Глава 8

Офис лейтенанта Шелла показался мне еще более отвратительным, чем прежде. Стены были того же очаровательного цвета старой засохшей крови, а приспособленный под стул упаковочный ящик, на который усаживали посетителей, на сей раз был еще неустойчивей. Лейтенанта, правда, я нашел все таким же, как прежде, — высоким плотным бугаем, с коротко постриженными седыми волосами; его прищуренные глаза смотрели на меня с еще большей злобой.

— Его взяли в ресторане отеля, лейтенант, — доложил Донаван. — Он как раз кончал есть, с ним была какая-то психованная блондинка.

— Представляю, — скривился Шелл.

— У нас состоялось что-то вроде небольшого отпевания; тело Вейланда лежало на полу, — продолжал сержант. — Бойд сказал, что он его никогда раньше не видел.

— Спасибо, Пит. — Шелл жестом приказал сержанту выйти, и тот удалился, закрыв за собой дверь. — Садитесь, Бойд! — Лейтенант кивнул на упаковочный ящик.

Я осторожно пристроился на эту проклятую тумбу, боясь, что она вот-вот развалится подо мной, и полез в карман за пачкой сигарет.

— Скажу вам одну вещь, лейтенант, — усмехнувшись, посмотрел я на него. — Ваша полиция намного обогнала полицию всей страны. Повсюду полицейские олицетворяют собой закон, но здесь, в Санта-Байе, для них закон не писан!

Шелл некоторое время молча смотрел на меня: видно было, что он несколько озадачен моим выступлением. Меня же это нисколько не беспокоило, и то, что у истратил три спички, чтобы зажечь сигарету, было простой случайностью. Он подождал, пока напряжение не достигнет самой верхней точки, затем тихо вздохнул:

— Как давно вы лишились разума, Бойд? — В его голосе мне послышалось что-то вроде сочувствия.

— Что, черт возьми, вы хотите сказать? — раздраженно спросил я.

— Почему вы выбрали из всех мест именно Санта-Байю, чтобы совершить это убийство?

— Вы считаете, что это сделал я?

— Не считаю, а знаю наверняка, — сказал Шелл уверенно. — И это несмотря на скандалы, которыми сопровождались все ваши предыдущие пребывания в этом городе; вы же должны наконец понять, что мы следим за вами с того самого момента, как вы появились здесь, в гостинице.

— Был уверен в этом! — Я безучастно посмотрел на лейтенанта.

— Вы должны были также догадываться, что мы завели на вас досье. — Его большой и указательный пальцы раздвинулись на пару дюймов. — Вот такой толщины.

— И это я тоже знаю, — ответил я.

— То, что мы не смогли узнать от вас, получили из Нью-Йорка. — Он резко тряхнул головой. — Все-таки, наверное, вас кто-то здорово шмякнул по голове, раз вы с тех пор все еще не пришли в себя.

— Может быть, вы приведете какие-нибудь доказательства? — сердито вырвалось у меня.

— Почему бы и нет? — Открыв верхний ящик письменного стола, Шелл вынул оттуда револьвер, который придвинул ко мне. — Это, — сказал он почти нежно, — и есть доказательство.

Мои пальцы сжали рукоятку револьвера, чуть приподняв его. И словно зигзагообразная молния пронзила меня от головы до пят. Теперь я знал, в чем дело.

— Оружие убийцы, — зазвучал откуда-то издалека голос Шелла, — ваше оружие, Бойд! Я проверил номер серии, он был у меня в досье.

Я крепко зажмурил глаза, дождался, пока начал рассеиваться красный туман бешенства, затем осторожно их приоткрыл.

— Это всего лишь значит, что убийца воспользовался моим пистолетом. Разве отсюда автоматически следует вывод, что я убийца?

— Конечно нет! Вы же могли потерять свой пистолет, или, может быть, у вас его украли? — В его мягком тоне слышалась издевка. — Жаль только, что вы были так заняты, что забыли сообщить об этом в полицию.

Пистолет уже дважды использовался для убийства, мелькнуло у меня в голове, и я почувствовал внезапную резь в животе, словно в нем никогда не было куриного рагу. Раньше или позже, но пулю, вынутую из головы Алисы Эймс в Нью-Йорке, сравнят с четырьмя пулями, вынутыми из головы Вейланда в Санта-Байе. Тогда мне придется выбирать между электрическим стулом и газовой камерой. Я готов был закричать от отчаяния, и останавливала меня только мысль, что Шелл расценит мой крик как признание.

