Убить Ленина

1

Прошёл Новый год. Закончилась первая зимняя сессия для наших друзей. Каждый преодолел её по-разному. Эрнст, разумеется, сдал все четыре экзамена на «отлично» и теперь ожидал прибавки к своей стипендии аж на пятьдесят процентов. Таковы были правила. Кристина, в свою очередь, сдала все экзамены на «хорошо», не без помощи Лебедева, разумеется. Ну а наш практичный Виталик тоже пожинал скромные плоды своего успеха. Из четырёх экзаменов два он сдал на «удовлетворительно», а два – на «хорошо». Таким образом, он тоже достиг своей цели и остался стипендиатом. Причём «хорошо» он получил по профилирующим предметам – биофизике и высшей математике.

На улице стоял конец января. С Балтики постоянно дул промозглый ветер, пробирающий до мозга костей. Небо было затянуто свинцовыми тучами, из которых в любую минуту могло хлынуть что угодно, это мог быть пронизывающий ледяным холодом дождь, либо мокрый снег, который тут же таял и вызывал зуд на лице. Но наших героев в данный момент это не беспокоило.

Все трое они сидели в комнате Виталика и Эрнста и праздновали успешно сданные экзамены. На столе стояли початые бутылки водки и креплённого красного вина – для Кристины, которая ещё не научилась пить напитки покрепче. Кристина уже порядком выпила и её лицо приобрело красный оттенок. Молодые люди же наоборот не торопились.

Виталик меланхолично жевал колбасу и боролся с соблазном затеять какой-нибудь спор. Эрнст же, напротив, всем своим видом давал понять, что ещё не время для дискуссий и только разливал всем по стаканам. Они уже поднимали тосты за всё – за экзамены, за каникулы, которые начинались на этой неделе и должны были продлиться полмесяца, за прекрасных девушек, хотя Виталик чувствовал в этом тосте издёвку над собой. Ведь Эрнст отбил у него его девушку, его Крис.

Но он владел собой, старался держаться корректно и уважать чужой выбор. И хотя шальная мысль набить этому отличнику морду за Крис и закрадывалась в его, Виталика, голову, он старался гнать её и не поступать по-мужлански.

Как посмотрела бы на это Кристина? Да и риск получить по зубам от самого Эрнста действовал на него тоже отрезвляюще. Ведь Лебедев отнюдь не казался дохляком и в крайнем случае мог постоять за себя. Каждый из молодых людей, казалось, ушёл в себя и Кристину начало раздражать повисшее к комнате молчание. Она глубоко вздохнула и сказала:

– Ну давайте хоть включим телевизор, коли говорить вам больше не о чём.

Эрнст встал и молча включил ящик, которым они недавно обзавелись.

Виталик взял его напрокат, но платили они вместе с Лебедевым поровну, как и полагалось соседям, делящим комнату. Было уже девять вечера и на экране шла информационная программа «Время». Передавали речь президента, который успокаивал сограждан и призывал их не поддаваться панике, вызванной мировым финансовым кризисом. Его можно было понять, ведь граждане снова, как в девяностые, кинулись в банки скупать доллары, чем только вызывали обесценивание рубля и рост цен на американскую и европейскую валюты.

Эрнст глубоко задумался и спросил:

– Кто-нибудь из присутствующих может мне объяснить, почему за пятнадцать лет демократии мы так и не смогли ничего создать, кроме сырьевой экономики?

– Но ведь сказал же тебе наш президент, что по темпам экономического роста мы уже сравнялись с Италией! – ответил ему Виталик.

– Да! Но что продаёт Италия на мировом рынке и что продаём мы! Спортивные автомобили нельзя сравнивать с простой нефтью! – возразил ему Эрнст.

Виталик молчал, не зная, что сказать. Тут в разговор вмешалась Кристина:

– А мне кажется, что всё равно что мы продаём, ведь важен в конечном итоге результат, а не процесс.

– Италия, с которой любит сравниваться наш президент, продаёт высокотехнологичный продукт! – заострил внимание своих собеседников Эрнст, – и не паразитирует на сырьевых ресурсах!

– Ну что ж, каждому своё – лениво сказал Виталик, которому ещё не было понятно куда гнул Эрнст.

