Убивая тени

Глава 8. Джуд

Мне не следовало ее выбирать.

Я громыхал по коридору, ведущему к комнатам командного состава.

Поначалу девушка не понимала, кто я такой, но теперь, черт возьми, знала наверняка. Мне стало интересно, проявит ли она ту же смелость при нашем следующем разговоре. Отчасти я желал этого. В груди что-то пробудилось, откликнувшись на вызов в ее пронзительных янтарных глазах, и часть меня, которую я давно считал мертвой, сделала глубокий вдох.

Киара.

Прелестное имя для смертоносного воина. Стоило мне увидеть, как она перекинула того задиру через плечо в Силе, я сразу понял, что она окажется полезнее своего брата. Долгие годы мне не доводилось видеть такой пылающей ярости, такой страсти во время сражения, а то, как она двигалась, словно клубы дыма на ветру, заставило пульс грохотать в ушах.

– Тяжелый день?

Я оглянулся через плечо. Исайя ускорил шаг, чтобы догнать меня, на лбу у него выступила испарина.

– Можно и так сказать, – проворчал я, сдержав порыв закатить глаза. Я давно знал этого парня, и он понимал меня лучше, чем любой другой мерзавец, носящий священную эмблему. Исайя также знал, когда не стоило давить. И сейчас как раз такой момент.

После поспешного убийства лорда Палдина – потенциального сторонника мятежников – я желал лишь побыть в одиночестве и смыть с себя позор. Чего я никак не ожидал, так это встретить ее, проклятую девчонку, которая окончательно меня обескуражила. Оценивающий взгляд ее проницательных глаз впивался в кожу, словно она точно знала, что я сделал всего час назад.

– Завтрашний день сулит веселье. – Исайя хмыкнул, замедляя шаг, прежде чем остановиться возле своей двери и скрестить на груди широкие руки. – Лучше отдохни немного, Мэддокс. – Вскинув темную бровь, он добавил: – Выглядишь дерьмово.

Я хмыкнул, но ничего не ответил; и смех Исайи преследовал меня по коридору до самой двери, ведущей в жилище капитана.

Комната была скромной и опрятной, как раз мне по душе.

Порядок. Незатейливость. Моя жизнь не оставляла места ни для чего, кроме холодной расчетливости.

Но сегодня… Сегодня, впервые за долгие годы, я ощутил старый и знакомый жар в груди, блаженное тепло. Оно одновременно успокаивало и невероятно злило.

С момента, когда в прошлом году потерял всех своих бойцов в Тумане, я постоянно жил в состоянии оцепенения. После совершенных мною злодеяний, после того как позволил влиянию проклятых земель поглотить свой разум, я чувствовал себя не более чем мошенником. И, на мой взгляд, едва ли заслуживал чувствовать что-то еще.

Даже не потрудившись раздеться, я бросился на кровать, доски подо мной заскрипели. Завтрашний день не сулит ничего веселого. И что-то подсказывало мне, что вербовка дерзкого бойца станет ошибкой, о которой я буду жалеть долгие годы.

Той ночью, когда шел уже второй час попыток заснуть, на мои веки опустилась утешительная прохлада и шепот ветерка.

В легкие проник аромат мяты и лесных просторов, столь же знакомый, сколь и тревожный. Меня наконец настиг сон, хотя я так и не обрел покоя за завесой беспамятства.

Туман обволакивал стенки разума, подобно запертым в вазе щупальцам дыма. Среди голубоватой туманности вихрился пепел и вспыхивали серебристые молнии, от которых по спине пробегали мурашки.

Почему я неустанно возвращаюсь в это место? Даже во снах мне от него не сбежать. Напоминавшие кости белые ветви, точно сучковатые кусты, поднимались из почвы, а серебристо-голубые листья переливались в свете луны. Если бы не ведал истины, счел бы зрелище великолепным. Но я знал правду, пережил скрытые в густых зарослях ужасы.

Я неуверенно шел вперед, и с каждым шагом жжение в груди усиливалось, превращаясь в нечто неизведанное. В нечто пугающее.

Облака пепла рассеялись, и вдали показался бесплотный женский силуэт. Я резко остановился.