— Этого достаточно, чтобы предъявить вам официальное обвинение в предумышленном убийстве. — Он любезно улыбнулся. — Хотите кофе, Бойд?

Я кивнул, он позвонил, повесил трубку и удобно устроился в кресле.

— Уверен, что вы поймете, насколько я прав. Поэтому у вас нет другого выбора, кроме как честно рассказать мне обо всем. Можете не торопиться, время у нас есть — этот вечер, а если и его не хватит, то вся ночь впереди. Я хочу сказать, — подчеркнул он с деликатностью разъяренного слона, — что никто из нас отсюда не выйдет, пока я не услышу признания, вы меня поняли?

— Эксперты установили время смерти? — спросил я.

— Между четырьмя и пятью часами минувшего утра.

— Я в это время был в гостинице, в постели.

— Один?

Скорее всего Шери вернулась к себе в комнату не позднее трех ночи, подумал я печально, но решил, что полиция на этот раз обойдется без моей помощи.

— Нет, не один, — ответил я.

— Э, может быть, вам еще и повезет, Бойд! — Его дружелюбный тон был столь же натурален, как цвет волос Джекки Милн. — Значит, у вас имеется алиби, да? И кто та счастливая леди, которая разделила с вами постель прошлой ночью?

— Знаете что? — вскинулся я. — Меня воротит от вашего приятельского тона. Мне больше по душе, когда вы такой, какой есть, — отвратительный и тупой.

— Так как ее зовут? — прорычал он.

— Я забыл. Вы не против, если я позвоню адвокату?

— Против! — Ребром ладони он ударил по моей руке, потянувшейся было к телефону. — И я не нарушаю ваших конституционных прав, Бойд, я хочу, чтобы вы знали это. — Он свирепо, по-волчьи, улыбнулся. — Просто отделение полиции в Санта-Байе пока еще не успело как следует изучить конституцию.

Полицейский в штатском принес кофе, и мне чуть-чуть полегчало. Правда, противно было смотреть, как непринужденно развалился в своем кресле Шелл и как он лениво, с нарочитым удовольствием потягивает свой кофе. Неужели он сказал правду, что готов сидеть здесь весь оставшийся вечер и даже, если будет нужно, всю ночь, пока я не заговорю?

— Не думаю, что вы найдете психиатра, который подтвердит, что я потерял разум, — сказал я, тщательно выбирая слова. — И конечно, я знаю, что у вас вот такое толстое досье на меня и то, что вы не узнали от меня самого, вы получили из Нью-Йорка...

— И что? — пробурчал он.

— А то, что, если бы я убил Вейланда из своего пистолета, неужели я был бы настолько туп, чтобы оставлять его там?

— Ну, может быть, вы сильно нервничали.

— Если бы вы не вынуждали меня, я бы вообще не упоминал об этом, лейтенант, — заметил я скромно. — Но вспомните, когда я был здесь в последний раз, я убил человека — в порядке самозащиты, как вы сами признали! — и еще перед этим...

— Огромная разница — убить в порядке самозащиты или убить преднамеренно и хладнокровно!

— Если вы считаете, что я оставил мой пистолет на месте преступления, то я сдаюсь! — Схватив кофейник и наклонив его над моей пустой чашкой, я наблюдал, как из носика медленно вытекала черная гуща.

— Не расстраивайтесь! — весело произнес Шелл. — Посреди ночи мы устроим еще один перерыв на кофе.

— Кто нашел тело?

— Какой-то неизвестный. Позвонил, но отказался назвать свое имя.

— Это был я, — произнес я мрачно. — Просто хотел быть уверен, что вы найдете мой пистолет прежде, чем его серийный номер покроется ржавчиной.

Шелл заметно помрачнел, и я почувствовал, что, возможно, начинаю одерживать верх.

— Только не умничайте, Бойд! — прошипел он.

— Нет, продолжим, лейтенант! — не унимался я. — Эта хижина находится на краю света, у черта на куличках. Добираться до нее — целая вечность! Кто в здравом уме решится на это? Наш анонимный путешественник наткнулся бы на эту хижину не ранее, чем через двенадцать часов после убийства, направился бы сразу в гостиную и тут же нашел бы тело. Что он, по-вашему, экстрасенс или кто еще?

