Укротить молнию

Глава 11 ЭПСИЛАНИ

На голографическом экране стремительно увеличивалась в размерах планета Афина — газовый гигант, опоясанный голубыми и красными полосами. У Афины было не менее семи лун, а также кольца цвета ириски-тянучки и черничного мороженого. С той стороны, с которой мы подлетали к Афине, космическая станция «Эпсилон Эридана», или для краткости — «Эпсилани», — смотрелась крошечной полоской станиоля, повисшей над огромным шаром Афины.

По мере того как мы приближались к планете, эта лента постепенно превращалась в колесо. Его малый размер поначалу разочаровал меня — я надеялась увидеть нечто более грандиозное и впечатляющее.

Над станцией парит ослепительно белый, даже скорее серебристый — совсем как зеркало — диск. Он отбрасывал солнечный свет прямо на ее поверхность, где бесчисленные зеркала поглощали лучи, ярко светясь в чернильной темноте бескрайнего космоса. Колесо вращалось с величавой медлительностью, от которой веяло безмятежностью и покоем. Состояло оно из втулки и шести спиц. Из втулки вниз уходил массивный «стебель», от которого, словно из чашелистика цветка, росли лепестки. Колесо стремительно продолжало увеличиваться в размерах, и вскоре «стебель» уже являл собой цепочку плотно прижатых друг к другу сфер, напоминавших исполинские бусины или сросшиеся маковые головки с маленьким бутоном на конце. Со стороны космическая станция напоминала гигантское вращающееся соцветие.

— Она великолепна, — произнесла я. — А что это там у нее внизу?

— Эта решетка служит в качестве отражателя, — ответил Эльтор. — Она отбрасывает в пространство излишки тепла. Втулка колеса — это то самое место, где мы осуществим стыковку. Сферические сооружения — те, что размером поменьше, — скорее всего производственные отсеки. — Эльтор указал рукой на обод колеса. — А в так называемом цветоложе — если уж сравнивать станцию с цветком — жилой отсек, где обитает персонал станции.

Колесо продолжало неумолимо увеличиваться в размерах и вскоре заполнило собой весь экран. Возле «втулки» мелькнуло какое-то крошечное пятнышко и направилось прямо на нас. До меня дошло, что это космический корабль. Мое восприятие станции изменилось — как будто я столкнулась с оптической иллюзией, своего рода обманом зрения. Только расстояние делало станцию маленькой — на самом же деле колесо имело около мили в диаметре.

Эльтор указал на приближающийся корабль.

— Это беспилотный шаттл «Фарадей». Он переправит нас внутрь плазменного ядра.

— Какого ядра?

— Плазменного. Ядро — источник электронов мощностью около тысячи кулонов. Он поддерживает в жилом отсеке потенциал напряжения до пятнадцати миллиардов вольт. В основе конструкции — типичный образец космической станции НАСА. — Эльтор указал в направлении звезды, эпсилона Эридана. — Плазменный экран защищает станцию от космического излучения и флюктуации звезды. Плазма отталкивает частицы и поддерживает радиацию на нормальном, безопасном для здоровья людей уровне.

Шаттл стремительно приближался к нам и скоро заслонил на экране даже саму космическую станцию. Когда наши скорости сровнялись, ближний к нам край шаттла раскрылся, как цветочный бутон.

— О Боже! — ойкнула я. — Сейчас он нас проглотит!

На голографической карте появилось изображение внутренней части «Фарадея» — металлическая полость, подобная чреву огромного кита с гигантскими подпорками. Не знай я, что шаттл движется, то наверняка подумала бы, что мы остановились.

Джаг установил со станцией канал связи. Эльтор ответил — что-то относительно приема информации. На голоэкране показалось изображение шаттла на подлете к «Эпсилани». Скорее всего это была запись, сделанная аппаратурой космической станции. Шаттл снова закрылся, став похожим на нераспустившийся цветочный бутон.

— А вон электронная пушка, — снова пустился в объяснения Эльтор, обращая мое внимание на похожий на перо стебель, ответвлявшийся от бутона. — Она бомбардирует плазменный колодец электронами, с тем чтобы уравновесить потенциал между нами и космической станцией.

Внезапно бутон раскрылся. Установив связь с Джагом, я уловила переданное со станции послание — что-то о необходимости компенсации «ветра», вызванного отталкиванием позитивных зарядов на шаттле и станции. Джаг настроился на волну моих мыслей и принялся перекачивать информацию более «наглядно». Я мысленно «увидела» послание станции — радужное насекомое, летящее по всему внутреннему пространству решетки. Затем там зажужжал рой мух цвета бутылочного стекла — это Джаг представил информацию о перепадах плотности плазмы. Я сосредоточилась, и моему мысленному взору предстали новые картинки. Блоки информации стремительно летели в направлении решетки и обратно, то сжимаясь в клетки, то с жужжанием выстраиваясь в новые ряды.

Теперь мы находились уже практически рядом с «втулкой» гигантского космического колеса. Шаттл раскрыл лепестки и лег во «втулку» подобно фрагменту гигантской цветочной мозаики. Незнакомый голос объявил:

— Стыковка завершена, командир! Мы готовы.

— Вас понял, — откликнулся Эльтор. Отключившись от линии связи, он повернулся ко мне. — Прежде чем двигаться дальше, давай кое о чем с тобой условимся.

Выражение его лица вызвало у меня тревогу.

— О чем именно?

— Я не вполне уверен, в какой ситуации мы можем с тобой оказаться. Мой корабль получил серьезные повреждения еще на подлете к Земле, причем из-за не совсем понятных мне причин. — Эльтор нервно провел рукой по волосам. — Я не знаю ни этой космической станции, ни ее обитателей. И в данный момент предпочел бы, чтобы никто не узнал, кто я такой. Короче говоря, мне не хотелось бы афишировать тот факт, что мои родители — члены Имперской Ассамблеи.

— Чего же ты хочешь от меня? Эльтор взял меня за руку.

— Постарайся не слишком распространяться о себе. Просто делай то, что и я.

— Хорошо, — сказала я и сжала его руку.

Мы покинули корабль и перебрались из воздушного шлюза в какое-то помещение круглой формы. За исключением вмонтированной в переборку консоли и крышки люка оно было практически пустым. Стены помещения излучали тепло и свет.

— Обнаружено бактериальное загрязнение, — лаконично сообщил чей-то приятный голос. — Просим вашего разрешения на дезинфекцию.

— Не возражаем.

Я удивленно посмотрела на моего спутника:

— Дезинфекция?

— На теле у каждого человека имеются бактерии и всевозможные микроорганизмы, — пояснил Эльтор. — Дезинфекционная служба, видимо, считает, что наши с тобой бактерии могут представлять опасность для экосистемы «Эпсилани».

— Неужели они хотят, чтобы мы поскребли себя мочалкой под душем? — улыбнулась я, представив нас с ним в душевой кабине.

— К сожалению, нет, — ответил мне с улыбкой Эльтор. — Нас просто обработают очередным чудом современной медицинской нанотехники.

— Как у тебя в крови?

— Да, что-то вроде этого. С той разницей, что эти молекулы уничтожают бактерии.

— Дезинфекция закончена, — сообщил все тот же незримый голос. — Добро пожаловать на «Эпсилани».

Напротив нас открылся люк, и в помещение вплыли шесть человек. Мужчина в центре этой группы был примерно такого же роста и сложения, что и Эльтор, правда, чуть шире в талии и с седеющими висками. Его отличала какая-то представительность. Рядом с ним парил в невесомости второй, высокий и весь какой-то угловатый, с иссиня-черными волосами. Их сопровождали четверо охранников — двое мужчин и две женщины, явно из здешней службы безопасности. Все они были высокого роста, и каждый вооружен длинной трубкой с черной рукояткой. Позднее я узнала, что оружие это стреляет усыпляющим веществом. Судя по движениям первого и, видимо, главного из встречавших, невесомость была для него не в новинку.

— Добро пожаловать, командир Селей! — произнес он. Голос его звучал странно, вроде бы как с британским акцентом, хотя такого произношения мне еще не доводилось слышать. — Меня зовут Макс Стоунхедж, я директор космической станции «Эпсилани». А это, — он указал на своего черноволосого спутника, — Боб Кабату, профессиональный психолог, специалист в области сколийской психологии.

Эльтор приветственно кивнул им обоим, и лицо Кабату озарилось улыбкой.

— Здравствуйте, командир!

У него также чувствовался незнакомый мне акцент. Как впоследствии выяснилось, с таким акцентом говорили в одной из африканских стран, которой в 1987 году еще не существовало. Улыбка, однако, покинула его лицо, стоило ему заметить пропитанную кровью повязку на плече Эльтора и синяки на руках.

Затем Стоунхедж удостоил взглядом и меня.

— Может, вы представите нас вашей…

— Невесте, — торопливо подсказал ему Эльтор.

— Ах. Да, — улыбнулся мне директор космической станции. — Рад приветствовать вас, мисс?…

— Пуливок, — представилась я.

В следующее мгновение в разговор поспешил вступить Кабату:

— Командир Селей, если не ошибаюсь, ваше плечо кровоточит. Смею предположить, что рана доставляет вам чертовскую боль.

— М-да, — Эльтор явно не знал, что сказать, — немного побаливает.

— Может, стоит прямо сейчас отправиться в медицинский пункт? — спросил Кабату. — Формальные приветствия мы можем и отложить на более подходящее время.

— Хорошо, — с трудом проговорил Эльтор.

В сопровождении сотрудников службы безопасности мы в невесомости проплыли весь отсек. Через люк проникли в просторное помещение сферической формы — как выяснилось, внутреннюю часть «втулки», — и нашему взору предстала презабавнейшая картина. Такое впечатление, что мы попали в гимнастический зал. Находившиеся здесь люди занимались акробатикой. Они парили в воздухе, смеясь, крича, совершая какие-то немыслимые кульбиты и пируэты. В условиях нормальной гравитации подобные экзерсисы неизбежно привели бы к самым серьезным травмам и переломам конечностей. Некоторые из гимнастов шумно приветствовали Стоунхеджа, и тот помахал им рукой. Проплыв еще в один люк, мы оказались в коридоре, кольцом окружавшем втулку. Стена на другой стороне коридора скользнула в сторону. Мы поплыли вместе с ней, обгоняя скорость вращения, пока не достигли движущейся стены с несколькими дверями.

Стоунхедж нажал на несколько разноцветных треугольничков возле дверей. Двери распахнулись, и мы вплыли в лифт. Он оказался, вопреки моим ожиданиям, очень даже уютным. Пол устилал мягкий пушистый ковер. Стены украшали декоративные панели из похожего на медь металла, а прямо под белым потолком, из которого струился неяркий рассеянный свет, проходил изысканный фриз с орнаментом из попугаев и миниатюрных деревьев-бонсай. Лифт пришел в движение, и нас слегка подбросило вверх. Однако через несколько секунд мы поплыли не вверх, а в сторону. Понемногу наш вес начал увеличиваться, и вскоре мы уже стояли на собственных ногах. Казалось, будто мы движемся куда-то вниз, хотя на самом деле перемещались совсем в другом направлении — вдоль «обода» колеса станции. Нас слегка прижимало в сторону, и поэтому приходилось прилагать усилия, чтобы держаться прямо.

Стоунхедж принялся рассказывать нам о станции — исследовательском центре, созданном для изучения системы звезды эпсилон Эридана.

Эпсилон Эридана — звезда класса «К», более оранжевая, чем земное Солнце, однако в три раза уступает ему в яркости. Масса его составляет всего три четверти солнечной, а диаметр на десять процентов меньше диаметра Солнца. Сама станция явилась плодом совместных усилий Европы, Японии, нескольких африканских стран, а также Соединенных Штатов. Соединенных, а не Федеративных. На станции проживало около трех тысяч человек. Подавляющее большинство обитателей составляли взрослые, однако стремительно увеличивалось и число детей. Тем не менее до предполагаемой цифры в десять тысяч было еще далеко.

Я привыкла к акценту Стоунхеджа и понимала его уже гораздо лучше. Хотя он и употреблял незнакомые мне слова, его английский мало чем отличался от того, на котором говорила я. А вот мой английский вряд ли был похож на тот, на котором за триста лет до меня разговаривали англичане моей Земли. Среди людей Объединенных Миров английский давно стал языком науки, продолжив тенденцию, зародившуюся еще в двадцатом столетии. Переселившись на другие звезды, человечество стандартизировало его в надежде на то, что английский станет главным средством общения многочисленных народов, обитающих на расстоянии многих световых лет друг от друга.

Рассказ директора космической станции был явно хорошо отрепетирован и опробован не на одном десятке слушателей. Не вызывало никаких сомнений и то, что он получает немалое удовольствие от очередного его воспроизведения. Любовь к космической станции — любимому детищу и предмету гордости — сквозила в каждом предложении. Он попытался было, правда, без особого успеха, вызвать на разговор и Эльтора. Тот оживился, лишь когда Стоунхедж принялся излагать технические характеристики станции. Правда, в отличие от разговоров Эльтора с Хизер, когда они с ней обсуждали проблемы теоретических основ физики, на сей раз ситуация приняла совершенно иной оборот. Тогда Эльтор казался вполне хорошо информированным, хотя, оторванный от своего обычного окружения, чувствовал себя не в своей тарелке. Что же касалось практики, то здесь он был в своей стихии. Ведь Эльтор — типичный технарь. Ему ужасно нравится браться за выполнение конкретных проблем, самостоятельно их решать.

«Эпсилани» была сооружена из титана, добываемого на одной из лун Афины. Огромные участки станции построили при посредстве металло-паровых молекулярных лучей — атомами металла обрызгивались, или, точнее сказать, напылялись огромные баллоны. Пар был «населен» молекулярными роботами. Каждый такой робот имел в своей основе углеродную молекулярную цепочку и сферический радикал с пико-чипом внутри. Роботы служили также в качестве основания химической реакции, которая вплетала в титан трубы. После того как роботы заканчивали строительство, они оставались в композитных материалах, образуя пико-сеть, совпадавшую размерами с самой станцией, которая автоматически устраняла возможные неполадки. Когда в корпус станции ударялась пылинка или крошечный метеорит, сеть немедленно посылала нанороботов на устранение повреждений.

Стоунхедж поведал нам о том, что диаметр колеса станции составляет примерно два километра, а вращается она со скоростью один оборот в минуту. Человеческий организм в принципе нормально функционирует и при большей скорости вращения, однако некоторым обитателям станции силы Кориолиса — причиняют неудобства вроде тошноты и дезориентации в пространстве. Эти же силы были причиной того, что в лифте нас — постоянно относило в сторону. В спицах колеса размещались всевозможные кабели и теплообменные устройства, соединявшие жилую зону станции с внешними источниками энергии и отражателем.

Вскоре я почувствовала привычную, почти земную силу тяжести. Лифт остановился. Мы достигли так называемого цветоложа, жилой зоны космической станции. Двери распахнулись, и мы оказались в настоящей сказке, истинной стране чудес. Вокруг спицы исполинского колеса, которую мы только что покинули, вращалась платформа. Сама спица теперь возвышалась позади нас. Крыша цветоложа находилась высоко над нашими головами.

Я почему-то ожидала, что внутренняя поверхность жилой зоны должна быть металлической и напичкана всевозможной техникой. Однако «Эпсилани» скорее напоминала японский чайный сад в Сан-Франциско. Перед нами простирался обширный парк шириной около ста ярдов, плавно изгибаясь вверх и постепенно скрываясь из поля зрения. В самом его центре протекала настоящая река. Зрелище было совершенно непривычным, поскольку полностью опровергало земные представления о привычном порядке вещей — действительно, разве может река на моей родной планете течь, круто устремляясь вверх. В действительности вращение станции делало каждую точку реки строго перпендикулярной силе тяжести, так что на самом деле река вовсе не текла вверх. Над поверхностью воды изгибались изящные мостики, ветви деревьев сплетались причудливым покрывалом зеленой листвы. Буйная растительность занимала большую часть парка. С обеих сторон он по дуге плавно поднимался вверх, следуя сферической форме цветоложа. По всему склону лепились домики с окнами, террасами, двориками-патио, но без крыш. В конце концов, зачем колонистам крыша? Разве что для уединения и приватности. Ведь дождей здесь не бывает.

По всей верхней поверхности цветоложа шли обширные окна, через которые в этот чудесный парк проникал отраженный зеркалами солнечный свет. По его тропинкам туда-сюда сновали колонисты. Несколько человек катались на велосипедах. Конструкция этих средств передвижения была более хрупкой, чем у привычных мне земных, но все же это были велосипеды. Вокруг кустов бегали собаки. Кстати, животных в парке оказалось много — я увидела и кошек, и зайцев, и птиц красной и синей расцветки. В ближайшем пруду, взбивая вверх брызги воды, плескались рыбы.

Стоунхедж объяснил нам, что, когда станция достигнет запланированных размеров, она станет полностью самодостаточной. Целые участки жилой зоны отведены под сельскохозяйственные комплексы. Искусственные погодно-климатические условия позволяют постоянно получать урожаи сельскохозяйственных культур. В жилой зоне также содержатся животные — как домашние, так и предназначенные для получения мяса. На спутниках Афины колонисты добывают полезные ископаемые — металлические и неметаллические руды. В состав атмосферы станции входят кислород и азот, влажность составляет сорок процентов, азота меньше, чем на моей родной Земле. В результате фотосинтеза регенерируется кислород и удаляются вредные излишки углекислого газа. Кроме того, колонисты полностью утилизируют отходы.

Я посмотрела на удивительный уголок природы, затерявшийся в далеких глубинах космоса.

— Какая красота!

Стоунхедж удостоил меня благосклонной улыбки.

— Абсолютно с вами согласен.

Кабату указал на располагавшиеся выше, примерно в полукилометре от нас, домики:

— Вон там наш медицинский центр. Там же находится мой офис.

— Мы пойдем туда? — спросил Эльтор.

Посмотрев на него, я заметила, что лицо его сделалось совсем бледным, а повязка на плече еще сильнее пропиталась синеватой кровью.

— Нет, поедем, — озабоченно произнес Кабату. Увидев, что Эльтор собрался возразить, предостерегающе вытянул руку. — Даже не думайте спорить, командир! Это приказ, если хотите!

Я еле сдержала улыбку — как быстро Кабату разобрался в том, как следует вести себя с Эльтором. Я-то знала, что Эльтору не хочется идти пешком, но он ни за что не признался бы в своей слабости в присутствии посторонних.

Кабату кивком указал на рельс, тянувшийся через все пространство жилой зоны.

— Поедем на монокличке.

— На чем?

Стоунхедж улыбнулся.

— На магнитной монорельсовой дороге. Кто-то — я уже и не помню кто — сказал: мол, название, которое мы дали этой дороге, Мэгрейл, не название, а какая-та кличка. Так мы теперь и зовем ее — монокличка.

Губы Эльтора скривились в вымученной улыбке. Он не рассмеялся шутке — ему явно было не до веселья. А еще в нем ощущалась настороженность. Мне же с каждой новой минутой нашего пребывания на «Эпсилани» все больше и больше нравились местные жители. Интуитивно я чувствовала, что они именно такие, какими кажутся, — трудолюбивые, хотя и не прочь похвастаться плодами своего труда.

И все же откуда мне было знать, какие подводные течения зарождаются вокруг нас? Но я уже вошла в воду и понемногу начала барахтаться в море совершенно новых впечатлений.

Офис доктора Кабату был залит солнечным светом и до предела загроможден медицинскими шкафчиками, всевозможными приборными досками и диагностической аппаратурой. Хозяин медицинского центра усадил Эльтора в специальное кресло и снял с его плеча густо пропитанную кровью повязку. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы лицо врача приняло озабоченное выражение. Подавшись вперед, Кабату потянул на себя крепившуюся к стене «руку» механического лекаря. Аппарат негромко зажужжал, готовясь к предстоящей работе. По его «суставам» пробежала цепочка желтых огоньков, достигнув увенчанной семью «пальцами» «кисти». Кабату прикоснулся к третьему «пальцу», и на нем зажглась лампочка индикатора. Направив исходящий от нее луч на плечо моего спутника, Кабату осторожно коснулся медицинским зондом раны.

Эльтор машинально дернулся в сторону.

— Что вы делаете?

— Сидите спокойно! — велел ему Кабату, снова выбрав удивительно верную тональность. — Я сейчас прочищу вашу рану.

— Но для этого не обязательно касаться меня этой штуковиной!

— Зонд позволит подробно ознакомиться с нынешним состоянием вашего организма, и тогда можно будет гораздо быстрее вылечить вас! — произнес Кабату и указал рукой на стену.

Обернувшись, я увидела, как на экране движется голографическое изображение торса Эльтора. Красные полоски мышц. Скелет цвета слоновой кости. Сердечно-сосудистая система — красные артерии, несущие обогащенную кислородом кровь. Синеватые вены и легочные артерии, несущие кровь, бедную кислородом. Нервная система — пучки мельчайших волокон, ответвляющихся от мозга и позвоночного столба. Иммунная система. Внутренние органы — сердце, легкие, участки пищеварительной и эндокринной систем. На экране появилось также изображение сложной разветвленной сети, ее каналы и «органы» — в отличие от настоящих они высвечивались металлическими оттенками.

— Да у вас тут биомеханическая система! — присвистнул Кабату. — Боже святый, да вы просто напичканы всякими штучками!

— Возникла проблема? — поинтересовался Эльтор.

— В жизни не видел ничего подобного! — признался врач. Убрав из раны зонд, он вернул на место своего механического диагноста. — Каким образом вы получили травму плеча?

— Из пистолета.

— Какого такого пистолета?

— С пороховым зарядом. Металлической пулей, — скупо отозвался Эльтор.

Кабату от удивления широко открыл рот.

— Кто же стрелял в вас из такого оружия?

— Вас это не касается.

— Извините. Меня просто очень удивило ваше объяснение. Как же вы извлекли пулю?

— Вырезал.

— Боже праведный! Зачем? — Увидев, что Эльтор недовольно нахмурился, Кабату тут же успокаивающим жестом миротворца протянул вперед руки. — Хорошо. Это действительно не мое дело. — Кабату опустил руки. — Объясняю ситуацию. Я могу сделать перевязку на вашем естественном, органическом теле. А вот что делать с вашей биомеханической системой, ума не приложу.

— У нее есть регенерирующая функция.

Кабату понимающе кивнул:

— Да. Я уже догадался, что она пыталась самостоятельно устранить повреждение. Сделать это не удалось по причине обширности раны. Послушайте меня, командир Селей. Вам срочно нужны новые компоненты, включая сложные биоинженерные узлы и даже органы. Я здесь ничем не смогу вам помочь. Даже будь у меня все необходимое для трансплантации — а у меня, увы, ничего нет, — сам я никогда не сталкивался с подобными биомеханическими системами и уж тем более не имею никакого практического опыта. Вам требуется специальная медицинская аппаратура и квалифицированный хирург — специалист по биомеханическим операциям.

Слова медика, похоже, не удивили Эльтора.

— Но вы ведь можете вылечить остальную часть моего организма? — спросил он.

Кабату утвердительно кивнул.

— Я введу вам кое-какие мышечные и нервные восстановители и еще анальгетики, чтобы снять боль. Постарайтесь не задействовать ваши биомеханические функции.

— Понял вас.

При помощи раствора, поступавшего по «руке» медицинского робота, Кабату почистил Эльтору раны, после чего побрызгал на них каким-то спреем. Я подумала, что это, видимо, незнакомое мне болеутоляющее средство, однако оказалось, что это смесь наномедикаментов, способствующая ускоренному заживлению. После этого доктор Кабату наложил на израненное плечо Эльтора повязку, которая тут же срослась с его плотью, сделавшись точно такого же цвета и фактуры. Было невозможно понять, где у Эльтора новая кожа, а где старая.

— Потерпите парочку циклов, — сказал Кабату. — И все прекрасно заживет.

— Циклов? — переспросил Эльтор.

— Земных дней, — пояснил доктор. — Тридцать — сорок часов.

Всего лишь два дня? Сначала я просто не поверила своим ушам. Но затем решила, что по сравнению с обманом скорости света срок в два дня для заживления пулевых ранений — просто пустяк. И все же это казалось уму непостижимым и сбивало с толку. Пусть Джаг был за пределами моего предыдущего опыта, но в ранах и их лечении я кое-что понимала. Этот единственный визит к врачу дал мне возможность еще глубже осознать различиях между вселенной Эльтора и моей собственной, чем все, что касалось Джага.

Кабату проводил нас до комнаты, где уже поджидал Стоунхедж в обществе сотрудников службы безопасности. Искусственное освещение еще резче подчеркнуло настороженность Эльтора. Она давала о себе знать тусклым свечением, в котором то там, то здесь вспыхивали едва заметные искры. И снова я призадумалась. Мне казалось, обитатели станции имели куда больше причин опасаться Джагернаута, нежели наоборот.

По крайней мере они хотя бы говорили по-английски. Окажись мы у соплеменников Эльтора, я бы не поняла ни слова из того, что они говорят. Я попыталась проникнуть в мысли Эльтора, однако наткнулась на глухую стену. Откуда мне было знать, что он просто заблокировал свои мысли. По команде Эльтора его биомеханическая сеть высвобождала нейротрансмиттеры, которые ослабляли сигналы Излучающего Тела Кайла. Случись так, что его сеть высвободила слишком много химического вещества, или же делала это слишком долго, Эльтор пришел бы в состояние, близкое к обмороку, и в конечном итоге «отключился» или даже умер. Но на какой-то короткий срок он вполне мог затруднить другому эмпату доступ в его сознание. Мы покинули медицинский центр, и Стоунхедж проводил нас до домов с террасами. Он остановился возле одного симпатичного домика — легкого, воздушного, светлого, с двориком-патио.

— Он зарезервирован для гостей — приезжих ученых или высоких официальных лиц. — Стоунхедж посмотрел на меня. — Если вы желаете, мы можем устроить для вас отдельные апартаменты.

— Спасибо, меня устраивают эти, — поблагодарила я.

— Правильно оформленные договоры имеют юридическую силу для моего народа и купцов. У вас здесь найдется человек, уполномоченный официально заверять такие договоры? — спросил Эльтор, пристально глядя на своего собеседника.

— Не вполне уверен, что правильно понял вас, — проговорил Стоунхедж.

— Я имею в виду брачный контракт, — пояснил Эльтор.

— Ах вот оно что! Теперь понял. Вы просите меня найти для вас капеллана-священника, — понимающе закивал директор станции. — У нас этим занимается женщина. Она может в законном порядке регистрировать браки, обязательные для всех обитаемых миров, без различия каких-либо политических границ. Мы может организовать это завтра. — Глядя на меня, он на несколько секунд замолк. — Если стороны не имеют возражений и достигли законного возраста.

— Мы должны заключить его прямо сейчас, — произнес Эльтор.

— Это невозможно, — вмешался в разговор Кабату. — Вам необходимо сдать анализ крови и пройти генетическое сканирование!

— Вы только что осматривали меня, и наверняка вам известно состояние моего здоровья.

— Вашего — да! А вот состояние здоровья мисс Пуливок — нет!

— Мы можем сдать анализы позже, — заявил Эльтор. — Сейчас нам необходимо подписать контракт.

— Подождите! — воскликнула я.

События развивались с непредсказуемой быстротой.

— Вам не придется делать ничего такого, что кажется вам неприятным, — успокаивающим тоном произнес Стоунхедж.

Я попыталась угадать мысли Эльтора по его мимике, выражению глаз, цвету лица. Мне было непонятно, почему он так упорно настаивает на своем и что имел в виду Стоунхедж под словами «политические границы». Очередная попытка проникнуть в мысли моего спутника вновь не увенчалась успехом. Однако при этом чрезвычайную чувствительность приобрело мое собственное Принимающее Тело Кайла, вызвав у меня обостренное восприятие мыслей окружавших меня людей. Я словно видела происходящее глазами Стоунхеджа или Кабату. До этого момента мне и в голову не приходило, какой пигалицей я смотрюсь рядом с Эльтором. Мы с ним стояли рядом, и уже этого было достаточно, чтобы люди подумали, будто он пытается меня запугать.

— Все в порядке, — ответила я Стоунхеджу. — Я просто не привыкла к тому, что тут у вас происходит.

Директор станции внимательно посмотрел на меня. Затем поднес к губам руку с браслетом и проговорил:

— Нэнси, ответь!

— Слушаю! — откликнулся чей-то мелодичный голос, исходивший из загадочного браслета.

— Мы находимся возле дома. Можешь сейчас подойти сюда?

— Иду, — ответила невидимая женщина.

— Замечательно. Конец связи. — Стоунхедж с улыбкой посмотрел на меня. — Это капеллан Минь. Она охотно ответит на все ваши вопросы.

— Нет, — вступил в разговор Эльтор, крепко сжав мою руку. — Мы будем задавать интересующие нас вопросы вдвоем.

Я попыталась высвободить руку.

Эльтор, не жми так крепко, мне больно!

Эльтор выпустил мою руку.

Извини!

— Пусть будет так, как хочет мисс Пуливок, — заявил Стоунхедж.

За его спиной я увидела стройную женщину, она переходила перекинутый через речушку мостик. Длинные черные волосы схвачены в конский хвост, покачивающийся при ходьбе. Огромные миндалевидные глаза буквально освещают лицо. Высокий рост, стройная спортивная фигура. Возраст — на вид лет тридцать пять.

Сегодня, вспоминая те далекие дни, признаюсь, что тогда все люди, которых я встречала на родине Эльтора, казались мне одинакового возраста — тридцать — сорок лет. Теперь я понимаю почему. В 1987 году люди жили дольше, чем те, кто жил, скажем, в 1687 году. А три столетия спустя они научились существенно продлевать молодость и отодвигать старость.

Когда женщина приблизилась к нам, директор станции представил нам ее как капеллана Минь.

— Мы подумали, что мисс Пуливок захочет побеседовать с тобой, — сказал Стоунхедж. — Подготовь все для предстоящей церемонии.

Эльтор посмотрел на меня и еле заметно кивнул. Я испытывала нерешительность, поскольку чувствовала его тревогу: ему не хотелось, чтобы нас разлучали. Но я понимала, что это моя последняя возможность пообщаться наедине с человеком, кто говорит на том же языке, что и я.

Минь приветливо улыбнулась мне и заговорила приятным мелодичным голосом:

— Если вы не против, то давайте войдем в дом. Мысленно извинившись перед Эльтором, я ответила:

— Да, конечно, я не против.

Эльтор заметно напрягся, но возражать не стал.

Я последовала за моей новой знакомой в дом и оказалась в просторной гостиной с ширмами вместо стен. Столики, кресла, диваны — все было сделано из керамики светлых оттенков и блестящего металлического кружева. Никакого дерева или пластмассы в комнате я не заметила.

Мы присели на диван, и капеллан Минь начала:

— Мисс Пуливок…

— Тина.

— Тина, — повторила она своим приятным музыкальным голосом. — Почему вы так напуганы?

— С чего вы решили, что я напугана?

— Вы кажетесь неуверенной в себе. Вас что-то беспокоит. Вы чем-то сконфужены.

Предположения моей собеседницы явно преуменьшали серьезность ситуации, в которой я оказалась. Даже если бы Эльтор и не попросил меня держать в тайне наши приключения, я все равно ни за что не призналась бы, что перенеслась в другой мир на целых триста лет вперед. Скажи я правду, и меня обязательно сочтут за сумасшедшую.

— Я просто хотела бы задать вам пару вопросов.

— Разумеется. Я вас слушаю.

— Почему вы все так натянуто держите себя с Эльтором?

Капеллан Минь неожиданно напряглась.

— Его зовут Эльтор?

— Почему вас это так насторожило?

— Я понимаю, имя Эльтор сейчас чрезвычайно популярно, особенно после последней войны. А вот имя Селей всегда было довольно редким. Так что такое сочетание, как Эльтор Селей… — Минь мрачновато улыбнулась. — Следует признать, что подобное сочетание способно повергнуть любого в индукционную петлю.

Я удивленно моргнула, смущенная ее непонятными выражениями. Секунду спустя моя собеседница сказала:

— Послушайте, Тина, что же все-таки произошло? Вы находитесь здесь с ним по вашей собственной воле?

Мое лицо, очевидно, приняло встревоженное выражение.

— Конечно. Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что у вас ужасно напуганный вид. Вы явно чем-то напуганы. И еще — вы так молоды.

— Не такая уж я юная. Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать.

Капеллан Минь удивленно посмотрела на меня.

— Всего лишь восемнадцать?

До смерти надоело, что меня постоянно принимают за неразумное дитя. Мне было невдомек, что увеличение продолжительности жизни автоматически предполагало и совершенно другие определения детства, зрелости и старости. В конце концов несколько тысячелетий назад люди вступали в брак и заводили детей в возрасте, который в 1987 году считался детским. Впрочем, дело было не только в исторической эпохе. Например, в Зинакантеко девушки выходили замуж в более юном возрасте, чем в Лос-Анджелесе. Представления, бытовавшие на родине Эльтора, не слишком отличались от земных. Одной лишь физической зрелости было недостаточно, чтобы считаться взрослым человеком, — жизнь, как в техническом, так и в общественном плане, очень сильно усложнилась. Впрочем, дело не только в моем возрасте. В 1987 году я была слишком мала ростом по сравнению с американками, но в других уголках моей родной планеты, включая и Зинакантеко, я ничем бы не выделялась среди прочих взрослых людей. Однако со временем стандарты человеческого роста и пропорций существенно изменились, как на Земле, так и на родине Эльтора. В его мире человек моего роста считался ребенком независимо от фактического возраста.

— В моих родных местах, в Мексике, — сказала я, — никто никогда не принял бы меня за ребенка.

Мои слова вызвали явное удивление Минь.

— Так вы с Земли?! — воскликнула она.

Я утвердительно кивнула.

— А мы подумали, что вы рейликанка, — произнесла моя собеседница.

— Нет, я принадлежу к народу майя.

— Сходство с рейликанками просто поразительное! — улыбнулась Минь. — Кто бы мог подумать, что представительница давно исчезнувшего с лица Земли народа удивительно похожа на представительниц вымирающего народа на другом краю галактики!

Я удивленно посмотрела на нее.

— Так народа майя на Земле уже больше не существует?!

— Видите ли, думаю, что да. А вам разве неизвестно об этом?

Я подалась вперед, внезапно почувствовав легкий озноб.

Минь продолжала что-то говорить, но я ее уже не слушала. Не существует. Моего народа больше не существует. Последняя ниточка, связывавшая меня с Землей, оборвалась. От волнения у меня даже перехватило дыхание. Я не могла слышать, не могла дышать…

— …обморок! — ворвался в мои уши громкий голос доктора Кабату. — Всем отойти!

— Убирайтесь! — Передо мной возник разъяренный Эльтор. — Убирайтесь все!

Когда мои мысли прояснились, я увидела, что комната полна людей: Минь, Эльтор, Стоунхедж, Кабату, агенты службы безопасности. Эльтор сел рядом со мной, и на меня тут же стали накатывать волны озабоченности, излучаемые окружающими. Как известно, Джагернаутам неведомы такие чувства, как нежность и сострадание. Восприятие ими окружающего мира определяется их военным воспитанием и боевыми навыками. Как ни странно, одновременно они эмпаты, хотя их внешность абсолютно опровергает этот факт. Беспокойство, с которым присутствующие смотрели на нас, сменилось нескрываемым удивлением, когда Эльтор обнял меня и шепнул мне на ухо какие-то нежные, успокаивающие слова.

— Послушайте, Макс! — обратилась Минь к Стоунхеджу. — Мне нужно поговорить с вами!

Директор станции кивнул, и они исчезли в соседней комнате. Кабату и охранники остались. Последние не сводили с Эльтора глаз и не снимали рук с оружия.

Эльтор нежно убрал непокорную прядку волос с моего лица.

— Что случилось?

— Минь рассказала мне, что народа майя больше не существует!

Эльтор шумно выдохнул.

— Извини, Тина. По-моему, она сказала правду. Я просто не хотел расстраивать тебя. Прости.

Стоунхедж и Минь вернулись, сопровождаемые полупрозрачной — для меня — аурой тревоги. Минь осталась стоять в дверях, Стоунхедж сел на диван, устроившись так, чтобы находиться на одном уровне с Эльтором, хотя и на расстоянии, чтобы не посягать на его жизненное пространство. Я моментально поняла, что Эльтор воспринимает директора станции как человека, который не несет в себе угрозы для его безопасности.

Стоунхедж осторожно начал:

— Командир Селей, вы должны понимать, что никто из нас не имеет ни малейшего желания вмешиваться в вашу личную жизнь. Однако я призываю вас трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию. Получивший ранения неизвестного происхождения Имперский Джагернаут на поврежденном корабле прибывает на одну из отдаленных орбитальных космических станций. Вместе с ним перепуганная до смерти безвестная юная особа. Он настаивает на немедленной регистрации брака — скорее всего вопреки ее желанию. Поймите нас правильно, нам хотелось бы знать, что же все-таки произошло, прежде чем мы приступим к выполнению официальной церемонии.

Все это время Эльтор не спускал с него глаз. Лицо его сохраняло непроницаемое, бесстрастное выражение и было похоже на отлитую из металла маску. Он напряженно думал, высчитывая возможные варианты дальнейшего развития событий. Необходимо срочно решить, в какой степени можно доверять словам директора космической станции.

Раздался сигнал зуммера, доносившийся со стороны браслета на запястье Минь. Та вопросительно посмотрела на Стоунхеджа.

— Что это? — спросил Эльтор.

— Я попросил моих сотрудников разыскать любую имеющуюся информацию о сколийце с вашей внешностью и носящем ваше имя, — пояснил Стоунхедж.

— И что же?

Было видно, что Эльтор весь напрягся.

Минь прикоснулась к какому-то квадратику на стене. Огромный, во всю стену, голоэкран ожил. На нем появилось изображение двух людей в натуральную величину. Женщина со стройной фигурой и красивыми зелеными глазами, живыми и яркими, как луч солнца, упавший на лист лесного дерева. У нее были черные длинные прямые волосы, которые при виде сверху казались роскошным каскадом, ниспадавшим ей на спину до самых бедер. Ее красота навевала сравнение одновременно со льдом и изумрудом. Превосходной лепки черты лица — совсем как у мраморной статуи, высеченной умелой рукой гениального скульптора.

При виде мужчины у меня резко перехватило дыхание. Цвет его длинных, до плеч, роскошных локонов был точно такой же, что и у волос Эльтора. Хотя кожа его лица и не имела металлического оттенка, черты были совершенно такими же, как у Эльтора. Больших пальцев на руках не было, все четыре пальца одинаковы по длине, с суставом на тыльной стороне руки.

Минь принялась озвучивать строчки сколийских иероглифов, берущих в нижней части голоэкрана:

— Голографическое изображение сделано два года назад. Они стоят на возвышении вместе с другими сановниками во время речи, произнесенной Голосом Имперской Ассамблеи. Имя женщины — Дайхьянна Селей. — Минь посмотрела на директора станции. — Это она, Макс. Ключ Ассамблеи.

Стоунхедж внимательно посмотрела на Эльтора:

— Кто этот мужчина?

В комнате повисло неловкое молчание. Эльтор, не произнося ни единого слова, смотрел на директора станции. Молчание нарушила Минь, прочитав ответ с экрана:

— Элдрин Джарак Валдория. Племянник Селей. — Она прикоснулась к панели, выводя на экран меню. Еще одно ее прикосновение, и возник поток новых иероглифов. — Он старший сын «космической» ветви этого знатного рода. В настоящее время Элдрин Валдория является самым вероятным кандидатом на роль одного из Ключей Триады. Теоретически он должен был стать Ключом Сети сразу же после смерти отца — но Третий Замок попал в руки купцов. Посмотрите сюда — он старший брат Эльтора Валдория, героя войны.

— Выключайте! — потребовал Эльтор.

Минь снова прикоснулась к панели, и голографическое изображение исчезло. Присутствующие не сводили глаз с Эльтора. Излучаемые ими эмоции струились настоящими океаническими течениями: удивление, недоверие, восхищение. Время, казалось, остановило свой неумолимый бег и превратилось в бесконечную конфетку-тянучку. Тишину нарушало лишь приглушенное гудение работающих где-то вдалеке механизмов.

Молчание нарушил Эльтор:

— Дайхьянна Селей и Элдрин Валдория — мои родители.

Со временем что-то случилось — его прорвало подобно неукротимому потоку воды, вырвавшемуся на волю из шлюза. Стоунхедж удивленно присвистнул.

— Почему вы не захотели сказать нам об этом?

— Вы же видели мой корабль, — ответил Эльтор. — Его повреждения не случайны.

— Наши техники того же мнения, — произнес Стоунхедж.

— С ним не было никаких проблем, пока я не отправился на нем в штаб командования Имперских Космических Сил, — отозвался Эльтор.

Кабату подался немного вперед.

— Вы хотите сказать, что это ваши же военные устроили диверсию?

— Не знаю. — Эльтор на секунду задумался. — Мне надлежало по протоколу посетить дипломатический прием на Земле.

Выражение понимания легкой тенью пробежало по лицу директора станции.

— Именно это и дает вам основание подозревать неизвестных диверсантов в сговоре с Объединенными Мирами Земли, верно?

— Верно. У меня закралось такое подозрение, — ответил Эльтор.

— Смею заверить вас, — заявил Стоунхедж, — что никто из присутствующих здесь не испытывает к вам или к членам вашей семьи ни тени враждебности!

Эльтор смерил его пристальным взглядом.

— Вы должны разрешить нам зарегистрировать наш брак!

В разговор вступила Минь.

— Чем ближе вы будете друг к другу, — вкрадчиво произнесла она, — тем быстрее Тина станет мишенью для ваших недругов. Разве она сейчас находится не в большей безопасности?

— Нет, — упрямо произнес Эльтор.

— Извините, — вмешался Стоунхедж. — Но девушка ее возраста нуждается в согласии опекуна на брак! Пока такого разрешения не будет, мы не сможем ничего сделать!

Эльтор отрицательно покачал головой.

— Тина никому здесь не известна. Ее не найти ни в одной базе данных. Если убийцы отнимут у меня жизнь, с ней все равно ничего не случится. Я дал Тине слово, что ни за что не оставлю ее одну. Вместе с именем Селей она получит и семью, и надежную защиту от всех бед.

Кабату присвистнул:

— Это уж точно!

Только одна я заметила свечение оранжевого оттенка, вспыхнувшее вокруг Эльтора. Оттенок обмана. Дело было не в том, что он солгал, он опасался покушения убийц и намеревался сдержать данное мне слово. Но это было не единственной причиной, побуждавшей его зарегистрировать наши отношения и составить брачный договор. При этом он также защищал и свои личные интересы.

Пришло время говорить мне.

— У меня нет никаких опекунов, — сказала я. — Их давно уже нет в живых.

Уже сотни лет, как нет в живых.

Стоунхедж провел рукой по волосам.

— Если мы можем юридически подтвердить это, то я смогу поставить свою подпись вместо опекуна.

Минь пристально посмотрела на меня.

— Вы уверены в том, что сами этого хотите? До меня тут же долетела мысль Эльтора:

Может быть, мне не надо здесь больше оставаться? Мне кажется, что она хочет убедиться в том, что ты соглашаешься добровольно, а не потому, что мое присутствие вызывает у тебя страх.

Я была не в состоянии проанализировать слова Минь, пока находилась в телепатическом контакте с Эльтором. Я покачала головой, и в ту же секунду Джаг подумал: Носитель сильно истощен. К моему великому облегчению обостренная чувствительность, которую я испытывала несколько минут назад, пошла на убыль.

— Послушайте, Тина! — обратилась ко мне Минь. — С вами все в порядке?

Я кивнула:

— Да. И еще я согласна стать женой Эльтора. Именно этого я хочу.

— У вас есть время на приготовления к официальной церемонии? — спросила она. Когда я отрицательно покачала головой, Минь улыбнулась. — У меня, наверное, найдется платье, которое я могла бы вам одолжить. Если оно, конечно, вам понравится.

— Нам не нужно переодеваться для того, чтобы подписать договор, — произнес Эльтор.

— Можно подумать, вы собираетесь продать ей принадлежащую вам недвижимость в туманности Ориона! — саркастически заметил Кабату. — Вы же на ней женитесь!

Мне почему-то вспомнилось подвенечное платье моей мамы, висевшее в шкафу где-то далеко в другой галактике и другом времени.

— Эльтор, мне хотелось бы переодеться в платье! — сказала я. Он обнял меня за плечи.

Мне не хочется расставаться с тобой.

Стоунхедж усмехнулся:

— Командир Селей, пока дамы будут заниматься всеми необходимыми приготовлениями, я мог бы показать вам нашу станцию.

— Что? — повернулся к директору Эльтор.

Растерянность гудела вокруг него наподобие шмеля. Я почти физически ощутила фрагментацию нейроуровня, позволявшего ему общаться с собеседником, одновременно контактируя с другим псионом.

До меня долетела мысль Джага:

Эльтор, что-то неладно с твоим интерфейсом. Нужно, чтобы ты вернулся ко мне. Тебя необходимо подлечить.

— Командир Селей! — позвал Стоунхедж. — С вами все в порядке?

— У меня возникла небольшая проблема с биомеханикой, — отозвался Эльтор. — Ничего серьезного.

Затем он мысленно обратился к Джагу:

Я ничего не смогу сделать, если ты заберешь меня для профилактического ремонта. Я не могу оставить Тину с ними одну.

Согласно проведенному мною анализу вероятность того, что эти люди связаны с убийцами, покушавшимися на твою жизнь, составляет 98,9 процента.

Мне это безразлично, подумал Эльтор. Я не могу никому доверить ее на то время, пока ты отключишь меня.

Стоунхедж повернулся к Эльтору:

— Мы можем вам чем-то помочь?

— Нет, — ответил Эльтор. — Я хотел сказать, что со мной все в порядке.

Вокруг меня обвилась мысль Джага, намеренно скрываемая от Эльтора:

Послушай, Тина! Ты можешь уговорить его?

А разве ты еще ничего не сделал с ним? мысленно ответила я.

У меня не было достаточно времени, чтобы привести его в норму. После его ухода сделанные мною заплатки начали приходить в негодность. Нарушения речевой функции и логического мышления пока еще минимальны, однако постепенно увеличиваются. Затем на очереди моторная координация и функции внутренних органов. В конечном итоге все это может привести к летальному исходу.

Неужели он не понимает той опасности, которой подвергает себя? спросила я.

Он просто не желает этого знать.

— Я бы все-таки посоветовал вам немного отдохнуть, — обратился к Эльтору доктор Кабату. — А также поесть. Это нужно вам обоим.

— Мы можем устроить для вас обед, — добавил Стоунхедж.

— Доктор Кабату, вы можете убрать шприц? — ледяным тоном проговорил Эльтор.

Резким движением он оказался на другом конце комнаты. Не успело у меня от неожиданности перехватить дыхание, как он выхватил у доктора из рук голубой медицинский шприц.

Кабату удивленно посмотрел на свою пустую руку, затем перевел взгляд на Эльтора.

— Я, конечно, слышал, что Джагернауты быстры как молния, но и представить не мог, как это выглядит на самом деле! Зачем вы это сделали?

Эльтор тем временем разглядывал шприц.

— Это для введения… перитала. Перитала? — Он сердито посмотрел на Кабату. — И кого вы собирались вырубить этой штуковиной?

— Никого, — ответил доктор и, секунду помолчав, продолжил: — Я заправил шприц сразу после того, как узнал, что вы подлетаете к нашей станции. В качестве меры предосторожности. Я как раз собирался его разрядить.

Объяснение врача ничуть не уменьшило подозрительность Эльтора. Я же не обнаружила в словах Кабату никакого обмана. Правда, никакой гарантии того, что он говорит чистую правду, тоже не было. Эмпаты обладают гипертрофированной способностью улавливать чужие эмоции, однако и они иногда ошибаются. И все же что-то подсказывало мне, что доктор говорит правду.

Джаг тут же послал мне свои мысли.

Вероятность того, что этот человек не солгал, оценивается мною в 98 процентов.

Отлично.

Я встала и подошла к Эльтору.

— Ты можешь спокойно вернуться к Джагу. Со мной все будет в порядке.

Эльтор взглянул на меня с высоты своего роста. Волосы его были забавно взъерошены, на лице все то же выражение беспокойства.

— Тина! — начал было он.

Я взяла его за руки.

— Прошу тебя. Пожалуйста!

Эльтор стиснул меня в объятиях. Внезапно возле моего уха раздался щелчок, и Эльтор выпустил меня. Я подалась назад и увидела, что он растерянно смотрит на обломок шприца у себя в руке. Из ладони торчал осколок.

Эльтор перевел взгляд на Кабату.

— Дайте мне противоядие! Срочно! — потребовал он.

— Оно в другом комплекте, — пояснил доктор.

