Угрюмый дудочник

Глава 9

Дайнан полез вверх, а я скорчился на узком уступе, обхватив руками Дагни. Стоны ее стали тише. Глаза полузакрыты; из-под опущенных век видны лишь белки глаз. Второй жезл, взятый из ящика, лежал у меня на коленях, свободную руку я прижал к ранам на груди.

Холод был ужасен. Нужно двигаться, чтобы оживить кровообращение, но Дагни висит мертвым грузом, а я слишком слаб. К тому же, хоть я и убил два чудовища, возможно, и другие прячутся за ледяными столбами.

Мысли мои замедлялись и путались. Я задремал, но где-то в мозгу прозвенел тревожный звонок. Не спать – это путь к гибели. Я стал прислушиваться. Даже здесь, мне казалось, что я слышу голос подземной реки.

Река... вода должна куда-то течь. Можно ли ей воспользоваться как дорогой наружу? Я не знал в лавовой местности ни одной большой реки. Но этот район Бельтана никогда тщательно не исследовался. В последнее время, когда людей осталось мало и большинство занято в лабораториях, вообще исчез интерес к тому, что лежало за пределами поселений. Охранялись, до определенной степени, только заповедники животных. Я думаю, мы впервые оказались в этой местности после ухода людей из крепости Батт.

Очевидно, река может вынести нас наружу. И если мы не найдем другого пути, придется воспользоваться этим.

Время шло, Дагни становилась все тяжелее и тяжелее. Я не запомнил время, когда Дайнан ушел, крикнув сверху, что он благополучно поднялся.

Поэтому часы ничего не говорили мне. Дорога назад была прямой – если только он не встретил еще одно слепое чудовище!

Но ведь он маленький мальчик, замерзший, измученный. От него нельзя ожидать такой же скорости, как от меня. Одной рукой я неуклюже пошарил в рюкзаке, достал тюбик с укрепляющим. В свете фонаря видно, что лицо Дагни запачкано той же пищей. Должно быть, Дайнан пытался покормить ее. Но когда я попробовал сделать то же, пища вывалилась из ее открытого рта; я понял, что и у меня ничего не выйдет.

Я высосал укрепляющее. У него сильный неприятный привкус, но оно должно поддержать силы в чрезвычайных обстоятельствах, и я заставил себя проглотить все. Дагни по-прежнему стонала. Время как будто остановилось.

Бесконечный день-ночь продолжала тянуться.

Меня поддерживала необходимость постоянно быть настороже. Я пытался зажать раны, нанесенные когтями зверя. Боль рассеяла туман, охвативший мозг. Время продолжало медленно тянуться, сверху – ни звука; хотя я и говорил себе, что еще рано, настроение падало. Скажет ли Дайнан, чтобы захватили необходимое оборудование? Почему я не сказал ему об этом? Надо было дать точные указания, перечислить все необходимое. Вряд ли Дайнан сумеет...

В этом, кстати, я ошибся. Когда они, наконец, пришли, я увидел, что Дайнан обо всем позаботился. Они принесли с собой веревки, с помощью которых мы спускали Лугарда. Тед спустился и закрепил петлю на Дагни, потом поднимался рядом с нею, а сверху ее тащили ребята.

Попытавшись двинуться, я понял, что настолько замерз и устал, что не смогу подняться сам; поэтому пришлось, скорчившись, ждать, пока Тед не вернулся и закрепил на мне ту же самую петлю. Веревка задела раны, я закричал и стонал до тех пор, пока петлю не переместили ниже.

Я, как мог, пытался подниматься сам, но это было бесполезно, подъем длился долго. Поднимавшим меня казалось, что я такой же тяжелый, как Лугард. Наконец я наверху, лежу лицом вниз, раны страшно болят, через силу мне удалось перевернуться.

Горел, ослепляя, один из прожекторов, который они захватили с собой.

Я закрыл глаза и пережидал боль, пока осматривали мои раны и отдирали присохшие к ним клочья одежды, которыми я останавливал кровотечение.

Наконец я почувствовал облегчающую прохладу – это к ранам приложили обезболивающее из медицинской сумки Боль отошла, нахлынула сильная слабость, я задрожал, но открыл глаза и увидел Аннет и Теда. За ними на полу сидела Гита, держа на руках Дагни; Прита вытирала лицо девочки и пытались влить воду в ее бесчувственный рот.

