Убийства павлиньим пером

Глава 11 НИЧЬЯ ШЛЯПА

С вопросом о механическом приспособлении было покончено так быстро, словно кто-то закрыл крышку, и Мастерс снова стал самим собой – вежливым, предупредительным. Франсис Гейл стояла, переводя взгляд с одного на другого, ее подбородок был вздернут. Хотя она, казалось, была готова принести извинения, на ее лице все равно был вызов, который тревожил. Сегодня она выглядела старше и бледнее и любопытным образом более хулиганистой. Может быть, из-за маленькой синей шляпки.

– Если это еще одна ваша уловка, – холодно произнесла она, – мне она не нравится. Я не могу больше ждать. Вы обещали играть честно, мистер Мастерс. Мой отец говорил мне, что вы, – она обвиняющее посмотрела на Г. М., – станете играть честно. Он… он собирался притащить меня сюда с целой толпой адвокатов, но я не могла бы этого вынести. Я вышмыгнула из дома, пока они все еще спорили.

– А я было подумал, что это Броки прислал вас сюда, – признался Г. М., который по каким-то таинственным причинам, казалось, чувствовал себя под ее взглядом смущенным. – Но если вы хотите изложить нам что-то, что у вас на уме…

– Я думаю, вы просто животные, вы все, – произнесла мисс Гейл. – Но я готова рассказать вам то, что вы желаете знать.

– Вот, мисс. Вот пример настоящего самообладания! – произнес Мастерс с широкой улыбкой и вводящей в заблуждение сердечностью. Он энергично обошел комнату, чтобы придвинуть ей стул. И в то же самое время как бы невзначай вынул из кармана портсигар Дженет Дервент. – Сожалею, что заставили вас так долго ждать, но вы понимаете, как трудно иметь дело с такими вещами. – Он протянул ей портсигар. – Не хотите ли сигарету, мисс?

Она холодно посмотрела на него, но цвет ее лица стал ярче.

– О! Это тот самый портсигар, который вы нашли под телом бедняги Вэнса, не так ли?

– Не в бровь, а в глаз, сынок, – сонно заметил Г. М. – С женщинами тебе сегодня не везет.

– А теперь могу ли я вас спросить, мисс, откуда вы это знаете? – поторопился задать вопрос старший инспектор. – Я не говорил вам вчера ничего о портсигаре. Сообщение об этом появилось в газетах только сегодня утром.

– Моя дорогая подруга миссис Дервент обзвонила сегодня утром всех своих друзей. Даже меня. – Впервые за все время, что они ее знали, в карих глазах девушки заиграли шаловливые чертики. – Более того, мистер старший инспектор, вам больше меня не запугать. Я вас поймала. Я знаю все о том, как вы пытались вчера вечером насильственно принудить ее к любви в автомобиле…

– Честное слово, Мастерс, ты это делал? – поинтересовался Г. М., с интересом поворачивая к нему голову.

Но старший инспектор снова обрел железный самоконтроль.

– Нет, сэр, я этого не делал, – ответил он с оглушительным хладнокровием.

– Я и не думаю, что вы это делали на самом деле, – уступила девушка. – Миссис Дервент говорит такое обо всех, не важно, делали они это или нет. Даже о бедняжке Филиппе. Но все, что мне остается, – это представлять вас в этом автомобиле и что вы, предположительно, там делали и все такое… Ну, в общем, вам меня больше не запугать. Я знаю, что вы хотите знать. Вы хотите знать, не могут ли быть на портсигаре отпечатки моих пальцев? Да, я думаю, они там могут быть.

– Ха-ха! – отреагировал Мастерс. – Вы намерены сознаться в убийстве, мисс?

– Не говорите так, даже в шутку. – Она проницательно посмотрела на него. – В любом случае одна часть истории дорогой миссис Дервент – правда. Вэнс точно взял ее портсигар в понедельник вечером, после того как пил у них чай. Я знаю, потому что, когда после этого мы с ним виделись, я держала этот портсигар в руках.