— Тогда принесите новый!

— Он у меня в кабинете.

— Консоль, — невнятно пробормотал Эльтор. — Или нано… дайте только… секунды…

И начал оседать на пол. Стоунхедж вскочил и, бросившись к Эльтору, подхватил под мышки. В ту же секунду директор пошатнулся под тяжестью ноши и повалился на диван, резко ударившись ногами о его край. Эльтора ему пришлось опустить на пол.

— Черт побери, — пробормотал доктор Кабату, перешагивая через безвольно вытянутую руку Эльтора.

Присев на корточки, Кабату снял с пояса какой-то цилиндрик, который тотчас развернулся, превратившись в диагностическую ленту. Врач приложил ее к шее Эльтора. На ней тут же появились какие-то непонятные значки-символы и, сменяя друг друга, крошечные голографические изображения человеческого тела.

Я опустилась на колени рядом с доктором.

— С ним все будет в порядке?

— Проспит несколько часов. Это только пойдет ему на пользу. Я действительно собирался разрядить шприц, — ответил Кабату.

— Теперь уже ничего не поделаешь, — сказала я и поинтересовалась: — Вы можете переправить его на корабль?

— Отвезите его лучше в больницу! — произнес стоявший у нас за спиной Стоунхедж.

— Нет! — заявила я и встала лицом к директору. Ну почему я не такого же роста, что и он! В эту секунду у меня, наверное, был вид зайца, осмелившегося бросить вызов медведю. — Его обязательно нужно переправить на корабль! Джаг отремонтирует его!

— Отремонтирует? — Стоунхедж улыбнулся. — Забавно вы выражаетесь!

— Макс, она права! — произнес Кабату и тоже выпрямился. — Если в его организме разладились какие-то функции, то корабль лучше нас устранит все неполадки! Я, например, просто не знаю, с чего начинать его лечение.

— Вы говорите о нем так, будто это не человек, а машина, — отозвался Стоунхедж.

— А Джагернауты и есть машины, — сказал Кабату. — Мы о них мало что знаем. Командование Имперских Космических Сил держит в секрете любую информацию о них. Но я еще ни разу не слышал, чтобы весь организм был в буквальном смысле начинен биомеханикой, как у этого. Самое интересное в нем — его ноги. Они полностью представляют собой биомеханическое устройство. Даже кости в них ненастоящие.

— Прекрасно, — произнес Стоунхедж. — Пусть техники сообщат кораблю, что его пилот скоро прибудет. — Он сделал паузу. — Может быть, корабль уже знает об этом?

— Сомневаюсь, — сказал Кабату. — Взаимодействие Тела Кайла значительно ослабевает на больших расстояниях. Корабль же находится на «втулке» станции. На такое расстояние даже человек-телепат вряд ли смог бы передать мысль. Не думаю, чтобы такое было под силу Искусственному Интеллекту корабля.

— Но Селей не обычный оператор, — возразил Стоунхедж. — Он рон.

Я с любопытством следила за их разговором. И впервые получила подтверждение моим догадкам, насколько продвинутыми были соотечественники Эльтора в нейрологии.

— А я сомневаюсь, что псион рона способен на это, — произнес Кабату. — Но кто знает хоть что-то о ронах? Если не ошибаюсь, даже за невинную попытку сделать голографический снимок рона можно легко угодить за решетку. — Кабату перевел взгляд на Эльтора. — Думаю, нам всем пришлось бы несладко, узнай Имперские власти о том, что один из ронов валялся на полу без сознания, а мы тем временем обсуждали действие Тела Кайла.

Стоунхедж подмигнул.

— Конечно, какие могут быть сомнения! Все-таки будет лучше, если вы переправите его на корабль.

Вскоре в комнате появились четыре медика. Погрузив Эльтора на аэроносилки, они поспешно удалились, сопровождаемые доктором Кабату.

Тина, донесся до меня безмолвный мысленный зов Джага. Ты должна сделать кое-что еще.

Что же?

Удостоверься в том, что они никому не сообщили о прибытии Эльтора. Никто не должен знать, где он.

А как же его старшие офицеры?

Нет, думаю, не стоит. Я все высчитал — существует вероятность в 99.5 процента, что покушавшиеся на его жизнь убийцы связаны с Командованием Имперских Космических Сил. Согласно моим расчетам, вероятность того, что они имеют доступ наивысшего уровня к галактическим сетям, равна 99,9 процента. Если Эльтор задействует псибер — и пространственно-временную сеть, то тем самым может невольно выдать себя, и его врагам станет известно, что он еще жив. Я переправлю вас обоих на планету, принадлежащую семейству Эльтора. Там мы сможем воспользоваться надежным каналом связи, предусмотренным как раз на случай подобных кризисных ситуаций.

Эта информация не слишком обнадежила меня.

А мы можем быть уверены в том, что никто из его родственников не связан с убийцами?

Я на 99,999 процента уверен, что никто.

Откуда у тебя такая уверенность?

Они все роны, ответил Джаг, как будто эти три коротких слова объясняли все.

— Мисс Пуливок! — вывел меня из состояния мысленного разговора с Джагом голос директора станции. — Почему вы на меня так смотрите?

— Я как раз задумалась о сетях, — ответила я. — Пожалуйста, никому не говорите о том, что Эльтор у вас. Если убийцам станет известно о том, что он жив, они не успокоятся до тех пор, пока снова не доберутся до него!

Стоунхедж понимающе кивнул.

— Не беспокойтесь, не скажем!

Отлично, донеслась до меня мысль Джага. Мне даже показалось, что я уловила в его мысленной интонации чувство облегчения. А уж я постараюсь привить твоему жениху хорошие манеры!

В ту же секунду перед моим мысленным взором возникла картинка — Джагернаут, с взъерошенными волосами, в трещащем по швам мундире, рявкает на окружающих.

Может, это, конечно, и безнадежно, но я все-таки постараюсь!

Я рассмеялась, но тут же резко оборвала смех, увидев, что Стоунхедж как-то странно на меня смотрит. После чего капеллан Минь увела меня смотреть свадебное платье.

Минь обитала в домике с террасой. Цветы здесь свешивались со всех карнизов и балкончиков. Стены украшала ажурная металлическая вязь. В спальне я увидела кровать, накрытую шикарным одеялом с изображениями попугаев и деревьев-бонсай. На фоне нежно-розового восхода птицы сияли ослепительно яркими красками — зелеными, голубыми, золотистыми, красными. Голографическая ткань делала орнамент объемным, зрительно увеличивая размеры одеяла. Стены украшали голо графические картины пагод, цветников, геометрически подстриженных деревьев. На одной из картин прямо на моих глазах разразился порыв ветра и тут же вихрем пронесся по всей комнате, коснувшись и других картин, на которых были изображены совсем другие сценки.

Капеллан Минь принялась перебирать висевшую в шкафу одежду.

— У меня тут кое-что осталось от кузины моей подруги, вот, пожалуйста!

С этими словами она извлекла на свет божий платье — довольно простого фасона, длиной до колена, но очень красивое, с голографическим рисунком поверх белых кружев. Оно напомнило мне другое, из моей прежней жизни, — платье, которое мама сшила мне на пятнадцатилетие.

— Просто прелесть, — обрадовалась я.

Минь улыбнулась:

— Можешь взять его себе. Я его носить не буду.

Ее доброта растрогала меня.

— Огромное вам спасибо!

— Ты не желаешь немного отдохнуть перед регистрацией?

— Скажите, могу я вас кое о чем спросить? — ответила я вопросом на вопрос.

— Конечно. — Она жестом предложила мне присесть за стол. — Надеюсь, что и ты поможешь нам кое в чем разобраться.

— Разобраться? — спросила я, садясь рядом с ней.

— Наследник семейства ронов спасается бегством от наемных убийц и просит зарегистрировать брак с некоей никому не известной юной особой. Вполне естественно, что все это не может не вызывать у нас любопытства. Хотелось бы знать, что же происходит.

— Сама не знаю, — ответила я. Хотя Эльтор и рассказывал мне о своей семье, я мало что поняла из его слов. — Я до сих пор толком не понимаю, кто он на самом деле.

Минь рассказала мне все, что, в свою очередь, было известно ей, поведав древнюю легенду о вымирающем народе. Пять тысяч лет назад Рубиновая Династия безраздельно властвовала в империи звездоплавателей. Для полетов на звезды они захватили брошенные на берегу Исчезнувшего моря корабли — все, что осталось от загадочной расы, — некогда высадивших людей на Рейликоне. Рубиновая Империя познала свой взлет и падение еще за три тысячелетия до рождения Иисуса Христа. Она была одним из наиболее выдающихся и в то же время наиболее хрупких достижений человечества.

Именно эта империя научилась совершать межзвездные перелеты прежде, чем познала простейшие основы физики. А затем ее представители отправились на поиски своей далекой, затерянной в глубинах космоса родины. Землю они так и не нашли, зато заселили множество других планет. Необходимость заставила их научиться азам генной инженерии, с тем чтобы приспособить колонистов к природным условиям новых миров, а также попытаться разнообразить собственный генофонд. Однако империя оказалась слишком хрупкой и потому нежизнеспособной. Ей не хватало ни научных знаний, ни людей, чтобы и дальше продолжать эту космическую гонку. Империя рухнула, а ее разбросанные в космосе колонии оказались в изоляции на четыре тысячи лет.

В конце концов отчаяние заставило рейликан снова пуститься в межзвездные скитания. Среди них резко возросла смертность — генофонд был слишком мал, и раса не могла сохранять жизнеспособность. Рейликане надеялись, что приток свежих генов из заново обнаруженных колоний будет в состоянии их спасти. Но колонии либо сами погибли по причине близкородственных браков, либо генетический сдвиг слишком отдалил их от бывших соплеменников-эмпатов. Гены Кайла нередко приводили к летальным уродствам. Процветали только те колонии, чей генофонд утратил эмпатические черты.

Однако гены Кайла полностью не исчезли. Родители Эльтора были псионами Рона, в честь генетика Рона. Проект Рона ставил перед собой двоякую цель. Используя ДНК представителей Рубиновой Династии, генетик добился повышенного уровня эмпатии и произвел на свет семейство Эльтора. Используя другую ДНК, Рон искусственно создал так называемых купцов-аристо, которых отличала невосприимчивость к боли.

Аристо являются причиной того, что генетические эксперименты с операторами Кайла объявлены незаконными. В некотором смысле аристо представляют собой противоположность эмпатам. Они способны воспринимать чужие эмоции, однако их «приемное устройство» ненормально: оно настроено лишь на улавливание чужой боли. Сигнал должен поступать от эмпата — того, чей мозг усиливает его до такой степени, чтобы аристо его воспринял. Мозг аристо, пытаясь понизить свою чувствительность к боли, направляет сигналы в нервные центры, воспринимающие боль как удовольствие.

— Так вы считаете, что это аристо пытались убить Эльтора? — спросила я.

— Не думаю, — ответила Минь. — Они бы предпочли схватить его живым. Может, кто-то желает помешать его браку. — Минь развела руками. — Видишь ли, фактически он просит нас заключить договор между нашим и его правительством. Обычно на подготовку такого договора уходят годы.

— А почему его женитьба на мне предполагает подписание договора?

Моя собеседница улыбнулась.

— О, эта история стара как мир! Два государства желают при помощи династического брака укрепить политический союз!

Рассказ Минь сильно меня удивил. Тогда я не знала, что народ Эльтора считает семью чем-то более важным, чем правительство. Рейликане шесть тысячелетий боролись за то, чтобы выжить и сохранить себя как расу. За это время их империя достигала величия и распадалась, а затем вознеслась снова. Способность дальнейшего продолжения рода являлась для империи самым прочным символом единения. Двести лет назад Имперская Ассамблея устроила брачный союз между мужчиной из Объединенных Миров и матерью Эльтора. Брачный договор составил собой несколько томов. Хотя брак в конечном счете распался, государственный договор оставался в силе до начала войны между сколийцами и купцами, когда Земля изменила интересам Империи.

Было ли это действительно предательством? Все зависит от того, с какой точки зрения рассматривать происходящее. Во время войны Имперским флотом командовала тетка Эльтора, Соскони Валдория. В соответствии с условиями договора она отправила наиболее уязвимых ронов на Землю, где те могли бы чувствовать себя в безопасности. После войны Объединенные Миры отказались отпустить ронов на родину — из опасения, что это снова повлечет за собой уничтожение звездных миров. Еще более осложнило ситуацию то, что купцы согласились выпустить на свободу своего самого ценного военнопленного — отца Эльтора — в обмен на освобождение сына их покойного Императора.

— В конце концов имперская группа, занимавшаяся проведением спецопераций, освободила насильно удерживаемых на Земле ронов, — продолжила свой рассказ Минь. — Но из-за этого мы едва не ввязались в войну. Вполне допустимо, что сами рейликане вымирают, однако их империя процветает, особенно после того, как их генофонд обновился за счет притока генов иммигрантов из Объединенных Миров. Единственная причина, по которой они не уничтожили нас, состоит в том, что, несмотря на нашу малую численность, мы сильны и помогаем сохранять военно-политическое равновесие, имея в союзниках любое из государств.

Я задумалась.

— Так, значит, родители Эльтора — роны. Оба. Верно? И они, — я попыталась подобрать наиболее тактичное выражение, — в некотором отношении состоят в довольно близком родстве.

— Это называется инбридингом — скрещиванием близкородственных биологических особей, — пояснила Минь. — Впрочем, не мне их осуждать. Ведь для ронов инбридинг — едва ли не единственный способ воспроизводства себе подобных. — Минь смерила меня пристальным взглядом. — Ты знаешь свой рейтинг по эмпатической шкале Кайла?

— Понятия не имею, что это такое.

— Она характеризует способность к восприятию и излучению эмоций. Ее также называют пси-шкалой, и в ней используется система баллов. Девяносто девять процентов людей по этой шкале имеют ноль-два балла. Те, кто при тестировании способен набрать более трех баллов — то есть примерно один человек из тысячи, — являются эмпатами. Шесть баллов по пси-шкале соответствуют понятию «телепат». Телепаты встречаются среди людей редко, лишь один человек из миллиона может оказаться телепатом. Набрать десять баллов способен лишь один человек из десяти миллиардов. Сама шкала обрывается на отметке 11–12 баллов. Рон-операторы, такие как Эльтор, называются просто ронами без всякой привязки к числу баллов, потому что их рейтинг настолько высок, что не поддается точной классификации. Кроме того, число ронов настолько мало, что они, можно считать, находятся на грани вымирания. Мне потребовалось какое-то время, чтобы переварить сказанное моей собеседницей.

— Он считает меня телепатом. Но до встречи с ним я не замечала за собой никаких телепатических способностей.

Минь согласно кивнула:

— Я тоже слышала, что обычно, когда возникает мысленная связь между двумя или более операторами, более сильный из них способен увеличивать способности других. Но даже если рассматривать ваши способности отдельно от него, ваш рейтинг все равно окажется очень высок — балла четыре или пять.

Четыре. Или даже пять. Вот уж не думала, что я чем-то отличаюсь от остальных людей. После того как Минь оставила меня, чтобы дать мне время отдохнуть, я улеглась прямо на одеяло и обратила мой мысленный зов к Джагу.

Слушаю!

Как там Эльтор?

Спит. Я все еще занимаюсь им.

Мне хотелось бы побольше узнать об операторах Кайла.

Могу предоставить тебе доступ в библиотеку.

А это не отвлечет тебя от твоей работы?

Нет. Предметный указатель — это всего лишь второстепенная автоматическая функция. Он не требует от меня особого внимания.

В моих мыслях возникли строчки меню.

Предметный указатель.

Помощь.

Выход.

Предметный указатель, подумала я.

Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором возникла библиотека — помещение, до самого потолка заставленное полками с множеством книг. Библиотекарь с внешностью Мартинелли усадил меня в кресло. В ответ на мои вопросы он либо приносил книги, либо усаживался рядом со мной и начинал объяснять. Свои слова он подкреплял жестами и вдавался в мельчайшие подробности.

Существует несколько сотен генов Кайла. Это аллели, или альтернативные формы нормальных генов. Мутации. Подобно прочим мутациям они приносят больше вреда, чем пользы. К счастью, они являются полностью рецессивными, то есть никак не обнаруживают себя до тех пор, пока не наследуются от обоих родителей. Люди, несущие одну аллель Кайла и один нормальный ген, являются нормальными. У тех же из них, кто является обладателем парных аллелей, неизменно возникают проблемы. Анемия. Отсутствие конечностей или органов. Болезни легких или сердца. Аномалии в развитии нервов, мышц, кровообращения. Дефекты мозга. Эмбрионы Кайла часто погибают спустя несколько недель после зачатия. Те, кому посчастливилось выжить, редко доживают до полового созревания.

Гены Кайла сохраняются в человеческом генофонде потому, что в случае непарности помогают людям — своим носителям. Именно по этой причине сохраняется серповидная анемия. Носители одной нормальной и одной мутированной аллели, вызывающей серповидную анемию, не только практически не проявляют симптомов заболевания, но и совершенно невосприимчивы к малярии. Люди с непарными генами Кайла редко проявляют вредные мутации, зато их отличают повышенные способности к эмпатии. Это помогает им быть хорошими родителями, а их дети также мечтают о том, чтобы обзавестись семьей. Они становятся родителями чаще, чем их обычные сверстники. Генетические фонды поддерживают равновесие: гены Кайла сохраняются, однако эмпатов на свет появляется все-таки очень мало по причине ослабляющего эффекта, возникающего при спаривании генов.

Все роны несут в себе какую-либо форму каждой аллели Кайла, причем каждая из таких аллелей является парной. Так откуда же им быть здоровыми? Все зависит от многих факторов: особых последовательностей в генах, участков ДНК, именуемых интронами, расположением генов в хромосомах, количества представленных аллелей. Одна отдельная аллель может привести к появлению нежелательных черт, присутствие другой аллели может такую черту подавить. Гены имеют также плейотропический характер, то есть выполняют несколько функций. В исключительно редких случаях эмпат может появиться на свет здоровым или почти здоровым, подобно Эльтору. Однако существует и целый ряд проблем. Например, высокий процент самоубийств.

Даже сейчас, когда псибернетики обучают эмпатов тому, как приглушать нескончаемый поток эмоций, поступающих от других людей, эта проблема все равно сохраняет актуальность.

Джагернауты снабжены защитой — их биомеханические сети способны выделять блокиратор, своеобразный наркотик. Он подавляет псиамин, нейротрансмиттер, необходимый для расшифровки чужих эмоций. Иными словами, Джагернауты способны блокировать эмпатические сигналы. Однако из сети поступает лишь ограниченное количество блокиратора, поскольку избыток его отрицательно сказывался бы на основных функциях Джагернаутов.

Эмпаты, не обладающие биомеханикой, также умеют блокировать эмоции, хотя и менее эффективно, при помощи биологических резервов, предназначенных для подавления пси-амина. Я научилась делать это еще в детстве, не понимая механизма этого процесса, просто представляла себе зеркало, в котором отражаются эмоции других людей, снова возвращающиеся к ним. Еще я представляла себе крепостные стены, окружающие мои мысли, или, в роли той же стены, — ослепительно белый свет.

У всех есть Принимающее Тело Кайла (ПТК) и Излучающее Тело Кайла (ИТК). Нормальные гены производят энзимы, ограничивающие рост этих органов. Люди со спаренными генами Кайла не способны производить эти энзимы в нужном количестве. Поэтому их ПТК и ИТК продолжают расти. Вместо нескольких активных молекулярных участков появляются тысячи или даже миллионы. Вероятность появления на свет существа подобного Эльтору — здорового Кайл-оператора с миллиардами активных участков ПТК и ИТК — с точки зрения теории вероятности практически равна нулю.

Однако природа терпелива.

Люди заселили более трех тысяч планет: купцы — полторы тысячи, соотечественники Эльтора — девятьсот, жители Земли — триста. Три триллиона людей. Умножьте это число на сотни лет, в течение которых люди уже знали, как находить Кайл-операторов, и цифры покажутся еще более ошеломляющими. Из всех людей с полным комплектом генов Кайла лишь двое сумели произвести на свет здоровое потомство. Оба были псионами Рона. Один из них, гигант с золотистой кожей, стал отцом матери Эльтора и ее сестры, которая была Эльтору одновременно и теткой, и бабушкой со стороны отца. Вторым был дед Эльтора по линии отца. Бабушка Эльтора по линии матери была результатом рон-проекта. Его дед и бабка произвели на свет здоровое потомство потому, что сами происходили из разных генофондов, а также потому, что их ДНК методом естественного отбора определила пути подавления вредных черт.

Однако роны являются своего рода генетическими бомбами, которые когда-нибудь дождутся своего часа и взорвутся. Самой жуткой мутацией является СК-комплекс. Он сформировался еще у первых поколений рейликан в результате облучения, которому те подверглись при разборке оборудования поврежденных межзвездных шаттлов. Эльтор как раз и является носителем такого комплекса. Библиотекарь заверил меня, что половая принадлежность сохраняет его жизнеспособность. Кстати, он так и не понял, почему его последние слова вызвали у меня улыбку. Вернее, он сказал что-то про половые хромосомы. Мужской пол определяется наличием одной X и одной Y-хромосомы, женский — двумя Х-хромосомами. У женщин только одна Х-хромосома полностью активна в каждой клетке, в противном случае женщины бы получали двойную дозу генетической активности. Однако гены проявляют себя — в том числе и, к несчастью, СК-комплексом — и в пассивной, «спящей» Х-хромосоме. Это происходит только в Х-хромосоме и не имеет гомолога в Y-хромосоме, поэтому ни один мужчина не может быть носителем такой спаренной хромосомы. В неспаренной хромосоме СК-комплекс безвреден и подавляет другие мутации.

В спаренной он убивает эмбрион.

В силу того что СК-комплекс подавляет другие мутации, рейликане только с одним С К-геном имели более высокий порог выживаемости, чем те, у которых такого гена не было. Поэтому комплекс стал получать все более широкое распространение, несмотря на многочисленные попытки уничтожить его. Вскоре все рейликане стали носителями этого комплекса. В результате спаренный СК обнаруживал себя у каждого второго эмбриона женского пола, и девочек, которым удавалось выжить, резко сократилось.

Когда рейликане поняли, что происходит, женщины без СК-комплекса стали предпринимать попытки клонировать себя, используя свои зиготы, или оплодотворенные яйцеклетки. Одноклеточная зигота «всемогуща»: все ее ДНК отличаются активностью, и она способна привести к появлению человеческого существа. То же самое верно и в отношении двух клеток, образующихся при делении зиготы. Разделив их, можно получить пару внешне похожих близнецов. Два деления приведут к появлению четырех особей, а четыре — восьми. Шестнадцать уже не срабатывают — зигота теряет свое «всемогущество» после трех делений.

Эмбрионы с ДНК Кайла неодинаковы: чем больше генов Кайла, тем меньше шансов искусственного деления зиготы. Большинству рейликан везет — им удается произвести на свет близнецов-клонов. Однако в семье Эльтора не везло и с «близнецами». Даже если клетки и развивались в эмбрионы, получающиеся в конечном итоге клоны утрачивали эмпатические способности и бывали подвержены различным патологиям. Несколько попыток создать ронов-близнецов закончились в семье Эльтора трагедией. Эксперименты с ее членами были объявлены незаконными. Увы, это была запоздалая попытка со стороны Имперского комитета по этике защитить семью от сомнительных действий правительства.

Однако научные поиски не остались безрезультатными. Ученые научились «пробуждать к жизни» пассивные, «спящие» ДНК в клетках, утративших способность к половому делению. Сегодня — правда, чисто теоретически — они могут создать клона из любой клетки. Ученые извлекают ядро из оплодотворенной яйцеклетки и заменяют его «разбуженным» ядром. «Разбудить» ДНК — дело достаточно сложное, почти такое же, как найти подходящую яйцеклетку. Для создания клона Кайла необходима яйцеклетка женщины со способностями эмпата, поскольку в противном случае эксперимент не увенчается успехом. При помощи женщин-эмпатов из заново открытых колоний рейликане могут клонировать себя, однако положительных результатов в деле сохранения своей расы они пока добиваются не слишком часто.

У псионов Рона разбуженное ядро является попросту слишком чувствительным к воздействию окружающей среды. Все клоны погибают. После жарких дебатов с комиссиями по этике одна группа ученых попыталась клонировать тетку Эльтора, поместив ядро разбуженной ДНК в яйцеклетку ее матери. Попытка оказалась неудачной. Ученые тщательно воссоздали яйцеклетку, воспроизведя ее ДНК элемент за элементом. Погиб и этот клон. Возможно, когда-нибудь генетики все-таки успешно осуществят поставленную перед собой задачу, однако сих пор их преследовали неудачи.

Почему же так важно научиться производить новых и новых ронов? Ассамблея использует их в псиберсети, связывающей воедино Сколийскую Империю. Любой телепат с биомеханической сетью может войти в сеть, однако только телепа-ы-роны обладают силой, достаточной для того, чтобы приводить ее в действие. Без них псиберсеть попросту прекратила бы свое существование.

Даже если и будет найден способ клонирования ронов, это станет лишь частичным решением проблемы. Псиберпространство подчиняется законам квантовой механики, в том числе и Принципу Исключения Паули, только применительно к кванту мысли, а не света или вещества. Подобно тому как два любые фермиона никогда не могут иметь сходные квантовые числа, так и никакие два разума в звене, управляющем псиберсетью, не могут оказаться одинаковыми. Поэтому даже десять клонов одного человека не способны решить проблему. Даже близкородственные браки не в состоянии принести пользы после одного или двух поколений. Кроме того, при этом возникают проблемы этического свойства, поскольку чем больше инбридинг, тем больше сходства может возникнуть между потомством.

Библиотека предоставила мне ряд леденящих кровь фактов, которые Имперская Ассамблея никогда еще не делала достоянием гласности. Вопреки широко бытующему представлению Рон не произвел на свет псиона-рона. Генетик быстро понял, что, пока не найдет способ уничтожать вредоносные эффекты генов Кайла, ему ни за что не создать здоровых телепатов. Именно поэтому он и экспериментировал с терпимостью к боли. Ген, ответственный за распознавание болевых ощущений, также препятствует выделению энзима, который ограничивает рост ИТК и ПТК. Поэтому носители этого гена, как правило, имеют повышенное ПТК и более чувствительны к боли. Рон попытался, повысив толерантность к боли, отделить эти свойства сохранением повышенного развития ПТК. Во избежание каких-либо осложнений он выбрал объектами своего эксперимента лиц — носителей лишь тех генов Кайла, которые вызывали у него особый интерес. Эти люди не имели генов, необходимых для создания операторов Кайла, и поэтому не являлись эмпатами. Поскольку задействован был только один ген, были все основания рассчитывать на положительный результат. Группа Рона работала над проектом несколько долгих лет, причем на каждом этапе их работу контролировала комиссия по этике.

Поначалу проблемы не бросались в глаза. Человеческие особи, которых создавал Рон, выглядели немного странно. У них были красные глаза и блестящие черные волосы, но по сравнению с результатами генетических экспериментов в далеких колониях это не казалось чем-то необычным. Все получалось почти так, как и предполагалось. Все творения Рона отличались именно теми чертами, которых он и надеялся добиться, — повышенной толерантности к боли и увеличенное ПТК. Все омрачалось одним недостатком — ПТК клонов регистрировало лишь сигналы боли. В то же время мозг их получал приказ усиливать терпимость к боли, причем таким образом, что болевые сигналы перенаправлялись в центры сексуального наслаждения.

Это изменило всю межзвездную историю.

Когда Рон понял, что произошло, то осознал значение случившегося гораздо лучше, чем всезнающие и всеведающие члены комитетов, контролировавших его работу. Он честно сообщил этим всезнайкам-комитетчикам о том, что созданные им человеческие существа необходимо уничтожить. На фоне разгоревшихся бурных дебатов творения Рона — будущие аристо — убили своего создателя, похитили или уничтожили всю его научную документацию и зажили своей собственной жизнью.

Раса, равнодушная к страданиям других людей, может вызвать настоящий хаос во вселенной, населенной более мирным, способным к состраданию человечеством. Только после того как число аристо достигло нескольких тысяч, когда они стали «наступать друг другу на пятки», их экспансия постепенно пошла на убыль. Эти несколько тысяч вскоре создали свою собственную, брутальную империю.

Они также продолжили работу, начатую Роном, в надежде создать расу суперэмпатов. Зачем? Чем сильнее эмпат, тем сильнее и сигнал от испытывающего боль человека и соответственно тем мощнее наслаждение, которое получают аристо. Аристо клонируют эмпатов во имя достижения удовольствий, цинично называя их Источниками. Они ищут их с той же страстью, которая может сравниться разве что с потребностью в пище и сне.

В конце концов они добились заветной цели: им удалось создать двух телепатов-ронов, мужчину и женщину, которых можно было бы использовать в целях выведения ценного потомства. Юноша, с предельной ясностью осознавая свое будущее, лишил себя жизни. Достигнув взрослого возраста, женщина сбежала, убив собственных создателей — в отместку за смерть своего товарища по несчастью. Она также уничтожила все документы, которые имели отношение к работам, приведшим к ее рождению. В настоящее время она является единственным известным псионом Рона, успешно созданным в лабораторных условиях.

Эта женщина — бабушка Эльтора.

Джаг, мысленно позвала я.

Да, отозвался Джаг.

Родители Эльтора состоят в близком родстве. Ему посчастливилось родиться нормальным, без всяких патологий.

Джаг немного помолчал.

У него есть хромосомная патология. Лишняя Y—хромосома.

Ты хочешь сказать, что его хромосомный набор XYY?

Именно.

А разве у людей с лишней половой хромосомой не возникает никаких проблем? Я вспомнила о детях, которых мы с ним мечтали завести. Что-то вроде бесплодия?

Мужчины с дополнительной Y—хромосомой отнюдь не бесплодны. Кроме того, они не передают эту лишнюю Y—хромосому потомству.

И тем не менее?

Их рост часто превышает средний.

И только-то?

Джаг снова умолк.

Их интеллект ниже среднего уровня.

К Эльтору это не относится. Он же ученый в области ракетостроения или ракетный инженер.

Ты права. Большинство Кайл-операторов имеют интеллект выше среднего благодаря своим дополнительным нервным структурам.

Это все его отличия?

Джаг снова сделал паузу.

Значительное количество мужчин, содержащихся в тюрьмах, обычно относятся к генотипу с хромосомным набором XYY, особенно те, чей рост превышает шесть футов.

В моей памяти всплыла полузабытая сводка новостей, которую я когда-то услышала на моей далекой, родной Земле.

Потому что они более агрессивны. Более склонны к насилию?

Верно.

Эльтор совсем не такой.

Как только я произнесла эти слова, то поняла, что согрешила против истины. После того как Джаг ничего не ответил, я добавила:

Он не склонен к криминальному насилию.

Ты права, не склонен. Но тут дело не в одной только генетике. На развитие личности влияет ряд факторов: воспитание, сам тип личности, окружение.

Почему ты мне об этом говоришь?

В результате умозаключений, имеющих целью смоделировать твое будущее, прихожу к следующему выводу: ты будешь считать агрессивные наклонности неприемлемыми для себя.

Ты думаешь, что я буду протестовать?

Да.

Тогда твоя информация неверна.

Да, сведений о тебе, которыми я располагаю, недостаточно, согласился Джаг. Я увеличил их за счет поведенческих моделей, полученных из алгоритмов, приложимых к гамма-гуманоидным особям женского пола с близким тебе фенотипом.

Означает ли это, что ты основал свою догадку на моей внешности?

Совершенно верно.

С кем же ты меня сравнивал?

У тебя внешность рейликанки. Поэтому я экстраполировал модели поведения представительниц Рубиновой Династии. Однако модели, которыми я располагаю, становятся нестабильными. Наиболее стабильные же, напротив, совершенно не соответствуют истинному поведению рейликанских женщин. Такая женщина будет обязательно тяготеть к мужчинам с пониженной агрессивностью. Ты же, как мне кажется, стремишься к противоположному.

Я моргнула.

Никогда раньше ни о чем таком не задумывалась.

Учитывая твой небольшой рост и неагрессивный характер в сочетании с субкультурой, сформировавшей твое ближайшее окружение, твой критерий при выборе партнера вполне логичен.

Тогда тебе известно, что я никогда не брошу Эльтора.

Я введу сказанное сейчас тобой в мои поведенческие модели.

Мне показалось, что мой ответ вызвал у него глубокое удовлетворение. Интересно, как далеко может зайти Джаг в стремлении защитить своего пилота?

Глава 12 ЗВЕЗДНЫЙ СОЮЗ

Минь распахнула дверь, и моему взгляду открылась целая бездна звезд: рубинов, топазов, сапфиров и опалов. Я стояла рядом с ней у входа, ведущего на Палубу Обозрения. Непрозрачной была только стена, оставшаяся за моей спиной. Остальная часть комнаты была из армированного стекла и являла собой пузырь, выдававшийся наружу на «нижней» стороне колеса станции. В центре помещения возвышалась сделанная из хрусталя кафедра, отчетливо выделявшаяся на фоне звездного пейзажа. На ней стояла какая-то лакированная шкатулка, а также ваза с одной-единственной розой. Рядом с ними лежала открытая книга, настоящая книга из бумаги с кожаным переплетом, огромная по нашим временам редкость, настоящий антиквариат. Я попросила у Минь разрешения воспользоваться ею, потому что электронная голокнига явно не соответствовала предстоящей торжественной церемонии.

Помещение постепенно заполнялось людьми — они либо оставались стоять на месте, либо расхаживали из стороны в сторону. Среди присутствующих был и доктор Кабату, одетый в спортивный костюм с наплечными шевронами НАСА и Объединенных Миров. Стоунхедж, облаченный по такому случаю в парадный мундир, стоял возле кафедры. Грудь его украшали медали, а расшитая золотом форма сверкала и переливалась, словно присыпанная звездной пылью.

Я не сразу поняла, что сияние исходит не от звезд. Окружающая обстановка ошеломила меня, а Эльтор был настолько не похож на себя, что я лишь через несколько секунд поняла, что это он стоит рядом со Стоунхеджем. Золотистая голографическая ткань его костюма ярко сияла, от чего казалось, будто свет исходит откуда-то из ее глубины. Покрой был по-спартански простым — свитер с поперечными полосами, от чего его плечи казались еще шире, и брюки с лампасами более темного золотистого оттенка. Брюки заправлены в высокие, по колено, золотистые ботинки, начищенные до зеркального блеска. На поясе искривленный меч в золотых ножнах.

Когда Минь проводила меня в глубь помещения, Эльтор посмотрел в нашу сторону и пожал плечами. Как и у меня, вид у него был сконфуженный — события развивались с молниеносной быстротой, и мы едва поспевали за ними. Минь подвела меня к Эльтору, а сама заняла место за кафедрой.

Эльтор не отрывал от меня глаз, и Стоунхеджу пришлось легким толчком вывести его из состояния легкой задумчивости. Когда Минь откашлялась, мы оторвали друг от друга взгляд и повернулись в ее сторону. У нас с Минь ушло немало времени на поиск соответствующей церемонии. В конце концов нам удалось-таки откопать описание бракосочетания по католическому обряду трехсотпятидесятилетней давности. Меня удивило, что капеллан Минь может прочитать мессу, — в ту пору я еще не знала о хартии Межрелигиозного Совета Объединенных Миров, согласно которой всем желающим в отдаленных колониях, где затруднена возможность отправлять религиозные культы, предоставляются религиозные пастыри, или межзвездные капелланы.

Мы отправили текст церемонии Джагу на одобрение Эльтору. Джаг ответил согласием, но я подозреваю, что Эльтор его даже не видел. У меня было такое чувство, будто его разум спит, ведь Джаг продолжал работать над ним.

Мы с Эльтором заняли место перед кафедрой, пытаясь вникнуть в содержание ритуала, пока Минь что-то зачитывала вслух. Я в это время думала о доме, о тех людях, с которыми хотела бы разделить радость сегодняшнего дня, — о Мануэле и мой маме.

— Тина! — вывел меня из состояния задумчивости голос Минь.

Мне тут же стало ясно, что церемония приостановилась.

— Да?

Минь повернула голову к Стоунхеджу:

— Он не примет этого условия!

— Это незаконно! — отозвался тот, причем достаточно тихо, чтобы его не услышали присутствующие.

— Тина сама выбрала этот обряд, — произнес Эльтор. — Если Джаг принял такой текст, то это — ее выбор.

Стоунхедж хмуро посмотрел на него.

— Вы не прочитали текст собственной церемонии бракосочетания?

— Я не смог этого сделать, — ответил Эльтор. — Джаг только разбудил меня.

— Послушайте, Макс! Это был ее выбор! — сказала Минь. — Она настояла на этом!

— Но это незаконно! — возразил директор станции. — Мы и так нарушаем закон, выступая в роли ее опекунов. Я не могу дать санкцию на пожизненный срок брачного союза семнадцатилетней девушке.

— А разве у вас не становятся мужем и женой на всю оставшуюся жизнь? — наивно осведомилась я.

— Во всяком случае, не в вашем возрасте! — отрезал Стоунхедж. — Вы можете заключить брачный контракт лишь на десять лет. Это и так максимальный срок. Когда подойдет время его возобновления, вы уже достигнете должного, законного возраста, позволяющего вам решать, хотите ли вы провести остаток жизни вместе с этим человеком, вашим избранником.

— Думаю, мы должны пойти им навстречу, — вмешалась Минь. — Юридические определения никак не подходят к данной ситуации.

Я едва ли не кожей ощущала излучаемое Стоунхеджем отчаяние. Однако когда Минь вопрошающе посмотрела на директора, тот лишь снисходительно махнул рукой:

— Продолжайте! Вернее, заканчивайте!

Минь подсказала нам несколько строчек:

— В горе и в радости.

— В горе и в радости, — повторил Эльтор.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Пока смерть не разлучит нас.

После того как я повторила слова брачных обетов, Минь продолжила. Она прочитала вслух отрывок, в котором говорилось об обмене обручальными кольцами, каковых, впрочем, у нас не было. Тогда она открыла лакированную шкатулку и извлекла из нее золотое кольцо. У меня от удивления открылся рот. Минь тем временем протянула его Эльтору. Тот удивленно посмотрел на кольцо.

— Что мне нужно делать? Минь улыбнулась:

— Повторяйте за мной: «Этим кольцом я беру тебя в жены и вверяю себя тебе».

Лицо Эльтора утратило выражение, словно перейдя в компьютерный режим.

— Я не нахожу этой фразы. — Он вернулся в нормальное состояние. — Что означают слова: «вверяю себя тебе»?

— Неплохой вопрос, — пробормотал Стоунхедж. — По крайней мере жених не стал возражать.

Когда Минь смерила его острым взглядом, Эльтор вытянул вперед руку, как будто желал оградить себя от ее недовольства.

— Вверяю себя тебе, — пояснила она Эльтору, — означает ваше обещание стать ее мужем. Наденьте кольцо на безымянный палец руки вашей невесты!

Эльтор надел кольцо мне на палец.

— Этим кольцом я вверяю себя тебе.

Я поспешно прижала руку к губам, стараясь не засмеяться. Минь вручила мне второе кольцо, сделанное из мягкого желтого металла. Как оказалось, золота очень высокой пробы. Меня привели в смятение щедрые дары, которые преподнесли нам обитатели космической станции.

— Благодарю вас, — произнесла я. Эльтор также кивнул в знак благодарности.

Я аккуратно надела ему на палец кольцо. Он покрутил рукой, рассматривая его с разных сторон. Затем Минь отслужила мессу и прочла молитвы, адресованные новобрачным, то есть нам. Станция медленно оборачивалась вокруг своей оси, и вскоре перед нашими взглядами проплыла, подобно величавой богине древности, планета Афина. Мне показалось, что все это я вижу во сне, будто я плыву в безбрежном океане звездной пыли.

Минь приступила к последнему благословению, но Эльтору, видимо, показалось, что она закончила. Не успела капеллан договорить до конца фразу, как он уже обнял меня за талию и поцеловал. Я на какой-то миг замерла от испуга, не зная, что мне сейчас делать. И тогда я ответила на его поцелуй.

— Не обращайте на нас внимания, — произнес Стоунхедж.

Минь дружелюбно рассмеялась.

— Видимо, не стоит продолжать далее церемонию. Жених может поцеловать невесту.

Все дальнейшее я воспринимала как в тумане. Директор станции принялся знакомить нас с гостями: учеными, администраторами, колонистами, военными. Все это время звезды продолжали свой удивительный парад вокруг нашего прозрачного «пузырька», гипнотизируя меня своим величием. Сверкающая дымка, излучаемая голографической тканью мундира Эльтора, сливалась с золотистой дымкой, излучаемой моим усталым мозгом. Вскоре мне показалось, что я со всех сторон окружена золотистым туманом.

В конце концов нам на выручку пришел доктор Кабату, любезно проводив в пустое, тихое помещение со скамьей вдоль круглой стены и столиком-консолью посередине. Как только он вышел, мы вместе устало опустились на скамью.

— Наконец-то, — произнес Эльтор. — Никогда не знал, что нужно говорить в подобных случаях.

Я рассмеялась.

— Тебе и не нужно ничего говорить. Им всем просто хотелось посмотреть на тебя.

Голос Эльтора смягчился.

— Когда вы с Нэнси Минь вошли в дверь, у вас за спиной падал свет, и вокруг тебя возник ореол. — Он прикоснулся к атласной ткани моего платья. — Твое платье так удивительно сверкает! В нем ты похожа на ангела!

— Я то же подумала о тебе.

— Что я тоже похож на ангела? — рассмеялся он. — Меня по-всякому называли в моей жизни, но ангелом — ни разу.

— А я подумала, что ты похож на настоящего героя, — улыбнулась я.

— Вряд ли.

— А мне кажется, что да, похож!

— Вот поэтому-то они и заставляют нас надевать эти клоунские наряды! — Эльтор указал на свою форму. — Командование Имперских Космических Сил придумывает фасоны военной формы на основе компьютерных выкладок и рекомендаций психологов.

— Даже это? — Я прикоснулась к его боевому мечу.

— Вообще-то это мое личное оружие. Оно перешло ко мне по наследству. Это церемониальный меч Абаджа Такалика. Мой дед получил его в день своей свадьбы.

Я удивленно посмотрела на него.

— Как ты сказал? Абадж Такалик? Это же город народа майя! Он находился недалеко от границы с Гватемалой. Его развалинам уже более двух тысяч лет.

— Город? — У Эльтора от удивления приоткрылся рот. — Абадж, о котором я веду речь, — это братство, возникшее шесть тысяч лет назад для охраны Рубиновой Династии. Недавно они поклялись, не щадя своей жизни, защищать мою семью.

— Они телохранители? Эльтор утвердительно кивнул.

— Главная их задача — присутствие на торжественных церемониях. Телохранителями моих родителей являются Джагернауты. Однако защита Рубиновой Династии — священная обязанность Абаджа. — Секунду помолчав, Эльтор сухо добавил: — Впрочем, последние пять тысяч лет властью мы не обладали.

— Джаг рассказал мне о псиберсети, о том, как важна для нее твоя семья.

— Для того чтобы управлять ею, необходимы три Ключа. Моя мать самая старшая, она является связующим звеном с Ассамблеей. Мой дядя Келрик — военный Ключ. Он также командует Имперским флотом. — Эльтор на какое-то мгновение замолчал. — Третий Ключ, мой дед, умер пятьдесят лет назад. Его место должен был занять мой отец. Но купцы похитили Третий Замок.

— А как же можно похитить Замок? Эльтор улыбнулся.

— Видишь ли, замок — это контрольная база. Мой отец присоединялся бы там к энергетическому центру сети. Купцы не могут пользоваться им, потому что у них нет псионов Рона, но и нам его не отдают.

Тогда я еще не связывала то, что мне рассказывал Эльтор, с тем, что Минь сообщила мне чуть раньше об обмене пленными сразу после окончания последней войны, когда освободили отца Эльтора. Этот обмен состоялся до того, как имевшие к нему отношение официальные лица купцов узнали, что их военные держали в плену Ключ. Я часто задумывалась над тем, как бы они повели себя, если бы узнали, что у них в плену и Замок, и Ключ. Отказались бы они выпустить на свободу отца Эльтора, будь им известно, что юноша, на которого они его поменяли, — их будущий Император?

— Вам нужно создать еще один Замок! — сказала я.

— Как? Мои предки обнаружили эту технологию где-то в развалинах Рейликона. Мы поняли, как совершать межзвездные перелеты, но до сих пор не разгадали принципов действия их псибертехнологий.

— Не понимаю. Почему псиберсеть так важна для вас? Эльтор уперся локтями в колени и немного подался вперед.

— Она позволяет нам связываться друг с другом на огромных расстояниях практически мгновенно. Единственная альтернативная возможность связи — отправка межпланетных сообщений при помощи электромагнитных волн, путешествующих со скоростью света, или космического корабля, но тогда вступают в действие законы теории относительности. Имея же дело с этой самой относительностью, никогда нельзя быть до конца уверенным, когда же это самое сообщение достигнет места назначения. Хуже всего инверсия. Во время инверсии сигналы, которые ты посылаешь другим инверсирующим кораблям, могут прийти в любое время, даже еще до того, как ты отправил его, или не достигнуть другого конца вселенной. — Эльтор повернул ко мне руку, демонстрируя пси-разъем. — Псиберсеть позволяет делать это обходным путем. С той же скоростью, с какой я формулирую свою мысль, любой телепат в сети способен ее уловить. Скорость передачи информации играет жизненно важную роль в военном деле. Представь себе огромного неповоротливого воина и его маленького юркого противника. Как ты думаешь, у кого из них больше шансов на победу? Купцы, несомненно, разгромят нас, если им посчастливится нас схватить. Но они слишком неповоротливы. Вот поэтому-то нам и удается оставаться в живых.

— Давид и Голиаф, — произнесла я и пояснила: — Это такая легенда о юноше, победившем великана.

— Я бы многое отдал, чтобы победить их, — сокрушенно вздохнул Эльтор. — Теперь, когда у них есть Замок, единственное, что им нужно, — это Ключ. Нас, ронов, одиннадцать. Одиннадцать потенциальных Ключей. Четыре женщины и семеро мужчин. — У него неожиданно сделался вид проказливого мальчишки, которого поймали за руку в тот момент, когда он запустил ее в банку с вареньем. — Я — самый младший. Самый малозначительный.

— Малолетка, так сказать? — съехидничала я. — А может быть, тебе и жениться рановато?

Эльтор рассмеялся моей шутке, и в тот же самый момент раздался стук в дверь. В помещение заглянул доктор Кабату.

— Командир Селей, Макс просил меня узнать, не желаете ли вы, чтобы были сделаны кое-какие уточнения по тексту договора?

— Я сейчас же приду к вам, — ответил Эльтор. После того как Кабату удалился, я спросила:

— Собираешься поработать над договором? Эльтор отрицательно покачал головой.

— Переговоры между Союзным Конгрессом и Имперской Ассамблеей продлятся еще несколько месяцев. Мы с союзниками вот уже несколько десятилетий никак не можем найти общего языка и точек соприкосновения. Все четыре рона женского пола уже замужем, так что обе стороны с нетерпением ждут возможности устроить брак мужчины-рона и женщины из Союзных Миров, имеющей высокий рейтинг Кайла. — Эльтор виновато улыбнулся. — Поскольку у меня скромный статус — по сравнению со статусом моих дядюшек, — мои шансы так и останутся невелики. Меня никогда никто не воспринимал серьезно. Никто и не ожидал, что рон может жениться таким вот образом — без предварительных объявлений, незапланированно, необычно.

До меня понемногу стало доходить, почему он так настаивал на нашем скором, если не сказать поспешном браке. Если Минь действительно не ошиблась, мой рейтинг по пси-шкале составляет не менее пяти баллов. Из этого следует, что для соотечественников Эльтора я, даже несмотря на мое низкое социальное положение, представляю собой довольно большую ценность. Наши будущие дети обязательно станут Кайл-операторами, если даже не телепатами. Мои гены — совсем из другого генофонда, с другого края галактики. Наши с Эльтором аллели Кайла мало похожи, что сведет к минимуму неблагоприятные наследственные черты.

Сегодня, оглядываясь в прошлое, я понимаю, почему он настаивал на том, чтобы я больше ни за кого не выходила замуж: законы Империи разрешают полигамные браки. Шансы же самого Эльтора жениться на Кайл-женщине были весьма невысоки. В некотором смысле он перепрыгнул через несколько ступенек иерархической лестницы и сделал все для того, чтобы убрать соперников.

