Ученица олигарха

Глава 5. Подозрительные пятна

– Выпьете что-нибудь?

Барный шкаф был низким, и удобнее было присесть на корточки. Вместо этого она свела ноги вместе и, не сгибая их, нагнулась чуть не до пола. Мини-юбка собралась на талии, открыв взору сзади всё богатство.

– Виски, пожалуйста, – излишне вкрадчиво попросил он, не спуская глаз с ее ягодиц. – Там у тебя должна быть бутылка скотча.

Валенсия нашла бутылку, захватила два стакана и вернулась на диван. Не спеша, старательно ставя ноги по одной линии и качая бедрами, как на подиуме.

– Тоже будешь скотч? – заметил он второй стакан.

– Если вы не против. Мне надо успокоиться. Вином и коктейлями тут не отделаешься…

– Что-то случилось?

– Слава богу, нет. Если, конечно, не считать, что ваши люди меня похитили и засунули в чемодан.

– У них был приказ доставить тебя любой ценой.

– Я настолько вам нужна?

– Даже не представляешь, как.

Он протянул руку и пропустил сквозь пальцы прядь ее волос.

Она попробовала виски и поставила стакан на столик.

– Кстати, я в ваших владениях уже целый день, но до сих пор не знаю, как вас зовут.

– Зови меня, как и все, – босс. Просто босс.

Валенсия хмыкнула.

– Это странно.

– Почему?

– Обычно люди вашего уровня крайне индивидуалистичны. Свое имя суют в каждую дыру. Мол, смотрите, я великий Себастьян Дрищ! Миллиардер, профессор и меценат. А вы, получается, свое имя прячете.

– Люди моего уровня абсолютно разные. Ты больше знаешь о дрищах, именно потому что дрищи везде суют свое имя. На самом деле таких меньшинство, просто они не сходят с газет и телевизоров. Это скоморохи с мелочью в кармане. А большие деньги любят тишину.

– Ясно, босс, – она повернулась к нему боком, соблазнительно изогнув бедра. – Скажите, босс… Зачем я здесь?

– В смысле, зачем ты здесь на диване? – усмехнулся он, разглядывая ее ноги.

– Зачем я здесь на диване, я знаю. Зачем я вам понадобилась? Вообще.

– Чтобы мне было спокойнее. Чтобы я был уверен, что дело перейдет в надежные руки.

– Вы правда думаете, что мои руки надежнее рук ваших собственных детей?

– Так думает Оракул. А он за десять лет ни разу не ошибся.

– Значит, это правда, насчет болезни?

– Увы.

– Вы не похожи на больного.

– Болезни бывают разные.

– Мне жаль.

– А уж как мне жаль.

Она поднялась с дивана и встала перед ним.

– Знаете, босс. У меня есть предложение. Я знаю, зачем вы пришли. Вы знаете, зачем пришли. Давайте не будем ходить вокруг да около и строить из себя героев дамских любовных романов, которые сперва долго друг друга мучают, и только к середине книжки занимаются сексом. Перейдем сразу к десерту.

– А что у нас на десерт?

– Я.

Она расстегнула пуговицу на поясе, и юбка скользнула к ее ногам. Развела в стороны блузку, освободив качнувшиеся сочные груди с уже торчащими сосками. Стянула трусы.

Его взгляд медленно ласкал ее тело, переходя от грудей к узкой талии, от талии к округлым бедрам, от бедер к длинным ногам и тому, что пряталось между ними.

Наконец, он посмотрел в ее наивно распахнутые глаза. Поднялся. Он был выше ее на голову. Ее тело содрогнулось, когда его пальцы тронули набухший сосок. Скользнули вверх, легонько сжали шею. Переместились к приоткрытым пухлым губам. Потом взяли за подбородок и подняли лицо.

– Наблюдатели не соврали, – прошептал он. – Ты великолепна… Спасибо за представление. Можешь одеваться.

Она решила, что ослышалась.

Большие серые глаза распахнулись еще шире. В них плескалось недоумение.

– Но…

– Одевайся, – повторил он и погладил ее по щеке. – Ты забыла одну важную деталь. Десерт сам себя не распаковывает.

Он мягко отстранил ее с дороги и вышел из комнаты. Дверь едва слышно закрылась.

***

Так ее еще никто не унижал.

Черт, да от нее с четырнадцати лет никто не отказывался. Стоило ей приподнять до ляжек юбку, как у мужиков начинала капать слюна, и они были готовы нагнуть ее, не сходя с места.

Она, рыча, металась по комнате, как раненная тигрица, придумывала планы мести и хлестала один стакан виски за другим. Это был какой-то элитный вонючий самогон для извращенцев. Он пах шпалами, торфом и чем-то больничным. Но сейчас ни запаха, ни вкуса она не замечала.

В голове уже шумело, комната раскачивалась, как на волнах.

