Удар, ещё удар!

УДАР, ЕЩЕ УДАР!

Это сочинение сложилось на подобие песни, где слова (или музыка) — народные, а музыка (или слова) — Такого-то. Потому что в данном случае автор является всего только монтажником слов в предложения, тогда как тема — донельзя народная. Подсказали ее письма в редакцию, читательские телефонные звонки и истошные телеграммы.

Речь шла о несовершенстве той системы, в зубчатые колеса которой поп-дает и перемалывается беспощадно автовладелец, по своей или сторонней вине угодивший в автоаварию.

И 22 апреля 1983 года автор утром засобирался на службу, чтобы продолжить копание в почте. А в это время к автомобилю автора марки «Нива» подошел коллега и иллюстратор автора — художник В. Шкарбан. Скатанную трубочкой, он вез редакции очередную художественную нетленность. Так, за двадцать пять лет тысячекратно наезженным маршрутом, двое ехали в редакцию и достигли кишкообразной 5-й улицы Ямского поля. Скорость была пятьдесят километров. (Случись это Первая улица Ямского поля — там асфальт как асфальт, а на Пятой — представляете сами что. Быстро тут не поехать.)

А в зоне Т-образного перекрестка стоял груженый автопоезд КамАЗ. Был этот шоссейный линкор такой громадный, что и стоял на обочине вне дорожного полотна, иначе мешал бы проезду. Ну, стоит железина — пусть себе и стоит, водитель, должно быть, ушел по делам.

Но когда до автопоезда оставались считанные метры, — левая мигалка зажглась на нем, и с первым же миганием, окутавшись синим дымом, автопоезд с обочины под углом 90° попер налево, в боковой проезд, сразу захлопнув едущую прямо «Ниву» в безнадежный капкан. Это было настолько противу всех правил, настолько нелепо и дико, что и мысли сперва грянули не ко спасению от явления, а по ужасанию им: «Что он делает? Так не бывает! Амба!»

А автопоезд, левым рогом бампера провалив вовнутрь правую дверь «Нивы» (вместе с художником Шкарбаном) и сминая бензобак, поволок «Ниву» на опрокидывание.

И только тут пришла ясность насчет единственного шанса ко спасению: дать до предела газ и выброситься на тротуар. По счастью — прохожих на тротуаре не было.

И был даден предельно газ, сопроводившийся серией оглушительных лязгов и грохотов.

Тут настала пора сказать благодарственные слова автомобилю «Нива», его мощностным и прочностным характеристикам, благодаря чему эти строки пишутся и иллюстрируются. Автопоезд, обращаясь с «Нивой» не менее бесчеловечно, чем насильник с девицей, своим бампером находился уже в салоне. Но кургузая машинка, рванувшись, выдернула из КамАЗа всю железину бампера и вместе с ним, сколов кусок бетона на высоком бордюрном камне, выбросилась на тротуар. «Жигули» не взяли бы такой высоты бордюра. «Жигули» отбросило бы назад, на размол множественными колесами автопоезда. А «Нива» с ее большим диаметром колес прыгнула, взяла высоту. Но уже при прыжке последний раз боднул ее автопоезд, отчего боком ударилось о бордюр заднее колесо, и задний мост из-под «Нивы» вылетел.

Только в этот момент, неожиданно увидев перед своим лобовым стеклом легковушку, водитель КамАЗа понял, что поворачивал не на пустой улице.

В «Ниве» кровь ни из кого не струилась, оскольчатых и прочих переломов не было, сотрясений тоже. Просто был знакомый десяткам тысяч водителей некоторой длительности шок. Затем предметы оконтурились, стал четко различим обрастающий толпой перекресток, а посреди стоял в веснушчатого раскраса рубахе водитель КамАЗа, впоследствии — Б. Авдотьин. Ничем не оглушенный, деловитый, тонко и молниеносно провернул он свинский психологический этюд. А именно: с подворья табачной фабрики «Ява» уже сбегались на грохот характерного обличья граждане с прожильчато-мраморными и из минерала чароит носами. И еще с подлета прочитав околозапазушные движения руки водителя Авдотьина, прожильчатоносые закричали:

— Мы свидетели! Легковушка виновата! Белая неслась, будто черти за нею гонятся!