– Это несколько странно, мисс. Мне кажется, я припоминаю, как читал в одной из газет, которые выписывает моя жена, – «Руководство христианской семьи» или что-то вроде того? – что вы – одна из лучших юных леди-атлеток, потому что не пьете и не курите.

Она снова посмотрела на него:

– Обычно я так и делаю. Хотя иногда пью вино. Но я брала портсигар не для того, чтобы закурить. Я обнаружила, что в моей компактной пудре разбилось зеркальце. А это к несчастью, как я сказала моему отцу. Я расстроилась из-за этого. Тогда Вэнс вручил мне этот полированный портсигар, который мог заменить зеркало, и сказал: «Возьми, используй это». Но когда я увидела, чей это портсигар, я решила, что он сделал это нарочно, и была готова бросить его ему в лицо. О, я была в ярости! Но Вэнс ничего такого не имел в виду. Вэнс был просто… просто таким.

При упоминании о портсигаре в таком качестве выражение любопытства на лице Г. М. сменилось морщинками на лбу. Он потянулся и взял портсигар у Мастерса. Изучил его. Но ничего не сказал.

– Итак, мисс. Давайте вернемся к этому, – продолжил старший инспектор. – Вчера я задал вам два вопроса, но вы решили отвертеться от них. Будьте так добры ответить на них теперь. Во-первых, вы все еще отрицаете, что проезжали вчера днем мимо Бервик-Террас в голубом «толботе» и смотрели на дом, где…

– Конечно, не отрицаю. И знаете почему? Поскольку вы говорили с дорогой миссис Дервент, я полагаю, вы теперь знаете все. Я шпионила, вот что я делала.

– Вы последовали за мистером Китингом на Бервик-Террас?

– Да. Это так. Правда, сначала я не собиралась этого делать. – Франсис Гейл выглядела несчастной, хотя Полларду казалось, что больше от горя, нежели от унижения. Ноготь ее пальца вонзился в ручку кресла. – Я объехала Линкольн-Мэншнз, где живет Вэнс, чтобы… чтобы увидеть его, и обнаружила, что что-то не так. Он как раз выезжал оттуда в такси. Когда я увидела, что он отправился в этот дом на Бервик-Террас, я не знала, что и подумать. Так что я проехала еще несколько улиц и вернулась. Какой-то другой мужчина, – она бросила взгляд на Полларда, – как раз поднимался по ступеням, и я не могла ничего понять.

– Вас удивило, что мистер Китинг вошел в пустой дом?

– Нет.

– Почему нет, мисс?

Она сосредоточенно провела пальцами по ручке кресла.

– У вас был еще один вопрос, мистер Мастерс. Вы спрашивали меня вчера, почему я брала ключи и осматривала дом три месяца назад. Я не хотела осматривать это противное место. Не хотела даже близко к нему подходить. Но мне сказали, что это единственный способ, которым я могу получить ключи – взять их у агентов. Так что мне пришлось это сделать. Потому что, разумеется, я не могла объяснить истинной причины…

– Какова она была?

– Это миссис Дервент меня послала, – ответила Франсис Гейл, выставив вперед нижнюю челюсть. – Говорю вам, я знаю ее только полгода, – продолжала она после паузы. – А тогда совсем еще не знала. Но я поняла, почему эта старая кошка послала меня туда сразу после того, как я там побывала. Понимаете ли, каждые три месяца или около того эта леди устраивает представления – у нее это что-то вроде душевной болезни. – Франсис скорчила гримасу. – Она ложится в постель, лежит там словно королева и пытается загипнотизировать себя, говоря о своих любовниках. Ну, однажды, когда я была у нее, она неожиданно села, словно вошла в транс, и начала говорить о каких-то письмах, о которых только что вспомнила. Сказала, что забыла их в тайнике дома, из которого они съехали. Стала причитать, что она не вынесет, если кто-то въедет в этот дом на Бервик-Террас и найдет письма. О, она говорила такие чудовищные вещи!

