Убийство в горном отеле

Глава 5

Выйдя из лифта, она неожиданно увидела в конце правого коридора женскую фигуру. Создавалось впечатление, что незнакомка, услышав приближение постоялицы, хотела спрятаться, но не успела и стала усиленно делать вид, что протирает батареи. «Не верю!» – хотелось крикнуть Лоле подобно Станиславскому, так фальшиво выглядели её движения. Проход в коридор был перегорожен металлической стойкой, какие обычно используют во время демонстраций или для разграничения очередей к музеям. Что можно чистить в предновогодний вечер по ту сторону заграждения в ремонтируемом помещении?

– Добрый вечер. – Лола подошла ближе.

– А? – Женщина повернулась, сделав вид, будто только что заметила появление Лолы. – Добрый вечер!

– Даже сейчас убираетесь? Надо будет сказать Сальваторе, что он превратился в настоящего узурпатора: требует работать, когда праздник на носу! – Лола вставила ключ, но не торопилась открывать дверь.

– Да нет, нет! – заволновалась женщина. – Это моё задание на послезавтра, на утро. Сложно понять, в котором часу приедут рабочие, так как у фуникулёра никакого расписания нет. Вот я и решила заняться уборкой сейчас. – Проследив за пристальным взглядом Лолы, она добавила: – Красить придут – а тут горы пылищи. Они же с нею и покрасят, им всё равно, поэтому Сальваторе попросил меня подготовить поверхность.

«Похоже, у Сальваторе обслуживающего персонала больше, чем гостей», – отметила про себя Лола.

– До свидания и с наступающим!

Она вошла в номер.

– Везде-то мне странности мерещатся! А Новый год уже на носу! – сказала она вслух и огляделась. Слава богу, всё на своих местах, и дверь в комнату с головой Муссолини плотно закрыта. Лола повеселела.

Она была последняя, кто спустился к аперитиву.

В баре стоял гул голосов; лёгкий перезвон бокалов не могла заглушить даже музыка, доносившаяся от полированного чёрного рояля, стоявшего поодаль. Играющего не было видно, и, только сделав шаг в сторону, Лола заметила торчащую из-за блестящей крышки голову, волосы на которой благодаря гелю стояли петушиным хохолком. Это был парень из молодёжной компании, знакомство с которой она пропустила. Кисти его рук летали по клавишам. Поражал контраст длинных пальцев и короткого тщедушного тела, упакованного в тёмно-синий костюм с галстуком-бабочкой.

– Как прогулялась? – С бокалом в руке к ней подлетел улыбающийся Стефано.

– Хорошо, даже на «снежном коте» проехалась!

– Сама вела?!

– Думаю, с километр проехала сама. Мы с Бьянки вам два спуска расчистили.

– Ура! – К ним подошла Джема с тарелкой закусок. – Завтра на лыжи!

Совсем юная девушка в коротком чёрном платье настраивала микрофон. Окружающие звали её Беби.

– Не знаешь, что это за компания? А то я прослушала, когда Сальваторе называл их имена. – Лола указала взглядом на ребят, окруживших рояль. – По-моему, они обращаются друг к другу прозвищами. «Беби» как-то не сильно на имя похоже.

– Кажется, это дети приятеля Сальваторе из Аквилы. Познакомимся по ходу общения. Главное, что они играют и поют, – не отрываясь от еды, посмотрел в их сторону Стефано.

– Не ожидала, что у нас будет живая музыка. Здорово! Сразу праздничное настроение создаётся! – порадовалась Лола.

Бар выглядел нарядно. И когда они только успели? В углу стояла искусно сделанная пушистая ёлка, украшенная крупными сияющими шарами и синими блестящими бантами. На напольных лампах, расставленных по залу и представляющих собой мини-деревца с лампочками-листьями, висели такие же сверкающие шары. Вдоль тяжёлых штор переливалась мохнатая мишура. Украшений было немного, но всё выглядело стильно и создавало атмосферу новогодней ночи.

Кристина сменила вечернее платье на более дерзкое – пронзительно-красного цвета, в пол, с разрезом от бедра, разлетающимся при малейшем движении. Пламенеющим факелом переходила она от одной группы гостей к другой, старательно изображая хозяйку бала.

Со стороны рояля донёсся взрыв истерического смеха. Хохот был настолько заразителен, что захватил всех в зале.

– Эй, что там у вас? Может, и мы посмеёмся! – крикнул со своего места инженер Бьянки.