А тем временем владелец новенькой белой «Нивы» в первый раз (из десятков последующих) обошел машину вокруг: оборваны амортизаторы, расплющено правое заднее колесо, задний мост погнут и выбит, стойка двери сделалась лежкой двери, дверь пузырем вдавлена на сиденье. деформирован бензобак, штанга поперечной устойчивости и ее кронштейн смещены, и сколько еще тут НЕВИДИМЫХ РАЗРУШЕНИЙ!

Художник Шкарбан побежал вызывать по телефону милицию, но в облике юного рядового, хоть и не имеющего отношения к ГАИ, она уже была здесь.

— Не накапливайтесь, граждане! — сразу и энергически стал принимать меры сотрудник. — А вы, с грузовика, перепрудили всю улицу! Вон. пробки возникли со всех сторон, по тротуарам машины катят.

И, видно было по всему, уже вызрел сотрудник до команды рассвободить проезжую часть. И водитель Авдотьин подступал к нему: ежели моя машина мешает, так я ее строну, освобожу проезжую часть. Дай команду, я мигом…

Ах, опыт! Он приобретается людьми в чем угодно: в написании художественных сочинений, в обработке металлов резанием, даже, хоть и с трудом, в международных футбольных встречах. Опыт не приобретается только в авариях. Потому что они, как правило, по времени отстоят очень далеко одна от другой. И еще потому, что человек вообще запрограммирован природой на безаварийность, а не на аварию.

И стронул, с удовольствием стронул бы по команде новобранца милиции свой автопоезд водитель Авдотьин — а тогда бы и концы в воду. Докажи потом, кто как стоял, кто откуда ехал! Поэтому первой заповедью этой повести-памятки обозначим малознаемое водителями-любителями: НЕ УСТУПАЯ НИЧЬЕМУ НАПОРУ И НЕ ВСЕГДА ДОБРОСОВЕСТНОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ — ПОСЛЕ ДОРПРОИСШЕСТВИЯ МАШИНЫ С МЕСТА НЕ СТРАГИВАТЬ ДО ПРИБЫТИЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГАИ!

Так счастливо воскресилась в голове эта забитость, и воскресилась известная картина написания письма запорожцами турецкому султану. И воскресился даже далеко менее известный текст этого письма, который и был доложен новобранцу милиции, невзирая даже на то, что он в форме и невообразимо деятелен. В результате автопоезд остался на месте.

А не прошло и полутора часов, как прибыла машина ГАИ. Четыре офицера сидели в ней. Хорошо бы, конечно, записать номер этой машины. но то и беда, что человек в растрепанных аварией чувствах не способен сразу вязать цепочку строгих логических действий.

— Жертв нет? — выпростался в окошечко один офицер. — Повезло, могли бы и быть. Ба, а это у какого же номера дома вас грохнули? У осемнадцатого? Это не наш квадрат!

— А чей? У вас рация в машине, сообщите тем, чей это квадрат! — погнался за убывающей желто-голубой машиной владелец «Нивы».

— Спешим и падаем! — донеслось из убывающей машины ГАИ.

Но, наверное, потом все-таки смилостивились и потревожили эфир офицеры. Через восемь минут (с опозданием почти на два часа пришла способность фиксировать время. БИТЫЕ, СТАРАЙТЕСЬ НЕ ТЕРЯТЬ ЭТУ СПОСОБНОСТЬ СРАЗУ!) прибыл худощавый и утомленный лейтенант ГАИ тутошнего района. И от длительной уже срепетированности без разнобоя, как краснознаменный хор, стройно закричали чароитовые носы:

— Это белый виноват, виноват, виноват!

— Ясно, он, — подступил водитель Авдотьин. — Это виданное ли дело — легковушка выдернула бампер с КамАЗа и на себе унесла. Это как угорелому надо лететь.

— Вникнем, — сказал лейтенант. — Описываю повреждения «Нивы».

