Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?

Глава седьмая. Кошмар на улице Вязов

Яков Рубенштейн родился в Чикаго в 1911 году в набожной еврейской семье, скорее всего, 25 марта. До 1915 года в Чикаго не вели официального реестра рождений, поэтому есть шесть различных дат появления на свет этого человека. Яков был пятым из восьми детей. В основном он воспитывался на улице, где быстро научился отстаивать свои интересы кулаками. Примером для подражания здесь был его отец Иосиф, который пил и поколачивал свою жену. Она жаловалась на мужа в полицию и того несколько раз арестовывали.

В школе Яков с трудом заводил друзей и частенько предпочитал занятиям улицу. В результате дальше шестого класса мальчик так и не продвинулся. Мать пыталась образумить своего уличного ребенка рукоприкладством, а в 11 лет показала Якова психиатру. Тот обнаружил вспыльчивый характер и коэффициент умственного развития 94 (чуть ниже среднего уровня и гораздо ниже, чем у Освальда). В 1923 году специальный суд по делам несовершеннолетних постановил, что Яков и его два младших брата лишены надлежащего родительского воспитания и их на 18 месяцев поместили в детский дом. Но пребывание там не изменило образ жизни Якова, которого за вспыльчивый нрав и постоянную готовность к драке прозвали «Спарки» («кипучий»). Как и его сверстники, Яков подворовывал на улицах, его арестовывали, но ему всякий раз удавалось избежать тюрьмы.

Толком он нигде не работал, перебиваясь случайными заработками типа продажи билетов на ипподроме или работы вышибалой в танцзале. В 1937 году Рубенштейн стал в Чикаго профсоюзным организатором. Будучи секретарем местного отделения профсоюза мусорщиков, Яков был тесно связан с организованной преступностью, которая и держала в руках все профсоюзы Чикаго. Новых членов в профсоюз Яков иногда вербовал с помощью пистолета. Его босс был не лучше: он просто убил своего предшественника. (Рубенштейна тоже допрашивали по этому делу.) Профсоюзом Якова в Чикаго руководил некий Пол Дорфман, которого Роберт Кеннеди считал одним из самых опасных представителей организованной преступности.

Во время войны Джек Руби (так Яков Рубенштейн стал называть себя со временем, а в 1947 году официально принял это имя) служил в ВВС. Он отсиживался в тылу и прославился игрой в карты и торговлей всякой мелочью. Руби очень трепетно относился к своей национальности и при малейшей попытке окружающих сказать что-то против евреев сразу пускал в ход кулаки. Когда сержант как-то назвал его «еврейским ублюдком», Руби избил его до полусмерти. Как и Освальд, Руби дослужился только до рядового первого класса.

После войны он опять пытался торговать всякой всячиной — от штопоров до соли. Но не преуспел и в 1947 году переехал вслед за сестрой Евой в Даллас, где вскоре на одолженные ему братьями деньги открыл ночной клуб. Джек считал Даллас «дырой» и частенько повторял друзьям: «Зачем они меня сюда сослали? Не могли послать во Флориду?» Комиссия сенатора Кефовера по изучению организованной преступности еще в 50-е годы пришла к выводу, что Руби был членом мафии, которого чикагская «семья» направила в Даллас, чтобы представлять там ее интересы.

Действительно, вскоре Руби уже имел репутацию человека, у которого все «схвачено» в далласских правоохранительных органах. Судьи, полицейские и прокуроры, как правило, пользовались услугами его ночного клуба бесплатно. ФБР уже после покушения на Кеннеди признало, что хотело завербовать Руби в качестве осведомителя. Но после 9 бесед с ним якобы отказалось от этого, так как предоставленная Джеком информация не была полезной. Все эксперты сходятся во мнении, что ФБР никогда не стало бы встречаться с бесполезным человеком девять раз. По всей видимости, Руби все же информировал ФБР, особенно по вопросам борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Например, глава далласской наркомафии Пол Джонс (тоже приехавший из Чикаго) регулярно общался с Руби вплоть до 22 ноября 1963 года. Он вспоминал потом, что Джека ему рекомендовали еще в Чикаго представители тамошней «семьи». Кстати, группа самого Джонса по контрабанде наркотиков из Мексики была ликвидирована ФБР, скорее всего, с помощью Руби.

В 50-е годы Руби участвует в нелегальных поставках оружия для партизан Фиделя Кастро. Тогда мафия надеялась, что Кастро ничем не отличается от продажных латиноамериканских диктаторов и после прихода к власти сохранит игорный бизнес и наркотрафик в руках «Коза ностры». Но Кастро прикрыл все злачные места и посадил в лагерь под Гаваной босса американской мафии в Гаване, известного нам Сантоса Трафиканте. В августе 1959 года Руби несколько раз летает на Кубу из Нового Орлеана (кстати, там его приметил не кто иной, как Уильям Годет, получавший вместе с Освальдом визу в Мексику). Руби навещает Сантоса Трафиканте в лагере и вскоре того освобождают. Скорее всего, Руби служил курьером по перевозке «выкупа»», в обмен на который Кастро разрешил Трафиканте покинуть Кубу.

Уже сидя в тюрьме после убийства Освальда, Руби как-то, будучи сильно взволнованным, пробормотал: «…Теперь они все разузнают про Кубу, разузнают про оружие, разузнают про Новый Орлеан, разузнают про все».

К 1963 году дела у Руби, который владел в Далласе двумя ночными клубами, шли неважно. Американская налоговая служба насчитала ему 21 тысячу долларов долгов, и Руби подумывал о продаже бизнеса. Только перед самым приездом в город Джона Кеннеди у него неожиданно появилось 7000 долларов и Руби явно воспрянул духом.

Скорее всего, еще занимаясь контрабандой оружия на Кубу, Руби познакомился в Новом Орлеане с Феррье, который занимался тем же самым. Во всяком случае, одна из служащих соседнего с ночным клубом Руби увеселительного заведения вспоминала, что Феррье настолько часто бывал у Руби, что она даже приняла его за менеджера. К тому же Руби, как и Феррье, был гомосексуалистом (он жил в квартире вместе с мужчиной). Есть свидетели, которые утверждают, что Освальд (которого, скорее всего, свел с Руби Феррье) состоял с Джеком в интимной связи. Так как Руби, как и Банистер, и Феррье, работал на ФБР, именно он, скорее всего, и был неофициальным контактером Освальда в Далласе. Руби знал Типпита, а один из помощников Джека походил внешне на Освальда, и именно его опознал как «Освальда» один из свидетелей на стрельбище.

Комиссия Уоррена не смогла обнаружить фактов знакомства Освальда с Руби. Она же не смогла выявить никаких связей Джека Руби с организованной преступностью (Комитет конгресса по покушениям сделал это с легкостью десятью годами позже). Однако не кто иной, как генерал Уокер еще в 1964 году с военной прямотой утверждал: «Рубенштейн знал Освальда, Освальд знал Рубенштейна». Мадлен Браун (как утверждают, любовница вице-президента США Джонсона) в 1963 году работала в одной из рекламных компаний Далласа. Служащие этой фирмы частенько заглядывали в ночной клуб «Карусель», принадлежавший Руби. Весной 1963 года они обсуждали в клубе покушение на генерала Уокера, гадая, кто же мог стрелять в лидера ультраправых. Неожиданно Джек Руби уверенно сказал, что это сделал Ли Освальд. Браун записала эту фамилию, которую никогда раньше не слышала. Кстати, с декабря 1962 по март 1963 года Руби регулярно бывал в доме Уокера. Он боготворил генерала, говоря, что тот «на 100 процентов прав».

После покушения на Кеннеди один из таксистов Далласа вспомнил, что отвозил Феррье и Освальда в ночной клуб Руби (Феррье утверждал, что никогда в Далласе не был) в начале 1963 года. Кстати, и сам Руби говорил, что в 1963 году не был в Новом Орлеане, а между тем он там появлялся примерно в июне.

В ночном клубе Руби «Карусель» работал «маг и чародей» Уильям Кроу. Увидев после 22 ноября 1963 года в газетах фотографию Освальда, он вспомнил, что тот участвовал в его трюке за неделю до покушения.

Певица в баре «Колони клаб» Биверли Оливер рассказывала, что как-то в «Карусели» Руби представил ей своего друга Ли Освальда из ЦРУ (Оливер видела в «Карусели» и Феррье, о чем уже упоминалось выше). Видела Освальда в «Карусели» и тамошняя танцовщица Джада.

Таким образом, весьма вероятно, что Ли знал Руби через Феррье еще весной 1963 года, когда совершил покушение на Уокера. Теперь Уокер, Феррье, кубинские эмигранты и мафия готовили из Освальда убийцу президента.

Заметим, что в отличие от Освальда Руби как раз был склонен к насилию. Он постоянно носил с собой пистолет и часто угрожал им не понравившимся ему посетителям прямо в ночном клубе. Один раз он гнался за человеком, который ему чем-то не угодил, по улице, стреляя в него из пистолета. Как и раньше, Джек охотно и по малейшему поводу пускал в ход кулаки.

Руби и Типпит, видимо, должны были вывезти Освальда из Далласа и убрать его. Сам же Освальд был горд тем, что разоблачает заговор правых против президента. Ведь, как он думал, ФБР полностью в курсе дела.

Джон Кеннеди в Техас ехать не хотел. Он в шутку предлагал министру финансов Диллону, собиравшемуся в Японию, поменяться местами. Вообще, почти весь кабинет Кеннеди 22 ноября был за пределами США. Многие министры вместе с Диллоном отправились в Японию, где готовили визит туда президента, намеченный на 1964 год. В Вашингтоне «на хозяйстве» оставался верный Роберт. После визита в Майами у президента разболелась спина, и он умолял своих помощников найти какой-нибудь предлог, чтобы отложить поездку в Техас, тем более что поездка эта должна была завершиться отдыхом на ранчо Джонсона, а с ним у президента были связаны неприятные воспоминания. Сразу после президентских выборов 1960 года Джонсон пригласил Кеннеди к себе на ранчо поохотиться. Избранный президент получил мощную винтовку, и Джонсон почти заставил его убить красивого оленя. Кеннеди на дух не переносил такой кровавый спорт. Он говорил: «Это имело бы смысл, если бы у оленя тоже была винтовка». Джонсон требовал, чтобы Кеннеди поставил голову убитого оленя в своем кабинете, от чего президент отказался. Через три года он и сам окажется в таком же положении, что и олень, которого он очень хотел пожалеть, но убил, чтобы не обижать своего вице-президента.

На поездке в Техас особенно настаивал Джонсон. Он хотел показать местным демократам, что во внутрипартийной борьбе между ним и Ярборо Кеннеди стоит именно на его, Джонсона, стороне. Склоки в стане демократов умело использовали республиканцы. В 1962 году член республиканской партии впервые за почти сто лет был избран в сенат от Техаса. Необходимо было срочно восстановить дисциплину среди демократов. Кеннеди возмущало, что техасец Джонсон ему в этом нисколько не помогает. 20 ноября он жаловался Роберту (который только что побывал на премьере фильма «Этот безумный, безумный мир»), что «сукин сын» Джонсон ничего не делает, чтобы сгладить противоречия в стане техасских демократов.

Для Кеннеди поездка в Техас была началом кампании по его переизбранию. Хотя президентские выборы ожидались только через год, было самое время «окучивать» ключевые штаты, где позиции президента не казались очень уж прочными. В 1960 году Кеннеди выиграл в Техасе с небольшим отрывом. Но тогда это произошло благодаря «фактору Джонсона». Теперь же Кеннеди подумывал о том, чтобы избавиться от своего вице, и хотел завоевать симпатии техасцев самостоятельно. Впервые после смерти сына Патрика в августе в поездке президента сопровождала первая леди. Джон уговаривал Жаклин поехать вместе с ним, понимая, что она способна добавить ему избирательских симпатий.

Впервые Кеннеди заговорил о поездке в Техас летом 1962 года. Через год он вновь вспомнил об этом.

20 ноября президент просмотрел подготовленный помощниками проект его речи в Далласе. В тексте содержалась полемика с теми, кто не понял духа шестидесятых и для кого стремление к миру является только знаком слабости. А ведь тех, кто так думал, в Далласе было подавляющее большинство.

