Убийство Сталина и Берия

Глава 6. Соратники

В этом расследовании очень трудно придерживаться хронологии – она мало что дает. Поэтому сейчас будет уместно заняться тем, как описывают жизнь и деятельность Берия историки, журналисты и его современники. Положение тут аховое, если нынешние историки еще кое-что знают о том периоде, то журналистам ничего не стоит написать, к примеру: «После того, как Берию сменил Ежов, Киприянов был помилован»,[290] – полный маразм.

Что касается историков, то у них, за малым исключением, стандартный «творческий подход»: они напрягают фантазию, ставят себя на место Берия, берут факты из его жизни, представляют себя мерзавцами (а часто им в этом и напрягаться не надо) и дают этим фактам соответственную мотивировку. Т.е. они считают, что как поступили бы они на месте Берия, то так поступил бы и сам Берия. Описав таким образом Лаврентия Павловича, они читают написанное и ужасаются – какой же он был негодяй! Да, их персонаж действительно негодяй, но при чем тут Берия? (Точно так же, кстати, очень часто описывается и И. В. Сталин).

Происходит это оттого, что историки и журналисты очень далеки от работы государственных деятелей, смысла их поступков они понять не могут и судят их с позиций своего кухонного восприятия мира. Но! Если они не могут понять поступков, то почему так дружно говорят, что Берия мерзавец? А вот этот вывод им навязали те, кто должен понимать смысл его поступков, т.е. те, кто работал с Берия, кто служил с ним.

И надо сказать, что соратники Берия в его очернении единодушны все до одного. Это удивляет и заставляет задуматься – в чем дело? Ведь даже тогда, когда требовалось единодушно чернить Сталина, находились люди чести. Ушел со службы, но не стал чернить Сталина Рокоссовский,[291] застрелился, но не стал участвовать в антисталинской кампании писатель Фадеев.[292] Я уже приводил цитаты из воспоминаний генерала армии Хрулева, в которых он уважительно говорит о Сталине. А ведь Хрулев умер в самый разгар борьбы с «культом личности», в 1962 г.

Но Берия чернят все без исключения.

Что же, – скажете вы, – значит Берия и был таким негодяем, раз так говорят все. Нет, истина – это не большинство голосов даже при тайном голосовании.

Если люди говорят, что Берия мерзавец, то пусть подтвердят это фактами, пусть расскажут о поступке Берия, из которого и без их слов станет ясно, что он мерзавец. А с Берия происходит изумительная вещь – все не жалеют гнусных слов для его характеристики, но либо не приводят вовсе фактов, либо нагло лгут, либо несут такую ахинею, что для них самих было бы лучше, если бы они промолчали. Давайте рассмотрим подробнее, что говорят о Берия его соратники.

О Хрущеве говорить нет смысла – это убийца Берия, он и захотел бы, да правды сказать о нем не смог бы.

Наиболее честными из всех соратников Берия были Молотов и Каганович (не честными, а «наиболее» честными).

Молотов не написал воспоминаний, а, отвечая на вопросы Феликса Чуева, сделал все, чтобы от ответов уклониться, его практически единственная негативная характеристика Берия – беспринципный, не коммунист. Ни одного конкретного примера беспринципности не привел, но видно по ответам, что ненавидел он Берия искренне.[293]

Л. М. Каганович в своей объемной книге (36 п.л.) мемуаров «Памятные записки» о Берия написал столько, что весь этот текст можно процитировать полностью:

Эта краткость обычно говорливого Лазаря Моисеевича, безусловно, свидетельствует о его относительной честности, но она также говорит и о том, что есть вещи, в которых даже на смертном одре Каганович признаться не мог, не хотел. Поскольку это был истый коммунист, то вывод один – по его мнению, правда в деле Берия и сегодня может нанести непоправимый вред делу коммунизма. А врать старик уже не хотел.

Андрей Андреевич Громыко в своих воспоминаниях привел дешевую байку о том, как Сталин при встрече с Черчиллем и Рузвельтом назвал Берия «наш Гиммлер», и длинно ее рассказывал. Затем злобно заявил о Берия: «Интриги, наветы на честных людей, фальшивки, кровавые расправы – вот та стихия, в которой он чувствовал себя, как в своей тарелке. Ветераны партии считали его выскочкой».[295]

Что же – мнение есть мнение, но ведь не лишним был бы хоть один пример «фальшивок, клеветы, кровавых расправ». Однако о примерах Громыко молчит, зато спохватывается, что надо как-то объяснить людям, отчего Сталин терпел такого монстра рядом с прекраснейшим Андреем Андреевичем. И Громыко «объясняет»: «Достиг он высокого положения в стране из-за того, что уже в период работы в Грузии на него падал отраженный от Сталина свет». Но спросить бы покойного министра иностранных дел СССР – а почему на остальных 2 млн. грузин не «падал отраженный от Сталина свет»? Умнейший Громыко приводит в доказательство своего вывода этот глупейший довод только по одной причине – ему больше нечем свой вывод подтвердить. Но, как видим, чернить Берия он считает своей обязанностью. Почему?

Другие соратники Берия в таком затруднительном, как у Громыко, случае не стесняются подло клеветать. Пара примеров.

Д. Т. Шепилов, соратник Берия по ЦК КПСС, штатный работник Агитпропа ЦК, отлично знавший все, что происходило в ЦК. «Пострадал» от Хрущева и в своих «воспоминаниях» нещадно его шельмует. Но вот в своем повествовании доходит до ареста и расстрела Вознесенского, Кузнецова и др., – до «ленинградского дела». И не моргнув глазом пишет: «А в это время у Берия и Абакумова лихорадочно изобретались материалы, которые составили потом так называемое „ленинградское дело“.[296]

Ну, положим, он мог не знать, что когда через пару лет после «ленинградского дела» арестовали министра госбезопасности Абакумова, то его обвиняли и в том, что не его ведомство, а партийные органы раскрыли и начали расследование «ленинградского дела». Т.е. Абакумов к инициации этого дела никак не причастен.

Но Шепилов не мог не знать, что совершенно не мог быть причастен к «ленинградскому делу» Л. П. Берия, который с 1946 г. не имел отношения ни к МГБ, ни к МВД, ни к прокуратуре, не курировал их и никак не мог на это дело влиять. Курировали эти ведомства Маленков (по линии Совмина) и Хрущев (по линии ЦК).

Смотрите. Берия Шепилову никогда ничего плохого не делал, а Хрущев Шепилова обидел. Тем не менее, Шепилов предпочитает в данном случае сказать не правду о Хрущеве, а очернить Берия, не стесняясь при этом подлой клеветы. Почему?

А вот другой соратник Л. П. Берия по ЦК – маршал А. М. Василевский. Уже упомянутый мною историк Куманев задает ему вопрос:

Г.А. Куманев: После войны началась волна беззаконий и репрессий: «Ленинградское дело», «дело Вознесенского, Родионова, Кузнецова и Попкова», дело группы Лозовского, среди крупных военачальников и руководителей – аресты Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова, маршала артиллерии Николая Дмитриевича Яковлева, наркома авиапромышленности Алексея Ивановича Шахурина.

А.М. Василевский: Это все проделки Берия и Маленкова.[297]

Но ведь это же подло! И Василевский не мог не знать, что на момент всех этих «дел» Л. П. Берия был чисто промышленным зампредсовмина, не мог эти «дела» инициировать ни сам, ни с Маленковым, и, что особенно подло, именно Берия, снова возглавив органы госбезопасности в марте 1953 г., «инициировал» пересмотр дел и освобождение Шахурина, маршалов Новикова и Яковлева. Почему Василевский клевещет на Берия?

Но даже когда соратники Берия стесняются клеветать, то они приводят такие факты, что становится еще неудобнее – либо они сами идиоты, либо таковыми считают всех остальных.

Такой вот случай чуть ли не с полной потерей логики. Наши уники-генералы догадались перед войной строить Красную Армию без единых органов тыла. Кинулись создавать тыл после бардака, выявившегося в походе на Польшу и финской войны. Сталин назначил на должность начальника Тыла РККА генерала А. В. Хрулева. Началась война, у Хрулева хлопот было выше головы. Но Каганович завалил НКПС (за который в ГКО отвечал Берия), и Сталину пришла в голову ошибочная идея поручить НКПС Хрулеву в нагрузку к его работе командующего Тылом РККА. Хрулев честно и настойчиво отказывался от должности наркома путей сообщения, но Сталин настоял. Через год Хрулева все же пришлось снять с железных дорог, снова назначили Кагановича и снова Кагановича сняли в 1944 г. После чего наркомом НКПС назначили И. С. Ковалева. А при чем здесь Берия? – спросите вы.

Когда Хрулев отказывался от должности наркома, то Берия его поддержал – он предложил Сталину назначить на эту должность зама Кагановича – Арутюнова, который всю войну прослужил на должности первого заместителя наркома НКПС и отмечен в энциклопедии «Великая Отечественная война». Но Сталину шлея под хвост попала – он хотел обязательно Хрулева! Хорошо, разошлись во мнениях начальники Хрулева – Сталин и Берия. А сам Хрулев-то чем недоволен? А Хрулев считает, что Берия интриган и хотел «своего человека» на пост наркома НКПС посадить. Ой, какой негодяй! Давайте разберем логику Хрулева.

Если бы Сталин назначил Арутюнова, то Берия за работу НКПС отвечал бы вдвойне, поскольку Арутюнов – его выдвиженец. А так большая доля вины за срывы работы НКПС при Хрулеве и Кагановиче лежала все же на самом Сталине. Берия своим предложением кандидатуры наркома НКПС увеличивал собственную ответственность за порученное ему дело. Хрулев не мог этого не понимать.

Во-вторых. Хрулев и сам не хотел становиться наркомом НКПС, и против Арутюнова выступал. Как это назвать, если не интриганством, в котором он обвиняет Берия? Т.е. и у Хрулева просматривается какая-то очевидная потребность очернить Берия любым путем. Почему?

А вот несколько сложный для понимания случай. Вернемся к уже упомянутым мною воспоминаниям управделами Совмина Я. Е. Чадаева. Он упорно пытается возвеличить Вознесенского и унизить Берия, причем делает это чуть ли не в бессознательном состоянии.

Во время войны Вознесенский первое время не входил в ГКО, а уехал в Куйбышев, где представлял Правительство СССР и отвечал за те же вопросы, что и член ГКО Маленков. Чадаев пишет:

Чадаев тут хочет представить дело так, как будто интеллигент Вознесенский по доброте душевной уступал Маленкову. Это сказочка для дураков. Вознесенский боялся глупости своих указаний и прятался за спину Маленкова – ведь чье решение исполняется, тот за дело и отвечает. Трусость и лень Вознесенского заставляли его действовать «в унисон».

(Когда после войны вскрылось, что нарком авиапромышленности А. И. Шахурин в сговоре с командующим ВВС А. А. Новиковым поставляли на фронт бракованные самолеты, а погибших в авариях летчиков «списывали» на потери в боях, то их судили и посадили. И Маленкова наказали – сняли с секретарей ЦК. А Вознесенский, надо думать, выкрутился именно потому, что работал таким образом).

Н. Вознесенский

Эта же трусость и в примере, которым Чадаев «чернит» Берия. После начала войны в СССР был страшный энергетический голод – не хватало угля. В начале 1942 г. Берия находит способ, как увеличить его добычу, готовит подробный план, и Сталин требует немедленно представить этот план в виде его распоряжения ему на подпись и начать его реализацию. Берия дает Чадаеву задание получить визы – т.е. подписи – остальных замов Сталина, которыми они обещают, что свою часть плана они выполнят. (Виза – согласие). Каганович подписывает, а Вознесенский, которому требовалось отдать для реализации этого плана резервы сырья и материалов, – отказался. Видите ли, он не хотел целый год сидеть без резервов. А то, что воюющий СССР будет без угля и потерпит поражение, его, простите, козла, не волновало!? Гитлеру собрался передать резервы? Между тем Вознесенский обязан был, отдав резервы на увеличение добычи угля, немедленно их снова сформировать путем детального экономического анализа расхода материалов по остальным отраслям. Это, может, и большая, но обычная работа экономиста, а не придурка, греющего свой зад в начальственном кресле.

Берия поведение Вознесенского взорвало (да оно взорвало бы любого ответственного человека), и он приказал Чадаеву нести документ на подпись Сталину без визы Вознесенского. Чадаев сам идти побоялся, отдал Молотову, тот сходил и подписал.[298] Чадаев уверяет читателя, что этот пример доказывает, каким самодуром был Берия. На самом деле этот пример показывает, каким подлым бездельником был Вознесенский, ведь не поставив визу, он мог теперь бездельничать, а когда у него требовали материалы из резерва, отвечать, что их забрал товарищ Сталин. Причина того, что Чадаев этого не понимает, лежит либо в его полной некомпетентности в делах практической экономики (что не удивительно, поскольку Чадаев доктор экономических наук), либо в его неудержимом желании очернить Берия любыми способами. Либо и в том, и в другом. Но почему он так ненавидит Берия?

И Чадаев, и многие мемуаристы обязательно подчеркивают, что Берия был очень груб с подчиненными, но молчат, в чем были причины его грубости. Представляют дело так, будто Берия, встав не с той ноги, вызывал прекрасных, трудолюбивых, умных подчиненных и давай кричать: «Расстреляю! В лагерную пыль сотру!».

Но вот именно такой подчиненный Берия – во время войны заместитель наркома вооружения В.Н. Новиков – приводит конкретный случай его грубости.

Представьте: война, заводы, производящие стрелковое оружие под общим руководством Новикова, выбиваются из сил, увеличивая и увеличивая производство пулеметов, винтовок, пистолетов, противотанковых ружей и т.д. В это время к Новикову приезжает оставшийся временно без дела генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко, служивший до этого в Литве. Начинает неотступно ходить за Новиковым, слушает все проводимые Новиковым совещания, оперативки и т.д. Через несколько недель показывает Новикову телеграмму в адрес Берия, в которой предлагает совершенно нелепые кадровые перестановки на оружейных заводах – того снять, того заменить. Новиков пытается объяснить суть дела: почему «тот» пока не справляется, а «того» нельзя снять с должности даже для повышения. Генерал доводов понять не может и телеграмму посылает. Через несколько часов Новикову звонит Берия и начинает расспрашивать о названных в телеграмме специалистах. Понимает Новикова с полуслова и просит дать трубку генералу.

Да чем же еще заставить дурака думать перед тем, как отвлекать от работы занятых людей своими глупостями? Чем еще научить дурака вникать в порученное дело? А ведь не научи его, так он и в самом деле будет думать, что верхоглядство – это есть работа.

А как – спросите вы – Берия материл самого Новикова, как угрозами расстрела держал его и всех в страхе?

В том-то и дело, что никак: «Следует сказать — пишет Новиков, – что как только мы оказались в сфере влияния органов безопасности, аресты заводских работников любого ранга прекратились. Во всяком случае, на всех заводах, где я бывал во время войны, а таких заводов были десятки». Вот вам и страшный Берия.

Более того, Новиков пишет о таком случае. Когда ему с коллегами комитет партконтроля влепил выговор, по сути, за пьянку, они Берия не жаловались. Однако тот сам об этом узнал, сам через местные органы НКВД разобрался в чем дело и сам настоял перед партконтролем снять выговор. Этот выговор да еще и во время войны был пустяком, но ведь Берия нашел время и с ним разобраться, чтобы защитить своих подчиненных. И уже в 1942 г. он представил и наркома вооружения Д. Ф. Устинова, и зама наркома В. Н. Новикова к званию Героя Соцтруда, о чем Новиков, естественно, написать забыл.

Однако защитой и поощрением подчиненных дело не ограничивалось. «В особо острых ситуациях — пишет Новиков – звонил прямо Берии. Если его не было на месте, видимо, ему сразу докладывали, и он, не ожидая повторного вызова, перезванивал сам, задавая вопрос: «Ну, в чем там дело?» Если я докладывал, что угля осталось на сутки и прошу помочь, он обычно отвечал: «Ладно, что-нибудь придумаем». И придумывал.

Нет, товарищи, с таким начальником у хорошего подчиненного работа была в радость.

Ну и как Новиков отдает дань признательности Берия? Вот так: «На мой взгляд, Берия старался не трогать работников оборонной промышленности и, более того, помогал нам в годы войны по двум причинам. Во-первых, он боялся Сталина, боялся его гнева, боялся потерять его доверие и расположение, если „вождь всех времен и народов“ вдруг засомневается в преданности и исполнительности верного Лаврентия. Значит, все, за что Берия отвечал, должно было крутиться, как швейцарские часы: тихо, точно, надежно.

А во-вторых, это был дальний прицел, стратегический, так сказать, расчет. Всеми силами Берия старался создать себе репутацию не только у Сталина, но и у членов ЦК, Политбюро, правительства незаменимого и талантливого организатора, проницательного и вдумчивого руководителя».

Каждый судит по себе и получается, что это сам Новиков работал не ради страны, не потому, что шла война, не ради коммунизма, а только потому, что боялся гнева Берия, боялся, чтобы Берия не «засомневался в преданности» себе верного Вовчика Новикова? И уважал бы Новиков Берия только в случае, если бы Берия постарался завоевать у ЦК репутацию легко заменимого, серого дезорганизатора, тупого и глупого начальника? Так что ли? Вообще-то на примере Берия легко проверяются на подлость сами мемуаристы.

Мне могут сказать, что в послесталинском СССР никто бы не издал воспоминаний В.Н. Новикова, если бы он не обругал Берия. Так-то это так, но ведь Новиков брызжет слюной и от себя лично. Описывая свою первую встречу с Берия, он описывает его внешний вид и добавляет: «На руках кольца».[299]

Откуда?! На всех многочисленных фото Берия видно, что он совершенно безразлично относился к своему внешнему виду. Трудно найти его фото в форме, которая, как известно, любого мужчину красит, а ведь Берия был маршалом фактически с 1938 г. Сплошь мешковатые, какие-то помятые костюмы, блеклые рубашки, шляпа на ушах, старомодное чеховское пенсне, которое в те годы, наверное, только он и носил. И ни на одной фотографии нет ни единого, даже обручального, кольца на пальце! Тут Новиков клевещет уже чисто от себя, из любви к этому делу.

Почему?

Нам необходимо сделать еще один промежуточный вывод из того, что мы обсудили.

При внимательном рассмотрении тех фактов биографии Берия, которые сообщают его враги в мемуарах, Берия предстает как очень энергичный, умный, способный разобраться в тонкости любого дела руководитель. Причем, он тщательно берег и щедро награждал своих умных и трудолюбивых подчиненных. Наверняка таким же он был и в общении со своими товарищами. Тогда возникает вопрос – откуда у его товарищей и подчиненных взялась потребность оплевать и оклеветать его? Заметьте, я говорю пока не о причине, а о потребности. Что он им всем сразу сделал?

Может быть, они завидовали его уму и работоспособности? Наверное, есть и в этом смысл, но, во-первых, не все завидовали, а, во-вторых, когда завидуют, то врут не так – принижают роль того, кому завидуют, и раздувают свою. А здесь же ищут любой повод, чтобы оплевать, клевещут, не сообразуясь с элементарной логикой. Откуда столько ненависти?

Здесь уместен такой ответ – они его предали! Никто не умеет так ненавидеть, как предатель свою жертву. Посмотрите на сегодняшних бывших членов КПСС, часть из которых КПСС всю жизнь сытно, до отрыжки, кормила. Посмотрите, с каким остервенением они плюют и клевещут и на КПСС, и на СССР. Почему? Они ведь знают, что, предав, стали подонками. И эта мысль их мучает, они не хотят осознавать себя подлецами, поэтому искренне стараются представить СССР и КПСС (не сообразуясь, что это они и были тем, кого зовут «КПСС») какими-то монстрами, чем-то страшным – такими, что предательство Партии и Родины становится уже чем-то обязательным, не стыдным.

И Берия тоже все предали, а после предательства у всех появилась потребность его ненавидеть, клеветать на него, низводить его до уровня какого-то выродка рода человеческого. У некоторых читателей, возможно, возникает вопрос – а разве могут все предать одного? Да сколько угодно!

Вон вся Иудея предала Иисуса Христа и вопила Понтию Пилату: «Распни его»!

Как это ни покажется кощунственным, но сравнение Берия с Иисусом Христом достаточно правомерно, разница лишь в деталях. Иисуса Христа сначала предали, а потом распяли, а Берия сначала убили, а потом предали.

Чего хотел Иисус из Назарета? Иисус хотел, чтобы люди Иудеи жили по законам Божьим, по законам справедливости. Чего хотел Берия? Он тоже хотел, чтобы партноменклатура КПСС жила по законам справедливости. А скоты и в Иудее, и в КПСС по этим законам жить не хотели, они хотели много денег, барахла, баб и бездельничать. Им не нужна была справедливость, и даже те, кто разделял идеи Христа и Берия, перед лицом скотов смолчали и голоса своего в защиту распинаемых не подали. То есть предали их вместе со всеми.

Если Иисуса все же формально судили, сначала на заседании древнего еврейского суда старейшин – синедриона а затем его судил римский суд в лице Понтия Пилата, то Берия сначала подло убили, а уж затем состоялось заседание синедриона КПСС – Пленум ЦК, после которого состоялась и комедия уголовного суда.

Обвинения, которые выдвигались на иудейском синедрионе против Иисуса, были фальсифицированы, а тем обвинениям, которые были выдвинуты Берия на коммунистическом синедрионе, трудно подобрать эпитеты даже из богатого русского языка. Их лучше рассмотреть хотя бы в принципе.

Напомню, что высшим руководящим органом КПСС был Съезд КПСС, который собирался раз в 3 года. В промежутках между съездами партией руководил избираемый съездом синедрион из 125 членов ее Центрального Комитета. Сбор этого синедриона назывался Пленумом ЦК, именно Пленум избирал орган для текущего руководства – Президиум ЦК, членом которого был Берия. Поэтому члены Президиума, даже единогласно, вывести Берия из состава Президиума не могли, им для этого и для партийного «одобрямс» ареста Берия нужно было созвать синедрион.

Пленум ЦК КПСС по вопросу Берия проходил со 2 по 7 июля 1953 г., т.е. практически через неделю после объявления о его «аресте». Механизм проведения Пленума был таков. Сначала выступил глава СССР Маленков с основным обвинением, так сказать, с обвинением в главных злодействах Берия. После него должны были выступить 41 человек с описанием менее значительных злодейств (тех, которые они знали), затем было принято Постановление Пленума с осуждением Берия. Смогло выступить за 5 дней всего 24 человека: народ уморился и перечисления злодейств Берия решил больше не слушать.

(Это известный способ проведения заседаний «руководящих органов». На них всегда есть люди, которые не согласны с президиумом. Чтобы не дать им выступить и не дать повлиять на решение остальных, президиум включает их выступление в конец списка. А вначале выступают болтуны, которые доводят присутствующих до состояния, когда те сами начинают кричать: «Прекратить прения!»).

Маленков начало и конец своего выступления заполнил общей голословной болтовней о том, какой Берия негодяй, а в середине сообщил и о фактах конкретных его преступлений. Давайте рассмотрим их все.

(Здесь и далее, если специально не указано, цитаты взяты из «Документов…»[300])

О том, в каком «другом направлении» повернуло событие Правительство СССР, невольно проболтался в своем выступлении зампред Совмина, отвечающий за министерство иностранных дел, В. М. Молотов:

«Я думаю, товарищи, что этот факт – товарищ Маленков прочитал проект письма к „товарищу Ранковичу“ для „товарища Тито“ – этим фактом предатель выдал себя с поличным. Он от руки им написан и он никак не хотел, чтобы Президиум ЦК обсудил этот вопрос. Что же это за человек?

Правда, мы обменялись послами.

Маленков. И мы хотели нормализации отношений.

Молотов. Мы хотим нормализации отношений, и мы письменно сформулировали в ЦК, как мы относимся к Югославии в настоящее время. Ясно, что если в лоб не удалось, мы решили взять другим, мы решили, что надо установить с Югославией такие же отношения, как и с другими буржуазными государствами: послы, обмен телеграммами, деловые встречи и прочее».

Г. Маленков

Итак, оказывается, это «преступление» Берия соответствовало всему внешнеполитическому курсу государства и закончилось установлением дипломатических отношений с Югославией. Кроме этого, оказывается, Берия согласовал свое обращение к Ранковичу с главой СССР Маленковым. Так в чем его вина? Видите ли, он не обсудил это дело – улучшение отношений с Югославией, которое впоследствии приветствовало ЦК, – с Президиумом ЦК, а это 10 членов, из которых один член – это Берия, а второй член – председательствующий на Президиуме ЦК Маленков. И вина Берия в том, что он не сообщил о письме остальным 8 членам Президиума, но ведь об этом же ничего этим членам не сообщил и Маленков. Так кто из них преступник – глава СССР Маленков или его заместитель Берия, действующий по заданию своего шефа? Я уж не говорю о том, что Конституция СССР никак не предписывала министрам СССР хоть что-либо согласовывать с ЦК КПСС. Но Маленков продолжает:

«Или другой факт. В правительстве обсуждался германский вопрос. Речь шла о серьезном неблагополучии в положении ГДР. Мы все пришли к заключению, что в результате неправильной политики в ГДР наделали много ошибок, среди немецкого населения имеет место огромное недовольство, что особенно ярко выразилось в том, что население из Восточной Германии стало бежать в Западную Германию. За последний период, примерно за 2 года, в Западную Германию убежало около 500 тыс. человек.

Мы объяснили нашим немецким друзьям, и они вполне согласились с этим, что нельзя в современных международных условиях проводить курс на форсированное строительство социализма в ГДР.

Почему мы пришли к такому выводу и считаем, что не следует в настоящее время проводить курс на форсированное строительство социализма в ГДР?

Анализ внутреннего политического и экономического положения в ГДР, факты массового бегства населения Восточной Германии в Западную (около 500 тыс. уже убежало!) со всей очевидностью показывают, что мы имеем налицо опасность внутренней катастрофы. Мы обязаны были трезво смотреть в глаза истине и признать, что без наличия советских войск существующий режим в ГДР непрочен. Политическое и экономическое положение в ГДР в настоящее время крайне неблагополучно.

Мы считали, что самая неотложная задача состоит в том, чтобы наши немецкие друзья быстро и решительно осуществили меры по оздоровлению политической и экономической обстановки в ГДР. События в ГДР показали правильность этих мер. Мы даже запоздали с их осуществлением, чем враг, как вы знаете, воспользовался.

Следовательно, мы считали и считаем вместе с немецкими друзьями, что надо поправить курс на форсированное строительство социализма.

Надо сказать, что Берия при обсуждении германского вопроса предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию. В свете всего, что узнали теперь о Берия, мы должны по-новому оценить эту его точку зрения. Ясно, что этот факт характеризует его как буржуазного перерожденца».

Ну и что? Арестовали вы его за что? Предлагал он, но решаете-то вы, он же только предлагал обсудить, а не силой оружия заставлял вас что-то делать. Ну исключите его за это из ЦК КПСС, но, повторяю, арестовали-то вы его за что?

Повторю, не Берия амнистировал, а Верховный Совет СССР, Берия только предложил провести амнистию, причем, не ворам-рецидивистам, а совершенно другим осужденным. Он предлагал:

И если из тюрем вышли рецидивисты, то ведь это не Берия, а вы их выпустили, и не по записке Берия, а по Указу Президиума Верховного Совета СССР. Он-то тут при чем? То есть это уже не тенденциозное освещение фактов, это уже прямая ложь, клевета на Берия из уст главы СССР. И закончил Маленков перечень «преступлений» Берия тоже клеветой:

Заметим, что Берия было поручено создание атомной и водородной бомб. Он в плане этого поручения назначил испытание водородной. В чем его преступление? Он что, как нынешние правители России, продавал США оружейный уран?

Кроме того, составителем сборника, в котором напечатана стенограмма этого Пленума, был пресловутый член Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлев. И составители тщательно искали это «тайное» от правительства решение Берия об испытании водородной бомбы, но так и не нашли.

Вот и весь перечень «преступлений» Берия, который смог вменить ему в вину Президиум ЦК, перечень, за который Берия якобы арестовали.

На Пленуме его не обвиняли ни в шпионаже, ни в заговоре с целью захвата власти, ни в применении пыток к подследственным и фальсификации дел, – ни в чем. С момента убийства Берия прошла всего неделя, и титаны мысли в Президиуме еще ничего не успели придумать.

Началось выступление соратников Берия, и для тех, кто попробует понять то, о чем они говорили, стенограммы их выступлений являются репортажем из сумасшедшего дома. Все пытались как-то обгадить Берия, но их слова в подавляющем своем количестве не имели никакого отношения ни к Берия, ни к элементарному здравому смыслу.

Вот выступает А.И. Микоян, который считался очень хорошим оратором. Но попробуйте понять, о чем он говорит:

А .Микоян

Вы поняли о чем речь? Я не понял. Берия никогда не отвечал ни за сельское хозяйство, ни за рыбную ловлю, ни за торговлю. При чем тут селедка сама по себе, а тем более, при чем эта селедка к аресту Берия?

Но говорить-то надо было о чем-то, раз уж Микоян залез на трибуну, тем более, что всякий раз, когда он пробовал обвинить Берия в чем-то конкретно, то получался прямо противоположный эффект.

К примеру.

По долгосрочному торговому соглашению мы поставляли чехам свои товары, вероятнее всего зерно, а чехи нам – продукцию машиностроения. В 1953 г. они должны были поставить 800 штук дизельных двигателей в 500 л.с. каждый для нефтяных вышек. Но чехи «уговорили» Микояна сократить это количество наполовину. То есть не Микоян их уговорил принять вполовину меньше советского зерна, а они его уговорили поставить меньше двигателей. Гитлера, которому они всю войну поставляли танки и самолеты, убивавшие наших солдат, они уговорить не могли, а Микояна – запросто. Они, видите ли, эти двигатели «не могли освоить», как сообщил синедриону Микоян. Поставить во время войны фашистам 846 самолетов FW-189 с двумя двигателями по 500 л.с. каждый, поставить 8000 танков – это чехи «могли освоить», а 800 двигателей нам – нет! Микоян, наверное, за такую торговлю взятку-то от чехов, может, и не брал, а «Берия взбесился» — жалуется Анастас Иванович.

Но ведь и понятно, почему он взбесился: экспорт зерна, которого и самим-то не хватало, оставался главным доходом страны на внешнем рынке, и Берия пытался увеличить нефтедобычу, чтобы найти альтернативу зерну, чтобы у советских людей появился не только хлеб в избытке, но и мясо с молоком. Ему для этого нужны были чешские двигатели, а Микоян их чехам «простил».

Еще о зерне. Микоян жалуется Пленуму и вот на что. Индусы запросили 300 тыс. т зерна, и Микоян подготовил постановление правительства о поставке в Индию этого количества. А негодяй Берия нагло спрашивает Микояна: где вы его возьмете? А Микоян отвечает – экспорт зерна западным странам снизим. А он (Берия), гад, – принеси и покажи, с каких западных стран ты экспорт 300 тыс. т зерна снял? И – жалуется Пленуму Микоян – «вопрос по Индии был снят».

