Уж-ж-жасные пчелы

2

Никогда еще в своей жизни я не бегал так быстро! Стрелой пронесся по двору и взбежал по ступенькам черного хода.

Распахнув входную дверь, пулей влетел в дом. Только в кухне остановился и оперся о стол, чтобы перевести дух.

Немного отдышавшись, я прислушался. До моего слуха донеслось сердитое жужжание пчел на соседнем дворе. Но тут я услышал что-то совсем странное.

– Хо-хо-хо!

Неподалеку кто-то хохотал. И скорее всего это был мистер Андретти.

Я медленно повернулся и выглянул из-за двери во двор. На крыльце стоял наш сосед. Он снял с головы защитную сетку, и я увидел его ехидную, до ушей, усмешку.

– Хо-хо! Я никогда не видел тебя с таким перекошенным лицом, Гэри. Ты даже представить не можешь, до чего потешно сейчас выглядишь. А как быстро ты, оказывается, бегаешь!

Я взглянул на него исподлобья.

– Вы хотите сказать, что с вашими пчелами все в порядке?

Мистер Андретти хлопнул себя по колену.

– Разумеется! Я всегда держу под контролем своих пчел. Они улетают и прилетают, принося нектар и вновь отправляясь к цветам.

Он сделал паузу и смахнул пот со лба.

– Конечно, и я иной раз отлавливаю сеткой две-три заблудившиеся пчелы. Но большинство пчел понимают, что мои ульи – лучший дом, который они только могут найти!

– Так это была просто шутка, мистер Андретти? – попытался спросить я как можно более строго. Но трудно быть строгим, когда твой голос дрожит от страха еще сильнее, чем коленки.

– Я решил, что пора проучить тебя, чтобы ты перестал целыми днями подглядывать за мной, – отвечал он. Проговорив это, он повернулся и ушел.

О, как я рассердился! Ну что за глупые шутки!

Меня и без того сверстники постоянно изводили насмешками и приколами. А теперь начали поддевать и взрослые!

Когда мама вошла на кухню, я с грохотом стукнул кулаком по столу.

– Эй, Гэри, – воскликнула она, – смотри не переломай всю мебель в доме, хорошо? Я хочу приготовить бутерброды. Может быть, и ты перекусишь со мной?

– Пожалуй, – пробормотал я, усаживаясь за стол.

– Не хочешь ли ты чего-нибудь вкусненького?

Я кивнул. «Вкусненьким» оказались шоколадное масло с орехами и желе, которые я терпеть не мог. Перекусить я люблю гвоздичными чипсами – чем острее, тем лучше. В ожидании бутерброда я открыл пакетик чипсов и принялся хрустеть ими.

Мама растерянно рылась в холодильнике.

– Боюсь, что желе у нас кончилось. Посмотрю, может быть, оно стоит где-нибудь в другом месте.

Наконец она отыскала маленькую стеклянную баночку.

– Не хочешь ли бутерброд с этим? – спросила мама.

– А что это такое? – поинтересовался я.

– Мед.

– Мед?! – Меня аж передернуло. – Ни за что!

Вскоре мне стало совсем грустно. Я одиноко бродил по площадке для игр перед школой. У качелей толпились знакомые ребята.

Они собирались играть в софтбол и теперь разбивались на команды. Я приблизился к ним. А вдруг каким-то чудом они примут в команду и меня?

– Гэйл и я будем капитанами, – объявил парень по имени Луи.

Я подошел и встал рядом с остальными. Успел как раз вовремя.

Луи и Гэйл подбирали игроков в свои команды. Они принимали всех. Всех, кроме одного.

Разумеется, им оказался я. Я так и остался стоять в одиночестве до следующей игры.

Итак, я стоял, ссутулив плечи и опустив глаза в землю, а капитаны начали спорить из-за меня.

– Возьми его к себе, Гэйл, – предложил Луи.

– Не-ет. Лучше ты возьми его.

– Ну уж нет. С этим Лутцем мы всегда проигрываем.

Пока капитаны доказывали друг другу, что со мной они непременно проиграют, я молчал, все больше краснея от стыда. Мне не терпелось поскорее уйти, но тогда бы они дружно назвали меня трусом.

Наконец Гэйл вздохнул и посмотрел на меня.

– Ладно уж, – смилостивился он, – мы берем его. Но запомните особое правило для Лутца: чтобы выбить его, в него надо попасть четыре раза!

Я судорожно вздохнул и поплелся за своей командой на площадку. Наконец-то удача улыбнулась и мне. Гэйл поставил меня на боковую линию.

– Ты будешь держать правый край, Лутц, – распорядился он. – Правый до задней линии. Смотри же, никого не пропускай.

Некоторые мальчишки наверняка рассердились бы, оказавшись так далеко от главных событий. Но я был счастлив. Если мяч сам не попадет в меня, я просто не смогу уронить его, как это обычно случается.

Пока я следил за игрой, у меня начало подводить живот. Я был последним в шеренге игроков. И когда настал наконец мой черед, все базы уже были заняты.

Я взял биту и отправился в сторону игрового поля. Среди ребят моей команды послышались вздохи.

– И Лутц играет? – раздался чей-то недоверчивый возглас.

– Да сейчас вылетит! – отозвалась девочка, играющая на первой базе.

– Вот так бьющий-отбивающий! Ну берегись! – В команде соперника раздался смех. Краем глаза я увидел, что Гэйл от стыда закрыл лицо руками.

Я стиснул зубы и начал молиться про себя: «Господи, помоги мне добежать». Я понимал, что никогда не смогу попасть по мячу. Поэтому добежать было моей единственной надеждой.

Конечно, меня выбили.

Четыре прямых попадания.

– Лутц-Хрюц! – послышалось за моей спиной. Все покатились со смеху.

Не оглядываясь, я покинул игровое поле и ушел с площадки. Я спешил домой, в свою комнату – островок покоя и тишины.

«Быть может, это не вполне честно, – думал я. – Зато дома меня, по крайней мере, никто не станет дразнить».

– Эй, ребята, поглядите-ка, кто идет, – раздался насмешливый голос, как только я свернул на свою улицу.

– О, да это сам Лутц-Хрюц! – отозвался другой ехидный голос.

– Эй, дуралей, гляди веселей!

Я все никак не мог поверить, что удача совсем отвернулась от меня. Эти три голоса принадлежали самым грубым, жестоким и злым парням во всей округе – Барри, Мэрву и Карлу. Они были одного возраста со мной, но выглядели куда сильнее и крепче.

Да, это были настоящие гориллы! Я понимал, что у них так и чешутся кулаки от желания подраться.

Знаете, какое у них любимое занятие, когда они не качаются на качелях и не катаются на своих горилльих скейтбордах?

Вы угадали. Конечно, лупить меня!

– Ребята, отпустите меня! – захныкал я. – У меня сегодня и без того трудный день.

В ответ они только расхохотались.

– Ты просишь отпустить тебя, Лутц? – насмешливо воскликнул один из парней. – Подходи!

Не успел я и глазом моргнуть, как перед моим носом мелькнул огромный и тяжелый, как камень, кулак.