А потом стала просить меня пойти туда и забрать для нее эти письма. Сначала миссис Дервент думала, что у нее есть ключи от дома, которые она никому не отдавала, но потом обнаружила, что их нет. Так что она попросила меня отправиться к агентам по продаже недвижимости…

И вы знаете, почему она это сделала? Я достала письма, все как надо. А потому, что некоторые из них были от Вэнса. Конечно же эта старая кошка знала, что я их прочту.

Признание Франсис Гейл было ей в тягость, но, похоже, она испытывала облегчение, все в конце концов рассказав. Г. М. положил портсигар на стол.

– Ох-ох! Что за баба! Но это не та часть, которая вызывает у нас наибольшее любопытство. Вы сказали, что эти письма были спрятаны в каком-то тайнике. Случайно, этот тайник не был устроен где-то около коричневого дивана в мансарде?

– Да, это было ее любимое место. Она сказала мне, что обычно любила лежать на этом диване и мечтать. Говорила, что в этом диване что-то есть. – Девушка нахмурилась. – И письма были в диване. Понимаете ли, там было такое углубление…

– Углубление? – повторил Мастерс, медленно поднимаясь на ноги.

– Не совсем углубление. Но оно открывалось на петлях, а там внутри было пространство, где можно держать подушки или одеяла… Я сказала что-то не так?

– Погодите одну минутку, мисс, – настойчиво попросил Мастерс, помахав перед ней рукой, словно гипнотизер. – Вы хотите сказать, что это пространство в диване достаточно большое, чтобы кто-нибудь мог в нем спрятаться?

– Нет, я так не думаю. – Девушка выглядела испуганной. – Это невозможно, разве что человек очень маленький и тощий, как… как подушка. Нет, этого не могло быть. Кроме того, этот человек там задохнулся бы.

И тем не менее Мастерс, пробормотав проклятия, уже потянулся к телефону, чтобы позвонить инспектору Коттерилу. Г. М., ничуть не встревоженный, продолжал посасывать свою трубку из кукурузного початка.

– Не думаю, что все это так просто, сынок, – пробормотал он. – Я согласен с девушкой – вряд ли убийца мог ускользнуть таким образом. Но в этом может быть кое-что интересное… – Он пристально посмотрел на Франсис Гейл. – Вы ответили на множество вопросов, на которые отказывались отвечать вчера. А теперь, когда между нами все хорошо и гладко, вы не хотите взять какие-нибудь слова назад?

– Взять слова назад? Я не понимаю.

– Ну, например, – Г. М. сделал вялый жест рукой, – вы сообщили нам, что абсолютно уверены, что ваш друг Гарднер не брал и не мог взять револьвер «ремингтон» из дома Дервента в тот вечер, когда вы там играли в убийства.

– И что?

– Вы все еще на этом настаиваете?

– Настаиваю, абсолютно! – вскричала девушка, сжимая руки. – Я хотела бы, чтобы вы прекратили! Вы делаете из Рона нечто вроде дебила, или козла отпущения, или что-то вроде этого. Он не брал револьвера, говорю вам. Не брал, не брал! Почему бы вам не пойти и не спросить у него самого? Он сегодня утром в Линкольн-Мэншнз. Он… А кто сказал, что он его взял?

– Филипп Китинг. Между прочим, Мастерс, я думаю, нам лучшее позвать нашего друга Филиппа сюда.

Мастерс закончил говорить по телефону, и Г. М. дал ему необходимые инструкции. Девушка оставалась спокойной и дерзкой. Изучая ее, Мастерс открыл саквояж, который принес с собой. Затем достал и положил на стол Г. М. мягкую серую шляпу, внутри которой было написано имя Филиппа и револьвер 45-го калибра. При виде пистолета мисс Гейл слегка вздрогнула, но ничего не сказала. Китинг, который вошел минутой позже, был очевидно удивлен, увидев ее здесь, и выказал некоторые намеки на опасение.