Для тех, кто не понял, чего хотел Микоян, поясню. Он и не собирался нарушать контракты с Западом. Подписав в правительстве постановление о поставке в Индию 300 тыс. т хлеба, он бы отнес его в Госплан и Госснаб и потребовал бы у них это количество зерна для дополнительного экспорта. А где бы их взял Госплан? Конечно, у советских людей, т.е. экспорт в Индию осуществился бы за счет уменьшения продаж советскому народу муки, макарон, выпечки и т.д. Берия на охране интересов советского народа стоял бдительно и не дал этого сделать. Микоян смог протолкнуть эту аферу только после его убийства.

И раз мы уже заговорили о том, что Берия прямо не касалось, – о сельском хозяйстве и зерне, – о том, чем Берия занимался сверх своих обязанностей, то процитируем и Хрущева по этому вопросу.

О чем речь. Маленков и Хрущев, которые считали себя большими специалистами в сельском хозяйстве, подготовили программу его развития и вынесли ее на утверждение Президиумом ЦК, а член Президиума Берия делает замечания по этой программе и программу возвращают на доработку. Но если замечания Берия глупые, то у вас в Президиуме 9 голосов против одного голоса Берия. Так почему же программа возвращалась? Правильно – потому, что глупая. «Специалисты» сельского хозяйства Хрущев и Маленков глупости своей программы увидеть не могли, а «неспециалист» Берия их видел. Так чего же отсутствие в магазинах муки для «горячих лепешек» сваливать на Берия, а не на вас, дураков, вместе с Микояном?

Вообще, надо сказать, выступления на Пленуме поражают убогостью тех, чьи портреты в те годы носили на демонстрациях.

Вот выступает В. М. Молотов:

Вдумайтесь в то, о чем он говорит. Оказывается, Берия подготовил неправильные решения, неправильность которых остальные 9 членов Президиума понять были не способны и по своей глупости «торопливо их приняли». Мозги, видите ли, у остальных 9-ти высохли. Молотов, по-моему, вообще плохо соображал, о чем он говорил. К примеру:

«Я не первый год работаю. С тех пор, как Берия приехал в Москву, атмосфера испортилась: пленумы перестали собирать, съезд затянулся на 13 лет. Это началось после 18-го съезда, как раз к моменту приезда Берия в Москву». Осталось только услышать от Молотова, что если в кране нет воды, то значит выпил ее Берия. Ведь решения о съездах и пленумах партии принимало Политбюро, а членом Политбюро Берия стал только в 1946 г. (когда съездов не было уже почти 3 срока – 8 лет), в то время как Молотов был членом Политбюро с 1926 г. и за отсутствие съездов ему винить надо только себя.

Но скажем пару слов и о «национальной вражде», которую, по словам Молотова, «усилил» Берия.

Дело в том, что Литва с 1917 г. по 1940 г. не была в составе Союза, русский язык там не преподавался и на нем не разговаривали. А Западная Украина вообще никогда в составе России не была. Граждане этих республик просто не знали русского и должна было пройти пара десятилетий, а то и более, чтобы русский стал в этих районах разговорным.

У Литвы, кстати, и до присоединения была очень сильная компартия, она в подполье издавала даже детские сатирические журналы, у литовцев было и сильное стремление к Союзу.[301] Но вот кончилась война, в Литву от ЦК КПСС послали представителей (в Литве, кстати, сидел М. Суслов – «выдающийся идеолог» хрущевско-брежневского периода). Этим представителям лень было учить литовский язык, а ведь материть подчиненных на каком-то языке надо! И эта номенклатура для своего удобства стала менять литовцев на тех, кто хорошо знает русский язык.

В результате к 1952 г. «несмотря на то, что с момента установления Советской власти в Литве прошло немало времени, партийные, советские и хозяйственные органы как в центре, так и на местах не обеспечены руководящими кадрами из коренного литовского населения республики. Например, из четырех заместителей Председателя Совета Министров Литовской ССР только один является литовцем, в аппарате ЦК КП Литвы из 15 заведующих отделами литовцев только 7, в Вильнюсском обкоме из 16 заведующих отделами и секторами всего 3 литовца, в аппарате Каунасского горкома из 8 заведующих отделами литовец только один, из 22 лекторов ЦК и обкомов КП Литвы всего 6 литовцев. В аппарате быв. Министерства государственной безопасности Литовской ССР в составе 17 начальников отделов был лишь один литовец, из 87 начальников райотделов МГБ литовцев насчитывалось всего 9 человек, а из 85 начальников райотделов милиции – всего 10 литовцев.

Даже в составе руководящих хозяйственных работников литовцы составляют меньшинство. Так, из 92 директоров совхозов литовцев только 27, из 132 директоров МТС только 53 литовца.

Наличие на руководящих постах в партийных и советских органах людей, не знающих литовского языка, не знакомых с обычаями, культурой и бытом литовского населения, затрудняет сближение власти с массами и учет местных условий при осуществлении тех или иных общих мероприятий Партии и Правительства, а также дает пищу вражеским элементам для антирусской пропаганды».

Это строки из постановления правительства, подготовленного Берия, и в нем, по политическим мотивам, не говорится, что и к 1953 г. в Литве продолжался политический бандитизм. (Секретарь ЦК КП Литвы хвастался, что за 6 месяцев 1953 г. бандиты убили всего 7 человек). Но посудите сами, при таком отсутствии литовцев в органах власти (при почти полностью литовском населении) это ведь не союзная республика, а действительно – оккупированная республика. И все это во имя чего? Чтобы Суслов, сидящий в Литве представителем ЦК, мог в рабочее время художественные книжки читать, а не литовский язык изучать?

И в постановлении требуется перевести на литовский язык делопроизводство и проведение конференций и съездов.

Еще хуже было положение в Западной Украине.

«Так, например, из 311 руководящих работников областных, городских и районных партийных органов западных областей Украины только 18 человек из западноукраинского населения.

Особенно болезненно воспринимается населением Западной Украины огульное недоверие к местным кадрам из числа интеллигенции. Например: из 1718 профессоров и преподавателей 12 высших учебных заведений города Львова к числу западноукраинской интеллигенции принадлежат только 320 человек, в составе директоров этих учебных заведений нет ни одного уроженца Западной Украины, а в числе 25 заместителей директоров только один является западным украинцем.

Нужно признать ненормальным явлением преподавание подавляющего большинства дисциплин в высших учебных заведениях Западной Украины на русском языке. Например, в Львовском торгово-экономическом институте все 56 дисциплин преподаются на русском языке, а в лесотехническом институте из 41 дисциплины на украинском языке преподаются только четыре. Аналогичное положение имеет место в сельскохозяйственном, педагогическом и полиграфическом институтах г. Львова. Это говорит о том, что ЦК КП Украины и обкомы партии западных областей не понимают всей важности сохранения и использования кадров западноукраинской интеллигенции. Фактический перевод преподавания в западноукраинских вузах на русский язык широко используют враждебные элементы, называя это мероприятие политикой русификации.

Такое положение дел в западных областях Украины создает почву для подрывной работы врагов Советской власти, особенно буржуазно-националистического подполья. Факты говорят о том, что это подполье, несмотря на многолетнюю борьбу за его ликвидацию, все еще продолжает существовать, а его банды продолжают терроризировать население.

ЦК КП Украины и обкомы партии западных областей до сих пор не могут учесть, что борьбу с националистическим подпольем нельзя вести только путем массовых репрессий и чекистско-войсковых операций, что бестолковое применение репрессий лишь вызывает недовольство населения и наносит вред делу борьбы с буржуазными националистами.

С 1944 по 1952 гг. в западных областях Украины подверглось разным видам репрессии до 500 тыс. человек, в том числе арестовано более 134 тыс., убито более 153 тыс., выслано навечно из пределов УССР более 203 тыс. человек. О явной неудовлетворительности проводимых мер борьбы с буржуазно-националистическим подпольем говорит тот факт, что около 8000 человек из молодежи, подлежащей набору в ремесленные училища и школы ФЗО, перешло на нелегальное положение».

А что прикажете делать молодому человеку, если он не изучал в школе русский язык и не знает его? Он же не может поступить в ВУЗ. В постановлении умалчиваются результаты перехода западно-украинской молодежи на «нелегальное положение».

С 1945 по 1955 гг. бандеровцы убили 55 тыс. советских граждан, в том числе 2622 активиста и партработника, 582 председателя сельсовета, 1930 учителей и врачей, более 25 тыс. военнослужащих, пограничников и милиционеров.

Берия отнюдь не собирался ни потакать бандеровцам, ни идти с ними ни на какие переговоры. Постановление обязывает: «…в ближайшее время добиться ликвидации в западных областях Украины буржуазно-националистического подполья». Но ведь надо ликвидировать не только живую силу противника, но и его политическую базу!

Нужно сказать, что читая выступления Молотова и остальных «государственных деятелей СССР», оставшихся без Сталина, не перестаешь удивляться тому, какие же они мелкие. Вы только посмотрите, в чем Молотов не стеснялся обвинять Берия. Простите за длинную цитату.

О каком же единстве партии можно говорить, если вы, ее верхушка, как шакалы набросились на лучшего из вас? О каком единстве подлецов можно вести речь?

Но вернемся к тексту. Вы видите, какие вопросы мучили Молотова? Кто должен был сказать: «Мяу!» Кто должен был сказать: «Предлагаю назначить председателем Совета Министров СССР т. Маленкова» – Берия или Хрущев? Молотов, опять по ошибке, согласился, чтобы «мяу» сказал Берия, а политически правильно было бы, чтобы «мяу» сказал Хрущев. Опять проходимец Берия святого партийца Молотова подставил! Далее.

Берия сидит и занимается пустяками – созданием водородной бомбы, добычей нефти, транспортом, реорганизацией промышленности, подавлением бандитизма в Литве и на Украине, а Молотов звонит ему по очень важному политическому вопросу: как подписывать бумаги – «Президиум ЦК» или «Секретарь ЦК»? А он, проходимец, по такому важному вопросу разговаривать не хочет!

Честное слово, даже не знаешь, как на такой идиотизм реагировать?

Апостол Петр трижды отказался от Христа, пока пропел утренний петух. Правда, потом Петр стал основателем Римской Церкви. А подчиненные Берия, которых он при жизни осыпал наградами, предали его немедленно и навсегда. Правда, может они не хотели ждать, пока жареный петух клюнет их в темечко.

Вот министр нефтяной промышленности Н. К. Байбаков со слезой в глазах пожаловался синедриону:

Планирование в СССР шло снизу вверх, т.е. нижестоящие предприятия сначала посылали проекты своих планов вышестоящим инстанциям, а те их правили и спускали вниз для исполнения. Видимо, Байбаков запланировал рост добычи нефти процентов на 10, но Берия и ему не дал себе лапшу на уши повесить. Слишком хорошо разбирался в тех делах, которыми руководил. Должен с пониманием отнестись к жалобам Байбакова: у меня тоже был умный директор. И если бы я попробовал возможности своего цеха занизить не на 5%, а на 85, то тоже бы «не горел желанием попадаться ему на глаза».

Думаю, что читателей эти примеры уже утомили, и перед тем, как в качестве последнего привести выступление еще одного подчиненного Берия – Завенягина, я сделаю небольшое разъяснение из личного опыта.

В середине перестройки были прекращены ядерные испытания на Семипалатинском полигоне. Его ученые и конструкторы остались без работы и обратились на близлежащие заводы, в том числе и на тот, на котором я тогда работал, с предложением сделать нам что-нибудь.

До этого мы никогда не заключали научно-исследовательских или опытно-конструкторских договоров с оборонными промышленностью и институтами, работали только с гражданскими. И, заключая договор, вписывали в него то, что нам надо, а исполнитель представлял расчет стоимости работ и вписывал цену ее в договор. Если она нас устраивала, то мы подписывали договор. Мы даже представить себе не могли, что может быть как-то по-другому, мы полагали, что деньги считают и в «оборонке» СССР. И ожидали именно такой договор, когда заказали семипалатинцам создать прибор для автоматического определения влаги в коксе. Но в их договоре вместо привычной нам цены была запись, что завод обязан заплатить им столько, сколько они по своему усмотрению потратят! Нас такая наглость страшно удивила. Но оказывается, что в СССР только гражданские люди обязаны были считать деньги и экономить их, а оборонка тратила их без счета!

Началось это безобразие при Хрущеве и вызвано было, конечно, страхом, с одной стороны, но, главное, полной некомпетентностью тех лиц в Правительстве СССР, кто заказывал боевую технику и оружие. Ведь не понимая, что делают исполнители, невозможно и поставить их в рамки экономии.

Представьте мое удивление, когда я увидел, что единственным, кто пытался обуздать наглость конструкторов военной техники, «отцов» атомных бомб, был Берия. Его зам по созданию атомной и водородных бомб А.П. Завенягин так его «бичевал» на синедрионе:

Заметьте, Берия пытался уменьшить для каждого из нас бремя военных расходов, а обнаглевшие «оборонщики» путали свою бесхозяйственность с интересами государства. Некомпетентное ЦК тогда и после поддерживало их, и они продолжали жечь деньги народа СССР до тех пор, пока страна не развалилась.

От чтения таких выступлений можно окончательно разувериться в людях.

Конечно, со всеми, кто был допущен к выступлению на Пленуме ЦК, Президиум ЦК переговорил, а кое-кому из наиболее активных (требующих исполнять законы партии и дать самому Берия выступить на Пленуме), наверное, и сказали правду или полуправду. Но все же угнетает такое тупое единодушие в клевете на наиболее выдающегося государственного деятеля СССР. Тут, надо думать, вот какие причины.

Большинство членов ЦК являлись членами ЦК по своей должности. Они были секретарями КПСС союзных республик, краев и крупных областей. Они и раньше очень не любили Берия, а после смерти Сталина стали его еще и бояться. И дело здесь не в том, что Берия стал министром внутренних дел. Пока партия была у власти, партийной номенклатуре министр МВД был не страшен. Корни ненависти номенклатуры были в другом.

До развала СССР на Западе существовала наука – кремленология. (Сейчас, когда Запад сам назначает власть в России, надобность в этой науке отпала). Специалисты этой науки тщательно отслеживали мельчайшие детали появления кремлевских властителей на людях и анализировали упоминание имен в речах и документах. По таким, к примеру, признакам, как расстояние на трибуне Мавзолея до генерального секретаря, определяли, какой вес в правительстве СССР занимает тот или иной государственный деятель, стоящий на трибуне.

Так вот, самыми большими учеными в этой науке были партаппаратчики КПСС, поскольку для них это было жизненно важно. Отмечая, кто из властителей стал ближе к генсеку, кто дальше, что говорится о них в докладах, партаппаратчики знали, кому нужно лизнуть, а на кого можно и гавкнуть. По массе признаков партноменклатура видела, что Берия неудержимо идет вверх и становится вождем, но то, что он хотел сделать, став вождем, приводило партаппаратчиков в ужас. Причем, говорить об этом открыто было нельзя, и они, в основном, только намекали друг другу о том, почему Берия надо остановить и уничтожить.

Вот, к примеру, хитрый Микоян делает столь тонкий намек, что я, к примеру, его не понял, и проскочил бы мимо, если бы этот намек не сопровождала тупая и подлая ложь. Микоян сказал (подчеркнуто мною – Ю.М.):

Дело в том, что до прихода Берия в МВД Особое совещание при МВД имело возможность приговаривать к расстрелу и к заключению на срок до 25 лет. И Микояна, и всех остальных это вполне устраивало. Не устраивало только Берия, который предложил ограничить права этого суда наказанием не более 10 лет, а более тяжкие дела в любом случае рассматривать только обычным судом. И об этом ограничении говорит Микоян, но посмотрите, как он нагло брешет! Ведь вся партноменклатура, сидящая в зале, то, что он брешет, поняла, но она также поняла, что Микоян брехал только для того, чтобы напомнить всем «посвященным» о речи Берия у гроба Сталина и об упоминании Берия Конституции. Я нашел эту речь[302] и понял, за что возненавидела Берия верхушка КПСС – он в этой речи сразу же раскрыл карты, он сказал им: «Иду на вы!» – и пошел на них с открытым забралом.

Поясню. Во-первых, представьте себе, что председатель Госдумы России Селезнев в официальной речи вдруг начал бы упоминать только часть должности главы исполнительной власти России – президента. Т.е. стал бы говорить не «президент Путин», а «резидент Путин». Что бы вы подумали? Правильно, все бы поняли, что трусливый Селезнев вдруг бросился в атаку на Путина и теперь будет вести с ним борьбу не на жизнь, а на смерть.

От революции и до развала СССР в официальных речах исполнительную власть страны называли только так – «Коммунистическая партия и Советское Правительство»! И не иначе. То есть говорили: «Коммунистическая партия и Советское правительство ведут советский народ к коммунизму», или: «Коммунистическая партия и Правительство СССР обеспечили победу в войне», и т.д. Причем, можно было упомянуть только партию, но упоминание только правительства без партии было равносильно сегодняшнему упоминанию о Путине не как о президенте, а только как о резиденте.

Во-вторых. Сталин делал очень много, чтобы жизнь страны велась по ее Конституции, но, похоже, только он да немногие понимали, что это за Закон.

(Я начал учиться в школе в середине 50-х и у нас табели успеваемости были отпечатаны еще по старым образцам. И от сталинских времен в них было впечатано два предмета, которые мы уже не изучали: Конституция СССР и логика. Сталину очень хотелось, чтобы советский народ знал свои права и был умным).

Но в СССР на Конституцию просто не обращали внимания. Зачем она нужна, если КПСС (ее партаппарат) способен был обеспечить принятие какого угодно закона[303] и как угодно изменить саму Конституцию? Напоминание о ней было равносильно напоминанию в армии самодуру-начальнику, что и он обязан подчиняться общеармейскому Уставу. Возразить на это начальнику будет нечего, но он воспримет ваше заявление как попытку покуситься на его личную власть и будет смотреть на вас как на личного врага.

Теперь о речи Берия на похоронах Сталина. Речи говорили три человека в такой последовательности: Маленков, Берия, Молотов. Опытным аппаратчикам-кремленологам стало сразу ясно, что Берия – второй человек в государстве. Тем более, что на фото в газетах с подписью «Руководители Партии и Правительства выносят гроб с телом Иосифа Виссарионовича Сталина из Дома союзов» первыми идут Маленков и Берия, а Молотов во втором ряду за Маленковым, Хрущев – за Берия.

В речах Маленкова и Молотова во всех случаях, где по смыслу нельзя обойтись без правительства, оно упоминается только вместе с партией: «Коммунистическая партия Советского Союза, Советское Правительство считают, что самой…», «Коммунистическая партия, Советское Правительство стоят на том, что…», «Мы должны еще теснее сплотиться вокруг Центрального Комитета нашей партии, вокруг Советского Правительства». И, разумеется, ни тот, ни другой даже на похоронах Сталина не упомянули о Конституции, которая тогда практически официально называлась по имени своего автора – Сталина.

А вот речь Берия. В ней в общих местах он тоже говорит о партии и правительстве, но когда доходит до знакового места, до сути речи, до того, как будем жить без Сталина, то Берия резко меняет акценты: «Рабочие, колхозное крестьянство, интеллигенция нашей страны могут работать спокойно и уверенно, зная, что Советское Правительство будет заботливо и неустанно охранять их права, записанные в Сталинской Конституции», «И впредь внешней политикой Советского Правительства будет ленинско-сталинская политика сохранения и упрочнения мира…» и т.д.

Простой народ вряд ли понял, о чем это Берия говорит, но ведь для партноменклатуры это был удар током – Берия вознамерился вести страну дальше без партии, т.е. без них, он обещает народу беречь его права, которые дает народу не партия, а какая-то там Конституция!

Надеюсь, что из этого примера понятна причина злобы Микояна и причина его клеветы на Берия – он знал, что эту его злобу разделяют в зале большинство и поэтому большинство к его клевете отнесется одобрительно.

Простодушно, без микояновских хитростей формулу обвинения Берия выразил Каганович: «Партия для нас выше всего. Никому не позволено, когда этот подлец говорит: ЦК – кадры и пропаганда. Не политическое руководство, не руководство всей жизнью, как мы, большевики, понимаем».

Не мог обойти эту тему и Хрущев: «Помните, тогда Ракоши сказал: я хотел бы знать, что решается в Совете Министров и что в ЦК, какое разграничение должно быть… Берия тогда пренебрежительно сказал: что ЦК, пусть Совмин решает, ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой».

Хрущев и Каганович, как видите, причину злобы партноменклатуры к Берия скрыть не смогли: восстанавливая действие Конституции, Берия автоматически оставлял ЦК КПСС подбор депутатов в Советы и пропаганду коммунистических идей. Иными словами – Берия хотел лишить партноменклатуру абсолютной надконституционной власти. И за это «преступление» его убийство было одобрено синедрионом.

Но если бы члены КПСС поступили честно – если бы так и сказали: «Мы убиваем Берия за это!», тогда к ним можно было бы сохранить хоть какое-то уважение. Но они поручили юридическим мерзавцам завести на Берия уголовное дело и выдумать Берия несуществующие преступления.

По официальной версии, 26 июня 1953 г. Берия был арестован, 2-7 июля был проведен вышеописанный синедрион, а затем следователи Генеральной прокуратуры под личным руководством Генерального прокурора Р. Руденко провели следствие, составив из документов следствия многотомное «дело Берия». И теперь историки вовсю цитируют эти документы: «показания» самого Берия, «показания» тех, кто был убит как член «банды Берия».

У меня подлинность этих «показаний» вызывают глубокое сомнение. Мне не понятно, откуда они взялись у историков, даже при том, что все они ссылаются на то, что они лично изучали материалы этого «дела». Но что это за материалы?

По идее, «дело Берия» должно было бы состоять из многочисленных допросов подсудимых, свидетелей, потерпевших, заключений экспертов и прочей доказывающей обвинение документальной базы. Завершать дело должен протокол (стенограмма) судебного процесса, который по официальной версии длился 8 дней, с 16 по 23 декабря 1953 г. Все это должно быть большим объемом документов, сшитых в многочисленные тома.

И когда эти документы цитируют, то должна быть ссылка на том уголовного дела, из которого взят документ, и на номер листа в этом томе. Историкам это делать не обязательно, но когда на судебном процессе цитируются материалы предварительного следствия, то здесь указание на том и лист дела обязательно! Ведь секретарь суда, который ведет протокол, со своего места не может видеть, откуда взята ссылка, а записать он ее обязан. Так вот, в цитируемых протоколах судебного слушания «дела Берия» ссылки на тома дела начисто отсутствуют, причем даже тогда, когда дело цитирует зампред Верховного Суда Е. Л. Зейдин – человек в таких делах компетентный.

Вот, к примеру, образцы якобы его выступления в ходе судебного слушания:

Член суда Зейдин. Я оглашаю показания свидетеля Морозова: «В 1937 г…» — и далее показания.

Или:

Член суда Зейдин. Оглашаю показания Голидзе, данные им на предварительном следствии: «Должен…»[304] – и далее идут показания Голидзе.

А откуда, из какого тома взяты показания этого свидетеля или Голидзе? Такое поведение судьи настолько нетипично, что бросается в глаза. Сравните его, к примеру, с протоколами суда по делу Павлова, цитаты из которых приведены в главе 3.

Еще один вопрос, вызывающий недоумение. Сколько томов было в «деле Берия»? Маршал Москаленко, возможно, первый об этом упомянул: «…еще более подробно преступления Берии изложены в 40 томах, составленных Генеральным прокурором СССР т. Руденко».[305] Здесь интересна уверенность Москаленко в том, что все 40 томов составили не следователи, а лично Руденко, но, возможно, он просто неудачно выразился. Смущает и ровная, «круглая» цифра числа томов «дела Берия». Ведь вероятность того, что число томов дела составит некруглую цифру, равна 90%, а круглую – всего 10%. Ну да Бог с ней, с цифрой.

Но вот историк и писатель В. Карпов в книге «Расстрелянные маршалы» называет уже несколько другую цифру этого «дела».

«Было составлено более 40 томов из протокола допроса и приложенных к ним документов, изобличающих преступников. (Я познакомился с этими томами. Ничего более страшного не мог бы придумать искусный детективщик!)».[306]

Так сколько томов в этом «деле» – 40 или «более 40»?

А весной 2000 г. «дело Берия» якобы было рассмотрено Верховным Судом РФ на предмет реабилитации, в которой Берия Верховным Судом отказано. (Если бы нынешние судебные мерзавцы его реабилитировали, то для Берия это было бы тягчайшим оскорблением). Телеканал РТР, снимая передачу о Берия, взял интервью у председателя Военной коллегии Верховного Суда, под председательством которого в закрытом заседании (!) это дело якобы рассматривалось. Тот, с бегающими, как у мошенника, глазками, сообщил, что они тщательно изучили все 50 томов «дела Берия».

Так сколько томов в «деле Берия» – 40 или 50?

Вы скажете, что я прицепился к какому-то пустяку, но это не так. Повторяю, прежде чем разбирать эпизоды из судебного дела, нам, в данном случае, надо понять, было ли оно вообще. Вот, к примеру, историк В. Ф. Некрасов цитирует «стенограмму судебного заседания по делу Берия».

Председатель. Почему вы, имея в своем распоряжении более 120 тысяч человек войск НКВД, не дали их использовать для обороны Кавказа?

Берия. Я утверждаю, что недостатка в войсках там не было. Перевалы были закрыты. Я считаю, что мы провели большую работу по организации обороны Кавказа… Я раньше не говорил, почему я не давал войск НКВД для укрепления обороны Кавказа. Дело в том, что предполагалось выселение чеченцев и ингушей.

Москаленко. Вы признаете, что все ваши действия (после смерти Сталина) были направлены к захвату власти? [307]

Этот эпизод вызывает даже не вопрос о том, фальшивка ли это, а вопрос о том, в каком году эта фальшивка была сфабрикована!

Берия предстает идиотом, готовым пропустить за Кавказский хребет немцев, лишь бы только иметь силы для выселения чеченцев. А если бы немцы прорвались через Кавказ, то он кого бы сохраненными силами выселял – курдов из Турции? Отступать-то больше некуда было! И второе, Берия организовывал оборону Кавказа в 1942 г, впервые вопрос о выселении чеченцев был поставлен Наркоматом обороны только в 1943, а выселены они были в 1944 г. Как реальный Берия мог думать о решении проблемы, которая еще не возникла? Такое впечатление, что эта фальшивка должна датироваться временами перестройки, когда впервые заговорили о «бедных выселенных народах».

Вот в чем вопрос о наличии уголовного дела Берия. Есть ли в нем хоть что-то правдивое, или все сплошь ложь?

Дела из архивов не каждому историку выдаются для просмотра, и по закону они безоговорочно должны показываться только прямым родственникам. Единственный сын Л. П. Берия – Серго Лаврентьевич Берия – написал об отце книгу, к которой, строго говоря, нужно относиться очень осторожно в области фактов, исходящих лично от покойного Серго Лаврентьевича. Но, анализируя несуразности клеветы на отца, логикой С. Берия владел прекрасно. И ему для книги, безусловно, нужно было «дело Берия», и, главное, ему не имели права отказывать в знакомстве с ним. Но вот что он пишет в своей книге «Мой отец – Лаврентий Берия».

Я цитировал стенограмму заседания пленума из сборника документов «Лаврентий Берия 1953», подготовленного под общей редакцией А. Н. Яковлева Международным фондом «Демократия» в 1999 г. В сборнике есть раздел III «Суд и приговор „дорогих товарищей“, но в этом разделе нет ни единого документа из „дела Берия“ – ни обвинительного заключения, ни куска стенограммы суда, ни единого „показания“, ни приговора. А ведь это документы о „следствии и суде“ над Берия. Как это понять?

Все сходится к тому, что эти «более 40 томов дела Берия» – миф.

Тогда возникает закономерный вопрос – а был ли суд над Берия, если нет документального результата этого суда?

Суда в точном значении этого слова – рассмотрения всех доказательств обвинения – не было, и это уже не предположительно, а точно. Для доказательства этого мы снова воспользуемся фактами умолчания – т.е. отсутствием того, что обязательно должно было бы быть, если бы суд, как это официально утверждается, шел 8 дней.

Но прежде всего о том, кто «судил» Л. П. Берия и его товарищей по несчастью. Председателем Специального судебного присутствия Верховного суда СССР являлся Маршал Советского Союза И. С. Конев. В число членов входили: председатель Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных Союзов Н. М. Шверник; первый заместитель председателя Верховного суда СССР Е. Л. Зейдин; генерал армии К. С. Москаленко; первый секретарь Московского областного комитета КПСС Н. А. Михайлов; председатель Совета профессиональных союзов Грузии М. И. Кучава; председатель Московского городского суда Л. А. Громов; первый заместитель министра внутренних дел СССР К. Ф. Лунев.

Поскольку палача убийцей считать нельзя – он исполняет свой служебный и гражданский долг, – то убийцами Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского были выше перечисленные лица. Берию они не убивали, Берия был убит задолго до суда (о чем ниже), и они лишь освятили его убийство.

Как правильно заметил С. Берия, этот процесс был процессом века, а, за исключением маршала Конева, все судьи – это чиновники довольно мелкие и в истории СССР незаметные. Для них этот процесс был бы звездным часом, если бы он был! Они бы оставили толстенные тома воспоминаний о нем, тысячу раз рассказали бы и пересказали его детали хотя бы своим родственникам и знакомым.

Но все вышеперечисленные лица дружно о процессе умолчали. Не все полностью умолчали, но те, кто что-то сказал, своими словами только подтвердили то, что они суда над убитыми ими людьми не видели.

Маршал Конев оставил обширные мемуары, но о суде над Берия в них ничего нет.

По части мемуаров всех переплюнул маршал Москаленко, – они у него толще, чем у Жукова, и гораздо толще, чем у Рокоссовского. У такого словоохотливого мемуариста есть все о его участии в «аресте» Берия, есть эпизод, как они с Хрущевым выпивали по случаю «ареста» в театре. Есть, конечно, и об участии Москаленко в процессе в качестве судьи. Я процитирую все, что он об этом написал, и вам не надо будет набираться терпения. Вот воспоминания Москаленко о 8-дневном суде:

И о процессе – все! Видимо, и сам член суда Москаленко узнал о суде тоже из печати. Полковник А. Лебединцев долго служил у Москаленко, тесно контактировал с Д. Фостом, которого Москаленко нанял писать мемуары, дав Фосту за это звание полковника и оклад командира корпуса. Лебединцев пишет: «Во время бесед в самолетах и на учениях, Москаленко ни разу не вспомнил о его участии в аресте, охране, суде и приведении в исполнении приговора над Берия».

Воспоминания еще одного члена суда, М. И. Кучавы, в сборнике «Берия: конец карьеры» названы «Из дневника члена специального судебного присутствия». То есть надо понимать так, что все 8 дней Кучава вел дневник. Ну и что же мы там видим?

Почему-то свой дневник Кучава начал сентенцией: «Не только в Грузии, но и в стране ходила легенда о том, что Берия на судебном процессе не присутствовал…» И далее на 2-х книжных страницах Кучава, вместо описания суда, почему-то начинает доказывать, что Берия на суде был, так как Кучава хорошо его знал по Грузии и не мог ошибиться. Далее идет описание хода процесса, а потом 2,5 страницы «дневника» о том, каким родственникам и друзьям Кучавы Берия жизнь испортил. Само описание процесса над Берия я тоже приведу полностью.

И это все? Весь дневник Кучавы за 8 дней процесса?!