Шелл вскочил с кресла и распахнул дверь.

— Донаван! — заорал он так, что люди, живущие в Майами, могли бы подумать, что приближается ураган.

Когда через несколько секунд появился сержант, Шелл вытянул свой указательный палец в направлении моей грудной клетки.

— Упрячь его в камеру! — проскрипел он. — Мне тошно смотреть на его лицо!

— Я еще не позвонил моему адвокату, — напомнил я.

— Мы сами позвоним ему, — ухмыльнулся он. — Его снова зовут Смит?

— Вы даже не составили акт! — выкрикнул я.

— В камеру предварительного заключения! — отрывисто бросил Шелл. — Там не так уж плохо, Бойд; если устанете лежать, то всегда сможете встать. Если устанете стоять, можете...

— Есть определенные инструкции, которые вы обязаны выполнять, — сказал я тихо. — Во-первых...

Донаван, схватив меня за локоть, вышвырнул из кабинета, не дав возможности перейти к изложению самой интересной части моих прав. Через тридцать секунд я оказался в камере, куда впихнул меня Донаван; надзиратель запер дверь. Я подумал, что, наверное, уже слишком поздно сменить мое имя на Диабла Бананза и убежать в Аргентину. Стать гаучо и разбойничать в пампасах, размахивая болеро над головой!

Или, наоборот, болеро разбойничают в пампасах, дико размахивая гаучо над своей головой? Запамятовал...

Правда, теперь этот вопрос для меня был уже не актуален.

Не прошло и часа, как я понял, что имел в виду Шелл, предупреждая о том, что я буду весьма ограничен в выборе способа проявить свою физическую активность. Он был прав, говоря, что я мог либо лежать, либо стоять. Можно было даже немного прогуливаться, если делать маленькие шажки и разворачиваться на 180 градусов каждые три секунды. Спустя несколько часов я услышал, как тихо разговариваю сам с собой, что было уже несомненным признаком раздвоения личности. Неожиданно лязгнул замок, и надзиратель открыл дверь.

— На выход, Бойд! — громко произнес он. Ему не нужно было повторять это дважды. Я выскочил из камеры быстрее, чем бежит жалкий оборванец, преследуемый настоящим живым гусем! Надзиратель вывел меня по сложным лабиринтам тюремного коридора к кабинету лейтенанта. Шелл лениво стоял в дверях, засунув руки глубоко в карманы брюк, и, как мне показалось, как-то загадочно смотрел на меня.

— С самой вдовой? — Только и сказал он, медленно покачав головой, — Ну, вы даете, Бойд!

— В чем дело? — Я подозрительно уставился на него. — Пришло время оправиться?

— Небольшой совет, — сказал он. — Не пытайтесь покинуть город, потому что в этом случае я постараюсь прошить вас автоматной очередью. Не впутывайтесь в неприятности — это относится к неосторожному переходу улицы, — или я вас брошу туда, откуда вы только что вышли. Не меняйте отель, не получив предварительно моего разрешения. И еще кое-что. — Он уставился на засиженный мухами потолок. — Да, вспомнил! Когда-нибудь, когда у вас появится больше свободного времени — например, когда будете отбывать свои девяносто девять лет в Сан-Квентине, вы должны будете поделиться со мной секретом, как стать суперменом. — Он медленно покачал головой. — Моя жена наверняка оценит это!

Пропустив его двусмысленную болтовню мимо ушей, я спросил самое для меня важное:

— Вы хотите сказать, что выпускаете меня отсюда?

— Искренне надеюсь, что ненадолго! — прорычал он.

Когда я сделал первый шаг по тротуару, ощущение свободы ударило мне в голову, и я бы бегом помчался к поджидавшим меня двум блондинкам, если бы они сами не взяли меня крепко за руки и не повели к припаркованному рядом автомобилю. Джекки Милн повела машину, посадив меня рядом с собой. Шери Вейланд сидела на заднем сиденье.

— Это сделали вы? — Я переводил взгляд с одной на другую, дико ворочая глазами. — Вы великолепны!

Но как?