– Франсис, старушка, – сердечно произнес он. – У меня не было возможности повидать тебя и сказать, как я сожалею о твоей великой…

– О черт! – Она повернула к нему пылающее лицо. – Филипп Китинг, я хочу знать, что это на тебя нашло? Ты на себя не похож. Ты выглядишь смешным и нездоровым. Ты что, сообщил этим людям, что Рон Гарднер взял пушку… – она указала на револьвер, – домой во вторник вечером? Филипп Китинг, ты прекрасно знаешь, что это не так. Я думала, что хоть ты будешь говорить правду…

– Так я и сделал, – заявил Китинг, неожиданно встревожившись. И снова Поллард заметил, что у него довольно холодные глаза. – Итак, джентльмены?..

Мастерс представился, тогда как Г. М. – Поллард готов был поклясться – сладко спал.

– Итак, сэр, – сказал старший инспектор, – мы ценим ваше предположение, что… гм… Вэнса Китинга убило какое-то механическое приспособление. – Здесь он сделал паузу, словно ожидая, что жертва схватит наживку, но Филипп только с вежливой настороженностью кивнул, и Мастерсу пришлось продолжить: – Но, насколько нам известно, это было сделано при помощи этой пушки. Этой пушки. – Он поднял револьвер. – Можете ли вы идентифицировать его, сэр? Итак, вы утверждаете, что мистер Гарднер во вторник вечером забрал его домой?

– Минуточку, – возмутился Китинг. – Я не понимаю, почему за это меня следует в чем-то обвинять. Насколько мне известно, он именно так и сделал.

– Вы в самом деле видели, как он взял его?

– Нет. Но мне об этом сказал мистер Бенджамин Соар. А с чего бы ему лгать? – Голос Китинга слегка изменился, став более деловым. Похоже, он гадал, о чем они разговаривали в его отсутствие; а может быть, тому были какие-то другие причины. Во всяком случае, Филипп Китинг утратил свою манеру доверительной сердечности. Его круглое, сияющее честностью лицо было вежливо, но не более того. Он вынул из кармана маленький перочинный нож и принялся механически открывать и закрывать лезвие, словно не знал, чем занять руки.

– Сэр, мы хотели бы услышать только о том, что вы видели лично, – пояснил Мастерс. – Когда вы в последний раз видели этот револьвер?

– На вечере убийств во вторник. Приблизительно в половине двенадцатого. Или около того.

– Почему вы можете так точно назвать время?

– Вечеринка пошла наперекосяк. Мы собирались домой. Дервент спросил нас, не хотим ли мы по-быстрому пропустить стаканчик на дорожку. Мы согласились, вышли из гостиной и направились в его берлогу. Так что я могу сказать точно: в это время пушка лежала на каминной доске. Я ее видел.

Пока, как заметил Поллард, описание Китингом вечера вторника совпадало с описанием Дервента. И снова звякнуло лезвие перочинного ножа.

– Значит, так. И кто последним выходил из гостиной?

– Дервент. Я думал, он закрывал дверь. Черт побери, я вижу, вы смотрите на меня; но мне больше нечего сказать Мы пошли к Дервенту и выпили.

– Да, сэр. И что было потом?

– Ну, во время этой выпивки мисс Гейл расстроилась, или что-то в этом роде, и ушла к своей машине. Рон Гарднер последовал за ней.

– Минуточку. Пока вы все были вместе в «берлоге» мистера Дервента, выходил ли кто-либо из комнаты до того, как вас покинула мисс Гейл?

– Нет, мы пробыли там буквально пару минут.

– Сколько прошло времени между входом мисс Гейл и тем, как мистер Гарднер последовал за ней?

Китинг задумался.

