Убийство жарким летом

Глава 1

Стайлс не стал ждать лифта. Он сбежал по четырем коротким пролетам лестницы в вестибюль в полной уверенности в том, что портье со злобным взглядом близко посаженных глаз ждет его.

Положив на стол карточку с номером Пайка, Питер сказал:

— Будьте добры, позвоните по этому номеру.

Портье с надменной улыбкой отодвинул карточку рукой.

— Рядом, в драг-сторе[2], есть платный телефон, — сказал он.

Опершись на здоровую ногу, Питер подпрыгнул и уселся на стол, затем изогнулся и очутился по другую сторону стола рядом с портье. Включив коммутатор, Питер назвал номер. Через мгновение мужской голос ответил:

— Слушаю. Это миссис Симс?

— Это не миссис Симс, — сказал Питер. — Это Стайлс. Я только что поднимался в номер миссис Симс. В комнате все разгромлено, а ее самой нет. — Питер повернулся к портье, который уже перестал улыбаться: — А теперь, парень, закончим наши игры. Кто-то выбил замок, открыл дверь 402-го номера и устроил там погром: перевернул мебель, разбил вдребезги пишущую машинку и ушел с миссис Симс. Когда он это делал, то было, должно быть, много шума.

— Это четвертый этаж, — ответил портье, утратив остатки самодовольства. — Здесь, внизу, я ничего не слышал.

— Но другие-то люди на том этаже были. И никто не жаловался?

— Днем на четвертом этаже никого не бывает, все работают.

— Что-то случилось, Джорджи? — раздался хриплый голос позади Питера.

Сзади стоял чрезвычайно тучный бесцеремонный тип с замусоленной сигарой в углу рта. К нему подошел здоровенный мужчина в синем рабочем комбинезоне.

— Этот подонок угрожает мне, — сказал портье и всхлипнул.

— Ну ничего, Джорджи, сейчас мы вышвырнем его отсюда, — сказал толстяк. — Ирвинг!

Человек в комбинезоне двинулся вперед, играя мускулами.

— Даю тебе тридцать секунд, чтобы убраться отсюда, парень, — сказал толстяк Питеру и улыбнулся так же гнусно, как и портье. Это были отец и сын, о которых говорила Мэриан.

— Вы здесь управляющий? — спросил Стайлс.

— Я здесь хозяин, — ответил толстяк. — Пол Сэвидж. А где я мог видеть тебя?

— Его фамилия Стайлс, — сказал Джорджи. — Это тот, кто ударил меня сегодня, я тебе говорил.

— Наверное, его следует обучить хорошим манерам, — сказал толстяк. — Тридцать секунд истекли. Ирвинг!

В тот момент, когда Ирвинг взгромоздился на стол и приблизился к Питеру, через вращающуюся дверь в фойе вошли два человека.

— Подожди, Ирвинг, — сказал хозяин отеля, — чую, что это легавые.

Двое вошедших приблизились к столу.

— Мистер Стайлс? — спросил один из них. — Сержант Маккомас.

— Тут у меня возникли некоторые проблемы с телефоном, — сказал Питер. — Управляющий и его сын да вот этот еще супермен решили меня выставить отсюда. А портье утверждает, что он ничего не слышал и не видел.

— А что, по-вашему, могло произойти? — спросил хозяин отеля.

— Кто-то вломился в номер миссис Симс, перевернул там все вверх дном и забрал даму с собой, — сказал Питер.

— А, ее… — протянул толстяк.

— Давайте поднимемся и посмотрим, — сказал сержант Маккомас. — Все вместе.

— Джорджи не может покинуть свое рабочее место, — возразил отец.

— Ничего, он отвлечется ненадолго, — сказал сержант.

Питер перебрался через стол, и сержант Маккомас представил ему своего спутника, детектива Хэллигана.

— Пайк устроит настоящий скандал, если с ней что-то случилось, — сказал Хэллиган.

— К сожалению, это факт, — сказал Питер.

— Странно, — заметил Маккомас. — Она совершенно определенно не могла выйти через парадную дверь, находившуюся под постоянным наблюдением с того момента, как мы заняли здесь позицию сегодня в шесть часов утра. Мы видели, как вы пришли и ушли в первый раз и теперь вновь появились несколько минут назад. Мы не видели никого из входящих и выходящих, кто бы как-то мог заинтересовать нас.

Они гурьбой поднялись на четвертый этаж. Хозяин отеля, Джорджи и Ирвинг шли впереди.

— Матерь Божья! — воскликнул Маккомас, когда они открыли дверь 402-го номера.

— Джорджи пытается убедить нас, что никто не слышал, что здесь происходило, — сказал Питер. — А ведь без шума тут не обошлось.

Маккомас посмотрел на Джорджи.

— Я — Пол Сэвидж, как я уже говорил мистеру Стайлсу, хозяин отеля, — заговорил толстяк. — Джорджи — мой сын, Ирвинг — инженер-смотритель.

— Проверьте соседние номера, — сказал сержант Хэллигану, как только толстяк замолчал.

— Насколько я понимаю, миссис Симс вам не звонила? — спросил Питер.

Маккомас покачал головой. Он взглянул на расколотый в щепки дверной косяк и раскуроченный замок и сказал:

— Дверь непрочная, с нее и начали. Кто-нибудь мог открыть ее одним ударом плеча, правда, Ирвинг?

— Думаю, да, — ответил тот.

— У нее вообще не было возможности позвонить, — сказал Маккомас. — Тот, кто это сделал, сразу ворвался в комнату. Включи телефон в сеть, Ирвинг.

— Для этого нужно вызвать телефонного мастера, — ответил инженер.

— Я вижу у тебя в кармане отвертку, а это — все, что здесь понадобится.

— Согласно профсоюзному…

Маккомас, который был сантиметров на двадцать ниже и килограммов на двадцать легче Ирвинга, сделал совершенно неожиданное движение и с такой силой ударил Ирвинга ногой по голени, что тот согнулся пополам, корчась от боли.

— Всякий раз, когда у меня что-то не получается, я отыгрываюсь на ком-нибудь совершенно невиновном, — сказал Маккомас. — Включи телефон в сеть, Ирвинг.

— Жестокое обращение полиции! — завопил Джорджи.

— Тебе понравился пример? — очень вежливо спросил Маккомас.

— Нет-нет, сержант! Не принимайте близко к сердцу, — сказал толстяк. Его желтые глаза-щелочки сверкали от злости, но тон голоса заметно снизился.

— Все, чего я добиваюсь, — это сотрудничество, — сказал Маккомас. — Вы свидетель, мистер Стайлс: я только призывал к сотрудничеству, для этого ему не нужен адвокат, не так ли?

Питер не слушал. У него засосало под ложечкой, когда он оглядывал комнату. Здесь пахло насилием, совершенным ради насилия. В воздухе витала ненависть. Мэриан Симс понадобилось много мужества, чтобы просто жить, чтобы принять решение выйти замуж за Ричарда; потребовалось оно и потом, когда слева и справа посыпались удары: убийство мужа, полное одиночество оттого, что даже лучшие люди из двух миров — ее и Ричарда — повернулись к ней спиной, и, наконец, леденящий кровь звук разбиваемой вдребезги двери, человек или люди, схватившие ее, в маниакальной злобе уничтожавшие все, что было дорого Ричарду: его книги, пишущую машинку… И его жену?

— В номерах по этому коридору, похоже, никого нет, — сказал вернувшийся Хэллиган. — В конце коридора — пожарная лестница. — Взгляд его холодных серых глаз застыл на лице толстяка. — Выглядит скорее как мусоропровод, чем выход наружу. Должен заметить, что противопожарное законодательство здесь нарушено, наверное, по тысяче пунктов. Трудно сказать, пользовались ли этой лестницей для выхода: мусор не убирался там месяцами.

— И все же где-то она вышла… или ее вывели, — сказал Маккомас. Он повернулся к Джорджи: — Скажи, ты сидел за столом все утро с того времени, когда мистер Стайлс был здесь в первый раз?

— Да, конечно, — ответил Джорджи.

— И ты ничего не слышал? Не видел кого-нибудь, кто вошел в вестибюль и поднялся по лестнице?

— Насколько мне известно, никто, кроме мистера Стайлса, не имел права делать это.

— Да, он имел право, — сказал Маккомас.

— Еще важнее другое, — вмешался Хэллиган, — не видел ли ты кого-нибудь, кто выходил из отеля вместе с миссис Симс?

— Конечно не видел.

— Пол в кабине лифта был влажным, — услышал Питер свой собственный голос.

— Лифт спускается в подвал, Ирвинг? — спросил смотрителя Маккомас.

— Конечно.

— Там — твое пристанище, так ведь, Ирвинг? Никто не выходил этим путем вместе с миссис Симс?

— Я никого не видел в подвале.

— Это ты протер пол в кабине лифта?

— Конечно. Обычная работа.

— Правда, один раз в год, — заметил Хэллиган.

— А вам не кажется, что там могла быть кровь, мистер Стайлс?

— Хотел бы я это знать… — ответил Питер.

— Ну, с меня хватит, — сказал жирный хозяин отеля, не пытаясь скрывать свой гнев. — Мой отель — приличное место, я…

— Твой отель — это помесь публичного дома, ночлежки и убежища для мелких воришек, — прервал его Хэллиган. — Давайте смотреть фактам в лицо.

— Докажи это, дружище! — сказал толстяк.

— После того как мы найдем миссис Симс, я специально выберу время, чтобы сделать это, — ответил Хэллиган, — а если ты не будешь сотрудничать с нами, Сэвидж, мы разберем по кирпичу твое чертово заведение, пока не найдем ее.

— Но послушайте, если бы я знал, что с ней случилось и где она находится, я бы сказал вам, — ответил Сэвидж. — Я старался быть любезным по отношению к Симсам, позволил им — черному мужчине и белой женщине — жить здесь, так ведь? Разве я спрашивал документ о регистрации их брака? Не спрашивал! Просто поверил им на слово и позволил остаться здесь, хотя другим постояльцам это не очень нравилось: черный мужчина и белая женщина.

— Ну что, телефон еще не работает, Ирвинг? — спросил Маккомас.

Инженер подсоединил оторванный телефонный провод к маленькой металлической коробочке на плинтусе.

— Готово, — ответил он…

Люди лейтенанта Пайка привели в исполнение угрозу Хэллигана разобрать «Молино» по кирпичику. Отпечатки пальцев и фотосъемка делались буквально на каждом квадратном сантиметре в разгромленной комнате, в лифте, на пожарной лестнице и в подвале. Анализ показал, что на линолеумном полу лифта, несмотря на то что его вымыли, оказались следы крови. Час за часом по нескольку раз допрашивались толстяк хозяин, Джорджи, Ирвинг и еще человек шесть из обслуживающего персонала этого заштатного отеля, но безрезультатно. Люди, жившие по соседству, тоже не видели ничего такого, что могло бы привлечь их внимание.

На сцене «Молино» появились лейтенант Пайк и окружной прокурор Джерри Маршалл. Это были опытные профессионалы в деле раскрытия убийств, и, глядя на их работу, у Стайлса возникало чувство, что они с каким-то рвением приняли вызов, который им бросила смерть Ричарда и исчезновение Мэриан. Питер видел, как время от времени Джерри Маршалл поглядывал на часы. Время бежало, оставалось сорок пять часов до последней черты, обозначенной в письме шантажиста. Маршалл знал, что он должен был очистить город от преступников, угрожавших жизням тысяч его жителей, но сделать это было чертовски трудно: не было никакой наводки, кроме насмехающегося голоса, который говорил с Северенсом. Убийство же было чем-то более реальным, и Пайк и Маршалл знали, с какого конца за него нужно браться, потому что это был их хлеб, их профессия, их жизнь.

Питер несколько раз обсудил с Маршаллом все события, которые произошли с ним в это утро, включая поездку в Гарлем и беседу с Натаном Джоунсом. Они разговаривали в небольшом магазинчике рядом с отелем и пили кофе, а в это время специалисты из отдела по расследованию убийств продолжали «прочесывать» комнату Мэриан с помощью миниатюрных вакуумных очистителей, фотокамер, порошка для снятия отпечатков.

— Что они надеются найти? — спросил Стайлс, состояние которого было близко к паническому, — прошло уже двенадцать часов с того момента, как Тимми Фэллон разбудил его сообщением о смерти Ричарда Симса.

— Эти сукины дети из отеля лгут прямо в глаза, — сказал Маршалл. — Они должны знать, как вывели Мэриан. Наверняка не через вестибюль. Маккомас и Хэллиган увидели бы, если бы они выходили через парадную дверь. Видимо, был использован выход из подвала. Кто-то велел Ирвингу вымыть пол в кабине лифта. В прежние времена мы выбили бы из них показания, теперь же судьи советуют действовать осторожно. У Маккомаса могут быть неприятности из-за того, что он пнул этого жирного бабуина в ногу. — Маршалл стукнул кулаком по столу. Его серые глаза, всегда такие добрые, теперь сверкали холодным блеском, словно две только что отчеканенные серебряные монеты. — Все дело во времени, черт бы его побрал! Ее увезли добрых два часа назад, сразу же после того, как ты уехал в Гарлем. Она уже может находиться вне моей юрисдикции. Если они усадили ее в самолет, то сейчас уже находятся на полпути к Мексике.

— Но жива ли она? — спросил Питер, отхлебнув остывающего кофе.

— Я обещал обеспечить ей безопасность и подвел ее, — продолжал Маршалл. — Да нет, мы отыщем их след — это наша работа. Мэриан нет в отеле — это очевидно. Мы обследовали каждый сантиметр, не осталось ни одного уголка, куда можно было бы спрятать человека или тело. Кто-то увел девушку. Эти кажущиеся ненормальными парни, собирающие пыль по всему отелю, в конце концов обнаружат что-нибудь: грязь на коврах или в подвале, нехарактерную для отеля. Эта грязь может привести нас к чему-нибудь еще, и в конце концов мы найдем свидетеля, о котором пока не подозреваем. Но на это уйдет время, может быть несколько дней, а после пятницы все уже не будет иметь значения. К тому времени все мы можем погибнуть. — Он снова посмотрел на часы. — В четыре часа у нас с тобой встреча с начальством у меня дома.