Ребята прыснули ещё громче, как будто им сказали что-то очень смешное, и повалились на широкие кресла.

«Когда я вот так, без причины, смеялась в последний раз? Наверное, лет десять тому назад…» – вздохнула Лола.

Открыли двухстворчатые двери, ведущие в ресторан. Взору гостей предстал праздничный стол в центре зала, старательно сервированный и украшенный чудесным декоративным букетом из натуральных шишек, вкраплённых в живые еловые ветки, которые покрывал искусственный серебристый иней. Несколько антикварных фигурок сказочных лесных зверюшек, выглядывающих из-за лапника, завершали композицию. Изысканный новогодний букет тянулся по всей длине стола, но был невысок, что сразу порадовало Лолу, так как можно было общаться с гостями, сидящими напротив. На старинном буфете красными шапками горели горшки со Stelle di Natale[6], без которых не обходится ни одно Рождество и Новый год в Италии. Сегодня они здорово освежали банкетный зал и красиво сочетались с ярким платьем Кристины.

Народ потянулся в ресторан, и только молодёжь всё никак не могла отойти от веселья, изредка похохатывая в баре. Наконец все расселись по местам. Принесли закуску. Негромко переговариваясь, приглашённые приступили к поеданию пищи. Компанию молодых людей, которая состояла из двух чрезвычайно похожих девушек – Беби и Баби, и двух парней – невысокого, с хохолком – Чижика, и несуразно длиннющего, видимо, от противного прозванного Миллиметром, посадили на дальний край. Сальваторе занял подобающее хозяину место – во главе стола. Напротив Лолы оказалась пожилая пара – Сержио и Лиля.

Блюда следовали одно за другим, но Лола незаметно пропустила несколько подач пасты, зная, что, когда дойдёт дело до второго (по её мнению, самого вкусного), она будет уже не в состоянии ничего попробовать. Сержио начал расспрашивать о России и о Москве, в которой побывал когда-то. Лола живо откликнулась: ей было приятно поговорить о родине.

В семидесятых годах, будучи членом коммунистической партии Италии, Сержио отработал в советской столице в качестве спецкора около года и был принят и обласкан брежневским режимом, что ощутимо сказалось на его воспоминаниях. Кроме русских застолий, ему почти не о чем было поведать; и очень скоро разговоры о том, как русские напивались на банкетах, а женщины не сводили с него глаз, надоели Лоле. Тут же выяснилось, что пара в качестве туристов успела побывать в Москве в начале перестройки и горела желанием поделиться впечатлениями, которые, откровенно говоря, ничем не отличались от предыдущих.

– Помнишь, как в ресторане «Прага» можно было вдвоём на тридцать долларов поужинать с икрой и шампанским? – довольно сощурившись, спрашивал Сержио. – А в гостинице «Россия» какое шикарное варьете было! Забыл, правда, в каком зале. Там же несколько залов, я ничего не путаю?

– Гостиницу «Россия» давно снесли, а в «Праге» меньше чем на сто евро с человека сейчас не поешь, – злорадно заметила Лола.

– Как «сто евро на человека»?! – недоверчиво воскликнула Лиля.

– Да, Москва сегодня одна из самых дорогих столиц мира, – с гордостью заявила Лола.

Она, конечно, знала, что цены в Москве часто не соответствуют предлагаемому качеству, а иногда и просто рассчитаны на неуёмное желание русских потратить, а потом рассказывать, сколько было потрачено. Такое пускание пыли в глаза никогда ей не нравилось и даже возмущало, но в данном случае в ней взыграло чувство патриотизма.

– А я помню, как девушки стайками стояли у гостиницы, дожидаясь иностранцев. Кто-то из нашей туристической группы рассказывал, что это даже не проститутки в полном смысле слова и что за дешёвую бижутерию они были готовы подняться в номер.

– Да, да! – радостно поддержал Лилю Сержио. – Это Гвидо из Пармы. Он ещё одну из них в ресторан привёл. Кстати, прелестная оказалась девушка!

Последнее замечание пришлось Лиле не по вкусу, но они продолжили развивать эту тему, всё ещё не веря, что всё уже давно поменялось, и Тверская в Москве может достойно соперничать по количеству магазинов известных брендов с Виа деи Кондотти[7].

Разговор за столом стал общим и зашёл о красоте русских женщин.

– Зачем далеко ходить – вот его яркая представительница! – поднял бокал инженер Бьянки. – За красоту русских женщин! Вы ещё не слышали, как она поёт!