БИТЫЙ ТОВАРИЩ, ВНИМАНИЕ. КОГДА ТЕБЯ ГРОХНУТ И ТЫ УЦЕЛЕЕШЬ — СОБЕРИСЬ, СДЕЛАЙ УСИЛИЕ НАД СОБОЙ, ВПРАВЬ СЕБЕ МОЗГИ И ТРЕБУЙ ПОДРОБНОГО, НА МЕСТЕ ВНЕСЕНИЯ В ПРОТОКОЛ ВСЕХ ПОСЛЕДСТВИЙ АВАРИИ. ОФИЦЕРУ УТОМИТЕЛЬНО, МУТОРНО, ХЛОПОТНО ФИКСИРОВАТЬ ВСЕ НАДТРЕСНУТОСТИ, ВМЯТИНЫ, ПОДТЕКАНИЯ, НАДРЫВЫ И РАЗРЫВЫ, НО ТРЕБУЙ. ПОТОМ БУДЕТ ПОЗДНО. ВСЯКОЕ ОБНАРУЖЕНИЕ ПОТОМ ЛЮБОГО ДЕФЕКТА БУДЕТ ИСТОЛКОВАНО КАК ТВОЯ БЕССОВЕСТНАЯ И ЦИНИЧНАЯ ПОПЫТКА НАЖИТЬСЯ ЗА СЧЕТ ОТВЕТЧИКА И ГОССТРАХА.

Тут настала пора сказать светлые слова о службе буксиров «Автосервиса». Многие месяцы белая «Нива» — носом в землю, с вывешенным на цепях задком — мытарилась по Москве на буксире. И ни разу потерпевший не был обрявкан телефонными диспетчерами службы буксиров, всегда крайне оперативно прибывал желтый ЗИЛ, и подлинную сердобольность, совет и помощь имел владелец разбитого автомобиля от бывалого водителя буксира. И ни разу не затевали водители буксиров отвлеченного, с вымогательской подоплекой разговора, что работа на буксире нервная, надо всю Москву держать в голове, вплоть до улицы Ленивки, состоящей из трех домов, а как ее, красавицу и город-герой, держать в голове, если все прочие мысли из головы вытесняются мыслями о нестыковке деньжат между авансом и получкой.

Не было этого, и слава тебе, тридцатимашинная московская служба буксиров. С открытою душой, товарищи потерпевшие, звоните буксирным диспетчерам. Там сидят люди.

И уже прибыл желтый ЗИЛ, уже накладывал водитель на «Ниву» вериги из цепей, а водитель автопоезда Авдотьин все еще сидел в патрульной машине ГАИ, то прикладывая руки к груди, то очерчивая ими в воздухе неизвестные натюрморты. Тут сказал художник Шкарбан. повидавший виды в жизни и имевший тяжелое детство, что не нравится ему столь долгое сидение Авдотьина в машине ГАИ. Ведь всякое в жизни бывает. А вдруг да у лейтенанта невеста или неотразимой красоты жена, и прельщает лейтенанта Авдотьин перспективой подарить ему полный парижский набор духов «Дом Роша», где есть флаконы не только «Мадам Роша» и «Тайна Роша», но и флаконы «Кошка Роша» плюс «Корова Роша»?

Сызнова забежим вперед, дав слово для донесения наблюдателю Шкарбану: увезли разбитую «Ниву», но еще семнадцать минут охмурял и уламывал офицера ГАИ Авдотьин. Но, видимо, на высоте оказался офицер, потому как, вылезши из патрульной машины ГАИ, плюнул в сердцах Авдотьин глобусной величины плевком и в шесть приемов растер его. Тут подступили к Авдотьину прожильчатоносые, требуя обещанной мзды за активность и лжесвидетельства. Но, как Евпатий Коловрат палицей, замахнулся на них Авдотьин оторванным бампером — и уфырчал.

И вот ваша машина-подранок стоит возле дома. Надо энергично что-то предпринимать, как-то поступать, но как — решительно неизвестно. Все прочие жизненные ситуации, хоть самые простенькие, хоть редкостные (подавись ты костью зеленого цвета от рыбы бельдюги, найди на задворках своего микрорайона чугунок с гангутскими рублями Петра I) расписаны в тысячах содержательных руководств и памяток. И только по нашему сложнейшему вопросу нет ничегошеньки ничего. В правовом, административном, техническом плане как поступать вам, куда бежать? Неизвестно.