Когда в дверь постучали, она решила, что это гребанный босс передумал и вернулся.

Но это был наглый охранник.

– Ну что, сучка? Готова к… Вау! – у него даже рот открылся от изумления. – Да ты уже в рабочей одежде.

Она была абсолютно голой.

– А говорила, не работаешь. Ну так сколько за минет и классику?

– Тебе повезло, парень, – хрипло сказала она. – Сегодня у меня день открытых дверей. Всё бесплатно.

Она схватила его за белобрысые волосы, притянула к себе и впилась в губы, прокусив их до крови.

– Эй! Ты что творишь?! Осторожно!

– Молчи. И делай, что я скажу.

Ее глаза горели ведьминским огнем. Губы шептали заклинание «начала». Обе руки опустились к его паху и быстро нащупали то, что старая бабка называла «херокнопкой», а она сама – точкой отключения мозгов.

Он дернулся. На лице отразилось замешательство.

– Слушай… По-моему, ты малость не в себе. Давай-ка я в следующий раз зай…

И замолчал, потеряв мысли. Теперь для него существовала только стоящая перед ним сладкая конфетка. Моментально разбухший до упора орган словно перетянул на себя управление.

Она дернула молнию на ширинке, схватила выпрыгнувший наружу длинный член и пробормотала на ухо охраннику первые слова долгого заклинания, которое составила уже давно, но до сих пор боялась применить.

– Выеби меня.

И тут же в голове заворочалась старая бабка. «Что ты творишь, дура?! Одумайся! Ты же от него потом не избавишься» – «Не лезь, старая», – отмахнулась Валенсия и загнала бабку обратно в чулан.

– О, да, детка, – осклабился охранник. – Это ты по адресу.

Заклинание было дико сложным и требовало максимальной точности и сосредоточения. Все слова, позы, движения должны были быть на своем месте. Только сейчас до нее дошло, что из-за выпитого вискаря она может где-то ошибиться. Но было уже поздно.

Охраннику казалось, что он делает все сам, по своей воле, но на самом деле его незаметно дергали за ниточки, как марионетку. С самой первой позы, когда он тут же у дверей бросил ее животом на низкую спинку ближайшего кресла, грубо раздвинул ноги и одним резким толчком засадил до самой матки, он был под полным контролем и ничего не делал самостоятельно. В большинстве случаев даже слова были не нужны. Она изогнула бедра – и он ставит ее раком. Повернула к нему голову и приоткрыла губы – он опускает ее на колени и пялит в рот. Выпятила зад – значит, настало время познакомиться с аналом. Только однажды она скомандовала «Ложись» и оседлала его наездницей. Позы сменяли одна другую и уже в третий раз шли по кругу. Боком, раком, стоя, лежа, сидя. На кровати, на кресле, на столе, на полу, у стены. Она уже потеряла счет оргазмам и старалась их не допускать, чтобы не потерять контроль. Просто шептала про себя подходящее к позе заклинание.

Наконец, он отвалился от нее в изнеможении, и она тихо произнесла последние слова «взрывного финала», стандартного конца любой подобной сборки.

Потом сама еле заползла на него, стараясь унять дрожь в ногах.

Посмотрела в его пустые глаза, гадая, получилось или нет.

– Когда я скажу «Служи!», – проговорила она ему на ухо, – будешь служить… Служи!

– Да, госпожа, – механически ответил охранник.

– Не называй меня госпожой, это будет подозрительно.

– Да.

– Вообще, веди себя как обычно, нагло, развязно. Просто исполняй приказы.

Он ухмыльнулся.

– Ну что, щлюшка? Понравилось? Сладко я тебя отодрал? Повторим?

– Повторение будет за деньги, милый, – проворковала она.

– Че, правда? Блин… А, плевать. Чтобы твою тугую пизду еще раз натянуть, ничего не жалко. Все, что хочешь сделаю.

– Конечно, сделаешь.

Он кряхтя сполз с кровати.

– Стой, – приказала она. Он замер. – Когда скажу «Свободен!» – будешь свободен… Свободен!

Он недоуменно оглянулся на нее.

– Ты че-то сказала, шлюха?

– Нет, дорогой, тебе показалось.

Он поднял с пола штаны и стал одеваться.

Бабка выползла из чулана и одобрительно поцокала языком. «Ишь ты, хитра девка. Нашла-таки способ отвязывать прислужника» – «А ты думала». Валенсия затолкала ее обратно.

– У меня просьба, – сказала она. – Не рассказывай никому, что между нами было.

Он оглядел ее вытянувшееся на кровати нагое тело и ухмыльнулся.

– Хрена с два. Я прямо сейчас всем растреплю, что такую роскошную суку выебал.

– Служи!

– Да.

– Ты забудешь все, что было за последний час. После смены ты пошел не сюда, а прямо домой. Понял?