А вот еще один «очевидец». Майор М. Г. Хижняк в 1953 г. был комендантом штаба ПВО Москвы и, вероятнее всего, оказался невольным свидетелем того, как Москаленко и Батицкий заманили Берия в западню и убили. В то время веры в молчание Хижняка, видимо, не было, и его, надо думать, как и телохранителей Берия, держали под арестом все полгода «следствия по делу Берия» и «суда». Заставили разучить легенду, по которой Хижняк якобы участвовал в аресте Берия и был единственным, кто его обслуживал в заключении, и, кроме этого, заставили утверждать, что Хижняк был единственным конвоиром Берия на суде. Потом Хижняка, как и всех убийц, наградили орденами, деньгами и выпустили, но уже после суда. И вот Хижняк на вопросы корреспондента «Вечерней Москвы» «вспоминает» о суде:

Помимо удивительной краткости «воспоминания» о процессе века, обращает на себя внимание следующее. «Присутствовавший» на «всех заседаниях суда» Хижняк не знает, что председателем на суде был маршал Конев (Хижняку в тюрьме газет, видимо, не давали). Во-вторых, он уверен, что какой-то «следователь по особо важным делам» был членом суда, чего не могло быть не только в СССР, но и ни в одной стране мира. И, наконец, он не знает, что суд продолжался 8 дней, и считал, что он шел «больше месяца».

Что происходит? Восемь судей, секретари суда, конвоиры, следственная бригада – и никто ничего или нагло врут!!

Мне скажут, что суд был секретный и все члены суда хранили тайну. О чем?! Вы же видите, в чем обвиняли Берия, что там было тайного? Да и не хранил никто тайну, отдел пропаганды ЦК КПСС немедленно после ареста и до суда принял меры, чтобы заполнить страну лживыми инсинуациями.

Офицер зенитно-артиллерийского полка в 1953 г. А. Скороход вспоминает об этом так:

Как видите, задолго до суда, вопреки закону и традиции, по которой до суда материалы дела не разглашаются, ЦК подготовил почву для объявления стране, что Берия «с пособниками» по суду расстрелян! Наверняка и после суда были книжицы с «протоколами» суда, откуда все нынешние историки и черпают «правду» о деле Берия.

А тем, кто по идее обязан был быть свидетелем этого процесса, просто сказать нечего – не было процесса, они ничего не видели.

Еще о прессе. По традициям тех лет, включая эпоху Сталина, репортажи со всех «громких» процессов сопровождались фотографиями суда и главных обвиняемых. Дело Берия не было исключением, газеты дали фото судей и обвиняемых. Но на этих фото Берия не было!

Думаю, что могу предложить версию, наиболее полно учитывающую все выявленные факты и противоречия.

После убийства Берия (о чем будем говорить ниже) и ареста лиц, которые якобы были членами его «банды», следственные действия в отношении последних, скорее всего, велись, но и Руденко, и следователи прекрасно понимали, что суда не будет, так как Берия уже не было в живых. Поэтому следователи «резвились» вовсю и фальсифицировали протоколы допросов грубо и небрежно. Руденко написал художественное произведение «Обвинительное заключение», насколько у него под рукой было материалов, а в голове фантазии, – ведь оспаривать его обвинение все равно было некому.

Сам «процесс», я полагаю, провели так. В первый день все собрались, как бы для настоящего суда, и сфотографировались. А затем Конев объявил, что в связи с болезнью главного обвиняемого – Берия суд откладывается на несколько дней. Подсудимых увели, члены суда подписали им приговор и подсудимых убили. После суда Руденко сфальсифицировал протокол судебного разбирательства. Самого же дела в его обычном понимании – собрания томов документов – возможно, никогда и не было.

Надо немного рассказать, откуда взялись «заговорщики» Берия. Сначала, как явствует из материалов июльского 1953 г. пленума, предполагалось, что не будет недостатка в материалах для обвинения Берия в преступлении, оправдывающем его убийство. Как говорят юристы – был бы человек, а статья найдется. Но не тут-то было – все старания окончились ничем: Берия не в чем было обвинить. И тогда созрел план обвинить его в заговоре с целью захвата власти. Но в этом случае нужны были и заговорщики, т.е. для оправдания убийства Берия потребовалось убить еще несколько десятков человек. Их собирали следующим образом.

Подходящей для заговорщика кандидатуре, т.е. человеку, который служил с Берия, предлагали гнусно оклеветать его. Если кандидат был подлец, т.е. соглашался и клеветал, то его оставляли «свидетелем» по делу Берия. Но если он оказывался более-менее честным человеком, то тогда его арестовывали и, надо думать, негодяи Руденко сами писали за этих людей и их «признания», и «показания» на Берия.

К примеру, бывший сослуживец Берия, на тот момент министр государственного контроля В. И. Меркулов, после назначения Берия на должность министра объединенного МВД просил у Берия вновь принять его на работу в МВД. Но Берия отказал, и это, видимо, многие сочли как вражду между ними. Отсюда созрела мысль, что Меркулов будет тем, кто охотно оклевещет Берия. Но Меркулов от этой низости удержался, и Хрущев об этом вспоминает так:

И точно так убийцы Хрущев с Руденко собрали всех «заговорщиков», за исключением, пожалуй, двух.

Генерал-лейтенант П. Судоплатов о своей судьбе и судьбе генерала армии И. Масленникова рассказывает так.

П. Судоплатов

(Сначала я подумал, что, может быть, Масленникову следовало все же пристрелить Руденко, но в этом случае Хрущев нашел бы на пост Генпрокурора нового мерзавца и получил бы «доказательство» заговора – вот, дескать, даже прокурора успели убить! Согласиться на арест? Но ведь подонок Руденко следствия не вел и суд не предполагался: от имени Масленникова Руденко написал бы какие угодно «признания», опозорив Масленникова на всю жизнь. Да, похоже, Масленникову деваться было некуда).

Через несколько дней арестовали и Судоплатова, но он, в отличие от Масленникова, нашел способ избежать позора и смерти, но заплатил он за это 15 годами психушки и тюрьмы. Он прикинулся сумасшедшим и симулировал до 1958 г., когда ажиотаж по делу Берия уже прошел и его не стали расстреливать.

Вот так собирались те люди, которых Конев с остальными негодяями убили своими росписями под «приговором».

Но были еще и те, кто их убил непосредственно.

О том, что суда не было, свидетельствует и вот еще какой факт. Когда подсудимого приговаривают к расстрелу, то он, естественно, это знает. Его ведут к палачу, в присутствии палача прокурор удостоверяется, что перед ним именно тот, кого надо расстрелять, они с палачом подписывают акт и этим прокурор подтверждает палачу, что тот действительно убьет того, кого приговорил суд, и палач убивает. Что бы в это время ни говорил и ни делал приговоренный, но он знает, что приговорен, и палач из его слов в этом не усомнится. А представьте, что к палачу привели человека, который утверждает, что суда над ним еще не было. Да плюс на расстреле присутствует прокурор, которого палач лично не знает. Что палач подумает? Правильно – он поймет, что из него хотят сделать убийцу. Может возникнуть конфликт – вооруженный палач может потребовать своего начальника и того прокурора, с кем он обычно проводил казни, потребует от них разобраться с происходящим.

Таким образом, если суда не было, то организаторы убийства не могли рисковать и вызывать палача для исполнения «приговора». А для честных людей отсутствие палача – это не малая проблема.

Дело в том, что хотя профессия палача и нужна, но в России всегда к ней относились прямо-таки со страхом. До революции на всю Россию был один-единственный палач. В ходе войн нравы, конечно, грубели, солдаты по приказу приводили приговоры в исполнение, но, тем не менее, офицеры старались делать так, чтобы беречь достоинство солдат. Скажем, в старину в некоторых армиях назначенному для расстрела отделению солдат ружья заряжали через одного боевыми и холостыми зарядами и так, чтобы солдаты этого не видели – не знали, у кого какое ружье и кто именно из них был палачом.

Но в тылу, даже в ходе войны, профессия палача была дефицитом. Вот уже упоминавшийся мною князь Трубецкой рассказывает о своем пребывании в тюрьме в Москве в 1919 г. Он пишет, что палачом в тюрьме был полностью деградировавший китаец-уголовник, приговоренный к смертной казни. Казнь ему большевики откладывали, пока он приводил приговоры в исполнение, а потом и самого расстреляли. Дефицит на профессию палача сохранялся и все годы правления Сталина. Вот вдумайтесь, к примеру, в смысл такого распоряжения:

Во-первых, оказывается, в разгар войны в областном центре Куйбышеве не было человека, который бы мог расстрелять. Во-вторых, сам по себе расстрел был событием, по которому приказ давал лично нарком (министр). В-третьих, лично министр давал и список приговоренных, чтобы на месте, в Куйбышеве, никто ничего не напутал.

Но вернемся к делу Берия. Если суд действительно был и приговор был законен, то Генпрокурор СССР Руденко вполне мог вызвать палача в бункер штаба ПВО Московского военного округа (где убивали арестованных по «делу Берия»), и тот привел бы приговор в исполнение. Но давайте рассмотрим два акта.

Сначала такой.

Повторяю, Берия был убит задолго до этого и сам этот акт – фальшивка. Но он составлен по смыслу правильно: палач (Батицкий) в присутствии прокурора (Руденко) и члена суда (Москаленко) привел приговор в исполнение. (На то, что акт фальшивый, указывает, кроме всех событий, то, что он не имеет подписи врача, констатировавшего смерть Берия)

А вот акт подлинный:

Вдумайтесь в смысл этого документа: не палач, а прокурор (Китаев) и член суда (Лунев) лично убивают арестованных в присутствии неизвестно кого – лиц, которые никак и нигде в юридическом смысле в этом деле не значатся. Как это понять?

Тут только одно объяснение. Возможно, Москаленко, к тому времени уже командовавший Московским военным округом, вначале надеялся, что заставит подчиненных себе генералов (Гетмана, Бакеева, Сопильника) убить невиновных, а Китаев и Лунев должны были бы при этом присутствовать как прокурор и член суда. Но, как видим, генералы отказались – то ли побрезговав становиться палачами, то ли что-то заподозрив. В результате убивать свои жертвы были вынуждены сами судейские убийцы. А вызванные убивать генералы стали невольными свидетелями, осмотрев трупы, только подписали акт.

Пара слов об убийцах-добровольцах. О Китаеве у меня нет данных. А вот К. . Лунев до войны работал скромным начальником отдела кадров наркомата текстильной промышленности, от фронта каким-то образом улизнул, устроившись секретарем Павло-Посадского горкома ВКП(б), после войны опять стал заместителем начальника отдела кадров Московского обкома ВКП(б), там его заметил, видимо, Маленков, и Лунев стал заведующим административным отделом этого обкома. После «ареста» Берия он стал начальником охраны правительства (!), членом суда в «деле Берия», затем оком Маленкова – первым заместителем председателя КГБ. После падения Маленкова переведен в Казахстан и отправлен на пенсию в 1960 г. в 53 года.

Между прочим, о том, что Берия на суде отсутствовал и его не расстреливали, свидетельствуют выдумки довольно многочисленных «свидетелей» его казни. Эти выдумки никак не совпадают одна с другой и варьируются от простых (Батицкий застрелил его прямо в камере, Батицкий выстрелил ему в затылок, когда конвоировал его по лестнице в бункер), до театральных (из вентпомещения бункера демонтировали оборудование, в стену ввернули два кольца, к ним привязали руки Берия, и он стал похож на Иисуса Христа на кресте, потом Москаленко с Батицким долго торговались, кому стрелять, затем Батицкий убил Берия).

Ну как же, скажете вы, а жалобные письма, которые Берия слал в Президиум ЦК во время следствия? Ведь они подтверждают, что он был жив.

Должен сказать, что мне уже достаточно много раз приходилось иметь дело с фальшивками самых разнообразных документов, и я даже начал склоняться к мысли, что и умному человеку подделать документ очень не просто. А уж дураку! И по моему глубочайшему убеждению, умных мерзавцев не бывает, поэтому не бывает и идеальных фальшивок.

В деле Берия рекордное количество фальшивок, как по времени (их наверное стряпают и сегодня), так и по многослойности. То есть сначала стряпаются фальшивки, которые имеют единственную цель – объяснить появление следующих, основных фальшивок. Но подробнее нам придется заняться фальшивками в третьей части книги. Поэтому о том, как разоблачаются фальшивые документы, скажу только пару слов.

Фальсификатор чаще всего не знает каких-либо существенных обстоятельств, которых подлинный автор документа не мог не знать и не учитывать. Чаще всего, как это ни смешно, фальсификатор не способен сопоставить даты.

Возьмите, к примеру, первое «письмо» (их три) Берия к членам Президиума ЦК. Оно датируется 28 июня, т.е. по идее Берия писал его на третий день после ареста. Начинается оно словами: «Товарищу Маленкову. Дорогой Георгий». Это возражений не вызывает. Далее: «Я был уверен, что из той большой критики на президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе». Тоже похоже на правду, ведь по легенде Берия арестовали на заседании Президиума ЦК, где сначала критиковали. Далее: «Но ЦК решил иначе, считаю что ЦК поступил правильно». Простите, ЦК – это Центральный Комитет КПСС, это 125 его членов. 28 июня ЦК еще ничего не решал, поскольку пленум ЦК собрался рассматривать дело Берия 2 июля, а закончил – 7 июля. Как Берия мог знать 28 июня, что произойдет 7 июля? Надо ли читать письмо дальше?

Возьмем второе письмо, оно очень длинное, поэтому прочтем в нем фразу после подписи: «Т-щи, прошу извинения, что пишу не совсем связно и плохо в силу своего состояния, а также из-за слабости света и отсутствия пенсне (очков)».

Берия имел небольшую близорукость, поскольку пенсне носил не постоянно: на части фотографий он в пенсне, а на части – без. Поскольку я сам близорукий и очки ношу постоянно, то поясню читателям с нормальным зрением, что близорукие вблизи видят лучше, чем люди с нормальным зрением, и у них нет проблем писать или читать без очков, нужно только ниже нагибать голову. Близорукие часто и снимают очки, когда пишут или читают, особенно с возрастом. Поэтому Берия подобного в своем письме написать не мог. Вопрос: зачем фальсификатор написал это?

А надо понять цель письма – оно должно было попасть в руки технического персонала Совмина и ЦК – секретарей, помощников, клерков. А они бы разнесли слух всем, что Берия из заключения пишет раскаянные письма. Но эти люди еще помнили почерк подлинного Берия, и чтобы они не сильно удивлялись, что почерк какой-то не такой, сделана эта приписка: дескать, пенсне у Берия не было, вот и почерк не похож.[317]

У третьего письма такие же признаки фальшивки, но я думаю, что о них хватит.

Итак. Все рассмотренные выше факты объясняются только одним – суда ни над Берия, ни над его товарищами по несчастью не было. И все цитируемые «протоколы» этого суда – состряпанные под руководством Руденко фальшивки.

Тем не менее, давайте займемся ими подробнее.

Глава 7. Правосудие от Хрущева до наших дней: профессиональные мерзавцы

Итак, после июльского 1953 г. Пленума ЦК КПСС было объявлено, что Берия возглавил заговор с целью захвата власти в СССР, а через 6 месяцев Специальным судебным присутствием Верховного суда Союза СССР (органом, который выносил окончательные, не подлежащие обжалованию приговоры) дело Берия и первой партии «заговорщиков» было якобы рассмотрено. Все были признаны виновными и расстреляны.

Напомню, что в первую партию жертв попали довоенный заместитель Берия в НКВД, на тот момент министр государственного контроля В. Н. Меркулов, первый заместитель министра внутренних дел Б. З. Кобулов, начальник управления контрразведки Советской Армии и ВМФ в МВД С. А. Гоглидзе, министры МВД Грузии и Украины В. Г. Деканозов и П. Я. Мешик и начальник следственной части по особо важным делам Л. Е. Влодзимирский.

Процесс был закрытый, все обвиняемые были признаны виновными по статьям 58-1«б» («шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага»), 58-8 («совершение террористических актов»), 58-11 («всякого рода организационная деятельность… участие в организации»). Кроме этого Л. П. Берия был признан виновным по ст. 58-13 («активная… борьба против рабочего класса… при царском строе или у контрреволюционных правительств») и в изнасиловании множества женщин.

По идее, нам надо бы рассмотреть все эти обвинения, но по счастью нам эту работу сильно сократили писатель К. А. Столяров и бывший заместитель генерального прокурора СССР генерал-лейтенант юстиции А. Ф. Катусев. Столяров написал книгу «Палачи и жертвы»,[318] а генерал-лейтенант Катусев ее прокомментировал. Оба этих автора – типичные капээсэсовские предатели. Они в свое время вступили в партию и получили от нее все, что хотели, но в 1991 г. они предали и КПСС, и СССР, а посему люто ненавидят и партию, и Родину, и пытаются обгадить их, как могут.

Обычно такого рода историки исходят поносом на период до 1953 г., а потом делают снисхождение, дескать, при Хрущеве началась «оттепель». А Столярову и Катусеву надо обгадить именно свою Родину – СССР – и после 1953 года. Поэтому они выбрали дело Берия, но показали то, чего они и сами, по сути, не поняли, – какими же были в СССР мерзавцами все эти генерал-лейтенанты юстиции и прочие судьи.

Так, к примеру, генерал-лейтенант юстиции Катусев, еще не начав рассмотрение обвинения Л. П. Берия, предваряет его словами: «Прямо скажу, что для меня как юриста нет вопроса в том, были ли уголовными преступниками Берия, Меркулов и остальные подсудимые». Вот такие у нас были и есть прокуроры – еще и дела не видели, а уже знают, что человек – преступник.

В каком преступлении обвиняет Берия генерал-лейтенант, мы рассмотрим позже, а сейчас только подчеркнем, что Катусев начал свое исследование приговора по делу Берия в твердой уверенности, что Берия – преступник, т.е. Катусев будет заведомо врать и искажать все факты в обоснование своей уверенности. Для нас это хороший свидетель. Итак, дадим ему слово.

Оставим Катусева и представим себя на месте судей. Допустим, мы ничего не знаем о миссии Судоплатова. Но как Берия один, без Советского Правительства, мог добиться «соглашения с Гитлером»? На кой хрен он Гитлеру был нужен? Ведь если бы Гитлер с кем и переговаривал, то только с Правительством СССР, чьи действия ратифицирует Верховный Совет – Парламент.

Прежде, чем обвинить Берия в подобном, нужно было сначала доказать, что летом 1941 г. Берия собирался захватить власть и в Правительстве и Верховном Совете СССР одновременно, ведь только после этого немцам имело смысл с ним разговаривать. Но у Руденко, прокурора на процессе, не хватило ума обвинить Берия еще и в захвате власти в 1941 году. А может, лень было – у подонков-судей ведь и такое обвинение прошло.

Катусев продолжает:

В этом эпизоде Катусев уже начинает извращать дело. Ему хочется, чтобы все думали, что открытые процессы 1936-1938 гг. над заговорщиками были, дескать, сфальсифицированы. Поэтому практика, по Катусеву, якобы не дала необходимого материала для обобщения.

На самом деле она их дала и главным образом в том, что заговорщики, прежде всего, делят власть – посты в будущем Правительстве. В деле Берия нет и намека на это; Руденко даже в голову не пришло придумать Берия новую должность после «захвата им власти». Ничего, подонки-судьи и так убили невиновных.

Здесь опять Катусев приплел реабилитацию Майского, чтобы скрыть обстоятельство, похожее на предыдущее.

Реабилитировали Майского или нет, это не имеет значения. Берия не мог закрыть на Майского уголовное дело, поскольку уголовное дело могло быть прекращено только по разрешению прокурора. То есть не Берия, по сути, освободил Майского, а прокурор. Но прокурору Катусеву очень хочется, чтобы читатели на его собратьев поменьше обращали внимания, поэтому он и приплетает сюда реабилитацию, а надо было прямо писать, что подонок-прокурор Руденко обвинил Берия в том, в чем он технически не мог быть виновным, а подонки-судьи это обвинение признали.

Далее.

Иными словами, суд признал Берия шпионом, хотя Руденко не только забыл представить суду доказательства шпионажа, но и обвинить Берия в этом.

И совсем уж неудобно говорить об обвинении Берия по ст. 58-13. По ней вытянули какие-то древние подозрения, что Берия, будучи в юности советским разведчиком и по заданию советской разведки служивший в органах мусаватистской (враждебной большевикам) разведки, на самом деле служил там по-настоящему. В этом бреде нет ни грамма логики – ведь Берия и не собирался уезжать с Кавказа – с места, где он якобы совершил предательство. Наоборот, он там продолжал служить, более того, не завскладом, а его из студентов насильно вытянули в ЧК! Что, тогда ни у кого не хватило ума его проверить? И, главное, срок давности по тяжким преступлениям был 15 лет. А с тех пор прошло более 30…

Такое же бредовое обвинение и по ст. 58-11. Его уже разобрал Катусев – из кого состояла организация, с помощью которой Берия хотел захватить власть? Ведь среди расстрелянных нет никого, кто был обязан по службе носить оружие и имел бы при себе хотя бы автомат. Кто должен был повести полки внутренних войск на Москву?

Еще момент. Когда в марте 1953 г. Берия вновь стал министром внутренних дел и госбезопасности, то он добился освобождения части своих бывших сотрудников, которых арестовал бывший министр МГБ Игнатьев. Часть из тех, кого Берия, так сказать, освободил (освобождала прокуратура), естественно, арестовали после ареста Берии и осудили как членов его «заговора». Это хоть на что-то похоже.

Но Берия продолжал допросы и уголовные дела на целый ряд до него арестованных (в 1951 г.) сотрудников МГБ, т.е., по-простому говоря, хотел их посадить. Так вот, этих сотрудников тоже большей частью расстреляли как членов «заговора Берия».

Министр госконтроля Меркулов официально просил Берия принять его на работу в МВД. Берия почему-то ему отказал. Как вы увидели, и Меркулова расстреляли как члена «заговора Берия».

Это-то на что похоже?

Только на одно. Генеральный прокурор СССР, мерзавец и убийца Руденко вместе с такими же негодяями-судьями убивали абсолютно непричастных и невиновных в том, в чем их обвиняли, людей с целью создать видимость «заговора».

Вы скажете – ну зачем же так? Может быть, суды судили их справедливо?

«Банду Берия» демократы Катусев и Столяров ненавидят еще больше, чем Берия. Тем не менее, о юридической стороне судов над «заговорщиками Берия» они написали то же самое, что и о суде над самим Берия. Для примера приведу их оценку суда над адъютантом и секретарями Берия: «Об обоснованности приговора можно с полной ответственностью сказать, что правосудие там рядом не лежало».

Вы спросите – а почему мы должны верить выводам этого самого Катусева? Может быть, этот генерал-лейтенант юстиции скрытый сталинист? Что вы! При Сталине Катусева немедленно бы расстреляли за фальсификацию дел, и он это знает. Так что ненавидит и Сталина, и Берия искренне.

Впервые с этим Катусевым я столкнулся, когда исследовал, так называемое Катынское дело.[319] Его суть вкратце такова. В 1939 г. нам сдались около 15 тыс. польских офицеров и генералов, бежавших от наступления немцев. Они на территории СССР сначала были интернированы (задержаны). Их бы, как и чешских офицеров, отпустили под честное слово, но правительство Польши в изгнании объявило в ноябре 1939 г. войну СССР.[320] Отпустить их после этого уже было нельзя – они бы по приказу своего правительства стали бы воевать с СССР. Но вы помните, что в СССР было Особое совещание при НКВД, которое рассматривало дела тех, кого и конкретно осудить не за что, и на свободе держать нельзя. Вот Особое совещание и осудило их на работу в лагерях. Они строили под Смоленском дороги, и в конце лета 1941 г. немцы лагеря с польскими офицерами захватили. Ну немцы есть немцы, они взяли этих офицеров и пристрелили. А в 1943 г. Гитлеру понадобился пропагандистский трюк. Немцы могилы с этими поляками «нашли» и объявили, что их, дескать, НКВД в 1940 г. расстреляло. Эта ложь держалась недолго, в 1944 г. наши, освободив Смоленск, пригласили англичан и американцев,[321] снова раскопали могилы и показали всему миру, что поляков-то пристрелили все же немцы.

А в 1989 г. негодяям из Политбюро ЦК КПСС (Горбачеву, Яковлеву и т.п.) потребовалось что-то, чтобы дискредитировать СССР. Они нашли в Генпрокуратуре мерзавцев, которые согласились вновь сфальсифицировать это дело так, что поляков якобы все же убил НКВД. Подделывались документы, соответствующим образом допрашивались одни «свидетели», а те, кто видел, как немцы расстреливали поляков, в качестве свидетелей вообще не вызывались. То есть следствие велось крайне подло, но, к счастью, и достаточно глупо.

«Высокая честь» надзора за фабрикацией этого дела была возложена именно на Катусева. Следственная группа по Катынскому делу, когда требовала письмом № 3-6818-90 от 3.09.90 у Горбачева свой «ящик печенья и бочку варенья», так прямо и писала: «Надзор за следствием, которое длится уже около года и за это время добыты (так и написано – добыты! – Ю.М.) значительные данные об уничтожении органами НКВД СССР польских военнопленных, осуществлялся непосредственно Главным военным прокурором т. Катусевым А. Ф…»[322]

Так что А. Ф. Катусев – это известный «добытчик» нужных «фактов» в угоду начальству, не хуже самого Руденко. Его в этом качестве многие знают. Вот и контр-адмирал Н. Г. Мармуль в книге «Атомная подводная эпопея» душевно о нем пишет.

Заслуженный юрист! И если бы он на тех данных, что «добыл» в дело Берия Руденко, смог бы хоть что-то сфабриковать, то он бы обязательно попытался, как вы это увидите ниже. Но у Руденко по основным обвинениям Берия вместо доказательств такой маразм, что и Катусев вынужден признать Берия невиновным.

Итак, предпоследнее обвинение предъявили Л. П. Берия по ст. 58-8. Это терроризм – убийство государственных деятелей по политическим мотивам. Сегодня «всем известно», что Сталин и Берия по политическим мотивам убили то ли 20, то ли 60, а может еще и больше, миллионов человек. (Конкретная цифра зависит не только от подлости называющего ее историка, но и от степени знакомства его с арифметикой). Казалось бы, что при «миллионах убитых в годы бериевского произвола» возьми дела о первых попавшихся убитых по приказу Берия (100, 1000, 100000 человек) и вмени их убийство ему в вину. Но вот тут и возникает проблема. Болтать о миллионах «убитых по приказу Берия» можно, но конкретного убитого по приказу Берия найти нельзя!

Писатель Столяров и генерал-лейтенант юстиции Катусев, подходя к рассмотрению обвинения Берия в терроризме, начинают из-за этого обстоятельства брехать и изворачиваться еще до того, как они приступают к рассмотрению того, что нагородила по поводу терроризма Берия бригада Руденко.

Вот, к примеру, Катусев предлагает читателям такое злодейство:

Зная повадки отечественных генерал-лейтенантов юстиции, на этом примере стоит остановиться.

Кто были люди, которые сидели в Орловской тюрьме? Кто эти «невинные жертвы»? Это были левые эсеры, меньшевики, троцкисты и прочие заговорщики, которых осудили за попытку свержения Советской власти путем привлечения себе в помощь иностранной вооруженной силы. Слова «Мария Спиридонова» звучат очень мирно, но зачем забывать, что еще в 1918 г. Спиридонова инициировала убийство немецкого посла Мирбаха с целью возобновления войны с Германией.[324] И она тогда началась, и немцы дошли до Ростова-на-Дону и до Новороссийска, ужесточив гражданскую войну, убив и спровоцировав убийство сотен тысяч наших сограждан.

Жаль, нет места дать показания на процессе 1936 г. упомянутого в списке Х. Раковского. О том, к примеру, как советские троцкисты, чтобы приблизить японцев к границам СССР, через китайских троцкистов создавали прецеденты для высадки японцев на континент. Невозможно привести пространные пояснения Раковского о том, какой интервент для СССР в 1934 г. троцкистам был более предпочтителен – японцы, немцы или англичане. Раковский на этом процессе был помилован и избавлен от полагавшегося ему расстрела.[325]

А вот теперь все эти деятели, чьей целью было поражение СССР в войне, сидели в безопасности в Орловской тюрьме и ждали немцев, а те, кого они предали, сотнями тысяч гибли от немецких пуль и снарядов. Это что – справедливо?!

Пока троцкисты, живые и целехонькие, сидели в тюрьме, у других потенциальных предателей имелась надежда, что если их пакости против СССР и будут разоблачены еще до прихода немцев, то их тоже всего-навсего посадят в тюрьму, а немцы их освободят и «тюремные страдания» зачтут. Оставлять во время войны в живых предателей – это было бы предательством СССР. Как я уже писал, французы в начале Первой мировой войны не то что предателей – уголовников расстреляли безо всякого суда!

У юристов это называется «вновь открывшимися обстоятельствами», т.е. ситуацией, когда дела, по которым уже вынесен приговор, требуют пересмотра и нового приговора. Как правило, в таких случаях новые приговоры оправдательны или более мягкие, но это не обязательно – более жесткие приговоры тоже законны. И Берия поступал во благо СССР и абсолютно по закону, потребовав казнить предателей.

Все равно – скажете вы – Катусев прав, поскольку эти предатели были убиты по прямому приказу Сталина, а значит, это не приговор, а расправа – акт государственного терроризма.

Да нет, просто Катусев не все вам говорит, к примеру, – как приказ на бумаге, даже с подписью Сталина, будут исполнять палачи в Орле? Ведь законами не предусмотрено, чтобы они исполняли чьи-либо приказы на казнь, кроме приговоров судов. Ну и что, что бумагу подписал Сталин? Кто знает, как выглядит его подпись, и кто гарантирует, что эту бумагу действительно подписал Сталин, а не какой-то злоумышленник? Катусев об этом молчит, оставляя читателям сделать вывод, что, дескать, в сталинском СССР были такие обычаи – кого Сталин сказал убить, того сразу и убивали. На самом деле в Орле указанные в списке преступники были расстреляны по приговору Военной коллегии Верховного суда[326][327]. Если бы Сталин допустил, чтобы в стране кого-то убивали без приговора суда, то очень скоро какой-нибудь спецназовец НКВД мог бы получить от своего начальника заказ и на убийство Сталина или членов Политбюро. Откуда этот спецназовец знает – может, приказ, данный ему его начальником, действительно исходит (в чем и убеждает его начальник) от Сталина?

Вот такой пример. Сотрудники НКВД уничтожали врагов СССР и за границей, таких случаев хоть и немного, но они есть. Скажем, уничтожение Троцкого, лидеров белой эмиграции, националистов и т.д. Какой начальник давал исполнителям команду на эти казни?

Один из спецназовцев НКВД, уже упомянутый П. Судоплатов, написал воспоминания «Разведка и Кремль»[328] в сугубо демократическом, т.е. антисоветском духе. В них он кичится своим умом, но, думаю, не всегда точно понимает, что он описывает. К примеру, хвастаясь тем, что его принимал лично Сталин, он, похоже, не понимал, зачем Сталин это делал. Вот вдумайтесь в такой эпизод, рассказанный Судоплатовым.