Тыкаясь слепым котенком иногда по году и больше, автовладелец будет вынужден постигать сам и сам же увязывать сложные юриспруденциальные истины. И первое, что подскажут ему добрые люди, это НЕОБХОДИМОСТЬ СРАЗУ, ДО ИСТЕЧЕНИЯ СУТОК ПОСЛЕ АВАРИИ, МЧАТЬСЯ В РАЙОННЫЙ ГОССТРАХ, ЗАЯВЛЯТЬ О СЛУЧИВШЕМСЯ. ИНАЧЕ СТРАХОВКА — ТЮ-ТЮ.

Ах, всесоюзно ходят слухи, а многие оформились уже в уголовные приговоры, что не все чисто и бессребрено в среде госстраховских инженеров по транспорту. В стародавние годы сталкивался и автор этой повести-памятки с таким инженером: разболтался после халтурного техобслуживания сайлент-блок на машине, оторвалось колесо, и на крыше автомобиль улетел в чисто поле.

— Вот под это дело, — сказал автору инженер-страховщик, — мы повреждений можем насчитать сколько вздумается, хоть на полную сумму страховки. Объясняю: реально тут ремонта на семьсот рублей, а мы насчитаем, будто на две тысячи двести. Итого получится полторы тыщи лишку. Тыщу из них огребаете вы; пятьсот — мне. Все в прибытке! На какую сумму застрахован автомобиль?

— На пятьсот рублей, — сказал я правду.

— Вы — идиот? — опустошенно спросил страховщик. — Таким, как вы, не должно быть места в жизни. Кто же страхует на этакий мизер? Теперь вы не только не заработаете на аварии тыщу, но и приплатите двести рублей.

Было то двадцать лет назад, а теперь я мчался к инженеру Евлампиеву в районный Госстрах.

— Н-да, — мечтательно сказал инженер, регистрируя происшествие, — вы побегаете теперь, ах, как побегаете!

— Научите, куда сперва.

— СПЕРВА, И ПОТОМ, И ЕЩЕ МНОГО-МНОГО РАЗ ПОТОМ — В КОНСУЛЬТАЦИОННЫЙ ОТДЕЛ АВТОЦЕНТРА. СНАЧАЛА ВЫ ДОГОВОРИТЕСЬ О ДНЕ, КОГДА МОЖНО БУДЕТ ДОСТАВИТЬ ДЛЯ ОСМОТРА МАШИНУ. ПОТОМ ДОСТАВИТЕ ЕЕ. ПОТОМ СНОВА ОТБУКСИРУЕТЕ ДОМОЙ. ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ, НЕ МЕНЬШЕ, СДЕЛАЮТ КАЛЬКУЛЯЦИИ РЕМОНТА, ОНИ БУДУТ ДОЛГО ИДТИ КО МНЕ ПОЧТОЙ. ПОТОМ В КАЛЬКУЛЯЦИИ ОКАЖЕТСЯ КАКАЯ-НИБУДЬ ЗАГВОЗДКА, БЕЗ НИХ НЕ ОБХОДИТСЯ, И ВЫ МЕСЯЦАМИ НАЧНЕТЕ МЕТАТЬСЯ ПО МАРШРУТУ: Я — КОНСОТДЕЛ. АХ, КАК ВЫ ПОБЕГАЕТЕ!

— Значит, надо брать отпуск?

— Отпуска не хватит, — сказал со знанием инженер Евлампиев. — Вот если бы вам удалось выйти на инвалидность…

— Но скажите, зачем же такая казуистика, изуверство? Зачем израненную машину на цепях многократно таскать по городу? Как к больному, не говоря уже о тяжелобольном, на дом является врач, почему не приехать для осмотра повреждений к машине?

— Такая форма обслуживания не предусмотрена.

— А вы, чем же заняты вы?

— Я, — сказал инженер Евлампиев, — занят аварийным делопроизводством и осмотрами по мелочам: на крышу машины из неустановленного окна упал горшок с фуксиями, разбитие камешками дуплексов, триплексов автомобильного остекления… Ну, и все в этом роде. А что покрупнее — это уже консотдел. Такой заведен порядок. В плане борьбы со злоупотреблениями.

Если в Москве провести конкурс на самую ненавидимую населением организацию, то, конечно, с громадным отрывом победит консотдел автоцентра под водительством Антона Щелканова.

