Глава 25

— Клинт ранен? — Эмили спрыгнула с качелей, чувствуя, как громко застучало ее сердце. — О чем ты говоришь, Джо? — Она всматривалась в полутьме в его личико.

— Я сам не видел, но дядя Джейк сказал, чтобы ты скорей шла в тюрьму. Он сейчас там. — Мальчик не мог устоять на месте и размахивал руками от волнения. При лунном свете было видно, как пылают его щеки. — Быстрее, Эмли! Дядя Джейк сказал, он тяжело ранен!

Дрожа от страха, Эмили обогнула дом и выскочила на темную улицу. Весь вечер Клинт старался приблизиться к ней, приглашая потанцевать, а она сторонилась, пытаясь убедить себя, что ради собственного блага должна изгнать его из своей жизни. Сейчас она казнила себя за это. Что, если его застрелили? Что, если его ударили кинжалом? Вдруг он не выживет?

Подобрав юбки, она бежала по главной улице. Ноги сами несли ее по пустынному тротуару. Из салуна доносились громкие голоса и треньканье пианино. Эмили пролетела мимо и помчалась туда, где под серебряным светом звезд и луны неясно вырисовывалось темное здание.

Хватая ртом воздух, задыхаясь от страха и боли в сердце, она ворвалась в тюрьму.

Контора шерифа было затемнена, фитиль масляной лампы убавлен до предела. Сначала Эмили не видела ничего, кроме полок с книгами, письменного стола Клинта и поблескивающих металлических прутьев камер, расположенных прямо за конторой.

— Клинт! — крикнула она. Охваченная паникой, Эмили пыталась разглядеть его во мраке. — Дядя Джейк! Клинт! Где вы?

Она двинулась вперед, но впотьмах споткнулась о ножку кресла. Едва не упав, она сделала еще несколько шагов и наконец заметила его — в камере.

Он лежал на тюремной койке, ничком, согнув в локтях руки.

— Клинт! — Эмили подбежала к нему, чувствуя, как страх держит ее за горло. У нее замерло сердце. Что, если она пришла слишком поздно? — Клинт… дорогой… что случилось? — прерывающимся голосом прошептала она, наклонившись к его распростертому телу.

Клинт застонал и пошевелился. Он жив!

— Слава Богу! — облегченно вздохнула она. Его белая льняная рубашка не была порвана, на ней не было пятен крови. Присев на койку, Эмили взяла его руку и трясущимися пальцами нащупала пульс.

В это время позади нее лязгнула дверь камеры. Кто-то повернул ключ в замке и запер их.

Эмили обернулась и увидела Пита, смотревшего на нее через решетку. Прямо за ним стоял Лестер.

— Скорее! Он… — Она не договорила, внезапно осознав, что это они закрыли ее в камере. — Что вы делаете? — еле выдохнула она, когда в голове мелькнула ужасная мысль. — Пит… Лестер… откройте дверь!

— Извини, сестренка, но это невозможно.

— Не сердись, Эм, — пробормотал Лестер.

Она подскочила к решетке и стала трясти прутья.

— Немедленно откройте дверь! Он ранен, ему нужна помощь. Вы должны привести доктора Кэлвина…

— Ему не нужен доктор, — сказал Пит. — Я просто слегка двинул ему по голове, только и всего. — И, пожав плечами, отвернулся, чтобы сестра не видела его довольного лица.

Однако Лестер выглядел мрачным.

— Он скоро придет в себя, Эм. — Он с виноватым видом последовал за Питом к выходу.

— Куда вы? Вы не можете оставить нас здесь…

— Мы вернемся за вами утром, — пообещал Пит.

— Утром? Нет! Остановитесь! Вы думаете… — Она умолкла, услышав, как входная дверь с шумом захлопнулась и в замке повернулся ключ. Теперь они заперли контору.

Вцепившись в решетку, Эмили потянула за прутья. Она трясла их изо всех сил, но все было бесполезно.

Ей хотелось плакать от отчаяния. Ее заманили в ловушку, заперли здесь. Вместе с Клинтом.

С койки вновь послышался стон, заставивший ее обернуться.