Брови Стефано удивлённо поползли вверх.

– Никогда не слышал! Когда же ты успела?..

Лола никогда не отличалась хорошим слухом, да и голосом не блистала – пела редко, под настроение, когда была одна или с мамой. То, что она позволила себе запеть при постороннем, было уникальным случаем, когда душа распахнула крылья, почуяв родные снег и холод, и потребовала выхода.

– Спой что-нибудь! – попросил с конца стола кто-то из молодёжи.

«Господи, только этого ещё не хватало!»

– Что-нибудь русское! Да-й-й-й!

Раздались аплодисменты.

Это «дай-й-й» с тягучим «й» имело множество значений, в зависимости от ситуации; сейчас оно соответствовало нашему «давай!». Зная, что от итальянцев отделаться практически невозможно, она встала.

– Петь не буду, – произнесла Лола очень решительно. Все замолкли в ожидании. – Буду танцевать!

Когда Лола была маленькой, мама водила её в детский танцевальный кружок, где учительница даже порекомендовала определить девочку в хореографическое училище, хоть и видела, что природных параметров, требующихся для балерины, ей не хватает.

– Ну, у Анны Павловой тоже не было выдающихся данных. Зато какое вдохновение! – сказала она, наблюдая, как малышка со счастливой улыбкой кружится в танце. От тех времён у Лолы осталась удивительная грациозность в движениях, о чём она сама очень хорошо знала.

Парень с хохолком быстро устроился за роялем.

– Что-нибудь медленное, – попросила Лола.

Через открытые двери бара понеслась пронзительная мелодия. Музыка, как ни странно, была несколько печальная, что соответствовало её настроению. Все перестали жевать и отложили вилки.

Лола стояла, плавно покачиваясь, и казалось, что ничего особенного не происходит. Мелодия обволакивала её раскачивающийся корпус, накатывала волнами, возвращаясь порывистыми взмахами; распахнутые руки крыльями взлетали и падали. Она медленно пошла по кругу. Лицо её светилось и ликовало, а тело, обтянутое длинным платьем цвета мышиной шкурки, притягивало правильностью форм и недоступной сексуальностью. Она парила в невесомом пространстве, забыв обо всём на свете. Темп музыки ускорился, и она закружилась, взмахивая в такт блестящими волосами.

«Забудьте о дешёвых ужинах и нищих русских девчонках! Смотрите на меня и завидуйте! У нас все такие, как я, – и даже лучше меня! – проносилось в голове. – Недаром, выбрав один раз русскую женщину, вы навсегда останетесь верным своему пристрастию! – Она опять вспомнила Пино. – Никогда и никому не позволю больше сделать мне больно! Никогда и никому не позволю предать себя!..»

Ярость и страсть захватили её и понесли по огромному залу. Она двигалась всё быстрей и быстрей… Народ смотрел заворожённо. Она остановилась как вкопанная, платье закрутилось складками и упало на одну сторону; волосы одним махом закрыли лицо. Боль покинула её сердце, она стала свободной… Послышались возгласы «brava!» и аплодисменты.

Лола села на место. Кристина выглядела обескураженно, видимо, не ожидая от неё такого представления; Стефано был искренне изумлён, а Сальваторе остался доволен неожиданным развлечением в своём отеле, о котором будут ещё долго вспоминать постояльцы. Бьянки, поражённый в самое сердце, снова поднял бокал:

– За необыкновенных, удивительных женщин!..

– Мужчины пьют стоя! – подхватил подвыпивший мэр и чокнулся с Лолой.

– Это было прекрасно! – Сержио смотрел с уважением, что не ускользнуло от Лолы.

Подошёл молодой парень, аккомпанировавший ей.

– Отлично чувствуешь музыку!

– Спасибо. А что это было? Очень знакомая далёкая мелодия…

– Это была импровизация на темы Нино Роты.

– Ты замечательно играешь! – искренне похвалила его Лола. Она слышала только прозвище парня – Чижик, и жалела, что прослушала его настоящее имя.

Все снова зааплодировали – на этот раз аккомпаниатору.

– Ты где-то училась танцу? – на чисто русском вдруг спросила Лиля.

Лола в недоумении глянула на неё, подумав, что ей почудилось.

– У меня русские корни, – ответила женщина на немой вопрос Лолы. – Прадед, белый офицер, во время революции сбежал во Францию, а оттуда перебрался в Италию. Его дети взяли в жёны итальянок, но, как видишь, сумели донести язык и культуру до своих детей и внуков, – говорила она правильно и без малейшего акцента.