— С мэром?

— С ним, с Северенсом, возможно, губернатором, парой генералов, если обратятся к национальной гвардии и к армии, инспектором Мейберри и несколькими репортерами вроде тебя, которые по твоему предложению посвящены в это дело.

— Это была хорошая мысль, как ты считаешь?

— Хорошая-то хорошая, а чего мы добились, Питер? У тебя ушло два часа на пустые разговоры с Натаном Джоунсом, а у нас нет времени на неудачи. — Маршалл потер глаза. — Прости, Питер, — сказал он, — ты не виноват. Наверное, я просто немного устал.

— А ты не видишь никакой связи между тем, что произошло с Ричардом, Мэриан, и главной проблемой? — спросил Питер.

— Да, связь, конечно, есть. Мы находимся на грани настоящей войны между белыми и черными. То, что произошло с Симсами, — это симптом, указывающий на то, насколько накалена обстановка. Прямая связь? Кто знает…

В магазинчик вошел Маккомас.

— Очень жаль, но пока результат нулевой, — сказал он, подойдя к их столику. — Нужно исследовать в лаборатории все, что собрали ребята. В подвале ничего не обнаружили, больше ни капли крови — ничего.

— Отправьте всех их в полицию, — сказал Маршалл, — толстяка, парня и Ирвинга. Оформите как соучастников убийства. Какой-нибудь ловкий юрист сможет вытащить их до ужина, но не выпускайте их из виду. Постоянно наблюдайте за ними. Нам необходимо знать, с кем они говорят по телефону, с кем встречаются и как ведут себя.

— Хорошо, — сказал Маккомас, но было видно, что у него возникли какие-то сомнения. — Еще одна вещь: в комнате обнаружено немного денег — около ста шестидесяти баксов, они лежали в бумажнике в ящике стола. А также несколько недорогих ювелирных украшений. Кроме того, найдена записная книжка с номерами телефонов. Ничего не тронуто, комнату разгромили, видимо, потому, что ненавидели и его и ее.

— Это не новость, дружище, — сказал Маршалл.

— Как раз то, что надо для протокола, — продолжал Маккомас. — Ловкий юрист может попытаться квалифицировать это как обычное ограбление, а теперь можно доказать, что это не так.

— У меня была одна мысль — сказал Маршалл. — Мне показалось, что Симса убили потому, что он знал что-то о готовящемся «представлении», а его жену нужно было заставить молчать. Но если там и были какие-то имена, номера телефонов или документы, которые могли бы нам помочь, то их конечно же унесли, и мы не узнаем о них ничего.

— И все же разгром, который они учинили, наводит на мысль о том, что они ничего не искали, — заметил Маккомас. — Так нам кажется.

Маршалл кивнул.

— А что за семья у Мэриан? — спросил Питер.

— Их фамилия — Хардинг, — ответил Маккомас. — Живут где-то в штате Коннектикут, в местечке под названием Лейквью. Я попросил людей из вашего ведомства позвонить им, мистер Маршалл.

— Они приедут?

— По словам Джо Сэмюэла, который звонил им, они только поблагодарили за звонок.

— Ну, теперь семья разнесет эту новость, — неодобрительно сказал Маршалл.

— Их предупредили о том, что сохранение в секрете этой информации — главное условие возможности вернуть Мэриан, — сказал Маккомас.

— Мэриан говорила, что она для них уже умерла, — сказал Питер.

Глава 2

В просторной гостиной Джерома Маршалла было прохладно — работал кондиционер. Жалюзи защищали от горячих солнечных лучей, падавших на парк через улицу. Шел пятый час пополудни.

В углу гостиной Бетти Маршалл поставила столик-бар на колесиках с хорошо продуманным содержимым. Там же стояли чашечки с картофельными чипсами, орешками и сырными крекерами. Сама же Бетти куда-то незаметно исчезла.

Питер и Джерри Маршалл приехали вместе; почти сразу же вслед за ними стали подходить остальные. Первым появился высокий, широкоплечий человек с мрачным лицом, инспектор Мейберри из команды по обезвреживанию взрывных устройств. Почти сразу же после него пришли двое военных: армейский генерал-лейтенант Дэнверс и генерал Франклин из национальной гвардии.

Питера представили, и он отошел в угол. Маршалл выполнял роль хозяина. Мужчины разговаривали очень чинно, словно они находились в церкви. Потом вошли два репортера: Эл Джекит из Ассошиэйтед Пресс и Джордж Бауэрсмит из бюро новостей одного из главных телевизионных каналов. Питер был хорошо знаком с ними и помахал им рукой. Прибывший комиссар полиции О'Коннор обнялся с Маршаллом.

Самые важные персоны появились последними: достопочтенный Джеймс Рэмси с Мартином Северенсом и губернатором штата Хью Виланом. И хотя не звучали приветственные фанфары, они торжественно вошли в гостиную с радушными улыбками на лицах. Пара молодых людей, видимо из штата губернатора, остались внизу.

Разлили напитки; кресла расставили неровным кругом. Питер по-прежнему стоял в своем углу, не обращая внимания на предложенный ему стул.

— Итак, джентльмены, — начал Рэмси, — вот мы и собрались. Время бежит неумолимо: осталось менее сорока четырех часов до решающего срока — полудня пятницы. Насколько я понимаю, Джерри, ничего нового не обнаружено. Я хотел бы все это услышать от вас.

— Ничего, — отвечал Маршалл. — Ни у меня, ни у комиссара полиции. — Он заколебался. — Все вы знаете об убийстве Ричарда Симса, произошедшем прошлой ночью. Мы решили скрыть этот факт от широкой общественности, чтобы не спровоцировать взрыва насилия раньше времени. Сегодня чуть позже полудня похитили миссис Симс из ее номера в отеле «Молино», находящемся в нескольких кварталах отсюда. В номере устроили настоящий погром, и все же у нас нет реальных доказательств какой-либо связи между этими событиями и готовящимся террористическим актом.

— В обоих случаях исполнители не установлены? — спросил губернатор.

— Мы работаем над этим, сэр, — ответил О'Коннор.

— Итак, джентльмены, мы должны принять решение, причем прямо сейчас, — сказал Рэмси. — Если мы решим рассмотреть требования шантажиста о выплате денег, то должны начать действовать немедленно, так как подготовить такую сумму наличными в мелких непомеченных купюрах — задача непростая и не может быть отложена до последней минуты.

— Вы же не собираетесь всерьез платить? — спросил Дэнверс.

— Мне кажется, к этому следует подготовиться как к последнему варианту, генерал, — ответил Рэмси.

— Но это же немыслимо! Это значит подчиняться их требованиям! — возмутился Дэнверс.

Рэмси уже надоело умиротворяюще улыбаться.

— Я живу с этим вот уже более трех недель, генерал, — сказал он. — Я продумывал все — буквально до головокружения! И вне себя от гнева. Меня просто тошнит от страха за то, что может произойти с городом и его жителями. Наедине с собой, в ванной перед зеркалом, я, генерал, проигрывал всю эту ситуацию и с жесткой позиции, и с позиции разума, и даже труса. И в итоге я убедился: мы должны быть готовы заплатить в последнюю минуту, если, конечно, примем такое решение.

— Это поставит нас в такое положение, что мы будем вынуждены снова принимать подобное решение уже самое позднее через неделю, через месяц… — заметил Мартин Северенс.

— Если мы не заплатим и не сможем остановить их, — продолжал Рэмси, — один Бог знает, сколько тысяч людей могут погибнуть. Не думаю, что смогу жить дальше с сознанием того, что не подготовился изменить свое решение в последнюю минуту. Я уже предпринял некоторые шаги, чтобы подготовить наличные деньги. Это не означает, что я считаю обязательным заплатить их, джентльмены. А означает только то, что оставлен выход на крайний случай.

— Я хотел бы спросить, — сказал генерал Франклин.

— Все, что вам угодно, генерал.

— Вы все это держали в секрете от общественности и, как я понимаю, до сегодняшнего дня и от прессы. — Он взглянул на Питера и двух других репортеров. — Вашим главным доводом был страх вызвать ответный удар белых, который может превратить город в очаг смуты и насилия.

— И не только наш, — спокойно заметил губернатор, — но и другие города страны. Возможно, в этот полномасштабный разрушительный процесс будет вовлечено почти все население, что в конечном итоге означает конец истинной демократии. Эта немыслимая кровавая бойня, генерал, превратит нас в глазах мирового общественного мнения в чудовищ.

— Плевать на общественное мнение! — продолжал генерал Дэнверс. — Оно меняется то в одну, то в другую сторону, причем по воле коммунистов. Я и гроша ломаного за него не дам.

— Давайте отложим дискуссию по этому вопросу на более подходящее время, — вмешался мэр. — Проблема города — моя проблема, и она должна быть разрешена в ближайшие сорок три часа. Я обращаюсь к вам, инспектор Мейберри.

— Слушаю вас, сэр, — откликнулся эксперт команды по обезвреживанию взрывных устройств.

— Предположим, что сегодня вечером после часа пик мы перекроем все доступы к Центральному вокзалу. Никаких прибывающих поездов. Весь подвижной состав отправляем на пригородные сортировочные станции. Предположим также, что мы закроем доступ и к близлежащим улицам и проспектам, удалим весь обслуживающий персонал с вокзала и передадим все это под ваш контроль, инспектор, и под контроль национальной гвардии. Можете ли вы в свою очередь гарантировать, что бомба не попадет на вокзал?

— Если она уже не там, — отвечал Мейберри, — то даю девяносто пять процентов гарантии.

— А остальные пять?

Мейберри иронически улыбнулся, глядя на генерала национальной гвардии Франклина:

— Я не могу поручиться за каждого человека из армии генерала, — сказал он.

— А за своих людей? — сердито спросил генерал Франклин.

— Девяносто пять процентов уверенности, — ответил Мейберри.

— В пятницу вечером на вокзале бывают тысячи людей, и мы должны спасти их жизни, даже если вы обнаружите бомбу, инспектор.

— Конечно, вы, может быть, и сможете спасти людей, но не имущество, — ответил Мейберри.

— Есть какие-то основания полагать, что бомба уже на месте? — спросил губернатор.

— Мы имеем дело с фанатиками, — сказал Мейберри, — и очень расчетливыми. По моему мнению, бомбы там нет. Мы проводили наблюдения и выборочные проверки в течение двух недель, понимая, что все это — не пустые угрозы. Если они сумели изготовить дубликат бомбы, обнаруженный в мужском туалете «Коммодора», значит, смогут осуществить свою угрозу. Не стоит думать, что им не удастся такое повторить, — это небезопасно. Я полагаю, это работа для «смертников».

— Смертников? — переспросил губернатор.

— Думаю, что они доставят на вокзал человека или людей в час пик в пятницу. Этот человек или люди взорвут бомбу, заранее зная, что погибнут сами. Фанатики, готовые погибнуть за свое дело.

— Таким образом, если перекрыть доступ к вокзалу, трагедии может не случиться?

— За исключением пяти процентов.

— Но жизни людей будут спасены даже в том случае, если террористам и удастся взорвать бомбу.

— Чьи-то жизни и будут спасены, — иронически улыбнулся Мейберри. — Я, конечно, буду там, и генерал Франклин с нашими людьми.

Мэр закурил сигарету и взглянул на свой пустой стакан.

— Обсудим это позже, — сказал он. — Итак, если мы закроем вокзал сегодня вечером, нам придется давать какие-то объяснения общественности.

— Придется просто объяснить, что существует угроза взрыва бомбы в здании вокзала, — предложил Мейберри. — Люди уже подготовлены к такой информации: их все время пугают бомбами, подложенными в аэропортах, автобусах, железнодорожных станциях и других местах большого скопления людей. В объявлении о заложенной бомбе нет ничего нового.

Мэр глубоко затянулся сигаретой.

— Так вы говорите — фанатики, Мейберри… Знаете мой самый кошмарный сон? Мне снится, что эти типы сами раскрывают свой секрет и заставляют нас занять публичную позицию. Завтра Марти Северенс будет разговаривать с ними о том, куда мы должны будем доставить деньги. Как я понял, это будет ваш последний контакт, Марти, — по крайней мере, это следует из слов шантажиста. — Голос Рэмси был глух и безжизнен от усталости. «Должно быть, он обдумывал все это тысячи раз», — подумал Питер. Рэмси продолжал: — Теперь генерал Франклин и Мейберри принимают руководство на себя.

— Вы объявляете чрезвычайное положение, и мы вводим армию на улицы Гарлема, — взорвался Дэнверс.

— Предположим, мы все это делаем, — устало продолжал Рэмси, — но ничего не происходит. Как долго мы удержим это положение? Неделю? Месяц? В конце концов должны будем вернуться к нормальной жизни — без действующего вокзала в городе воцарится хаос. И тогда Мартин снова услышит по телефону голос своего «приятеля»: теперь они будут требовать пятьдесят миллионов, сто миллионов, но на этот раз не сообщат нам заранее, где будет заложена бомба. Фанатики!

— Похоже, они нас крепко держат, — сказал губернатор.

— По совету мистера Стайлса мы решили ознакомить некоторых представителей прессы с этой проблемой в надежде расширить круг наших союзников и получить хоть какую-то информацию, какие-то слухи, которые со временем приведут нас непосредственно к шантажистам. — Рэмси посмотрел на Питера: — Ну что, мистер Стайлс, пока ничего?

Питер расправил плечи и сказал:

— Я нахожу эту встречу очень странной, господин мэр.

— В каком смысле?

— Здесь собрались только белые.

— Господи, Боже мой! — воскликнул генерал Дэнверс. — Вы что, один из них, что ли, мистер Стайлс? Чертов благодетель человечества!

— Предпочел бы считать себя реалистом, генерал, — холодно заметил Питер. — Вы рассуждаете о возможной гибели многих людей от взрыва бомбы, но с легкостью отбрасываете серию убийств, которые произойдут в Гарлеме и еще в сотнях негритянских гетто в результате ответного удара белых. Вы имеете дело с угрозой, исходящей от людей, которые сами называют себя «Власть — черным». Это — широко разрекламированная организация, но она объединяет незначительное меньшинство негритянского сообщества. Все негры обозлены, и они имеют на это право, но только очень немногие из них верят, что могут достичь своей цели — гарантированных гражданских прав и равных возможностей — силой оружия.