– А не кажется ли вам, что всё это только потому, что русские просто неспособны на создание чего-то, где надо прикладывать голову, а не руки? – спросил Лебедев, обводя взглядом присутствующих.

– Просто ещё мало времени прошло после распада Советского Союза! Мы не набрали ещё обороты, – возразил Виталик.

– И когда же ты собираешься набрать эти пресловутые обороты? Когда уже умирать будет пора? – горячо спросил Эрнст. – Все свободные страны, в которых было так называемое экономическое чудо, поднимались вверх уже за эти сроки.

– Ну и чем же ты объяснишь, что у нас этого не происходит? – сдался наконец-то Виталик. Ему было интересно выслушать точку зрения Эрнста на это.

– Всё очень просто. Русские люди – народ, в общем-то, никчёмный. Они неспособны на что-то большее, чем рыть дырки в земле и доставать оттуда газ или нефть, – начал Эрнст.

– А ты сам к кому принадлежишь? Не такой же ли никчёмный и ты сам? – зло спросил его Виталик и посмотрел на Кристину. Та молча смотрела на стол, уставленный бутылками.

– Но русские люди не всегда были такими, – продолжал невозмутимо Эрнст, – их такими сделали.

– И кто же эти злодеи? – язвительно подала голос Кристина.

– Большевики, – Эрнст не обращал внимания на уколы оппонентов.

– Боже, как всё это банально, – вздохнула Кристина и снова потянулась налить себе вина.

– Да, это банально звучит, но если разобраться в истории и найти главного виноватого в нашем сегодняшнем ужасе бытия, то всё переходит из области абстрактной в область задач, требующих своего решения, – всё более распаляясь говорил Эрнст. – И главный виновник всего, конечно же, не масса большевиков в целом, но их предводитель – Владимир Ильич Ленин. Начну с того, что это не был защитник обездоленных и угнетённых масс, как это любили представить в учебниках по истории. Я видел натальную карту его рождения, расположение планет в ней.

– И что? – уже серьёзнее спросил Виталик.

– Ленин был просто проходимцем, рвущемся к власти. Уголовником, который не остановился бы ни перед чем. Но это был не просто урка. Это был гениальный урка, который учился в университетах, был прекрасным и подкованным демагогом. Стоял на уровне современных идей и правильно применил экономическое учение Маркса для своих грязных целей. Но чего он добился на самом деле? Свои цели он, разумеется, выполнил. Но что он сделал в масштабах страны? Он уничтожил интеллигенцию и самое главное – пласт тех мужиков, которые кормили Россию и ещё полмира в придачу.

Наверх вышла пролетарская голь, которая уже тогда была ни на что не способна, кроме питья водки и красного террора. И вот эта падаль с револьверами принялась методично уничтожать мужика-кормильца, хозяина земли. И они добились своего. Всё это мы, конечно же, знаем. Но теперь, мои уважаемые коллеги, давайте задумаемся как биологи, что же произошло на самом деле с популяцией русского народа биологически?

– И что же? – тупо спросил Виталик.

– Была проведена селекция, искусственный отбор, в результате которого биологически сильная и жизнеспособная масса народа была уничтожена, истреблена физически, а наверх поднялись подонки, которым были созданы благоприятные условия для развития и размножения, чего не произошло бы ранее по той простой причине, что эта падаль не смогла бы себя прокормить сама, а уж тем более – своё потомство, при наличии такового.

– Это я понял, а дальше, – вникая в суть сказанного, произнёс Виталик.

– А дальше всё очень просто – мы и есть те потомки ни на что не способной падали, которой Ленин создал искусственные условия развития. Он вывел во всех нас «красный ген», мы больше не люди, а просто никчёмная биомасса, которая ест, пьёт, спит и размножается! Вот поэтому русские, по моему мнению, и являются ни на что не способным народом. Потому что генофонд тех, кто был способен на многое, был просто истреблён физически. Что может сегодняшний русский? Ничего! Только украсть, пропить, набить другому морду! Это уже не люди в привычном смысле этого слова. Это национальная катастрофа! – закончил Эрнст.

Виталик сидел подавленный. Что ни говори, а Эрнст был прав. И какой бы горькой ни была его правда, но он ясно сформулировал теперь ему.