— Мне хотелось бы прямо сейчас удостовериться, соблюдены ли кое-какие положения договора, — произнес он. — У меня не слишком много земель, совсем мало денег и очень скромный чин. Но все равно это обязательно отойдет по наследству тебе в случае моей… — Эльтор сделал паузу. — В случае если со мной что-нибудь случится. — Лицо его приняло выражение безмерной усталости. — Мне необходимо поставить в известность мою семью. А пока я оставлю тебя под защитой Абаджей на Рейликоне. Тебя там будут надежно охранять.

— Нет! — воскликнула я. — Ты не можешь оставить меня одну!

Он обнял меня за талию.

— Я не хочу подвергать тебя опасности. Я попрошу Стоун-хеджа спрятать наш брачный контракт, чтобы забрать его чуть позже. — Понизив голос, Эльтор добавил: — Если меня убьют, его отправят и в Ассамблею, и в Союзный Конгресс.

— Нет, Эльтор! Не говори так! Никто тебя не убьет!

— Будем надеяться. — Выражение его лица смягчилось. — Особенно сейчас, когда у меня появилось то, о чем я раньше мог только мечтать!

Эльтор ушел, а я вернулась на Палубу Обозрения, чтобы полюбоваться звездами. Теперь здесь было тихо, и ничто не напоминало о только что состоявшейся свадебной церемонии. Осененная сиянием звезд, я стала молиться за Эльтора. Пусть с ним все будет хорошо, пусть смерть обойдет его стороной! Я обратилась с мольбой к божествам и испанским, и индейским, с которыми познакомилась еще в детстве: Отцу, Сыну и Святому Духу вашакам, держащим мир на своих плечах, моим предкам тотиль-меилетикам, богине Луны Иш-Чель и Деве Марии. К сожалению, мне нечем было подкрепить искренность моих чувств, разве что белыми свечами, что все еще горели в помещении. Я попросила духов простить мне мой скудный ритуал, взывая к ним, чтобы они отвели молнии от души Эльтора.

Гром и молния: именно таким и представлялся мне теперь Эльтор. Поэтому я помолилась и Яхвалю Баламилю, владыке Земли, хранящему в раковине улитки порох для запуска своих грохочущих ракет. Его сущность обитает в водяных ямах и пещерах, в том числе и неподалеку от Набенчаука, моего родного дома, в Озере Молний. Другую молитву я обратила к Анхелетику, просачивающемуся из пещер наружу в виде тумана, или приходящему в мир людей в виде молнии, а также Анхелу, богу грома и дождя. Чтобы не быть невежливой, я закончила мысленным обращением к Тору, древнегерманскому богу грома и войны. Это было уже явно не к месту, но мысль показалась мне неплохой.

После этого я покинула Палубу Обозрения и немного прогулялась по парку. Расположенные снаружи зеркала повернулись вокруг своей оси, отражая солнечный свет на другие части цветоложа, и эта часть станции перешла в ночную тень. Через окна струился звездный свет, такой же яркий, как сияние драгоценных камней, и такой же резкий, как их грани.

Глава 13 ПОХИЩЕНИЕ БЕЛОГО КРУЖЕВА

Кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидела золотистый туман. Постепенно представшая перед моим взглядом картина приобрела четкие очертания. Это был Эльтор.

За его спиной сияли украшавшие стены голографические картины — красные и золотые пейзажи какой-то пустыни. Когда я ложилась спать, они светились слабо и тускло. Снова закрыв глаза, я сонным голосом спросила:

— Ты закончил дела со Стоунхеджем?

— Конечно. В нашем с тобой распоряжении целых шесть часов, прежде чем мы снова отправимся в путь, — сказал Эльтор и лег рядом со мной.

— М-м-м, хорошо, — откликнулась я и придвинулась к нему ближе.

Эльтор потянул завязку у меня на шее.

— Думаю, что справлюсь с этим без всякой инструкции по эксплуатации!

Я рассмеялась, вся еще теплая и полусонная. Сил открыть глаза у меня не было. Ощущая Эльтора рядом с собой, я продолжала дремать. Сначала его щека коснулась моего плеча, затем губы сомкнулись вокруг соска. Я попыталась проснуться, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд. Мне казалось, будто голова моя набита ватой. Поэтому я отпустила мои мысли в беспечное плавание. Как хорошо, что ни о чем не надо думать!

Через несколько секунд Эльтор запустил мне под платье руку и принялся стягивать трусики. Все еще пребывая в полусонном состоянии, я смутно понимала, что он пытается пробудить какие-то чувства у новоиспеченной невесты, вернее сказать — молодой жены.

В конечном итоге Эльтор разразился смехом.

— Просыпайся, Тина! Это же наша брачная ночь!

Я сделала попытку открыть глаза.

— Ты снова переключил режим?

— Я?!

— К тебе вернулся акцент.

— А я-то думал, что Джаг все исправил! — Эльтор поцеловал меня. — Значит, еще не все.

— Может быть… Ой!

В ту же секунду сон как рукой сняло.

Эльтор тотчас приподнялся, опираясь на локоть.

— Что случилось?

— Ты попал мне в живот своим мечом! — Наконец глаза мои открылись по-настоящему. Я тотчас увидела, что Эльтор еще одет. — Ты даже ботинки не снял!

Эльтор усмехнулся и, сев на кровать, принялся стягивать через голову свитер. Он бросил его на пол, после чего отцепил меч и положил на одежду. Затем лег рядом и принялся целовать меня. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Но… все-таки что-то было не так. Чего-то не хватало.

И тут до меня дошло! Золотистая дымка, вызванная моей усталостью, куда-то исчезла. Испарилась. Нет, блеск парадной формы ничуть не померк, но, кроме этого, больше ничего не было. Световая феерия моего сознания погасла.

Я прервала поцелуй.

— Эльтор, ты слышишь какой-то странный стук, там, снаружи?

Он тут же поднял голову и с тревогой посмотрел на меня.

— Что?!

— Стук. Снаружи.

— Нет, я не слышу никакого…

Договорить он не успел — мы оба услышали этот самый шум. Кто-то открыл дверь нашего дома.

Эльтор мгновенно вскочил с постели и потянулся за мечом. В гостиной раздались чьи-то шаги, грубые и бесцеремонные. Я поспешно встала и принялась натягивать на себя платье. Эльтор подтолкнул меня к задней стене.

— Стой за моей спиной!

В нашу комнату вела одна-единственная дверь. Вытаскивая из ножен меч, Эльтор шагнул прямо к ней. Шаги приближались с каждой секундой…

…Чья-то рука, обвившись вокруг меня, прижала к моему телу ружье. Оно было огромным, больше обычной штурмовой винтовки, и сделано из отполированного, как зеркало, металла. Приклад давил мне в живот, а ствол уперся в подбородок. За спиной я почувствовала присутствие чего-то похожего на человека, только огромного и твердого, как металл.

— Эльтор! — шепотом позвала я.

Он мгновенно обернулся. Стоило мне увидеть выражение его лица, как я поняла, что на этот раз удача явно изменила ему.

Дверь распахнулась, открыв взгляду четырех гигантов ростом более двух метров. Что-то вроде роботов, очень похожих на людей, но более массивных и мощных как скала. В зеркале брони отражались голографические картины, висевшие на стенах комнаты. На головах незваных пришельцев были рифленые шлемы, а там, где полагалось быть носу, находился небольшой экран. На каждом из гигантов — пояс с блоком питания и ботинки, от которых отходили шестидюймовые нити. Трое из них держали в руках точно такие же винтовки, какая в данный момент была прижата к моему телу.

Они привели с собой и Стоунхеджа. Его лицо было покрыто жуткими кровоподтеками. Кровоподтеки виднелись и сквозь прорехи в порванной одежде. Правый рукав мундира оторван напрочь, к внутренней стороне локтя прижата повязка.

Теперь мне известно, что эти зеркальные гиганты были облаченными в броню наемниками, но в те драматические минуты я представления не имела о том, кто это. Единственное, что я испытывала, — это неописуемый ужас. Они очень похожи на роботов, отчего их называют боевыми андроидами или бороидами. В отличие от Джагернаутов они не отличались ни быстротой, ни ловкостью, зато были сильными и непробиваемыми. Настоящие ходячие крепости.

Эльтор стоял в самом центре комнаты, сжимая в руке церемониальный меч из мягкого золота. Разве мог он противостоять бронированным монстрам, против которых были бы бессильны и пятьдесят закаленных, боевых мечей? Эльтор посмотрел на бороидов, затем на меня, после чего снова обратил взгляд на железных чудовищ. И бросил меч на пол.

— Командир Селей! — раздался голос бороида у противоположной стены.

Голос этот прозвучал как будто из-под земли, словно был отфильтрован, с тем чтобы невозможно было опознать его хозяина.

— Не смейте трогать ее! — произнес Эльтор.

— Нас не интересует ваша жена, — отозвался бороид. — Не делайте опрометчивых поступков, и она останется целой и невредимой!

— Что вам нужно? — спросил Эльтор.

— Повернитесь! Руки за спину!

Эльтор подчинился, бороид же открыл дверцу в броне и извлек поблескивавший разноцветными огоньками шнур. Робот даже не стал подходить к Эльтору, а просто выпустил шнур из рук. Тот упал на пол, и в следующее мгновение, подобно змее, проворно вскарабкался Эльтору по ногам, к сложенным вместе рукам, стремительно принял форму петли и крепко связал запястья. Могло показаться, будто шнур этот — живое существо. На самом же деле автоматическая петля ничуть не живее, допустим, каменной скалы. Принцип ее действия основан на использовании нанороботов с клейкими молекулами, которые либо скользят, либо приклеиваются к любой поверхности, в зависимости от ее качеств.

Теперь руки Эльтора были крепко связаны за спиной. Бороид подошел ближе и стволом гигантской винтовки подтолкнул пленника вперед. Робот позади меня убрал оружие и, встав рядом со мной, взял за руку. Двигался он бесшумно, без топота, хотя и не совсем так, как остальные.

Он повел меня вперед, вслед за остальными наемниками, охранявшими Эльтора и Стоунхеджа. Тот бороид, что говорил с Эльтором, скорее всего был у них старшим. Не останавливаясь, он на ходу прикоснулся к какой-то панели на бронированном туловище, и его башмаки перестали топать. Я поняла, что они специально громко топали, выманивая Эльтора к входной двери, а сами тем временем проникли сквозь заднюю стену — скорее всего при помощи купленных на черном рынке нанороботов, растворяющих металл.

Снаружи по-прежнему стояла ночь. Искусственное солнце сейчас освещало другую половину станции. Мы молча шли через залитый звездным светом парк. Ничто не нарушало ночной тишины. Мы прошли мимо распростертых на земле тел мужчины и женщины. Затем увидели спавшую под деревом собаку, а чуть дальше — дохлую мышь. Когда мы добрались до «спицы» космической станции, старший бороид принялся нажимать на кнопки лифта. Безрезультатно. Он попытался вызвать лифт еще раз, и снова ничего. Повернувшись к Стоунхеджу, он сказал:

— Какой код?

Стоунхедж упрямо молчал. Лицо его приняло каменное выражение.

Бороид с размаху ударил его по лицу, и директор отлетел, стукнувшись спиной о другого железного монстра.

— Какой код? Отвечай!

— Идите к черту! — ответил Стоунхедж.

Старший сделал знак своему товарищу. Бронированный монстр приблизился к директору станции, и тот весь напрягся. Однако бороид лишь пощупал «заплату» у него на руке — пальцы наемника словно были затянуты в зеркальную кожу, — после чего выпрямился.

— Попробуй еще раз!

Старший снова приказал директору:

— Отвечай! Какой код? Говори!

Стоунхедж заговорил — с видимой неохотой, как будто превозмогая себя:

— Треугольник, квадрат, четверка, круг, круг, красный, четверка, тройка, восьмерка, зеленый.

Старший набрал код, и двери, ведущие в «спицу», отворились. Мы вдевятером втиснулись в кабину лифта, двери захлопнулись, и кабина начала двигаться к «втулке» космической станции.

Впоследствии нам стало известно, что в тот момент, когда Эльтор связался с «Эпсилани», со станции ушло сообщение, посланное дремлющим вирусом, проникшим в ее сеть. Он пробудился лишь после того, как поступило сообщение Эльтора. Выполнив свою неблаговидную миссию, вирус самоликвидировался. Однако ему не удалось замести все следы своего существования — ни на «Эпсилани», ни где-либо еще. Он успел заразить все сети — и сколийские, и Союзных Миров, и даже те, которые принадлежали купцам.

Мы двигались к центру станции, и вес наш стремительно уменьшался. Вскоре мы оказались в состоянии невесомости, и в этот момент открылись двери, ведущие в кольцевой коридор. Мы вплыли в дезинфекционную камеру, а затем оказались и в самой «втулке». По пути нам попались тела потерявших сознание колонистов. Я чувствовала, что Джаг где-то рядом, вернее, я ощутила его отсутствие. Он был тих, подобно спящему животному. И мне стало понятно, отчего голова моя совсем как ватная. Бороиды заперли Джаг, и тем самым нарушили мою с ним мысленную связь, что не могло не сказаться и на моих мыслительных способностях. Мы оказались в дезинфекционной камере. На голографическом экране виднелось изображение шаттла. Он двигался со стороны большого корабля, который стоял на приколе возле космической станции, по направлению к стыковочному узлу Джага.

У входа в отсек поджидали два бороида, причем они стояли, а не парили в воздухе. Наши конвоиры тоже шагнули на палубу, удерживаясь на ее поверхности намагниченными подошвами массивных башмаков. Те, что конвоировали Эльтора, пока тот парил в пространстве, держали его за руки, напоминая гигантские статуи. Мой стражник тоже прочно стоял на полу, ухватив меня за руку. Я плавала рядом с ним, придерживая подол платья.

Старший бороид внимательно рассматривал голокарту.

— Когда корабль загрузится полностью?

— Потребуется еще несколько минут, — ответил один из наемников.

Голос его прозвучал непривычно — не по-человечески равнодушно и безжизненно, однако мне показалось, будто я уловила какой-то акцент. Тогда я еще не могла узнать сколийский говор, но от меня не скрылось, что Эльтор при этом весь напрягся.

Затем старший бороид обратил внимание на меня.

— Какие у тебя связи?

— Что? — не поняла я.

— Оставьте ее в покое! — бросил ему Эльтор.

Старший повернул голову в его сторону.

— Почему мы не нашли ваш брачный договор?

— Значит, Стоунхедж потерял его, — ответил Эльтор. — Но это лишь дополнительный договор. Приложение.

— Дополнительный? Приложение? Что это значит?

Бороид-сколиец поспешил объяснить:

— Это иносказание. Он хочет сказать, что она — его наложница.

Старший перевел взгляд на меня.

— Ага, теперь мне все понятно. — С этими словами главный наемник стволом винтовки оттянул мне декольте, частично обнажив грудь. — Да-да, теперь мне понятны его соображения.

Эльтор яростно рванулся из «дружеских объятий» стражников.

— Не смейте прикасаться к ней!

Но тут в разговор вмешался еще один бороид. Даже несмотря на пропущенный через фильтр голос, в его манере чувствовалась привычка повелевать. Кстати, фильтр не уничтожил и сколийский акцент.

— Уберите его! — указал он на Стоунхеджа.

Старший послушно кивнул и сделал знак другому бороиду. Тот вытащил из бронированного костюма шприц и выпустил заряд. Директор станции весь напрягся. Его лицо приняло озабоченное выражение, как будто он лихорадочно размышлял о том, умрет ли он, или же смерть все-таки обойдет его стороной. В следующую секунду тело его обмякло, и Стоунхедж безвольно осел на пол. К счастью, он лишь потерял сознание — я едва сдержала вздох облегчения.

Старший повернул голову к бороиду-сколийцу, пожелавшему избавиться от Стоунхеджа.

— В чем же дело?

— Селей лжет, — ответил сколиец. — Он мог бы иметь столько женщин, сколько пожелает. Но он никогда не брал себе наложниц.

— Потребность в женщине может возникнуть у каждого, — возразил старший.

Сколиец издал какой-то странный звук, должно быть, он рассмеялся.

— И у него тоже, будьте уверены! Когда мы с ним вместе поступали в военную академию, он не прошел психологические тесты. Оказалось, он слишком много времени предавался эротическим фантазиям, что могло отвлечь его от учебы. Правда, экзаменационная комиссия отнеслась к этому довольно снисходительно.

— Тогда почему у вас возникли сомнения по поводу этой девицы?

— Она ему не пара. В любовницы он обычно выбирает женщин, равных ему по статусу. Не наложниц. Не забывайте, он происходит из культуры, в которой царил строгий матриархат.

— Так ведь это было пять тысяч лет назад, — осторожно возразил старший.

— Да, но кое-какие пережитки остались.

Главный бороид повернулся ко мне:

— Эта перепуганная девочка никак ему не ровня. Эльтор внимательно смотрел на бороида-сколийца. Даже не владея эмпатическими способностями, я без труда могла прочитать его мысли: Кто он такой, это человек, если ему известно то, что неизвестно самому Эльтору?

— Сэр! — обратился к сколийцу один из бороидов. — Перевалочная капсула находится рядом с Джагом. Мы можем стартовать в любую минуту.

— Оставьте мою жену здесь! — решительно произнес Эльтор. — Забирайте меня одного. У вас есть то, за чем вы пришли сюда.

— Ты хочешь, чтобы мы отпустили ее? — поинтересовался старший.

— Зачем она вам? Кроме того, она не сможет опознать никого из вас.

— А она мне нравится! — заявил старший бороид. — Тебе же она больше не понадобится.

Эльтор сжал кулаки.

— Только посмейте что-нибудь с ней сделать, и вы пожалеете!

Старший обошел его вокруг. Его огромные башмаки при этом издавали шипение.

— В твоем положении бессмысленно угрожать нам!

— За те деньги, которые вы получите за мое похищение, вы купите себе любую женщину, какую только пожелаете, — произнес Эльтор. — Зачем вам эта?

— Наверняка у тебя были основания взять ее в жены, принц ронов!

— А вы посмотрите на нее, и тогда поймете почему!

— Я вам не верю. — Старший обратился к бороиду, державшему меня за руку: — Уведите ее!

Покинув «Эпсилани», мы вошли в инверсию. С нами никто не разговаривал и никто не отвечал на наши вопросы. Когда мы с Эльтором попытались заговорить друг с другом, нам было велено молчать. Бороиды и между собой обменялись всего парой-тройкой слов. Казалось, они хотели побыстрее закончить работу.

Кабина была забита до отказа. Девять бороидов взяли на себя обязанности корабельного экипажа. Не снимая шлемов, они заняли пилотские места. Их тела предохраняли экзоскеле-ты, более громоздкие, чем тот, что был на Джаге. Эльтор сидел через один ряд впереди от меня, привязанный к креслу целой сетью веревок. Связывать меня всю наемники не стали, привязав к креслу только ноги и руки.

Джаг! мысленно позвала я. Проснись!

Ответа не последовало.

Эльтор! Ты слышишь меня?

И вновь никакого ответа. Моя голова была снова плотно набита ватой.

Полет продолжался в молчании и страхе. Эльтор дважды пытался повернуться ко мне, но оба раза пилот приказывал ему сидеть смирно. Спустя какое-то время ожил снабженный забралом шлем на моем кресле. Засветились огоньки, и по его внутренней поверхности поползли нескончаемые строчки иероглифов. Затем, меняя форму и цвет, начали появляться странные узоры. Картины сопровождались непривычными звуками, то резкими, то размытыми, словно эхо. Лицо мне стал обволакивать какой-то туман. Он заполнял мне ноздри, и вскоре я ощутила, что погружаюсь в сон.

Лишь раз я встрепенулась, почти пробудившись от наведенного сна, и вновь передо мной поплыли непонятные значки, запахи и звуки. У меня изо рта тянулась трубка, время от времени наполнявшаяся какой-то жидкостью. Я послушно глотала, не зная, какой она окажется на вкус — кислой или сладкой.

Я окончательно пробудилась, когда мы снова впали в состояние инверсии, и с чувством великого облегчения отметила для себя, что шлем куда-то делся. Бороиды приглушенными голосами о чем-то переговаривались с кораблем. Язык был мне незнаком. Связь между командой и судном была либо визуальной, либо словесной. Похоже, никто не связывался с кораблем так, как контактировали между собой Эльтор и Джаг.

Мы резко набрали скорость, затем на какое-то мгновение наступила невесомость, и снова ускорение. Как только перегрузки ослабли, раздался звонок, за которым последовало несколько толчков.

Бороиды зашевелились, готовясь покинуть корабль. Один из них развязал меня и помог выбраться из кресла. При этом броня его шипела совсем как насос, из которого выходит воздух. Эльтор стоял перед входом в кабину со связанными за спиной руками, по обеим сторонам от него застыли конвоиры. Он молча посмотрел на меня. Его лицо было искажено страданием. Мы спустились на унылую черную равнину — она тянулась во всех направлениях, покуда хватал глаз, теряясь в какой-то зловещей металлической дымке. Вдали виднелись какие-то приземистые здания квадратной формы, черные, как застывшая лава. На высоте сотен футов над равниной, изогнувшись под причудливыми углами, застыли многочисленные краны. С их стрел свешивались гигантские цепи, такие же неподвижные, как и все вокруг. Мы находились внутри какого-то сооружения циклопических размеров, от чего его потолок представлялся мне небом. Высоко над моей головой бесшумно смыкались половинки гигантского купола. В медленно уменьшавшемся просвете между ними виднелась узкая полоска черного неба, но затем не стало и ее.

Пониженная гравитация придавала ходьбе по равнине плавность и легкость, присущую лишь сновидению. Здание, к которому мы приблизились, напоминало гигантский, вытянутый в длину черный пенал. Массивная глыба-плита в одной из стен откатилась в сторону, открыв взгляду мембрану, в которой появилось мерцающее отверстие. Когда мы входили внутрь, у меня возникло ощущение, будто моей кожи коснулась тончайшая пленка мыльного пузыря.

Стены помещения, в котором мы оказались, скорее всего были облицованы черным мрамором с красными прожилками. Столы, скамьи, стены, пол и потолок, короче говоря, все вокруг было высечено из огромного каменного монолита. Бороиды усадили Эльтора на сиденье, высеченное в одной из стен. Один из них задал ему вопрос на каком-то незнакомом мне языке. Старший бороид слушал стоя, широко расставив ноги и скрестив на груди руки. В его броне отражался черно-красный мрамор, от чего он сам напоминал полированный обелиск.

Отвечать Эльтор отказался. Тогда старший сделал знак охранявшему меня стражнику. Тот подтащил меня к начальнику, который, в свою очередь, подтолкнул меня к одному из конвоиров Эльтора.

— Полагаю, что вы не станете упорствовать и начнете сотрудничать с нами, — обратился к Эльтору старший бороид.

Эльтор посмотрел на меня. Его лицо было искажено страданием.

— Да, я буду сотрудничать, — ответил он.

Допрос продолжился. Эльтор отвечал на все том же непонятном мне языке. Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. Его словам старший бороид, судя по всему, не верил. Некоторое время спустя он сделал знак бороиду-врачу, «отключившему» Стоунхеджа. «Доктор» шагнул вперед, открыл дверцу в своей броне и извлек из нее металлическую ленту. Эльтор напрягся, а оба охранника крепко схватили его за руки. Однако «доктор» не стал делать ему никаких уколов, а лишь прижал ленту к его шее. По ней мгновенно заскользили буквы, чаще английские, чем сколийские иероглифы. В воздухе повисли голографические изображения человеческого торса. Одно из них являло собой сложную сеть с разрывами в области левого плеча.

Стоявший у нас за спиной бороид неожиданно заговорил:

— Сэр, мы получили сигнал! Они уже состыковались и сейчас осуществляют высадку.

Старший тотчас повернулся к нему:

— Отправляйтесь им навстречу! Немедленно!

— Слушаюсь!

Я посмотрела на шагавшего к выходу бороида. Что это за сигнал они получили?

Тем временем «доктор» перешел на английский:

— Его биомеханическая сеть серьезно повреждена.

Действуя с максимальной осторожностью, он отодрал от плеча Эльтора лоскут искусственной кожи, открыв взгляду уже успевшую затянуться рану. Затем снял повязку с талии Эльтора, и я увидела розетку транскома. «Доктор» нажал на окружавшую ее кожу, и прибор вывалился ему прямо в затянутую металлической перчаткой руку.

У меня за спиной заскрежетала невидимая дверь. Это вернулся отправленный навстречу прибывшим бороид. Разумеется, не один, а с незнакомыми мне мужчиной и женщиной. Женщина, вне всякого сомнения, была телохранителем. Об этом недвусмысленно свидетельствовал ее рост — не менее семи футов, накачанная стройная фигура, винтовка на плече и блестящий, как зеркало, карабин в руках. Мужчина был более шести футов ростом. Его отличали серебристые волосы и стройная фигура. Когда он подошел ближе, я поняла, что это не простой человек, а какая-то важная персона.

— Ну что, Эльтор, — произнес он. — Вот мы и встретились.

Глава 14 РАГНАРЁК

— Рагнар?

Лицо Эльтора засветилось надеждой, но она тотчас сменилась настороженностью. Я узнала это имя. Адмирал Рагнар Бладмарк. Наставник Эльтора. Его второй отец.

Рагнар внимательно посмотрел на него.

— Боюсь, у нас возникла серьезная проблема.

Лицо Эльтора снова приняло бесстрастное выражение, превратившись в непроницаемую маску.

— Какая проблема?

— По идее, тебя нет в живых.

Хотя внешне Эльтор никак не проявил своих чувств, даже мои ослабленные эмпатические способности не помешали мне заметить его реакцию. Он столкнулся с коварным предательством, которое сотрясло все основы его жизни. Однако ограничился короткой фразой:

— Но я жив.

— Вижу, — так же коротко отозвался Рагнар и повернулся к старшему наемнику. — Я получил предложение и нахожу его приемлемым. Мы передали вашему кораблю координаты для рандеву.

— Мне по-прежнему это не нравится, — произнес старший.

— Мы попытались все сделать так, как предлагали вы. — Бладмарк указал на Эльтора. — Он все еще жив, а переговоры между Сколией и Союзными Мирами продолжаются. И вот вам результат.

— Так дело заключается именно в этом? — спросил Эльтор. — В восстановлении дипломатических отношений с Союзными Мирами?

Бладмарк смерил его долгим взглядом.

— Мне действительно очень жаль, Эльтор. Я по-своему восхищаюсь тобой.

Мне показалось, что эти слова немного удивили Эльтора.

— Тогда почему? Почему ты пошел на предательство?

— Среди нас есть такие, — ответил Бладмарк, — кто находит неприемлемым тот факт, что наше существование в роли полноценного, монолитного общества — наши жизни и наши свободы — зависит от прихотей давно утратившего стабильность семейства, которое агонизирует у нас на глазах. — Бладмарк сделал паузу. — Некоторые из нас считают, что существуют некие альтернативные варианты.

Я заметила, как Эльтор напрягся.

— Какие альтернативные варианты?

Адмирал завел руки за спину и прошелся рядом с Эльтором.

— Четыреста пятьдесят лет. — Он резко повернулся кругом. — Это очень долгий срок для того, чтобы продолжать войну.

— Если мы не одолеем купцов, они завоюют нас, — ответил Эльтор.

— Может быть.

— Тогда ты должен понимать, почему нам необходим союз с Союзными Мирами.

— Мы пытались добиться заключения этого союза, — говорил Бладмарк, продолжая расхаживать перед Эльтором. — Наследство твоей дорогой матери двум нашим правительствам. Распавшийся брак и небезупречный военно-политический союз. — Адмирал устремил взгляд на стену комнаты. — Твоя красавица мать. — Затем он снова повернулся к Эльтору. — А когда мы нуждались в них? Они предали нас. Они взяли в заложники самое ценное — твою семью! — Бладмарк поднял вверх руку и показал крошечное расстояние между средним и большим пальцами. — Вот на таком расстоянии. На таком близком расстоянии мы оказались от войны с так называемыми союзниками! Едва закончив воевать с купцами.

— Если, по твоим словам, моя семья представляет ценность, какой смысл убивать меня?

— А разве я сказал, что собираюсь убивать тебя? В конце концов ценные вещи стоят огромных денег. Однако сейчас нам необходимо решить более важный вопрос. Твой загадочный брачный договор. — Бладмарк приветственно помахал мне рукой. — Заключенный с этим очаровательным ребенком, который, насколько я понимаю, родом с далекой Земли.

Эльтор снова напрягся.

— Это дополнительный договор.

Бладмарк насмешливо фыркнул.

— Эльтор Селей, который редко удостаивает своим царственным вниманием роскошных женщин, безрассудно бросающихся ему в постель?! Ведь тебя всегда интересовали лишь равные по положению женщины! С трудом верится, чтобы ты снизошел до обычной наложницы!

Эльтор равнодушно пожал плечами:

— Это ваши проблемы! Хотите — верьте, хотите — нет!

— Почему мы нигде не можем найти этот договор?

— Не знаю! Может быть, Стоунхедж куда-нибудь его засунул!

— Что же, может, мне воспользоваться специальными средствами? — спросил Бладмарк.

— Не поможет. Мне нечего сказать тебе!

— Сэр! — вмешался в разговор «доктор». — Его биомеханическая сеть способна выделять вещества, противодействующие «сыворотке правды». Даже если этих веществ нет, сеть может заглушить сыворотку специальными нейротрансмиттерами, и тогда окажется, что он либо забыл, что знал, либо неправильно запомнил.

— Только не читайте мне лекцию по биомеханическим сетям. Я сам лично разработал тот самый прототип, который командир Селей несет в своем теле, — ответил ему Бладмарк намеренно спокойным тоном.

Даже искаженный фильтром голос «доктора» прозвучал покорно и подобострастно.

— Да, сэр.

Бладмарк повернулся к старшему бороиду:

— Что вы выяснили о ней?

— Ничего, — ответил старший. — Она не может быть уроженкой Земли. В архивах нет описаний женщины с такой внешностью, отпечатком сетчатки глаза, голосом, отпечатками пальцев и рентгенограммой мозга.

— Тогда откуда же она?

— Думаю, что откуда-то из пограничных миров, где не сохранилось никаких архивов.

— А какой у нее рейтинг по пси-шкале Кайла? — поинтересовался Бладмарк.

— Ничего особенного, — последовал ответ. — По пути сюда мы просканировали ее. Вряд ли перед нами эмпат. По пси-шкале она едва ли наберет пару баллов.

Я вряд ли эмпат?! Мне показалось, будто по лицу Эльтора промелькнуло недоумение.

— Ты уверен? — спросил Бладмарк. — Бортовые сканеры космического корабля не рассчитаны на проведение пси-анализов.

— Возможно, бортовая аппаратура и не столь совершенна, как стационарная, однако, обладай эта особа хотя бы мало-мальски выдающимися способностями, мы бы наверняка это заметили.

Бладмарк одобрительно кивнул, затем снова обернулся к старшему бороиду:

— Ваше мнение?

— Сначала я подумал, что Селей лжет, говоря о каком-то дополнительном договоре, — ответил тот. — Однако сделанные нами анализы дают основания полагать, что он говорил правду.

Адмирал повернул к другому бороиду:

— Что вы скажете?

— Я того же мнения. — Судя по всему, это тот самый сколиец, которому было известно об учебе Эльтора. — Не похоже, что она способна на что-то выдающееся.

Бладмарк приблизился ко мне.

— Вы сохраняли все это время удивительное самообладание.

— Я хочу остаться с Эльтором, — ответила я.

Голос адмирала смягчился.

— Вы уверены, что действительно этого хотите? Что не пожалеете о своем решении?

— Почему? — спросил Эльтор.

Адмирал не ответил, и Эльтор вспылил:

— Почему, черт побери? Отвечай мне, Рагнар!

Адмирал медленно повернулся к нему. Лицо его наливалось гневом.

— Долгие десятилетия я служил твоей семье! Кланялся вам! Показывал, что знаю свое место. И это несмотря на то что во всех отношениях — в моральном, физическом, интеллектуальном, эмоциональном — я всегда был выше вас! Нет, Эльтор, я больше никогда не буду «служить» вам!

— Так, значит, ты воспринимал все как унижение?! — удивленно посмотрел на него Эльтор. — Господи, да ведь я в детстве всегда смотрел на тебя снизу вверх, всегда восхищался тобой!

Выражение лица Бладмарка смягчилось.

— Мне действительно жаль, Эльтор, что все это произошло именно с тобой. Ты гораздо человечнее всех известных мне ронов.

— Не поверю, чтобы ты мог фальшивить, имитировать дружбу! — воскликнул Эльтор. — Мы же телепаты. Мы бы об этом знали!

— Но ведь я-то не телепат!

— Не телепат?

— Именно.

Эльтор моргнул.

— Это имеет для тебя значение?

— Для меня? — переспросил Бладмарк и издал короткий смешок. — Для меня — нет. Только для тебя. Для твоей семьи. — В его голосе послышалась горечь. — Вы считаете себя намного выше других. Хотя на самом деле все наоборот.

Эльтор недоверчиво посмотрел на него.

— Это неправда.

— Неправда?

— Конечно. Ты так не думал, иначе бы мы давно об этом узнали!

— Полагаю, что у твоего отца возникли кое-какие подозрения. Не до конца ясные, но я почувствовал, что его симпатии ко мне несколько поубавились. Тебе надо было больше слушать его, Эльтор, вместо того чтобы огрызаться на каждое сказанное им слово.

— Не верю, что ты кривил душой. Я бы уже давно догадался!

Бладмарк пожал плечами.

— Знал бы ты, на какие уловки способен гений в области биомеханики. В деле маскировки мне нет равных, — усмехнулся Бладмарк и снисходительно посмотрел на Эльтора. — Но вообще-то я горжусь тобой. Из всех систем, которые я когда-либо конструировал, ты — самый совершенный образец. Не может быть никаких сомнений, что биомеханика и биоинженерия требуют огромных расходов и усилий. На эксперименты уходят долгие годы. Всегда остается вероятность ошибок. Ход работ приходится засекречивать. За результат иногда приходится платить, даже человеческими жизнями. Однако все эти усилия в конечном итоге не напрасны. За день до того, как тебе исполнилось восемь — когда ты сделал свой первый шаг, — я понял, что моя работа увенчалась успехом. Мои слезы восторга были столь же искренними, как и слезы радости, которые твои родители попытались скрыть от посторонних глаз.

— Не надо, — тихо произнес Эльтор.

— Ответь мне, ты когда-нибудь задумывался о той цене, которую Сколийская Империя заплатила за твое восстановление? — Бладмарк придвинулся к нему ближе. — В масштабах человеческих жизней? В масштабах, допустим, планеты Дальний Берег? Ты же знаешь, я именно оттуда родом. Это суровый мир. Половина населения голодает. А населяет планету три миллиарда человек. — Голос адмирала сделался жестким. — Тех денег, что на твоей планете стоит чашка сока, на Дальнем Береге хватило бы, чтобы несколько дней подряд кормить целую семью! А денег, потраченных на то, чтобы сделать из тебя полноценное человеческое существо, — на них можно было весь год кормить население целой планеты! Эльтор смерил его долгим взглядом.

— Ты считаешь, что моя семья обязана кормить весь Дальний Берег?

— Разумеется, твоя семья не должна отвечать за поставки продовольствия голодающим планетам. Но мне приходится с глубоким сожалением констатировать, что Ассамблея сочла судьбу одного ребенка с самыми серьезными физическими дефектами более важной, чем судьбы миллионов!

В разговор вмешался старший наемник:

— Что вы имеете в виду под словами «самые серьезные дефекты»? Мы ведь обязались доставить здорового Джагернаута.

— Куда доставить? — поинтересовался Эльтор.

Бладмарк повернулся к старшему:

— Он совершенно здоров, уверяю вас.

— Если имеются проблемы, то лучше обсудить их прямо сейчас, — угрюмо произнес старший наемник.

— Эльтор находится в идеальной физической форме — в той степени, в какой человеческая наука способна создать человека, — пояснил Бладмарк.

— Человеческая наука? — переспросил старший наемник. — Что это означает, черт побери?!

— Рагнар, прекрати! — воскликнул Эльтор.

Бладмарк посмотрел на него взглядом архитектора, любующегося плодом собственного творчества. Затем снова повернулся к старшему бороиду:

— Он родился с этим лицом. Такое вот милое дитя. С его превосходным роновским мозгом. Кстати, это было единственное, чем он располагал. — Бладмарк издал звук, должный означать отвращение. — Двум любым другим людям, состоящим в таком близком родстве, как его родители, и имеющим такую склонность к генетическим дефектам, ни за что не позволили бы дать жизнь новому человеческому существу. Однако для ронов никаких запретов не существует. Для них, желающих увеличить число себе подобных, любая попытка морально оправданна.

— Что же в нем было такого необычного? — поинтересовался старший наемник.

— Хватит!

Эльтор встал. Его руки были все так же связаны за спиной. Стражники грубо усадили его на место.

— Он родился без ног, — ответил Бладмарк. — Левая рука и обе кисти деформированы. Нижняя часть правой руки отсутствовала. Одна почка, да и та с дефектами. Одно неполное легкое. Порок сердца. Нездоровая печень. Отсутствовали отделы скелета. Не было селезенки. Неполная пищеварительная система. Хотя желудок все-таки был. Его можно было увидеть, стоило вам посмотреть на ребенка. С правой стороны тела почти ничего не было. — Бладмарк состроил гримасу. — Это было омерзительно.

— О Боже! — Старший наемник указал на Эльтора. — А теперь он выглядит вот так?

Бладмарк кивнул.

— Мы преждевременно извлекли его из материнской утробы. У него было больше шансов выжить в искусственном окружении, где можно было поработать над ним. Мы изучили его гены с тем, чтобы понять, каким бы он мог стать, не имей он этих дефектов. А после этого буквально вылепили из него настоящего человека. На это ушло целых десять лет. Затем потребовалось еще десять, чтобы убедиться, что вся биомеханическая начинка развивается одновременно с ростом его естественного тела.

Эльтор молчал, не сводя с адмирала глаз. Вид у него был такой, будто его ударили под дых.

— Что-то мне это не нравится, — произнес старший наемник.

— Командир Селей здоров, сэр, — вмешался в разговор «доктор». — Что верно, то верно, биомеханических органов у него больше, чем у кого-либо другого. С детьми так поступают крайне редко, исключительно в тех случаях, когда это последний шанс сохранить им жизнь. Однако сети есть у всех Джагернаутов, поэтому считается, что мы поставим биомеханику. — «Врач» подошел к Эльтору и ткнул пальцем в плечо, словно тот был ценным экспонатом. — Меня беспокоят повреждения его сети. — Он указал на розетку транскома. — Это тоже придется заменить новой деталью, но уже без тактических возможностей. Иначе розетка выйдет из строя. — «Врач» склонился перед адмиралом в поклоне. — Все это может вызвать нехороший резонанс.

Бладмарк понимающе кивнул.

— Мы выступим с предложением возобновить переговоры, чтобы никто не подумал, будто мы хотим их перехитрить, выбить себе более выгодные условия! — произнес он, обращаясь к старшему наемнику.

— Кого перехитрить, черт побери?! — воскликнул Эльтор. Посмотрев на него, я поняла, что он знает кого. Я же не имела ни малейшего представления. Однако в одном сомнений не было: Бладмарк не желал отвечать на этот вопрос. Помедлив, он все-таки повернулся к бывшему воспитаннику:

— Мы хотим продать тебя Криксу Икуару.

Поначалу Эльтор никак не отреагировал на его слова — просто смерил адмирала долгим взглядом. Затем медленно сел.

— Кто такой Крикс Икуар? — не утерпела я.

Эльтор перевел взгляд на меня.

— Эйюбианский министр торговли.

— А кто такие эйюбиане? — задала я следующий вопрос.

— Это те, кого мы называем купцами, — ответил Бладмарк.

— И вы собираетесь отдать им Эльтора?

— Мы его не просто отдаем, — вмешался в разговор один из конвоиров. — Это будет сделка. Мы возьмем за него цену, которая превышает годичный валовой продукт всех Союзных Миров!

В следующий миг Эльтора наконец прорвало:

— О Боже, Рагнар, почему?

Бладмарк сел рядом с ним и заговорил еще более спокойным тоном. Он как будто решил открыть бывшему воспитаннику всю глубину своего предательства. Моментально ненужным оказался весь тот пафос, которым он пытался маскировать свое предательство.

— Одна мнимая экстремистская группа из Союзных Миров взяла на себя ответственность за твое похищение. После того как состоится сделка, эйюбиане выступят с официальным заявлением о том, что они купили тебя, сообщив также о подробностях состоявшейся сделки. Союзники, конечно же, осудят их действия. Последует поток извинений и разоблачений. Однако урон уже будет нанесен.

Эльтор удивленно посмотрел на адмирала.

— Но ведь это разрушит последние надежды на заключение союзного договора между моим народом и Союзными Мирами?

— Да. Конечно.

— Рагнар, тем самым ты развяжешь новую войну!

— Ничего подобного! Я лишь собираюсь положить конец войне старой!

— Как же так? Ведь в руках купцов уже находится Третий Замок. Меня же они могут использовать в качестве Ключа! Когда у них будет и то, и другое, мы утратим всякое преимущество над ними!

— Преимущество? — Бладмарк презрительно фыркнул. — Мы прожили четыреста пятьдесят лет в атмосфере нескончаемой вражды. Всякий раз, когда она достигает критической массы и выливается в полномасштабную войну, теряются миллиарды человеческих жизней!

— Так что же, по-твоему, будет лучше, если купцы победят нас?!

— В настоящее время оговариваются благоприятные условия, — со вздохом произнес адмирал. — На твоей семье лежит огромная вина, Эльтор. Я по собственному опыту знаю, что такое вверить оборону Империи крошечной кучке людей. Будь твоя семья воплощением человеческого совершенства, она бы уничтожила тебя. Нужно ли нам продолжать эту затяжную кровопролитную войну? Будет лучше, если мы откажемся от будущих потерь. Я уже давно научился играть отступление.

— Неужели ты веришь в то, что говоришь? — воскликнул Эльтор. — Вот уже пять столетий мы обслуживаем Сеть. С каждым годом она делается все сильнее, а вовсе не ослабевает. А с помощью Союзных Миров мы сможем восстановить и Третий Замок!

— Да, Сеть растет, — согласился Бладмарк. — Однако «больше» и «сильнее» не одно и то же. Хорошо управлять Сетью даже при помощи трех Ключей — почти невозможно. Теперь же, когда остались только твоя мать и твой дядя, поддерживать ее им не по силам. Как долго все это может продолжаться? В один прекрасный день псиберсеть просто рухнет — пусть не сегодня и не завтра, но это произойдет, и причем очень скоро! Я заметила, что связанные за спиной руки Эльтора сжались в кулаки.

— Ты же хочешь оказаться на стороне победителей! — Бладмарк ничего не ответил, и Эльтор добавил: — Ты дурак. Купцам не нужны никакие условия. Они хотят властвовать над Империей и Союзными Мирами. Безраздельно и всегда.

— «Властвовать» — понятие относительное. Большинству подданных купцов живется вполне неплохо. — Адмирал встал. — А когда Империя станет частью Конкордата, немногие избранные обретут еще более почетный статус. Они будут обладать свободой выбора из самых благоприятных вариантов выбора.

Теперь мне понятно, на что рассчитывал Бладмарк: мать Эльтора и была тем самым максимально удачным выбором из самых благоприятных вариантов выбора. Вряд ли Эльтор тогда понимал это — ведь дело касалось в первую очередь его самого. Зато он прекрасно видел подоплеку всего остального.

— Насколько я понимаю, ты имеешь в виду свободу обладать властью над другими людьми, — холодно произнес он. Адмирал в очередной раз ничего не ответил, и Эльтор продолжил: — А тебе никогда не приходило в голову, что наши граждане не желают выбора, который ты хочешь им навязать?

— Выбор уже сделан, — заговорил наконец Бладмарк. Тон его был более сдержанным. — Если угодно, я объясню — мы планировали, что на пути к Земле твой Джаг взорвется. Ответственность за теракт мы возложили бы на тех, кто предположительно организовал твое похищение. У нас были сомнения, что это окажется столь же эффективно, что и вариант с Криксом Икуаром, который мы также прорабатывали. Кстати, уничтожать тебя было для нас, мягко говоря, и не слишком выгодно. — Бладмарк на какое-то время замолчал. — Но имелось и преимущество — в этом случае ты бы не попал живьем в лапы к купцам.

— Как я понимаю, ты пытаешься меня немного взбодрить? — саркастически осведомился Эльтор.

Бладмарк вздохнул.

— Послушай, Эльтор, я бы предпочел, чтобы на твоем месте оказался кто-то другой из твоей семьи. Просто по сравнению с другими ронами тебя охраняют хуже всех.

Эльтор отвернулся. Бладмарк какое-то время смотрел на него, затем подошел к старшему наемнику.

— Свяжитесь с людьми Икуара! Сообщите ему о проблемах, которые возникли у командира Селей, и о том, что возобновляются переговоры по условиям сделки. Повреждения, которые получил Селей, относительно незначительны. Соглашайтесь лишь на малосущественные уступки по условиям соглашения.

— А что, если они не пойдут ни на какие уступки? — спросил старший наемник.

— Пойдут, — уверенно ответил адмирал. — Он им нужен. Но будьте осторожны. Нельзя допустить, чтобы они затаили против нас злобу.

— Понял вас, сэр!

— И вот еще что — избавьтесь от девчонки! Ей теперь слишком многое известно.

— Нет! — воскликнул Эльтор и вскочил с места. — Клянусь вам, она не предпримет попытки к бегству!

— Свяжитесь с моим кораблем, когда обговорите все условия, — приказал адмирал старшему наемнику.

— Слушаюсь, сэр!

С этими словами Бладмарк направился к воздушному шлюзу, где его ожидали телохранители. Я не спускала с него глаз. Мне было муторно. Последние же слова адмирала совершенно сбили меня с толку.

— Рагнар! — крикнул ему в спину Эльтор — на сей раз самообладание оставило его. — О Господи, пощади ее!

Бладмарк остановился у входа в воздушный шлюз и, не оборачиваясь к бывшему воспитаннику, бросил старшему наемнику:

— Пусть девчонка останется с ним до нашего возвращения!

С этими словами он шагнул в шлюз.

Я закрыла глаза, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце. К моему локтю прикоснулась закованная в броню рука. Я открыла глаза, и наемник легонько подтолкнул меня к выходу. Каменная глыба плавно отодвинулась вперед, открыв взгляду коридор с каменными стенами.

Нас провели по лабиринту туннелей, вырубленных в толще мрамора. Наше путешествие закончилось в совершенно пустой комнате, напоминавшей внутренность отполированной шкатулки, в которой не было ни единого шва. После того как бороиды вернулись в коридор, старший наемник встал у входа. В зеркальной поверхности его брони отражались черные мраморные стены с красными прожилками. Он произнес что-то на своем родном языке, и на сетке, опутывавшей запястья Эльтора, засветились огоньки. Снова превратившись в шнур, путы упали с рук Эльтора. Пробежав по полу прямо к старшему наемнику, веревка вернулась в открытую ее хозяином дверку бронекостюма.

— У вас есть несколько часов свободного времени, — произнес старший наемник. — Вы можете провести их со своей женой.

Он сделал шаг назад, и стена закрылась.

Эльтор немного постоял, потирая онемевшие запястья и разглядывая совершенно гладкую стену. Затем нежно меня обнял.

— О Господи, Тина! Прости меня. Извини, что я втянул тебя в эту историю!

Обхватив Эльтора за талию, я спрятала лицо у него на груди. Стоило ему склонить ко мне голову, как мне почудилось, будто он стучится ко мне в сознание.

Тина?

Громче! мысленно попросила я. Я тебя почти не слышу!

Нас здесь наверняка подслушивают.

Его мысль на секунду куда-то пропала.

…не должны узнать… только Стоунхеджу известно… договор… твой рейтинг по шкале Кайла? Я не понимаю…

Это все Джаг.

Я попыталась эту выкрикнуть мысль.

Он что-то сделал со мной.

Эльтор приподнял мою голову, и я увидела его лицо. Нет, я по-прежнему ничего не понимала. Он поцеловал меня, и мы еще крепче прижались друг к другу.

…и йо те амо, 'Акуштина.

И я тебя люблю, прошептала я.

Те амо. Я люблю тебя.

И пока смерть не разлучит нас…

Глава 15 ЦИЛИНДР

Наша темница абсолютно соответствовала своему названию: полый куб без каких-либо признаков дверей. По крайней мере мы не нашли в ней ничего похожего на выход. Поэтому мы сели обнявшись на пол, прислонившись спиной к одной из стен. В конце концов нам надоело разглядывать голую стену напротив, и я сказала:

— Мне жаль Бладмарка.

— Мне тоже, — отозвался Эльтор.

— Что он там такое говорил? Якобы он что-то переделал в тебе?

— Это правда. Он даже еще не все рассказал.

— Но в это невозможно поверить. Ты такой красивый. Эльтор ответил не сразу.