Клинт поднял голову и, открыв глаза, тупо уставился на нее.

— Что за черт… — проговорил он. — Что происходит?

— Это вы мне скажите! — Эмили с яростью смотрела на него. — Вы тоже в этом участвуете?

— В чем? — Клинт повернулся и медленно сел. Взгляд у него был затуманенный. — Что вы здесь делаете, Эмили?

— Джо сказал, что вы ранены… и что я должна немедленно идти… — В смятении она кусала губы. «Зачем они это сделали?» — размышляла она, чувствуя, как внутри все кипит от гнева. Ее родные ненавидели шерифа. Что могло заставить их запереть ее вместе с ним в тюремной камере на всю ночь? — Как вы здесь оказались? — спросила она наконец.

Глядя на его недоумевающее лицо, Эмили видела, как необычное для Клинта выражение растерянности медленно уступает место знакомой ей проницательности.

— Я полагаю, Лестер меня обманул. Он отыскал меня на вечеринке и сказал, что помощник шефа полиции только что привез из Денвера плохие вести. Якобы Дженкс убежал из тюрьмы и Хут собирает отряд для погони. Он сказал, что Стилз ждет меня здесь и… о черт!..

Клинт снова застонал, на этот раз от презрения к себе. Эмили отошла в дальний угол, что составляло приблизительно пять футов от того места, где он сидел, не больше.

— Поэтому вы оказались здесь? И что потом? — спросила она, чувствуя, как ее сердце начинает учащенно биться.

— Я быстро вошел в дверь, оглядываясь в поисках Стилза… и тут кто-то стукнул меня по голове. Это все, что я помню. Должно быть, это был Пит, — проворчал Клинт. В глазах у него внезапно появился грозный блеск. — Я с них шкуру спущу. С обоих!

— Вам придется встать в очередь, потому что я собираюсь их убить, — проговорила Эмили. — Удушу голыми руками. — Она прерывисто вздохнула. — Зачем им понадобилось это делать? Зачем?

Клинт наблюдал, как Эмили прижалась спиной к стене, будто хотела пройти сквозь нее, чтобы быть от него как можно дальше. Но она не могла этого сделать. И сейчас была так близко… всего в двух шагах. У него внезапно пропала вся злость на Спунов, он больше не чувствовал себя так, будто его выпороли плетью. Эмили никуда не уйдет — и он тоже.

— Я понятия не имею, зачем им это понадобилось, — сказал он, поднимаясь с койки. Боль в голове уже утихла. В конце концов, Пит Спун ударил его не так уж и сильно. Но привычная боль в сердце не отпускала. — Но честно говоря, я рад, что они это сделали, — добавил он, осторожно шагнув вперед.

В эту минуту Эмили напоминала испуганную лань.

— Ни шагу дальше, — предупредила она. — Оставайтесь там.

— Эмили…

— Меньше всего на свете я хотела бы находиться сейчас здесь, в этой камере с вами.

— Но вы пришли сюда, и очень быстро, когда вам сказали, что я ранен.

— Я… я… — Эмили закусила губу, когда Клинт сделал еще один шаг к ней. Слабые лучи лампы едва освещали красивые черты его лица, твердые очертания рта и горящие синие глаза. От их проницательного взгляда становилось не по себе. Эмили ощутила прилив тепла и покраснела. Близость Клинта Баркли всегда действовала на нее возбуждающе, а сейчас особенно. Но бежать было некуда. — Я думала, вас убили. Но на самом деле я… приехала просто позлорадствовать, — добавила она холодным тоном.

Клинт вскинул брови.

— Позлорадствовать? Ах так!

Эмили не могла оставаться на месте ни секундой больше. Она метнулась мимо него к противоположной стене камеры, где почти под потолком было окошко, и попыталась открыть ставни.

— Я сейчас позову прохожих. Кто-нибудь выйдет из салуна или пойдет в отель и услышит меня, если я закричу.

Клинт обхватил ее за талию и оторвал от окна, прежде чем она дотянулась до ставней.

— Забудьте об этом, Эмили. То, что вы оказались здесь, — это кара свыше. За то, что вы весь вечер не позволяли мне поговорить с вами. Справедливость восторжествовала.