Виталику, то, что бродило лишь только в подсознании. «Мы биомасса», – думал Озеров и тупо смотрел на стол, заваленный бутылками. Его взгляд упал на Кристину. Она уже заснула под звуки пламенной речи Эрнста и не услышала той страшной правды, которую вымолвил теперь уже её друг.

Настроение Виталика было вконец испорчено. Он ощутил себя каким-то животным, которое, по словам Эрнста, «ни на что не способно». Эрнст тем временем стал будить Кристину. Наконец она подняла голову и что-то забормотала спросонья. Лебедев с Бельской исчезли из комнаты и Виталик остался один.

«Биомасса», – тупо думал он и вылил остатки водки в свой стакан.

«Искусственная селекция», – ещё злее подумал он и выплеснул содержимое стакана в своё горло. После этого, зажевав колбасой, он направился курить. Его немного покачивало из-за выпитого в этот вечер, но он не обращал на это внимания. «Никчёмный народишко, который уже и плодиться разучился» – зло думал Виталик и делал глубокие затяжки своей дешёвой сигаретой. Наконец его совсем развезло. Он еле дошёл до кровати и повалился на неё. Эрнста всё ещё не было, когда Виталик уже погрузился в забытьё…

2

На следующий день Виталик сидел на Ленинградском вокзале и ждал свой поезд. Он ехал домой. Ленинградским все называли вокзал по старинке, ещё с советских времён. До поезда оставалось примерно полчаса и ему страшно захотелось курить. Подняв с кресел свою дорожную сумку, он вышел в двери главного входа. Он был один, Кристина осталась на каникулы с Эрнстом, который не мог никуда уехать, поскольку работал на кафедре. По поводу потери своей подруги Виталик больше не горевал. Он свыкся с обстоятельствами и чувствовал теперь даже какую-то внутреннюю свободу.

«Что ни говори, а всё делается к лучшему», – оптимистично думал он, доставая из кармана куртки свои сигареты. Порывы резкого ветра со стороны Балтики долго мешали ему прикурить и он, спрятавшись от ветра в дверях главного входа, наконец-то зажёг свою сигарету. Сделав глубокую затяжку, он осмотрелся. В глаза ему бросилась кучка бомжей, стоявших кругом и разливавших средство для чистки ванн в пластиковые стаканчики.

«Сейчас они будут пить эту гадость», – подумал Виталик и его передёрнуло от отвращения. В памяти всплыл вчерашний разговор. «Никчёмная биомасса! Что они могут? Украсть, пропить, набить морду!» – звучали в голове Виталика пылкие слова Эрнста. И действительно, словно в подтверждение его слов, среди бомжей завязалась драка – они не поделили своё пойло и теперь двое из них яростно и с остервенением молотили по голове другого, более старого, который только беспомощно защищал от града сыплющихся на него ударов голову.

Вскоре появилась милиция и бездомные разбежались. Виталик курил и осматривал других прохожих в этот час. Хмурые озабоченные лица, одеты как попало, они кутались под порывами ветра в свои плащи и куртки.

Радости на их лицах не было. Только печать горя, забот, нужды. Виталику вдруг стало стыдно за то, что он русский.

Он вспомнил, как несколько лет назад была потоплена в крови Чеченская республика. Эти жизнерадостные гордые кавказцы, а ведь они хотели свободы всего-навсего. Не хотели жить под русским гнётом, гнётом тоски, скудоумия, варварства, наконец. На глаза Виталику попался один кавказец, он также стоял и курил в стороне, злобно оглядывая прохожих. Виталик, конечно же, понимал его, но помочь ничем не мог. Вскоре на площади перед вокзалом появился автобус. Из него пёстрой толпой высыпали какие-то иностранцы.

«Туристы», – подумал Озеров и прислушался к их речи. Они говорили по-английски. Их беззаботные лица светились счастьем и радостью жизни. И какой мощный контраст они являли собой убогой и серой русской толпе. Виталик сплюнул в сердцах, потушил свой окурок и посмотрел на часы. До поезда оставалось пятнадцать минут, и он не спеша пошёл на перрон вокзала, слившись с серой массой других пассажиров.

Через несколько минут подошёл его поезд и он, заняв своё место в плацкартном вагоне, тут же задремал. Он не совсем хорошо чувствовал себя после вчерашней пьянки, и голова его наливалась свинцовой тяжестью.

