Удивительные события

Цветные карандаши стали мне попадаться каждый день, на каждом шагу. Когда в последние дни жизни работал геологом, я ими пользовался каждый день – раскрашивал ими геологические карты. На моем столе стояла большая карандашница из картонного пакета из-под кефира, – в ней стояли заточенные, готовые к работе карандаши всех цветов и оттенков.

Каждая горная порода, геологическая формация, или структурный этаж требовали своего, установленного ГОСТом, цвета. Карандашей всех цветов и оттенков мне вечно не хватало, и я собирал все карандаши – мне они все были нужны для работы. В один прекрасный и печальный день моя работа геологом закончилась, но все карандаши я утащил домой – я к ним слишком привязался. Никаких планов с последующим использованием цветных карандашей у меня тогда не было, и большая картонная коробка, в которой они лежали, постепенно пополнялась новыми, найденными в самых неожиданных местах, цветными карандашами. Она тихо лежала в моей тумбочке, и ждала, когда я снова примусь за рисование

Кроме карандашей, у меня есть небольшой набор кистей, который потерял на улице какой-то начинающий, но, наверное, талантливый юный художник. На всякий пожарный случай я его принес домой, сунул на полку в шкаф, и забыл на время о его существовании. Вспомнил об этих кистях уже на пенсии. Вышел как-то ранним утром из своей квартиры на общий балкон, достал из кармана сигареты, зажигалку, и приготовился глотнуть немного свежего никотина.

На своем личном балконе я не курил, после одного случая:– когда я стал выкидывать из окна окурок, он не стал падать вниз, на тротуар. Его подхватило ветром и занесло обратно. Куда он упал, я не успел заметить. Балкон был гордостью квартиры – большой, просторный, удобный и застекленный. Там висели красивые занавески моей работы, на полу лежал ковер, вероятно, персидский. В одном углу балкона стояло кресло, в котором я летом по утрам учил испанские и английские слова, а в другом находился стол, под которым были спрятаны картонные коробки с джинсовой тканью – результаты раскроя старых и новых джинсов. Все это богатство могло сгореть из-за этого окурка. Для того чтобы его найти, мне пришлось провести генеральную уборку балкона, – пропылесосить ковер, вымыть стекла и вытереть везде пыль. Больше, после такой работы, я даже и не пытался курить на своем личном балконе, а стал выходить на площадку запасного выхода – это была идеальная курилка.

Закурить я не успел – внизу, по тротуару шла девушка, и несла несколько картин. Я заинтересовался молодой, симпатичной художницей, и стал смотреть, куда же держит путь, это молодое дарование, с этими картинами. Она подошла к мусорным бакам, и потом вышла – без картин.

В глубине своей души я люблю иногда взглянуть на живопись, особенно на абстрактные картины, но никогда не пытался рисовать сам, после неудачных попыток нарисовать на лезвии охотничьего ножа, только что сделанного, тигра, или пантеру. Мне пришлось потратить часа два на этого тигра, и лишь потом заняться гравировкой.

До меня дошло, что она выкинула картины в мусор, и я сразу отправился за ними. Они стояли около бака и ждали меня. Я забрал их все, и дома стал их внимательно разглядывать. Они все были без рам – одни холсты, разные по размеру. На самом большом холсте была изображена женщина в сплошном купальнике синего цвета, двое следующих были посвящены трудовым будням строителей и инженеров, на следующем было изображено катание пенсионера на салазках, в компании маленькой девочки на коньках. Последний холст был с городским пейзажем, и он мне настолько понравился, что я через день повесил его в гостиной родительского дома, на самом видном месте.

Остальные холсты, по моему личному мнению, не представляли никакой ценности, – для меня, но я не торопился их выкидывать. Краску на них можно было удалить, и написать самому какой-нибудь шедевр – типа Джоконды. Я видел эту картину в Лувре, и мне не составляло труда что-то подобное написать самому. Пока времени этим летом у меня на живопись не было, – огород, электроника, ремонт, грибы … Лишь только поздней осенью я взялся за кисти и краски.

