Убийца сейчас онлайн

Глава 2

Если бы кто-нибудь спросил, что меня привлекает в моей работе, я бы ответила, не задумываясь: «Свободный график». Работаю я менеджером по рекламе. Или, как предпочитал называть нас мой прежний шеф, менеджером по продаже рекламных возможностей. Пять лет назад я устроилась на эту суматошную должность в только-только начавший издаваться журнал. К моему немалому удивлению, продавать «рекламные возможности» у меня получилось, и – не буду скромничать – очень даже неплохо. Журнальчик наш, от которого я, испорченная чтением более-менее осмысленных текстов, не ждала ничего хорошего, неожиданно отвоевал себе место на витринах киосков, торгующих прессой. Учредители нашего агентства, трое недавних сокурсников, постепенно освободились от предчувствия неминуемого краха своего предприятия, расслабились и начали потихоньку приучать себя к образу жизни богатых людей. Года через два к журналу, с которого все начиналось, добавилась еще пара газет такого же невнятного содержания, и мы стали гордо называться издательским домом. Число рекламодателей, с которыми я работала, увеличивалось, зарплата моя росла, график работы был свободным – я успевала и по магазинам пройтись, и выпить кофе в полупустой по случаю разгара рабочего дня кофейне, и заскочить к Ларке, чтобы послушать очередную ошеломляющую новость.

Все было хорошо. Жизнь была размеренной, работа необременительной. А я чувствовала себя несчастной. Мне было скучно жить размеренной жизнью. Все чаще я вспоминала те благословенные времена, когда журнал наш только появился, уговорить кого-то разместить в нем рекламу стоило мне невероятных усилий, денег вечно не хватало. Но как же я тогда была довольна собой! А человеку нужно время от времени быть довольным собой. В конце концов, я пришла к выводу, что не хватает мне именно неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне. Видимо, это какая-то форма мазохизма. Мне хотелось обязательно что-то поменять в своей жизни, причем, в худшую сторону.

В этот переломный момент и возник у меня на горизонте Валера – практически случайный знакомый, задумавший тоже издавать журнал (А чем он хуже других?!). Валера, полный радужных надежд, предложил мне возглавить у него рекламный отдел, и я моментально согласилась. Видимо, скоропалительность судьбоносных решений уже тогда меня привлекала.

В общем, год назад я распрощалась с обескураженной моим решением троицей директоров (между собой мы их называли «три толстяка», хотя лишним весом был обременен только один из них), и перешла на работу к Валере. К немалому моему удивлению, мой уход три толстяка дружно восприняли как личное оскорбление. И даже обиделись, хотя я, хоть убей, не могла понять, на что.

Четверг я запланировала себе как относительно свободный день. С утра появилась на рабочем месте – так, на всякий случай, чтобы коллеги не забыли, как я выгляжу – попила с девчонками чайку, поговорила о погоде, которая оказалась неожиданно теплой для середины мая, и ближе к полудню собралась потихоньку слинять под благовидным предлогом. Очень мне хотелось, раз уж такая удивительная погода, погулять по историческому центру города, полюбоваться на бывшие купеческие дома в дымке молодой листвы и только-только зацветающих ранеток.

Надо сказать, что центр города у нас вообще очень уютный, а в мае – просто сказочный. Пейзаж, вполне подходящий для того, чтобы возвращать себя к жизни.

Маришин звонок застал меня уже в дверях.

– Тебе Лариска сегодня не звонила? – без всяких приветствий поинтересовалась обычно очень церемонная Мариша.

– Нет. А должна была?

– Откуда я знаю! – Мариша заметно нервничала. – И не заезжала?

– Да с чего бы ей ко мне заезжать? Тебе это зачем? Случилось чего?

– Пока ничего не случилось. Ладно, мне некогда. Я тебе перезвоню.

Я пожала плечами, совершенно забыв, что Мариша меня не видит, и решила ничему не удивляться. Мало ли! Может, у человека на работе неприятности. Или дети двоек нахватали к концу года. Да и в конце концов, имеет Мариша право на плохое настроение? Еще как имеет! Тем более, сказала, что перезвонит. Вот когда перезвонит, я и поинтересуюсь, почему она даже здороваться забывает.