— Лучше бы, черт возьми, они этого не делали, — сказал генерал Дэнверс.

— Они так же, как и мы, озабочены кровавыми битвами, которые могут разразиться на улицах города, — продолжал Питер, не обращая внимания на слова генерала. — Возможно, многие из них хотят, чтобы вокзал взлетел на воздух, — именно так они могут быть услышаны. Они как бы хотят крикнуть нам: «Теперь вы нас послушайте!» — но, так же как и мы, они осознают все последствия этого. Они знают, что после того, как тысячи людей погибнут от взрыва бомбы, заложенной организацией «Власть — черным», реакция общества будет скорее такой, как у генерала Дэнверса, чем как у меня. Поэтому я снова спрашиваю вас: почему здесь нет их лидеров? Почему мы не обращаемся к ним за помощью? Почему их нет на этой встрече, решения которой будут определять как их, так и наше будущее на несколько поколений вперед?

Мэр медленно кивнул.

— Думаю, вопрос справедливый, — сказал он. — Мы старались сохранять сложившееся положение в секрете, мистер Стайлс, пытались избежать паники и кровопролития до того, как наступит критический момент.

— Вы не доверяете негритянским лидерам? — спросил журналист.

— А почему он должен им доверять? Это же враги! — вмешался Дэнверс.

Рэмси сделал нетерпеливый жест в сторону генерала — тот уже начал действовать ему на нервы.

— Я пригласил на встречу негритянских лидеров в «Грейси-Мэншн» сегодня в шесть часов вечера, — сказал он. — Пригласил всех: и Джона Спрэга — лидера организации «Власть — черным», и Линкольна Уотерса, и еще человек шесть.

— Вы собираетесь рассказать им о том, что произошло? — спросил губернатор.

— В этом нет необходимости, — ответил Питер. — В Гарлеме об этом уже известно всем. — Питер коротко рассказал о своей беседе с Натаном Джоунсом. — Он знал о цели моего визита еще до того, как я успел намекнуть. Вы понимаете, как все складывается, господин мэр? Вы можете верить девяноста пяти процентам ваших людей, как сказал Мейберри, но совершенно очевидно, что кто-то из тех, кто пользуется вашим доверием, допустил утечку информации с самого начала этой истории.

Мэр смотрел прямо перед собой немигающим взглядом.

— Лучше бы вы не говорили мне об этом, — сказал он.

Стайлс почувствовал легкое головокружение; он вспомнил, что находился на ногах вот уже пятнадцать часов. Быстро взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене: темная щетина на лице (не брился с позавчерашнего дня), глубоко запавшие глаза с покрасневшими веками придавали ему зловещий вид.

Встреча все еще продолжалась, но, похоже, она не могла ни к чему привести. Питер почувствовал к мэру искреннюю симпатию. Джеймс Рэмси должен был принять решение, которое не могло быть приемлемым для всех. Дэнверс четко определил позицию армии. Он, без сомнения, был «ястребом». Приемы самозащиты, как их обрисовал инспектор Мейберри, не внушали оптимизма.

Без четверти шесть встречу прервали, чтобы собраться вновь в резиденции мэра после его встречи с негритянскими лидерами, если только она состоится.

— Тебе следовало бы отдохнуть, — услышал Питер голос Джерри Маршалла. Губернатор, мэр и остальные стояли в дальнем углу гостиной.

— Эта встреча должна была состояться несколько недель назад, — сказал Питер.

— Было бы то же самое — никакого окончательного решения.

— Сидим тут, впустую пережевываем одно и то же, но так и не знаем, что случилось с Мэриан Симс…

Маршалл положил руку на плечо Питера.

— Пайк — лучший специалист в городе по расследованию убийств. Если кто-то и может найти ее, так это Пайк.

— Все, больше никаких встреч! Пустая трата времени.

— Поезжай домой и поспи несколько часов, — сказал Маршалл. — Если не сделаешь этого, от тебя никакого толку не будет.

— А что изменится, если я стану свеж, как маргаритка? — с горечью спросил Питер.

— Знал бы я ответ на твой вопрос, — ответил Маршалл.

Стайлс взял такси до центра города и поехал на Ирвинг-Плейс. Когда он вставлял ключ в скважину замка, руки журналиста тряслись. Он ушел из дома среди ночи, не заправив постель и оставив полную окурков пепельницу, но миссис Палмер, женщина, которая убирала в его квартире, уже приходила днем, и теперь все здесь сияло чистотой.

Первым желанием Питера было броситься на кровать и отключиться, но он не сделал этого. Отстегнув ремни на протезе, подпрыгивая, как раненая птица, он направился в ванную. Намылив лицо лимонной пеной, побрился, затем попрыгал к душу, стоявшему за стеклянной перегородкой, и включил горячую воду. Стоя с закрытыми глазами под обжигающими и колючими, как иглы, струями воды, каплями стекавшей по выложенной кафелем стене, Питер чувствовал, как медленно расслабляются его мышцы. Наконец он выключил воду и вышел из душа. Вытеревшись насухо полотенцем, снова вернулся в спальню, сел на край кровати, взял телефон и стал набирать номер офиса «Ньюсвью», чтобы попросить вахтера перезвонить ему через два часа.

— Я могу сразу не ответить на звонок, Эд. Измотан вконец! Звони до тех пор, пока не отвечу. Мне очень надо встать.

Он лег под прохладную чистую простыню и начал засыпать, но тут раздался звонок в дверь. «Ну и черт с ним», — подумал Питер. Но в дверь звонили все упорнее. Совершенно взбешенный, Стайлс сел на кровать, набросил на себя махровый халат и поскакал в гостиную.

— Кто там? — громко спросил он.

— Майк Фэллон, мистер Стайлс. Я и Тимми.

— Уходите!

— Это очень срочно, мистер Стайлс. Это касается человека, найденного прошлой ночью…

Доскакав до двери, он отодвинул засов, затем вернулся, сел в большое кресло у письменного стола и прикурил сигарету от настольной зажигалки.

Тимми Фэллон и его отец вошли вслед за ним.

— Послушайте, меня не было дома с того самого момента, как Тимми пришел ко мне вчера ночью, — сказал Питер. — Я не уверен, что смогу выслушать вас и не уснуть.

— Мы ждали, когда вы вернетесь, — сказал Майк Фэллон. Это был невысокий ирландец с квадратным подбородком. Он любил пошутить и сейчас, будучи серьезным, выглядел как озадаченный ребенок и был похож скорее на старшего брата Тимми. — Тимми увидел вас и позвал меня. Я прибежал как можно быстрее, мистер Стайлс. Хотите, я сварю вам кофе?

— Налейте лучше чистого бурбона вон из той бутылки в серванте.

Майк налил виски и принес Питеру. Первый глоток обжег горло.

— Мы насчет фотографий, — сказал Майк.

— Каких фотографий? — Питер никак не мог сосредоточиться и понять, о чем идет речь.

— Фотографий, которые принесли из полицейского участка, чтобы показать мне, — сказал Тимми тонким, писклявым голосом.

— Ты кого-нибудь узнал? — Питер пытался остановить взгляд усталых глаз на Тимми.

— Мальчик был напуган, мистер Стайлс.

— Совершенно верно. Ты узнал кого-то, но не сказал — так, Тимми?

— Я не мог уверенно сказать, Питер. Честное слово, не мог.

— Какой он тебе Питер! Надо говорить «мистер Стайлс», маленький паршивец! — сказал Майк.

— Оставьте его, Майк. Он звал меня Питером, когда ему было еще четыре года.

— Моя старуха шкуру бы с него спустила, если бы услышала.

— Но она этого не слышала. Так что там с фотографиями, Тимми?

— Там была одна, — заерзав от беспокойства, сказал Тимми. — Этот парень был похож на того, кто гнался за мной.

— Короче, полицейский проводит опознание, — сказал Майк, — и оказывается, что мальчик никого не признал. Его заставили снова смотреть на фотографии и все время ругали Тимми. Я говорил, что он мог просто забыть. Только он не забыл! — Голос Майка стал сердитым, но его рука мягко покоилась на плече мальчика. Питер понял, что на самом деле он гордится упрямством своего сына.

— Так что там была за фотография, Тимми? Я знаю, как бывает, когда смотришь на эти снимки. Вначале кажется, что ты узнаешь целую дюжину человек, но совсем не уверен, что это так.

Тимми кивнул:

— Было именно так, кроме одного, Питер. Это был мужчина, но только не взрослый, а скорее подросток. Как будто его младший брат.

— Я не хочу, чтобы он ходил в полицейский участок, — сказал Майк.

— Так ты рассказал полиции об этом «младшем брате»?

— Они говорили, что я должен быть абсолютно уверен, Питер, тот это человек или не тот. Но я потом догадался, — сказал Тимми.

— О чем?

— Они ведь делают фотографии человека, когда его арестовывают за что-то. Так вот, этот человек мог быть арестован давно. У них, наверное, нет его новых фотографий. Понимаешь, о чем я говорю, Питер?

— Понимаю. То есть ты хочешь посмотреть их еще раз и рассказать о своих предположениях?

— Но не в полицейском участке, — сказал Майк.

— Там, наверное, было много снимков? — спросил Питер.

— Сотни, — сказал Майк.

— Но они были в таких книжечках, — сказал Тимми. — На той книжечке был номер 13 096.

— Хорошо, мальчик. Принеси сюда телефон.

Тимми принес телефон на длинном шнуре. Питер набрал номер домашнего телефона Джерри Маршалла. Через мгновение окружной прокурор ответил ему. Питер объяснил ситуацию.

— Я пришлю кого-нибудь с этими снимками как можно скорее. К тебе домой?

— Ради Бога, не надо! Фэллоны живут рядом со мной в подвальном помещении. Я должен немного поспать, Джерри.

— Конечно. Если будет что-нибудь новое, я тебе сообщу…

Питер снова скользнул под прохладную белую простыню. Он не мог вспомнить, включил ли кондиционер, но это уже не имело значения: почти мгновенно журналист впал в забытье.

Питер медленно привыкал к темноте. Звонил телефон. Казалось невозможным, что прошло два часа, но уже было темно. Питер нащупал телефон и снял трубку:

— Алло!

Телефон молчал, но тут снова раздался звонок, на этот раз в дверь.

Питер застонал. Он дотянулся до лампы, стоявшей на туалетном столике, и включил ее. Кто-то звонил не снимая пальца с кнопки. Питер снова накинул махровый халат и поскакал в гостиную.

— Сейчас, сейчас! — сердито закричал он.

Он отодвинул засов, и вошедший чуть не снес его. Пытаясь удержаться на ноге, Питер ухватился за спинку кресла. Армия чернокожих стремительно ворвалась в его квартиру.

Гигантский негр двухметрового роста прошел в центр комнаты. Он был с бородой и усами, в черных очках и синей бейсбольной кепке команды «Нью-Йорк янки», надвинутой на лоб. Ярко-оранжевая спортивная майка обнажала мускулистую шею.

— Проверьте сад, — сказал он.

Двое его людей, тоже в черных очках и очень ярких спортивных майках, вышли через двустворчатое окно, доходившее до пола, в ночь. Еще один прошел в спальню, откуда только что вышел Питер. Наконец в дверном проеме появился Натан Джоунс.

— Я привел одного друга, чтобы он встретился с тобой, белый, — сказал он. Его улыбка сверкала в свете лампы. — Не думаю, что ты имел удовольствие встречаться с Джоном Спрэгом.

Гигант в бейсбольной кепке посмотрел на Питера.

— Надень на себя что-нибудь, — сказал он.

— Какого черта вы вломились сюда? — спросил Питер, задыхаясь от гнева.

— Ты открыл дверь, папаша, — сказал Спрэг. — Не забывай об этом. Ты открыл дверь.

Двое вернулись из сада.

— Там все спокойно, — сказал один из них, засовывая пружинный нож в карман плотно обтягивавших его брюк.

— Лучше оденься, Стайлс, — сказал Джоунс, — чтобы чувствовать себя на равных.

Ярость охватила Питера. Это была старая история: он испытывал что-то вроде стыда, когда его увечье становилось очевидным. Это заставляло его чувствовать себя ущербным. Он нелепо запрыгал к спальне.

— Да, приятель, это не так просто, — сказал Спрэг.

Питер добрался до спальни и шумно захлопнул за собой дверь. Обливаясь потом, он сел на кровать и стал пристегивать кожаные ремни к колену и нижней части бедра. Дверь в спальню открылась, и появился Спрэг.

— Выйди вон отсюда, сукин сын! — срывающимся голосом произнес Питер.

— Остынь, папаша, — ответил Спрэг, — просто я хотел убедиться, что ты не звонишь по телефону. — Он устремил свой взгляд из-под темных очков на ногу из пластика и алюминия. — Слушай, а это совсем новый протез. Ты долго учился на нем ходить?

Питера затрясло с головы до ног. Он встал, повернулся спиной к Спрэгу и стал надевать трусы, затем подошел к комоду, достал чистую рубашку и натянул ее. В стенном шкафу висели чистые широкие брюки.

— А как женщины относятся к этому обрубку? Держу пари, им это нравится. Им ведь всегда нравится что-то необычное. Готов поспорить, что ты умеешь выделывать с ней разные трюки.

Питер повернулся. Лицо его было мертвенно-бледным.

— Послушай, ты, несчастный ублюдок! Чего тебе от меня надо?

— Не сходи с ума, папаша. Я просто хотел немного поболтать, пока ты одевался, но вообще-то я пришел сюда говорить серьезно. Давай присоединимся к остальным.

Питер видел фотографии Спрэга. Как писали газеты, его арестовывали сотни раз. Это был человек, призывавший чернокожих к террористическим актам: поджогам и убийствам. На фотографиях его долговязая фигура с бородой, в очках и бейсбольной кепке выглядела комично, но в жизни он таким не казался. Бурная энергия, в данный момент контролируемая, которую Питер почувствовал в этом человеке, могла внушать страх и почти истерическую преданность. «Настоящий демагог», — подумал Питер.

