Бриксби отключить их.

Еще раз, почти вслепую, Бриксби выстрелил в сторону корабля Лудильщиков, не пользуясь компьютером, так как был не в силах сосредоточиться.

Он снова потерпел неудачу, но зато узнал, что корабль Лудильщиков также имел эффективную защиту.

— Ладно, я понял, Бриксби, — сказал Сибург. — Приму к сведению.

Он не мог сказать больше, не выдавая Лудильщикам важной информации.

Сибург понимал, что Бриксби производил свои неподготовленные атаки, чтобы заставить противника любой ценой держаться подальше от катера Сибурга и проверить их защиту. Он понял, что прямая атака с помощью пушки Джонсона ничего не принесет. А вот защитные экраны катера Сибурга были не в состоянии защитить от прямого удара.

Бриксби почувствовал, что тиски ослабели. Четверка направила свои усилия против другого корабля. Он сразу же воспользовался предоставленной ему свободой, которая могла быть весьма непродолжительной, чтобы настроить компьютеры пушек Джонсона на поражение корабля противника. Он также успел перенастроить экраны, прежде чем вновь почувствовал на себе давление Четверки.

— Сибург, — сказал он, — заходите на меня.

— Нет, тогда они смогут выйти в субпространство.

Капитан корабля Лудильщиков принял это за совет. Он выстрелил из пушек Джонсона в «Мститель», чтобы на всякий случай проверить еще раз, насколько хорошо корабль защищен. Убедившись в этом, он развернулся и попытался ускользнуть.

Вместо того, чтобы ослабнуть, давление на Бриксби усилилось. И он понял, почему.

Им нужно несколько минут, чтобы подготовиться к прыжку в субпространство. Они не смогли бы этого сделать, если бы Бриксби был в состоянии полностью контролировать свои чувства и корабль. Поэтому они сосредоточились на том, чтобы сделать его реакции замедленными и неточными.

Сибург взял все в свои руки. Его катер устремился вперед. Возможно, он подвергал опасности только что исправленные двигатели. Ему не повезло. Он рассчитал все правильно, но, когда Бриксби не смог мгновенно устремиться в погоню, Сибург принял единственно возможное решение. Ведьмы предпочли бы иметь дело с Бриксби, но, когда катер Сибурга мчался прямо на них, они вынуждены были действовать. Иметь противника позади себя — перспектива малоприятная. Положительная и отрицательная скорости серьезно влияли на пушки Джонсона. Они били только вперед.

Корабль Лудильщиков затормозил и развернулся. И Бриксби, борясь с оцепенением, направил воющий «Мститель» в сторону двух других кораблей, зная заранее, что не успеет.

— Защита никуда не годится, — сказал Сибург спокойно. — Температура поднимается на пять градусов каждую секунду. У нас есть только один выход.

Катер бросился на корабль Лудильщиков.

Защита могла остановить лучи, рассеять энергию, уничтожить высокую температуру, обезвредить взрывчатые вещества и помешать кораблю попасть в субпространство. Но против огромной массы другого корабля она была бесполезна.

Враг попытался уклониться. Но, находясь в адских, нечеловеческих условиях, Сибург сумел принять это в расчет. Ему понадобилось менее девяноста секунд, чтобы догнать другой корабль. А капитану, который уже продемонстрировал свою медлительность однажды, понадобилось чуть больше.

Бриксби услышал звук взрыва. Хотя он не мог на самом деле слышать, как все произошло, ему казалось, что он слышал предсмертные вопли Четверки.

Не было смысла собирать улики, которые, превратившись в мельчайшие осколки, разлетелись во все стороны от места взрыва.

— Жаль, что вы не могли их отпустить, — сказала Эдвина.

— Чтобы они сделали то же самое где-нибудь еще?

— Они были бессильны без Организатора. Без нее они ничего не смогли бы сделать.

Подумав о зле, которое они все вместе могли бы причинить, Коттрел коротко рассмеялся, а она сказала:

— Может быть, вы и правы. Но я рада, что не принимала в этом участия.

— Скажите-ка мне, а что Лудильщики могут без них?

Это был риторический вопрос, тем не менее, она честно на него ответила:

— Ничего.

Контролер Сектора Джойс Берри отправляла «Мститель» на Землю с теми из пассажиров «Флорибунды» на борту, кто остался в живых. Только Брайан Мессенджер решил остаться на Шане по личным соображениям. Затем она увидела, как корабль Коттрела плавно подходит к единственному входу на станцию.

Она подумала, что Сибургу повезло, в конце концов. Да, конечно, он погиб. Но он получил Военный Крест первого класса, стал военным героем с незапятнанной репутацией. Вооруженные Силы заботятся о своих героях.

Они любили, чтобы во всем был порядок, и, иногда, разумно воздерживались от лишних вопросов. Адмирал Сесил почти в открытую сказал ей, чтобы она не составляла свой рапорт слишком детально и обдумала все хорошенько, так как Вооруженные Силы считали, что страсти должны поутихнуть.

— Насколько я понимаю, вам уже не нужен военный корабль, — сказал Сесил. — Отлично, я отправляю его в Сектор 458. Если он там появится, то не возникнет никаких нежелательных для нас событий в этом районе.

— Значит, вы не будете ничего предпринимать против Лудильщиков? — сказала Джойс резко.

— Торговые санкции Сибурга остаются в силе. Это был отличный шаг. Они, конечно, будут заниматься контрабандой, но трудности в торговле заставят их перебраться в другие районы. Вы говорили, что у них есть еще большой корабль и крейсер. Кроме отправки к вам военного корабля, мы ничего не можем, даже заключить договор или устроить суд, или заставить их возместить убытки. Поэтому делайте все, что сможете.

