Укради мою жизнь

22

Бас гнал как сумасшедший. Фургон вначале подбрасывало на ухабах просёлочной дороги вдоль реки, потом заносило на крутых поворотах улочек и перекрёстков предместья. Правил дорожного движения партнёр не соблюдал, на светофоры не обращал внимания, и Вик, как бы ни был он потрясён всем произошедшим, по-настоящему опасался, что гонка может закончиться самым печальным образом.

Но бог миловал. Довольно скоро они приехали в район, где снимали мансарду. Машину бросили, не доезжая нужного дома, в глухом тупичке. Почти бегом преодолели расстояние до подъезда, проскакали лестничные марши, ворвались в комнату. И только тут перевели дух.

Бас тяжело повалился на кровать. Выглядел напарник ужасно: на бледном, с землистым оттенком лице лихорадочно горели глаза, лоб покрывали крупные как горох капли пота, синеватые губы тряслись. Да и всё тело его сотрясала крупная дрожь: руки, безвольно упавшие вдоль тела, ходили ходуном, голова и плечи конвульсивно вздрагивали. Себастьян пытался унять этот страшный озноб, но справиться с ним не мог и потому выглядел особенно жалко.

Виктор бросился к столу, вылил в стакан остатки рома, чудом сохранившиеся после вчерашних приключений. Поднёс ром ко рту друга:

— Штурман, выпей! — Он заметил, что его рука тоже подрагивает. — Выпей, тебе нужно взбодриться. Всё уже позади. Мы добились своего, мы теперь богаты! Не раскисай, брат!..

Стуча зубами о край стакана, Бас хлебнул крепчайшего напитка. Подавился, заперхал, разлил алкоголь на себя. По комнате поплыл запах жжёного сахара.

— Да, — выговорил с трудом, — богаты… У нас теперь куча денег!.. Уедем далеко-далеко… куда-нибудь, где нас никто не знает… К морю…

— Конечно, всё теперь будет отлично, дружище! — как мог бодрее и увереннее ответил Вик. И озаботился: — Нужно срочно связаться с Залеским. Он дал мне телефон для экстренной связи. Рассчитаемся с инженером, заберём твою матушку. Шестопёр поможет с документами. Сдерёт, конечно, три шкуры, ну да что уж тут…

В бутылке оставалось на донышке, и Вик опрокинул в себя глоток жгучей жидкости.

— Что там у тебя с запасами жизненной энергии, штурман? — он потянулся к браслету друга. Бас не помогал и не мешал, позволяя делать всё, что товарищ считает нужным. Лишь безучастно смотрел в потолок и старательно дышал — озноб потихоньку унимался.

Вор сдвинул рукав и не поверил глазам — на дисплее светился зеленью ровный аккуратный ноль! Такого он ещё не видел. Обычно в оперативном пространстве поля что-то есть, хоть несколько сотых единицы — минутки, слёзы, крохи, — но есть. А здесь…

Да, браслет не показывает самый последний резерв организма. Экстренный, так сказать, эапас, НЗ. Но он совсем невелик. Выходит, напарник все силы оставил у пустыря? Неудивительно, что вид у штурмана — в гроб краше кладут.

— Эй, Бас, что за дела? Ты ж говорил, что сегодня заправлялся! — засуетился тягун. — Где у нас ближайшая клеть?.. Можно прямо с канистрой… У нас теперь много — две по пятьсот…

— Три по пятьсот, — тихим, но твёрдым голосом поправил Бас.

— Две, дружище, две. Одну нужно отдать, как договаривались.

— Ты не понял, Вик, — у нас три канистры. И это не шутка. Ничего мы этому обрубку из «Партнёра» отдавать не будем. И оставь в покое мой браслет.

Бас отодвинулся. Напарник определённо приходил в себя: дыхание стало ровнее, синева исчезала, озноб почти прекратился. Он смотрел в упор, пристальным давящим взглядом, губы сжались в решительную складку.

— Это опасно, штурман, — меньше всего Вику хотелось сейчас начинать объяснения сызнова. — Неизвестно, кого мы посадим себе на хвост. Будем потом всю жизнь оглядываться, от каждого куста шарахаться. Нам это надо?

