Украденная невеста

Глава 3. Прости меня

В тот миг, когда иномарка Кондратьева сорвалась с места, обдав меня дорожной пылью, я возненавидела этого мужчину с максимальной силой. Мне, значит, сиди на трассе и дожидайся такси, а он похитил, бросил и свалил.

Отличный финт ушами!

Не удержавшись, я показываю отъезжающей машине средний палец. Именно в этот момент телефон вибрирует в руке. Перевожу взгляд на экран и вздыхаю. Вова. Ну и что ему говорить? Что сначала меня вроде как похитили, а потом я и сама передумала выходить замуж?

Там же гости, родители, приглашенные музыканты…

Тоскливо рассматриваю измятое платье и сбрасываю вызов. Дрожащие пальцы не сразу попадают в буквы, когда я набираю сообщение:

Прости, что сбежала, но я не могла иначе. Позвоню позже. Мне надо проветриться. Извинись за меня перед родней

Если вы думаете, что после этого Вова пожал плечами и забил на ненормальную невесту (теперь уже бывшую), то глубоко ошибаетесь. Количество и частота звонков возросли до такого уровня, что телефон сел за пятнадцать минут. Мне названивали родители и друзья, случайные знакомые (я их даже на свадьбу не приглашала!) Писали смс, умоляли одуматься и вернуться.

Такое чувство, будто Вова вышел в середину зала и торжественно произнес: «Тот, кто уговорит Аню вернуться, получит ящик шампанского». Такой вот своеобразный свадебный конкурс.

Но, когда телефон окончательно вырубился, подъехало такси, и я запрыгнула в него, выдохнув от облегчения.

Пусть Дмитрий Кондратьев и чудак с большой буквы «м», но он уберег меня от самого глупого поступка в жизни.

А дома тихо и пусто, но пустота эта мне приятна. Дышится легко. Последние полгода мы жили у Вовы, а свою студию в спальном районе я зачем-то держала. Не сдавала, не продавала. Видимо, подсознательно догадываясь, что понадобится место, куда я смогу слинять.

Вова вновь обрывает телефон звонками.

– Привет, – вздыхаю тихонько. – Прости меня за всё. Я компенсирую затраты на свадьбу.

На том конце слышится недовольное пыхтение.

– Я поступила ужасно, – продолжаю, только бы не молчать.

Пыхтение усиливается.

– Мне очень стыдно, но…

Осекаюсь на фразе «Мы чуть не совершили громадную ошибку». Вряд ли Вове понравиться ощущать себя человеком, который был всего лишь ошибкой.

– Свадьбу отменять не стали, – пасмурно произносит он. – Друзьям всё равно, где нажираться, да и еде нечего пропадать. Коттедж оплачен до завтрашнего утра. Пусть люди развлекаются.

Я хмыкаю, свободной рукой стягивая с себя тугую ткань. Вова во всем такой: прагматичный реалист. Другой бы свернул торжество и убежал вслед за невестой, а этот рассчитал все «за» и «против» и решил остаться.

Наверное, это было одной из причин того, почему я испугалась становиться женой Вовы. Мне хотелось сумасбродства. Хоть капельку. Чуточку. Но разве прокурор округа, человек не последних кругов, может позволить себе дурачиться?

Да у нас даже свидания были распланированы на десять шагов вперед.

– Спасибо за понимание, Вов. Ты должен злиться…

– Я не злюсь. Когда ты вернешься? – спрашивает ровно.

– В смысле… вернусь?

Так и застываю в одном рукаве, не решаясь стянуть его с себя.

***

– Домой когда приедешь? – уточняет ворчливо. – Вечером или завтра с утра? Мне ждать тебя или ложиться спать?

– Вов, ты не понимаешь? Мы расстаемся. Окончательно. Не будет не только свадьбы, но и отношений.

Вместо ответа – ещё более пасмурное пыхтение. Что-то пошло не по плану, заготовленному Вовой (он думал, что я сбежала со свадьбы чисто из вредности?!), и он начинает беситься.

– Давай обсудим это позже. Я заеду завтра.

Он вешает трубку, а я устало плюхаюсь на диван. Платье, конечно, восстановлению не подлежит. Измято, изодрано, заляпано грязью. Только выбросить, причем темной-темной ночью, ибо с ним даже на помойке стыдно появляться.

Следующие двадцать минут я отвечаю на все звонки. Маме, бабушкам, дедушкам, родне со стороны Вовы. Извиняюсь перед каждым. Многим уже, впрочем, на мои извинения начхать – они пьяны в стельку. Другие охают и ахают, но не возмущаются.

Только вот несостоявшаяся свекровь говорит:

– Чтоб ты сдохла, испортила моему Вовочке весь праздник, – и бросает трубку.

Такое чувство, что праздника был достоин только Вовочка. Да и ладно.

Последними я звоню своим подружкам. Уля с Дашей сами предлагают приехать, да ещё и с вином (которое честно умыкнули с застолья, так как знали о моей любви к нему). В общем, пусть свадьба и отменилась, но ничто не помешает мне отпраздновать.