Итак, палача (Судоплатов лично убил Коновальца) вызывают не к непосредственному начальнику, не к министру и даже не к Сталину. Его вызывают к Петровскому – к Председателю Президиума Верховного Совета Украины – органа, к которому приговоренный судом к высшей мере наказания Коновалец теоретически мог обратиться за помилованием. И Петровский лично сообщает палачу приговор Коновальцу и, следовательно, отрицательное отношение Верховного Совета к вопросу о его помиловании. После этого Судоплатов уже никак не может стать убийцей, он – палач, человек на службе правосудия СССР, и он исполняет не чью-то личную прихоть, а Закон СССР.

Второй случай – ликвидация Троцкого. Троцкий в СССР заочно приговорен к смертной казни, Судоплатов уже не палач, а организатор казни, функцию палачей на службе Правосудия СССР взяли на себя мексиканский гражданин, художник Давид Сикейрос и гражданин Испании Рамон Меркадер.[329] Судоплатова и Берия снова вызывают к Сталину.

Вот так действовало правосудие в СССР и так палачи получали задание в случаях, когда приговор в обычном порядке привести в исполнение было невозможно. Это же был сталинский СССР, а не вонючие США, в которых запросто можно провести спецоперацию по убийству неугодных правительству лиц без решения суда, просто по указанию начальства – вспомните хотя бы, сколько покушений на Ф. Кастро организовало ЦРУ, даже не скрывая этого.

Но вы скажете – в случае, приведенном генерал-лейтенантом Катусевым, Сталин же не вызывал в Кремль палачей орловской тюрьмы, не давал им задание.

А это и не требовалось. Катусев вам сообщил только, что ГКО, вычеркнув 9 человек, утвердил список тех, кому приговоры должны быть пересмотрены.

Но ведь Катусев не сказал, что этот список был отправлен не в Орел, а в Генпрокуратуру СССР, откуда в Верховный Суд СССР поступило требование пересмотреть дела по вновь открывшимся обстоятельствам, и суд их 8-11 сентября 1941 г. пересмотрел. Действительно пересмотрел или только подмахнул новые приговоры – это уж второй вопрос, главное же, что палачи в орловской тюрьме получили не устный приказ и не неизвестно какую бумажку, а законные документы – приговоры суда.

Забегая вперед,должен сказать вот о чем. После войны, когда Берия уже не занимался делами МВД и МГБ, в МГБ была создана группа для проведения спецопераций – ликвидации врагов СССР тайным образом, в основном, видимо, ядами. Нельзя забывать, что та же ОУН, поддерживаемая из-за границы, развернула на территории Советской Украины войну, по интенсивности вдвое превосходящую Афганскую. Неизвестно, какой судебный орган СССР принимал решение на казнь, но задания палачам и в этом случае давали лично первые лица государства. Не министр МГБ, а Молотов – от имени правительства СССР, и Хрущев – от имени правительства Украинской ССР. Причем, это было настолько обязательно, что Хрущев в Киеве даже выезжал на вокзал, чтобы в вагоне встретиться с палачом и подтвердить ему приказ.

И как ни билась прокуратура до 1958 г., пытаясь эти спецоперации «повесить» на Берия или на кого-либо из «заговорщиков», но не смогла.

Вот и посочувствуйте Руденко – как при таких порядках в СССР выдумать для Берия террористический акт, т.е. случай, когда кого-либо убили только по его приказу?

Всяким там историкам и писателям такое выдумать запросто, но как подобную галиматью «к делу подшить»? Вот скажем, писатель В. Карпов рассказывает об очередном «старом большевике» Кедрове, дело на которого Берия передал в суд, а суд взял и Кедрова оправдал. Карпов ужасается: «Однако и после получения отказа в принесении протеста на оправдательный приговор, Берия продолжал содержать Кедрова в тюрьме. И… приказал его расстрелять! 1 ноября 1941 г. на основании распоряжения Берии Кедров был расстрелян».

Вот ведь какой замечательный случай для обвинения Берия в терроризме! Суд старого большевика оправдал, а Берия взял и распорядился его убить. Карпову обвинить в этом Берия, как два пальца обмочить, но у Руденко – проблема. Он ведь должен будет к делу приложить это самое «распоряжение Берия», и окажется, что это не «распоряжение Берия», а постановление в адрес Берия, подписанное Генпрокурором (Прокурором СССР) В. М. Бочковым 17 октября 1941 г.[330] Как тут Берия обвинить в убийстве Кедрова, если сам Генеральный прокурор СССР счел это правосудным и законным?

Все же скажем пару слов и о старом большевике Кедрове. Карпов и другие историки, вспоминая Кедрова, обычно стесняются напомнить, что это был не только старый большевик, но и старейший из следователей ЧК-ОГПУ, а затем прокуратуры. Сбежавшему за границу Кривицкому этот Кедров хвастался своей работой в следственном аппарате: «Вы не знаете, что можно сделать с человеком, когда он у вас в кулаке. Здесь мы имеем дело со всяким, даже с самым бесстрашным. Однако мы ломаем их и делаем из них то, что хотим!».[331]

Этот певец «заплечных дел мастерства» был очень ценим Ягодой, но Берия-то чистил НКВД именно от таких, как этот «старый большевик». И никто бы даже из историков об этом Кедрове и не вспомнил, если бы не требовалось обгадить Берия. Но, повторю, следственной группе Руденко дело Кедрова не годилось.

И Руденко решил сфабриковать два дела о «терроризме» Берия самостоятельно.

Эти две вмененные Берия на суде «жертвы бериевщины» по праву первородства должны были бы всегда открывать список его жертв и идти впереди всяких дел тухачевских и вознесенских. Поскольку эти убийства «по приказу Берия» доказаны «судом над Берия», то, казалось бы, именно о них должен был бы вопить Хрущев на ХХ съезде КПСС. Но он промолчал. И после него все эти шестидесятники как-то стороной обходили «юридически доказанные» дела и продолжали стонать о педофилах рудзутаках и педерастах мейерхольдах. И это неспроста.

Руденко сфабриковал две такие глупые залепухи, что ему бы сценарии писать для американского сериала «С пистолетом наголо». В этом сериале главными героями выступают идиоты-полицейские, и из состряпанного Руденко дела «об убийстве супругов Бовкун-Луганец» можно было бы сварганить очередную серию этого киношедевра.

Я даже не знаю, как вам это дело вкратце изложить, поскольку сведения о нем беру из двух источников: упомянутых мною книг Столярова[332] и Карпова.[333] Поскольку Руденко слепил это дело тупо-небрежно, то глупость его видна даже В. Карпову, не говоря уже о консультанте Столярова, генерал-лейтенанте юстиции. Поэтому оба автора еще раз дело Бовкун-Луганца фальсифицировали уже сами, не стесняясь коверкать даже тексты цитат из «дела Берия». Но сфальсифицировали, так сказать, в разные стороны и получили еще два «дела Бовкуна-Луганца», но такие же глупые, как и подлинник.

Сначала дадим слово Столярову с Катусевым.

Рапаву арестовали и этапировали на Лубянку как члена банды Берии. «Что вы делали вместе с Берия либо по его преступным указаниям?» – спрашивали у него. Какое-то время Рапава запирался, а потом дал признательные показания:

Как вам нравится эта «спецоперация», показания о которой якобы дал нарком внутренних дел Грузии А. Н. Рапава, убитый как член «банды Берия»? У меня к этой «спецоперации» масса вопросов.

Если отравить посла СССР в доме отдыха – это опасно, то как можно было его скрытно изъять из дома отдыха «так, чтобы никто посторонний не знал»? А персонал дома отдыха, у которого неизвестно куда пропал посол СССР в Китае? А отдыхающие, с которыми Бовкун-Луганец уже перезнакомился и которым ничего не говорил про отъезд ночью?

А как должен был реагировать персонал и отдыхающие, узнав о том, что посол недели через две после того, как он внезапно пропал, якобы найден под домом отдыха мертвым в неизвестно откуда взявшейся машине? А как должен был прореагировать начальник гаража и механик, узнав, что их машина валяется под Цхалтубо с неизвестно откуда взявшимся в ней послом СССР в Китае?

А как должна была в июле 1939 г. прореагировать расследующая все случаи насильственной смерти прокуратура? Ведь всего год назад, весной 1938 г., все прокуроры СССР читали в газетах показания на суде бывшего наркома внутренних дел СССР Г. Ягоды:

Что, настоящий Рапава на глазах людей Вышинского будет повторять подвиги Запорожца и Ягоды, зная, что в стране уже пересмотрены дела осужденных в 1937-1938 гг., на свободу выпущено 330 тыс. человек, но зато из кадров НКВД вычищено и частично уже отдано по суд около 25 тыс. сотрудников?

И как прокуроры должны были бы посмотреть на отравление посла СССР или на гибель его при странных обстоятельствах в автокатастрофе? Ведь они знали, что единственный свидетель убийства Кирова – его телохранитель – погиб именно в автокатастрофе, когда сотрудники НКВД везли его на первый допрос. Ну, какой бы дурак в НКВД повторял почерк только что разоблаченных терактов врагов народа из НКВД?

Зачем надо было возить жертву в Москву и обратно? Почему было не задавить его машиной в Москве? Не сбросить в пропасть во время горной прогулки на Кавказе? Не утопить во время купания в море? Это какой-то нарочито идиотский план, выдуманный Руденко, и даже Катусев с ним согласился только из прокурорской солидарности.

Карпов, кстати, эти глупости отверг и решил их заменить собственными, но об этом позже. А сначала подробности того, как «убивали» посла с женой. Кроме Берия, «давшего приказ», в этой комедии три действующих лица: уже упомянутый Рапава и два «убийцы» – Влодзимирский и Церетели. Рассмотрим их показания, состряпанные людьми Руденко.

Сцену убийства «Влодзимирский» описал так: «Муж и жена, уже как арестованные, были привезены из внутренней тюрьмы и помещены нами в вагоне, в разных купе. В пути, когда поезд шел от Цхалтубо в Тбилиси, я вывел из купе сначала мужа, и Миронов с Церетели убили его ударом молотка по затылку. А затем я вывел женщину, которую тоже Церетели и Миронов убили молотками».

Сначала немного географии. Это в 1953 г., когда Руденко стряпал дело, уже можно было из Москвы через Кутаиси доехать до Тбилиси. Но до войны железнодорожная ветка Адлер-Сухуми еще не была построена, поэтому ездили по маршруту Москва-Баку-Тбилиси-Кутаиси. В 1939 г. так, как описал следователь, «допрашивавший Влодзимирского», проехать было ну никак нельзя! Тем более, что и железнодорожной линии от Цхалтубо до Кутаиси тоже не было!

А следователь, который стряпал дело Церетели, усомнился, что в поезде, в разгар курортного сезона едущем на юг, можно «секретно» залить кровью двух жертв коридор вагона, поэтому «Церетели» эту сцену излагает так: «Старшим группы был Влодзимирский. Помню, что вагон был необычным, в нем был даже салон, всего в вагоне было пять человек – нас трое и мужчина с женщиной.

Не доезжая до Кутаиси, мы ликвидировали этих лиц. Влодзимирский молотком убил женщину, а я молотком ударил мужчину, которого затем придушил наш сотрудник».

Если «Влодзимирского» можно понять так, что заключенных везли в купированном вагоне вместе с пассажирами (иначе чего стесняться и не убить в купе?), то «Церетели» подчеркивает, что ради удовольствия убить именно в поезде посла с женой молотками какой-то член Политбюро выделил им свой салон-вагон. Вопрос о том, почему нельзя было убить супругов прямо в той машине, в которой их нашли, ни Руденко, ни следователи задать себе не догадались. Зачем нужно было убивать в поезде, чтобы потом на глазах сотен пассажиров сгружать из вагона трупы? Почему нельзя было их вывести из вагона и посадить в машину? Это-то ведь не вызвало бы подозрения…

Далее «Влодзимирский» показывает: «На одном из полустанков нас встретил с двумя автомашинами Рапава. Мы вынесли трупы и, поместив их в одной из машин, отвезли на дорогу к обрыву у крутого поворота дороги. Затем шофер разогнал машину, на ходу выскочил, а машину с трупами повернул к обрыву, и она с ними свалилась под откос и разбилась».

Но «Церетели» поездку в автомобиле не помнит: «Этот сотрудник сложил тела в мешки и перенес их в машину. Рапава же в соответствии с полученным заданием организовал „автомобильную катастрофу“.

Теперь, если вы обратили внимание, образовалось противоречие с «показаниями Рапавы». Он-то утверждал, что трупы сгрузили в Тбилиси и сразу же похоронили, а в Кутаиси отогнали неизвестно где взятую пустую машину и сбросили под откос. А «Влодзимирский» утверждает, что довезли трупы до Кутаиси, посадили в машину и сбросили в пропасть.

Карпову это не понравилось, и поэтому он дает совершенно другие «показания Рапавы», хотя он со Столяровым и Катусевым пользуются вроде одним и тем же «делом Берия». По В. Карпову Рапава на самом деле показывал так:

«Мне было приказано подготовить инсценировку гибели Бовкун-Луганца и его жены в автокатастрофе. Я встретил поезд в районе Кутаиси. Бовкун-Луганец и его жена были уже мертвы. Мы погрузили трупы в машину и выехали на дорогу Кутаиси – Цхалтубо. На шестом километре дороги – машину с трупами пустили под откос. И создали видимость, что пострадавших увезли в Тбилиси (чтобы по трупам не обнаружили, как они были убиты до этой катастрофы)».

И вообще В. Карпову не нравится эта история с перевозкой супругов в Москву и обратно. Поэтому он (правда, уже не цитируя, а от себя) убеждает своих читателей, что ни в какую Москву супругов Бовкун-Луганец никто не возил и все было не так:

«Дальше, как уже известно читателям, эта группа (Влодзимирский с Церетели – Ю.М.) приехала в Цхалтубо и привезла арестованных уже до их приезда полпреда и его жену в вагон и поместила их в разных купе».

Тут, надо сказать, В. Карпов излишне забрехался, дело в том, что, как я уже написал, до войны железнодорожной ветки Цхалтубо-Кутаиси еще не было, и посадить в вагон там было просто невозможно, почему Бовкун-Луганец и ехали из Цхалтубо в Тбилиси через Кутаиси в машине.

И, кстати, о машине. Ни Руденко, ни Катусев, ни Столяров с Карповым не хотят обращать внимание на вопрос – как «убийцы» объяснили прокурорам и Госавтоинспекции, откуда она взялась и кто был за рулем? Ведь ни в одном показании состряпанного Руденко «дела Берия» нет ни слова о шофере – был ли он и куда делся?

Думаю, дело в том, что когда Руденко выдумывал для Берия теракт, то его сотрудники посмотрели только некрологи о смерти Бовкун-Луганца в центральных газетах. Поэтому они и заставляли подследственных писать показания (или сами их писали) об убийстве только супругов Бовкун-Луганец. А надо было посмотреть и местные газеты, которые тоже написали о трагической смерти в автокатастрофе отъезжающего после отдыха из Цхалтубо в Тбилиси посла с супругой. Газеты «Заря Востока» через сутки после автокатастрофы 10 июля 1939 г. поместила следующий документ:

А ведь все следователи, фабриковавшие «показания» Рапавы и Влодзимирского, описывая, как машину сбрасывали в пропасть, ни словом не упоминают ни о каком водителе Чуприне. Он откуда взялся, его где били молотками по голове? Вот ведь, уроды, не могут простого дела сфабриковать так, чтобы их дурость сразу же не бросалась в глаза!

То, что ни один из кающихся «убийц» – Рапава, Влодзимирский и Церетели – во время «следствия» «не вспомнили» о том, что обязаны были знать безусловно – о водителе, – доказывает, что эпизод с «убийством» супругов Бовкун-Луганец является фальшивкой, в которую могут поверить либо предавшие СССР бывшие капээсэсовцы в звании генерал-лейтенантов юстиции, либо люди с уровнем умственного развития, как у демократов.

Но в «деле убийства полпреда в Китае» люди Руденко хотя бы попробовали найти мотив, зачем его убивали. Если вы вспомните «показания Рапавы» в изложении Столярова, то там он утверждает, что этого «врага народа» надо было тайно убить якобы для того, чтобы его «подельщики» из советского посольства в Китае не сбежали за границу и вернулись в СССР. Это опять идиотство.

Если бы речь шла о ЦРУ или какой-нибудь польской Дефензиве, то удивляться было бы нечему. Но ведь ОГПУ-НКВД имело к тому времени колоссальный опыт по заманиванию в СССР врагов. Давайте вспомним хотя бы операции «Трест» или «Синдикат», когда не то что своих изменников, а и британского шпиона А. Рейли и известнейшего эсера-боевика Б. Савинкова заманили в Союз и арестовали. Но ведь для этого ОГПУ никого не убивало, даже имитируя несчастный случай. Убить – это заведомо лишить себя возможностей провести такую операцию. Если бы Бовкун-Луганец был действительно изменником, то его бы по примеру операции «Трест», не трогая, заставили бы писать письма своим соучастникам в Китай и этими бы письмами их оттуда выманили. А если он для этих целей был не нужен, то его просто судили бы в назидание другим послам. Вот почему я и утверждаю, что придуманный Руденко мотив – это не мотив, а идиотство.

Однако в следующем теракте, который Руденко приписал Берия, и такого мотива нет. Руденко обвинил Берия в том, что тот, якобы в угоду Сталину, дал команду убить жену маршала Г. И. Кулика (правда, тогда он был еще командармом первого ранга).

Ее якобы тайно на улице схватили, подержали тайно в тюрьме, потом отвезли к палачу, и тот по устному приказу Берия ее убил, а труп куда-то дел. Зачем, почему? Этого никто не знает, поскольку у Руденко на этом эпизоде фантазия исчерпалась полностью. Остается думать, что в 1940 г., последнем предвоенном году, НКВД совершенно нечем было заняться. Интересно и то, что фактическим убийцей в этом случае был палач, но к нему-то по «делу Берия» ни у кого претензий не было.

Предварительно пара слов, о чем идет речь. 5 мая 1940 г., за два дня до присвоения Г. И. Кулику звания маршала, его жена якобы вышла из дому к зубному врачу и исчезла. 8 мая Кулик заявил об этом НКВД и вплоть до «раскрытия заговора Берия» жена Кулика находилась в розыске. И как вы поняли, спасибо прокурору товарищу Руденко, что он «раскрыл» это «убийство», правда, как ни тужился, но не смог раскрыть его мотивов.

И я бы тоже, наверное, ничего по факту исчезновения жены Кулика (нет трупа – нет убийства) не смог бы предположить, если бы не Герой Советского Союза, полковник, Секретарь Союза писателей СССР, писатель и историк В. Карпов. Он, как я уже отмечал, написал упомянутую книгу «Расстрелянные маршалы» и, к нашему счастью, рядом с ним в это время не оказалось родственной души, которая бы сказала: «Дедушка Володя, не надо, не пиши эту галиматью на Сталина и, упаси Господь, не печатай ее!». И Карпов написал (правда, не совсем понятно – это он сам написал эту книгу или его поехавшая крыша).

К примеру, в предыдущем разделе Катусев и Столяров понимали, что акт о гибели Бовкун-Луговца начисто опровергает весь бред о его якобы убийстве, и этот акт не привели. А простодушный Карпов, утверждая хрущевскую версию о якобы убийстве Бовкун-Луганец, акт печатает в подборке документов, видимо, совершенно не понимая, что в акте написано. (И вообще у Карпова люди живут навстречу времени. Он, к примеру, приводя уйму документов, доказывает, что к разгрому советских войск в Крыму весной 1942 г. маршал Кулик совершенно не причастен, поскольку он в документах об этих событиях вовсе не упоминается. Так что Сталин несправедливо разжаловал его в генерал-майоры за оставление Керчи в ноябре 1941 г., хотя после этого Сталин все же доверил разжалованному Кулику командование 54-й армией в октябре 1941 г.).

В. Карпов для нас просто находка – фактов он приводит уйму, а то, что он их не понимает, нам не помеха. Так вот, огорченный тем, что у «убийства» жены Кулика никто не видит мотива, В. Карпов его нашел. Оказывается, это И. В. Сталин, известный развратник и насильник, возжелал непорочную жену ближнего своего маршала, а она ему отказала. Вот Сталин ее и приказал убить. Как все просто и убедительно! Для полковника.

Но я «академиев» Генерального штаба не заканчивал, видимо, именно поэтому у меня все же появились по поводу такого мотива некоторые вопросы. И их довольно много.

В своих «исследованиях» В. Карпов опирается на источники чистой правды – на мемуары старых проституток, которых в их молодости якобы изнасиловал Сталин. Тогда почему же Сталин не изнасиловал заодно и жену Кулика, раз она ему «зараза, отказала два раза», – как поется в современной «демократической» песне?

Кстати, о разах. Дело в том, что большую часть своего исследования В. Карпов посвятил вопросу – мог ли Сталин хоть когда-нибудь в своей жизни видеть эту прекрасную женщину. И с помощью 90-летнего свидетеля, вопреки показаниям более молодых свидетелей, Карпов установил – было такое! Один раз Сталин даже говорил с женой Кулика! На его дне рождения. А раз говорил – значит, влюбился! Все – мотив убийства доказан! Но мне почему-то этого мало. А где доказательства того, что эта прекрасная женщина, которая раньше никому принципиально не отказывала, вдруг отказала Сталину?

Но шутки-шутками, а Карпов нарыл довольно много фактов и о Кулике, и о его жене, в девичестве Кире Симонич. Карпов утверждает, что ее отцом был сербский граф, хотя у сербов много чего было, но единственно, чего не было – это дворянства. И якобы этот отец был у царя то ли генералом, то ли адмиралом по части контрразведки. И неплохой, видимо, был специалист этот генерал-адмирал, поскольку большевики, при страшной нехватке командных кадров для Красной Армии,[335] его сразу же после революции и расстреляли. Бедная вдова с шестью взрослыми детьми (два сына и четыре дочери) открыла в Петрограде кафе, где все дочери, по утверждению Карпова, работали официантками. Должен сказать полковнику, что в России, пожалуй, до Великой Отечественной женщине не полагалось работать официанткой – это была сугубо мужская профессия.

Поэтому лучше об этом написать в общем: дескать, в молодые годы Кира Симонич работала в заведении своей мамаши. Кем работала – уточнять не будем. Но, видать, она и вправду была неплоха, поскольку в конце-концов вышла в 1925 г. замуж за старого, но богатого еврея и даже родила ему сына. Однако НЭП заканчивался, в 1928 г. еврея с семьей отправили в ссылку. Правда, уже в 1929 г. Кира с мужем и сыном приезжает из ссылки отдохнуть на курорт, и тут с ними знакомится Кулик. Кулик отбивает у бывшего богатого еврея жену (правда, сына ему оставляет) и везет ее к себе домой – в Москву. Тут у него тоже есть жена (№2) с дочерью, и они некоторое время живут вместе, пока Кулик не выхлопотал второй жене две комнаты в другом районе и не отселил ее вместе с дочерью.

Вторая жена (первая осталась в деревне, откуда Кулик родом), не будь дурой, поехала на курорт и привезла себе оттуда полковника. Поэтому она вскоре отселила дочь обратно к Кулику, который, правда, к этому времени присоединил к своей генеральской квартире еще и соседскую квартиру очень кстати застрелившегося Гамарника, поэтому, думаю, им втроем в 8-ми комнатах было не тесно.

Детей от Кулика у Киры Симонич не было, на общественно-полезный труд она усилий не тратила, и все это время, надо думать, уходило у нее на бесчисленных мужчин, которые, как отмечает Карпов, так возле нее и вились. И она им не отказывала. Последнему перед своим исчезновением любовнику она не отказывала даже в общественных местах, на радость зевакам. (О чем Карпов тоже собрал сведения).

Надо сказать, что Кулик в это время был в постоянных командировках – воевал в Испании, на Халхин-Голе, в Финляндии, ездил по полигонам на испытания артиллерийских систем. И почему-то все стараются не обращать внимание на вопрос – а нравилась ли ему такая жена? Он на полях сражений зарабатывал маршальский жезл, а Кира Симонич, жезлами вьющихся возле нее мужчин, отращивала ему такие рога, что маршальская папаха ему на лысину могла и не сесть.

А ведь в этом плане те времена были довольно простыми. В свое время, до того, как мы услышали об академике Сахарове, был очень популярным сборник документальных детективных историй Льва Шейнина «Записки следователя». Потом, когда выяснилось, что в одной из историй о бытовом убийстве описана в качестве соучастницы жена Сахарова Елена Боннэр, эту книжку перестали издавать. А жаль! Так вот, среди убийств, описанных Шейниным в довоенные и послевоенные годы, большое место занимали убийства неверных жен. Причем такие, которые приходилось долго расследовать, так как мужья запутывали следы. Поэтому у меня вопрос к Карпову – а почему вы решили, что эту 40-летнюю кошелку ревновал Сталин, который ее просто не знал, и почему ее не ревновал или не ненавидел ею обманутый муж?

Но ведь и это не все. Как рассказывала В. Карпову дочь Кулика, Кулик соблазнил ее подругу по школе и практически сразу же, как только его жена исчезла, он женился в четвертый раз на девятикласснице. А возможность жениться на четвертой жене никого и ни на какие мысли не наводит в плане мотивов исчезновения третьей жены Кулика?

Да и кроме того у этой жены Кулика была такая биография, что причин ее исчезновения можно придумать множество. К примеру, шпионаж.

Сейчас дело дошло до смешного – все, кто в 30-50-х гг. был осужден за шпионаж, сегодня объявлены невиновными. Но тогда надо еще и объявить, что в те годы в сопредельных и просто западных странах не существовало разведывательных служб. Иначе получается, что Абвер и Интилидженс сервис, Дефензива и Сигуранца[336] работали, шпионов в СССР вербовали и засылали, а их у нас, на радость демократам, не было? Или эти шпионы стремились узнать секреты у уборщиц и кухарок, а генералы и члены правительства их не интересовали? Эти глупые вопросы не требуют пояснений – и шпионы были, и интересовало шпионов в первую очередь правительство и генералитет СССР.

А в шпионаже (исключая идейный), наряду с деньгами, огромное значение имеет секс. Любовникам и женам рассказывают то, что рассказывать не следовало бы, кроме того, выдать секрет могут и просто за возможность интимной связи. К примеру, довоенная чехословацкая разведка сумела склонить секретаршу немецкого посольства, старую деву, к регулярной поставке секретной информации тем, что приняла на службу молодых поручиков и те по графику ходили к старой деве. И за информацией тоже. Классический случай – перед Первой мировой войной российская разведка получила австро-венгерский мобилизационный план поставкой педерастов гомосексуалисту в австро-венгерском генштабе.

Причем жены и любовницы могут выдавать секреты мужей, даже не догадываясь, что они это делают, быть не шпионами в полном смысле этого слова, а теми, кого в разведке называют «источниками». Из-за болтливости и желания прихвастнуть своей значимостью они могут внимательному слушателю сообщить очень много, сами того не желая. Классический пример – жена В. М. Молотова Полина Жемчужина. Она рассказывала в среде советских еврейских «активистов» то, о чем с ней делился муж, и американская разведка была в курсе всех секретных решений Политбюро.

За пару лет до того, как исчезла жена маршала Кулика Кира Симонич, была арестована жена маршала А. И. Егорова – начальника Генштаба РККА. Урожденная Цешковская давала информацию польской разведке, и маршал Егоров в этом убедился сам.[337]

А вот вдумайтесь в слова воспоминаний Галины Блюхер, молоденькой жены «жертвы сталинизма» маршала Блюхера. Она тоже «жертва сталинизма», но на наше счастье глуповата и откровенна. Рассказывая уже в наши дни о встрече в 1936 г. Блюхера с начальником Политуправления РККА Я. Б. Гамарником, она вспоминает, что после этой встречи Блюхер ей «…рассказал, что с Гамарником (встреча состоялась на ст. Бочкарево-Чита) был продолжительный разговор, в котором Я. Б. Гамарник предложил Василию Константиновичу убрать меня как лицо подставное („Объявим ее замешанной в шпионаже, тем самым обелим вас… молодая жена…“). На что Василий Константинович ответил (привожу его слова дословно): „Она не только моя жена, но и мать моего ребенка, и пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы“.[338]

Из этих фраз наивной женщины следует, что Блюхер передавал за границу шпионскую информацию, которую НКВД перехватил. На Блюхера пало обоснованное обвинение в шпионаже. И его товарищ по антисоветской троцкистской организации Гамарник предложил Блюхеру пожертвовать женой – ее объявить шпионкой, а Блюхеру придать вид человека, по глупости влюбившегося в шпионку. То есть в те годы жена-шпионка у маршалов – было делом обычным, как и подлость.

То же, включая и подлость, было и в ходу у «старых большевиков» троцкистской ориентировки. Арестованный по делу Зиновьева и Каменева Пятаков, чтобы доказать свою преданность ЦК, вызвался быть прокурором на собственном процессе и обвинять своих подельников. Ошарашенный таким предложением Ежов писал Сталину:

Как видите, и Пятаков не сомневался, что жена шпионка.

Так почему же не выдвинуть версию, что жена Кулика тоже была шпионкой? Еврейские интернациональные связи по первому мужу и родная сестра в Италии: с Кирой Симонич очень легко было установить контакт из-за границы. С другой стороны – бездельница, возраст – «баба ягодка опять», потребность в мужчинах, Кулик в постоянных разъездах, неразборчивые связи… И слежка, которую за ней установил НКВД. Почему не предположить, что, почувствовав за собою слежку, она просто скрылась?

Но Карпов и Столяров с Катусевым уверены, что жена Кулика была убита именно по приказу Сталина. Хотя сам же В. Карпов приводит такую информацию, полученную от бывшего работника НКВД, занимавшегося этим делом, Мамулова: «За женой Кулика было установлено наблюдение с применением оперативной техники. Она встречалась с режиссером Мордвиновым, который позднее был арестован. Жена Кулика бесследно исчезла. Были приняты меры к ее розыску, но безрезультатно. Кулик подозревал органы НКВД в какой-то заинтересованности в исчезновении его жены и высказывал эти свои подозрения. Были докладные записки в ЦК партии на имя Сталина об исчезновении жены Кулика и принятых мерах по ее розыску. Подписывал эти записки Берия».

Вдумайтесь в то, что означают слова о том, что Берия посылал Сталину докладные записки о мерах по розыску жены Кулика. Это значит, что в течение какого-то времени центральный аппарат НКВД регулярно запрашивал областные управления и республиканские наркоматы о том, как идет розыск жены Кулика. Стекающаяся в Москву информация осмысливалась, на ее основе писались докладные записки Сталину, их читал Берия, подписывал, читал Сталин. А зачем они это делали, если знали, что жена Кулика убита по их заданию? Им что – заняться было нечем?

Вот вам и весь «доказанный судом терроризм» Берия.

Оцените попутно степень законности тогдашнего СССР и защищенности законом его граждан. Представьте, что тому же генерал-лейтенанту Катусеву дадут задание обвинить в терроризме президента Путина. Да нет проблем: взрывы домов гексогеном, убийство Холодова, убийство Листьева, убийство Старовойтовой и т.д. и т.п. Найдет Катусев несколько ублюдков в ФСБ (а там их пруд пруди), арестует их, бросит в камеры к отпетым уголовникам, пообещает уголовникам наркоты, и эти фээсбэшники на следующее утро во всем «признаются». (Правда, такие генерал-лейтенанты юстиции «по уму» дело состряпать все равно не смогут, но это уже второй вопрос, Руденко тоже не смог).

