Убик

Глава 1

Пятого июня 1992 года в три тридцать утра с карты нью-йоркского бюро Корпорации Ранситера исчез ведущий телепат Солнечной системы. Тут же последовал шквал звонков по видеофонам. За последние два месяца организация Ранситера потеряла след слишком многих медиумов Холлиса, очередное исчезновение встревожило всех не на шутку.

– Мистер Ранситер? Простите, что беспокою. – Дежурный оператор в контрольной комнате нервно кашлянул, когда массивная взъерошенная голова Глена Ранситера заполнила экран видеофона. – Сообщение нашего инерциала. Сейчас взгляну.

Техник порылся в куче лент на столе.

– Информация мисс Дорн. Она, если помните, вела его до Грин-Ривер, штат Юта, где…

– Кого вела? – спросонья рявкнул Ранситер. – Я не могу все время держать в голове, кто каким прогностом или щупачом занимается. – Он пригладил жесткие седые волосы. – Короче, кого потеряли на этот раз?

– С. Доула Мелипона.

– Что?! Исчез Мелипон? Смеетесь надо мной?

– Я вполне серьезно, – заверил Ранситера оператор. – Эди Дорн и еще два инерциала вели его до мотеля «Полиморфных эротических ощущений». Это подземное сооружение на шестьдесят номеров, особых развлечений клиентам не предлагают, но самостоятельные люди любят уединяться там со своими шлюхами. Эди посчитала, что Мелипон тоже приехал отдохнуть, но на всякий случай вызвала нашего телепата Дж. Дж. Эшвуда, чтобы тот его прощупал. Эшвуд натолкнулся на такой запутанный узор помех вокруг сознания Мелипона, что махнул рукой и вернулся в Топеку, Канзас, где нашел для нас новое дарование.

Ранситер уже отошел ото сна; подперев подбородок ладонью, он мрачно курил, выпуская дым на сканер видеофона.

– Вы уверены, что это был действительно Мелипон? Никто ведь толком не знает, как он выглядит. Думаю, не реже чем раз в месяц он изменяет внешность. Поле замерили?

– Да, мы направили к мотелю Джо Чипа. Он снял напряженность поля. По максимуму получилось 68,2 БЛР телепатической ауры. Такое под силу только Мелипону. Мы тут же выставили на карте его опознавательный значок. А теперь он, то есть значок, исчез.

– Может, упал на пол? Свалился за карту?

– Нет, он просто погас. Человека, которого он представляет, нет на Земле и, насколько мы можем судить, в зоне колоний тоже.

– Я посоветуюсь со своей умершей женой, – сказал Ранситер.

– Сейчас ночь. В такое время все мораториумы закрыты.

– Только не в Швейцарии. – Лицо Ранситера исказила усмешка, словно какой-то отвратительный ночной флюид попал в его немолодое горло. – До свидания.

Владелец Мораториума Возлюбленных Собратьев Герберт Шонхайт фон Фогельзанг, как всегда, пришел на работу раньше своих сотрудников, когда холодное, наполненное гулким эхом здание только начинало оживать. Тем не менее у регистратуры уже томился похожий на клерка озабоченный человек в темных очках, блейзере с муаровым воротником и остроносых желтых туфлях. В руках посетитель держал корешок квитанции об оплате вызова. Вне всякого сомнения, клерк явился проведать родственника в преддверии праздника Поминовения. Да, скоро здесь начнется настоящая суматоха.

– Позвольте лично принять ваш заказ, сэр. – Герберт одарил клиента любезной улыбкой.

– Она совсем старушка, – сказал клерк. – Ей около восьмидесяти, такая маленькая и высохшая. Это моя бабушка.

– Одну минуту. – Герберт направился к морозильнику с саркофагами, нашел номер 3054039-В и сверился с контрольной карточкой.

Полужизни оставалось на пятнадцать дней. Не так уж много, отметил Герберт, машинально подсоединяя мобильный усилитель протофазонов к прозрачному пластику саркофага. Потом настроил его на необходимую для приема мозговых колебаний частоту.

Из динамика донесся слабый голос:

– …а потом Тилли растянула лодыжку. Мы думали, она вообще не встанет, а она тут же попыталась ходить, такая глупость…

Удовлетворенный, Герберт отсоединил усилитель и распорядился доставить номер 3054039-В в переговорную, где клиент вступит со старухой в непосредственный контакт.

– Вы ее проверили? – на всякий случай поинтересовался посетитель.

– Лично, – заверил его фон Фогельзанг. – Связь превосходная. – Он несколько раз щелкнул переключателями и отошел в сторону. – Счастливого Дня поминовения, сэр.

– Благодарю вас.

От ледяной оболочки саркофага поднимался легкий пар.