Перезвонила Мариша после обеда. Я, нагулявшись к тому времени до гудящих ног, сидела в парке на скамейке, ела мороженое и размышляла, стоит мне покупать сейчас новые туфли, или лучше не поддаваться соблазнам.

– Ты где сейчас? – заорал на меня телефон Маришиным голосом. – На работе тебя нет! Где ты шляешься?

От такой бесцеремонности я чуть мороженым не подавилась. Хотела уже было напомнить, что у меня, вообще-то, свободный график, и сидеть на работе с девяти до шести, как некоторым, мне нет нужды, но передумала. Во-первых, ругаться с Маришей в мои планы не входило, а во-вторых, стало интересно, что могло так вывести ее из себя.

– Мариша, – я старалась говорить максимально ласковым голосом, – чего случилось-то?

– А ты сейчас где? Ну, территориально?

– В центре. От тебя, кстати, недалеко.

– Ой, Наташечка, – мне показалось, что Маришка всхлипнула, – приходи ко мне на работу. Прямо сейчас.

Час от часу не легче! Ни истеричные вопли, ни всхлипы были совершенно не характерны для нашей сдержанной Маришки. Тем более, в рабочее время. Видно, что-то и вправду случилось.

– Минут через десять буду, – я решила больше не пытать ее по телефону. Все равно ведь гулять хотела, так почему бы не прогуляться в сторону Маришиного офиса?

Находился он и правда недалеко. В центре. При этом располагался очень хитро. В офис, переделанный в свое время из обыкновенной квартиры на первом этаже (правда довольно большой площади и нестандартной планировки), можно было попасть двумя путями. Можно было зайти с главной улицы города, через отдельный вход под вывеской «Адвокатская контора Борзюка». А можно, пройдя под аркой во двор, отсчитать третий от угла подъезд обычного жилого дома и позвонить в дверь бывшей квартиры № 65. Возле подъезда тоже имелась вывеска, но поменьше и попроще: «Юридические услуги». Обе эти двери – и пафосная в «Адвокатскую контору Борзюка», и среднестатистическая из крашенного металла в «Юридические услуги», вели в одну и ту же приемную, где и обнаруживалась наша Мариша.

Она была здесь незаменимым человеком. Находясь на пересечении путей миграции очень разных и по социальному статусу, и по своим юридическим потребностям посетителей, ухитрялась быть полезной всем, никого при этом не обижая недостаточным вниманием. Как опытный авиадиспетчер самолеты в небе, Мариша разводила посетителей по кабинетам, не допуская, чтобы клиент ждал в приемной дольше пяти минут. А если вопрос у него был несложным – а с такими, как правило, и приходили посетители через подъездную дверь – даже давала первичные консультации. И ей это неплохо удавалось. Несколько раз, оказавшись рядом во время Маришиной «работы с клиентами», я, заслушавшись, даже не вспоминала, что, вообще-то, учились мы с ней на экономическом факультете. В ответ на мои высказанные вслух восторги, я получила заверение, что если бы и я столько лет проработала бок о бок с юристами, то смогла бы даже в суде выступать.

Любила я, одним словом, наблюдать за работающей Маришей. И сейчас, сосредоточенно обходя подзадержавшуюся с весны лужу во дворе, которая раскинулась аккуратненько перед подъездом, ведущим в заветные «Юридические услуги», я ожидала увидеть привычную картину – спокойную и приветливую подругу посреди уютной приемной.

Картина, явившаяся моим глазам, была настолько неожиданной, что я забыла высказать свои свежие впечатления от их необъятной дворовой лужи, хотя уже открыла для этого рот. Так и застыла на пороге с открытым ртом.

Мариша сидела за столом, подперев щеки ладонями и глядя в одну точку покрасневшими то ли от слез, то ли от растекшейся туши, глазами. Вокруг нее с растерянным лицом и бутылкой минералки в руках топтался тот самый трижды разведенный Леша – белобрысый субтильный юноша лет двадцати восьми в хорошем костюме. Мое появление его страшно обрадовало. Несмотря на богатую на события (судя по количеству выпавших на его долю разводов) семейную жизнь, Леша явно не знал, что нужно делать с плачущими женщинами. А может, все дело было в том, что Мариша не была женщиной в привычном для него понимании? Все-таки коллега по работе. Да еще всегда такая спокойная. Было от чего растеряться.

