Ученик

Глава 9

– Слушай, а может в кино сходим? – неожиданно предложил Кореец.

Они сидели на лавочке в школьном саду, и он прокручивал в голове сегодняшнюю тренировку. Он уже сам отмечал некоторый прогресс и с удовлетворением вспоминал особенно понравившуюся ему комбинацию, которую они разучивали и отрабатывали уже второй день.

Ему казалось, что прошло уже невероятное количество времени с того момента, когда они разучивали отдельные удары и защитные блоки.

Как-то незаметно они перешли к тому, чтобы из отдельных простейших элементов – таких как удар в верхний уровень, удар в средний уровень, мягкий блок изнутри – собирать более сложные комбинации и отрабатывать их раз за разом во все более быстром темпе, и он уже давно и думать забыл о какой-то практической применимости всех тех приемов, которыми пытался овладеть.

Он наслаждался самим процессом занятий все больше и больше – несмотря на то, что во всем теле, в разбитых руках, в суставах, во всех многочисленных местах, куда приходились удары палки Корейца, колотившего его за каждую самую незначительную ошибку – прочно поселилась боль. Сначала он думал о ней и удивлялся тому, какой же он был слабый, его изумляло, что еще совсем недавно он плакал от того, что его били по лицу, оставляя иногда едва заметные отметины и ссадины, поражался тому, что сейчас он привык – и даже радуется, значительно большей боли, которая с какого-то момента стала его спутником, и каждое утро напоминала о том, чем он занимается – и о том, что ему предстоит впереди.

Боль, физическая боль – стала абсолютно неважной и несущественной, потому что на другой чаше весов лежали неизвестные ему ранее ощущения – ощущения ловкости, навыков и умений, о которых он раньше никогда даже и не слышал и не задумывался, о которых он не мог и подозревать – и это у него, всегда такого неловкого, нелепо выглядящего со стороны.

– В кино? Конечно, давай сходим. Это здорово. А на что?

– Да сегодня шел мимо вашего кинотеатра, когда утром к тебе направлялся – там показывают «Пиратов ХХ века», я слышал, что классный фильм, – ответил Кореец. – Ты не видел?

– Не-а, не видел. Он же новый совсем, недавно вышел. Собирался, как раз перед каникулами. Приятели уже все разъехались, поэтому пошел один.

– И что? Билетов не было? – поинтересовался Кореец с любопытством.

– Ну…, – замялся он. – Билеты, наверное, были. Тормознули меня перед кинотеатром. Вежливо попросили денег. Короче, на билет мне не хватило.

Кореец засмеялся.

– Вежливо попросили? – переспросил он. Ну, наверное, им важней было посмотреть. Да, а если бы они грубо и невежливо попросили, тогда что?

Он грустно ответил:

– Не знаю. Наверное, было бы то же самое, что и тогда, ну, когда мы с тобой познакомились.

Кореец задумался.

– Интересно. Получается, что хоть так, хоть эдак, но денег бы ты по-любому лишился.

– Ага, – ответил он. – Сейчас вот и не знаю, что лучше.

– Все к лучшему, – сказал Кореец. – Если бы ты тогда посмотрел фильм, сейчас тебе скучно было бы со мной пересматривать, верно? Так что пошли. Деньги вроде есть, как раз на ближайший сеанс успеваем. Не придется сшибать перед входом. Смешно, а если бы у нас сейчас не хватало, и мы бы у кого-нибудь вежливо попросили – это было бы нормально, как считаешь?

Он посмотрел в глаза Корейцу – они были серьезными и казалось, ему очень важно было услышать ответ на этот шутливый вопрос.

– Нет, это было бы неправильно, – твердо ответил он. Он отвел глаза, ему не хотелось следить за реакцией Корейца и даже стало неважно, что именно сам Кореец думает на этот счет.

– Может быть, и неправильно, – загадочно продолжил Кореец, – и по его непроницаемому лицу было совершенно непонятно, какой же точки зрения придерживается он лично.

Когда они вышли из кинотеатра, уже смеркалось.