Сначала я убрал шкуркой с самой большой картины фигуру женщины в купальнике, оставил только ее немытое лицо. Пришлось потратиться на набор акриловых красок. Мне были нужны только небольшие стаканчики: с синей, красной, зеленой и желтой краской. Остальные цвета можно было получить, смешивая эти краски. В этом наборе оказалось еще акрил белого и черного цветов.

Сначала я хотел скопировать какую-нибудь работу известного художника, – но это было долго, трудно, и мне было лень заниматься этим делом. Пришлось придумывать сюжет самому. Я придумал самый простой из всех простых сюжетов – океан на другой планете, с красивыми, разноцветными водорослями, и двумя рыбами среди них. Женскую голову, которую не удалил от старого живописца, я украсил звездой, и выкрасил в тёмно-синий цвет небосклон со звездами и месяцем.

Первая картина у меня удалась. Я не стал ее продавать Русскому музею, а повесил на пустую стену в комнате для гостей, улегся на диван, и стал любоваться ею, пока не уснул. Проснулся часа через два, и сразу подумал о планах украсить все свободные стены моими будущими гениальными картинами. Они все должны быть в роскошных золотых рамах.

Но золотые рамы были для меня чересчур дорогими, и не подходили к обоям. Пришлось от них отказаться, на – время, и заняться карандашами. В одном книгообмене я нашел книжку детских раскрасок – там были такие мистические картинки, которые так и тянуло раскрасить, поместить в рамку и повесить над диваном в этой же комнате. Этих картинок формата А4 в книге было около двадцати, и я отобрал из них только восемь. Для них надо было сначала изготовить рамы. Покупать готовые рамы было для меня расточительством: – у меня был целая бутылка смертельного клея, который я подобрал на какой-то помойке в лесу. Она стоила в магазине почти тысячу рублей, и я подумал о сказочно богатых садоводах, которые выкидывают деньги на ветер. Отец мне оставил в наследство целые связки деревянных реек. Я их склеил, обрезал лишнее, покрасил, покрыл лаком и получились скромные, симпатичные деревянные рамки серого цвета.

Пока они сохли в теплице, я потрудился над этими раскрасками цветными карандашами, а потом растер карандашную окраску до такой степени, что следов от грифеля не стало видно. Осталось все бумажные листы поместить в рамы и повесить на стену. Когда эти удивительные фантастические рисунки были размещены над диваном, получился целый фрагмент картинной галереи – у меня дома.

У самого окна остались два пустых места, и они ждали, когда я на них повешу следующие шедевры живописи. Доставать из-за шкафа мольберт, искать краску, а потом выдумывать сюжеты для новых картин, было мне лень, и я просто нашел наволочку от подушки, на одной стороне которой была изображена буровая вышка, вся в снегу, а на другой стороне купание веселого и зубастого гнедого коня в лаптях. Ножницами я вырезал из наволочки эти два готовых холста, и приколотил их гвоздями к деревянной раме. Получились две готовых картины. Я повесил их у окна, и получилось очень здорово.

В моей спальне висит картина с изображением девы Марии, с младенцем на руках. Картина написана неизвестным художником маслом. Я уже и не помню, где я ее раздобыл. Но она висит уже давно, и мне нравиться по утрам смотреть на нее.

Несколько лет назад мне довелось посетить музей современного искусства в Санкт-Петербурге. Если не считать скульптур Ван Гога, все картины музея я не стал бы выставлять в своем доме. Я повесил бы только талантливые и красивые работы – собственного производства. Для них у меня осталось несколько пустых холстов, акриловая краска, мольберт и кисти. Я научился искусству изготавливать рамы – для своих будущих картин. Осталось немногое – написать их. Через месяц, когда снег растает, на улице и в огороде станет грязно и сыро, тогда я и займусь живописью. Напишу пару-другую шедевров, и буду ими любоваться каждый вечер, перед сном, для того чтобы ночью снились кошмары.