— Залеский своих безопасников не задействует, у него самого рыльце в пушку. Антенну на службе свистнул, собственный карман набивает. Ему «Партнёра» бояться нужно, а не привлекать в помощники.

— Хорошо, а если его самого возьмут в оборот? И потом, человек пустился в серьёзное предприятие, наверняка продумал пути отхода. Рассчитаемся — уйдёт по-тихому. Оставим без доли — неизвестно, как дело обернётся.

— Вик! — Бас сел повыше. Дышал он уже почти нормально, только бледность напоминала о приступе. — Я только что убил двоих! Думаешь, мне это просто далось? Я же не гангстер, не разбойник с большой дороги и не убийца. Я — эксперт по несанкционированным трансферам витакса! Я в полиции служил, таких как ты тягунов ловил! Но положил двоих бандюков, и не жалею об этом. Они стали на пути моего счастья. Нашего счастья, командор!

— Бас, я понимаю, — попробовал урезонить друга вор. — Так сложились обстоятельства. Или ты, или тебя. Не думаю, что заречные стали бы с нами цацкаться…

— Ни черта ты не понимаешь, Вик, — с убийственным спокойствием прервал Бас. — Даже если бы они нас не тронули — стояли бы в сторонке или молили о пощаде… Или просто молчали, но представляли бы при этом хоть малейшую угрозу — я бы и тогда их убил! Никому, — слышишь! — никому я не позволю отнять у меня будущее!..

— Ты спятил. Не понимаешь, что творишь.

— Двоих положил, и третьего приложу. Если надо будет. Какая мне теперь разница? Если ты так опасаешься этого фирмача — ладно, пусть будет ещё один. Звони, я встречу его сам.

— Это не моё решение, Себастьян, — вор попытался заглянуть напарнику в глаза, но тот отвёл взгляд. — Моё решение — отдать Залескому долю и уйти. Не пачкайся больше в крови, не надо.

— Я крови не боюсь. Всю жизнь по краю хожу, жду — вот сейчас приступит к сердцу, и всё, конец. Такой возможности, как сегодня, больше не представится, и упускать её я не намерен.

— А я боюсь. Крови-то… — внезапно успокоился Вик. Понял, переубедить друга вряд ли удастся. — И вот что, сейчас я солью из конденсаторов в канистру и станет их три. Одну оставлю тебе, две другие унесу. И Господь тебе судья.

Он повернулся к кейсам, стоящим у входа с того самого момента, когда они ввалились в комнату, но двинуться с места не успел.

— Вик! — прозвучал сзади голос друга детства — напряжённый, звенящий. — Прошу тебя, не делай этого.

Тягун медленно обернулся. Так и есть: ствол был в руке Баса, дуло уставилось прямо в лицо. Для удобства верный штурман прилёг и облокотился на кровать. Чтоб упор был. Чтоб целить наверняка.

— Видит бог, командор, я не хочу твоей смерти. — Голос товарища по детским играм не дрожал, рука тоже. — Не вынуждай меня. Если ты не отступишься, я сделаю это. Мне очень не хочется, поверь, но я выстрелю. Знаешь, бери-ка сам одну канистру и уходи. Это всё, что я могу для тебя сделать.

Намерения Баса не вызывали сомнений. Вик замер, на принятие решения оставались считанные секунды. Или он согласится, или…

Синюшная бледность залила лицо друга волной. Вот только что он был порозовевший, почти такой, как обычно. Следы происшествия на пустыре уже лишь угадывались, и вдруг… Бас скривился, на миг мелькнуло обиженное выражение, но тут же лицо дёрнулось. Он судорожно, со всхлипом вдохнул воздух — раз, другой. Руку с пистолетом опасно повело.

Виктор застыл на месте.

— Вик, — жалобно, чуть не плача прошептал напарник, — Вик, как же так? Я же счастья хотел — тебе, себе, Софье… Ну почему всё у меня получается так бездарно, Вик?..

Пистолет со стуком упал на пол, Бас рухнул навзничь. Вор кинулся к нему, перевернул на спину — дыхание едва угадывалось, лицо стало безжизненным. Вик попытался найти пульсацию на шее, руки дрожали, и прощупать ничего не удавалось — плюнул.