В гостиной двое из людей Спрэга стояли у серванта и выпивали.

— Поставьте спиртное на место! — сказал Спрэг. — Мы не пьем без приглашения.

— Так заставь его пригласить нас выпить, Джонни, — хихикнул один из них.

— Закрой свой грязный рот, — оборвал его Спрэг. — Мы пришли сюда говорить.

Натан Джоунс отошел от книжных полок Питера и сказал:

— Симпатичное собрание книг, однако не много же ты читаешь негритянских писателей, не так ли, приятель? Да, кризис порождает странных компаньонов… Джонни только что приехал со встречи с мэром. Ему нужна помощь.

— От меня? — спросил Питер.

— Мэр города — сладкоречивый трус, который боится говорить откровенно! — сказал Спрэг.

— Не будем терять времени на публичные высказывания, Джонни, — сказал Натан Джоунс. Он задумчиво смотрел на Питера. — Мы всю жизнь формируем собственные взгляды и мнения. Я уже составил мнение о тебе: в моей книге ты — в главе «приход».

— Чем, по вашему мнению, я могу помочь вам? — спросил Питер, стараясь обуздать охвативший его гнев.

— Правда — это такая вещь, которая приводит к разочарованию, — сказал Джоунс. — Ты говоришь, но никто тебе не верит, и ты начинаешь обманывать. Сегодня утром я говорил тебе правду, и у меня было чувство, что ты был на полпути к тому, чтобы в нее поверить. Это и отличает тебя от других.

— Какую правду?

— Я говорил тебе, что не знаю, кто давит на достопочтенного Джеймса Рэмси и других отцов города, и что не было никаких слухов, которые пролили бы хоть какой-нибудь свет на это дело. Ты поверил мне, не так ли?

— Да.

— Однако ты не поверил Джонни, не правда ли? Тебе не нравится, как он себя ведет, не нравится, когда он обращается к нашей молодежи с призывом самим добывать оружие, подстрекает нас поджечь Мэдисон-сквер-Гарден, или Колумбийский университет, или Грейс-Меншен. Для тебя все его мысли — черные и опасные, и, если бы ты мог, ты направил бы всю свою силу на то, чтобы уничтожить его.

— Я думал об этом, — сказал Питер. — Я совершенно серьезно и искренне думал об этом пять минут назад.

Джоунс ухмыльнулся:

— Вот видишь, Джонни, я же говорил тебе, что он — честный человек.

— А я бы раскромсал его на кусочки, даже не задумываясь о том, поможет ли это нам, — сказал Спрэг.

— Это к вопросу о любви, — продолжал Джоунс. — Теперь обратимся к проблеме помощи. Нет, мы не просим ничего бесплатно, приятель. Хотя все мы очень разные люди, но давно уже перестали просить. Точнее сказать, мы считаем себя очень разными, потому что Джонни и я мыслим неодинаково, но идем к одной и той же цели и по одному пути. За многие годы просьбы не привели ни к чему, поэтому теперь мы требуем и добьемся своего тем или иным путем: моим или Джонни.

Питер поднес зажигалку к сигарете, руки его слегка подрагивали.

— Я не спал вот уже восемнадцать часов и умираю от усталости, — сказал он. — Не вижу смысла в том, чтобы слушать высказывания о платформе вашей партии. Вы чего-то хотите от меня? Тогда просите или требуйте.

— Вначале мы кое-как расскажем, — сказал Джоунс. — Прошлой ночью в Юнион-сквере был митинг протеста.

— А разве в последнее время бывают какие-то другие митинги?

— Я как раз пришел с такого, — сказал Спрэг, сверкнув очками.

— Ты хочешь спать, Стайлс? Тогда бросай свои шуточки, — сказал Джоунс. — Ты знаешь о митинге протеста. Дик Симс был там. Он шел именно оттуда, когда эти подонки набросились на него. Так вот, мы кое-что узнали. Митинг проходил в старом рабочем клубе. Основным докладчиком был наш друг Джонни, а когда Джонни говорит, митинг длится долго. Это было похоже на старомодное собрание членов секты возрождения веры, только кровожадное. Большинство слушателей одобряли Джонни, но в самом начале было несколько выступлений с критическими замечаниями, с одним из них выступил Ричард.

— Он призывал сидеть на заднице и ждать, когда белый бросит нам корку хлеба, если будет в настроении сделать это, — заметил Спрэг.

— Ричарда освистали, — продолжал Джоунс, — потому что прошлым вечером настроение аудитории в большей степени соответствовало речам Джонни: поджечь ближайший госпиталь, в котором не все служащие чернокожие.

— Полегче на поворотах, Натан, — посоветовал Спрэг.

— Не угрожай мне, Джонни. Я тебе нужен. Я нужен тебе, чтобы произнести надгробную речь, когда придет время. Позволь мне дальше рассказать о Ричарде. Так вот, на митинге он проиграл, зато Джонни был в прекрасной форме и продолжал выступать даже после часу ночи. Ричард сидел между мной и нашим общим другом. Он сказал этому другу: «Думаю, надо позвонить Мэриан, а то она будет волноваться. Она вообще не хотела, чтобы я шел на этот митинг». Ричард встал и пошел в холл, где находились старые телефонные будки. Наверное, компания уже устала чинить их, потому что, где бы ни проходили подобные митинги, всегда находится кто-нибудь, кто разобьет перегородки или вышибет дверь будки.

Короче говоря, после того, как Ричард вышел на несколько минут, наш общий друг решил направиться в мужскую комнату: видимо, ораторское искусство Джонни подействовало на его мочевой пузырь. Когда он спустился в холл, то увидел, как Ричард выскочил из телефонной будки и помчался по улице так, словно за ним гнался сам дьявол. Почти в это же самое время — буквально через несколько секунд — из соседней будки вышел белый. Он оглянулся и, увидев мелькнувшую одежду удаляющегося Ричарда, крикнул. Трое белых парней, стоявших за автоматом с сигаретами, подбежали к нему. «Этот черномазый ублюдок слышал, о чем я говорил!» — прокричал парень своим друзьям, и все четверо побежали вслед за Ричардом. Тем временем наш общий друг вернулся на митинг и с энтузиазмом продолжал слушать Джонни, призывавшего сжечь собор, однако у него не оказалось смелости на то, чтобы побежать вслед за теми, кто погнался за Ричардом. Позже, когда до него дошла новость о случившемся, наш общий друг сказал сам себе: «Я бы узнал того парня, который вышел из соседней телефонной будки». Набравшись храбрости, он пришел к нам. — Джоунс замолчал. — Мы даем тебе эту информацию, мистер Стайлс.

— И вы дадите мне этого общего друга, который сможет посмотреть несколько фотографий?

— Да, сможем.

— Есть еще один маленький мальчик, который думает, что смог бы опознать этого человека, — сказал Питер. — Он предполагает, что видел его лицо на одном из снимков, и собирается просмотреть их еще раз. Если ваш общий друг опознает то же лицо…

Джоунс посмотрел на Спрэга. Гигант в бейсбольной кепке на мгновение заколебался, но затем сказал:

— Мы сделаем это.

— Вы что, так же, как и я, хотите найти убийц Ричарда Симса?

— Особенно потому, что они — белые, — заметил Спрэг.

— А теперь я перехожу к тому, чего мы хотим от тебя, — продолжал Джоунс. — Вернемся к началу нашего разговора. Мы хотели бы узнать — а ты мог бы это сделать сам или через своего друга, августейшего окружного прокурора, — возможен ли такой вариант, что телефонный «приятель» Мартина Северенса звонил ему примерно в то же время, когда Ричард выбежал из будки?

Питер почувствовал, как замерло у него сердце.

— Вы полагаете, что не «Власть — черным» стоит за этим вымогательством?

— Так об этом и ведем речь! — заорал Спрэг, словно его прорвало изнутри. — Я точно это знаю. Я — «Власть — черным» в этом городе! Думаешь, я стал бы просить десять миллионов баксов, если бы держал за горло городские власти? Да нам для жизни нужно в сто раз больше! Кто-то использует нас, приятель, чтобы совершить свое поганое убийство.

— Использует нашу нищету, наш гнев, наше разочарование, — спокойным голосом продолжил Натан Джоунс. — Может быть, они получат добычу, может быть, и нет; может быть, разнесут город на куски, а может быть, и нет. Однако, когда это выйдет наружу, чернокожие в этом городе, да и во всей стране, прочувствуют ответный удар белых, с которым мы, честно говоря, пока не готовы справиться.

— Мы так же, как и вы, — сказал Спрэг, — хотим остановить этих людей, поэтому помоги мне, и если я найду их, то разорву на мелкие куски и положу их мясо на витрину универмага «Мейси». Пусть мне снимут скальп заживо, но я сделаю это!

Питер загасил сигарету в пепельнице на столе. У него болели глаза, болела каждая мышца. С огромным усилием он сосредоточился. То, о чем они говорили, не имело отношения к борьбе чернокожих за свое существование и воспринималось с трудом. И все же что-то не сходилось.

— Вам известно, что случилось с Мэриан Симс? — спросил он.

Джоунс медленно кивнул.

— Мы знаем то же самое, что и ты, — не больше, — ответил он.

— Но эти подонки из отеля знают, — сказал Спрэг. — Мы о них позаботимся позже. Сейчас у нас есть дела поважнее, чем поиски белой девушки, испортившей жизнь хорошему человеку.

— Это, конечно, дичайшее предположение, — сказал Джоунс, — но если Ричард слышал, как тот белый разговаривал с Северенсом, и если твой мальчик и наш общий друг смогут опознать фотографию, тогда, возможно…

— Вы говорили об этом мэру на недавней встрече? — спросил Питер.

Спрэг фыркнул:

— Думаешь, они прислушаются к версии, по которой виновным может быть кто-то другой, а не мы? Мы ведь главные злодеи и сегодня, и во все времена, не так ли? По их мнению, мы просто стараемся указать пальцем на кого-то другого, разве не так? Мэр — хороший человек, золотое сердце, стальная челюсть, но каша в голове.

— Сейчас он способен воспринимать только факты, — сказал Джоунс. — Он совсем потерял голову от страха.

— Совершенно справедливо.

— У нас есть своя версия, — продолжал Джоунс. — Ты получишь ответ на наш вопрос, и это поможет нам. Если ваш мальчик и наш общий друг смогут опознать фотографию… — Он пожал плечами. — Мы сможем сделать дело вместе.

Питер взял со стола телефонную трубку и набрал домашний номер Джерома Маршалла. Бетти Маршалл соединила его с мужем.

— Я хотел попросить тебя сделать кое-что, Джерри, — сказал Питер, — пока безо всяких объяснений.

— Выкладывай.

— Не мог бы ты узнать у Северенса, когда ему звонили в последний раз? Меня особенно интересует, не могло ли это быть примерно в половине второго сегодня утром.

— Мне не нужно его и спрашивать, — сказал Маршалл. — Как только ему звонили, Северенс сам связывался со мной. Подожди, я посмотрю; записная книжка лежит у меня в кармане. Я знаю, что ему звонили сегодня примерно в полдень. Он был в парилке, а потом принимал массаж. Теперь дальше. Перед этим был звонок во вторник во второй половине дня, в двадцать минут пятого. Северенс был в своем офисе.

— Сегодня рано утром звонка не было?

— Нет. А что происходит, Питер?

— Расскажу при встрече. Еще одно: у меня есть кое-кто, кто хотел бы посмотреть те фотографии, которые вы будете показывать Тимми Фэллону. Это негр.

— Ты говоришь так, как будто не отдыхал, а работал.

— В каком-то смысле так и есть.

— Эти снимки Пайк принесет домой к Фэллонам. Может твой человек прийти туда?

— Подожди. — Питер прикрыл ладонью трубку и спросил Джоунса, может ли их общий друг подойти к квартире Фэллонов в ближайшее время, — это рядом.

— Он может быть там через пять минут, — сказал Джоунс. — Он сидит в машине, которая стоит в конце квартала. Мы доставим его.

Питер снял руку с трубки.

— Он сможет быть там, когда вы скажете. В пределах пяти минут.

— Я скажу Пайку, чтобы он позвонил тебе, когда придет к Фэллонам. Ты напал на какой-то след, Питер?

— Кажется, да, — ответил Питер, — а может быть, и нет.

— Этого нельзя сказать по телефону?

— Что-то вроде того. Я свяжусь с тобой.

— У тебя неприятности?

— У кого их сейчас нет? — ответил Питер. — Нет, у меня все в порядке. — Он положил трубку и посмотрел на Джоунса и Спрэга. Две пары черных очков пристально уставились на него.

— Не совпадает? — спросил Джоунс.

— В то время, о котором вы говорили, звонка не было, — сказал Питер.

— Черт возьми!

— Но еще остаются фотографии. Вы можете опознать их.

— Какого черта Ричард побежал? — спросил Джоунс, обращаясь скорее к себе, чем к Питеру. — Почему не вернулся в зал, где были его друзья?

— У него не было друзей в зале, — сказал Спрэг. — Прошлая ночь была моей, парень. — Он воздел свои огромные длинные руки над головой. — Это ты, о Боже, ее остановил!

Питер как зачарованный смотрел на него. Этот чернокожий гигант, которого пресса сравнивала со зловещим факелом, готовым предать города страны огню, обращался к Богу!

Натан Джоунс стоял в дверях.

— Прости, что отняли у тебя время, Стайлс, — сказал он. — Мы надеялись, что сможем получить ответ, и быстрее всего сделали это через тебя. Я понял, что ты доверяешь окружному прокурору?

— Я давно его знаю. Его поддерживают обе политические партии. Он не политик в привычном смысле этого слова. Ваши люди, вероятно, тоже делали на него ставку. Как он котируется у вас?

— Выше среднего белобрысого, — сказал Джоунс с усталой улыбкой. Он взглянул на часы, висевшие над каминной стенкой. — Сейчас девять. Через тридцать девять часов городские власти должны объявить свое решение: будут они платить или вступят в войну. Загвоздка в том, что они будут сражаться не с тем противником.