– Что случилось? – почти заорала я на обоих. – Чего она ревет? – обратилась я уже персонально к Леше, решив, что иначе мои вопросы сильно смахивают на риторические.

– Не знаю. Она мне не говорит.

– А давно?

– Не говорит?

– Плачет!

– Да с обеда где-то. Сначала полдня по телефону звонила, а теперь вот…

На лице у него было написано такое неподдельное огорчение, что я даже испугалась, что мне придется утешать их обоих. Правда, мне тут же стало стыдно – человек, может, искренне сочувствует, а я с предположениями своими ехидными.

– Маришка, ты чего? Что случилось? – я решила узнать все из первых рук.

– Ларка пропала!

– Что значит «пропала»? Это в переносном смысле – вляпалась опять во что-нибудь? – я еще надеялась отшутиться.

– Может и вляпалась. А пропала в самом прямом смысле. Ее нет нигде – ни дома, ни на работе. И мобильник не доступен. Я предупреждала! Я говорила, что добром это не кончится!

– Что «это»? – мне уже очень хотелось схватить эту паникершу за плечи и хорошенько тряхнуть, чтобы добиться внятного рассказа, а не сплошных бабьих причитаний.

– Знакомства ваши долбаные. По интернету. Я говорила, что она на маньяка нарвется рано или поздно. Вот, получите!

– Хватит ерунду орать! Тебе везде маньяки мерещатся. С чего ты вообще взяла, что она пропала? Подумаешь, мобильник не доступен! Может, деньги кончились – у Ларки это запросто. Или батарейка села.

– Аккумулятор, – робко подал голос Леша.

Я про него уже и думать забыла, а он, оказывается, здесь так и стоит со своей минералкой. Мы обе вопросительно посмотрели на подавшего голос молодого юриста.

– Я говорю, в мобильниках не батарейки, а аккумуляторы, – Леше, видимо, приятно было объяснять очевидные вещи двум курицам. Он, похоже, чувствовал себя сейчас великим просветителем. Только, как большинство мужчин, не придал должного значения эмоциональному состоянию аудитории. А зря!

– Это мы знаем, – зловещим голосом сообщила ему Мариша, – дальше что?

– Ничего…, – Леша, кажется, начал понимать, что влез со своими уточнениями очень некстати.

– Маришка, спокойно! Расскажи по порядку, с чего ты взяла, что она пропала? Откуда такие выводы? – я решила добиться объяснений.

Мариша глубоко вздохнула, отобрала у окончательно деморализованного Леши бутылку, глотнула прямо из горлышка, сложила перед собой руки «домиком» и начала рассказывать, не сводя с меня заплаканных глаз.

– Мы с ней договорились, что она сегодня ко мне придет к десяти. Ну, не ко мне, а сюда – в контору. Она же хочет комнату свою в секционке поменять на что-нибудь отдельное. Надоело ей с соседкой на кухне попами толкаться. Ну вот. Хочет давно, а сейчас, вроде, решилась. Или кто-то из родственников денег дает на доплату, или занимает она у кого – не знаю. Но это и неважно пока. Важно, что я договорилась с нашим Александром Васильевичем, он же у нас по всяким квартирным делам вообще спец, что он Ларке расскажет, как это можно сделать. Ну там, какие могут быть варианты, и на что надо обращать внимание, чтобы тебя не кинули. Александр Васильевич даже денег с нее согласился не брать, раз она моя подруга, – Мариша перевела дух и еще раз глотнула из Лешиной бутылки. – Договорились на сегодня, на десять часов. А она не пришла! Я сначала разозлилась страшно. И перед Александром Васильевичем неудобно, сама понимаешь. Звоню ей на мобильник – абонент недоступен. Звоню на работу – не пришла, домой – никто трубку не берет, значит нет ни ее, ни соседки. А потом подумала, если Ларка к назначенному времени не пришла, значит с ней что-то случилось.

– Это почему? Может, она просто забыла.

– Да ты что! – Мариша даже руками всплеснула. – Не могла она забыть. Ты что, Ларку не знаешь? Она, конечно, увлекающаяся натура, но на этот счет очень ответственная. Да ты вспомни, она хоть раз не приходила, если мы с кем-то для нее договорились?

