Убийство в купе экспресса

9

Фледдер с ходу выскочил на деревянную площадку позади полицейского управления и резко затормозил, задев ограждение канала. Еще немного и машина свалилась бы в воду, но, к счастью, все обошлось благополучно.

Де Кок испуганно вцепился в сиденье обеими руками.

— Подумал хотя бы о моей пенсии!

Фледдер, надув щеки, выдохнул воздух и весь обмяк за рулем.

— Эту площадку, кажется, смазали мылом!

Де Кок опустил стекло и взглянул из окошка на коричневую воду.

— Ты не мог припарковать машину где-то в другом месте? — проворчал он. — Мне совсем не хочется сушить свой костюм и к тому же я уже давно не плавал.

Фледдер стал осторожно выруливать, отодвигаясь от края ограждения. Наконец он припарковался и вышел из машины, чтобы осмотреть ее. К счастью, мелкие повреждения на их стареньком «фольксвагене» были почти незаметны.

От парковки они направились через Аудебрюгстейг на Вармусстраат. Перед входом в полицейское управление стоял светло-голубой «мерседес».

— Это он…

Фледдер кивнул.

— Да, это машина Жана де Турне… Отца Сюзетты. Интересно, что ему здесь надо?

Де Кок пожал плечами.

— Осмотри хорошенько «мерседес». Вряд ли сейчас можно что-то обнаружить, иначе он бы не поехал в полицейское управление на этой машине. Ну, ладно, пойду послушаю, что расскажет нам господин Жан.

Де Кок вошел в подъезд. В вестибюле из-за стойки его окликнул Ян Кюстерс.

— Наверху вас опять ожидает мужчина.

Де Кок улыбнулся.

— Жан де Турне.

Ян Кюстерс посмотрел с удивлением.

— Откуда вы знаете?

Де Кок указал большим пальцем через плечо.

— Его машина стоит перед подъездом.

Он прошел мимо стойки и быстро поднялся по каменной лестнице. На широкой скамье перед комнатой следователей сидел мужчина в длинном зеленом пальто с погончиками. Завидев де Кока, он встал и медленно двинулся ему навстречу.

— Я хотел с вами поговорить, — хриплым голосом произнес он.

Инспектор молча кивнул и прошел вперед, как бы приглашая следовать за ним. Войдя в комнату, он обратился к гостю:

— Садитесь.

Бросив шляпу на пустой стол и не снимая плаща, де Кок уселся на свое место и в упор посмотрел на посетителя. На этот раз Жан де Турне держался совсем иначе, от его прежней напыщенности не осталось и следа.

— Вы что-то хотели мне сказать? — обратился к нему де Кок.

Жан де Турне тяжело вздохнул.

— Сегодня утром, проснувшись, я понял, что вчера вечером произвел на вас странное впечатление. Прошу меня извинить. Я показался вам, вероятно, бесчувственным человеком. Возможно, в тот момент я действительно ничего не чувствовал, до меня еще толком ничего не дошло. Я выслушал сообщение о смерти дочери так, словно речь шла о дочери кого-то другого, я еще не осознал…

Де Кок с напряженным вниманием ловил каждое слово.

— Сюзетта действительно ваша дочь?

— Да.

— Если я хорошо вас понял, она живет не с вами?

Жан де Турне опустил голову.

— Мы с женой развелись несколько лет назад, — сказал он. — И Сюзетта осталась жить с матерью в Неймегене. Но я сохранил очень хорошие отношения с дочерью. Она регулярно навещала меня. Она как раз ехала ко мне. — Он провел рукой по лбу. — Этого не должно было случиться!

Де Кок внимательно следил за ним. Никаких следов вчерашней важности, сейчас он казался более человечным и доступным.

— Где вы живете?

— Здесь, в Амстердаме, на Бетховенстраат. А моя контора находится на Кайзерсграхт. Там мы и должны были встретиться с Сюзеттой. Условились пойти пообедать вместе.

— Вы сообщили о том, что случилось, своей жене?

— Она в ужасном состоянии. Сегодня вечером я, очевидно, заеду к ней. Может быть, мы найдем утешение друг в друге… Мы ведь много лет прожили очень счастливо.

— У вас есть еще дети?

Жан де Турне покачал головой.

— Сюзетта была нашим единственным ребенком.

Де Кок посмотрел ему в глаза.

— Вы можете как-то объяснить причину ее убийства?

Жан де Турне помедлил с ответом.

— Я думаю, это месть.

Де Кок полузакрыл глаза.

— Месть? — удивился он.

— Да.

— Чья?

Жан де Турне сжал губы. В темных глазах, спрятавшихся под мохнатыми бровями, зажглась злоба.

— Луизы де Колиньи.

Фледдер невольно опустился на стул и с нескрываемым изумлением уставился на инспектора.

