Уинстон Черчилль

«Я всегда рад учиться, но мне не всегда по душе, когда меня учат»

Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль (именно так звучит его полное имя) родился 30 ноября 1874 года в Бленхейме, родовом замке семьи герцогов Мальборо, принадлежностью к которым сам Уинстон необыкновенно гордился. Девяносто лет спустя его смерть ознаменует собой окончание эпохи – эпохи величия межконтинентальной Британской империи. А вот его рождение было, можно сказать, вполне рядовым событием – не считая, конечно, того факта, что случилось оно семь месяцев спустя после бракосочетания родителей. Сей скандальный факт впоследствии не раз всплывал в обсуждениях и оценках противоречивой фигуры Уинстона Черчилля, но в тот момент младенца благовоспитанно сочли недоношенным. Высказывались даже предположения, что именно по этой причине мальчик впоследствии не блистал в учебе и часто болел.

Рэндольф Черчилль, отец Уинстона, стремился сделать политическую карьеру, а мать, Дженни Джером, была дочерью американского богача и светской львицей. Оба они являли собой типичный пример родителей того времени. В аристократических семействах не было модно заниматься детьми. С одной стороны, отпрыски представляли собой немалую ценность – они должны были продолжать знатный род и умножать благосостояние и славу семьи. По крайней мере, именно это от них ожидалось. С другой стороны, сам процесс воспитания наследников титула принято было перекладывать на плечи нянь и гувернанток. Отцы нередко ограничивались тем, что вели с сыновьями высоконравственные поучительные беседы (и это было уже много!), матери же лишь целовали обожаемое дитя перед сном. Любовь, ласка, внимание, забота – все это в аристократический родительский набор не входило. Но это не значит, что Черчилль вообще не познал всего этого. У него была миссис Эверест.

Пока леди Дженни блистала на балах, а лорд Рэндольф делал политическую карьеру, их отпрысков, старшего, Уинстона, и младшего, Джека, растила няня. Добрая, чуткая, всегда внимательная к любым детским нуждам, способная окружить мальчиков искренней заботой, она, несомненно, сыграла огромную роль в формировании характера Уинстона. Он был взрывным – она учила его спокойствию. Он был скор на расправу – она учила его доброте. Он был склонен забывать о нуждах других – о на напоминала ему, что настоящий мужчина должен быть внимателен и великодушен.

Вся дальнейшая жизнь Уинстона Черчилля состояла из этих противоположностей. Он позволял себе невероятные по своей резкости высказывания в адрес коллег, друзей, женщин, политических противников, да что там, целых народов и наций – и всегда был готов бескорыстно помогать нуждающимся, близким или далеким, умел поддерживать, прощать, воздавать должное, останавливать занесенную руку. Он отдавал жестокие приказы, но первым призывал к милости для побежденных. Он совершал роковые ошибки – но всегда находил силы признать их и пойти дальше. Именно в этом был его секрет и его сила как политика. И за это он должен был благодарить миссис Эверест.

Первые годы жизни Уинстона прошли в Ирландии, в Дублине, где Рэндольф Черчилль занимал должность секретаря при своем отце, герцоге Мальборо, в 1876 году назначенном вице-королем Ирландии. В автобиографии «Мои ранние годы» Черчилль вспоминал забавный эпизод той поры. Его няня, миссис Эверест, очень боялась фениев – революционно настроенных ирландцев, и у мальчика сложилось впечатление, что фении – скверные люди и способны на все, дай им только волю. Как-то раз Уинстон ехал на ослике в сопровождении миссис Эверест, а навстречу – колонна фениев. Все до смерти перепугались, особенно ослик: он взбрыкнул и сбросил мальчика на землю. Уинстон ударился головой и получил сотрясение мозга. Таково было его первое знакомство с ирландским вопросом.

Есть некоторая ирония в том, что первые отчетливые воспоминания Уинстона связаны со страной, в судьбе которой ему впоследствии довелось принимать участие. Сторонник великой и неделимой Британской империи, Уинстон Черчилль не одобрял любых форм сепаратизма и, разумеется, был против разделения Ирландии и дарования ей независимости. Но даже он, с его волей и способностью влиять на умы, не мог противостоять общемировой, можно даже сказать, цивилизационной тенденции. Не исключено, однако, что его «имперские замашки» уходят корнями в том числе и в эти первые разрозненные впечатления детства, ясно свидетельствующие: пусть не самая приветливая и благополучная, это тоже – «наша земля».

Спустя еще четыре года, однако, политика впервые вмешалась в размеренную жизнь маленького Уинстона. Партия консерваторов во главе с Дизраэли, к которой принадлежал и Рэндольф Черчилль, и его отец герцог Мальборо и к которой впоследствии будет принадлежать и Уинстон (хотя в его случае все будет не так просто), потерпела поражение на выборах. Новая метла, как известно, по-новому метет. Герцог Мальборо был отправлен в отставку, и семейство вернулось в Англию, в Бленхейм.

С переездом беззаботное детство закончилось, и перед мальчиком замаячил призрак неведомой, но грозной опасности под названием «школа». Будущий премьер-министр с удовольствием избежал бы этой повинности. Добиравшиеся до него разнообразные слухи о «прелестях обучения» не вселяли ни капли оптимизма. Многое из того, что он слышал о школе, оставляло малоприятное впечатление.

Предчувствия Уинстона не обманули: его первые школьные годы иначе как кошмарными не назовешь. Его отдали в подготовительную школу Сент-Джордж, где процветали муштра и физические наказания. Два-три раза в месяц учеников выстраивали в шеренгу, объявляли фамилии провинившихся, после чего этих несчастных уводили в соседнюю комнату и секли до крови. Оставшиеся в ужасе слушали их вопли. Маленький Уинстон, однако, ни разу не пожаловался на жестокое обращение, впервые явно проявив ту самую стойкость характера, которая впоследствии не раз помогала ему переживать самые жестокие поражения.

Маленький мальчик, с одной стороны, страстно желавший не разочаровать отца, но, с другой стороны, неспособный выносить никакое давление и принуждение, мог противопоставить подобной жестокости только тихий саботаж. Все, что можно было не делать, он делать отказывался, несмотря на угрозу быть наказанным и не получить отцовского одобрения. Из школы Сент-Джордж его забрали через два года после серьезной болезни. До этого слезные просьбы миссис Эверест – няня больше не могла безучастно созерцать следы от розги на теле воспитанника – не производили впечатления на родителей Уинстона.

Его отдали в куда более приветливую школу сестер Томсон в Брайтоне. Но дело было сделано, отношение к учебе сформировалось. Учителя, конечно, подозревали, что он отнюдь не такой тупица, каким выглядит на уроках. Более того – к десяти годам он читал взрослые книги, интересовался политикой, следил за карьерой своего отца в парламенте и уже тогда мечтал пойти по его стопам. Но учиться из-под палки Уинстон не желал. В новой школе он точно так же не блистал успехами, а по поведению и вовсе был худшим из худших.