Инженер Бьянки и мэр Бруно Миндадори, окружившие Лолу с двух сторон, притихли, услышав незнакомую речь.

– Вы прекрасно говорите по-русски! – Лола знала, как непросто, не имея практики, резко перейти на другой язык. С десяти лет она оставалась на каникулы в Италии и после первого же проведённого здесь лета стала свободно болтать на итальянском. Мама, которая выучила язык, когда ей было тридцать пять, говорила очень неплохо, но стала периодически застревать уже на русских словах. Лиля же вела беседу без запинки и очень чисто.

– С детства с нами разговаривали на этом языке дома и заставляли читать книги. А потом я сама заинтересовалась. Когда Сержио направили в Москву как специального корреспондента, я иногда подрабатывала переводчицей на «Мосфильме».

– Да у нас тут русское сообщество образовалось! – Мэру надоело слушать непонятные слова.

– Давайте лучше потанцуем! – Бьянки явно опередил Миндадори с предложением. – Извините, что прервал вашу беседу. – Он повернулся к Лоле и, не дожидаясь ответа, взял её под локоть.

Миндадори ничего не оставалось, как пригласить Лилю.

За столом уже никто не сидел: Кристина красным пятном маячила у рояля, куда перешла вся группа молодёжи; похожие друг на друга девушки взяли микрофоны и запели; Сальваторе отошёл на кухню, и только Сержио не двигался с места. Время подходило к двенадцати.

– Попрошу внимания! – в центре зала появился хозяин отеля. – Предлагаю всем накинуть тёплые вещи и подойти к выходу. Встречаемся у ресепшена через пять минут.

Все заволновались, посыпались вопросы:

– Мы что, на улицу пойдём?!

– До двенадцати осталось двадцать минут – зачем куда-то уходить?!

– Или нас ждёт сюрприз?..

– Совершенно верно, мы подготовили небольшой подарок! Пожалуйста, поспешите!

Через пять минут, утеплившись, все вышли на улицу во главе с хозяином. Тут же вдоль расчищенной дорожки затрещали и вспыхнули установленные в снегу длинные бенгальские огни, освещая всполохами уходящие вдаль сугробы. Ощущение сказки сразу же накрыло Лолу. Она, которая, казалось, знала здесь все тропинки, не понимала, куда они направляются. Дорожка шла под уклон, всё дальше от отеля.

– Эй, Сусанин, куда ведёшь? – крикнула она.

– Кто такой Сусанин? – тут же раздались голоса сзади. Шутку поняла только Лиля.

Они подошли к двери старого строения, о существовании которого Лола даже не подозревала. Оно находилось по другую сторону от подъёмников и было накрыто, как навесом, куском горы.

– Это станция старой канатной дороги. Прошу! – Сальваторе распахнул дверь.

Ещё не входя внутрь, Лола увидела в центре очень высокого зала огромное, по всей видимости, деревянное колесо, которое тянуло фуникулёр. Вокруг мерцало множество свечей. Какие-то детали, о предназначении которых Лола могла только догадываться, были металлическими и отливали медным блеском; две пустые кабины замерли по бокам. Продвинувшимся вперёд гостям представилась захватывающая дух панорама. Казалось, что помещение висит над пропастью! Три передних стены были прозрачными и открывали взору чёрное глубокое небо, пересыпанное звёздами, и сверкающую в лунном свете бездонную расщелину, уходившую вниз прямо из-под ног и обрамлённую по бокам острыми вершинами. В сочетании с хайтековским колесом, подсвеченным разнокалиберными свечами, создавалось впечатление фантастического фильма. В стороне находился стол с шампанским и фруктами.

– Вау!.. – выдохнули обе девушки.

«Может, они двойняшки? Даже говорят одновременно», – подумала Лола.

– Вот это да! Красотища! – раздавались голоса со всех сторон.

Стефано и Джема стояли обнявшись и не шевелясь, поражённые волшебным видением.

– Здорово придумали! – Миндадори не отводил взгляда от звёздной бездны.

– Тебе не холодно? – Бьянки подошёл к Лоле.

– Пока нет.

Ощущение было необыкновенное. Маленькие языки многочисленных свечей потрескивали и оживали от каждого движения, создавая чарующую игру теней в и без того причудливой обстановке.

– В России такого не увидишь! Только итальянцы со своим врождённым чувством прекрасного могут превратить полуразвалившуюся станцию фуникулёра в чудесный праздничный зал! – убеждённо произнесла Лиля.