– Идти сможешь? – спросила Аннет, отчетливо выговаривая слова.

Неважно, могу ли я, – должен! Им будет тяжело тащить меня и Дагни.

Раны теперь не очень мучили меня, я почувствовал приток новых сил. Сейчас важно как можно быстрей помочь Дагни.

Держась за Теда и Аннет, я поднялся, хотя это было нелегко, и обнаружил, что вполне могу идти.

– Несите ее, – кивнул я в сторону Дагни.

Аннет взяла девочку из объятий сестры. Сами мы, конечно, не сможем полностью вылечить ее. Заботы Аннет и время сыграют свою роль, но ей нужна настоящая медицинскую помощь. Получилось, что враги вели войну и с этой больной девочкой. Можно ли надеяться на их милосердие?

Рядом со мной оказалась Гита. Она поступила так же, как когда-то с Лугардом: положила мою здоровую руку себе на плечо, предлагая опору, в которой я нуждался. Остальную часть пути я помню смутно. В конце концов, я очнулся в казарме.

На этот раз койки вокруг меня были заняты спящими. Одни стонали, другие бормотали во сне. Я осторожно ощупал себя. Куртки нет. Пальцы скользнули по бинтам, защищавшим и залечивающим раня. Это легкое прикосновение вызвало приступ боли. Мы должны благодарить судьбу: в нашем распоряжении есть медикаменты. Я знал, что раны под повязками быстро заживут.

Однако я проголодался, осторожно встал и побрел в столовую, оставив одеяла на койке. Здесь был полумрак, потому что свет на время сна в казарме уменьшали. Но и этот полумрак был намного приятней абсолютной тьмы пещер. Я видел плиту, тюбики с пищей и другие припасы на полке у стены.

Направился к плите.

Как открыть тюбик? Хоть я и чувствовал себя лучше, но по-прежнему мог действовать только одной рукой. Поэтому зубами отвернул колпачок и стал ждать, пока тюбик согреется. Еда пахла восхитительно, я не мог больше утерпеть и жадно высосал пищу.

– Это ты!..

Я повернулся на это восклицание и увидел Аннет, закутанную в одеяло.

Глаза ее припухли, а лицо осунулось: это была не девочка, а женщина, пережившая тяжелые дни и, может быть, еще более тяжелые ночи.

– Как Дагни?

Она отрицательно покачала головой и вошла в кухню, тщательно закрыв за собой дверь. Затем, как будто думая о чем-то другом, нажала пластинку в стене, и свет сразу стал ярче.

– Кофе на плите, – усталым голосом сказала она. – Нажми кнопку.

Я положил пустой тюбик, достал две чашки и поставил их на стол. Аннет не пыталась помочь мне; села, облокотилась на стол, опустив голову на руки.

– Может, в порту... что-нибудь сделают... – В голосе ее не было уверенности. – А как проходы, Вир?

По-прежнему одной рукой я налил кофе в чашки, критически осмотрел их и добавил в каждую по две полных ложки тростникового сахара. И помешал сначала в ее чашке, потом занялся своей.

– Оба прохода закрыты. У нас нет оборудования – по крайней мере, я его не видел, чтобы пробить перемычки.

Она невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, не замечая ни кофе, ни меня. Я забеспокоился. Выражение ее лица слишком напоминало то, которое было у Дагни.

– Я еще кое-что нашел в ледяной пещере...

– Знаю... жезл. Дайнан показывал его нам.

– Он похож по действию на лазер. Может, прожжем преграду. Там есть река...

– Река, – тупо повторила она, а потом с пробудившимся интересом: Река?

Я сел против нее, довольный, что прорвался сквозь отрешенность.

Прихлебывая кофе, рассказал об обвале в пещере и о том, как нашел реку.

– Но ведь этим оружием можно пробить проход в одном из туннелей, заметила она, беря в руки чашку. – Это лучше, чем пускаться по реке, неизвестно куда ведущей. Если тебе удалось пробить стену пещеры, то с перегородками тоже должно получиться.

Я должен был признать логичность ее рассуждений. Но мысль моя продолжала возвращаться к подземному потоку, хотя я согласился вначале испытать оружие и попробовать освободить путь наружу.

Я действительно попытался, но безрезультатно: не хватило энергии.