— В детстве я никогда не забывал о том, насколько уродливо мое тело. — Он снова помолчал. — Тебе это неприятно?

Я посмотрела на него.

— Нет.

Эльтор прикоснулся к моей щеке.

— Я по-прежнему носитель этих генов. И если женщина с теми же аллелями родит от меня ребенка, он будет таким же, как я. Или еще безобразнее. У меня неповрежденным оставался хотя бы мозг.

— Тогда пусть от тебя родит ребенка женщина с другими аллелями!

— Например, ты! — произнес он дрогнувшим голосом.

Я опустила голову ему на грудь.

— Я не хочу умирать!

— О Господи, Тина, я бы все отдал, чтобы уберечь тебя от страданий!

— Но я не хочу, чтобы ты умер.

— Я тоже.

Какое-то время мы сидели молча, устремив взгляд в пространство. Подняв глаза, я заметила, что по его щекам текут слезы.

— Эльтор! — сказала я и прикоснулась к его лицу.

— Я любил его, как собственного отца! — произнес он сдавленным голосом.

— Успокойся.

Я пыталась утешить его, но все напрасно. Видимо, мои молитвы не достигли ушей тех, кому они предназначались. Нет, Эльтор не должен умереть. Скорее умру я. То, что они собираются с ним сделать, во сто крат хуже смерти.

— Ты веришь в Бога? — спросила я.

— Да, — ответил он и погладил меня по голове. — И даже не в одного. Хотя тот, которого мы почитаем Верховным Творцом всего сущего, вообще-то не бог. Это — существо женского пола.

— Тогда почему ты употребляешь выражение «ради Бога»?

— Так звучит в переводе на английский сколийское выражение. Буквально оно означает «ради любого из верховных духов, которые могут меня заметить». Духи не имеют признаков пола.

— Ты можешь помолиться своей богине? Эльтор прижался щекой к моей голове.

— Я пытался. Но она не слышит меня. А может, ее просто не существует. Может быть, Иша Челия — всего лишь миф погибающего народа.

— Как ты сказал — Иш Чель?

— Нет. Иша Челия.

— У народа майя Иш Чель — это богиня Луны.

— На Рейликоне нет никакой Луны. За исключением той, о которой упоминалось в старинных легендах, придуманных, видимо, нашими далекими предками, когда-то обитавшими на Земле. Иша Челия — богиня плодородия. Огня. Ночи. Богиня жизни.

Жизни. Неудивительно, что она не услышала его молитвы.

Какое-то время спустя мы оба задремали, находясь не то в полусне, не то полубодрствуя. Затем я услышала чьи-то голоса. Открыв глаза, увидела, что комната заполнена сверкающей сталью боевых доспехов. У входа стоял адмирал Бладмарк.

Мы с Эльтором поднялись на ноги. Адмирал заговорил:

— Мы только что связывались с людьми Икуара. Эльтор в ту же секунду напрягся.

— И что?

Бладмарк указал в мою сторону:

— Икуар хочет забрать и ее.

— Нет! — Эльтор крепко прижал меня к себе. — Она даже не является эмпатом. Твои люди проверяли ее.

— Мы отправили ему ваши голографические изображения, — пожал плечами Бладмарк. — Он требует себе вас двоих в качестве компенсации за то, что мы отправляем ему поврежденное оборудование.

— Рагнар, только не ее! Пощади! Сопровождаемый бороидами Бладмарк подошел ближе.

— Но так она по крайней мере останется в живых. Ты даже сможешь видеться с нею. — Адмирал повернулся к стоящему рядом наемнику: — Свяжи его!

Им, конечно же, не следовало так беспечно заходить в помещение, когда руки у Эльтора были свободны, надеясь на то, что они сломили его волю. Эльтор ударил оказавшегося ближе всех к нему бороида. Движение его было столь молниеносным, что отразилось в бронированном одеянии наемника золотистым пятном. Он схватил сверкавшую, как зеркало, руку и заломил ему за спину, от чего наемник отлетел на двух других своих товарищей. Столкнувшись, все разом полетели на пол. В следующее мгновение от полированных каменных стен темницы отразился грохот доспехов.

Затем Эльтор бросился на Бладмарка.

Далее события разворачивались с калейдоскопической быстротой. В некотором роде это было сражение двух живых машин. В условиях пониженной гравитации противники сразу же отлетели к стене. Бладмарку удалось вывернуться и лишить Эльтора равновесия. Однако тот воспользовался этим толчком, чтобы сбить Рагнара с ног. Не выпуская друг друга из объятий, противники врезались в одного из наемников. Тот моментально среагировал, но Эльтор оказался проворнее. Крепко вцепившись за Бладмарка, он отскочил в сторону, и наемник не сумел схватить его. Эльтор и адмирал продолжали борьбу, скользя по гладкому полу.

Бороиды что-то закричали сквозь звуковые фильтры. Трое прицелились в Эльтора из каких-то цилиндров с массивными рукоятками. Однако стрелять не стали. Эльтор и Бладмарк тем временем по-прежнему не выпускали друг друга из отнюдь не дружеских объятий. Ударившись о стену, они тут же отлетали в сторону. Почему-то мне они напомнили блики лунного света на поверхности моря — тьма и серебро — в нескончаемом мерном движении. Один раз они пролетели настолько близко от меня, что я ощутила жар их реакторов. Наконец оба потеряли равновесие, и Эльтор рухнул на Бладмарка, прижимая его к полу. Его руки потянулись к горлу адмирала, готовые удушить.

Выстрел прозвучал неожиданно, словно хлопок сжатого воздуха. Заряд поразил Эльтора в грудь, отбросив его назад, прочь от Бладмарка. Четверо наемников живо схватили Эльтора и, подтащив к стене, крепко прижали к ней его руки и ноги. Сыпля проклятиями, Эльтор пытался вырваться на свободу, однако одолеть четыре живые крепости даже ему было не под силу.

Потирая горло, Бладмарк поднялся на ноги.

— Есть еще какие-нибудь повреждения?

Доктор извлек шприц и приблизился к Эльтору. Один из наемников прижал голову пленника к стене, открыв доктору доступ к его горлу.

— Не отключайте его! — приказал Бладмарк.

— Это сделает его более покладистым, — повернулся к нему доктор.

— Люди Икуара хотят, чтобы ему лишь слегка замедлили реакции, — произнес Бладмарк. — Вряд ли Икуару понравится, если его бесценный приз нуждается в полной отключке, ведь тогда какой от него толк? Лучше воспользоваться нейролептиками-супрессантами. Это замедлит его рефлексы без какого-либо снижения эмпатических способностей. Если в его систему ввести седативные вещества, это может помешать лечению.

— Понимаю, — ответил доктор и убрал шприц. Пока второй наемник продолжал крепко держать Эльтора, он прижал к его шее уже знакомую мне ленту, и в воздухе начали вращаться голографические изображения. — В области предплечья у него разорвано еще несколько оптических волокон. Но повреждение не слишком значительное. Заживет само.

— Отлично, — произнес Бладмарк. — А на этот раз свяжите-ка его понадежнее!

Связав Эльтору руки, наемники повели нас обратно через все помещение. Эльтора охраняли четверо бороидов — по одному спереди и сзади и по одному по бокам. Те из них, что находились слева и справа, придерживали его за локти. Меня сопровождал один, весь путь хранивший молчание. Время от времени его броня издавала характерное шипение, словно из велосипедного насоса выходил воздух. Мне стало интересно — а какой он без этих громоздких доспехов? Как выглядит? Это мужчина или женщина? Есть ли у него семья или друзья? Впрочем, гадать было бесполезно.

Выйдя из здания, мы зашагали по гладкой как стекло равнине. В условиях пониженной гравитации наши шаги напоминали ходьбу в том ее виде, в каком человек воспринимает ее во сне. Вскоре изменилось освещение, сделавшись более приглушенным, как звездный свет. Высоко над головой медленно раскрывался купол, открывая взгляду черное небо, усыпанное мириадами звезд. Своей яркостью они напоминали драгоценные камни, на Земле таких я ни разу не видела. Они походили на голографические изображения, которые показывал мне Джаг, такие они и есть в условиях, близких к абсолютному вакууму.

— Стойте! — вырвалось у меня. Сердце от страха колотилось в груди. — Нам необходимо вернуться обратно. В помещение. У нас почти не остается воздуха. Нам будет нечем дышать!

Мой конвоир схватил меня за руку и потянул за собой, побуждая двигаться быстрее и не отставать от остальных. Шагавший впереди меня Эльтор попытался оглянуться, чтобы понять, что происходит, но тут же споткнулся, получив тычки в спину от своих конвоиров. Бладмарк приостановился и зашагал рядом со мной.

— Воздуха здесь достаточно, — обронил он.

— А там?! — Я указала на отверстие в куполе.

— Видите переливы света?

Прищурившись, я разглядела уже знакомую радужную пленку, напоминавшую мыльный пузырь.

— А что это?

— Мембрана, — пояснил адмирал. — Она удерживает воздух, точнее — сохраняет герметичность помещения.

Позднее я узнала, что молекулярный шлюз представляет собой двухслойную липидную пленку, начиненную нанороботами. Каждый такой наноробот — это молекула энзима плюс микрочип. Под воздействием электрического потенциала энзимы меняют форму, придавая мембране требуемую проницаемость. Например, один из режимов делает ее непроницаемой для воздуха, газов и особенно для водяного пара. Когда мы проходили через мембрану, наши тела на какой-то миг сделались частью интерфейса. Структура мембраны, имеющая в основе поперечные молекулярные связи, и пико-чипы запомнили ее первичную форму и, как только мы через нее прошли, быстро ее восстановили.

Неожиданно Бладмарк заговорил:

— Если это вам действительно небезразлично, готов признаться: я рад тому, что вы отправитесь вместе с Эльтором. Если Икуар позволит вам видеться, это значительно облегчит Эльтору жизнь.

Я стиснула от гнева кулаки.

— Не понимаю, как вы можете жить в ладу с самим собой!

— В жизни иногда наступают такие времена, когда во избежание большего зла приходится проявлять жестокость.

— А кто дал вам право принимать подобные решения? В голосе адмирала прозвенел металл.

— А кто имеет право втягивать целые планеты в нескончаемые войны?

— Неужели вы не понимаете, что вы для него значили? — Я задала этот вопрос, желая посильнее уколоть адмирала. — Вы обошлись бы так с собственным сыном?

— Мой сын мертв, — заговорил адмирал неожиданно потухшим голосом, видимо, погружаясь в воспоминания. — Ему было десять лет. Примерно в этом же возрасте Эльтор начал жить нормальной жизнью. Оперативная группа агентов эйюбианских спецслужб высадилась неподалеку от города, где он жил вместе с моей старшей женой. Вражеский десант не собирался задерживаться там долго. Но их обнаружили. В парке. Где играл мой сын. Он попал под перекрестный огонь. В него угодили пули наших стрелков. Случайность. Трагическая случайность.

— И сейчас вы хотите принести Эльтора в жертву купцам в качестве мести за это злодеяние? — негромко спросила я.

— Мой сын не имеет никакого отношения к судьбе Эльтора! — отрезал Бладмарк.

Шагавшие впереди нас бороиды уже приблизились к кораблю. Мы догнали их, когда они уже ввели Эльтора внутрь.

— О результатах узнаете из сводок новостей, — сказал Бладмарку старший наемник.

— Отлично! — произнес адмирал.

— Вы не полетите вместе с нами? — спросила я.

— Конечно же, нет, — ответил он. — Когда состоится обмен, я буду на заседании Ассамблеи. Затем приму приглашение родителей Эльтора отобедать с ними. — Он на секунду замолчал. — Представляю себе, как мы вместе с ними услышим репортаж о трагическом происшествии. Я постараюсь приложить все усилия для того, чтобы утешить убитых горем родителей.

— Ну и ублюдок же вы, адмирал! — прошипела я сквозь зубы.

— Думайте обо мне все что угодно, но я делаю то, что, по моему мнению, полезно для моего народа!

Один из наемников подтолкнул меня к входу в корабль. Оглянувшись, я увидела Бладмарка. Он стоял на поле в обществе одного лишь телохранителя. Руки сцеплены за спиной, волосы поблескивают серебром на фоне черного ночного ландшафта.

Наемники снова привязали нас к креслам и надели на головы шлемы с забралом. Не знаю, что делал с Эльтором его шлем. Может, усыпил его при помощи биомеханических супрессантов. А вот в моем возник какой-то туман, и я погрузилась в крепкий здоровый сон.

Проснулась я, когда что-то ткнулось мне в губы. Открыв глаза, я увидела наемника — он пытался засунуть мне в рот какую-то трубочку. Конвоир приподнял мне забрало и повис в пространстве прямо передо мной. Оказалось, что это женщина.

— Пей! — сказала она. — Ну давай! Это всего лишь вода.

Я последовала ее совету, ощутив во рту прохладную, освежающую жидкость. Кто-то задал вопрос на незнакомом мне языке. Женщина-бороид ответила:

— Не думаю, чтобы дегидрация была критической. Иначе сработала бы сигнализация.

Утолив жажду, я открыла рот, и трубочка с легким щелчком вернулась на свое прежнее место. Моя надзирательница все еще плавала в воздухе, наблюдая за моим состоянием. А может, ей просто было больше нечем заняться? Однако скорее всего моей конвоирше надлежало внимательно следить за тем, чтобы груз, то есть я, был доставлен к месту назначения в целости и сохранности. Может, ей не хотелось доставить меня в обезвоженном виде. Вариант, так сказать, сухой заморозки. Тина быстрорастворимая! Смех, да и только. Я попыталась рассмеяться, но из моего горла вырвалось что-то вроде рыдания.

— Что случилось? — раздался чей-то незнакомый голос.

— Да откуда я знаю, черт побери! — отозвалась моя надзирательница. — Ни на одном из мониторов ничего не видно.

— Она плачет, вот что это такое! — произнес чей-то голос. — Я иногда просто ненавижу нашу работу!

Женщина-наемник, парившая в воздухе прямо передо мной, фыркнула:

— Ты перестанешь ненавидеть ее, когда придет день получения денег! В один прекрасный день мы станем самыми богатыми людьми на этом свете! Черт возьми, мы станем даже богаче этих гребаных членов планетарного правительства!

Среди других наемников пронесся шепот согласия.

— Приступаем к повторной инверсии! Приготовиться к переходу! — раздался голос пилота.

Наемники принялись устраиваться в креслах. У меня на теле тоже сомкнулся экзоскелет, а перед глазами возникло голографическое изображение. Звезды то и дело совершали прыжки, стремясь слиться в одной точке, а их цвет сдвигался в голубую часть спектра. Под дисплеем поплыли строчки иероглифов. Я поняла, что сколийские языки имеют три измерения, причем одно из них содержит основную информацию, а два других дополняют смысл всевозможными тонкостями и лингвистическими нюансами.

Мы плавно вышли из инверсии. Звезды приобрели обычные желто-оранжевые цвета, а в углу голокарты появилась крошечная черточка. Она увеличилась в размерах, пока не превратилась во вращающуюся станцию, которая, как я впоследствии узнала, в просторечии называлась «Цилиндр». Вместо втулки из полого центра станции, расширяясь по обоим концам вместительными ангарами, высовывалась неподвижная труба. Каждый ангар окружало массивное кольцо двигателей. Цилиндр с каждой секундой увеличивался в размерах, и вскоре его изображение заполнило весь экран. Поверхность сверкала мозаикой разноцветных огней: зеленых, золотистых, серебристых, голубых и фиолетовых. Вскоре картинка уже не вмещала в себя всю станцию. Пошел крупный план, и стали различимы сооружения на поверхности станции — подъемные краны, башни, шпили. При еще большем увеличении моему взгляду предстал только ближайший к нам конец трубы. Сплошное мерцание огней превратилось в отдельные пятна.

Мобилизовав мысленные усилия, я поняла, что огоньки — это космические корабли. Гигантские корабли, состоящие из множества отсеков, ощетинившиеся башенками и антеннами. До меня постепенно стало доходить циклопическое величие станции — она в тысячи раз была больше «Эпсилани». Находившийся перед нами модуль стал медленно раскрываться подобно огромному цветку с заостренными лепестками. Когда мы проплыли под ними, я поняла, что этот ангар способен разместить в своем исполинском чреве сотню кораблей, подобных нашему.

По линии связи зазвучали незнакомые голоса; говорили уже на другом языке — резком и непонятном. Информация, поступившая на голографическую карту, поступала из точки за пределами Цилиндра. Нам хорошо был виден наш корабль, уже внутри ангара. Мне вспомнилась росянка — растение, способное заглатывать мелких насекомых. Откуда-то со стороны внутренней поверхности ангара протянулась гигантская механическая рука. В вытянутом состоянии ее длина превышала длину корабля, на котором мы прибыли. Рука растопырила скелетообразные пальцы, и у нашего корабля открылось входное отверстие грузового отсека. В условиях абсолютного вакуума, где не было никаких звуков, это напоминало кадры старинного немого кино. Механическая клешня гигантского робота все так же беззвучно проникла внутрь грузового отсека и извлекла из него Джага. Затем в стене ангара беззвучно отошла в сторону исполинская дверь, и в следующий миг рука вместе со своей добычей скрылась внутри. Дверь плавно встала на свое прежнее место. На гладкой поверхности ангара не осталось никаких следов.

Эльтор что-то произнес каким-то совершенно потерянным голосом, как будто только что пробудился от глубокого сна. Пилот ответил ему, видимо, что-то о том, что Джаг экспроприирован.

Наш корабль состыковался со станцией, проникнув в желоб в узкой части ангара. Как только мы оказались внутри и голокарта погасла, по корпусу нашего корабля пробежала дрожь, словно в него вцепилось нечто гигантское и пыталось удержать. Когда вибрация прекратилась, чей-то голос произнес:

— Все в порядке!

Женщина-бороид справа от меня выбралась из своего кресла и встала. Намагниченные башмаки позволяли ей надежно держаться на ногах даже в условиях пониженной гравитации. Она отвязала меня от кресла и помогла подняться, крепко держа за руку, чтобы я не отлетела в сторону. Конечности за время полета онемели, и теперь кровообращение постепенно возвращалось, вызывая ощущение покалывания, словно в кожу впились сотни невидимых иголок. В паре метров от меня несколько бороидов держали Эльтора, в то время как еще один связывал ему за спиной руки. Эльтор не сводил с меня глаз. Лицо его было искажено гримасой боли и усталости. И хотя голова у меня была по-прежнему как ватная, я уловила, как от него исходит страх.

Мы покинули корабль и оказались в просторном помещении. Пройдя дезинфекцию, мы вплыли в огромный отсек с покачивающимися решетчатыми настилами и палубами из поперечных полос красноватого металла. Через все помещение тянулись рельсы, исчезая в дезинфекционной камере. На них стояли два вагончика, напоминавшие отлитые из бронзы пули. Носы их были направлены в сторону, противоположную кораблю. Наемники поспешно разделили нас с Эльтором, посадив в разные вагончики. Внутреннее убранство моего вагона было совершенно незатейливым — гладкие стены без каких-либо признаков сварных швов, четыре сиденья и сетевой пульт. Два наемника уселись впереди, а один устроился на заднем сиденье рядом со мной. Послышался приглушенный шум, и скоро легкое ускорение вдавило меня в кресло.

Я бы затруднилась сказать, как долго длилась наша поездка, — может, минут двадцать, а может, и час. Мне она показалась бесконечной. Мне сделалось холодно, и я вся дрожала, сожалея о том, что не захватила с собой теплой одежды. Сосредоточившись на мыслях о холоде, я смогла загнать на самые задворки сознания мысли о том, что ждет меня по прибытии на место назначения.

В конце концов вагончик остановился. Дверца распахнулась, и я увидела какую-то женщину. Она с любопытством смотрела на нас. Высокая, широкоплечая, с массивной, выдающейся вперед челюстью, она производила впечатление здорового как бык человеческого существа. Седые волосы зачесаны назад. На ней был простой коричневый комбинезон без каких-либо воинских нашивок или прочих свидетельств, способных подсказать, кто она такая.

Незнакомка стояла в помещении с высоким потолком, похожем на гараж на три автомобиля. Все помещение было заполнено рядами консолей, установленных перпендикулярно рельсам. Когда мы вылезли из автомобиля, притяжение оказалось почти таким же сильным, как и земное. Пол был выложен плитками — черными металлическими ромбами с серебристой окантовкой. Нигде не было видно даже намека на окна — лишь голый потолок и стены насыщенного небесно-голубого цвета. Помещение напоминало обычный центр управления — облаченные в экзоскелеты операторы, светящиеся консоли, вращающиеся в воздухе голографические карты, трехмерные изображения оборудования, Цилиндра, ряды иероглифов.

Между консолями без конца сновали операторы. Некоторые из них были одеты в серые или голубые мундиры, другие — таковых большинство — в коричневые комбинезоны, как встретившая нас женщина. После того как Эльтор выбрался из второго вагончика в сопровождении трех наемников, женщина-аристо провела нас по всему центру управления. Присутствующие разглядывали нас с нескрываемым любопытством. Наибольшего внимания удостоился, конечно же, Эльтор. Позднее мне стало известно, что Крикс Икуар, министр торговли Эйюбы, не делал никакого секрета из своего триумфа. Наконец он заполучил добычу, которую уже давно жаждал, — рона, принца, который являлся одновременно и Ключом псиберсети, и главным Источником.

В дальней части центра управления нас уже ждали. Это был мужчина в мундире эйюбианского флота — серой тунике с красным галуном на обшлагах, серых бриджах с синими лампасами и черных ботинках. Эмблема на его левом плече изображала черную пуму, выпрыгивавшую из красного круга. Передние лапы вытянуты вперед, зубы злобно оскалены. Посмотрев на эмблему, Эльтор состроил гримасу и отвернулся.

По приказу офицера овальный участок стены превратился в выходное отверстие. Это был молекулярный шлюз. Оставаясь плотным и непрозрачным, он служил в качестве надежного барьера; становясь прозрачным и тонким, как мыльный пузырь, шлюз позволял пройти сквозь него, сохраняя герметичность помещения. Мы шагнули наружу и оказались на лесной поляне. Залитая изумрудным светом, она была всего лишь несколько ярдов в ширину и окружена деревьями и кустарниками, смыкавшимися густым пологом у нас над головой. Откуда-то издалека доносилось пение невидимых птиц. В глаза сразу же бросались яркие пурпурные цветы, напоминавшие земные тигровые лилии.

Под ногами у меня расстилался пышный ковер зеленого цвета. Странно. Ковер. Откуда взяться в джунглях ковру?

Я огляделась по сторонам. Овальная дверь за моей стеной куда-то исчезла, и на ее месте возвышались деревья. Среди зарослей я разглядела несколько огромных камней, однако при ближайшем рассмотрении это оказались кресла с экзоскелетами. Мы находились посреди одного из шедевров голографи-ческого искусства, наподобие картин в комнате капеллана Минь на станции «Эпсилани», однако еще более впечатляющих. Офицер эйюбианского флота по-прежнему не сводил с Эльтора глаз. Когда тот посмотрел на него, офицер опустил глаза — либо от испуга, либо от отвращения, либо от того и другого вместе. Внешне он казался вполне нормальным. У него были седеющие волосы и голубые глаза. О возрасте свидетельствовали морщины на лбу и вокруг глаз.

На другой стороне поляны деревья вдруг непонятным образом исчезли, и моим глазам предстал еще один выход овальной формы. Там стояли трое — двое мужчин и женщина. Когда они вошли в помещение, за их спиной снова появился лес. У женщины и одного из мужчин были каштановые волосы и голубые глаза. Волосы второго мужчины были темнее — почти черные. Глаза его были неприятного оттенка ржавого железа. Впоследствии я узнала, что это бригадир, представитель высшей касты эйюбианских рабов, скорее всего незаконный сын от брака аристо — мужчины или женщины — со своим Источником.

Эльтор посмотрел черноволосому прямо в глаза, и тот ответил ему спокойным уверенным взглядом. После этого эйюбианин как будто бы мысленно встряхнулся. Посовещавшись о чем-то с офицером, он направился прямо к нам и заговорил на родном языке. Почему-то язык этот показался мне каким-то неприятным.

— Не понимаю, — ответила я по-английски. Посмотрев на наемника, державшего меня за руку, он опять что-то сказал. Бороид склонил ко мне голову и шепнул на ухо:

— Это лейтенант Азез. Он хочет, чтобы ты назвала свое имя.

— Тина, — ответила я, глядя на черноволосого.

— Тии-наа, — по слогам протянул тот и довольно кивнул. Затем подошел к Эльтору и снова уставился на него, как будто Эльтор был чем-то вроде магнита, который постоянно притягивает к себе окружающие предметы.

Эльтор действительно обладал каким-то удивительным природным магнетизмом. Было ли это важно для него, он не показывал виду. А сейчас он по-прежнему стоял между двумя наемниками. Лицо его сохраняло все то же бесстрастное, непроницаемое выражение. Азез заговорил с ним на эйюбианском, и Эльтор ответил ему на том же резком и скрипучем языке.

После этого Азез скрылся в зарослях голографического леса, растворившись словно призрак. Приглядевшись, я заметила в чаще призрачного леса замаскированную консоль и стоявшего за ней черноволосого лейтенанта Азеза. Теперь он говорил на каком-то новом для меня языке, напевном и приятном на слух. Теперь я знаю, что это был хайтонский — язык аристо, высшей касты эйюбиан. Вскоре Азез вернулся к нам на поляну и жестом предложил Эльтору сесть, очевидно, предлагая ему отдохнуть. В ответ Эльтор лишь отрицательно мотнул головой. По его вискам катились капли пота.

Началось ожидание. Довольно долгое. Несколько раз тишину лесной поляны нарушал кто-нибудь из эйюбиан или наемников — нам объявляли, что мы должны оставаться на местах и ждать.

Наконец в противоположной стене вновь открылось овальное отверстие, и в нем возникли незнакомые мне мужчина и женщина. Все находившиеся в помещении люди склонились в низком поклоне — все, кроме нас с Эльтором. Я понятия не имела, следует ли и мне поклониться вошедшим. Эльтор же скорее всего не желал выказывать им почтение.

При виде этих двоих у меня почему-то поползли по коже мурашки. Пару эту отличало то поразительное совершенство, которое возникает из мало кому данной возможности выбирать для себя любые черты лица, любое телосложение, любую жизнь, которую пожелаешь, — то, что в представлении простых смертных отличает настоящих богов. Они были высоки даже для обитателей родной планеты Эльтора. У женщины невероятно длинные ноги, достойная зависти и восхищения, гармоничных пропорций фигура — все то, что именуется знойной красотой в лучшем смысле этого слова. Мужчину отличало атлетическое телосложение — широкие плечи, узкие бедра, — физическое совершенство, которое редко встретишь в природе. Но более всего меня поразили в этой паре черные волосы, отливавшие алмазным блеском, и красные, похожие на рубины глаза.

Женщина направилась к Эльтору, глядя на него так, как будто он был долгожданной наградой, за обладание которой она готова была убить любого, кто посмел бы посягнуть на него. Незнакомка заговорила с ним на хайтонском. Несмотря на мелодичность языка, у меня возникало недвусмысленное ощущение угрозы, крывшейся в словах женщины, как будто она обещала своему собеседнику обтянутую бархатом спальню в самой преисподней. Мужчина оставался стоять возле порога, наблюдая за происходящим с видом элегантной отрешенности. Время от времени по его лицу блуждала легкая улыбка — особенно в те моменты, когда Эльтор явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Женщина повернулась к своему спутнику и кивнула. Тот прошел вперед, спокойный и самоуверенный. В каждом его жесте читалось высокомерие. Присутствующие немедленно склонились в почтительном поклоне. Его взгляд встретился с взглядом Эльтора, и они какое-то время пристально смотрели в глаза друг другу, как будто выполняли одним им известный ритуал. Этот эффект дополняла внешность обоих мужчин — оба были примерно одного роста и телосложения. Один сверкал золотом, другой был красно-черный, подобно двум половинам некоего сверхъестественного существа. Несмотря на то что Эльтор занимал ущемленную позицию — полураздетый узник со связанными за спиной руками, — этот своеобразный поединок выиграл именно он.

Неожиданно женщина заговорила снова, закончив фразу словами «Крикс Икуар».

Вот, значит, как. Это Крикс Икуар, эйюбианский министр торговли. Тот самый, что купил нас.

Эльтор и Крикс Икуар продолжали сверлить друг друга взглядами, как будто вели безмолвную дуэль. В следующий миг мне стало ясно, что что-то не так. Эльтор начал падать, падать…

Пол как будто устремился мне навстречу, больно ударив меня. До меня донеслись обрывки чьих-то слов, и я поняла, что пол вовсе не движется, — это я покачнулась и падаю. Эльтор произнес что-то на эйюбианском. В его интонации мне послышалась тревога. Подняв голову, я увидела, что он отчаянно пытается вырваться из «дружеских объятий» наемников. На его лице впервые читалось выражение страха.

Икуар опустился на колени рядом со мной. Заглянув в его рубиново-красные глаза, я содрогнулась. Какое жуткое ощущение я только что пережила при падении на пол. К счастью, это ощущение быстро пошло на убыль — а вместе с ним и мои эмпатические способности. Я приняла сидячее положение и дрожащей рукой убрала упавшие на лицо пряди волос.

— Мне сказали, что вы говорите по-английски, — проговорил Икуар.

Я зажмурила глаза, испытывая облегчение оттого, что слышу привычный мне язык. По моей спине отчего-то пробежали мурашки.

— Посмотри на меня! — услышала я властный голос Икуара. Я открыла глаза, успев заметить, как по безупречному лицу пробежала гримаса неудовольствия. Икуар резко выпрямился.

— Она все еще в шоке! — произнес он на хайтонском языке. Окружающие поспешили откликнуться на его слова. В их голоса закрался страх: как боялись они навлечь на себя гнев того, кому надлежало лишь угождать — причем всегда и любой ценой. Эльтор стоял в стороне, не сводя с меня глаз. Его все так же крепко держали за руки несколько наемников. Когда седовласая женщина помогла мне встать на ноги, к нам приблизилась другая женщина-эйюбианка, заговорившая на непонятном языке. Стоявший рядом наемник взял меня за руку и подвел к стене, через которую мы вошли в это помещение.

— Нет! — вскричала я и попыталась высвободиться из его железной хватки.

Я поняла, что меня сейчас уведут прочь и я расстанусь с Эльтором, единственным близким мне человеком в этом бесконечно далеком, чужом и жутком мире.

Эльтор тоже рвался на свободу, отталкивая своих стражей.

— Пустите меня к ней! — выкрикивал он.

В самой гуще голографических деревьев показался блестящий овал, и наемник потащил меня прямо к нему. Сопротивляясь, как могла, я продолжала звать Эльтора. Сзади до меня доносились крики и шум борьбы.

— Отпустите ее! — снова раздался его крик.

Наемник потащил меня к выходу. Ноги мои безвольно волочились по зеленому ковру. Мы проникли внутрь овала, и входное отверстие сомкнулось у меня за спиной. Я оказалась одна. Эльтор же остался с Криксом Икуаром. Оба, он и я, заложники кошмара наяву.

Глава 16 ВЛАСТЕЛИН БОЛИ

Однажды, несколько сотен лет назад, в Лос-Анджелесе, мне приснился сон. Совершенно незамысловатый. Я поступила учиться в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и получила степень бакалавра бухгалтерского дела. Там я подружилась с людьми, которые предпочитали оружию книги. Такой вот сон. Мне хотелось совсем малого.

Получила же я гораздо больше.

Комната была освещена довольно тускло. Я лежала в постели, смутно понимая происходящее, но все-таки осознавая присутствие в помещении уже знакомой мне седовласой женщины.

Некоторое время спустя я, опираясь на локти, приподнялась в постели. Голова тотчас закружилась, и окружающий мир принял расплывчатые очертания. У меня было такое чувство, будто я нахожусь под действием наркотика. Комната была круглая. Пол устлан синим ковром. Кто-то снял с меня платье и накрыл темно-синим одеялом, теплым и нежным, как сладкий детский сон. Напротив моей кровати в кресле дремала женщина-эйюбианка.

Неподалеку находился стол, на котором стоял изящной формы кувшин — в виде цветка, чьи лепестки образовывали носик. Влага из него сбегала вниз к столу, где исчезала. Рядом с кувшином стояла чашка в форме цветка. Я попыталась было дотянуться до чашки, но не смогла. Руки почему-то сильно дрожали и почти не слушались. Я обессиленно опустилась на постель, не в состоянии что-либо сделать самостоятельно…

Возле меня тотчас оказалась женщина. Она склонилась надо мной и приложила руку сначала к моей щеке, а затем ко лбу. Хотя выражение ее лица оставалось бесстрастным, прикосновение ее руки было нежным и ласковым, как у добросердечной сиделки. Она поднесла к моим губам чашку, и я торопливо осушила ее содержимое.

Отдав пустую чашку, я спросила:

— А где Эльтор?

Женщина покачала головой, затем потянула меня за руку. Подчиняясь ей, я вылезла из постели, чувствуя головокружение и слабость в ногах. Женщина подвела меня к стене и что-то проговорила, после чего там образовался восьмиугольный портал, затянутый похожей на мыльный пузырь мембраной. Мы прошли сквозь нее. Мембрана как вторая кожа облепила наши тела, а затем снова приняла свою прежнюю форму. По ту сторону стены оказался бассейн, занимавший почти все помещение. Его стены, пол и потолок были выложены мозаичной плиткой. Изящный узор пестрел оттенками золотистого, фиолетового и зеленого. С помощью моей молчаливой сиделки я опустилась в благоуханную воду. Я все еще находилась под действием снадобий, и моих сил хватило лишь на то, чтобы устало опуститься в неглубокий бассейн.

Женщина оставила меня одну, но скоро вернулась, неся две чаши. Опустившись на колени у края бассейна, она попросила меня подняться. Я покорно приняла вертикальное положение, а она вручила мне пригоршню разноцветных полупрозрачных горошин. Я удивленно посмотрела на них, но не удержала в руке, и они упали в воду. Сделав две безуспешные попытки дать мне в руку горошины, женщина издала возглас, в котором слышалось раздражение. Сбросив с себя одежду, она залезла в бассейн и встала рядом со мной. Увиденное подействовало даже на мой притуплённый наркотиком разум. Еще бы! Все вокруг было сродни сюрреалистической картине. У моей сиделки оказалось сразу два пупка! Значит, и с чревом матери ее когда-то связывали две пуповины! Если это родовая травма, то Икуар не посчитал нужным ее исправить!

Женщина извлекла из одной чаши новую пригоршню горошин, сжала их в руке, а затем раскрыла ладонь, показывая мне, что они превратились в густую разноцветную пену. Моющее средство издавало приятный сладковатый запах, смешивавшийся с ароматом, исходящим от воды. Женщина вымыла меня с головы до ног, не забыв и волосы. Горшины, которые она извлекла из второй, более крупной чаши, оказались чем-то вроде крема-депилятора. Она удалила с моего тела всю растительность, оставив лишь волосы на голове, а также брови и ресницы. Тогда происходящее казалось мне забавной процедурой. Но, с другой стороны, женщине, жившей на Земле лет триста назад, забавным показалось бы и то, что я сама регулярно брею волосы на ногах и под мышками.

Женщина помогла мне доплыть до противоположной стороны бассейна. Когда мы с ней уже почти приблизились к бортику, совершенно неожиданно вверх забил фонтан. Женщина поставила меня на какое-то возвышение под струи фонтана. На мое тело обрушились потоки воды, смывая остатки мыльной пены, после чего она помогла мне вылезти из бассейна. Мы стояли рядом с настенной мозаикой, изображавшей раскачивающиеся ветви. Откуда-то из невидимых труб вырвался поток теплого воздуха, нежный и приятный, и обсушил мне кожу. Моя сиделка оделась и отвела меня обратно в спальню.

Тем временем кто-то уже успел постирать мою одежду. Теперь от нее исходил медово-сладкий аромат. Так, наверное, пахнет амброзия. Я попыталась выразить женщине свою благодарность, однако та ничего не поняла из моих слов и не обратила никакого внимания на мою бурную жестикуляцию. Вместо этого подошла к настенной консоли и, вероятно, кого-то вызвала. Я же снова легла в постель и незаметно задремала под аккомпанемент ее голоса.

Спустя какое-то время сиделка снова разбудила меня, и мы вышли из комнаты. Наш путь лежал через восьмиугольный коридор с полом из поперечных бронзовых полос, которые приятно холодили мои босые ступни. Через равные интервалы нам попадались восьмиугольные арки, сиявшие золотистым светом. Я пыталась разглядеть в коридоре окно, дверь или что-то, что хотя бы отдаленно напоминало выход наружу, в мир, где есть деревья и дома, цветы и животные, — хотя бы что-то знакомое и привычное, наподобие маяка в этом безбрежном океане неизвестности. Лос-Анджелес теперь казался мне далеким и нереальным. Он остался в той, другой жизни.

Никакого окна я так и не увидела. В конце концов мы оказались в тупике. Женщина что-то произнесла, и перед нами появилось уже ставшее привычным сияние — на этот раз в проеме восьмиугольной формы. Сиделка провела меня сквозь него в какое-то небольшое помещение, а оттуда к еще одной двери. Мы оказались в огромном зале, настолько огромном, что я даже задалась вопросом, к чему такая расточительность. Хотя, по правде говоря, бассейн тоже был шикарным, ведь меня вполне могли помыть более незамысловатым образом, при по-моши тех же нанороботов. Подобно мылу они удалили бы с моего тела частички грязи, собрав их липидными мицелиями.

В комнате, в которой я оказалась, абсолютно все — пол, стены, потолок — было украшено орнаментом из блестящих восьмиугольных пластинок, бронзовых, медных и янтарных. В центре стоял диван, а перед ним столик. Позади него вверх к потолку уходили колонны, задрапированные бронзового цвета занавесями. Полупрозрачная ткань трепетала под невидимыми потоками воздуха.

На диване восседал Крикс Икуар.

Он не удостоил вниманием мою спутницу, которая поклонилась ему и вышла. Когда мы остались одни, Икуар по-английски обратился ко мне:

— Садись!

Я собралась было опуститься в кресло, стоявшее возле столика, но Икуар отрицательно покачал головой. Я растерялась, не зная, как мне быть. Однако в следующее мгновение поняла, чего он хочет. Стиснув зубы, я обошла столик и села рядом с ним на диван. Полупрозрачная занавесь коснулась моего лица, а затем отлетела в сторону.

Икуар взял меня за подбородок и приподнял вверх лицо.

— Хороша! — прокомментировал он.

— Где мой муж? — потребовала я у него ответ.

Икуар взял меня за плечи и повернул сначала вправо, а затем влево.

— Твои голографические портреты не слишком хороши, в жизни ты гораздо красивее! Ты действительно похожа на рейликанку! Разве что нос у тебя поменьше! Это твоя настоящая внешность?

— Настоящая? — переспросила я.

— Ты не меняла свою внешность, чтобы выглядеть так, как выглядишь сейчас?

— Нет, — ответила я.

В ту минуту мне больше всего на свете хотелось, чтобы он прекратил прикасаться ко мне.

Однако Икуар и не думал прекращать. Вместо этого он опустил руку ниже и провел по моей груди, нащупывая сквозь ткань сосок.

— Не смейте! — воскликнула я и отбросила его руку. Бить его было просто глупо. Как можно ударить одну из самых могущественных личностей трех межзвездных цивилизаций? В ответ Икуар лишь рассмеялся. Откинувшись на спинку дивана, он обхватил меня за талию и резко увлек за собой. Я упала на него, распластавшись на животе. Мои волосы разметались черным шелковым покрывалом по поверхности дивана, вернее, кровати, как я это только сейчас поняла. Кое-как поднявшись на коленки, я попыталась соскочить на пол. Икуар, смеясь, снова притянул меня к себе, опрокинув на этот раз на спину.

— Тебе ведь не удалось завершить свою первую брачную ночь! — прошипел он. — Может, сейчас самое время сделать это?

— Нет! — крикнула я, отчаянно отбиваясь от него. Он занес надо мной руку.

— Не двигайся!

Я словно окаменела, глядя на его руку.

— Дариус, приготовься! — выкрикнул Икуар, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Готов! — отозвался незримый голос.

Он напомнил мне голос Джага, только звучал более резко.

— Начать стимулирующий цикл, лабораторный отсек номер пять!

— Начат! — ответил все тот же голос.

Ничего не произошло. Ничего, за исключением того, что Икуар закрыл глаза и приоткрыл рот, словно сосредоточившись на чем-то слышимом и видимом только ему. Он еле слышно выдохнул, и звук этот показался мне до боли знаком.

Да он наркоман! Какие могут быть сомнения! Вылитый торчок в кокаиновом раю. Теплый лучик надежды затеплился в моем сердце. Сейчас Икуар погрузится в свой наркотический кайф и забудет обо мне. И тогда у меня появится шанс ускользнуть от него.

Увы, надежды мои оказались напрасны.

Годы спустя я пыталась понять, почему так долго не исцелялись душевные травмы той далекой, драматической ночи. Причиной могло быть все что угодно — страх, стыд, боль. А может быть, даже то, как, достигнув пика физического блаженства, Икуар долго лежал на диване в каком-то забытьи, издавая протяжные звуки, словно занимался сексом где-то в другой реальности. Он продолжал крепко сжимать меня, словно хотел убедиться, что я здесь, в этом физическом мире, пока сам он пребывал где-то еще, занимаясь тем, о чем я не имела ни малейшего представления.

Чуть позже Икуар произнес:

— Дариус, приготовься!

— Готов!

— Прекратить стимулирующий цикл в лабораторном отсеке номер пять!

— Прекратил! — отрапортовал незримый Дариус.

Икуар вздохнул и закрыл глаза. Через считанные мгновения он уже спал. Когда я попыталась устроиться на диване поудобнее, он проснулся и снова занес надо мной руку.

— Не шевелись!

Я замерла. Он какое-то время смотрел на меня, видимо, удовлетворенный моей покорностью. Затем лег и вновь погрузился в сон.

Устремив взгляд на полупрозрачную занавесь над кроватью, я тревожно вслушивалась в дыхание Икуара и, пока он спал, старалась не шевелиться, боясь разбудить его. Я открыла для себя еще одну сторону психологического состояния, когда ты находишься в полной власти другого человека. Помимо страха, гнева и одиночества, оно означает еще и смертельную скуку.

Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь у себя в комнате в обществе седовласой сиделки. Мне плохо запомнилось мое пробуждение, видимо, меня снова напичкали наркотиками. Смутно помню, что билась в истерике, плакала и звала Эльтора. Сиделка обработала мои синяки, бормоча что-то успокаивающее, и я в конце концов уснула. А когда проснулась, женщина дала мне какие-то таблетки и стакан воды, после чего я снова погрузилась в сон…

Очнувшись в следующий раз, я почувствовала себя почти нормально. Последние несколько дней показались мне бредом помутненного сознания. Седовласая эйюбианка сидела в кресле и смотрела на голоэкран. Там показывали что-то вроде приключенческого фильма. Люди в нем скакали на каких-то странных животных и говорили на резком эйюбианском языке.

Я села в постели, и сиделка выключила голопроектор. Затем задала мне какой-то вопрос. Я в ответ непонимающе развела руками. Склонившись над консолью, она куда-то позвонила и поговорила с незримым собеседником. После этого женщина помогла мне одеться, и мы вышли из комнаты, снова зашагав по тому же самому восьмиугольному коридору.

На этот раз мы пришли в центр управления станцией. Помещение было гигантских размеров. Сотни людей работали за консолями, торопливо сновали туда-сюда или, затянутые в экзоскелеты, сидели за пультами управления. В зале стоял гул голосов, как человеческих, так и машинных. Повсюду высились горы аппаратуры непонятного назначения, вращались голографические изображения — самого Цилиндра, космических кораблей на подлете к нему, далеких и близких звезд. В глубине комнаты я увидела возвышение с креслами. Два из них оставались пустыми.

На третьем восседал Икуар.

Сиделка подвела меня к нему, поклонилась и вышла из зала. Икуар жестом указал мне на место рядом с собой.

— Сегодня ты выглядишь гораздо более оптимизированной!

Я села в кресло. Оптимизированной? Теперь мне понятен смысл этого слова. Во вселенной, где компьютерные сети играют первостепенную роль, люди не в состоянии представить себе, каким образом «примитивный человек» мог выжить без них. Однако тогда подобный комментарий меня ошарашил. Я даже не нашлась, что на это ответить.

Икуар улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. На его лице снова появилось выражение наркотического «улета».

— Эльтор просит о встрече с тобой.

От удивления я чуть не подскочила на месте.

— Что с ним? — торопливо поинтересовалась я.

— Мы забираем его на нашу базу в секторе Зет. Там уже находится Замок.

— Я смогу увидеться с ним?

Икуар не ответил. Осознав, что он намеренно не обращает на меня внимания, я стиснула зубы и, откинувшись в кресле, принялась наблюдать за тем, что происходит вокруг.

— Мне сообщили, что ваш брак заключен в дополнительном договоре, — наконец нарушил молчание Икуар.

— Совершенно верно, — ответила я.

— Прекрасно.

До этого момента я пребывала как во сне, плохо осознавая ситуацию. Однако мало-помалу до меня стало доходить истинное значение происходящего. В самое ближайшее время должна была разразиться война между Империей и Эйюбой. В распоряжении купцов имелись и Ключ, и Замок. Образно говоря, Голиаф постепенно набирал скорость. Хуже того, как только станет известно о похищении Эльтора, непрочный союз между Империей и Союзными Мирами неизбежно распадется. Это уже второе предательство в дополнение к первому, и ущерб на этот раз может оказаться невосполним.

Однако не следует кое о чем забывать. Договор существует. Спрятанный в сети «Эпсилани» наш брачный контракт станет тем самым цементом, который позволит надежно скрепить бреши в треснувшей крепости.

В ту пору я еще не понимала символической мощи нашего брака. Я принесла свежую кровь в семейство рона и тем самым в кровь всего народа, к которому принадлежал Эльтор. Это было чем-то вроде дара Земли, он как бы компенсировал Империи предыдущую «измену» землян. Еще большую пикантность этому символическому акту придавала моя молодость.

Рейликане — старая раса. Раса, уставшая бороться за свое существование. Раса вымирающая. Для них, а также и для всех сколийцев символ жизненной силы означал больше, чем любая политика. Наш брачный контракт шел дальше, чем любой договор, — он мог способствовать улучшению отношений между двумя цивилизациями. Но только при том условии, если Стоунхедж передал его в надежные руки.

— Тина, тебе известно, что такое сухая розетка? — произнес Икуар.

— Нет, — удивленно ответила я.

— Представь, что тебе удалили коренной зуб. Сухая розетка — это что-то вроде дырки в десне, в которой торчит обнаженный нерв.

— Это должно быть очень больно!

— Верно. — Икуар какое-то время помолчал. — А теперь представь себе, что при этом чувствует тело, а не только ротовая полость. Все тело покрыто сетью датчиков, которые соединены с нервной системой. Их включают, и возникает эффект сухой розетки.

Я уставилась на него, ни жива ни мертва от страха. Неужели, если я рассержу его, он способен обречь меня на мучения? Немного помолчав, он добавил:

— Тебе известно, над каким количеством людей я властвую?

— Нет.

— Попробуй угадать.

Этот разговор начинал раздражать меня.

— Сто.

Икуар расхохотался.

— Сто! Забавно!

— Десять тысяч?

— Нет.

— Тогда не знаю.

— Около ста миллиардов!

Не представляю, как можно властвовать над ста миллиардами человеческих душ? Что же он с ними такое делает, что они ему подчиняются?

— Дариусу придется заглянуть в архивы, чтобы назвать точное количество, — произнес Икуар. — Одно могу сказать точно—я владею ста тремя планетами. Население каждой из них в среднем около миллиарда человек, так что общее число моих подданных — сто миллиардов! В большинстве своем они живут самой обычной жизнью. Пожалуй, это — самое главное. Люди редко устраивают восстания, если им хорошо живется.

— А что же произойдет, если они все-таки восстанут?

— Я избавлюсь от них!

— А почему вы мне обо всем этом рассказываете?

— Взгляни на народ твоего мужа! Сколийская Империя! — язвительно произнес Икуар. — Она даже названа в честь его семьи, Рубиновой Династии. Он этого тебе не говорил? Его полное имя Эльтор Виан Селей Кья Сколия. Но мы гораздо сильнее их, Тина! — Голос Икуара внезапно окреп. — Когда время уравновесит чаши власти, именно мы станем владыками всего космоса! Хорошенько запомни это!

У меня не нашлось никакого ответа на его слова. Икуар еще какое-то время пристально смотрел на меня, после чего откинулся в кресле и закрыл глаза. Лицо его приняло все то же дремотное выражение. Я сидела молча, чувствуя, что мое тело натянуто как струна.