Я напрягла память. А ведь действительно, Лариска, при всей своей безалаберности, была очень ответственным человеком, когда дело касалось заранее запланированных встреч. Мне вдруг подумалось, что Маришина паника имеет под собой кое-какие основания. Нет, ну не маньяк, конечно, – это уж слишком – но какой-нибудь несчастный случай мог нарушить Ларкины планы.

– А может, она под машину попала? – я все больше поддавалась Маришиному настрою.

– Нет. Я уже все больницы обзвонила. И морги. К ним она не поступала, – в голосе ее послышалось сожаление.

– Ты как будто не рада, что Лариска в морги не поступала, – попыталась я возмутиться.

Мариша, выразительно глядя на меня, покрутила у виска пальцем. Потом опять приложилась к бутылке с минералкой и жалобно сообщила:

– Предчувствия у меня нехорошие.

Предчувствия – это серьезно. С этим надо что-то делать.

– А ты матушке ее, случайно, не звонила? Отношения у них, конечно, не очень, но ведь Ларка ездит к ней иногда.

– Звонила. Там она уже месяца два не появлялась. Я, вообще, всех обзвонила, чьи телефоны у меня есть.

В отличие от меня, как и большинство современных людей, записывающей номера телефонов в память мобильника, Мариша к подобной информации относилась серьезно. Она, как в старые добрые времена, вела записную книжку. Причем, такого внушительного формата, какой и у еженедельников-то нечасто встречается. Информация, содержащаяся в этой книжке, поражала полнотой и системностью. На каждого приятеля, родственника или мало-мальски знакомого Мариша отводила целую страницу. Кроме мобильного, домашнего и рабочего телефонов, там были еще адреса места жительства, места работы. Когда что-нибудь менялось – переезжал абонент или работу менял, старые сведения аккуратненько замазывались корректором, и вносились новые, на сто раз проверенные, данные. А самое главное, на этой же странице зафиксированы все родственные и социальные связи. Имена, фамилии и телефоны всех людей (многие из которых дублировались на отдельных, собственных, страницах, но уже подробно, по той же схеме), которые так или иначе были связаны с интересующим вас абонентом. Таких «побочных» телефонов у всех было разное количество. Ларискина страница была под завязку заполнена именами и телефонами, записанными мелким аккуратным почерком. Судя по всему, Мариша подняла сегодня на ноги половину совершеннолетних жителей нашего города. И никто ничего не знает. А ситуация-то серьезнее, чем я думала. Да еще эти дурацкие Маришины предчувствия!

– Может, в милицию заявить? – я пыталась припомнить, что положено делать в таких случаях.

– Попробовать, конечно, можно, – вдруг подал голос Леша, про которого я успела уже забыть, – только вряд ли у вас его примут.

– Почему? – мы обе вдруг сообразили, что Леша-то у нас, между прочим, адвокат. Причем, берется он обычно за уголовные дела, и в милиции бывает все-таки почаще нас. И у него, вроде, даже какой-то приятель там оперативником работает чуть ли не в отделе по раскрытию убийств.

– Ну, во-первых, заявления такие принимают у родственников, а вы ей никто. Во-вторых, времени мало прошло. Она когда последний раз объявлялась?

– Вчера утром. Мы с ней созванивались, – доложила Мариша.

– Ну вот! Всего сутки прошли. Рано еще беспокоиться. Может, она загуляла где-нибудь в веселой компании.

– Не могла она загулять, если мы с ней договорились сегодня на десять часов!

– Все равно не возьмут. А если и возьмут, искать не будут. Будут ждать, когда сама вернется. Или когда труп какой-нибудь подходящий появится. Из неопознанных.

Мне показалось, что Леша получает удовольствие, рассказывая нам про неопознанные трупы. И, похоже, не только мне.

– Спасибо тебе, Леша, – подчеркнуто вежливо прошипела Мариша, – ты нас очень успокоил.

– Не за что! – великодушно отмахнулся он.

– Да… вот так будут тебя маньяки убивать, а милиция даже заявление не примет. Будут терпеливо ждать, пока подходящий труп нарисуется. Кстати! – я решила прервать свои печальные размышления. – А почему ты решила, что тут маньяк постарался?

– Говорю же, предчувствия у меня. Помнишь, она в воскресенье говорила, что на этой неделе с кем-то встречается? Мы же про них ничего не знаем. А вдруг они и есть маньяки?