– Понял.

В коридоре послышался какой-то шум, голоса. В дверь громко забарабанили.

– Инспектор! Вы здесь, инспектор?! – послышался незнакомый голос.

– Что еще за инспектор? – вскинулась Валенсия и схватилась за одежду.

– Инспектор Крейн?! Вы там?!

– Это я – инспектор, – тихо сказал ей охранник. – Инспектор полиции Алекс Крейн.

– Опачки… А я думала, ты наш сторож.

– Сторожем я подрабатываю. В полиции скорее сдохнешь, чем заработаешь… Бинго, парни! – крикнул он. – Вы меня нашли!

Он застегнул рубашку, пригладил волосы и открыл дверь.

В комнату ввалились незнакомые охранники и худой каменнолицый джентльмен в костюме, которого Валенсия видела в самолете.

– Инспектор, – худой оглядел беспорядок в комнате, сдвинутые кресла, смятые простыни, валяющиеся на полу подушки с влажными следами. – Ваш напарник нам сказал, что вы пошли к…

Он бросил взгляд на застывшую рядом с кроватью Валенсию в съехавшей набок юбочке, неправильно застегнутой блузке и с подозрительными пятнами на кукольном покрасневшем личике.

– Да, зашел тут… по делу. Что произошло?

– У нас ЧП. Пропала одна из девушек. Наоми. Судя по всему, ее убили.

***

Широкая кровавая полоса тянулась от кровати до двери. За дверью ее уже не было.

– Ее дотащили по полу до коридора. А в коридоре подняли на руки, – предположил худой. – Поэтому в коридоре почти нет следов. Пять смазанных капель крови, не больше.

Инспектор Алекс Крейн задумчиво покивал и достал лупу. Поднес ее к одной из капель в коридоре.

– Все так, все почти так, господин Марш… Так, да не так. Посмотрите сюда, – Крейн показал на лупу. – Видите отпечатки треугольничков на пятне? Это фирменный стиль одной местной кустарной конторы. «Браун и сыновья». Они так всю свою полиэтиленовую продукцию маркируют. А делают они в основном пакеты для мусора, пленку для теплиц. И мешки для трупов. Девушку дотащили до коридора. И здесь запаковали. Интересно одно. – Крейн встал. – Почему они не стали запаковывать ее в комнате. А пошли на риск делать это в коридоре? Их могли увидеть.

– У них не было мешка, – сказала Валенсия. – Сначала они потащили ее к коридору, но увидели, что льется слишком много крови. И пошли искать мешок. А когда нашли, их что-то спугнуло в комнате, они расстелили мешок в коридоре и перенесли тело.

Крейн вздернул голову и посмотрел на нее прищурив один глаз.

– Логично, логично. Но что их могло спугнуть ночью в комнате?

– Свидетель, например. Появился кто-то на балконе, и риск стал больше здесь, а не в коридоре. Занавесок-то нет.

Крейн щелкнул пальцами, и к нему подскочил один из констеблей.

– Узнайте, кто живет в соседних комнатах, и что они видели или слышали.

Констебль убежал.

– Кто мне скажет, какой из всего этого можно сделать вывод? – Крейн оглядел сгрудившуюся в коридоре кучку констеблей и местных охранников. – А вывод простой. Мешка не было, значит они заранее не готовились. Убийство произошло спонтанно. Возможно, случайно. И столько крови они точно не ожидали. Значит, опыта убивать у них тоже не было.

– Только не «у них», а «у него», – опять встряла Валенсия. – Убийца был один. Если б их был хотя бы двое, труп бы не пришлось стаскивать с кровати и тащить к двери волоком. Его бы взяли за руки и за ноги и быстро отнесли куда надо.

Все помолчали. Потом худой повернулся к Крейну.

– Послушайте, инспектор. Что на месте преступления делает эта девка? Зачем вы ее с собой приволокли. И почему позволяете вмешиваться?

Крейн вздохнул.

– Во-первых, господин Марш, она не девка, а ценный свидетель, возможно, последним видевший жертву живой. А во-вторых, комментарии у нее пока были вполне по делу. Если не согласны, можете с ней поспорить.

– Не собираюсь я с ней спорить, – отчеканил Марш. – Но если она видела жертву последней, то она не свидетель, а подозреваемый. И не забывайте, инспектор, вы пока мой подчиненный. Делайте то, что я говорю.

– Я вам подчиняюсь в качестве охранника. А как инспектор полиции подконтролен только городу. Что касается подозреваемой…

Он подошел к Валенсии и двумя пальцами сдавил ей щеки.

– Ну посмотрите на эту милую мордашку. Разве она может быть подозреваемой? – Он наклонился к ее уху и прошептал: – То, что я тебе пару раз присунул, не дает право лезть при всех в расследование. Потом свои ценные мысли выскажешь. А пока постой в сторонке.