Немного позже я переключила внимание на людей за пультами управления. Время от времени они бросали на меня быстрые взгляды, но тотчас спешили отвернуться. Было несложно прочитать выражения их лиц. Я бы не удивилась, если бы все они вдруг вскочили за своими консолями и закричали во весь голос:

— Слава Богу, что там сидишь именно ты, а не я!

Их работа в большинстве своем состояла в обслуживании Цилиндра. Тот ускорялся, готовясь к инверсии. Но то, что Джаг выполнял в считанные секунды, на Цилиндре занимало недели. Инженеры за другими консолями моделировали конструкции космических станций — новых миров, над которыми предстояло властвовать Икуару. Большинство моделей оказывалось нестабильными. У меня на глазах одна такая модель, длинная труба с глухими концами, сначала вела себя согласно расчетам, однако вскоре ее вращение сбилось с нужного ритма. Станция заколыхалась, и в конечном итоге вся конструкция завертелась волчком.

— Ты, конечно, понимаешь, что юридически, в соответствии с любыми законами, я буду обладать тобой и Эльтором до конца ваших дней. — Я посмотрела на Икуара. Он вновь открыл глаза и продолжил: — Это я говорю на тот случай, если вам в голову придет мысль совершить попытку бегства.

— В Империи и Союзных Мирах рабство считается незаконным! — воскликнула я.

Об этом мне никто не говорил, но почему-то я была уверена, что это именно так. Икуар улыбнулся.

— Может быть, и так. Однако условия Парижского договора требуют от вашего правительства возврата нашей собственности. У меня имеются все юридически обоснованные документы, связанные с покупкой вас обоих. В случае — скажем так — потери принца-рона отказ вернуть собственность может считаться деянием, приравненным к объявлению войны.

Я не поверила, что Империя или Союзные Миры могли подписать соглашение, требовавшее от них возвращать эйюбианам беглых рабов.

— А что это за договор?

— Ты что, действительно недоразвитая? — рассмеялся Икуар. — Да ты и впрямь безмозглая наложница! Экзотическая штучка, ослепительно красивая, скандально юная и глупая как пробка!

От злости я крепко стиснула зубы. Мне было наплевать на то, насколько он могуществен или генетически совершенен. Единственная разница между ним и Нагом заключалась в том, что Икуар жил во вселенной, в которой никто не мог положить конец его безумствам.

— Может быть, я разрешу тебе увидеться с Эльтором, — произнес Икуар. — Что ты на это скажешь?

Я едва не подскочила с кресла.

— Да!

— Отлично. Дариус, приостанови стимулирующий цикл в лабораторном отсеке номер пять!

— Приостановил! — ответил Дариус. Икуар поднялся.

— Пойдем!

Икуар повел меня по восьмиугольному коридору, но, пройдя всего лишь несколько шагов, остановился и открыл портал. Мы прошли сквозь блестящую мембрану и оказались в беспорядочно загроможденной лаборатории. Вдоль стен и на открытых пространствах высились горы аппаратуры. Все это я заметила лишь мельком, боковым зрением, потому что сразу же увидела Эльтора.

— Нет! — Мне показалось, будто пол уходит у меня из-под ног. — Боже, нет! Пожалуйста! Только не это!

При помощи специального каркаса Эльтор был подвешен над поверхностью пола примерно на высоте пяти футов. Он был полностью обнажен, и все его тело — с головы до ног — было опутано какой-то сетью. Взгляд его был устремлен в потолок. Дыхание было прерывистым, как у тяжелобольного, и скорее напоминало скрежет. Казалось, будто у него перерезано горло. Пот крупными каплями струился по его телу, стекая на пол.

Нашего прихода Эльтор не заметил. Когда Икуар втащил меня в помещение, его надрывное дыхание перекрыло звук наших шагов. Икуар прикоснулся к панели управления на одной из консолей. Каркас, удерживавший Эльтора, пришел в движение, и в следующее мгновение он уже был повернут ко мне лицом.

— Икуар! Не надо! Я не хочу, чтобы она видела меня таким!

Владыка эйюбиан приблизился к каркасу и улыбнулся.

— Я привел тебе подарок!

По лицу Эльтора ручьями струился пот.

— Не делай этого! — умоляюще посмотрел он на своего мучителя.

— Ты хотел увидеть ее. Ты ведь сам просил меня об этом.

— Хотел, но не так.

Окружающий мир поплыл вокруг меня. Сухие розетки! Я вспомнила, как Икуар совсем недавно находился в состоянии наркотической эйфории и прямо-таки корчился от наслаждения, которое ему поставляли согласно его воле. Мне захотелось сию же минуту пронзить его насмерть. Не раздумывая, я бросилась на него с кулаками.

— Как ты смеешь мучить его, ублюдок! Негодяй!

Икуар без труда схватил меня за руки. Улыбки его как не бывало.

— Посмотри, могучий принц! То, что было твоим, теперь мое! — Он резко развернул меня к Эльтору.

Мне показалось, что слова моего мучителя сопровождались зубовным скрежетом.

— Пять столетий твоя семья делала из нас посмешище! — продолжил он. — Хватит! Теперь пришло наше время!

— Мы не делали вам ничего плохого, — прохрипел Эльтор.

— Неужели? Нас вывели как особую породу для вас. Твоя семья, уступающая нам по развитию, призванная по праву обслуживать нас, аристо, сделала таких, как я, всеобщим посмешищем в твоей Сколийской Империи! — Икуар встряхнул меня с такой силой, что зрение мое слегка помутилось. — Вот, смотри! Вот она, твоя новая, свежая жизнь! Символ новых начинаний, по крайней мере для одного человека! Твоя обожаемая наложница! Так что умолкни, несчастный! Сейчас ты увидишь, как я использую ее, выпью ее до последней капли, а потом выброшу за ненужностью!

В ответ Эльтор принялся изрыгать в адрес Икуара жуткие проклятия, отчаянно пытаясь вырваться из каркаса, но тот крепко держал его в подвешенном состоянии.

Выражение лица Икуара снова изменилось, сделавшись нежным, как у влюбленного. Его голос прозвучал негромко и ласково.

— Дариус, возобнови стимулирующий цикл!

«Нет!» — готово было сорваться с губ Эльтора короткое слово.

Но не сорвалось. Вместо этого все его могучее тело буквально окаменело.

А затем он закричал.

Мне показалось, будто вся вселенная превратилась в хаос, в ней стоял только этот крик, крик моего любимого Эльтора. Я бросилась к нему, желая освободить, но Икуар безжалостно отшвырнул меня в сторону. Затем схватил меня за руки, опрокинув на лабораторную скамью, прижал спиной к ее поверхности и принялся срывать с меня платье.

Мое сознание наполнили крики Эльтора, сливавшиеся в один безумный вопль:

— Нет!

У Икуара был такой вид, словно он, вколов себе самый мощный из всех наркотиков, воспарил в своей дикой эйфории в такую немыслимую высь, что казалось, будто уже никогда не вернется на грешную землю. Каждый новый крик Эльтора исторгал из его груди вопль восторга и похотливого наслаждения.

ДЖ-А-А-А-А-Г!

Ментальный крик острой сталью пронзил вату, которой был туго набит мой вялый разум.

ЗАЩИТИ!

Включаю систему аварийного пробуждения! отозвался Джаг.

Глава 17 МЕСТЬ МОЛНИИ

Мой разум широко распахнулся. Вернулись эмоции и ощущения. Я почувствовала, что падаю — не иначе, как в ту дыру, где, должно быть, находилась способность Икуара к состраданию. Меня со всех сторон ударяло и подбрасывало, как пробку в водовороте, омывавшем зловонную сточную трубу его разума.

Нейроны мозга Эльтора подобно сигнальным лампочкам высвечивали одно и то же: боль. Его Излучающее Тело Кайла усиливало и передавало это ощущение дальше. Патологически чувствительное Принимающее Тело Кайла Икуара жадно впитывало сигнал, а таламус пересылал его дальше, в оргастические центры мозга. Эльтор и Икуар оказались замкнутыми в кошмарное неразрывное кольцо, симбиоз рона и аристо, эмпата и антиэмпата, Источника и садиста.

Я поймала на себе магнетический взгляд Икуара — его лицо было искажено экстазом.

— Ты! Ты одна из них!

Я едва расслышала его крик. Лабораторию неожиданно наполнил шум: крики Эльтора, рев сирены, прочие звуки, которые мой мозг различил в этом хаосе. Приборные доски и стены вспыхнули, замигав яркими огнями — красными и янтарными, словно пробил час какого-то безумного карнавала. Вскоре я уже не могла различить, что происходит в действительности, а что лишь плод моего воображения.

— Дариус! — взревел Икуар. — Прекратить цикл!

Крики Эльтора неожиданно оборвались. Однако шум в лаборатории не утихал. Икуар что-то крикнул в микрофон на наручном браслете, и ему ответил чей-то невидимый голос. Затем и он оборвался, и Икуар на какое-то мгновение застыл на месте, удивленно глядя на браслет. Было вовсе не обязательно знать чужой язык, чтобы понять: где-то в Цилиндре по какой-то неведомой причине произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Это все ты! — рявкнул на меня Икуар, почти перекрывая воцарившийся в лаборатории шум.

Он сдернул меня со стола и потащил к приборной доске. Оторвав от лабораторной раковины трубу, Икуар привязал меня за запястья к петле на консоли.

— Ты мне заплатишь за это! — Икуар вытянул вперед руку, указывая на каркас, в котором был заключен Эльтор. В подрагивавшем свете его лицо приняло зловещее выражение. — Испытаешь на собственной шкуре! Будешь болтаться часами!

С этими словами он поспешил на выход и вскоре скрылся в восьмиугольном проеме. Мембрана сомкнулась за ним, и мы с Эльтором оказались запертыми в лабораторном отсеке.

— Тина! — прохрипел Эльтор. — Помоги мне освободиться! Я рванулась к нему, но путы не пускали меня.

— Не могу. Он привязал меня к консоли!

В следующее мгновение до меня долетела его мысль, исполненная физическим страданием.

Ты связана с Джагом?

Да!

Он вышел из-под контроля! Он открыл огонь внутри станции из всех видов своего оружия, предназначенного для релятивистского боя! Ты должна заставить его прекратить огонь, иначе вся станция будет разрушена! Мы погибнем вместе со всеми!

Я представила себе гнев Джага, холодную ярость, не сравнимую ни с одним из человеческих чувств.

Джаг! позвала я его. Остановись! Ты погубишь нас всех! Ты погубишь Пилота!

И тогда перед моим мысленным взором вновь появилась решетка. Джаг вошел в контакт с моим оптическим нервом, и решетка заполнила собой всю лабораторию, наполняя ее золотистым сиянием.

Вы с Эльтором должны прийти ко мне, сказал Джаг.

Он по-прежнему заперт в машине Икуара, мысленно ответила я ему.

Зондирую веб-систему Цилиндра.

Я была уверена, что ему не удастся взломать веб-систему станции. Нетрудно было догадаться, что в системе должна быть предусмотрена вероятность несанкционированного доступа и разработаны варианты отражения таких попыток. Однако подобно остальным я недооценила способности Джага. Охваченный яростью, он проник гораздо глубже, чем можно было предположить, и взломал веб-сеть Цилиндра. Она буквально затрещала по швам.

Сетка, опутывавшая тело Эльтора, мгновенно упала на пол. Каркас разжал свою хватку, Эльтор опустил ноги и, чтобы не упасть, ухватился за стойку. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, пристально глядя на меня. Затем доковылял до стены и, открыв шкафчик, извлек оттуда свою одежду — ботинки и золотистые форменные брюки. Все то время, пока он одевался, в лаборатории стоял надрывный вой сирен и беспорядочное мигание огней.

Одевшись, Эльтор подошел ко мне. И пока он развязывал мне руки, беспрестанно повторял шепотом мое имя. Освободив меня, он опустился на колени.

Я в изнеможении присела рядом с ним.

Нам нужно пробиваться к Джагу!

Я не смогу передвигаться собственными силами, подумал он в ответ. Придется задействовать биомеханическую сеть.

Нет! Это повредит тебе! Джаг мне говорил…

Тина, другой возможности просто нет! Гидравлика позволит моему телу двигаться. До тех пор, пока я буду в сознании, я буду двигаться. Эльтор коснулся моего лица. Ты только не бойся! Я могу показаться тебе совершенно не похожим на человека.

Я верю тебе!

Эльтор поцеловал меня. И изменился до неузнаваемости. Лицо его снова сделалось бесстрастным, похожим на маску.

Включаю боевой режим!

Мысль его показалась мне какой-то холодной, словно металлической.

Эльтор встал. Он двигался с какой-то сюрреалистической плавностью, напоминая хорошо смазанный механизм. Решетка Джага была привязана к моему зрению и перемещалась вместе со мной. Однако я совершенно не представляла себе, как нужно управлять ею.

Передай мне контроль! прозвучала в моем мозгу мысль Эльтора.

Передача контроля усугубит твою нейротравму, мысленно ответил ему Джаг.

Безопасность отвергаю! отозвался Эльтор.

Контроль передан!

Контроль над решеткой перешел к Эльтору, она почти растаяла у меня в сознании, превратившись в неясный размытый образ. Эльтор схватил меня за руку, и мы бросились к двери. Открыть ее нам не удалось. Через решетку устремился поток информации. Джаг тотчас начал превращать ее в причудливые образы, которые виделись мне призраками, стремительно перекрывавшими друг друга, — роем светлячков, жужжащих или стрекочущих, то ярко-красных, то бутылочно-зеленых. У меня на глазах их ножки превратились в острые как бритва диски и принялись вращаться под брюшками. Затем рой разметало во все стороны, и он устремился в лабораторную сеть. Еще мгновение — и жужжащий рой насекомых разнес ее в клочья, и через решетку начала поступать новая информация.

Перед нами снова предстал дверной проем. Мы вбежали в него, и решетка исчезла, а на ее месте появилось схематическое изображение Цилиндра — труба с расширяющимися выступами и спицами. Обугленный, словно головешка или кусок металла, на который плеснули кислотой. Изображение заполнило собой весь коридор и продолжало двигаться вместе с нами. Две мелкие точки обозначали наше движение, а третья, ярко-красная, показывала местонахождение Джага. Он находился в пятидесяти километрах от нас, в одном из ангаров в трюме Цилиндра.

Из этой точки, рассекая всю внутреннюю часть Цилиндра, неожиданно вырвался ослепительный луч, пропахав на поверхности станции еще одну обугленную борозду.

Аннигилятор нанес удар по оборонительной платформе ВДТ-2! сообщил Джаг.

Решетка следовала за нами все время, пока мы бежали по коридору. Каждый раз, когда мы пробегали под аркой, та приобретала красный цвет и раздавался рев сигнализации. А еще мы несколько раз пробегали через участки, заполненные облаками каких-то газов, видимых только на решетке. И тогда мы с Эльтором на несколько секунд теряли сознание, и его биомеханическая сеть давала сбой. Еще немного — и она бы окончательно вышла из строя. Нас спасало то, что Эльтор теперь значительно увеличил скорость, и мы вовремя добегали до чистого воздуха. Когда мы оба теряли сознание, он держал меня за талию, не давая упасть.

Затем мы налетели на какую-то преграду. Подобно пружине она натянулась и отбросила нас назад, на пол. Никто из нас не заметил радужного сияния, заполнявшего арку. Похоже, что молекулярные шлюзы могут делаться непроницаемыми…

Когда мы поднялись на ноги, из коридора позади мембраны выскочил робот — металлокерамический скелет с установленными на нем приборами. Мы развернулись, приготовясь броситься обратно — в направлении, откуда только что прибежали, но увидели трех бороидов. Они неслись прямо на нас. В зеркальной поверхности их бронекостюмов отражался жутковатый свет, отбрасываемый арками.

Сеть безопасности Цилиндра прорвана, донесся до меня мысленный голос Джага. Начаты изменения мембраны.

Бороиды натолкнулись на препятствие, и оно отбросило их обратно, так же как и нас. Наемники с грохотом полетели на пол, а Эльтор подтолкнул меня в стене, чтобы те не сразу меня заметили. Затем развернулся на сто восемьдесят градусов, лицом к преградившему нам путь препятствию. Робот успел отключить его и мчался прямо на нас. Эльтор резко вскинул ногу вверх, угодив механическому противнику в грудь. Тот выронил свой инструментальный ящик, который тут же разлетелся на мелкие осколки керамики и стекла. К этому моменту бороиды уже успели подняться на ноги… Двое из них изо всех сил давили на разделявшую нас мембрану. Третий их товарищ колдовал над какой-то стенной панелью.

В стене рядом со мной неожиданно появился восьмиугольный портал, и мы увидели в дверном проеме рыжеволосого человека. Это был один из военных Икуара, раб, волею судеб вознесшийся до офицера космофлота. Сей высокий пост он занимал лишь постольку, поскольку из кожи вон лез, стараясь угодить начальству, а то, в свою очередь, — Икуару. В руках у него я заметила лазерный карабин такого же типа, что и блестевшие, как зеркало, ружья наемников.

Офицер что-то крикнул Эльтору и нацелил в меня карабин. В следующее мгновение Эльтор выбросил ногу, вложив в удар всю свою недюжинную силу. Была в этом движении грация хищника, одним прыжком преодолевающего расстояние между собой и жертвой. Удар пришелся прямо по карабину. Тот вылетел из рук рыжеволосого и, стукнувшись о стену, отскочил прямо на меня. Я едва успела прикрыть голову руками.

К счастью, удар пришелся в плечо. Мои пальцы рефлекторным движением сомкнулись вокруг ствола.

Скелетоподобный робот выбросил вперед руку, и из большого пальца со щелчком выскочила длинная игла. Пока Эльтор разворачивался в его сторону, эйюбианский офицер набросился на меня. Времени для размышлений не было. Направив на врага карабин, я нажала на спусковой крючок, поливая эйюбианина смертоносным огнем. Помещение озарилось слепящей вспышкой. Кто-то резко выдернул карабин у меня из рук и, обхватив за талию, заставил бегом броситься дальше по коридору.

Когда взгляд мой прояснился, я поняла, что это Эльтор. Я все-таки вывернулась и оглянулась. Посреди коридора на полу валялась груда обугленной брони. В стене зияло отверстие с рваными краями. Выстрел карабина, судя по всему, прожег стены еще нескольких соседних помещений. Останков же того человека, в которого я только что выстрелила, нигде не было видно.

— О Боже! — продолжала я повторять, пока бежала по коридору. — Я его убила!

Эльтор забросил карабин себе на плечо и свободной рукой поддерживал меня за талию. Он летел со всех ног, так что мне казалось, я вот-вот упаду, не в силах поспевать за ним, и ему придется тащить меня за собой. Пробегая под арками, мы приводили их в действие, и коридор у нас за спиной начинал мигать кроваво-красными вспышками. Время от времени Эльтор поливал огнем восьмиугольный проход, безжалостно разрывая мембраны и прокладывая нам путь дальше.

Из бокового прохода впереди нас выскочила пара вооруженных карабинами бороидов. Они выстрелили справа и слева от нас, явно намереваясь остановить Эльтора, не причинив ему вреда. В отличие от них Эльтор не стал церемониться. Не сбавляя скорости, он выпустил в них заряд, словно консервные банки пронзая их бронекостюмы. Еще мгновение — и мы пробежали мимо груды останков. Когда я увидела, что сделалось с человеческой плотью внутри обломков брони, мне едва не стало дурно.

Переключаюсь на аннигилятор В! доложил Джаг.

На призрачной трехмерной схеме, следовавшей за нами по пятам, из знакомой красной точки вырвался ослепительный луч. Следом появились статистические данные — уже знакомый мне рой насекомых, на сей раз пчел. Рой обозначал нейтрализованный антипротоновый луч. Поражая цель, он уничтожал протоны, создавая мощное излучение и потоки пионов, за которыми следовал каскад убийственных реакций.

Джаг намеренно избегал мест, где могли находиться люди, избрав целью оборонительные системы. Его решение не покидать до поры до времени стыковочный отсек было вполне разумным. Если бы люди Икуара решили нанести по нему удар, им бы пришлось стрелять по самому Цилиндру. Уничтожать станцию им вряд ли хотелось. Вместе взятые, Джаг и Эльтор являли собой совершенное боевое устройство, этакий образчик современной военной техники.

Воспользуйтесь транспортом, чтобы добраться до меня. мысленно услышала я команду Джага.

Эльтор двигался автоматически, повинуясь командам биомеханической сети. На трехмерной решетке, сопровождавшей нас на протяжении нашего бегства, голубоватым светом высветились путепроводы. Две крошечные точки — мы с Эльтором — неуклонно приближались к одному из них.

Неожиданно решетку осветила пронзительная вспышка фиолетового света. Как только она погасла, мы увидели в теле Цилиндра зияющую рану — от внешнего до внутреннего корпуса. Во всех направлениях от нее тянулись трещины.

Мы находились с одной стороны зоны взрыва, а Джаг — с другой.

Любому, кто попытался бы добраться до противоположной стороны, пришлось бы преодолеть окольным путем несколько сотен километров. Решетки принялась снабжать нас информацией, и стало ясно, что взрыв повсеместно уничтожил транспортные путепроводы. Икуар нанес ответный удар, отрезал нам путь к бегству. То, что это повлекло за собой гибель огромного количества людей и уничтожение значительной части станции, мало что значило для тирана. Куда важнее для него было вернуть себе бесценную собственность.

Вскоре мы добрались до перекрестного прохода, который вел к нужному нам транспортному пути. В самом его конце на платформе нас дожидался вагончик в форме пули. Эльтор остановился. Грудь его высоко вздымалась от долгого бега. До стены из плексигласа, отделявшей платформу от коридора, оставалось несколько сотен ярдов.

Джаг, мы сможем добраться до тебя на этом вагоне?

Нет, ответил Джаг. Взрыв уничтожил магнитные рельсы дальше на линии его следования.

Эльтор чертыхнулся.

Ты должен перебраться туда, где нам будет удобнее приблизиться к тебе!

Включаю двигатели!

На решетке красная точка Джага переместилась по направлению к внутренней полой части Цилиндра. Затем мы увидели, как из другой части станции по Джагу ударила ракета. Однако тот как ни в чем не бывало продолжал движение.

Перехожу в квазисостояние, доложил Джаг.

Ты по-прежнему способен защищаться?

Ошибки накапливаются. Я ощущал себя в большей безопасности, находясь в стыковочном отсеке.

На схеме зеленым светом зажглось изображение участка в нескольких тысячах ярдов от нашего нынешнего местонахождения.

Отправляйтесь в отсек 436-Д.

В следующее мгновение неведомая сила мощным рывком отбросила меня от Эльтора. Я отлетела к стене, а Эльтор волчком крутанулся вокруг собственной оси, лишь чудом устояв на ногах. К счастью, мы оба остались целы, не получив никаких травм. Целью нападавшего были не мы, а лазерный карабин. Оружие тут же вылетело из рук Эльтора, рассыпавшись на бесчисленные осколки. Эльтора по инерции развернуло в направлении, откуда был произведен выстрел, — из небольшого прохода рядом с плексигласовой стеной.

Там стоял Крикс Икуар.

Рассуждай мы более трезво, нам бы стало понятно предостережение. Зачем эйюбианскому министру рисковать собственной жизнью, преследуя нас? Ведь в его распоряжении тысячи подвластных ему рабов — и живых, и механических, способных выполнить эту работу. Тогда мне казалось, что Эльтор и Икуар борются за первенство. Икуар желал во что бы то ни стало доказать свое превосходство над пленником, который, даже попав в рабство, отказывался повиноваться. До известной степени так оно и было, однако дело заключалось не только в этом.

Лицо Эльтора перекосилось от ярости. В следующее мгновение он бросился на Икуара — как раз в тот момент, когда эйюбианский министр поднял на него трубку-шприц с седативным препаратом. Расстояние, разделявшее противников, было немалым, однако сеть Эльтора высчитала все с абсолютной точностью. В ту секунду, когда Икуар выстрелил, Эльтор с молниеносной скоростью метнулся в сторону и, перекувырнувшись через голову, вскочил на ноги.

Откуда-то сзади раздался оглушительный хлопок, и Эльтора отшвырнуло к стене, всего в нескольких ярдах от Икуара. Из горла эйюбианина вырвался предостерегающий крик. Даже мне, не знавшей этого языка, все было предельно ясно: Икуар не желал, чтобы его бесценная собственность получила повреждения.

Я стремительно обернулась в направлении, откуда мы только что прибежали. Там, всего в десятке ярдов от меня, стоял офицер. Чуть дальше, в глубине коридора, за его спиной виднелись еще четверо бороидов в блестевшей, как зеркале, броне. Они неслись прямо на нас. Офицер по-прежнему не опускал карабина. Однако было видно, что он колеблется, не зная, как поступить, и не рискуя стрелять. Его внимание было почему-то сосредоточено на точке у меня за спиной. Обернувшись, я увидела Эльтора. Он со всей яростью обрушился на Икуара, который пытался что-то сделать с настенной панелью.

В следующее мгновение с потолка вниз опустился огромный мерцающий купол — мембрана, предназначенная специально для поимки живых существ. Она тут же облепила Эльтора, лишив его возможности двигаться. Эльтор по инерции пробежал еще немного вперед и, врезавшись в Икуара, сбил того с ног. Ему удалось кулаком пробить мембрану — его рука высунулась наружу наподобие перископа подводной лодки. Пока Икуар поднимался на ноги, Эльтор уже сорвал с себя липкую пленку. Схватив противника за руку, он развернул его лицом к приближавшимся бороидам и, взяв шею Икуара в замок, прокричал что-то по-эйюбиански. По интонации я безошибочно угадала угрозу.

Икуар повел себя крайне необычно. Оказавшись во власти человека, который страстно его ненавидел и в любую секунду мог свернуть ему шею, эйюбианин сохранял поразительное спокойствие. Эта ледяная отрешенность испугала меня даже больше, чем вооруженный карабином офицер или приближение бороидов.

— Беги, Тина! — прошипел Эльтор. — Быстро к вагону!

Я поспешила выполнить его приказание.

В плексигласовой стене, разделявшей проход от платформы, отразилось то, что происходило за моей спиной: офицер нацелил в Эльтора карабин, не решаясь стрелять, поскольку существовала опасность попасть в Икуара. Эльтор же резко толкнул эйюбианского министра и, пока тот пытался подняться на ноги, бросился в мою сторону. Я кинулась к вагончику. Обернувшись на ходу, увидела, что Эльтор на огромной скорости догоняет меня. Подскочив к вагончику, он с силой ударил по панели на внешней поверхности корпуса. Дверь распахнулась. Мы запрыгнули внутрь, Эльтор что-то крикнул, и вагон с открытой дверью устремился вперед.

Вагончик с каждой секундой набирал скорость, унося нас прочь от места встречи с Джагом.

— Почему ты отпустил Икуара? — спросила я, задыхаясь от бега. — Из него бы получился отличный заложник!

— Даже слишком! — так же задыхаясь, ответил Эльтор. — Икуар прочитал все мои мысли. Это была ловушка! — Эльтор вытянул вперед руку, ту самую, которой только что сжимал шею своего врага. — Икуар нанес себе на кожу седативный препарат, настроенный на мою ДНК. Для него он не представляет никакой опасности, а при контакте с моим телом тотчас активизируется.

— Но ты не потерял сознания, значит, он не сработал, — сказала я.

— Пока еще нет. Я понял, что это ловушка, прежде чем успел хватануть полную дозу. Думаю, скоро он начнет действовать!

Пронзительно взревела сирена. Эльтор метнулся к консоли и принялся изучать изображения дисплеев.

— Мы приближаемся к зоне, где взрывом уничтожило магнитные рельсы. Придется дальше двигаться пешком. Вылезаем!

Я переместился ближе к вял, — донеслась до меня мысль Джага. — Отправляйтесь к стыковочному отсеку 412—Q!

Трехмерная схема над нашими головами изменила форму, и мы увидели увеличенное изображение поврежденного взрывом участка станции. В одном его месте светился ярко-зеленый квадратик.

Мы не сможем пробраться туда! — уловила я мысль Эльтора. — Тебе придется подобраться к нам поближе!

— Не могу подвергать себя риску, ответил Джаг. Нового удара я не переживу. Это неплохое место. Оборона там слабая, и оно находится недалеко от вас. Эльтор, у тебя в запасе всего пять минут. После этого ты не сможешь нормально функционировать. Через шесть минут начнет действовать седативный препарат, и ты потеряешь сознание.

До моего слуха донесся зуммер панели управления. Вагон остановился, распахнув дверцу.

Выйдя наружу, мы окунулись в хаос. По платформе беспорядочно толпились обитатели станции. Завидев очередной вагон, люди тотчас бросались к нему, и возникала давка. Из невидимых глазу динамиков доносились слова незримого диктора — видимо, какие-то указания, перемежавшиеся просьбами сохранять порядок и спокойствие. Эвакуацией руководили военные в штатском. Им приходилось то и дело повышать голос, чтобы перекричать толпу.

К нам через толпу проталкивался какой-то офицер. Он что-то крикнул Эльтору, и на какую-то долю секунды я подумала, что мы попались. Однако скоро поняла, что приняла непривычную, режущую слух интонацию незнакомого мне языка за угрозу. Офицер не узнал нас. Он жестом приказал нам вернуться в вагон. Увидев, что Эльтор отрицательно покачал головой, блюститель порядка неприязненно нахмурился, однако настаивать не стал. На платформе царила толчея, и там надо было наводить порядок.

Покинуть терминал оказалось весьма нелегким делом. Нам пришлось протискиваться сквозь плотный людской поток. Восьмиугольный коридор снаружи также оказался забит людьми. Толпа находилась на грани паники, но, к счастью, накаленные до предела эмоции не перехлестывали через край. Напротив, эвакуируемые следовали каким-то правилам, усвоенным, видимо, за счет многократных тренировок. Движение регулировали стоявшие на специальных возвышениях офицеры, содействуя радиопризывам сохранять спокойствие. Мы с трудом прокладывали себе путь против «течения» нескончаемого людского потока к одной из восьмиугольных арок. Трехмерная схема по-прежнему следовала за нами, указывая дорогу к отсеку станции, в котором находился Джаг. Расстояние, отделявшее нас от него, было не слишком велико, но, чтобы добраться до цели, приходилось преодолевать нескончаемый людской поток.

У вас в запасе четыре минуты, — раздался «голос» Джага.

Когда мы оказались под сводами арки, громко взревела сирена. Арка приобрела до боли знакомый мне красный цвет. Эльтор выругался и, схватив меня за руку, попытался прейти на бег. Пробившись еще немного вперед, мы достигли новой арки. Вой сирены раздался снова. Вокруг нас начала угрожающе смыкаться толпа. Порядок мог в любую секунду смениться взрывом паники.

Какой-то офицер пытался пробиться к нам сквозь толпу, выкрикивая что-то по-эйюбиански. Еще одного офицера мы увидели в боковом проходе, всего в нескольких ярдах от нас. Толпа с каждым мгновением все больше выходила из-под контроля. Людская масса потащила нас за собой, увлекая обратно в направлении терминала. Если бы не Эльтор, который крепко держал меня за руку, мне была бы уготована участь быть затоптанной взбудораженной толпой. Офицеры продолжали проталкиваться к нам сквозь толпу.

Остается три минуты! — напомнил Джаг.

По громкой связи все тот же невидимый диктор продолжал успокаивать людей, призывая их сохранять порядок. Неожиданно из динамиков зазвучал другой голос. Интонация тоже была другой, твердой и спокойной. Каждое слово произносилось четко и взвешенно, словно кто-то искал понимания у своих лояльных сограждан. В мешанине незнакомых звуков я услышала: Эльтор Виан Селей Кья Сколия.

Я моментально напряглась.

Эльтор, что они говорят?

Лицо моего спутника побледнело.

Называют мои приметы.

Какая-то женщина тотчас пронзительно закричала, указывая на нас. Затем крик подхватил еще один человек, затем второй, третий, четвертый. Толпа заволновалась, пришла в движение, стала притискивать нас к стене. Опасность быть раздавленными под ногами обезумевшей толпы сменилась угрозой быть размазанными по стене все той же жуткой человеческой массой. Внезапно толпа слегка откатилась назад, освободив перед нами пятачок пространства. Скорее всего причиной тому было самое заурядное любопытство, желание воочию увидеть наследника-рона. Любопытство это оказалось сильнее страха, взяв верх над толпой, готовой в любую секунду взорваться массовой паникой.

Однако спокойствие продлилось лишь считанные мгновения. Поток человеческих тел снова устремился в направлении терминала, а к нам подскочила какая-то долговязая сухопарая дама. Она прикоснулась ладонью к груди Эльтора, словно желая удостовериться в том, что он действительно живой. Затем ее подхватила толпа и понесла куда-то дальше.

У вас в запасе две минуты, — напомнил Джаг.

Все новые и новые люди старались приблизиться к нам. Никто из них не додумался предложить нам помощь. Единственным их желанием было прикоснуться к Эльтору, как к какому-то талисману. Эльтор старался оттолкнуть тянущиеся к нему руки, однако это плохо ему удавалось. Его движения на глазах утрачивали координацию. Дело даже не в ослаблении биомеханики — просто Эльтору было не под силу противостоять нескончаемому натиску человеческих тел. Коридор был практически до отказа забит сотнями людей, а сзади напирали все новые и новые любопытные. Все они прибывали оттуда, куда мы с Эльтором должны были пробиться, чтобы встретиться с Джагом.

У вас остается одна минута, — сообщил Джаг.

Джаг, нам не удается! — мысленно воззвала я к нему. — Нам не удается пробиться к тебе!

Картина окружающего мира с головокружительной скоростью изменилась: неожиданно я оказалась где-то над коридором и, словно птица паря над толпой, обозревала происходящее сверху. Я увидела себя с Эльтором — плотная людская масса все сильнее прижимала нас к стене. Было похоже, что я потеряла сознание, а Эльтор изо всех сил пытался удержать меня и одновременно сам удержаться на ногах.

В мое сознание ворвались какие-то странные механические мысли. Какие все-таки у человеческих существ ненадежные оболочки! Пилот и его спутница! Уязвимые. Хрупкие. Легко ломающиеся конфигурации. Их так трудно чинить! Странные. Чувствительные.

Бесценные.

Джаг! Это ты? — обратилась я к нему.

Я переключил твой мозг на мою сеть, — последовал ответ. — В настоящее время ты находишься в ячейке наблюдения над коридором.

Я видела, как к нам приблизилась группа бороидов. Встав вокруг плотной стеной, они отрезали нас от людского моря. Мы с Эльтором оказались в замкнутом пятачке пространства, словно в тихой бухте, надежно укрытой от океанских штормов. Эльтор устало опустился на пол, по-прежнему обнимая меня. Он положил мое тело себе на колени и склонил голову. На платформу терминала из коридора вышла фаланга офицеров. Мне они напомнили лодку, тщетно пытающуюся плыть по поверхности моря — такого вязкого и клейкого, что едва можно было сдвинуться с места. С трудом преодолевая плотную людскую массу, они направлялись в нашу сторону. Мыс Эльтором к этому времени потеряли сознание и безжизненно опустились на пол.

Каким образом мне удается видеть все это? — мысленно спросила я.

В первую нашу с тобой встречу еще там, на Земле, я скопировал все клетки твоего мозга и их основные функции. Сейчас я задействовал НТК твоего мозга, чтобы загрузить твое сознание в мой симулятор.

Зачем?

Я перезагружу тебя в сеть Эльтора. Ему нужен находящийся в здравом сознании мозг, способный управлять его телом. Если я загружу в Эльтора себя, то это только усугубит повреждения его мозга. Ты же являешься человеческим существом и уже стала его частью. Кроме того, ты обладаешь способностью симпатического резонанса почти со всеми участками его больших полушарий.

Я не поняла твоих последних слов, — подумала я.

У вас с ним психологическая, личностная совместимость. — Пауза. — Начинаю перенос.

В следующее мгновение я ощутила себя в телесной оболочке Эльтора. Было крайне непривычно чувствовать себя в чужом массивном теле. Мое собственное тело лежало у меня же на руках. Глаза закрыты, черные волосы покрывалом разметались по полу. Окружающий мир я видела через золотистую пленку внутренних век Эльтора. Я встал (встала), держа на руках мое (Тины) обмякшее тело, и бороиды повернули головы в нашу сторону. Увидев, как я поднимаюсь на ноги, они буквально оторопели, от чего воздух вокруг заискрился.

Тина, — донесся до меня мысленный голос Джага. — Сейчас я разрежу коридор лазером.

Нет! Не делай этого! Поднимется дикая паника! Нас просто затопчут!

Согласен, паники не избежать, — отозвался Джаг. — Но вас не затопчут, нет. Мы находимся достаточно близко к внутреннему корпусу, так что можно воспользоваться и лазером. В коридоре, где вы находитесь, останется достаточно воздуха, так что никто не задохнется. Хаос, который возникнет в результате моих действий, будет способствовать вашему бегству.

Дай Бог, чтобы ты оказался прав, Джаг!

Лазерных лучей я не увидела, зато услышала крики и пронзительный вой сирен. В коридоре началось паническое бегство. Через мгновение человеческий поток уже достиг нас. Яркая вспышка заставила меня закрыть глаза. Открыв их снова, я увидела, что трое из четырех бороидов сплавились воедино, прилипнув к полу. Их броня стекала на пол зеркальными лужицами, застывая прямо на глазах. Я с трудом проглотила застрявший в горле комок, меня мутило. Четвертый бороид пятился назад, осторожно держа на весу оплавленную по локоть руку. Охваченная паникой толпа увлекла его за собой в глубь коридора. Нам с Эльтором посчастливилось остаться в живых. Мы избежали жуткой участи быть раздавленными толпой лишь благодаря тому, что обугленные останки бороидов невольно стали преградой на пути обезумевшей человеческой массы.

Бегите! прозвучал в моей голове призыв Джага. Бегите ко мне!

Залп лазера проделал в стене огромную дыру с рваными краями. По-прежнему сжимая в руках мое (Тины) тело, я шагнула в нее и оказалась в небольшом проходе.

Джаг, какое оружие у тебя осталось?

Лазеры и аннигиляторы разрядились, дезинтеграторы уничтожены. Кроме того, я использовал весь запас малых ракет. У меня осталось четыре Тау-ракеты, но я не могу выпустить их, находясь внутри Цилиндра. Вам придется преодолеть оставшуюся часть пути самостоятельно.

Я побежала. Нести на руках свое собственное тело было не очень трудно, оно почти ничего не весило. Физическая мощь Эльтора придала мне заряд бодрости. Как это он мог принимать свою силу как данность?

На решетке, которую я теперь видела более отчетливо, путь к Джагу высвечивался голубым светом.

Тебя поняла! — мысленно произнесла я.

Биомеханическая сеть пришла в действие, ведя меня в нужном направлении. Несколько человек, встреченные по пути, бежали в противоположную сторону. Некоторые из них прижимали к лицу какие-то маски. Мы двигались запутанным путем, то и дело ныряя в боковые проходы, и вскоре оказались в восьмиугольном помещении, в котором с разных сторон сходились семь коридоров. В восьмой стороне имелись две массивные двери с надписью 412-Q.

Джаг! мысленно воскликнула я и бросилась к дверям. Это мы! Открой нам!

Не могу. Цилиндр снова взял под контроль этот отсек.

Улыбка сползла с моего лица.

Что ты сказал?

Меня вычистили из сети Цилиндра.

Как же нам тогда открыть эти двери?

Взрывчаткой или лазерами.

Но у тебя же больше не осталось ни того ни другого!

Это верно.

Последняя мысль Джага прозвучала совсем глухо.

Из бокового прохода совершенно неожиданно выскочил какой-то человек и тотчас замер на месте. Пережитое им потрясение было сродни боевому тарану — незнакомец узнал Эльтора. Хлопнув ладонью по браслету, эйюбианин поднес его к лицу и что-то проговорил. Его слов я не расслышала, да и не смогла бы перевести.

Джаг! обратилась я к нашему незримому ангелу-хранителю. Нам необходимо пробраться в этот стыковочный отсек!

Пытаюсь преодолеть протокол доступа к сетям Цилиндра!

Из напульсника незнакомца раздался чей-то голос — резкий и неприятный, — он то ли задавал вопросы, то ли отдавал приказания.

Джаг! Нам нельзя снова попасть в руки Икуару! Ты знаешь, что он с нами сделает! Открой эти двери!

Не могу, ответил Джаг и после паузы добавил: У меня осталось четыре Тау-ракеты.

Ты можешь воспользоваться ими? — с надеждой спросила я.

Тина, одна Тау-ракета способна уничтожить половину станции!

Какое-то мгновение я была не в состоянии осознать услышанное. Затем до меня все-таки дошел смысл сказанного Джагом — он предлагал нам самоубийство. И возмездие.

В поле моего зрения появилась эйюбианка в офицерской форме, с пистолетом, стреляющим седативными зарядами. Она кивнула мужчине и, не сводя с меня глаз, что-то проговорила в напульсник. Я стоял (стояла), широко расставив ноги, по-прежнему держа на руках свое — Тины — безвольное, обмякшее тело.

Если мы уничтожим Цилиндр, продолжал Джаг, купцы утратят доступ к любому из Джагов или Джагернаутов. Никакого Ключа у них больше не будет. Крикс Икуар умрет. Последовала пауза. Мы же лишимся единственной известной нам женщины-рона, генетически не связанной с Рубиновой Династией.

Я не хочу, чтобы мы погибли!

Интонацию мысленной речи Джага отличало удивительное спокойствие.

Пока вы оба живы, будет оставаться шанс спастись бегством. Пока ты, Тина, будешь оставаться в живых, не умрет и надежда выжить для семейства Эльтора.

Эйюбиане не сводили с нас глаз, ожидая скорого прибытия подкрепления. Они ничуть не сомневались, что с минуту на минуту их ждет слава. Еще бы! Поймать столь ценную добычу. Они смотрели на нас так, будто перед ними были не люди, а прекрасные животные, сбежавшие из зоопарка, которых все-таки поймали и вот-вот водворят обратно в клетку.

Тина! позвал меня Джаг. Ты должна принять решение!

Не могу! Я чувствовала, что мое тело сотрясает дрожь. Хотя на самом деле это было совсем не так — мое, то есть Эльтора тело было неподвижно, как скала. Я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы умер Эльтор. Но, Боже, быть Источником Икуара — это страшнее, чем смерть.

Ты должна принять решение, Тина.

Не могу!

В следующее мгновение я взбесилась. Более точного определения я, пожалуй, не смогла бы найти. Я утратила логику и разум. В критических ситуациях человеческое тело способно проявлять невиданную силу. Например, горняку ничего не стоит удержать свод рушащейся шахты. Женщина переворачивает автомобиль, наехавший на ее ребенка. Альпинист удерживает каменную глыбу, вес которой во много раз превышает его собственный. Сделав безумное усилие, я задействовала биомеханическую сеть Эльтора сверх всех мыслимых и немыслимых пределов.

Я резко развернулась и принялась яростно колотить сапогом в дверь. Я молотила в нее без устали, потеряв счет ударам. Сила, которую я вкладывала в них, поразила меня саму. Мне казалось, что в эти мгновения я превратилась в мощную камнедробилку, бездушную, не рассуждающую, хорошо отлаженную. От силы этих сумасшедших ударов, казалось, трещали все кости моего нового тела. Мне представлялось, что прошла целая вечность, однако таймер моей сети показал, что миновала лишь какая-то доля секунды.

Я услышала звук выстрела, почувствовала, как заряд угодил мне в грудь, поняла, что седативные препараты проникают мне в кровь. Это не имело никакого значения — Эльтор уже потерял сознание. Теперь его тело функционировало исключительно на биомеханике. Я продолжала колотить в дверь, и в конце концов мои усилия увенчались успехом — двери подались внутрь. Еще один удар тяжелого ботинка, и в том месте, где смыкались обе створки, образовалось отверстие. Я даже зацепилась ногой за его рваные края. Стараясь не терять ни секунды, я сначала просунула в него свое — Тины — тело, затем втиснулась сама. В спину и ноги мне угодили новые выстрелы, позади продолжали раздаваться крики, эхом прокатываясь по моему сознанию.

Затем мы оказались в небольшом ангаре. Он располагался в большей степени в Цилиндре, а не в стыковочном отсеке, куда прибывало на стоянку большинство космических кораблей. Джаг уже позаботился о том, чтобы воздушный шлюз был открыт. Внешние двери ангара тоже были открыты — причем настежь. Оказывается, мы на всех парах мчались навстречу безвоздушному пространству, абсолютному вакууму.

Я громко выругалась, однако в следующую секунду заметила сияние молекулярной мембраны. Я бегом бросилась к Джагу. Сначала засунула внутрь свое — Тины — тело, затем вскарабкалась сама. Шлюз с громким чмоканьем сомкнулся за моей спиной.

Перезагрузить информацию, донесся до меня «голос» Джага.

Пол задрожал от рокота двигателей.

Перезагрузить, повторил Джаг.

Все еще находясь в теле Эльтора, я подняла голову.

Тина, выходи из сети!

Перезагружаюсь, подумала я.

После этого я снова оказалась в своем обычном теле. Джаг набирал скорость, и меня отбросило в сторону. Я пролетела вдоль всей палубы. Из переборки кабины высунулась огромная металлическая рука и подобрала безжизненное тело Эльтора. Я почувствовала прикосновение металла и на своей коже — это вторая рука подняла меня с пола. А в следующее мгновение меня уже обволакивал хорошо знакомый, липкий и приторный туман. Готовлю к запуску Тау-ракеты! доложил Джаг. Не надо, Джаг! Н-е-е-е-е-т! Я изо всех сил старалась не потерять сознания. В Цилиндре обитают миллионы людей! Пусковые установки включены!

Не-е-е-е-т… Я попыталась кричать, но сон окутывал меня сладкой пеленой.

Прежде чем потерять сознание, я успела услышать шепот Джага:

Тау-ракеты выпущены.

Тьма и тепло.

Постепенно до моего сознания начали доходить звуки, гул летящего космического корабля. Джаг! позвала я. Где ты?

Я здесь.

Где мы находимся?

В инверсионном полете.

Что с Эльтором?

Предпринимаю попытки починить его, привести в норму.

С ним все будет в порядке? Пауза.

Он снова будет функционировать.

В самом деле?

Его сеть необходимо перепрограммировать. Нужно восстановить поврежденные файлы его памяти. Возможно, что некоторые из них он утратил навсегда. Необходимо починить его структурные компоненты. Кое-какие придется вырастить заново. Ему также понадобятся хирургические операции.

Я ощутила исходящую от корабля грусть. Другого слова я просто не нахожу.

Его душа также нуждается в лечении. В этом я ему помочь не могу.

Ты можешь заставить его забыть то, что помнить не следует?

Для этого потребуется стереть огромные информационные массивы его памяти. Вместе с воспоминаниями об Икуаре он лишится и многих других воспоминаний. Помолчав, Джаг добавил проникновенно: Тина, будет неправильно, если мы сотрем из его памяти то, что является частью его «я». Если ему необходимо стать прежним, его нужно лечить.

Я не хочу, чтобы ему было больно.

В ответе Джага я почувствовала нежность.

Я тоже. Мы оба не хотим этого.

Джаг, послушай…

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова заструился туман.

Нет! Подожди! Я изо всех сил боролась со сном. Что ты там сказал, еще на Цилиндре, будто я тоже рон?

Эльтор понял это, как только встретил тебя.

Когда мы были на Земле, ты сказал, что тебе неизвестен мой пси-рейтинг.

Я сказал, что не могу точно определить его в цифрах. Рейтинг ронов порой очень сложно определить — он у них слишком велик.

Почему Эльтор не сказал мне этого?

Он опасался, что ты не сможешь скрывать свое истинное знание, если окажешься в ситуации вроде той, в которую ты угодила.

Он был прав.

На «Эпсилани» я подсоединил твои Кайл-центры к моему Расширенному Интеллекту, продолжал Джаг. Когда наемники изолировали меня, они тем самым заглушили и твои Кайл-поля.

Лучше бы ты защищал Эльтора.

Я не мог делать два дела одновременно. Это могло бы вызвать перенапряжение моих резервов.

В следующей мысли корабля прозвучала нескрываемая боль.

Я оказался перед выбором.

Но почему я?

Тебе это было нужнее. А они уже знали, кто он такой.

Джаг…

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова закружился туман.

Джаг, подожди! Эти Тау-ракеты…

Спи!

Я погрузилась в сон.

Глава 18 АБАДЖ ТАКАЛИК

Над горизонтом нависло красное рейликонское небо с перистыми розоватыми облаками. Прямо над моей головой оно имело сероватый оттенок, а с противоположной стороны горизонта становилось практически черным.