Капюшон угольного оттенка скрывал ее бледное лицо, являя взору лишь кончик заостренного подбородка. Пронизывающий до костей ветер подхватил полы плаща, обнажив золотистую подкладку, ослепляющую блеском. Я замер, от вида позолоченного плаща у меня внезапно перехватило дыхание.

Какой оттенок. До чего же завораживающее золотистое великолепие.

Представшая передо мной женщина, сочетавшая в себе тени и свет, осторожно поправила капюшон. Я жаждал увидеть ее лицо, познать тайны, сокрытые под маской безвестности. Сердце забилось в бешеном темпе, и в груди разлилось тепло, к которому я потянулся, словно к желанному прикосновению возлюбленной.

Голубые и бежевые огоньки выписывали пируэты и кружили вокруг нас, напоминая тонкий паучий шелк, а вспышки молний подсвечивали облака. Я жаждал искры, той силы, которую ощущал между нами. Между мной и этим видением.

Голос, слышимый одновременно везде и нигде, проревел предупреждением в угасающей ночи.

Остерегайся черного сердца. Ибо оно жалит, жалит, жалит, когда его целует клинок возлюбленного.

Меня охватила дрожь, крик готовился вырваться наружу.

Загадочное предупреждение отозвалось эхом, заставив кровь в жилах застыть.

Смерть так неспешна, губы так сладки. Один раз попробуешь – и падешь тысячью смертей.

– Мэддокс. – Мое имя прозвучало приглушенным эхом откуда-то из смога. – Проснись, капитан.

Дрожащими руками женщина начала опускать капюшон, пока зловещий голос продолжал звучать в ушах. Я затаил дыхание, желая увидеть ее лицо…

– Джуд.

Мои глаза распахнулись.

Исайя с понимающим взглядом нависал над кроватью.

Он слегка прищурил глаза цвета стали, и я мог поклясться, что друг видел насквозь мою душу и плескавшуюся в ней тьму. Однако он никогда не отшатывался, ни разу за все годы нашего знакомства, даже когда я срывался. Исайя просто ворчал и оставлял меня в дурном расположении духа, а на следующий день появлялся с кофе и свежей выпечкой из дворцовой кухни. Впрочем, я подозревал, что сладости он прихватывал себе.

– Рекруты готовы, – объявил он. – Я сказал Харлоу, что ты скоро придешь, но сегодня он выглядит нетерпеливым. Нетерпеливым и угрюмым.

– Он всегда нетерпелив и редко когда бывает не угрюмым, – ответил я, поднимаясь с кровати и отбрасывая мысли о кошмаре и женщине в плаще, чье лицо так и не увидел. Я стянул с себя вчерашнюю рубашку и надел новую. – Харлоу улыбается реже меня.

Я невольно рассмеялся и даже почти улыбнулся.

– Боги, вы оба невыносимы. – Исайя взъерошил мне волосы, как делал это в юности, и я нахмурился. Будучи старше меня примерно на десять лет, он часто вел себя так, словно я его надоедливый младший братишка, а не самый прославленный убийца Асидии.

– Что ж, тогда поторопись и постарайся не спугнуть сегодня слишком много рекрутов, – бросил он через плечо, выходя из комнаты.

Я бы поспорил, что ничего такого не делал, но тут увидел свое отражение в зеркале над комодом. Вздохнув, провел рукой по спутанным волосам.

Она не боялась тебя.

Мысль пришла сама собой, и против воли я мысленно вернулся к бассейну, к девушке, которая смотрела на мое лицо с удивлением, а не страхом и… улыбалась. Что тревожило больше всего.

Оттолкнувшись от комода и вновь нахмурившись, я схватил сапоги и надел их, прежде чем выйти за дверь.

Сегодня Харлоу выведет рекрутов на арену и испытает их силу. Я буду наблюдать за ними издалека, отмечая тех, кто выделяется и сможет претендовать на вступление в наши ряды. Лейтенант неумолим, он хуже меня, зато способен подготовить бойцов к грядущим событиям.

Достигнув края арены, я прислонился к стене, укрывшись в тени.

Это помещение всегда нравилось мне больше остальных.