– Задолбала ты со своими маньяками! А когда именно она с ними собиралась встречаться?

– Когда именно, она не сказала. Сказала только, что на этой неделе… Вот если бы узнать, когда и где. Может, и удалось бы что-нибудь выяснить.

И тут меня осенило! Знакомиться в интернет Лариска залезла с моей легкой руки и при моем непосредственном участии. Мы даже анкету ее заполняли в соавторстве. А что если…

– Мариша, у тебя на компьютере интернет подключен?

– Да. А что?

– Да идея одна появилась. Ты как, кстати, относишься к чтению чужой переписки?

– Чужие письма читать нехорошо, – порадовал нас свежей мыслью Леша.

Он, по-моему, вообще не собирался нас сегодня покидать. Удобно устроившись в кресле, коих в приемной стояло аж четыре штуки, он крутил в руках пульт от телевизора и с интересом следил за нами. То ли заинтересовался нашей пропажей, то ли ждал подходящего момента, чтобы отобрать у Мариши свою минералку. А может, просто времени свободного было навалом – человек, как-никак, недавно развелся, дома его никто не ждет.

– Мы не ради удовольствия читать будем, а для дела, – успокоила я Лешу. – Давай попробуем посмотреть, с кем Ларка в последние дни общалась. Вдруг что-нибудь полезное узнаем.

Я решительно согнала Маришу с рабочего места и бодро защелкала клавишами. Так, вот он, нужный сайт. Теперь самое главное, чтобы повезло. Логин Ларискин я знала, как-никак вместе анкету заполняли, а пароль надеялась подобрать. Дело в том, что когда мы регистрировали Ларку на сайте, я рассказала ей про свой способ создания паролей. Во-первых, пароль у меня везде был один, чтобы не было нужды запоминать многочисленные комбинации букв и цифр. А во-вторых, чтобы легче было запомнить даже единственный пароль, я применяла следующую хитрость: при вводе пароля следовало переключиться на английский язык, а потом набрать какое-нибудь русское слово, ориентируясь на русскую же раскладку клавиатуры. В результате получалась полная белиберда, запомнить которую, однако, было несложно. Например, если я таким способом набирала свое имя: «Наташа», у меня получалось yfnfif. Чем не пароль? И главное, забыть его очень трудно.

Я надеялась, что Лариска воспользовалась моими советами. Иначе подобрать пароль мне не удастся – хакер из меня никакой.

Значит так! Переключаемся на английский и вперед: «Лариса» – мимо, вместо вожделенной Ларкиной страницы я внимательно ознакомилась с надписью, сообщавшей мне, что пароль я ввела неправильный. Ладно, попробуем еще раз: «Лара» – тот же результат. Попробуем что-нибудь игривое: «Ларисочка» – набран неправильный пароль. Решив не сдаваться ни за что, в следующие десять минут я перепробовала массу производных от имени Лариса. Лариска, Ларка, Ларчик, Ларюська, Лора, Лоретта и даже Ларек. Ничего не помогало. Результат по-прежнему был нулевой. Отчаявшись, я решила обратиться за помощью к общественности. Общественность предложила набрать «Ларочка».

Ларочка нам тоже ничем не помогла. Больше вариантов не было. Я хотела уже было прогнать все имена по второму кругу, но тут опять подал голос Леша:

– А почему ты имя набираешь?

– Потому что я ей рассказывала на примере имени как раз. А Лариска у нас обезьяна известная. А если не имя, тогда надежды вообще нет – другой пароль я не подберу.

– Попробуй набрать фамилию.

– Точно! – оживилась Мариша, – давай фамилию попробуем.

Я попробовала. Ни на что не надеясь, я вяло набрала все тем же извращенным способом Ларкину фамилию: «Веденева» – и нажала Enter…

Мне пришлось тут же признать, что и от мужиков в нашей непростой жизни может быть польза – передо мной во всей красе открылась Ларкина страница.

Я глянула на нее и взвыла. В списке контактов у нашей девушки в поисках личного счастья значилось восемьсот тридцать два человека. Сначала я собралась восхититься такими коммуникативными способностями подруги. А потом, представив объем предстоящей работы, приуныла.

– Ни фига себе! – раздался над моим ухом восторженный Лешин вопль. – Какая популярная личность ваша подружка!