Мы с Эльтором стояли совершенно одни. Со всех сторон нас окружала бескрайняя пустыня. Во всех направлениях, сколько хватал глаз, тянулись низкие красноватые холмы. Вдали торчали зубья дальних скал, вонзаясь в кровавое небо подобно пальцам скелета. Линия горизонта казалась к нам гораздо ближе, чем на Земле, а сила притяжения была значительно слабее. Хотя Рейликон представлялся мне похожим на Марс, на самом деле он был не таким ярко-красным, как ближний сосед Земли. Его биосфера имела более сложный характер, а насыщенная кислородом воздушная оболочка придавала дневному небу бледно-голубой оттенок.

Эльтор был по-прежнему одет в форменные брюки и ботинки; правда, вместо мундира на нем теперь был черный пуловер ручной вязки. Свою пилотскую куртку он отдал мне. Я набросила ее поверх платья — мне она доходила до бедер. Сшитая из того же изолирующего материала, что и вся форма, куртка имела его собственную сеть.

Мы стояли, устремив взгляд на небо. Бледневшая прямо у нас на глазах звездочка — улетавший от нас Джаг — вскоре совсем растворилась в небесной вышине.

— Как ты думаешь, он сможет вернуться самостоятельно, без пилота? — спросила я.

— Трудно сказать, — ответил Эльтор.

Мне хотелось хоть как-нибудь утешить Эльтора, больно было видеть выражение муки на его лице. Однако после того как Джаг вернул нас обоих к жизни, Эльтор оставался каким-то отстраненным и замкнутым.

— Джаг был прав, — сказала я. — Здесь мы будем в большей безопасности. И ты, и я.

— Ему нужен пилот.

Похоже, Эльтор так и не смог примириться с тем, что его друг и товарищ теперь летает один.

Внезапно до меня донесся какой-то грохот. Когда я окончательно пришла в себя, стало ясно, что дрожит земля. Мне тут же вспомнилось то давнее утро в Чиапасе, когда произошло землетрясение. Когда оно закончилось, мои дядя и тетя были мертвы, наш дом разрушен, наши овцы пропали, наш урожай погиб.

Рокот сделался еще громче. Теперь сотрясалась вся пустыня. В воздух взвивалась пыль. Казалось, гром исходит от самой земли. Я шагнула ближе к Эльтору, но стоило мне прикоснуться к его руке, как он весь напрягся. Я тотчас опустила руку. Он старательно избегал моего взгляда, не сводя глаз с линии горизонта.

На фоне малинового неба неожиданно появились странные силуэты. Их были сотни — причудливые видения, возникшие из-за линии горизонта. Со стороны заходящего солнца в нашем направлении двигались, волна за волной, орды загадочных всадников.

— Уходим, — шепнула я мужу.

— Это друзья, — отозвался Эльтор. — Абаджи.

— Ваши старинные телохранители?

Он кивнул, по-прежнему не сводя глаз с всадников. Они мчались к нам, взметая клубы пыли.

— Если это телохранители, — сказала я, — то где они были, когда Джаг высадил нас здесь?

Эльтор продолжал смотреть на летящих к нам всадников.

— Абадж Такалик контролируют наземные, орбитальные и межпланетные оборонительные системы. В освоенном людьми космическом пространстве они обладают самыми мощными оборонительными комплексами. — Пыль теперь клубилась у наших ног. Всадники были уже совсем близко. — Не имеет никакого значения, в каком месте планеты мы находимся. Они защищают нас с той самой секунды, как мы оказались в этой звездной системе. — Он указал на всадников. — Сейчас ты увидишь традиционный ритуал.

Перед нами возникли высокие фигуры конных телохранителей Рубиновой Династии. Длинные полосы ткани, свисавшие с их головных уборов, громко хлопали на ветру.

На расстоянии их скакуны напомйили мне тираннозавров, однако при близком рассмотрении стали заметны отличия. Животные эти были около девяти футов ростом в холке и передвигались скачками, отталкиваясь от земли мощными задними ногами. Покрытые чешуей передние лапы были длиннее, чем у земных первоящеров, и время от времени животные могли переходить на галоп, используя одновременно все четыре конечности. В свете умирающего дня шкура этих диковинных зверей отливала оттенками золота, небесной лазури и зеленью бутылочного стекла.

Всадники были все до единого стройными и высокими — более семи футов ростом. Их лица скрывали платки, оставляя для обозрения только глаза и защищая нос и рот от песков пустыни. За спиной у абаджей развевались черные плащи, открывая взгляду живописные — золотистые, красные, зеленые и пурпурные — одеяния. В сгущающихся малиновых сумерках абаджи приближались к нам шеренга за шеренгой, словно намереваясь растоптать нас.

Похожие на динозавров скакуны замерли одновременно — самые ближние менее чем в пятидесяти ярдах от нас. Внезапно стало совсем тихо, и было слышно, как у нас в волосах шуршит ветер, приятно овевая кожу. Тишину лишь изредка нарушало либо негромкое фырканье, либо скрип песка, когда диковинные звери переступали с ноги на ногу. Крикни кто-нибудь от самого горизонта, и мы бы наверняка услышали.

Один из всадников соскочил на землю. Он снял с лица платок, и его концы тотчас затрепетали на ветру. Увязая в песке, абадж поспешил к нам. Я узнала его: знакомые черты лица, орлиный нос, темные глаза. Ростом он был гораздо выше мужчин народа майя — пожалуй, единственное различие. Даже я с моим миниатюрным носиком меньше похожа на представительницу этого древнего народа, чем он. Пусть нас разделяли огромные расстояния и многие тысячелетия, я ощутила несомненное родство. Наверное, это был голос крови.

Абадж остановился перед Эльтором, возвышаясь над ним на целую голову, и опустился на одно колено в почтительном поклоне. Эльтор прикоснулся к его плечу и заговорил на иотическом. Этот язык я почти понимала.

Встав, всадник что-то нараспев ответил низким басовитым голосом. Его речь звучала ритмичным речитативом, в ней угадывалась некая ритуальная торжественность. Тогда мне казалось, что Абадж говорит на каком-то неведомом мне диалекте иотического языка, который было гораздо труднее понять. Эльтора я понимала лучше, но только потому, что мы уже успели привыкнуть друг к другу. Из слов незнакомца я поняла только то, что его зовут Узан. Лишь позднее мне стало известно, что Узан — это титул вождя абаджей. Даже будь у него собственное имя, он все равно нам его не назвал.

Узан вытащил из ножен на поясе меч — длинную сверкающую полоску стали с искривленным концом. По форме он напоминал кортик, который носил Эльтор, но этот клинок был цельным алмазно-металлическим кристаллом. Выращенный нанороботами атом за атомом, он был острым как бритва. Узан поднял клинок над головой, и тот ярко засверкал в лучах заходящего солнца.

Затем он почтительно протянул его Эльтору. Прежде чем я успела произнести хотя бы слово протеста, клинок, подняв фонтанчик песка, вонзился в землю в одном дюйме справа от ног Эльтора.

Эльтор даже не дрогнул. Узан снова занес клинок, и в ту секунду, когда он опустил его, моей щеки коснулось дуновение ветра. Я изо всех сил старалась стоять тихо. Сердце бешено колотилось в груди. Острие клинка вонзилось в землю между мною и Эльтором, и я ощутила песчинки у себя на лице.

Затем Узан повернулся к своим воинам и воздел вверх меч. В ответ те как по команде обнажили свои клинки, в ритуальном салюте вскинув острие к загоравшимся на небе звездам. Узан опустил меч, и абаджи все как один опустили свои. Уму непостижимо, как только им удавалось проделывать все эти движения с ювелирной точностью.

Эльтор взял меня под руку, и мы зашагали вслед за Узаном. Сумерки сгущались, и становилось все труднее различать окружавший нас мир. Откуда-то из тени возник человек, он вел за собой скакуна — одного, без всадника. Диковинный зверь показался мне великаном, его передние конечности с когтями были вдвое длиннее моих рук. Такому ничего не стоит разорвать на куски взрослого человека.

Эльтор же привычным жестом погладил его по боку. В ответ на его ласку животное послушно опустилось на землю, подобно верблюду подобрав под себя передние и задние ноги. От него исходил запах песка и мускуса, а дыхание отдавало острым и горьковатым ароматом лимона. Голова чудовища оказалась так близко ко мне, что я смогла разглядеть отдельные чешуйки на его морде — голубые ромбики с зеленой каймой, в которых отражались последние отблески заката. Животное внимательно смотрело на меня огромными золотистыми глазами. На затылке у него я увидела длинный костистый гребень. И еще один на спине. Получалось что-то вроде двойного горба с седлом посередине. Ухватившись за шейный гребень ящера, Эльтор ловко вскочил в это самое седло. Как только он устроился в нем поудобнее, животное медленно встало на ноги. Эльтор сказал что-то Узану, и главный абадж поклонился. После этого страж повернулся ко мне, опустился на одно колено и склонил голову.

Я в тревоге посмотрела на Эльтора. Он по-прежнему сидел верхом на ящере и явно не собирался приходить мне на помощь. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как повторить все то, что только что проделал мой муж. Я прикоснулась к плечу Узана. Страж тотчас встал на ноги и слегка подался вперед. Я снова бросила взгляд на Эльтора, но тот продолжал безмолвно смотреть на меня. Лицо его оставалось в тени, и мне было трудно угадать его настроение.

Затем до меня дошло — Узан всего лишь наклонился в сторону своих воинов. Когда я зашагала к ним, Узан поклонился, как будто я ответила на его немой вопрос. Наверное, так оно и было, однако в ту пору я этого просто не понимала. Таким образом, я приняла его приглашение поехать верхом. Главный абадж повел меня к моему скакуну. Животное опустилось на землю, подобрав, как и скакун Эльтора, конечности. Было видно, как на фоне холодного ночного воздуха из его ноздрей вырывается пар.

Узан почтительно обхватил меня за талию и одним движением усадил зверю на спину. От испуга я вцепилась в шейный гребень моего скакуна. Узан уселся позади меня. Земля тут же уплыла куда-то вниз, теряясь в ночной темноте, — это животное выпрямилось во весь свой немалый рост. Я почувствовала, что начинаю соскальзывать со спины ящера. Еще мгновение — и я повалюсь на Узана, и мы оба слетим на землю. Однако вместо этого я оказалась верхом на гребне как раз посередине чешуйчатой спины.

Узан что-то отрывисто произнес, и вся его конная армия синхронно повернулась. Эльтор проехал вдоль колонны. Я попыталась разгадать его теперешнее настроение. Чем оно вызвано? И какое оно? Любопытство ли, продиктованное желанием увидеть, как я поведу себя в незнакомой ситуации? Одобрение ли моего спокойствия? Какие-нибудь глубинные чувства, связанные с нашим пленением и побегом? Я понимала, почему Эльтор и абаджи предпочли, чтобы я ехала в «седле» не одна, а с сопровождающим. Ведь что я знала об этих чудных животных? Однако меня озадачило, что Эльтор, вместо того Чтобы ехать вместе со мной, усадил меня с другим человеком.

Затем мы тронулись в путь. Животные бежали или, точнее сказать, скакали легкой рысью, причем гораздо быстрее земных лошадей. Эльтор скакал, чуть подавшись вперед. По его лицу блуждала улыбка. Было видно, что он наслаждается ездой. Чтобы как-то защититься от песка и пыли, летящих из-под ног наших славных скакунов, я натянула на голову капюшон форменной куртки, которую мне дал Эльтор. Не имея в отличие от моих спутников платка, я опасалась, что глаза, ноздри; рот и уши мне все равно занесет пылью и песком. Но ничуть не бывало. Прикоснувшись к лицу, я обнаружила тонкую пленку защитной мембраны. Встроенная в куртку сеть моментально уловила, что я нуждаюсь в защите от внешних инородных частиц, и тотчас снабдила меня ею.

Вскоре вечерние сумерки окончательно уступили место ночи, и окружающий мир погрузился во тьму. Мне почему-то вспомнился Набенчаук. Ни единого огонька во тьме, ни единого звука большого города. Лишь безмолвная темнота на многие мили вокруг. Мы скакали, не имея никаких ориентиров, и мне не давал покоя вопрос, как это животным удается продолжать движение, ни разу не споткнувшись и не сбившись с пути. Впоследствии выяснилось, что они обладают чем-то вроде инфракрасного видения, и после заката, когда почва все еще хранит дневное тепло, пустыня вовсе не кажется им темной.

Я поняла, что мы добрались до города, лишь когда мы в него въехали, оказавшись среди мирно спящих в ночной тиши домов. Наши «кони» перешли на шаг, осторожно пробираясь через настоящий лес остроконечных башен. Башен разрушенных — это были самые что ни на есть развалины.

Всадники рассеялись по всему безмолвному городу, то здесь, то там занимая группами по пять человек посты — возле башен, пирамид, вдоль дороги. Мы остановились перед конусообразной башней высотой около сорока футов. Основание ее составляло в диаметре футов пятьдесят.

Узан спешился, подняв при этом облако пыли. Прижимаясь к шейному гребню ящера, я перекинула ноги на одну сторону и заскользила по спине животного. Какое-то мгновение висела, болтая ногами в воздухе, а затем, отпустив руки, полетела вниз. Когда мои подошвы коснулись земли, меня подхватил Узан, заключив прямо-таки в медвежьи объятия. Куда только подевались его прежние, исполненные благоговением прикосновения!

Я отпрянула назад и поскользнулась на невидимом камне. Стоило мне пошатнуться, как страж снова обхватил меня своими ручищами. От злости я сжала кулаки, приготовясь как следует ткнуть его локтем в бок. Но в следующее мгновение оказалось, что это вовсе не Узан. Это Эльтор пытался удержать меня от падения. Я обернулась и посмотрела ему в лицо. Мой супруг улыбнулся — впервые после нашей свадебной ночи.

Узан провел нас через прямоугольный дверной проем в какую-то башню с покатой крышей, сходящейся конусом примерно в тридцати футах у нас над головой. На противоположной стене, в верхней ее части, змеилась трещина, расширяясь вверху до размеров зияющей дыры, сквозь которую в помещение проникал серебристый звездный свет. Узан начал снова произносить ритуальные фразы, и Эльтор отвечал ему все тем же певучим речитативом. В те минуты мне казалось, что они просто-напросто поют, однако на самом деле так звучит иотический язык в безупречном произношении рейликан.

Хотя любой сколиец может легко проследить свою родословную, берущую начало среди жителей Рейликона, четыре тысячи лет мутаций и смешения крови, зачастую добровольного, превратили сколийцев в совершенно новую расу, Эльтор на три восьмых рейликанец. Его мать рейликанка наполовину, а отец — на одну четверть. После абаджей его семья единственная, кто несет в своих генах так много первоначальных расовых признаков.

Эльтор и Узан закончили свой ритуальный диалог. После чего страж, поклонившись нам, удалился, волоча за собой по земле длинный плащ. А мы остались одни. Эльтор стоял, скрестив на груди руки и пристально глядя на меня. В свете звезд его могучее тело отливало серебром.

— Ты совершенно правильно вела себя, — наконец произнес он.

Я не нашлась, что на это ответить, лишь легонько кивнула в ответ. Мне почему-то было неловко, что между нами пролегла какая-то эмоциональная преграда.

Эльтор подошел к стене и опустился на колени перед похожим на лежанку выступом. Достав из-под него два серебристых одеяла, он кивком указал на остатки перегородки, некогда разделявшей внутреннюю часть башни на два отдельных помещения.

— Если мы ляжем спать позади нее, она защитит нас от песка, который наносит сюда ветер.

Я оглянулась по сторонам. Странно, однако, что абаджи выбрали именно это место для ночлега принца и его юной жены, особенно если принять во внимание якобы высокий уровень их технологий, как утверждал Эльтор.

— Почему они не подобрали для нас другого места?

— А разве нам нужно нечто большее, чем им самим? — ответил вопросом на вопрос Эльтор.

— Ты хочешь сказать, что они живут в этих развалинах?

— В это время года — да.

— А разве они не в состоянии заново отстроить город?

Эльтор отошел в сторону и разложил одеяло позади полуразрушенной перегородки.

— А зачем? — вновь ответил он вопросом на вопрос.

— Но ведь он рушится.

— Абаджи живут здесь вот уже шесть тысяч лет. Они не станут ничего менять сейчас, на пороге своей гибели.

С этими словами Эльтор уселся на одеяло. Вид у него стал гораздо спокойнее. Он жестом пригласил меня последовать его примеру. Я подошла и уселась рядом. На сей раз он никак не среагировал на то, что моя рука случайно задела его колено.

— Я всегда мечтал совершить то, что совершил этой ночью, — произнес он.

— Ты имеешь в виду наше путешествие через пустыню?

— Это не простое путешествие. — Эльтор на какое-то мгновение умолк. — Пять тысяч лет назад абаджи были исключительно женщинами, такими же рослыми, как и мужчины, которых ты видела сегодня. А также сильными и свирепыми. Когда королева Рубиновой Династии привозила себе из далекой колонии мужа, абаджи приветствовали ее точно так же, как сегодня нас с тобой. Они охраняли ее супруга, пока сама она отправлялась убедиться в том, что ее владения за время ее отсутствия остались в целости и сохранности.

— А если бы мужу захотелось отправиться вместе с ней?

— У него не было выбора. В ту пору мужчины были совершенно бесправны. — Эльтор усмехнулся. — Мои предки были самыми настоящими варварами.

— Это уже что-то новенькое! Эльтор рассмеялся.

— Не делай вид, что тебе все это интересно!

— Что же стало с ее мужем? — с улыбкой спросила я.

— Абаджи доставляли его в Ицу Яшлан. Он скакал туда вместе с Узаном.

— Ты хочешь сказать — совсем как я этой ночью?

— Видишь ли, предполагалось, что ты должна была скакать позади него. Но я подумал, что, не дай Бог, ты еще свалишься с руцика, вот я и попросил его посадить тебя перед собой.

— А что такое руцик?

— Это скакун.

— И тебе взбрело в голову поменяться ролями с героем древней легенды и стать королем Рубиновой Династии, который привозит домой из неведомых краев жену?

Я думала, что он сейчас улыбнется и скажет «да». Но Эльтор лишь молча устремил взгляд в темноту. Ответил он не сразу.

— Эти королевы властвовали во всех межзвездных империях. Привезти домой мужа было своего рода подтверждением их могущества и власти над жизнями и судьбами других людей. — Эльтор сделал паузу. — Лучшей ночи, чтобы вообразить себя героем старинной легенды, трудно даже представить.

И тогда я поняла. Икуар отнял у него все — больше чем свободу, больше чем право распоряжаться собственным разумом.

— Я опасалась, что ты не поехал рядом со мной, потому что тебе было стыдно, — сказала я.

— Стыдно? Чего же я должен стыдиться?

— Потому что… из-за него. — Я не могла заставить себя произнести вслух имя Икуара. — Потому что он прикасался ко мне.

Эльтор обнял меня за плечи.

— Для меня и моих соотечественников нет большего позора, чем оказаться пленником Икуара. Стыдно должно быть мне, а не тебе.

Я склонила голову ему на грудь.

— Тебе нечего стыдиться!

Эльтор вздохнул и что-то произнес мне в утешение. Немного помолчав, добавил:

— Кажется, я узнал кое-кого из наемников. Я удивленно подняла на него глаза.

— Каким образом?

— Помнишь того, что упомянул о моем послужном списке? Я узнал его голос даже сквозь фильтр бронекостюма. Моя биосеть сейчас обрабатывает информацию. — Эльтор снова сделал паузу. — Тина, когда Джаг разбудил меня, я просканировал его систему вооружения. И не обнаружил ни одной из четырех Тау-ракет.

— Он нанес ими удар по Цилиндру.

— Ты знаешь, что такое Тау-ракеты? — Я отрицательно покачала головой, и Эльтор поспешил объяснить: — Они оснащены инверсионным приводом. Двигателем космического корабля. Поэтому движутся со скоростью, близкой к скорости света, выделяя громадную кинетическую энергию. Четыре Тау-ракеты способны в мгновение ока превратить Цилиндр в звездную пыль.

Я невольно поежилась.

— Может быть, их уничтожили люди Икуара? — высказала я предположение.

— Одну-две — вполне возможно. Но все четыре? Это просто невероятно! — Эльтор провел рукой по волосам. — О Боже, Тина, я и не предполагал, насколько серьезно деградировал его Расширенный Интеллект! Джаг совершенно утратил способность рассуждать логически!

— Он прекрасно понимал, что делает! — возразила я.

— Это невозможно!

— Икуар мучил тебя, вот Джаг и отплатил ему той же монетой! Но дело не в одном только Икуаре! Нам никто не пришел на помощь! Я впервые ощущала, что Джаг в гневе! В этом было нечто нечеловеческое!

— Выходит, мой корабль отомстил за меня?!

— Да. Ведь он любит тебя!

Эльтор удивленно уставился на меня.

— Чт-о-о-о?!

— Он любит тебя.

— Корабль никого не может любить!

— А Джаг тебя любит.

— Это невероятно!

— Почему? Ты ведь больше, чем обычный человек. Вот и Джаг больше, чем просто машина.

Эльтор не сразу ответил мне.

— Надо будет хорошенько над этим подумать.

Потом мы сидели молча, вслушиваясь в звуки ночи. Откуда-то слышались мелодичные звуки, словно некий незримый музыкант пощелкивал кастаньетами. Время от времени до моего слуха доносилось шуршание гонимого ветром песка и голоса абаджей на посту близ нашей башни. Их опека представлялась мне чисто символической. На планете с высоким уровнем науки и техники, обитатели которой совершают межзвездные перелеты, какая польза от стражников с саблями? Но все равно было приятно, что нас охраняют. Кто поручится, что нам здесь ничего не грозит?

Из мирных объятий сна меня вырвало чье-то прикосновение. Я лежала на одеяле, прикрытая еще одним. Эльтор спал рядом со мной, лежа на спине. Неожиданно он дернулся всем телом, и его свитер царапнул мне руку.

Эльтор рывком сел на одеяле — глаза его застилало внутреннее веко. Рот открылся в безмолвном крике — из горла не вырвалось ни единого звука. Я тоже села, не решаясь прикасаться к нему. Кто знает, как он поведет себя, если его слишком быстро пробудить от неведомого ночного кошмара? Вместо этого я принялась успокаивающе нашептывать:

— Все хорошо. Я с тобой.

Наконец Эльтор издал невнятный, сдавленный звук. Внутренние веки поползли вверх, и он посмотрел на меня.

— Все в порядке, — повторила я и, обняв, погладила по волосам. — Все в порядке!

Он притянул меня к себе.

— О Боже, Тина, я не могу… не могу!

Я не знала, что сказать, и продолжала бормотать успокаивающую бессмыслицу. Уняв дрожь, Эльтор снова лег на спину, увлекая меня за собой. Немного помолчав, ласково произнес:

— Наверно, жизнь после смерти все-таки существует. Надеюсь, потусторонние силы будут вечно издеваться над Крик-сом Икуаром, как он всю свою жизнь издевался над Источниками!

Я осторожно склонила голову Эльтору на грудь.

— Все кончено! Все позади! Он никогда больше не будет тебя мучить!

Эльтор перевернулся на бок, оперся на локоть и повернулся ко мне лицом.

— Ты похожа на дождь в пустыне — такая же сладостная и долгожданная!

Я была почти абсолютно уверена в том, что Эльтор солгал насчет нашего договора, но все-таки мне было как-то не по себе.

— Ведь это не дополнительный договор, верно?

Эльтор лукаво улыбнулся.

— А что, если я отвечу на твой вопрос утвердительно?

— Ну знаешь, Эльтор!

Он нежно прикоснулся к моей щеке.

— Это ронский договор. В соответствии с ним ты становишься полноправным членом моей семьи и соответственно наследницей Рубиновой Династии. Всех ее сокровищ, если таковые имеются, — сказал он, а затем сухо добавил: — С точки зрения статистики предполагалось, что ни один из нас никогда не сможет найти себе женщину-рона. Чтобы найти тебя, мне пришлось попасть в другую вселенную! Мне повезло! — Эльтор снова лег и обнял меня. Затем прошептал мне на ухо: — Я тебе не до конца рассказал, что происходит, когда королева Рубиновой Династии привозит себе супруга с далеких звезд.

— Что же? — так же шепотом спросила я.

— Как только она убедится в том, что с ее владениями все в порядке, то ночью отправляется верхом в город, где ждет ее муж. Вот тогда-то они и вступают в брачный союз. — Эльтор легонько укусил меня за мочку уха. — В своих фантазиях я всегда представлял, что жена будет ждать моего возвращения, лежа в постели. Она будет теплой и сонной, готовой принять меня в свои объятия, когда я вернусь в Ицу Яшлан.

Я пальцем провела по его губам.

— Она уже ждет тебя!

В ту ночь, в развалинах древнего города, на умирающей планете с тусклым солнцем, мы наконец вступили в брачный союз, которому предстояло дать новую жизнь угасающему народу.

Глава 19 ОБИТЕЛЬ КРЫЛАТОГО БОГА

Занимался рассвет, принеся в мир то самое волшебство, которое возникает в минуты, предшествующие восходу солнца, когда небо начинает светлеть, а сама пустыня все еще остается в тени. Я лежала рядом с Эльтором, прижимаясь спиной к его груди. Всю ночь его рука обнимала меня за талию. Снаружи доносились звуки зарождающегося дня: приглушенные голоса, шарканье ног, звон клинков. До нашей импровизированной опочивальни долетали благоуханные ароматы фимиама и готовящейся еды. Где-то рядом негромко жужжали насекомые.

Абаджи завесили дверной проем плащом, утяжелив его нижний край застежками из драгоценных камней. Когда порывом ветра его затягивало внутрь, застежки ударялись друг о друга, издавая мелодичное постукивание, которое я слышала минувшей ночью. Откуда-то снаружи донесся чей-то голос. Он прозвучал громче голосов стражников, но в то же время не настолько громко, чтобы потревожить наш сон. Мне было не совсем понятно, к кому обращался говоривший — к стражникам или к нам.

Повернувшись к Эльтору, я увидела, что его глаза открыты.

— Что ты сказал? — спросила я.

— Ничего. Это не я. Это кто-то снаружи.

Эльтор произнес что-то на иотическом, и чей-то голос ответил ему.

Эльтор улыбнулся.

— Они спрашивают, не хотим ли мы какао.

— Шоколаду? Ты шутишь!

— При чем здесь шоколад? — Он приподнялся на локте. — И что такое шоколад?

— Напиток, горячий густой напиток, которым я угощала тебя в Лос-Анджелесе, — пояснила я.

— Он был приятным на вкус. Но это было не какао.

— Скорее всего они сохранили это давнее слово. Шоколад делали из зерен какао. Это был любимый напиток верховных вождей майя. У майя была для него даже специальная посуда, такие особые кувшины.

— Посмотрим, как тебе понравится наш напиток!

С этими словами Эльтор натянул на нас одеяло и что-то сказал стоявшему у входа воину. Абадж вошел внутрь и, опустившись на колени, поставил на пол кувшин и две чашки. На красной глазури кувшина были видны какие-то иероглифы. Я не знала всех символов, но это было не так уж важно. Ведь не знала же я многих элементов древней письменности майя. Однако тот, что был начертан на крышке, все-таки узнала. По форме он напоминал гребень и произносился как «ка». Еще один, в форме рыбы, также озвучивался слогом «ка». Стоявший под ними символ означал слог «ва». Ка-ка-ва. Какао.

Воин задал Эльтору какой-то вопрос. Эльтор что-то сказал в ответ, после чего абадж встал и, поклонившись, вышел.

— О чем он спросил тебя?

— Он спросил, нужны ли нам свидетели.

— Свидетели? Но для чего?

Эльтор жестом указал на нас обоих, вес еще лежавших в постели.

— Вот для этого. Чтобы подтвердить, что мы с тобой вступили в брачный союз.

— Что? — Мне показалось, что я покраснела. — Не нужны нам никакие свидетели!

— А мне кажется, неплохая идея.

— Вечно ты шутишь! Они что, хотят наблюдать за нами?

Эльтор усмехнулся.

— Многие тысячи лет назад именно так они и поступали, когда это было необходимо в силу политических причин.

— Ну знаешь, Эльтор!

Моя реакция вызвала у него неподдельное веселье, и он расхохотался.

— Не бойся, в наши дни для освидетельствования хватит того, что они увидели нас вместе в одной постели! Мы скажем им, что все остальное у нас тоже прошло как надо. Они поверят нам на слово.

— Но все-таки скажи мне, для чего это нужно?

— Для подтверждения юридической силы договора, — ответил Эльтор и потянулся за кувшином с какао. — Прошлой ночью я попросил абаджей проверить сеть. Стоунхедж скорее всего сам переправил наш договор в Ассамблею. Думаю, всем уже несколько дней известно о нашем браке, а также об обстоятельствах нашего похищения. Мне бы очень хотелось избежать ненужных разговоров.

— Неужели все-таки так важно — спали мы вместе или нет?

— В юридическом смысле — нет. — Эльтор налил в чашку темную дымящуюся жидкость и поставил передо мной. — Но как символ — да!

Я сделала глоток какао. Вкус его был удивительно приятным и напоминал приправленный малиновым сиропом кофе с добавлением корицы.

— А разве они не страдают от одиночества?

— Кто? Абаджи?

— Да. Разве им не нужны жены?

— Некоторым — да. — Сказав это, Эльтор тоже налил себе какао. — Такие покидают Рейликон. Но большинство остается. Они все — клоны. Исходный генетический материал, что-то вроде шаблона, был отобран у тех мужчин, которых сочли пригодными для подобной жизни. Думается, они привыкли обходиться без женщин. — Покачав головой, Эльтор продолжил: — Я же просто представить себе подобного не могу!

— А разве женщин они не клонируют?

— Женщин здесь уже не было. Именно поэтому они и научились первым делом клонировать самих себя. Им удалось сберечь немного генетического материала, и в результате усилий Рона на свет появилась моя бабка. — Эльтор на мгновение замолчал, отпивая какао из чашки. — Хотя произвести здорового клона — дело не из легких.

— Джаг мне рассказывал.

Эльтор смерил меня долгим взглядом.

— Ты позволишь генетикам-абаджам сделать анализы твоей ДНК? Здесь, под землей, находится их лаборатория по генной инженерии.

Я снова отпила из чашки.

— Не возражаю.

Невероятно, что где-то глубоко под развалинами древнего города находится современная лаборатория.

Неожиданно Эльтор громким голосом заговорил на иотическом. Стоявший снаружи стражник что-то сказал в ответ. Затем послышались шаги обутых в сапоги ног, удалявшихся прочь от нашей башни.

Когда мы допивали какао, я услышала, как кто-то идет в нашу сторону, и поспешила нырнуть под одеяло.

В помещение вошел Узан в сопровождении пяти воинов в развевающихся одеждах. Они как по команде опустились перед нами на колени, а Узан заговорил. В ответ Эльтор поцеловал меня в щеку. В этом жесте было больше от ритуала, чем от искреннего чувства. Я попыталась вообразить абаджей не мужчинами, а огромного роста женщинами, себя кем-то вроде царицы амазонок, а Эльтора — тем, кому судьбой предначертано делить со мной ложе. Надо сказать, было трудно представить даже нечто отдаленно похожее на это.

Шурша одеждами, Узан и четверо воинов вышли вон. В тот короткий миг, когда импровизированный полог приоткрылся, я успела увидеть омытое рассветом утреннее небо и краешек солнечного диска над горизонтом. Занавес закрылся, и мы остались втроем — я, Эльтор и пятый воин.

— Это — генетик, — пояснил мне Эльтор. — Ему нужен образчик твоей ткани.

Я посмотрела на абаджа, и тот отвел взгляд. Отцепив от пояса какую-то пробирку, он извлек из нее две лопаточки-шпателя размером не больше моего мизинца. Одной из них он провел мне по руке, после чего аккуратно опустил пробу в пробирку.

— А теперь открой рот, — попросил меня Эльтор.

Я выполнила его просьбу, и абадж провел мне шпателем по внутренней стороне щеки. Поместив его во вторую пробирку, генетик спрятал оба соскоба в черный кошель у себя на поясе и выпрямился во весь рост. Затем, поклонившись, вышел.

— Как они все это делают? — спросила я. — Они так быстро двигаются! И всегда так синхронно! Как будто каждый из них отлично знает, что делают все остальные!

— Они же эмпаты! И к тому же клоны! — Эльтор лег рядом со мной и, просунув руку под одеяло, прикоснулся к моей груди. — Может быть, нам следует повторно убедиться в том, что заключенный нами союз юридически правомочен! — произнес он с улыбкой.

Я рассмеялась и обняла его.

— А ты прав!

Ицу Яшлан. Волшебный, сказочный город.

Когда мы покинули наше убежище и вышли наружу, под красноватые лучи утреннего солнца, мне наконец представилась возможность хорошенько рассмотреть древние развалины. Мы поднялись на ближайшую к нашей башне пирамиду. Ступеньки оказались настолько крутыми, что, стоя на нижней, можно было дотронуться до верхней, даже не нагибаясь. От некогда величественного сооружения осталась лишь платформа, возвышавшаяся над землей на уровне примерно двух этажей. Я вертела головой по сторонам, внимательно разглядывая окрестности. Ветер трепал полы моей одежды.

Примерно в полумиле от нас, прямо посреди пустыни, я заметила скалу, за которой тянулась цепочка гор, лестницей уходивших в небесную высь. У ее подножия раскинулись залитые солнечным светом развалины древнего дворца. Строение когда-то имело гигантские размеры и, видимо, достигало высоты трехэтажного дома, а в длину было раза в три больше. В фасаде когда-то имелось девять входов, которые сейчас зияли пустыми провалами. Если провести линию как раз через центральную часть строения, то обе его половины стали бы зеркальным отражением друг друга. Остатки крыши с угловатыми сводами из плоских камней. Наиболее важные части строения — лестницы, стены, части крыши, башни с обоих концов — покрывала настенная роспись, уже порядком выцветшая.

У подошвы скалы простирался Ицу Яшлан. Широкие улицы связывали друг с другом дома, площади и то, что напоминало бани древних майя. Здания с пустыми дверными проемами в виде разинутой пасти хищных зверей, должно быть, когда-то были храмами. Я даже сумела разглядеть в городе площадки для игры в мяч — совсем такие же, как и в городах древних майя. То там, то тут виднелись развалины пирамид с крутыми ступенями. Назначение других сооружений угадать труднее — чем были когда-то все эти узкие башни со шпилями, вздымавшиеся ввысь на высоту многоэтажного дома, или мосты, повисшие над улицами вровень с верхними этажами зданий? Через весь город тянулись мощеные тротуары, вдоль которых застыли восьмиугольные колонны. Дальше от центра виднелись другие постройки, меньшего размера и хаотично разбросанные, — городская окраина.

— Невероятно! — воскликнула я, обернувшись. — Как же они допустили, что такой прекрасный город пришел в упадок?!

— Сейчас здесь почти никто не живет, — ответил мне Эльтор. — Кроме абаджей, да и они проводят тут лишь несколько месяцев в году.

— Но они могли бы хоть что-то сделать. Прислать сюда роботов или наномашины или, допустим, заселить город людьми с других планет!

— Видно, для них так лучше. После того как из жизни уйдет последний абадж, Ицу Яшлан перейдет к моей семье. Мы непременно исполним их желание оставить город в его нынешнем состоянии.

— Чтобы он постепенно превратился в пустыню? — Я не поверила собственным ушам. — Но почему, Эльтор?

Тот жестом указал в сторону величественных развалин.

— Это Рейликон. Как и сама планета, город постепенно умирает. Абаджи также добровольно согласились на вымирание.

— Но если им так хотелось умереть, зачем же они все-таки выжили?

— Вообще-то они не хотят умирать. Моя семья, вся Сколия, даже эйюбиане — все мы существует исключительно благодаря их воле к жизни. Их привезла сюда какая-то неизвестная раса. Так что у них никогда не было выбора. Сейчас, на закате жизни, они хотят лишь одного: чтобы никто из посторонних — ни люди, ни машины — не вмешивался в их жизнь и не смел навязывать им свою волю. Они умрут так, как жили все эти шесть тысяч лет. По собственной воле.

— Понимаю, — ответила я. — Это очень напоминает цивилизацию майя. Кто-нибудь из обитателей Земли — кроме меня — уже видел эти руины?

— Очень немногие. Рейликон закрыт для посторонних. Исключения делались крайне редко. А Ицу Яшлан — священное место, запретное для чужих глаз.

— Кто-нибудь когда-нибудь переправлял его фотоснимки на Землю?

— Нет. Это было бы кощунством.

— Но ведь есть какие-то архивные свидетельства о народе майя, — сказала я. — Антропологи любят заниматься исследованием нашей истории, по крайней мере в моем мире. Все эти творения рук человеческих не должны бесследно исчезнуть.

— Думаю, что шесть тысяч лет назад твоего народа еще не было.

— Возможно, твоих предков переселили сюда из другой вселенной, а их история была смещена на целые тысячелетия. — Сказав это, я задумалась, а затем продолжила: — Большинство государств майя прекратили свое существование примерно в десятом веке нашей эры. А вдруг это произошло потому, что наших предков вывезли с Земли? Как знать, может, в разных вселенных подобное происходит время от времени. Какие-то расы увозят обитателей планет в другие миры и бросают их там.

Эльтор удивленно посмотрел на меня.

— Но для чего? С какой целью? Чтобы понаблюдать за тем, сумеют ли те выжить в других мирах? С тем чтобы сконцентрировать Кайл-черты в той расе, которая уже и так в достаточной степени обладает ими?

— Может быть, и так.

Другого объяснения мне в голову не приходило.

— Тогда эта попытка им не удалась.

— Но твоя-то семья существует!

— До какой-то степени. — Выражение его лица смягчилось. — Хотя, возможно, сейчас…

Эльтор протянул мне руку, и я шагнула к нему. Мы обнялись. Ветер трепал мне волосы, закручивая их вокруг нас обоих.

Мы вернулись обратно к лестнице, на ступеньках нас терпеливо дожидались два абаджа. Все это время они старались держаться в тени и вместе с тем вблизи от нас, чтобы в любую секунду поспешить на наш зов. Заслоняя нас словно живым щитом, абаджи спускались по лестнице на несколько ступенек впереди.

Эльтор провел меня по всему городу к скале. Это была каменная стена высотой в несколько тысяч футов, с лестницей по фасаду. Если когда-то лестница и имела перила, то теперь их не осталось. Я разглядела входы в пещеры на поверхности скалы, огромные звериные головы, высеченные в толще горных пород. Ступеньки напомнили мне виденную когда-то давно игрушку — кубик с желобками, направленными в разные стороны. Если в отверстие в верхней его части положить мраморный шарик, то он устремится вниз, перескакивая с одного желобка на другой, то и дело меняя направление в лабиринте, пока не скатится вниз.

— Иди первой, — сказал Эльтор. — Я буду подстраховывать тебя сзади, на случай если ты поскользнешься.

Внутренние переживания Эльтора окрасили мир вокруг нас нежным янтарным светом — светом любви и надежды. Сложив ладонь лодочкой, я даже зачерпнула пригоршню этого мерцающего тумана, а затем, опираясь для надежности рукой о поверхность скалы, начала восхождение вверх. Нас встретили сильные порывы ветра, и чем выше мы поднимались, тем сильнее они становились. За нами следовали два абаджа. Длинноногие стражники без видимых усилий преодолевали ступеньку за ступенькой. Один раз я не выдержала и оглянулась назад, и у меня тотчас закружилась голова. После этого я старалась смотреть лишь себе под ноги и поменьше думать о том, в какую высь мы взбирались. Однако опять не удержалась и посмотрела на раскинувшийся далеко внизу город.

Иду Яшлан простирался мили на четыре в разные стороны — залитый ярким солнечным светом, древний, как сам окружавший его мир, таящий в себе бесконечное множество загадок. Я легко представляла себе древних воинов, ставших легендой Рей-ликона. Мы же продолжали взбираться все выше и выше.

— На какую же высоту мы поднимемся? — Любопытство взяло надо мной верх.

— До дворца Ицам На Кетца! — раздался за моей спиной голос Эльтора.

— Ицам На Кетца? — переспросила я. — Звучит очень похоже на Ицамна и Кецаль! — Я говорила, стараясь не думать о бездне у нас под ногами. — Кецаль — это птица. Природа наградила ее роскошным оперением — длинным хвостом зеленого, красного, белого и желтого цвета. Представители знати и воины носили их в качестве украшения. Перья, как ты сам понимаешь. В некоторых городах за убийство кецаля полагалась смертная казнь. Ибо это навлекало гнев бога Кукулькана. А также тольтекского бога Кецалькоатля. Вообще-то на самом деле это одно и то же божество, пернатый змей, владыка всего сущего на Земле. Хотя иногда Кукулькан принимал облик бога ветра.

— У нас Ицам На Кетца считается богом полета, — пояснил мне Эльтор.

Ветер дул все сильнее. Под его порывами становилось все труднее сохранять равновесие. Поднявшись на вторую площадку, мы посмотрели вниз на город. Сверху Ицу Яшлан являл собой незабываемое зрелище. На верхушку красно-золотой башни опустилась какая-то черная птица и закаркала. Ветер разносил ее хриплые крики по бескрайней пустыне.

Мы зашагали выше. Я поднималась вверх лицом к скале, цепляясь за нее обеими руками. Дело было не в крутизне ступеней. Просто мы вскарабкались на такую головокружительную высоту, что мне для уверенности требовалась опора. Порывы ветра продолжали обрушиваться на каменную громаду, и мои волосы, словно крылья птицы, парили в потоках воздуха. Абаджи все так же следовали за нами, все в том же равномерном ритме. Я живо представила себе нашу процессию — четыре крохотные фигурки на фоне вертикальной каменной стены. Моя рука неожиданно уперлась в пустоту, и я полетела вниз…

И упала, приземлившись на одно колено. Эльтор споткнулся о мою ногу и приземлился на четвереньки. Оказалось, что нас едва не поглотила пещера. В буквально смысле — так как вход в нее представлял собой разинутую в грозном рыке звериную пасть. Отверстие сверху и снизу окаймляли огромные каменные клыки.

Поднявшись с каменного пола, мы с Эльтором уселись у входа в пещеру, свесив ноги над нижними зубами исполинского чудовища. Далеко внизу вплоть до самого горизонта тянулись бесконечные барханы. Клочья облаков медленно плыли по гладкому фарфоровому небу. Где-то вдали невидимый демон пустыни крутил вихри красного песка.

Рядом с нами появились абаджи. Чтобы пройти под каменными клыками внутрь пасти каменного чудовища, им пришлось наклонить головы. Плащи стражей трепетали под порывами ветра, то открывая взгляду яркие одежды с золотой вышивкой, то снова укутывая черным высокие стройные фигуры. Не сбиваясь с шага, оба воина почтительно поклонились нам. Зрелище поразило меня. Оставалось только надеяться, что они не заметили нашего позорного падения в пещеру.

Мы с Эльтором стояли на месте, а один из воинов тем временем подошел к стене. С вбитого в нее крюка он снял нечто вроде пучка сухих веток, перевязанных шнурком. Затем отстегнул с украшенного драгоценными камнями пояса какую-то трубку. Тьму пронзила ослепительная искра, и конец факела занялся огнем. В его желтоватых отблесках и бронзовых лучах солнца пещера стала похожа на старинную фотографию.

В глубь скалы на несколько ярдов тянулся прямоугольной формы коридор, резко изгибаясь влево. Заднюю стену покрывала причудливая вязь иероглифов, начертанных черной, красной и бурой краской. Краска на вид казалась свежей. Позднее я узнала, что храм этот был одним из немногих сооружений Ицу Яшлана, которое абаджи пытались сохранить в первозданном виде.

Стражи провели нас до самого конца туннеля. Возле поворота абаджи вручили Эльтору факел, поклонились и вернулись обратно ко входу в пещеру. Там они встали, глядя на простиравшуюся внизу пустыню — две неподвижные фигуры в черном, застывшие на фоне неба между каменными клыками неведомого чудовища. До нас доносились лишь жалобные стенания ветра.

Эльтор взял меня за руку, и мы двинули дальше, свернув в ответвление туннеля. Если в самом его начале пещера освещалась солнечным светом, то дальше, куда мы направили наши стопы, нас окутала непроглядная тьма. Через несколько сотен ярдов туннель свернул снова, уводя нас все глубже в толщу скалы. Теперь наш путь освещал лишь свет факела. Сделалось зябко, обжигающий жар пустыни сменился приятным холодком. На стенах снова появились иероглифы. Свет факела отбрасывал на них тени, и казалось, будто древние письмена колышутся и пляшут, как живые.

— Здесь! — воскликнул Эльтор и поднял факел выше.

Прямо у наших ног вниз уходила вырубленная в горной породе лестница. Внизу, у ее подножия, мы разглядели какое-то помещение. Из него тянуло застоявшимся воздухом подземелья.

Мы спустились вниз. Сойдя с последней ступеньки, Эльтор засунул факел между когтей каменной лапы неведомого животного. Затем из когтей соседней лапы вытащил еще один, зажег его от горящего факела и сунул в лапу на противоположной стене. Эту процедуру он проделал еще четыре раза. Когда Эльтор закончил, в камере мерцали шесть светильников.

Воспоминание о первом знакомстве с Дворцом Ицам На Кетца до сих пор живо в моей памяти. В этом удивительном месте ощущаешь незримое волшебство, здесь жива память о древних царствах. Овеянные веками легенды живут в его каменных стенах, покрытых резными фризами. Барельефы раскрашены красками столь яркими, что почти неотличимы от пронзительной голубизны рейликонского неба или красных песков пустыни. В тот день они были неподвижны, и лишь когда мы своим вторжением потревожили застоявшийся воздух и язычки пламени начали свой танец, древние скульптуры тоже пришли в движение. В свете факелов инкрустированные драгоценными камнями стены источали сказочное сияние.

Посередине камеры стояла скамья с изображениями каких-то крылатых существ. Одно чудище было с квадратной мордой и спиральными рогами. У него было шесть ног, по три с каждой стороны, и скрученный спиралью хвост. Над спиной зверь распростер могучие крылья. Другая скульптура являла собой женщину. Верхняя часть ее тела — от талии и выше — была женской, нижняя представляла собой кошачье туловище с хвостом как у птицы. Она стояла, воздев над головой копье. Грудь гордо выдавалась вперед, крылья распростерты в полете. Хотя волосы ее были высечены из камня, казалось, будто они трепещут и развеваются на ветру. Вдоль стены тянулся ряд статуй — чудовища с распростертыми крыльями. Головы их запрокинуты назад, от чего казалось, будто они кричат, обратив свой крик к небу. Полет, навечно застывший в камне.

Справа от нас никаких статуй не было. Зато в скале было высечено мужское лицо высотой примерно в девять футов. Вместо глаз у него виднелись концентрические круги, придавая лицу мягкое, нежное выражение. Крючковатый нос выступал вперед. Вместо рта высокий прямоугольник с квадратными зубами. Подбородок выдавался вперед параллельно полу и представлял собой выступ шести футов в длину и один в ширину, который покоился на каменных колоннах. Передние зубы, выгибаясь, торчали изо рта, образуя что-то вроде каменных подлокотников. К каменной личине вели несколько ступенек, причем верхняя находилась как раз на уровне подбородка. Эльтор вопрошающе посмотрел на меня.

— Ну, что скажешь?

— Потрясающе, — ответила я. — Вот только черты лица грубоваты.

— Так же как и пустыня.

— Да, так же как и пустыня.

Эльтор подвел меня к скамье в центре святилища. Я опустилась на нее.

— Сколько лет этому храму? — спросила я.

— Более пяти тысяч лет, — сказал Эльтор и показал на крылатые статуи. — Ицам На — наше божество, бог полета и вечности. Он выше всех недугов, что поражают нас, простых смертных. Он кормилец. Абаджи приходят сюда после битвы, в поисках исцеления. Причем не только телесных ран, но и душевных недугов — такое случается часто, когда люди убивают других друга.

Я провела рукой по барельефу.

— А что это?

— Духи-спутники бога или богини, — ответил Эльтор и указал на крылатую женщину. — Вот это — «Чак».

Я удивилась его произношению. Он произнес это слово с превосходным твердым приступом, а закончил глоттализованным «к». Хотя большинство сколийских языков не слишком богаты такими звуками, в иотическом и эйюбианском их много. В этом отношении они даже богаче цоциля, на котором говорил народ майя. Именно поэтому эйюбианский кажется на слух резким и грубым. Однако благодаря музыкальности их голосов горловые звуки рейликан не режут слух. Кстати, это одна из причин, почему иотический так сложен для изучения. Чтобы правильно говорить на нем, необходимо уметь воспроизводить музыкальные тоны, для чего, в свою очередь, надо обладать особыми голосовыми связками.