Он придал ей направление шлепком по попе.

Валенсия отошла в угол и села на табуретку.

Крейн вернулся по следу к кровати, стараясь не наступать на до сих пор блестящие красные пятна.

Кровать выглядела так, словно на нее вылили ведро крови. Белые простыни стали бурыми.

– Ясно одно. После такой кровопотери выжить невозможно. Так что дело открываем по статье «Убийство».

– Трупа же нет, – сварливо сказал Марш.

– Было бы дело. А трупы найдутся.

– Может это свиная кровь? Или говяжья? Подождите хотя бы экспертизы.

Крейн опустился на корточки и обмакнул палец в кровавое пятно.

Понюхал. Лизнул.

– Человеческая. Они пахнут по-разному.

Он встал, отряхивая ладони.

– Итак, дело заведено. Весь этаж объявляется местом преступления. Из своих комнат никому не выходить. Этаж не покидать. Констебли, доведите это до сведения проживающих.

Двое полицейских выскользнули в коридор.

Крейн оглядел оставшихся.

– Остается пара вопросов. Где здесь можно найти мешки для трупов? Или рулоны полиэтиленовой пленки?

– Мешки для трупов – нигде, – сказал Марш. – А пленка есть на кухне ресторана.

– Ага, – палец Крейна уткнулся в одного из копов. – Займись кухней.

Тот убежал.

– Следующее. Кто постоянно проживает на этаже?

– Только шестеро учащихся, – сказал Марш. – Прислуга живет этажом ниже. А остальные… сами знаете. Другими словами, после девяти вечера, когда заканчивается смена, на этаже находятся только шестеро девок… пятеро, если жертву не считать. Плюс два охранника на выходе, один из которых вы. И бармен в фойе, у которого смена заканчивается в час ночи.

Палец Крейна указал на последнего копа.

– Займись барменом. Покидал он бар или нет, если покидал, то во сколько и на какое время. Его показания проверишь по камерам.

Коп кивнул и вышел.

– Кстати, насчет камер…

– Работают камеры в фойе, у выхода на лестницу, у бассейна на террасе. По одной камере у жилых помещений. Остальные отключены.

– Почему?

Марш пожал плечами.

– Потому что остальные расположены у помещений, где давно никто не живет. Кстати, эта комната тоже в мертвой зоне. Наоми хотела жить подальше от других, поэтому выбрала комнату среди пустующих помещений.

– Плохие отношения с подружками?

– Не сказал бы. Скорее просто нелюдимость. Короче, подозреваемых раз два и обчелся. Пятеро девчонок. Бармен. Охранник. Вас не считаю.

– У меня алиби, – сказал Крейн. – У девушки тоже. У нас с ней общее алиби.

– Я заметил, – саркастично сказал Марш.

– Хрена с два! – подала голос Валенсия. – Подозреваемых гораздо больше. Есть еще люди за стеной.

– Какие люди? – нахмурился Крейн. – За какой стеной?

– Вон за той стеной, – она махнула рукой в сторону открытой двери. – Наоми боялась людей за стеной и говорила, что ночью они за ней придут. Вот и пришли.

Крейн повернулся к Маршу.

– Что находится за этой стеной?

– Там чужие помещения и они никак не связаны с нашими. Туда нельзя пройти.

– Но что там?

– Не могу сказать.

– Не можете или не хотите?

– Это секретная информация.

– Даже так? Но хотя бы в общих чертах? Там работают? Или живут?

– Там не работают и не живут, – раздался от двери хрипловатый голос, от которого по спине Валенсии опять побежали мурашки. – Там сидят.

Облаченный в черное босс шагнул внутрь.

– Я расскажу, Марш. Ничего страшного. За стеной – одно из пеницитарных заведений нашей корпоративной службы безопасности… Частная тюрьма для особо опасных преступников. Но отсюда туда и оттуда сюда действительно никак не попасть. Эта стена – армированный сталью железобетон. Ее не пробьешь. Дверей и проходов нет. Единственный путь – это центральный лифт и центральная лестница. К тому же охраны там больше, чем заключенных. И постоянно бегают собаки. Они скорее сожрут зэка, чем позволят ему сбежать.

– Сколько там заключенных? – спросил Крейн.

– Двадцать с небольшим. И около пятидесяти человек персонала.

– Итого еще семьдесят подозреваемых. Превосходно.

– Вы не поняли, инспектор. Они бы не смогли сюда пройти. Это нереально.

– Мне нужен пропуск в это ваше пеницитарное заведение.

– Вы зря потратите время.

– Лучше его зря потратить, чем упустить.

В комнату шумно отдуваясь вбежал один из констеблей.

– Шеф! Шеф! Мы нашли тело.

– Где?

– На… Нет, вы не поверите. Это лучше глазами увидеть.