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела, что они оба с Маришей нависли надо мной – один справа, другая слева – и тоже вовсю впечатляются широтой Ларкиной души. И эти люди рассказывали мне о приличиях!

Так, хватит эмоций! Мы, в конце концов, сюда за полезной информацией зашли. Вот и будем ее искать.

– Мариша! Давай-ка садись на свое место. Я тебе сейчас расскажу, что надо делать, – я решила немного покомандовать. – Лешенька, не будешь ли ты так любезен, и не нальешь ли дамам кофейку?

Нейтрализовав таким образом не в меру любопытного юриста, я приступила к инструктажу:

– Вот смотри, сложного здесь ничего нет. Нам нужно просмотреть переписку только с теми, с кем она общалась в последние дни. Их, наверняка, не очень много. Я думаю, человек двадцать или тридцать, – заметив встревоженный Маришин взгляд, я подумала, что напрасно пугаю ее так сразу. – Ну может, и не двадцать, а человек пять. Я думаю, мы быстро управимся. Все, с кем Лариска общалась в последние дни, в начале списка. Только тех, кто в самом начале и только с одним сообщением, ты не смотри – они совсем недавно появились, и Ларка с ними точно не общалась. Смотри тех, кто в начале списка, и у кого сообщений много. Вот с кем-то из них она и могла договориться о встрече. Да! И телефоны заодно смотри. Помнишь, она говорила, что с кем-то по телефону разговаривала.

Мариша с энтузиазмом ринулась в дебри Ларкиной переписки, а я, получив от Леши чашку с кофе и прогнав его самого в кресло, стала ждать результатов. Хорошо все-таки быть руководителем!

Обиженный Леша демонстративно от нас отвернулся и включил телевизор. На экране замелькали герои какого-то любовного сериала.

– Интересно? – ехидно осведомилась я.

– Тут скоро новости будут, – буркнул Леша, даже головы в мою сторону не повернув.

Обиделся, значит. Неудобно, конечно, перед хорошим человеком, но иначе никак нельзя. Если он будет все время под ногами крутиться, наш интерес к Ларискиным интернет-контактам примет исключительно развлекательный характер. А у нас дело важное!

Мариша отдалась нашему важному делу полностью. Из-за компьютера то и дело раздавались ее возмущенные комментарии: «Ну ни фига себе! С такой внешностью – и такие требования», или «Ты посмотри, какие он фотки выложил! Кошмар!», или короткое и емкое: «Вот сволочь!». Все виртуальные Ларкины собеседники были ей заранее ненавистны. Оставалось только найти самого отъявленного негодяя. Мариша взяла след и сдаваться, похоже, не собиралась. Если надо, она будет сидеть в интернете до утра, но виновного в исчезновении нашей подруги отыщет. В этом Мариша не сомневалась ни секунды.

А вот меня начали посещать сомнения. С чего мы вообще решили, что найдем виноватого в интернете? Да и в чем виноватого? В том, что пропала наша жадная до новых впечатлений подруга? Похитили ее что ли? Зачем? Выкупа за нее все равно никто не даст – богатых родственников у Ларки сроду не было.

Или это правда маньяк? Тьфу ты! Надо поменьше слушать Маришу с ее богатой фантазией. Зачем маньяку этот огород городить – соблазнять во всемирной паутине доверчивых дамочек? Гораздо проще подкарауливать жертвы где-нибудь в спальных районах по вечерам. И следов никаких.

В общем, минут через десять я была уже почти уверена, что занимаемся мы ерундой. Никакой связи между Ларискиным исчезновением и ее интернет-интрижками нет и быть не может. Да и почему я поверила, что она пропала? Мариша задурила мне голову на том только основании, что Ларка весь день по мобильному недоступна. А причина, наверняка, в том, что у нее батарея (тьфу! Аккумулятор!) разрядилась. Может, она уже обнаружила, что лишена связи с миром, и поставила телефон на зарядку. Вот сейчас я наберу Ларкин номер, она мне ответит, и мы вместе посмеемся над Маришиной паникой. Правда, придется признаться, что мы вероломно влезли в ее интимную переписку. Или не признаваться – авось не сообразит, что сообщения кто-то читал? Или валить все на вездесущих хакеров?

«Вызываемый абонент сейчас недоступен. Пожалуйста, позвоните позже» – какие приятные голоса у этих телефонных автоматов. Уж для плохих новостей могли бы подобрать что-нибудь скорбное.