— Кто это — «Чак»? — спросила я.

— Это она, дух-спутник богини плодородия Иша Челии, — пояснил Эльтор. — В руках она держит топор-молнию. Она также приносит в пустыню дождь. И еще считается богиней войны.

— У народа майя также было божество по имени Чак, владыка дождя и бог войны, — сказала я и прикоснулась к винторогому животному. — А кто это?

— Ацу Буллом. Дух-спутник Ицама. У вас есть кто-то похожий?

— Не думаю. Правда, на языке майя слово «балам» означает «ягуар». А вообще-то у нас тоже есть духи-спутники. Животные. Самый сильный и могущественный из них — ягуар.

— Буллом тоже могущественное божество.

— Для тебя ведь все это не просто миф, верно? Ты веришь, что все эти духи на самом деле существуют?

Эльтор ответил не сразу.

— Джагернаут, с которым я составляю единое целое, сказал бы, что это мифология. В глубине души, вопреки всякой логике, какая-то часть моего существа верит, что это нечто большее, чем миф.

— Но ведь ты пожелал, чтобы наше бракосочетание было проведено по католическому обряду!

Тон Эльтора немного смягчился.

— Твоя духовность — это часть тебя. То, что мы выражаем нашу веру по-разному, в моем понимании сближает нас, а не отдаляет друг от друга. — Эльтор провел рукой по моим волосам до самых их кончиков. — Я женился на тебе в соответствии с привычным для тебя ритуалом. И теперь прошу тебя исполнить брачный ритуал так, как это принято у моих предков.

— Где? Здесь?

— Да. — Эльтор указал на стены храма. — Мои предки не умели лечить генетические заболевания. Сначала они даже не понимали, почему умирают. Вот и придумали ритуал в виде жертвоприношения Иша Челии, богине плодородия, а также Ицаму На Кетцу, богу-врачевателю. Молодожены приходят сюда с просьбой даровать им здоровое потомство.

Я взяла Эльтора за руки.

— Значит, и нам следует сделать то же самое!

Эльтор заговорил на иотическом языке. Его распевный речитатив наполнил подземелье гулким рокотом. Слова его заклинания волной накатывались на стены, а затем гулкой волной откатывались обратно до нас. Затем он умолк, а моя кожа напряглась как барабан, готовый к тому, чтобы по нему ударили. Эльтор отпустил мои руки и прикоснулся к вороту моего платья. Он провел пальцем вдоль шва сверху вниз, и платье раскрылось на две половинки.

Избавленная таким странным образом от одежды, я смутилась и отвела взгляд в сторону. В конце концов мне все-таки удалось побороть смущение. Я несмело подняла на Эльтора глаза, и он прикоснулся к моим волосам.

Затем мой муж встал и направился к нише в дальней стене. Раздался удар кремня о камень, и ниша осветилась неярким огнем бронзовой лампы. Затем он прошел через весь храм к лестнице и погасил все факелы. Теперь единственным источником света оставалась лампа.

Эльтор вернулся к скамье, я по-прежнему сидела там, свесив ноги. В руках он держал что-то, что достал из ниши в стене. Наконец я разглядела что. Это было ожерелье из рубинов и изумрудов, два браслета и какая-то маленькая бутылочка. Положив бутылочку и браслеты на скамью, он надел мне на шею ожерелье. Самый большой рубин Эльтор уложил в ложбинку между грудей и провел пальцами вокруг сосков, отчего они немедленно отвердели. Затем он опустился на колени на выступ перед скамьей, и наши лица оказались на одном уровне. Эльтор протянул ко мне руки и обнял меня. Я обняла его в ответ и обхватила ногами за талию.

Затем он потянулся и взял в руки браслет — кольцо, украшенное зелеными и голубыми камнями. Открыв застежку, Эльтор взял мое запястье и защелкнул на руке браслет — чуть ниже моего старого, который мне подарила мать. Я оттянула вверх его рукав, обнажив напульсник.

— Теперь браслеты есть у нас обоих! Эльтор виновато посмотрел на меня.

— Видишь ли, обычно у нас женщина надевает мужчине на руку напульсник. Однако прошлой ночью я попросил абаджей принести браслеты потоньше. Специально для тебя.

Взяв второй браслет, он защелкнул его на другом моем запястье. Затем пошарил за спиной рукой, нащупал мою ногу и, согнув в колене, поставил ее на скамью. Затем наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра.

— Эй! — воскликнула я.

Эльтор поднял голову. На его губах блуждала блаженная улыбка, глаза были полузакрыты.

— Это мое собственное дополнение к ритуалу! — пояснил он. Я потянула с него свитер.

— Теперь ты!

Стоя перед скамьей, Эльтор не спеша разделся. Затем мы сели, и он посадил меня к себе на колени. Я сидела боком к нему, прижимаясь правым плечом к его груди. Эльтор взял в руки флакон, украшенный причудливыми золотистыми, красными и темно-синими узорами, и с пышным птичьим хвостом вместо пробки. Стоило его открыть, как вокруг разнеслось благоухание. Резкий и сладковатый, этот аромат напомнил мне о ночных цветах моей далекой Земли.

Эльтор налил маслянистое содержимое флакона себе в ладонь и принялся втирать его в мое тело, другой рукой придерживая меня за талию. Я склонила голову ему на плечо. Благовоние щекотало ноздри. Теперь в нем угадывались ароматы жасмина и меда. Затем рука Эльтора опустилась ниже, его пальцы проникли внутрь меня, скользнув подобно шелку, и у меня закружилась голова. Я увидела золотистое свечение. Нет, не только в мыслях, но и внутри самого храма. Сияние было трепетным и нежным. Казалось, будто мы не просто ласкаем и умащаем друг друга, а прогоняем прочь последние клочки черных помыслов Икуара, которыми тот пытался окутать нас обоих.

Нарушив молчание, Эльтор произнес:

— Тебе нужно принести Клятву Челии.

— А ты научишь меня ее словам?

В ответ Эльтор заговорил на иотическом. У меня в голове его голос превращался в темно-рубиновые струи, смешивающиеся с ароматами ладана и маслянистых благовоний. Я услышала жалобные звуки свирели. Они плыли откуда-то издалека, подобно песне незримого божества, пробудившегося от тысячелетнего сна. Медленно, спотыкаясь на отдельных словах, я стала повторять вслед за Эльтором мелодичные фразы торжественной клятвы. Он по-прежнему говорил на иотическом, и я изо всех сил старалась правильно выговаривать слова чужого языка.

— Подойди ко мне, муж мой! — сказал он вдруг.

— Это что, перевод? — спросила я. Эльтор утвердительно кивнул, и я повторила: — Подойди ко мне, муж мой!

— Пусть Челия дарует нам золу, которая станет огнем.

— Пусть Челия дарует нам золу, которая станет огнем.

— Да благословит она новую… — На этом месте он запнулся. Лицо его приняло растерянное выражение. — Новую доску.

— Доску?!

— Это наиболее близкий английский эквивалент иотического слова, который мне удалось подобрать. — Удалить доску? Начать с чистого файла?

— Может, с чистого листа? — предложила я.

— Верно. Это означает душу нового ребенка. — С этими словами Эльтор прикоснулся к ожерелью у меня на груди. — Иша Челия примет освободившуюся душу какого-нибудь далекого предка. Она очистит ее, благословит и вселит в тело ребенка.

— Это прекрасно! Голос Эльтора смягчился.

— Благослови чистый лист.

— Благослови чистый лист.

— Да опустится на мир ночное небо.

— Да опустится на мир ночное небо.

— Да окутает нас ночное небо темно-рубиновым покрывалом.

— Да окутает нас ночное небо темно-рубиновым покрывалом.

— Да подарит нам ночное небо свой дух.

— Да подарит нам ночное небо свой дух.

Эльтор встал, поднял меня на руки и шагнул к стене. Я улыбнулась.

— Неужели женщины-воины Рубиновой Династии носили своих мужей на руках?

— Конечно же, нет! — рассмеялся Эльтор. — Те были не слишком-то хрупкими созданиями. Нет, мужья шли сами. — Он вопрошающе заглянул мне в лицо. — Для тебя это важно?

Это было равнозначно вопросу о том, не возражаю ли я против романтического ужина при свечах на далеком острове в обществе любимого мужа.

— А почему это должно быть для меня важно?

Эльтор принялся осторожно объяснять.

— Имперская культура предусматривает сложные ритуалы ухаживания. Конечно же, в юридическом смысле мужчина и женщина равны. — Здесь Эльтор сделал паузу. — Хотя, несмотря на уверения в обратном, наша культура сохраняет пережитки того времени, когда мужчины являлись собственностью женщин. И некоторые женщины чувствуют себя не слишком уютно с переменой ролей.

— Это прекрасно, — заметила я, прикоснувшись к его щеке. Эльтор усадил меня на подбородок Ицама На. Я оказалась прижата спиной к стене. Руками я упиралась в передние зубы божества. От камня тянуло прохладой. Эльтор поднялся по ступенькам и сел, перебросив ногу через скамью. Теперь мы были обращены лицом друг к другу. Из ниши в нашу сторону тянулись струйки ладана, наполняя помещение запахом давно исчезнувших царств. У меня возникло ощущение, будто нас внезапно перенесли из нашего времени в ту эпоху, когда древние божества навещали священный город Ицу Яшлан.

На лице Эльтора было выражение трогательной нежности, от чего вокруг глаз его лучиками разбежались мелкие морщинки. Все так же сидя ко мне лицом, он усадил меня себе на колени. Я склонила голову ему на плечо и вытянула ноги. Он принялся раскачивать нас взад-вперед, и мне казалось, будто и он слышит ту же самую мелодию далекой свирели, что и я. Наверное, так оно и было. Мы были так близки, что казалось, будто его и мое сознание тоже слились воедино. Эльтор вытащил обе мои руки и, повернув их ладонями вверх, свел вместе оба браслета. Они сомкнулись.

— Крылья Ицама На! — произнес он, поднеся скованные браслетами кисти мне к лицу.

Затем опустил голову и взял в рот мой указательный палец. Ощущение было восхитительным. Я уткнулась лицом Эльтору в волосы, блаженно вдыхая пьянящий аромат его кожи. Спустя какое-то время я услышала, как Эльтор пробежал пальцами по браслетам. Те, щелкнув, разъединились, а я обняла мужа за шею и крепко прижалась к нему.

Мы занимались любовью медленно, нам было некуда торопиться. На этот раз Эльтор был на удивление терпелив, используя нашу ментальную связь для того, чтобы его пик совпал с моим. Музыка и ароматы, созданные моим воображением, слились воедино в реку золотистого света. Когда мы оба достигли вершины, эта удивительной красоты река разбилась радугой мельчайших водяных брызг.

Постепенно музыка сделалась тише, а туман, рассеявшись, уступил место прежнему золотистому сиянию. Я отняла голову от плеча Эльтора. Его глаза были закрыты, дыхание все еще оставалось учащенным. Я сжала зубами прядь его волос и по-кошачьи помотала головой.

— Это было восхитительно! Эльтор открыл глаза.

— Согласен!

— Но почему именно здесь? — спросила я, прикоснувшись к каменному выступу, на котором мы с ним сидели. — Странноватое место — и для занятий любовью, и для торжественных ритуалов, и для всего прочего.

— Оно символизирует плодородие, — ответил Эльтор и зевнул. — Возможно, потому что позы, которые возлюбленным приходится принимать на этом ложе, якобы способствуют зачатию дочерей.

А я как раз собиралась спросить мужа, хотел бы он, чтобы наш будущий сын носил его имя. Однако вовремя вспомнила, что Эльтор носит фамилию матери.

— Знаешь, трудно привыкнуть к вашей жизни, так сильно она отличается от привычной мне. Громадные различия.

— Зато так гораздо интереснее, — улыбнулся Эльтор. — Все это хорошо, но если мы с тобой пробудем здесь еще немного, боюсь, я усну и свалюсь на пол.

— Только не это! — пошутила я.

Эльтор спустился по ступенькам на пол. Я ощущала его внутреннее удовлетворение — оно буквально повисло в воздухе нежной бронзовой дымкой. Увидев, что я тоже поднимаюсь с ложа, он подхватил меня на руки и отнес на скамью.

Я порой задумываюсь о том, каково было жить в эпоху владычества Рубиновой Империи, когда женщины вступали в поединки друг с другом, чтобы завладеть приглянувшимся им мужчиной. Уверена, у меня не было бы ни малейших шансов на победу — какая из меня соперница рослым амазонкам? В равной степени было трудно представить себе Эльтора в роли покорного супруга царицы абаджей. Даже будь я ею, несмотря на агрессивную натуру моего избранника, у меня все равно нашлись бы соперницы. Пронзительная физическая красота Эльтора, его бьющая ключом сексуальность наверняка скрыли бы «изъяны», которые женщины-абаджи, возможно, усмотрели бы в нем. Эльтор стал бы для них желанной добычей, призом, чем-то вроде кубка победительнице. Нет, никаких шансов у меня не было бы! Ровным счетом никаких!

— Как хорошо, что это произошло сейчас! — сказала я, когда мы стали одеваться. — А не пять тысяч лет назад!

— Согласен, — поддержал меня Эльтор. Он натягивал ботинки, наблюдая, как я пытаюсь справиться с хитроумной застежкой. Видя всю тщетность моих попыток, показал мне петельку у горла. — Это датчик! Стоит нажать на него, и молекулы шва изменят свое состояние, превратятся в крючочки.

Мне бы и голову не пришло искать этот самый датчик! В том-то и заключалась самая большая трудность привыкания к его миру. Не гигантские различия вроде высокоразвитой космической техники, межзвездных перелетов или грандиозных планетарных компьютерных сетей, а именно такие бытовые мелочи наподобие обращения с одеждой.

У входа в пещеру нас терпеливо ожидали абаджи. Эльтор дружелюбно улыбнулся им. Интересно, что они думали о человеке, который пришел сюда, чтобы выполнить ритуал, на многие столетия преданный забвению? Лица воинов оставались бесстрастны. Живя среди эмпатов, они давно научились скрывать свое настроение.

Абаджи поклонились нам, и один из них посмотрел на мои браслеты. Мне показалось, будто на миг по его лицу промелькнуло странное выражение. Я уловила вихрь эмоций, что взметнулся в его душе, — смесь любопытства, изумления и чего-то еще, что я не смогла определить. Позднее Эльтор признался мне, что также уловил мимолетную смену настроения у абаджей — будто они удивились собственному одиночеству, ощутили недостаток чего-то, но чего, сами толком не знали.

Один из воинов о чем-то заговорил с Эльтором. От меня не скрылось, что мой муж весь напрягся — напряжение исходило от него бесцветными тепловыми волнами. Когда они закончили разговор, Эльтор повернулся ко мне.

— Узан дал разрешение космическому кораблю Имперского флота совершить посадку. Однако из-за напряженности в политических отношениях абаджи никому не позволяют высаживаться на планете. Мне кажется, КИКС считает, будто нас удерживают здесь насильно, против нашей воли.

— Насильно? Но почему?

— Ситуация необычная. Ничего подобного раньше не происходило. Я исчезаю, появляюсь снова, меня похищают и продают эйюбианам. Становится известно о нашем браке и рон-договоре, означающем, что ты также являешься псионом Рона. После этого мы уничтожаем Цилиндр и совершаем покушение на жизнь высокопоставленного эйюбианина. В настоящее время эйюбиане, должно быть, истерично требуют нашей экстрадиции и соблюдения условий Парижского договора. На что Ассамблея, конечно же, отвечает отказом. В случае же, если эйюбиане попытаются заполучить нас обратно, Ассамблея угрожает войной. Эйюбиане также угрожают начать военные действия, если нас им не вернут. Союзники пребывают в растерянности, не зная, что им делать, потому что неизвестно, проработаны ли все нюансы нашего брачного договора. Короче, полная неразбериха. Думаю, победит тот, кто первым захватит нас в плен.

— А адмирал Бладмарк? — спросила я. — Он ведь понимает, что мы расскажем о его предательстве!

— Не знаю. Абаджи не могут ни передать сообщения, ни получить их из других миров. Связь заблокирована. Скорее всего в данный момент три военных посланника добиваются доступа в эту систему: наш· эйюбианский и посланник Союзников. Этот космический корабль абаджи пропустили только потому, что он прилетел один, без всякого сопровождения. Он явно нашего производства и назвал правильные пароли. — Эльтор посмотрел в сторону города. — Нам стоит разузнать, что там происходит.

Спускаться со скалы вниз оказалось гораздо легче, чем на нее взбираться. Наверное, потому что ветер утих, но и чисто психологически — по крайней мере для меня: теперь каждый шаг приближал нас к земле. Спустившись вниз, мы вернулись в город. Над горизонтом возникло облако красной пыли. Чтобы лучше разглядеть, что это такое, нам пришлось взобраться на одну из пирамид. Оттуда мы увидели, что к Ицу Яшлан, вздымая пыль, несется орда всадников.

— Они направляются сюда из Сент-Парваля, — пояснил Эльтор. — Это здешний город-порт.

Наконец всадники оказались совсем близко. Их было несколько сотен. Все как один одеты в черное, но под плащами виднелось что-то серебристое. На окраине города они перешли на рысь — их скакунам нелегко было пробираться среди развалин.

— Что? — произнес Эльтор.

— Я ничего не сказала, — отозвалась я.

— Я не об этом. Я просто понял, в чем дело.

С этими словами он поспешил к краю платформы и вскоре скрылся из глаз, начав спускаться по лестнице. Я услышала протестующие возгласы абаджей. Подойдя к лестнице, я увидела, что они стараются удержать Эльтора. Однако он что-то резко ответил им, и они неохотно выпустили его. Эльтор сбежал вниз по ступенькам, соскочил с трех последних на землю и бегом бросился навстречу всадникам.

Я встала между абаджами, и мы вместе принялись наблюдать, как мой муж петляет среди руин древнего города. Его попыталась остановить другая группа абаджей, но безуспешно. Мимо первых всадников он пробежал, даже не удостоив их кивком. Когда те развернули своих скакунов, глядя ему вслед, один из них, в самой гуще конного войска, неожиданно замер на месте. Я поняла, что это не абадж. Несмотря на прекрасное телосложение, он был не так высок, как остальные воины, и одет более просто — темные брюки и белый свитер. Незнакомец стал спешиваться, и на какой-то краткий миг мне показалось, что это двойник моего мужа. Но разве может обычный человек одновременно находиться в двух разных местах?

Человек в белом свитере бросился навстречу Эльтору. Мужчины обнялись с такой силой, что едва не сбили друг друга с ног. Когда они встали рядом, я разглядела, что они все-таки разные. Незнакомец был на несколько дюймов ниже Эльтора. Волосы у него длинные и лежат на плечах. Наконец мужчины разжали объятия, и абадж рядом со мной что-то произнес. Я вопросительно посмотрела на стража, и он указал рукой на лестницу. Ага, пора вниз. Я понимающе кивнула.

Мы спустились с пирамиды и зашагали по улицам Ицу Яшлана. Приблизившись наконец к Эльтору и его «двойнику», я увидела на глазах незнакомца слезы. Он плакал и смеялся одновременно. Затем вновь сжал моего мужа в объятиях и не хотел отпускать.

Один из моих телохранителей подошел к Эльтору сзади и что-то шепнул ему на ухо. Эльтор обернулся и обнял меня за талию. Лицо его озарилось улыбкой. Он еще крепче прижал меня к себе. Я невольно ойкнула, уткнувшись носом ему в грудь.

— Эй, поосторожнее! — воскликнула я.

Эльтор рассмеялся.

Незнакомец дружески улыбнулся мне. Его фиолетовые глаза и такого же цвета волосы показались мне до того знакомыми, что у меня от волнения перехватило дыхание. А вот привычного металлического блеска кожи не было. Эльтор заговорил с незнакомцем на неведомом мне языке, и голос его звучал на редкость красиво и мелодично. Незнакомец ответил, и голос его, бархатистый и мелодичный, прозвучал еще прекраснее. Я готова была заслушаться. Эльтор произнес фразу, в которой я поняла последние несколько слов: «'Акуштина Сантис Пули-вок Кья Сколия».

Обратившись ко мне, он сказал:

— Тина, это мой отец. Элдрин Джарак Валдория Кья Сколия.

Мужчина взял меня за руки и, крепко сжав их, что-то проговорил. Я испугалась, что он посчитает меня недостойной своего сына. Я ведь помнила рассказ Эльтора о женщинах-абад-жах. В ту пору мне было неведомо, как я похожа на мать Эльтора. Не все гены Кайла отвечают за рост, однако чистокровных рейликан они одаряют темными волосами и смуглой кожей.

— Отец просит, чтобы ты звала его просто по имени — Элдрин, — пояснил мне муж. — Это его личное имя, например, как твое — Тина, а мое — Эльтор. — И с улыбкой добавил: — Отец говорит, что рад познакомиться со своей новой дочерью.

Я улыбнулась в ответ.

— Скажи ему, что для меня большая честь познакомиться с ним!

Как непривычно было произносить эти слова. Непривычно и восхитительно. Наконец я обрела отца.

Глава 20 МАШИНЫ РУБИНОВОЙ ДИНАСТИИ

Мы отправились к Сент-Парвалю в сопровождении свиты Элдрина и Эльтора. Эльтор предложил мне ехать вместе с ним, но к тому времени мне уже была известна его страсть к езде на руциках. И согласись я сесть вместе с ним, ему бы пришлось всю дорогу переживать, как бы я не упала. В конце концов я поехала вместе с его отцом. По-моему, мы оба восприняли это как возможность поближе познакомиться друг с другом. А если учесть, что мы не знали языка друг друга, а Элдрин сидел у меня за спиной, то возможностей для общения у нас было мало. К тому же Элдрин был напряжен. Он не разделял энтузиазма своего сына относительно поездки по пустыне на спинах излучающих радужное сияние динозавров.

Сидя спиной к Элдрину, я смогла уловить в его в сознании немало интересного. Особенно остро ощущалось отцовское облегчение, что Эльтору удалось спастись, а еще радость, что сын его наконец обрел семейное счастье. Но чем глубже, тем сложнее становилось его настроение: здесь была и озабоченность политическими интригами, и возмущение тем, что в похищении Эльтора оказались замешаны Союзные Миры. Сознание Элдрина ужасно походило на сознание Эльтора и одновременно было совсем другим, более утонченным.

Мне было невдомек, какая честь мне оказана. Взращенный с детских лет в качестве оператора Кайла, Элдрин умел держать в узде свои эмоции еще в большей степени, чем Эльтор. Сын его по натуре более вспыльчив и склонен к перепадам настроения. Но в тот день Элдрин ослабил все барьеры и позволил мне впитать немало интересного как о нем самом, так и об их семье.

Уже сама внешность Элдрина говорит о его происхождении. Элдрин — уроженец небольшой, но хорошо охраняемой планеты под названием Лишриол. Во времена Рубиновой Империи она была заселена как сельскохозяйственная колония. Чтобы как-то помочь колонистам приспособиться к низкому уровню ультрафиолетового излучения, генные инженеры снизили в клетках кожи содержание меланина, от чего она стала гораздо белее. Надо сказать, что этот цвет казался им столь же необычным, как мне золотая кожа Эльтора. Обесцвеченные волосы и глаза явились неожиданным, хотя и безвредным побочным эффектом.

Процветание Рубиновой Империи зиждилось на малопонятных тогда технологиях, и неудивительно, что многие дочерние миры, оказавшись в тысячелетней изоляции, почти полностью растеряли некогда имевшиеся у них знания. Колония на Лишриоле была отброшена назад в эпоху, предшествовавшую изобретению парового двигателя. В какой-то момент она вообще оказалась на грани исчезновения, как когда-то предки колонистов на Рейликоне, у которых с каждым поколением появлялось все меньше и меньше детей. В течение нескольких тысячелетий, по мере того как число женщин сокращалось, законы, делавшие мужчин их собственностью, отпали за ненадобностью. Население удалось восстановить лишь тогда, когда генофонд избавился от генов Кайла и более или менее пришел в норму.

Но аллели Кайла не исчезли полностью. Отец Элдрина был телепатом-роном. Но это уже из ряда вон выходящий случай. Вот почему мать Элдрина, тоже рон, но с другой планеты, вышла за него замуж. Она предпочла поселиться на Лишриоле, потому что любила неиспорченную цивилизацией красоту этого мира. Детство Элдрина прошло в сельской местности. Он не питал никакого интереса к тому, что пытались вложить ему в голову учителя, — к физике, математике, политологии, литературе. Вместо этого юноша предпочитал проводить время охотясь, сражаясь на шпагах, упражняясь в стрельбе из лука. Чем повергал родителей в отчаяние, пока в конце концов, когда ему исполнилось шестнадцать, те не решили отправить сына куда-нибудь на другую планету постигать науки в частной имперской школе. Элдрин принял в штыки чуждую ему культуру Империи. Его повергало в недоумение и одновременно злило, почему здесь все так восторгаются его красотой — а Элдрин действительно был необыкновенно красив — и великолепным голосом и не отдают должного его ловкости и воинскому искусству.

В отличие от Элдрина мать Эльтора выросла в обстановке культурного наследия Рубиновой Империи. Сейчас культура Империи более приближена к современности, хотя Элдрин, конечно, прав, когда говорит, что здесь еще ощущается наследие матриархата. Ему это сильнее бросается в глаза хотя бы потому, что мать его родом из весьма консервативной семьи, чьи корни уходят в глубь веков непосредственно к первым Рубиновым царицам. И хотя Дайхьянна — современная женщина, наследие прошлого у нее в крови. Различие в характерах родителей Эльтора многое объясняет и в нем самом. Например, почему в нем сочетаются, казалось бы, несовместимые черты — он одновременно и мачо, и отпрыск Рубиновой Династии.

Элдрин уже знал, как мы познакомились с Эльтором. Джаг, вместо того чтобы сдаться на милость Имперского Космического Командования, взял курс на Лишриол, где приземлился на ферме, принадлежащей одному из братьев Элдрина. Брат тотчас оповестил родителей, используя для этих целей закрытый информационный канал, предназначенный как раз для таких случаев. Именно Элдрин созвал военные силы на Рейликоне, поставил во главе их тех, кому больше всех доверял и в чьей верности не сомневался, включая, конечно…

Черт!

Я обернулась, сидя на руцике, и посмотрела на Элдрина.

— Нам надо остановиться!

В ответ отец Эльтора улыбнулся. Вероятно, он решил, что меня попросту укачало.

— Нет! Со мной все в порядке, — пояснила я. — Но нам действительно надо остановиться.

Я повернулась и постучала кулаком по шейному гребню животного. Но динозавр и не думал реагировать. С таким же успехом я могла сойти за муху у него на спине. Кое-кто из абаджей бросил на меня взгляд, и я уловила их недоумение: мол, с какой это стати я так запаниковала, хотя накануне ехала верхом без всяких проблем. Но мне на мозг что-то давило, словно кто-то стучался в дверь и колебался, входить без разрешения или не входить. Я же не знала, как это разрешение дать. Ощущала я и Элдрина и тоже терялась в догадках, как его «пригласить».

Я обшарила взглядом наш караван. Эльтор ушел далеко вперед, он гнал своего руцика как безумный. Я сосредоточилась, но двери его сознания оказались наглухо закрыты. У Кайлов это считалось своего рода правилом хорошего тона и одновременно защитным механизмом. Кроме того, он ускакал далеко вперед, поэтому мы были не в состоянии поддерживать тот тесный мысленный контакт, какой обычно бывал между нами. Один из ездоков что-то выкрикнул, и мгновение спустя я поняла почему: прямо посреди пустыни, сверкая хромированными шпилями, высился город. Нет, не руины, а именно город. Современный человеческий улей из керамики, металла, плексигласа. Он прямо-таки сиял в лучах бронзово-золотистого солнца. Это был Сент-Парваль. А в нем — космопорт.

— Нет! — крикнула я.

Элдрин уперся лбом мне в спину, и ощущение, что кто-то просится ко мне в сознание, только усилилось. Я нарисовала мысленную картину: мраморная комната, где мы в первый раз угодили в лапы к наемникам, Эльтор, сидящий в углу со связанными руками, и над ним фигура Рагнара Бладмарка. Лицо адмирала искажено гневом — он говорит Эльтору, что больше никогда не склонит голову перед его семьей.

Элдрин издал какой-то сдавленный звук, затем что-то крикнул на иотическом. Чуть погодя Эльтор и его свита остановились и повернули своих скакунов в нашу сторону. Элдрин пробежал пальцами по гребню руцика, словно пианист по клавишам рояля. Животное снова взяло с места — только в обратную сторону, прочь от Сент-Парваля.

Абаджи застыли у своих скакунов словно статуи. Над горизонтом повисло какое-то раздувшееся оранжево-красное солнце. Вокруг нас гигантскими песчаными волнами простирались барханы. Я сидела вместе с Эльтором и его отцом на развалившейся каменной скамье у источника, который вот уже несколько столетий не видел и капли воды. В нескольких ярдах от нас среди песка возвышалась одинокая пирамида. В косых лучах заходящего солнца ее грани отливали красным.

Отец Эльтора заговорил на иотическом, делая паузы, чтобы Эльтор переводил.

— Я рассказал Рагнару все, — произнес он. — Это он послал корабли Имперских Космических Сил. Сейчас они за пределами системы, ждут разрешения войти. Рагнар приказал мне оставаться на корабле.

Элдрин дотронулся до плеча сына и что-то сказал, но что — Эльтор не стал переводить. Однако я поняла. Ему надо было убедиться, что его сыну ничего не грозит.

— Рагнар хорошо сыграл свою роль, — продолжал Элдрин. — Он сказал мне и твоей матери, что опасается предательства как со стороны Имперских Космических Сил, так и со стороны абаджей. Он настоятельно советовал нам молчать о его причастности, если мы не хотим, чтобы заговорщики узнали, что он пытается сорвать их планы. Вот почему я не сказал абаджам, что Рагнар тоже на корабле. — Элдрин покачал головой. — Эх, как мы ему верили!

— Но откуда вам было знать! — Эльтор заговорил сначала на иотическом, затем по-английски. — К тому времени, как о предательстве Рагнара стало известно, наемники уже отняли Джаг. Во время перелета сюда я был без сознания, Тина тоже и лишь изредка приходила в себя. — Эльтор покачал головой. — Стоило нам с Тиной ступить на тот корабль, Рагнар бы моментально нас изолировал и подстроил нападение со стороны купцов. Он постарался бы избавиться от нас, чтобы мы не успели никому рассказать о его роли в заговоре. — Эльтор посмотрел на отца. — Теперь и ты в курсе. Значит, он будет вынужден избавиться и от тебя.

В то же мгновение из сознания Элдрина вырвалась мощная волна эмоций, порожденная воспоминаниями пятидесятилетней давности, — слегка притупившимися от времени, но все еще яркими. В них было многое — и страх, и гнев, и чувство омерзения. Я вспомнила, что мне рассказала Минь о том, как во время последней войны отец Элдрина попал в плен к купцам.

Но на слова Элдрин оказался скуп.

— Рагнар бессилен довести задуманное до конца. Слишком многим известно о том, где мы. Допустим, команда одного из кораблей и преданна ему, однако сомневаюсь, чтобы весь флот без исключения пошел за Рагнаром.

— Тогда у нас тем более есть основания опасаться его, — возразил Эльтор, — ведь Рагнар загнан в угол.

— Но он ничего не может сделать.

— Ты уверен? — резко бросил ему Эльтор и перевел мне свои слова. — Отец, ты непревзойденный бард. Но военную стратегию оставь мне.

Элдрин мгновенно напрягся, и я догадалась об истинных словах его сына: «Отец, что понимает исполнитель народных баллад в современной военной стратегии? Ровным счетом ничего».

Так я впервые стала свидетельницей трений между отцом и сыном. Постепенно я поняла, что этот недостаток сыновнего уважения был заложен и тщательно поддерживался в Эльторе не кем иным, как Рагнаром Бладмарком. Раны, конечно, постепенно затянулись, особенно после того, когда стало понятно, как ловко манипулировал Бладмарк своим воспитанником, с каким коварством вгонял клин в отношения отца и сына. С другой стороны, это еще раз свидетельствует о том, что, несмотря на многолетние интриги и пакости со стороны «лучшего друга семьи», Эльтору и его отцу удалось сохранить друг к другу теплые чувства.

— Найдется добрая сотня способов, чтобы купцы сумели схватить нас, — продолжил Эльтор.

— Этого мало, — не согласился Элдрин. — Абаджи ведь тоже в курсе.

Эльтор поморщился.

— Если купцы прорвутся сквозь систему обороны и откроют огонь по планете, то, боюсь, не останется никаких свидетелей, способных поведать правду о происшедшем.

— Но они не прорвутся, — заявил Элдрин. — И с какой стати им уничтожать Рейликон? Ведь тем самым они только запятнают себя. Превратятся в агрессоров.

— Без посторонней помощи — нет, согласен. В одиночку им нас не одолеть. Но в том-то и дело, что у них есть помощник. В лице адмирала Имперских Космических Сил. К тому же, отец, не забывай, что и Рейликон запятнал себя недружественным актом. Ведь абаджи отказались сдать нас имперскому командованию.

Я прислушивалась к их разговору, и меня мучил вопрос, что могло бы произойти, не сумей мы спастись от Икуара. Ведь стоило ему догадаться, что я тоже рон, как он постарался бы силой вырвать у Эльтора признание, где и как мы нашли друг друга. И тогда он узнал бы про мою Землю, такую одинокую и беззащитную, подобную сочному плоду, к которому так и тянется рука. До меня дошло, какая смертельная угроза нависла бы над моей Вселенной, окажись мы снова в лапах у купцов.

Элдрин и Эльтор умолкли. Оба буквально впились в меня взглядом. И тогда до меня дошло, хотя и с опозданием, что я, наверное, излучала эмоции. Элдрин что-то проговорил негромко и нежно. Эльтор перевел для меня:

— Я тоже побывал в плену у купцов, Тина. Мне понятен твой страх.

— Но ведь они вас отпустили, — заметила я.

— Они согласились на обмен пленниками. Меня обменяли на одного аристо. Этот юноша был Джейбриол Куокс Третий, нынешний император Эйюбы. Но я до сих пор не могу понять, зачем ему понадобился этот обмен.

Сказанное Элдрином сильно меня удивило. Что странного в том, что эйюбиане предпочли обмен? Ведь они от этого только выиграли. Хотя Элдрин и был роном, по рангу он стоял куда ниже Императора. С другой стороны, это произошло еще до того, как эйюбианам стало известно, что они заполучили в свои руки Замок.

Элдрин пристально смотрел на меня.

— Ни единая душа не знала, что у Джейбриола Второго есть сын. Он был надежно спрятан на Земле, учился там в школе. После смерти отца он прибыл на Делос, союзную планету, где имелись и сколийское, и эйюбианское посольства. Он просто взял и вошел в посольство Эйюбы и предложил себя для обмена. Там по генетическим архивам проверили, тот ли он, за кого себя выдает, и меня уже буквально на следующий день доставили на Делос. — Элдрин развел руками. — Зачем им понадобился обмен? Мальчишка ведь был свободным человеком. Почему бы ему просто не заявить свои права на престол?

— Да нет, здесь было что обменивать, — возразил Эльтор. — Союзники ни за что просто так не отдали бы им Куокса.

— Не забывай, Эльтор, — нахмурился отец, — я ведь лично при этом присутствовал. Союзники не имели никакого отношения к обмену, то была не их идея. Юноша предложил себя сам.

— Союзники рассказывают другую историю.

— Просто ответственный офицер хочет выгородить себя, — презрительно фыркнул Элдрин. — Да кто признается, что обмен прошел прямо у него под носом без всякого его участия. Ничего удивительного в том, что союзники пытаются представить это дело как собственную заслугу.

Где-то за спиной Эльтора, в направлении Ицу Яшлана, в пустыне возникло облачко пыли.

— К нам кто-то едет, — сказала я.

Вскоре красное облако приобрело очертания всадника. Доехав до абаджей, верховой спешился. Стражники подвели его к источнику, и мы поднялись ему навстречу. Вестовой пал перед Элдрином на колени. Элдрин царственным жестом коснулся его плеча, и посланник встал и обратился к Элдрину. В его голосе слышалось глубокое почтение, которого так недоставало Эльтору по отношению к отцу.

Один из абаджей опустился передо мной на колени. Я тоже дотронулась до его плеча, подражая жесту Элдрина, и затем посмотрела на Эльтора.

— Они закончили генетические тесты, — пояснил тот. — Этот человек привез результаты.

— И что он говорит?

Сердце было готово выскочить у меня из груди.

Эльтор переводил слова абаджа. От Элдрина же, подобно подрагивающей дымке тумана, исходило полное замешательство. Эльтор взял меня за руку:

— Ты рейликанка. Чистейших кровей. Твой отец тоже, по всей видимости, был майя. Наша раса пошла от твоих прямых предков. — Эльтор на минуту умолк. — Или если не твоих, то от майя из вселенной с временным сдвигом. Это объясняет, почему нам никак не удавалось установить наше происхождение. Мы искали людей, которые жили на Земле шесть тысяч лет назад. Но, по расчетам абаджей, прошла лишь тысяча лет с тех пор, как ДНК твоего народа развилась в отдельную ветвь по сравнению с первыми колонизаторами Рейликона. — Эльтор умолк, чтобы перевести дыхание. — А еще, Тина, ты не несешь в себе комплекс СК.

— И это хорошо, как я понимаю? — спросила я.

— Это чудо. — Эльтор крепко стиснул мне руку. Затем заговорил Элдрин, и Эльтор кивнул.

— Что сказал отец? — полюбопытствовала я.

— Что майя могут оказаться нашим спасением, если Рагнар решится пойти на уничтожение рейликан.

— Я сомневаюсь, что купцы начнут новую войну, — продолжал Элдрин. — Скорее они, согласно Парижскому договору, попробуют заполучить вас обоих. Будь это кто другой, Джей-бриол Куокс Третий, возможно, махнул бы на все это рукой. Но любой из нас способен выступать в роли Ключа, а мы с Эльтором воспитаны специально для того, чтобы исполнять эту роль. Ради этого мы существуем. Вот почему игра стоит свеч, и они могут пойти на риск, лишь бы снова захватить нас.

И тут к Элдрину обратился Узан. Элдрин выслушал его, затем жестом подозвал Эльтора. Но тот лишь отрицательно покачал головой.

— В чем дело? — не выдержала я.

Меня раздражало, что я не понимаю их разговора. Эльтор повернулся ко мне.

— Узан предлагает нам — на тот случай, если мы погибнем — скопировать наши нейронные образцы на симуляторы и затем загрузить их в сеть. То есть даже если в физическом смысле мы перестанем существовать, то в виртуальном останемся живы. А если станет возможным клонировать ронов, то нам с тобой создадут новые тела, в которые перегрузят информацию с симуляторов.

— Но это просто чудовищно! — ужаснулась я.

— Увы, дело в том, — продолжал Эльтор уже гораздо мягче, — что план этот вряд ли осуществим. Даже самые совершенные симуляторы, как всякие копии, гораздо беднее своих оригиналов — людей, с которых они скопированы.

— Джаг уже однажды меня скопировал.

— Знаю, — кивнул Эльтор. — Кстати, то была очень хорошая симуляция. Она включала даже перенос твоих функций Кайла. И все равно ей было далеко до тебя, до настоящей работы твоего мозга. Кстати, когда ее перегрузили обратно в твой мозг, она уже функционировала заметно хуже.

Я потерла пальцами сочленение на его кисти.

— Предположим, удастся разработать технологию клонирования, но как быть с тобой? Сумеют ли тебя скопировать? Пусть не целиком, но хотя бы…

— Ты права. Все равно придется меня заново перестраивать.

В разговор вмешался Элдрин. Эльтор не стал переводить, но я поняла и без перевода. Отец не хотел, чтобы его сын еше раз прошел через кошмар притирки к своему новому, усовершенствованному телу, через какой ему пришлось пройти в детстве. Эльтор посмотрел на отца, и на лице его читалась любовь, какую не мог уничтожить даже Рагнар Бладмарк. Ослабить — да, но не убить полностью.

— Рагнар перерезал нам доступ к электрооптическим сетям, — пояснил Эльтор. — Мы не в состоянии отправить наши послания даже посредством космических кораблей. А у Рагна-ра в порту находится боевой космический крейсер, которому ничего не стоит из Сент-Парваля сровнять с землей всю эту часть планеты. А из космоса — уничтожить Рейликон целиком. Как видим, ситуация патовая. С одной стороны, мы лишены возможности отправить сигнал кому бы то ни было, поскольку связь заблокирована Рагнаром. С другой — абаджи не дают его флоту войти в систему.

— А мы не можем воспользоваться псиберсетью? — спросила я.

Эльтор отрицательно покачал головой.

— Мне доводилось работать с его тайными агентами. У Рагнара на особо секретных операциях заняты мощные телепаты, которые блокируют любые попытки передачи информации через псиберсеть. В некотором роде это то же самое, как мы сейчас отрезаны от электронных и оптических коммуникаций.

— Тогда почему бы тебе не взять функции линии связи на себя? — предложил Элдрин. — Ведь если ты сам являешься частью сети, то не играет ровно никакой роли, отрежет тебя кто от всей системы или нет. Ты просто переместишься куда-либо еще.

— Отец, ты хотя бы сам понимаешь, о чем говоришь? — раздраженно воскликнул Эльтор.

— А по-моему, он всего лишь хочет сказать, что в псиберсеть надо загрузить тебя целиком, а не только твое сознание. И тогда ты сможешь перенестись куда угодно.

— Но это же чушь! — фыркнул Эльтор.

— Он всего лишь высказал мысль, — возразила я и покраснела.

Эльтор перевел наш с ним разговор отцу, и тот улыбнулся, как если бы я пошутила. Наверное, так могло показаться со стороны. А может, таким образом он просто хотел посеять в моей душе сомнения.

Затем Элдрин обратился к Узану. Абадж пустился в пространные рассуждения, а когда закончил, то задал вопрос. Причем я тотчас поняла, о чем он спросил:

Что нам делать?

Действовать, ответил Элдрин.

Эльтор резко тряхнул головой.

Нет!

— Эльтор, — удивилась я. — В чем дело?

Эльтор взял меня за руки и усадил на скамью возле источника.

— Отец утверждает, что моя мать однажды сумела осуществить подобного рода перемещение. То есть переместила через сеть и тело, и сознание. Узан утверждает, что это возможно, по крайней мере для псионов Рона. Все это имеет некоторое отношение к уравнению, названному в честь моей матери. — Сказав эти слова, Эльтор нахмурился. — Но они оба не понимают, что говорят. Наверняка мать воспользовалась сетью каким-то иным образом, чего отцу было не под силу понять. Вот он и вбил себе в голову, что она физически переместила себя через сеть.

— Но к чему ему что-что выдумывать? И почему с ним согласен Узан?

— Не знаю, — вздохнул Эльтор. — Как чисто математическая формула это уравнение имеет смысл. Но ведь это не чистая математика. Это еще и физический процесс.

— А на каких принципах он действует?

— Знакома с квантовой теорией? — Я отрицательно покачала головой, и Эльтор поспешил объяснить: — Все дело в волновых функциях. Я, правда, и сам во всем этом не очень силен. В школе едва-едва выдержал экзамен.

На самом деле Эльтор разбирается в подобных вещах очень даже неплохо, но почему-то всегда пытается выставить себя профаном. Видно, это наследственное. Мать его была величайшим математиком своего времени. Эльтор принялся объяснять мне двойственную природу вещества, способного выступать как в виде волн, так и частиц. Макроскопические объекты не могут вести себя как волны, потому что длина волны у них слишком мала, и ее невозможно измерить. Тем не менее человеческие существа можно представить в виде набора волн, перемещающегося в пространстве.

— Я могу определить положение этого набора при помощи системы координат, — пояснил Эльтор. — Если мне захочется определить пространство, которое ты сейчас занимаешь, мне потребуется три величины — например, твой рост от макушки до пят, расстояние между тобой и мной и расстояние от тебя до источника. Это твои координаты. Каждая точка описывается при помощи трех. Это можно сформулировать иначе — каждая точка пространства лежит на пересечении трех взаимно перпендикулярных векторов. Эти три вектора пронизывают всю нашу трехмерную вселенную. Но давай представим себе, — добавил Эльтор, немного помолчав, — что существует многомерное пространство, в котором твое местонахождение описывается при помощи бессчетного количества векторов.

— И такое пространство существует?

— С точки зрения математики — да, — кивнул Эльтор. — Это так называемые пространства Гилберта, в честь одного земного математика. Так вот, векторы — это и есть волновые функции.

— И что же они делают? — поинтересовалась я. Сказанное Эльтором плохо укладывалось в голове.

— Ничего. Разве что терзают студентов, изучающих инженерное дело, — воскликнул Эльтор, — которым приходится держать экзамен по квантовой механике!

Когда я закончила смеяться, Эльтор улыбнулся и чашеобразно сложил ладони, словно хотел, чтобы в них поместилась вселенная.

— Волновые функции — это своего рода кирпичики. Они зависят от физических величин, таких, как положение в пространстве, время, энергия. Иными словами, пространства Гилберта сложены из кусочков нашей вселенной. В математике это известно уже многие столетия. Твои друзья из Калтеха наверняка изучали эту теорию.

— Но это еще не все? — высказала я предположение.

— Предположим, что кирпичи не зависят от физических величин. Предположим, что они зависят от мысли.

Я растерянно заморгала.

— Но разве это не означает, что в таком случае твое положение в пространстве зависит от того, какие мысли у тебя в голове?

— Именно.

— Эльтор, но ведь это мистика.

— Вот почему я предпочел инженерию пустой теории, — рассмеялся Эльтор. — А вот моя мать просто помешана на цифрах.

— И какое же уравнение она открыла?

— Ты ведь знаешь, что собой представляет трансформ? — Я отрицательно покачала головой, и Эльтор поспешил объяснить: — Трансформ переносит математическую функцию из одного пространства в другое. Например, можно трансформировать функцию энергии в такую, что зависит от времени. Обратное трансформирование снова превратит ее в функцию энергии. Можно бессчетное количество раз переходить из координат энергии в координаты времени и назад. Дети проходят уравнения Фурье и Лапласа в школе. Уравнение Селей они проходят позднее.

О первых двух уравнениях я слышала от Джоша.

— А что делает уравнение Селей?

— С его помощью переносишься из обычной вселенной в псиберпространство. Моя мать додумалась до этого, еще будучи подростком. Абаджи утверждают, что способны трансформировать волновые функции нашего тела в псиберпространство и пересылать их в «псиберупаковке» на другой узел. Но обратную трансформацию мы должны провести сами. Поскольку коммуникации заблокированы, мы не сможем никого оповестить о своем прибытии. — Эльтор вздохнул и покачал головой. — Звучит неправдоподобно. Допустим, они действительно могут трансформировать наши тела в математические функции. Но что, если за время прохождения через псиберсеть в них произойдут какие-то изменения, причем не в лучшую сторону? Что, если мы не сможем трансформироваться обратно? Или же трансформируемся, но лишь частично? Что мы будем собой представлять? Какие-то полупрозрачные существа? Или у нас будут недоставать какие-то части тела? Не берусь даже угадать.

— Знаешь, Эльтор, это ничуть не безумнее того, как ты из своей вселенной попал в мою при помощи — как ее там? — ага, прорези в пространстве Римана.

— Нет, это вполне логично.

— Для тебя — да, а для меня нет, — улыбнулась я.

Один из абаджей что-то выкрикнул. Обернувшись, мы увидели, что к нам приближается еще одно красное облако, на этот раз от Сент-Парваля. Постепенно облако приняло очертания четырех воинов-абаджей. Их проводили к Узану. Тот сначала посовещался о чем-то с прибывшими, затем — с Эльтором и его отцом.

Эльтор перевел для меня:

— Рагнар сказал абаджам, что если те отказываются «сдать» нас, то тем самым совершают измену. Он дает им всего один час на принятие решения. После чего приступит к бомбардировке планеты.

— И они нас выдадут? — испугалась я.

— Нет. — Эльтор посмотрел на воинов. Одни восседали на руциках, другие, спешившись, стояли рядом со своими скакунами, кто-то чистил их или поил. — Шесть тысяч лет преданного служения не перечеркнешь одной-единственной угрозой.

— А мы не можем улететь на корабле из другого порта? — спросила я.

— Джаг совершил посадку в Сент-Парвале, потому что это единственный действующий космический порт на всей планете. Впрочем, — пожал плечами Эльтор, — возможно, для взлета нам и не нужен порт. Но Рагнар наверняка постарается уничтожить любой корабль, взлетающий с поверхности планеты. Не забывай, в его распоряжении боевой космический крейсер.

— Что, по-твоему, наиболее вероятно? — спросила я. — Допустим, мы предпримем попытку к бегству. Нас либо уничтожат, либо схватят. Или же мы попробуем воспользоваться псиберсетью, но неудачно?