— Но мы будем сражаться с ними! — воскликнул Спрэг. — Мы будем сражаться с ними на улицах, в аллеях; наши снайперы будут убивать их с крыш домов. Не мы выбирали этот момент, но они запомнят нас!

Белые зубы Натана Джоунса сверкнули какой-то застывшей улыбкой.

— Ей-богу, Джонни, ты говоришь совершенно как Уинстон Черчилль! — сказал он и оглянулся на Питера. — Тридцать девять часов. Ты думаешь, что сможешь убедить своего друга Маршалла в том, что они ошибаются, разыскивая чернокожих шантажистов? Чем больше он будет дразнить нас, чернокожих лидеров в Гарлеме и Бруклине, тем быстрее упустит все шансы остановить то, что может произойти. Время бежит, как песок сквозь пальцы.

— Вы убеждены в этом? — спросил Питер.

Огромная рука Спрэга опустилась на плечо Стайлса и развернула его. Черные очки, сверкавшие над Питером, казалось, прожгут его насквозь.

— Они говорят, что этот человек послал Северенсу письмо, подписанное словами «Власть — черным».

— Я видел его фотокопию, — сказал Питер.

— Послушай, парень. Я — «Власть — черным» в этом городе, но я не посылал никакого письма. Я — «Власть — черным» в этом городе, но я не говорил ни по какому телефону.

— Но в вашем сообществе может быть несколько безумцев, — заметил Стайлс.

Спрэг повысил голос. Казалось, он вот-вот взорвется.

— Скажи, ради Христа, парень, за что, по-твоему, мы боролись последние сто лет? Мы боролись за обещания, которые нам давали, но никогда не выполняли. Когда ты идешь в ресторан, а там плохое обслуживание, ты знаешь, что оно такое потому, что плох официант, а не потому, что ты — черный. Вот за что мы боремся. Когда ты спрашиваешь номер в отеле, а тебе отвечают, что свободных номеров нет потому, что их действительно нет, а не потому, что ты — черный. Вот за что мы боремся. Чтобы не жить в гетто, — продолжал он, с трудом сдерживая эмоции, — вот за что мы боремся. А ты знаешь, почему мы живем в гетто? Не потому, что белые ублюдки ненавидят нас, черных ублюдков. Если бы у нас были деньги, мы жили бы где хотели. Белобрысый продал бы мне собственного ребенка на завтрак, если бы я хорошо заплатил. Мы живем в гетто потому, что чертовски бедны и для нас нет другого места на земле. Ты говоришь о сумасшедших в нашем сообществе? Да у нас их миллионы, папаша! Они сошли с ума от этой жизни! Это то, с чего я начал. Мы узнали о бомбе, заложенной в отеле «Коммодор». Это была не игрушка, как сказали нам.

— Сложное, высокоинтеллектуальное оружие, — сказал Джоунс. Его холодные и рассудительные высказывания звучали контрастом бурным речам Спрэга. — Это стоит денег, Стайлс, черт знает каких больших денег. У кого-то были такие деньги, чтобы угрожать. Если бы эту бомбу не нашли, не было бы и половины тех волнений, о которых говорили, правда ведь? Эта бомба убедила важных парней в том, что звонки Северенсу по телефону не шутка. А теперь я спрашиваю тебя, Стайлс, ты считаешь, что бомба была куплена и оплачена несколькими безумцами вроде тех, что просят милостыню на углу гарлемских улиц?

— На это нужны огромные деньги, парень, — продолжал Спрэг, страдальчески скривив губы, — деньги белых. Мы вынуждены взять в руки кнут и заставить вас посмотреть в другом направлении. Они собираются прийти на наши улицы с пулеметами и ручными гранатами, танками и слезоточивым газом и убивать нас как мух. Ну что ж, мы тоже убьем кого-то из них как крыс, но, прежде чем они получат нас, прежде чем они получат меня, мне понадобятся три минуты, чтобы разобраться с теми ублюдками, которые все это затеяли.

— Вполне возможно, — тихо сказал Питер.

— Если бы мы не были в этом убеждены, стали бы мы тратить твое и свое время, когда остается меньше тридцати восьми часов? — спросил Джоунс.

— Знаешь, где я должен сейчас быть, парень? — спросил Спрэг, приблизив свое лицо к Питеру. — Я должен быть в верхней части города и раздавать пистолеты, ножи, дубинки и бутылки, которые мы собрали. Так что мы готовы сражаться! Однако Натан убедил меня, что ты можешь помочь донести правду до тех, кто сидит там, наверху.

Питер закурил новую сигарету. Руки его уже не дрожали. Его собственный страх исчез, и теперь он был в состоянии рационально мыслить. Все сказанное имело смысл; оно объясняло полное отсутствие в деле какой-либо связи с негритянским сообществом, хотя на ее поиски была направлена тайная и явная работа полицейских профессионалов. Вполне возможно, что стрелять будут не там, где предполагалось. Питер посмотрел на двоих чернокожих людей, стоявших перед ним, глаза которых были спрятаны за темными стеклами очков, сверкавших в свете лампы. Они были такими разными — Джоунс и Спрэг, — хотя служили одному делу. Питер был убежден, что оба они без всяких сомнений верили в версию, которую предлагали.

— Думаю, что поверю вам, — произнес Питер, — но только не очень-то надейтесь. Я не обещаю, что смогу переубедить еще кого-то в оставшееся время.

— Но ты постараешься? — спросил Джоунс.

— Сделаю все, что смогу.

Зазвонил телефон, и Питер взял трубку.

— Это Пайк, мистер Стайлс. Насколько я понял, у вас есть человек, который хочет посмотреть полицейские снимки. Где он?

— Он прибудет через пять минут, — ответил Питер. — Тимми уже посмотрел?

— Только что начал. Их тут много. Отправляйте вашего парня. Кстати, кто он?

— Хотите — верьте, хотите — нет, но я не имею понятия, — ответил Питер и положил трубку. — Парни, если вы хотите перед уходом выпить…

— Прибереги на будущее, — сказал Спрэг. — Если нам повезет, мы вместе устроим шумную попойку. Конечно, если ты сможешь остаться таким же человеком без предрассудков. Мы найдем где-нибудь местечко, чтобы отметить это.

«Черная армия» удалилась. Питер стоял посреди комнаты, оглядываясь вокруг себя, словно находился в незнакомом месте. «Кто-то, — рассуждал он про себя, — мог и подписать письмо именем организации „Власть — черным“. Почти каждый мог достаточно хорошо сымитировать негритянскую манеру произношения, чтобы обмануть Северенса». На ум пришел отель «Молино» и четверо белых, избивавших Ричарда Симса, которых видел Тимми. Никто из этих людей — ни толстяк, ни Джорджи, ни Ирвинг — не мог быть агентом «Власти — черным». Все это выглядело как смена сцены на театральных подмостках, вращение поворотного круга, когда медленно и постепенно перед вами предстает совершенно другая картина.

Снова позвонили в дверь. Теперь-то кто?

Питер подошел к двери, открыл ее и застыл с открытым от удивления ртом.

За дверью стояла высокая, стройная, темноволосая молодая женщина. Простое летнее ситцевое платье подчеркивало красивую фигуру с полной грудью и великолепным бронзовым загаром. В ее блестящих глазах искрилась мягкая насмешка.

— Привет, Питер, — сказала она низким хрипловатым голосом.

— Грейс! Грейс Майнафи!

— Можно войти?

— Дорогая моя девочка, конечно же входи!

Она шагнула ему навстречу. Ее крепкие руки на мгновение задержались на его плечах.

— Питер, дорогой, — сказала Грейс. — Я думала, что твои друзья никогда не уйдут. Я ждала напротив, через улицу. — Она вошла в комнату, с любопытством оглядывая ее. — Значит, вот где ты живешь… Комната такая же, как и ты сам: удобная и немного в беспорядке. — Ее пальцы дотронулись до пишущей машинки, стоявшей на письменном столе. — Интересно, она не сердится, когда ты ею не пользуешься? — И, повернувшись к нему, добавила: — Ах, Питер, я так рада нашей встрече!

Глава 3

Прошло два долгих года с того дня, как Питер обратил внимание на Грейс Майнафи. Это было время вспышки насилия и протеста — но история, происшедшая в другом месте и в другое время.

Сэм Майнафи, друг Питера, женился на Грейс, когда они работали вместе в «корпусе мира» в Северной Африке. Это была великолепная, идеальная пара. Но однажды, когда Сэм выступал с протестом на массовом митинге в одном маленьком городке штата Коннектикут, он был безжалостно сражен пулей убийцы. В это время Питер пришел на помощь Грейс. Нервы ее были совершенно расшатаны потерей мужа, которого она любила всем сердцем и разумом. Питер понял, что Грейс — человек огромного мужества, и почувствовал, как сильно нуждается в ней. Это стало его болью. Он не мог рассказать ей, что у него на сердце, потому что потеря Грейс была еще слишком свежа, слишком всепоглощающа. И Питер с горечью сказал себе, что одноногий калека — не пара для такой энергичной, полной жизни женщины, но даже и полноценный человек вряд ли мог бы занять место Сэма в ее жизни — по крайней мере, тогда.

Стайлс получил от нее письмо с выражением благодарности. Через несколько месяцев пришло еще одно с просьбой о рекомендации для устройства на работу. Конечно же он написал (он попытался вспомнить, что это была за работа, — что-то связанное с правительством). Постепенно все, что он чувствовал к ней, перегорело, но не умерло — именно это он понял, глядя на нее теперь.

— Не стой столбом, Питер. Я — настоящая, — сказала Грейс.

— Как хорошо, что ты пришла! — подбодрил он сам себя. — Могу я предложить тебе выпить что-нибудь? Может быть, сварить кофе?

— Не теперь, — ответила она. — Можно сигарету? Знаешь, я бросила курить, поэтому хочу позаимствовать у тебя.

Он подошел к ней, протянул сигареты и поднес зажигалку. Руки его дрожали.

— Питер, Питер, — сказала Грейс, прикуривая; ее холодные пальцы обхватили его руку. Она по-прежнему пользовалась теми же духами — таких он больше ни у кого не встречал.

Грейс глубоко и с удовольствием затянулась.

— Это твоя первая встреча с Джонни Спрэгом? — спросила она.

Питер спустился с небес на землю:

— Ты узнала его?

— И Натана Джоунса, — ответила она.

— Если ты их знаешь, то почему же ждала, пока они не уйдут?

— Я хотела знать точно: если у тебя перехватит дыхание, то это будет только из-за меня, и если ты холодно произнесешь «Как поживаете, миссис Майнафи?» — то это тоже будет относиться только ко мне. Был момент, когда я почувствовала себя неуверенно.

Он подошел к ней и обнял. Они стояли тесно прижавшись друг к другу, а ее теплые губы касались его губ. Потом она тихонько оттолкнула его.

— Черт возьми, Питер, — сказала она, игриво сверкнув глазами, — почему ты заставил меня приехать к тебе?

— Потому что я не думал… — Он снова обнял ее, но она отклонилась.

— Я давно мечтала об этом мгновении, Питер, но пока нужно еще подождать. Знал ли ты, что придет время, и я захочу того, чего желал мне Сэм? Мужчину. А ты не думаешь, что этим мужчиной можешь быть ты, Питер?

— Грейс, я…

— Мы обсудим это позже, потому что есть вещи, которые тебе необходимо сделать сейчас. И я могу тебе помочь.

— Думаю, сейчас мне необходимо выпить, — сказал Питер. — А тебе?

— Налей, пожалуйста.

Он вспомнил о бурбоне со льдом и простой водой, сделал его для Грейс и для себя и протянул ей стакан.

— А теперь сядь здесь, пожалуйста, чуть-чуть подальше, — сказала она.

Он повиновался. Питер чувствовал, что у него немного кружится голова.

— Помнишь, ты писал мне рекомендательное письмо?

Он кивнул:

— Точно не помню, о чем шла речь; кажется, какая-то работа для правительства, да?

— Единственное, что я умела делать, Питер, так это работать с людьми. Этим мы занимались с Сэмом в «корпусе мира». В городах были такие места, где люди нуждались в помощи, и я как заведенная работала в Гарлеме в благотворительных организациях. Ты не поймешь, что это значит, пока не поживешь там: плохое жилье, никакого образования, отсутствие постоянной работы, никаких проявлений заботы. Я слушала политиков — великих белых отцов нации, которые заявляли, что мы должны противопоставить силе силу, а сами противопоставляли силу отчаянию. В конце концов я не смогла продолжать работать на правительство: слишком бесперспективно, слишком поздно, слишком много бесплодных усилий… У меня были небольшие собственные средства и страховка Сэма. Так я жила около года, помогая там, где видела, что могу помочь, сражаясь с чиновниками за людей, которые не могли сражаться сами. Я не пользуюсь популярностью у отцов города. Мэр знает меня, знают и многие городские чиновники. Мы очень хорошо знакомы с комиссаром полиции, а твой друг, окружной прокурор, пару раз вызывал меня к себе на ковер. Время от времени я, кажется, нарушала городское законодательство, потому что действовала не дожидаясь, пока на этих указах развяжут красную тесьму.

— Не сомневаюсь, — сказал Питер. Она была чертовски красива.

— В Гарлеме у меня появились друзья; там я узнала Джонни Спрэга и Натана Джоунса. Мы подружились, и они верят мне. Несколько недель назад до меня дошел слух о том, что здесь происходит. Я знаю, как тяжело сейчас приходится мэру, знаю, что случилось с Ричардом и Мэриан Симс. Я хорошо знала Ричарда. Ты не поверишь, но я знала, что ты сегодня утром пойдешь на встречу с Натаном на Ленокс-авеню, и это заставило меня прийти к тебе. Я понимала, что должна сделать это, но пришла в первую очередь для того, чтобы помочь. Позже у нас с тобой будет время для себя, мой дорогой, мой самый дорогой человек.

Питеру стоило огромных усилий оставаться в кресле, прихлебывая бурбон.

— Я не уверен, что знаю то, что должен делать и в чем мне нужно помочь, — сказал он. — Я ведь репортер, обозреватель.