– Не могу точно сказать. Полминуты или, может быть, минута. Я советовал Рону не ходить. Я сказал ему: «Послушай, старина, когда доходит до этого, самое мудрое – оставить их в покое. Не стоит будить спящую собаку». Но он все равно пошел.

– Один?

– Нет. С ним вместе к парадной двери пошел Дервент.

– Значит, если мистер Гарднер взял пушку, он должен был взять ее в промежуток времени между тем, как оставил вас в «берлоге», и тем временем, когда вышел из дома с мистером Дервентом?

– Полагаю, что так. Я их не видел. – Китинг явно волновался: казалось, после беспорядочных вопросов Г. М. он почувствовал в тяжелой безличной важности Мастерса что-то тревожащее. – Вы все еще хотите знать больше? Да, конечно. Мы с Соаром остались в «берлоге». Соар двинулся за Дервентом и Роном; он стоял в дверях. Я последовал за ним, чтобы взять мою шляпу. Я думал, что оставил ее в столовой, так что пошел за ней туда. Но ее там не оказалось. Когда я снова вышел в холл, Соар как раз шел от дверей гостиной к входной двери дома. Это – все, что я знал.

– Знали, сэр?

– Да, знал. Соар еще мне сказал: «Поражаюсь я этому парню, Гарднеру, в конце концов он забрал пистолет». Я поинтересовался, что он хочет этим сказать. И Соар пояснил, что Рон обещал одолжить ему эту пушку для какой-то постановки, и сказал, что Соар может забрать ее в конце вечера. А потом Соар повторил: «Но в конце концов сам его забрал. Интересно, он что, хотел меня этим оскорбить?» И показал на дверь гостиной. И точно, в этот момент на каминной полке пушки уже не было. Вот все, что я знаю. Соар вышел через переднюю дверь, а я направился в гардеробную в холле и наконец нашел мою шляпу. Могу вам сказать, что Соара это довольно сильно разозлило.

Мастерс обдумывал услышанное. Китинг резким щелчком закрыл перочинный ножик и убрал его, наконец, в карман жилетки.

– Скажите, мистер Китинг, – прочистив горло, попросил Мастерс, – по вашим словам, мистер Соар сказал: «Интересно, он что, хотел меня оскорбить?» Что он имел в виду под этим?

– О нет, нет, тут все в порядке. Это просто Соар. Он уэльсец, понимаете ли. Обидчивый. Горд, словно Сатана. Полон воображаемых идей. Не то чтобы у Бена мозги были набекрень, не подумайте! Должно быть, он напал в своем бизнесе на золотую жилу. У него такая манера, которая удержала бы на плаву любую компанию в Сити: он внушает доверие. Хорошая голова и хороший нюх, в таком роде.

Мастерс неожиданно сбросил маску большой терпимости.

– В вашей истории много интересного, сэр. Как вы считаете, мистер Соар мог проникнуть в гостиную и взять там револьвер, пока вы искали вашу шляпу в столовой? А?

– Полагаю, мог. Но, ради бога, я не думаю, что он это сделал.

– Значит, так. А насчет столовой, сэр, она находится с той же стороны от холла, что и гостиная?

– Да. О, я признаю, что не мог видеть двери гостиной. Но…

– В ней есть дверь, сообщающаяся с гостиной?

– Да. А что?

– Только предположение, мистер Китинг, которое, я знаю, не может обидеть человека вашего ума, – убедительно сообщил ему Мастерс. – Но если вы не могли видеть мистера Соара, он также не мог видеть и вас. Вы ведь тоже могли проникнуть в гостиную и взять этот револьвер.

Мгновение Филипп таращился на старшего инспектора. Затем по его пухлому животу прошла судорога, пошевелив полы его жилета и оживив его пухлое лицо таким весельем, что слезы навернулись у него на глаза. Он закрыл один глаз и хихикнул. Затем закрыл оба глаза и расхохотался. Но все, что после этого сказал, было:

– Но я этого не делал. А вчера после полудня я был на коктейле. Могу вам дать имена и адреса, если желаете. Надеюсь, мне удастся доказать, что я был там.