— Справедливость! Я не совершала никакого преступления. Я требую, чтобы вы меня выпустили.

В глазах Клинта Баркли вспыхнул синий огонь.

— Вы сказали, что не совершили никакого преступления? Нет? А я говорю — да!

Его рука как змея еще крепче обвилась вокруг ее талии, а другая обхватила ее подбородок и подняла его так высоко, что их глаза неизбежно должны были встретиться.

— Вы воровка, мисс Спун. Худший тип воровки.

— Я за всю свою жизнь ни у кого ничего не украла! — возмутилась Эмили.

Клинт притянул ее еще ближе, обжигая ей кожу своими пальцами.

— Это ложь, — сказал он низким, хриплым голосом. — Вы обворовали меня, черт побери! Вы украли мой покой. Мою сосредоточенность. Мое внимание. Мое сердце.

Эмили от неожиданности онемела. Ее губы слегка раздвинулись, но она так и не смогла ничего сказать. Она мысленно повторила слова, которые только что слышала, желая слушать их снова и снова.

— У вас нет сердца, — выговорила она наконец.

— Хотите поспорить?

Эмили провела языком по пересохшим губам.

— Не пытайтесь задабривать меня сладкозвучными речами. После того, что вы сделали, я…

— Эмили, я сделал то, что считал на тот момент правильным. Я хотел оградить вас по возможности от всего, что касалось Ратлина, Дженкса и Фрэнка Мэнгли с его проклятым управляющим. У нас был свой план, и мы сознательно вас в него не включили.

— Но вы не могли не знать, какие мысли меня мучили! Той ночью, когда дядя Джейк уехал и вы затащили меня на конюшню, вы знали о моих подозрениях. Я думала, что он…

— Вы думали, что он вернулся к старому. — Клинт пристально смотрел на нее. — Да, я полагаю, именно это вы хотите сказать. Но для вашей безопасности, как представлялось мне в то время, лучше было, чтобы вы думали так немного дольше, пока…

— Вы негодяй! — Эмили оттолкнула его от себя, почувствовав, как снова ком встал у нее в горле. Голос ее дрожал. На ресницах сверкнули слезы. — Я разрывалась надвое! Мне так хотелось верить дяде Джейку и Питу с Лестером, но моя вера и моя преданность пошатнулись. Я не знала, что делать. И виноваты в этом были вы!

— Я знаю, Эмили, — угрюмо сказал Клинт. — Но разве вы не понимаете? К тому времени все уже почти подошло к концу. Поэтому, наверное, было лучше…

— Что? — сердито прервала его Эмили. — Позволить мне оставаться при моих подозрениях? Или того хуже? Вы знаете, о чем я думала! Когда я подслушала разговор дяди Джейка с Ратлином и Дженксом, я решила, что мои родственники будут участвовать в убийстве. Вы понимаете, что я должна была почувствовать? Можете вообразить, что я пережила? Я пыталась убежать, чтобы вернуть их обратно и сохранить семью. Я собиралась по этому поводу обратиться… к вам! — Из груди у нее вырывались рыдания. Она делала глубокие прерывистые вдохи, с шумом втягивая воздух, пытаясь сдержаться.

Боль обожгла сердце Клинта, когда он осознал глубину ее страданий. Он действительно тогда не подумал о трагичности той ситуации, в которой оказалась Эмили. Стремясь обеспечить ее безопасность, он больно ранил ее. Он и Спуны совершили ошибку, скрыв от нее правду.

— Простите, Эмили, — пробормотал Клинт. — Мне очень жаль. Очень.

Всматриваясь сквозь тусклый свет, он видел копну блестящих черных кудрей, прелестную кремовую кожу, очаровательные пухлые губы с запомнившимся ему вкусом спелых ягод. Но он видел также возле скул, на щеках следы кровоподтеков, все еще портящих ее прекрасное лицо. Синяки, оставшиеся после ударов Ратлина и Дженкса, побледнели, но полностью не прошли, напоминая Клинту о его вине перед ней. Если бы она знала правду, то не поехала бы за Джейком Спуном в тот роковой день. И не попала бы в руки бандитов, собиравшихся ее убить.