Свисающая с потолка массивная люстра освещала каждый дюйм пространства ослепительным сиянием. Искусно изготовленное оружие на стенах манило подойти ближе, но я оставался на месте, скрестив руки на груди.

Здесь хранилось около тридцати луков и более сотни кинжалов и мечей различных видов. Одни сверкали инкрустированными драгоценными камнями рукоятями, другие были меньше и смертоноснее. Я никогда не тратил время на декоративные клинки, меня больше привлекала способная рассечь кость, строгая сталь без лишних украшений.

Когда Харлоу, стуча сапогами, вышел в круг, едва уловимые рыжие отблески в его волосах создали видимость пламенного ореола. Я с неохотой оторвал взгляд от оружия и сосредоточился на сгрудившихся мальчишках, которые со страхом наблюдали за лейтенантом.

Хорошо. Они и должны бояться.

– Рекруты! – рявкнул Харлоу, остановившись в самом центре. – Надеюсь, вы отдохнули, потому что с сегодняшнего дня начинается ваша тренировка.

В толпе парней, численностью около сорока человек, воцарилась тишина.

– Каждую неделю, – начал Харлоу, сцепив руки за спиной и неторопливо обходя дрожащих подопечных, – ваша численность будет сокращаться.

Меня привлекла вспышка рыжего цвета. Киара. Она выделялась среди остальных яркими волосами, и я не мог не залюбоваться. Высокий веснушчатый парень рядом с ней придвинулся ближе и что-то прошептал ей на ухо. Ее губы дрогнули в ответ на его слова, и я заметил, как взгляд девчонки устремился к стене с оружием.

Меня вновь охватил тот проклятый жар, который я почувствовал прошлой ночью.

Харлоу продолжил:

– Только лучшие вступят в ряды рыцарей Вечной звезды, а те, кого мы сочтем недостойными, отправятся в королевскую гвардию. – Уголок его рта скривился в болезненном восторге.

Лицо Киары поникло. Возможно, она думала, что отстранение подарит ей обратный билет домой. Королевская гвардия не сулила ничего, кроме нескончаемых, изнурительных дней и верной смерти. У короля слишком много врагов, чтобы солдаты могли прожить долгую жизнь в рядах его стражи. Не то чтобы ряды рыцарей отличались особой безопасностью.

– Все. Отходим спиной к стене, – велел Харлоу, и рекруты поспешили исполнить его приказ.

Лейтенант прошелся по комнате, с презрением разглядывая подопечных. Дойдя до Киары, он задумался, тонкие губы дрогнули в едкой ухмылке.

Я затаил дыхание, но он направился дальше. И я выдохнул от разочарования. Мне эгоистично захотелось вновь увидеть ее в сражении, лицезреть впечатляющее мастерство, которое так пленило. Воспоминание до сих пор не освободило меня от своей истязающей и гипнотизирующей хватки.

– Ты. – Харлоу указал на мускулистого парня с короткими черными волосами и смуглой кожей. – В центр.

Парень нерешительно шагнул в круг, нацепив безразличную маску. Следом Харлоу выбрал светловолосого рекрута, который напоминал мне кота. Глаза у него были цвета неполированного изумруда, а лукавая улыбка искажала и без того суровые черты лица.

Харлоу повернулся к ним обоим, в его хитрых глазах плескалось воодушевление.

– Уверен, большинство из вас знакомы со слухами. Легендами о Тумане. О том, что таится за ним и внутри него. Единственное, чем гордятся рыцари, – это их благородство.

Благородство. Мне едва удалось сдержать смех. Если бы они только знали того, кто руководил рыцарями. Король отнюдь не благороден.

Харлоу снова вернул внимание к двум рекрутам.

– Мы почитаем рыцарство, благородство и древний кодекс. Но, – он умолк, встретив взгляды многих испуганных мальчишек, – мы также знаем, что для преодоления того, что кроется за границей, нам следует быть неумолимыми.

Киара переминалась с ноги на ногу, но взгляд ее оставался холодным. Смертоносным.

Я улыбнулся от неожиданно переполнившей меня гордости.

– При этом, – Харлоу кивнул на ухмыляющегося паренька и его мускулистого противника, – не всегда враг будет равен вам по силам. А за пределами королевства нет правил. Вы делаете всё