Задолго до открытия у желтых стен одноэтажного здания уже мыкалась толпа. Активисты формировали толпу в живую очередь. Поздневесенние мухи на желтой стене лениво вступали в связь и лениво распаривались.

Но близился заветный час открытия консотдела и вскоре начали проходить в его недра полубоги, работающие тут. Прошествовал чело-век-гора Антон Щелканов, сопровождаемый разъяснительными шепотами многомесячных при консотделе страдальцев: «Это САМ! САМ!!!» Прошли регистраторши документов, машинистки, представитель Госстраха, инженеры-осмотрщики. И вскоре очередь истерически, но в гробовой тишине, чтобы не раздражать полубогов, ворвалась-вкралась в консотдел. Здесь бывалые вторичники и болееразовики бросились к своим инженерам, тогда как первичники, потыкавшись, бросились на регистрацию. Но сразу заколодил регистрацию пожилой человек с четырьмя рядами орденских планок, нога — одна.

— Требую разъяснения, — голосом вьюги сказал ветеран, — чего мне тут накалькулировали. У меня была всего-то смена двух автомобильных крыльев, а мне насчитали выплат как за постанов самолетных крыльев, с выплатой по двадцати семи пунктам. Я грабить себя не дам. Я, гражданочка, не миллионер, не Пирпонт Морган-старший. Я — Струмскис-старший, электрик по троллейбусной части.

Но не получил ответа ветеран. Скажем честно — и не мог получить. Испытанным консотдельским приемом регистраторша мигом натравила на него всю остальную очередь, закричав патетически: «Граждане, я вхожу в ваше положение, вы многие со службы отпросились, чтобы прибыть сюда, у многих отпуск кончается, а этому дядьке подавай объяснения! Он, он вас задерживает! Пусть к руководству идет, руководство ему все объяснит!»

— Да! — щетинясь и обрастая резкими голосами, задвигалась очередь. — Вы, товарищ, не раздражайте эту симпатичную, эту обходительную, эту предупредительную гражданку! Недовольны — так идите к руководству, вон его кабинет.

Гадко, признаем, расчищая себе дорогу, поступила очередь с инвалидом. Ибо пуст был уже кабинет сиятельного Антона Щелканова. Чтобы укрыться от надоед в лабиринтах автоцентра, человек-гора привычно пересекал площадь. За ним, как чайки в кильватере лайнера, тонко и безнадежно крича о чем-то, клубились просители. Шансов догнать небожителя у инвалида не было.

А затем на задворки консотдела почему-то привезли битых кур и табаково-цыплячьи квисо. Ясно же, это кто-то из московских командиров пищи обеспечивал ускоренный ремонт своего автомобиля. И обходительная, предупредительная и прочее регистраторша, даже не извинившись перед очередью, просто ушла на куроцапанье, а появилась, опять же не извинившись, через четверть часа.

Но как бы то ни было, к концу дня я сдал документы. И узнал, что осмотр будет произведен недели через две, а калькуляция изготовится через месяц.

— Почему же такие сроки? — запротестовал владелец «Нивы». — Я бы начал уже теперь хлопотать о постанове машины на ремонт, НО БЕЗ ВАШЕЙ КАЛЬКУЛЯЦИИ НИ ОДНА ГОСУДАРСТВЕННАЯ СТАНЦИЯ АВТОСЕРВИСА НЕ ПРИМЕТ МАШИНУ НА РЕМОНТ! Я настаиваю…

— Товарищи! — страдальчески сказала очереди регистраторша. — Я бы быстро приняла у вас документы, вам детишек забирать из детского сада, многие на похороны родных и близких не пошли, чтобы успеть оформиться тут, а он!!!

И. чтобы понравиться регистраторше и сыскать в дальнейшем ее милость. меня выкинули на улицу такие же бедолаги, как я. После этого пришлось стать шелковым, согласным на все, И ЗАПОЛНИТЬ ОТКРЫТКУ С ВЫЗОВОМ В КОНСОТДЕЛ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГАРАЖА, ГДЕ РАБОТАЕТ ВОДИТЕЛЬ АВДОТЬИН.