Должно быть, я использовал весь заряд, что оставался в древнем оружии, когда сражался в пещере с чудовищами. Выбрав более подходящую перемычку, я выстрелил. Луч на мгновенье вспыхнул и погас. Как я ни вертел оружие, больше ничего добиться не удалось. Второй жезл, который я принес с собой, тоже ответил лишь короткой вспышкой. Я отправился к ледяному складу и принес оставшиеся два жезла, но ни один из них не действовал.

Что бы ни скрывалось подо льдом, оно было для нас недоступно, как за стальной стеной. Мы попытались сколоть лед. Но было ужасно холодно, а работа шла так медленно, что поняли: времени на это у нас нет. Слишком в тяжелом состоянии Дагни.

С невероятными усилиями Аннет умудрилась покормить и напоить девочку, которая благодаря этому оставалась живой. Больше ничем она не могла помочь Дагни. В конце концов и Аннет согласилась попробовать выход к реке; тот путь, по которому мы пришли, был непроходим в двух местах.

Мы установили, что река за стеной была неглубокой, всего по пояс, но холодная вода и быстрое течение не давали идти вброд. Под лучами наших фонарей вода была такой прозрачной, что было невозможно понять, выступает ли камень над поверхностью или лежит на дне.

Отобрав припасы, мы занялись сооружением плота. При этом использовали части установок центра управлением огнем. Нам нужны были шесты, чтобы тормозить плот при очень быстром течении или направлять его; а подъемные тросы подойдут в качестве якорей.

Возможно, что туннели впереди заполнены водой доверху. У нас была водонепроницаемая оболочка; впрочем без проверки невозможно было сказать, выдержит ли она подводное плавание.

За работой мы утратили всякое представление о времени: ели, когда были голодны, спали, устав и работали, отдохнув. Я забыл сверить часы, и теперь можно было лишь догадываться, сколько дней мы уже под землей. У нас постоянно возникали споры об этом, поэтому по предложению Аннет была запрещена сама тема.

Наконец, плот был готов, мы нагрузили его припасами и всем, что необходимо будет для путешествия наверху, если нам суждено вновь достичь поверхности Бельтана.

В последнюю ночь я сосчитал спящих на койках. Одного не хватало. Я еще раз пересчитал, на этот раз по пальцам.

Гита! Но где...

Я спал у входа и только ненадолго уходил к Аннет и Дагни в их отгороженный уголок узнать, не нужна ли помощь ей и Дагни. Должно быть, тогда Гита и выскользнула. Куда? После приключений близнецов вряд ли она отважится на самостоятельное исследование.

Звать пока не нужно. Не стоит тревожить лагерь, пока я не поищу сам.

Я выскользнул из пещеры и осмотрелся. Через какое-то время зрение адаптировалось в темноте, и я увидел отсвет поясного фонаря откуда-то из камней у основания подъема. Рассерженный ее неосторожностью – хоть больше следов мы не находили, не было уверенности, что рядом не бродят чудовища, – я пошел туда.

Я собирался резко поговорить с ней, но сдержался узнав это место.

Гита держала в руках один из жезлов, принесенных мной из ледяного склада.

Конец жезла был направлен на стену. Из него вырывалась серия вспышек, очень слабых сравнительно с тем огнем, которым было уничтожено чудовище.

– Гита!

Она повернула голову, но не опустила жезл. В ее лице была упрямая решимость, в этот момент она была особенно похожа на Аннет.

– Ты сам сказал, что они не годятся для твоих целей, – вызывающе заявила она, готовая оправдать свои действия. – А для этого они годятся.

Она пользовалась двумя жезлами, чтобы высечь в скале буквы. Мы так давно использовали для записи ленты, что письмо вручную оказалось почти забыто. Но на Бельтане недостаток снабжения привел к оживлению некоторых древних умений, и Гита с энтузиазмом училась писать.

– Грисс Лугард, – она читала уже написанное на скале. – Друг... – да, правда, он был нашим другом. Он сделал для нас все, что смог. Я думаю, ему понравилась бы надпись Гиты больше перечисления титулов и званий.

Я взял у нее жезл. До сих пор не могу объяснить, зачем я это сделал, но, экономя каждую искорку энергии, добавил под неровным «друг» еще восемь букв.

