Учитель танцев

Иди скорей меня раздень!

Как я устал! Я скоро лягу.

Живее отстегни мне шпагу!..

Я задыхаюсь целый день.

Горю, пылаю, душно мне,

Как саламандре на огне.

Их тысячи ты уничтожишь,

Когда раздеться мне поможешь.

Скорей сними камзол с меня!

Тому не нужно одеянье,

Кто весь – от мысли до желанья –

Есть воплощение огня.

Я точно соткан из лучей:

По ним безумных мыслей стая,

Жар пламени сильней питая,

Течет как огненный ручей.

Я весь горю, дышать мне тяжко.

Освободи – тут давит пряжка!

Хоть нету дыма без огня,

Но и огня ведь нет без дыма.

Горите вы – а где же дым?

Смешон с вопросом ты своим!

Огонь любви горит незримо.

Проникнуть может только тот

В его таинственную сферу,

Кто знает страсть.

Приму на веру.

И в каждом тот огонь живет,

Но он бывает то кометой,

То постоянною звездой.

Как так? Сеньор любезный мой!

Я в мудрости не смыслю этой.

В одних – мелькнул и вмиг погас,

В других – горит не угасая,

Вот как во мне.

Ну речь! Такая,

Каких я не слыхал от вас.

Ведь были вы другим в Лерине.

Я был совсем другим, ты прав.

Я прожил жизнь, любви не знав,

И я был слеп и глух доныне.

Огнем чудесным я палим,

Меня он тайно убивает.

Он все в себе самом скрывает:

В нем – свет, в нем – звук, прилив и дым.

Свет – отражение сиянья

Далеких солнечных лучей

В волшебном зеркале очей;

Звук – горькой жалобы стенанья;

Живая влага слез – прилив,

А вздохи сердца – струйки дыма, –

Я к небесам их шлю незримо,

В дым легковейный обратив.

Ого! Кто так еще речист?

Сильны в науке вы любовной

И говорите, безусловно,

Как истинный специалист.

Учиться долго тут не надо:

Схватить легко все на лету.

Чтобы постичь науку ту,

Нам одного довольно взгляда!

На праздник свадьбы поутру

Попал в Туделу я проездом

И, как угодно было звездам,

Невесты увидал сестру.

Так в облаках небесной сферы,

Где розы и лазурь дарят

Своею роскошью закат,

Явилась мне звезда Венеры –

Нет, солнце было предо мной!

Сеньор! Простите мне, по чести:

Закат, звезда и солнце вместе

В картине смешаны одной?

Не только ночью – в час рассвета

На небе утреннем видна

Звезда любви!

Но кто ж она,

Звезда пленительная эта?

Флорела! За нее умру!

Ну, утешение хоть в этом,

Что сделали своим предметом

Вы незамужнюю сестру!

Да, ей легко далась победа:

Навек Флореле отдаю

Я душу, сердце, жизнь мою!

Но где ж милейший Рикаредо?

Вот он – персоною своей!

Ну крестничек – хорош, злодей!

Хорош и крестный – не в обиду!

Я потерял тебя из виду

Среди людей и лошадей.

Я тоже прямо растерялся

И потерялся…

Отчего

Ты, покидая торжество,

Найти меня не постарался?

Я там такое увидал,

Что сам себя я потерял.

Но что же было на гулянье!

Чего там не было! Всего

Не расскажу: не хватит краски.

Но все ж?

Турнир, призы и маски…

Приезжих много?

Большинство!

Да кто ж там был?

Ну что же, слушай!

Первый – славный Альдемаро!

Он, конечно, первый приз

Присудил сестре невесты,

Обаятельной Флореле,

Затмевающей все звезды.

О Флорела! Вся в цвету,

Мир красой обогащает

И плоды своей весны

Щедро жизни обещает.

Но, однако, по порядку:

Стали рыцари съезжаться,

Чтоб принять участье в играх,

Позаимствовав у птиц

Оперенье для уборов,

Для нарядов же – богатство

Своего воображенья.