Наблюдая за приближающимся кораблем Коттрела, она произнесла вслух:

— Делайте все, что сможете.

Это был лозунг, под которым действовали Вооруженные Силы по отношению к тем Секторам, которые находились на расстоянии более шести месяцев пути от базы. Большинство Контролеров в отдаленных Секторах были умны и очень квалифицированы, и прекрасно знали, когда нужно употреблять свою теоретически огромную, а практически — ничтожную власть. Кроме того, они прекрасно знали, когда и на что надо закрыть глаза. Про Сибурга нельзя было сказать, что он был умен или высококвалифицирован, но ведь его заместителем была Джойс Берри, а уж у нее было и то, и другое. Джойс еще раз заставила себя не думать о том, как бы она себя повела в этой истории с Лудильщиками, будь она, а не Сибург, Контролером. Она не сказала адмиралу Сесилу, что иногда быть просто заместителем недостаточно, и что Сибург совершил несколько поступков, против которых она бы категорически возражала, если бы это было в ее власти. И, все же, ей показалось, что адмирал и сам это знал.

Она должна была стать Контролером Сектора 312; это был более ответственный пост, чем тот, который она занимала временно, пока ее не сменят. Было, однако, одно условие: по причинам, которые ей не раскрыли, Контролер Сектора 312 должен был пройти очень серьезные тесты на физическую подготовку. Если она пройдет их неудачно, то не потеряет право на повышение, но не получит Сектор 312.

Она подумала, что три недели назад не прошла бы ни одного теста. Во всяком случае, не сразу. А теперь она была уверена, что сможет. Она была готова почти от всего отказаться… теоретически. Она от всего, может быть, отказалась бы ради Коттрела, если бы была ему действительно нужна. Он сумел бы ее уговорить.

Джойс знала, что Линн Бакстер никогда не покинет Шан. Коттрел был сейчас один.

Вошел Коттрел, он был не один. С ним была восхитительная девушка в белом комбинезоне.

Джойс была совершенно спокойна, когда ей представили Эдвину. Она только мягко сказала:

— Вы же знаете, что это совершенно противозаконно.

— Да, знаю. — Коттрел посмотрел на нее с восхищением. — Конечно, Джойс, вы, должно быть, Контролер Сектора, но вы совершенно не изменились.

— Спасибо. Что же касается Эдвины…

— Вы ее не видели.

— Неужели?

— Я улетел с Шана один. Но неофициально, я хотел, чтобы вы знали, как обстоят дела, потому что это поможет вам потом. Кроме того, помогите мне решить одну проблему: я увез с Оскрана, конечно же, против правил, пару йеги и резиновое дерево. Теперь оказалось, что резиновое дерево прижилось на почве Шана. У того, которое я привез, уже есть дети. И йеги тоже стали родителями. Итак, теперь на Шане будет резиновая плантация.

— Без сомнения, что я могу устроить. Эдвина…

Ей хотелось, чтобы девушка заговорила. Она была великолепна, но вряд ли очень умна. Но Эдвина только улыбалась, как кошка, которая добралась до сметаны.

— Она единственная из Шестерки осталась жива, — сказал Коттрел.

— Тогда…

— Тогда ничего. На данный момент я обладаю гораздо большими колдовскими силами, чем она. Но она кое-что знает, хотя и не может ничего сделать. В те четыре года, что она проживет, мы будем заниматься ведьмами. Может быть, мы их не уничтожим, как Сибург, но мы им помешаем причинять людям зло. Это стоящее дело.

Джойс подумала: надоест ли ему девушка и оставит ли он ее одну, как это было со всеми до сих пор? Но затем она вспомнила, что Коттрел всегда доводил до конца задуманное. Он открыто говорил почти всем через две минуты после знакомства, что он возьмет у них все, что они захотят ему дать, а затем уберется восвояси. И им это нравилось.

Похоже, на этот раз все было по-другому. Она это видела. Чтобы переменить тему, она сказала:

— А вы понимаете, какой хаос после себя оставляете?

— Конечно же, вы сумеете все уладить. Вас здесь не оставят. Это было бы ненужной роскошью. А вы знаете, куда вас переводят?

— Контролер Сектора 312.

— Это же замечательно! Как насчет свидания в секторе 312, что-нибудь так года через четыре? Как вы на это смотрите?

Джойс бросила взгляд на девушку, которая, улыбаясь, смотрела на нее.

— А вы действительно появитесь?

— Джойс, — сказал Коттрел откровенно, — я совершенно не собираюсь притворяться, что знаю точно, кто вы, пока не увидел вас сейчас. Конечно, я помнил смех, но лицо или еще что-нибудь…

Он посмотрел на ее стройную фигуру в новенькой форме.

— Поэтому вы мне вряд ли поверите, что из всех женщин, которых я знал, вы были единственной, кто…

— Прекратите, Коттрел, — сказала та, которая с удовольствием выслушала бы все, что он хотел ей сказать. Она бы все разно ему не поверила, но в присутствии девушки это было невозможно. Только Коттрел мог собраться уехать с одной девушкой на четыре года и договариваться о свидании с другой после того, как та, первая, умрет.

Эдвина продолжала улыбаться. Джойс, которая все еще не слышала ее голоса, спросила:

— Скажите мне, а вы счастливы?

— Впервые в жизни, — ответила Эдвина.