Гита читала их одну за другой, по мере того как они появлялись на скале:

– Д-у-д-о-ч-н-и-к. Дудочник. О, это тоже ему понравилось бы. То, что нужно, Вир! Я не могла уйти и оставить его могилу без надписи.

Романтика старых лент, скажет кто-нибудь. Но я знал: она права. Это нужно было сделать. И я был рад, что она подумала об этом. Как последний штрих, я воткнул оба жезла в груду камней. Они стояли прямо, как древки без знамен; памятник, который может быть не увидит больше ни одно живое существо, но который мы будем помнить долгие годы.

Никто не видел ухода, никто не заметил и возвращения. Мы моча отправились спать.

Утром, если под слоем скал и почвы действительно могло быть утро, мы в последний раз проверили содержимое своих рюкзаков. Запасы, оставленные Лугардом и предшествовавшими исследователями, постепенно истощались. На мне был мундир службы безопасности, с которого я спорол не имевшие теперь значения знаки различия. Мне очень нравился значок с капитанской звездой-метеором, и я часто думал, кто был этот капитан и что происходило с ним на других мирах.

Мы спустились в ледовую пещеру очень рано, поступив с Дагни так, как раньше с Лугардом: закутали ее в одеяла, а сверху прикрыли пластолистами, которые предохранят ее от случайных ударов во время плавания.

Плот мы оставили у пробитой стены, погрузив на него самые тяжелые вещи. Стоило немалых усилий спустить его на воду из затем удерживать на месте, пока шла погрузка. Поднявшись на борт и отвязывая один из канатов Тед в это время отвязывал другой, – я вдруг встревожился, представив опасность и трудности, ожидающие нас впереди. Правильное ли решение мы приняли? Но я знал, что если мы хотим спасти Дагни, больше медлить нельзя.

К счастью, течение оказалось не таким быстрым, как я думал, но достаточно сильным, чтобы нести нас. Один из прожекторов мы установили на носу (если можно говорить о носе плота), чтобы видеть все впереди. Мы с Тедом расположились по обеим сторонам плота и держали наготове по шесту, чтобы отталкиваться ими от стен. Было сначала холодно, но нас уносило от ледяной пещеры, и вскоре температура стала такой же, как в нашем лагере.

Я по часам следил за нашим продвижением. Мы отплыли в двенадцать, но я не знал, полдень это или полночь. К пятнадцати мы все еще были в туннеле, один или два раза потолок нависал, так что нам приходилось ложиться, но настоящих трудностей не было.

Мы уже десять часов находились в пути, и я не мог определить, далеко ли нас унесла вода. Неожиданно Эмрис вскрикнул и указал вперед, рука его ясно была видна в свете прожектора:

– Звезда!

В тот же момент прожектор осветил куст, который никак не мог расти под землей, хотя мы по-прежнему плыли между каменными стенами. Теперь мы почувствовали, как наши легкие наполняются свежим воздухом, так сильно отличающимся от подземного, к которому мы уже привыкли. Итак, мы выбрались из пещеры. Стояла ночь, и мы не знали, где мы.

Я прополз вперед и ослабил крепление прожектора, так что его можно было немного поворачивать в разные стороны. Кусты, но маленькие и чахлые.

Скалы, и между ними полосы песка. Должно быть, уровень реки временами поднимается.

Затем каньон, по которому мы плыли, расширился, в воду врезалась длинная песчаная отмель. Плот чуть развернулся, поскольку только Тед управлял шестом, и причалил к отмели с толчком, от которого все мы покачнулись. Я повернул прожектор и осветил песчаный пляж с кустами жесткой травы, растущей дальше от воды. Достаточно хорошее место, чтобы дождаться дня. Я сказал об этом, и остальные согласились.

У всех болело тело от долгой неподвижности. Тед и я чувствовали себя лучше других, потому что работали шестами. Мы выбрались на песок и начали вытаскивать плот подальше от течения, чтобы его не унесло.

Мы разбили лагерь, и я решил сориентироваться по карте и компасу. На второй карте реки не было. Должно быть, картограф о ней не знал. Компас показывал, что мы двигались на юго-запад; это означало, что мы находимся за горами, по направлению к большим заповедникам. Если я прав, то мы попали в абсолютно дикую местность. Но недалеко должны находиться посты рейнджеров, и если утром мы увидим какой-нибудь знакомый ориентир, то сможем найти один из таких постов. При виде звезд я почувствовал такую радость, что не сомневался: все будет хорошо.