— Шери услышала вечером по радио о том, что в какой-то хижине в горах обнаружен труп Стирлинга, — сообщила Джекки. — Она ворвалась в мою комнату, чтобы поведать мне об этом, и когда сказала, что полиция уже задержала для допроса мужчину, я почему-то сразу догадалась, что это, должно быть, вы, Дэнни!

— Передали, что Стирлинг был убит ранним утром, — тихо прибавила Шери. — Моя задача заключалась в том...

— Наша задача, дорогая, — поправила ее Джекки решительно.

— Конечно, дорогая! — извиняющимся тоном поправилась Шери. — Наша задача заключалась в том, чтобы точно вычислить, во сколько это могло произойти. Как я помнила, я вернулась в свою комнату около трех часов ночи. — Неожиданно в ее голосе появились мечтательные нотки. — Я была такой счастливой и такой измученной после этой чудесной...

— Никаких интимных подробностей, дорогая! — резко прервала ее Джекки. — Будем придерживаться только фактов.

— У нас возникло чувство, что вам, Дэнни, понадобится очень надежное алиби, — продолжала Шери уже деловым голосом. — Я хочу сказать, что алиби, заканчивающееся в три часа ночи, вообще не является алиби. Поэтому мы решили, что я скажу в полиции, что провела с вами всю ночь.

— Но даже и в этом случае это алиби не идеально, — подхватила Джекки. — Как можно отнестись к сексуальному алиби, даваемому вдовой убитого? Вы понимаете, Дэнни, что мы чувствовали?

— Да, — признался я ошеломленно. — Конечно понимаю! И как же вы решили эту проблему?

— Мы решили ее очень просто, — произнесла Джекки нарочито скромным голосом.

— Просто! — воскликнула Шери. — Это была идея Джекки, идея совершенно гениальная!

— Мы просто удвоили алиби, — промурлыкала Джекки.

— Удвоить алиби — это хорошая идея, — сказал я. — Но, черт возьми, что вы этим хотите сказать?

— Ну, — Джекки откашлялась, — даже очень подозрительно настроенный полицейский найдет маловероятным, что человек, проведший ночь с двумя великолепными женщинами, найдет время или желание выскочить из постели рано утром для того, чтобы совершить преступление, не так ли?

Мы проехали еще три квартала, пока я смог что-то вымолвить.

— Вы сказали об этом лейтенанту Шеллу? — медленно проговорил я.

— Конечно! — засмеялась Джекки. — Он ведь там главный, поэтому, вполне естественно, мы говорили с ним.

— Мне он показался даже приятным человеком, — произнесла Шери благостным тоном, — жаль только, что он полицейский.

— И что же он сказал? — промямлил я.

— Ничего, — невыразительно ответила Джекки.

— А я думаю, он чертовски неучтив! — решительно заявила Шери.

— Помнишь, как он стоял и смотрел на нас целых пять минут, прежде чем заговорил?

— Был еще кто-нибудь при этом рядом? — с надеждой спросил я.

— Этот недотепа сержант, тот, кто оскорбил меня в ресторане, — раздраженно ответила Джекки, — и какие-то еще двое или трое штатских.

— Кто-нибудь из них что-нибудь сказал?

— Кажется, нет. — Она немного подумала. — Донаван пробормотал что-то о том, что у него болит спина, но я не могла посочувствовать человеку с такими манерами, как у него!

— Дэнни, что с вами? — немного погодя обеспокоенно произнесла Шери. — Вы не заболели?

Мне с трудом удалось покачать головой, хотя и это потребовало от меня немалых усилий.

— Я думаю, у него жар, — настаивала Шери. — Он дрожит как осенний лист!

— Наверное, его там накормили какой-нибудь гадостью, — предположила Джекки взволнованно. — Какие скоты!

Возможно, мне удалось бы сдержаться, но в последний момент, когда я уже собрался выйти из машины, Шери произнесла:

— Джекки, дорогая, думаю, лучшее, что мы можем сделать для нашего бедного Дэнни, — это сразу же уложить его в постель!

Я споткнулся в этот момент, повалился вперед лицом на тротуар и зашелся истерическим хохотом. Потом уже, в комнате Джекки, даже после того, как я просил прощения в течение целых десяти минут, они все еще не могли понять, почему это мне стало так смешно.

Загрузка...