— Не только, — возразила Грейс. — Ты — борец, Питер, и всегда будешь им. Натан и Спрэг пришли, чтобы убедить тебя. Это ведь не «Власть — черным» стоит за той опасной ситуацией, которая обрушилась на голову мэра. Им это удалось?

— Они заставили меня поверить, что такое возможно.

— Не «возможно», Питер, а именно так! Что бы там ни было, я никогда не буду утверждать чего-то, в чем не уверена. Если бы в Гарлеме просочилась хоть какая-то информация, я бы о ней давно знала. Сейчас мы должны найти доказательства и представить факты мэру и его советникам до того, пока не станет слишком поздно и не начнется избиение невинных людей.

Зазвонил телефон; Питер взял трубку. Это был Пайк. Ликующим голосом он сообщил:

— Оба — и мальчик, и ваш негритянский друг — опознали одно и то же лицо, мистер Стайлс! Сейчас нет времени заставлять вас угадывать, кто это. Так вот, этот парень — Ирвинг из «Молино». Я выезжаю. Может быть, вы захотите поехать с нами? Полицейская машина здесь.

— Встретимся у дома, — сказал Питер.

Он положил трубку и коротко рассказал Грейс о разговоре с Пайком.

— Можно мне с тобой, Питер?

Он нежно дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони и сказал:

— Я больше не позволю себе потерять тебя, пока я жив…

Выйдя на улицу, Питер и Грейс увидели подъезжающую полицейскую машину с красной мигалкой. Пайк опустил стекло, и брови его поползли вверх от удивления, когда он увидел Грейс.

— Так-так, миссис Майнафи…

— Здравствуйте, лейтенант, — сказала Грейс, одарив его широкой и очаровательной улыбкой.

— В нашей армии пополнение, Пайк, — сказал Питер. — Я хотел бы, чтобы миссис Майнафи поехала с нами.

Пайк криво улыбнулся.

— Мне приказано сотрудничать с вами, мистер Стайлс, — сказал он. — Надеюсь, мне не придется выслушивать от леди лекции о жестоком поведении полиции в негритянских гетто.

— Обещаю, — сказала Грейс.

— Договорились, — ответил Пайк.

Питер и Грейс сели на заднее сиденье, а Пайк остался впереди, рядом с водителем в форме патрульного. Он повернулся, чтобы поговорить с ними:

— Насколько я понимаю, леди известно, куда мы едем и зачем. Так вот, Тимми Фэллон был прав: тот человек на фотографии выглядел как «младший брат», но это был сам Ирвинг, Ирвинг Миллер. Ваш негритянский друг опознал его совершенно независимо от мальчика. Наш Ирвинг был замешан в одном деле, связанном с ограблением ростовщика. Это было в районе порта лет шесть назад — вот откуда полицейские снимки. Он отсидел два года за словесное оскорбление и угрозу жизни; освобожден условно сроком от трех до десяти лет. До сегодняшнего дня нарушений не было. — Пайк мрачно улыбнулся. — Хорошо ловить то, что не исчезает, как туман. Ирвинг — это реальность, и это он избил нашего друга Симса и, возможно, его жену.

Питер был благодарен судьбе, чувствуя рядом крепкое бедро Грейс, прижавшееся к нему. В темноте она нащупала его руку. Господи, какая замечательная ночь! Как хорошо, что она вернулась! Теперь вырвались на волю все чувства, которые он к ней испытывал, и Питер без конца мог бы говорить ей о них.

Полицейская машина двигалась к отелю «Молино». Метрах в ста пятидесяти от него был припаркован большой черный лимузин. Когда Питер, Грейс и Пайк вышли из машины, к ним присоединились Маршалл и Маккомас, приехавшие на лимузине.

— Добрый вечер, миссис Майнафи, — сказал Маршалл. — У Питера всегда сюрпризы.

— Грейс приехала ко мне, потому что много знает о сложившейся ситуации, Джером. Думаю, она сможет нам помочь.

Маршалл посмотрел на облезлый фасад отеля.

— Да… Это тебе не званый обед. А вы знали семью Симс, миссис Майнафи?

— Я хорошо знала Ричарда, — ответила Грейс, — а с Мэриан виделась один или два раза.

— Кровавое и неприятное дело, — заметил Маршалл и, обратившись к Пайку, спросил: — Готовы?

— Пошли, — ответил Пайк.

Первое, что осознал Питер, пройдя через вращающуюся дверь в грязный вестибюль, были непрерывные звонки на коммутаторе. За столом дежурного никого не было, и на звонки не отвечали. Вестибюль был пуст. Маккомас прошел к двери с табличкой «Управляющий» и толкнул ее. В обшарпанном офисе тоже было пусто.

Лицо Пайка посуровело: неужели кто-то предупредил шайку из «Молино»?

— Подвал — владения Ирвинга Миллера, — сказал Маршалл.

— Пойду взгляну, — откликнулся Маккомас.

— Осторожно, — сурово сказал Пайк. — Загнанные в угол крысы…

Маккомас достал из наплечной кобуры пистолет.

— И не говорите никому, что я не взял с собой адвоката, — с вечной горечью в голосе сказал он.

Он вошел в шаткий лифт и спустился вниз. Пайк обошел стол и снял трубку. Звонки прекратились.

— Извините, — сказал он, — телефонные аппараты в номерах не работают. — Он посмотрел на остальных. — Спрашивают Эвелин, рыженькую с седьмого этажа. Прямо притон какой-то!

Лифт вернулся наверх; из него вышел Маккомас с пепельно-серым лицом. Он облизнул губы.

— Вам лучше спуститься вниз, — сказал он и, повернувшись к водителю, приказал: — Отведите миссис Майнафи к машине и ждите нас там.

— Вы нашли его? — спросила Грейс.

— Да, миссис, я его нашел, — ответил Маккомас. — Пройдите с патрульным Рушем.

— Что бы там ни было, я выдержу, — сказала Грейс.

— Что там? — спросил Маршалл.

— Настоящая бойня, — сказал Маккомас. — Толстяк, Джорджи, Ирвинг и четвертый парень. Поставили к стенке и расстреляли из автоматического оружия. Они настолько нашпигованы свинцом, что пойдут ко дну, если их бросить в воду.

У Питера неожиданно возникло видение гигантского негра в синей бейсбольной кепке. «Мы позаботимся о них, позже…» — говорил Джон Спрэг…

Неизвестно, чем занимался в «Молино» Ирвинг Миллер, но только не поддержанием чистоты в подвале отеля. Там была настоящая мусорная свалка из старых картонных коробок, бочек и другого хлама. Похоже, что они валялись здесь месяцами вместе с безногими стульями и разбитыми зеркалами. Единственным незахламленным местом была «комната», находившаяся рядом с масляным фонарем и тремя большими емкостями с горячей водой. В одном из углов этого пространства стояла раскладушка, на которой, видимо, спали Ирвинг и его ночной сменщик, если таковой был. Рядом с раскладушкой на перевернутой оранжевой корзине стояла полупустая пинта дешевого бурбона.

Взгляд Питера охватил всю обстановку за доли секунды и остановился на том, что лежало около дальней стены. Он почувствовал, как пальцы Грейс сжали его запястье. Там в нелепых позах лежали четыре тела: кроме толстяка, Джорджи и разыскиваемого Ирвинга здесь был еще ночной портье, с которым Питер столкнулся во время первого своего визита в «Молино». Выпученные глаза толстяка смотрели в потолок сквозь зеленый козырек, который оставался у него на лбу.

В «комнате» ощущался сладковатый, тошнотворный запах крови.

— Может, не стоит оставлять здесь лишние следы, пока ребята лейтенанта не обработают это место? — сказал Маккомас.

— В каждом из них, наверное, пуль по двадцать, — заметил Пайк.

У всех убитых, кроме Джорджи, рубашки на груди были изорваны в клочья и покраснели от крови. Джорджи получил пули в лицо и шею, видимо, он умолял кого-то, стоя на коленях.

— В этой крысоловке должен быть еще какой-то обслуживающий персонал помимо этих четверых, — сказал Маршалл ровным голосом профессионала. Его изборожденное морщинами лицо стало холодным и сдержанным.

— Может быть, и нет, — ответил Пайк. — Так называемым гостям предлагается немногое: номера не обслуживаются, коридорных нет. Четыре или пять пожилых женщин приходят по утрам мыть пол. Если бы здесь работал еще кто-нибудь, мы бы, видимо, нашли его. Ладно, Мак, звони в отдел убийств. — Когда Маккомас направился к лифту, он повернулся к Маршаллу и сказал: — Похоже, их под дулами пистолетов привели сюда, выстроили вдоль стены и безжалостно убили. Как вы думаете, мистер Маршалл, это расплата за то, что случилось с Мэриан Симс, или с ее мужем, или с ними обоими?

— Или они слишком много знали, — сказал Маршалл. — Относительно Ирвинга сомнений нет? Мальчик и друг Питера опознали его по полицейским снимкам?

— Без колебаний.

— Хорошо… Питер, кто такой этот ваш друг?

— Поверишь или нет, но я не знаю, — ответил Питер. По некоторым причинам он сомневался, стоит ли говорить всю правду. — Его привел Натан Хейл Джоунс, негритянский репортер и писатель — я говорил тебе о нем?

— Твой друг из Гарлема?

— И мой тоже, — прошептала Грейс.

— Да. Видимо, этот человек (имя его он не назвал) был на том шумном митинге в Юнион-сквер прошлой ночью вместе с Ричардом Симсом. Симс пошел звонить, а этот его друг вышел вслед за ним через несколько минут и увидел, как Симс выбежал из телефонной будки, а вслед за ним из соседней будки бросился какой-то белый. Белый, которым, вероятно, был Ирвинг, крикнул нескольким своим друзьям, находившимся в этом же холле: «Этот черномазый ублюдок слышал, о чем я говорил!» — и все четверо бросились за Симсом. Его друг испугался и сразу не забил тревогу, но позже рассказал об этом Джоунсу или кому-то другому, а Джоунс рассказал мне и предоставил этого человека в распоряжение Пайка.

— Он назвался Мэтью Твиннингом, — сказал Пайк. — У него были подтверждающие это документы. Сказал, что его можно будет найти через мистера Стайлса и еще что у него нет постоянного адреса. Поскольку он пришел ко мне как друг мистера Стайлса, я все это просто принял к сведению.

— Когда он опознал Ирвинга Миллера, вы ему не сказали, кто это и где его можно найти?

— Думаю, да, — ответил Пайк. — Я сказал ему, что он опознал человека, который работает смотрителем в отеле «Молино»; спросил, знает ли он кого-нибудь из «Молино» или по соседству. Я думал, что он мог ошибиться и указать на кого-то знакомого.

— Таким образом, он мог вернуться к себе и указать на Ирвинга друзьям Ричарда Симса, — сказал Маршалл.

«Возможно, — подумал Питер. — Общий друг мог рассказать Джону Спрэгу. Ему не нужно было никуда ходить: Спрэг и его парни могли ждать его где-нибудь в районе Ирвинг-Плейс».

— Посмотрите на пол около тел, — сказал Пайк. — Кровь уже высохла. Это произошло довольно давно, мистер Маршалл, а я отпустил Твиннинга только около сорока минут назад. Я позвонил вам, заехал за мистером Стайлсом и миссис Майнафи, и мы сразу же прибыли сюда. Эти парни сделали свое дело задолго до нашего прихода сюда.

— И никто не слышал стрельбы из автоматического оружия?

— Они привели их в подвал, чтобы не поднимать шуму, — сказал Пайк. — Ночь жаркая, все окна нараспашку, а по телевизору столько стрельбы, что эти выстрелы слышишь даже во сне.

— Идемте отсюда, — сказал Маршалл.

Они поднялись на лифте в вестибюль. Маккомас отошел от коммутатора.

— Ребята выехали, — сказал он Пайку.

Маршалл посмотрел на Питера и Грейс.

— Может быть, чашечка кофе в заведении по соседству немного развяжет вам языки? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — плохой актер, Питер, — сказал Маршалл. — Ты сказал мне не все.

— Тогда самое время, — ответил Стайлс.

На вкус кофе был как щелок. Питер закурил сигарету и с отвращением посмотрел на свою чашку. Грейс сидела рядом напротив Маршалла.

— Я терпелив, друзья мои, — сказал Маршалл. — У нас еще около тридцати семи часов.

Питер кивнул. Он должен был верить этому человеку и подробно рассказал окружному прокурору обо всем, что произошло этим вечером. Маршалл слушал, прикрыв глаза и пожевывая погасшую трубку.

— И ты поверил всему, что они тебе говорили? — спросил он, когда Питер закончил свой рассказ.

— Ты всегда составляешь свое собственное мнение о людях, Джером. Я думаю, Джоунс и Спрэг были откровенны со мной. Это мое мнение.

— Они говорили правду, — сказала Грейс.

Маршалл долго молчал. Чувствовалось, что из отдельных кусочков он складывает в своем мозгу полную картину.

— Может быть… — наконец произнес он.

— Вы читали отчет комиссии о беспорядках, мистер Маршалл? — горячо заговорила Грейс. — Дело не только в бедности, отсутствии образования и того, что имеет хотя бы отдаленное отношение к равным возможностям. Наша страна больна расизмом. Есть кое-кто, кто не может дождаться, когда армия войдет в гетто и уничтожит всех живущих там. Кто-то достаточно ловкий, проницательный и образованный мог придумать, как просто будет возложить вину за вымогательство и ограбление города на организацию «Власть — черным». И когда речь пойдет о подложенной бомбе, никто не станет спрашивать дважды, если хотя бы один-единственный голос обвинит в этом негритянское сообщество.

— А что вы скажете о том, что произошло за соседней дверью? — спросил Маршалл, кивнув на «Молино». — Почему я должен верить в какую-то другую версию, а не в то, что друзья Симса отомстили за него?

Грейс сидела на стуле, очень прямо держа спину.

— Предположим, что они сделали это, мистер Маршалл, но доказывает ли это, что «Власть — черным» причастна к заговору вымогателей против города? Если друзья Ричарда ответственны за это жестокое убийство, то это только доказывает, что доведенные до отчаяния люди не верят в помощь закона.

— Смею утверждать, что мы бы оказали немедленную помощь Ричарду и любому жителю нашего города.