«И правда, – подумала Лола, – не просто чудесный, а колдовской…» Но сразу соглашаться не хотелось.

– Мы тоже на выдумки горазды.

– Возможно, – не стала возражать Лиля. Праздничное настроение не располагало к спорам.

Вдруг что-то тихо щёлкнуло, и по залу понеслась музыка.

– Ого! Но ведь здесь нет электричества! – тут же сообразил инженер Бьянки.

– Мы старый магнитофон с батарейками нашли. Их удалось зарядить – и вот пожалуйста! – Кристина повела рукой, как бы приглашая насладиться нежной мелодией.

– Молодцы! – Было заметно, что мэру всё очень нравится. – Уже без пяти двенадцать!

Сальваторе отпустил официантов и сам взялся открывать шампанское.

– На моих без одной!

– Уже двенадцать! С Новым годом!

– Ура! – завопила Лола, оглушив Бьянки и мэра, стоящих рядом.

– Ура!!! – подключилась молодёжь.

– С Новым годом!..

Вино таинственно мерцало в полутьме, тоненькими дорожками искрящихся пузырьков убегая к кромке бокалов. Все стали подходить друг к другу и целоваться, как на Пасху, – так было принято в Италии. Поцеловавшись с Джемой и Стефано, Лола запрокинула голову и вдруг закружилась. Подошедший было к ней с поздравлением Бьянки предусмотрительно остановился. Перед её глазами проносились огни свечей, улыбающиеся лица, бликующий хрусталь бокалов. Она давно не чувствовала себя так потрясающе. Как прекрасно быть одной! Она не ощущала ни малейшей тяжести одиночества. «Возможно, Пино был прав. Мне никто не нужен», – промелькнуло в голове.

За окнами раздались резкий треск и громкие хлопки. Яркие всполохи озарили разноцветными огнями всё горное пространство. Лола остановилась. Гости застыли в изумлении. Это был настоящий салют! Огоньки мигали и падали в расцвеченный снег, оставляя за собой дымчатые дорожки. Замысловатыми букетами взлетали в небо и рассыпались немыслимыми траекториями красные и зелёные фейерверки; наконец, гудя и потрескивая, как бешеные, завертелись огненные колёса. Потом всё стихло.

– Здорово подготовился, Сальваторе!

– Такая красота!

– Вот сюрприз так сюрприз!

Внезапно со стороны кабин раздался стук. Лола вздрогнула. Все посмотрели в ту сторону.

– Эй, выпустите меня! – Беби долбила в прозрачную стенку изнутри кабинки.

Ребята покатывались со смеху, а девушка делала испуганный вид и металась за дверью.

– Что тут такое? – к ним подошёл Сальваторе.

– Да ничего, внутри закрылась! – пояснил Миллиметр.

Девушка прижалась к стеклу и скорчила умильную рожицу. Раздался очередной взрыв хохота.

– Здесь уже давно ничего не закрывается.

Сальваторе дёрнул дверь, но она не поддалась. Он дёрнул ещё, но с тем же результатом. Все столпились вокруг.

– А у нас где-нибудь ключи есть? – заволновалась Кристина.

– А зачем ключи, пусть сидит, – не переставая смеяться, парировал Чижик.

– Хватит дурить! Пошутили, и баста! – встала на защиту Баби.

За ручку схватился Бьянки.

– Так здесь же защёлка есть! Кто-то её задвинул! – Он дёрнул щеколду, открыв проход. Девушка сразу же выскочила наружу.

– Шутки шутками, но это уже перебор! – Она укоризненно посмотрела на всю компанию, ища виновного.

– Хотел я тебе помочь, но, видно, судьбина у тебя такая – придётся жениться! – Чижик поднялся на цыпочки и похлопал высокого Миллиметра.

– Да ладно, если такой ценой… – Он обнял Беби и поцеловал её в щёку.

Несмотря на выпитое, холод начал чувствоваться всё сильнее. Миндадори и Сержио завели разговор о политике, и по доносившимся до Лолы фразам было понятно, что Сержио, придерживающийся левых взглядов, наседал, а мэр, сторонник Берлускони, только успевал отбиваться.

– Берлускони был и есть главный мафиози страны! – выговаривал Сержио. – Пора ему уходить с политической арены!

– Это вам бы так хотелось. Все обвинения, заведённые на него, дело рук ваших левых прокуроров! Они имеют целью убрать его из политики! – возразил мэр.