В самолете по пути в Техас 21 ноября Кеннеди по-прежнему брюзжал на своих помощников, которые оставляют его и Джеки на техасском ранчо Джонсона, портя все выходные. В этот же день в Хьюстоне (там Кеннеди естественно говорил об американской космической программе) президент не выдержал и в гостинице прямо обвинил Джонсона в том, что тот развалил партийную организацию демократов в Техасе. Вице-президент вылетел из номера своего босса, напряженный «как пистолет». Джон сказал взволнованной стычкой супруге, что у Джонсона проблемы, и он просто неспособен говорить правду.

Первые встречи 21 ноября в Сан-Антонио и Хьюстоне очень обрадовали Кеннеди: он не ожидал от консервативно настроенных техасцев столь теплого приема.

Утром 22 ноября 1963 года, когда президент вышел из своего отеля в Форт-Уорте, его восторженно приветствовали около четырех тысяч человек, собравшихся перед гостиницей несмотря на моросивший дождь. «Где Джеки? (так звали в народе Жаклин Кеннеди)», — кричали техасцы. «Миссис Кеннеди приводит себя в порядок, — пошутил президент в ответ, — это занимает время. Но когда она закончит, то будет выглядеть лучше, чем все мы».

В выступлении за завтраком президент ответил на обвинения своих правых критиков в «слабости» тем, что заявил о намерении укреплять национальную оборону. В то время основной задачей США было догнать СССР в области освоения космического пространства. Президент с гордостью заявил: «В декабре, в следующем месяце Соединенные Штаты запустят самую большую ракету-носитель, что позволит нам впервые в истории обогнать в этой области Советский Союз… В 1962 и в первые шесть месяцев 1963 года экономика Соединенных Штатов росла не только быстрее, чем экономика практически любой западной страны, но даже быстрее, чем экономика Советского Союза». Да, 40 лет назад для Америки это было большим достижением.

После завтрака ему принесли далласскую газету «Даллас морнинг ньюс». На целой странице в черной рамке там содержались обвинения в адрес Кеннеди, сформулированные в виде двенадцати риторических вопросов. Один из них естественно касался Кубы: «Почему вы говорите, что мы построили “стену свободы”, хотя на самом деле на Кубе сегодня нет никакой свободы? Из-за вашей политики тысячи кубинцев сидят в тюрьмах, страдают от голода и подвергаются преследованиям — включая тысячи уже казненных и тысячи ожидающих подобной участи, и к тому же все население Кубы, почти 7 000 000 живет в рабстве?» О Кубе был и еще один вопрос: «Почему вы отказались от доктрины Монро в пользу “духа Москвы”?» Подразумевалось, что вместо использования доктрины Монро 1822 года, согласно которой США рассматривали всю Латинскую Америку как зону своих исключительных интересов, Кеннеди терпит «вмешательство» СССР в кубинские дела.

Один из вопросов выглядел так, как будто его написало само ЦРУ: «Почему вы с помощью ЦРУ убиваете верных друзей Америки за рубежом, в то время как Кастро живет и здравствует?» Имелось в виду недавнее убийство с помощью американцев южновьетнамского диктатора Дьема.

Объявление в газете проплатил техасский миллионер Хант (после покушения на Кеннеди он несколько месяцев скрывался в Мексике), а сами вопросы сформулировали генерал Уокер и его помощники. Формально вопросы были подписаны вымышленным Американским комитетом за объективные факты. Уокер и его подручные не представляли, что именно в этот день, 22 ноября, представитель ЦРУ Десмонд Фицджералд еще раз встретился в Париже на конспиративной квартире ЦРУ с Кубелой и окончательно дал тому «зеленый свет» на убийство Кастро. А сам Кастро 22 ноября готовился принять в Гаване эмиссара Кеннеди французского журналиста Даниэля.

Объявление в газете натолкнуло Кеннеди на грустные мысли. «Ты знаешь, мы сегодня посетим страну ненормальных», — сказал он Жаклин. Своему помощнику О’Доннелу президент заметил: «Любой над толпой с винтовкой может сделать это», — и красноречиво «выстрелил» указательным пальцем.

Наверное, Кеннеди расстроился еще больше, если бы узнал, что в Далласе расклеены листовки, на которых президент «разыскивался» за измену родине.

А Джонсон уже заготовил шутку для своего выступления в столице Техаса — Остине, куда из Далласа должен был отправиться президент. Намекая на инцидент с Эдлаем Стивенсоном месяцем раньше, вице-президент хотел открыть свой спич словами: «Господин президент, слава богу, что вы смогли вырваться из Далласа живым!».

В этот же день, 22 ноября, далласские газеты освещали визит в город бывшего вице-президента США и соперника Кеннеди на президентских выборах 1960 года Ричарда Никсона. Никсон был в Далласе по делам компании «Пепси-кола», интересы которой лоббировал (именно Никсон, уже будучи президентом, добьется для «Пепси» монопольного положения на рынке Советского Союза). Никсон сообщил репортерам, что, по его мнению, Кеннеди пойдет на следующие выборы уже с другим вице-президентом. Заметим, что, по данным ФБР, Джек Руби работал на предвыборный штаб конгрессмена Никсона в 1947 году. Никсон, по его словам, был уже в самолете, летевшем из Далласа в Вашингтон, когда узнал об убийстве президента.

В этот же день в ФБР позвонил лидер республиканцев в Хьюстоне Джордж Буш. Он сообщил, что один из праворадикальных членов республиканской партии в Хьюстоне, студент, угрожал убить Кеннеди. Потом уже выяснилось, что студент этот высказывал угрозу в запале спора и несколько месяцев тому назад. Да и Кеннеди к тому времени уже покинул Хьюстон. Похоже, что Буш просто создавал себе зачем-то косвенное алиби. К тому же будущий директор ЦРУ и 41-й президент США был, пожалуй, единственным американским политиком, кто долго не мог вспомнить, где он был 22 ноября 1963 года. Как мы помним, телефон и адрес Буша-старшего нашли в записной книжке самого близкого друга Освальда барона Мореншильда.

В 11.40 утра 22 ноября президентский самолет приземлился в аэропорту Далласа Лав Филд (полет из Форт-Уорта занял не более 15 минут), где Кеннеди тоже встречали приветливо. Президент сел в приготовленный для него голубой «линкольн» (символическая марка, если вспомнить, что президента США Авраама Линкольна убил в театре агент только что потерпевших поражение в гражданской войне южан). Верх у машины решили снять, так как в Далласе была солнечная и теплая погода. Президент вместе с Жаклин сели на заднее сиденье, перед ними на откидных местах расположились губернатор Техаса Коннэли с супругой. Шофер и его сосед на переднем месте были сотрудниками Секретной службы. Вслед за машиной Кеннеди следовал автомобиль с личной охраной. Всего в кортеже было 15 машин и его сопровождали полицейские на мотоциклах.

В этот же день примерно в 7.15 утра сестра Фрейзера увидела, что к их дому идет Освальд с продолговатым пакетом из коричневой бумаги. Она кликнула брата. Обычно Фрейзер сам подъезжал к дому Рут Пэйн, чтобы забрать Освальда после проведенных с семьей выходных. Фрейзер поинтересовался, что в пакете, и Ли опять сказал ему про карнизы. Да, да, вспомнил Фрейзер, ты же говорил мне о них вчера. Потом ФБР обнаружила в пакете, найденном на шестом этаже склада школьных учебников, микроскопические частицы одеяла, в которое, как предполагают, была завернута винтовка Освальда. Размер пакета позволял поместить туда винтовку «Маннлихер-Каркано» в разобранном виде.

Правда, сестра Фрейзера утверждала, что Освальд нес пакет под мышкой, поддерживая его снизу рукой. Если там была его разобранная винтовка, то это было физически невозможно. Никто не видел, как Освальд входил в задание склада с пакетом.

В этот день Освальд, как показывают очевидцы, изменил своей привычке и не стал читать в комнате отдыха вчерашние газеты. Примерно в 10 утра Освальд спросил у одного из сослуживцев, почему на площади Дили-плаза, на углу которой располагался склад (адрес самого склада был 411 Элм-стрит, то есть в переводе на русский улица Вязов), собираются люди. Тот ответил, что кортеж президента, как ожидается, проследует через площадь прямо под окнами склада. «Понятно», — ответил Освальд. Почти никто не помнит, что конкретно делал Освальд в то утро. Но в его обязанности, как всегда, входила подготовка заказов, и он возился с книгами в основном на шестом этаже.

На шестом этаже в этот день рабочие настилали новый деревянный пол, и один из них видел Освальда там примерно в 11.40. Следует отметить, что на шестом этаже не было каких-то перегородок. Это было открытое пространство, где стояли коробки с книгами. Через пять минут рабочие спустились на лифте на первый этаж: у них наступал обед. Но один из них, Чарльз Гивенс, забыл сигареты, и ему пришлось вернуться. Освальд, по его словам, все еще был на шестом этаже и находился поблизости от углового окна, из которого, по официальной версии, стреляли в президента.

Больше никто Ли Харви Освальда на шестом этаже не видел. Один из служащих ел свой ланч на шестом этаже сразу после двенадцати. Он тоже никого не заметил. Этому свидетелю вполне можно верить: остатки его ланча (куриные косточки) были обнаружены полицией на шестом этаже (следователи сначала пытались приписать этот ланч самому Освальду).

Зато Освальда видели в то роковое утро в другом месте, и он был не один. Примерно в 11.00 23-летняя Джулия Мерсер ехала на работу в Форт-Уорт мимо склада школьных учебников. Сразу за туннелем под железнодорожными путями (туннель примыкал к «травяному холму», о котором речь пойдет ниже) она увидела стоявший на ее полосе движения зеленый «пикап». За рулем его сидел коренастый круглолицый мужчина. Другой, помоложе и потоньше, выносил из машины пакет, в котором без труда угадывались очертания винтовки. Мерсер решила, что это сотрудники Секретной службы.

По пути на работу она остановилась в закусочной и сказала одному из полицейских: «А эта Секретная служба не такая уж и секретная!» Потом в дороге полицейские догнали ее, сообщили, что президент ранен, и допросили. Позднее Мерсер без труда опознала в водителе грузовика Руби, а в его попутчике — Освальда. Однако ФБР почему-то исказило ее показания: мол, Освальда Мерсер якобы не упоминала вовсе.

Другой свидетель видел примерно в 9.30 — 10 часов утра трех людей прямо над туннелем. Двое из них держали в руках винтовки. Свидетель дал показания ФБР после покушения, но ФБР почему-то их не зафиксировало.

Железнодорожный служащий Ли Бауэрс в тот день, как обычно на протяжении последних десяти лет, нес службу в небольшой башенке, из которой неплохо просматривались окрестности, в том числе и примыкавшая в «травяному холму» парковка. Ли хорошо знал в лицо всех железнодорожных служащих и помнил машины, которые обычно стояли на парковке. Примерно в 12.15 на парковку заехал черный «форд» 1957 года выпуска, водитель которого, похоже, говорил с кем-то по рации. За забором внимательно смотрели на Элм-стрит какие-то два человека.

Один из военнослужащих, находившихся в отпуске, Гордон Арнольд хотел в тот день сделать фотографии кортежа прямо с железнодорожных путей над туннелем. Но когда он туда направился, его остановил вооруженный человек в костюме и сказал, что туда нельзя. Арнольд оказался не робкого десятка и попросил незнакомца представиться. Человек показал ему жетон сотрудника Секретной службы, и дисциплинированный военный беспрекословно повиновался. Двое полицейских тоже видели в районе «травяного холма» сотрудников Секретной службы.

Во всех этих свидетельствах странно одно обстоятельство: ни один из 28 сотрудников Секретной службы, обеспечивавших в Далласе визит президента, не находился до покушения на Дили-плаза.

В 12.15 прямо перед зданием склада учебников упал и забился в припадке какой-то человек. Полиция вызвала «скорую помощь», и его отвезли в Парклендский госпиталь. В суматохе после покушения этот человек спокойно ушел оттуда домой, и его личность была установлена ФБР только в мае 1964 года. Джерри Белкнеп действительно страдал эпилепсией и он знал Джека Руби. Возможно, весь инцидент был искусственно создан для отвлечения внимания полиции. Незадолго до прибытия президентского кортежа одна из женщин на площади увидела человека с длинным пакетом в районе уже упоминавшегося «травяного холма» (небольшая возвышенность с деревянным забором рядом со складом школьных учебников в направлении движения президентского кортежа). Потом она не сомневалась, что этим человеком был Джек Руби.