Посетитель занял свое место, надел наушники и отчетливо проговорил в микрофон:

– Флора, дорогая, ты слышишь меня? По-моему, я тебя уже слышу. Флора?

«Перед смертью, – подумал Герберт Шонхайт фон Фогельзанг, – оставлю завещание оживлять меня раз в сто лет. Так я смогу проследить за судьбой человечества. Потомкам это, конечно, влетит в огромную сумму…» Герберт знал, чем все закончится. Рано или поздно они взбунтуются, вытащат его тело из замороженного саркофага и… не приведи, конечно, бог, предадут земле.

– Предание земле – это варварство, – пробормотал вслух Герберт. – Рецидив первобытной культуры.

– Совершенно верно, сэр, – откликнулась из-за пишущей машинки секретарша.

В переговорной уже находилось несколько посетителей. Каждый занял место перед своим саркофагом. В священной, торжественной обстановке шло общение живых с ушедшими в полужизнь родственниками. Зрелище успокаивало. Живые хранили верность и регулярно воздавали дань неживым, приносили им вести из внешнего мира, скрашивали редкие минуты церебральной активности. И… исправно платили Герберту Шонхайту фон Фогельзангу. Содержать мораториум было прибыльным делом.

– Что-то мой отец сегодня слабоват, – обратился к Герберту молодой посетитель. – Не могли бы вы уделить немного времени и проверить его? Я был бы вам очень благодарен.

– Конечно, – кивнул Герберт, следуя за клиентом к саркофагу с почившим родственником.

Судя по контрольной табличке, полужизни оставалось всего на несколько дней, из-за чего связь с мозгом и была столь слабой. И все же… Герберт повернул ручку усилителя протофазонов, и голос полуживого в наушниках несколько окреп.

«Он почти кончился», – подумал Герберт. Сын явно старался не смотреть на табличку, указывающую, что контакты с отцом завершаются.

Ничего не сказав, владелец мораториума отошел, предоставив им общаться дальше. Стоит ли говорить молодому человеку, что это, может быть, его последний визит сюда? Он и так это скоро поймет.

К задним воротам мораториума подкатил фургон, двое служащих в бледно-голубых комбинезонах спрыгнули на землю. Герберт хорошо знал фирму «Атлас Интерплан – хранение и доставка». Наверное, привезли только что умершего или забирают полуживого, чье время истекло.

Он неторопливо направился в их сторону, чтобы все выяснить, когда подбежала секретарша.

– Простите, герр Фогельзанг, что прерываю ваши размышления, но здесь клиент, он настаивает, чтобы вы лично помогли реактивировать его супругу. – С особой интонацией она закончила: – Это мистер Глен Ранситер, только что прибыл из Североамериканской Конфедерации.

Навстречу Герберту уже шел упругой походкой высокий пожилой человек с крупными руками и живым взглядом. На нем был разноцветный немнущийся костюм, вязаный жилет и яркий галстук. Наклонив вперед крупную, как у кота, голову, он вглядывался в Герберта слегка выпуклыми, теплыми и очень умными глазами. Лицо Ранситера выражало профессиональную приветливость и внимание, на мгновение он одарил ими Фогельзанга, но уже в следующую минуту смотрел сквозь него, увлеченный предстоящим делом.

– Как Элла? – прогудел Ранситер. Казалось, что голос его усиливается электронными устройствами. – Надо ее расшевелить. Ей всего двадцать, она должна быть в лучшей форме, чем вы или я.

Он захохотал, но прозвучало это как-то неуместно. Ранситер постоянно улыбался и хохотал, голос его всегда гудел, хотя на самом деле он никого не замечал и никем не интересовался. Это его внешняя оболочка улыбалась, кивала и подавала руку.

Ничто не тревожило недосягаемого сознания Ранситера. Не обращая больше на Герберта особого внимания, он потащил его за собой к морозильнику, где среди прочих полуживых находилась и его жена.

– Давненько вы у нас не бывали, мистер Ранситер, – заметил Герберт, пытаясь припомнить, сколько полужизни оставалось у Эллы по контрольной таблице.

Подталкивая Герберта широченной лапой, Ранситер прогудел:

– Наступил очень важный момент, фон Фогельзанг. Мы, то есть я и мои помощники, столкнулись с проблемой, не поддающейся рациональному объяснению. Большего я на данном этапе рассказать не могу, но дело видится нам весьма мрачным, хотя и не безнадежным. Отчаиваться мы не собираемся при любом раскладе. Где Элла? – Он остановился и нетерпеливо огляделся.

– Ее немедленно доставят в переговорную, – ответил Герберт.

Как правило, посетители вообще не допускались в морозильник.

– У вас есть квитанция с номером?