— Что касается моей работы, — медленно проговорил Клинт, — я совершил не так много ошибок, но это был мой большой промах. И я попытаюсь загладить свою вину перед вами, Эмили, если вы дадите мне шанс. — Он протянул руку и осторожно провел большим пальцем по блекнущему синяку.

Она вздрогнула, но скорее не от боли, а от самого прикосновения.

— Вы пострадали от этих бандитов, — сказал Клинт низким изменившимся голосом. — И я никогда себе этого не прощу.

Эмили с трудом дышала от волнения, читая в его глазах мучительное сознание собственной вины. Сердце, казалось, не выдержит и разорвется от боли.

— Он… то есть Дженкс… — Клинт кашлянул, чувствуя, как громко стучит его собственное сердце, — он вам больше ничего не сделал?

Эмили поняла, что он имеет в виду, и вспыхнула.

— Только п-поцеловал, — прошептала она, чувствуя, как даже сейчас ее начинает тошнить от тягостных воспоминаний. — Это было отвратительно. — Она вздохнула. — Я сопротивлялась, но у меня были связаны руки. Хорошо, что его вовремя остановил Ратлин. Он сказал, чтобы Дженкс не трогал меня, пока… все это не закончится. Потом… прежде чем они убьют меня… он может… может…

Она замолчала и, болезненно наморщив лицо, качнулась вперед. Клинт подхватил ее в свои объятия и сомкнул руки, крепко прижимая к себе. О, если бы, держа ее вот так, можно было вытеснить ее воспоминания о том ужасном пленении! Как бы он хотел залечить любую ее рану, прогнать печаль, защитить от всяких страхов в будущем! Но теперь уже поздно. Ей этого никогда не забыть и… никогда не простить…

Леденящая, до боли, ярость, подобной которой он еще не знал, сдавила Клинта со страшной силой.

— Я бы его убил! — вырвалось у него. Слова прозвучали особенно свирепо в сравнении с удивительной мягкостью его рук. — Как бы я хотел преследовать Дженкса! Я бы настиг его и сделал бы с ним не знаю что! Я заставил бы его заплатить уже за одно то, что он до вас просто дотрагивался!

Эмили опустила голову ему на плечо и зарыдала, давая свободу слезам, которые прежде старательно сдерживала. Сейчас, в объятиях Клинта, когда он позволял ей выплакаться, она изливала свое сердце, отдавая всю свою боль, как будто он мог ее унести.

Постепенно ее рыдания затихли. Она всхлипнула в последний раз и длинно прерывисто вздохнула. Клинт протянул ей носовой платок и подождал, пока она осушит мокрые щеки. Наконец она села на койку, измученная душевно и физически, с растрепавшимися волосами.

— Эмили… — Клинт сел рядом с ней и взял ее за руку. Он ощущал свинцовую тяжесть в сердце, и вид у него был мрачный. — Я не надеюсь, что вы простите меня. Теперь мне ясно, что у вас никогда не будет ко мне и малой толики того, что я чувствую к вам. — Он прочистил горло, заставляя себя договорить до конца то, что он должен был ей сказать. — После того, что случилось, я не осуждаю вас за ненависть ко мне. Вы имеете полное право…

— Ненависть к вам? — Она удивленно взглянула на него. — Но у меня нет ненависти к вам, непонятливый вы человек!

Клинт остановил на ней пристальный взгляд.

— Но я думал…

— Я сердита на вас, — перебила его Эмили. — Была сердита, — поправилась она растерянно, так как, оказавшись наедине с ним в этой мрачной камере, каким-то образом утратила прежнюю злость. Гнев, двигавший ею с момента ее освобождения из Биттер-Рока, как-то незаметно улетучился. Барьера, разделявшего их с Клинтом, будто никогда и не существовало. Ее боль, ярость и слезы — все это теперь ушло. Просто исчезло подобно высохшим сорнякам, смытым ливнем. Тем мощным ливнем, что уносит все старое и мертвое, оставляя землю чистой, освеженной и напоенной живительной влагой. Сидя здесь вдвоем с ним, Эмили перестала видеть в нем человека, утаившего от нее правду. Она видела мужчину, чьи прикосновения вдыхали в нее жизнь, чьи поцелуи заставляли ее трепетать. Она видела мужчину, купившего ее коробку с ленчем на виду у всего города. Мужчину, подарившего ей незабываемые минуты любви и отыскавшего ее в Биттер-Роке, когда она больше всего в этом нуждалась. Мужчину, осушившего ее слезы и держащего ее в объятиях. Мужчину, который старался всегда поступать правильно, но мог признать свои ошибки, когда они случались. Мужчину, которого она любила. И которого теперь простила.