Кортеж президента должен был проследовать мимо склада школьных учебников примерно в 12.25, но выбился из графика на пять минут. Прямо перед складом машинам пришлось делать резкий левый поворот и их скорость была гораздо меньше, чем положенная по стандартам безопасности Секретной службы (правила Секретной службы запрещали поворот круче чем 90 градусов, а перед складом кортеж повернул на целых 120 градусов). Почему так произошло, до сих пор Секретная служба внятно не разъяснила.

В 12.15 одна из сотрудниц склада Кэролайн Арнольд видела Освальда на втором этаже в комнате отдыха. Освальд, как обычно, сидел один и ел свой обед. Арнольд уверена, что это было именно за 15 минут до выстрелов и что она видела именно Освальда (правда, сразу же после покушения во время допроса ФБР Арнольд не казалась столь уверенной). Хотя Освальд работал на складе недавно, Арнольд он примелькался, так как периодически просил у нее разменять мелочь для автомата с напитками.

Примерно в это же время как минимум три свидетеля видели в угловом окне шестого этажа склада двух мужчин с винтовкой (одного из них описывали как мексиканца). Это не вызвало особого подозрения, так как все подумали, что это сотрудники Секретной службы. Из соседнего здания тюрьмы многие заключенные также видели двух мужчин с винтовкой с оптическим прицелом. ФБР сочло их показаниями ложными. В это же время на пятом этаже склада почти точно под угловым окном стояли трое рабочих-негров, которые примерно в 12.30 услышали прямо над головой выстрел, а чуть позже еще два. Они утверждали, что им на голову посыпалась известка с потолка, и они даже слышали звук падавших гильз.

Почти все свидетели вспоминали, что звук первого выстрела был резче, чем двух последующих.

Примерно в 12.30 кортеж президента свернул на улицу Вязов. Жаклин было жарко в розовом шерстяном костюме, и она не без удовольствия увидела впереди небольшой туннель под железной дорогой («там будет прохладнее»). На Дили-плаза было уже немного народа в сравнении с центральными улицами города, по которым кортеж проследовал ранее. Жена губернатора Техаса повернулась к президентской чете и с гордостью за земляков сказала: «Господин президент, вы не можете сказать, что Даллас не любит вас». Кеннеди ответил: «Нет, конечно, не могу». Это были последние слова 35-го президента Соединенных Штатов.

Сразу же раздался первый выстрел, который многие приняли за звук мотоциклетного двигателя. Пуля прошла мимо. Зато вторая (впоследствии названная «волшебной») пробила сзади спину президента, вышла через горло, вошла в спину сидевшего перед ним Коннэли и, прошив того насквозь (причем было разрушено одно из ребер), пробила руку и ногу. Именно поэтому многие полагают, что одна пуля таких ран сделать не могла. Кстати, так считал и сам Коннэли, опытный охотник.

Увидев на своей рубашке кровь, Коннэли закричал: «Бог мой, они убьют нас всех!» Жаклин непонимающим взглядом смотрела на раненого мужа. Водитель, поняв, что за его спиной творится что-то неладное, притормозил, и машина практически остановилась (в момент выстрелов она следовала со скоростью около 11 миль в час, то есть примерно 16 — 17 километров в час).

И в этот момент почти сразу за вторым выстрелом раздался третий, который снес президенту часть черепа. Эта рана уже была несовместимой с жизнью. Все три выстрела прозвучали примерно за пять с половиной секунд. Уже это обстоятельство говорит о том, что стрелял профессионал или профессионалы.

Жаклин, костюм которой был забрызган кровью и мозгом мужа, полезла назад, на багажник машины, чтобы подобрать часть черепа президента. Из следовавшей за «линкольном» машины охраны выскочил сотрудник Секретной службы Клинт Хилл и силой затолкал ее обратно на сиденье.

На площади воцарился хаос. Никто толком не понял, откуда прозвучали выстрелы. Но большинство свидетелей считали, что с «травяного холма», из-за примыкавшего к нему забора. Уже упоминавшийся выше Арнольд стоял как раз на этом холме. Пуля, летевшая сзади (из-за забора на вершине холма), просвистела рядом с его левым ухом. Он, как и учили в армии, сгруппировался и приник к земле. Этот момент ясно видел находившийся в кортеже сенатор Ярборо, который еще подумал, что у человека хорошая военная выучка. Семь свидетелей видели пороховой дым, поднимавшийся из-за забора на вершине «травяного холма».

Меньшая часть полагала, что стреляли из здания склада школьных учебников. Не было единства и относительно количества выстрелов. Многие слышали их больше чем три. Некоторые свидетели ощущали запах пороховой гари, что довольно проблематично, если предположить, что стреляли с шестого этажа склада школьных учебников.

Всего из 266 допрошенных свидетелей покушения 32 были убеждены, что стреляли из склада школьных учебников (сзади и слева от «линкольна» Кеннеди), а 51 (включая двух сотрудников Секретной службы и нескольких полицейских) столь же твердо был уверен, что выстрелы раздались с «травяного холма», то есть спереди и с чуть слева от машины президента.

Сразу после покушения полиция арестовала на Дили-плаза как минимум 12 человек. Но их всех отпустили, даже не установив личность (или скрыв полученные данные). Например, в железнодорожном вагоне за складом учебников были обнаружены трое «бродяг». Судя по фотографиям, «бродяги» неплохо одеты, коротко пострижены, а их обувь начищена. Кем были эти люди, неизвестно до сих пор.

Один из полицейских мотоциклетного конвоя Мэррион Бейкер, услышав выстрелы, подумал, что стреляли откуда-то сверху. Увидев сорвавшихся с крыши здания склада школьных учебников птиц, он немедленно подлетел на мотоцикле к складу и ворвался внутрь. Оба лифта не работали, кто-то заблокировал их на одном из верхних этажей. Бейкер заорал на подбежавшего начальника склада Трули: «Спустите лифт!». Но лифт не повиновался, и Трули с Бейкером побежали наверх по лестнице. На втором этаже они увидели Освальда, спокойно покупавшего в автомате кока-колу (из последующих показаний Бейкера напиток исчез). Бейкер наставил на Освальда пистолет. Но Освальд был абсолютно спокоен и не выглядел запыхавшимся. А ведь Бейкер видел его всего спустя полторы минуты после последнего выстрела (комиссия Уоррена утверждала, что с шестого этажа на второй можно было спуститься за минуту и шестнадцать секунд). Получалось, что террорист с рекордной скоростью спрятал винтовку, сбежал с шестого этажа на второй, купил в автомате кока-колу и ничуть не сбил дыхание. Если бы Освальд был без кока-колы в руках, то это еще было возможно теоретически. А вот на покупку напитка времени не хватало в любом случае. Поэтому злосчастная кока-кола и исчезла из последующих показаний. В промежуток не более трех минут после выстрелов Освальда видели на втором этаже еще три свидетеля.

Именно поэтому, как представляется, Бейкер и не задержал его. Ведь он спешил наверх, где еще мог находиться убийца. Полицейский лишь спросил у Трули, является ли этот человек сотрудником склада, и, услышав утвердительный ответ, побежал на верхние этажи. Кстати, сразу же после выстрелов одна из сотрудниц склада спускалась с четвертого этажа на первый. Освальда она не видела.

Освальд тем временем спокойно покинул здание склада через основной передний выход (он выходил прямо на Дили-плаза). Задним выходом, где было гораздо меньше прохожих, он не воспользовался. При этом из комнаты отдыха на втором этаже было быстрее добраться именно до заднего выхода. Надо подчеркнуть, что не только Освальд вышел на улицу из здания склада. Также поступили и многие другие сотрудники, движимые естественным любопытством: они хотели узнать, что же случилось с президентом.

Свидетелей того, как и когда Освальд покидал здание склада, нет. Но комиссия Уоррена решила, что это произошло примерно в 12.33. Сам Освальд на допросе говорил, что сразу после того, как он вышел из здания, он показал одному из сотрудников Секретной службы, где поблизости находится телефон. Это сочли чистой воды обманом, но потом один журналист вспомнил, что действительно справлялся у Освальда относительно ближайшего телефона. Видимо, Освальд ошибочно принял его за агента Секретной службы.

А кортеж тем временем набрал скорость, и президента повезли прямо в Парклендский госпиталь.

Примерно через десять минут после покушения здание склада школьных учебников было оцеплено полицией и там стали проводить перекличку сотрудников.

Освальд тем временем якобы безуспешно искал на Дили-плаза автобус, на котором он мог бы попасть домой. Но на площади все еще царил хаос, и он прошел несколько кварталов, пока не сел на автобус, который следовал в обратном направлении, мимо склада школьных учебников. Эта версия комиссии Уоррена. Никаких свидетелей, видевших, как Освальд искал автобус, не нашлось.

Зато заместитель шерифа Роджер Крэйг видел нечто другое. В тот день его и многих его сослуживцев в гражданском направили на улицу, по которой должен был следовать кортеж, но сказали не принимать участия в обеспечении его безопасности. Многие сотрудники были недовольны, так как считали, что их заставляют приветствовать Кеннеди. А полицейские, судя по разговорам, которые слышал Крэйг, президента очень не любили. Они упрекали его в предательстве высадки в заливе Свиней, а также возмущались тем, что он католик. После выстрелов примерно в 12.40 Крэйг увидел белого мужчину, бегущего от склада школьных учебников по направлению к «пикапу» светло-зеленого цвета марки «Рэмблер». Мужчина сел в эту машину, за рулем которой находился коренастый белый. Крэйг из-за сильной пробки на площади не смог поймать машину и догнать «пикап».

Узнав позднее, что в полицейском управлении находится задержанный подозреваемый, Крэйг немедленно прибыл туда и опознал в лице Ли Харви Освальда того человека, который садился в «пикап». Правда, допрашивавший Освальда капитан Фритц отрицает, что Крэйг видел задержанного. Но потом всплыла фотография, на которой Крэйг находится в офисе Фритца. Так как два человека в «пикапе» были единственными, кто явно пытался скрыться с Дили-плаза, Крэйг изложил все увиденное им в рапорте. В показаниях комиссии Уоррена Крэйг сообщил, что на допросе он прямо спросил Освальда насчет «пикапа». Тот ответил, что машина принадлежит миссис Пэйн. «Не пытайтесь втянуть ее в это. Она не имеет к этому никакого отношения». В 1967 году Крэйга уволили из полиции. А 15 мая 1975 года 39-летний Крэйг был найден мертвым: его жизнь оборвала выпущенная из винтовки пуля. Официальный вердикт гласил, что бывший полицейский покончил жизнь самоубийством.

Скорее всего, в «пикап» Рут Пэйн садился не Освальд, а его двойник, с которым мы еще встретимся в этот роковой день 22 ноября. Пока же двойник создал иллюзию поспешного бегства Освальда с места преступления.

Настоящий же Освальд действительно ехал на автобусе, о чем говорит найденный у него при задержании билет. Поведение для убийцы более чем странное. Ведь в автобусе его могли увидеть и задержать. И действительно, его попутчицей оказалась не кто иная, как бывшая квартирная хозяйка Освальда патриотка миссис Бледсоу (та, которая выгнала его из комнаты за то, что он говорил по телефону на иностранном языке, и не вернула ему два доллара). Конечно, в ее показаниях Освальд «выглядел как маньяк».

Когда автобус снова попал на Дили-плаза, движение остановилось. Водитель сообщил пассажирам, что стреляли в президента. Прокурор Далласа Уэйд на пресс-конференции уверял, что, услышав это, Освальд засмеялся. Потом выяснилось, что эти сведения абсолютно ложные: улыбался другой пассажир, молодой парень и не в этой связи.

Бледсоу рассказывала, что Освальд был грязный, с незаправленной рубашкой и «ужасным» выражением лица. Ничего такого пятью минутами раньше не заметил полицейский Бейкер. Запомним, что рубашка у Освальда была коричневая (Бледсоу утверждала, что на ней были оторваны все пуговицы и разорван рукав).