— Вы, возможно, и оказали бы, мистер Маршалл, потому что вы некоррумпированный государственный служащий, но таких — один на сотню.

Маршалл слегка поклонился:

— Благодарю вас, миссис Майнафи. Я считаю вас очень красивой женщиной, так что будьте осторожны с комплиментами.

— Она не льстит тебе, Джером, — сказал Питер.

— Благодарю еще раз, — сказал Маршалл. — Итак, оба вы убеждены, что мы должны искать тайную преступную организацию за пределами негритянского сообщества. Откуда, по-вашему, следует начать? Мы не укладываемся во времени, друзья.

К ним подошел бармен.

— Простите, что прерываю вас, господин окружной прокурор, — сказал он, — вы слышали новость? Только что передали по радио. Закрывают Центральный вокзал и перекрывают все на два квартала вокруг него. Какая-то угроза взрыва.

— Что-нибудь еще? — резко спросил Маршалл. — Какие-нибудь подробности?

— Только то, что существует угроза взрыва бомбы на Центральном вокзале, и что-то о том, что на помощь полиции будут вызваны подразделения национальной гвардии.

Достопочтенный Джеймс Рэмси наконец принял свое решение.

— Не думаю, что можно осуждать его за это, — спокойно сказал Маршалл. — Прежде всего он обязан думать о жизнях двадцати пяти тысяч людей. Не думаю, что у меня хватило бы мужества и воли рисковать ими до самого последнего момента. Невозможно закрыть вокзал и примыкающую к нему территорию за пять минут — это настоящий маленький город в городе.

— События развиваются помимо нас еще до того, как мы начали поиски, — сказал Питер, стукнув кулаком по столу.

— Так с чего же мы начнем? Несмотря на то что времени не остается, мы должны начать сначала, — сказала Грейс. — Насколько я понимаю, все началось с телефонного звонка Марти Северенсу. Не начать ли нам с него, мистер Маршалл? Может быть, он забыл рассказать еще что-нибудь о своем собеседнике, например о его манере говорить или особенностях голоса, о том, что он постоянно повторял или что особенно вызывало его неприятие. Вы не задумывались об этом?

Маршалл устало улыбнулся ей.

— Вы мне нравитесь все больше, миссис Майнафи, — сказал он.

В прежние времена политиков можно было встретить в каком-нибудь из партийных клубов, расписывающими пульку или же за кружкой пива с близкими друзьями и избирателями. Марти Северенс проводил нынешний особенно напряженный вечер в «Шамони» — довольно большом и очень красиво убранном ночном клубе Ист-Сайда. Маршалл нашел его там, наведя справки в офисе мэра. Все ответственные деятели городской администрации должны были находиться на постоянной телефонной связи и никуда не отправляться, не известив Рэмси о том, где их можно будет найти.

В жаркие летние дни «Шамони» был самым популярным местом в городе. Его стены, украшенные пейзажами Швейцарии, видами заснеженных Альп, окружали столики и площадку для танцев. Акцент делался на холод. Посетители клуба были расточительны и немного безвкусны. «Драгоценностей, сверкающих на них, хватило бы на то, чтобы заплатить выкуп за город», — подумал Питер.

У бархатного каната Грейс, Питера и Маршалла остановил метрдотель.

— Среди здешней публики мы выглядим так, словно только что сошли с корабля, — сказал Маршалл, оглядывая твидовый пиджак Питера, ситцевое платье Грейс и собственный помятый тропический костюм.

Марти Северенс, красивый темноволосый мужчина, был сегодня в белом смокинге с широким поясом-шарфом из батика и в галстуке с янтарной заколкой. Он вышел к ним из-за большого круглого стола, за которым сидел с двоими мужчинами в белых смокингах и тремя леди, короткие элегантные платья которых были предусмотрительно декольтированы. Северенс был слегка возбужден. «Наверное, немного выпил», — подумал Питер.

— Что-нибудь случилось? — спросил он Маршалла, подойдя к бархатному канату. Узнав Грейс, сказал: — Миссис Майнафи, только не говорите, что пришли жаловаться на грязь станции метро в Гарлеме!

«Видимо, Грейс доняла их своими требованиями», — с приятным удивлением подумал Питер.

— Придется оторвать вас от вечеринки минут на десять, Марти, — сказал Маршалл. — Есть здесь где-нибудь место, где мы могли бы поговорить?

Северенс повернулся к метрдотелю:

— Мы можем воспользоваться офисом Макса на несколько минут, Марио?

— Конечно, мистер Северенс. Пройдемте сюда, пожалуйста.

Он проводил их по узкому коридору мимо мужской и дамской комнат в офис. Это была маленькая комната без окна, охлаждавшаяся мерно жужжащим кондиционером. Стены увешаны фотографиями знаменитостей с автографами: Армстронга, Синатры, Джуди Гарленд, Перла Бейли и еще дюжины других. Пустая поверхность письменного стола свидетельствовала о том, что это отнюдь не место работы делового человека. Скорее всего, здесь Макс беседовал с кем-нибудь из клиентов, когда ему требовалось продлить кредит или обналичить чек.

Марио вышел. Северенс остановился у дверей, нетерпеливо теребя монеты в кармане. Грейс села на стул позади стола, Питер встал рядом с ней. Маршалл набил трубку табаком из своего желтого клеенчатого кисета.

— Я услышал по радио, что мэр начал эвакуацию людей в районе вокзала, — сказал он.

— Давление оказалось слишком сильным для него, — сказал Северенс. — Это может вызвать большой скандал, но, думаю, у него не было другого выбора. Не знаю, что я бы сделал на его месте. Возможно, то же самое.

— Какой скандал вы имеете в виду? — спросил Маршалл.

— Сегодня это еще не так страшно, — ответил Северенс, — но утром, когда тысячи людей обнаружат, что они не смогут добраться до города поездом или попасть в офис, где работают, — в компаниях «Пан-Америкэн», «Крайслер» и других, — вот тогда-то наступит кульминационный момент. Некоторые из самых крупных и влиятельных бизнесменов города уже в курсе. Их не устроит простое объяснение о заложенной бомбе. Они должны знать, что ситуация — из ряда вон выходящая. Джиму Рэмси придется продемонстрировать сильную руку, и, когда он вынужден будет снять секретность и вся эта история выйдет наружу, тысяча крупных «шишек» завопят, требуя ввести армию в Гарлем и другие гетто. Потребуют повесить на столбах негритянских лидеров — Спрэга, Линкольна Уотерса и других. Вот о каком скандале я веду речь, Джерри.

Маршалл поднес зажигалку к трубке.

— Стайлс и миссис Майнафи убеждены, что «Власть — черным» не имеет отношения к сложившейся ситуации. Они полагают, что мы имеем дело с законспирированной криминальной организацией, которая намеренно бросает тень на чернокожих, отвлекая внимание от себя.

Северенс посмотрел на него, словно недоумевая, правильно ли он все понял.

— Но вы же видели письмо, точнее, его фотокопию, Стайлс?

— Кто угодно мог поставить под письмом эту подпись, — сказал Питер, — и этот же человек с самого начала мог звонить вам каждый день.

— Двадцать три или теперь уже двадцать четыре звонка, — сказал Северенс. — Последний был сюда минут двадцать назад. Он узнал новость о действиях мэра и сказал мне, что это не поможет. «Вокзал взлетит на воздух по расписанию», — заявил он.

Грейс посмотрела на Маршалла.

— Можно мне? — спросила она.

— Конечно, — ответил Маршалл.

— Когда вы разговариваете с кем-то много раз, как, например, с этим человеком, мистер Северенс, то проявляются какие-то особенности его речи, только ему свойственные шуточки или, к примеру, акцент. Кстати, каждый раз говорил один и тот же человек?

— Да, — ответил Северенс и горько улыбнулся. — Он всегда говорил слишком ласковым, даже заискивающим тоном, ублюдок.

— Может быть, были слова, которые он часто повторял?

Северенс пожал плечами:

— Он всегда называл меня «мистер Марти, сэр». Полагаю, что это была ироническая имитация речи почтительного негра — дяди Тома. Этими словами он заканчивал свои монологи.

— Заканчивал?

— Да. Он говорил с акцентом: сильно растягивал слова.

— Что-нибудь еще?

— Этот тип использовал характерные для негров выражения, к примеру «не кипятись, парень».

— Вы отстали от жизни, мистер Северенс, — улыбнувшись, сказала Грейс. — Мой пятилетний племянник вовсю использует подобные выражения. Это характерно для речи хиппи и почитателей рок-н-ролла и стало частью современного сленга.

— Он всегда заводил одну и ту же песню: дети не получают образования, нет отопления, нет горячей воды, нет водопровода, нет работы — весь этот вздор. Да вы это сами знаете, миссис Майнафи.

— Для того чтобы знать все эти выражения, достаточно читать «Ньюсвью», «Лайф» или любое другое ежедневное издание.

— Но у его речи была характерная для негров интонация и манера растягивать слова, — сказал Северенс.

— Она чем-то отличалась от речи белого южанина из Литл-Рока или Атланты? — спросила Грейс.

— Да, отличалась, — ответил Северенс. — Вы были бы так же уверены, как я, если бы услышали его.

— Кстати, почему эти звонки никогда не перехватывались? — спросил Стайлс.

— Не было возможности сделать это. Мы никогда не знали, куда он позвонит. Например, сюда, или в аэропорт, или в ресторан, где я обедаю.

— Но почему никто вместе с вами не слушал, когда он звонил?

— Мы пытались сделать это, — вступил в разговор Маршалл. — Мой человек находился рядом с Марти, и у него был мощный транзисторный магнитофон. Но при нем так никто и не позвонил. Было такое ощущение, что они постоянно за нами наблюдают.

Северенс многозначительно кивнул:

— Возьмите всех негров этого города и добавьте к ним всех их белых благодетелей — либералов и коммунистов, которые на их стороне, — и вы сможете держать под надзором все двадцать четыре часа каждого значительного человека в этом городе. Они, несомненно, наблюдают за мной. Для них я — фигура значительная; через меня они контактируют с Рэмси. Сейчас сложилась взрывоопасная ситуация. Они знают, что здесь и сейчас я разговариваю с вами. Кто-нибудь из официантов клуба уже позвонил. — Северенс пожал плечами.

Питер снова почувствовал навалившуюся на него усталость. С Северенсом не найти общего языка. Он убежден в личности телефонного шантажиста, и ничто не сможет поколебать это его убеждение…

Северенс вернулся на вечеринку, а Грейс, Питер и Маршалл оставались в маленьком офисе Макса. В зале «Шамони» гремел диксиленд.

Еще час был потерян.

— Есть человек, с которым мой муж и я познакомились в Африке, когда работали там в «корпусе мира», — нарушила тишину Грейс. — Он служил там в одной судоходной компании, кажется техником в доке или кем-то еще. Это один из немногих американцев, с которыми мы частенько пили вместе пиво и стали хорошими друзьями. Он сейчас находится в Нью-Йорке, работает докером.

— И что? — спросил Питер.

— Может быть, он сможет нам дать какую-то информацию об Ирвинге Миллере, — сказала Грейс. — Я думаю, он расскажет все без утайки, если что-то знает.

— Это — работа полиции, миссис Майнафи, — сказал Маршалл. — Будьте уверены, Пайк, чтобы накопать одну фразу, хоть сейчас перероет весь район порта.

— Одно дело говорить с полицейским, другое — со старым другом. Уж я-то это знаю, — заметила Грейс.

Маршалл посмотрел на нее с сомнением:

— Что же такого, по-вашему, может сказать ваш друг вам, миссис Майнафи, чего не сможет разузнать Пайк по своим каналам?

— Дай мне, пожалуйста, сигарету, Питер, — сказала Грейс.

Питер вынул пачку сигарет и зажигалку и протянул ей. На мгновение их взгляды встретились, и это было их, только их личным, теплым секретом. Питер просто не понимал, как все это время он мог жить без Грейс. Теперь она сидела сосредоточенно нахмурив темные брови.

— Безусловно, вы гораздо лучше кого бы то ни было разбираетесь в такого рода ситуациях, мистер Маршалл, — сказала она. — Вы тысячи раз сталкивались с необходимостью получать информацию из недружелюбно настроенных источников. В местах, где мы можем получить сведения, которые помогут нам, люди как раз настроены недружелюбно по отношению к законной власти. Например, лидеры чернокожих — Натан Джоунс и Джон Спрэг — пришли со своими идеями к Питеру, человеку им незнакомому, а не к вам, представителю закона. Они воспринимают закон как нечто враждебное. Так не должно быть, но это так. Район порта — это еще одно маленькое тесное сообщество, которое боится закона, боится Портовой комиссии, боится своих собственных руководителей, для которых убить человека — это так же легко, как съесть завтрак. Если вы вызовете этих людей на ковер, мистер Маршалл, то добьетесь немногого. В порту никогда не бывает свидетелей преступления — это давно известно, не так ли, мистер Маршалл?

Маршалл кивнул.

— То же самое — в Гарлеме и других гетто: там тоже никогда не бывает свидетелей преступления, каким бы оно ни было. — Грейс стряхнула пепел в латунную пепельницу, стоявшую на столе Макса. — Посмотрите на часы, мистер Маршалл. — Она указала на электронные часы, висевшие на противоположной стене. — Они идут и идут, время неумолимо приближается к двенадцати часам пятницы, а мы ведем бесконечные разговоры! Я не знаю, что мой друг сможет сделать для нас (кстати, его зовут Майк Келли, Рыжий Келли), но уверена: он станет говорить откровенно. Что он может мне сказать? Не знаю, но уверена: единственный ключ, который был у вас, — это Ирвинг Миллер.

— Но он уже ничего не скажет, — добавил Питер.

— Связи же Миллера вряд ли к чему-то приведут, — сказала Грейс. — То, что Ричард Симс слышал в телефонной будке, может и не иметь отношения к происходящим событиям. Миллер вполне мог говорить о какой-нибудь мелкой краже на пирсе. Он мог убить Ричарда за то, что тот слышал что-то о краденом грузе или планирующейся краже. Рыжий Келли может что-то знать об этом. Однако может и завести нас в тупик. Тогда существует другой возможный вариант.