3

Тем временем Эрнст и Кристина наконец-то были одни. Не то, чтобы Виталик им сильно мешал, но они устали скрывать свои чувства от него, точнее сказать даже не сами чувства, а яркость их выражения. Особенно страдала от этого Кристина, ведь Виталик был её первым другом, и она не хотела ранить его, демонстрируя пылкость чувств к Эрнсту. Теперь во время зимних каникул, которые должны были продлиться целых две недели, молодые люди стали жить вместе. Кристина переехала временно к Эрнсту, и они стали спать вдвоём. Поскольку занятий в это время не было, Эрнст ходил только после обеда в свою лабораторию, наблюдать за грызунами. Остальное время было свободным.

Вот и сейчас молодые люди лежали в постели Эрнста, несмотря на то, что было уже десять часов утра, и нежились.

– Скажи, а у тебя до меня были девушки? – спросила Кристина своего любимого.

– Какие бестактные вопросы ты задаёшь, – пытаясь изобразить возмущение, ответил ей Эрнст, но вместо этого только усмехнулся. – Нет, ты первая.

– Да врёшь ты всё, наверное, – также мурлыкая сказала Кристина и прижалась к нему крепче. Рука Эрнста скользила по её бёдрам и девушка была на седьмом небе от счастья.

Вдруг Эрнст нахмурился, стал серьёзным и приподнялся на локте, глядя на девушку.

– Скажи, а ты стала бы стрелять в Ленина? – спросил он.

– С чего вдруг такие вопросы? – удивилась девушка.

– Нет, ты сначала ответь! – не унимался Эрнст.

– Ради тебя всё, что угодно, хоть в чёрта лысого, – ответила Кристина и засмеялась. Но Эрнст оставался всё так же серьёзен.

– А если я тебе реально предложил бы стрелять в вождя революции, ты согласилась бы?

– Но ты ведь всё равно шутишь!

– Тебе никто не говорил, что ты ужасно похожа на эсерку Каплан? Вот только волосы в тёмный цвет покрасить.

– Это та, что стреляла в Ленина на Путиловском заводе?

– Именно!

– Впервые слышу от тебя об этом моём сходстве, – спокойно сказала Кристина и легла, уставившись в потолок. Разговор на эту нездоровую тему начинал её утомлять. Пару дней назад – весь вечер о Ленине, сегодня – опять эта нездоровая тема, сколько можно? Девушка начинала злиться, но Эрнст, казалось, не обращал на неё никакого внимания. Он глубоко задумался.

«А что, если это и была загримированная Кристина? Но ведь Каплан была убита при покушении», – мучительно думал Эрнст и стал покусывать губу от волнения. Резкая мысль пронзила его мозг: – «Убита она была в восприятии людей того времени, что произошло с ней в реальности, в её собственной системе координат, никто не знает!»

Резко он сбросил с себя одеяло и сел на кровати, задумавшись.

«В любом случае её попытка была неудачной, и это мы, потомки, знаем из истории. Надо идти иным путём», – думал он и отрешённо смотрел на Кристину. Та смотрела на него и шевелила губами. Наконец Эрнст вернулся к реальности.

– Ты вообще меня сейчас слышал? – недовольно спросила Кристина. —

Часто с тобой такое бывает?

– Прости, я просто задумался, – мягко сказал ей Эрнст и погладил её волосы на голове.

– Глаза у тебя были стеклянные и пустые, мне стало страшно, – тихо прошептала ему Кристина и снова потянулась к нему.

– Со мной такое бывает, когда я в задумчивости, не паникуй из-за этого, я не псих! – бодро сказал ей Эрнст и посмотрел на часы. Было уже одиннадцать часов утра. Они провалялись час в постели. – Подъём, и пойдём в буфет завтракать или, скорее, обедать, – сказал Эрнст и, встав, стал одеваться.

Кристина, ещё несколько минут повалявшись – так ей не хотелось вылезать из тёплой постели, тоже встала. День начался.