— И то, и другое равносильно самоубийству, — мрачно отозвался Эльтор.

— Но надо же что-то делать. — Я сжала его руки. — Ты когда-нибудь видел, чтобы корабль абаджей одержал победу или ушел от боевого крейсера?

— Ни разу.

— Тогда почему бы нам не воспользоваться способом, который однажды сработал?

— Откуда ты знаешь, черт возьми, что он однажды сработал?

— Твой отец…

— Он понятия не имеет, о чем говорит. Эльтор от бессилия сорвался почти на крик.

— А ты не задумывался, что твое мнение об отце отравлено тем, что Бладмарк постарался вложить тебе в голову? — спросила я и уже мягче добавила: — Сейчас ты поступаешь так, как хочет от тебя Бладмарк.

Эльтор уставился на меня. Его эмоции были так сильны, что, несмотря на возведенные в его душе барьеры, я чувствовала их все до одной — стыд, злость, чувство вины… А еще глубже прятались обида и боль. Эльтор остро переживал как предательство Рагнара, так и разобщенность с отцом. Ведь, несмотря на все их разногласия, Эльтор искренне любил отца, был привязан к нему.

Эльтор поднялся и что-то сказал к отцу. Тот кивнул, и мужчины вместе отошли к другой стороне источника. Разговаривали они тихо. Иногда Эльтор, будучи не в силах смотреть отцу в глаза, стоял потупившись. В какой-то момент у него сорвалась слеза, но он поспешил смахнуть ее. Элдрин не сводил с него взгляда, в котором читалась любовь, какую бессильны уничтожить любые невзгоды — ни годы, проведенные в борьбе с недугом ребенка, ни годы отчуждения, когда между отцом и сыном встал третий, задумавший вбить клин в их отношения.

Наконец они повернулись к нам.

— Попробуем прорваться через псиберсеть, — произнес Эльтор.

Над пустыней возвышался Тикуаль — одинокая пирамида высотой в несколько сотен футов. В лучах заходящего солнца она отливала бронзой, от чего отбрасываемая ею гигантская тень казалась еще темнее. От ее названия мне стало не по себе — оно звучало почти как «Тикаль», самый крупный из городов майя, город величественных храмов и легендарных правителей.

Теперь я ехала вместе с Эльтором. Элдрин ехал рядом с нами, а все трое, в свою очередь, — в кольце абаджей. Наша процессия неторопливо приближалась к Тикуалю. Вокруг пирамиды не было никакого города, лишь пространство двора, мощенного треугольными кирпичами цвета терракоты. Пространство это продувалось ветром, несшим с собой песок пустыни, от чего двор был словно присыпан красной пылью.

В нескольких сотнях ярдов от пирамиды в неярком предвечернем свете сияла арка, обрамленная каменными блоками высотой почти в три метра. Перекладина тоже представляла собой длинный каменный блок. Абаджи по двое проехали в арку. Когда мы приблизились к ней, оказалось, что вертикальные камни на самом деле — гигантские статуи. Каждая изображала женщину-воина. Каменные амазонки стояли, подняв руки над головой, и поддерживали перекладину. Обе были обнажены, зато на поясах висели длинные мечи. В их позах не было и следа застенчивости — открытая грудь, головы чуть закинуты назад, лица исполнены гордости.

Рядом с аркой стояла еще одна статуя высотой в человеческий рост — изображение духа-спутника. У него было сильное тело, напоминавшее горного льва, но чуть-чуть длиннее. Голова статуи была человеческой, с крючковатым носом. Из-под тяжелых полуопущенных век на пустыню сонно взирали глаза. Вместо ушей сквозь пышные волосы торчали спиралевидные рога.

Мы проехали в арку и пересекли двор, приблизившись к пирамиде. Вход в нее был выполнен в виде головы руцика. Пасть его была широко открыта, словно зверь оскалился в рыке. Правда, я никогда не слышала, чтобы эти мирные животные рычали. Тем не менее получился весьма внушительный вход высотой около десяти футов.

Издалека Тикуаль смотрелся точь-в-точь как пирамида майя. Ступенчатое основание, а по фасаду вверх ведет крутая лестница. На самом верху святилище, увенчанное резным каменным гребнем. Но вблизи разница все же заметна — начиная от входа, выполненного в виде головы руцика, и кончая причудливым орнаментом из красных, желтых и золотистых кирпичей. И все же эти различия только подчеркивали несомненное сходство.

Мы спешились. Абаджи тотчас окружили нас. Ветер начисто вымел пространство двора, и под ногами я ощущала лишь каменистую неровность. В косых лучах заходящего солнца слегка взлохмаченные волосы Эльтора отливали бронзой. Рядом с ним, сложив на груди руки и глядя на пирамиду, стоял отец.

В сопровождении Узана и десяти воинов мы прошли в зияющую пасть каменного чудовища. Поскольку руцик смотрел на восток, то, войдя внутрь, мы оказались в кромешной тьме.

Но тотчас вспыхнул огонь, за ним другой, потом третий — это воины сняли со стен факелы. Нас кольцом окружило золотистое сияние, но за его пределами все равно оставалась тьма.

Нас по туннелю повели в глубь пирамиды. По мере того как мы двигались дальше, из темноты навстречу выскакивали все новые и новые барельефы и, на миг попав в свет факелов, вновь исчезали во тьме за нашими спинами. Наконец мы достигли более просторного помещения, но в тусклом свете трудно было сказать, насколько оно велико. Более того, в следующее мгновение абаджи затушили факелы, и мы вновь попали в объятия кромешной тьмы.

И вдруг пирамида наполнилась светом.

Перед нами простиралась огромная камера-пещера, широкая и с высоким сводом. Высота ее равнялась высоте пирамиды, потому что свод у нас над головой, сужаясь, резко уходил вверх. В пещере стояло гудение, издаваемое гигантскими генераторами из керамики и драгоценных металлов. Ввысь на сотни футов уходили хрустальные колонны — внутри них сияющими спиралями и горели огни. В одном из углов гигантского зала располагалась настоящая зеркальная мозаика, которая отражала и усиливала свет хрустальных колонн. Были здесь и другие машины — например, что-то похожее на огромных размеров часы с золотым и медным механизмом, стеклянными рычагами. В другом месте я разглядела нечто похожее на внутренности древней субмарины. Кабели внутри ее были сплетены из гибкого хрусталя.

Современная наука никогда не занималась разработкой псибертехнологий. Это целиком и полностью достояние Рубиновой Династии. Тикуаль и три Замка псиберсети — вот и все, что ныне осталось от технологии Кайла. Современники Эльтора только-только приступили к разгадке всех ее тайн.

Вид у Элдрина был слегка растерянный, но Эльтор, казалось, ничуть не утратил спокойствия и самоуверенности. Абаджи подвели нас к возвышению, на котором стояли три золотых короба с прозрачными крышками. Внешне эти контейнеры ужасно напоминали гробы. Абаджи остановились напротив одного из них и повернулись к нам. В бесчисленных зеркалах отражались их завернутые в черные мантии фигуры.

Эльтор посмотрел на отца.

— Я готов.

Элдрин было запротестовал, но Эльтор стоял на своем.

— Отец, это единственно разумный выход. Вы с Тиной представляете для ронов большую ценность. Что до абаджей, то их уровень Кайла недостаточно высок, чтобы справиться с этой задачей.

Эльтор еще минут десять спорил с отцом. Он после первых нескольких фраз даже перестал переводить для меня, но и без слов было понятно, что отец возражает против того, чтобы его сын рисковал собой. В конце концов Эльтор издал вздох полного отчаяния и поднял руки — мол, сдаюсь.

Первым к контейнерам шагнул Элдрин. Эльтор вопросительно посмотрел на Узана. Предводитель абаджей едва пошевелился, и в следующее мгновение Элдрин почему-то осел, а затем рухнул лицом вниз. Эльтор подхватил его и осторожно уложил на скамью рядом с возвышением.

— Что вы с ним сделали? — спросила я.

— Ничего, — ответил Эльтор с виноватым видом.

— В таком случае что ты велел Узану сделать с ним?

— Ввести слабое снотворное. Отец вскоре проснется. Эльтор взял меня за плечи.

— Тина, пойми, отец — Третий Ключ, всю свою жизнь он прожил, готовый к этому. Я же не представляю ценности.

— Не согласна. Позволь лучше мне.

— А ты — настоящее чудо, — нежно произнес Эльтор. — И дороже всех нас, вместе взятых. Кроме того, тебя никто не знает. С какой стати тебе поверят? К тому же у тебя нет опыта перемещения в псиберпространстве.

Я заставила себя сделать глубокий вздох. Спорить бессмысленно — Эльтор прав.

— Ладно, только будь осторожен.

Эльтор сжал мне руку, после чего шагнул на возвышение. Не успел он поставить ногу на первую ступеньку, как я принялась читать про себя древнюю молитву из Зинакантеко, стараясь при этом донести ее смысл прямо Эльтору в мозг.

Эльтор посмотрел на меня, его глаза светились нежностью. Два воина повернули рычаг на одном из контейнеров. Раздался скрежет металла, и замки словно нехотя разомкнулись. Абаджи открыли крышку; Эльтор забрался внутрь и лег на спину. Абаджи закрепили ему грудь, бедра и конечности кожаными ремешками.

Сначала мне было непонятно зачем. Но по мере того как они были заняты своим делом, внутренний щит в сознании одного из них немного съехал в сторону, и я получила возможность украдкой заглянуть в его воспоминания о том времени, когда абаджи только экспериментировали с загадочными ящиками. Моему взгляду предстал лежащий в гробу воин — он как безумный размахивал руками, бил ногами, пытаясь сбросить крышку. Вскоре он исчез, но не весь — одна рука осталась.

Меня передернуло. Хотя Эльтор был спокоен, я чувствовала его внутреннее волнение. С одной стороны, его пугал мрачный символизм этого «положения во гроб». Происходящее также перекликалась с его воспоминаниями о том, как он оказался заложником Икуара. То, что Эльтор — несмотря ни на что — решил пройти это испытание, свидетельствовало о его безграничном мужестве.

Абаджи поставили крышку на место и закрепили замки. Сквозь прозрачное стекло Эльтор казался на удивление спокойным, даже безмятежным. И все-таки ему было страшно в замкнутом пространстве гроба — я это видела по сероватому туману, окутавшему контейнер. Пожалуйста, побыстрее, мысленно молила я. Чтобы все мигом закончилось.

Узан повернулся к бронзовой колонне и потянул рычаг. Сначала мне показалось, будто ничего не произошло, что древняя техника давно вышла из строя и не работает. Но потом заметила, как крышка утрачивает прозрачность, становясь матовой, подобно лунному камню на прибрежном песке. Внутри замигали огоньки, белые и голубоватые вспышки, затем огни забегали по краям гроба. Эльтора я не могла разглядеть, но его страх ложился мне на кожу черным дегтем.

А затем это ощущение исчезло.

Узан толкнул рычаг. Крышка контейнера вновь стала прозрачной, но под ней никого не было. Гроб был пуст.

Мы с Элдрином вместе сели на скамью. Двое абаджей колдовали у приборной доски, держа под контролем связь с другими уголками планеты. Другие застыли на месте, словно каменные статуи, — наша постоянная стража. Абаджи взяли нас в кольцо, хотя и держались на почтительном расстоянии, словно давая понять, что не желают вторгаться в наше пространство.

Элдрин пришел в себя вскоре после исчезновения Эльтора. Он почти все время молчал, глядя на пустой гроб. Я чувствовала его гнев и страх за сына. Будь у нас возможность побеседовать, ожидание наверняка не было бы столь гнетущим. Увы, общего языка у нас не было. Более того, мы плохо представляли себе, чего ждем. Куда попал Эльтор? На один из кораблей Имперских Сил? Для нас его исчезновение было сродни его смерти.

Неожиданно в зал вошли пятеро воинов и направились к Узану. Увидев, что они о чем-то говорят с начальником стражи, Элдрин весь напрягся.

— Что случилось? — спросила я.

Элдрин заговорил на иотическом, затем остановился и пристально посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой. Он отвел глаза и сосредоточился. И тогда слова проникли мне прямо в мозг — увы, на непонятном языке. Узан посмотрел в нашу сторону, после чего продолжил свой разговор с воинами. Я кожей ощущала напряжение Элдрина. В моем мозгу возникла картина, словно там кто-то крутил кино. Ощущение было странным, каким-то навязчивым, и первой моей реакцией было как можно скорее ее выключить. Но я не поддалась порыву, а наоборот, сосредоточилась, и картина стала яснее.

Сначала в моем сознании возник образ Рагнара Бладмарка. Потом появилось изображение рейликанских солнечных часов. И снова Рагнар Бладмарк. После чего солнечные часы взлетели в воздух, а Рагнар Бладмарк принялся отдавать какие-то приказания людям в форме. Затем я увидела, как красную планету покидает корабль. Затем тот же корабль уже парил в космосе, обрушивая на планету огонь. Все кончалось тем, что абаджи погибают в этом адском пламени.

Я поняла. Приближался крайний срок, установленный адмиралом. Если абаджи не сдадутся на милость победителя, планета обречена. Бладмарк ее испепелит.

«Должен быть какой-то выход», — подумала я. Но есть ли для абаджей хоть какой-то путь к спасению? Что бы мы с Элдрином ни сделали, Бладмарк все равно их убьет и, заметая следы своего предательства, разрушит планету.

Я нарисовала для Элдрина ответную картину, стараясь изобразить военного офицера. Но так как я была знакома только с Джагернаутом, то взяла этот образ за основу, в надежде, что Элдрин поймет. Я мысленно изобразила, как Эльтор беседует с Джагернаутом, как заламывает Рагнару Бладмарку назад руки и надевает наручники.

В ответ Элдрин только развел руками — мол, кто его знает! При этом его окутал голубоватый туман, цвет горя. Я поняла. Элдрин опасался, что его сына уже нет в живых.

Затем Элдрин нарисовал у меня в мозгу иную картину: мы с ним вместе стоим перед Бладмарком. С нами еще какой-то человек. У него длинные иссиня-черные волосы и красные глаза. Джейбриол Куокс Третий. Ага, это Элдрин показывает мне, как Бладмарк передает нас императору купцов.

Зрелище было малоприятное, но одновременно что-то словно приглушило остроту восприятия. Почему-то Император показался мне знаком. Вот только почему? Я покачала головой и представила, как изображение лопается, словно мыльный пузырь.

В ответ Элдрин нарисовал портрет незнакомого мне аристо. Вместе с картинкой меня захлестнул поток его эмоций — были тут и страх, и гнев, и стыд, и ненависть. Элдрин знал этого человека, ненавидел его всеми фибрами души. Элдрин передернулся, и картинка исчезла. Это был единственный случай, когда он «заговорил» со мной о том, как когда-то попал в плен к купцам. Я поняла, что он хочет сказать — что скорее умрет, чем согласится отдать себя в лапы к этим чудовищам.

Ни за что! мысленно воскликнула я и мысленно нарисовала другую картину: Джагернаут застегивает на Бладмарке наручники. Затем адмирал предстает перед судом. Затем его казнят.

Элдрин покачал головой и представил, как корабль купцов поливает Рейликон огнем. Что ж, это было недалеко от истины — Бладмарк наверняка поможет купцам сломить оборонительные линии Рейликона. Это ему даже на руку — тем самым эйюбиане выполнят за него всю грязную работу.

Но было у этой логики и уязвимое место. Зачем купцам уничтожать Рейликон, пока они не заполучили нас? К чему им затевать войну непонятно во имя чего? Даже располагая помощью Бладмарка, прорваться сквозь оборону Рейликона — задача не из легких. К тому же им придется действовать стремительно. Чтобы успеть прежде, чем на выручку планете подоспеют силы имперского командования. Если мы сами не сдадимся на милость победителя, взять нас силой не так-то просто. Для нас главное — стоять и не сдаваться.

Элдрин испытующе посмотрел на меня и нарисовал следующую картину. Мать Эльтора. В его мыслях она казалась такой теплой и ранимой. На самом же деле под этой нежнейшей внешностью кроется железная воля. В имперских коридорах власти Дайхьянна Селей чувствует себя в своей стихии. Она тотчас распознает любую интригу, любую смену настроений. Женщина редкостной красоты и ума, властная и вместе с тем такая нежная и любящая своих близких. Неудивительно, что Рагнар Бладмарк добивался ее.

Элдрин добавил к картине вторую фигуру: Бладмарк. Адмирал наклонился над Дайхьянной, за волосы оттянул ей голову назад и приставил к горлу нож. Затем эта картина померкла, а ей на смену возникла новая: мы с Элдрином сдаемся злодею. И снова изображение матери Эльтора. Рядом с ней Бладмарк — он пытается утешить вдову и мать, вмиг лишившуюся сына и мужа.

Все ясно. За ультиматумом Бладмарка кроется нечто большее, чем предполагал Эльтор. Бладмарк шантажировал Элдрина — мол, если не сдадитесь, то тем самым навлечете горе и страдания на Дайхьянну. Причем Бладмарк сделает все для того, чтобы месть была страшной. Элдрин нарисовал мне нож, но я не сомневалась, что на самом деле методы будут намного изощреннее.

Я слегка поменяла картину — ту, на которой Бладмарк угрожал матери Эльтора. Дайхьянна вся сжалась, словно пружина, царапалась и плевала адмиралу в лицо.

Элдрин сухо улыбнулся и развел руками. Никто из нас не знал, выполнит ли Бладмарк свои угрозы. Не приходилось сомневаться лишь в одном — если мы погибнем на Рейликоне, горе Дайхьянны будет воистину безмерным. Тем более что она все еще доверяет адмиралу. Элдрин мысленно нарисовал, как Рагнар утешает ее. Вот Дайхьянна залилась слезами, и Бладмарк поднимает к себе ее лицо и целует. Элдрин тотчас «порвал» картину на мелкие куски.

К нам подошел Узан и что-то произнес. Элдрин кивнул, затем повернулся ко мне и указал в сторону звездного порта, а затем на небо. При этом он мысленно нарисовал две картины. На первой из них мы с ним шли к кораблю Бладмарка сдаваться, на второй — умирали на Рейликоне. Элдрин склонил голову—я поняла вопрос. Настало время делать выбор. Сдаться или погибнуть.

В ответ я покачала головой. Мне в голову пришла идея — совершенно безумная, однако более привлекательная, чем предложенная Элдрином альтернатива. Я встала и поднялась на возвышение. Положив руки на один из гробов, вопросительно посмотрела на Элдрина. Тот тоже поднялся и встал рядом с Уза-ном, не спуская с меня взгляда. Я нарисовала картину — абадж пытается задержать Бладмарка, говоря ему, что мы вот-вот сдадимся сами. Мы же с Элдрином тем временем забираемся в гробы. Даже если только один из нас останется жив и перенесется к имперскому командованию, чтобы предупредить об измене, что ж, можно считать, что мы победили. Если же попытка окажется неудачной, как, по всей видимости, произошло с Эльтором, даже это все-таки лучше, чем погибнуть от рук Бладмарка.

Элдрин представил меня в фобу. Вот Узан нажимает рычаг. И снова гроб пуст. Ну как? Элдрин вопросительно наклонил голову. И сам же на него ответил — развел руками, словно говоря «Я не знаю». Смысл его жеста был предельно понятен — стоит мне оказаться в псиберпространстве, как я буду не в состоянии произвести обратную трансформацию, чтобы вернуться в обычный мир.

По крайней мере это дает нам шанс на спасение, мысленно сказала я ему и, взявшись за рычаг, попыталась открыть крышку.

Задача оказалась гораздо труднее, чем можно было предположить, глядя на абаджа.

Один из воинов подошел, чтобы помочь мне. Гроб открылся, я забралась внутрь и легла. Внутри ящик был выстлан мягким материалом, но даже с открытой крышкой я словно ощутила себя погребенной. Пока абаджи пристегивали меня, мне стоило громадных усилий не начать отбиваться. Я подняла голову и увидела, что Элдрин тоже ложится в гроб. Он посмотрел на меня и кивнул. Затем лег, и я его больше не видела.

Абаджи опустили прозрачную крышку. Вот тогда-то меня и охватила паника. Я пыталась сбросить с себя ремни, дергалась и извивалась. Тем временем крышка стала матовой. И тогда мной овладело странное чувство — будто я таю. Растворяюсь.

Растворяюсь и таю.

Последнее, что я видела, прежде чем полностью утратила соприкосновение с физической вселенной, это склонившееся над крышкой лицо Эльтора.

Тина, вернись! прочитала я по губам сквозь стекло.

Глава 21 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Океан голубого света. Поблескивает и переливается.

Функция Бесселя.

Я функция Бесселя.

Сферическая функция Бесселя. Полукруглый холм. Концентрические окружности, спускающиеся с вершины.

Стоит бросить камень, как по поверхности озера пойдут круги. Пойдут во все стороны.

Запахи: сладкий, кисловатый, розы, серы, мочи, меда. Овец на склоне холма. Пороха. Спермы Эльтора у меня на бедре. Тортилий, что пекутся поутру.

Звуки: звон колокольцев, позвякивание, гул вдалеке, отдается эхом, эхом и ослабевает. Чьи-то крики. Песня: громче, нежнее, резче, слабее, тише и тише.

Прикосновения: что-то влажное у меня на коже.

У меня нет кожи.

Искры костра. Руки на груди. Шершавость коры. Ветер на лице. Трава под ногами.

Вкус: мед и горчица, соль, бобы, зерно, кукуруза, сладкая, как само солнце.

Какое-то беспокойство.

Волны на озере. Другие волны.

Круги становятся все шире и шире, набегают друг на друга.

Я — две функции Бесселя. Сумма.

Я теряю симметрию.

Все шире… и шире…

Тина?

У меня перехватывает дыхание.

Элдрин?

Появляется еще одна функция Бесселя. Лиловая и мерцающая.

Сжатая. Ей ничто не грозит. Он знает это место. Он бывал здесь уже не раз, пусть не телесно, но мысленно.

Тина!!!

Я расширяюсь.

Становлюсь все шире и шире.

Расширяюсь сквозь звезды…

Одна мысль из миллионов…

Триллионов…

Бесконечности…

Я?…

Водоворот света.

Полосы. Завихрения. Спирали. Все сливается.

И кружится, и кружится, и кружится.

Полосы света на фоне моего сознания. Цвета снова становятся различимы.

Запахи ослабевают, остается один — запах каких-то механизмов.

Вселенная подо мной твердеет.

Вселенная аркой изгибается у меня над головой.

Металл. Пластик. Я не знаю что.

И кружится, и кружится…

Оказалось, что я сижу в кресле, в какой-то лаборатории. Над головой у меня вспыхивали и гасли огни каких-то приборов.

Кресло вращалось. Еще и еще. Я напрягла глаза, стараясь рассмотреть лабораторию. На какое-то мгновение взгляд мой выхватил из расплывчатой картины приборную доску. Ага, консоль псиберсети. Были здесь и какие-то люди. Они, согнувшись, колдовали над приборами. Стоило мне сосредоточиться, и кресло замедляло вращение. Как только сознание мое начинало блуждать — убыстряло.

И все кружилось, и кружилось.

Лаборатория медленно проплыла мимо меня — в фокусе то и дело оказывались приборные доски, консоли, какие-то переключатели. Верхняя часть стены была стеклянной. За ней я разглядела людей. Они стояли и наблюдали за мной. Но кресло продолжало вращаться, и они пропали из поля зрения.

А затем передо мной снова появилось стекло. За ним стоял Эльтор. И смотрел на меня.

Кресло сделало еще один оборот. И он снова был там.

Третий поворот — или уже пятый? Их уже двое.

После нескольких поворотов я поняла — это Эльтор и Элдрин.

Я сбилась со счета. Не знаю, сколько раз еще повернулось кресло, но Эльтор по-прежнему находился за стеклом. Иногда он стоял, иногда сидел в кресле и спал, иногда читал.

Какие-то люди приходили посмотреть на него. Я узнала Элдрина, но остальные были мне незнакомы. Разве только за исключением черноволосой женщины с зелеными глазами.

А я все продолжала вращаться.

Постепенно вращение замедлилось и в конце концов почти прекратилось. Я провела языком по засохшим губам, пытаясь заговорить. У меня во рту тотчас оказалась трубка, и мне в горло потекла прохладная освежающая струя. К рукам моим были прикреплены какие-то лоскутки, а сами руки лежали на подлокотниках кресла.

Я попыталась поднять руку. И едва смогла ею пошевелить.

Раздался чей-то голос. Говорили по-сколийски. Кресло возобновило вращение, и в следующее мгновение передо мною предстало лицо. Лицо женщины. Она взялась за подлокотники кресла и остановила вращение.

— Ты меня слышишь? — обратилась она ко мне по-английски, с сильным сколийским акцентом.

Я попыталась заговорить. Но из моего горла вырвался только хрип.

— Все в порядке, — сказала она. — Не напрягайся. Постарайся расслабиться.

— Я уже… снаружи? Я вышла из сети?

— Еще не совсем, — сказала женщина. — Мы произвели 85 процентов обратной трансформации. Ты так сильно рассеялась, что нам пришлось собирать тебя по всей псиберсети.

И вновь все пошло кругом…

Я открыла глаза и увидела рядом с собой чью-то коленку. Постепенно до меня дошло, что подо мной кровать. Я лежу на животе, укрытая мягкими, как пух, одеялами.

Кто-то громко захрапел, и колено дернулось. Я подняла глаза и увидела Элдрина. Она дремал, сидя в кресле, сложив на груди руки и широко расставив ноги. Позади него кто-то устроился на раскладушке и тоже спал.

— Элдрин? — позвала я.

Но он был погружен в сон и не ответил. Я попыталась приподняться на руках, но у меня закружилась голова, и я в изнеможении опустилась на кровать. Снова открыв глаза, я заметила, что позади Элдрина кто-то пошевелился.

Мне на лоб легла чья-то рука.

— Тина?

Это был Эльтор.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

— Привет! — прошептала я еле слышно.

В его глазах застыло странное выражение, словно они были полны воды. Эльтор сжал мне руку.

— Привет!

— Ну почему я не вернулся минутой раньше! — вздохнул Эльтор. — Всего одной минутой!

Он сидел на диване в спальне, где я проснулась — в доме его родителей на планете Партония.

— Когда я увидел, как ты исчезаешь, то подумал, что все пропало!

Я закончила застегивать на себе принесенный им спортивный костюм — лавандового цвета облегающий комбинезон.

— Мы подумали, что ты не прорвешься. Я села рядом с ним.

— А что произошло после того, как ты исчез?

— Знаешь, это было странное ощущение, — покачал головой Эльтор. — Я словно превратился в скопление волн — что-то вроде дифракционного рисунка, который появляется на круглом разрезе, только многомерный. Сеть предстала передо мной в виде холмов и долин, сделанных из решетки. По всей видимости, то были потенциалы, созданные мыслями пользователей псиберсети.

— А мне она показалась озером, — перебила его я. — А я была разбегающимися по воде кругами.

— Не вижу ничего удивительного. Даже у меня были проблемы с ориентацией, а ведь я пользуюсь сетью с самого детства.

— А как ты из нее вышел?

В его голосе зазвучало удивление.

— Мне припомнилось, что, если к сети подсоединится телепат, я увижу это в виде небольшого отверстия. Первые два, замеченные мною, оказались в псиберсети вместе, но были присоединены к консоли на расстоянии пятидесяти световых лет. В конце концов мне удалось обнаружить псифон, подсоединенный к незанятой консоли на «Ассемблере», одном из кораблей ИКС, который привел с собой Рагнар. — Эльтор поморщился. — Мне пришлось изменить волновые функции моего тела с тем, чтобы снова вернуться в пространственно-временную реальность. В общем, в конце концов я оказался сидящим в кресле. В принципе риск оправдал себя, хотя я бы не хотел пройти через это еще раз. — Выражение его лица смягчилось. — С другой стороны, попытка того стоила. Представляешь, как вытаращила глаза команда, когда я взялся невесть откуда!

— И как они отреагировали? — спросила я.

— Отвели меня к капитану, Маурисии Меттлдон, — ответил Эльтор сухо. — Мне повезло, мы с ней знакомы, потому что к тому моменту я едва ворочал языком. Когда же она поняла, что я ей пытаюсь втолковать, то не теряла ни секунды.

— А как же Бладмарк? — испугалась я.

— Он бежал. Часть меня желает ему смерти, — грустно добавил Эльтор. — Другая часть благодарна за то, что он все еще жив.

Я взяла Эльтора за руку.

— Разве можно загасить в сердце любовь, которая пылала там многие годы!

В моем сознании тотчас всплыло воспоминание из его детства. Рагнар Бладмарк, смеясь, бросает Эльтору мяч. Затем картинка померкла, словно кто-то взял и выключил свет. Эльтор сидел и смотрел себе на ладони, словно мяч этот все еще в них.

Мне хотелось сказать Эльтору что-то в утешение, но я не стала, зная, что он не любит разговоров на эту тему. В последующие годы он несколько раз заводил разговор о Рагнаре, но чаще предпочитает держать мысли о нем при себе. Иногда ночью я просыпаюсь и вижу, как он лежит, уставясь в потолок. Увидев, что я тоже не сплю, он притягивает к себе мою голову, зарывается лицом мне в волосы, словно хочет найти там утешение. В моих волосах и тишине.

Рагнар Бладмарк потерял практически все: дом, положение в обществе, состояние. Но он сохранил свободу, оставшись в нашей жизни чем-то вроде призрака. Для меня то, что потерял Эльтор, было гораздо серьезнее. Как вернуть себе способность доверять людям? Обуреваемый алчностью и тщеславием Рагнар поступился любовью Эльтора, тем, что воспитанник его боготворил. И лишился всего. Где бы он сейчас ни был, надеюсь, его страдания не менее велики, ведь судьба посмеялась над ним.

Но тогда я просто сказала:

— С тобой все будет хорошо? Джаг сказал, что ты нуждаешься в восстановлении.

— Над моим восстановлением работают с того самого момента, когда капитан Меттддон привезла нас сюда. — Голос его звучал как-то непривычно тихо. — Мне сказали, что для полного восстановления понадобится какое-то время. Врачи интересовались и тобой, — добавил он, и его лицо засветилось нежностью.

— Мной? Но почему?

— Они спрашивали, не хочешь ли ты пройти обследование. — Эльтор на минуту умолк. — Не только из-за Икуара. Ведь через сколько страданий ты прошла еще до того, как мы встретились!

Неужели моя предыдущая жизнь кажется ему такой ужасной? Мне неловко было говорить об этом с чужим человеком, по крайней мере тогда мне так казалось. Может, именно поэтому я так хорошо понимала перепады настроения Эльтора. Мы так с ним похожи — наш жизненный опыт словно загнал нас обоих внутри нашего «я».

— Я читал о твоем времени на Земле, — добавил Эльтор. — Пытался понять, какова была твоя жизнь. Мне понравилась одна фраза из твоего времени. — Он тихо произнес: — Врачу, исцелися сам! — и сжал мне руки. — А теперь давай придумаем что-нибудь для тебя!

Я не сразу нашлась с ответом.

— Мне бы хотелось пойти учиться. Может, даже повторить все заново. Ужасно хочется получить образование. — И, помолчав, добавила: — А еще я хочу узнать, что произошло с моими предками.

— Пока ты не нагонишь программу, я найму для тебя частных преподавателей, querida. После чего ты сама выберешь, куда тебе пойти учиться. — С этими словами Эльтор привлек меня к себе. — А пока я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась. Возможно, этот человек расскажет тебе и о майя.

До меня с опозданием дошло, как он меня назвал. Querida. Возлюбленная. Так торжественно и так нежно. Я приподняла его руку и поцеловала ему пальцы.

Эльтор повел меня по дому. Все здесь было каким-то мягким и воздушным. Стены украшали прекрасные голографии, пол покрывал мягкий, словно облако, ковер. Арки дверных проемов и куполообразные потолки только усиливали общее впечатление простора и свободы. Наконец мы пришли в просторный внутренний двор. Здесь росли деревья, их пушистые ветви колыхались в легком ветерке. И повсюду цветы — розовые колокольчики, какие-то голубые звездочки поверх мха, плющ с зеленоватыми соцветиями, что поворачивались вслед нашим движениям. А еще здесь порхали птицы — что-то вроде попугаев с красным, золотистым и зеленым оперением. В дальнем конце двора, рядом с гротом и водопадом, в задумчивости стояла женщина.

Эльтор подвел меня к ней.

— Мама!

Женщина обернулась к нам. В жизни она оказалась даже еще более эффектной, чем на голографиях. Лицо ее являло собой полное совершенство. То была классическая красота, от чего она казалась слегка нереальной. Конечно, столь правильными чертами лицо это до известной степени обязано биопластике, но большая часть красоты была даром природы. Огромные зеленые глаза до сих пор поражают меня своим блеском. Й хотя в волосах кое-где уже заметна седина, а вокруг глаз залегли мелкие морщинки, на вид Дайхьянна ничуть не старше собственного сына. И все же в ее присутствии тотчас начинаешь ощущать ее возраст — Дайхьянне Селей уже более двухсот лет.

Она заговорила со мной по-английски:

— Привет! Меня зовут Дехья.

— Привет! — кивнула я в ответ, пытаясь скрыть смущение. Дайхьянна усадила меня рядом с собой на скамью. Эльтор деликатно отошел в другую часть двора. Я едва не запаниковала, как только поняла, что он нарочно оставил меня наедине с матерью. Вокруг Дайхьянны вращалось неяркое разноцветное облако — это мое сознание интерпретировало ее эмоции. Я знаю, что Дайхьянна умеет тонко контролировать эти цветные вихри — дар, которым обладает не всякий оператор Кайла, даже если он рон. В тот момент мне было понятно одно: что я улавливаю лишь часть ее эмоционального излучения — вежливое любопытство. Остальное она предпочла держать от меня в тайне.

Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:

— Обещаю вам, что сделаю все для того, чтобы Эльтор был счастлив.

Дайхьянна окинула меня спокойным взглядом.

— Твой брачный контракт с моим сыном… Он весьма любопытен.

Насколько я помнила, «контракт» этот представлял собой всего пару строк: наши имена, дата, наши профессии — Эльтор значился в нем Джагернаутом, а я официанткой, — имена его родителей, имя моей матери, военная база, к которой он был приписан, мой адрес в Лос-Анджелесе. Мы предпочли обойти молчанием тот весьма значительный факт, что мой Лос-Анджелес находился в другой вселенной.

— Любопытен? — переспросила я.

— Условия контракта Эльтор выработал совместно с директором Стоунхеджем?

Я попробовала вспомнить, что мне тогда сказал Эльтор.

— Он сказал, что у него есть немного земли, которую — в случае если с ним что-то произойдет — унаследую я. И еще что-то про какой-то малозначимый титул.

Дайхьянна сидела, сложив руки на коленях. Лицо ее ничего не выражало.

— Эльтор передал тебе полные права на все, чем он обладает. Подчеркиваю, на все, — сказала она и уже более мягко добавила: — Мой сын подарил тебе несметное богатство и могущество, Акуштина Пуливок. А что ты можешь предложить взамен?

Я сглотнула подступивший к горлу комок. Судя по всему, титул, которым обладает Эльтор, не такой уж и «малозначительный», как он пытался меня уверить. Так что вопрос, заданный мне его матерью, вполне правомерен. Но как на него ответить? Хотя впоследствии я по-настоящему полюбила Дехью, она до сих пор меня немного пугает. В тот день я не знала, что сказать.

Было ясно одно — она безгранично любит своего сына. Ее любовь искрилась в воздухе, звучала переливами серебряных колокольцев. Дайхьянна посмотрела куда-то мимо меня, и выражение ее лица смягчилось. Я обернулась и увидела Эльтора. Он стоял на другом конце двора, с улыбкой глядя на зеленого попугая, который, в свою очередь, взирал на него с ветки дерева. Эльтор смеялся, а попугай верещал, словно возмущенный тем, что огромное двуногое существо сочло его забавным. И хотя могло показаться, что Эльтор не замечает красок и звуков в душе его матери, я ощущала исходившее от него внутреннее спокойствие, какого не видела в нем прежде.

Я снова перевела взгляд на Дайхьянну. Ее лицо ничего не выражало. Как мне хотелось сказать ей, что я люблю Эльтора за то, каков он есть, а не за его богатства и титулы.

— Когда мы познакомились, я ничего не знала о нем, — выдавила я из себя и улыбнулась.

Но не успела я произнести эти слова, как мне тотчас захотелось исчезнуть, провалиться на месте. То есть я произнесла их в шутку, чтобы как-то разрядить напряжение, но в душе его матери они отозвались глухим ударом теста о деревянный пол.

Правда, лицо моей собеседницы сохраняло все то же спокойствие.

— Что тебе известно о его положении в обществе?

На сей раз я подбирала слова с большей осторожностью.

— Что ваша семья происходит из Рубиновой Династии.

Дайхьянна кивнула.

— Ваши ученые перевели бы мой титул как «фараон». Правда, в наше время он скорее носит почетный характер. Государством правит Ассамблея, совет глав двадцати шести самых сильных планетарных правительств. Рубиновая Династия больше не обладает никакой властью.

Спустя годы мне стало известно, что ситуация на самом деле гораздо более сложная, чем Дехья пыталась представить это мне, когда мы с ней сидели в саду в день нашего знакомства. Многие полагают, что Рубиновая Династия продолжает править Сколией незаметно, «из-за занавеса». Другие видят в ее представителях заложников циничной Ассамблеи, которая манипулирует ими в собственных целях. Не приходится сомневаться в одном: Дайхьянна Селей управляет псиберсетью с невиданным размахом и искусством. А ведь во вселенной Эльтора нити власти сходятся именно в этой все расширяющейся сети — сети, которая превратилась в гигантский организм, который простирается все дальше и дальше, к другим мирам, а может — кто знает? — в измерения сверх известных нам пространства и времени.

Но в тот день Дайхьянна сказала лишь одно:

— Эльтор — мой единственный сын. Мой наследник.

Я растерялась, не зная, как на это ответить. Неудивительно, что Дехья отнеслась ко мне настороженно, учитывая мое происхождение, вернее, полное отсутствие такового.

— Я познакомилась с архивами Джага, — добавила она и в следующий момент удивила меня — взяла за руку. — Сказать, что мой сын — человек со сложным, противоречивым, тяжелым характером, значит ничего не сказать. Ты же не только понимаешь его, но, судя по всему, искренне любишь, невзирая на все его недостатки, принимаешь каким он есть.

— Да, именно так, — подтвердила я.

— У Эльтора высокие моральные нормы, — сухо добавила Дехья. — Найдутся такие, кто скажет, что ни одна женщина на свете не способна им соответствовать. И если Эльтор считает, что ты достойна его, — что ж, тебе за это полагается медаль.

— Но есть какое-то «но»?

— Он повторяет историю. Мою историю. А у меня в ней было не все гладко. — Моя собеседница вздохнула. — Пойми, Тина, мой бывший муж был гораздо более искушен в вопросах политики и власти, чем ты. Уильям Сет Рокуорт, офицер Союзного Флота, отпрыск привилегированного семейства с Земли. А также оператор Кайла с высоким уровнем пси-способностей, хотя и не рон. В то время ронов еще не было. — Дехья на минуту умолкла. — Ассамблея устроила наш брак и подготовила договор, но почему-то там забыли поставить Сета в известность об одной «мелочи», а именно, что я имею право брать себе сразу нескольких мужей. Когда он об этом узнал, то был, мягко говоря, не в восторге от этого открытия.

Я подумала, что Бладмарку с ней не повезло.

— Но вы не собирались замуж за другого?

— Все не так просто. После того как роны произвели на свет мальчиков, Ассамблея решила, что мне надо иметь детей от кого-то из них. И даже если бы мы с Сетом оставались мужем и женой, Ассамблея все равного выбрала бы мужчину-рона в качестве отца моих детей.

— Какой ужас! — вырвалось у меня. В ответ Дехья вздохнула.

— Ты еще слишком юная. Слишком наивная. Тебе еще придется научиться спокойно воспринимать образ жизни настолько сложный и противоречивый, что временами тебе будет казаться, будто в нем все не так, что бы ты ни сделала.

Я почувствовала, будто подо мной разверзлась пропасть.

— То есть вы хотите сказать, что мы с Эльтором никогда до конца не поймем друг друга?

Дайхьянна ответила не сразу.

— Зная твое происхождение, я бы сказала, что нет, никогда, — проговорила она, и лицо ее тотчас смягчилось. — Но видя вашу любовь… Что ж, возможно, моя первая реакция была чересчур пессимистична. — И Дехья рассмеялась в душе. Я увидела ее смех в образе облака искрящихся брызг. — В конце концов ты хорошо обращалась с ним, даже когда тебе казалось, что у него «не все дома».

— Я жалею, что сказала это.

Дехья пожала мне руку.

— И ты, и он, кажется, не имеете ничего против такой противоположной смены ролей. Но какие бы роли вы для себя ни выбрали, каждого из вас — разумеется, по-своему — ваш брачный союз обязывает идти на компромиссы, уступать, приспосабливаться, угождать, если на то пошло. Соедините людей подобных вам, столь разных и не похожих друг на друга, — и они будут счастливы вместе.

Несмотря на то что Эльтор рассказал мне, я почему-то не видела в наших отношениях никакой смены ролей. Что касается компромиссов и взаимных уступок, тут Дехья, безусловно, права. Однако несмотря на его вспыльчивость и несдержанность, Эльтор неизменно бывал терпелив со мной, старался принимать во внимание, что я не такая, как он. Впрочем, я делала то же самое.

— Вам что-нибудь известно о наемниках, похитивших нас? — спросила я мою собеседницу.

— Пока мы поймали только одного. Это офицер, который в прошлом служил вместе с Эльтором. Эльтору показалась знакомой манера речи, по ней он его и узнал.

— А есть надежда поймать остальных?

Дайхьянна пристально посмотрела на меня.

— Безусловно.

Взглянув на нее, я представила себе, какую цену заплатят наемники за похищение ее сына, и у меня по спине пробежал холодок. Интересно, догадывалась ли она, какие планы вынашивал Бладмарк относительно Эльтора, какую участь он уготовил своему бывшему воспитаннику, если бы сумел осуществить задуманное?

Нежные краски ее настроения разлетелись в клочья.

— У меня имеются свои участки… слепоты.

Это все, что она сказала. Правда, на сей раз реакция ее была столь резкой, что, несмотря на защитную броню в ее душе, я сумела уловить гораздо больше, чем было сказано. Дайхьянна любила Рагнара Бладмарка, но не так, как хотелось бы ему самому, а как хорошего друга. Раны, нанесенные его предательством, глубоки и затянутся не скоро.

— Простите, — поспешила я извиниться.

Но Дехья только покачала головой — мол, давай не будем об этом.

— А что теперь? — спросила я.

— Правительства обменяются взаимными угрозами. Все попытаются запугать друг друга — и Империя, и Эйюба, и Союзные Миры. Начнут произносить пламенные речи. Но если мы сохраним спокойствие и не поддадимся соблазну, то войны, как мне кажется, можно будет избежать, — пояснила Дехья и, помолчав, добавила: — А вот возмещение ущерба придется потребовать, и оно будет выплачено.

— Возмещение ущерба?

Дайхьянна пристально посмотрела на меня.

— Оборонительными системами министра Икуара уничтожены две ракеты типа «Тау», выпущенные Джагом. Третья не разорвалась. Четвертая попала в цель, — негромко ответила она. — Крикс Икуар мертв. Третий из его Цилиндров разрушен. Гражданские участки не пострадали, но от военной мощи Икуара не осталось и следа. Погибло несколько сотен тысяч человек.

Господи, неужели это правда?

— Я пыталась остановить Джага. Но он не слушал.

Я отказывалась поверить услышанному.

— Да-да, мы знаем, — покачала головой Дайхьянна. — И все-таки не можем до конца понять, что же произошло. Пси-связь между Джагом и Эльтором вышла по сравнению со своим прежним состоянием на какой-то новый уровень, причем на такой, какой нам даже трудно себе представить. Теперь мозг Джага представляет собой совершенно новую модель, а биомеханическая система Эльтора превосходит такую же у любого другого Джагернаута. К тому же он рон. Судя по всему, они с Джагом достигли некоего высшего уровня симбиоза.

— Джаг любит его, — заметила я.

— Да, похоже на то.

— И вы собираетесь его уничтожить?

— У нас нет иного выхода. Мы не можем позволить, чтобы боевые суда Империи бомбили колонии.

Разумеется, она была права. Нет, Джаг не уничтожили в физическом смысле, ему просто переделали мозги. Это было за несколько лет до того, как он возобновил свою службу с Эльтором. Теперь имперское командование время от времени проверяет все Джаги, дабы убедиться, что те способны держать под контролем свои эмоции. Джаг Эльтора до сих пор проходил эти тесты без каких-либо проблем. Признаюсь, я подозреваю, что он просто дает проверяющим ответы, какие те хотели бы от него услышать, и если Эльтору вновь будет что-либо угрожать, он без раздумий отомстит обидчику за своего пилота с тем же самым упрямством и безрассудством, что и раньше. Если это и верно, то у нас просто нет тому доказательств.

Дехья также поведала мне, что, как только Джаг поставил в известность ее народ о моих генах Рона, Ассамблея пересмотрела историю Мезоамерики, начиная с 1987 года. Вирусные войны в конце двадцатого века стерли с лица Земли около четверти всего человечества. Когда благодаря усилиям Организации Объединенных Наций наконец был восстановлен мир, Земля была истощена и обессилена, и ее население обрадовалось передышке и ужасно боялось потерять драгоценный мир. Вот почему спустя много веков после того, как их земли отняли испанские завоеватели, майя достигли соглашения с правительствами Мексики, Гватемалы, Белиза, Сальвадора и Гондураса, в результате чего им была возвращена значительная часть территории их предков.

Согласно Акту об Изоляции от 2192 года, майя образовали закрытую нацию. Они предпочли жить независимо от мирового сообщества — точно так же, как абаджи стремились к изоляции Рейликона. В некотором смысле для внешнего мира они прекратили свое существование. Вот почему капеллан Минь, и не только она одна, ошибочно полагала, что майя больше не существуют. Империя стала первой, с кем Независимое Государство Майя согласилось установить дипломатические отношения, да и то исключительно благодаря абаджам. Нам до сих пор неизвестно, из которой вселенной происходят предки абаджей и что заставило их переселиться на Рейликон.

— Но даже так, — мягко добавила Дехья, — абаджи горды тем, что теперь знают, кто были их предки. И не только они одни, мы тоже — я, Элдрин, Эльтор, все роны. Наконец мы обрели некогда потерянных братьев и сестер.

— Ваших родственников. Моих родственников. — Я попыталась осознать всю глубину ее слов. — Нет, не родственников, а наш народ.

— Для тебя, Тина, родственников. Твои потомки расселились по всем Союзным Мирам.

— Потомки?

— А разве Эльтор тебе ничего не сказал? — удивилась Дехья.

— Нет. А что он должен был мне рассказать?

— Он обнаружил это, когда проверял файлы Джага с информацией о студентах Калтеха. Мы все основательно сверили. В этой вселенной Хизер Джеймс открыла инверсионный двигатель, ничего ранее не зная о нем. Кроме того, нет никакой записи о том, что какой-то второй Эльтор побывал здесь в 1987 году. — Дехья сделала паузу. — Возможно, Рагнар из этой вселенной никогда его не предавал. А может, тот Эльтор погиб, как того и хотелось Рагнару, — . в голосе Дайхьянны прозвучала печаль, — а может, там вообще не было никакого Эльтора. Учитывая генетические проблемы у нас с Элдрином, есть все основания полагать, что в других вселенных ребенок просто не выжил. Как бы там ни было, здесь он не появлялся. А ты вышла замуж за человека по имени Хоакин Рохас. Он не был роном, а значит, ваше потомство не унаследовало твоих качеств. Но зато сотни их сейчас живут и здравствуют.

Мы с Джейком поженились? Что ж, звучит вполне правдоподобно. Но разве я могла выйти замуж за кого бы то ни было после того, как узнала Эльтора?

Дехья посмотрела мимо меня. Обернувшись вслед ее взгляду, я увидела в нескольких ярдах от нас Эльтора вместе с отцом. Они о чем-то разговаривали, а затем направились в нашу сторону. Подойдя к нам, Эльтор вопросительно посмотрел на мать.

— Ну как?

— Только, пожалуйста, не смотри на меня так, — сказала Дайхьянна, — я не собираюсь терроризировать твою жену…

— Только попробуй, — в тон ей ответил Эльтор.

Лицо Дайхьянны осветилось нежностью.

— Ты сделал правильный выбор.

Эльтор улыбнулся и протянул мне руку.

— Bienvenido, 'Akushtina. Добро пожаловать домой.