Убийство в купе экспресса

1

Инспектор де Кок из старого Амстердамского полицейского управления, что высится на Вармусстраат, неторопливо сошел с трамвая у привокзальной площади и деловито зашагал в сторону Дамрака с его широкими тротуарами. Стоял один из бесконечно длинных июньских дождливых дней. Из застывшей серой пелены облаков монотонно и заунывно, не прекращаясь ни на минуту, сыпались крупные капли.

Инспектор сдвинул рукав плаща, взглянул на часы и понял, что, как всегда, опаздывает на полчаса. Слизнув с верхней губы дождевую каплю, он поднял глаза вверх. Печально повисли намокшие флаги на причале речных трамвайчиков. Де Кок вдруг с неожиданной теплотой вспомнил подвыпившего пожилого амстердамца, которого встретил накануне вечером в кафе.

— Амстердам, — восхищался тот, — удивительно красив во время дождя, когда он словно покоится в объятиях облаков… когда древние фасады отражаются в зеркале мокрой мостовой. В такие дни Амстердам весь блестит и светится.

Вспомнив об этом эпизоде, де Кок невольно улыбнулся.

— Возьмите, к примеру, Рим, — не унимался гуляка, — или, скажем, Париж… когда они купаются в лучах яркого солнца — это изумительное зрелище, но когда там идет дождь… — И он развел руками, давая понять, какой это жалкий пейзаж.

«Да, — подумал де Кок. — Окраска… окраска определяет там красоту. А вот в Амстердаме все иначе. Этот город красив и в черно-белом цвете».

Старый инспектор снова улыбнулся. Амстердам имеет немало поклонников и поклонниц, да и сам он принадлежал к их числу. Инспектор давно полюбил свой беспокойный город и вот уже несколько десятилетий без устали вел в нем отчаянную борьбу с преступностью. И, надо сказать, весьма успешно. Хотя, если честно признаться, госпожа Фортуна явно благоволила ему. Впрочем, это неудивительно, каждый человек — кузнец своего счастья и убежденность, а также твердость де Кока в конце концов завоевали расположение капризной богини. Да, в этом случае он оказался сущим соблазнителем. Волевое, изрезанное глубокими складками лицо инспектора внезапно помрачнело. В последние годы в здешнем уголовном розыске начался явный застой. Молодые инспектора полиции вместо того, чтобы заниматься делом, с юношеским энтузиазмом изобретали новые методы розыска, разрабатывали хитроумные схемы, придумывали оригинальную тактику.

Де Кок скептически относился ко всем этим новациям. Преступление было и остается делом человеческим; корень зла в самой природе человека, и поступки людей, как он не раз убеждался, абсолютно непредсказуемы, человеческую психологию невозможно втиснуть в какую-либо схему.

Аудебрюгстейг инспектор пересек, не обращая внимания на красный сигнал светофора и с озорством проскочил под самым носом у трамвая. Помахав рукой уличной девице, прогуливающейся под розовым зонтиком, он подошел к знакомому подъезду и с удовлетворением отметил, что полицейское управление находится на прежнем месте. Весело насвистывая, он распахнул дверь.

Дежурный Ян Кюстерс, неистово размахивая руками, пытался на ломаном английском объяснить какому-то иностранцу, как пройти к Государственной картинной галерее, чтобы увидеть «Ночной дозор» Рембрандта.

Де Кок немного постоял, слушая его невразумительные пояснения и усмехнулся.

— Ты в самом деле думаешь, что этот человек тебя понимает?

Дежурный мрачно покосился на де Кока.

— Да нет, вряд ли, — бросил он коротко и сердито.

— А почему бы тебе не вызвать для него такси?

Ян Кюстерс отчаянно замотал головой.

— Некоторые иностранцы считают, что вызов такси — дело полиции и отказываются платить за вызов. А потом в управление являются разъяренные таксисты и требуют, чтобы я заплатил им по счету.

Кюстерс повернулся к иностранцу.

— Послушайте, — снова начал он терпеливо втолковывать ему. — Вы дойдете до Центрального вокзала и там сядете в автобус.

Де Кок отошел от стола дежурного и довольно бодро для его почтенного возраста поднялся по каменной лестнице на второй этаж, где находилась комната следователей. Он дружески кивнул нескольким полицейским, сидевшим на широкой скамье в коридоре, и вошел в комнату.

Молодой следователь Фледдер, как всегда, стучал на старенькой портативной пишущей машинке.

Инспектор небрежно кинул на вешалку шляпу, однако промахнулся и ему пришлось поднять ее с пола после того, как он снял мокрый плащ. Тяжелыми шагами де Кок двинулся к своему столу. Едва он сел и начал выдвигать ящик, чтобы достать оттуда папку со старым запутанным делом, как Фледдер встал и с озабоченным видом подошел к нему.

Де Кок поднял на него глаза.

— Кто тебя расстроил? — спросил он.

Фледдер молча ткнул пальцем через плечо в сторону двери комиссара. Де Кок нахмурился. Комиссар не вызывал у него никаких приятных ассоциаций.

— Он что же, вызывал тебя?

— Да.

— Зачем?

Молодой следователь печально улыбнулся.

— Он… он хочет повысить меня в должности.

Де Кок нахмурился.

— Ну и прекрасно! — воскликнул он. — От души поздравляю!

Однако Фледдер грустно опустил голову.

— Я сказал комиссару Бейтендаму, что отказываюсь от этого назначения.

Де Кок удивленно уставился на него.

— Ты с ума сошел?!

Фледдер задумчиво покачал головой.

— Я думаю, что должен был… отказаться.

— А ты знаешь, что означает это повышение? — де Кок ухмыльнулся. — Большую прибавку к жалованию.

Фледдер кивнул.