– Ха-ха-ха! Плати налоги как положено, и никто тебя не тронет! Не устраивай дома бордель с несовершеннолетними путанами – и не будет никаких обвинений!

Холод становился всё ощутимее.

– Предлагаю вернуться в гостиницу и продолжить празднование там! – Сальваторе распахнул дверь, и ветер ворвался внутрь, загасив несколько свечей.

Отель встретил их ярким светом и долгожданным теплом. На столе в центре ресторанного зала стояли тарелки с закусками и огромное блюдо чечевицы.

– Пожалуйста, набирайте сами всё, что захотите! Я отпустил официантов. В баре напитки и сладкое.

– Что это? Начинаем ужинать заново?! – приятно удивился Бьянки.

– Чечевицу обязательно нужно попробовать, а то денег весь год не будет![8] – Сержио взял тарелку и подошёл к столу.

– Если только чуть-чуть. – Лиля плюхнула на тарелку коричневатую кашицу. – Мне уже спать хочется.

– Если мы хотим завтра на лыжах покататься, надо закругляться. После часа дня обещали ветер и снег. Как думаете? – Стефано положил горку каши и, подумав, добавил ещё.

– Я согласен, покататься действительно хочется. Но и потанцевать с полчасика не запрещается. На часах даже двух нет. Этим прогнозам, особенно в горах, доверять не стоит. – Бьянки взглянул на Лолу. – А Миндадори уже ушёл?

– По-моему, отправился спать. Расстроился из-за своего Берлускони, которого, я надеюсь, всё-таки посадят. Да и нам пора. Мы хоть и не катаемся на лыжах, но годы уже не те, чтобы веселиться целую ночь. Да, Лиль? – Сержио принёс из бара шампанское и немного тирамису. – Вот, сладкое попробуем и пойдём.

Упоминание о годах не понравилось Лиле, но она промолчала.

– Помнишь, как в Москве мы могли всю ночь пить водку в Доме журналистов? И ничего, прекрасно себя чувствовали!

Поняв, что тема снова плавно съезжает на российское застолье, Лола предусмотрительно ретировалась к барной стойке. За ней подтянулся Бьянки. У бара царили шум и хохот. И только Кристина сосредоточенно разрезала десерт и раскладывала его на маленькие тарелочки. Как же она поменялась! Лола вспомнила ту прежнюю девушку с бесстыдной улыбкой и наглым пронзительным взглядом. А может, не так всё и плохо? Может, она будет хорошей женой Сальваторе? Да и чего волноваться, если учесть, что итальянцы женятся не раньше чем через пять, а то и все десять лет совместного проживания.

Лола пошла танцевать с Бьянки, к ним подключились Стефано и Джема. Девушки пели на английском, из-за рояля выглядывал хохолок аккомпаниатора. Миллиметр с блуждающей улыбкой покачивался в такт.

Проснулась она от топота в коридоре. За ним послышались лязг дверей технического лифта, голоса и снова грохот дверей. Звуки вызывали недоумение и тревогу. Насколько Лола помнила, вчера техническим лифтом не пользовался никто: слишком мало народу в отеле. Что-то случилось!.. Страх клювиком застучал в мозгу. Лола быстро оделась и вылетела в коридор. Профессиональное чутьё подсказывало: что-то произошло, уж больно громкие возгласы доносились снизу. На вызове горел красный огонёк, и она ринулась вниз по лестнице. Голоса становились всё явственнее и возбуждённее.

– Какой кошмар!.. Полицию вызвали?

– Боже мой! Кто его обнаружил?

– Какие-то предположения есть? От чего?!

Два официанта в помятой одежде, инженер Бьянки, мужчина в белом фартуке и колпаке (видимо, повар), Стефано, Джема, кутавшаяся в тёплый шарф, и Кристина говорили одновременно, не слушая друг друга и не отвечая на вопросы. Сальваторе за стойкой не было. Увидев вошедшую Лолу, все застыли, как при появлении высокопоставленного начальства. Реакцию находящихся у ресепшена она оценила сразу же: произошло что-то непоправимое, и, как опытный журналист, занимающийся криминальными расследованиями наравне с полицией, она единственная, кто может, по всеобщему мнению, грамотно сориентироваться в сложившейся ситуации.

– Что здесь произошло? – обратилась Лола к Стефано, обнимавшему Джему, которая испуганно жалась к нему.

– Один из официантов обнаружил труп мэра в здании старого фуникулёра!

– Чёрт побери! – только и смогла проговорить Лола.