Через полчаса они уже сидели в буфете и уминали свой завтрак. Помещение было пустым в этот утренний час, ведь почти все студенты разъехались на каникулы домой. После приёма пищи Эрнст и Кристина направились вместе к нему в лабораторию. Кристине не хотелось сидеть одной дома, и она решила побыть вместе с молодым человеком. На кафедре все к ней уже привыкли и то, что она часто проводила время вместе с Лебедевым в его лаборатории, никого не смущало.

4

Тем временем Виталик был дома, в родном Первомайске. Он зашёл в свою школу, где они с Кристиной вместе учились, и поговорил со своими учителями. Все они были рады за Виталика с Кристиной, которые стали студентами такого престижного университета, как Петербургский. Интересовались они всем: как шла учёба, какие были жилищные условия. Спрашивали и о том, по-прежнему ли тёплые отношения между школьными друзьями – им и Кристиной. На этот вопрос Виталик не хотел отвечать и поэтому отмалчивался. Ему было больно, что он потерял свою девушку.

Учителя, видя его нежелание говорить на эту тему, больше не доставали его вопросами.

Доверился Виталик лишь своей матери о том, что с Кристиной они расстались. Мать, конечно же, посочувствовала нашему герою и стала, в свою очередь, расспрашивать сына о его сопернике. Виталик рассказал матери, что Кристина променяла его не на кого попало, но на человека во всех отношениях достойного. Он поведал матери о том, что Эрнст умудрялся не только отлично учиться, но ещё и работал на кафедре в лаборатории. Да и собой он был недурён, если признать это честно. Одним словом, Виталик проигрывал против Эрнста по всем статьям.

Мать жалела своего сына и успокаивала его как могла. Она говорила ему, что настоящее чувство всегда проверяется временем и что если Виталик действительно очень сильно любит Кристину, то он должен за неё бороться. Последние слова матери очень сильно взволновали нашего юного студента.

«Бороться? Но как?» – спрашивал он себя и не находил ответа на этот простой вопрос.

– Ты знаешь, сынок, умные девушки ведь и парней любят умных. Соответствуешь ли ты интеллектуальным запросам Кристины? – спрашивала она сына и любовно гладила его по голове.

Виталик молчал. Он не знал, что сказать матери.

– Борись с Эрнстом его же оружием, – продолжала мать, видя неуверенность сына. – Стань умнее его – для этого надо напряжённо работать над собой, но это только в том случае, если Кристина тебе действительно дорога. В любом случае, твои чувства проходят сейчас серьёзнейшее испытание и стоят ли они того – решать тебе.

Виталик глубоко задумался над её словами. Действительно, Эрнст был дьявольски умён и красив. Но что-то постоянно смущало Виталика, когда он думал о своём сопернике. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что Кристина совершает глубокую ошибку, связывая с Эрнстом свою судьбу.

Эрнст не казался ему надёжным человеком в привычном смысле этого слова. Он был себе на уме, волк-одиночка, непредсказуемый на поступки. Возможно Виталик и ошибался, но интуиция почему-то подсказывала ему, что он прав.

В любом случае, Виталик решил более внимательно присмотреться к своему товарищу по комнате. Он помнил, что иногда Эрнст, приходя с работы, что-то записывал в свою толстую тетрадь. Именно эта тетрадь постепенно стала объектом жгучего любопытства Виталика. Он должен будет обязательно туда посмотреть! Возможно, он узнает после этого много нового для себя. Чем живёт и чем дышит его сосед.

Раньше он, конечно, тоже подумывал об этом – более пристально посмотреть за Эрнстом, просто до этого не доходили руки. Сначала переживания из-за Крис, потом волнение за результаты экзаменов – всё это мешало ему сосредоточиться на главном. Теперь, когда первые страхи были позади и он знал, что потихоньку справится с учёбой, а Крис была на данном этапе всё равно потеряна, он решил заняться вплотную Эрнстом. Виталик освободился от злобы и ненависти на Эрнста за измену Крис и смотрел теперь на вещи холодно и рационально. Когда он принял это решение, ему стало даже легче на душе. Он чувствовал, что поступал единственно правильным способом, допустимым в этой ситуации. Но всё это он должен был проделать после каникул, а пока он решил отдыхать.