– Ну конечно, нет! Я давно ее потерял. Вы знаете мою жену и найдете ее и так. Элла Ранситер, двадцать лет. – Ранситер нетерпеливо огляделся. – Хорошо, где тут у вас переговорная? Надеюсь, ее-то не придется искать?

– Проводите мистера Ранситера в переговорную, – приказал Герберт сотруднику, крутившемуся поблизости, явно желая получше разглядеть всемирно известного главу крупнейшей защитной организации.

Заглянув в комнату, Ранситер поморщился:

– Да здесь полно людей! Я не могу разговаривать с Эллой в таких условиях. – Он догнал Герберта, направившегося было в архив. – Мистер Фогельзанг. – Огромная лапа снова легла на плечо владельца мораториума, и Герберт ощутил всю ее тяжесть и убедительность. – Нет ли здесь более спокойного места для конфиденциальных бесед? Вопросы, которые я намерен обсудить со своей женой, являются на данном этапе секретом Корпорации Ранситера!

Неожиданное возвращение и напористый тон клиента заставили Герберта с готовностью произнести:

– Конечно, сэр, я позабочусь, чтобы вы смогли пообщаться с женой в одном из кабинетов.

«Интересно, – подумал он, – какая напасть заставила Ранситера покинуть свои владения и ни свет ни заря примчаться в Мораториум Возлюбленных Собратьев, чтобы «расшевелить», как он сам выразился, свою супругу? Не иначе дела пошли наперекосяк. Анти-пси-организации буквально вопили с экранов телевизоров и видеогазет о необходимости защитных мер».

«Оберегайте свою недоступность! – звучало со всех сторон. – Не подключился ли к вашим мыслям посторонний? Вы действительно один?» Это о телепатах. Кроме того, нагнетался невнятный страх перед прогностами. «Вам не приходило в голову, что все ваши действия предсказаны человеком, которого вы никогда не встречали? Причем таким, кого бы вы ни за что не пригласили к себе домой и вообще предпочли бы не знать? Беспокойству можно положить конец. Обратитесь в ближайшую защитную организацию, и вам тут же скажут, стали ли вы жертвой бесцеремонного вторжения; если да, то за вполне умеренную плату это вторжение будет нейтрализовано».

«Защитные организации». Герберту нравилось это название.

Очень точно, и звучит с достоинством. Он убедился в этом на собственном опыте. Два года назад один телепат начал прощупывать сотрудников мораториума. С какой целью, никто так и не выяснил. Скорее всего, его интересовали секреты, которыми обмениваются полуживые со своими посетителями.

Как бы то ни было, агент защитной организации уловил телепатическое поле, о чем Герберта тут же известили. Сразу же после заключения контракта в мораториум прибыл антителепат. Самого телепата обнаружить не удалось, но, как и было обещано в телевизионной рекламе, его нейтрализовали.

Побежденному щупачу ничего не оставалось, как удалиться.

Мораториум был очищен от пси-воздействия, а для полного спокойствия защитная организация теперь ежемесячно проводила замеры.

– Благодарю вас, мистер Фогельзанг, – сказал Ранситер, входя вслед за Гербертом в пропахший старыми и ненужными микродокументами служебный кабинет.

«Конечно, – размышлял про себя Герберт, – в отношении телепата я им поверил на слово, хотя они и показывали мне какой-то график. Откуда я знаю, где они его снимали? Может, в своей лаборатории. И в отношении ухода щупача я им поверил на слово. Пришел – ушел, а я выложил две тысячи кредиток.

Может, эти защитные организации занимаются вымогательством? Заявляют, что их услуги необходимы, когда никакой необходимости нет?»

Погруженный в мысли, Герберт вновь направился в архив. На этот раз никто его не остановил.

Ранситер с шумом втиснул свою тушу в хрупкое кресло и заворочался, принимая удобную позу. Владельцу мораториума вдруг показалось, что этот крепкий и энергичный на вид старик на самом деле бесконечно устал.

«Наверное, дойдя до таких высот, – думал Герберт, – нужно и вести себя по-другому. Казаться чем-то большим, чем обычный человек с обычными слабостями. У Ранситера, надо полагать, добрый десяток искусственных органов, заменивших вышедшие из строя естественные. Медицина обеспечивает основу его жизнедеятельности, остального он добивается сам. Интересно все же, сколько ему лет? Сейчас по виду не определишь, особенно после девяноста».

– Мисс Бисон, – обратился Герберт к секретарше, – найдите миссис Эллу Ранситер и принесите мне ее таблицу. А тело доставьте в кабинет два-А.

Расположившись за столом, он с удовольствием запустил пальцы в табакерку с табаком «Фрайбург и Рейер», в то время как мисс Бисон приступила к сравнительно несложной задаче по розыску жены Глена Ранситера.