— Вы сказали, что у меня к вам никогда не будет того, что вы чувствуете ко мне. — Эмили облизала губы, внезапно ставшие сухими. — О каком чувстве вы говорили, Клинт? — Она ощутила, как его пальцы сильнее сжали ее руку, и посмотрела на него. — Что вы чувствуете ко мне? — Слабая, крошечная надежда, подобная вспыхнувшему пламени маленькой свечи, вернулась к жизни, когда она прошептала эти слова.

Ему было легко ответить на ее вопрос. То, что Клинт никогда прежде не говорил ни одной женщине, он сказал ей сейчас без колебаний и замешательства.

— Я люблю вас, Эмили. Больше, чем я считал себя способным любить кого-то. — Признание, исходящее прямо из сердца, было таким же твердым, как эти прочные и несгибаемые прутья, держащие их взаперти. Схватив Эмили за руки, Клинт притянул ее ближе — нежно, но с поразившим ее нетерпеливым вожделением. — Я люблю тебя, — повторил он хрипло.

Эмили подняла свой сияющий взгляд и прочитала в бездонной синеве его проницательных глаз любовь и страстное желание, и ее душа воспарила к небу. Она получила ответ, совпадавший с потребностью ее собственного сердца. Окрыленная надеждой, она вскинула руки, обвив его шею, и прошептала:

— О, Клинт, я тоже тебя люблю!

Он поцеловал Эмили властным поцелуем, оставив ее бездыханной и еще больше жаждущей его ласк. Она прильнула к нему и прижалась губами к его губам, наслаждаясь силой и твердостью его мускулов, когда он пододвинул ее под себя на узкой тюремной койке.

— Выходи за меня замуж, — сказал он, расстегивая ее платье, пробегая губами по щеке и прокладывая поцелуями дорожку к шее.

— Я не знаю, — отвечала Эмили, путаясь пальцами в пуговицах его рубашки. — Твоя семья… моя семья… они не захотят. — Ее мысли путались так же, как пальцы.

— Мы же не собираемся жениться на них, черт подери! Мы собираемся жениться друг на друге. Скажи «да»!

— Да!

— Когда?

— Как только смогу сшить свадебное платье и…

Клинт не дал ей договорить. Его рот накрыл ее губы, его руки начали гладить и соблазнять ее. Вскоре они оба потеряли способность изъясняться словами.

Они говорили руками, губами, телами и сердцами. Это был праздник любви, расцветшей, несмотря на все неурядицы и невзгоды. Одни в едва освещаемой лампой камере, отделенные от города и от всего мира, держа друг друга в объятиях, они дарили друг другу любовь всю ночь, до бледного сияния рассвета. И только утром снова влезли в свою одежду.

Когда возле тюрьмы показались Пит и Лестер, чтобы отпереть дверь, Клинт полез в свой сапог и вытащил ключ. Ключ от камер — объяснил он, когда Эмили открыла рот. Клинт всегда держал его при себе, на всякий случай.

— И ты вчера даже не подумал сказать мне о такой важной вещи? — задыхаясь, проговорила она. В это время ее брат уже распахнул наружную дверь и шагал в контору.

— Это было не так важно, — негромко усмехнулся в ответ Клинт. — Совсем не так важно в сравнении с тем, чтобы провести целую ночь с тобой вдвоем в темной запертой комнате. С кроватью, — добавил он шепотом ей на ухо.

И на этот раз, вложив руку ему в ладонь, Эмили не могла не согласиться со своим суженым.

Загрузка...