А в те, сразу послесталинские годы, следственная бригада Генпрокуратуры за 6 месяцев поиска примеров «терроризма» Берия смогла откопать только два этих случая, способных убедить только дебила от рождения.

У нас осталось нерассмотренным еще одно обвинение – в том, что Берия изнасиловал сотни женщин. Исследовать этот вопрос просто, поскольку «историки» эту тему прямо-таки смакуют: так и видишь, как у них слюной рот наполняется, когда они описывают, естественным или противоестественными способом сношался Берия. Например, у того же Столярова анализу обвинений Берия по статьям измена Родине, шпионаж, захват власти, помощь иностранным государствам и создание антисоветской организации – отведено чуть больше 6 страниц, а «сексуальным похождениям» Берия – 11.

Тут, правда, интересен вопрос, который «историки» перед собою не ставят – а надо ли было Л. П. Берия трудиться и насиловать женщин? Может быть, ему надо было отбиваться, принимать меры, чтобы женщины его самого не изнасиловали? Вот, к примеру, В. Карпов со слов певца Козловского приводит сцену празднования дня рождения Г. И. Кулика, к которому с поздравлениями приехал И. В. Сталин.

Лаврентий Павлович и Нина Теймуразовна Берия

50-е годы

Популярность Берия, конечно, была несравнимо ниже, чем Сталина, но все же его портреты висели на улицах, его портреты носили на демонстрациях, а на полосах газет и в выпусках кинохроники он, возможно, появлялся чаще Сталина, который очень не любил тратить время на торжественные мероприятия и предпочитал, чтобы на них присутствовали другие члены Политбюро.

Вот и прикиньте – надо ли было Берия тратить силы на то, чтобы кого-то изнасиловать? Тем более таким дурацким способом, который Руденко выдумал и вложил в уста порученца Берия – Саркисова. (Кстати, комментируя приговор, вынесенный Саркисову как «члену банды Берия», Столяров написал: «У меня нет никаких сомнений, что осудили сумасшедшего…», но когда этот Саркисов «дает показания» на Берия, то Столяров уже не сомневается в его умственном здоровье). Вот Саркисов показывает: «Знакомство с женщинами Берия завязывал разными способами. Как правило, такие знакомства намечались во время его прогулок около свого дома. Берия замечал какую-нибудь привлекательную женщину. В этом случае он посылал меня, моего заместителя Надария или сотрудников охраны узнать ее фамилию…»

Ну давайте немного пофантазируем. Представьте, что сегодня кто-либо сравнимый по популярности с Берия того времени, к примеру, Путин начнет «снимать» женщин таким образом. Что будет? Правильно, во-первых, на эту улицу немедленно сбегутся все проститутки Москвы и Подмосковья и начнут прогуливаться мимо Путина, вихляя бедрами. Во-вторых, все прохожие, увидев «живого Путина», начнут останавливаться и таращить глаза: а что это Путин тут высматривает? Короче, через 15 минут придется вызывать ОМОН, чтобы разогнать толпу и дать проехать автомобильному транспорту. Правда, тогда в Москве не было официальных проституток, но их роль с успехом исполняли интеллигентные женщины из культурного общества. Так что единственная разница в том, что вместо ОМОНа (который тогда был без надобности) прискакала бы конная милиция.

Ну какой же это дурак поверит в то, что третий человек в государстве знакомился с женщинами эдаким способом?

Но дальше еще смешнее. Тех женщин, которых «выбрал Берия», доставляли к нему только на дом. Саркисов и Надария «показывают»: «Женщины на квартиру Берия доставлялись, как правило, на ночь… Саркисов отвез его жену в особняк, где она всю ночь провела с Берия». А вот жалуются «потерпевшие»: «Саркисов обманным путем, под видом оказания помощи больной маме и спасения ее от смерти, заманил меня в дом… Саркисов провел меня в дом». Самое смешное, что и сам «Берия» на «суде» показал: «Этих женщин привозили ко мне на дом, к ним я никогда не ходил». Вы спросите – а что здесь смешного?

Смешно то, что придурки Руденко полагали, что дом у Берия имеет размеры Зимнего дворца в Ленинграде. В нем можно в одной части насиловать женщин, а в другой – твоя семья об этом ничего не узнает.

По американским стандартам, средний американец должен иметь дом или квартиру с количеством жилых комнат из расчета: по одной на члена семьи плюс одна общая. В особняке, в котором жил Берия, помимо служебных помещений охраны и узла связи, собственно квартира самого Берия имела 5 комнат, из которых 3 комнаты занимал Лаврентий Павлович с супругой Ниной Теймуразовной, научным сотрудником сельхозакадемии, а в двух других комнатах жил его сын Серго (конструктор ракет) с женой и сыном. То есть количество комнат в доме Берия было даже меньше, чем требуется по американским стандартам.

Вот и представьте себе сцену изнасилования. Вечер. В кабинете жена Берия работает над отчетом, в другом – сын просматривает чертежи, в третьей невестка с подругами слушает радио и тут Саркисов с Надария втягивают в спальню несчастную жертву, и Берия начинает ее всю ночь насиловать. А под ногами вертится внук: «А что это тут дедушка делает с этой тетей противоестественным способом»?

Если вы не генерал-лейтенант юстиции и не «историк», то каким же идиотом надо быть, чтобы в это поверить?

Вы скажете – а как же эти бедные женщины, они же утверждают, что их изнасиловали! Да их не было, а если какую и допрашивали, то что ей оставалось делать в лапах прокурорских молодцев Руденко? Ведь надо же понять, откуда Руденко насобирал список этих женщин. Журнал «Коммерсант-Власть» от 6 июня 2000 г. поместил статью, посвященную смерти Берия. Там есть такие строки:

Придется сказать пару слов о Власике. Он был начальником правительственной охраны и примерно с 1935 г. решил стать чемпионом на московском сексодроме. Завел себе соответствующего друга – художника и, по сути, сутенера. Тот сначала подложил под Власика свою жену, затем та привела подруг, а те еще и еще. Как видите, даже такой незначительный чин в Кремлевской иерархии притягивал «культурную интеллигенцию» как магнит. Расплачивался с ними Власик только едой и выпивкой, которую списывал на то, что это товарищ Сталин скушал и выпил.

И все бы ничего, но Власик при своих любовницах много болтал на служебные темы, и судили его за халатность. Перед следствием по делу Власика стоял вопрос – нет ли среди женщин Власика тех, кто связан либо с посольствами, либо с подозрительными людьми? Ведь если такие были, то требовалось бы изменить систему охраны Правительства. Вот всех его женщин за 17 лет вычислили, составив раньше «списка Шиндлера» «список Власика».

Теперь поймите этих женщин: они все были женами очень обеспеченных мужей. Ублюдки Руденко поставили их перед выбором – либо они покажут, что их изнасиловал Берия выдуманными Руденко «противоестественными способами», либо их мужьям станет известно, что они любовницы Власика. Куда им было деваться, тем более если следователи их успокоили, что на процесс их не вызовут, а Берия все равно расстреляют не за изнасилование.

И думаю, что «список Власика» не совпадает полностью со «списком Берия» только потому, что Руденко добавил и женщин из «списка Абакумова», который составил еще Рюмин и который был в деле сидевшего в то же время Абакумова.

Вот вам и все обвинение в изнасиловании. Как видите, мерзавцы Руденко обвинили Берия в изнасиловании любовниц Власика… Ну а фантазия в подробностях половой жизни Берия была от прокурорских работников: вспомнив свои проблемы, они приписали Берия и сифилис, и хроническую гонорею. А чего Руденко было стесняться – лишь бы Хрущев был доволен.

Ведь когда мы сегодня посмотрим на служителей юстиции, доставшихся нам от СССР, то увидим, что они ни в чем, кроме секса, не разбираются, причем, даже в профессиональных вопросах они настолько тупые, что ни человек, похожий на министра юстиции Ковалева, ни человек, похожий на генерального прокурора Скуратова, получая взятки проститутками, не сообразил, что их могут снимать на видеопленку. Хотя вроде по долгу службы такие съемки эти люди должны были сами организовывать.

Вот мы и закончили рассмотрение всех пунктов обвинения, которые были предъявлены Л. П. Берия и по которым он был признан виновным. Вы увидели его вину в измене Родине, создании заговорческой организации, в шпионаже, в терроризме, в изнасиловании?

Генерал-лейтенант юстиции А.Ф. Катусев пишет:

Р. Руденко

Этого мало, генерал-лейтенант! Сошлитесь на статью закона, в которой сказано, что прокуроры и судьи должны и имеют право руководствоваться «правовыми оценками» кого бы то ни было, кроме оценок, данных в законе. Руководствуются указанием начальства только подонки-прокуроры и подонки-судьи, и если они подонки, то при чем тут Пленум?

Объяснения поведения Руденко не в этом, а в том, что он подлец и во имя поста Генерального прокурора СССР и денег без зазрения совести пошел на убийство. Он и члены суда во главе с маршалом Коневым совершили преступление по ст. 58-8 тогдашнего Уголовного Кодекса – они совершили террористический акт против представителя Советской власти и заслужили смертную казнь. Если бы они были честными людьми и сказали бы, что Берия не виновен, то были бы бессмысленны «правовые оценки» кого бы то ни было. Никто в СССР по закону не имел права давать эти оценки, кроме суда.

Сам Катусев отлично понимает, что Руденко и суд совершили преступление, но, будучи таким же, как и они, пытается братьев по совести «отмазать».

Оцените юридические способности генерал-лейтенанта Катусева и прикиньте, на сколько это яблочко откатилось от яблони Руденко. Разве Катусев, рассматривая «дело Берия», сумел доказать, что Берия «в крови с головы до ног»? Если он «в крови», то почему ему смогли предъявить на суде только липовые дела Бовкун-Луганец и Симонич?

Во-вторых. Катусев отлично знает и сам об этом говорит, что в СССР на тот момент (с 26 мая 1947 г.) была отменена смертная казнь, в том числе и по ст. 193, и применять ее можно было только по ст. 58. Зачем же брехать людям, что по ст. 193-17 «тоже предусмотрен расстрел»?

Как ни крутят юридические подонки, с какой стороны к делу Берия ни подступаются, а факт остается фактом – перед законами СССР Л. П. Берия был чист!

Мы потратили столько времени на рассмотрение обвинений, предъявленных Л. П. Берия «на суде», по сути, с единственной целью – с тем, чтобы при рассмотрении следующего, более важного для нас эпизода, у нас не оставалось никаких сомнений в том, был ли Берия преступником или нет.

Глава 8. Из-за угла

Нам следует твердо определиться с тем, был ли Берия убит задолго до суда, а если да, то и когда именно, поскольку тогда можно будет исследовать мотивы этого убийства. Нам мало тех исследований, что мы провели выше, наш случай многоступенчатый. Образный пример. Преступник совершил кражу, это преступление, но не очень серьезное. Затем, чтобы скрыть кражу (мотив), он убивает свидетеля, это уже очень серьезное преступление. Затем, чтобы скрыть убийство свидетеля (мотив), он поджигает дом вместе с жильцами, в котором тот жил, и т.д. и т.п.

С точки зрения расследования уголовного дела, мы рассмотрели выше «поджог дома», т.е. установили, что преступный суд убил невинных. Зачем? С тем, чтобы скрыть сделанное ранее преступление, и этим преступлением было убийство Берия. Вот это и есть мотив действий Руденко и банды подлецов Конева.

Доказывать убийство Берия нам придется, как и раньше, суммой косвенных доказательств, поскольку преступники, да еще в таком преступлении, не склонны признаваться даже на смертном одре.

Тут следует обратить внимание вот на что. Были реальные события (встречи, договоренность, обещания, указания и т.д.), связанные с убийством Берия. Затем была разработана легенда о его якобы аресте и суде. Участников и соучастников было много, заставить их всех выучить легенду наизусть было нельзя, кроме того, первоначальная легенда была глуповата, ее пришлось с годами совершенствовать каждому соучастнику в меру своего разумения. В результате все соучастники убийства Берия вынуждены придерживаться сговора и утверждать, что Берия был арестован, содержался под следствием и судим, но в подробностях они не только путаются, но и, что особенно интересно и важно, опираются на реальные события, т.е. дают возможность понять, что же действительно происходило. Поясню на образном примере. Положим, преступник, действуя согласно сговору, утверждает, что он дом не поджигал, но когда его просят рассказать, как он провел тот день, то он начинает путаться и, считая это несущественным, может сообщить, что он часть дня заливал бензин в бутылки. Вот так примерно вспоминают о «деле Берия» и все его главные участники.

Важным доказательством того, что Берия был убит, является отсутствие события его ареста. Ведь чтобы вести следствие по «делу Берия», его нужно было арестовать. И если события ареста не было, а Берия исчез навсегда, то значит, он был убит.

Но существует легенда о том, как Берия был арестован, и нам придется ее рассмотреть в деталях, чтобы доказать ее лживость, чтобы доказать, что эта легенда призвана скрыть реальное событие – убийство Берия.

Легенда звучит так. Высокопоставленные руководители СССР – Г. М. Маленков (глава правительства СССР), В. М. Молотов (зампред Совмина), Л. М. Каганович (то же), А. И. Микоян (то же), Н. А. Булганин (министр обороны), М. Г. Первухин (зампред Совмина), М. З. Сабуров (то же) и К. М. Ворошилов (Председатель Президиума Верховного Совета СССР) по инициативе Н. С. Хрущева (одного из пяти секретарей ЦК КПСС) решили на заседании некоего руководящего органа рассмотреть интриги Берия и арестовать его. (Все эти люди вместе с Берия составляли Президиум ЦК КПСС – рабочий руководящий орган партии). На этом некоем заседании они предъявили присутствовавшему Берия обвинения в интриганстве и вызвали группу военных, возглавляемую маршалом Г. К. Жуковым и в составе генералов К. С. Москаленко, П. Ф. Батицкого и ряда офицеров.

Военные схватили Берия, скрытно вывезли его из Кремля, поместили в тайную тюрьму, там тайно вели следствие Руденко с Москаленко, после чего, как вы уже знаете, Берия тайно судили, предварительно растрезвонив на весь СССР, в чем суть этого тайного дела.

Рассмотрим воспоминания об аресте Берия, которые оставили Н. С. Хрущев, В. М. Молотов, Л. М. Каганович, К. С. Москаленко, Г. К. Жуков и Д. Н. Суханов – помощник Председателя Совмина СССР Г. М. Маленкова.

1. На заседании какого коллективного органа власти был арестован Берия?

Члены Правительства и одновременно члены Президиума ЦК КПСС Молотов и Каганович, казалось бы, должны были разбираться и помнить, где тогда они находились. Но Хрущев довольно быстро (в 1957 г.) отправил их на пенсию, а Феликс Чуев заставил их вспоминать эти события только после 1985 года. И они, судя по всему, вспоминали не хрущевские, а сталинские порядки проведения Политбюро, когда материалы уголовных дел на членов ЦК обязательно рассматривались этим высшим руководящим органом страны. Поэтому оба безапелляционно заявили, что Берия был арестован на заседании Президиума ЦК (Политбюро): «На Политбюро его забирали» (Молотов),[341]«На заседании Политбюро дело было»[342] (Каганович).

Хрущев, который любил эту легенду рассказывать иностранным делегациям, тоже сначала сообщил, что Берия был арестован на заседании Президиума ЦК, но потом, видимо, умные люди ему пояснили, что он постоянно сознается в преступлении, предусмотренном ст. 115 УК «Незаконное задержание». Кто такие члены Президиума ЦК, чтобы задерживать первого заместителя Совета Министров СССР, назначенного на должность парламентом страны – Верховным Советом? И к моменту надиктовывания мемуаров Хрущев поменял место ареста Берия: «Мы условились, как я говорил, что соберется заседание президиума Совета Министров, но пригласили туда всех членов Президиума ЦК».[343] Теперь уже Берия арестовывала не партия, а Правительство СССР. Однако ни сам Хрущев, ни хотя бы один мемуарист не вспомнил в связи с этим арестом имени ни единого члена Президиума Совмина, который бы присутствовал на этом заседании. И после никто из членов Президиума Совмина в мемуарах о таком заседании тоже не написал.

Вывод: врут!

2. Кто приказал военным арестовать Берия и кто возглавил военных?

Г. К. Жуков, естественно, уверяет, что возглавлял группу военных он, а Москаленко ему дали для количества и чтобы было кому с пистолетом стоять. Москаленко уверяет, что группу возглавлял он, а Жукова он взял с собой для количества и как «свадебного генерала». Это, надо сказать, довольно странно для военных, которые немедленно и автоматически определяют, кто из них старший: кто будет давать команды, а кто – исполнять.

Жуков в первоначальном варианте сообщал, что задание на арест Берия ему дал Хрущев, но потом, видимо, и Жукову подсказали, что он не имел права покушаться на свободу зампреда Совмина по приказу секретаря ЦК. И в окончательной редакции воспоминаний Жуков поменял ориентацию – теперь уже команду на арест ему дает Маленков (глава Правительства СССР) на заседании Президиума Совмина.[344]

С Москаленко дело интереснее, поскольку это непосредственный участник убийства Берия и он действительно получал официальный приказ на его арест и неофициальный – на убийство. Поэтому у него все логично – он опирается на реальные события, но не связанные с арестом Берия на Президиуме. По его воспоминаниям, он получил приказ от Хрущева, инструкции – от министра обороны Булганина, а затем этот приказ ему подтвердили лично Маленков, Булганин, Молотов и Хрущев, которые для этого вышли к нему и его людям из зала заседания Президиума ЦК.[345]

Но наиболее оригинальную версию этой легенды дал Суханов, который как помощник главы страны должен был организовывать техническую сторону вопроса. Он утверждает, что в «заговоре Берия» участвовали и Хрущев с Булганиным. Поэтому Маленков (глава Правительства), давая в своем кабинете приказ Жукову на подготовку ареста Берия, рассказал ему об измене и этих лиц, и Жуков был готов вместе с Берия арестовать и Хрущева с Булганиным.[346]

Вывод: врут!

3. Давали ли Берия слово для объяснений?

Хрущев это категорически отрицает. Он даже акцентирует, что когда выступили все, то Маленков растерялся и не вызывал военных, тогда Хрущев снова был вынужден взять слово и говорить, пока Маленков не догадался нажать на кнопку.

А Молотов с Кагановичем, которым, видимо, и в голову не пришло, что можно вот так, не выслушав, осудить товарища, утверждают, что Берия выступал и оправдывался. Но что именно Берия говорил, ни Молотов, ни Каганович не сообщают и это естественно – ведь самого этого заседания с Берия не было. (Поэтому-то Хрущев, часто рассказывая эту историю, и не дает в ней Берия слова, чтобы не нарываться на вопрос, о чем именно Берия говорил).

Вывод: врут!

4. Где военные ждали сигнала об аресте Берия?

И Жуков, и Хрущев, хорошо знавшие расположение кабинета Сталина, в котором, по легенде, шло заседание, расположили группу военных для захвата Берия в самом удобном для этого месте – в комнате помощника Сталина Поскребышева, которая имела дверь прямо в кабинет, минуя приемную. Поэтому военные вместе с Москаленко, по их версии, ждали сигнала там.

Но Москаленко был не вхож ранее в этот кабинет, а знал обычные кабинеты, которые имеют только приемные и комнаты отдыха. Поэтому в своей легенде Москаленко разместил группу захвата (вместе с Жуковым) в приемной, и она там тряслась от страха в окружении телохранителей Берия – «За это время каждый из нас пережил, передумал многое. В приемной все время находились человек 15-17 людей в штатской и военной одежде. Это порученцы и лица охраняющие и прикрепленные. А больше всего это люди от Берии», – пишет он.[347]

Вывод: врут!

5. Как был подан сигнал военным войти и арестовать Берия?

Поскольку у Жукова и Хрущева, в отличие от Москаленко, своя версия о том, где находилась группа захвата, то и сигнал был подан различными способами. По Жукову, Маленков дал два звонка в кабинет Поскребышева, а по Москаленко: «…по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова – Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию… последовал условленный сигнал, и мы – пять человек вооруженных, шестой т. Жуков – быстро вошли в кабинет…».[348]

Вывод: врут!

6. В котором часу был арестован Берия?

Как вы понимаете, по легенде военные долго ждали сигнала и поэтому не могли не поглядывать на часы.

Москаленко: «Примерно через час, то есть в 13.00, 26 июня 1953 г…». Жуков: «Немного погодя (было это в первом часу дня) раздался звонок, второй. Я поднимаюсь первым…». Суханов: «Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 г. Военные ждали условного сигнала… Ждали больше часа. И вот раздалось два звонка».

Если мы учтем, что по легенде Москаленко военные приехали в Кремль в 11.00, то ждать сигнала на арест по версии Жукова им пришлось около часа, по Москаленко – 2 часа, по Суханову – более 4-х.

Вывод: врут!

7. Где именно арестовали Берия?

К началу своего публичного озвучивания это место определилось всеми более-менее одинаково – Берия арестовали, когда он сидел вместе со всеми за столом Президиума ЦК. Зайдя с тыла, как коршун бросился на него храбрец Жуков: «Я подхожу к Берии сзади, командую: „Встать! Вы арестованы“. Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул». Москаленко: «Все обнажили оружие. Я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх». После этого Хрущев, который, по легенде, сидел рядом с Берия, рассказывал эту историю не менее красочно, но по-другому. Первому секретарю ЦК КП Узбекистана Н. А. Мухитдинову посчастливилось одному из первых услышать эту легенду из уст Хрущева, и вначале она выглядела так: «Как осуществлялась операция? В назначенное время члены Президиума ЦК вошли в зал заседаний. Когда одним из последних вошел и сел на свое место Берия, его охрана, прикрепленные и помощники, были тут же изолированы, эти помещения заполнили сотрудники спецгруппы во главе с К. С. Москаленко. В этот же момент были заменены посты охраны на этажах и в Кремле.

Маленков открыл заседание Президиума и объявил:

– Давайте рассмотрим вопрос по товарищу Берии, – и дал слово Хрущеву. Тот прямо, открыто изложил суть дела. Когда Берия начал решительно опровергать сказанное, к обвинениям подключились и другие. Уяснив до конца степень опасности, Берия протянул руку к портфелю, лежавшему на столе. В эту секунду Никита Сергеевич быстро отобрал портфель, заявив: «Шалишь, Лаврентий!» Там оказался пистолет. После острых перепалок Маленков объявил:

– Давайте созовем Пленум и там все до конца обсудим.

Все, кроме Берии, согласились. Когда Берия выходил из зала заседания, прямо у дверей его арестовали и увезли».[349]

Как видите, в этом варианте пока отсутствует Жуков, но зато присутствует пистолет в портфеле Берия. В последующих вариантах легенды Жуков появился, но пистолет из портфеля исчез.

Вывод: врут!

8. Что произошло с охраной Берия и Кремля?

Выше вы уже обратили внимание на неувязку: по Москаленко, военные ждали сигнала в приемной вместе с охранниками Берия, а по раннему Хрущеву, именно Москаленко эту охрану и разоружил. По позднему Жукову: «Арестовать личную охрану поручили Серову» (Заместителю Берия в МВД). А по окончательному Москаленко, с устранением охраны дело обстояло так:

«В ночь с 26 на 27 июня, примерно около 24 часов, с помощью Суханова (помощника Маленкова) я вызвал пять легковых машин ЗИС-110 с правительственными сигналами и послал их в штаб Московского округа ПВО на ул. Кирова. К этому временипо моему распоряжению было подготовлено 30 офицеров-коммунистов штаба округа под командованием начальника оперативного управления полковника т. Ерастова. Все они были вооружены и привезены в Кремль без проверки на пяти машинах и, как только прибыли, сразу же заменили охрану в Кремле внутри здания, где под охраной находился Берия. После этого, окруженный охраной, Берия был выведен наружу и усажен в машину ЗИС-110 на среднее сиденье. Там же сели сопровождавшие его вооруженные Батицкий, Баксов, Зуб и Юферев. Сам я сел в эту машину спереди, рядом с шофером. На другой машине были посажены шесть из прибывших офицеров из ПВО. Двумя этими машинами мы проехали без остановки через Спасские ворота и повезли Берию на гарнизонную гауптвахту г. Москвы…»

Вывод: все врут!

9. А было ли это пресловутое заседание Президиумов ЦК и Совмина, на котором якобы был арестован Берия?

С давних времен заседания высших органов страны и партии стенографируются и протоколируются. Если такое совместное заседание действительно имело место 26 июня 1953 г., то в архивах двух ведомств сразу – в ЦК КПСС и Совмина – должны сохраниться протоколы этого заседания с решением об аресте Берия и о возбуждении против него дела. Но ни в одном архиве таких протоколов нет!

Более того, решение «Об организации следствия по делу о преступных антинародных и антигосударственных действиях Берия» принято на заседании Президиума ЦК только 29 июня.

Вывод: все врут!

Думаю, что дальше анализ легенды об аресте Берия нет смысла продолжать. Ни в каких даже основополагающих деталях, которые невозможно забыть, она в показаниях «участников» не стыкуется. Все стараются доказать, что Берия был арестован, но каждый врет об этом по-своему.

А новые «очевидцы» ареста добавляют в легенду все новые и новые несуразности.

Вот, к примеру, в упомянутом мною номере журнала «Коммерсант-Власть» вы можете прочесть: «полковник Алексей Холопов, который участвовал в аресте Берии и охранял его до последнего дня суда, просто отказался обсуждать версию о двойнике, как полностью абсурдную.

«За день до ареста Берии, – рассказывал полковник Холопов, – меня вызвал начальник управления кадров округа и сказал, что формируется оперативная группа. Инструктировал насв приемной командующего округом какой-то незнакомый генерал. Мы получили оружие, и ночью нас привезли в Кремль. Меня поставили на пост у кабинета Маленкова, и я видел, как все члены Президиума ЦК идут на заседание. Берия пришел последним. Я был и в той машине, на которой после ареста его везли на гарнизонную гауптвахту».

То есть получается, что офицеры ПВО сменили охрану в Кремле 25 июля, а не в ночь на 27-е, как утверждает Москаленко. Кроме этого, в списке тех, кто якобы вывозил Берия на гауптвахту, этот Холопов не числится, что опять-таки можно увидеть из приведенной выше цитаты Москаленко.

Или вот подробность из того же журнала: «Гораздо удачнее был разговор с упоминавшимся уже командиром ракетной базы. Взяв с меня обещание не называть его имени („Дети все-таки, понимаешь, внуки“), он рассказал о том, что случилось на самом деле: „Все рассказы о том, что Берию чин чинарем привязали к какой-то доске и потом расстреляли, – вранье. Ребята так ненавидели его, что не смогли довести до той доски, начали стрелять прямо на лестнице. Я их понимаю. Но отправлять его с такой кучей дыр в крематорий они не решились. Мне потом рассказывали, что кто-то предложил растворить труп в щелочи. Подходящая ванна была там же, в убежище. Щелочь принесли. Вот так трупа Берии и не стало…“.[350]

А комендант штаба ПВО, который по должности оборудование убежища знал лучше, чем кто-либо, на вопрос, где Берия обмывали, вспоминает по поводу тамошней «ванны» следующее: «Мыл я его в камере. Там воды не было. Я приходил утром с водой, приносил мыло, полотенце… Раз в десять дней устраивал ему „баню“, мыл в тазу». Так что «растворять» тело Берия было не в чем. Хижняк о том, куда дели тело Берия «после расстрела», «вспоминает»: «В Донской монастырь, в крематорий привезли… Всех через специальный люк бросили в печь».[351] Это «воспоминание», между прочим, говорит о том, что Хижняк никогда не был в технологических помещениях крематория и не знает, как устроены его печи.

Историки, журналисты и идиоты с детства таким рассказам свято верят. Но больше всего верят, конечно, известным своей святой правдивостью генералам. Убогий историк А. Антонов-Овсеенко по поводу расстрела Берия записал от них такую байку:

В какую из этих баек можно поверить? Только, пожалуй, в откровение упомянутого Холопова: «Мне дали дополнительный отпуск, орден Красной Звезды и деньжат подкинули». С наемными убийцами за убийство невинных расплачивались, хотя, как в таких случаях часто бывает, обещали им еще больше. П. Судоплатов вспоминает такой случай.

В том, что ареста и суда над Берия не было, убеждает и такая особенность этого дела, которая, возможно, не всем будет понятна.

В части ареста и казни высокопоставленных преступников у Правительства СССР опыт был огромный. Арестовывали, судили и казнили в свое время и секретарей ЦК (Кузнецова), и заместителей председателя Совета Министров (Вознесенского), и трех маршалов (Тухачевского, Блюхера, Егорова), и кучу министров, из которых только министров внутренних дел было трое.

Процесс, как говорится, был настроен и технология отработана. При этом сами члены Политбюро могли уцелеть только потому, что никогда следствие по делам изменников не перепоручали следователям или прокурорам. При аресте более-менее высокопоставленного чина все материалы его дела сначала рассматривались на заседании Политбюро, и далее ход следствия по его делу находился под постоянным контролем этого органа.

Скажем, детали дела Бухарина в его присутствии рассматривались даже на Пленуме ЦК.[353] Перед тем, как снять маршала Егорова с должности начальника генштаба РККА и перевести командующим Закавказским военным округом, ему на Политбюро дважды устраивали очную ставку с теми, кто показывал на Егорова как на заговорщика. Первый раз Егоров убедительно отказался, второй раз тоже, но эти оправдания Егорова уже не выглядели убедительно…[354]

Дело Вознесенского несколько раз рассматривали на Политбюро, и только потом его сняли с должности, потом его еще год не арестовывали – Политбюро все еще считало найденные Прокуратурой доказательства неубедительными. Политбюро рассматривало и доказательства его вины, полученные в ходе суда[355].

Детально и еще в ходе предварительного расследования контролировались все мало-мальски значимые уголовные дела. Скажем, дело о шпионской деятельности Еврейского антифашистского комитета трижды запрашивалось из МГБ на Политбюро и там трижды рассматривалось в подробностях. Затем член Политбюро Шкирятов лично выехал в следственный изолятор и там один на один расспросил каждого подследственного – все они подтвердили свой шпионаж. Только после этого Политбюро разрешило прокуратуре готовить обвинительное заключение и передавать дело в суд.[356]

После ареста министра МГБ Абакумова копии протоколов всех его допросов пересылались в Политбюро.[357]

И поймите, это ведь не только во имя правосудия и справедливости. Для Политбюро это была защита самих себя от огульного обвинения, от придурка прокурора, желающего сделать себе карьеру. А такие попытки постоянно появлялись.

Я упоминал об убийстве троцкистами Щорса в ходе гражданской войны. Непосредственным участником этого убийства был командир корпуса Дубовой: он замотал голову Щорса бинтами, чтобы никто не увидел, что пуля вошла в затылок; он не дал в последующем санитарке аккуратно перебинтовать голову Щорса перед тем, как положить его в гроб; он отправил тело Щорса с Украины в далекую Самару, где его и захоронили в могиле без памятника.