Первый был – сын коннетабля:

Гордо въехал он на кровном

Андалусском скакуне,

И чепрак его венгерский

Вышит был узорной сетью

Перламутровых гвоздик

И серебряных скелетов.

Свой девиз толпе он кинул:

«Те плоды мне даст надежда,

Что растут на этом поле».

Представляется он судьям,

И они, в шатер вернувшись,

Присуждают безусловно

Нить жемчужную ему.

Председатель согласился.

Но вступает граф Лерина,

Всех затмив своим искусством.

Чудный конь! И чудный всадник!

Поднимает руку быстро

И одним рывком копья

Сразу он кольцо срывает,

Задевает два других…

Приз ему уж предназначен,

Вдруг – теряет шпору он!

Так пришпоривал усердно,

Что ремень блестящий лопнул

И к ногам коня упала

Шпора посреди дороги.

Тут вручает председатель

Арагонской даме приз.

Смолкнул гром рукоплесканий,

И в процессии блестящей

Появляются фигуры,

Маски разные идут.

Две вдовы смиренных в черном,

В белых головных уборах,

А на голове у каждой

Зеленеющие ветки,

И в руках у них девиз:

«Хоть кора суха снаружи,

Но душа внутри цветет».

Стройный пилигрим за ними

Выступает в грубой рясе,

На полях французской шляпы

Знаки орденских отличий

И святые амулеты.

С ним – герольды-пилигримы

И несут его девиз:

«За чудесное спасенье

Приношу как благодарность

Я разорванные цепи».

Вот два пастушка; герольды

На руках несут Амура,

Он натягивает лук

И стрелою целит прямо

В сердце каменной пастушки.

На груди у пастушков

Две стрелы, вонзенных будто,

А девиз гласит: «Вот так

К нам его вернутся стрелы!»

Знаменосец из Памплоны

На большой скале въезжает,

Весь в зеленом; и камзол,

И чулки его, и шляпа –

Все немецкого покроя.

На скале зеленый лавр

И девиз: «Отсюда свергнусь,

Если рушится надежда!»

А за ним – погонщик мулов,

А на муле – вместо груза

Сам божок Амур крылатый,

На глазах его повязка,

Лук и стрелы за спиной.

А девиз: «Мой груз так тяжек, –

Может быть, хотя бы здесь

Мне его удастся сбросить!»

В заключенье празднества

Появляются шесть мавров

На арабских скакунах,

В фиолетовых одеждах.

Тростниковые их копья

С ярко-алыми флажками,

Точно ивовые прутья,

Поднимают, опускают;

Разъезжаются попарно,

Отдают свои девизы

И перед судейской ложей

Замирают в ожиданье,

Осадив на всем скаку.

Все на славу отличились.

В состязании всех больше

Силой, ловкостью, нарядом

Отличился Вандалино,

Очарованный Флорелой.

Получил он первый приз

За изящество и ловкость.

Знаменосец из Памплоны

За девиз награду взял,

И кругом все говорили,

Что в скале намек на имя

Дамы сердца заключался.

Дали сыну коннетабля

Справедливо первый приз.

Председатель состязанья

Заявил, что в ратном деле

Всех других он превзошел.

Этим был закончен праздник.

Скоро площадь опустела,

Опустели и балконы,

И без двух светил прекрасных –

Фелисьяны и Флорелы, –

Как без солнца, день померк.

Хотел бы видеть я все это…

Тебе же не было запрета.

Ужель ты бросил торжество

Из-за наряда своего?

Хотел я в тень уйти недаром

От этих солнечных лучей:

Они томят все горячей –

Сражен я солнечным ударом.

Что ж ты за солнце увидал?

Ты сам ее сейчас назвал…

Ужель Флорела?

Да, Флорела.

Гм… Солнце ты увидел в ней.

Среди ночей, среди теней

Она мне солнцем заблистала.

И ты влюбился – так вот, вдруг?

Да, сразу.

Сильно?

Без предела:

Страсть мной всецело овладела,

И гибну я!