Хлестнул наотмашь Баса по щеке:

— Брат, не умирай! Сейчас не время! Мы с тобой богаты, молоды и счастливы! Да, Бас, счастливы! Только не уходи!

Бас не шевелился. Потом неожиданно захрипел страшно, выгнулся… Вик еле успел подхватить друга, чтобы тот не упал с кровати.

Его нужно в больницу, срочно! Если это сердце, — а так, скорее всего, и обстоит, — одной клетью не обойтись. Необходимо полноценное лечение! Пусть врачи оказывают помощь, а он привезёт витакса — столько, сколько нужно. Нужно будет — зальёт им всю больницу! Только не терять время…

Он схватился за мобильный телефон, набрал неотложку.

— Первая подстанция… — откликнулся безликий женский голос.

— «Скорая»! — выкрикнул Вик: — Человеку плохо! Приезжайте срочно… — он запнулся, припоминая адрес.

Улица Дальняя, дом то ли четыре, то ли четырнадцать, — дьявол! сколько ходил, не удосужился запомнить номер!

— Что у вас произошло? — воспользовалась запинкой диспетчер.

— Человеку плохо! Не знаю, обморок, наверное! Он лежит без сознания…

Вик кричал в трубку и смотрел на партнёра — Бас дышал, но хрипло, с трудом.

— Если обморок, откройте окно, обеспечьте больному приток свежего воздуха, — казённо забубнили в эфире. — Расстегните ворот, это облегчает дыхание. Можно дать понюхать нашатыря.

— Какой нашатырь — он сердечник, доктор! С детства болеет!

— Сейчас ни одной свободной бригады нет, — в голосе послышалось лёгкое сожаление. — Как только освободится — передам вызов. Адрес?

— Дальняя, четыре! Мансарда под крышей, после пятого этажа, без номера. Да я встречу — когда будет машина?!

— Надеюсь, в течение десяти-пятнадцати минут кто-нибудь освободиться. А пока положите больного удобнее, обеспечьте приток свежего воздуха… — казённый безликий голос продолжал бубнить что-то ещё, но Вик отключился.

Нет, «скорой» не дождаться. Пока у них освободится бригада, пока они доберутся, Бас может умереть. Надо выпутываться своими силами.

Вик ухватил тяжёлое, непослушное тело друга, взвалил на плечо и потащил. Через комнату, пнув ногой входную дверь — на лестницу. Вниз — сбиваясь с шага, соскальзывая на ступенях, задыхаясь. Из подъезда — прямо на проезжую часть дороги…

Движение в предместье никогда оживлённым не было, и сейчас это играло против тягуна — транспорт, срочно нужен транспорт, чёрт побери! Какая-то колымага, обшарпанная ветхая легковушка, показалась из-за поворота. За рулём сидел некто в шляпе, и тормозить, судя по всему, не собирался. Зачем связываться со странной парочкой — один волочёт другого со зверской рожей?..

Вик пошёл прямо на автомобиль, как на таран, не позволяя себя объехать. Транспорт остановился-таки, а куда деваться? Водитель, дед пенсионного вида, попытался возмущаться, но Вик так на него глянул, что тот осёкся, а потом и помог погрузить тело Баса на заднее сидение. Ехали молча и быстро, насколько позволял изношенный двигатель.

Врачи приняли Баса — он ещё дышал, но в сознание не приходил. Уложили на каталку и быстро укатили куда-то вглубь помещений приёмного отделения. Только донеслось: «Готовьте реанимационный зал!»

«Вы родственник?» — спрашивал кто-то в белом халате. «Да-да, родственник… близкий. Доктор, он жить будет?» — «Не знаю, пока ничего не знаю… Подождите здесь».

Вик остался один, слонялся по невеликому пространству больничного коридора, не зная, куда себя деть. Потом сел на лавку для посетителей. Сразу потянуло в сон. Сказывалось напряжение последних часов. Он даже задремал, потому что перед глазами опять замелькали: берег реки, пустырь, две шеренги бандитов друг против друга. И руки, судорожно прижатые к голове. И тёмный плевок из-под них.

Вик вздрогнул и очнулся.