Пробив билет, с тем чтобы использовать его на другом маршруте, Освальд вышел из автобуса (сразу после этого в автобус ворвались двое полицейских, запретивших пассажирам выходить до проверки их личности) и на автобусной станции первый раз в жизни решил взять такси. Причем когда к водителю подошла пожилая женщина, Освальд был готов уступить ей машину, но в последний момент та решила, что поищет свободное такси. В 12.48 Ли сел в машину (водитель потом с уверенностью вспомнил его) и сказал шоферу отвезти его по адресу: 500 Норт Бекли, что было в нескольких сотнях метров от его квартиры. По дороге водитель непонимающе вопрошал, что же творится с движением. Пассажир отмалчивался. Освальд покинул такси в 12.54 в районе 700 Норт Бекли, что было в пяти минутах ходьбы от квартиры, где он жил.

Примерно около часа дня квартирная хозяйка увидела, как Освальд быстро вошел в дом. «О, вы торопитесь», — сказала она. Ответа не последовало. Примерно в это же время прямо перед домом остановилась патрульная полицейская машина, которая просигналила два раза и уехала. Квартирная хозяйка успела запомнить номер — 107. Эти цифры были на патрульной машине полицейского Типпита (ее номер был 10, машин с похожими номерами в полиции Далласа не было), которого его друг диспетчер патрульной службы почему-то направил в район Оук Клифф, где жили Освальд и Руби. Сразу же после сигнала Освальд, одетый, несмотря на теплую погоду, в серую куртку на «молнии», выбежал из дома. Под курткой у него был револьвер 38-го калибра, купленный еще в начале 1963 года на псевдоним «Хиделл».

В 12.45 полиция передала по радио пока еще слишком общие приметы возможного убийцы президента: «неизвестный белый мужчина, примерно тридцати лет, неплотного телосложения, рост 5 футов 10 дюймов, вес 165 фунтов, который, как сообщается, вооружен, по всей видимости, винтовкой 30-го калибра». Это было явно описание Освальда, но до сих пор непонятно, каким образом полиция решила, что именно человек такой внешности стрелял в президента. Возможно, описание было составлено по показаниям свидетелей, видевших на шестом этаже мужчину с винтовкой. Мужчина этот был одет в белую (или светлую) рубашку.

В час дня 22 ноября президент Кеннеди скончался в Парклендском госпитале. Его тело готовили к срочной транспортировке в Вашингтон, где должно было состояться официальное вскрытие. Примерно в это же время начальник службы безопасности госпиталя передал сотруднику Секретной службы, стоящему на посту перед комнатой, где находилось тело президента, пулю. Он предполагал, что эта пуля находилась на носилках, на которых в госпиталь принесли тяжело раненного губернатора Техаса Коннэли. Но точно так и никто не смог сказать, на каких именно носилках эту пулю обнаружили. А ведь это и была та самая «волшебная» пуля, которая стала основным столпом версии убийцы-одиночки. Ведь если предположить, что Коннэли и президента поразили разные пули, то следует признать, что стрелял не один человек. Пуля эта почти не была деформирована, несмотря на то, что прошила двух человек, у одного из которых раскрошила ребро. Заметим также, что в коридорах Парклендского госпиталя в то время толклись совершенно посторонние люди, и одним из них был Джек Руби (он заговорил со знакомым репортером).

Примерно в то самое время, когда католический священник провожал президента в иной, лучший мир, Освальда видели на автобусной остановке, а уже через 6 — 10 минут он был почти в миле от своей квартиры. Как он смог покрыть такое расстояние пешком, остается загадкой. Свидетели видели, как около Освальда остановилась патрульная машина, и он через окно о чем-то говорил с полицейским. Тот вышел, и Освальд хладнокровно всадил в него четыре пули из пистолета, убив патрульного Типпита на месте. Правда, свидетели расходятся в описании внешности убийцы. Некоторые видели коренастого человека, похожего на мексиканца лет 35. Другие видели этого «мексиканца» и Освальда вместе. Третьи утверждали, что убийца был в длинном черном пальто (некоторые свидетели показывали, что человек с винтовкой на шестом этаже склада школьных учебников также был одет в темно-коричневое или черное пальто).

Один свидетель видел, как убийца сделал контрольный выстрел в голову уже лежавшего на мостовой Типпита.

Убийство полицейского Типпита является ключом к разгадке покушения на президента США. Сторонники версии убийцы-одиночки утверждают, что Освальд убил ничего не подозревавшего Типпита, чтобы избежать ареста по обвинению в покушении на президента. Зачем, мол, Освальду убивать патрульного, если он ни в чем не был виноват? На первый взгляд придраться к подобной логике практически невозможно. Но именно на первый взгляд.

Сразу же после убийства полиция объявила в розыск «шевроле» 1957 года выпуска (такая же машина была припаркована возле дома Уокера на сделанной Освальдом фотографии и у этой же машины потом кто-то вырезал на фотографии номер).

Первоначально полиция сделала вывод, что Типпита убили из автоматического пистолета. Но револьвер Освальда не был автоматическим. Найденные потом неподалеку четыре гильзы были почему-то от разных производителей. Один из полицейских по фамилии По, который обнаружил гильзы, согласно сложившейся практике пометил их своими инициалами. Но когда те фигурировали в качестве вещественного доказательства, инициалов По на них не было. Зато было много других пометок, сделанных другими полицейскими.

Но дальше с доказательствами вины Освальда было еще сложнее. Две найденные рядом с местом убийства гильзы были произведены компанией «Ремингтон-Питерс», а еще две — фирмой «Винчестер-Вестерн». Однако из тела Типпита было извлечено три пули «Винчестер-Вестерн» и только одна марки «Ремингтон-Питерс». Причем одну пулю полиция предоставила ФБР сразу после убийства, а остальные — только через несколько месяцев.

Это несоответствие поставило комиссию Уоррена в тупик, из которого она так и не выбралась. То возникала версия, что Освальд сам мастерил патроны из различных пуль и гильз. Но сделать это без специального оборудования и навыков просто невозможно. Да и зачем, если патроны к револьверу в Техасе можно было купить практически на каждом углу и за бесценок? Говорили, что выстрелов было больше, просто, дескать, Освальд промахнулся и не все пули нашли. Как можно промахнуться, стреляя в упор, это большая загадка. Но даже если нашли не все пули, то получается, что, убегая с места преступления, Освальд куда-то спрятал и лишние гильзы. А вот четыре почему-то бросил на видном месте.

Наконец, револьвер Освальда был особенным. Помимо укороченного ствола он был переделан под патроны специального 38-го калибра (чуть большие по диаметру, чем стандартные). Если стрелять такими патронами, то гильзы чуть деформируются в середине. Найденные на месте убийства гильзы никаких следов деформации не имеют. Они явно от нормального револьвера 38-го калибра, а не от того, что нашли у Освальда при аресте.

Основным свидетелем убийства полицейского для комиссии Уоррена была некая Хелен Маркман, которая как раз спешила на свой обычный автобус в 13.15, чтобы попасть на работу. Достаточно просто почитать показания этой женщины, чтобы оценить ее надежность как свидетеля. Она несколько раз сказала, что не смогла в полиции опознать Освальда, но потом утверждала, что ее неправильно поняли. Она же, по собственным словам, несколько раз падала в обморок в момент убийства. Наконец, она же двадцать минут беседовала с раненым Типпитом, пока не приехала машина «скорой помощи». А Типпит, между прочим, умер мгновенно. Но комиссия Уоррена просто не обращала внимания на показания, которые не укладывались в уже сформировавшуюся версию. В частности, та же Маркман говорила, что полицейского застрелили примерно в 13.05 — 13.07. Но в это комиссия уже не поверила: Освальд даже бегом не смог бы к этому времени добраться до места своего преступления из дома, где его видела квартирная хозяйка.

С теми свидетелями, которые утверждали, что убийцей полицейского был не Освальд, происходили неприятные вещи. Один из них, некто Рейнольдс, «вспомнил» Освальда после того, как кто-то выстрелил ему в голову и он чудом выжил.

Наконец в первых сводках полиции после убийства Типпита говорилось, что убийца двигался в западном направлении, то есть навстречу патрульной машине и по направлению к своей собственной квартире, которую он якобы только что покинул. Комиссия Уоррена, понимая некоторую абсурдность такого сценария, поменяла западное направление на восточное. Теперь Типпит на машине «догнал» убегавшего из своей квартиры Освальда и все встало на свои места.

Что же представлял собой сотрудник далласской полиции Типпит и что он делал 22 ноября и чуть раньше? Родился Типпит 18 сентября 1924 года. В годы Второй мировой войны служил в 17-й воздушно-десантной дивизии, потом пробовал свои силы как фермер, но с июля 1952 года был сотрудником далласской полиции. Его не повышали, но и не наказывали. В 1956 году Типпиту была объявлена благодарность за обезоруживание опасного преступника.

Полицейский Типпит подрабатывал охранником в одной закусочной, владелец которой был активным членом Общества Джона Берча (он, правда, клялся, что о политике с Типпитом никогда не говорил). В ноябре 1963 года Типпит был на грани развода с женой (у него было трое детей), так как его любовница, замужняя официантка упоминавшейся выше закусочной, якобы ждала от него ребенка (впоследствии она говорила, что ребенок был от мужа). Ребенок у нее действительно родился через семь месяцев после смерти Типпита. Летом 1963 года официантка вновь сошлась с мужем, но тот продолжал следить за женой, так как подозревал, что она по-прежнему встречается с Типпитом.

Скорее всего, в ноябре официантка сообщила любовнику, что уже два месяца как беременна. Типпит стал задумываться о разводе (в противном случае его немедленно бы выгнали из полиции, если бы женщина пожаловалась начальству), но для этого ему потребовались бы деньги, и немалые: надо было ведь платить алименты на трех детей. Наверное, их и предложили ему заговорщики. Задачей Типпита было доставить агента ЦРУ (или ФБР) Освальда на встречу с Руби.

20 ноября Типпит завтракал в ресторане Доббса, где как раз скандалил Освальд по поводу неправильно сваренных для него яиц. 21 ноября Типпит и Руби вечером встречались с неким техасским нефтяным магнатом (скорее всего, это был Нельсон Банкер Хант, сын упоминавшегося на страницах этой книги миллионера, который ненавидел Кеннеди даже больше, чем отец). Когда следователь комиссии Уоррена задал вопрос Руби, правда ли, что накануне убийства он встречался с Типпитом и неким техасским нефтяным богачом, Руби только спросил: «С каким богачом?» Следователь почему-то сразу перешел на другую тему.

22 ноября Типпит должен был, как обычно, патрулировать свой участок, в который район Оук Клифф никак не входил. Утром того дня он сказал своему старшему сыну Аллену перед уходом на работу: «Что бы сегодня ни случилось, я хочу, чтобы ты знал, что я тебя люблю». Далласская полиция потом долго не могла объяснить, почему после покушения, когда все патрульные машины были стянуты к Дили-плаза, Типпит оказался в тихом районе Оук Клифф — в нескольких милях от места преступления, зато рядом с квартирами Освальда и Руби. Первоначально полиция предоставила комиссии Уоррена запись только тех радиопереговоров 22 ноября, которые касались Кеннеди и Типпита. Но там ничего насчет заданий Типпиту в районе Оук Клифф не было. И только спустя несколько месяцев полиция нашла пленку с приказом диспетчера (близкого друга Типпита) ему и другому полицейскому, Нельсону, выдвинуться в Оук Клифф. Причины такого распоряжения диспетчер так и не смог объяснить. Причем Нельсон почему-то ослушался и был на Дили-плаза (комиссия Уоррена, естественно, забыла его допросить). Ни Типпит, ни Нельсон, судя по пленке, не подтвердили получения этого приказа. Скорее всего, такого приказа просто не было.

На самом деле примерно в 12.45 Типпита видели в течение 10 минут сидящим в машине рядом с мостом, по которому шло автомобильное движение из центра города. Именно через этот виадук и двигался в это самое время на такси Ли Харви Освальд. Потом возбужденного Типпита видели в магазине неподалеку, где он безуспешно пытался до кого-то дозвониться из автомата (явно не до своих коллег из полиции, с которыми у него была радиосвязь). Последним местом, где видели машину Типпита, были окрестности дома Освальда. Где Типпит был 8 — 10 минут, предшествовавших его смерти, до сих пор неизвестно.