Но почему, если абонент недоступен, это обязательно плохо? Телефон у Ларки могли украсть, сим-карту выбросить – вот и слушаем мы теперь про Ларискину недоступность. А ей просто позвонить нам невозможно.

– Мариш! А может, у нее просто телефон украли? Симку выбросили, вот мы и не можем до нее дозвониться.

– Ну а сама она где? – Мариша явно не хотела со мной соглашаться. Версия про интернет-маньяка казалась ей более симпатичной.

– А сама она в милиции. Заявление пишет о пропаже телефона. Потому ее и нет нигде.

Этот вариант нравился мне все больше. Однако Мариша не торопилась меня поддержать. А может, решила отстаивать свою безумную версию с маньяком до конца.

– Фигня! – авторитетно заявила она. – Если бы у Ларки украли телефон, она бы обязательно позвонила. Пожаловаться и посоветоваться. И про милицию сама бы сроду не догадалась, она же непрактичная.

– Да как бы она позвонила, если у нее теперь мобильника нет? – мне не нравилось не столько Маришино упорство, сколько ее уверенность в Ларискином бытовом идиотизме. – Да и про милицию догадаться нетрудно. Это естественно. Тебя ограбили – ты бежишь в милицию.

– Для тебя, может, и естественно, а Лариска бы сама не пошла заявление писать. Ей надо про это сказать, да еще и за ручку отвести. Ты вспомни, когда у них квартиру вскрыли, кому она сначала звонила?

Да уж! Эта история рушила всю мою симпатичную версию. Тогда милицию Лариска действительно вызвала часа через полтора, после того, как приехали мы с Маришей и еще человек шесть, вызванных нашей пострадавшей. И только дружным хором нам удалось убедить перепуганную Ларку вызвать специалистов и прекратить уборку места преступления. Почему-то про милицию в трудные для себя моменты Ларка думает в последнюю очередь.

– Есть! – заорала Мариша с восторгом рыбака, целый день просидевшего на склизком речном берегу под дождем, и к вечеру поймавшего, наконец, долгожданного пескарика. – Вот он, голубчик!

Мы с Лешей разом сорвались с кресел и с недопитым кофе в руках помчались на Маришины вопли. Добежав, я, на всякий случай, уточнила:

– Кто «он»?

– Ну тот, у которого своя фирма. Рекламная. Помнишь, она рассказывала. Который в кофейне не захотел встречаться.

– Ну и…

– Смотри, они договорились на среду. В девять вечера в «Акварели». Среда вчера была. Может, он последний, кто ее видел.

Мы с Лешей, чуть не стукнувшись головами, наклонились к монитору. Мариша открыла анкету предполагаемого похитителя невинных девиц, и я во второй раз за день застыла с открытым ртом.

С фотографии на меня смотрел Коненко Владимир Анатольевич. Директор издательского дома «Люкс», мой бывший директор, один из «трех толстяков», собственной персоной.

– А ничего дяденька! Симпатичный, – Мариша удовлетворенно откинулась на спинку стула, предоставляя нам с Лешей возможность получше рассмотреть фотографию предполагаемого злодея.

– Какой дяденька! Это Вовка Коненко, мой бывший шеф. Он женат, между прочим.

– Ну и что?

– А то, что Лариска говорила, что тот – богатый и неженатый.

Над этими моими словами Леша заржал совсем уже неприлично:

– Какие же вы, девочки, наивные! Да какой же дурак про себя напишет, что женат?

– Правильно! Врал он Ларке. Заманивал, – Мариша готова была согласиться с чем угодно, лишь бы не отказываться от своих предположений.

– А ты что, знаешь его что ли? – уточнил у меня отсмеявшийся Леша.

– Знала раньше. Я еще год назад на него работала. А потом уволилась, и они – их трое начальников было – на меня обиделись. Так что теперь мы как бы и не знакомы. Здороваемся при встрече, и все.

– Ну теперь у тебя есть способ ему насолить, – быстренько сообразил Леша. – Стукни его жене, что он на сайте с девчонками знакомится.

– Зачем?

– Ну как зачем? Отомстишь.

– За что? За то, что он на меня обиделся?

Леша не стал мне отвечать, снова обиженно засопел и независимой походкой направился к креслу. По телевизору уже шла заставка местных новостей.