Виталик вспомнил, что в школе он узнал о встрече его бывших одноклассников, проходящей на квартире у одного из них. Это был Юрий, он приглашал всех, кто был в городе из их класса в это время, собраться и отметить начало новой самостоятельной жизни. С Юрием у Виталика никогда не было трений и поэтому он с удовольствием позвонил бывшему однокласснику, чтобы уточнить детали предстоящего события.

Поговорив с ним по телефону, Виталик узнал, что мероприятие переносится из квартиры в местный кабачок, где они сняли банкетный зал. Также Юрий сообщил ему, что Виталику предстоит скинуться, как участнику банкета, на определённую сумму. Ведь он, Юрий, не благотворительность. Озеров быстро согласился и решил занять пока деньги у матери. Он знал, что она ему не откажет, ведь Виталик нуждался в утешении после любовной драмы в Петербурге.

Итак, предстояла очередная пьянка.

Вечером Виталик пришёл один в назначенное время в бар «Балтика». Перед входом уже стояли Юрий и небольшая группа одноклассников. Они курили и ждали остальных, кто ещё обещал прийти. Молодые люди приветствовали его и сильно удивились, что Виталик был один, без свой Крис.

– Она осталась на каникулы в городе, – пытаясь шутить, объяснял Виталий.

Всего их собралось десять человек – не так уж и мало, если учесть, что в одиннадцатом классе всего было пятнадцать учеников. Они прошли в банкетный зал ресторана и уселись за уже сервированным столом. Виталик передал Юрию деньги, причитающиеся с него, и организатор банкета согласно кивнул.

Когда все уселись Юрий предложил свой первый тост за всех собравшихся и за успех в этой жизни. Все гости чокнулись и опрокинули по первой. Пропустив ещё пару тостов, они дружно заработали вилками и ртами.

Вскоре все уже изрядно накачались спиртным и общение перетекло в более непринуждённую обстановку.

– Что, Кристина променяла тебя на столичного хлыща? Ты можешь ничего мне не говорить, я и так всё понимаю! – приставал к Виталику Юрий.

Виталик молчал и только усердно жевал осетрину. С другой стороны к нему подсела его бывшая одноклассница Марина и поддержала Юрия:

– Да твоя Кристина – стерва, она ничего не понимает в настоящих мужиках! Я всегда это знала!

Виталик был польщён сравнением и попытался трезвым взглядом увидеть Марину. Он знал, что она была к нему неравнодушна ещё со школьной скамьи, но он не уделял ей тогда достаточно внимания. Страсть к Кристине поглощала его. И вот теперь, казалось, ему предоставлялся повод наверстать упущенное. Он налил себе и Марине водки и они, чокнувшись, выпили. Виталик вспомнил, что он забыл сказать тост и попытался исправить ошибку:

– А ты знаешь за что мы пили?

– За любовь? – пьяно ворочая языком, спросила Марина.

– За настоящих мужчин и женщин! То есть за нас с тобой!

– Ура! – воскликнула окосевшая Марина и потянулась снова к бутылке водки.

Виталику она наскучила, и он прислушался к тому, о чём говорили за столом. Но ничего нового он не услышал. Везде пережёвывали телевизионную пропаганду. То, что он и так знал из регулярных передач «Время» и из показывавшихся там «пятиминуток ненависти». Ему стало скучно, и он вспомнил Эрнста.

«А парень-то – действительно голова! Похоже, он смотрит в корень проблемы», – пьяно подумал он и посмотрел на Марину, сидевшую сбоку и что-то говорившую ему. Он прислушался.

– Я говорю, у меня дома никого нет, мы можем пойти ко мне и продолжить наш удачный вечер, – пьяно говорила девушка. Виталик понял намёк и пристально посмотрел на неё. Она была темноволоса, стройна и с хорошими фигурой.

«Да она совсем даже ничего», – подумал Виталик и решил не отклонять её предложение. В конце концов, он так же мог изменять Кристине, ведь она всё равно сделала это первой. Выпив стакан сока на дорогу, Виталик встал и помог встать Марине. Слегка шатаясь, они направились в гардероб. В банкетном зале все были уже настолько пьяны, что на их уход никто не обратил внимания.