Белардо, друг,

Седлай! В Лерин! И безусловно

Пройдет там этот пыл любовный

Не удивлюсь: ведь дни бегут,

И время все забыть поможет.

А мне прикажете, быть может,

Вы с лошадьми остаться тут?

Да, и Андроньо, наш лакей,

С тобою вместе возвратится:

Он тоже может пригодиться

Я опасаюсь за коней.

Седлай коня для Рикаредо,

И пусть он едет – добрый путь,

А я отсюда не уеду.

Ты мелешь глупости.

Ничуть!

Брось шутки и не спорь напрасно:

Поедем-ка домой скорей!

Ответа ждешь ты?

Да!

Прекрасно!

Я не уеду – хоть убей.

Ты мне не веришь?

Нет.

Ну вот:

Я остаюсь один, в Туделе.

Да ты помешан, в самом деле!

Пусть смерть меня за это ждет –

Имей в виду, отныне я

Туделы постоянный житель:

Здесь мой приют, моя обитель,

Вторая родина моя.

Вот непонятная причуда!

Ты позабыл, что твой отец

Давно уж разорен вконец,

Что замок ваш – развалин груда?

Ты знатен, да, но ты бедняк,

И ты мечтать о браке можешь?

Да что ж невесте ты предложишь,

Подумай?

Ах, при чем тут брак?

Чего ж: ты хочешь? Непонятно!

Одной мечтою я живу:

Служить ей, точно божеству,

И жизнь отдать ей безвозвратно.

В Лерине вам и то вдвоем

Сводить концы с концами трудно.

Ты поступаешь безрассудно.

Мне будет бог любви вождем!

Скажи, на что твои расчеты?

Как ветер, перья улетят,

На шпаге нет уж позолоты,

А кони взяты напрокат.

На это празднество в Туделе

Плохой багаж ты, милый мой,

Привез из Фландрии домой…

И ты мечтаешь о Флореле!

Что б ни было, я остаюсь.

Пускай мои желанья смелы.

Но не уеду из Туделы,

Пока Флорелы не добьюсь.

Как можешь ты ее добиться?

Отец ее аристократ…

Да, он и знатен и богат.

Вот угораздило влюбиться!

Что ж думаешь ты предпринять?

Придумаю.

Нелепость! Детство!

Любовь найти поможет средство.

Но как?

Не стану я скрывать.

Учился я искусству танцев

В Неаполе, в одной из школ:

Учителей я превзошел

И славился у итальянцев.

Так что ж из этого?

Вот что:

Я здесь являюсь чужестранцем.

Ее учить я буду танцам,

Проникнув к ним инкогнито.

Вот дьявол!

Здесь никто не знает,

Кто я такой.

Тем больше зло:

Ведь этакое ремесло

Твой род старинный унижает.

Оставь же это сумасбродство!

Нет, Рикаредо, ты не прав:

Его неоспоримых прав

Лишить ты хочешь благородство!

Да разве швейная игла

В моих руках? Иль кисть и краски?

Но обучать искусству пляски –

Что ж это, кроме ремесла?

Нет, милый мой, ответь мне прямо:

Видал ли ты, чтоб шить и ткать,

Кроить иль кистью малевать

Умел король, умела дама?

Конечно, нет, но ведь…

Позволь:

Быть маляром или шить платье,

Вот это – низкое занятье,

Но сам державный наш король

Обязан знать искусство танцев,

И не ремесленник же тот,

Кто грацию преподает –

Любимый, лучший дар испанцев!

Ну что ж! Всегда ты был упрям,

Стал от любви упрямей вдвое…

Тебя оставлю я в покое:

Ступай служи своим мечтам.

Довольно! Я молчу отныне.

Что хочешь делай – все равно!

С тобою спорить все одно,

Что проповедовать в пустыне.

Но помни: брат и друг я твой,

Тебе готов служить я вечно,

Но убедишься сам, конечно,

Что этим род позоришь свой

И поступаешь ты беспечно.

Дай мне обнять тебя сердечно,

Мою признательность прими!

А что мне делать с лошадьми?

Когда не будет вам в охоту,