– Ну и что с тобой случилось? – удивляется Уля.

Она разливает вино по бокалам, и мы выпиваем, не чокаясь.

– Не знаю. Как отрезало. Осознала, что Вова – не мой человек. Мне с ним душно, понимаете? – в доказательство оттягиваю ворот водолазки, будто бы само воспоминание о женихе сдавливает горло. – Я каждый раз успокаивала себя: ничего страшного, стерпится, слюбится. А не стерпится ведь…

– И ты просто уехала? – Дашка качает головой.

– Не совсем. На самом деле, меня украл Кондратьев Дима.

– Чего-чего? – Уля морщит брови. – Это кто?

– Это тип, который был их фотографом, – подсказывает Дашка.

– Был, а потом позвал якобы на фотосессию, увез за десять километров от коттеджа и начал рассказывать, что я достойна большего. Я сначала психанула, послала его на фиг, – Дашка одобрительно хмыкает на эти мои слова, – а потом подумала… Он ведь прав! Спасибо ему за похищение. Оно прочистило мне мозги.

Мы примолкаем. Уля переваривает услышанное, причем по лицу видно, что в её голове плохо представляется фотограф-похититель. Даша же так широко улыбается, что на щеках появляются ямочки. Ситуация её крайне забавляет.

– Мне кажется, ты неправа. – Улька пожимает плечами. – Вова – идеальный мужчина. Он тебя на руках был готов носить, любой каприз исполнял. А ты послушалась какого-то фотографа и перечеркнула всё, что у вас было.

– Да перестань, – осекает её Дашка. – Разве Анюта не может быть счастлива?

– Она сама не понимает, от чего отказалась, – скрипит зубами Уля.

Странно, обычно всё ровно наоборот. Даша – очень семейный человек, который мечтает воспитать пятерых детей, а уж женитьба для неё – идея фикс. Любого потенциального кавалера Дашка представляет в роли супруга. Если ей нравится увиденное – соглашается на отношения; нет – убегает куда подальше.

Улька же, напротив, оторва. Короткие платьишки, высокие каблуки, случайные знакомства. Для неё нет ничего тоскливее постоянства.

Но сегодня подруги меняются местами. Они ругаются, спорят, и мне остается только откинуться в кресле и подливать себе вина.

Почему-то грусти нет, как и радости. Вообще ни единого чувства. Я как пустой кувшин: что туда нальешь, тем и заполнюсь.

А поздним вечером, когда девочки давно разошлись по домам, мне звонит человек, о котором я даже думать не хотела.

Дмитрий Кондратьев.

***

Я сумрачно смотрю на телефон. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Этот настырный индюк не собирается сдаваться.

– Привет, – его голос с хрипотцой звучит очень соблазнительно.

На мгновение я даже отвлекаюсь от своей ненависти к нему.

– Привет, – отвечаю скупо.

– Я должен перед тобой извиниться.

– Правда? – спрашиваю ехидно. – Хм, за что это?

– За то, что повел себя как последний австралопитек, когда упёр тебя с торжества. Мне не хватало только дубины. В своё оправдание скажу: я хотел как лучше. Не потому, что мне не нравится Суханов, или я желаю ему зла. Просто он тебе не подходит. Ты сама это знаешь, иначе бы ломанулась к своему прокурору, как только я отдал тебе телефон. Но ты осталась. Значит, я был прав.

Так себе оправдание, если честно. С другой стороны, его слова вновь что-то задевают в моей душе. Мне хочется злиться на него, но внутри нет ярости. Только… благодарность. После трех бокалов вина голова такая ясная, словно все ненужные мысли стерты ластиком.

– Всё нормально. Мне почти не хочется тебя убить. Но задаток попрошу вернуть.

– Эй! Я с тобой даже договор на оказание фотоуслуг не стал заключать, полностью доверившись тебе. А ты задаток требуешь, жадная корыстная женщина!

– Ничего не знаю, – стараюсь говорить строгим голосом, а губы сами расплываются в улыбке. – Требую возмещения морального ущерба, и все такое.

– Без проблем, – усмехается Дима. – Я ещё парочку снимков скину. Назовем фотосессию: «Блудная невеста». Вот ты крутишься у зеркала, вот прыгаешь в мою тачку, вот гордо восседаешь посреди шоссе. Романтика!

– Пошел к черту! – а сама начинаю хохотать.

– Давай встретимся, Ань… – голос становится серьезным. – Позволь мне извиниться по-человечески. Ты можешь не верить, но я недоволен собой. Зол на себя за то, что лишил тебя выбора.

«Откажись», – шепчет внутри нечто разумное.

«Согласись!» – бурляит во мне три бокала вина.

– Уговорил. Называй место и время.

– Направлю координаты сообщением, как только решу, куда мы пойдем, – смеется он, а я удивленно хмыкаю.

Ну, определенности от Кондратьева ждать незачем.

И это мне даже нравится.