— Луизы де Колиньи? — недоверчиво переспросил он.

— Жан де Турне считает, — подтвердил де Кок, — что убийство его дочери Сюзетты — дело рук Луизы де Колиньи.

Фледдер развел руками.

— В чем же причина?

— Жан де Турне считает, что это месть. Когда я его спросил из-за чего месть, он рассказал о каком-то молодом человеке, в которого несколько лет назад были влюблены обе: и Луиза де Колиньи, и его дочь. В конце концов молодой человек предпочел Сюзетту и с тех пор Луиза де Колиньи поклялась отомстить ей.

Фледдер ухмыльнулся.

— И это послужило мотивом убийства?

— Я тоже дал ему понять, — сказал де Кок, — что не очень-то верю в эту легенду. Если бы все подобные истории кончались убийством, то у нас стало бы вдвое больше кладбищ и крематориев.

Фледдер рассмеялся.

— Ну а он?

Де Кок печально улыбнулся.

— Рассердился. Сказал, что мое замечание бестактно и твердо стоял на своем: Луиза де Колиньи виновна в убийстве его дочери. Потребовал ее немедленного ареста.

— Немедленного?

— Да. А если я буду тянуть с этим делом, он обратится к представителям юстиции.

Фледдер глубоко втянул в себя воздух.

— Этот тип сошел с ума!

Де Кок медленно покачал головой.

— Да нет, — сказал он. — Напротив, Жан де Турне, судя по всему, очень разумный человек. Я все время задаю себе вопрос: для чего он вторично явился к нам в управление?

Фледдер молчал, уставившись в одну точку.

— В результате всего этого я понял только одно: Жан де Турне знает о существовании Луизы де Колиньи.

— Когда я сопоставил все, что мне было известно до настоящего времени об обоих убийствах и угрозах по телефону Луизе де Колиньи, мне тоже многое показалось странным. Мы в своем расследовании не заметили эту связь. Я спросил Жана де Турне, откуда он знает Луизу де Колиньи, он удивленно посмотрел на меня и сказал: «Вы невнимательно слушали меня… я же рассказал вам о любовной истории моей дочери».

— И тем самым он заткнул вам рот!

Де Кок беспомощно развел руками.

— Нет, этот ответ совсем не удовлетворил меня, — сказал он, — ведь я не поверил в эту любовную историю. Но я не счел возможным расспрашивать его дальше.

— Вы считаете, что Жан де Турне узнал о ее существовании при каких-то иных обстоятельствах?

Де Кок потер свой широкий подбородок.

— Предполагаю, что для этого у меня нет никаких фактов. Очень странно: сегодня в Академической больнице Луиза де Колиньи на мой вопрос, знает ли она Сюзетту де Турне, ответила: «Нет, нет, я ее не знаю. Хотя я где-то слышала это имя». Это соответствует тому, что сказал Поль, он ведь заявил, что узнал имя Сюзетты де Турне со страниц репортажа из полицейского управления. Возможно, что и Луиза прочла этот репортаж, где упоминалось имя Сюзетты де Турне.

Фледдер поморщился.

— Все это дурно пахнет!

— Ты прав, Дик, — согласился де Кок, — это дурно пахнет. Вопрос только в том… откуда исходит этот запах. У меня такое чувство, что пройдет немало времени, пока мы отыщем медвежью берлогу.

Они помолчали, углубившись в свои мысли. Несмотря на то, что приближался самый длинный день в году, за окном было уже совсем темно.

Уличный шум проникал через полуоткрытые рамы. Узкая Вармусстраат была полна народа. Пьяный амстердамец пел с иорданским[1] акцентом печальную песню о любви и смерти. Где-то тявкала собака, молодая проститутка пронзительным голосом сыпала проклятия на голову скупого клиента.

Фледдер повернулся к де Коку.

— Жан де Турне, — сказал он, — пребывает, как он говорит, в твердом убеждении, что Луиза де Колиньи ответственна за смерть его дочери Сюзетты.

— И что же?

— Жан де Турне, как мы установили, является владельцем светло-голубого «мерседеса».

Де Кок улыбнулся.

— И что из этого следует?

— Вы напрямую обвинили его в попытке убийства в Утрехте?

— Да, я это сделал.

Фледдер вскинул вверх руки.

— И что он вам на это сказал?

Де Кок потер мизинцем переносицу. Этот жест означал, что он готовит какой-то сюрприз.

— У Жана де Турне, — сказал он улыбаясь, — твердое алиби. Есть человек, который может засвидетельствовать, что вчера вечером после визита в наше управление он не покидал своей квартиры на Бетховенстраат.

— Кто этот человек?

На лице старого инспектора мелькнула лукавая улыбка.

— Рихард Бернард… отец убитой Стеллы.