Оказавшись на улице молодые люди, Виталик и Марина, немного протрезвели. В этом им помог пронизывающий ветер, гулявший по улицам их городка. Марина укуталась крепче, прижалась к Виталику, и они медленно направились к ней домой…

Так Виталик впервые собирался изменить Кристине. Но он об этом вовсе не сожалел. Совсем наоборот, какое-то жгучее чувство мести обуяло его и в нём разгорался огонь похоти. Сейчас он завалит свою надравшуюся одноклассницу и наконец-то оторвётся за все эти долгие месяцы по-настоящему. Восполнит то, в чём отказывала ему Кристина всё это время после того как ушла к Эрнсту. Виталик ликовал…

5

Зимние каникулы пролетели очень быстро. Виталик собирался снова на учёбу в свой университет. Все каникулы он провёл с Мариной, о глубине чувств которой к нему он и не подозревал. Часто Виталик задавал себе вопрос стоило ли пытаться вернуть себе Кристину, когда вокруг полно красивых девушек? Он копался в себе и пытался понять любит ли он Крис по-настоящему или это просто ущемлённая гордость? Но пока все вопросы оставались без ответов в его душе. Время покажет, решил он и успокоился. В любом случае, он займётся Эрнстом плотнее. Что-то в глубине души Виталика подсказывало ему, что Эрнст ему нужен, для чего именно он пока понять не мог. Он не мог чётко сформулировать причину, почему он так заинтересовался Эрнстом. Но он должен был это сделать в любом случае.

На вокзал Виталика провожала его мама. Отца у Виталика не было, вернее, был, но его не стало, когда ему было пять лет. Так что своего родителя Виталик помнил очень смутно, почти никак.

– Приедешь, обязательно позвони! – наставляла его мать и кутала плотнее шарф на шее сына. Для неё он всё ещё оставался маленьким мальчиком, за которым был нужен глаз да глаз.

– Я позвоню или напишу письмо, – отвечал ей Виталик и пытался избавиться от чрезмерной материнской опеки. Он смотрел в глаза матери и видел, что она гордится им. Да и как было не гордиться? Ведь она вырастила его в одиночку, без чьей-либо посторонней помощи. И вот теперь её сын был студентом престижного университета. Нет, что ни говори, а её усилия не пропали даром.

Вскоре подошёл поезд и Виталик, пожав напоследок руку матери, вскочил в вагон. Заняв своё место в купе, он стал смотреть в окно на свою мать, которая не уходила и ждала, когда поезд тронется, чтобы проститься с сыном на долгие полгода.

Наконец локомотив прощально свистнул и состав начал набирать скорость. Мать, кутаясь теплее, стала махать ему рукой и вытирать своё лицо. Виталик догадался, что она плачет. Вскоре перрон исчез из поля его зрения, уступив место бескрайним полям, покрытым пожухлой полыньёй. Виталику вдруг стало грустно. Он подумал, что так и не зашёл к родителям Крис, чтобы рассказать им о дочери и её успехах в учёбе. Почему-то ему тяжело было это сделать. Вскоре, погружённый в свои мысли, он начал клевать носом – дремота под монотонный стук колёс сморила его…

Через пять часов он был уже в Петербурге. Это была конечная станция поезда и Виталик не спеша оделся и, подняв свою дорожную сумку, вышел на перрон вокзала. Яркий солнечный свет ударил ему в глаза. В городе стояла на удивление прекрасная погода, даже постоянный сырой ветер, дующий с Балтики в это время, наконец-то успокоился. Виталик пошёл к остановке общественного транспорта и закурил на ходу, ведь он воздерживался от сигарет целых пять часов, пока ехал в поезде.

Добравшись до своего общежития, Виталик прямиком направился в свою комнату. Он открыл дверь своим ключом и вошёл. Дома никого не было. Он осмотрел внимательно кровати – они были аккуратно заправлены. Но на прикроватной тумбочке Эрнста стояла скромная косметика Кристины – губная помада, тушь для ресниц, какие-то крема.

Рот Виталика скривился от злобы и ревности.

«Да она жила тут с ним эти две недели!» – догадался он и резко кинул на кровать свою сумку. Постепенно он взял себя в руки и понял, что ревновать теперь свою бывшую девушку к кому бы то ни было вообще просто глупо.

Виталик сел на свою кровать и посмотрел на часы. Было полвторого.

«Прекрасно!» – подумал он, – «Эрнст на работе и я спокойно могу приступить к намеченной цели».

