Укрощенная эротика

Порнотопия

Английский исследователь Стивен Маркус назвал мир порнографии "порнотопией" *. Так же как каждое время порождает свою утопию, так у каждого времени своя порнотопия; порнотопия отражает в преувеличенном ли, в искаженном ли виде - социальные обстоятельства своего времени.

Попробуем взглянуть, как рисуется образ современной порнотопии западными исследователями *. Это, собственно, перечень тем, мотивов, сюжетов и идей, имплицитно содержащихся в современной западной видеопорнографии. Ведущей темой является тема неутолимого тотального сладострастия. Порнотопия - осуществленная мечта сладострастника, "объекты" всегда налицо, готовые, страстно ждущие совокупления. "Герой" всегда в состоянии "предоргазма", а когда оргазм наступает, это лишь повод к поиску нового оргазма. Поистине сказочная страна, где человек бесконечно ест и пьет, не утоляя голода и жажды. "Весь мир порнотопийца, - пишет Г.Шмидт, - сосредоточен в его половых органах. Он живет постольку, поскольку удовлетворяется или удовлетворяет. Утолить похоть означает больше не хотеть, а это в порнотопии общественно опасное деяние. Сексуально удовлетворенный - это нарушитель согласия, опасный человек, ejaculato praecox политический бунт *.

Полезно сравнить, как воспринимается это сексуальное излишество, это бесконечное наслаждение в нынешней и в викторианской порнографии, подробно описанной Ст. Маркусом. В викторианскую эпоху - в период скудости ресурсов, необходимости больших затрат для удовлетворения даже первичных потребностей, такое бесконечное сладострастие означало растрату, разгул, мотовство, противопоставляющие себя требованиям самоограничения, воздержания, аскезы, характерным для морали того времени. В нынешнее время, в эпоху экономики, ориентированной на максимальное потребление, порнотопия - это воплощение совершенного, т.е. мгновенного, бесконечного и постоянного потребления.

Если бы со всеми человеческими потребностями оказалось бы так же, как в порнографии с половой потребностью, то это был бы рай для производителей и продавцов. В порнотопии сексуальная потребность - единственная потребность, а сексуальность - универсальный товар - единственное, что потребляют порнотопийцы, причем потребляют безостановочно. Поэтому порнотопию можно рассматривать как идеальный тип потребительского общества. Современная порнография соответствует современным социоэкономическим отношениям на Западе.

Порнография выработала символ такого потребления - женщину с ненасытным сексуальным желанием. Женщина в порнотопии - субъект сладострастия (а не объект, как может показаться на первый взгляд); жадная, бесстыдная, предающаяся бесконечным оргазмам. Время в порнотопии имеет своеобразный характер. Оно течет не от утра к полудню и вечеру, не от начала смены к обеденному перерыву и к концу рабочего дня - оно отмеряется от оргазма к оргазму. В современном обществе, когда работа становится дефицитом, порнография как бы намекает, как приспособиться к этой новой ситуации, демонстрирует новую систему заполнения и измерения времени, показывает, как занять себя человеку, который не может найти себе общественного применения. Это - циничная утопия бесконечного потребления и бездумного проматывания времени.

Разумеется, в порнотопии царит не только гармония и не только всеобщая адаптированность. Враждебность, унижение, месть, господство и подчинение, стремление постоянно унизить партнера инсценируются постоянно. Садомазохистские мотивы преобладают. Жертвами обычно выступают женщины. "Хореография" позиций демонстрирует господствующее положение мужчин; Fellatio, когда женщина стоит на коленях перед мужчиной, Coitus а tergo и т.д. Однако реальные отношения господства в порнотопии сложнее и "диалектичнее", чем это кажется на первый взгляд. Женщина отдается мужчине, но подразумевается, что он сам не в силах сопротивляться ее таинственной притягательности. Он властвует над ней, но он во власти вызываемого ею сладострастия.

Садомазохистская ситуация характеризуется анонимностью партнеров. В порнотопии сладостраствуют чужие друг другу люди. Любовных пар здесь нет. Формула порнотопии: интимность плюс максимальная дистанцированность. В "старой" порнографии этот парадокс решался через деньги (проституция), либо через социальную дистанцию (господин - служанка, госпожа - слуга). Поскольку в порнотопии все равны, здесь отчужденность, дистанцированность инсценируется психологически: партнеры не знают друг друга и друг другом не интересуются ни до, ни после самого акта. Даже соединяясь, они остаются, наслаждаются как бы каждый сам по себе. Они никогда не обнимаются. Контактируют лишь их гениталии, иначе они вообще не касались бы друг друга. Эта отделенность имеет и техническое обоснование: между партнерами постоянно присутствует камера; при более тесном контакте порнография не состоялась бы. Так техническое средство обусловливает и само оказывается обусловленным психологической конституцией порнографии.

И, наконец, фетишизация - также один из главнейших мотивов в порнографической продукции. Чулки, женское белье и тому подобные предметы фетишистского наслаждения постоянно в кадре. Два совершенно нагих тела шокировали бы наблюдателя. Однако главный и высший фетиш - мужской член, предмет упоенной гордости владельца и бесконечного рабского обожания и стремления женщин. Однако каждый конкретный фаллос при этом обесценивается, ибо их бесконечное множество, каждый горд и каждый обожаем, один, как и другой, независимо от того, кому он принадлежит.

Все эти пары власти и подчинения, отчуждения и интимности, фетишизации и обесценивания должны иметь своего рода общий знаменатель. Попытки найти такой общий знаменатель были сделаны Фрейдом: 80 лет назад он писал о "Всеобщей униженности любовной жизни" (так называлась его статья 1912 года). Согласно Фрейду, для современного человека характерно разъединение сексуальных, чувственных и интимно-любовных стремлений. Только физическое унижение объекта любви дает человеку возможность реализовать половое чувство. Фрейд рассказывает при этом о своем пациенте, который чувствовал себя мужчиной только при общении с проститутками, но постоянно оказывался импотентом с любимой и духовно близкой ему женой. Этот разрыв, это "расщепление" любовной жизни выполняет в любовных отношениях функцию предохранителя - предохраняет от таких опасностей, как табу инцеста, полное отождествление с другим, потеря самотождественности и т.п. Но за это приходится платить: любовно-семейное, т.е. доверие, безопасность, важность, - и сексуальное, т.е. страсть, похоть, - живут отдельно и не могут соединиться друг с другом.

"Там, где любят, нет страсти, а где есть страсть, там не любят" - писал Фрейд. Если принять эту схему за систему координат, то порнография воплощает в себе именно сексуальное - темную, разрушительную, "неврозную" сторону любви. В этом - ее психологическая истина. А в "порнотопическом" содержании - ее "социально-экономическая" необходимость.