Скорее всего, услышав по рации о том, что покушение на Кеннеди было вовсе не инсценировкой (как ему, видимо, сказали заговорщики), Типпит заподозрил неладное. Тем более что через пару минут уже передали и сообщение о том, что Кеннеди скончался. Типпит пытался выяснить у кого-то, в чем же дело, и после этого проследовал к дому Освальда. Тот, похоже, и сам был в шоке и попросил Типпита отвезти его на условленное с Руби место встречи в кинотеатр. Когда же Типпит ехал оттуда, чтобы, видимо, найти Руби, двойник Освальда хладнокровно убил ненужного свидетеля, а заодно и создал против самого Освальда новые улики. На место преступления были подброшены заранее заготовленные гильзы 38-го калибра. Заметим, что баллистики ФБР так и не смогли подтвердить, что пули, якобы найденные в теле Типпита, были выпущены из револьвера Освальда.

Перед тем как двинуться дальше, заметим, что убивший Типпита «Освальд» был одет в белую футболку или рубашку с короткими рукавами. Но ведь, по данным квартирной хозяйки, он вышел из дома в серой куртке на «молнии». Тогда полиция немедленно предъявила серую куртку, которую убийца якобы бросил, убегая с места преступления. На куртке была этикетка «произведено в Калифорнии». Освальд последний раз был в Калифорнии в 1959 году, а компания утверждала, что продавала такие куртки только на Тихоокеанском побережье в США и через один магазин в Филадельфии (там Освальд вообще никогда не бывал). Марина показала, что у ее мужа было только две куртки — плотная синяя (ее «нашли» на складе школьных учебников через несколько дней после того, как тело ее владельца уже было предано земле) и легкая серая. Вот только Марина утверждала, что обе куртки Ли купил в Советском Союзе. Весьма правдоподобно, если учесть, что единственный костюм Освальд тоже приобрел там (в США денег на такие покупки у него не было).

На найденной рядом с местом убийства Типпита куртке обнаружили номер химчистки «В-9738». Марина вообще не помнила, чтобы Ли когда-нибудь сдавал свою куртку в чистку. ФБР проверило около 900 прачечных и химчисток не только в Далласе, но и в Новом Орлеане. Нигде такого номера не было.

Чтобы у полиции не было вообще никаких сомнений, убийца обронил возле машины Типпита кошелек, в котором нашли водительские права на имя Ли Харви Освальда (никаких прав реальный Освальд не имел).

Сам Освальд в те роковые минуты после покушения на президента, похоже, понял, что его подставили. Ведь несмотря на то что он предупреждал о заговоре, президента как минимум ранили. Да и Типпит говорил ему, что Кеннеди умер. Теперь же и Типпит, и Освальд не сомневались, что их использовали в качестве козлов отпущения. Только Типпита эти сомнения угнетали недолго.

А Освальд (пока не догадываясь о судьбе Типпита) именно поэтому стал искать людные места, где его не смогли убрать. Он пользовался автобусом и потом предложил свое такси другому пассажиру. Когда он сразу после начала сеанса в 13.00 вошел в кинотеатр (мы увидим, что этому есть подтверждение), один из зрителей обратил внимание, что, несмотря на практически пустой зал, Освальд подсел сначала к нему, а потом устроился рядом с беременной женщиной. Та потом вышла в туалет, и ее личность так и не была установлена.

Заговорщики тем временем понимали, что, раз Освальд смог уйти со склада, прямых улик против него в связи с покушением на президента нет (так оно и оказалось). Теперь же на нем «висело» убийство полицейского, что гарантировало электрический стул. Заодно замолчал и Типпит, который мог бы рассказать немало интересного о Феррье, Руби, генерале Уокере и их связях.

Убийство полицейского наблюдали несколько человек, и, когда убийца скрылся, один из них в 13.16 по рации Типпита вызвал полицию. Через шесть минут полиция уже передавала во все свои подразделения описание предполагаемого убийцы Типпита: «белый мужчина, примерно тридцати лет, ростом 5 футов 8 дюймов, черноволосый, неплотного телосложения, одет в белую куртку, белую рубашку и черные брюки».

Двадцатью минутами позже примерно в шести домах от места убийства полицейского менеджер обувного магазина Джонни Брюэр услышал по радио, что недалеко от его магазина был убит полицейский. Рядом зазвучали сирены патрульных машин, и Брюэр заметил, как в магазин заскочил мужчина, повернувшийся спиной к улице. Дождавшись, когда машины удалятся, он выбежал на улицу. Брюэр побежал за незнакомцем и увидел, как тот проскользнул без билета в находившийся рядом кинотеатр. Брюэр сообщил об этом кассиру, тот вызвал полицию, и примерно в 13.45 по тревоге к кинотеатру направилось сразу несколько машин.

Полицейские вошли в зал, где был зажжен свет, и Брюэр показал подозрительного мужчину во втором ряду (это официальная версия событий; сам Брюэр утверждал, что никого полиции не показывал). Это был Освальд. Когда к нему приблизился полисмен, Ли сказал: «Теперь все кончено» и поднял руки. Затем неожиданно он ударил полицейского в лицо кулаком и попытался вытащить пистолет, но был сразу же обезоружен. По некоторым данным, Освальд даже успел нажать на спусковой крючок, но пистолет дал осечку. Его стали бить. Но Освальд лишь крикнул, что не оказывает при аресте сопротивления. Видимо, он боялся, что его ликвидируют при попытке к бегству.

Брюэр рассказал комиссии Уоррена, что когда Освальд боролся с полицейскими, один из них крикнул: «Ты убил президента, не так ли?» Но в то время никто не мог официально знать, что Освальда подозревают в покушении на Кеннеди. Формально полицейские арестовывали лишь убийцу своего коллеги Типпита. Скорее всего, наводку полиции дал Джек Руби, на встречу с которым в кинотеатр и шел пораженный убийством Кеннеди Освальд. Именно поэтому он сначала и оказал сопротивление: видимо, думал, что его прикончат так же, как и президента часом ранее. Зато потом он кричал, что не сопротивляется аресту, чтобы полицейские не могли застрелить его и свалить все дело на случайности рукопашной схватки. Когда Освальда вели по фойе, он громко протестовал против произвола полиции.

В тот день на начинавшийся ровно в час киносеанс пришло 10 — 15 зрителей (в зале было 900 мест). Комиссия Уоррена почему-то допросила только двоих из них. Джордж Эпплин рассказал, что, когда в зал ворвались вооруженные полицейские, он сказал сидящему рядом с ним человеку: «Дружище, тебе бы лучше уйти. Здесь оружие». Но тот продолжал сидеть как ни в чем не бывало. В 1979 году Эпплин сообщил, что этим человеком был Джек Руби. Сразу после покушения он, Эпплин, боялся сказать об этом, памятуя печальную судьбу многих разговорчивых свидетелей.

Служащий кинотеатра Бэрроуз подтвердил, что кто-то проскользнул в зал без билета примерно в 13.35. Но это был не Освальд. Освальд, по данным Берроуза, зашел в кинотеатр сразу после начала сеанса и не скрывался. Примерно в 13.15 человек, позже арестованный полицией, покупал у него попкорн. Еще один зритель подтвердил, что Освальд находился в кинозале практически с момента начала фильма. Весьма вероятно, что в зал без билета действительно проскользнул убийца Типпита. А вот Освальда, который там ждал контакта с Руби, кто-то заранее «заложил» полиции. Весьма вероятно, что это был сам Руби.

Если посмотреть на зач кинотеатра, то для проскользнувшего без билета зрителя было бы логично укрыться не в партере (где сидел Освальд), а на балконе. Там и видели человека, который прошел без билета. В первых сводках полиции об аресте говорилось, что подозреваемого задержали именно на балконе кинотеатра. Вот только подозреваемый (настоящий Освальд) был одет в коричневую, а не в белую рубашку.

Между тем один из свидетелей наблюдал, как полиция выводила какого-то человека не из центрального входа в кинотеатр, а из заднего. Причем тот задержанный был как раз в белой рубашке.

Один из участников ареста Освальда лейтенант Каннингхэм утверждал, что он допрашивал какого-то молодого человека, сидевшего на ступеньках балкона. Но тут «менеджер» кинотеатра показал ему подозреваемого и того задержали. Но ни «менеджера», ни молодого человека впоследствии обнаружить так и не удалось.

Сразу после 14.00 некто Уайт увидел человека в белой рубашке с короткими рукавами, который сидел в красной автомашине «форд фалькон» 1961 года выпуска с заведенным двигателем неподалеку от кинотеатра, откуда к тому времени уже увезли Освальда. Когда Уайт подошел к машине, водитель повернулся и посмотрел на него, а потом сразу же уехал. Увидев позднее Освальда по телевизору, Уайт узнал в нем водителя «форда». ФБР сказало обратившемуся к ним Уайту, что в то время реальный Освальд был уже под арестом в полицейском управлении Далласа. Но Уайт прошел полицейскую подготовку и записал номер подозрительной автомашины. Номер проверили и выяснили, что он принадлежит совсем другой машине: синему «Плимуту» 1957 года выпуска. «Плимут» же был зарегистрирован на некоего Карла Мэтера, близкого друга Типпита. Мэтера в 70-е годы допросил Специальный комитет конгресса по покушениям, но материал допроса остается засекреченным. Причем Мэтер соглашался говорить только в обмен на иммунитет от уголовного преследования.

В этот же день 22 ноября полиция обнаружила на небольшом аэродроме под Далласом самолет с работающим двигателем, который якобы должен был отвезти трех человек в Мексику.

Между тем в 12.43 машина президента прибыла в Парклендский госпиталь, который в Далласе был единственным специально оборудованным для всякого рода экстренных ситуаций. Там постоянно дежурили квалифицированные врачи. Кеннеди еще дышал, хотя и нерегулярно. Ему сделали массаж сердца и трахеотомию (отверстие в горле), чтобы облегчить дыхательный процесс. Но лучшие врачи были бессильны и, как уже отмечалось выше, в 13.00 Кеннеди скончался. В операционной рядом спасали Коннэли, который на короткое время пришел в сознание. Его ранение было тяжелым, но не смертельным.

Носилки на колесиках, с которых сняли Коннэли, поставили рядом с лифтом. Там же стояли еще одни, с которых недавно сняли маленького ребенка, порезавшегося осколками бутылки. Служащий госпиталя Томлисон нашел «волшебную» пулю именно на этих носилках, хотя во время допроса в комиссии Уоррена его пытались сбить с толку и убедить, что пулю он мог подобрать только с носилок Коннэли. Кто-то, кто подбросил пулю, положил ее именно на носилки ребенка, так как на них лежали окровавленные бинты, и заговорщики решили, что именно эти носилки так или иначе связаны с убийством Кеннеди.

Как уже отмечалось, в госпитале в то время был Джек Руби, спросивший знакомого журналиста Сета Кантора, не стоит ли ему закрыть свой ночной клуб в знак траура по погибшему президенту. Сам Руби утверждал в комиссии Уоррена, что он вообще не был в Парклендском госпитале в тот день. Комиссия поверила ему и не поверила журналисту. Через десять лет (Руби был уже мертв) Комитет конгресса по покушениям пришел к прямо противоположному выводу.

Джонсон между тем собирался возвращаться в Вашингтон на президентском самолете, но Жаклин не хотела лететь без мужа, а Джонсон якобы не хотел лететь без Жаклин. Поэтому тело президента положили в бронзовый гроб, и самолет ВВС номер один взял курс на американскую столицу. Джонсон первым делом объявил, что убийство президента — часть мирового коммунистического заговора и ему необходимо немедленно принести присягу в качестве президента, чтобы нация не осталась без руководства в критический момент. Быстро подыскали судью, которая привела Джонсона к присяге. Один из помощников Кеннеди сказал другому, глядя в самолете в спину 36-го президента США: «Сейчас он получил все, что хотел. Но в 1968 году мы отыграемся». Прогноз был почти верным. Но этим «почти» оказались пули палестинца Сирхана Сирхана (тоже, естественно, одиночки), оборвавшие жизнь кандидата на пост президента США Роберта Кеннеди.

Директор ЦРУ Маккоун обедал со своими ближайшими сотрудниками, когда ему сообщили об убийстве президента. Первым делом стратеги из ЦРУ кинулись проверять советскую версию. Ведь Хрущев в то время был в Киеве. Может, советский лидер специально покинул Москву, чтобы уцелеть в случае предстоявшего обмена ядерными ударами с США? Но посол США в Москве Томпсон был категорически не согласен с подобными доводами: советские спецслужбы никогда не убивали глав других государств, максимум собственных перебежчиков. Была и еще более смелая версия, что китайцы решили убрать одновременно Хрущева и Кеннеди, чтобы заставить обе сверхдержавы вступить в смертельную схватку друг с другом. Незадолго до своей смерти Кеннеди тайно предложил Хрущеву совместными усилиями нанести удар по ядерным объектам КНР. Никита Сергеевич от такого предложения пришел в бешенство: столь безрассудного авантюризма он от американского президента не ожидал.