Мы поели и развернули постели. Усталость навалилась, как еще одно одеяло. Я разместил Теда на одном конце лагеря со станнером под рукой, а сам лег на другом. Я не думал, что кто-нибудь из нас способен быть часовым, но, по крайней мере, принять предосторожности нужно.

Меня разбудил какой-то звук. Громкий резкий крик повторился. Я открыл глаза, замигал от солнечного света и увидел птицу, бредущую в реку, пока вода не сомкнулась над ее головой. Водяной гусь! Мы, должно быть, встревожили его своим присутствием. То, что мы его увидели, означало, что мы действительно находимся в дикой местности. Я сел и огляделся.

Больше никто не шевелился. Раннее утро, свет еще сероватый. Я посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли, и увидел ориентир, хорошо мне знакомый. Белый Конус – погасший вулкан, увенчанный вечной снеговой шапкой. Значит, мы прошли под горами.

Если Белый Конус в том направлении, то это должна быть Красная река.

Впрочем, волна, набегавшая на песок в нескольких местах, не имела характерного красноватого оттенка, как в заповеднике. Я не знал другой значительной реки в этой местности. А ведь я собирался быть рейнджером и немало времени провел за изучением аэрофотоснимков.

Если это Красная река – а я был уверен в этом, нам нужно лишь плыть по ней дальше и мы доберемся до моста, по которому идет дорога в заповедник. Штаб-квартира Анлав находилась недалеко от моста. Я вздохнул с облегчением. Хорошо! Почти также хорошо, как если бы мы увидели коммуникационную башню Кинвета.

Я принялся готовить завтрак на походной плите. Теплая пища – праздник в честь выхода из пещер. Один за другим поднимались остальные, так же, как и я, готовые тут же продолжить путь. На станции должен быть флиттер. Если все в него не поместятся, Аннет возьмет с собой Дагни и всех, кого еще сможет, а остальным придется ждать второго рейса. Я думал о будущем и вдруг вспомнил: мы вышли из тьмы на свет, но что здесь произошло мы не знаем. Может, мы здесь в большей опасности, чем в пещерах.

Я велел всем быть поосторожнее. Не думаю, что все были со мной согласны, и поэтому отдал ясный приказ, хотя не знал, будут ли они повиноваться.

– Мы не знаем, что произошло. Для собственной безопасности мы должны это узнать. Возможно, сюда просто не дошли разрушения. Я надеюсь добраться до штаб-квартиры Анлав. Там есть коммуникатор, и мы узнаем больше. Но идти нужно осторожно.

Кое-кто кивнул. Я ожидал возражений Аннет, но их не было. Она слегка улыбнулась и сказала:

– Хорошо. Я согласна. Но чем скорее мы узнаем, тем лучше.

Я удивился тому, что она изменила свою позицию. Неужели поверила, что Лугард говорил правду? И мы снаружи найдем опасность, а не помощь и комфорт? Но у меня не было времени расспросить ее.

Вновь мы погрузились на плот и поплыли. Но здесь течение было медленным, и нам с Тедом все время приходилось отталкиваться шестами, пока мы не устали. Тогда Аннет передала Дагни Прите, а сама с Гитой заняла мое место, а Эмрис и Сабиан – место Теда. Как мы ни старались, к темноте не достигли моста. Река, которая текла теперь между красноватыми берегами, приобрела знакомый мне оттенок.

Снова мы разбили лагерь, встали на рассвете и взялись за шесты.

Поздним утром мы увидели мост. Причалив к берегу, мы укрыли большую часть груза, взяв с собой лишь походное снаряжение. Гита, Аннет, Дагни, Айфорс, Дайнан и Прита укрылись в кустах, Сабиан остался часовым, а мы втроем пошли вперед.

На дороге не было следов недавнего продвижения. Здесь обычно пользовались наземными машинами, потому что хопперы распугивали животных.

Недавняя непогода оставила на дороге полосы красной грязи, подсыхавшие и трескавшиеся на полуденном солнце. Никаких следов, кроме нескольких отпечатков лап животных.

Эта нетронутая дорога тревожила, и я заметил, что держу в руках станнер – тот, что принадлежал Аннет, – посматривая то вправо, то влево, то оглядываясь, как будто боюсь внезапного нападения из кустов.