– Через минутку мы возьмем у вас эти имена и адреса, с вашего позволения. Но могу ли я спросить, сэр, что вас так развеселило в моем вопросе?

– То, что, по-вашему, я мог бы быть убийцей, – ответил Филипп.

– Разумеется, зачастую это трудно бывает представить. А теперь, мистер Китинг, как я понимаю, вы неожиданно обнаружили вашу шляпу в гардеробной мистера Дервента? Так? Эту самую шляпу? – поинтересовался Мастерс, приподнимая со стола серый предмет.

– Нет.

– Вы слышали от комиссара, что эта шляпа была надета на мистере Вэнсе Китинге незадолго до того, как его застрелили. В качестве простой формальности, – проговорил Мастерс, поворачивая шляпу, – вы можете сказать, что она принадлежит вам?

Филипп повертел шляпу в руках, заглянул внутрь, затем положил ее на стол.

– Боюсь, что не могу этого сказать, мои дорогие, – встревоженно ответил он. – Она совершенно точно мне не принадлежит.

Существуют определенные вещи, как говорил Г. М., которых расследующий дело вправе ожидать, и таким образом они приводят его к ошибке. К примеру, вы не можете ожидать, что очевидные вещи окажутся не таковыми или что стулья убегут, когда вы попытаетесь на них сесть. Но Г. М. также говорил, что именно в этот момент он получил урок, который оживил его бездействующий острый ум и дал ему верное направление. Однако в данный момент старшего инспектора Хамфри Мастерса не волновали философские идеи.

– Ничем не могу вам помочь, – настаивал Филипп Китинг, в очередной раз глядя в лицо Мастерсу честным взглядом. – Это не моя шляпа.

– Но вы признаете, что на ней написано ваше имя?

– Не могу этого отрицать, – ухмыльнулся Филипп. – Но что с того? Когда вы идете в магазин и покупаете шляпу, у вас не спрашивают свидетельства о рождении, чтобы написать имя, которое вы им скажете. Более того, я никогда в жизни не писал внутри шляп мое полное имя. Только инициалы. Вот и все. Кто-то пытается сыграть со мной в игру: сами можете это видеть.

– Как вы можете объяснить, в какую игру с вами хотят сыграть, если мистер Вэнс Китинг лично надел эту шляпу в тот день?

– Никак.

– И вы признаете, что эта шляпа вам подходит?

– Она моего размера, вот что вы хотите сказать? Но если вы поедете со мной ко мне на квартиру, думаю, я сумею доказать, что она никогда мне не принадлежала. – Он обернулся к девушке: – Франсис, ты можешь это подтвердить. Ты знаешь меня давно. Ты когда-нибудь видела, чтобы я надевал что-либо, кроме котелка?

– Нет, никогда не видела, – с сочувствием заявила она. – Кроме разве что цилиндра. Среди нас даже ходила шутка: «Филипп с его котелком».

Мастерс выразительно постучал пальцами по столу:

– Перестаньте, сэр! Хотел бы вам напомнить, что мы обнаружили эту шляпу в той же комнате, где был убит ваш кузен. Но это не означает, что на вас падает подозрение. Пожалуйста, поймите это. Вы с ним жили в одном доме. Мы слышали, что мистер Китинг часто одалживал у вас вещи…

– Благодарю. Я все это знаю, – кивнул Филипп. – А теперь послушайте! Когда я услышал, что в той комнате нашли мою шляпу, меня это не удивило. Я так и сказал комиссару. Я думал, что это, должно быть, и вправду была моя шляпа. Но подумайте здраво. Вы сами признаете, что из этого не следует никаких подозрений. Ну, если бы шляпа в действительности принадлежала мне, какого черта я стал бы это отрицать?

Они выразительно посмотрели друг на друга. И тут Г. М. заявил, что пришло время выпить.