— ЭТУ ОТКРЫТКУ ВЫ ЛИЧНО ОТВЕЗЕТЕ В ТОТ ГАРАЖ И ПОТРЕБУЕТЕ РАСПИСКУ, ЧТО ВРУЧЕНА, ЧТОБЫ ГАРАЖ ПОТОМ НЕ ОТВЕРТЕЛСЯ: МЫ, МОЛ, НЕ ЗНАЛИ, НА КАКОЙ ДЕНЬ НАЗНАЧЕН ОСМОТР.

— Но почему я, потерпевший, должен с высунутым языком гонять по городу?

— А потому, что вы потерпевший.

И я снова оказался на улице, а здесь, потолкавшись в толпе бывалых, не без пользы для себя установил, что: ВСЕ КВИТАНЦИИ ПО ОПЛАТЕ БУКСИРОВ, РАВНО КАК ВСЕ ПРОЧИЕ КВИТАНЦИИ ПО ВСЕМ ПРЕДРЕМОНТНЫМ ПЛАТЕЖАМ. НАДЛЕЖИТ СОБИРАТЬ, ЧТОБЫ ЗАТЕМ ПРЕДЪЯВИТЬ НАРОДНОМУ СУДУ ДЛЯ ВОЗМЕЩЕНИЯ ОТВЕТЧИКОМ УБЫТКОВ. А СУД ДОЛЖЕН ПРОИСХОДИТЬ В РАЙОНЕ, ГДЕ ЖИТЕЛЬСТВУЕТ ОТВЕТЧИК. ТУДА И СЛЕДУЕТ ОТНОСИТЬ ЗАЯВЛЕНИЕ, ДА НЕ ЛИЧНОЕ, ПОСКОЛЬКУ СУЩЕСТВУЮТ СТРОГИЕ ФОРМЫ ЗАЯВЛЕНИЙ, КОТОРЫЕ ВАМ НЕВЕДОМЫ, А СОСТАВЛЕННОЕ ЮРИСТОМ В ЮРКОНСУЛЬТАЦИИ.

СТАЛО БЫТЬ, КОГДА НАКОПЯТСЯ ВСЕ ДОКУМЕНТЫ, НАДО ГНАТЬ В ЮРКОНСУЛЬТАЦИЮ, ПРОИЗВЕСТИ ОПЛАТУ ИХ УСЛУГ И УНЕСТИ ЗАЯВЛЕНИЕ В СУД.

Да, в разгар лета настал радостный день, когда буксировщик снова вздернул «Ниву» на цепи и повлек в консотдел.

— До скорой встречи, друг! — сказал я буксировщику, и он уехал. После чего во двор консотдела для осмотра «Нивы» вышли здешний представитель Госстраха и инженер Вонзаков.

— Где представители ответчика? — поискал глазами Вонзаков.

— Здесь мы! — сказали водитель Авдотьин, а с ним еще кто-то. — Здесь мы, и пошли вы все… — и определил очень точно, куда нам всем надлежит пойти. И с отвращением уехал, а с ним еще кто-то.

— Он что, — спросил меня инженер Вонзаков, — ехал через всю Москву, чтобы сказать нам это? Можно было по телефону. Он что, из автобазы сумасшедшего дома?

— Нет, — ответил я. — Он из очень солидной автобазы. Значит, теперь осмотр сорвался?

Оказывается, не сорвался. Инженер Вонзаков одарил меня еще одной истиной: В СЛУЧАЕ ОТСУТСТВИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ОТВЕТЧИКА ОСМОТР МОЖЕТ БЫТЬ ПРОИЗВЕДЕН БЕЗ НИХ И СЧИТАЕТСЯ ЗАКОННЫМ.

— Тут заминки не будет, — сказал Вонзаков. — Заминка в другом: на каком основании вы отпустили буксир? Кто затащит ваш автомобиль на подъемник осмотра?

— Вонзаков, — со всем оставшимся в организме спокойствием сказал я ему, — вы опоздали со своим тронным выходом во двор на пятнадцать минут против назначенного. Буксиры же ждать не могут. Их график расписан поминутно. К тому же, как инженер, вы должны понимать: буксир был бы совершенно бесполезен при постанове «Нивы» на подъемник в осмотровом ангаре. Я полагаю, это, хотя бы уж это, дело самого оснащенного в стране автоцентра. А если вы скаж…