– Где же твоя мужская солидарность, Лешенька? – поинтересовалась я как можно ехидней.

Но Леша на меня не реагировал. Он смотрел анонс предстоящего выпуска новостей: «сегодня губернатор встретился с представителями союза товаропроизводителей области… Выпускные экзамены в школах в этом году будут проводиться по системе ЕГЭ… Зверское убийство предпринимателя… Мировая премьера в кинотеатрах города…»

– Это что же, у нас школьные экзамены важнее, чем убийство? Почему про убийство не в начале выпуска говорят? – я попыталась втянуть присутствующих в обсуждение, но они не поддались. Мариша с азартом выискивала последних Ларкиных собеседников, а Леша внимательно смотрел на губернатора и товаропроизводителей.

– Выходит так, – наконец отозвался он. – Это же предпринимателя убили. Предпринимателей народу не жалко. Предпринимателей у нас много – вон губернатор с ними встречаться не успевает.

– Все равно. Это же убийство как-никак. Да еще и «зверское». С таких новостей начинать надо.

– Нет, – подала голос Мариша, – начинать надо с губернатора. Все правильно. А потом про экзамены. Предпринимателю убитому все равно, он и следующим сюжетом пойдет. А школьникам еще экзамены сдавать. У них родители переживают.

Вот уж не предполагала я в подруге такого цинизма. Убийство для нее ерунда, видите ли. Или это я такая чувствительная?

– У убитого тоже, между прочим, родители есть.

Не знаю, зачем я это сказала. Обидно стало за незнакомого человека.

– Ладно, не ругайся, – Мариша, видимо, и сама почувствовала, что увлеклась. – Иди смотри. Я второго нашла.

– Ну да? – я не верила в такое везение.

– Точно! Вот пожалуйста: художник, сообщения у него все какие-то… мудреные, и встречу назначил тоже на среду. Только в десять вечера. Это как же Ларка собиралась на оба свидания успеть, если между ними всего час?

– Леша, позови меня, когда про убийство будет, – попросила я и пошла смотреть второго кандидата в злодеи.

С ним, к счастью, я знакома не была. Обычное, ничем не примечательное лицо. Такого, если второй раз встретишь, сроду не узнаешь. Видимо понимая, что с такой внешностью на внимание рассчитывать не стоит, парень вовсю интересничал в разговоре. Даже ник он себе выбрал «художественный» – Леонардо. Неудивительно, что Ларка попалась на эти сладкие речи.

Я уже почти ненавидела этого прохвоста Леонардо. Задурил голову наивной дурочке, а мы теперь с ума сходим. Мысленно я распалялась все больше. Даже готова была согласиться с версией о маньяке, при условии, что в маньяки мы выберем Леонардо. Мысль, что злодеем в этой истории окажется милейший Вовка Коненко, казалась мне кощунственной. Да к тому же, насколько я помню, он всегда был примерным семьянином. Хотя, кто знает. Может, за последний год все изменилось. Или он раньше только создавал видимость добропорядочности. Нет, все равно не хотелось думать про Вовку плохо.

– Наташ, иди! Про убийство началось, – лениво сообщил Леша и вдруг завопил, уставившись в экран: – Ну ни фига ж себе! Знакомые все лица!

Я тоже посмотрела в телевизор и почувствовала, как ноги становятся ватными. С экрана на меня смотрел все тот же Вовка Коненко.

«Сегодня ночью в нашем городе было совершено очередное убийство бизнесмена. В своей машине был застрелен директор издательского дома «Люкс» Владимир Коненко. По нашим данным, он был убит несколькими выстрелами практически в упор. Сотрудники правоохранительных органов от комментариев пока отказываются. Связано ли это убийство с профессиональной деятельностью Коненко, или было совершено по другим причинам, нам еще предстоит узнать…».

Я вдруг вспомнила, что до сих пор держу в руке совершенно бесполезную пустую кофейную чашку. Аккуратно поставила ее на столик, и только после этого рухнула в кресло. Организм отказывался дальше иметь со мной дело: ноги не хотели держать, а разум – воспринимать подобные новости.

То, что «зверски убитым» бизнесменом оказался мой бывший шеф, не укладывалось в голове.

– А где же тогда Ларка? – растерянно произнесла Мариша.