Так вот после того, как Сталин предложил троцкистам покаяться, Дубовой пришел к Ворошилову и «покаялся», что он с Лазарем Кагановичем состоит в одной антисоветской организации.[358] Не возьми Политбюро это дело в свои руки, Ежов смог бы к Дубовому найти еще сотню свидетелей троцкистской деятельности Кагановича, и Каганович был бы осужден. Не дураки же члены Политбюро! Не могли же не понимать тот же Каганович или Молотов, что если сегодня можно просто так арестовать члена Политбюро Берия, то завтра очередь может дойти и до них. Но вот Л. М. Каганович рассказывает Ф. Чуеву: «Я спрашивал у Молотова: «Были ли у тебя документы какие-нибудь насчет того, что он (Берия – Ю.М.) агент империализма»? Он говорит: «Не было». Таких документов нам не дали, и их не было. Так оно и было. На суде, говорят, были документы».[359]

Обратите внимание: ни Молотова, ни Кагановича в ходе «следствия Берия» не интересовало, в чем же его обвиняют. Это почему?! Документы по делу Ягоды читали, документы по делу Ежова читали, документами по делу Абакумова интересовались, а вот Берия им вдруг стал безразличен! Почему?

Да только потому, что когда они читали документы по делам Ягоды, Ежова и Абакумова, то те были живыми… А что толку читать документы, обвиняющие мертвого? Ясно же, что это филькины грамоты! Равнодушие членов Политбюро к «следствию и суду» над Берия являются доказательством того, что Берия не был арестован, а был убит.

Еще вот такой момент, думаю, более понятный. После «ареста» был произведен обыск в кабинетах Берия и его секретарей. От Совмина в обысках участвовал вышеупомянутый Д. Н. Суханов – помощник Председателя Совета министров СССР Г. М. Маленкова. Старый, «преданный делу партии коммунист», как водится. В. Карпов, который был с ним знаком, без колебаний пишет: «Ему можно верить».[360]

Так вот, этот партиец Суханов, которому «можно верить», в момент обыска обокрал Берия и его помощников. Поскольку украденное Сухановым подлежало конфискации, т.е. принадлежало уже не Берия, а государству, то в 1955 г., когда воровство Суханова вскрылось, партийцу дали 10 лет, и он вышел на свободу с чистой совестью и с уверенностью, что с тоталитарным режимом нужно бороться.

На следствии он признался в краже 8 пар наградных часов, золотого значка и облигаций секретаря Берия Ордынцева, похищенных им из сейфа Берия и сейфов его секретарей, – в том, что ему сумели доказать.[361]

А теперь задумайтесь – посмел бы он обворовать Берия, если бы тот на момент обыска был жив? Даже если бы Берия грозила смерть, но после суда? Ведь следователи обязательно расспросили бы Берия о его имуществе, поскольку имущество Берия требовалось конфисковать. Представьте, что Берия рассказал бы следствию о тех ценностях, которые хранились в его служебном сейфе и сейфах его секретарей. (Например, сберкнижку Берия вел и хранил у себя его адъютант Людвигов). А их нет. У следствия немедленно бы возник вопрос – кто делал обыск? А обыск делал Суханов. Такое воровство для Суханова было самоубийством, но он на него пошел. Почему?

Потому что помощник Маленкова уже знал, что Берия ни на следствии, ни на суде уже ничего не расскажет – ни о своем имуществе, ни о чем другом. А кинется административно-хозяйственная служба Совмина искать хранящиеся в сейфе Берия наградные часы и значок – спрашивайте у Берия, кому он их отдал! То есть такое наглое поведение Суханова имеет только одно объяснение – на момент обыска в кабинете Берия сам Берия был уже мертв, и Суханов это знал.

Чтобы не присваивать чужое, скажу, что уверенность в том, что Берия был убит, а не арестован, очень не нова. Даже сын Берия – Серго Берия – не первый, кто начал это утверждать. Первыми и сразу же после убийства об этом заговорили между собой в МВД. Ведь в МВД под руководством убитого по «делу Берия» Гоглидзе осуществлялась контрразведка в Армии. А это значит, что вся Армия была насыщена секретными агентами МВД, в том числе они наверняка были и в той группе «верных офицеров», которой командовал Москаленко. Но и без этих агентов дело было яснее ясного.

27 июня МВД узнало, что Берия арестован за заговор. Что это известие требовало от МВД? Правильно – немедленно арестовать всех заговорщиков. А как узнать, кто заговорщики? Правильно – допросить Берия и вытянуть из него все подробности. Вот оба зама министра МВД – Круглов (милиция) и Серов (органы госбезопасности) – бросились на гауптвахту, чтобы исполнить свой долг и допросить Берия. Но Москаленко в грубой форме их к Берия не допустил. Не поняв, они вместе с Москаленко поехали к Хрущеву, который в это время со всеми членами Президиума ЦК смотрел оперу «Декабристы». Москаленко пишет:

Тут, простите, не только работникам МВД, тут ежу станет понятно, что Берия уже мертв и допрашивать некого. Политбюро, которое боялось бы заговора Берия, не стало бы идти в полном составе на спектакль, на котором заговорщикам легко их всех уничтожить, не стало бы откладывать допросы Берия до 29 июня, когда из Киева приедет Руденко, не стало бы снимать с должности прежнего генерального прокурора. Но, кстати, тому же ежу стало бы понятно и другое – что свои догадки о судьбе Берия работникам МВД разумнее всего держать при себе.

Пришла пора исследовать мотивы, которые послужили причиной убийства Берия.

На первый план и немедленно выходят политические мотивы. Их все скрывают и скрыть не могут. Поэтому о мотивах говорят «в общем», не вдаваясь в подробности и как о чем-то очень аморальном, антигосударственном и антипартийном. Поскольку мотивам посвящена вся эта работа, то в данном месте мы на них не будем особо задерживаться. Просто повторим – Берия вносил в партию и общество идеи реорганизации партии и страны, которые были глубоко противны и всей партийной номенклатуре, и части государственной. Но эти идеи, безусловно, имели бы среди рядовых коммунистов успех, в связи с чем и возникла у номенклатуры ненависть к самим идеям и к Берия.

Но могли ли его тайно убить только за эти идеи? На мой взгляд, это исключено.

Во-первых, это были не те люди. Молотов, к примеру, вступил в открытую политическую борьбу идей очень давно, сразу же после отречения Николая II, когда в Петрограде еще не было не только Ленина, но и Сталина. Молотов был членом первого Совета, тогда еще сплошь состоявшего из эсеров и меньшевиков. Молотову чувство собственного достоинства не позволило бы уклониться от идейной борьбы, да еще и путем убийства товарища. То же можно сказать и о старом бойце с троцкистами – Кагановиче. То же можно сказать и о члене Политбюро с 1926 г. Микояне, о Ворошилове, который организовал первые части Красной Армии на Юге России в идейных баталиях с эсерами и анархистами.

Для них уклонение от честной идейной борьбы с Берия было равносильно признанию своей никчемности.

Во-вторых. Невероятно, чтобы убийство могло быть задумано в кругу 9-ти или более человек. Кто-то обязательно сообщил бы Берия, и тот бы принял меры безопасности. Если оно было задумано, то было задумано одним, максимум двумя членами Президиума ЦК. И эти члены руководствовались собственными мотивами. Их мотивы были их личной тайной, и о них, вероятнее всего, не все члены Политбюро даже догадывались.

Если говорить в общем, то Берия, вероятнее всего, знал либо догадывался о неком преступлении, которое совершили данные члены Президиума, но на то время вынужден был молчать. Но если бы его политические идеи возобладали в партии и в народе, то Берия вернулся бы к этому преступлению, и тогда этих людей сняли бы с должности членов Политбюро и понизили, не исключено, что и вплоть до 2 м под землю. То есть те, кто организовал убийство Берия, скорее всего, спасли себе жизнь.

Кто эти члены Политбюро? По моему мнению, Хрущев – это точно. Кто второй и был ли он – сказать трудно. В отношении Хрущева я исхожу в том числе и из следующего, неприятного лично для меня, момента.

Если вы присмотритесь к фамилиям основных действующих лиц – Москаленко, Руденко, Батицкий, – а также к тому, из какой республики СССР перебрались в Москву ряд других персонажей, включая Хрущева, то придется признать, что убийство Берия совершила «украинская мафия». Все эти люди очень старые и личные знакомцы Хрущева.

Когда я говорю «украинская мафия», то имею в виду не сплоченность по национальному признаку, как у евреев или итальянцев, а сплоченность под партийным руководителем Хрущевым, который большую часть своей карьеры провел на посту первого секретаря компартии Украины, а во время войны был членом военного совета фронтов, на которых воевали действующие лица этой трагедии. А в жизни всякое могло быть.

Скажем, за какую-то боевую операцию командующий фронтом полагал достаточным наградить данного генерала орденом Красной Звезды, а Хрущев как член военного совета фронта посодействовал просьбе земляка и тот стал Героем Советского Союза. Такое ценится и не забывается. А какой-то генерал мог под пьяную руку застрелить подчиненного, но Хрущев спас земляка от суда и штрафного батальона. А кто-то мог нахватать в Германии трофеев, и на него после войны могли завести дело за мародерство. А Хрущев весом первого секретаря мог это дело спустить на тормозах. А какой-то прокурор мог попасться на малолетней девочке, а кто-то мог за казенный счет построить себе дом и т.д. и т.п. Жизнь штука сложная, и дружба первого секретаря каждому нужна, тем более что он в любой момент может вспомнить уже забытый проступок или преступление.

А Москаленко стал Героем Советского Союза на фронте, где членом военного совета был Хрущев. Выше, в записи Антонова-Овсеенко, вы прочли, что Батицкий хвастался тем, что на фронте он «не одного мерзавца на тот свет отправил». Но ведь Батицкий на фронте служил не палачом при военном трибунале, а командиром дивизии и корпуса. Значит, отправлял он «на тот свет» подчиненных без суда, и сколько среди них действительно было «мерзавцев», трудно сказать. Серов был у Хрущева наркомом внутренних дел еще до войны, а в 1945 г. помогал Г. К. Жукову грабить немецкие банки и хранилища музейных ценностей, о чем ниже. После войны Жукова за это потаскали по партийным органам, его подельников по грабежу посадили, но Серова, друга Хрущева, чаша сия миновала. Я не хочу сказать, что все это как-то связано, но и тесная «дружба» в этой кампании могла быть не случайной.

Теперь пара слов об авантюризме Хрущева, т.е. о том, мог ли этот человек решиться на преступление? Тем, кто что-то о Хрущеве знает, доказывать его авантюрность нет необходимости. Тут ему можно вспомнить многое: и то, как он приказал при отступлении наших войск сжигать все посевы, уничтожать весь скот и птицу – т.е. обрекал остающееся в немецкой оккупации население на голодную смерть.[363] И то, как он авантюрно начал освоение Целины, как создал совнархозы, чтобы немедленно проявившаяся глупость мероприятия заставила снова их расформировать, как сажал кукурузу, как смело пошел на Карибский кризис. Смелости Хрущева помогала его крайне низкая культура. Шепилов, может быть, и со зла, утверждал, что Хрущев даже в короткой резолюции на документе умудрялся делать рекордное число ошибок. Тут положение образно можно обрисовать так: культурный человек прежде чем дотронуться до оголенного провода, 10 раз подумает, поскольку побоится электрического напряжения, а бескультурный схватит его без колебаний в силу того, что он про это напряжение ничего не знает.

Гротескным, анекдотичным аналогом Хрущева в наши дни, только более тупым и решительным, был Б. Н. Ельцин.

А Маленков, хотя и был в то время главой страны, судя по всему, был типичной аппаратной номенклатурой – сам решения боялся принимать. На него похож Горбачев, у которого хватило ума внедрить в жизнь СССР наставления Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. Поэтому мотором в деле убийства Берия, безусловно, был Хрущев, Маленков у него, скорее всего, был на подхвате и не представлял того, что Хрущев задумал.

Теперь, когда у нас есть круг подозреваемых, отложим на время мотивы и разработаем версию того, как Л. П. Берия был убит.

Хрущев, как говорится, человек простой, и вряд ли он стал выдумывать затейливые планы, он, вероятнее всего, действовал просто, а простое, как известно, чаще всего и гениальное.

Наверняка он исходил из того, что все члены Президиума ЦК – это умственные и моральные сироты. После смерти Сталина они лишились того, кто им сопли подтирал. Любой руководитель обязан лично решать любые вопросы по своей организации, как бы тяжелы они ни были и какая бы ответственность за это ни наступала. А Сталин был вождем уже лет 20, и высшая иерархия СССР приспособилась все тяжелые вопросы носить для решения ему, снимая с себя, таким образом, ответственность за ошибки при решении.

Георгий Димитров описал в дневнике, как к концу праздничного обеда 7 ноября 1940 г. у Сталина, хозяин, начав заключительный тост, вдруг резко заявил о присутствующих членах Политбюро и Правительства СССР, что никто из них не хочет учиться, никто не хочет работать над собой, что Сталин сам должен заниматься всеми вопросами в государстве. Он говорил: «Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения (вы знаете, как я это могу). Так ударю по толстякам, что все затрещит. Я пью за тех коммунистов, за тех большевиков – партийных и беспартийных (беспартийные большевики обычно менее самодовольны), которые понимают, что надо учиться и переучиваться».[364]

Не в коня корм – зачем им учиться, если как и что делать можно узнать у Сталина, а главное – и ответственность за результат его решения тоже ляжет на него? Но в итоге квалификация Сталина как руководителя непрерывно росла, а квалификация членов Политбюро непрерывно падала. Теперь любым тяжелым вопросом их можно было легко ввести в замешательство. Кроме этого, паника и замешательство наиболее просто вызываются нехваткой времени для нахождения нужного решения.

Таким образом, Хрущеву надо было поставить Президиум ЦК в условия нехватки времени для решения подсунутого им тяжелого вопроса и, в момент перебора членами Президиума вариантов тяжелых решений, подсунуть им для принятия «легкое» решение. Обрадованные, они его коллективно примут, не подозревая, что это решение должно закончиться нужным Хрущеву результатом – смертью Берия. А уже после этого им некуда будет деваться – они сами станут соучастниками убийства.

Моя версия убийства Берия базируется на очень старой сплетне. В. Карпов ее излагает так:

Хочу обратить внимание, что такой подвиг, как упомянутое предупреждение Президиума ЦК о «заговоре Берия», до сих пор никак не отмечен, не награжден и даже не имеет автора. Странно, не правда ли? Особенно если сравнить с тем, что орденами и деньгами были осыпаны все те, кто просто околачивался возле бункера в штабе ПВО МВО, где, по легенде, содержался до суда Берия.

Но немного раньше В. Карпов, который, как обычно, не понимает, о чем пишет, называет и «претендентов»: «Берия спешил, он понимал, что долго все это в тайне не сохранится. И он не ошибся, нашлись честные люди вроде Строкача и Барсукова, которые сообщили Хрущеву о готовящемся перевороте».

Строкач

Так вот, Строкач был начальником управления МВД Львовской области и, по той старой сплетне, именно он предупредил о «заговоре Берия». Я еще мальчишкой запомнил подслушанный разговор отца с товарищем об этой сплетне и потом пересказывал ее своим приятелям, поэтому помню ее в таком варианте.

Что в этих сплетнях интересно? Упоминание о театре и о Львове. Интересно то, что эта сплетня упорно приписывает раскрытие заговора Строкачу, а все официальные герои подавления «путча Берия» упорно Строкачу в этом отказывают. Жукова к героям приплели, а реального героя знать не хотят? Почему?

Но сначала пара слов о сплетнях вообще. Мой директор, очень умный руководитель, требовал, к примеру, от помощника, чтобы тот собирал все сплетни о заводе и рассказывал ему. Почему? Потому, что за сплетней всегда кроется что-то реальное, порой не такое, как в сплетне, но, тем не менее, достаточно важное, чтобы начать принимать меры. Скажем, прошла сплетня, что такой-то начальник цеха украл автомашину труб. В реальности может оказаться, что он законно выписал 40 м труб для дачи, но раз есть сплетня, то ее следует немедленно проверить, поскольку когда этим делом займется прокуратура, то можно и опоздать.

Говорят, что идеальная ложь та, в которой лжи всего 1%. А в любой сплетне всегда есть и немного правды. Вот, скажем, В. Карпов глубокомысленно выдает сплетню о маршале Кулике:

Тут бы Карпову, пересказывая эту сплетню, и попробовать пошевелить извилинами – зачем Кулику надо было снимать сапоги, если сапоги – это и есть крестьянская обувь? На самом деле, как разобрался историк Зенькович, Кулик вышел с группой офицеров одетый так, как одевались генералы и нашей, и немецкой армии, если они были в районах, где их мог увидеть противник. Поверх маршальской формы на Кулике был надет комбинезон. Но, как видите, какая-то доля правды даже в этой сплетне все же есть: Кулик на виду у немцев не щеголял красными лампасами на галифе и шестью орденами со звездой Героя на груди.

Поэтому и в сплетне о Строкаче из Львова есть что-то реальное, но, повторяю, на вопрос о том, кто ее распустил, можно ответить определенно – не Хрущев! Более того, в своих воспоминаниях Хрущев делает все, чтобы роль Строкача свести к роли безобидной жертвы Берия. Хрущев надиктовал в своих воспоминаниях:

Во-первых, Хрущев нагло врет. С 1946 г. по 1953 г., т.е. все время, когда Хрущев был на Украине то первым секретарем ЦК КП(б)У, то председателем Совмина Украины, Строкач был у него министром внутренних дел, и лишь с приходом Берия в МВД СССР Строкач был снят с этой должности и отправлен во Львов. Тут мы тоже видим «украинскую мафию» – очень близкого знакомца Хрущева.

Во-вторых. Как видите, Хрущеву очень надо внушить нам мысль, что Строкач Президиум ни о чем не предупреждал. А зачем это надо Хрущеву, почему он вообще потратил время, чтобы об этом Строкаче писать? Ну и предупредил Строкач, что Берия требует материалы на партийных работников. Так ведь сам Хрущев пишет, что дело против Берия было затеяно, в том числе, и поэтому. Зачем он «отмазывает» Строкача от этого? Зачем Хрущеву надо, чтобы мы дело Берия не связывали со Строкачем, который тоже и, видимо, очень кстати «умер уже». Поэтому займемся этой цитатой из Хрущева подробнее.

В чем суть дела со Строкачем? От него начальник потребовал материалы агентурных наблюдений за партийными работниками. Но ведь сбор этих материалов – служебная обязанность Строкача! Партработники находились под наблюдением МГБ как до 1953 г., так и после, несмотря на вопли по поводу того, что Берия, дескать, хотел установить контроль МВД над партией. Хрущев повопил, но этот контроль не отменил, более того – только ужесточил, поставив на постоянное подслушивание МВД телефоны обкомовских работников.

Получается, что старый знакомый Хрущева по Украине, генерал Строкач, пришел к Хрущеву просто пожаловаться на то, что Берия снял его с должности (а Берия его снял и со следующей должности) «всего лишь» за отказ исполнять служебные обязанности? Обязанности, о которых Хрущев знал и которые с ним как с секретарем ЦК согласованы?

А почему тогда Хрущев ничего не упоминает о других жалобщиках на Берия, ведь в связи с объединением под руководством Берия двух министерств (МГБ и МВД) сотни генералов и полковников были освобождены от привычных кресел. Они что – не жаловались на несправедливость? Нет, тут, с этим Строкачем, что-то нечисто. Тем более, Хрущев предпринимает прямо-таки героические усилия, чтобы отвлечь наше внимание от него. Ведь остается вопрос: если донос Строкача в деле Берия ни при чем, то тогда в связи с чем возникло «дело Берия», в связи с чем засуетился Президиум ЦК?

Хрущев это поясняет так.

Вы поняли? Оказывается, дело против Берия было начато потому, что Н. С. Хрущев внезапно вспомнил о честнейшем человеке Каминском (санкцию на арест и «бесследное исчезновение» которого в 1939 г. дал секретарь Московского горкома Хрущев Н. С.), который 15 лет назад сказал, что 35 лет назад Берия работал в мусаватистской контрразведке. (Чего Берия никогда и не скрывал, поскольку работал там как разведчик большевиков, о чем писал во всех своих биографиях). Это же надо было Хрущеву нагородить столько чепухи единственно, чтобы отвести нам глаза от того, кто сделал донос! Сплетня привязывает именно Строкача к раскрытию заговора, а Хрущев пытается нам доказать и неубедительно, и довольно глупо, что Строкач тут ни при чем. А если мы на этой сплетне построим нашу версию событий, раз уж Хрущев так хочет, чтобы мы этого не делали? Что получится?

Я вижу это так. Берия упорно проводил в умы свою идею о реорганизации власти («хочет свергнуть Политбюро» – как говорил Каганович) и это очень не нравилось Президиуму ЦК. Но в этом Президиуме у Хрущева были особые основания бояться укрепления авторитета Берия, о чем позже.

И тут к нему приходит снятый с должности начальник управления НКВД Львовской области Строкач с жалобой на наказание. Предположим, что Хрущеву уже приходилось помогать Строкачу и тот ему «обязан». Хрущев жалобу Строкача на Берия поддерживает, более того, говорит, что Берия вообще ведет себя как-то подозрительно. И спрашивает, – а не понял ли Строкач так, что в той, наверное, пьяной ругани, которую Берия в телефонном разговоре обрушил на Строкача, говорилось о том, что, дескать, Политбюро в последний раз в субботу 27 июня послушает оперу «Декабристы», а потом узнает, каковы декабристы бывают на самом деле? Что Строкач, по словам Берия, единственный дурак, а остальные начальники управлений в субботу выполнят небольшую работу и Строкач вместе со своим любимым секретарем обкома будет «стерт в лагерную пыль»?

Думаю, Строкач понял, что Хрущев ему предлагает сфальсифицировать донос на Берия. Но что Строкач терял? Разговор телефонный, Берия крыл его матом, Строкач мог понять его как угодно. Берия будет отрицать, но где свидетели? И даже если они найдутся, то можно прикинуться дурачком и стоять на своем. Ну, может, как-то накажут, но ведь Берия Строкача все равно с работы уже уволил, а Хрущев может работу найти еще и получше.

Да, – подтвердил смышленый Строкач. – Действительно, ему вспоминается, что Берия был пьян и что-то говорил про спектакль, на котором будет все Правительство СССР.

Не может быть! – пугается Хрущев. – Ведь это же очень важно! Не может ли Строкач рассказать об этом разговоре на Президиуме ЦК, а если потребуется, то и на очной ставке с Берия? А как же! – соглашается Строкач. – Это мой долг коммуниста.

И вот на заседании Президиума ЦК в отсутствие Берия Строкач рассказывает об этом телефонном разговоре. Как к этому должны отнестись Молотов, Каганович, Ворошилов, Микоян, Булганин, Сабуров и Первухин? Ведь они не знают, что этот донос сфабрикован Хрущевым. У них немедленно должно возникнуть два вопроса: действительно ли Берия решился на заговор и реальность осуществления заговора.

Ведь Берия не стесняясь проводил в умы людей идею о том, что страной должна руководить Советская власть как в центре, так и на местах, как в Конституции записано, а партия должна быть идеологическим органом, который ведет пропаганду и обеспечивает исключительно с ее помощью, чтобы депутаты Советов всех уровней были коммунистами. Берия предлагает восстановить действие Конституции СССР в полном объеме, его лозунг – вся власть Советам! Но пока Берия действует исключительно в сфере идей, то это для партноменклатуры неприятно, но не страшно, – имея власть, она подберет таких депутатов Верховного Совета и так их проинструктирует, что идеи Берия могут и не пройти. А вот если Берия в центре и на местах не даст секретарям обкомов и ЦК руководить выборами и Съездом, то тогда какое решение примут депутаты?

Перед Президиумом ЦК должна была немедленно обозначиться идея заговора: арест президиума ЦК, секретарей обкомов, созыв сессии Верховного Совета, выступление на ней Берия с докладом обо всех негативных сторонах вмешательства партноменклатуры в дела Советов и принятие закона, запрещающего партийным органам давать указания органам Советской власти. Реальность успеха в таком заговоре была очень велика!

Но это было незаконно – арест партноменклатуры был преступлением. Поэтому главный вопрос, который встал перед Президиумом ЦК, – решился ли Берия на это, действительно ли он подготовил заговор?

Как решать подобные вопросы, Президиум ЦК знал прекрасно: слава Богу, не один заговор разоблачили, и не одного заговорщика. В таких случаях прежде всего надо убедиться, враг ли Берия, после чего снять Берия со всех должностей, арестовать, назначить в МВД преданного человека, разыскать и арестовать остальных заговорщиков.

При наличии доноса в его правдивости всегда убеждались одним и тем же способом – очной ставкой доносчика с подозреваемым. Доносчик есть, но как пригласить к нему на очную ставку Берия? При наличии времени можно было бы устроить очную ставку на очередном заседании Президиума ЦК, на которое Берия пришел бы, ни о чем не подозревая. Но с 17 июня Берия был в Германии на подавлении мятежа. Вернуться из Берлина он должен был как раз накануне премьеры оперы «Декабристы» – накануне «начала захвата власти». Можно было бы его пригласить на какое-либо внеочередное заседание Президиума, но он мог заподозрить неладное и не придти, сославшись на какую-либо уважительную причину, скажем, на острый приступ радикулита. Положение усугублялось тем, что было непонятно, кому можно доверять в МВД.

Президиум без Сталина попал в тяжелое положение – доноса, да еще такого невнятного, мало, чтобы снять Берия с должности и запросить у генерального прокурора ордер на арест, а время неумолимо уходит.

И тут Хрущев предлагает простое и эффективное решение – Берия надо куда-нибудь заманить, там задержать, приехать членам Президиума вместе со Строкачем и провести очную ставку. Если донос окажется клеветническим, то извиниться перед Берия, и он, узнав, в чем дело, поймет и не будет обижаться. Если же Берия не сможет оправдаться, то тогда, не отпуская его, снять с должности, получить у генпрокурора ордер и т.д.

Хрущев находит и куда заманить Берия. Берия на тот момент не только отвечал за строительство комплекса зенитных ракет в системе ПВО Москвы, но и передавал этот комплекс сам себе – из МВД, как министр МВД, себе, как зампреду Совмина. То есть если старый сослуживец Хрущева, на тот момент командующий ПВО Московского военного округа, генерал-полковник Москаленко пригласит Берия к себе в штаб, то это не вызовет у Берия подозрения. Более того, сын Берия Серго Берия – конструктор зенитных ракет и тоже тесно работает со штабом ПВО. Можно отцу напустить туману, что с сыном неприятности почти уголовного характера (допустим, изнасиловал кого-либо) и нужно срочно приехать, чтобы замять дело до того, как вмешается прокуратура. О таких вещах по телефону не говорят, и Берия в тревоге за единственного сына безусловно приедет.

А Москаленко дать письмо для Берия, которое подписать всем членам Президиума и в котором объяснить Берия ситуацию, объяснить, зачем его задержали, и попросить не оказывать никакого сопротивления генералу Москаленко и его людям, поскольку генералу разрешено в таком случае применить силу вплоть до силы оружия (это в таких случаях стандартная формулировка).

Если Берия не враг, то он подождет безо всяких обид 20-30 минут, пока в штаб ПВО подъедут члены Президиума ЦК со Строкачем.

План прекрасен. Прекрасен тем, что Президиум показывает Берия свою «физическую» силу, а это, как вы чуть дальше увидите, было для членов Президиума очень важно. И Президиум ЦК вызывает Москаленко (о чем Москаленко пишет), дает ему документ и инструкции, Москаленко готов выполнить задание партии.

Наступает 26 июня, все идет по плану. Москаленко звонит Берия, тот едет в штаб ПВО, Президиум тоже готов туда выехать, но звонит Москаленко и сообщает, что сначала все шло хорошо, Берия прочел документ, выругался, сказал: «Черт с ними, с дураками. Вызывайте Президиум и Строкача, а я пока просмотрю бумаги». Раскрыл портфель и вдруг выхватил из него пистолет. Генерал Батицкий, который в момент задержания также был с пистолетом в руках, автоматически выстрелил, и Берия убит наповал.

Антисоветчик Авторханов собрал в своей книге все слухи, ходившие об «аресте» Берия на Западе.

«Хрущев неоднократно рассказывал своим иностранным собеседникам, особенно коммунистическим функционерам, как Берия был арестован и убит. Непосредственными физическими убийцами Берия у Хрущева в разных вариантах рассказа выступают разные лица, но сюжет рассказа остается один и тот же. Согласно одному из рассказов, конец Берия был такой».

Далее идет стандартный рассказ об «аресте» генералами Берия на Президиуме ЦК. Но конец отличается от того, который общепринят у историков СССР и России.

«Теперь, рассказывал Хрущев, мы стали перед сложной, одинаково неприятной дилеммой: держать Берия в заключении и вести нормальное следствие или расстрелять его тут же, а потом оформить смертный приговор в судебном порядке. Принять первое решение было опасно, ибо за Берия стоял весь аппарат чекистов и чекистские войска и его легко могли освободить. Принять второе решение и немедленно расстрелять Берия у нас не было юридических оснований. После всестороннего обсуждения минусов и плюсов обоих вариантов мы пришли к выводу: Берия надо немедленно расстрелять, поскольку из-за мертвого Берия бунтовать никто не станет. Исполнителем этого приговора (в той же соседней комнате) в рассказах Хрущева выступает один раз генерал Москаленко, другой раз Микоян, а в третий раз даже сам Хрущев. Хрущев подчеркнуто добавлял: наше дальнейшее расследование дела Берия полностью подтвердило, что мы правильно расстреляли его.

Т. Витлин в своей монографии о Берия пишет:

«Трудно сказать определенно, был ли он расстрелян Москаленко или Хрущевым, задушен Микояном или Молотовым при помощи тех трех генералов, которые схватили его за горло, как об этом тоже говорилось. …Поскольку Хрущев пустил в ход несколько версий о смерти Берия и каждая последующая разнится от предыдущей, трудно верить любой из них». (Th. Wittlin Commissar, р. 395)[368]

Да, трудно, но во всех этих версиях, как видите, Берия убивают сразу и никакого суда над ним не проводится. Иностранные собеседники это не члены родного ЦК и сограждане, их в туфту с судом над Берия невозможно было заставить поверить, и Хрущев вынужден был выдавать им легенды, более похожие на правду.

Возникает вопрос – а может, действительно все остальные члены Президиума ЦК так ненавидели Берия, что, образно говоря, набросились и задушили его, т.е. санкционировали Москаленко и Батицкому его убийство? Нет, и как убийцей, Хрущевым остается только восхищаться, если бы убийством можно было восхищаться.

Прежде, чем представить вам следующий документ, надо сказать пару слов о технике проведения заседаний Политбюро (Президиума) ЦК.

Собирались все или большинство членов Политбюро. Секретарь ЦК готовил перечень вопросов для решения, и их могло быть несколько десятков. Вопрос обсуждался членами ЦК, принималось решение (резолюция) и переходили к следующему вопросу, а черновик резолюции по уже рассмотренному вопросу поступал техническим секретарям, которые тут же печатали резолюцию на машинке. В конце заседания Политбюро отпечатанные решения в уже окончательном виде снова поступали на рассмотрение, их перечитывали, соглашались с окончательной редакцией и секретарь ЦК их подписывал. Такая организация заседаний позволяла рассмотреть очень много дел очень быстро – сегодня вопрос мог поступить в Политбюро и сегодня же решение по нему отправлялось его исполнителям.