Его дом был совсем рядом, – и времена, когда он после выхода из кинотеатра старался быстрей добежать домой, были в каком-то ужасно далеком прошлом. Раньше он всегда старался вернуться по освещенной улице, по которой гуляли люди – это рождало в нем чувство безопасности – но все равно, он старался вернуться побыстрее, и только в подъезде облегченно переводил дух.

Но сейчас все было иначе – и мысли о том, чтобы вернуться длинной дорогой даже не пришла ему в голову. Когда рядом шагал Кореец, чувства незащищенности не было – и наверное с ним он спокойно отправился бы куда угодно, хоть в самые темные и страшные переулки, которых он раньше всегда сторонился.

Путь пролегал через футбольное поле – сейчас это был практически пустырь, заросший бурьяном и сорняками, и они неторопливо шли по тропинке, пересекавшей поле наискосок – она выходила прямо к его дому. Они обсуждали отдельные моменты фильма – и, когда он абсолютно неожиданно для себя услышал оклик «эй, пацаны» и тихий свист, он резко остановился, будто налетев на препятствие.

Он был абсолютно уверен, что ничего такого не может произойти в принципе – он убедил себя в этом в какой-то момент времени и сейчас вдруг ощутил абсолютную иллюзорность внушенной самому себе безопасности, на мгновение вся его прошлая жизнь с ее страхами и неуверенностью вернулась и одновременно с этим под ложечкой противно засосало. Он ощутил во рту неприятный, медный вкус – как будто он положил в рот медный пятак, и его ноги на мгновение стали ватными.

Это ощущение длилось какое-то мгновение, но потом исчезло – в ту самую секунду, когда он ощутил на своем плече руку Корейца.

С его близорукостью было трудно разобрать лица подошедших к ним ребят, и только когда они приблизились вплотную, он понял, что не знает никого из них. Они абсолютно точно были не из его школы, но это было и неважно.

Он ощутил какое-то напряжение внутри и непроизвольно сжал руки в кулаки, он осознал это в момент, когда сжатие отозвалось рефлекторной болью и он, переведя глаза вниз, механически отметил, что в сумерках разбитые костяшки совершенно не видны.

Подошедших было двое, чуть повыше ростом, чем они с Корейцем, выглядели парни абсолютно спокойно и расслабленно. Один из них держал в руке бутылку «Жигулевского» и он подумал, что пожалуй парочка постарше, может быть на два, а то и три года.

– Пацаны, вы местные? – спросил тот, что был повыше.

– Местные, – услышал он ответ и тут же понял, что это он сам ответил на вопрос. Кореец молчал и искоса посматривал на него.

Высокий парень помедлил секунду, будто не зная, как продолжить разговор и задал вопрос, услышав который он невольно усмехнулся.

– А кого знаете?

Этот вопрос всегда вводил его в ступор – так произошло и на этот раз и он, открыв машинально рот, закрыл его.

– А с какой целью интересуешься? – вдруг услышал он и с удивлением перевел глаза на Корейца – Кореец говорил спокойным и казалось ленивым тоном, и расслабленно стоял, засунув руки в карманы.

– Ну, может общие знакомые есть, – ответил высокий в некотором замешательстве, тот, что пониже, стоял молча и прихлебывал пиво – наверное, со стороны их беседа производила впечатление спокойной дружеской встречи и он подумал о какой-то неправильности и нелепости происходящего.

Он успокоился, первый шок от неожиданности миновал и он ждал какого-то сигнала или указания Корейца для того, чтобы как-то действовать, но тот спокойно стоял и казалось, абсолютно расслабленно разговаривал.

– Вы сами-то кто? – спокойно продолжил Кореец и неожиданно улыбнулся.

– Мы? – переспросил высокий. Из NNN – ой школы, – и махнул рукой в непонятном направлении. – В кино идем, подумали, может выручите нас, не хватает немного. И даже уточнил – десять копеек.

Один билет стоил полтинник – и десять копеек действительно были незначительной суммой, отсутствие которой, впрочем, могло на самом деле сделать поход в кино невозможным.

К его удивлению, Кореец побренчал мелочью, извлек из кармана гривенник и протянул его высокому.

– Держи. Сеанс скоро начнется, не опоздайте.