Маршалл посмотрел на часы:

— Продолжайте, миссис Майнафи.

— Этот город болен ненавистью, — горячо продолжала Грейс. — Мне знаком способ мышления, приводящий к жестокости, с которой расправились с Симсами. Возьмите того же Ирвинга Миллера. Он пришел из жестокого портового мира. После истории с полицией затаился и устроился на работу техником-смотрителем в отель «Молино», который играл роль «крыши». Возможно, у толстяка и его сына были какие-то связи в порту. Миллер узнает о Симсах — чернокожем мужчине, живущем с белой женщиной. В нем закипает ненависть, утверждается пренебрежительное отношение к ним. Ирвинг говорит об этом вызове морали своим друзьям. Они решают проучить Ричарда и Мэриан. Как видите, ничего общего с главными событиями, мистер Маршалл. Просто негодяи.

— И ваши друзья из Гарлема отплатили им, — сказал Маршалл.

— Возможно, и это — дело полиции, — сказала Грейс. — Но существует и третий возможный вариант. Ричард слышал телефонный разговор о происходящих событиях. Это уже связано с проблемами мэра. Если так, то Рыжий Келли может указать нам друзей Миллера, а когда мы сможем их найти, те, в свою очередь, приведут нас к людям, которые действительно угрожают городу. Это один шанс из трех, мистер Маршалл, но на него следует обратить внимание.

Маршалл протянул руки.

— Идемте, — сказал он.

— Но я не знаю, где найти Рыжего Келли, — сказала Грейс.

— О Господи! — воскликнул Питер.

— Он докер, зарегистрированный Портовой комиссией, поэтому должен быть в телефонной книге, которая лежит на столе Макса…

Было около двух часов ночи. Влажный туман спустился на город. Со стороны Норт-Ривер доносились пронзительные гудки корабельных сирен. Склянки пробили два часа. Улицы, примыкавшие к береговой линии, были пустынны. Пирс длинным черным туннелем уходил в воду.

Питер и Грейс остановились перед ветхим особняком на противоположной стороне улицы. Грейс посмотрела на листок бумаги, на котором Маршалл написал адрес.

— Это здесь, — сказала она.

В окнах света не было.

— Кажется, все спят, — сказал Питер.

Прохладная рука Грейс дотронулась до его руки.

— Ты оставайся здесь, но так, чтобы тебя не было видно, а я попытаюсь разбудить Рыжего. — Она крепко сжала руку Стайлса. — Спасибо тебе за все. С тобой я чувствую себя такой же шикарной женщиной, как… как Элизабет Тейлор.

— Ей до тебя далеко, — сказал Питер.

— Молчи уж, глупенький, — сказала Грейс и пошла по пустынной улице к входу в дом. У двери она остановилась и позвонила.

Питер почувствовал, как напрягся каждый его мускул.

В одном из окон дома зажегся свет. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась и на пороге появился пузатый человек огромного роста, одетый в майку и синие джинсы; он уставился на Грейс. Питеру, стоявшему на противоположной стороне улицы, были слышны их голоса.

— Мне нужен Рыжий Келли, — сказала Грейс. — Он живет здесь?

— Кажется, да, леди.

— Мне хотелось бы встретиться с ним. Это срочно.

Огромный детина бросил на нее хитрый взгляд:

— А мне-то что за дело?

— Простите.

— Ладно, заходите.

— Я подожду здесь, если вы не против, — сказала Грейс.

Гигант неохотно закрыл за собой дверь и оставил Грейс ждать на каменной лестнице. Она подала Питеру знак, что все в порядке.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем дверь снова открылась и появился крупный мужчина с вьющимися рыжими волосами в синей майке и рыжевато-коричневых армейских брюках.

— Грейс! — воскликнул он, но затем они стали говорить тихо, и Питер больше ничего не слышал.

Через несколько секунд Келли снова скрылся в доме, а Грейс пошла через улицу к Питеру.

— В конце квартала есть ночная закусочная, — сказала она. — Рыжий встретится с нами там. Нам надо будет занять кабинку где-нибудь в глубине зала и заказать что-нибудь.

Закусочная «Джоз-Плейс» представляла собой длинное узкое помещение с буфетной стойкой и высокими стульями вдоль нее с одной стороны. Отдельные кабинки находились напротив. За стойкой стоял бармен в белом фартуке поверх тенниски и парусиновых брюк, с красным платком на шее. На стуле у стойки сидел старик в очках с толстыми стеклами, читал газету и ел оладьи. Бармен окинул Грейс и Питера бесстрастным взглядом, когда они двинулись к кабинке в дальнем конце закусочной.

— Что будете заказывать?

— Чизбургер и кофе, — сказала Грейс, ослепительно улыбнувшись.

— Я не думаю… — начал было Питер, но Грейс толкнула его ногой под столом и повторила:

— Чизбургер и кофе. И сигареты, пожалуйста, — добавила Грейс. — Как замечательно я расстаюсь с вредной привычкой, правда?

Им стало слышно, как гамбургер зашипел на гриле.

— Ты что-нибудь сказала своему другу Келли?

— Только то, что мне надо с ним поговорить, — ответила Грейс. — Тот толстяк, очевидно, стоял неподалеку, поэтому мы просто обменялись пустыми фразами: «Давно не виделись». — «А не выпить ли по чашечке кофе?» — «Конечно, встретимся в „Джоз-Плейс“ в конце квартала».

Старик закончил есть свои оладьи, сложил газету, заплатил и вышел на ночную улицу. Бармен, жонглируя тарелками, чашками и блюдцами, принес заказ. Питер с трудом откусил сандвич.

— У тебя, случайно, нет старой шины, которую надо вулканизировать? — иронически спросил он.

Входная дверь открылась, и вошел Рыжий Келли. Он, не оглядываясь, прошел к стойке и сел на стул.

— Привет, Джо! Кофе и кекс.

— Сию минуту.

Келли закурил сигарету и оглядел кабинки.

— Боже мой! — воскликнул он с широкой, ирландской улыбкой. — Как тебе это нравится, Джо? Знакомые люди! Отнеси мой кофе туда, ладно?

Он подошел к кабинке, в которой сидели Питер и Грейс, и остановился, стоя спиной к бармену. Улыбка сошла с его лица: он увидел Питера.

— Ты не сказала мне, что придешь с другом, Грейс.

— Очень хорошим другом, — ответила она. — Питер Стайлс.

Келли прищурил глаза:

— Журналист?

— В данный момент — друг, Рыжий, — сказала Грейс. — Присаживайся, пожалуйста.

Келли вошел в кабинку и сел напротив. На его лице с квадратным подбородком сияли ярко-синие глаза, каких Питер никогда в жизни не видел. На правой щеке красовался неровный шрам. «Наверное, поранился крюком при погрузке», — подумал Питер.

— Думаю, ты разбудила меня среди ночи не для того, чтобы поздороваться, — сказал Келли Грейс. — Но это не значит, что я не рад тебе. — Он прищурился. — Я очень огорчился, узнав о Сэме.

— Питер — один из тех, кто ловил убийц Сэма, — сказала Грейс.

— Тогда ты получишь золотую звезду в моей книге, Питер, — сказал Келли.

Бармен принес кофе с кексом.

— Ну, чего новенького? — спросил Келли, когда бармен ушел.

— Меня интересует человек по имени Ирвинг Миллер, — сказала Грейс.

Келли сурово взглянул на нее.

— Вопрос понял, — сказал он. — Ты работаешь на полицию, Грейс?

— Я дам тебе честный ответ, который тебя не удовлетворит, — сказала Грейс. — Ответ такой: и да, и нет.

— Тогда поговорим о погоде, — ответил Келли и отрезал кусочек кекса.

— Ты слышал сегодня новость о Центральном вокзале? — спросила Грейс.

— Об угрозе взрыва? Конечно, — мрачно улыбнулся Келли. — Это та часть города, в которой живут богачи. Туда-то они вызовут национальную гвардию. А если мне скажут: «Келли, в трюме корабля — бомба», не будет никакой национальной гвардии и ни одного ненормального из команды по обезвреживанию бомб.

Грейс посмотрела на Питера.

— Я без утайки расскажу тебе все, Рыжий, — сказала Грейс.

Она рассказала об угрозах городу, о вымогательстве денег и письме от имени организации «Власть — черным». Келли внимательно слушал, глаза его сверкали. Стайлс заметил, как под его рубашкой при любом движении играли мускулы. «Сильное животное с интеллектом выше среднего», — подумал он.

— Вы не можете обвинять в этом парней из Гарлема, — сказал Келли. — Вы читали о том, что происходит в других городах? Нет, вы не можете обвинять их.

— Мы и не думаем, что они в этом замешаны, — сказала Грейс. — Кто-то использует их как щит, как козлов отпущения в чьей-то афере с целью получить от властей города десять миллионов долларов.

Несколько мгновений Келли сидел спокойно, ковыряя ножом в кексе.

— Тогда какое это имеет отношение к Ирвингу Миллеру?

Грейс рассказала о развитии событий и его возможных вариантах. Келли слушал, и лицо его мрачнело.

— Не думаю, что смогу тебе помочь, — сказал он, когда Грейс умолкла.

— Ты хочешь сказать, что не будешь помогать?

— Вы были откровенны со мной, я тоже буду откровенен: не буду.

— Почему?

— Предположим, я смог бы сказать тебе, кто эти три парня, которые были с Миллером, когда убили Ричарда Симса. Ты передашь это копам и своим друзьям из Гарлема. Чернокожие парни придут сюда и начнут стрельбу в порту. Потом толпой набегут копы… Это ничем тебе не поможет, Грейс. Можешь хоть пытать их — они ничего не скажут. Копы не смогут преследовать их за молчание. Если же кто-то из них и вовлечен в эти главные события, то он прекрасно знает, что стоит открыть рот, как его тут же уберут свои. Разве ты не знаешь этого? Они узнают, что случилось с Ирвингом, и эта часть города станет молчаливой как могила.

— Но тысячи и тысячи людей пострадают, если мы не узнаем сегодня правду, Рыжий! Женщины, дети, старики… Армия, подхлестываемая политиканами, войдет в город…

Блестящие синие глаза Келли уставились на Питера.

— Насколько это действительно важно?

— Настолько, что стоит рискнуть, — ответил Стайлс.

— А ты что скажешь, Грейс?

Она посмотрела на Питера:

— Мы с другом думаем одинаково.

— Две золотые звезды, — сказал Келли, взглянув на свой изрезанный ножом кекс. — В чем вы оба нуждаетесь, так это в просвещении. Вы что, действительно думаете, что достопочтенный Джеймс Рэмси управляет городом? Или его специальные представители, или городской совет, или ваш друг окружной прокурор? Вы полагаете, что копы могут сделать что-то большее, чем поймать мелкую рыбешку?

— Ты говоришь…

— Я спрашиваю, — продолжал Келли. — Полиция может перекрыть поток наркотиков, поступающих в город? О да, блюстители закона хватают мелких торговцев и накурившихся пацанов, которые нападают на законопослушных граждан, чтобы украсть денег на очередную дозу, но не препятствуют импортерам. Думаете, не знают, кто они? Конечно знают, но отсутствие доказательств сводит на нет их усилия. Существуют деньги, которые идут и на низкие, и на самые высокие уровни. На полицию начинают оказывать давление. Не уверяйте меня, что городом управляют те, чьи имена написаны на дверях кабинетов городского совета. Им управляет так называемый синдикат. Да, ребята, управляет.

— Если знаешь их имена, то назови, — сказал Питер.

— Спроси у своего друга окружного прокурора, — ответил Келли. — Он знает их лучше меня.

— Для людей Гарлема десять миллионов долларов — все равно что ничего, — сказала Грейс, — а вот для одного кармана — это большая сумма.

— Послушай меня, Грейс, — серьезно сказал Келли. — Брось все это, забудь. Если вы правы и тот, кто контролирует эту часть города, стоит за этим шантажом, то у вас нет шансов. А если вы будете говорить слишком много, то пойдете по пути Ирвинга и окажетесь со свинцом в животе. Будьте поумней, уезжайте, поженитесь. Живите собственной жизнью. Вы не можете остановить то, что должно произойти.

— Каждый живет собственной жизнью, — ответила Грейс, — никто не вмешивается в происходящее, а потом это выливается во всеобщий кошмар.

— Так что думайте о своем кофе на завтрак, позаботьтесь о себе. Вы не понимаете, кто за этим стоит. Это вам не по силам.

Грейс глубоко вздохнула:

— И все же будь добр, назови нам тех трех друзей Ирвинга.

— Если бы я не думал о вас, то бы мог узнать, — сказал Келли.

— На кого они работают?

— Если бы я не заботился о вас…

— Рыжий! Ну, я же прошу!

Келли встал:

— Извини, куколка. То, о чем ты меня просишь, я не стал бы делать даже для злейшего врага.

Он повернулся, чтобы уйти.

Дверь отворилась, и человек шесть зашли в закусочную. Все они были одеты в темные рабочие костюмы. Это были докеры или матросы.

Келли снова сел. Губы его плотно сжались.

— Ешьте свой резиновый сандвич, — резко сказал он. — Разговаривайте со мной. Смейтесь.

Двое мужчин прошли по проходу к кабинке, остальные четверо остались у дверей. Питер почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.

Один из подошедших к ним был тощим, бледным человеком с черными глазами-пуговками; под пиджаком у него явно было что-то спрятано.

— Как поживаешь, Рыжий? — спросил он.

— Прекрасно, — ответил Келли. — А как ты, Гаджет?

— Кто такие твои друзья?

— Их я знаю очень давно, а это — Гаджет Маллинс, ребята.

— Миссис Грейс Майнафи и мистер Питер Стайлс, — сказал Гаджет. — Друзья окружного прокурора. Вы только что расстались с ним в «Шамони», не так ли?

Питер кивнул — не было смысла отрицать это.

— Мой друг хочет поговорить с вами, — сказал Гаджет. — С тобой тоже, Рыжий. Мой друг не любит болтунов. Так что пошли, прямо сейчас.

Питер посмотрел на часы. Оставалось тридцать три часа.