В полете Жаклин выбрала госпиталь ВМС США в Бетесде как учреждение, где должны были провести официальное вскрытие тела ее мужа. Но в отличие от Парклендского госпиталя тамошние специалисты, обладая высокими титулами, не имели практического опыта такого рода операций. Руководил вскрытием какой-то генерал.

Квалификация специалистов Бетесды (точнее, ее полное отсутствие) проявилась практически сразу. Не возникло проблем с раной головы. Пуля вошла в череп сзади и распалась на мелкие металлические фрагменты. Правда, в отчете почему-то отмечалось, что президент поступил в Бетесду со следами хирургического вмешательства на голове. Но в Парклендском госпитале ничего подобного не делали.

А вот со второй раной возникли проблемы. Входное пулевое отверстие обнаружили на спине между лопатками чуть справа от позвоночника. Агенты ФБР, присутствовавшие на вскрытии, позднее писали в своем рапорте, что пуля, по мнению врачей, вошла сверху под углом 45 — 60 градусов (окно, из которого якобы стрелял Освальд, было на высоте примерно 18 метров). Вот только ни самой пули, ни выходного отверстия найти не смогли. Тогда врачи попытались прощупать отверстие пальцем и тонким металлическим стержнем, но далеко продвинуться не смогли. Решили, что пуля застряла в теле, а потом выпала, когда президенту делали в Парклендском госпитале массаж сердца.

После звонка коллегам в Даллас, по выражению одного из хирургов Бетесды, «все прояснилось». Вашингтонские специалисты не обратили внимания на рану в горле президента, считая ее трахеотомией (хотя хирурги в Далласе, по их словам, делали трахеотомию так, чтобы не уничтожить пулевое отверстие). Уже написанный отчет о вскрытии сожгли и написали заново. Теперь вторая пуля вошла в спину и вышла из горла. Но любому человеку, а не только врачу было ясно, что это просто невозможно, если предположить, что стреляли сверху да еще под углом 45 — 60 градусов. Тогда хирурги Бетесды просто «подняли» входное отверстие в спине на несколько дюймов.

Между тем полиция в Далласе также проявляла чудеса изобретательности. Освальд сидел под стражей, но не признавался ни в убийстве полицейского, ни в покушении на Кеннеди. Когда его вели в здание полицейского управления, он кричал: «Я никого не убивал! Меня подставили!» Если учесть, что, по мнению комиссии Уоррена, единственным мотивом Освальда в убийстве президента было желание любым путем войти в историю, то реакция преступника выгладит неправдоподобно. Террористы такого плана, как правило, наоборот, с гордостью признаются в содеянном.

Нужны были улики. Полиция быстро обнаружила отпечатки пальцев Освальда на коробках, из которых было сооружено снайперское гнездо вокруг углового окна на шестом этаже. Но эти отпечатки мало что значили: Освальд постоянно работал на шестом этаже и передвигал там коробки с книгами. Кстати, полиция потом предъявила несколько фотографий, на которых коробки рядом с окном расположены по-разному.

На шестом этаже в 13.22 нашли и винтовку, хотя она была спрятана далеко от снайперского гнезда (то есть Освальд не только сделал три точных выстрела за менее чем шесть секунд, но еще и спрятал винтовку). Но первые сообщения говорили, что найденная винтовка была марки «маузер» и калибра 7.65 мм. Как мы помним, такая винтовка в здании склада школьных учебников действительно имелась, но хозяином ее был отнюдь не Освальд. Потом, когда нашли уже «нужную» винтовку «Маннлихер-Каркано», говорили, что полицейские просто ошиблись в горячке поиска. Однако один из полицейских, заместитель шерифа Крэйг, утверждал, что даже видел маркировку «Mauser» на стволе найденного оружия. Но дальше произошло (точнее, не произошло) то, во что просто невозможно поверить. Никто не протестировал винтовку Освальда на предмет того, стреляли ли из нее недавно. А ведь такая экспертиза абсолютно никакой сложности не представляла.

Нашли и пакет из плотной коричневой бумаги, в которой Освальд якобы принес винтовку на работу. Но найденная в конце концов винтовка Освальда была хорошо смазана, а никаких следов оружейного масла на пакете не обнаружили. Сам пакет был из бумаги, которая действительно использовалась на складе школьных учебников (спустя несколько лет один из исследователей нашел в архивах отчет ФБР, где содержались прямо противоположные сведении: бумага была не со склада; однако этот отчет сочли за черновик, в который вкралась опечатка — слово «не»).

На пакете зато были микрочастицы одеяла, в котором Освальд хранил винтовку в гараже дома Рут Пэйн. Но потом были опубликованы фотографии, на которых пакет лежал на этом одеяле уже после того, как оба предмета были обнаружены полицией. Наконец, непонятно, каким образом Освальд в четверг 21 ноября принес большой бумажный пакет с работы. Подвозивший его Фрейзер утверждал, что в руках у Освальда ничего не было. К тому же нашелся свидетель, который видел, как Освальд 22 ноября утром входил в склад. В руках у него опять же ничего не было.

В снайперском гнезде на полу возле окна было обнаружено три стреляных гильзы от винтовки Освальда. Лежали две из них как на параде: рядом друг с другом. Такое расположение гильз при стрельбе невероятно. Их расположение опять же изменялось полицией, в том числе для киносъемок. В патроннике была еще одна неиспользованная пуля. Получалось, что преступник шел на дело, имея только четыре патрона. Дома у Рут Пэйн при обыске не было обнаружено никаких боеприпасов к винтовке и материалов для ее обслуживания (например, не нашлось ружейного масла, а винтовка, как мы помним, была хорошо смазанной). Несмотря на множество свидетелей, предлагавших свои услуги после покушения, так и не нашелся тот, кто продал Освальду боеприпасы.

Было понятно, что все эти улики явно недостаточны для любого суда. Тем более что винтовка была заказана на имя Хиделла и не было никаких доказательств, что Освальд (даже если под псевдонимом Хиделл скрывался именно он) ее действительно получил.

ФБР провело специальный тест кожи на ладонях и щеке Освальда, чтобы проверить, стрелял он в тот день или нет. На кожу наносился мягкий парафин, который проникал в поры и при застывании образовывал корку. Ее удаляли и проверяли специальным реактивом на нитраты, содержащиеся в порохе. Реакция с ладоней была позитивной (то есть Освальд 22 ноября держал оружие в руках), а вот со щеки — негативной, то есть из винтовки Освальд не стрелял. Комиссия Уоррена потом просто объявила подобный тест недостоверным.

В любом деле об убийстве во все времена железной уликой считаются отпечатки пальцев убийцы на орудии преступления. И вот здесь мы сталкиваемся, пожалуй, с самым вопиющим фактом подтасовки вещественных доказательств. По данным офицера далласской полиции Джона Карла Дэя, он якобы сразу обнаружил на винтовке отпечатки пальцев, но (представьте себе!) не сфотографировал их и никому о них ничего не сказал. Сам Дэй в показаниях комиссии Уоррена признал, что фотографирование отпечатков было обычной процедурой далласской полиции.

В районе полуночи 22 ноября Дэй передал винтовку сотруднику ФБР Дрейну, который на самолете доставил ее в Вашингтон для всесторонней экспертизы. 23 ноября в отчете об экспертизе, подписанном лично директором ФБР Эдгаром Гувером, четко говорилось, что никаких отпечатков не было обнаружено не только на винтовке, но и на неиспользованном патроне, а также на револьвере Освальда.

24 ноября в воскресенье Освальд был застрелен Джеком Руби и его тело было доставлено в морг. Затем туда неожиданно прибыла группа экспертов ФБР с винтовкой и дактилоскопировала Освальда (директор морга говорил, что еле отмыл пальцы Освальда от специальной краски). А ведь живого Освальда дактилоскопировали в полиции несколько раз.

В понедельник прокурор Далласа Уэйд как бы между прочим заявил на пресс-конференции: «Так посмотрим… его отпечатки пальцев были обнаружены на винтовке. Я ведь уже упоминал это?» Конечно, и сам Уэйд и пресса знали, что ничего подобного прокурор до сих пор не говорил. Дэй утверждал, что, когда он передавал винтовку сотруднику ФБР Дрейну, он якобы обратил внимание последнего на отпечатки. Дрейн это категорически отрицает.

После смерти Освальда было опрошено около 50 его сослуживцев по Корпусу морской пехоты. Почти все из них в один голос утверждали, что Освальд был никудышним стрелком. Один даже сказал: «Если бы мне предоставили возможность выбрать своего собственного убийцу, я бы выбрал Освальда». Это выглядит правдоподобно, так как есть подтверждение, что Ли страдал природным отсутствием способности к концентрации при механической деятельности. Именно поэтому он писал с ошибками (хотя был очень начитанным человеком) и был уволен с любимой фотографической фирмы в Далласе (менеджер был недоволен, что Ли делает много ошибок, хотя и старается). В этом же была причина того, что Ли так и не научился водить машину.

Комиссия Уоррена и Комитет конгресса по покушениям провели специальные испытания и установили, что «теоретически возможно» сделать из винтовки «Маннлхер-Каркано» три выстрела за менее чем шесть секунд и поразить движущуюся цель. В испытаниях участвовали лучшие снайперы, но на практике им так и не удалось повторить результат Освальда. Ведь после каждого выстрела из своей старой винтовки Освальд должен был передергивать затвор и снова целиться. К тому же оптический прицел на винтовке был сбит.

Нет сомнений, что и Типпит, и Кеннеди были убиты из автоматического оружия. А в качестве главной улики против Освальда фигурировали гильзы и появившаяся откуда ни возьмись в Парклендском госпитале «волшебная» пуля. В теле Кеннеди нашли только мельчайшие металлические фрагменты, которые сложно идентифицировать. Стальной контейнер с мозгом президента потом просто исчез. Но если предположить, что убийцы президента сделали на пулях надрезы, то пули и должны были разрушиться при малейшем соприкосновении с костной тканью.

Когда Освальда везли в полицейской машине от кинотеатра, один из полицейских спросил, убил ли он Типпита из-за боязни ареста. Освальд ответил, что ничего не боится: «Я что, выгляжу испуганным?» Действительно, в то недолгое уже время, которое было отведено ему на этой земле, Ли Харви Освальд был исключительно хладнокровен. На вопросы отвечал несбивчиво и, похоже, отдавал себе отчет за каждое произнесенное слово. Когда машина въехала в подвал полицейского управления, Освальда спросили, желает ли он закрыть свое лицо от репортеров. «Зачем мне закрывать свое лицо? Я не сделал ничего такого, за что мне было бы стыдно».

Пока Освальд дожидался допроса, полицейских хотели послать на его квартиру, так как он отсутствовал при перекличке в здании склада школьных учебников. Но тут выяснилось, что этот шаг лишний. У Освальда нашли два удостоверения личности: на имя Ли Харви Освальда и Алека Хиделла. Полицейский спросил, кем же является задержанный на самом деле. «Вы коп, вы и устанавливайте». Потом появились сведения, что у Освальда обнаружили библиотечный пропуск на имя Дэвида Феррье. Но официально этот документ в деле не фигурирует, хотя сам Феррье в возбужденном состоянии заходил к квартирной хозяйке Освальда в Новом Орлеане и спрашивал об этом пропуске. Феррье на момент покушения имел «железное», хотя и во многом показательное алиби. Он был в суде Нового Орлеана как представитель босса мафии Карлоса Марчелло. Последний все еще боролся против попыток депортировать его в Гватемалу.

Сразу после ареста допросом Освальда занялся начальник отдела убийств далласской полиции капитан Уилл Фритц, один из самых опытных сотрудников. Но этот опытный сотрудник почему-то не записал допрос убийцы президента на магнитофон и не пригласил стенографиста. Поэтому мы знаем о том, что говорил Освальд, только со слов капитана. Глава далласской полиции Джесс Кэрри потом открыто признал, что допрос Освальда проводился с вопиющими нарушениями процедуры.