Но тут такой вопрос. Если секретарь ЦК, который пишет черновик резолюции (а таким секретарем с довоенных времен был Маленков), будет писать его прямо на заседании Политбюро, то все остальные члены Политбюро должны будут ждать, пока он напишет, и этим терять время. Поэтому Маленков черновики решений готовил заранее, а на заседании он их только правил, если мнение Политбюро расходилось с его проектом решения. Это занимало секунды, и он тут же передавал черновик для оформления решения. По правилам секретного делопроизводства, когда текст решения Политбюро отпечатан, то черновики, копирка и лента пишущей машинки уничтожались.

Однако если вопрос, черновик решения которого Маленков готовил, вообще не рассматривался на Политбюро или Президиуме, то Маленков уносил черновик к себе, и эти черновики оседали в его личном архиве. Когда Хрущев спихнул с должности и Маленкова, то люди Хрущева «почистили» архив Маленкова на предмет уничтожения компромата на шефа, но на тот документ, что вы сейчас рассмотрите, они не обратили внимания. А он интересен. Это тезисы выступления Маленкова на том заседании Президиума 26 июня 1953 г., на котором должен был быть рассмотрен вопрос о Берия, и черновик решения Президиума по этому вопросу. Само собой, раз этот черновик попал в архив Маленкова, то значит не было и рассмотрения дела Берия на Президиуме, а это еще одно доказательство того, что нам и так уже понятно.

В этом документе в квадратных скобках дописаны сокращенные слова, подчеркивания сделаны Маленковым, а шрифтом выделены те слова, которые Маленков дописал на полях.

Из этого документа мы можем увидеть суть претензий к Берия членов Президиума.

Они недовольны, что все, что они делают, становится известно МВД, поэтому хотели бы сами определять, чьи телефоны подслушивать, а чьи нет. Хотели бы иметь охрану, которая бы подчинялась тому, кого охраняют (а то к любовнице шмыгнешь, а охрана доносит по службе). В целом же претензия в том, что номенклатуре партии не нравится, что следящий за всеми орган – МВД – подчинен Совету Министров СССР (Берия им руководит и Берия он подчинен как заму председателя Совмина). Номенклатура хотела бы, чтобы МВД подчинялся ей – ЦК.

Как видите, максимум, чего хотел добиться глава СССР – это забрать у Берия МВД, поскольку перед пунктом 5-б уже стоит знак вопроса. То есть Маленков не был уверен, придется ли о снятии Берия с поста зампреда Совмина говорить. Это зависело от очной ставки Строкача с Берия. Надо полагать, что если бы Строкач оказался убедительным, то тогда стал бы вопрос и об освобождении Берия с поста зама и назначении его министром нефтяной промышленности.

(В каком-то смысле это была традиция. Предшественников Берия (Ягоду, Ежова) на время следствия по их делам назначали министрами (наркомами) второстепенных министерств).

Но в любом случае в черновике Маленкова по вопросу Берия и намека нет даже на его арест. А ведь это невозможно, если бы, как это следует из легенды, он давал команду Жукову и Москаленко подготовиться к аресту.

Поскольку Маленков был главой СССР и он лично готовил решение и главное выступление (в которых нет и намека на криминал со стороны Берия), то можно с уверенностью сказать, что кроме Хрущева, никто из членов Президиума и не собирался предпринимать против Берия каких-либо мер, связанных с его арестом. И когда Москаленко им сообщил, что Берия убит, это для них наверняка было как снег на голову.

Ай да Хрущев!

Так и наступило для Президиума ЦК время решения тяжелых вопросов, а Сталина с ними уже нет. Что прикажете делать?

Как представляется сейчас, лучшим решением было бы сказать правду, но надо поставить себя и на место членов Президиума ЦК, да и членов ЦК.

Авторитета, сравнимого со сталинским, у них нет. Если сказать, что они по ошибке убили одного из виднейших государственных деятелей СССР, то что будет и с тем авторитетом, что у них есть? Кому нужны будут их оправдания? Центральный комитет КПСС заменить их не сможет по простой причине – это так сразу не делается, на высокие должности кадры втягиваются постепенно, под присмотром старших товарищей. Произойдет обрушение авторитета высших партийных органов в глазах всей страны. Люди будут говорить, что членам Президиума не нужен никакой коммунизм, что они за свои кормушки готовы поубивать друг друга.

Еще хуже обстояло дело за рубежом. Авторитет сталинского СССР креп изо дня в день. Росло число компартий и их численность, освобождающиеся от колониальной зависимости страны становились союзниками СССР и сторонниками социалистического пути развития. И вдруг объявить, что Берия убит?!

Да ведь вся капиталистическая пресса немедленно съест СССР с потрохами, объявит, что и после смерти Сталина его последователи укрепляют тоталитарный режим и в драке за власть уже не стесняются просто убивать друг друга безо всякого суда.

Надо же понять, что это сегодня, после почти полувека клеветы, Берия, наконец, выглядит монстром, на фотографии которого страшно смотреть. Но он ни в коей мере не выглядел так в 1953 г., ни внутри страны, ни, тем более, за рубежом. Когда в конце 1945 г. он ушел из НКВД заниматься атомными проблемами, на Западе газеты об этом писали так:

Узнав об убийстве Берия, Запад немедленно сделал бы из него героя демократии. Запад вспомнил бы все – и то, что именно Берия в 1938 г. остановил ежовский террор, и то, что именно при нем началась реабилитация и освобождение невинно осужденных, и то, что по его инициативе прошла амнистия в 1953 г., а еврейская пресса тут же вспомнила бы, что это при нем были освобождены (вместе с другими) евреи по «делу врачей». Запад поднял бы такой вой, что из западных компартий толпами бы побежали коммунисты, а развивающиеся страны стали бы переориентироваться на США.

Кроме этого, ведь не нашел разрешения и вопрос по доносу Строкача – был заговор или нет? Похорони Берия у Кремлевской стены, а вдруг выяснится, что он все же заговорщик?

Вот эти тяжелейшие вопросы обрушились на Президиум ЦК, и тот, отучившись принимать на себя ответственность, пошел по обычному бюрократическому пути – по пути оттягивания решения в надежде, что вопрос как-нибудь решится сам собой. Таким оттягиванием вопроса была легенда о якобы аресте Берия.

Казалось бы, очевиден мотив ареста – донос Строкача. Но им невозможно было воспользоваться, более того, об этом доносе требовалось как можно глубже забыть.

Во-первых, если речь шла об уже назначенном на следующий день перевороте, то значит, заговор был полностью оформлен и в него вовлечена как минимум половина руководителей МВД в областях и республиках. Чтобы подтвердить донос Строкача, их надо было арестовать вместе с Берия. Но ведь для этого не было ни малейшего повода, кроме того, липовые аресты и липовые дела вызвали бы возмущение местных партийных организаций, а они в сталинское время были самостоятельны и Москва им далеко не всегда была указом.

Скажем, в 1954 г. Президиум ЦК решил предложить Съезду Компартии Казахстана избрать первыми секретарями ЦК КП Казахстана П. К. Пономаренко и Л. И. Брежнева. Причем сам Президиум не очень верил, что казахстанцы этих варягов изберут, т.е. был не способен повлиять на делегатов Съезда в Казахстане. Но благодаря умному подходу к делу Пономаренко, сумевшему использовать родоплеменные разногласия в Казахстане, их избрали. Пономаренко вспоминает о своем докладе Хрущеву:

«Звонили в Москву.

– «Как, прокатили?» – сразу же тревожно спрашивает Хрущев.

– Нет, Никита Сергеевич, прошли единогласно.

– Не может быть!

– Но они же сами считали.

– Не ожидал и от всей души поздравляю вас, – кричит в трубку секретарь ЦК партии».[371]

При сталинской самостоятельности местных парторганизаций массовые аресты невиновных начальников МВД по стране в то время были исключены. Президиуму надо было представлять дело так, что заговор находится в самом начале своего формирования.

Вторая причина, по которой донос Строкача не подходил. Что такое заговор в принципе? Это сила, которая должна смять силу государственных органов власти. Для этого государственные органы власти следовало обезглавить, чтобы внести в них замешательство.

Прежде всего, заговорщикам необходимо арестовать либо убить Генерального прокурора, чтобы затруднить прокуратуре выписывать ордера на арест заговорщиков. То же самое следовало сделать с командующим правительственными войсками и с начальником правительственной охраны. То есть если бы Берия действительно захватывал власть, то он немедленно заменил бы: Генерального прокурора СССР Сафонова, командующего Московским военным округом генерал-полковника Артемьева, начальника правительственной охраны генерал-майора Кузьмичева.

Так вот, президиум ЦК, «подавляя заговор Берия», немедленно снял с должности Генерального прокурора Сафонова, послал на учения в Смоленскую область генерал-полковника Артемьева (а вслед за ним телеграмму, что тот снят с должности), арестовал генерал-майора Кузьмичева. Как вам нравится такое «подавление заговора»? Причем, ни тогда, ни после этим людям не было предъявлено обвинение в участии в «заговоре Берия».

И эти меры Президиум ЦК был вынужден принять, поскольку старый, сталинский Генеральный прокурор не выписал бы ордер на арест мертвого Берия, да еще и возбудил бы дело против его убийц. Москаленко мог всех выгонять из штаба ПВО и не подпускать никого к бункеру, в котором якобы содержался арестованный Берия. Но он не мог не пускать своего прямого начальника – командующего Московским военным округом, а тот, видимо, не стал бы участвовать в этом преступлении. А генерал-майор Кузьмичев, отвечающий за жизнь членов правительства СССР, видимо, был не согласен на непонятное исчезновение Берия и охранявших Берия своих подчиненных.

(Как сообщил историк Н. Зенькович, вся охрана Берия была арестована, а когда телохранителей несколько месяцев спустя все же выпустили из тюрьмы, то они оказались молчаливыми и перепуганными на всю оставшуюся жизнь).[372]

Так что донос Строкача надо было забыть навсегда и его забыли, осталась только сплетня и неуклюжая болтовня Хрущева о каком-то ископаемом Грише Каминском.

Главный этап, который должен был пройти Президиум ЦК – это убедить Пленум ЦК согласовать версию о преступности Берия и о его аресте. Сделать это оказалось не сложно. Если бы речь шла о ком-то другом, то Центральный Комитет КПСС, собравшийся на Пленуме 2 июля 1953 г., возможно, и не согласился бы с Президиумом. Но речь шла о человеке, вознамерившимся передать власть от них – членов ЦК – Советам. Как бы ни красив был этот лозунг, но вряд ли он был по душе членам ЦК, с комфортом разместившимся на номенклатурных должностях.

А во-вторых, Хрущев показал членам ЦК еще и морковку, которую те тоже не смогли не заглотить. Дело в том, что ОГПУ, НКВД, МГБ, МВД и далее КГБ следили за партийными и государственными функционерами и докладывали о них в ЦК. Это была государственная практика, все о ней знали и официально одобряли. Но, положа руку на сердце, кому из тех, за кем следят, это может понравиться?

Вот, к примеру, в 1945 г. уполномоченный НКВД – НКГБ СССР по Литве Ткаченко пишет в Москву обзор того, как работают в Литве партийные и советские органы.

«Выступления т. Суслова (М. А. Суслов был в это время председателем Бюро ЦК ВКП(б) по Литве, т.е. контролировал ситуацию в Литве от имени партии) на пленуме ЦК (Литвы) и различных совещаниях носят больше наставительный характер. К этим наставлениям и речам местные руководители так уже привыкли, что не обращают на них внимания и выводов для себя не делают.

…Лично т. Суслов работает мало. Со времени организации Бюро ЦК ВКП(б) около половины времени он провел в Москве, в несколько уездов выезжал на 1-2 дня, днем в рабочее время можно часто застать его за чтением художественной литературы, вечерами (за исключением редких случаев, когда нет съездов или совещаний) на службе бывает редко».

Ну и надо было будущему «главному идеологу» КПСС застойного периода М. А. Суслову, чтобы о нем так доносили в ЦК? А ведь Суслов еще и считался «тружеником, отдающим все силы на службу партии», а что же писать об остальных? Народ убеждают, что партийные вожди «горят на работе», а в архивах и личном деле о них оседают такие сведения?

И когда Хрущев на пленуме обвинил Берия в том, что тот, дескать, усилил слежку за номенклатурой и таким образом захотел стать над партией, то у членов ЦК отношение к Берия не могло не ухудшиться, и решение об его аресте уже не казалось чрезмерным. Возможно, члены Президиума ЦК сообщили правду ряду членов ЦК, но те ведь тоже были государственные деятели и их также легко было убедить, что разглашать это дело нельзя. В любом случае сотни бывших товарищей Берия, которые либо знали правду, либо догадывались о ней, согласились ее замолчать. И какими бы государственными интересами они ни прикрывались, но они Берия предали и сами это понимали.

От этого и возникла потребность как можно сильнее унизить Берия, слепить из него образ сверхнегодяя даже для самого себя, чтобы факт подлого предательства стал как бы вынужденным – дескать, как же можно было с ним так не поступить, если он такой мерзавец?

Повторю, подобное явление мы видели и в наши дни – наиболее ярыми клеветниками коммунизма вдруг оказались не заграничные диссиденты, не те, кто сидел в тюрьме за антисоветскую пропаганду, а «самые верные делу коммунизма» члены КПСС. Те, кто под видом служения коммунизму обжирал советский народ на различных номенклатурных должностях: Б. Ельцин (член Политбюро ЦК КПСС), А. Яковлев (член Политбюро ЦК КПСС), Г. Бурбулис (преподаватель марксизма-ленинизма), Е. Гайдар (зам. главного редактора главной газеты КПСС), Юшенков (замполит) и т.д. и т.п. Так чего уж тут удивляться, что Берия предали и поливают грязью почти все?

И наконец. Я позвонил последнему оставшемуся в живых члену тогдашнего ЦК Н. К. Байбакову. В ходе разговора по техническим вопросам я спросил его, помнит ли он июльский 1953 г. Пленум ЦК. Когда Николай Константинович его вспомнил (ему 90 лет), я неожиданно задал ему вопрос: «Знали ли Вы на Пленуме, что Берия уже убит?» Он быстро ответил: «Нет, я тогда ничего не знал», – но затем, после заминки, сказал: «Но факт в том, что он оказался убитым».

Наверное сотни, если не тысячи участников тех событий либо знали, либо понимали, что произошло на самом деле, но все они встали перед дилеммой: либо сказать правду и быть немедленно убитым хрущевцами, либо смолчать, но смолчав, они сами становились соучастниками убийства и дальше уже вынуждены были молчать или врать, скрывая собственное соучастие.

Остается еще один вопрос. В том, что Берия был убит, а не арестован, сомнений нет. Ясен и его убийца – маршал, а в то время генерал-майор П. Ф. Батицкий и пособник убийцы, маршал, в те годы генерал-полковник К. С. Москаленко. Ясны они потому, что они сами факт этого не отрицают, отрицают только то, что они убили его не по приговору суда.

Интересен вопрос – а могли ли они действительно убить Берия случайно? Не умышленно?

Давайте взглянем на этих убийц немножко повнимательней.

Москаленко во время войны командовал армиями, но в том, что он в 1953 г. командовал артиллерийским родом войск – ПВО Московского военного округа – нет ничего удивительного. Еще до войны он окончил артиллерийскую академию и войну встретил командиром артиллерийской бригады.

А вот с Батицким дело сложнее. Он чистый пехотинец и командовал во время войны только пехотными соединениями – стрелковыми дивизиями и корпусом. В 1949 г. он окончил Академию Генштаба и по идее должен был получить должность начальника штаба общевойсковой армии или должность в штабе округа. Либо командную должность в общевойсковых соединениях или объединениях. Но в 1953 г. он, пехотинец, почему-то осел в штабе артиллерийского объединения – стал начальником штаба ПВО Москвы, при том, что после войны, в связи с сокращением Армии, боевых генералов всех родов войск было с избытком.

Вопрос: «Куда деть после войны 3 тысячи генералов?» – начал занимать Управление кадров РККА еще летом 1944 г. Предлагалось: увеличить в мирное время число дивизий за счет сокращения численности их личного состава до 4 тыс. человек, сделать генеральскими должности заместителей командиров корпусов и дивизий, командиров гвардейских полков; снизить количество курсантов в военных училищах с 1000 до 300, а должность начальника училища сделать генерал-лейтенантской и т.д. и т.п.[373] Поэтому появление пехотинца Батицкого на генеральской артиллерийской должности не может не вызвать удивления.

Причины могут быть разными, в том числе и та, что он очень хотел остаться в Москве, а не ехать, скажем, в Забайкалье, и у него была «рука», которая помогла ему остаться, несмотря на смену рода войск и перенасыщенность должностей генералами.

Но, в связи с освоением ПВО ракетной техники, со штабом ПВО Москвы а, следовательно, и с Батицким стал плотно работать Л. П. Берия. И Батицкий вдруг покидает должность начальника штаба ПВО. Если бы он пошел на повышение или вернулся в пехоту, то тут особо нечего сказать. Но этот пехотинец вдруг становится начальником штаба Военно-воздушных сил Московского военного округа! Хоть в авиацию, но в Москве! И опять какая-то «рука» ему в этом помогла. Но с другой стороны, эти факты косвенно свидетельствуют, что Батицкий не сработался с Берия и, следовательно, мог затаить на него злобу.

Чтобы вы поняли, насколько в авиации тех времен была высока плотность боевых генералов-авиаторов без должности, напомню, что на тот момент (имея уже звание Главного маршала авиации) А.Е. Голованов окончил Академию Генерального штаба, затем курсы «Выстрел», но никакой должности так и не получил, уволившись в 1953 г. из армии в возрасте 49 лет. Батицкий в авиации был как собака на заборе.

Какие были перспективы роста в авиации у пехотинца Батицкого, который уже 10 лет застрял на звании генерал-майора? Думаю, что никаких, и думаю, что у Батицкого по этой причине были особые основания не любить Берия.

Вот тут обращает на себя внимание такой момент. Ведь Москаленко действовал в тайне от своего непосредственного начальника – командующего Московским военным округом, поэтому он мог привлечь к операции по «аресту» Берия только непосредственно подчиненных себе офицеров. Выше я уже приводил цитату из его воспоминаний, в которой он пишет, что даже в Кремль после «ареста» Берия были привезены 30 офицеров, и все – из штаба ПВО. Это естественно, кто бы в других родах войск и военных учреждениях стал выполнять его приказы в таком деле?

Но что касается формирования группы для «ареста» Берия, то Москаленко пишет так:

То есть Батицкий каким-то образом у себя в ВВС получил оружие, бросил службу и прибыл к Москаленко в качестве добровольца. Если бы это было в США, то можно было бы написать, что крестный отец (Москаленко) вызвал из Сицилии специалиста-киллера (Батицкого).

Случайно ли Батицкий попал в эту команду? У Москаленко под рукой было почти 35 офицеров, зачем ему еще и Батицкий? Не потому ли, что из этих 35 никто бы не нажал на курок в той обстановке, в которой Хрущев требовал на него нажать?

И потом. Если Берия был убит случайно, то тогда и Москаленко, и Батицкий идиоты, которым нельзя поручить ответственное дело. В этом случае их если и не наказали бы, то уж во всяком случае не награждали.

А здесь награды посыпались да какие! У Москаленко все же хватило ума отклонить звезды Героев себе и Батицкому сразу же после убийства, но генерал-полковник Москаленко, 10 лет сидевший в этом звании, немедленно принял звание генерала армии и должность командующего Московским военным округом, в 1955 г. он становится маршалом, а генерал-майор Батицкий сходу схватил звание генерал-полковника (!) и должность командующего ПВО этого округа.

За ошибки так не награждают![375]

Москаленко начал расти вверх и в должностях, как на дрожжах. По мнению Сталина, лучшим полководцем СССР был К. К. Рокоссовский, который к моменту «разоблачения культа личности Сталина» был заместителем министра обороны. Такое же мнение о Рокоссовском было практически у всех очень завистливых наших генералов и маршалов. Ф. Чуев пишет: «Хрущев развернул антисталинскую кампанию. Он попросил Рокоссовского написать что-нибудь о Сталине, да почерней, как делали многие в те и в последующие годы. Из уст Рокоссовского это прозвучало бы: народный герой, любимец армии, сам пострадал в известные годы…

Маршал наотрез отказался писать подобную статью, заявив Хрущеву:

Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!

На другой день, как обычно, он приехал на работу, а в его кабинете, в его кресле, уже сидел маршал К. С. Москаленко, который предъявил ему решение Политбюро о снятии с поста заместителя министра. Даже не позвонили заранее…» [376]

Но еще быстрее росла наглость Москаленко, причем так, что даже Хрущев в мемуарах вынужден был на нее пожаловаться. Он вспоминал:

Москаленко

Заметьте, Хрущев был вынужден простить Москаленко даже участие в заговоре против себя! Да разве имел бы Москаленко над Хрущевым такую власть, пусть бы арестовал даже не Берия, а самого Сатану в преисподней?

Итак, мы видим, что энергичная деятельность Берия по устранению партноменклатуры КПСС от власти и оставление всей полноты власти только у Советов не могла привлечь к нему симпатии большинства партноменклатуры, да и среди других слоев высшего чиновничества СССР сторонников у него было, видимо, не много.

Но мы также видим, что Хрущев помимо коллективного страха имел еще какие-то более веские причины не просто удалить Берия от власти, но и закрыть ему рот навсегда. Невольно приходишь к выводу, что Хрущев замешан в другом тяжком преступлении. Чтобы это могло быть?

Придется нам вернуться от описываемых событий на три месяца назад и посмотреть, как умирал Сталин.

Если о смерти Берия есть хоть какая-то «официальная» версия, от которой можно оттолкнуться, то о смерти Сталина официально известно только то, что он все же умер. С самого начала, с момента объявления его болезни, началась ложь, уже хотя бы в том, что, неизвестно по каким соображениям, было сообщено, что кровоизлияние в мозг у Сталина произошло в Кремле, в его кабинете.

Далее официальные лица лгали по обстоятельствам. Когда в 1956 г. потребовалось заплевать Сталина, начав борьбу с «культом личности», сначала И. Эренбург, а затем член президиума ЦК П. Пономаренко распространили за рубежом версию, что инсульт у Сталина случился якобы на заседании Президиума ЦК, где Сталин якобы поставил вопрос о выселении всех евреев СССР в Еврейскую автономную область. Дескать, все члены Президиума стали кричать на Сталина, грозиться сдать партбилеты, и даже Берия переметнулся на сторону защитников бедных евреев, – вот у Сталина и произошел удар. Позже эту же версию, но только с перенесением места действия на дачу Сталина, рассказал Хрущев Гарриману, с разрешением ее публикации.[378] Причина этой версии тоже понятна – Президиуму ЦК КПСС нужно было привлечь на свою сторону и подключить к разоблачению «культа личности» еврейские СМИ Запада, а это, по сути, все СМИ Запада.

Впоследствии однако часть лиц из тех, которые присутствовали при кончине Сталина, оставили воспоминания. Таких свидетелей, по сути, два. Это Хрущев и охрана Сталина. Охрану я свожу в одно лицо, поскольку ее остатки коллективно наговорили первые воспоминания только в 1977 г., а Хрущев умер в 1971. Ни он, ни они вранья друг друга не слышали и согласовать его не могли.

То, что все эти свидетели врут, вы увидите ниже, но то, что они врут, это естественно. Все они были умышленными (Хрущев) и неумышленными (охрана) убийцами Сталина, и им есть, что скрывать. Но, повторяю, поскольку они не согласовали вранье, то по нему можно догадаться, что именно они хотят скрыть враньем и как происходило дело.

Давайте начнем с Хрущева.

Он о ночи с 28 февраля (суббота) на 1 марта (воскресенье) 1953 г. вспоминает так.

А историки выяснили, что с 17 февраля Сталин не был в Кремле и работал без выездов на Ближней даче.[380] Это подтверждает журнал регистрации посетителей его кабинета в Кремле: с 17 февраля он чист. Так что Сталин не вызывал эту компанию к себе в Кремль и не смотрел с ними в Кремле кино. Хрущев врет. Зачем?

Далее. Сталин, конечно, мог, если это требовалось, работать до утра, но обычно он ложился в 3-4 часа ночи и вставал в 10-11 часов утра. С какой радости он вдруг нарушил свой режим? Чтобы увидеть пьяные рожи тех, кого он ежедневно видит уже 25 лет подряд? Но это же был не Ельцин.

Охрана Сталина тоже врет, но все же не так нагло. Она сообщает, что ужин закончился в 4 утра. И охрана, как и Хрущев, стараются уверить, что ужин проходил чуть ли не весело и никаких тяжелых разговоров на нем не было. Развлекались тем, что пили, пили, пили. И от этого веселились.

Между тем, в те годы график работы органов власти был своеобразен. Рабочий день начинался в 9.30, а заканчивался для рядовых сотрудников в 20.00, а для министров и выше – в 24.00. (Но у последних был обеденный перерыв с 17.30 до 20.30). В субботу рабочий день был коротким и заканчивался в 17.00. В принципе, Хрущев, Маленков, Берия и Булганин могли разъехаться субботним вечером куда угодно. Даже если у Сталина была просто пьянка, то разрыв между концом рабочего дня и ее началом получается очень большим. Раз уж Сталину так хотелось 6 часов подряд просто так смотреть на своих собутыльников, то чего он с этим тянул с 17.00 до 24.00?

Один из охранников дачи П. Лозгачев об этой ночи вспоминает так.

Итак, приезд гостей не был спонтанным – Сталин специально готовился к их приему, а не кричал, снимая шинель: «Давайте нам то, что там осталось на кухне!». И спиртное из меню он практически убрал. Следовательно, это была не пьянка на сон грядущий, а приготовление к серьезному разговору, при котором Сталину не требовалась пьяная болтовня. Тогда, в связи с чем он откладывал этот разговор на глубокую ночь? Ведь соратники его в 17.00 закончили рабочий день и были свободны.

Вывод: и Хрущеву, и охране почему-то очень нужно, чтобы в ночь на 1 марта Сталин был живым, здоровым и веселым чуть ли не до рассвета. Для того, чтобы отодвинуть время ужина на 1 марта, Хрущев и выдумывает вызов к Сталину в Кремль, совместный просмотр фильма – заполняет время с 17.00 до полуночи. И охрана Сталина, совершенно независимо от Хрущева, ему в этом поддакивает – значит, и охране нужно, чтобы все думали, что в ночь на 1 марта со Сталиным не могло ничего случиться.

Для этого охрана выдает просто шедевр брехни. Тот же П. Лозгачев продолжает.

«А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный тоже провожал – двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел Хозяина, а тот сказал ему:

«Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь». И Хрусталев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было…». И передал нам слова Хозяина… – Здесь Лозгачев прибавил: – И правда, за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: «Ложитесь спать…». Обычно спросит: «Спать хочешь?» – и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну, какой тут сон!.. Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать».[382]

К этому даже не знаешь, как отнестись. Сталин действительно очень хорошо относился и к охране, и к обслуживающему персоналу. Довольно часто приглашал их к столу, а увидев однажды, что часовой на посту мокнет под дождем, распорядился немедленно построить на этом посту грибок.[383] Но это не имело ни малейшего отношения к их службе. Здесь Сталин никаких послаблений не терпел. Власик рассказывает, что однажды на Кавказе, из-за малочисленности там охраны Сталина (9 человек), один часовой заснул на посту. Сталин распорядился увеличить охрану, чтобы дать возможность ей нормально отдохнуть.[384] Но сон на посту – это воинское преступление. Разрешить спать на посту – это разрешить совершать преступления. Такую команду Сталин дать не мог!

Его охрана врет!

Еще. Обратите внимание, что Сталина внутри дома и сам дом охраняли всего трое охранников (был еще пост у ворот дачи, но он к охране дома не имел отношения). Два прикрепленных телохранителя и комендант, охранявший собственно территорию дома. Дать им команду спать – это вообще оставить дом без охраны, но тогда на кой хрен она нужна?

И еще. Когда в 1952 г. был снят с должности многолетний начальник охраны Сталина и затем начальник охраны правительства генерал-лейтенант Н. С. Власик, то были заменены и другие должностные лица. На пост коменданта Кремля Сталин назначил одного из своих телохранителей, которому, видимо, особенно доверял, – генерал-майора Косынкина. Так вот, молодой мужчина генерал-майор Косынкин «безвременно умер» как раз 17 февраля, если вы помните, то именно с этого дня Сталин больше не выезжал в Кремль и оставался на даче. (На которой принял даже посла Индии и имел с ним длительную беседу).[385] И при такой неясной ситуации Сталин вдруг распорядился всей охране спать?!

Но даже не это главное. Есть такая пошлая английская шутка: «Джентльмен не тот, кто, внезапно возвратившись домой, застает в спальне жену с любовником и говорит им: „Извините за беспокойство, продолжайте, пожалуйста!“ – а тот, кто после этого сможет продолжить».

Так вот, охрана ни в коем случае не могла выполнить такой приказ. Ведь их трое. Да плюс кухарка. Сболтни она, не подумавши, что охрана Сталина спала, и их, охранников, как минимум, выкинули бы со службы. И Сталин бы не помог, разве что спас бы от трибунала. Охрана лжет – она не спала!

(Кстати, телохранитель Сталина Хрусталев, которому Сталин якобы дал команду «спать», вскоре после смерти Сталина также «безвременно скончался», избавив историков (или следователей?) от ненужных расспросов).[386]

Итак, охрана сознается в должностном преступлении, оговаривая себя сама? Зачем? Ведь охранники могли просто сказать, что они всю ночь, как всегда, бодрствовали, но они почему-то предпочли говорить, что «смело легли спать». Почему?

Ответ один. В эту ночь что-то произошло. Но врать охрану заставили (о чем ниже) еще 2 марта 1953 г. А в это время Сталин был еще жив, следовательно, оставался риск, что он выживет. А выжив, он мог бы вспомнить сам, что произошло, и задать вопросы. Это, наверное, были очень тяжелые вопросы. И охрана (и те, кто составили ей легенду происходящего), сказав, что она спала, имела свободу в ответах: если Сталин умирал, то она бы утверждала (как это и случилось), что в ночь на 1 марта ничего не случилось, но если бы Сталин выжил, то она бы утверждала, что спала и не знает, случилось ли что-либо со Сталиным или нет, приезжал кто-либо к нему ночью или нет.

Кроме того, охранники в доме были не единственными свидетелями. Была бодрствующая охрана поселка, которая пропускала машины, была охрана у ворот дачи, могли быть, в конце концов, случайные свидетели приезда машин на дачу Сталина. Надо было позаботиться о том, чтобы в случае необходимости пояснить, почему другие видели машины, въезжающие на территорию дачи, а охрана дачи никого не видела. Спали, понимаешь ли.

Вывод: телохранителей Сталина сразу же заставили так соврать, и они так продолжали врать и через 25 лет.

Ну что же, давайте почитаем их вранье дальше. Лозгачев вспоминает:

Сначала давайте рассмотрим вранье Лозгачева само по себе. Представьте ситуацию – они, телохранители, головой отвечают за жизнь Сталина. Его нет в обычные 11.00 утра, он не завтракает, он не обедает, он не выходит на террасу, уже темно, а его нет. И они сидят и ничего не предпринимают?? Почему? Потому, что боятся? Да за беспокойство Сталина их в худшем случае перевели бы охранять Суслова, но ведь за неоказание охраняемому лицу помощи – верный расстрел! И они не идут к нему?? Нет, это уже ни на что не похожая брехня. Телохранители Старостин и Туков пришли на смену в 10.00, они вообще не видели и не слышали Сталина. Они кого охраняли – сами себя? А вдруг Сталина выкрали, и его уже в комнатах нет? Это брехня в расчете на то, что ее будут слушать никогда не служившие идиоты.