Высокий взял гривенник с ладони Корейца и открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кореец продолжил:

– Меня зовут Пак. Но друзья называют меня Кореец.

Подошедшие парни переглянулись – трудно было сказать, слышали они когда-нибудь про Пака «по прозвищу Кореец» или нет.

Он ничего не понимал. Происходящее казалось ему каким-то бредом и не укладывалось у него в голове. Он сделал шаг вперед и натолкнулся на ладонь Корейца, упершуюся ему в грудь в тот момент, когда Кореец продолжил:

– А это как раз мой друг. И вот он меня знает. А я знаю его.

Это было смешно, и он улыбнулся. Парни переглянулись еще раз и тот, что пониже, отбросив в сторону допитую бутылку, которую до этого держал в руках, примирительно сказал:

– Ну, спасибо, мы пойдем, а то и правда опоздаем, – и протянул руку.

Кореец посмотрел на его руку и никак не прореагировал. Свои руки он к этому моменту опять засунул в карманы и не сделал ни малейшей попытки вынуть их обратно.

Они молча стояли – наблюдая, как двое развернулись и ушли в сторону кинотеатра и стояли так еще несколько минут. Ушедшие парни ни разу не обернулись, и он задал себе вопрос, а может быть им действительно так необходим был этот гривенник, подаренный им Корейцем.

Когда они повернулись, чтобы снова продолжить свой путь, Кореец неожиданно остановился и негромко произнес.

– Запомни, Бро. Предотвращенный бой – выигранный бой. Меня можешь не спрашивать – я тоже не знаю, для чего им нужны были деньги. И если они собирались в кино, то откуда бы у них нашлись деньги на бутылку пива. Не знаю. Возможно, если бы я был один, все сложилось бы иначе, но я решил, что это неплохой урок. Для тебя.

– В жизни, – продолжил Кореец, – порой очень сложно разобраться, что правильно, а что неправильно. И даже что хорошо, а что плохо. Главное – это поступать так, как тебе кажется правильным. В этот самый момент. Делай то, что в данной ситуации должен. А уж там что будет – то будет.

– А я уж начал думать, кто из этих двоих дерево, а кто обезьяна, – улыбнулся он.

Они негромко засмеялись и шли некоторое время молча. Он ощущал, как внутри все успокаивается, хотя нервное ожидание возможного боя еще не прошло бесследно.

– И еще, – сказал Кореец тихо. – Я тебе раньше много говорил о том, что является самым важным – применительно к тому, чем мы с тобой занимаемся. Так вот – конечно, то, что я называл важным – важно, но самое важное – это запомнить и понять следующее:

– Все, абсолютно все – и победа и поражение – у нас вот тут, – и он постучал пальцем по его лбу. В голове. И если ты это поймешь, то победить тебя будет нельзя.

Он открыл рот, чтобы возразить, но Кореец не дал ему возможности вставить слово:

– Да, тебя можно будет избить, покалечить даже, но победить – нельзя. И сила физическая – это чепуха по сравнению с силой духа.

– Слушай, ты это о чем? Ему показалось, что Кореец несет какую-то чушь – «нельзя победить» показалось ему полнейшей глупостью – какая-то там сила духа…

– Ну, я понимаю силу мускулов. Сильная рука, слабая рука. Сильный удар – за счет сильной руки. И слабый за счет… Кореец не дал ему закончить предложение:

– Твое дело сейчас – запоминать. Это понятно? Поймешь ты то, что я тебе говорю – или не поймешь – неизвестно. Может быть, никогда не поймешь. А может быть и поймешь, и поймешь очень быстро, от многого зависит, – туманно закончил свою мысль Кореец

– Действительно, не понимаю, – ответил он со смущенной улыбкой.

– Да я сам иногда не все понимаю, – буркнул Кореец и напомнил – фильм фильмом, а домашнюю норму должен еще успеть сделать.

– Будет сделано, – весело ответил он, помнишь, как в фильме боцман классно доску разбивал и ногой и рукой? Как он там всех направо и налево…

Кореец засмеялся:

– В кино еще и не то покажут.

И они попрощались до следующего дня.