— Конечно, денег больше, но это же значит, что я должен уйти от вас, что я больше не буду с вами работать. А этого я не хочу… во всяком случае сейчас, — он тяжело вздохнул. — И потом, я чувствую, что еще не гожусь для такой должности… у меня пока еще мало опыта и я не могу работать самостоятельно. Недавно уже и так допустил кучу ошибок. Как вспомню — прямо дрожь по коже.

Де Кок улыбнулся.

— Да, помню этот случай. Дело Алекса и странных студентов из Амстердамского дискуссионного клуба… — Он поморщился. — Как этот клуб назывался?

— «Бубен».

Взгляд де Кока посветлел.

— Правильно. Время бежит. Я не хочу давить на тебя, да и права такого не имею. Да, время бежит… для всех нас. Нам очень хорошо с тобой работалось. Именно вместе, и ты нисколько не должен умалять свою роль. Мне самому не хочется тебя терять. Но жизнь идет вперед и скоро настанет момент, когда ты будешь работать без меня.

Фледдер театральным жестом вытянул перед собой дрожащие руки.

— Искренне надеюсь, — с пафосом произнес он, — что этот день настанет не скоро. Я остаюсь с вами, де Кок.

— Ну как знаешь, — де Кок пожал плечами. — Смотри только не пожалей об этом. — Инспектор был растроган. — Одно только скажу тебе… я искренне рад.

Фледдер рассмеялся.

— Ну, с чего начнем? — с явным облегчением произнес он.

Де Кок вытащил из ящика толстенную папку и положил на стол.

— С этого.

— Что за дело?

Седовласый инспектор похлопал ладонью по серой с зелеными полосками обложке.

— Очень давнее дело об убийстве. Это досье вчера в полдень вручил мне на Принсенграхт мистер Медхозен, наш новый советник юстиции, он просил еще раз внимательно проштудировать его.

— Дело амстердамское?

Де Кок покачал головой.

— Нет. Медхозен до Амстердама служил в Алкмаре. Года два назад в Энкхойзене было совершено убийство… во всяком случае, там оно было обнаружено, а этот город находится как раз в провинции Алкмар.

— И таким образом это дело попало к Медхозену.

Де Кок кивнул.

— Следователи городской полиции в Энкхойзене совместно со следственным отделом железной дороги начали тогда тщательное расследование. В этом нетрудно убедиться, если познакомиться с делом. И все же, несмотря на их старания, дело не было закрыто. Убийца до сих пор не найден. Медхозен был буквально одержим этим делом, убийство в Энкхойзене просто сводило его с ума. Ведь это, по существу, было его первое серьезное расследование, а ты понимаешь, что это значит для молодого специалиста. Вот почему уезжая из Алкмара, он захватил с собой копию досье.

— А закон такие вещи разрешает?

Де Кок пожал плечами.

— Тут нет никаких нарушений. Я ведь не получил от него официального приказа заняться этим делом. Он просто попросил еще раз внимательно просмотреть досье и оценить все объективно и беспристрастно. Передавая мне досье, он откровенно признался, что это дело для него очень важно. «Оно тяготит меня, де Кок, — сказал он, — постоянно давит, это словно незаживающая рана. Вы мудрый и опытный следователь и, может быть, отыщете какие-то зацепки, которые помогут нам завершить это дело. Поверьте, у меня прямо камень с сердца свалится».

Фледдер смерил инспектора мрачным взглядом.

— Вы когда-нибудь встречались с подобной заинтересованностью представителя юстиции?

Де Кок усмехнулся.

— Честно говоря… нет. Большинство советников юстиции, с которыми я сталкивался, держались высокомерно и отчужденно. Но мне кажется, Медхозен просто очень увлеченный человек. Может быть, поэтому его и направили к нам.

— Чтобы внести, так сказать, в нашу работу свежую струю?

— Очень может быть. Да и давно пора. Сколько можно терпеть эту рутину, эту самоуспокоенность, которые стали стилем нашей работы.

Фледдер взглядом указал на папку с зелеными полосками.

— Ну и как, удалось вам найти хоть какую-нибудь зацепку?

— Я его только начал просматривать. Думал захватить вчера вечером домой, но вспомнил, что жена собиралась приготовить свое коронное блюдо — запеченную рыбу.

— А причем тут рыба?

— Это такая пища богов, что начисто отбивает аппетит к земным делам, тем более к делу об убийстве.

Фледдер рассмеялся.

— Вы сказали, что расследование в Энкхойзене велось совместно со следственным отделом железной дороги. Почему? Это ведь не принято.

— Не принято в том случае, если железная дорога не причастна к делу.

— А в данном случае было именно так?

Де Кок кивнул.

— Молодая женщина была найдена мертвой в купе первого класса в поезде, следовавшем из Амстердама. Согласно утверждению Медхозена, следствие было затруднено тем, что не удалось установить, находились ли в ее купе еще и другие пассажиры.

— Но ведь за вагонами первого класса кондукторы всегда присматривают особенно тщательно, — заметил Фледдер.

— Кондуктор вышел из поезда в Заандаме, он внезапно почувствовал сильные боли в желудке. Замену ждать не стали, чтобы не задерживать поезд, и он без кондуктора отправился на конечный пункт.

— В Энкхойзен?

— Да.

Фледдер высоко поднял брови.

— Очень странно!

— Да, пожалуй. В этом деле вообще много странного…

Инспектор не договорил — на его столе зазвонил телефон. Фледдер быстро снял трубку. Де Кок, следивший за ним, увидел, как внезапно окаменело лицо его помощника и насторожился.

— Что случилось?

— В поезде на Центральном вокзале, в купе первого класса обнаружена женщина…

— Мертвая?

Фледдер проглотил слюну.

— Да. Убитая.