Бывший телохранитель Сталина А. Рыбин на тот момент был уже комендантом Большого театра, но именно он в 1977 г. записал первые воспоминания охранников о Сталине и издал в каком-то роде даже полемическую книжицу «Рядом со Сталиным». Он оспаривает клеветническое утверждение Хрущева, что Сталин, дескать, много пил и напивался допьяна. Оспаривает таким вот любопытным примером.

Думаю, что с Рыбиным можно согласиться в том, что Сталин никогда не пропивал свои мозги. Но тогда категорически нельзя согласиться с тем, что Старостин и Туков целый день боялись зайти к Сталину в комнату! Нарушить прямой приказ Сталина Старостин не боялся, а узнать о его здоровье боялся?!

В показанном в 2001 г. на ОРТ фильме А. Пименова и М. Иванникова «Кремль 9. Последний год Сталина» авторы взяли интервью у тогдашнего заместителя Главного управления охраны МГБ СССР полковника Н. П. Новика. Тот рассказал такой эпизод своей службы.

По субботам Сталин ходил в баню, построенную на территории дачи (в которой, кстати, парилась и охрана дачи, но, конечно, не тогда, когда ее посещал Сталин). Обычно эта процедура занимала у Сталина 1-00…1-10. Но однажды он вдруг не вышел из бани в означенное время. Через 20 минут охрана доложила Новику, который был в это время на даче. Через 35 минут он позвонил министру МГБ Игнатьеву, тот тут же позвонил Маленкову. Последовала команда ломать дверь в бане (изнутри она закрывалась на защелку). Через 46 минут Новик с фомкой и телохранителем уже бежали к бане. Но дверь открылась и на порог вышел слегка заспанный Сталин.

Такие были порядки и такими они и должны быть. А нам рассказывают, что охрана Сталина, ничего не зная о нем, не беспокоилась целый день?!

Вторая очевидная брехня это то, что Игнатьев испугался и не приехал. Вы можете представить себе министра государственной безопасности, который боится приехать к больному главе государства? Вы понимаете, что это прямой отказ исполнять служебный долг, за что в данной ситуации тоже можно было бы расстрелять?

Еще о том, что вы можете и не понимать. Лозгачев умышленно выводит Игнатьева из числа действующих лиц (он, кстати, единственный, кто о нем упомянул) тем, что упоминает о нем только как о министре МГБ (ошибочно называет КГБ). Для Лозгачева и Старостина Игнатьев был министром во вторую очередь, но об этом ниже.

Прежде чем заслушать брехню Хрущева об этом периоде, отметим этапы по версии охраны: весь день 1 марта охрана ничего не предпринимала; около 24.00 охрана начала звонить; в 3.00 ночи 2 марта приехал Маленков с Берия, но ничего не предприняли; и только в 7.30 появился Хрущев и за ним врачи.

Дадим слово Хрущеву. Он начинает свои показания описанием воскресенья 1 марта.

Повторяю, что Хрущев, надиктовывая воспоминания, не подозревал, что охрана также будет их надиктовывать и так же брехать. Иначе он, конечно, принял бы версию охраны первого приезда к Сталину Маленкова с Берия, а не с собой, а так он вынужден был слегка «расколоться».

Итак, оказывается, после ужина в ночь с 28 февраля на 1 марта Берия впервые появился на даче Сталина только около 9.00 2 марта вместе с врачами. А Хрущев и, по его словам, Маленков до этого уже дважды были там! И в присутствии третьего лица успели запугать и проинструктировать охрану, как нужно брехать Берия и остальным. Я пишу об этом так уверенно, поскольку у нас есть честный свидетель.

Академик, терапевт, специалист по сердечно-сосудистым болезням А. Л. Мясников умер в 1965 г., рукописи его воспоминаний были изъяты в архив ЦК. Возможно потому, что там он оставил свои воспоминания о тех трагических днях. Он писал:

Как видите, во-первых, охрана перенесла время инсульта аж на утро 2-го марта. Поскольку она звонила, даже по ее словам, с вечера 1 марта, и дважды видела на даче Маленкова и Хрущева, то без согласования с ними она, разумеется, так врать не могла. То есть с самого начала Хрущев и телохранители Сталина были в сговоре, поэтому-то они и «отмазывают» Хрущева в своих показаниях, выставляя вместо него Берия, поскольку в 1977 г. Берия был уже всемирным чудовищем, на него можно было валить все.

Во-вторых, оказывается, охрана была не совсем беспомощна и в замочную скважину могла наблюдать за Сталиным.

В-третьих. Совершенно не ясно, где все же нашли Сталина. По версии телохранителей – в малой столовой, по версии Хрущева – в большой, по первоначальной версии – в кабинете у дивана.

Короче – сплошь одна брехня и, тем не менее, такая брехня сродни правде, поскольку она практически однозначно показывает, что именно лгущие хотят скрыть. Тут ведь как – если, к примеру, подозреваемый в убийстве врет, что его не было на месте преступления, но вы знаете, что он там был, следовательно, он, скорее всего, и убийца. Иначе зачем ему это скрывать?

Давайте вот так (от противного) восстановим версию событий.

Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что чуть ли не до утра 1 марта у Сталина на даче была большая пьянка.

Значит, этого не было!

Значит, был серьезный разговор вечером 28 февраля и разговор этот был тяжелым, раз уж Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что Сталин прощался с гостями очень веселый.

Раз уж Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что всю ночь на 1 марта Сталин был здоровым, значит именно в ночь с 28 февраля на 1 марта с ним и случился инсульт.

Раз уж охрана пыталась нас убедить, что телохранители очень боялись зайти к Сталину и вообще они спали, то значит, они приступ инсульта увидели немедленно, как только он случился. Либо Сталин успел позвонить, либо они увидели его лежащим на полу в замочную скважину, но это было в ту же ночь на 1 марта.

Правдивый штрих, который вранью просто ничего не дает, – у Сталина были закатаны рукава на рубашке (Бутусова их откатила). Сталин был в отношении себя очень бережлив – из одежды у него не было ничего лишнего, но и то, что было, он занашивал. В те времена, когда работали за столом, чтобы сберечь манжеты рубашек от истирания, надевали нарукавники. Но у Сталина их не было, и он в теплой комнате просто снял китель и закатал рукава. Следовательно, в момент инсульта Сталин был в кабинете или за столом, или прохаживался в раздумье (всеми отмечаемая привычка.). Когда произошло кровоизлияние в мозг, Сталин, теряя сознание, попытался добраться до дивана и упал возле него, как и выявилось в самой первой версии, когда еще не было времени для придумывания изощренной лжи с газетой, часами, «Нарзаном» и т.д.

К упавшему Сталину подбежала охрана, переложила его на диван. Но их смутила одна деталь, о которой и я, кстати, чуть ли не всю жизнь не догадывался. Оказывается, при потере сознания (возможно, не у всех) расслабляются мышцы мочевого пузыря, и происходит самопроизвольное мочеиспускание.

И охрана ошарашилась в недоумении. Никто и никогда не видел Сталина пьяным не только до бессознательного состояния, но и до бесконтрольного. А тут одно за другим – выпивка с членами президиума ЦК, он лежит на полу и обмочился. А вдруг пьян, да так, что завтра ему самому будет жгуче стыдно и в 10 раз стыднее, что его кто-то в таком состоянии видел?

Тем не менее, это ЧП и охрана немедленно звонит тому единственному, кому обязана звонить в любом случае, – начальнику правительственной охраны. Тут действует инструкция, и можно в ее исполнении телохранителями не сомневаться ни на секунду – охраняемое лицо без сознания! Причина не имеет значения. Он без сознания – они звонят начальнику!

Начальник немедленно выезжает к охраняемому лицу (иначе на хрен он нужен?!) вместе с врачом.

Но в данном случае начальник охраны «сориентировался» – он вызвал и Хрущева (сразу же или потом – не имеет большого значения). Зайдя к Сталину и определив, что у Сталина инсульт, мерзавцы пошли на риск. Они вышли и сообщили охране, что товарищ Сталин вчера (охрана сама видела) немного перепил, с ним случился конфуз и лучше, если завтра он сам встанет, переоденется, а мы все сделаем вид, что об этом ничего не знаем.

Как должны были поступить телохранители? Перед ними непосредственный начальник, назначенный на свой пост Сталиным, врач, член Президиума ЦК, а возможно и два, если был и Маленков. Не верить им? А ведь объяснение вполне понятное, и предложение сделано с уважением к Сталину. Естественно, что охрана согласилась и стала ждать утра.

(Вот этот свой приезд на дачу Сталина Хрущев и выдал за приезд в 3 часа ночи 2 марта. Он тогда якобы успокоил охрану тем, что Сталин, дескать, спит. Но подумайте сами, как это выглядело 2 марта – Сталин, даже если он лег в 7.00 утра 1 марта, «спит» 22 часа подряд?? И Хрущеву самому бы стало неудобно, если бы он вдумался в свою брехню).

Наступило утро, день. Сталин не встает. Охрана беспокоится, и что она делает? Правильно – то, что от нее требует инструкция. Она снова звонит начальнику правительственной охраны. И… снова ждет! Почему? Что им сказал начальник охраны, чем парализовал телохранителей? Думаю, что он их обманул, сказав, что он позвонил по прямому телефону лично товарищу Сталину (помните – Лозгачев делает намек, что Сталин мог говорить по телефону так, что они этого не слышали?) и товарищ Сталин попросил охрану не беспокоиться, его немного тошнит после вчерашнего ужина, кушать он не хочет, а «Нарзан» у него есть. Только так можно было парализовать охрану еще на 5-6 часов.

А когда телохранители все же вошли, увидели Сталина в том же положении, в каком они его положили в ночь на 1 марта, и снова начали звонить, то наступило 2 марта и они, наверное, уже поняли, что их подставили. Что им оставалось делать? Жаловаться? Кому?? Берия? А кем был Берия, чтобы он смог произвести хоть какие-нибудь действия по их жалобе и хотя бы защитить их? Ведь им предстояло «клеветать» на вождей партии, на верных ленинцев-сталинцев Маленкова и Хрущева. Кто поверит в слова полковников, виновных в неоказании помощи товарищу Сталину, против слов двух членов Президиума ЦК?

И им осталось послушно заучить то, что им предстояло говорить по приезде остальных членов Президиума, Правительства и врачей. Они, по команде Хрущева, спасали себя и одновременно выгораживали преступников. Поэтому-то они через 25 лет в своих показаниях и заменили Хрущева на Берия, а о начальнике правительственной охраны вообще глухо молчали.

Давайте немного о нем – о главном убийце Сталина.

С 1927 г., с попытки покушения на Сталина, сначала его личную охрану, а затем и охрану всего правительства возглавлял Н. С. Власик, который к моменту своего снятия с должности имел звание генерал-лейтенанта. Возглавляемое им Главное управление охраны было довольно обширным ведомством, включавшим в себя не только штат телохранителей членов правительства, но и медицинское, и материально-хозяйственное обслуживание членов Правительства. Управление не только охраняло, но могло самостоятельно вести агентурные разработки подозрительных лиц, т.е. фактически являлось самостоятельной спецслужбой.

Организационно Главное управление охраны входило в МГБ, но не подчинялось министру госбезопасности. Таким приемом создавалась конкуренция и, если хотите, организовывалась взаимная слежка друг за другом. МГБ следило, чтобы в Главном управлении охраны не завелся враг, а Управление имело возможность проследить за подозрительными лицами в МГБ.

Данная независимость Главного управления охраны существовала до снятия Н. С. Власика с должности. Вот в этот момент Сталин допустил роковую для себя ошибку. Вы видели, что коменданта Кремля, со снятием с должности Власика, он заменил верным человеком, но начальника Главного управления охраны, видимо, сразу подобрать не смог.

На 28 февраля 1953 г. его обязанности исполнял сам министр госбезопасности С. Д. Игнатьев! И именно ему, своему непосредственному начальнику, и позвонил в первую очередь телохранитель Старостин, в чем он невольно сознался в своем рассказе.

Игнатьев очень малозаметная личность в отечественной истории, его как бы стесняются историки. К примеру, упомянутые мною К. Столяров с генерал-лейтенантом юстиции Катусевым, рассматривая тот период, огромное место в книге отвели заму Игнатьева – Рюмину. А о самом Игнатьеве, министре МГБ, практически ничего не пишут.

«Семен Денисович Игнатьев родился в 1904 г. в деревне Карловка Херсонской губернии, по национальности украинец, партстаж с 1926 г., образование – высшее. С 1937-го – секретарь Бурят-монгольского обкома ВКП(б), с 1943-го – 1-й секретарь Башкирского обкома, с 1946-го работал в ЦК ВКП(б), с 1947-го – секретарь, 2-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии, с 1949-го – секретарь Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б), с 1950-го – зав. отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б)».[391]

Как видите, Игнатьев – чистейшая партийно-аппаратная номенклатура, типа Ежова, карьеру он делал только по партийной линии и поэтому, возможно, ему так неосмотрительно доверился Сталин. Игнатьев был министром МГБ с августа 1951 г. по март 1953. Министром он был очень слабым. Его подчиненный П. Судоплатов может и со зла, но наверняка не без оснований характеризует его так: «Всякий раз, встречаясь с Игнатьевым, поражался, насколько этот человек некомпетентен. Каждое агентурное сообщение принималось им как открытие Америки. Его можно было убедить в чем угодно: стоило ему прочесть любой документ, как он тут же подпадал под влияние прочитанного, не стараясь перепроверить факты».[392]

А следует сказать, что со стороны партии и со стороны правительства МГБ курировали Хрущев и Маленков, т.е. Игнатьев зависел от них, если только не был назначен на эту должность по их рекомендации.

Обычно историки считают, что борьба за власть ведется для занятия каких-то высоких престижных должностей. Если мы взглянем на тех, кто после смерти Сталина скаканул вверх, то увидим, что у Хрущева, на первый взгляд, должность увеличилась не очень сильно. До смерти Сталина он был одним из десяти секретарей ЦК и им же и остался (тогда не существовало должностей ни генерального, ни первого секретаря ЦК, и Сталин был просто секретарем). Кроме того, Хрущев был первым секретарем Московского горкома КПСС, после смерти Сталина его от этой должности освободили. За счет того, что Хрущеву оставили только одну, самую высокую должность – секретаря ЦК, можно считать, что он получил некоторое повышение.

Маленков получил чистое повышение: с секретаря ЦК, с должности одного из руководителей партии, он стал председателем Совмина – главой страны.

Берия несколько понизился в должности за счет разбавления суммы его должностей – он остался заместителем председателя Совмина, но ему дополнительно под непосредственное управление дали объединенные МГБ и МВД.

Резкий скачок вверх сделал только Игнатьев. Он из министров МГБ прыгнул на пост секретаря ЦК, т.е. стал одним из четырех руководителей КПСС, по должности стал равен Хрущеву и, кроме этого, ему поручили партийное руководство МВД, т.е. он стал партийным начальником Берия. (Правда, Берия его уже через месяц резко и решительно сбросил с этого поста).

Итак, если мы решим задаться вопросом, кому была выгодна смерть Сталина, то по порядку карьерного скачка идут Маленков и Игнатьев, а за ними Хрущев.

Если вы глянете на послужной список Игнатьева, в котором нет ничего значительного (Хрущев, скажем, был первым секретарем ЦК Украины, Маленков – членом ГКО во время войны), то засомневаетесь в том, что эта серая незаметная мышь просто так прыгнула настолько высоко.

Более того, есть основания полагать, что дата 2 марта была рубежом для Игнатьева – 3 марта он бы уже не был даже министром МГБ. Историки упоминают, но не придают значения цели, с которой Сталин позвал к себе ряд членов Президиума ЦК на ужин в субботу 28 февраля. Дело в том, что 2 марта в понедельник должно было быть заседание Президиума ЦК, и Сталин собрал товарищей 28 февраля, чтобы неофициально обсудить вопросы повестки дня этого заседания. О том, что это были за вопросы, сегодня можно только догадываться, что мы и будем делать ниже, но об одном вопросе можно сказать абсолютно точно – в понедельник 2 марта 1953 г. Президиум ЦК решил бы вопрос об объединении МВД и МГБ в одно министерство и о назначении министром Берия по совместительству со всеми его остальными должностями. Почему об этом можно говорить абсолютно уверенно?

Дело в том, что вопрос об этой реорганизации в числе 16-ти других вопросов Президиум ЦК и Совмина решили 5 марта 1953 г., в день смерти Сталина (но когда Сталин был еще жив). На все 16 вопросов у членов Президиума ушло 40 минут. До 5 марта члены Президиума и правительства дежурили у постели Сталина и на Президиум не собирались. Такой вопрос, как реорганизация двух ведомств, не может быть решен мгновенно, за 2,5 минуты – это исключено. Такие вопросы обсуждаются очень долго и заблаговременно, поскольку влекут за собой уйму сопутствующих вопросов: от объема дел нового ведомства до кадровых вопросов – кто будет руководить, замы, куда деть высвободившихся и т.д. Причем, само объединение этих двух ведомств непонятно с деловой точки зрения. Во всех крупных странах полиция и госбезопасность разделены, и в СССР их начали разделять до войны и окончательно разделили в 1943 г. И вдруг снова объединение с тем, чтобы после убийства Берия их опять разъединить…

Отсюда следует два безусловных вывода. Во-первых, вопрос об объединении МВД и МГБ обсуждался уже давно и был в деталях проработан настолько, что в четверг 5 марта была просто поставлена точка, а если бы Сталин не заболел и провел заседание 2 марта, то точка была бы поставлена именно на плановом Президиуме ЦК в понедельник.

Во-вторых. Непонятное объединение МВД и МГБ проводилось Сталиным под Берия персонально, другого ответа просто нет. Это означает, что ни министр МВД Круглов, ни министр МГБ Игнатьев своим должностям не соответствовали, полноценной замены им Сталин не видел и решился снова поручить МВД и МГБ Берия. (То, что Сталин решил перегруженному атомными делами Берия поручить еще и эти министерства, говорит о том, что вопрос о них стал очень остро. Иначе бы тянули время, подыскивая подходящую замену).

Министра СССР назначает Президиум Верховного Совета СССР (по представлению Президиума ЦК), а заместителей министра назначает не министр, в Совет Министров СССР. Следовательно, персональный вопрос с заместителями нового министра МВД был решен тоже Председателем Совмина Сталиным: ими стали Серов и Круглов. Игнатьев в новом министерстве не предусматривался, т.е. в понедельник он был бы просто снят с должности и вряд ли ему светило повышение – ведь в секретариате ЦК он, по сути, занял освободившуюся после Сталина должность.

П. Судоплатов в своих воспоминаниях «Разведка и Кремль» пишет: «В конце февраля 1953 г., за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность».[393] А в «деле Берия» отмечено, что, став министром объединенного МВД, Берия неоднократно объяснял подчиненным, что в 1938 г. партия назначила его на пост наркома НКВД, чтобы он разгромил ежовщину, а сегодня его цель – разгромить игнатьевщину.

Скажем прямо, смерть Сталина была для Игнатьева не просто выгодной, она, судя по всему, была для него спасением.

Интересна дальнейшая судьба Игнатьева. Как я написал, уже в апреле Берия делает энергичный маневр, и Игнатьев тихо, но далеко улетает: сначала в никуда – его исключают даже из членов ЦК на пленуме 28 апреля, но уже на пленуме 2 июля 1953 г., посвященному «делу Берия», Игнатьева, по предложению Хрущева, снова избирают членом ЦК, после «суда над Берия» в декабре 1953 г. он секретарь Башкирского обкома КПСС, с 1957 г. – секретарь Татарского обкома, а с 1960 г. он, в 56 лет, на пенсии.

При Игнатьеве МГБ начало борьбу с еврейским космополитизмом, при нем были произведены аресты по «делу врачей», при нем было расследовано дело Еврейского антифашистского комитета, члены которого при нем же были и расстреляны. После разоблачения «культа личности» Сталина все это было названо «произволом», все подследственные и осужденные – «невиновными жертвами». Казалось бы, что евреи и еврейская пресса должны ненавидеть Игнатьева и метать в него громы и молнии, в сто раз больше, чем в Берия. Но вот парадокс! И еврейская пресса не проявляет к нему злобы и интереса, и еврей Ю. В. Андропов распорядился в 1983 г. этого, казалось бы, уже всеми забытого старца похоронить на Новодевичьем кладбище! Много ли там бывших секретарей Татарского обкома? Что-то должно ему было ЦК КПСС! И сильно должно, если даже родственникам не смогли отказать в том, в чем запросто отказали родственникам, скажем, народного любимца В. Высоцкого.

Но вернемся к смерти Сталина. Есть пара побочных вопросов. А не могли ли действительно ошибиться Игнатьев, Маленков и Хрущев и принять инсульт за опьянение Сталина? Не было ли в данном случае чистосердечной ошибки?

Не похоже. Во-первых, ошибки не скрывают, особенно спустя много лет, когда уже все равно. А тут и через много лет сплошное вранье. Во-вторых, не знаю, как вы, а я уверен, что Игнатьев не мог приехать без врача. Иначе бы даже ему, своему начальнику, не поверила бы охрана.

Ведь телохранители это не просто «верные» товарищи, которым прямо с улицы дают звание полковника, ставят к охраняемому лицу и советуют выполнять все его распоряжения. Их ведь учат, и учат многому, в том числе и что делать в такой совершенно естественной ситуации, как потеря сознания охраняемым лицом.

Вот, скажем, телохранители Брежнева (со смертью которого тоже, кстати, не все вяжется) сразу вошли в спальню, как только тот не проснулся в обычное время, немедленно начали искусственное дыхание и массаж сердца, причем профессионально – стянув Брежнева так, чтобы его грудная клетка была на жестком краю кровати.

Поэтому я и сомневаюсь, что охрана Сталина успокоилась бы, если бы не было врача, а сговор Игнатьева с охраной мне кажется нереальным – слишком со многими надо было сговариваться – простые солдаты за товарища Сталина и пристрелить могли.

В-третьих, охрана непременно зашла бы к Сталину еще в 12.00 дня, если бы Игнатьев не сделал ей успокаивающие звонки. А их, сами понимаете, без злого умысла сделать было нельзя.

Итак, убийцы Сталина – Игнатьев, Хрущев и пока неизвестный нам врач, а телохранителей впутали в это тогда, когда им уже деваться было некуда. Кстати, не только телохранитель Сталина Хрусталев не очень долго жил после его смерти, «покончили с собой» еще два охранника[394] (возможно, те, кто охранял дачу снаружи). А затем практически всех, кто охранял Сталина, выслали из Москвы.

Полна тумана и судьба врачей из обеих комиссий: лечившей Сталина и делавшей вскрытие. Авторханов, со ссылкой на книгу западного историка Т. Витлина, посвященную Берия, пишет:

«Большинство врачей из этих двух комиссий исчезли сразу после смерти Сталина. Один из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина – профессор Русаков, „внезапно“ умер. Лечебно-санитарное управление Кремля, ответственное за лечение Сталина, немедленно упраздняется, а его начальник И. И. Куперин арестовывается. Министра здравоохранения СССР А. Ф. Третьякова, стоявшего по чину во главе обеих комиссий, снимают с должности, арестовывают и вместе с Купериным и еще с двумя врачами, членами комиссии, отправляют в Воркуту. Там он получает должность главврача лагерной больницы. Реабилитация их происходит только спустя несколько лет…»[395]

Но если Т. Витлин не ошибается в отношении факта ареста этих врачей, то арестованы они были не «сразу после смерти Сталина», а через год, поскольку А. Ф. Третьяков был снят с должности министра 01.03.1954 г. Следовательно то, что эти врачи могли со временем рассказать, было страшно не Берия, а Хрущеву. Запомним это.

Теперь вопрос о Берия. Сегодня практически нет историка, который бы не соединял смерть Сталина с Берия, дескать, очень уж хотел Берия Сталина убить. Поскольку все воспоминания писались через несколько, а то и несколько десятков лет после убийства Берия, когда он уже стал всемирным чудовищем, то это естественно. Но вот если у всех очевидцев поведения Берия в момент болезни Сталина 2-5 марта 1953 г. убрать их личные характеристики Берия, а оставить только его слова и только описание его поступков, то получится довольно интересная картина.

Из слов Хрущева, которому не было ни малейшего смысла врать в этом вопросе, становится ясно, что Берия узнал о несчастье со Сталиным только утром 2 марта и немедленно приехал, требуя от врачей энергичного лечения.

Здесь же на даче в соседней комнате, в 12 часов дня провело заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Председательствовал Г. М. Маленков. За столом сидели члены Бюро Президиума Л. П. Берия, Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, М. Г. Первухин, М. 3. Сабуров, Н. С. Хрущев, а также члены Президиума А. И. Микоян, В. М. Молотов, Н. М. Шверник, М. Ф. Шкирятов. Докладывал начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И. И. Куперин, в стороне с бумагами сидел профессор Р. А. Ткачев.

Почему-то на доклад врача все члены Президиума скромно промолчали, не найдя, что сказать, и лишь Берия отыскал необходимые в данном случае слова: «Вы отвечаете за жизнь товарища Сталина, вы это понимаете? Вы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы спасти товарища Сталина».[396] Почему-то остальные считали, что врачи могут и не отвечать за жизнь пациента и не делать все необходимое для его спасения, в связи с чем все историки приводят цитируемые слова, чтобы показать, каким же негодяем был Берия.

Дочь Сталина Светлана Аллилуева, которая к старости стала женщиной далеко не примерного поведения, клокочет негодованием к Берия и подтверждает свое негодование вот такими «отвратительными» поступками Берия: «Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, – отец иногда открывал глаза, но, по-видимому, это было без сознания, или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза…».[397]

А вот профессор В. А. Неговский почему-то не считает нужным лить на Берия помои в этом случае: «У меня не сложилось впечатления, что Берия был очень возбужден, как вспоминает Светлана Аллилуева. Да, начальствующий тон, но ничего другого сказать не могу. В отношении меня был корректен, вежлив. Ничего мне не приказывал. Даже поддерживал: „Находите нужным, делайте!“.[398]

Интересно, что все, кто присутствовал у постели больного, а там была уйма народу, не вспоминают, чтобы Хрущев или Маленков проявили хоть малейшую инициативу. Правда, сам Хрущев пишет, что он и за руку Сталина держал, и сказал реаниматорам, чтобы они прекратили массаж сердца, когда стало ясно, что возвратить Сталина к жизни не удастся. Хрущеву очень хочется, чтобы все считали, что в момент кончины у постели Сталина был именно он. Однако это никак не следует из воспоминаний врача-реаниматора Г. Д. Чесноковой:

Как видим, до конца рядом со Сталиным находился все же не Хрущев, а Берия. Более того, такое впечатление, что члены Президиума ЦК как-то побаивались ситуации, когда Сталин придет в сознание. А Рыбин так вспоминает последние часы: «Члены Политбюро (Президиума ЦК – Ю.М.) поочередно дежурили у постели больного. Иногда он пытался открыть глаза или шевельнуть губами, но сил не хватало. 5 марта стал падать пульс. Берия подошел к нему с просьбой: «Товарищ Сталин, скажи что-нибудь. Здесь все члены Политбюро». Ворошилов оттащил его за рукав, говоря: «Пусть к нему подойдет обслуга. Он лучше ее узнает».[400]

Интересный момент. В связи с чем Сталину обслугу было легче узнать, чем членов Политбюро? С чего это они, кроме Берия, так стеснялись попасться на глаза Сталину?

Д. Т. Шепилов, неудачно «примкнувший», тоже околачивался у постели больного и вспоминает такой эпизод: «Утром четвертого марта под влиянием экстренных лечебных мер в ходе болезни Сталина как будто наступил просвет. Он стал ровнее дышать, даже приоткрыл один глаз, и присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. Больше того, им почудилось, что Сталин будто хитровато подмигнул этим полуоткрывшимся глазом: ничего, мол, выберемся! Берия как раз находился у постели. Увидев эти признаки возвращения сознания, он опустился на колени, взял руку Сталина и поцеловал ее. Однако признаки сознания вернулись к Сталину лишь на несколько мгновений…».[401]

Как хотите, но если суммировать все эти слова и эпизоды, то получается, что Берия был чуть ли не единственным, кто делал все для спасения Сталина и кто не боялся взглянуть ему в глаза.

Еще вопрос. Понимал ли Берия, что Сталина убили, убили хотя бы тем, что около 30 часов не то что не оказывали ему медицинскую помощь, но ему даже воды никто не подавал? И это еще самый безобидный вид убийства, поскольку и яд исключить нельзя. Думаю, что все это он понимал, но что он мог предпринять тогда, кроме попыток спасти вождя? Громогласно заявить об убийстве? Потребовать немедленного расследования? Но тут столько «но»!!

За три десятка лет впервые и они, и народ остались без вождя. Надо же понять ту обстановку: Правительство даже запретило все поездки в Москву, а со всего Союза любыми путями в столицу люди ехали, шли, обходили кордоны и заставы, чтобы проститься с вождем. Даже московская милиция, имевшая громадный опыт в организации народа на различные шествия и демонстрации, не смогла справиться с толпой и допустила давку и гибель людей. Что было бы, если бы в тот момент сообщить народу, что Сталин убит? Боюсь, что еврейский погром был бы самой малой неприятностью. Кто гарантировал бы, что удалось бы удержать в повиновении армию и силовые структуры? Что осталось бы от доверия народа к любым органам власти?

Во-вторых, заяви об этом Берия, и Президиум ЦК уже не назначил бы его на должность министра объединенного МВД-МГБ в силу того, что именно эти органы должны были бы вести расследование. Но в этом случае ими должен был бы руководить беспристрастный человек, а не тот, кто инициировал это дело. А возглавить МВД-МГБ Берия надо было уже хотя бы потому, что так считал нужным Сталин, что, только возглавив госбезопасность, можно было осуществить идеи Сталина, за которые его и убили.

Нет, до момента, пока Берия не осуществил бы уход партноменклатуры от власти, пока не сосредоточил власть в Советах и пока народ бы к этому не привык и не понял, что так и надо, до этих пор поднимать вопрос о смерти Сталина было нельзя. Надо было делать вид, что официальная версия смерти Сталина Берия устраивает, что он без сомнений верит и Маленкову, и Хрущеву.

К сожалению, и те понимали, что Берия не дурак, к сожалению, и они догадывались, что их ждет, если Берия не остановить.

Зять Хрущева А. И. Аджубей вспоминал[402]: «Я хорошо запомнил странную фразу, брошенную однажды Ворошиловым на даче в Крыму, когда там отдыхал Хрущев, было это летом 1958 или 1959 г. Ворошилов приехал в предвечерье, погуляли, полюбовались закатом, сели ужинать. Ворошилов, как это с ним случалось, проглотил лишнюю рюмку горилки с перцем – он весьма жаловал забористый украинский напиток. Лицо покраснело, так и казалось, что его хватит апоплексический удар. И вдруг он положил руку на плечо Никиты Сергеевича, склонил к нему голову и жалостливым, просительным тоном сказал: «Никита, не надо больше крови...»