Он быстро распаковал свои вещи, вытащил пару баночек с компотом, которые мама дала ему с собой – «чтобы ребёнок не голодал», и уложил в шкаф остальные вещи. Сделав всё это, Виталик глубоко задумался о том, где ему искать тетрадь Эрнста. Он закрыл дверь на ключ изнутри, чтобы никто не застал его врасплох и приступил к делу.

Перво-наперво он полез в тумбочку к своему сожителю. Но там ничего не было. «Странно», – подумал Виталик, – «он ведь здесь её хранил». Тогда после первой неудачи Виталик полез в одежной шкаф Эрнст. И тут удача улыбнулась ему! Под стопкой рубашек Лебедева лежала заветная толстая тетрадь коричневого цвета.

Виталик заволновался и вспотел. С трясущимися руками он сел за стол, предварительно проверил ещё раз, крепко ли заперта дверь, и стал перелистывать находку.

После просмотра первых страниц он немного разочаровался – они были полны каких-то эскизов, изображающих непонятно что. Виталик успокоился и стал листать тетрадь равнодушнее. Наконец он наткнулся на текст, написанный мелким почерком Эрнста:

Аксиома 1: Все временные слои существуют разом в одной точке пространства-времени. Но они не могут быть восприняты индивидом, поскольку он воспринимает только тот временной слой, который соответствует времени его рождения на Земле. Из этого следует, что каждый индивид имеет свою единственную матрицу восприятия, полученную им при рождении. Матрица восприятия пространства-времени формируется в мозгу человека гравитационным полем Земли и Солнечной системы. Если изменить матрицу восприятия в мозге человека на матрицу, соответствующую иному временному слою, то он будет видеть этот пласт пространства-времени в независимости от того, насколько он удалён от данного индивида по временной шкале.

Теорема: Для перемещения во времени необходимо воздействие мощного гравитационного поля на мозг человека. Гравитационное поле формируется воздействием гравитационного генератора, который посредством пучка гравитонов избранной модуляции воздействует на мозг человека, на его матрицу восприятия времени. Таким образом генератор корректирует восприятие человеком нужного временного слоя.

Тело человека, наблюдающего иной временной срез, остаётся для окружающих наблюдателей в своём времени, но видит и чувствует он заданный генератором временной слой. Генератор задаёт нужный слой посредством гравитационных волн определённой модуляции. Пучок волн воздействует на мозг человека и приводит к восприятию иного времени.

Принцип действия гравитационного генератора: Как источник гравитонов, квантом гравитационного поля служит масса высокой плотности – Железо? Fe 56? Модуляция гравитационных волн: положение планет, соответствующих данному, воспринимаемому наблюдателем отрезку времени, задаётся компьютером, который задаёт также гравитационное поле определённой частоты для воздействия на мозг человека.

Таким образом находясь телесно в настоящем, но воспринимая прошлое или будущее человек способен действовать в избранных сегментах времени???

Матрица восприятия: Вестибулярный аппарат???

Гравитон имеет только спин!!! Не имеет электрического заряда!!!

Далее шли наброски головы человека с надетым на неё металлическим колпаком. От колпака шёл толстый шланг, всё это было подсоединено к металлическому ящику с подключённым компьютером.

Виталик полистал дальше, но наткнулся только на пустые страницы. В задумчивости он сидел и потирал свой лоб.

«Так вот оно что! Это же идея машины времени! И как оригинально придумано!» – вихрь мыслей заполнил его голову. – «Эрнст – похоже действительно гений! Наверное, Крис была в этом права. Интересно, знает ли она о записках своего друга?» – роились вопросы в голове Виталика.

Он посидел ещё некоторое время с тетрадью в руках, потом встал и положил её на место. В его голове наступила какая-то пустота. Он ни о чём не думал, только машинально посмотрел на часы – было уже поздно.

«Скоро придёт Эрнст», – мелькнуло в голове Виталика, и он пошёл в коридор курить и заодно открыть дверь. Грандиозность замыслов Эрнста поразила Виталика. Он не знал о чём думать. Но на первое время Озеров решил успокоиться и позже обдумать всё более критически, а заодно и пристальнее присматривать за своим соседом по комнате – он того стоил.