По данным Фритца, Освальд с готовностью рассуждал о своих политических убеждениях, но уходил в сторону от вопросов, связанных с убийством Типпита и Кеннеди.

Освальд сказал, что во время покушения на президента был в комнате отдыха на втором этаже и ел свой ланч. После покушения он понял, что в этот день работы уже не будет, и пошел домой, а оттуда в кинотеатр. Зачем он взял с собой пистолет? Да просто так. Освальд перечислил все свои последние адреса жительства за исключением адреса по Нили-стрит в Далласе, где он жил во время покушения на генерала Уокера. Если арестованный не отрицал, что у него есть пистолет, то от винтовки открещивался.

Примерно в 7 часов вечера 22 ноября Освальду было предъявлено официальное обвинение в убийстве полицейского Типпита.

К допросу присоединился агент ФБР Хости. Когда он представился, Освальд закричал: «Так это вы тот самый Хости, который приставал к моей жене!» Следует отметить, что Освальд находился в юрисдикции далласской полиции, и присутствие агента ФБР на допросе было излишним. Видимо, Хости следил за тем, чтобы Освальд не наговорил лишнего. И только во время допроса Хости якобы осознал, что записка, которую он недавно получил, была именно от Освальда.

А Освальд настойчиво просил разрешить ему позвонить в Северную Каролину, где как раз располагалась база военно-морской разведки, на которой, как предполагают, осуществляли программу заброски легальных перебежчиков в Советский Союз. Полиция потом вообще отрицала сам факт подобного обращения Освальда, но секретарша запомнила город, куда так хотел позвонить Освальд. Тогда полиция и ФБР заявили, что звонок был не туда, а оттуда, а от кого, они не помнят.

Будучи не в состоянии связаться с Северной Каролиной, Освальд потребовал, чтобы его права на суде защищал известный нью-йоркский адвокат Абт, до этого отстаивавший невиновность лидеров коммунистической партии США. Ли попросил Рут Пэйн связаться с Абтом, но того не было дома. В беседе с президентом ассоциации далласских адвокатов в субботу Освальд изъявил готовность работать и с другим защитником, но только с тем, кто в состоянии понять его политические взгляды, лучше всего с членом Американского союза за гражданские свободы.

Хости спросил Освальда, был ли тот недавно в Мехико. Освальд опять потерял самообладание и, стуча кулаком по столу, ответил, что никогда не был в мексиканской столице. А вот факт пребывания в Советском Союзе Освальд с готовностью признал, добавив, что состоит в переписке с советским посольством в Вашингтоне.

Допрос несколько раз прерывался процедурами опознания, на которых свидетели убийства Типпита, как правило, узнавали Освальда. Судя по всему, это было нетрудно. Один свидетель показал, что прямо на очной ставке Освальд со следами побоев на лице громко протестовал против того, что рядом с ним поставили совсем молодых людей. На таком опознании Освальда «узнал» бы даже тот, кто его раньше никогда не видел.

После того как Освальду предъявили обвинение в убийстве Типпита, его привели к представителям прессы.

Один из журналистов спросил, убил ли Освальд президента. «Нет, мне такого обвинения не предъявляли. На самом деле никто мне этого еще не говорил. Впервые я услышал об этом, когда репортеры в коридоре спросили меня об этом». Интересно, что, по данным Фритца, Освальд якобы отказывался от адвоката. А на пресс-конференции арестованный, наоборот, возмущался, что его лишают возможности выбрать себе защитника.

Заметим следующую особенность американского уголовного законодательства. Согласно пятой поправке к конституции США любой задержанный полицией человек имеет право хранить молчание вплоть до появления адвоката. Освальд был человеком эрудированным и об этом праве, несомненно, был осведомлен. Тем не менее он охотно общался со следователем.

Среди репортеров находился и Джек Руби. Причем этот якобы аполитичный человек проявил феноменальное знание кубинской проблематики. Когда прокурор заявил журналистам, что Освальд является членом Комитета свободной Кубы (это была кубинская эмигрантская организация), Руби его громко поправил: Комитета за справедливую политику по отношению к Кубе. Комиссии Уоррена Руби рассказывал позднее, что узнал об этом по радио. Но кубинских организаций было столько много, что даже прокурор запутался в названиях. А вот владелец ночного клуба разбирался в этих хитросплетениях прекрасно.

22 ноября Кастро беседовал с эмиссаром Кеннеди французским журналистом Даниэлем. Когда ему сообщили об убийстве Кеннеди, кубинский премьер вскочил с места и произнес: «Это плохая новость». Кеннеди хотя и был врагом Кубы, но к нему привыкли, и он уже начинал понимать необходимость поиска взаимопонимания с Гаваной. Теперь же, говорил Кастро, все изменится.

Сразу же после покушения кубинские вооруженные силы были приведены в боевую готовность: Кастро считал, что убийством Кеннеди могут воспользоваться ястребы в Вашингтоне для оправдания вторжения на остров. Американское агентство национальной безопасности (самая засекреченная спецслужба США, занимающаяся прослушиванием телефонных разговоров по всему миру) сразу же после покушения усилила контроль за телефонными и радиопереговорами между США и Кубой. Ничего подозрительного обнаружено не было. Не вызывало сомнений, что кубинцы сами поражены убийством Кеннеди.

А далласская прокуратура вовсю трубила прессе, что президента убил коммунист, связанный с СССР и Кубой. Опытные журналисты в Вашингтоне только усмехались: найти марксиста в Далласе все равно что найти марсианина на Венере.

Спустя примерно час после покушения на Кеннеди в дом Рут Пэйн громко постучали. Затем ворвались шесть полицейских, сообщивших, что Ли Харви Освальд арестован. Ордера на обыск у полиции не было, но Рут разрешила провести осмотр без него. Когда полицейские спросили, была ли у Освальда винтовка, Рут ответила отрицательно, но Марина тихо по-русски поправила ее. Все прошли в гараж, и Марина с облегчением увидела свернутое одеяло, внутри которого что-то рельефно вырисовывалось. Но когда одеяло развернули, Марина изменилась в лице: там ничего не было. Полицейские после этого вели себя очень грубо, перевернули все в доме вверх дном и повезли Рут и Марину на допрос в полицейское управление вместе с изъятыми вещами Освальда. Кстати, судя по некоторым документам, среди этих вещей был портативный фотоаппарат «Минокс», который в то время нельзя было свободно купить. Но потом этот фотоаппарат куда-то исчез.

На допросе в полицейском управлении Марину пытались заставить опознать винтовку, но она не смогла это сделать, так как не разбиралась в оружии. На последующих допросах Марину переводил эмигрант Илья Мамантов, который просто искажал ее показания. Ей пытались внушить, что Освальд привез ружье из Советского Союза и именно из него и застрелили президента. На жену Освальда оказывалось мощное психологическое давление: ей угрожали принудительной депортацией в СССР.

В субботу ночью в 1 час 36 минут Освальду было предъявлено формальное обвинение в убийстве президента. Он по-прежнему отрицал свою вину.

В 10 утра 23 ноября допрос Освальда возобновился. Ли отрицал, что говорил Фрейзеру о карнизах, которые он якобы собирался забрать из дома Рут Пэйн 21 ноября. Потом он вообще отказался отвечать на любые вопросы относительно винтовки и револьвера без адвоката. Фритц желал знать, как арестованный относился к президенту: ведь у полиции не было убедительного мотива для преступления века. На ненормального Освальд был решительно не похож. Ли ответил: «Моей жене и мне нравилась семья президента. Они интересные люди. У меня собственные взгляды на национальную политику президента. Я имею право выражать свои взгляды, но, учитывая предъявленные мне обвинения, я не думаю, что должен комментировать этот вопрос».

Когда Освальда вели с допроса, один из журналистов поинтересовался, не хотел ли Освальд убить техасского губернатора Коннэли за то, что тот, будучи министром ВМС, отказался пересмотреть решение об увольнении Освальда из морской пехоты с плохой формулировкой. «Я не знаю, какими сообщениями прессы вы пользуетесь, но они неверны», — прокричал Освальд, обернувшись назад.

В час дня в субботу Марине разрешили свидание с мужем. Супруги разговаривали по телефону через стеклянную перегородку. Марина хотела узнать, что же делать с фотографиями, на которых Ли был изображен с винтовкой и пистолетом. Она сложила эти фото и спрятала их в своей обуви, когда пришла на свидание к мужу. Ли держался бодро, но Марина якобы сразу поняла по его глазам, что он виновен.

Увидев, что вместе с женой пришла и мать (Маргарита даже не знала, что у ее сына родилась вторая дочь), Освальд рассердился: «Зачем ты привела с собой эту дуру? Я не хочу с ней разговаривать». Он сказал, что его в тюрьме не бьют и жаловаться на обращение не приходится. «Алик, можем ли мы говорить здесь о чем хотим? Нас никто не подслушивает? «Ну конечно, мы можем говорить абсолютно обо всем». Освальд произнес слово «абсолютно» с особой интонацией, и Марина поняла, что о фотографиях упоминать не стоит. «Не плачь», — утешал Марину Ли. Он говорил, что не виноват, что произошла ошибка и что он не боится суда. У нее есть друзья. Да и Красный Крест должен помочь. «Алка, помни, что я тебя люблю», — сказала Марина на прощание. Больше своего мужа живым она уже не видела.

На допросах Освальд охотно рассказывал о своей деятельности в рамках Комитета за справедливую политику по отношению к Кубе, упомянув, что был секретарем этой организации в Новом Орлеане. Фритц, естественно, попытался связать убийство президента с симпатиями Освальда в отношении кубинской революции. Но Освальд абсолютно логично ответил, что с приходом к власти Джонсона политика США в кубинском вопросе вряд ли претерпит какие-либо позитивные изменения.

После обеда в субботу Ли навестил его брат Роберт. Как только он взял телефонную трубку, Освальд сразу предупредил, что их разговор записывается. Роберт хотел знать, что же происходит. Ли ответил: «Я не знаю, о чем они говорят. Не верь всем этим так называемым доказательствам». Роберт пристально взглянул в глаза брата, чтобы понять истину. «Брат, ты ничего там не найдешь», — сказал Ли.

А полиция между тем обнаружила фотографии, на которых Освальд был изображен с винтовкой и пистолетом. Арестованный заявил, что эти фото сфабрикованы. Он хорошо разбирается в фотографии и может сказать это наверняка. На дальнейшие вопросы Ли отвечать отказался и был возвращен в камеру в 19.15.

Многие исследователи согласны с Освальдом, что фотографии были продуктом искусного фотомонтажа. Например, некоторые говорили, что тень на них падает странно, что тело явно не «монтируется» с головой, и т. д. В 70-е годы фотографии исследовали эксперты Комитета конгресса по покушениям и пришли к заключению об их подлинности. Даже винтовка на фото по данным экспертов абсолютно идентична той, которая была найдена на складе школьных учебников. Была и другая фотография Ли, на которой он держал винтовку обеими руками над головой. Эту фотографию по настоянию Маргариты Марина порвала на кусочки и спустила в унитаз.

Пока сын сидел в далласском полицейском управлении, Маргарита вовсю спорила с Рут Пэйн о том, кто имеет право давать журналистам интервью (и естественно, получать за это деньги). К тому же Маргарита считала, что только она вправе делать заявления, так как не верит в виновность Ли.

Утром в воскресенье 24 ноября допрос Освальда возобновился. Его вели Фритц, два сотрудника Секретной службы и далласский почтовый инспектор Гарри Холмс. Освальд говорил, что не знает никого по имени Хиделл, и никогда не использовал этот псевдоним. Зато он снова охотно говорил о политике. Сказал, что является марксистом, но не марксистом-ленинцем. Фритц поинтересовался, в чем разница, но Освальд ответил, что объяснение потребует слишком много времени. Ли требовал восстановления дипломатических отношений между США и Кубой. Когда его спросили, является ли он коммунистом, арестованный ответил, что членского билета компартии не имеет (то есть он коммунист по убеждениям, а не по формальной партийной принадлежности). Инспектор Холмс вспоминал, что Освальд держался очень уверенно, взвешивая каждый свой ответ. По мнению Холмса, он никогда бы не признался в содеянном.

А Ли, видимо, ждал публичного суда, на котором бы вскрылись участники заговора и его связи с американскими спецслужбами. В этом случае Америку ожидало бы мощнейшее политическое потрясение.

Освальда должны были перевезти из полицейского управления в тюрьму примерно в 10 часов утра в воскресенье, но его допрос почему-то затягивался. А минувшей ночью поступило несколько телефонных звонков с угрозой убить подозреваемого, причем одного звонившего удалось опознать. Молодой лейтенант полиции Билли Грэммер дежурил на телефоне в ночь с 23 на 24 ноября. Примерно в полтретьего ночи раздался звонок. Услышав фамилию Грэммера, незнакомец отказался представить- ся, но сказал, что Грэммер его знает. Звонивший подробно описал меры безопасности при предстоящей перевозке Освальда в тюрьму (назвал даже машину, которая должна была отвлечь внимание) и заявил: «Вам надо придумать другой план, иначе мы убьем Освальда прямо в цокольном этаже» (именно оттуда Освальда и собирались транспортировать в тюрьму).

Грэммер воспринял звонок очень серьезно и написал рапорт на имя шефа далласской полиции Кэрри. Позднее в то утро сменившегося Грэммера разбудила жена, которая сказала, что только что Джек Руби убил Освальда в цокольном этаже полицейского управления. И тут Грэммер сразу вспомнил голос того, кто ему звонил: это и был Джек Руби. Всего лишь за неделю до этого Грэммер беседовал с Руби в ресторане и был уверен, что не ошибся.

22 ноября 1963 года Джек Руби примерно с 11 часов утра (то есть после того, как Мерсер видела его и Освальда в зеленом «пикапе») находился в здании газеты «Даллас тайме геральд». Он решал вопросы о помещении в газете рекламного объявления своего ночного клуба. Сотрудники рекламного отдела недолюбливали Джека, так как в последнее время он с опозданием оплачивал рекламные объявления. Но на сей раз Руби сразу же внес деньги.

Когда разнеслась весть о покушении на президента, здание газеты практически опустело: сотрудники побежали на Дили-плаза, которая находилась практически рядом. Но вот Руби, не пропускавший в Далласе ни одного мало-мальски значимого события, остался в офисе. Его алиби было обеспечено, хотя один из сотрудников газеты вспоминал, что в полдень Руби куда-то ушел и отсутствовал 20 — 25 минут. В любом случае в суматохе газетного офиса он вполне мог на короткое время отлучиться и побывать на Дили-плаза.

Потом, как мы помним, Руби видели в Парклендском госпитале, а во второй половине дня он уже толкался в полицейском управлении, где у него было много знакомых. Он даже устроил для одного журналиста интервью с прокурором Уэйдом. Во всех беседах Руби демонстрировал глубокое горе и сочувствие первой леди. В 10 часов вечера отнюдь не религиозный Руби посетил синагогу. Но через час он уже опять был в полицейском управлении и пытался зайти в офис Фритца, где как раз допрашивали Освальда. «Джек, туда сейчас нельзя», — сказал ему знакомый полицейский.

На ночной пресс-конференции Освальда в цокольном этаже полицейского управления Руби пытался протиснуться в первый ряд. Один из репортеров еще удивился, зачем это необходимо человеку без фотоаппарата. Уже тогда у Руби был с собой пистолет.

На следующий день Руби хаотично мотался по различным офисам далласских СМИ, заезжал к себе в ночной клуб и много разговаривал по телефону. Он явно был не в своей тарелке, несколько раз его снова видели в полицейском управлении. Вечером того дня Руби звонил кому-то в техасский портовый город Гальвестон, недалеко от Хьюстона. В это время там находился Феррье, который в ту субботу занимался просто удивительными вещами. Он отправился на машине из Нового Орлеана в Хьюстон (около 500 километров), чтобы… покататься там на коньках. Причем, по данным служащих искусственного катка в Хьюстоне, Феррье там действительно был, но не катался, а постоянно говорил с кем-то по телефону. Потом он поехал в Гальвестон.

Скорее всего, узнав, что среди вещей Освальда нашли пропуск в библиотеку на его имя, Феррье с минуты на минуту ждал ареста и поэтому и находился в Гальвестоне, откуда он на моторной лодке мог легко бежать в Мексику. Он, видимо, требовал от Руби скорее убрать Освальда, как это и было условлено. Руби же понимал, что незаметно убить арестованного уже не удастся. Момент сразу после покушения был упущен из-за Типпита. Именно поэтому Руби почти в открытую сообщил полиции о готовящемся покушении на Освальда и даже назвал место, где оно позже и произошло. Он хотел, чтобы полиция изменила план отправки Освальда в тюрьму, и тогда он бы мог оправдаться перед своими хозяевами, сославшись на непредвиденные обстоятельства.

Но полиция по непонятным причинам не отреагировала на его сигнал. Тогда Руби решил просто опоздать на место своего преступления. Он знал, что Освальда будут транспортировать в тюрьму примерно в 10 утра в воскресенье. О местах, где находился Руби воскресным утром, есть много противоречащих свидетельств. Уборщица, которая обычно убирала его комнату, постучала к Руби после восьми утра. Но ей ответил абсолютно незнакомый мужской голос, порекомендовавший заглянуть попозже. Видимо, Руби уже не мог вернуться в свою квартиру, не выполнив задание. В 9.30 его видели в лифте полицейского управления, но он явно избегал цокольного этажа. Но и Фритц держал Освальда на допросе до тех пор, пока Джек Руби не появился на цокольном этаже.

И все же Руби решил опоздать. В 11.17 он отправил через «Вестерн юнион» 25 долларов одной из своих стриптизерш, которой нечем было платить за квартиру, и сразу же после этого направился в цокольный этаж полицейского управления (кстати, у Руби после задержания обнаружили фантастическую сумму — почти 2000 долларов). Он был абсолютно уверен, что Освальда уже давно отвезли в тюрьму. Но не тут-то было. Освальда привели в цокольный этаж в 11.20. Он был прикован наручником к полицейскому детективу. Репортеры вовсю щелкали затворами фотоаппаратов. Вело съемки телевидение.

Один из журналистов протянул Освальду микрофон и спросил: «Что вы можете сказать в свое оправдание?» Но тот уже не смог ничего ответить. Миллионы телезрителей видели, как из толпы неожиданно выскочил плотный человек и выстрелил Освальду в живот из короткоствольного револьвера 38-го калибра (может, гильзы именно от этого оружия и были подброшены на место убийства Типпита?). Руби выстрелил «очень удачно», повредив артерии, подающие кровь к сердцу. Ли уже не мог говорить. Один из полицейских детективов Билли Комбест склонился к нему и спросил, признается ли он перед лицом смерти в убийстве президента. Но Освальд несколько раз отрицательно мотнул головой.

Освальда доставили в Парклендский госпиталь, но врачи были бессильны. В 13.07, почти ровно через двое суток после кончины Кеннеди, они констатировали смерть Ли Харви Освальда.

После покушения на Освальда Руби был сильно возбужден. Он обливался потом, и его сердце билось так, что это слышали окружающие. Он попросил закурить. Потом один из полицейских сказал, что Освальд скончался, и по законам Техаса это означает для Руби электрический стул. Услышав эту весть, Руби, как ни странно, успокоился и даже прекратил потеть. Когда ему предложили еще одну сигарету, он с удивлением сказал, что не курит. Похоже, он не сомневался, что от смертной казни его спасут. И действительно, живший с Руби в одной квартире Джордж Сенатор позвонил далласскому адвокату Джиму Мартину и попросил того представлять интересы Руби, который убил Освальда. Правда, Сенатор звонил Мартину еще до того, как Руби нажал на спусковой крючок (видимо, он не знал, что перевозку Освальда в тюрьму задержали почти на час).

25 ноября 1963 года в Вашингтоне и Форт-Уорте проходили очень непохожие друг на друга похороны. В столице с военными почестями предали земле тело 35-го президента США, первого, кто был рожден в двадцатом веке. От Советского Союза в церемонии участвовал Анастас Микоян. Именно он в 1959 году разрешил молодому американцу Ли Харви Освальду остаться в СССР. Теперь в 1963 году Роберт Освальд никак не мог похоронить своего брата, так как все далласские кладбища отказались принять тело убийцы президента. С большим трудом удалось уговорить директора кладбища Роуз Хилл (в буквальном переводе «Розовый холм») в Форт-Уорте.

Но Ли Харви Освальду было не суждено обрести вечный покой. В 1981 году могилу вскрыли, так как появились утверждения, что там захоронено совсем другое тело. Нет, останки в гробу принадлежали именно Ли.

В том же 1981 году покинутая всеми детьми в доме для престарелых в страшной нищете умерла Маргарита Освальд. Она так и не написала книгу о любимом сыне, в виновность которого никогда не верила.

Марина Освальд оказалась гораздо более оборотистой. Сердобольные американцы прислали вдове с двумя маленькими дочерьми около 70 тысяч долларов. Марина купила дом в предместье Далласа и ударилась в загул. В 1965 году она вышла замуж за Кеннета Портера, родила ему сына (о котором так мечтал Ли), развелась, но продолжала жить с этим человеком. Она и сегодня живет под Далласом и интересна окружающему миру только как вдова Ли Харви Освальда.

В показаниях комиссии Уоррена Марина не скрывала, что верит в виновность Ли. Через десять лет в показаниях перед Специальным комитетом конгресса по покушениям она уже такого мнения не придерживалась. Но комитет счел ее показания в целом противоречивыми.

Роберт Освальд написал о брате книгу и участвует во многих телепередачах, посвященных трагедии в Далласе.

Недолго хранила верность Джону Кеннеди Жаклин. Правда, и муж ее при жизни отнюдь не был образцом супружеской верности. Говорят, что эта в целом холодная и расчетливая женщина страстно любила Роберта Кеннеди и оплакивала его в 1968 году больше, чем мужа. Потом, к ужасу всей Америки, Джеки вышла замуж за престарелого греческого миллиардера Онассиса, не скрывая, что делает это из-за денег. После смерти второго мужа она вернулась в Америку, попробовала себя в рекламном бизнесе и умерла своей смертью в 1994 году.

Роберт Кеннеди официально принял вердикт комиссии Уоррена об убийце-одиночке своего брата, и его не тронули. Но как только он выдвинул свою кандидатуру на пост президента в 1968 году (Джонсон был настолько непопулярен из-за войны во Вьетнаме, что не стал баллотироваться на второй срок), пуля убийцы оборвала и его жизнь. Никто не сомневался, что, если бы Роберт стал президентом, он быстро бы раскопал правду о том, кто на самом деле убил Джона.

Жена и дети полицейского Типпита получили от сочувствующих соотечественников пожертвования на 650 тысяч долларов. Столько офицер Типпит не смог бы, наверное, заработать за всю свою жизнь.

Дэвид Феррье был найден мертвым в своей квартире в 1967 году, сразу же после того, как на него вышел окружной прокурор Нового Орлеана Джим Гаррисон.

Джек Руби несколько раз умолял комиссию Уоррена перевести его из Далласа в Вашингтон, где он обещал рассказать всю правду об убийстве президента. Но глава Верховного суда Эрл Уоррен отвечал, что на это нет средств! В отчаянии Руби произнес: «Ну хорошо, больше вы меня никогда не увидите. Я вам это говорю… Совершенно новая форма власти захватит нашу страну, и я знаю, что не доживу до того, чтобы увидеть вас еще раз». Так и произошло. Руби приговорили к смертной казни. Но адвокаты оспорили приговор, и его отменили. Руби несколько раз пытался в тюрьме покончить жизнь самоубийством, но безуспешно. Ему удалось передать на волю два письма, в которых он ругал Джонсона и предрекал, что тот развяжет войну с Советским Союзом. В конце 1966 года адвокатам наконец удалось добиться перевода Руби из далласской тюрьмы. И тут после посещений какого-то странного врача у Джека открылся скоротечный рак легких, и 3 января 1967 года он скончался. Анализы показали, что клетки рака сформировались не в дыхательной системе, а в пищеварительном тракте. Таким образом, как и Освальд, Руби так и не смог покинуть Даллас живым.

А в декабре 1963 года без помп и фанфар скончалась единственная, как нам кажется, реальная жертва Ли Харви Освальда: заявил о самороспуске Комитет за справедливую политику по отношению к Кубе. Причем именно из-за связи с Освальдом, 24-летним парнем, читавшим умные книги, мечтавшим стать премьер-министром и имевшим отличные от большинства его соотечественников убеждения.